Конец високосного года 60

Позже, отдавая проигрыш, спрашиваю его:
- Сделал поправку на артистизм его натуры?
- Актёр – есть актёр, будет умирать - будет умирать убедительно… Есть хочешь?
- Не хочу бесконечно снимать и надевать скафандр.
- Скажи спасибо, что он у нас цельный. Корвин говорил, на его далёкой родине всё надевается отдельно: перчатки, сапоги, маска, шапочка, и каждый элемент закрепляется скотчем. Чтобы отработать смену, они поддевают памперсы.
- Неплохой лайфхак, - улыбаюсь я. – Значит, у них там тоже волдемортит?
- Они с ним на короткой ноге. Полицейские регулярно штрафуют тех, кто без масок посещает общественные места. И они всё равно посещают. Правда, полицейские ещё и рады – им за штрафы дают премии и повышения. А врачам за работу с инфекционными приплачивают.
- Везде приплачивают.
- Но не везде приписывают. Что ты смотришь? Это не я, это Корвин говорил. И, кстати, у них довольно успешно работает векторная вакцина на основе человеческого аденовируса, лучше, чем у норвежцев. Первыми её испытали на себе тамошние врачи, и либо в случае побочных эффектов они, стиснув зубы, умирают стоя, либо таких эффектов минимум. Когда наши дадут отмашку, я тоже вакцинируюсь в первых рядах – вот увидишь.
- Уже дали. Кадди получает вакцину буквально сегодня-завтра.
- Мэйд ин чина? Или наши биохимики тоже подсуетились и накололи малыша Джонсона обезьяньей заразой, модерированной тем, кого нельзя называть? Может, попросить Корвина протащить контрабанду, как в том году, помнишь, когда нас с Рики Чейз продержали в заложниках? Я готов зашифровать послание для их производителей в институте почвы и защиты растений, какжется…
- Ладно, - сдаюсь я под напором его болтовни, - Пошли, куплю тебе сэндвич.
В больничном кафетерии ещё витает дух Рождества в виде карамельных тростей и шоколадных шишек. За соседними столиками Марта с Корвином – лёгок на помине, и Чейз с Кэмерон и Тринадцатой. А у самой двери – нечаянная радость – сам мистер Ньюлан меланхолично жуёт мясо по-французски, одним глазом заглядывая в ноутбук.
Хаус делает движение к Кэмерон, но я поспешно прихватываю его за расстегнутый рукав рубашки с болтающийся манжетой: «Не надо», - и он слушается. Вообще, я этого не замечал раньше, но Хаус подчиняется моим желанием гораздо чаще, чем может показаться на первый взгляд, хоть это и обходится мне в некоторое возмещение, обычно добровольное. Вот и сейчас беру ему лишний пончик, предварительно привычно уточнив у раздатчицы:
- Повидло не смородиновое?
- Яблочное. Бог с вами, доктор Уилсон, я никогда не заказываю ничего со смородиной.
- Ну, и зря, - говорю. - Мне нравится смородина.
Красноречивый взгляд: а ты-то тут при чём? Это обидно, и себе я пончик не беру совсем. Но тут же слышу над ухом тихий голос Хауса:
- Врёт. Был смородиновый сироп на прошлой неделе, и смородиновый джем в пятницу. Просто, когда мы вместе, она подлизывается ко мне. Если  отойду - и тебе лизнёт. Возьми эклер.
- А ты не лопнешь?
- Себе возьми эклер, мне пончиков хватит.
Занимаем весь столик. Кроме эклера и пончиков, два больших кофе, картошка фри с соусом - у меня рыба, у него бифштекс; а шоколадную шишку он с спёр, не заплатив. Откушу у него потом - стану соучастником.
 Краем уха слышу, о чём говорят Корвин с Мартой -  Чейз и Кэмерон далеко. Конечно, о Рубинштейн, о ходе операции, о неловком движении Корвина. Не я один использую Марту Чейз, как жилетку. Она хорошая жилетка: сострадательная без лицемерия, ласковая без сиропности, да ещё и в медицине подкованная. Кир вилкой рисует ей на салфетке ход операции и возбуждённо болтает ногами в кроссовках-морковках. Как все гипофизарные карлики, он довольно пропорционально сложен, и если не видеть лица, кажется, что с Мартой разговаривает ребёнок, вроде Рики. Но пальцы у него непропорционально длинные для его ладони и очень сильные - как-то при мне скатал ими в трубочку серебряный доллар.
- Да нет, - слышу писклявый голос Корвина.- Варга не при чём. Это я сказал сгоряча, был несправедлив. Мне нужно работать в игрушечной операционной, только там мне не приходится всё время тянуться.
Игрушечная операционная у нас есть. Сделана специально под Корвина, под его ювелирные торакальные операции, но в ней неудобно работать всем остальным, а непривычной Варге - и подавно, Кир это прекрасно понимает. Поэтому то, что он сейчас говорит Марте, тоже просто сотрясение воздуха, но, с учётом присутствия Ньюлана, воздуху лучше бы оставаться неподвижным.
- Подожди секунду, - говорю я Хаусу и подхожу к их столику. В глазах Корвина: «какого чёрта тебе нужно?». Его можно понять. Я – во-вторых, босс, а во-первых, человек, с присутствием которого он согласен мириться только будучи в неуязвимом душевном состоянии. Не сегодня, и не сейчас. Тем более, что и Марта не улыбается привычно мне навстречу, а смотрит непонятно.
- Ребята, - говорю вполголоса. - У нас тут работает контролёр ЦКЗ. Некто Ньюлан. Мы с ним уже имели дело. И иметь дело снова мне с ним хотелось бы, как можно непродолжительнее и дистанционнее. Поэтому. просто просьба: не надо распространяться о деталях операции Рубинштейн, пока он в непосредственной близости. Этот тип зацепится за любую занозу и вымотает нам всем душу.
Во взгляде у Марты вспыхивает понимание, она явно вспомнила и Ньюлана, и моё лечение у Сизуки в «ПП», но на лице Корвина никакого понимания нет.