История шестая. Чёрные следопыты

Нашей «Банде четырёх»: Максу, Тёме, Манну.
 
      Сентябрь 1989 года, излёт перестройки, осень великой страны.
    … Мы всё-таки нашли его – вроде бы ещё никем не тронутый немецкий блиндаж, нашли ещё в прошлый выезд, но вскрыть находку не получилось из-за элементарного отсутствия времени.
 
        И вот теперь, спустя две недели, мы, четверо приятелей, страстно увлекающихся военной историей, мерным солдатским шагом чапаем по каменистой тундре к предполагаемому неисчерпаемому кладезю хабара, ништяков и прочих, приятных копательскому глазу, предметов.

       Дядюшка у одного из членов нашей команды, был самым настоящим профессиональным военным - аж целым прапорщиком. Он заведовал чем-то очень нужным и важным на вещевом складе, поэтому для 1989 года, с его всеобщим дефицитом на всё и вся, мы были экипированы на отлично: пропитанные какой-то водоотталкивающей смесью армейские бушлаты и плотные, армейского же образца штаны, у всех на ногах добротные офицерские сапоги.  Все эти предметы гардероба были пусть и «лохматого года» выпуска, но очень прочные и удобные. Не были глупыми людьми наши предки, они хорошо знали, что лучше всего подходит для войны и дальних переходов.

    Наконец, через несколько часов утомительного марша, вдали показались стены немецкого хода сообщения. Вы спросите, почему стены? Так ведь окопчик выдолбить в том месте, где слой почвы не превышает пары сантиметров, а остальное камень, безусловно можно, но это долгий и неблагодарный процесс.  Гораздо проще и менее трудозатратно из валяющихся всюду бесхозных камней сложить стенку, за которой тебя гарантированно не достанет стрелок противника, да и от случайных осколков каменная кладка тоже защита добрая. Вот по направлению к такой, двумя изломанными силуэтами перечёркивающими скат сопки, линии обороны горных егерей генерала Дитля мы и направлялись. Туда, где под разросшимся кипреем, в низине залегал наш источник грёз и мечтаний – некопаный блиндаж.

     На всякий случай докладываю «товарищу майору», что всяким стреляюще-взрывающимся хабаром мы не особо интересовались.
   Трое из действующих лиц данной истории,  сравнительно недавно отслужили «срочку» в рядах доблестной Советской Армии, один вообще тянул лямку в Афганистане (см. http://proza.ru/2022/08/09/836), другой – в инженерных войсках, поэтому обращаться с потенциально опасными предметами, как для жизни, так и с создающими проблемы со стороны действующего УК мы умели: либо пусть себе лежит на месте, либо, после удовлетворения копательского любопытства, от греха  – в ближайшее болото или озеро.

     Поднявшись на очередную сопочку, мы заприметили один сильно расстроивший нас знак того, что нашу компанию кто-то опередил: в полукилометре от вожделенного блиндажа тонкой струёй поднимался дымок. Наша «Банда четырёх» во время своих вылазок, огня почти никогда не разводила, основная причина – отсутствие топлива в тех местах. К тому же костёр сильно демаскирует, кому, находящемуся в здравом уме, нужны праздные зрители при таком деликатном деле, как коп по войне?

    Для того, чтобы побаловать себя горяченьким или просто согреться у огонька, вскладчину купили себе финскую походную кухоньку, как мы её ласково называли – «кейтусю», состоявшую из спиртовки, сковороды и двух алюминиевых чаш: простую, лёгкую и надёжную.

        Присев за удобным камушком, наш пан-атаман Mann mit Kugel in die Kopf (Мужчина с пулей в голове, с  нем. яз.,  буквально: больной на всю голову), а если покороче, то просто Манн, достал предмет всеобщей зависти, найденный им в его бытность ещё сопливым «пионером», немецкий армейский бинокль «Hensoldt Wetzlar» и стал рассматривать хаотично мечущиеся на склоне соседней сопки человеческие фигурки.
 
     Повезло с биноклем Манну несказанно, он, в один из своих первых выходов, заблудившись по неопытности в тундре, случайно наткнулся на небольшой немецкий НП. На сработанном из плоских камней столе прямо перед амбразурой лежала раскрытая книга с выгоревшими и испорченными страницами на развороте, а в остальном вполне читаемая, рядом с книгой стояла фарфоровая кружка, на вбитом в стенку деревянном нагеле висел в светло-коричневом футляре тот самый бинокль, мечта любого нормального копаря всех времён и возрастов, причём изделие находилось в идеальном сохране.

       - Тэкс, граждане, их там человек пять или шесть, - оторвавшись от своей шпионской забавы, заявил Манн, - суетятся, как бешеные ёжики, точно не сосчитать, давайте-ко подойдём по той долинке поближе и вон за этой стеночкой присядем, чайку попьём, да понаблюдаем за супостатами. 

     Так и поступили. Набрав воды из ближайшей лужицы (на Севере километров за 30 от Города можно пить из любого водоёма, не опасаясь последствий), быстро вскипятили на бездымной жаркой «кейтусе» чайку, разлили его по кружкам и принялись за бутерброды, заготовленные на всех нас добрейшей мамой Тёмы.

    Прошло около получаса, чай был выпит, бутерброды съедены, все мы по очереди наблюдали за действиями агентов конкурирующей фирмы. Какая-то странная возня наших соперников у разгорающегося костра возле одной из каменных стенок, не прекращалась. Наконец, здоровяк Макс, поднявшись, заявил, что ему всё это осточертело и он желает пообщаться с этими товарищами напрямую. Кратчайший путь к сборищу оппонентов проходил через большой разрушенный блиндаж или капонир, видимо штабной или связи, так как он был разделён вдоль на почти две равные части узкой каменной переборкой, два широких глубоких рва по бокам были до половины заполнены водой. Макс, выберясь из укрытия на ровное место, решительно двинулся по направлению к костру. Подлые захватчики, то ли завидев шествующего к ним громилу, то ли ещё по какой причине в ту же минуту порскнули за ближайшую каменную стенку.  Я через дырку в стене от выпавшего камня наблюдал за представителями конкурирующей фирмы, Манн и Тёма сосредоточенно упаковывали по рюкзакам остатки от нашего пиршества.

    И тут костёр взорвался! Я едва успел отпрянуть от импровизированной амбразуры. Над нами   вместе с ударной волной, легонько встряхнувшей каменную кладку, на разные тона засвистели разлетающиеся осколки, с глухими щелчками ударяясь о камни.
    - Да что за хрень! Там же Макс!! – заорали мы и, немного выждав (мало ли что там в костре ещё припасено), бросились из-за каменной стены хода сообщения вперёд. Заметив торчащую из ровика голову Макса, я побежал к нему.
    - Макс, ты цел!??
    - Цел, только оглушило чуток, помоги выбраться! Что это вообще было?? -  очумело вертя головой вопросил Макс.
        Пока я помогал вылезти из ямы с сентябрьской стылой водой изысканно выражающегося лирическими выражениями Максу, Манн и Тёма с рёвом раненых бабуинов: - Да вы джёбанулись тут все, что ли?!! - налетели на представителей соперничающей конторы. «Конкуренты» оказались пацанвой  13 - 14 лет, начинающие «долинщики», подрастающая смена, так сказать.

       Выкарабкавшийся из рва с водой, мокрый и злющий Макс, вместо энергичного набивания мордашек гадёнышам, почему-то стал поступать как-то для него несвойственно человеколюбиво. Перед тем, как засветить очередному малохольному пиротехнику затрещину, он зачем-то внимательно смотрел ему в лицо, затем снимал с его башки головной убор и рассматривал теменную часть черепа. И лишь только после этих проведённых Максом процедур, в пустую голову «взрывника» летела заслуженная оплеуха. Когда страсти немного поулеглись, малолетние экспериментаторы, утирая сопли, добровольно и конфиденциально, сообщили, что решили посмотреть, как взрываются гранаты, и с этой целью запихали в костёр пару найденных   немецких М-39. 

      Мы же, в горячке от случившегося, подробно с этими двуногими недоразумениями разбираться не стали, а просто выпроводили юннатов с нашего места пинками прочь «…к куклам, мамкам, нянькам, тряпкам». Это уже потом к нам пришло осознание, что младые естествоиспытатели не сказали всей правды, и сунули в огонь что-то ещё кроме гранат, так как «Eihandgranate» в костре, пусть даже их две, так сработать просто не может. Но взрыв-то был. Причём жахнуло знатно. 

      Быстро возвратившись к брошенным у каменной стенки рюкзакам, и, пока ребята раскатывали имевшийся у нас большой кусок полиэтилена и сооружали что-то вроде импровизированной палатки для обогрева «осеннего купальщика» Макса, я споро собрал полкотелка ягод вороники и ложкой выдавил из них сок. С целью профилактики простуды, пострадавшему налили полную чарку топлива для кухни, предварительно разбавленную вороничным соком. Употребили «напитка богов» по глоточку и сами. Когда нервы от выпитого слегка поуспокоились, мы дружно стали высказывать Максу, что он просто везунчик :  спрыгнуть в яму за три секунды до взрыва – это надо ещё суметь!

     -  Видимо ты, Максушка, при падении головушкой повредился, да на радостях от спасения чудесного в пацифизм животворящий уверовал! Скажи, как на духу: ты именно поэтому дубасил малолетних кретинов так вяло? Вон, даже шапочки с них снимал перед оплеухой, миролюбец хренов. Кстати, а нафига ты это делал? – задал я вопрос о чём-то упорно думающему здоровяку.

     -       Парни, ерундень какая-то там приключилась, сейчас расскажу. Иду это я, гневом безмерным обуян, к костру, вдруг откуда ни возьмись передо мной парень выскочил. Молодой совсем, не старше нас. Тоже как мы в телогрейке и сапогах, губастый такой, башка под ноль стриженная, а поперёк черепа шрам крючком. Я влево – и он влево, я в право – и он вправо! Не даёт, сволочь такая, обойти. Ну я ему в пятак с размаху и двинул, но он, гад такой, увернулся, я по инерции в яму и рухнул. А потом рвануло, и надо мной осколки роем… Задержись на перемычке или дальше пройди к костерку, нашпиговало бы меня железками, как булочку изюмом. Вот я и искал, кто ж меня остановил, да с чьей помощью я в капонир свалился.  Пальцем бы его не тронул, клянусь. Спаситель он мой, как ни крути, поить его до гробовой доски обязан...

         - Да, Макс, не рухни ты вниз, мы б вскорости компотику на твоих поминках попили, я б спецом для такого события грандиозную оду «На смерть долинщика» сочинил...  Видимо тебя таки контузило, такого парня в их шайке никто не видел – изрёк наш заводила и любитель своеобразно пошутить Манн, аккуратно нацеживая из баклажки в кружку с вороничным соком очередную порцию драгоценного горючего.

       - Ребят, я что, по-вашему, реально контуженый или мне всё это привиделось, почему вы мне не верите? – недоумённо вопросил Макс. Заметив написанное на наших мордах глубокое недоверие к изложенному повествованию, Макс, послав нас по известному адресу, надулся и более на эту тему разговаривать не стал. И совершенно правильно надулся, ведь мы действительно во время подрыва той опасной гадости в костре, ни его, ни случившуюся стычку с незнакомцем на перемычке не видели!

      Допив весь имевшийся в наличии спирт, мы коллегиально пришли к заключению, что либо у страдальца лёгкий сдвиг по фазе после контузии, либо и не показалось ему вовсе, просто тот шрамированный парень, почуяв, что дело пахнет жареным, незаметно убежал. Чего в жизни не бывает? 
 
      Допросить с пристрастием малолетних поганцев об их удравшем дружке уже не представлялось возможным. В общем, все остались при своём мнении: мы, трое – при своём скептическом, любитель поплескаться в студеной водичке – при своём.
 
      Выезд был сорван. Через час после произошедших событий, начался мелкий противный дождь-обложняк и наша «старая шайка», потащилась к трассе поминутно оскальзываясь на мокром ягеле и усиленно высказывая пожелания счастья и всех благ юным террористам, погоде, скользкому, как мыло, мху и несчастной копарской судьбинушке.  Добравшись до Города, мы пообещали друг другу, что на ближайшие выходные уж точно соберёмся и вскроем заветный блиндаж.
     Но в понедельник выпал снег, да так и остался лежать до весны. Какая уж тут вылазка по снегу в голую тундру?

      Вскоре, после этого случая, наша компания как-то незаметно распалась. Тёма перед Новым Годом уехал на учёбу в Питер, я и Манн ходили в море, как тут подгадать рейсы под совместный выход в летний сезон? Это просто нереально.

     Один Макс, хоть и пахал в поте лица, делая карьеру в местной торговой компании, периодически выбирался в тундру, погулять по старым местам да потешить свою чёрно-следопытовскую душу. Тот блиндаж за несколько выездов он всё-таки раскопал и не нашёл там ничего, кроме десятка даром никому не нужных стреляных гильз и фарфоровых шариков от тёрочного запала германских гранат-«колотушек». Видимо, лимит везения в том месте, им был исчерпан сполна.

    Время шло, у всех нас появились семьи, заботы, обязанности, словом - быт стал заедать окончательно. Мы переписывались, перезванивались, иногда встречались вдвоём-втроём с семействами на какой-нибудь праздник, но вместе на «коп» уже не ездили никогда.

     В 2014 году случилось так, что наша «банда четырёх» в полном составе оказались в Городе, в тот самый единственный день в году, когда россияне из аморфного электората становятся Народом – 9-го мая. Созвонились, договорились встретиться на проспекте, пройти маршем с Бессмертным полком, а потом.…  Ну а потом - суп с котом, не виделись столько лет, чего тут объяснять? Гулять станем: водку пьянствовать и безобразия нарушать!

       Я, как всегда, к месту сбора пришёл первым, захватив портреты своих фронтовиков, через пару минут вывернулся из толпы Манн, неся изображение своего ветерана – лихого бойца в гимнастёрке с нашивками за ранения шириной в ладонь и медалью «За боевые заслуги» на груди. Портрет - истинная парсуна в виде здоровенной, метр на полтора, прикреплённой к толстой палке, напоминающей черенок от лопаты, рисованной маслом картины в массивном резном обрамлении! А вы всё это время думали, что человек получил своё изумительное прозвище Mann mit Kugel in die Kopf зря?

      Буквально следом за ним явился наш питерский интеллигент – Тёма, с шикарным аккуратно сделанным снимком своего деда, прошедшего всю войну и умершего уже в этом веке. Чтобы принесённые нами фотографии и Манновское монументальное панно не мешали нам тискать друг друга в объятиях, мы установили их вдоль стены дома, создав из изображений наших заслуженных воинов импровизированную «галерею славы». Последним подошёл Макс, постаревший, как и мы все, но такой же большой и сильный, с тремя прикреплённым к пластмассовым трубам пластиковым квадратам, которые он аккуратно поставил в ряд к нашим воинам, но, видимо по рассеянности, развернув их лицевой стороной к стенке.  После объятий и расспросов «за жизнь», Макс неожиданно спросил, помним ли мы тот случай с гранатами в костре?  Мы дружно покивали головами: ещё бы, такое забыть!

     - Скажу вам ещё, мужики, - проговорил, чуть погодив, Макс, - мы с батей в позапрошлом году наследство получили: дом в деревне в Вологодской области. Там у него тётка умерла, жена его родного дяди. Я про неё и не знал почти ничего и не видел её ни разу. Муж её, выходит - дед мой двоюродный, погиб на войне, здесь у нас, на Западной Лице, в 1942-м.  Им по 18 лет было, как раз за полгода перед войной поженились, пацаны, представляете: отцова тётка так замуж и не вышла, всю жизнь одна прожила, батя говорил – всё ждала своего солдата.  Во люди какие были! Родня с её стороны вся давно поумирала и так вышло, что мы у неё одни сродники и остались. В общем, приехали мы в деревню, зашли в дом.  Дом огромный, в полтора этажа, с подклетью…

     -  Во попёрло тебе, поздравляем тебя, барин, с благоприобретённой усадебкой, ты там себе девок крепостных для услад телесных ещё не завёл? – начал было язва Манн, но натолкнувшись на ледяной взгляд Макса, стушевался и мгновенно замолчал.

  - Вошли мы с батей в дом, - как бы не заметив подпущенной ему шпильки, также спокойно и ровно продолжил Макс, - всё, как положено: на полу половики, занавески на окнах, печь огромная посреди избы, ухваты, чугунки, в красном углу иконостас с образами, на стене напротив печки в большой полированной раме много-много фотографий висят. Я у отца спросил: кто на них изображён? Он ответил, что наши родственники и стал показывать: вон там его тётя, что здесь жила, вот тут твои дед с бабкой, те двое, какие-то Михаил с Леонтием, там ещё кто-то, а вон, сверху в правом углу, фотография тёткиного мужа.  Я её с собой привёз, вот она, смотрите!

   С этими словами Макс развернул лицом к нам один из принесённых им портретов и наши челюсти со стуком попадали на асфальт.   Со старой, выцветшей  фотографии на нас усталыми глазами смотрел совсем молодой парень в солдатском ватнике, пухлогубый, со шрамом - крючком поперёк коротко остриженной головы….




Фото автора.