Кудис. книга 1. глава 30

Глава 30
Кое как отработав этот бесконечный день, я плелся домой. Автоматически загружая корзину в супермаркете, я уже почти дошел до кассы, когда увидел, что положил штук 10 рулонов туалетной бумаги и сто (по виду) пачек черного перца. Раздражение и усталость смешались во мне, я хотел швырнуть эту корзину вместе со всем содержимым, только это не улучшило бы ситуацию, а вот ухудшить могло – только проблем с полицией мне еще не хватало.
Я злился весь день после того, что услышал утром, типичная картина – растерянность и неорганизованность от неприятной новизны перерастают в злость, а потом… потом этой злости нужен выход. Или она гаснет под натиском очередной волны новостей. Но это тоже до поры до времени.
Я вдруг стал чувствовать себя марионеткой в чьих-то руках, глупым барашком, который однажды увидел человека с посохом и начала подозревать, что ходит по лугу с его позволения и в строго отведенном месте, а вовсе не сам по себе. Нормального человека со здоровой психикой такое открытие мягко говоря не порадует – люди с начала времен бились за свободу, умирали и убивали за нее, как за высшую ценность. Даже в переписанной и исковерканной кучкой аферистов Библии осталась каким-то чудом мысль про свободу воли - даже для Бога она осталась неприкосновенной. А тут вдруг ты видишь над собой тень, и, подняв голову, обнаруживаешь, что это чья-то рука, дергающая за ниточки.
Мне хотелось их оборвать, но я не знал, как, вот и злился.
А может, я злился, потому что понимал, что силы не равны, и простому барашку никогда не прогнать пастуха. Но можно убежать, подумал я, расставляя лишние рулоны обратно на полку, а пачки с перцем – в лоток, пока ты на ферме – правила игры всегда против тебя, следовательно, тебе не победить. Значит, надо выйти за пределы этой системы. Вопрос в том: как, если эта ферма – вся наша планета? Ну, этого ты не знаешь, попытался голос логики, голос разума, он так любил линейные и понятные законы, которые всем нам, барашкам, вдалбливали с пеленок. Не знаю, мысленно ответил я ему, но если ты у нас так любишь логику – предположи сам: если такие силы действуют, неужели они действуют только в пределах России? Или ты хочешь сказать, что им визу не дают?
Мне показалось это смешным, несмотря на подавленное настроение, и я улыбнулся, женщина рядом, молоденькая, с ухоженным лицом и неприятно огромными искусственными губами, оценивающе окинула меня взглядом и, видимо, сочтя годным, тоже улыбнулась.
- Задумался и набрал полную корзину, - пожал плечами я и поспешил удалиться, такой тип барышень меня не то что не привлекает, но даже пугает.
В маршрутке я чуть было не проехал свою остановку, потом дал неправильное количество денег водителю… в общем, голова была забита, я был крайне рассеянным, и это тоже порядком раздражало. Я ждал Рину завтра, мы собирались поужинать, а потом провести вечер вместе – в четверг она улетала в Питер. И да, я испытывал больше облегчения, чем грусти. И снова «да» - я радовался, что это произойдет в четверг, а не в пятницу, потому что меня ждали в Клубе. И, черт меня дери, я хотел туда попасть.
«Держи друзей близко, а врагов – еще ближе», - вот какими мыслями я руководствовался. Скорее, это были даже чувства, а не мысли. Я уже вляпался в это нечто «по самое не могу», так что игнорировать их или просто убежать теперь не имело смысла. Нет, я хотел быть ближе, я хотел знать и видеть как можно больше, чтобы хотя бы попытаться делать выводы. И возможно, если боги и богини будут на моей стороне, я надеялся узнать, зачем вообще нужен этот Клуб, и кто его организовывает. Вопрос политика был тем самым вопросом на миллион: какая им польза от наших историй? Всё в мире делается с какой-то целью, так что я уж никак не мог поверить, что мы собираемся там просто ради трепотни. И отсюда, кстати, вытекал еще не менее интересный вопрос: а как они узнали, кого приглашать, для этой самой трепотни?
Их шикарное помещение, чай и выпечка каждый наш визит, все эти громилы… а кто платил за эту красоту? С нас ведь не взяли ни копейки. И все эти затраты просто ради того, чтобы послушать наши россказни?
Наверное, Министерство здравоохранения вылечило всех больных и инвалидов и выделило лишние деньги на Клуб для пострадавших от сверхъестественного, подумал я и снова улыбнулся, даже хохотнул тихонько и тут же огляделся, но нет, на этот раз никто не заметил моего внутреннего диалога. Я шел домой в гордом одиночестве между многоэтажек, поворачивая то вправо, то влево, как будто среди гор или холмов. Во дворах сидели мамаши с колясками и старики, кое-где дети резвились на площадках, первые собачники уже вышил на прогулки. Не зря город называют каменными джунглями, думал я, и жизнь тут такая же бурлящая и безжалостная. Кем я видел себя в этой бетонно-пластиковой экосистеме? Нуу… точно не навозным жуком, как мне хотелось думать. Я повернул в последний раз, погруженный в это жевание мысленной жвачки, и оказался напротив моей многоэтажки, я шел именно с этой стороны дома, потому что мой подъезд был вторым с конца…
И вдруг я остановился как вкопанный, руки с сумками судорожно сжались, ногти впились в ладони, а воздух вылетел из груди, как будто кто-то дал мне под дых, и больше не проникал в легкие. Возле моего подъезда стояла высокая фигура, выше, чем любой из людей. Он стоял ко мне спиной, сложив руки на пояснице, элегантное пальто песочного цвета подчеркивало черноту его волнистых волос, осанка была поистине королевской. Я знал, кто это, я видел таких особей лишь в одном месте.
Страх, ужас, чувство вины - они парализовали меня, набросились одновременно, как стая голодных пираний или бандитов. На этот раз я перешел черту, пронеслась мысль, на этот раз они пришли за мной. Что он сделает со мной? Может, убежать? Куда??
Это были доли секунды, а потом что-то упрямое во мне вернулось на место. Бежать мне некуда, это я понимал, и это означало, что путь у меня один – идти вперед и встретить громилу Госпожи лицом к лицу. Когда отступать некуда, храбрым быть легче, да?
Пусть делает, что хочет, подумал я перед тем, как сделать шаг, только бы не трогал Рину…
- Господин Семен. – Высоченный мужчина начала поворачиваться, тон его был вежливым и спокойным, как у всех телохранителей Мадам.
Я медленно двинулся навстречу, ноги как будто онемели, а сумки стали весить тонну. Хотя я даже не чувствовал, что держу их в руках… странное описание, но именно такими и были мои ощущения. И еще вдруг вспыхнула мысль: они существуют и в дневном свете, они правда есть!
- Добрый вечер. – Громила окончательно повернулся, я даже не стал задумываться, как он узнал, что это я позади него. Я видел его в Клубе, я еще назвал его «султаном» про себя. Это был красивый мужчина восточной внешности с небольшой аккуратной бородой… кажется, Лера что-то говорила о мужчине с бородой «не как у дедушек»… Господи, вероятно, это и был он!
Его лицо было безупречным и волевым, а в глазах светился ум, сила и какая-то загадка. В последних лучах солнца он был прекрасен как ангел, как воин небес. И я тоже ощущал его мощь, силу, исходящую от него… и страх вдруг пропал, нет, не уступил место легкости и бесстрашию, просто я вдруг почувствовал, что он не угрожает мне. Сила, способная стереть меня в порошок, не была настроена против меня.
- Здра… добрый, - проговорил я, не в силах оторвать от него глаза, - я… вы ко мне, полагаю…
- Правильно полагаете, - с вежливой улыбкой кивнул он и добавил, - вы весь светитесь, господин Семен. Вы сияете так сильно, что я без труда могу пройти по вашему Следу и увидеть последние 48 часов вашей жизни как по кадрам.
Я молчал, совершенно шокированный и сбитый с толку. О чем он вообще говорит? Хотя это было не столь важно, я, как и все существа в стрессе, пытался выяснить главное: есть ли угроза? Я куда-то вляпался и в чем-то виноват? И какое наказание я за это получу?
- Я не понимаю.
- Видимо, не понимаете, - кивнул он, его черные глаза лучились и одновременно твердость взгляда пригвоздила меня к месту. – Поэтому я здесь.
Он усмехнулся и добавил:
 - Вы всё равно потом всё забудете. И бежать вам некуда, по такому сильному Следу вас очень легко отыскать. Так что я буду откровенен.
 И он замолчал, глядя не меня в упор спокойно и выжидательно. Как будто опытный следователь, поймавший преступника и ждущий признания, уверенный, что он его получит.
- Я… я так и знал! – это вырвалось из меня само, и это было не обвинение, скорее ликование от собственной правоты, - вы стерли память тому нацмену, его, кажется, звали Артак или как-то так! Он не притворялся, он правда не помнил меня и Клуб!
- Стерли, всё верно, - спокойно улыбнулся громила, я восхищался достоинством, с которым он держался, как будто истинный потомок королей, не меньше. – Ради его безопасности. Тем самым мы сняли часть Следа, остальной – потускнеет… След тускнеет со временем, знаете ли. И это благо.
- След? Я не понимаю, о чем вы говорите…
- Как я уже говорил: поэтому я здесь, чтобы объяснить. А теперь вам придется пригласить меня войти, нас ждет долгий разговор, а вы ведь не хотите прослыть сумасшедшим среди своих собратьев.
Я уставился на него как баран, совершенно не понимая, почему это соседи, то есть, «собратья» - какое странное слово – должны принять меня за сумасшедшего. И он всё же пугал меня, потому что я не представлял, что от него ожидать и на что он способен. Знал лишь, что способен он на многое.
- Согласитесь, в мире людей человека назовут сумасшедшим, если он болтает сам с собой. – И он иронично и загадочно приподнял одну бровь. Намек я понял, хоть и не сразу, стресс мешал думать.
- То есть… вы… вы хотите сказать, что никто вас не видит?!
- Я это уже сказал. Но это не значит, что меня нет, - и он снова улыбнулся своей королевской улыбочкой, - вы когда-нибудь видели Мимас или Гиперион?
- Что?
- Это спутники Сатурна, господин Семен, 2 из 53-х имеющих названия. Уверен, вы дадите отрицательный ответ – вы их не видели. А они есть. Моя логика ясна?
Яснее некуда, подумал я, ощущая себя как будто в вакууме. Ты никогда не можешь в полной мере осознать, насколько страшное явление цунами, пока не увидишь, как оно идет к твоему берегу – так произошло и со мной. Услышав его слова, я вдруг понял, что до конца не осознавал и не мог представить, что нечто настолько нереальное на самом деле может существовать! Что это правда, черт возьми, происходит со мной!
- Я могу сделать и для вас то же самое, - невозмутимо продолжил громила, - но тогда я усилю След, а это может привести к катастрофе.
Я ничего не понимал, и даже не пытался, ужас сдавил мне горло, я захотел убежать, бросить в него эти сумки и бежать, пока всё это не покажется страшным сном… или ущипнуть себя и проснуться, чтобы с облегчением выбросить эту дичь из головы… Но ветер трепал мои волосы, я чувствовал запах свежей травы и первых цветов, сумки давили на руки своей тяжестью… я не спал, и бежать мне, судя по всему, было некуда. И я сделал то, что делает любой живой организм с начала жизни на этой планете – я попытался приспособиться, морально эволюционировать, так сказать.
- Ладно, - выдохнул я, - я готов услышать всё, что вы должны мне сказать. Пойдемте, поднимемся ко мне.
- Мне не нужно приглашение, чтобы войти в ваш дом, - улыбнулся он, как будто (хотя, почему «как будто», наверняка он и читал) прочитал мои мысли. Я думал о легенде, согласно которой, вампир не может переступить порог дома, пока его не пригласит хозяин. – Это лишь дань уважения вашим обычаям.
Он жестом предложил мне идти вперед.
- На самом деле, я как раз хочу попытаться защитить вас от некоторых сущностей, очень похожих на ваших вампиров
- Вы читаете мои мысли?! – это был и вопрос, и возмущение в одном.
- Не буквально, я чувствую образы и энергии… не знаю, как объяснить. И надо ли. – Он слегка улыбнулся и добавил, - но если бы захотел, я смог бы прочесть каждую вашу мысль и каждое воспоминание с момента, как ваша душа пришла в этот мир. Опять же, я не делаю этого из уважения к вам.
Наверное, я должен сказать спасибо, со страхом и злостью подумал я и тут же покраснел – считай, я сказал это вслух. Но мой странный гость оставался таким же невозмутимым, он безмятежно смотрел в небо, потом перевел взгляд на меня. Я двинулся вперед к подъезду, почему-то думая о всех тех ночах, что мы с Риной провели у меня дома… это он тоже может увидеть, как по кадрам, или как там? Очень приятно.
Я гадал, если вдруг сейчас появится еще кто-то из соседей, как мы поместимся в лифт? Мой невидимый друг занимает пространство или через него можно пройти? Какие-то безумные мысли, как и всё, что происходило вокруг меня в последние недели. Наверняка он уловил и эти мысли тоже, потому что, как только мы дошли до подъезда, он сказал:
- Я буду ждать вас у дверей вашей квартиры.
Я кивнул, не задавая вопросов. Возможно, он не любит замкнутые пространства, а может, умеет телепортироваться – я голосовал за этот вариант – и не видит смысла тратить время на лифт. В подъезде было темно, как в могиле, опять перегорели лампочки, но мой гость уверенно прошел к лифту и нажал на кнопку вызова. Сейчас моя догадка подтвердится, подумал я, чувствуя, как губы растягиваются в безумной улыбке. Мне ехать на 7-й этаж, не может человек пробежать столько ступенек вверх быстрее лифта. Хотя, только идиот может до сих пор считать, что это человек.
Когда я вошел в кабину лифта, мой гость всё еще стоял передо мной, понимающе улыбаясь, разумеется, он всё понял. Или прочитал. Двери закрылись, лифт рванул вверх, он у нас не самый скоростной, но и не самый медленный, по моим прикидкам, даже тренированный человек сейчас только забегал бы на третий этаж. Колокольчик звякнул, оповещая об остановке, я с гулко бьющимся сердцем ждал, прекрасно понимая, что увижу его там, и это будет еще один гвоздь в гроб нормальности.
И я не ошибся. Едва двери начали разъезжаться, я поспешил выглянуть в щель… и да, он был там, стоял у моей двери, ничуть не запыхавшийся и не растрепанный. Вот как они добрались до Леры, подумал я, удобно, транспорт не нужен, и в пробках не застрянешь. Лера… меня как будто прошибло током, именно из-за нее, точнее, моего визита к ней, этот громила и пришел, я в этом не сомневался. Я долго нарывался и вот наконец получил.
- Я бы сказал «этого не может быть», - усмехнулся я, но смешок получился нервным, - но в свете последних событий как-то язык не поворачивается.
Он лишь вежливо улыбнулся в ответ и отошел немного в сторону, чтобы я мог открыть дверь.
Я вошел первым, лихорадочно оглядывая прихожую на предмет каких-нибудь очень личных вещей вроде раскиданных носков или белья, к счастью, я не принадлежал к тому типу холостяков, которые превращают свое жилище в свалку. Хотя, я тоже человек и иногда могу устроить полноценный бардак, но сегодня, на мое счастье, ничего «криминального» в прихожей или в гостиной я не увидел. Мой гость спокойно дожидался приглашения, стоя за порогом.
- Прошу, - и я жестом пригласил его войти. – Гостиная прямо.
Он кивнул и как-то демонстративно преступил порог, закрыв за собой дверь. С легким любопытством он мельком оглядел прихожую и начал снимать пальто, а затем и туфли – которые на вид стоили больше, чем я получаю за месяц – аккуратно поставив их в сторонке. Я взял его пальто, от него шел дивный аромат благовоний, я сразу вспомнил Клуб.
- На этой территории считается признаком уважения и хорошего воспитания, когда гость снимает обувь, входя в дом. – Он почти доставал головой до потолка, в типовых квартирах они не такие высокие, как в старых домах, где располагался Клуб, и мне вновь стало немного страшно. – Это обусловлено множеством факторов, в том числе гигиеной, безопасностью… но в целом, на энергетическом уровне этот ритуал означает, что ты не внесешь в дом грязь из внешнего мира. Что ты входишь в пространство человека чистым.
Я как завороженный смотрел на него, не зная, что я должен сказать или сделать.
- Мы не несем грязи, господин Семен. Мы не созданы такими. Мы созданы чистыми.
Я уже почти открыл рот, чтобы спросить, а кто они такие?? Что они есть такое?? Но не осмелился. А в голове крутилось и сияло одно слово: ангелы.
- И вы… вы не способны совершать зло? – вопрос снова вырвался из меня, продиктованный страхом за свою задницу и неуемным человеческим любопытством.
- А что есть зло? – с интересом спросил он. – То, что не укладывается в вашу концепцию правильности?
Я не нашелся с ответом, хотя разговор меня увлек, я обожал такие вот дискуссии, вечный искатель внутри меня вспыхивал жаждой отыскать наконец эту загадочную и легендарную Истину.
- Ну-у, - я облизал губы, чувствуя себя школьником, вступающим в спор с профессором философии. – Есть же общепринятые понятия, что есть добро, а что – зло. Подлость, трусость, воровство – это всегда считалось злом, это – плохо.
- По отношению к кому? – легкая улыбка заиграла на его красивом лице. Да, он относился ко мне именно как к ребенку. Возможно, смышленому, ищущему, упрямому, но всё же ребенку. – Скажите, убить убийцу – это плохо? Предать предателя – можно? Украсть то, что украл вор – допустимо? А правильно ли проявить трусость и убежать, встретившись с агрессивной компанией в темном переулке?
Вечные скользкие темы, на которых разбиваются доводы и хорошие отношения между людьми.
- Нет, - начал я, прекрасно понимая, что проиграю вчистую этот странный спор, человеческий интеллект не может противостоять и конкурировать на равных с не человеческим, - когда на тебя нападают, можно убить, защищая свою жизнь или жизнь тех, кто тебе дорог…
Я осекся, понимая, что сам только что разрушил свою же теорию. Громила кивнул и улыбнулся, он ведь чувствовал мои мысли, или энергии, или как там еще.
- Вы и сами поняли, что понятия «добро» и «зло» - это нечто искусственное, некий эмоциональный маркер для событий и явлений, происходящих с вами. Они полностью зависимы от концепции и не существуют вне ее. Каждую секунду где-то зарождается и умирает жизнь, звезды и планеты гибнут и образуются снова, животные и насекомые в природе убивают друг друга и защищают друг друга, и это не зло и не добро, потому что никто не дает моральной оценки их поступкам.
Он смотрел на меня по-доброму, но в то же время как-то строго, как учитель, считающий важным разъяснить азы начинающему ученику.
- В западной культуре людей лишения себя жизни очень осуждается и считается злом, а вот всем известные самураи считали это высшим проявлением чести и достоинства, а потому – добром и благом.
- То есть, нет никакого добра и зла? – я сам не верил, что этот разговор происходит наяву. – Есть лишь наше отношение к происходящему? Это мы окрашиваем события в черный или белый?
- Вы меня не разочаровали, - кивнул он, явно довольный. – Король могущественной страны нападет на слабого соседа, для короля и жителей его страны – это благо, это хорошо, больше земли, больше ресурсов для жизни их народа; их воины, убивающие жителей другого королевства – герои и победители. Для людей соседнего королевства – всё происходящее жуткое зло, солдаты, заполонившие их земли – убийцы и злодеи, а эта война – несправедливая резня. Тогда как для более могущественного племени людей эта война – справедливая необходимость в расширении.
Я вспомнил одного знакомого, типичный неудачник, не мог удержаться ни на одной работе, ленивый, безответственный и совершенно никчемный, однако уверенный почему-то, что мир к нему несправедлив и он достоин большего. Болезнь, поразившая многих в наши дни «просветленного сознания» и «эпохи Водолея». Однажды он попросил денег в долг, сказал, что не ел уже несколько дней, за квартиру платить нечем, и всё в таком духе. Я не хотел одалживать такую сумму, понимая, что он ее не вернет, но жалость и его реально убогий вид вынудили меня дать ему 10 тысяч. Разумеется, он их не вернул, сначала кормил меня «завтраками», а потом и вовсе перешел на намеки, что я-то не обеднею, дав ему 10 штук, они у меня не последние, а он едва сводит концы с концами, так почему должен себе во всем отказывать и возвращать не остро нужные мне деньги? Кончилось тем, что я послал его подальше, сказав, что раз он такой убогий, что не может заработать себе на хлеб, пусть эти деньги будут подаянием, и больше я его видеть не хочу.
Он считал, что абсолютно прав, ему же дискомфортно работать, он же «непризнанный гений» и «не такой как все», жертва несправедливой судьбы и т.д., и т.п., поэтому может не возвращать долг тому, кто богаче. А я считал, что прав я, потому что я зарабатывал эти деньги бессонными ночами в больнице и над книгами в мединституте, пока он кайфовал и гулял (наверняка за чужой счет), а потом спал до обеда и «визуализировал» свое великое будущее. Мы считали друг друга плохими людьми… а где же была Истина в этой ситуации? Во всех подобных конфликтах?
- Пройдемте в гостиную, - начал было я, но он решительно повернулся в другую сторону.
- В вашей культуре самые сокровенные беседы происходят при приеме пищи, там, где совершается этот священный ритуал. Я к вашей пище равнодушен, не беспокойтесь, а вот беседа нас действительно ждет очень сокровенная.
И он, совершенно не стесняясь, прошел в кухню. Я поплелся за ним с пакетами, как вьючная лошадь. Войдя в мою не очень просторную кухню, он как будто заполнил ее всю, вопросительно глядя на меня.
- Садитесь, где вам удобно, - послушно предложил я, странная вежливость в моем госте сочеталась каким-то образом с совершенным нахальством.
- Это ваше любимое место, верно? – он слегка улыбнулся и сел на другой стул, там обычно садилась Рина. – Я уважаю людей. Я уважаю почти все формы жизни.
Он сел, приняв картинную позу с совершенно ровной спиной, но почему-то не выглядел напряженным или неестественным, скорее – королевской особой, даже не придающей значения своему разумеющемуся превосходству.
- Поэтому, я, как хороший родитель, уважающий личность ребенка, пришел не просто запретить, а объяснить, почему именно нельзя.
- Почти все формы жизни? Вы так сказали?
- Да, господин Семен, их – великое множество, как и миров, которые они населяют. – Он ухмыльнулся и стал еще прекраснее. – Видите, я уже начал объяснение, так что садитесь, или сделайте себе чай. Только слушайте внимательно и относитесь ко всему услышанному более чем серьезно. От этого зависит не только ваша жизнь.
Я, наверное, побледнел, сразу подумав о Рине.
- Вам не нас надо бояться, - серьезно сказал он, глядя мне прямо в глаза, я не смог выдержать этот взгляд и отвел глаза. – По крайней мере, пока – нет. Но если вы не прекратите усиливать След, могут произойти страшные вещи.
- Ладно, - я бросил пакеты и облизал пересохшие губы. – Я слушаю. Только скажите: Рина в опасности??
- Сейчас – нет. А дальнейшее, как я сказал, полностью зависит от вас.
- Минуту, я налью себе воды, - проговорил я, чувствуя, как остатки моей нормальности трескаются и осыпаются куда-то в бесконечную темноту.