Угол зрения Часть 5-1

Феликс Довжик

Угол зрения   Часть 5-1


Производственные отношения

Поскольку в жизни каждый – гений
и лоцман в хаосе и в дебрях,
то в мире сложных отношений
ход производства весь на нервах.


Производственные отношения – обычные человеческие отношения во всем диапазоне зависти. Люди все одинаковы. Если гения кусают комары, даже он начинает отмахиваться.

Действующие лица производственных отношений: директор, заместители по направлениям, начальники отделов и лабораторий, инженеры. За несколько десятков лет работы в реальной жизни фамилии и должности указанных персонажей могут меняться несколько раз, но для последующего описания это не имеет существенного значения.
   

Диалоги несостоявшихся персонажей

От автора.

Если растрачен накал, к ненаписанному не вернуться, но мысли о персонажах, о которых не все рассказано, иногда не дают покоя.

Савранов и Журавский.

– Жизнь прекрасна, если ее не усложнять, а главное в жизни – длительность. Надо игнорировать все, что ее укорачивает.
– А смысл?
– А на него наплевать. Жизнь дороже.
– А себя не обманешь? Жил, жил, а для чего?
– Каждый живет для себя. Ради чего иначе? Некоторые делает вид, что переживают за других. Врут. Ложь выглядит красивее, чем истина без косметики. Разве не так?

Журавский и Савранов.

– Я могу женщине все простить. Оставила мужа – были основания. Бог ей судья. Но оставить ребенка? Это уже эгоизм. Эгоист – не человек. Он – эгоист.
– Не кипятись. Все утрясется. Она его родила? Пусть за это скажет спасибо. Спроси у него, что бы он выбрал? Такую жизнь или совсем не жить?
– Вот тут ты весь на ладони. Уловки гениальные, но все для того, чтобы оправдать свою философию.
– А зачем оправдывать чужую?

Савранов и Журавский.

– Идешь в лес за грибами. Нашел одну мелюзгу. Оставишь, чтобы их, подросших, срезали другие?
– Да пусть срежут. Не мне, так кому-то повезет.
– Я – материалист. Я-то знаю, что каждым движет личный интерес. Не так ли? В лесу, где тебя никто не видит, ты их ножичком по горлу и под корень. Какой никакой – улов. Между прочим, я видел, как ты их срезал.

– Срезал. Бывало. Но не топтал, чтоб другим не достались. На сковородочку наберу и баста, даже если крупней попадались.
– Не украшаешь себя розовой красочкой? Нет? Человек без счастья, как птица без крыльев. Поэтому каждый горой за свое, а оправдание отыскать не фокус.
– Не ангел я, что поделать.
– Опять оправданьице. Не хочется со мной согласиться? Не так ли?

Савранов и Журавский.
– Люди делятся на две категории, на тех, кто умирает свой смертью и на тех, кто критикует.
– Согласен. Две категории, но другие. Одни работают, другие думают, что работают.
– Каждый работает, как умеет. У тебя, положа руку на сердце, случаются, скажем так, ошибки, но ты умеешь ладить с начальством, а я им пятки не чешу и попадаю в немилость. Вот вся разница.

– Не вся. Меня не обижает быть подручным у того, кто лучше меня умеет. Я хорошо представляю свой уровень и за то, что выше моего потолка, не берусь. Но, если я взялся за работу, я довожу ее до конца любой ценой. Да, я часто изобретаю известное, но иногда, ничего не скажешь, на должном уровне там, где нет ответа в литературе. Ты больше всех нас знаешь, как делать, когда работа начинается. Но, когда ты натыкаешься на то, чего еще нет в литературе, ты ждешь, когда появится, или начальство найдет тебе обходные пути.

– А тебе не смешно, когда одиночка пытается сделать то, что надо делать большим коллективом? Грамотный человек не состязается с наукой, а пользуется ею.
– Но ведь некоторые состязаются с тем, до чего наша инженерная наука ещё не дошла, и даже успешно состязаются.
– Природа их создала такими, а меня создала другим. Не самым глупым, не так ли? Почему же я должен меняться?
– Как к человеку у меня к тебе нет претензий, но как работник ты задействован в общей цепочке и тут уж – извини. На работе уважают за работу.

– А за знания нельзя?
– За какие? Ты великолепно запомнил то, что изложено в книгах, но даже как справочник тебя трудно использовать. Ты своими знаниями делиться не хочешь, а, если делишься, то высокомерно и презрительно.
– Я не могу уважать работника, который не изучает информацию! Я ему не нянька.
– Вот видишь, ты признаешь право не уважать работника.
– Ты не за каждую работу берешься, чтобы не подмочить свой авторитет, а судишь обо всем. Не так ли?
– Я примерно знаю свои возможности и не берусь за работу, чтобы ее не завалить, но пусть так, пусть я не судья, но есть более квалифицированные судьи.

– Начальство? Детский сад – наладить работу не могут. Почитайте книги об организации работ. Им говоришь, надо то-то и то-то, ноль внимания, палец о палец не ударят. А потом виноват Савранов. Легче у Савранова отнять работу, чем нормально организовать ее.
– Легче на других свалить, чем спрашивать с себя.
– Так человек устроен. Неужели ты не оправдываешь свои просчеты недальновидностью начальства? Я материалист, я вижу то, что скрывается под каждой приукрашенной оболочкой, меня не проведешь. Все люди одинаковы.

– А результаты у всех разные.
– Это – как каждый сам посчитает. Не ищи себе непосильную нагрузку. Сделал, что мог, – умывай руки. Кажется, именно так ты поступаешь?
– Я не берусь за работу, если она за пределами моей специализации. Поручи мне построить термоядерный реактор, я же немедленно откажусь. Что я в этом понимаю? А ты с радостью возьмёшься изучать литературу, а через пять лет потребуешь создать пару десятков НИИ.
– А как иначе? Именно так и надо поступать.

Савранов и Журавский.

– Владение информацией – это работа без переноски тяжестей. Знающий человек не тратит силы и время на бесполезное.
– Если знает, что бесполезно, а что полезно. Иногда из глупости или пустяка получаются дельные вещи.
– Дельные ли? Не халтура? Люди тратят десятилетия, чтобы создать науку, а ты за месяц хочешь придумать то, что не открыто учеными.
– Беда или наше счастье в том, что наука имеет обыкновение проходить мимо тех задач, которые приходится нам решать. Если бы она решила все, мы бы давно баклуши били. А нам, к сожалению или к счастью, приходится напряженно работать, иногда до бессонницы.

– Разве нельзя выбрать работу, которая не требует такого напряжения?
– Можно, но это значит – идти в атаку за спинами других. Оставь это тем, у кого плоскостопие, а сам попробуй. По крайней мере, определишь свой потолок.
– А что, надо обязательно бегать по потолку? Сидеть за столом хуже?
– Спокойнее, но это дело вкуса и, между прочим, способностей.

– А так ли? Со вкусом спорить не буду, а со способностями не наоборот? Одному атом неисчерпаем, другому во вселенной нет ничего интересного. В простом деле – необъятное поле деятельности, если копать глубоко. Но глубоко копать не каждый умеет и не каждый хочет. Ему покоя не дают награды. Ради этого по потолку готов носиться. А кто копает, тот работает со вкусом и без суеты. Или не так? Ему интересен процесс. Он в простых вещах докапывается до глубины.

– Поручили тебе строить дом.
– Многоэтажный?
– Простой, хотя бы летний, дачный. Под него нужен фундамент. Копать надо. Что в грунте под домом? Интересно? Можно копать до ядра Земного Шара. Сколько увлекательных открытий по дороге. Но нужно ли это? Задача поставлена – дом построить. Вырыл на полтора, от силы на два метра и баста.
– Не больше? А если ниже плывун?

– Королев, когда собирались лететь на луну, написал на документах: «На луне грунт твердый». Никаких оснований у него не было. Взял на себя ответственность, разрубил узел, а можно было сотню лет спорить. И за и против были доводы. Или на миллионы миллиардов составлять программы предварительных подлетов и исследований. Когда тебе поручают работу, ты от каждого направления, от каждого ствола прорисовываешь все мыслимые сучья и ветки, ничего не отбрасывая. Получается такое дерево вариантов, что впору сажать за твою конкретную и не бог весть какую работу десятки институтов страны. От тебя ждут решения, а ты ставишь столько вопросов, что закрыть работу – дешевле получится. Или передать другому. А он отбросит твой ненужный бурелом, поскольку исходит не из того, что интересно или неведомо, а из того, что требует работа, и с просчетами, с ошибками, но в самые сжатые сроки ее вытаскивает. И всё потом работает.

– А плывун не подмывает фундамент?
– Нет, грунт на луне твердый. Зайца ветка пугает, а медведю и волк не страшен.
– Грамотный человек ищет решение, а остальные решают голосованием. Иногда угадывают.
– Лучше иногда угадать, чем никогда не сделать.
– Меня учили быть специалистом, а не гадалкой. Я не так воспитан.
– Хочешь считать себя специалистом, пожалуйста. У меня нет возражений. Я сдаюсь. Непобедимого не победишь, неубедимого не убедишь.
– Удобный выход – вместо доводов и логики ирония. Не так ли?


Савранов и Журавский.

– Зачем вы пишите статьи и заявки на изобретения? Мы работаем в узкой области. Ваши заявки Америку не открывают, никто их внедрять не будет, и статьи ваши никому не нужны. Что же вами движет? Не тщеславие ли?
– Конечно, тщеславие. Человек – существо сложное. Работа требует напряжения, и какие-то стимулы необходимы.

– Вот то-то и оно. А я работаю из любопытства. Мне интересно познание. Я не тщеславен.
– Извини, я в это не верю. Ты тщеславен больше нас. Наше тщеславие детское. Мы изобрели – вот мы какие. А твое – другого рода. Тебе обязательно надо найти в чужой работе хотя бы блошиную какашку или отклонение от высоконаучного подхода. Тогда ты счастлив. Все – халтурщики! Все не умеют работать. И смотришь на всех презрительно – с высоты.

– Ваша скороспелая продукция предоставляет мне такую возможность. Как было замечено, человек – существо сложное. У каждого свое. Кто-то должен замечать изъяны, особенно если это у него получается, не правда ли? Что в этом плохого?
– Во-первых, наша скороспелая продукция после всех проверок и испытаний в реальной работе ещё ни разу не отказала, и новых заказов на новую аппаратуру достаточно. А во-вторых, спрашиваешь, что плохого в твоей стратегии и тактике? Объясняю. Отсутствие своего, отсутствие результата и при этом высокомерие и надменность – компенсация собственных изъянов.

– Давай не будем переходить на личности. Я тебя никогда не оскорбляю. Хочешь спорить – давай спорить в философском плане. Мне интересны твои возражения. Сумеешь ли ты переубедить меня, услышу ли я что-то новое, а твои оценки меня не интересуют. У меня есть свое мнение о себе. Поэтому давай бережно относиться друг к другу. Вспомни, как писали и говорили в старину.

– Милый Сократ. Прими, пожалуйста, чашечку яда. Божественные врата рая ожидают тебя. Будь здоров. Желаем успеха.
– А что. Неплохо. Без иронии, без оскорблений, без злобы.
– Я злюсь, мне не хочется, чтобы жизнь в итоге преподнесла тебе Сократову чашку.
– Не приписывай своим поступкам высокие побуждения. Ты кипятишься, ты хочешь, чтобы я с тобой согласился, а этого не происходит. Не так ли?

Савранов и Журавский.
– Лучше совсем не делать, чем делать плохо.
– Если не всё учел, не всё заметил, испытания выявят, и можно исправить. А если не сделал, исправлять нечего. Результата нет.
– А мои знания? Я не виноват, что мои работы закрывали или передавали другим.
– А как иначе? Ты всегда все сроки срывал, твои знания – бесполезный груз. Кому они нужны? Исходить надо из интересов работы. О себе забудь.

– Я-то как раз исходил из интересов работы. Я пытался сделать ее идеально, без единой заусеницы, но всем нужны ордена немедленно. Все халтурщики. Лишь бы скорее отрапортовать. А ты сделай красиво. Идеально! Чтобы комар носа не подточил, чтобы никто не смог бросить в тебя критический камень.
– Идеально? Ты хоть как-нибудь доведи работу до конца. Тебя не волнует, что от тебя ноль – результат.

– Не волнует. Меня раздражает, когда я вижу халтуру. Одни ошибки и недоделки. Ни одна работа не выдерживает критики. Куда торопитесь? Куда несетесь? Сиди и наслаждайся работой. Дай отлежаться. Изучи со всех сторон. Работа – это поиск информации. Не так ли? Все давно изобретено и придумано, а куда ни посмотришь – заумная отсебятина, которая плохо с друг с другом стыкуется. Изучи, как умные люди делают. Для этого надо работать, а не бегать галопом за успехом и славою.

– Посмотри вокруг. Строят дома, с недоделками, с браком, но все-таки строят, и люди в них живут. А строил бы ты? В погоне за швом без заусеницы ты ни одну стену не довел бы до конца. Кому она была бы нужна? Живут кругом люди. Страдают, ошибаются, но посмотри. Возникают новые города, появляются новые машины, поют новые песни. Все это создают эти же не очень правильные и не очень счастливые люди. Ты один не ошибаешься, ты один все делаешь правильно, ты один счастлив, но что после тебя останется?

– Мне жить интересно, а человечество пусть живет, как хочет. Я фиксирую недостатки, но никого переделывать не собираюсь. Это личное дело каждого, а я безнадежными занятиями не занимаюсь. Главное – пожить дольше и посмотреть, что с миром будет. Другой цели у жизни нет. Не так ли?
– Живи, но не споткнись о себя. Все окажется больно и неидеально. Впрочем, ты счастливый человек, ты этого не заметишь.


Аксиоматика связей и управления
 
Аксиома отношений
Непорядочность не может равняться нулю, но может достигать непомерно больших величин.

Аксиома заблуждения
Все думают, что знают, куда идти. Поэтому не верят тому, кто действительно знает.

Аксиома изъяна
Всё не получается ни у кого. Поэтому мудрый человек не пример для подражания.

Принцип руководителя
Правильное решение иногда принимается вслепую или случайно. Когда его пытаются принять осознанно, находятся тысячи причин в пользу бестолкового решения.

Аксиома иллюзий
Собственный путь кажется прямым и правильным, если он укладывается в извилистую кривую.

Аксиома существования
Несмотря ни на что человечество существует, а некоторые даже неплохо живут.


Работа и оплата

С объектом, который должны были к определенному дню календаря запустить за облака и выше, стало твориться что-то невероятное, а товарищи, проводившие испытания, не могли разобраться, в чем дело. Они привыкли к стандартным отказам, а тут для них неведомо что. Директор принял правильное решение. Он созвал не тех, кто по должности работал с объектом, а тех, кто по роду работы привык решать сложные задачи. По лицам присутствующих он понял, что они не горят желанием не за свое браться. Чтобы как-то поднять их энтузиазм, полушутя, полусерьезно пообещал премию тому, кто найдет выход из тупика.

Обещанная премия не столько вдохновила собравшихся, сколько сняла их со стопора. Они поняли, что у директора положение безвыходное, а у них – тем более, и хочешь, не хочешь, а шевели извилинами. За дело взялся начальник отдела Мещанников с четырьмя самыми лобастыми своими полководцами. Через пару дней работы они поставили диагноз и прописали лекарства. Когда доложили директору, кто-то, видя его неподдельное ликование, шутя, напомнил о премии.

Товарищ рассчитывал, если вообще о чем-то подумал, что директор отшутится, как уже многократно бывало, и на том дело кончится. А директор все воспринял всерьез, и напоминание его не обрадовало. Обещать в запальчивости – одно, а выполнить – совсем другое. Какой директор любит разбрасываться деньгами, но слово – не воробей. Получили четыре головастых и их начальник, по 50 рублей на нос. Сумасшедшие деньги по тем временам. С неба свалилась четвёртая часть зарплаты. И само событие для института исключительное. Такой почести никто не удостаивался со дня основания фирмы.

А через две недели, когда казалось, всё – готовь телегу, забарахлил вентилятор. Что с ним, сам черт не разберет. Испытатели требуют разборки объекта, а разбирать ой как не хочется. Собрал директор командный состав. И вот на этом обширном сборище заместитель директора по данному направлению вдруг говорит:
– Надо дать Мещанникову 50 рублей. Он за пятьдесят без разборки найдет решение.
Все дружно засмеялись, а начальник отдела обиделся. Не за деньги он старался.

Возможно, заместитель директора неудачно пошутил, но откуда берутся такие шутки? Чужой успех засел колючкой в памяти, а, когда кого-то сдергиваешь с пьедестала, собственная зависть как в ручье умылась.
На этот случай можно посмотреть с другой точки зрения. Почему руководящие работники, не самые бедные люди в НИИ, так обострённо реагируют на деньги? Каждый из них, как никто другой, хорошо понимает и чувствуют роль и значение оплаты труда, они с этим сталкиваются почти ежедневно. Плата за работу самый мощный и почти единственный главный стимул в работе подавляющего большинства сотрудников.

 Почему советская власть за все годы своего существования не обеспечивала нормальный прокорм населения? Почему все годы нехватка продовольствия и дикие очереди за самыми необходимыми продуктами питания? Море постановлений, решений и реорганизаций, идеологи и агитаторы надрывали голосовые связки, призывая в последний раз подналечь, и всё мол рекой польётся. «А почему прошлые мероприятия козе под хвост?» - «Некоторые товарищи на что-то не обратили должного внимания, но теперь всё учтено, мы вам клянёмся».

Не учтён был самый сущий пустяк, о котором хорошо знают руководящие работники НИИ, работники промышленности, науки, культуры, просвещения и тем более работники всего государственного аппарата, даже избранные депутаты, первой Государственной Думы, первой после развала Союза. В первый день своей работы они, все противники друг друга, с небывалым в мире единодушием, устанавливали сами себе зарплату. Такого мощного слияния душ я никогда больше в жизни не наблюдал. Даже Явлинский, вечный противник всего не идеального слился в экстазе со всеми.

Объясните мне глупому, почему крестьянам за работу не надо платить, а всем остальным надо?
Что-что? Как это не платят? А-а, вы им подарили 20-25 соток земли на свой самопрокорм, а в колхозе чтоб работали за совесть и даром. А вы сами за совесть и даром работать пробовали? Не хочется? А кстати, откуда у колхозов взялась земля? Вы же у них эту землю отняли, 20 соток вернули, чтобы они не окочурились, и нате вам, земля уже государственная, а крестьяне опять крепостные.

Ну да, промтоваров не было, промышленность на нуле, нечем было выкупать у крестьян продовольствие, пришлось идти на такие меры. Это мы еще в школе слышали. И что? При Хрущеве и Брежневе всё ещё нечем работу крестьян оплачивать? А бросать в Чехию наши войска деньги нашлись? А в Афган полезли, что мы там не видели? Вкусные полезные ископаемые? Вот и получили их черными тюльпанами.

А ведь Белоруссия один полезный эксперимент поставила. Герой отгремевшей Второй мировой войны Орловский пошёл в председатели колхоза и рискнул платить крестьянам за их работу. Вдруг не посадят, учтут боевые заслуги. Это о нём знаменитый в своё время фильм «Председатель». Актёр Ульянов хорошо сыграл председателя. Но главного, насколько я помню, фильм не раскрыл. И журналисты, организуя Орловскому славу, помалкивали об оплате за работу в этом колхозе. Орловский стал маяком на всю страну. Трогать его – это уже Кремлёвский уровень.

Осенью 1967 года я приехал в отпуск к родителям. Женщины районной библиотеки уговорили отца организовать поездку в дальний колхоз за яблоками. Яблоками в нашем районе никого не удивишь, но сбыт их затруднителен, хотя однажды попытка предпринималась. Сына директора нашего промкомбината райком уговорил стать директором колхоза. Мужик был молодой и деловой, он сразу понял, что без денег колхоз не поднять.

Промахнулся товарищ. Сам же когда-то нас мальчишек учил, что лежачего не бьют. Кто будет бить лежачий колхоз, а он решил поднять колхоз на ноги. В колхозе был хороший фруктовый сад, и к этому времени был построен возле нашего города аэродром.  Я тогда не поленился посмотреть, что это такое. Расчищенный кусок поля и будка, чуть крупнее собачей. Самолёты иногда прилетают, привозят мешки идеологической похлёбки. Продукт скоропортящийся, он не должен залеживаться, его надо срочно доставить.

Так вот, знакомый мне с детства председатель, с лётчиками сторговался, и полетели белорусские яблоки в город Норильск, а у председателя колхоза появились деньги платить колхозникам за работу. Не учёл председатель, что горожане Норильска должны питаться никелем, а не яблоками, но кляуза не из Норильска пришла, там на яблоки не обижались. Соседние колхозы возмутились. Где-то платят, а у нас фига. А где соединение пролетариев всех стран?

В райком партии сразу из нескольких мест прибыла кляуза. Райкомовцы засучили рукава и потирали руки – пришла настоящая работа.
По-моему, наше районное МГБ этим не занималось. Положено было им иметь сексотов, секретных сотрудников, по-теперешнему, стукачей. Они были и все их знали. Сексоты должны были вынюхивать кривое мнение несознательных элементов о вожде и партии. Одна женщина кружила возле мамы. Мама к этому относилась очень спокойно. Надо же ей своих сыновей вырастить.

«Делом врачей» и прочим подобным у нас занимались райком и милиция.
Знакомому мне молодому председателю поднятого на ноги колхоза засияло северное сияние Туруханска или Магадана. Как его удалось отбить, я не знаю и у отца в своё время не спросил. Но из города он тут же уехал.

Вернёмся к поездке за яблоками. На полуторке, уцелевшей с военных лет, поехали две женщины и я с ними. Отец предупредил, проезжать будем Родню (ударение на «о»), посоветовал не прозевать.
Прозевать оказалось невозможно.
Богатый совхоз. Хорошо укатанная дорога, аккуратные улицы, последние деревянные хибарки сносятся. Почти все дома новые, есть двух и трёхэтажные. Трёхэтажных в самом нашем райцентре в помине еще нет.

Председателем совхоза в Родне Старовойтов, муж одноклассницы моей старшей сестры. Я его несколько раз в школьные годы видел, но в отличие от первого председателя, он меня ничему не учил, и я его смутно помню. Человек обыкновенного роста, обыкновенного телосложения, обыкновенного голоса, ничего героического в лице, вообще ничего необычного и примечательного.

 Старовойтов попал на должность председателя в период смены Хрущёва на Брежнева.
Об этой смене стоит сказать пару слов. Сейчас об этом говорят, как о само собой разумеющемся, а это далеко не так. Житейски, в дворовых вопросах и склоках, в сражениях за посты Хрущёв был очень хорошо подкован, любому в окружении сто очков дал бы вперед, но в экономике, в управлении государством он был дремучим человеком, совершенно необразованным с интеллектом дошкольника, увлекающегося любыми игрушками, и при этом с таким запасом энергии, что ему ничего не стоило переместить Уральские горы на Северный полюс, если бы ему такую идею кто-нибудь подбросил.

С неоспоримым уважением, прощая ему все его детские глупости и увлечения, относились к нему только те, кого он выпустил из сталинской гулаговской мясорубки. С неиссякаемым трудолюбием золотой фонд идеологии, отборные кинематографисты и труженики пера лепили культ личности Никиты, собственно говоря, они занимались тем, чем занимаются всегда, но у них ничего не получалось. Даже детвора принимала Никиту с весёлым смехом, как своего дворового недотёпу.

Каждый школьник сельских школ обязан был налепить для колхозов энное количество торфоперегнойных горшочков, а председатели колхозов не знали, что с ними делать и куда их деть. Каждый школьник и каждый учитель всех школ района обязан был принести ведро золы, а каждый председатель не знал, как это вывезти и куда это деть. Затраты на перевозку намного превышали предполагаемый выигрыш.

Вся страна от Черного моря до Белого сеяла кукурузу в ущерб привычным культурам, а она в Подмосковье ни разу не вызрела. Что с ней случилось в Архангельской области, я не представляю, возможно, даже не взошла. Никита увидел кукурузу в южных штатах Америки и повелел кукурузе решить наш продовольственный вопрос. А с продовольствием стало совсем худо, в нашем Подмосковье даже за хлебом часовые очереди.

Но это не всё, это еще семечки. Никита велел из сельских городов, сёл и деревень убрать скот. Пусть колхозы обеспечат, а люди хоть и будут стучать зубами, зато будут жить культурно. Убрали, зажили культурно, а уж как сытно и как нас колхозы обеспечили, говорить не хочется.
Но это же мало. Бить – так бить до конца.

Не знаю, кто шепнул Никите новую идею переворота мироздания. Авторов не назвали, всё потом приписали Никите. Но это не его уровень, такое придумать, не с его головой. Кукуруза – его потолок. Автор наверно Героя труда получил со всеми втекающими в его карман благами.
Придумали создать совнархозы – промышленные и сельскохозяйственные. Один руководит промышленностью, другой сельским хозяйством.

В нашем белорусском районе с большой натяжкой всего пять промышленных предприятий. Ничего, в соседнем восемь, объединим и создадим совнархоз в соседнем городе. Сосед важнее, он на пересечении двух железных дорог, а все его колхозы подчинили нам. У нас уполномоченному райкома, фактически надзирателю с особыми полномочиями, (отец им бывал каждый год от начала посевной до конца уборки и отгрузки продукции), до своего колхоза двадцать верст пешком и лишь изредка часть пути на попутной телеге. По новым правилам проще до Ленинграда добраться, чем до порученной тебе деревни в соседнем районе. Стон и вой сразу поднялся, но успокоили – коммунисты и не такое преодолевали.

Пока партийные органы сначала всё разрушали, создавали совнархозы, затем их разгоняли к чёртовой матери и снова всё старое восстанавливали, Старовойтов по примеру знаменитого председателя Орловского успел дернуть совхоз за уши вверх. Откуда и как он собрал стартовый капитал, я у отца не спросил. Виноват, каюсь, но уже не поправить.

Одно знаю, возле деревни был большой пруд, чуть не малое озеро. Старовойтов его расчистил, возможно даже расширил и запустил туда зеркальных карпов, а те обрадовались – еда есть, ребята, давай размножаться! В период лова из Родни даже в райцентр привозили и продавали живых зеркальных карпов – упитанных, не дистрофиков.

Когда местные органы, во время смены высших властей занятые своим трудоустройством, спохватились, что теряют власть над Старовойтовым, было уже поздно.
Журналисты о нём раструбили в областных и в республиканских газетах, умолчав о всем известной страшной тайне – он за работу платит, но упомянув, что некоторые бывшие жители Родни возвращаются жить из райцентра к себе в деревню, и это было сущей правдой.

 Более вышестоящие органы назначили Старовойтова маяком с вытекающими отсюда привилегиями. Он стал знатной фигурой в масштабах республики, его уже без разрешения сверху не укусишь. Когда Орловский умер, возник острый вопрос, кого поставить. Его колхоз назначен маяком на всю страну. За развал такого предприятия по шапке из Кремля получишь.

Тогда нашего Старовойтова поставили вместо покойного Орловского. У него и там на работе всё получилось, но в семейной жизни случилось головокружение. Обеспечив детей и жену материально и хорошим жильем, он сменил супругу на молодуху. Что поделать? Избыток мужеской энергии кому-то подарить надо, а тут как раз подвернулась девушка с хорошими приёмными данными. Такое нельзя упускать.