Заповедное время. Часть вторая. Начало пути

           Тогда, в девяностом, в Орлеане, на моей выставке, зашла на обед тёща галериста Жана, дошла до четвертого блюда и спрашивает меня, мол слыхала, что в Москве есть такие магазины, где всего несколько сортов сыра. Я, конечно, не стал говорить, что сыр мы сами делаем, так, промычал невнятное.
 - Не поеду в Россию, - как отрезала.
            А Жан, всё же, собрался, смелый парень, приехал в гости следующей осенью с большим куском рокфора. И, -  меня пробило, сатори, не иначе, сказалось прошлое воплощение в Нанте. То есть кормили меня в первую поездку всем и вся, поили бордосскими, бургейскими, кот-дю-роновскими, да шампанью разносортной, ну вот не в коня и всё. А тут вставал тихонько ночью, открывал по случаю голодухи набитый холодильник, втыкал нож в маслянистую пахучую мякоть и начиналось то, не подлежащее описанию надземье. С Жаном было не просто, не лезло в него наше приторное питьё, краснуху покупал в «березке».
            Как-то водил бедолагу по центру, и пришло-таки в его голову желание кофе испить, но после двухчасовой беготни по кафешкам со светло-коричневой жижей в стаканах, так и сказал: «Не хочу кофе». Потом в термосе таскал. Но однажды на Новом Арбате зашли в Айриш Хауз, где прикинутый малый за доллар приносил чашку почти эспрессо. «Люблю Россию!», - торжественно произнес Жан.
            Время пошло галопом, пронизанный весенними ветрами воздух наполнял легкие мечтами, надеждами, как оказалось позже, пустыми, город обустраивался ларьками со снедью, как грибы прорастали валютники с вкусностями да полезностями. Смущало одно, ну вот если стоимость этой бутылки перевести в рубли, - аккурат профессорская зарплата. Смущало, но не сильно. И тут произошло второе сатори, - купил за пять с половиной долларов бордосского, стал пробовать. И потекли слезы, - сколько же я в первую поездку вин перепил, и все впустую. Но сатори есть сатори, для того и опыты, для осознавания.  Тогда всё только начиналось, ждали новые страны, новые выставки.
 В последнее моё пребывание во Франции, в конце девяностых, подали мне сырную тарелку и протестировали, в какой последовательности есть буду. Почти не глядя, ответил.
 -  Attention! Осторожно, он понимает.
Путь начался.