Часть I. 1. Ночь без сна

Пролог - http://proza.ru/2024/08/15/1057

БЛАГОДАРЕН И СРАЖЁН

Предупреждение: текст содержит сцены 18+

ЧАСТЬ I. 1. НОЧЬ БЕЗ СНА

— Мой лорд! Без наказаний с ним не справиться! Дитя не умеет слушать и…

Крепкая матрона. Повелитель не сдерживался в недовольстве, но выпущенная в женщину молния лишь поставила её на колени, не умаляя её мнения.

— Ты тоже не умеешь слушать.

Вторая молния была не такой сильной, как первая, но не менее угрожающей тем, что ещё может за ней последовать.

— Мой лорд… Вы бы не обратились ко мне, если бы не знали о репутации… Я делаю то, что должна. Воспитание такого чада требует…

— Я потребовал от тебя минимального. Мне нужна была та, что сможет занять ребёнка в соответствии с его возрастом, а не та, что посмеет прибегнуть к методам наставников.

— Тогда вам достаточно окружить его глупыми рабынями! Но потом не удивляйтесь тому результату, что получите. Я вас предупредила. Только кнутом можно обуздать подобное непослушание.

Чистокровная, жилистая, изрядно поседевшая женщина в закрытом фиолетовом платье, опоясанном чёрными ремнями, встала с колен, гордо поднимая голову.

— Ты посмела тронуть моего сына.

Ваурон не наказывал её разящими ударами энергии — это была лишь прелюдия к основному решению о том, что он сделает с ней за содеянное.

Принятая на службу воспитательница должна была следить за мальчиком. Её репутация была безупречной. У женщины не было своих детей, но она умело бралась за чужих. С детства её оставляли присматривать за младшими. В юности её дважды постигли неудачи в личной жизни — отказ в браке и брак, окончившийся через неделю после свадьбы с лишением прав на наследство мужа. Обратно в свой Дом она вернулась лишь по доброй воле деда. Занималась с детьми своих братьев. После — приглашалась в соседние Дома, как опытная матрона. Гордая, строгая, прямолинейная. Владела некоторыми навыками в Силе, но скорее её отличали самостоятельно взращенные в ней наставнические реакции. Вышла бы неплохая надзирательница… Если бы отец рода с юности делал бы на неё такую ставку.

— Только кнутом? — ситх отвернулся от женщины и обратился к служащим у дверей, всегда ждущим приказов хозяина: — К псарю её.

Третья неудача.

Кехари убегал от приглашённых воспитательниц. Не слушался. Игнорировал их присутствие. Прятался.

В последний раз он убежал от строгой, преследующей его леди, в джунгли. Охрана нашла его и вернула в дом, но женщина не преминула воспользоваться одним из своих ремней, откровенно выпоров дитя по спине и ягодицам. По словам слуги, мальчик не издал ни звука и даже не заплакал. Только на одном из ударов, рука леди принудительно отстранилась и неестественно вывернулась, так что всё женское тело завалилось назад и, не устояв на ногах, она рухнула на землю. Воспользовавшись моментом, ребёнок скрылся, и никто не мог его обнаружить, пока не вернулся повелитель.

Отец сразу почувствовал, где прячется сын, но в первую очередь решил устранить причину, приведшую к таким последствиям. А ведь советник однозначно выразился о своей воле в пределе полномочий нанимаемой…

Разрешив судьбу очередной неудавшейся воспитательницы, ситх поспешил в одну из казарменных палат на нижнем этаже. Комнаты охраны, занимаемые сменами поочерёдно.

Невыспавшийся боец сидел на своей койке в пижаме и, демонстрируя элементы брони, пояснял своему маленькому гостю, усаженному на стол, что и как в ней устроено, а тот внимательно следил за мужскими пальцами, запоминая каждое действие, будто с него взаимно спросят усвоенные знания и навыки.

Кехари было не трудно чем-то занять в новом для него доме и в совершенно новой для него обстановке. Ему всё было интересно, и он всё и всех мгновенно запоминал. Проблема была в усидчивости и установлении режима дня.

Ему не разрешали далеко уходить. Прогулки и игры заканчивались кустовыми зелёными стенами парка. Не разрешали свободно перемещаться по самому дому. Создавали скучное и наводящее на него тоску расписание жизни.

Совсем недавно пред ним был простор доброжелательной природы. Ничем не ограниченное время в общении с матерью, друзьями и всеми, кто был ему близок. Угощение щедро бралось со столов любого дома, где охотно встречали малыша, заглянувшего на огонёк. Каждый встречный не источал угрозы, а дарил ему улыбку, поднимал к себе на плечи и катал. Он вырос среди зайгеррианской общины, посвятившей себя собирательству и мирной лесной жизни. Мать примкнула к тем, кто не знал её вида, и не предавал значения особым отличиям. Тихая, скромная и работящая женщина была принята, как своя. Они собирали ягоды, плоды, травы… Делали заготовки для себя и на продажу. Сами ткали, сами строили. Жизнь натуральным хозяйством с минимальными удобствами развитой технической цивилизации. Далёкий, тихий, райский уголок без претензий на большие блага, и роскошь иного комфорта.

— Милорд!

Боец вскочил с койки и вытянулся по стойке смирно.

Ваурон, молча, снял сына со стола и, взяв на руки, понёс обратно в верхние залы.

— Знаешь, эти люди иногда должны спать, чтобы качественно нести службу.

«Он не спал. Он думал.»

— Вот как… О чём же?

«Лека кормила его. Она ему понравилась.»

Леками он называл рабынь твилек.

Хорошо, что в голове бойца была лишь невинная симпатия от сытости в прибавке к пайку. Какая-то из рабынь присмотрела себе утешение, раз спускалась к солдату с подносами от господского стола.

— А ты остался без ужина?

Мальчик прижался к щеке щекой и крепко обхватил шею старшего.

«Не оставляй меня.»

У Дарта Ваурона был не лучший день.

Нападение на торговый конвой. Утрата ценного груза в одном из секторов. Карательных мер было недостаточно. Груз не вернуть.

Нарушение топливного снабжения на одной из оборонных линий привело к задержкам в быстром присоединении важных систем. И всё это шло вразрез со стратегией Дарта Марра.

Ввиду возмущения в Силе, что остановило главу Сферы ответственной за случившиеся неудобства прямо перед залом Тёмного Совета и развернуло его в немедленном возвращении домой, он пропустил важное заседание.

Но возмущение истерзавшее его сердце острым приступом чувства душевной боли и несправедливости растаяло, как только источник этих переживаний оказался у него на руках.

Проведя ладонью по спине ребёнка, ситх почувствовал полосное жжение в местах, куда пришлись удары ремня. Последствия жестокой порки исчезли, оставляя на детской коже приятное тепло целительного воздействия.

Поцеловав сына в лоб, он усадил его на своё место за лаконично сервированным столом в большом зале, украшенным огромными красочными гобеленами с изображением видов природы и легендарных образов из преданий истории.

К столу подошла малиновокожая рабыня в ярком розовом платье, с лекку обёрнутыми оранжевыми шёлковыми лентами. В её руках был поднос с накрытым блюдом — горячий мясной суп и хрустальная вазочка с перечным печеньем.

«Она.» — поделился ребёнок и с аппетитом приступил к еде, когда твилека отошла.

Это была та самая рабыня, ищущая радости в объятиях охраны.

Ваурон никак не реагировал на личную жизнь самого низшего звена в его подчинении, если это не мешало отлаженному быту его Дома. Но сейчас ему показалось, что он почувствовал нотки ревности в замечаниях сына. Эта рабыня была обязанной подносить еду именно для Кехари. Он сам указал на неё, когда забежал в кухню. Впрочем, она была первой, кто попался ему на глаза и первой, кто сразу же угостил ребёнка вкусным не по расписанию.

— Вернись.

Короткий, негромкий приказ и рабыня тут же подошла к столу со склонённой головой.

— Назови своё имя маленькому господину.

— Вакара.

— Пообещай, что будешь служить только ему.

— Я буду служить только вам, мой господин.

Он был уверен — рабыня понимает, что хозяин дома вкладывает в это представление.

— Ступай и озаботься десертом.

Твилека не ушла, а выбежала из столовой.

— Я не хочу, — доев суп, мальчик отодвинул от себя пустую чашу.

— Не хочешь десерт?

Ваурон располагал графином с густым креплёным вином. Терпкий вкус, вяжущий язык, приятно расслаблял к ночи. Первый бокал стремительно превратился во второй. От закуски отказался.

— Я не хочу так. Ей страшно.

— Кому, Кехари?

— Вакаре. Она не сделала ничего плохого.

— Тогда ей и бояться нечего, — всё-таки рука потянулась к перчёной соломке, к которой следом за ним, проявил интерес и младший чистокровный.

— Но почему она испугалась?

— Давай спросим… Вот и она.

Малиновая кожа рабыни выглядела ещё темнее на контрасте с розовым цветом её наряда и при вечернем приглушённом освещении зала. Руки повязаны таким же оранжевым шёлком, как и лекку в косом плетении. Она была самой яркой из твилек среди прислуги. Иногда юные рабыни, особенно твилеки, выбирали наряды скромнее, чтобы лишний раз не попадаться хозяевам во внимание, другие напротив — искали его и делали всё возможное, чтобы стать замеченными в первую очередь. Вакара была из последних. Теперь ей предстоит вынести на себе это прошеное внимание.

Девушка поставила перед своим маленьким хозяином пиалу с соком и тарелку с ягодным суфле в сладких сливках. За месяц выяснилось, что такое сочетание ему приходилось по вкусу больше всего.

— Вакара…

Прежде, чем рабыня принялась бы уносить пустую посуду, повелитель обратился к ней по имени. И это обращение заставило её длинные, украшенные лекку вздрогнуть. Выпрямившись, она прижала серебряный поднос к груди и опустила голову.

— Вакара, подними голову и скажи нам, почему ты испугалась?

У неё были большие изумрудные глаза и пушистые ресницы, которыми она часто-часто захлопала.

— Вы накажите меня?

— А есть за что?

Повелитель откинулся на спинку сидения. Когда напиток в его бокале закончился, рабыня бросилась к графину, чтобы угодить.

— Я спускалась на нижние этажи.

Ваурон не смотрел на неё, он наблюдал за мальчиком, который не притронулся к любимому сладкому и во все глаза непонимающе смотрел на округлое малиновое лицо девушки с блестящими дорожками от слёз.

— Зачем ты туда спускалась? У тебя там появился ещё хозяин, которому ты должна служить?

— Нет.

— Тогда зачем?

— Там мой… друг.

— Ты думаешь, я буду тебя наказывать за это?

— Я… я не знаю.

Представление подходило к концу — по щекам Кехари потекли слёзы и Ваурон, испытывающий их связь, ощутил детское сочувствие к чужой беспомощности, так если бы это было его собственное переживание.

— Ты вольна навещать друга. Утри слёзки и не заставляй своего господина беспокоиться о твоих страхах. Мы не любим, когда женщины плачут.

Примечательны рефлексы служанки… Утирать слёзки она принялась не себе, а взяв салфетку подошла к ребёнку и с благодарной улыбкой на лице нежно обмакнула влагу с маленьких красных щёк.

Кехари широко заулыбался ей в ответ и потянулся руками к тонкой малиновой шейке. Объятие было коротким. Он быстро переключился на суфле, которым его начали кормить с ложечки, как малыша. Кехари любил женскую заботу и скучал по такому вниманию.

Прислуга ещё только научалась вести себя правильно.

Отлаженный прежде быт и его правила были известны, но появление в доме младшего чистокровного меняло почти всю картину взаимодействия. Повелитель чаще отсутствовал, а маленький господин оставался на попечении не нравящихся ему воспитательниц. Те в свою очередь не относились к рабам, как к живым существам, поэтому какое-то время сын находился в изоляции от их внимания. Если кто из девушек и хотел проявить нежность и заботу к ребёнку, то всех останавливал страх перед присутствующими строгими нянями-наставницами. Без прямых наставлений самого хозяина, они тем более не имели права касаться чистокровного дитя.

Размышления о событиях сегодняшнего дня привели отца к пониманию, что он делает ошибку. И что на данный момент предложение окружить сына «глупыми рабынями» — лучший вариант.

Комм на поясе снова дал о себе знать. Второй раз за всё время пока он был дома. Откладывать разговор до третьего сигнала было дурным тоном.

Пока ребёнок был под радующим его присмотром, советник направился в свой просторный кабинет смежный с библиотекой, незаметно покинув столовую.

— Впервые успех кампании подорван проблемами в вашем ведомстве.

Прогремел голос, искажённый вокодером раньше, чем возникла голопроекция главы Сферы защиты.

— Пожалуй. Стоило отличиться, чтобы увидеть на канале личной связи самого Дарта Марра.

— Теряешь хватку, Ваурон? Не вижу случайности. Твой недосмотр стал систематическим.

— Никакого саботажа! Кто тебе нашептал это пошлое подозрение?! Неужто сам Император заинтересовался нашими…

Стоило предвидеть, что отсутствие отца за столом более пяти минут повлечёт за собой мгновенное волнение с любопытством у его маленькой копии.

Сын притопал прямо к сияющему изображению могучего воина и, задрав голову, рассматривал незнакомца в заворожённом восхищении.

Ваурон остановившись на полуслове, изменился в лице. Насмешливые интонации, облегчающие взаимодействие с недовольным коллегой, растворились. Мягко притянув дитя за плечи, мужчина спрятал его за себя.

Схватившись за подол алой мантии, мальчик всё равно выглянул из-за защищающего его, в ожидании, когда огромный доспех снова заговорит. Но тот лишь склонил голову набок и изображение погасло.

— Я жду сообщения с согласованием результатов.

Внезапно раздалось в тишине на прощание, прежде чем связь окончательно завершилась.

Ваурон присел перед ребёнком на колени и погладил его по щекам.

— Он такой большой! — детские руки широко разведены в стороны, настолько громадной ему показалась фигура в проекции.

— Да, лорд Марр большой мальчик, — ситх вглядывался в глаза сына, испытывая неприятную тягу опасения, что реакция не ограничивалась удивлением физических данных незнакомого ему адепта Силы.

— Он больше, чем есть!

Могущество Дарта Марра было велико и пожелать испытать его пределы, значит устремиться к смерти. Об этом знали все, кто когда-либо слышал его имя. Те, кто ведал таинство Силы, знали и чувствовали о нём много больше.

Старший чистокровный не мог контролировать Дар дитя и не мог предвидеть, что можно навлечь на себя изобличением скрываемого им таланта. Не понимая границ дозволенного, Кехари тянулся ко всем и всему.

Ваурон обнял его и прижал к себе. Вместе со страхом за сына, догнало чувство вины за ту ничтожную манипуляцию с рабыней, что он устроил четверть часа назад.

— Ты тоже больше, чем есть. Больше всего, что у меня есть.

— Ты его боишься?

Маленькие ручки отзеркалили беспокойство в повторении жеста, и мужчина прищурился, от того, как нежно его погладили по скуловым отросткам.

— Нет, моё сокровище. Я никого не боюсь.

— Тогда почему… Почему тебе так… — он не мог подобрать обозначение переживаемому чувству взрослого и в невозможности выразиться смешно подпрыгнул на месте, опустив свои руки ему на плечи.

— Всё в порядке, котёнок, — поцеловав бугорок на виске, Ваурон поднялся и, взяв сына на руки, понёс в спальную.

До глубокой ночи он оставался с ним.

Взрослая синекожая твилека купала мальчика, переодевала, провожала в кровать. Кехари устраивался под бордовой тёплой рукой, укладывая голову на отцовском плече. Даже когда янтарные глазки совсем закрывались, он умудрялся улавливать информацию с быстро сменяющихся сообщений и графиков на планшете, что ситх удерживал свободной рукой.

— А эти дуги?

— Показывают сколько должно быть материала и сколько в наличии.

— Зачем?

— Топливо для больших кораблей. Я должен знать, сколько не хватает на одних участках и сколько в достатке на других, но менее значимых на данный момент. С учётом территориальной удалённости, можно минимизировать временные издержки распределения и восполнить недостаток в кратчайший срок. Восполнив недостаток на ближайший план по расходу, я закрою пару слабых мест в тактике. Своевременное снабжение играет не меньшую роль, чем талант руководящего наступлением. Ошибки и недочёты в этом механизме могут нарушить даже самые беспроигрышные планы.

— Лорд Марр на большом корабле…

Ваурон отложил деку в сторону и перелёг на бок, обнимая стремительно засыпающего.

Могучий воин в эффектном доспехе не мог не произвести впечатления. И всё же, помимо этого, сын увидел что-то ещё. Промелькнувшее в Силе волнение не обманывало старого мастера. А реакция коллеги, «смущённо» погасившего голотрансляцию, ничуть не забавляла.

Ребёнок уязвим. Уязвимым стал и сам Ваурон. Но пока Кехари такой маленький этого не избежать. Остаётся уповать на время и на то, что он успеет найти должный подход к гранению своей драгоценности.

Ещё немного побыв рядом, ситх осторожно снял с себя красные ладошки и, укрыв Кехари одеялом, оставил свои покои. Сон малыша был крепким и, по крайней мере, восемь — десять часов можно было посвятить насущным проблемам. Их скопилось на редкость много.

Впервые в жизни он пропустил диверсию в министерстве, повлекшую за собой саботаж снабжения.

Впервые в жизни его отчитывал человек в доспехе.

И если второе ситх мог опустить с учётом личного обстоятельства, то первое было непростительно. И именно, потому что карательные меры уже приводились в исполнение, ему приходилось лично заниматься тем, чем обычно занимался доверенный штат.

— Повелитель. Обманутые лишились голов. Предатели истекли кровью. Агенты в клетях подле меня.

Преклонённая фигура молодого чистокровного засияла в проекции, освещая темноту кабинета, но едва ли нарушая тишину. Голос исполнительного послушника хрипло шелестел доклад о наведении порядка в рядах Пирамиды.

 — Отличная работа, Руфэн. Мои питомцы голодны, и я редко балую псаря серьёзными развлечениями. Подари ему свою добычу, тебя проведут в мой Дом. Добро пожаловать, ученик.

— Благодарю. Мастер.

Часть I. 2. - http://proza.ru/2024/08/23/708