ЕГЭ как признак умственного вырождения

Перестройка была отмечена большим шумом насчёт отшибания народной памяти. Даже словечко появилось «манкуртизация», заимствованное у одного среднеазиатского писателя. В его произведении над людьми проделывали странное действие: заматывали голову какой-то дрянью, после чего мозги в ней приходили в негодность и человек забывал, кто он такой и откуда взялся. Как водится на Руси (и вообще в Азии), повизжали, пошумели, повозмущались «последними 70 годами» и забыли.

А теперь из нас пытаются сделать манкуртов. Только мозги обрабатывают не извне, а изнутри. Сначала, решив по-ударному американизировать Россию, ввели английский язык во все вступительные испытания для поступающих на все гуманитарные специальности. Так что не видать тебе консерватории, россиянин, если плохо с английским! Не петь тебе русских песен, не плясать и не наяривать на баяне. Не сможешь ты стать учителем, правоведом и даже клоуном. Разве что в Госдуму Единая Россия направит.

Спроси, зачем ввели подобную нелепость – сами, небось, не знают. Они вообще мало знают о стране, в которой живут. И о США тоже. Там, к примеру, иностранные языки в среднем образовании  почти не изучают. Во всяком случае, трудно назвать штат, в котором оно было бы обязательным. А у нас учат все, словно графья какие-нибудь, для которых французский язык являлся родным.

Обязательными в США, как правило, являются два-три предмета – как правило, английский и история США - остальные  по выбору учащегося. В разных штатах и школах по-разному. По крайней мере, это честно.

И родители выгребают последние заначки, чтобы обучить чадо хоть чуток иностранному языку. Как же без него в Земетчино-то прожить.  А также без физики, химии, высшей математики.

Между прочим, первыми завыли по-английски, помнится, братушки-болгары. Приготовили самые большие расписные ложки, закупленные ими в СССР, чтобы в полной мере вкусить блага западного мира. А потом с обидой в голосе рассказывали, что рынок потех и развлечений в мире уже давно и весьма жестко поделён, и передел рынков сбыта своего воя и источников долларов, марок и франков без очередной мировой войны маловероятен.



Наша средняя школа была  содранна с царской гимназии  тех времен, когда страна ещё только предполагалось всеобщее начальное образование. Как в царские времена, так и позднее, предполагалось, что все, кто закончит обучение, поступят в высшие учебные заведения. Те, кто не мог или не хотел учиться, шли на более простую работу. Таким образом, до конца 50-х годов число выпускников средних учебных заведений соответствовало числу мест в вузах страны.
А потом было принято решение облагодетельствовать  сначала восьмилетним, а затем средним (оно получилось скорее усреднённым) образованием, которое раньше было доступным токмо купцам, князьям да боярам, вообще всех. Любят у нас некоторые оказывать благодеяния за чужой счёт. За счёт чужих нервов, чужого свободного времени, чужого здоровья.
Сопротивление новшеству было сильнейшим, но когда же  на Святой Руси здравый смысл побеждал? При наличии в стране миллиона второгодников вместо того, чтобы улучшать преподавание в семилетке, удлинили сроки обучения. Иначе говоря, зря потратили средства: начали строить  высотный дом без твёрдого основания.

Потом г.Фурсенко продавил 11-летнее образование и собирался впихнуть в глотку населению 12-летнее. Делается это, разумеется, из самых благих побуждений: одержимы некоторые люди мыслишкой повысить качество обучения. Только вот получается нечто противоположное.

Если до сих пор ученик сидел в школе, ничего не понимая и ничего не делая, сначала семь, потом восемь, затем десять лет, а потом выходил из нёё, не умея ни читать, ни писать, то теперь будет сидеть 12. За время, когда его тянут за уши, он не только не приобретает прочных знаний, необходимых для дальнейшего обучения в вузе, но и утрачивает всякое желание работать руками. А покинув-таки не полученное  среднее образование, он, естественно,  идёт в общем стаде в вуз засорять собой высшее. Учится он там, естественно, не лучше, чем в школе.

После того, как выпускники отправились всем классом не на целину, а в вуз, поднимается вой: работать-то некому! И от тех же учителей начинают требовать, чтобы учитель уговорил ученика ходить за плугом, как Лев Толстой. Но при этом качество работы учителя по-прежнему определяется числом его учеников, поступивших в вуз.
Забавнейшее получается положение: сначала человека тянут за уши до десятого класса, а потом  появляется необходимость тянуть его за уши из вуза к станку. В итоге, как обычно, получилась ни богу свечка, ни чёрту кочерга.


За долгие годы обучения при полном отсутствии знаний по физике, математике и химии человек не приобретает вообще ничего, что пригодилось бы в дальнейшей жизни: при весьма убогих «знаниях» он не прочёл ни одной книги, не научился играть в шашки или шахматы, в ножной или ручной мяч. А потом начальство удивляется: нет непьющих рабочих. А вы учили их тратить деньги, которые они заработают, и проводить свободное время? Если у человека развиваются творческие способности (или, по крайней мере, способность толком проводить досуг) -  это лучше и для самого человека, и для общества, в котором он живёт. Но на подготовку к досугу тоже средства нужны.
Языковед и этнограф А.А. Потебня писал: «Каждый акт... действенного художественного творчества есть, вместе, акт познания...»  Так что выпиливание лобзиком или вышивка крестиком – это всё способы познания окружающей действительности. Иначе говоря, если ребёнок вместо науки числительной выучиться резьбе по дереву, это для него будет лучше, чем бессмысленная долбёжка.
Если у ребёнка вопреки тупой долбежке все же разовьются творческие способности, он начинает по-другому относиться к жизни. Прежде всего, он создаёт, а не потребляет, преобразует окружающий его мир, делая его лучше, а не оставляет после себя помойку.
Как только учить начинают всех – сразу обучение заканчивается и начинается цирк, в котором главным клоуном – весь день на манеже! – выступает учителка. Она, руководствуясь самыми последними указаниями начальства, стремиться впихнуть в ученика знания, которые не больно-то ему и нужны, а он отбивается.  Такие битвы разворачиваются за то, чтобы начальству отчётность не портить – диву даёшься. Дело доходило уже и до постановки ученика на учет в милиции в качестве «трудного», и до клоповника.

Не сегодня сказано, что единообразное обучение (всех, всему и одинаково) – это массовое убийство способностей детей. Допустить разнообразие, чтобы ученик сам выбирал не только школу, - чего родители добились после десятилетий борьбы - но и предметы обучения и учителей, можно.  Лучше уж хоть закон божий осилить, чем десять лет учить математику – и так и не выучить. Но тогда чиновники будут не нужны, которые как раз подбор предметов и учителей оставляют за собой. Им наплевать, что время изменилось и нынче требуются совершенно другие профессии, чем 150 лет назад, когда гимназия готовила главным образом, чиновников, военных и гражданских, и, что самое главное, совершенно другое отношение к работе.