Балерина

Отчетливо Луиза помнила себя лет с пяти. Вот она стоит у зеркала, и одна из бабушек старательно расчёсывает Луизины жиденькие пепельные волосы. Вторая бабушка – которая прабабушка – сидит на диване и наблюдает за процессом. Луиза хнычет, потому что расчёска больно дергает запутавшиеся после сна пряди.
– Одну плети, зачем на две делишь, – командует с дивана прабабка, – что там делить-то?
– Так бантики навяжу для красоты, попышнее будет.
– Не поможет, – вздыхает прабабка.
– Отдадим за первого, кто посватается, – улыбается бабушка.
– Думаешь, найдётся такой…
Луиза не понимает смысла разговора, но он, сам-собою, фиксируется в цепкой детской памяти. Она смотрит на своё отражение: худенькая девочка с бледным личиком и длинной шейкой, торчащей из ворота блёклого ситцевого платьица. Тонкие ноги и руки. Она встревает в диалог:
– Кого отдадите?
– Тебя, кого ж ещё.
– Кому?
– Так мужу!
Кто такой муж Луиза не знает. Поэтому спрашивает тревожно:
– Зачем?
– Замуж.
– Прямо сейчас?
– Подрасти сперва. А пока жди.
И Луиза начинает ждать, раз велели. Она же послушная девочка.
Тут в комнату заглядывает мама:
– Ну что, готова моя красавица? А то мы уже опаздываем.
Мама подходит ближе и отражается в зеркале рядом с Луизой – высокая, с тонкой талией, в белой блузке и лёгкой юбке с лиловыми ирисами, под цвет её глаз. Красавица! 
– Почему вы старье это на неё надели, оно же домашнее?
– Так всё одно в садике испачкает, – ответствует с дивана прабабка.
– Нам же с ней по улице идти…
Мама, с надутыми от обиды напомаженными губами, быстро сдёргивает с Луизы блёклое платьице, обнажая тонкие ключицы и впалый живот, и надевает новый яркий сарафан. «Вот, теперь порядок!» – заключает она, берёт дочь за руку, и они почти бегут к автобусной остановке.
        Луиза сидит в автобусе у окна, смотрит на проплывающие мимо дома и думает о муже, но не может ничего придумать. Поэтому спрашивает у мамы:
        – Что такое муж?
        – Это мужчина. Сначала он чужой, а потом становится родным.
Луиза задумывается. В их доме мужчины не водятся. Ни одного. Даже отца нет. Хотя у других детей они есть. Девочка поворачивается к маме и спрашивает об отце, – кто он и где он? Та отвечает беспечно:
– Один мужчина с соседней планеты. Он улетел, но обещал вернуться.
Луиза сразу же улавливает ассоциацию и удивлённо произносит:
– Карлсон?
– Нет, другой, – хохочет мама.
Вскоре случается чудо, – мама ведёт дочь во Дворец культуры, на детский балет. Из областного центра к ним приехала детская балетная студия и привезла спектакль «Лавка чудес». И вот они сидят в первом ряду: медленно гаснет свет, ползёт вверх тяжёлый занавес, и на сцене вершится магия танца.
Дома девочка взахлёб рассказывает бабушкам, горя щеками, о магазине игрушек, где жили красивые заколдованные куклы, которые ночью оживали.
С того дня Луиза заболевает балетом. Осенью, накануне семилетия, мама поддаётся на уговоры и отводит дочь в танцевальную студию с элементами балета. Настоящей балетной в их городке просто нет…
– А у меня получится? – вопрошала девочка маму.
– Конечно получится! Смотри какая ты тоненькая и лёгкая. Будешь летать над сценой, как пушинка. Луиза зажмуривает глаза и представляет, как она парит над сценой, помахивая руками, словно крыльями.
– А меня возьмут? – вдруг пугается Луиза. Сама мысль о том, что могут не взять, разбивает её влюблённое в балет сердечко.
– Думаю, что всё будет хорошо, – успокаивает мама. Но при этом добавляет: – Надеюсь…
Девочку принимают без всяких вопросов, и вскоре она уже становится лучшей в своей группе. Тоненькая, гибкая, прыгучая…

Так уж случилось, что на танцы Луиза пошла раньше, чем в школу. Поэтому, с первого по девятый классы, она неизменно носила гладко зачёсанные волосы, собранные, по-балетному, в тугой узел на затылке и звалась одноклассниками Лизкой-балериной. 
        Школьные годы Луизы не были светлыми и безоблачными. Её считали странной, заучкой, дурнушкой. Посмеивались ей в спину – прямую, с откинутыми плечами. Но она только гордо вздёргивала подбородок и получала в дневник очередную пятёрку.
        Все стены в Луизиной комнате заполнились постерами со знаменитыми балеринами, застывшими в причудливых па. А книжная полка – томиками мемуаров Матильды Кшесинской, Айседоры Дункан, Майи Плисецкой, книгами о Рудольфе Нурееве, Галине Улановой, Михаиле Барышникове … Придя из школы, она закрывалась в этой комнатке с обалеченным интерьером и читала запоем о своих кумирах.
Но и жизнь в семье не отличалась безоблачностью и счастьем. С некоторых пор в их доме стали регулярно появляться мужчины. Они занимали всё внимание и свободное время мамы, на Луизу его практически не оставалось. Когда возник первый – с коробкой конфет и цветами – Луиза выскользнула на кухню вслед за счастливо улыбающейся мамой, держащей в руках цветочную вазу и букет, шепнула ей в ухо:
– Это вернулся он?
– Кто?
– Ну, тот, который не Карлсон. 
Мама звонко рассмеялась и покачала отрицательно головой:
– Нет, этот с другой планеты. Жди пока, прилетит.
  Верила ли мама сама в то, что обещала дочери? Кто знает…

        Когда Луиза училась в восьмом классе, ей дали роль девочки Клары во фрагменте из балета «Щелкунчик». Их студия должна была ехать на конкурс детских танцевальных коллективов в областной центр. Конкурс проходил в дни зимних школьных каникул.
        Костюмы для спектакля роздали исполнителям, чтобы те привели свои наряды в порядок. Платье Клары было большое, белое, с многочисленными оборками. Его надо было крахмалить и гладить. Мама спорола перед стиркой все блёстки и пайетки. Накануне отъезда Луизе пришлось до трёх часов ночи отглаживать и расшивать блёстками свой костюм. А её беспечная мама сладко спала в это время в своей комнате на плече у очередного «инопланетянина».
Луиза уже никого не ждала…
По чистой случайности, в зале театра, на сцене которого выступали в заключительном концерте коллективы-лауреаты конкурса, сидели практически все Луизины одноклассники. Их привезли в область на экскурсию.
Когда Луиза выпорхнула на сцену в своём роскошном костюме, расшитом блёстками, с пуантами на длинных стройных ножках, с лёгким макияжем на тонком большеглазом лице у одноклассников раскрылись от удивления и рты, и глаза: их дурнушка Лизка-балерина была прекрасна, как сказочная фея. Она летала над сценой, и всем казалось, что девочка бестелесна и легка словно пёрышко, что вот прямо сейчас она взлетит под самый потолок, к сияющим софитам. После её выступления аплодисменты не смолкали особенно долго.
Весь выпускной девятый класс у Луизы не было отбоя от поклонников и воздыхателей. Они высматривали в школьной толпе её стройную фигурку с неповторимым балетным шагом и спешили за ней, словно намагниченные. Девочка снисходительно принимала поклонение, но оставалась неприступной и загадочной, чем ещё больше распаляла незадачливых ухажёров.
После занятий она спешила в танцевальную студию, где помогала преподавателю заниматься с младшей группой. Идти домой ей не хотелось. Там было тоскливо и неуютно: у матери регулярно случались истерики и депрессии после разрыва с очередным «инопланетянином». Она скандалила с бабушками и Луизой, била посуду и кричала, что её никто не любит. А потом рыдала, размазывая по щекам тушь и нервного затягиваясь сигаретой, и просила прощения у дочери, пытаясь оправдать свою несдержанность и грубость.
 
После окончания девятилетки Луиза уехала на учёбу в далёкую Уфу, в Башкирский хореографический колледж имени Рудольфа Нуреева, где успешно поступила на специальность хореограф. У неё было для этого всё: творческие способности, вкус и чувство ритма, экспрессивность движений и отличная физическая форма.
Спустя четыре года, с дипломом хореографа в кармане, девушка вернулась в родной городок и открыла в нём первую балетную студию. К слову, помог ей в этом очередной «инопланетянин» её матери, который работал в отделе культуры городской мэрии и, на удивлении долго, задержался в их доме. Студия была частной и дорогой, тем не менее, недостатка в желающих обучаться не было.
Высокая, худая, с безупречной осанкой и гордой посадкой головы, Луиза Ларичева стала образцом для подражания и объектом поклонения девчонок.
В воздыхателях мужского пола недостатка тоже не было. Предложения руки и сердца сыпались дождём к стройным Луизиным ногам, затянутым в чёрное балетное трико. Но она оставалась неприступной, холодной и загадочной, раз и навсегда решив, что не хочет впускать в свою жизнь ни карлсонов, ни инопланетян, ни мужей. И когда, бывало, уже совсем дряхлая бабушка вопрошала с продавленного ещё прабабкой дивана:
– Лизка, замуж-то когда пойдёшь? Вон опять букетище роз принесли. Такой почитай на всю мою пенсию не купить!
Луиза отвечала беспечно:
– Я замужем за балетом, ба!
А про себя вспоминала прошлогоднее лето и те волшебные минуты, когда она поняла, что значит быть женщиной в объятьях … Жанны Солнцевой, примы московского балета, что случайно оказалась в их городке и которую она упросила дать мастер-класс в своей студии.