Под вуалью ядерных грез

Здесь нет воды, и жажда — мираж, 
Как тени, мелькающие в пустоте. 
Камни трескаются в сухой палитре, 
Где солнце тлеет, безмолвный страж.

В четверг я ушёл, бесшумно, как дым, 
Скользнул меж теней, оставив свой дом. 
А в пятницу небо рухнуло в гул, 
Взрывной апокалипсис — мир обнулён.

Дверь приоткрыл — в щели сквозняк 
Тревожно шептал мне прохожий старец. 
Там, в полумраке, зелёный кабан 
Пялился в пустоту, как мертвец.

Его глаза — как пруд без дна, 
Тусклый и вязкий, чужой, неживой. 
Я вытер грязный, склизкий пятак, 
Закрылся снова, едва живой.

И шаг за шагом, в бессмысленной дрёме, 
Я вышел к пруду, к его тени сырой. 
Рыбалка — ритуал в забытом храме, 
Где крючок ловит лишь вздохи немой.

Вода в пруду — лишь ил и гниль, 
Там кости скользят, разлагаясь в покое. 
Тень рыбака — мой двойник, как быль, 
Качает снасти без цели, без боя.

Мир — фрагменты, шепот веков, 
Где безумие скользит по спирали. 
Все эти мёртвые хороводы слов 
Рождают лишь жуткие звуки доли.

Возвращаюсь в дом, но стены — плесень, 
Где трещины тянутся, как живое. 
Там в углу гнездятся мысли-демоны, 
Шепчут о вечности в мёртвой золе.

Реальность встаёт в кривых зеркалах — 
Где лезвие света режет очертания. 
И каждый миг — то смех, то страх, 
То шорох отдалённого дыхания.