137

Чаепитие с Варварой Палетовой отложилось на несколько дней. Благодетельница её, Глафира Никитична, после удара находилась в тяжёлом состоянии, не до визитов.

Но время шло. Наконец, Таня Горобец не выдержала, и сама приехала в гости.

- Варя, мне надо тебе объяснить... - несмело взглянула она на подругу, - я виновата.

- Ты про роман?

- Да.

- Ну что ты! - Варе не хотела никому причинять неприятности. Даже в виде угрызений совести. - Не переживай. Это здорово, что ты пишешь. Так необычно. Я, конечно, очень озадачилась, что обо мне. Мне и лестно, но... может быть, стоило изменить имя?

- Не было никакого романа, и имени не было. Это я на ходу придумала.

Варя задумалась.

- Но тогда получается, что Маша...

- Это не Маша. Это Ливасов. Он хотел тебя погубить... А погиб сам.

- Но Маша... читала письмо.

- Её Ливасов обманул. Впрочем, я сама толком не поняла. Маша хочет тебе рассказать как было. Ей, наверное, стыдно. Просто мне она не может сознаться. А с тобой... Все уши прожужжала о тебе. С тобой она хочет примириться.

- А роман? Его нет? - Варя выглядела расстроенной.

Таня смущённо засмеялась:

- Он уже есть... Но только начало. Не знаю, что дальше получится.

Варя посмотрела на подругу и заулыбалась:

- Это хорошо.

- И... раз уж я тебе призналась. Понимаешь, мне нужен человек, который... Не знаю даже как и объяснить... Вот я пишу роман и сама не понимаю, что получается. Я его не вижу как читатель. Пробовала взглянуть как бы со стороны, ничего не выходит. Вот... и хочу, чтобы у меня появился первый читатель. Не очень строгий, но всё же справедливый. Указывал бы мне на ошибки. Понимаешь?

- Кажется, да.

- Вот я и прошу тебя.

- Стать первым читателем?

- Да.

Варя посерьёзнела:

- Это большая ответственность. Мне немного страшно.

- Мне тоже.

- Хорошо, я постараюсь...

Девушки посмотрели с улыбкой друг на друга.


На следующий день Варя ехала в усадьбу к Горобцам.

- Как Андрей? - спросила у деда Перепёлки.

Варя в эти дни почти не выходила из покоев помещицы, плохо представляла последние события в поместье.

- Был Андрей, как Андрей, а теперь уж и не знаю, как и определить. Потеряли мы парня. Надеюсь, что на время.

- Что такое? - забеспокоилась Варя.

- Влюбился, - с тяжким вздохом пояснил дед. - Как, скажи, блаженный стал. Улыбается, и всё трётся возле кухни. Там теперича Ерина. И всё с цветами. Никогда так девок не баловали. А этот с утра уже охапки тянет. Вот и скажи, откуда это у него? Вся людская в духмяных запахах.

Варя засмеялась.

- А Ерина?

- А Ерина всегда была красивая, а тут сама как цветок стала. Я вот думаю, это оттого, что раньше брови хмурила, а теперь тоже как блаженная. Одним словом, любовь.


Сёстры встретили Варю с радостью. Маша даже пожала дружелюбно руку. Таня потянула подругу за собой в комнату.

- Идите, - добродушно улыбнулась Маша, - а я пока уютный уголок организую в саду.
В передней старшая Горобец перехватила Варю, стала расспрашивать о Глафире Никитичне.

- Всё также, - вздохнула девушка. - Не разговаривает. Но узнаёт. Мне кажется, она что-то хочет сказать, но я не понимаю. Что-то важное.

- Это всё печально. Ведь такая молодая... Вам, юным девицам, кажется, что пятьдесят лет - уже старость, но поверьте, будет и вам пятьдесят, и поймёте, что жизнь в этом возрасте начинает играть новыми красками. И как же хочется и эту, немного новую жизнь, узнать и прожить. Но не всем это возможно.

- Как грустно и красиво сказала твоя матушка, - вздохнула Варя, когда остались с Таней наедине.


- Ну что вы так долго? - с лёгким упрёком встретила Маша девушек. - Я уже заждалась. Посмотрите, как чудненько, - махнула рукой в сторону накрытого стола в тени берёзы. Плакучие ветви создавали впечатление зелёного шатра.

- Уютно, - оценила Варя, присаживаясь куда указала хозяйка.

Таня не села.

- Вы поговорите пока, я скоро, - вернулась в дом.

Так было ранее оговорено с сестрой. Маша попросила оставить на короткое время их с Варей наедине. И Таня прекрасно понимала причину. Во всяком случае, ей так казалось. Сестре нужно попросить прощения. И лучше сделать это без свидетелей.

Вот Таня и вспомнила про своё обещание, а когда через некоторое время вернулась к компании, казалось, всё прошло замечательно. Девушки улыбались друг другу и мило беседовали. Правда, о книгах.

- Что же вы не пьёте чай? - на правах хозяйки спросила Маша у гостьи.

- Спасибо, - машинально промолвила та, но не шелохнулась, задумчиво глядя на кусты георгин, - и всё же мне больше по душе поэзия Державина.

- А мне ужас, как пить хочется, - воскликнула Таня и с детской непосредственностью, которая у пятнадцатилетней девушки временами брала вверх, схватила ближайший стакан и вмиг осушила его.

- Фу-у, гадость. Что за чай ты тут приготовила? - удивилась она.

Но Маша вскочила:

- Когда ты научишься себя вести? - со злостью спросила она у сестры. - Ты схватила чужой стакан.

Но в тоне явно звучала тревога. И даже страх.

- Простите, - смиренно произнесла Таня и уселась на место. - Варенька, возьми мой чай. А я, кажется, уже напилась.