Мужик с Кавказа

                Ростислав Мартынович мечтал о тех временах, когда его сосед Дмитрий уедет уже наконец в длительную служебную командировку и он тогда сможет в его отсутствие вступить с его женой Анной в греховную половую связь. А пока тот не уехал, приходилось Ростиславу Мартыновичу выкручиваться: делать вид, что он ни о чём таком не мечтает и просто-напросто является
другом семьи. И что он — некое бесполое существо, которое всегда рядом и готово в трудную минуту бескорыстно поддержать своих друзей: посидеть с их малолетним сопливым ребёнком, например, пока Дмитрий работает сверхурочно и проверить за Анну тетрадки её учеников, пока она сама, например, находится на срочном вечернем совещании с директором школы Арменом Акоповичем…
                Да, чего только  не приходилось делать Ростиславу Мартыновичу, только для того, чтобы никто не подумал, что он будто бы мечтает вступить со своей соседкой-учительницей в половую связь. И чтоб не возникло ни малейших подозрений на эту скользкую тему. И чтоб все смотрели на него исключительно как на простого доброго самаритянина, готового на самопожертвование и безответную христианскую любовь…
               Но подозрения, тем не менее, однажды все-таки возникли. Что он, Ростислав Мартынович, — не бесполое существо, а существо совсем другого порядка. И об этом одна тётка с пятого этажа, по имени-отчеству Виолетта Андреевна, прямо сказала: дескать, друг семьи — это не профессия. И что друг семьи — другом семьи, но не до такой же степени. И что так не бывает. О чём она с возмущением и поведала одному пенсионеру-льготнику со второго подъезда, в то самое время, когда, согнувшись раком, мыла пол на собственной лестничной клетке:
                — Не смешите мои Искандеры! Друг семьи, но не до такой же степени! Чтоб бесплатно сидеть с чужими детьми, — и добавила, что, похоже, Лёшенька (тот самый, малолетний и сопливый) на самом деле — незаконнорождённый сын Ростислава Мартыновича, зачатый позапрошлым летом, во время проверки тетрадок учеников 5-го «Б» класса. Которые накануне как раз написали сочинение на тему «Трудное счастье материнства в зарубежной прозе 18 — 20-х веков». Вернее, был зачат в перерыве той самой проверки. И что будто бы Анна именно тогда и совратила несчастного Ростислава Мартыновича, раздевшись донага и сославшись на невыносимую жару. Пока он — ни сном, ни духом. Пока он помогал ей проверять сочинения по трудному счастью материнства. Ну, а далее всё и произошло. Ростислав Мартынович не выдержал, отложил в сторону тетрадки… Как-то так. А иначе, на кой чёрт Ростислав Мартынович сидит с Лёшенькой, пока Анна, например, находится на срочном совещании у директора, а Дмитрий, например, пашет, как папа Карло в ночную смену. Хрен знает где. Не сходится пазл тогда…
             В общем, до скандала чуть не дошло. Пошли разные слухи, инсинуации. И что, будто бы тогда не Ростислава Мартыновича совратили, а наоборот, это он совратил. И теперь должен ответить за это. И что тетрадки были не с сочинениями детей младшего школьного возраста про трудное счастье материнства, а с чем-то другим. И что про это «другое» лучше вслух не говорить, а то посадят…
                Короче, решил Ростислав Мартынович пока до поры, до времени затаиться и не мечтать о вступлении в половую связь с соседкой Анной. И сидеть с Лёшенькой просто так, без задней мысли. За деньги. И тетрадки проверять за дополнительную плату, а не исключительно из христианских побуждений. Чтоб люди наверняка поверили. А то мало ли. Хорошо, что в этот раз обошлось, повезло: экспертиза показала, что не он отец Лёшеньки, а какой-то неизвестный мужик с Кавказа. А ведь в следующий раз может и не повезти…