Младшая из Хвойных

Посвящается Алле Артуровне



Молоденькая ведьма поправила высокий кружевной ворот самого нарядного из своих платьев. В сельской местности округа Кайсли ей редко доводилось его носить. Но, выйдя на центральном вокзале столицы, она бы предпочла оказаться в удобных шерстяных красных юбках и меховых тапочках-сапожках.
— И зачем так вырядилась? — Люсильда Хартли окинула взглядом бродяг, сидящих у входа в вокзал, работяг, разгружающих телеги, торговок, снующих туда-сюда. Малолетний воришка попытался залезть в карман пальто, за что сразу был укушен защитной чарой, с клыками из маленьких прирученных молний. — А разговоров-то было!
Столица удивила Люсильду лишь размерами улиц и обилием народа, а еще суетой и скоростью, с которой горожане мчались по делам. Девушка легонько вздохнула, расстроенная отсутствием перемен в «качестве» снующих людей. Зато волнение как рукой сняло. Люсильда нахмурилась, недовольно наморщив курносый нос, и зашагала в сторону дежурного.
— Куда мне направиться, чтобы попасть вот по этому адресу? — грубо, без приветствий протянула листок с адресом.
Дежурный опешил на мгновение от такой наглости:
— Девочка, тебе лет-то сколько? Здороваться не научили?!
— Никакая я вам не девочка! За пятнадцать перевалило, — вспылила Люсильда. И почувствовала, как огнем сдерживающей чары зажегся медальон-оберег под одеждой. Ларина же предупреждала. Нельзя потерять контроль в большом городе. Вдох-выдох. — Мой старший брат проживает по этому адресу.
Дежурный удивленно вскинул брови, прочитав название улицы.
— Старший брат, как же, знаю я таких, как ты, и старших братьев ваших тоже. Ну что же, девочка, вон за перекрестком, у церкви ходит конка. Доехать тебе до станции Людная, и там спросишь, как дойти. Недалеко.
Люсильда коротко поблагодарила его и даже оглянулась на мгновение, покидая привокзальную площадь, — не понравился ей его взгляд. «Что же за адрес-то такой?» — приговаривала ведьма, выходя из вагончика конного трамвая. Все женщины, у которых она спрашивала, отшатывались как от прокаженной и говорить отказывались, кто-то молча пересаживался подальше. Мужчины же отпускали сальные шуточки, но дорогу подсказывали.
И вот спустя несколько часов поисков Люсильда с шумом кинула дорожную сумку прямо на мостовую. На мостовую перед входом в бордель.
— Я его точно придушу! — сквозь зубы процедила девушка и решительно зашагала вверх по ступенькам.
Не то чтобы в округе Кайсли не было представительниц древнейшей профессии, но вот отдельно стоящего здания у них точно не было. Юная ведьма с удивлением разглядывала вестибюль, уставленный цветами и драпированный яркими занавесками. Надвигался вечер, самое активное время в местах, подобных этому, и девушки бродили туда-сюда, прихорашиваясь и поправляя мелочи в интерьере. Одна дама, уже давно перешагнувшая за средние года, аккуратно передвинула столик и поправила салфетку, чтобы та лежала ровно, подчеркивая геометрию пространства. «Их старшая», — подумала Люсильда и направилась к ней, не обращая внимания на перешептывания и косые взгляды расфуфыренных красавиц.
— Здравствуйте…
— Ты не подходишь. Уходи, нет у меня для малолетних работы, — выпалила хозяйка борделя, уделив Люсильде мимолетный взгляд.
— Я не ищу работу, — злобно прошипела уставшая с дороги ведьма.
Мадам строго вскинула брови на морщинистом, но все еще красивом лице.
— Я ищу своего брата, он оставил мне этот адрес для связи с ним.
Женщина взяла помятый листок из рук Люсильды.
— И? Ты надеялась, что он и правда здесь?
— А это не так?
Мадам безучастно ухмыльнулась.
— Конечно нет. Милочка, такие адреса оставляют, когда не хотят быть найденными. Брат твой, видимо, ужасный человек.
— Об этом судить не вам. Может, кто из ваших содержанок знает, как с ним связаться?
Фанни Лебон снова окинула Люсильду оценивающим взглядом в раздумьях, как поступить. Девушка, стоящая перед ней, была похожа на кровожадного волчонка, готового вцепиться в глотку. Мадам Лебон повидала на своем веку слишком много женщин, и юных, и старых, простых, как наивная березка, и интриганок, достойных императорских дворцов… Мадам с уверенностью могла сказать, что перед ней стоит одна из деревенских ведьм, и ей не хотелось конфликтовать с подобными особами. Любую другую малолетнюю она погнала бы прочь, не удостоив ответов. Но оценивать риски и не наживать врагов было ее даром, может, оттого все заведения, которыми она руководила, и процветали. «Лицо красивое, — подумала мадам, — но мужчины любить такую не будут, слишком злобная».
— Ну и задачку ты мне задаешь. Понимаешь же, что дело к вечеру идет и скоро первые гости заявятся, а ты предлагаешь что? Бродить здесь и расспрашивать девочек о брате своем? Как хоть его зовут?
— Тибериус Хартли.
— Хартли?
— Знаете его? — просияла Люсильда.
— Нет. Фамилия необычная. Откуда вы родом?
— Из округа Кайсли.
«Ну конечно оттуда, откуда же еще! — подумала мадам Лебон, потерев виски в подступающей мигрени. — Пятница всегда начинается с проблем. Еще и Хартли на мою голову свалились». С Тибериусом она знакома не была, но вот о ведьмах из округа Кайсли наслышана.
— Заночевать есть где? — мадам покосилась на дорожную сумку, которую Люсильда сжимала в руках. — Хотя зачем я спрашиваю. Раз с вещами заявилась, значит, только приехала.
Люсильда стояла, молча уставившись на хозяйку борделя. Оправдываться она не собиралась, уж точно не перед ней.
— Иди и разыщи себе ночлег.
— Я брата приехала искать, а не…
— Завтра придешь после двух пополудни, соберу девочек, тогда и поспрашиваешь. Если брат твой скрываться от тебя удумал, комнату сними лучше на несколько дней. Ясно тебе?
— Ясно, — прорычала Люсильда.
— В конце квартала налево свернешь, там третий дом в переулке. Гостевой дом «Байент». Скажешь, что от меня, хозяйка заселит, если комнаты остались. А сейчас брысь!
Люсильда кивнула и, развернувшись на каблучках, зашагала прочь, порядком раскрасневшись. Даже их прошлая Старшая не позволяла себе разговаривать с ней, словно с десятилетним ребенком. Медальон на груди начал обжигать кожу, не справляясь со сдерживаемой ведьминской злостью. Люсильда вытащила его поверх рубашки, обернувшись на пороге, и, кинув прощальный взгляд на мадам, скрылась на шумной вечерней улице.
— Лили! — громко и строго крикнула хозяйка борделя.
— Да мэм, тут я, чего кричите?
— Ты просилась позже начать сегодня?
— Ага, было такое, да. Разрешите?
— Иди прогуляйся, быстренько, проверь, чтобы заселили нахалку.
— Деревенщину эту?
— Ее. Иди скорее, пока далеко не ушла. Если будут артачиться в «Байенте», скажешь, что это родня моя.
— А это ваша родня?
— Конечно нет. Лили, не глупи! Упасите Древние от такой родни. С такими только ко дну. Иди уже.

Люсильда вышагивала по мощеной улочке. Что-то почуяв, она вдруг как вкопанная остановилась у узенького проулка между двумя большими домами. Ноябрьский вечер подкрался неожиданно, на улице быстро стемнело, и зажглись первые фонари. Юная ведьма не ощущала страха с самого детства, хотя иногда, в грозу, боялась того, что брат или сестра вдруг погибнут, не вернутся домой. Но вот темнота и твари, в ней таящиеся, никогда ее не пугали. Скорее, это было ощущение легкой тревожности, волнения, предвкушения… Вот и сейчас, вглядываясь в непроглядную тьму проулка, почуяла что-то подобное. «Меня это не касается, я здесь не за этим», — мысленно отчитала она себя голосом старшей сестры.
— Эй! — крикнула она темноте. — Кто ты? Выходи уже!
Из темноты, обойдя мусорный бак, устало и обреченно вышла собака. Грязная, лохматая, черная шерсть скаталась колтунами, на морде шрамы и ссадины. А взгляд! Люсильда на секунду вздрогнула. Смесь обиды, тоски и какого-то смирения с тяжелой судьбой.
— Извини, что потревожила, — ведьма легонько поклонилась черной собаке и зашагала дальше по улице. Это была самая обычная собака.
«Нет. Не так, — думала Люсильда, обходя компанию прохожих и случайно толкнув одного из них плечом. — Это не обычная собака, то есть раньше она ей не была. Это точно чей-то тотем. Как там у Оборотных называется, когда соклановец погибает раньше тотема?!»
Силясь вспомнить слово, которое она всегда знала, но в редкий момент, когда оно понадобилось, выскользнуло из головы, Люсильда забарабанила пальчиком между бровей и свернула в очередной переулок. «Бесхозный, отринутый, оставленный, покинутый… что-то похожее, но не то».
— Пустующий! Пустующий тотем! — крикнула она сама себе, вскинув руку в победном жесте.
И в этот момент за руку ее схватил мужчина. Люсильда уставилась на него непонимающим взглядом. Неопрятный и помятый, но на бездомного не похож, одежда не как у знатных, хотя добротная, просто грязная, и пахло от него алкоголем. «Работяга?»
— Ты глухая, что ли?! Говорю же тебе! Людей толкать и не извиняться — это ты в деревне своей будешь, а у нас тут совсем другие порядки!
Из-за его спины, как тени, выступили еще двое. Люсильда дернула руку, но мужчина только сильнее ее сжал.
— Чего тебе? Пусти!
— Ха! Ты смотри на нее, еще и дерзит! — гоготнул один из товарищей.
— Да точно из Цветущего квартала, я же говорил, все они там с гонором, а на поверку обычные шлюхи!
— А разговоров-то было, — злобным шепотом процедила Люсильда. Она разжала пальцы, и дорожная сумка плюхнулась на землю. Освободившейся рукой сорвав с груди медальон, сунула его в карман.
— Чего ты там мямлишь? — просипел неопрятный мужчина, с силой толкнув юную ведьму к стене.
Где-то в начале переулка раздался женский визг. Но Люсильда его уже не слышала. Глаза застилала кровавая ярость. В ладонь из рукава послушно и приятно упал нож.
— Говорили, что в столице повсюду джентльмены и леди. Но пока ни тех, ни других я не встретила. Лишь мусор вроде тебя.
Кровь хлынула из руки, державшей девушку, а двое других мужчин вихрем разлетелись, ударяясь о стену, подхваченные ее любимой ураганной чарой. Поняв, что столкнулись с ведьмой, доселе дерзкие мужчины разбежались, будто корабельные крысы. Люсильда даже не успела опомниться и вытащить нож из руки нападавшего, как их и след простыл, а в переулок нагрянули жандармы.

***

Камера полицейского участка ночью в пятницу была, наверное, самым малоприятным и при этом абсурдным местом столицы.
Лежа на лавке, заливисто хохотала пьянющая старушка. Какая-то леди или, может, служанка какой-то леди, стоя у прутьев, сообщала всем мимо проходящим, что это ошибка и она здесь именно по ошибке. На лавке в углу сидела девушка в очень пошлом наряде. По разговорам Люсильда поняла, что это работница Дома ночных подруг из Восточного квартала и конкурентка содержанок из Цветочного дома, так как практически сразу, как их завели в камеру, девушка сцепилась с Лили в перепалке.
«Ах, Лили!» Уже в камере Люсильда выяснила, что это именно она кричала у входа в переулок, увидев нападение, и она же позвала жандармов. Но нападавшие разбежались, а жандармы, прекрасно зная, чем промышляет Лили, не стали разбираться и забрали их вместе с Люсильдой в отделение.
Люсильда же сидела, сокрушаясь о том, что мерзкий неопрятный мужчина сбежал с ее любимым ножом в руке. Это был прекрасный армейский нож каленого железа и с тремя очень сложными чарами. Две на лезвии и одна на рукояти. Та, которая позволяла всегда ложиться в руке крепко и легко, — даже в пылу драки нож невозможно было выронить. Можно только отпустить. «И я, дура, отпустила». На глаза навернулись слезы — Люсильда чувствовала, что потеряла лучшего друга.
— Ты в порядке? Чего ревешь? Поранили тебя? — спросила, нависнув над лавочкой, Лили.
— Нет. Не поранили.
— А кровищи-то вон сколько! Может, врача позвать?
— Это не моя.
— Ну и жуткая ты!
— Ты зачем вообще закричала? Вот кто тебя просил?
— Я? Да потому что увидела, что напали! А что было делать?! А вдруг это Тот…
— А? Какой еще «тот»?
— Поблагодарила бы лучше!
— Спасибо, — саркастично выдавила Люсильда, наигранно оглядывая камеру.
— Вот же мерзавка!
— Ты бы правда лучше ее поблагодарила, — девушка из Восточного квартала пересела к Люсильде на лавку и продолжила заговорщическим шепотом. — Это же ведь и правда мог бы быть он. Хотя жандармы бы тебя тогда не спасли.
— И про кого вы?
— Не знаешь? — удивилась девушка в пошлом платье.
— Не знает она ничего, только сегодня из округа Кайсли приехала, — Лили скрестила руки на груди. — У вас же там столичные слухи не в почете, да? А в газетах такое не печатают. Кто же будет по пропавшим девкам переживать? У Агаты вон на прошлой неделе коллегу он украл, задрал и в канал скинул.
— Да о ком вы? У какой Агаты? — Люсильда, витавшая где-то в своих мыслях, вдруг осознала, что не понимает сути разговоров.
— Агата — это я, — представилась девушка из Восточного квартала. — Агата Бромси, работаю вместе с девочками у Старой Кентиш. И из Дома ночных подруг пропало трое. Говорят, за полгода в столице больше десяти пропавших. Так что тебе повезло. Могла и на него нарваться.
— Ты знаешь, кто это делает? — удивилась Люсильда.
— Нет, конечно, не знаю, никто не знает. Но слухи ходят, что это не человек…
— Оборотень, не иначе, — вмешалась Лили. — Все говорят, что оборотень. Огромный, словно волк, даже больше, и в костюме дорогом. Кто-то из знатных точно!
Услышав про оборотня, к их лавке подтянулись и чья-то служанка, и пьянющая старушка, и еще три ничем не примечательные женщины, находившиеся в камере, и все они начали пересказывать слухи и сплетни, которые слышали.
У Люсильды гудела голова. Все истории были разные, количество жертв, время, те, кто его видел, выжившие и не выжившие разнились в зависимости от рассказчика. Сначала Люсильда пыталась строить предположения и догадки о принадлежности злодея к известным ей кланам. Но очень быстро сдалась — уж больно это было похоже на обычную городскую легенду. Хотя смущало, что история Агаты про коллегу звучала слишком правдоподобно. За исключением части про зверя, задравшего девушку в центре города.
— Хартли! На выход.
Люсильда, подпрыгнув от неожиданности, вышла из камеры. Юная ведьма практически светилась от счастья, что все закончилось. Сплетни она обожала, но эти отчего-то вызвали в ней неприязнь. Может, оттого, что пришлось выслушать шесть разных версий одной и той же истории…
Молоденький жандарм проводил ее по коридору между камер и вывел в помещение с рабочими кабинетами следователей. В самом центре ряда дверей был кабинет главного начальника участка. По крайней мере, так гласила табличка на нем.
— Заходи.
— Я? Туда? Зачем?
— Заходи, сказал, тебя ждут.
Люсильда зашла в кабинет. «Старший» участка напомнил ей их деревенского старосту. Может, виной тому были лишний вес и облысение или запах табака, витавший в кабинете. Но, скорее всего, дело было во взгляде, добром и одновременно хитром. Люсильда терпеть его не могла. Всегда прикидывался другом, а в итоге сплошные беды…
— Приехала, значит, брата искать и сразу ввязалась в неприятности, — проворчал капитан и поставил перед девушкой чашку дымящегося чая. — Хартли, значит. А в Цветочный дом зачем пошла?
— Адрес оказался неверным. Может, неправильно записала, — ведьма понюхала чай, но пить не стала.
— И что делать теперь с тобой? До утра здесь оставить? Гостевой дом у тебя забронирован?
— Нет. Планировала у брата остановиться, — Люсильду начинал злить всеобщий лицемерный интерес к местам ее ночлега. — Я разберусь, где остановиться. Не проблема.
— Конечно не проблема. Все вы так говорите. А потом вытаскивай из каналов. Платье вон в крови.
— Это не моя, — тихо ответила Люсильда сжав в руке сдерживающий медальон с порванной цепочкой. — Да и незачем кому-то на меня нападать, то, что ранее случилось, было просто недоразумением. Говорят, что он только на девушек из борделей нападает.
— Кто «он»? Опять про оборотня судачат? — Люсильда коротко кивнула, и Старший участка устало закатил глаза. — Ты слухи эти не слушай. Профессия у них такая. Всегда было, что мадам нескольких в год недосчитывалась, а это кто-то навыдумывал про оборотня… Плохие слухи, они же знаешь как, хуже любой заразы по городу разносятся.
Люсильда сидела в недоумении: не думала она, что капитан начнет оправдываться, как и не думала, что подобные слухи ему вообще известны.
— Вызвал-то я тебя не за этим. Хартли, значит. Кажется мне, что слышал я фамилию эту. Ты сразу себе не надумывай, человек я немолодой и спутать могу. Но вроде к зятю моему в министерство младшим помощником устраивался один, и запомнилось мне, что он Хартли. Напишу завтра записку. Может, везучая ты и найдется братец твой за пару дней.
— Буду очень вам признательна, — Люсильду прошиб холодный пот от его слов. Точнее, от одного слова «везучая».
Выходя с сумкой из полицейского участка, она сжимала в руке листок с адресом гостевого дома, в котором рекомендовал остановиться капитан. Люсильда замерла на крыльце. «Везучая» — так и колотилось в голове брошенное жандармом слово. Когда она слышала его в последний раз?
А слышала она его слишком много раз. И всегда после того, как все шло именно так, как Тибериус хотел. Нет, он не видел и не знал грядущего, но всегда замечал что-то необъяснимое: знаки, сплетения, предчувствия… И действовал, исходя из этих обстоятельств. Люсильда достала из кармана другой листок, с адресом борделя в Цветочном квартале, и всмотрелась в почерк брата, затем глянула на вывеску жандармерии и на мадам Лебон, подоспевшую вызволять Лили.
«Знал ли он, что я приеду сегодня?»
Лили замахала Люсильде рукой.
«Ладно, братик, еще один раз давай сыграем».
Мадам выделила Люсильде комнату на чердаке, пыльную и грязную, ту, в которую даже заплатившего самую низкую цену гостя привести бы постеснялись. Но уставшей ведьме было все равно, она плюхнулась на пропахшую кровать и уставилась в покатый потолок.
«Во что же ты опять ввязался? — думала она. — Можно же было написать, чтобы я приехала и помогла».
В дверь постучали. И в комнату вошла красивая девушка, благоухающая лилиями и розами. Люсильде показалось, что от ее игривой улыбки свет ночника немного потеплел.
— Ты же Люсильда, да?
— Да.
— А я Раиса Розли. Еще днем думала сказать, но мадам Лебон терпеть не может, когда вмешиваются без спросу. Я подумала, завтра вернешься, тогда и скажу. Но, раз ты здесь, незачем до утра тянуть.
— Знаешь, где Тибериуса найти? — вскочила Люсильда с кровати.
— Нет, не знаю, нет. Но здесь ты его не найдешь. Я перебралась сюда работать из Восточного квартала несколько месяцев назад. Так как, в отличие от остальных подобных домов, здесь не исчезло ни одной из девушек. Платят меньше, и публика похуже, и все же. Но о чем я. Мистера Хартли за это время я здесь ни разу не видела. А вот в Восточном квартале он появлялся, сразу после того как вторая из наших пропала.
— И когда это было?
— Несколько месяцев назад, ближе к полугоду.
— Тогда-то письмо и пришло, — пробубнила Люсильда, задумчиво прижав руку к губам.
— Письмо?
— А, неважно, это я о своем. Спасибо большое, что поделилась.
— Да не за что, ничем же не помогло. А, и я пришла по поручению мадам. Она просила тебя пользоваться только черной лестницей, чтобы никому из гостей на глаза не попасться. Ну все. Мне пора. Отдыхай.
Она выпорхнула из комнаты, а Люсильда открыла сумку и вынула запасной нож. Никаких хороших чар на нем не стояло, да и затупился он уже давно. Сидя на кровати и точа маленький клинок, ведьма перебирала в голове: «Послал в бордель. Да не в тот. Почему? Потому что здесь безопаснее? Ведь не будет его в Восточном квартале. И наверняка никто о нем там не знает. Но чего же он хочет? Чтобы сходила? Сейчас или с утра?»
Люсильда посмотрела на светлеющее небо сквозь крохотное мутное окно. Сунула нож под подушку и провалилась в уставший, темный сон.

***

Люсильда отшатнулась от внезапной пощечины. Хотя рука, ударившая ее, была легка и никогда не знала драки, а боль почти не ощущалась, в сердце что-то кольнуло. Перед Люсильдой стояла настоящая леди. Чуть старше двадцати лет, с россыпью каштановых локонов и раскрасневшимися в пылу спора щечками. Но самое ужасное, с неуклюжей заколкой с остролистом, которая совсем не подходила к ее дорогому туалету.
— Он тебе это подарил? — на всякий случай уточнила Люсильда, указывая на заколку. Щека саднила не так сильно, как ущемленная гордость. «Ответь нет, ответь нет, ответь нет, умоляю! — зудело в голове не на шутку разозлившейся ведьмы. — Ответь нет, и ты посмотришь, что я сделаю с этим прекрасным личиком!»
— Да. Тибериус сам ее сделал. Сказал, что в округе Кайсли это считается сильным оберегом от зла. И попросил носить не снимая, пока неспокойно в городе, — поправила заколку леди Сара Зортон.
Ведьма почувствовала, как внутри что-то будто лопнуло, и грустно рассмеялась. Заколки, подвески, букетики остролиста были их с Тибериусом личным тайным знаком. Люсильда обещала ему в раннем детстве никогда не вредить тем, кому он их дарит. Он даже умудрился у Ларины выторговать аналогичное обещание, правда, так и не рассказал, как это у него получилось. «Оберег, значит, от зла, — улыбнулась она. — Вот кем ты нас считаешь, братик».
— В любом случае что ты собираешься дальше делать? Где он?
Леди Зортон лишь хмыкнула, задрав напудренный носик, и зашагала в сторону парка. Люсильда с силой примотала сдерживающий медальон к запястью и побежала за ней. «Я убью ее, точно убью. Подумаешь, нарушенное обещание».
Ведьма шагала за леди Зортон, перебирая в голове события второго дня пребывания в столице. Что из этого могло быть частью плана Тибериуса? И был ли план вообще? На совпадения совсем не похоже, то есть старший брат точно приложил к происходящему свою игривую руку. Только эти его игры вдруг показались Люсильде чересчур опасными. Дома за ним такое не водилось.
— Еще раз по порядку. Заночевала в борделе, куда он меня «отослал», там же встретилась с девушкой, которая с ним знакома. Полицейский участок, собака в проулке рядом с Цветочным домом. Или она ни при чем? Чей-то пустующий тотем. Нет. Она тоже замешана. Ведь столкнулась же с ней второй раз, направляясь в Восточный квартал. Два раза — не совпадение. Да и слухи об оборотне. Оборотного вполне могли бы принять за подобного. Но тотем пустующий, и сейчас это обычная собака. А если есть еще Оборотные? Кто-то, у кого зверь побольше? Но держать такого в городе? Тайно? Ладно, с этим потом, — бубнила себе под нос Люсильда.
Утром, расспросив девушек мадам Лебон, Люсильда отправилась в Восточный квартал, в дом Старой Кентиш, и там встретилась с этой паршивой леди Зортон. Как выяснилось, она подруга Тибериуса. «Совсем распустился в столице — дома получше друзей выбирал».
Леди Зортон же пришла разнюхивать о недавно пропавшей девушке. «Совпадение? Могло бы быть. Но у нее заколка с остролистом. Маловероятно, что Тибериус стал бы посылать кого-то столь бесполезного в подобное место. Опасно. Он не такой. Или стал бы?» Люсильда вспомнила, за что получила пощечину. Они вместе с леди Сарой вышли из кабинета Старой Кентиш, не добыв никакой полезной информации, как вдруг леди Зортон остановилась.
— Ты же сестра его? Младшая? Зачем сюда притащилась?
— Ищу Тибериуса.
— Зачем?
— Тебя не касается.
— Я спросила, зачем ты его ищешь? Зачем приехала?
— Домой его вернуть хочу.
— Ха! Ты смотри, как он и говорил, — наглая, глупая и эгоистичная!
— Чего, а ну повтори! — Люсильда схватила леди Зортон за отворот пальто.
— Да пожалуйста, слушай сколько влезет! Приехала возвращать! Тоже мне, героиня! Потому что думаешь, что права ты? И что можно изменить другого человека своими стараниями? Ты всегда хороший герой в своей сказке. Но что, если в его истории именно ты плохая сестра? Что, если он не хочет тебя видеть, не хочет жить с тобой в одном месте, не любит тебя? Почему ты думаешь, что он должен любить тебя? Потому что вы родня? И все? Что ты для этого сделала?
— Не одной из его грязных девок рассуждать о том, кого он любит!
И тут прилетела пощечина. Люсильда обиженно потерла щеку от одного воспоминания и поспешила догнать несносную леди.
Тибериус никогда никого не любил. И ее этот факт совершенно не волновал, пока он просто был рядом. Но почему-то, когда так самоуверенно об этом рассуждала эта, чужая, по душе словно расползлось зловонное болото. О чем еще он ей рассказывал? Почему ей?
— Ладно. Забыли. Извини, — Люсильда постаралась дружелюбно улыбнуться, но, кажется, сделала только хуже.
— А?
— Извини, говорю. Куда ты дальше собралась? Что будешь делать, если с оборотнем столкнешься?
— Не поняла? Никакой это не оборотень.
— Человек?
— Точно человек. Жестокий, но совершенно обычный. Кое-что никак не сходится, и поэтому мы не можем его вычислить. Тибериус не видит одну деталь, как вынутую костяшку домино в цепочке.
— За этим он меня в бордель отправил?
— Этого он не объяснял, ты же знаешь, как он обычно... Сказал, что если вдруг заявишься, то там от тебя хоть какая-то польза будет.
— Ладно. Значит, я помогу. Только расскажи по порядку.
— А мы твоей помощи и не просили. Это наше дело.
— Детективами заделались?
— Нет. Это вступительное испытание. Распутаем подобное дело, и нас примут в Общество Звезд и Глицинии.
Они остановились у входа в маленькую кофейню. Леди Зортон молча смотрела на сестру Тибериуса, стараясь понять, пригодится ли ее помощь или она все им испортит.
— Рассказывай все, что знаешь, сказала же, что помогу, — Люсильда открыла дверь в кофейню и кивнула, приглашая леди Зортон войти.
— Даже если поможешь нам, я не буду помогать тебе встретиться с Тибериусом. Он ясно дал понять, что не хочет этого.
— И объяснил почему?
— Сказал. Но тебе его ответ не понравится. Хотя если поймаем злодея, то я тебе расскажу, — подмигнула Сара.
— А как вы его ловить собрались? Вы же обычные люди.
— Никак. Наше дело — его найти. А дальше все сделают жандармы. Это их работа. Столица, в отличие от округа Кайсли, живет по человеческим законам. И не недооценивает «обычных» людей.
Они зашли в теплую и уютную кофейню, выбрав дальний столик и заказав чайник горячего травяного чая. За который Сара Зортон заставила заплатить Люсильду. Устроившись за столом, с победной гримасой леди Зортон достала из кармана черный блокнот с золоченым обрезом.
— Мы выяснили довольно много. Погибшие девушки несколько лет назад работали в борделе у Мэри Хэймарт. Но он сгорел, и после пожара они разбрелись трудиться по всему городу. Мы долго не могли найти эту связь между ними. Всего в сгоревшем борделе было тридцать пять работниц, семь из них он убил в течение прошлых полутора лет. Но это никак не приближает нас к разгадке. Девушки из разных семей с разной судьбой, кто-то, испугавшись, уехал. Наверняка они поняли раньше нас, что пропадают не случайные содержанки, а связанные с домом мадам Хэймарт. Вот список, который есть у меня. До того, как ты заявилась в Восточный квартал и все мне попортила расспросами про Тибериуса, я успела узнать у Старой Кентиш, кто из оставшихся девочек еще работает в городе. Их осталось всего четыре, и мне теперь известно, где работает каждая из них. И я думаю, что одна из них станет жертвой сегодня.
— Почему сегодня?
— Этот человек притворяется оборотнем и убивает в полнолуние или новолуние, чтобы подкреплять слухи.
— Почему решили, что это обычный человек?
— Не знаю, Тибериус в этом уверен. Но как раз тут и кроется какое-то потерянное звено. Он видит, что человек никак не связан ни с кланами, ни с магией, хотя одновременно с этим и другая связь есть. И он не может этого понять или объяснить.
— И ты решила вычислить, на какую из четырех девушек нападут, и проследить за ней?
— Почти. Я думаю подкупить одну из них и, может, попробовать спровоцировать его. Иначе никогда не поймаем. Других зацепок нет.
— И думаешь, кто-то из них согласится?
— Деньги творят чудеса.
— Дай список посмотреть.
— Чего там увидеть собралась? Ты же только приехала — уже узнала имена всех шлюх в столице?
Люсильда взяла в руки кожаный блокнот.
— Конечно нет. Но, когда ему недостает пропущенного звена, обычно я и есть та счастливая случайность. Хах! Вот! — она победно ткнула пальцем в имя. Раиса Розли. Одна из четырех. Девушка, пахнущая розами и лилиями, — Тибериус говорил с ней. И сейчас она в Цветочном доме. Я встретила ее вчера ночью.
Подступала ночь, ведьма и леди поспешили в Цветочный дом. «Дурная команда», — подумала Люсильда, как вдруг заметила, что рядом с крыльцом сидела собака.
— Третий раз, — прошептала она и на секунду остановилась. Но леди Зортон поторопила ее внутрь.
С Раисой все было в порядке. Леди Зортон заплатила мадам Лебон, и та разрешила им сидеть в углу общей гостиной. Они несколько часов скоротали, наблюдая, как Раиса встречает и провожает гостей, и, даже когда ее смена закончилась и она села с другими девочками за соседним столиком и раскинула пасьянс, продолжали сидеть и наблюдать.
— Неужели я ошиблась? — думала Люсильда. — Все же должно было вот так удачно сложиться. Обычно так и бывает. Где просчет?
Она посмотрела на леди Зортон, клюющую носом.
— Не выходи отсюда. И, если Раиса начнет уходить, останови ее.
— А ты куда?
— Кое-что снаружи проверить.
Люсильда вышла на улицу и завернула за угол.
— Выходи, — спокойно сказала она в темноту и почувствовала, как кто-то легонько лизнул ей руку. Черная собака села рядом, грустно смотря на нее. — Ты ведь хочешь помочь?
Люсильда вытащила нож и мелок, расчертив очень сложную чару, и, полюбовавшись немного тем, как же хорошо получилось, она села в ее центре, прямо на грязную плитку проулка за Цветочным домом.
— Пожалуйста, помоги, — попросила она собаку, и та послушно подошла, уложив морду ведьме на колени.
Взмахнув ножом, Люсильда расчертила линию на внутренней стороне ладони. Приложив кровавую длань сначала ко лбу, а потом дождавшись, пока несколько капель больно затекут в глаза, ведьма опустила руку, с которой вовсю хлестала кровь, на морду собаке. Черный пес послушно заморгал.
Женщина, пахнущая мясом и свежей телячьей кровью. Она была домом, она стала их новым домом. Сулу нравилось облизывать ее руки и фартук, чувствовать, как побратим любит ее и трепещет при виде ее крепких рук. Они сбежали из клана. В каменный город. Город не нравился им обоим, но Сайми привык быстрее. И Сайми встретил любовь, которую они разделили на троих. Она приняла их такими, какие они есть, и Сулу полюбила ее даже сильнее, чем Сайми. Но шли годы. Для Сулу быстрее, чем для Сайми. И Сулу чуяла острым носом, как любовь потихоньку уходит из его сердца. И чуяла, как она это тоже чует. И тогда появились другие. Женщины, которые слишком сильно пахли. Сулу рычала на побратима, гавкала на него. Но Сайми не остановился. Он возвращался к ней и осквернял ее запах, приятный запах свежеразделанного мяса, запахами тех, сильно пахнущих женщин.
И вдруг настал день. День, когда Сулу почуяла запах его крови, — почуяла, как из побратима уходит жизнь. Сердце Сулу не лопнуло. Она хотела этого, но почему-то оно продолжило биться. А дальше все заполнил запах гари.
Люсильда убрала руку с головы собаки.
— Так значит, ты Сулу? Бедняжка, — она почесала ей за ухом. И вытерла со своих щек кровавые слезы. — Мы ее остановим. Обещаю.
— Люсильда! Беда! — кинулась к ним леди Зортон. Собака испугалась и, громко гавкая, унеслась в темноту переулка. — Боги! Что с тобой? Ты вся в крови!
— Все в порядке, — пробормотала Люсильда. Ее еще потряхивало после тех чувств, которыми с ней поделилась Сулу. Отрезав лоскут от юбки и перемотав порез на руке, она уставилась на леди Зортон. — Ты что-то хотела сказать?
— Точно! Случилось ужасное: в Восточном квартале девушка пропала!
— Агата?
— Ты откуда знаешь? — удивилась леди Зортон.
— Догадалась, — честно ответила Люсильда, вспоминая девушку в пошлом платье. Стоило раньше понять. — Пойдем.
— Куда?
— Знаю я, кто это творит.
— Что? Как?
— Неважно как. Бегом, может, успеем.
Она схватила леди Зортон за руку, и они побежали по ночным улицам. Нос еще ощущал собачьи запахи, и Люсильда точно знала, куда нужно бежать. От обилия сообщений, оставленных городской живностью, с непривычки кружилась голова. «Это все шум, не обращай внимания». Путь виднелся светящейся тропой. Дорога домой, точнее в то место, что когда-то было домом для Сулу. Воздуха не хватало. Они перешли на быстрый шаг. Наверное, в первый раз Люсильда оценила собранность леди Зортон: она не пыталась выспрашивать или перечить, пока Люсильда принюхивалась. Спустя четверть часа они остановились у входа в мясную лавку. Маленький семейный магазинчик был закрыт.
— Тот, кого вы с Тибериусом искали, здесь. И пропавшая девушка, скорее всего, тоже.
— Что? Как ты это узнала? — Сара Зортон заглянула в злобные глаза Люсильды и, кажется, чуть икнув, запнулась. — Что будем дальше делать?
— Как что? Сама же сказала, что решишь все человеческими законами. Время звать жандармов. Скажешь им, что дочь мясника из ревности это делает.
На лице леди Зортон мелькнул на мгновение ужас и сразу за ним — понимание. Мозаика сложилась.
— Пойдем, ближайший участок через три улицы, — осмотрелась по сторонам леди Сара.
— Тогда тебе лучше поспешить.
— Что? А ты?
— А я тебя здесь дождусь.
— Но…
— Беги уже!
И леди Зортон унеслась вперед по улице, стуча каблучками и путаясь в юбках. Люсильда не стала ждать, пока она скроется из вида, и направилась к мясной лавке.
Дверь подалась быстро. Такие чары у юной ведьмы всегда хорошо получались. В принципе, как и остальные, но об этом она задумываться не стала. Собачий нюх почти утих, но на последнем издыхании шепнул ей — спустись в подвал. И она спокойно зашагала по лестнице вниз, сжав в руке нелюбимый, но хорошо заточенный нож.
Дочь мясника была на голову выше Люсильды и телосложением напоминала мужчину. Женщина с очень крепкими руками. Ведьма по-хозяйски вошла в подвальную комнату. Агата Бромси лежала на каменном полу с пробитой головой, но еще дышала. Ее и без того пошлое платье прикрывало теперь совсем немногое.
— Кто ты? — удивилась женщина.
На ее руке крепилось подобие когтей, собранное из трех мясных крюков и каких-то ремней. А в глазах сверкало безумие.
— Я спросила тебя, кто ты! — завизжала она и истерично расхохоталась. Люсильда стояла молча. — Одна из его девок? Он, выходит, и с малолетними развлекался! Поделом ему. Поделом ему! Поделом! Поделом! Не ошиблась, получается! Все правильно сделала! — кричала она, вороша на себе волосы. — Кто ты?! А ну, отвечай!
— Я пришла сказать, что Сулу тебя простила.
— Что? Это что, шутка какая-то?
Женщина сильнее примотала крюки к руке и выставила их в сторону Люсильды.
— Пришла сообщение от псины его передать? Издеваешься?
— Она тебя простила. И просит тебя остановиться.
— И ты что же? Собираешься меня остановить, чтобы помочь этой псине? Хахахах! Да лучше бы она тоже подохла! Он любил ее больше меня! Какую-то собаку!
— Я не могу помогать Сулу. Видишь ли, у нас пакт. Но она мне помогла. Точнее, она хочет помочь тебе остановиться. Она до сих пор любит тебя. Так же, как любил он в самом начале. Тотем не может разлюбить. И жива она только потому, что любит вас обоих. Остановись, возьми Сулу, и уезжайте к кланам, вас там примут.
— Ты сумасшедшая! Сумасшедшая! Сумасшедшая! — захохотала женщина. — Как же я могу уехать?! Он меня разлюбил! Понимаешь? Взял и разлюбил. Не прощу!
Она кинулась на Люсильду. Но ведьма не шелохнулась. Не подняла руку и не выпустила чару. Мимо метнулась черная тень, и Сулу отточенным движением грозного лесного тотема вцепилась женщине в горло, прокусив артерию. Кровь хлынула повсюду. Собака взвизгнула и заскулила от мясных крюков, впившихся ей в бок, и они обе упали, вместе испуская последний вздох.
Люсильда всхлипнула, уставившись куда-то на ботинки и силясь сдержать подступающие слезы. Очнувшись от шума и прижимая руку к голове, с пола на нее смотрела испуганная Агата. Ведьма сняла с запястья сдерживающий медальон. Она вдруг ощутила себя совершенно спокойной. В первый раз в жизни. Медальон был ей не нужен.
— Подарок, — кинула она его Агате. — Скажешь кому-нибудь, что видела меня здесь, — я тебя прокляну, — и тихо вышла из подвала.
Младшая Хартли медленно брела по ночной улочке, погрузившись в свои мысли. Она проклинала ненавистный пакт и думала о том, что, может, стоило на все плюнуть и помочь Сулу. Интересно, смогла бы та выжить, если бы отпустила эту женщину? Сумела бы ее отпустить?
Как вдруг ее догнала запыхавшаяся леди Зортон.
— Эй! Что там случилось? Ты что натворила?
— Я? Абсолютно ничего. Ты же видела.
— Ничего я не видела, жандармы меня внутрь не пустили. Агата сидит трясется и ничего не говорит. Сказали только, что женщина мертва и там все кровью залито, — она настороженно посмотрела на Люсильду и тихо, заговорщически добавила: — Это ты сделала?
— Нет. Не я. Ее загрызла собака.
— Ясно. Это все?
— Все.
— Надеюсь, больше не свидимся, — Сара Зортон развернулась, как вдруг Люсильда схватила ее за локоть.
— Что он тебе рассказал? Почему не хочет нас больше видеть?
— Ну, если коротко, он боится.
— Кого? Меня? Почему?
— Не тебя, нет, сложно описать, но, скорее, он боится того, что его дети будут похожи на тебя или на него. Что округ Кайсли его не отпустит. И так и продолжит преследовать вашу семью.
— Ясно, — выдохнула Люсильда и отпустила руку леди Зортон. — Передашь ему как-нибудь при случае мои слова?
— Не станет он тебя слушать.
— Просто передай, а слушать или нет, это он уж сам решит. Пусть женится по большой любви. Тогда есть шанс, что кто-то из детей будет похож не на нас, а на нее.
Люсильда быстро зашагала прочь. Ее удивило, но вроде даже и не расстроило желание побыстрее сбежать от подруги брата. Как она и сказала, «на этом все». Вернувшись в Цветочный дом, поднялась в комнату по черной лестнице и переоделась в домашнее платье. Ходить теперь придется в нем, так как ее выходное порезано и в крови. Без стука, как к себе домой, в каморку на чердаке вдруг вошла мадам Лебон, застав Люсильду за оттиранием крови с ножа.
— Убила кого-то?
— Нет. Руку себе порезала.
— Ох, боги, вот с вами всегда так. Жуткие.
— Чем обязана?
— Вот, тебе передали, — она протянула Люсильде конверт и спешно вышла из комнаты.
Устроившись на кровати и подкрутив поярче ночник, младшая Хартли не спешила открывать конверт. Люсильда любовалась надписью на желтоватой бумаге: «Ильди», — так он называл ее, когда она была совсем маленькой.
— Да я и так все поняла. Зря приехала, — пожаловалась она письму.
Не хотелось читать написанные его красивым почерком нравоучения. Взмахнув ножом, Люсильда отточенным движением рассекла верхушку конверта, потянула за вложенный листок и громко рассмеялась.
— Ладно, братик. Свидимся еще наверняка! — хохотнула она, с хлопком положив на прикроватную тумбу билет на утренний поезд, и пошла собирать вещи.

***

Тибериус Хартли стоял на высоком пешеходном мосту через железнодорожные пути. Он смотрел на Люсильду, игриво прыгнувшую в вагон, а она даже не оглянулась в поисках него. Хотя наверняка знала, что он смотрит откуда-то издалека. Это порадовало. «Наконец отпустила. На этом все. Финал истории Хартли в округе Кайсли», — подумал Тибериус.
— Как бы мне этого хотелось. Но…
— Чего бы тебе хотелось? — спросила леди Зортон, подкравшись сбоку.
— Как узнала, что я здесь?
— Становишься предсказуемым, — улыбнулась она. — Можно же было и попрощаться. Не такие они и страшные, эти Хвойные, как ты говорил.
— Сейчас она младшая из Хвойных, но когда-нибудь останется последней из них. Пусть привыкает быть одна. Да и мы уже прощались, когда я уезжал.
— Такое ее будущее ты видишь?
— Повторюсь. Я не вижу будущего. Вижу только то, что мне самому должно сделать.
— Любишь ее?
— Какой глупый вопрос.
Паровоз издал шумный гудок, и поезд тронулся.
— Разве? Отчего же тогда не ответил?
Тибериус лишь хитро улыбнулся, сверкнув синими, словно яркое летнее небо, глазами, и молча зашагал прочь.