Байки бабушки Нюси 12. Окончание

                совм. с А. Трепаковой

   Интервал с 1923 по 1939 годы уже не позволяет нам чётко разделить события: в семье добавляется дочь и, ненадолго с 27 по 29 годы, Иван Михайлович Малиновский, у которого из всех детей осталась одна Нюся. Мальчики пропали после войны, Надя эмигрировала с новым мужем ещё в 21-м году, Лида уехала в Италию. Похоже, она ездила в Литву, искала пути к семье. Есть её фото с поляками Литвы тех времён, так что сведения о её смерти в Италии были ложными. Видимо, прожила несколько лет.

   В рассказы о событиях после 28 года вмешиваются воспоминания Нюсиной дочери.

      Надолго исчезают упоминания о Борисе, хотя он продал свою долю магазина, пошёл работать на стройку, оттуда по направлению в строительное училище, и завершил обучение в Азербайджанском университете , защитил диплом на тему «Общежитие» и получил специальность инженера узкой специальности по строительству с жилищно-строительным уклоном 27 января 1931 года.

  Нюся делит своё время на дочь и дела домашние, продолжая постепенно продавать имущество, чтобы прокормить семью. Воспитание дочери встречается с большим сопротивлением, что особо болезненно для Нюси, приученной к послушным ученицам   (про себя в детстве она благополучно забывала, и впоследствии отдохнула с внучкой, послушной, как все Близнецы).

   Первое разочарование. Рынок, гора крупных слив. Жара. Если съесть, обеспечен понос, и Нюся отходит от прилавка, объясняя это пятилетней дочери. Торговка окликает Ирочку: «Девочка! Открой ручку!». Та прячет кулачок за спину. Нюся разжимает её руку — там лежит большая слива… Мать краснеет и извиняется, оплачивает стоимость нескольких слив. Ирочка недовольна.

   Мне коллеги учителя неоднократно говорили, что в детстве воровство нормально. Не знаю. В моем трехлетнем возрасте откусила голову у шоколадного зайца, потому что именинникам конца июня поставили торт с зайцами. Но мой день рождения только что был! Значит, мне положен заяц…

    Мщение детсада было чудовищным, поставили на стул и забыли, а погода испортилась, резко похолодало. Нашли меня ночью замёрзшую. Я тогда только выздоровела от воспаления лёгких и в итоге заболела надолго. Потом меня забрали из того академического сада, где не стеснялись ставить торт благополучным детям и давать от него кусочек остальным. Уж кормили бы богатых детишек втихаря отдельно… Но баре уже тогда возродились. И сейчас воровством это не считаю. Тогда боролась за справедливость… А вот слива чужая, все же, воровство.

   Капризы… Ирочке пять лет. Дедушка Малиновский ведёт её гулять, покупает ржаную лепёшку. Она откусывает и бросает в лужу: «Фу, гадость! Не люблю чёрный хлеб! Купи белую булку!» Ян ( теперь уже все называют его Яном) рассердился. Хлеб не бросают, иначе голод тебя поджидает — это поверье потом сработало, в 90-х, когда Ирочка со своим профессором резали окоченевшую от старости колбасу на микротоме и потом варили… Той бы ржаной лепёшки им. Булку Ирочка не получила, и Ян не дал ей хлеба в обед.

   Отец уделял Ирочке много внимания, привечал её друзей, ходил с ними в «путешествия» в горы. В одно из таких путешествий мнения о маршруте разделились и Борис устроил голосование: собирать ежевику, или идти смотреть кабанов? Все, кроме Ирочки, голосовали за ежевику… Дочь была недовольна. Тем летом она заболела брюшным тифом, и в бреду рыдала, что папа не повёл ЕЁ смотреть кабанов. Папа волновался за её жизнь, дочь попрекнула его вовремя… Бить ниже пояса она любила.

   В школе влияние гимназии не избыто. Девочки пишут друг другу в альбомы, подсовывают Борису, он рисует им лягушку, подсовывают дворовому другу Зике Адигизалову — он пишет: «Я вас люблю и обажаю, беру за хвост и провожаю! И вы уж мне поверте — блаху вам шлю в конверте!»… В 37-м пятнадцатилетний Зика с друзьями основал «Теневое правительство», где был министром чего-то… Всех расстреляли.

  Нюся перевелась в Ирочкину школу, там где-то в 30-х годах получила от родителей благодарность в газете. Название газеты мы не нашли, нашли вырезку у бабушки в сумке.

   В голод 32-го года хлеба в Баку нельзя было достать ни за какие деньги. Ложками ели осетровую икру, процветало браконьерство. С тех пор Ирочка икру в рот не брала… иногда соглашалась на паюсную. Нюся взяла дочь и поехала за хлебом на Украину (вспомним, что они назвали голодомором тот год, а бакинцы ТАМ покупали пшеницу). То есть, кто-то умирал, а кто-то торговал… совсем как сейчас на Украине. И оттуда привезена сцена про тех, кто умирал. Поезд трогается (теплушка). В двери висит тощий мужичонка и кричит «Манька, швыдче, швыдче!». Манька с огромным мешком бежит за вагоном, падает и умирает… Вот когда какое-то начальство требует от нас невыполнимого - «Манька, швыдче» обозначает непосильное в нашей семье.

   Школьные годы поколения Ирочки протекали счастливо, поколение было компанейским, благодарным, с удовольствием училось и дружило. К Нюсе могли прибежать подружки Ирочки, броситься за рояль и запеть то, что вызывало краску у чопорной Нюси:
   «У короля был паж ИмАнт, детина хоть куда,
сто сорок шесть прекрасных дам ему сказали «Да!».
И от зари и до зари вершил он свой вояж,
недаром он, чёрт побери, был королевский паж!

   Но как-то раз в ночную тьму, темнее всех ночей,
явились сумрачно к нему сто сорок шесть мужей.
И, распахнув плащи все в ряд, сказали — вот тебе!
Прими от нас, о паж ИмАнт, сто сорок шесть бебе!

   Позвольте, молвил бледный паж, - я им, конечно, рад,
я даже счастлив, но куда-ж мне этот детский сад!
Вот грудь моя — рубите фарш!.. Но, шаркнув у дверей,
ушли, насвистывая марш, сто сорок шесть мужей.

   А романтичные мальчики могли написать на своём фото «Мечтаю о том дне, когда твоя дочь будет улыбаться шуткам моего сына» и бурно играть на рояле «Котёнок на клавишах».

   Эти ребята сохранили на всю жизнь связь, не в последнюю очередь благодаря Ирочке и её родителям…

   Но вот 37 год. У некоторых детей арестованы родители и они уезжают. Расстрелян Зика Адигизалов. И ещё не пришли испытания в семью Нюси. Пока — от Бориса лишь небольшие заботы. Он затеял радовать Ирочку степными подарками — то зайца-толая привезёт и тот объест снизу все обои, то стрепетов. Откуда? - из Мильской степи.

   Туда его (наверняка учитывая, что офицер, что был при штабе от лазарета и из врачебной семьи) распределили на строительство лепрозория. Рабочие к прокажённым работать не шли, строили сами прокажённые под руководством Бориса.

   Когда он приезжал в Баку, в шкафчике на лестничной клетке его ждала чистая смена одежды, мыло и полотенце. Он шел в баню, отдавал в прачечную одежду и в чистой возвращался домой, где брал ещё одну смену в шкафчике, переодевался на лестничной клетке, убирал старый комплект в шкафчик. Тот комплект сама Нюся кипятила и стирала. Так боялись Ирочку заразить.

   Когда Борис получил распределение, Нюся поехала с ним, чтобы устроить быт. В селе дали ему мазанку с очагом и трубой, слава Богу, не по-чёрному топить. Пришли, Борис затопил этот полу-камин, и из трубы выпал клубок гюрз! Хорошо, не эф, те бросаются сразу. Гюрзы размотались и начали расползаться. «Не шевелись!» крикнул Нюсе Борис , та… удивительно, послушалась, и он начал палкой с рогулькой ловить змей и выбрасывать за порог. Так Нюся впервые поняла, что её муж был воином…

   Воду она обрабатывала марганцовкой, которая мигом выпадала коричневыми хлопьями окиси марганца, затем пропускала через марлю и прокипячённый песок.

  У Бориса там была семья — кавказская овчарка Пират. Ирочка познакомилась с ним щенком, и не могла поверить, когда увидала огромным взрослым псом. Но пёс лишился хозяина — в комнате в Баку он поместиться не мог, а Борис…

   Борис был арестован в 38 году по навету, что генеральский сынок вредительствует и отказывается принимать стройматериалы. Да, гнилые доски принимать отказался, чем возмутил воров.

   Его поместили в тюрьму там же, в Мильской степи. Стоило Нюсе узнать об этом, её утро начиналось однообразно, на телеграфе. Каждый день она давала телеграмму в страницу длиной прямо Сталину.  Это пугало телеграфистов, но телеграммы доставлялись по адресу. Месяц телеграммы одного содержания: Доски были гнилыми; генерал доктор Андрей Марышев укрывал Ивана Фиолетова, разрешал сбор большевиков у себя в квартире и лечил солдат и матросов всю жизнь, принимал и лечил бедных бесплатно. А Борис жертвовал своей безопасностью у прокажённых.

   Однажды Бориса схватили под руки и вышвырнули из тюрьмы без документов, прямо в песок. Ночью. Три ночи он шёл по шпалам или цеплялся к вагонам, чтобы добраться до Баку. Днём прятался. А когда дошёл — единственный раз в жизни плакал у Нюси на плече.

   До его смерти от рака оставалось пять лет. Последний военный год Нюся сдавала кровь каждую неделю и кормила его мацони — мол, так у неё меньше голова болит. На эти кровяные деньги и Ирочка получала пирожное. Ни та, ни другой благодарности не испытывали. Она обязана была им, что ли? Просто — это же Нюся!
 
   До того, в 41, Нюся с Ирочкой копала противотанковые рвы 
http://proza.ru/2024/04/30/986

Позже, после смерти Бориса, продала квартиру и библиотеку и уехала в Москву. Работала до 75 лет в школе №1 в Балашихе, умерла уже в Москве на руках любимой внучки в 1970 году, чуть не дожила до 82 лет. Светлая память, дорогая моя, единственная, кто меня тогда любил!

Начало http://proza.ru/2023/02/24/1403