Лень

- Послушайте, д’Артаньян, оставьте меня в покое. Поручение вам дал Тревиль, причем тут я?
- Никто лучше вас не разбирается в лошадях, Атос!
- Чепуха! Вы это сумеете сделать не хуже меня.
- Я боюсь, что меня надуют: это не для себя лошадь покупать.
- Вас надуют? – Атос неудержимо расхохотался. – Вас?!
Д’Артаньян сделал вид, что обиделся, и исподтишка глянул на друга: Атос сидел, закинув ногу на ногу, и рассматривал стакан из дешевого стекла на свет свечи с таким видом, словно это был венецианский кубок. Этим он мог заниматься часами, и выдернуть его из этого состояния мог только приказ Тревиля. Д’Артаньян пожалел, что не попросил у капитана приказа на двоих: тогда бы у Атоса не было повода увиливать от его приглашения. Хотелось бы знать, сколько пустых бутылок у него под столом, и сколько он уже здесь сидит без дела?
Лейтенант королевских мушкетеров встал со стула, на котором он уже некоторое время восседал верхом, наблюдая за Атосом, и отправился к трактирщице Марго за сведениями. Марго Атоса очень уважала и, по-своему, по-женски, жалела. К счастью, Атос об этом не догадывался, потому что никогда больше не появился бы «У толстухи Марго».
Атос словно и не заметил, что его друг отправился на переговоры. Хотя, Атос умел наблюдать, ничем не выдавая, что от пустого созерцания перешел к внимательному изучению объекта.
Он умел лениться, он, человек деятельный! Д’Артаньян заметил эту его манеру давно, едва ли не с первых дней их знакомства. И тогда же понял, что за барственной ленью старшего друга таится нечто большее, чем нежелание что-то менять в своей жизни.
После отставки Портоса и Арамиса в Атосе что-то надломилось. Д’Артаньян готов был поклясться, что его друг, его неустрашимый Атос, чего-то боится. Но расспрашивать его д’Артаньян не решался: он знал, что Атос пойдет на откровенный разговор только тогда, когда сам захочет. Сцена, подобная амьенской ночной беседе, не нужна была ни гасконцу, ни Атосу.
- Д’Артаньян, - окликнул его чуть хрипловатый баритон, заставив обернуться, и отвлечься от беседы с Марго. – Д’Артаньян, все что вас интересует, вы можете узнать у меня: я сижу здесь давно.
Молодой человек почувствовал, как краска бросилась ему в лицо: Атос, с его проницательностью, был просто невыносим.
- А мне показалось, Атос, что вы здесь пребываете в подобии спячки, - и лейтенант бросил взгляд на батарею бутылок под столом.
- Ну, не преувеличивайте, мой друг! – Атос странно улыбнулся. – Вино не мешает мне думать: даже наоборот. Двигаться при этом процессе необязательно.
- И что же вы надумали? – в сердцах воскликнул д’Артаньян.
- О, много чего интересного. В частности: вас разыскивает Рошфор.
- С какой это стати?
- Наверное, у его преосвященства есть какое-то поручение для вас.
- Его преосвященство мог бы сам вызвать меня письмом.
- Думаю, через Рошфора это проще сделать. А, вот и он сам! – Атос слабо махнул рукой в сторону открывшейся двери, и молодой мушкетер ощутил горячее желание перекреститься: на пороге стоял граф де Рошфор  собственной персоной.
- Рошфор, мы здесь! – окликнул его Атос, весьма довольный своей выходкой.
- Но как вы догадались? – потрясенный д’Артаньян только и смог выговорить эти слова.
- А это вам сейчас сам граф и расскажет, - совершенно серьезно заявил Атос, делая Рошфору приглашающий жест рукой.
- Господа, рад приветствовать вас в добром здравии, - Рошфор описал полукруг шляпой, обметя пером щегольские сапоги.
- Если вы не шутите и не принесли нам дурные вести, то мы рады вас видеть, граф, - д’Артаньян прищурился, пряча в уголках глаз насмешку. – Вы позволите осведомиться о вашем самочувствии, Рошфор?
- Я, как и всегда, готов к вашим услугам, лейтенант, но в данный момент я при исполнении. Его преосвященство желает вас видеть.
- Не расскажите, зачем?
- У него к вам неотложное поручение.
- Я не против, но лишь при одном условии: у меня уже есть одно задание от Тревиля. И, поскольку, он мой непосредственный начальник, придется этим двум командирам для начала согласовать, чье поручение важнее.
- Это вас не должно беспокоить: этот вопрос они решат.
- Согласен, но только после письменного приказа Тревиля, что он отменяет прежнее поручение.
- Д’Артаньян, не устраивайте сцен! – лениво прекратил спор Рошфор. – Вот, взгляните на своего друга: он готов исполнить любой приказ.
- Но – короля, только короля, - возразил Атос, потянувшись за очередной бутылкой, последней на столе. – Я не настолько еще пьян, чтобы очертя голову бросаться исполнять чужие приказы.
- Вы бы лучше объяснили, откуда вы знали о визите графа де Рошфор, - в сердцах бросил гасконец, вставая из-за стола. – Ладно, я пошел выяснять, чей приказ важнее.
- А мы еще посидим с господином Атосом. Два графа за одной бутылкой вина.
- Два кузена, - уточнил граф де Ла Фер, - подождав, пока за д”Артаньяном закроется дверь, и движением головы веля Марго принести еще вина. – Рошфор, вам не интересно, откуда я знал про ваш визит?
- Интересно.
- Господин де Марильяк все еще обласкан мадам регентшей?
- Тише, Арман!
- Ваш патрон уверен, что нашему другу понравится мчать во весь опор под ноябрьским дождем?
- Атос, вы видите и понимаете слишком много!
- Рошфор, я никогда не унизился бы до шпионажа, но эти идиоты не умеют молчать. А, стоя у дверей Лувра, можно многое увидеть и понять. Но вы правы: все это не стоит выеденного яйца. А потому – давайте предаваться лени.
- Вам нравится предаваться этому занятию в трактире?
- Я предпочел бы более уютную обстановку, но я отпустил Гримо на весь день, а это означает, что камин не топлен, а лениться в холоде – увольте.
Рошфор не выдержал, расхохотался. Глядя на этого господина, сидящего в духоте трактира, и потягивающего вино из дешевого стакана, трудно было представить себе, что этот человек когда-то владел княжеским состоянием, и не было в мире ничего, что могло бы заставить его изменить своим принципам и привычкам. Принципы остались, а вот привычки изменились.
. - А вот зачем господину кардиналу понадобилось гонять нашего лейтенанта по дорогам Франции в ноябре месяце?..
- Затем, что Тревиль решил его убрать из Парижа под надуманным предлогом покупки лошадей.
- Значит, я правильно подумал, - кивнул сам себе Атос.
- Сделали выводы из услышанного?
- И увязал это с вашим обязательным появлением.
- Хотите сыграть партию в шахматы? – вдруг предложил Рошфор.
- Здесь они вряд ли найдутся.
- Приглашать вас к себе я не решаюсь.
- Я не дойду до Пале-Руайяля; ведь ваши нынешние апартаменты теперь там?
- Не совсем. Давайте пойдем к вам: дрова у вас имеются?
- Найдутся. А который час?
- Десять. Комендантский час.
- Тогда пошли! – Атос довольно уверенно поднялся на ноги, и подозвал Марго, которая, сидя в углу, боролась со сном. – Марго, сколько я тебе должен?
Трактирщица глянула на подвыпивших вояк и махнула рукой: «Завтра отдадите!»
                ***
До улицы Феру они добрались без приключений: под моросящим дождем Атос протрезвел на удивление быстро, и входную дверь внизу открыл уверенным движением ключа. И по скрипящей на разные лады лестнице поднялся, остановившись только раз, чтобы поправить чадящую свечу, налепленную на подобие подсвечника прямо к стене. Колеблющийся огонек бросал резкие тени на его руку и профиль, полускрытый полями шляпы. Рошфору стало не по себе: в силуэте графа де Ла Фер ему почудилось что-то недоброе, не от мира сего.
Квартирка Атоса встретила из неожиданным теплом и заботливо сервированным ужином. Гримо, вернувшись рано, будто извиняясь за свое отсутствие, расстарался вовсю. Единственное, что от него требовалось – это добавить прибор для гостя. Он ничем не выдал своего изумления, а Атос, донельзя довольный, что не придется возиться самому с камином, и походом в погреб за вином, отправил его отсыпаться, решив, что они с Рошфором не нуждаются в слуге.
- А теперь будем лениться в тепле и с превосходным ужином, - с улыбкой гостеприимного хозяина провозгласил мушкетер.
- С удовольствием, - поддержал его Рошфор, непринужденно наливая себе бокал анжуйского. – Атос, я у вас останусь, надеюсь до утра, если не возражаете?
- Не бойтесь, я не для того пригласил вас к себе, чтобы на ночь глядя отправить одного по спящему Парижу.
- Хорошо, если спящему, - хмыкнул Рошфор. -
- А что, у нас ожидаются волнения? – равнодушным тоном спросил мушкетер.
- Ближайшие два-три дня будут тревожными.
- Если я понадоблюсь в казармах…
- Не думаю, что вас позовет Тревиль. Ему известны ваши принципы насчет королевской власти.
- Мне безразлично, что произойдет с партией регентши, - пожал плечами Атос. – За каким чертом услал кардинал д’Артаньяна? – резко сменил он тему, хотя его вопрос был самым непосредственным образом увязан с предыдущими словами.
- Лучшего курьера, чем наш гасконец, не найти во всей Франции.
- Вот как! Впрочем, это к лучшему.
- Арман, вы даже не догадываетесь, как вы симпатичны его преосвященству.
- Я польщен, - Атос изобразил что-то, похожее на поклон. – Но у нас с господином кардиналом мало общих целей и задач. Скажите, Рошфор, вас послали не столько за д’Артаньяном, сколько с целью выведать, что я думаю о готовящемся заговоре?
- Не совсем, - Рошфор покрутил бокал, который держал за ножку, как положено по модному правилу: отставив мизинец. – Кардинал убедился лично, что он вам не нравится. Но он государственный человек, и умеет ценить противников. Вы знакомы с братьями Марильяк?
- Мы в дальнем родстве через Бомон-Роже. Ришелье хочет, чтобы я поговорил с Луи дн Марильяком?
- А вы не откажетесь? – помолчав, все же спросил Рошфор.
- Откажусь. Я люблю Францию, Шарль-Сезар, но не вижу смысла лезть в придворные распри.
- Тут на карту поставлено нечто большее.
- Мы с вами, Рошфор, принадлежим к родам настолько древним, что их привилегии уходят корнями во времена, когда только складывалась королевская власть Франции. Я ценю эти времена, я ценю свои былые права, хотя и признаю их тяжесть. Но я все потерял по собственной глупости, и теперь не намерен участвовать в каких-то игрищах партий кардинала и королевы-матери. Я хочу лениться, Рошфор. Просто предаваться ничегоделанию. Пить хорошее вино, читать Плутарха, лежа на моей любимой кушетке, размышлять по ночам за рюмкой доброго старого вина, и знать, что я никому ничем не обязан.
- А как же я тогда? – спросил Рошфор.
- Что вы? Вы с ранней юности восхищаетесь Ришелье, вы обязаны ему, как вы сами говорили, очень многим, поэтому выбор вами сделан – и давно.
- Но ведь и вы, Атос…
- Что я? Я – сам по себе, Рошфор. И, чем дальше, тем больше – сам, - пробормотал Атос в полный бокал и, откинув голову, выпил его залпом. – К лучшему или к худшему, но сам по себе. В свободное от службы время я предаюсь лени: это упоительное занятие. Главное – оно лишает вас возможности стать героем или подлецом, вы можете наблюдать, как суетится мир у вас под ногами.
- Что с вами стало, Арман? Кто превратил мечтательного и любящего жизнь юношу, которого я знал, в меланхолика?
- Не кто, а что, Шарль-Сезар. Несбывшиеся ожидания и одиночество, - глухо отчеканил Атос.
- У вас еще есть такой друг, как д’Артаньян.
- Еще год-другой, м я не нужен буду даже ему.
- Сегодня вы не захотели пойти с ним выбирать лошадей.
- Потому что он хотел заставить меня заняться чем-то полезным, а мне лень заниматься тем, что не щекочет мне нервы.
- Дуэль?
- Смотря какая.
- Вам надо путешествовать, Атос.
- В юности я объездил пол-Европы и побывал в Палестине.
- Вы любите море?
- Я едва не стал офицером на английском флоте.
- Вы многое успели.
- Вас тоже жизнь бросала по миру.
- О, да!
- Тем более мы заслужили ленивый образ существования. Но вам ваш патрон не даст спокойно не то, что спать – посидеть спокойно за столом с приятелем. Вам нравится такая жизнь?
- Да, мне она по душе. И знаете, что, Арман? Я уверен, что и вам она тоже понравилась бы: вы слишком деятельный по природе человек, чтобы вот так… - он осекся.
- … чтобы вот так бездумно напиваться в каком-то жалком кабаке, хотели вы сказать? – закончил за него Атос.
- Не так резко, но, пожалуй, вы достаточно точно выразили мою мысль. А что бы вы сказали, если бы я предложил вам ненадолго вернуться в прошлое? Хотите посетить Рошфор?
На мгновение Атос замер, Рошфору даже показалось, что глаза его затуманило слезой, но он отрицательно, даже с каким-то отчаянием, замотал головой: «Нет, нет и еще раз нет!»
- Не хотите? – с сожалением пробормотал Рошфор. – А я уже представил себе…
- Нельзя возвращаться в прошлое, - глухо, словно вещая откуда-то из глубин времени, ответил ему мушкетер. - Это опасное занятие
Больше они не произнесли ни слова, только иногда встречались взглядом и обменивались усталой улыбкой.
Рошфор покинул Атоса, едва первые лучи солнца пробились из-за туч. Он успел вернуться к себе до того, как капли дождя застучали по крышам.
                ***

Д’Артаньян не умел пребывать в праздности: ему никогда не бывало скучно, и он никогда не испытывал потребности созерцать мир, валяясь на постели или на травке. Но в этот раз, после этой бешеной гонки, когда его, с молчаливого согласия Тревиля, заставили лететь сломя голову с депешами на берег Лиса, где его уже ждали какие-то люди, которые, тут же прыгнули в лодку и отправились на противоположный берег, едва кивнув ему на прощание – это д’Артаньян счел уже превышением полномочий кардинала Ришелье.
Однако, вернувшись в Париж, он обнаружил, что прозевал историческое событие – «День одураченных». И только тогда понял, почему Тревиль не хотел его присутствия в Париже: еще не известно, как бы вся история повернулась для самого Тревиля, и не припомнили бы и д’Артаньяну все его прегрешения и подвиги.
Д’Артаньян был смущен, д’Артаньян был тронут этой заботой: Тревиль явно выделял его из всех солдат полка, заботясь о его жизни и репутации больше, чем это следовало командиру. Но это натолкнуло молодого человека на мысль, что и сам де Тревиль мог быть причастным к заговору: его нелюбовь к кардиналу была общеизвестна.
Первым делом лейтенант отправился к своему капитану, и поставил его в известность о выполненном поручении кардинала, выразив ему благодарность за заботу достаточно иносказательным образом. Тревиль понял и улыбнулся в усы, похлопав гасконца по плечу.
Затем д’Артаньян отправился на улицу Феру. Атос по-прежнему пребывал в состоянии отрешенности от мирских дел, но на этот раз д’Артаньян не намерен был отступать: ему нужно было знать, что произошло в Париже, и он намерен был вытрясти эти сведения именно из Атоса.
Заставить говорить Атоса, если у него не было желания это делать, мог только Гримо, и результатом бывала крепкая затрещина от хозяина. В этот раз д’Артаньяну повезло: звук удара, громкое «Ой!» и последующее бранное слово возвестили гасконцу, что он явился вовремя; можно было не сомневаться, что Атос расскажет ему все, что произошло в столице, пока д’Артаньян мотался по раскисшим дорогам Франции.
- Дорогой друг, вы пришли, что называется, в самый раз, - приветствовал его Атос так, словно они не расставались на несколько дней. – Представьте себе, этот болван до сих пор не научился различать анжуйское 1623-го года от урожая 1625-го. Ему подсунули кислятину только потому, что он не догадался сказать, что вино для меня.
- Атос, это серьезный промах, но, честное слово, в том сумасшедшем доме, в которой превратилась наша столица за те дни, что меня не было, перепутать вина мог и сам хозяин. Вы выходили из дому хоть ненадолго?
- Я был в ночном карауле. Насколько я понял, все уже закончилось.
- Расскажите мне. что вы знаете. Согласитесь, мне не хотелось бы явиться в полк этаким провинциальным дурачком.
- Вам это не грозит, вы не похожи уже на провинциала из Гаскони, - Атос, прищурившись, с излишним вниманием осмотрел друга с головы до пят. – А куда вас заслал кардинал? - он наполнил два бокала с вином, и один протянул юноше.
- В Армантьер, - неохотно ответил д’Артаньян, не решаясь посмотреть на Атоса.
- Вот тебе раз, - мушкетер поставил свой бокал на стол так резко, что половина выплеснулась на скатерть. – Что ему там понадобилось?
- Понятия не имею: я просто передал письма.
- Нидерланды, - улыбнулся Атос и, как-то сразу успокоившись, отпил глоток вина. – Я вам расскажу, что здесь произошло: история достаточно забавная. Скажите, вы знаете, что жена у маршала Марильяка из рода Медичи?
- Атос, откуда же мне знать такие тонкости. Но это объясняет многое в поведении маршала.
- А, так кое-что вы уже знаете?
- Рассказывайте.
- Ну вот, пока вы мотались под дождем по нашей прекрасной Франции, наш великий кардинал сумел договориться с его величеством и убедить его, что только он может спасти страну. Король его простил, регентшу выслали в  Компьен, не иначе, в тайной надежде, что оттуда ей проще будет скрыться за границу, Гастон убежал в Нанси, чтобы интриговать оттуда, а крайним оказался Луи де Марильяк, которого арестовал Шомберг. Говорят, он препровожден в крепость Сен-Мену. Ришелье его не выпустит живым, ему нужен символ заговора, и он сделал маршала таковым. Вот увидите, это будет долгая история и показательный суд.
- Вы так говорите о Марильяке, словно знакомы с ним.
- Знаком. Я был с ним на осаде Монтобана в августе 1621 года. Это было незадолго до моей, гм… женитьбы.
- Неужто никто не заступился за него?
- Король не простит человека, который воспользовался его болезнью для интриг. И для него неопровержимый довод – родство супруги маршала с родом Марии Медичи. Луи де Марильяк храбр, но недалек. И, обратите внимание, друг мой – все крутится вокруг женщин. Это они плетут заговоры, а потом с легкостью толкают в них своих мужчин. Вот почему я предпочитаю лень всей этой мышиной возне, - заключил он с довольным видом. – И никаких женщин!
- А Тревиль?
- Тревиль поддерживает королеву Анну, это все знают. И, пока господин капитан не замешан ни в какой интриге, вернее, пока ее величество не ввязывается ни в какие авантюры, в которые ее не прочь втянуть друзья, де Тревиль может спать спокойно.
- А вы, Атос?
- А я провожу все время известными вам способами. Все, что могло случиться со мной плохого, уже случилось. В заговоры я не лезу, женщин избегаю, на здоровье не жалуюсь. А военные походы и дуэли вносят некоторое разнообразие в мою жизнь. В остальном я полагаюсь на случай и господа Бога. Как им будет угодно, так они и распорядятся, - и Атос, довольный тем, что высказался, и тем, что видит друга целым и невредимым, сделал ему знак налить еще вина.