Девушка, не ставшая 3-й. Ч. I гл. 68-74

Повесть находится в ОТКРЫТОМ БЕСПЛАТНОМ  доступе.
Предыдущие главы  - http://proza.ru/2024/08/18/778
=====

68

На площадке, куда вела лестница с донного этажа, показалась Инга.
Оглядевшись, она увидела меня, подошла, села напротив.
Немецкие рельсы были состыкованы идеально.
Поезд шел почти бесшумно; в Ленинграде гораздо громче гремел обычный трамвай.
Можно было разговаривать, не повышая голоса, но мы молчали, только смотрели друг на друга.
Посидев так несколько минут, я протянул руки, сжал узкие, голые колени.
Инга улыбнулась, подалась ко мне.
Как всегда, она пренебрегала бюстгальтером, а футболка – на этот раз белая – имела большой вырез.
Я опять увидел пару аккуратных конусовидных грудок с сосками цвета какао.
Оторвавшись от них, я взглянул подруге в лицо.
Серые глаза оставались спокойными.
Я мгновенно коснулся Ингиных губ и тут же отпрянул назад.
Инга тоже выпрямилась, откинулась на мягкую спинку.
Улыбка не изменилась.
Я подумал, что не все потеряно.
Впереди были две недели германской свободы: в Лейпциге, потом в Берлине.
У меня еще остался шанс обрести третью девушку.
Почувствовав на своей щеке чей-то взгляд, я обернулся.
Через проход сидела пожилая немецкая фрау, смотрела ласково и, казалось, ободряла меня.

69

Решать, конечно, стоило своевременно.
Поговорка насчет сравнения «поздно» с «никогда» не являлась универсальной.
В ситуациях, когда хочется, запоздалость аннулирует возможность.
В Лейпциге не было той легкой эротической ауры, которая окутывала и подпитывала в Дрездене.
Общежитие оказалось современным, комнаты имели индивидуальные санузлы.
Тут невозможно было наблюдать девушек в разной степени обнаженности.
Не стало и работы на стройке, где каждый день дурачились полуголые немки – недоступные, но волнующие.
Не у кого было расспросить, есть ли в городе нудистский пляж.
Да и узнай местонахождение райского уголка, я бы не сумел туда поехать.
Все лейпцигское время было заполнено экскурсиями.
С утра до вечера нас куда-нибудь водили прикрепленные немки: толстенькая хохотушка Лиззи и сумрачная Пилар, при испанском имени не знавшая ни слова по-русски.
 
70

Сам Лейпциг не вызвал родства душ.
Возможно, если бы мы приехали сюда в пору ярмарки, которая являлась главным событием, «Мессештадт» воспринялся бы иначе.
Но сейчас тут показалось скучно, пыльно и неуютно.
В Лейпциге я не заметил даже достаточного количества лип, давших название городу.

71

Единственным ярким впечатлением осталась могила Иоганна Себастьяна Баха, которую я обнаружил случайно.
Даже экскурсии не могли длиться бесконечно.
В один из дней утомленная Лиззи взглянула на томную Пилар и отпустила нас на свободу до вечера.
Соотрядовцы потянулись искать «Бирштубе».
Я двинулся по городу без всякой цели.
Услышав живую музыку, льющуюся из-за домов, я пошел на звук.
Томаскирхе -  «Церковь Святого Фомы» - занимала целую площадь.
На мощеном пятачке играл струнный камерный оркестр, кругом столпились слушатели.
То, что исполняют именно Баха, я понял сразу: музыка была тяжеловесной, но улетала в небеса, как готический собор.
Добродушный немец, к которому я обратился с вопросом, пояснил, что тут играют каждую субботу в память о великом композиторе, который служил в этой кирхе органистом и здесь же похоронен.
Обойдя оркестр, я осторожно вошел в церковь.
Внутри было пусто, молчали ряды длинных лакированных скамей.
Высоко под сводами выгибались черные дуги нервюр, вдоль стен стояли разноцветные брусья солнечного света, прошедшего сквозь витражи.
Надгробная плита на могиле композитора была простой.
Я стоял около нее и чувствовал как меня пронзает сопричастность.
Я не владел ни одним музыкальным инструментом, мог лишь натыкать одним пальцем простенькую мелодию на пианино.
Однако я понимал суть вещей.
Все главнейшие сдвиги разума совершили немцы.
Эйлер был революционером математики; именно он предложил азбуку знаков для записи формул.
Дюрер создал современную  графику – разработал теорию линейной перспективы, позволившую художникам обойтись без кисеи, на которой набрасывали контуры будущей картины.
Бах реформировал музыку.
Без его преобразований, вылившихся в фундаментальный ХТК, не возникло бы и самого фортепьяно.
Не было бы ни Гайдна ни Генделя, ни Бетховена ни Шуберта, ни Верди ни Чайковского, ни Прокофьева ни Рахманинова – не было бы ничего, что составляет важнейшую часть человеческой культуры.
Я думал об этом и чувствовал, как к горлу подступают неожиданные слезы.
Стоило радоваться, что я пришел сюда один, что рядом не виднелось «товарищей» по поездке, для которых все композиторы были одинаковы.
А еще больше стоило радоваться, что я нашел эту Томаскирхе.
Прикосновение к памяти величайшего революционера в культурной истории цивилизации было самым главным из всего, что я нашел в Германии.

72

Гвоздь программы – памятник «битве народов» - был циклопическим и не восхищал, а подавлял.
Еще какие-то места прошли смазанно, не оставив зарубок.
Картинная галерея – занявшая здание бывшего Имперского суда, где когда-то Геринг разбирал дело Димитрова - тоже не показалась серьезной.
Я отметил там лишь «Портрет фрау Адели».
Имя художника – которого, при  всем интересе к живописи, я никогда не знал – выпало из памяти.
Но образ печальной женщины в черном бархатном платье, с несколькими нитками жемчуга на тонкой шее, задел.
Он чем-то напомнил одну из моих любимых эрмитажных картин – «Генриэтту Зонтаг»  работы Поля Делароша.

73

Вообще изображение женщины является определяющим в живописи социума.
Русский народ в основной массе асексуален, таково и русское искусство.
Бесполым писателям соответствуют бесполые художники.
Потребители еще более бесполы.
Все связанное с живой плотью ввергает россиян в тупой овечий ужас.
Здесь считали порнографией нудятину Арцыбашева, клеймили мясистых Кустодиевских «красавиц», не вызывающих капли вожделения.
Истинно творческий человек тут никогда не мог развернуться в полный рост
В результате у нас нет художника, чья женская натура – хоть одетая, хоть обнаженная – была бы наделена настоящей чувственностью.
От Рокотова до Шилова все безэмоционально.
Лесбиянка Серебрякова – единственная, чьи женщины приводят в трепет – является исключением, подтверждающим правило.

74

Я ничего не мог с собой поделать.
Женщины составляли главный предмет моего интереса.
Поэтому я подсознательно фильтровал восприятие, оставлял главным все, связанное с ними.
Когда Лиззи повела нас в Египетский музей, я отметил там не скарабеев и не кошачью мумию.
Египетских черепков хватало и в Эрмитаже, в подвальные залы я никогда не заходил, поскольку фараонами и саркофагами не интересовался.
В небольшом Лейпцигском музейчике меня поразили погребальные фигурки.
Глиняные супруги даже в краю небытия крепко держались за руки.
Мысль о том, что отношения между мужчинами и женщинами мало изменились за несколько тысяч лет, побудила к действиям.
Последние заключались в том, что я позвал Ингу в кафе.

=====
Следующие главы - http://proza.ru/2024/08/19/405