Стихи В. Маяковского читаю. Фундаментальный труд

СТИХИ В.В. МАЯКОВСКОГО ЧИТАЮ. ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЙ ТРУД
(доработанный вариант)

Как много общего у меня с поэтом, который заколотил крепкий фундамент своим неповторимым поэтическим словом в основание культуры России на заре СССР - Владимиром Владимировичем Маяковским. Уверена, что это Промысл Божий - то, что я могла объединить мои усилия на пути правды и просвещения с его усилиями такого же рода.

Не удивительно, что его стих сам попросился ко мне в рассказ на тему "Три миллиона за ранение". И это было впервые. Три сильные правды от СВОего, меня и его совпали и потекли одним потоком. Я собираю по каплям правду из разных исторических времён, из разных достоверных источников и беру её из моих переживаний и действий каждый Божий день. Я концентрирую правду в моих текстах по большей части здесь - на портале Союза писателей России "Проза.ру". И я продолжу прокладывать новое русло для реки Познание. Оно проходит через Интернет просторы и сердца читателей, не взирая на различие языков, государственные границы и уникальность человеческой души, подтачивая ложь, смывая её остатки.

Некоторые слова поэта не сразу стали мне понятными, почему-то наименование стихотворения "Авиадни" я не прочитала как Авиа дни. А "разалеться" - это уже здесь будет немного ниже, не прочитала как глагол от слова "алый".

Не могу читать всю ту муть от "Аналитиков и знатоков" поэта, очиститься от неё хочется. Чем? Только трудами собственными.

Понимать надо то, что "пролетарий" - это не в буквальном смысле человек, работающий на фабрике, а человек всем сердцем добросовестно занимающийся делом, добровольно избравшим его своей профессией, своим призванием. А "буржуй", "капиталист" и пр. - это тот, кто на лжи, лицемерии карьеру строит и собственным превосходством упивается, души высасывая из подчинённых низшего по сравнению с ним ранга; сплетает паутину интриг на себе равных - основу шантажа; унижается, а также юлит и подхалимничает перед высшими рангами.

"Социализм" и "коммунизм" - это человеческое общество, в котором власть имущие и начальствующие заботятся о своём народе и подчинённых: повышают их благосостояние; сберегают здоровье; сберегают семейные ценности; способствуют развитию системы просвещения; способствуют развитию системы общего и профессионального образования, предоставляя тем самым больший выбор для реализации человеческих возможностей; не наживаются на всём этом, а используют для благих целей добытую коллективными усилиями прибыль

"Партийные книжка" - это все те неповторимые, пронзительные, восхитительно красивые, очень отважные и мужественные произведения, которые появились благодаря тому времени - времени, непосредственно связанным с деятельностью коммунистической политической партии, которую поддержали подавляющее большинство русских людей.

"Выжига" - одушевлённое существительное синоним словам плут и пройдоха.

Грязные языки наших современников чешутся по поводу выбора людей того времени, так много давших нашему "Сегодня" - их обладатели просто-напросто отрабатывают зарплату за замусоривание всемирной сети Интернет своим застоявшимся в 80-90-х годах ХХ века словотоком.

Продолжаю форматировать, известные с давних времён стихотворные произведения Владимира Владимировича Маяковского. Хочется достучаться до современного человека, проживающего в комфорте и достатке, кем бы он ни был по своей профессии и какого бы он ни был происхождения.

Слово то какое "Происхождение" и это по отношению к человеку?! Помню, сидела на научной конференции в актовом зале Санкт-Петербургского университета. За моей спиной сидели двое мужчин почтенного возраста и негромко разговаривали о своём. От них исходил запах заядлых курильщиков и их речи были практически полностью матом.

Разговаривать матом для коренных жителей второй столицы России – это не позор, а норма жизни. Женщину из Санкт-Петербурга легко отличить от других на улицах моего родного города Казани. Она вся такая интеллигентная бесцеремонно громко разговаривает по телефону на своём излюбленном матерном наречии, даже не понимая, что с ней что-то не так!

Вернёмся к моим соседям по залу – Санкт-Петербургским профессорам. Я не знаю их имён. Они обсуждали другого своего коллегу тоже профессора таким образом: "Да, он умный и сам всего добился, но ведь он рабоче-крестьянского происхождения…".

Прошло некоторое время, один из них выступал на трибуне с докладом. У него не было в руках ничего, что могло помочь ему чётко вести речь. О чём говорил этот профессор ботаники дворянского происхождения, речь которого лилась непрерывным словотоком минут 40? Не могу сказать. Моя голова не может такие витиеватые речи воспринимать, ведь она по его меркам "Рабоче-крестьянского происхождения".

Ещё по поводу мата. Наш поэт не мог не использовать слово, которое чётко обозначает женщин особой категории, но оно матерное и, по правилам "Проза.ру" в тексте будут только точки и окончание слова.

ПЕРВОЕ ВСТУПЛЕНИЕ В ПОЭМУ "ВО ВЕСЬ ГОЛОС"

Уважаемые товарищи потомки!
Роясь в сегодняшнем окаменевшем говне,
Наших дней изучая потёмки,
Вы, возможно, спросите и обо мне.

И, возможно, скажет ваш учёный,
Кроя эрудицией вопросов рой,
Что жил-де такой певец кипячёной
И ярый враг воды сырой.

Профессор, снимите очки-велосипед!
Я сам расскажу о времени и о себе.

Я, ассенизатор и водовоз,
Революцией мобилизованный и призванный,
Ушёл на фронт из барских садоводств
Поэзии — бабы капризной.

Засадила садик мило,
Дочка, дачка, водь и гладь —
Сама садик я садила,
Сама буду поливать...

Кто стихами льёт из лейки,
Кто кропит, набравши в рот —
Кудреватые Митрейки,
Мудреватые Кудрейки —
Кто их к чёрту разберёт?!

Нет на прорву карантина —
Мандолинят из-под стен:
"Тара-тина, тара-тина,
Т-эн-н…"

Неважная честь, чтоб из этаких роз
Мои изваяния высились
По скверам, где харкает туберкулёз,
Где ...дь с хулиганом да сифилис.

И мне агитпроп в зубах навяз,
И мне бы строчить романсы на вас,—
Доходней оно и прелестней.
Но я себя смирял, становясь
На горло собственной песне.

Слушайте, товарищи потомки,
Агитатора, горлана-главаря.
Заглуша поэзии потоки,
Я шагну через лирические томики,
Как живой с живыми говоря.

Я к вам приду в коммунистическое далеко
Не так, как песенно-есененный провитязь.
Мой стих дойдёт через хребты веков
И через головы поэтов и правительств.

Мой стих дойдёт, но он дойдёт не так,—
Не как стрела в амурно-лировой охоте,
Не как доходит к нумизмату стершийся пятак
И не как свет умерших звёзд доходит.

Мой стих трудом громаду лет прорвёт
И явится весомо, грубо, зримо,
Как в наши дни вошёл водопровод,
Сработанный ещё рабами Рима.

В курганах книг, похоронивших стих,
Железки строк случайно обнаруживая,
Вы с уважением ощупывайте их,
Как старое, но грозное оружие.

Я ухо словом не привык ласкать;
Ушку девическому в завиточках волоска
С полупохабщины не разалеться тронуту.
Парадом развернув моих страниц войска,
Я прохожу по строчечному фронту.

Стихи стоят свинцово-тяжело,
Готовые и к смерти и к бессмертной славе.
Поэмы замерли, к жерлу прижав жерло
Нацеленных зияющих заглавий.

Оружия любимейшего род,
Готовая рвануться в гике,
Застыла кавалерия острот,
Поднявши рифм отточенные пики.

И все поверх зубов вооружённые войска,
Что двадцать лет в победах пролетали,
До самого последнего листка
Я отдаю тебе, планеты пролетарий!

Рабочего громады класса враг —
Он враг и мой, отъявленный и давний.
Велели нам идти под Красный флаг
Года труда и дни недоеданий.

Мы открывали Маркса каждый том,
Как в доме собственном мы открываем ставни,
Но и без чтения мы разбирались в том,
В каком идти, в каком сражаться стане.
 
Мы диалектику учили не по Гегелю.
Бряцанием боёв она врывалась в стих,
Когда под пулями от нас буржуи бегали,
Как мы когда-то бегали от них.

Пускай за гениями безутешною вдовой
Плетётся слава в похоронном марше —
Умри, мой стих, умри, как рядовой,
Как безымянные на штурмах мерли наши!

Мне наплевать на бронзы многопудье,
Мне наплевать на мраморную слизь.
Сочтёмся славою — ведь мы свои же люди,—
Пускай нам общим памятником будет
Построенный в боях социализм.

Потомки, словарей проверьте поплавки:
Из Леты выплывут остатки слов таких,
Как "проституция", "туберкулёз", "блокада".
Для вас, которые здоровы и ловки,
Поэт вылизывал чахоткины плевки
Шершавым языком плаката.

С хвостом годов я становлюсь подобием
Чудовищ ископаемо-хвостатых.
Товарищ, жизнь давай быстрей протопаем,
Протопаем по пятилетке дней остаток.

Мне и рубля не накопили строчки,
Краснодеревщики не слали мебель на дом.
И кроме свежевымытой сорочки,
Скажу по совести, мне ничего не надо.

Явившись в ЦК идущих светлых лет,
Над бандой поэтических рвачей и выжиг
Я подыму, как большевистский партбилет,
Все сто томов моих партийных книжек.

Владимир Маяковский, декабрь 1929 г. - январь 1930 г.

Светлана Федорова, Казань, 22 июля и 20 августа 2024 г.