Ключи и замки. Часть 4 глава 5

Глава 5. Обрыв нити
       – Госпожа Ли, тут Атли говорит, за нами следят, — сказал Серафим, при остальных он называл меня госпожой.
      Я обернулась. Мы вернулись с какого-то дня рождения, а теперь эти праздники местной знати я посещала едва ли не каждую неделю, а бывало и дважды, Атли первый вошел в мои апартаменты, после я, за мной Серафим. Этот порядок установил Атли и мы его не нарушали.
      — Кто?
     Мне подумалось об одном из местных, как бы его назвать… он не был мэром или управляющим этого города, но он владел почти всей флотилией рыбацких лодок, так что точно был богаче и влиятельнее всех, все зависели от него, даже наместник, поставленный непосредственно правителем Запада д’Сузой. Вот он-то и оказывал мне особенные знаки внимания уже несколько недель и я поначалу подумала, что он догадался, что я не парень, а женщина, но потом поняла, что нет, что он их мне оказывает именно как юноше.  Неприятная сторона этого была не только в его внимании, плевать, как говорится, а в запретности подобных влечений. Он присылал мне открытки, подарки, вроде корзин фруктов и сладостей, билетов на круизы по окрестным бухтам с полётами над ними, туристы побогаче так развлекались здесь, мячи для футбола, клюшки для гольфа, теннис, бадминтон, наборы книг, которые были недоступны юноше 15-16 лет, которого я изображала и так далее. А ещё радушно встречал на этих самых вечерах, потому что я особенно там была не у дел, звать меня они звали, но в компанию я не вливалась, для женщин юноша был чужаком, для мужчин — ребёнком, высказываться я не позволяла себе, чтобы не обнаруживать взглядом и суждений двадцатилетней женщины, побывавшей замужем. Словом, я молчала и слушала больше всего.
      Постепенно, оказывается, эти знаки внимания стали очевидны не только мне, но и окружающим и несколько дней назад одна из дам шепнула мне тайком, очень стараясь остаться незамеченной при этом:
       — Ли, мой мальчик, будьте осторожны, за то, к чему вас активно склоняет Мариани можно надолго попасть в тюрьму и даже лишиться статуса, не думаю, что вы выдержите в рабах сколько-нибудь долго.
      Я обернулась, но дама сразу же сделала вид, что смотрит в сторону и отошла от меня. Эти слова мне запомнились, и я стал подумывать о побеге из этого города.
       — Тогда пора сняться с места, — сказала я и посмотрела на Серафима. — Мы сможем, как прежде?
       — Конечно, — ответил мой верный друг. Мой настоящий верный друг, который ни разу не предал, не раб, не хранитель, а мой близкий человек, единственный на всей земле. Конечно, и Атли уже прикипел к моему сердцу, и Кики, моя милая кормилица тоже, но Серафим это совсем другое…
       — Уезжать надо незаметно, — сказал Атли.
       — Так и сделаем. Куда отправимся? — я смотрела на Серафима.
       — На Юг? Или тут же на Западе, но например, на юг, к Огненной земле? Мечта детства побывать там, — он улыбнулся.
       — Серьезно? Ну и чудесно. Скажешь Кики, чтобы собралась? Думаю, затягивать не стоит, через час…
      Атли удивленно смотрел на нас.
       — Погодите, а поедем на чём? Лодку нанять надо.
       — Без ведома Мариани не наймёшь тут ничего, это, во-первых. А во-вторых: не нужна нам лодка, — я улыбнулась. — Собирайся, Атли. Лишнее, что в любом месте можно купить, не бери.
      — Я не понимаю…
      — Ты собирайся, там поймёшь, — улыбнулся Серафим и исчез. В своей манере растворился. То есть я видела, как он отодвинул завесу реальности, но для Атли, и вышедшей в коридор Кики он именно растворился. Они оба вытаращили глаза, глядя на то место в коридоре, где только что бы Серафим, потом перевели взгляд на меня.
       — Это-о… что? — почти беззвучно произнес Атли.
       — Ли!.. — чуть не взвизгнув, проговорила Кики, забывшись, будто я ребёнок, хотя и в детстве она обращалась ко мне, прибавляя «госпожа». — Что… что это такое?!
       — Собирайте вещи, Серафим вернётся очень скоро, — сказала я, просто улыбнувшись.
      Серафим вернулся намного раньше часа, вошёл к Кики, поторопил её, она кинулась к нему с возгласами, но он только погладил её по спине.
       — Ну что ты, Кики, что разволновалась? Собралась? И вещи госпожи Ли?
       — Го-а-асподина… — поправила она.
       — Да-да, — кивнул Серафим и обернулся на меня.
       — Ли, мне не позволено проводить обычных людей сквозь завесы, — сказал он, глядя на меня. — Ты понимаешь? Ты можешь пройти. И Всеслава позволяли. Но не их…
      Я обмерла.
      В комнату заглянул и Атли, не посмев внести с собой свою поклажу, оставил всё в коридоре.
       — Что же делать?
       — Вы не можете взять нас с собой? — спросил Атли.
      Серафим посмотрел на него, не отвечая.
       — Оставьте. Мы доберемся сами, — сказал Атли. — Скажете, где искать. А сами бегите.
      — Нет, — ответил я, глядя в глаза Серафиму. — Мы не можем их оставить, я за них отвечаю. Они моя собственность.
       — Готова отвечать за них? — спросил Серафим, скорее утверждая.
      Я кивнула. Серафим кивнул тоже, глядя мне в глаза.
       — Ты за них, я за тебя, — ответил он. — Вот и отлично.
      И посмотрел на наших товарищей по побегу.
       — Ну что, други, готовы?
       – Смотря, к чему…
     Они растерянно переглянулись. А Серафим посмотрел на меня.
      — Бери их за руки, коли взялась отвечать.
     Я посмотрела на Атли и Кики, протянула им руки, они в ошеломлении, но подчиняясь привычке, или уже инстинкту, оба подали мне руки. Серафим распахнул завесу, и мы шагнули на довольно твёрдую землю, покрытую сочной зелёной травой. Я огляделась, мои подопечные, ошалело смотрели вокруг, друг на друга и на нас с Серафимом.
       — Это… что такое? Телепортация?
      Серафим усмехнулся и кивнул.
      — Ну считай, что так.
      — Ты не умничал бы… — растеряно проговорил Атли, тараща глаза на окрестности. — Где мы?
      — На Огненной Земле, — сказал Серафим, пожимая плечами. — Идем, вот отель. Нас уже ждут.
      И взял сумки, то же пришлось сделать Атли и Кики. Отель был у нас за спиной, надо сказать, что Серафим уже несколько раз побывал здесь, чтобы подготовили апартаменты для молодого господина Лебедева. Он оплатил золотом вперед месяц проживания господина Лебедева, так что меня встречали. Отель небольшой, в старинном колониальном стиле, с эркерами и башенками, из выцветшего на солнце дерева, и, как выяснилось, рассохшимися рамами, в которые сквозил ветер, скрипучими половицами и лестницами, по которым шаркал пожилые рабыни-горничные. Из свободных тут вообще была только хозяйка, такая же пожилая, и высушенная, как и всё здесь.
      Привычно обойдя все комнаты, заглянув в каждый уголок и каждую мышиную норку, Атли вошёл в гостиную, где я расположилась на диване с чашкой сладкого чая, ожидая, когда нальётся ванна, Серафим смотрел в окно на улицу, отодвинув лёгкий белый тюль в вензелёчках отеля, таких же, как на фасаде, а Кики готовила мою спальню и раскладывала вещи.
       — Как-нибудь объяснишь это? Как мы переместились сразу на сотни километров?  — спросил Атли, когда уже вполне расположились в комнатах, Кики занялась раскладыванием вещей, вздыхая, кто шкафы маловаты, а комнаты тесноваты для её дорогой госпожи.
      — Строго говоря, не сотни, а тысячи, — улыбнулся Серафим, поворачиваясь к нему.
   — Тем более. Как мы переместились на тысячи километров? Вернигоры знают новые технологии?
      Услышав вопрос Атли, Кики обернулась к нему и сказала:
       — А ты, Атлик, не любопытничай, небось, не нашего ума дело, какие чудеса аристократы творят.
     — Так это не аристократы творят, это Серафим, такой же, как ты и я.
     — Ну, значит, не такой же, — так же довольно равнодушно проговорила Кики. — И это значит, не твоего ума дело.
     Добавила она с довольным видом и, по-прежнему, не глядя на Атли, продолжая заниматься своим делом, любовно разглаживая стопочки моего белья, а рубашки и пиджаки развешивал робот-помощник, одновременно разглаживая и выравнивая складочки, натуральные ткани очень мялись, после самостоятельной жизни в мире обычных людей, я очень хорошо могла отличить мелочи, на которые до этого не обращала внимания.
     Атли только покачал головой, закатив глаза, мол, что спорить с бестолковой, и вопросительно посмотрел на Серафима. А тот только улыбнулся и развёл руками, будто говоря: ну тебе же сказали.
       — Господи, что за народ вы, вернигорцы, противный, скрытный. И высокомерный, прям … тьфу! — тихо вспылил Атли, отмахнувшись.
      Но тут Кики, не отрываясь от дела, спросила:
       — Так мы теперь вот таким макаром по миру колесить будем?
       — Посмотрим, — сказала я, признаться, я не хотела сейчас даже думать про «колесить».
       — Да нет, неплохо, только мутит немного, — сказала Кики, и продолжила.
      Серафим посмотрел на меня и двинулся к своей комнате. Атли сказал:
       — Дом безопасен, моя госпожа, вокруг тоже, я всё проверил, ты позволишь мне уйти к себе? Ненадолго, я вернусь, чтобы охранять твой сон.
      Я кивнула.
       — Благодарю, моя госпожа. 
      А я просто легла спать, чтобы, проснувшись утром, выйти погулять в этот чудесный город. А он был волшебной красоты. Небо казалось бескрайним, солнце подсвечивало облака, раскрашивая их во все самые нежные и необыкновенные оттенки от ярко-золотистого до почти сапфирового. На горизонте громоздились горы, тоже посверкивая всеми цветами на своих острых красивых вершинах. Дома здесь были невысокие и старинные, а население очень небольшое, в основном индейцы и потомки белых переселенцев. Океан омывал берега, незлой, тёмно-синий, или мы попали в такой сезон.
      Но, не успели мы привыкнуть к этому тихому и красивому месту, где погода и природа радовали, и мы могли гулять по окрестностям, не опасаясь, где не было даже знати, чтобы приглашать Вернигорского родственника в свою круг, как Атли снова заметил слежку.
       — Кто следит? Я не понимаю, здесь-то кто? Мы переместились сюда и что, этот предводитель рыб за нами? Не может этого быть, да и интереса его не хватило бы настолько, чтобы он… — удивилась я.
       — Если бы кое-кто не интересничал, а просто объяснил, как переместил нас, может, стало яснее, кто следит, — Атли зло сузил глаза.
        — Я не могу объяснить. Я и перемещать вас не должен. Даже её, госпожу, но она хотя бы… – Серафим на миг замялся, не зная, как сказать. – Она… а вас, рабов, нет.
        — Почему, если это телепортация? Или это как с книгами, рабам недоступно? — Атли намекал на то, что, как оказалось, рабы не могут получить книги и читать электронные тексты. Даже отпущенные или выкупленные рабы, потому что книги выдавали только свободным по тем самым маякам в крови, но у рабов они, очевидно, были иными, вот так на всех уровнях людей разделяли с самого рождения.
        — Это не телепортация, Атли, — сказала я, примирительно, их соперничество, вернее ревность одного раба к другому утомляла. — Это сверхъестественная способность, суть которой мы объяснить не сможем, можем только пользоваться.
      Атли смутился немного.
       — Как скажешь, моя госпожа, — сказал Атли, опуская глаза.
       — Не злись, тебя никто не обманывает, — сказала я.
      Он подошёл ближе, посмотрел мне в глаза.
       — Тебе верю, моя госпожа.
      Словом, вечером мы выехали из отеля, и тут же, дойдя до безлюдного пустыря, переместись на этот раз в большой город на Юге. Но и отсюда вскоре нам пришлось бежать, потому что и здесь через несколько недель Атли заметил слежку. Я уже начала думать, уж не рехнулся ли мой охранитель, но… Серафим подтвердил.
       — Верно, госпожа Ли, следят. Я ни за что бы не заметил, но Атли показал мне… какие-то удивительные мастера, заметить невозможно, если не знать, куда и как смотреть, а у Атли дар замечать такие вещи. Не только верный он пёс, но и умный…
       Вот и двинулись мы…
      Потом на Восток, после снова на Запад… города и стороны света уже слились в цветной клубок, мне казалось, что мы объездили их все, и во всех городах побывали и жителей я знаю в лицо.
      В какой-то момент во мне будто что-то надломилось. Эта гонка по миру была совершенно бесцельна и бессмысленна, куда я бегу? Зачем? Что меня ждёт впереди, что я и кто в этом мире? Я не могу даже начать строить свою жизнь, потому что здание будет полностью лишено фундамента. Мне не на чем основать её, не на чем стоять и двигаться некуда…
      Всё это неожиданно переполнило меня и вдруг рвануло наружу, я разрыдалась, буквально забилась в истерике в руках Серафима, с которым мы гуляли по окрестностям городка. Он располагался у моря, и здесь мы были на высоком берегу, уйдя далеко от набережной. Мы прохаживались по ней, глядя на закатное небо, волны покачивались внизу, метрах в двадцати под нами, набегая на камни у кромки и негромко плеская, тёплый бриз ласкал кожу, а порозовевшее небо было чисто и прекрасно, вообще всё было невероятно красиво, чарующе, чудесный аромат водорослей, смешивался с запахом теплой земли и разогретого песчаника здешних скал. И всё это природное совершенство должно было радовать, о чём говорил сейчас Серафим, но для меня и эта красота и его слова стали будто последний толчок в спину, который сбросил меня вниз, и  как камешек со скалы сорвалась и зарыдала.
      — Ты что?! О, господи… — растерялся Серафим, обнимая меня. К счастью, вокруг нас никого не было, на эту пыльную тропинку среди камней немного было охотников забредать, только Атли был где-то поблизости, но так, что его было не видно и не слышно.
      Серафим, гладил меня по спине, прижав щёку к моей голове, и приговаривал негромко:
      — Ну что ты, Ли, девочка, всё образуется, всё встанет на свои места и будет так, как должно быть, как задумал ОН…
     — Мы бежим… — всхлипывала я. — Всё бежим и бежим… Куда? Зачем? Откуда ясно, но вот куда?! Серафим… я всё потеряла. Все смыслы, все, что хоть как-то держало меня после того, как Сла… как…
      И  зарыдала, уже задыхаясь, чувствуя, что и ноги не держат меня.
       — Ах ты, господи… — Серафим почувствовал, что у меня подгибаются колени, и подхватил на руки, легко подбросив. — Ли… ну не надо, не убивайся так…
      Я услышала сквозь собственные слёзы, как к нам подскочил Атли:
       — Что?! Что с госпожо… с господином?! – испуганно воскликнул он.
       — Нормально всё будет с господином, — почти огрызнулся Серафим, прижимая меня к себе, будто Атли намеревался отобрать. Хотя может и пытался, я не видела в своих слезах.
     Как мы казались в спальне, я не помню, помню только, как суетилась Кики, помогая раздеться, снять льняной костюм, который изображал мою мнимую мужественность, и лечь в постель, но потом я позвала Серафима снова, мне было необходимо его физическое присутствие рядом. Успокоившись со слезами, я взяла его за руку, притягивая к себе.
       — Сядь, не уходи, будь до утра, — сипло прогундосила я. 
     Серафим сел, не отбирая своей большой и тёплой руки, может она и не была такой большой, как сейчас казалась, может быть, только относительно моих, исхудавших былок, но от его прикосновений мне становилось спокойно и легко, пусть только сейчас, пусть на мгновения, но это было хоть какое-то умиротворение. 
        — Ляг рядом, — попросила я. — Я мерзну, согрей меня.
        — Ты не заболела? — обеспокоенно спросил Серафим.
        — Ты боишься заразиться? — спросила я, притягивая его, мне казалось, если он не ляжет рядом и не обнимет меня, я околею.
        — Да нет, вот глупая… — смущённо пробормотал Серафим, обнимая меня, вот так, теперь, когда я чувствовала рядом всё его тело, я начала медленно согреваться внутри.
      Я погладила его по груди, думая, какая гладкая у него кожа и как приятно касаться её. Но Серафим остановил мою руку, накрыв своей ладонью.          
       — Ли, детка, я не железный, — тихо проговорил он. — Я может и ангел, но здесь и сейчас я человек, и я мужчина… я… я и так уже много чего натворил против наших законов и правил, а ты…
       — Я… А… что… о чем ты?
       — Я люблю тебя.
       — Я тебя тоже.
       — Не так. Фос прав, я не так люблю, как положено Хранителю, я люблю тебя и желаю, как мужчина женщину. И…
        — И…
       Тогда я вывернула руку из мягкого капкана его ладони и скользнула вниз по его животу, он не лгал, прикоснувшись к его члену, который в ответ потянулся ко мне, за моей рукой, будто только этого и ждал, а сам Серафим замер, напрягаясь, я ощутила желание, которого во мне не было уже давно… сдовно его горячность перетекла в меня.
     — Свои желания следует исполнять… — прошептала я, приподнимаясь и глядя в его лицо, такое красивое в этот момент от возбуждения и волнения, каким не было никогда. И склонилась поцеловать. И губы у него были чудесные, теплые и мягкие, душистые, так приятно, притягательно пахли…
     Но он отпрянул и в ужасе отодвинул меня, держа за плечи.
     — Нет, Ли!.. Нельзя! Нельзя…
     Я не хотела его слушать, ничто не имело смысла, ни в чем не было жизни даже во мне самой до этой минуты, и я выпущу его из рук, его, единственного, кто заставил меня начать дышать и желать?..
      Поэтому я отодвинула его руки с моих плеч и снова склонилась к нему с поцелуем, он схватил меня за шею, думая, очевидно, оторвать от себя, но вместо этого притянул и поцеловал сам, страстно и глубоко, отклоняя на спину… Меня залило огнём из него, в котором я и утонула…