Десятифутовая цепь

Авторы: АХМЕД АБДУЛЛА МАКС БРЭНД  Э. К.   П. П. ШИХАН

 ИЗДАТЕЛЬСКАЯ КОМПАНИЯ РЕЙНОЛЬДСА, ИНК.
 НЬЮ-ЙОРК 1920
***
 ПЕРВЫЙ РАССКАЗ
 ИНДИЙСКАЯ ДЖАТАКА 17
 _Би Ахмед Абдулла_

 ВТОРОЙ РАССКАЗ
 ИЗ ТЕМНОТЫ 45
 _Би Макс Брэнд_

 ТРЕТИЙ РАССКАЗ
 ДО ТОШНОТЫ 81
 _ By Э. К. Означает_

 ЧЕТВЕРТАЯ СКАЗКА
 ПРИНЦЕССА, Или ПЕРШЕРОН, 127
 _ by Перли П. Шихан_




_ПРЕДИСЛОВИЕ_


Некоторое время назад я обедал с четырьмя выдающимися писателями. Излишне
скажем, там, где два или три автора собираются вместе с сочувствующим им редактором
посреди них широко распахиваются ворота фантазии.

В момент вдохновения доктор Минз бросил этот "потрясающий пустяк" на стол.
в центр стола: "Какую умственную и эмоциональную реакцию вызвал бы мужчина
и женщина проходит через это, связанная десятифутовой цепью, в течение трех дней
и ночей?" Вопрос вызвал шум.

Капитан Абдулла немедленно вышел на арену и с тем пылом
сердца, который воспитывают только на Востоке, заявил, что если этот человек и
женщины действительно любили друг друга, никакая цепь не могла быть скована слишком крепко или
слишком прочно, чтобы сделать обременительным ее существование. Ибо в этом мире и
в следующем любовь будет держать этих двоих во все более глубоких и нежных
объятиях.

Затем врач, который утверждает, что он рубит ближе к реалиям, настаивал нет
эмоции могут нести такую физическое воздействие. Реакция от такого
навязанного контакта лишила бы любовь жизни, задушила бы в своей собственной
золотой сетке. Макс Бранд умолял не соглашаться с обоими его коллегами по ремеслу
. С холодной отстраненностью разума , готового увидеть все четыре
стороны объекта и без личной неприязни либо ущерба или
предвзятость, г-н Бранд утверждал, никаких выводов Бланкер покрыты дело
в вопросе, но в любом случае множественных факторов наследственности,
среда, привычки, темперамент, во многом будут определять окончательные
состояние как мужчина, так и женщина.

В связи с этим Перли Пур Шиэн, четвертый присутствующий член пишущего сообщества
, настоял на слушании. Мистер Шиэн, ничуть не обескураженный
из-за естественных полигамных инстинктов мужского сердца, настоял на хорошем
человек, однажды влюбленный, хотел и мог бы не обращать внимания на препятствие в виде десятифутовой цепи
, поскольку любовь, в конце концов, как утверждали другие, не была всей
жизнью человека. Безусловно, это была неотъемлемая потребность, повторяющийся
аппетит; очарование и слава, если хотите, окутывающие своими
осеняющими крыльями его дом счастья. Что касается женщины ... Что ж, мы
позволим мистеру Шиэну лично сообщить о его убеждении относительно
стабильности ее привязанности.

Редактор, где держать разум открытым, едва почувствовал
равно ответственность на суд, где эксперты разошлись.
Но дискуссия предоставила возможность, которую, по его мнению, он был призван использовать
. Поэтому каждому из четырех авторов было предложено представить свои
выводы в художественной форме, четыре рассказа будут опубликованы под
общим заголовком "Десятифутовая цепь". Настоящим мы печатаем этот материал
уникальный симпозиум, одна из самых оригинальных серий, когда-либо представленных.

Естественно, в истории неизбежно провоцируют отзыв и поднять
обсуждение. Тезис в форме, представленной доктором Минзом, довольно
новый, но лежащий в основе проблемы стабильности человеческих привязанностей.,
он так же стар, как сердце человека. Не тот ли это прозаичный, но мудрый старый поэт,
Александр Поуп, который сравнил наш разум с часами? "Нет двух одинаковых людей,
но каждый верит в свое".




ПЕРВАЯ ИСТОРИЯ

ИНДИЙСКАЯ ДЖАТАКА

АХМЕД АБДУЛЛА

 _ Это история, которую Джехан Туглук Хан, мудрый человек, в
 Татарии и молочный брат Чингиз-хана, императора Востока
 и Севера, и главнокомандующий Золотой Орды,
 прошептал Неразумной Деве, которая пришла к нему, принеся
 пурпурный цветок дерева Кадам с шипами в качестве подношения и
 выпрашивая у него любовное зелье, чтобы удержать Хайдар-хана,
 молодого краснолицего воина с запада, который прискакал в лагерь,
 песня на его устах, женский нагрудный платок, привязанный к его хохолку
 бамбуковое копье, ожерелье из черепов его убитых врагов, нанизанных на
 его массивная грудь, и он сидел верхом на белом жеребце, чья
 грива была окрашена в малиновый цвет в знак борьбы, и чьи изящные,
 танцующие ноги цокали по розово-красному мраморному тротуару
 двор императора подобен хрустальным колокольчикам на весеннем ветру._

 _ Это повесть о страсти и, в то же время, повесть о
 мудрость. В желтый, спокойный земель к востоку от Урала и
 Западно-суровый, насмешливый Пекин, он лепетал на беззубый
 пожилые женщины, которые знают жизнь, что мудрость и желание сестры-близнецы
 качались в одной люльке: один говорит, а другой поет.
 Говорят, что именно мудрость страсти делает вечным
 инстинкт любви._

 _ Это история о Васантасене, рабыне, которая была свободна в своем
 собственном сердце, и о Мадусадане, капитане кавалерии, который сорвал
 белую розу, не побоявшись шипов._

 _ Это, наконец, рассказ о Викрамавати, царе Индостана в
 дни Золотого века, когда Сурья, Солнце, согревал
 поля без опаления; когда Ванью, Ветер, наполнил воздух
 пыльцой множества цветов, не обрывая деревьев
 без листьев; когда Варуна, Повелитель Воды, пел сквозь
 землю, не разрушая дамб и не топя мычащий скот
 и маленьких голых детей, игравших на берегу реки;
 когда Притхви, Земля, поддерживала всех и никого не морила голодом; когда
 Чандра, Луна, была такой же яркой и созревающей, как его старейшина
 брат, Солнце._

 _ ПУСТЬ ВСЕ МУДРЫЕ ДЕТИ ПОСЛУШАЮТ МОЮ ДЖАТАКУ!_


Девушку звали Васантасена, и она пришла к молодому Царю
Двор Викрамавати в десятый день темной половины месяца
Бхадра. Она пришла, как и подобает рабыне, захваченной в плен на войне: ее
выкрашенные хной ноги были связаны тонкой золотой цепочкой, ее белые
руки связаны за спиной нитками жемчуга, ее стройное молодое тело
покрыта шелковым одеянием печального оттенка цветка тамала, в знак
траура по Дхарме, ее отцу, королю юга, который
павший в битве под окованными сталью бивнями боевых слонов.

Она преклонила колени перед павлиньим троном, и Викрамавати увидела, что ее лицо
было прекрасно, как луна на четырнадцатый день, что ее черные локоны
были похожи на женщин-змей, ее талия - на талию львицы, ее
руки - как две мраморные колонны с голубыми прожилками, ее кожа - как сладко-
душистый цветок чампака, а ее груди - как молодые плоды тиндука.

Он посмотрел ей в глаза и увидел, что они были глубокого бронзового цвета,
золотую крапинку, и с учениками, которые были черными и непрозрачными--глаза
казалось, в нем заключена вся мудрость, вся тайная насмешка, сокровенное
знание женственности - и рука его задрожала, и он подумал про себя:
душа, которую щедрая рука Шраванны, Бога Изобилия, подняла
высоко на западные небеса в час ее рождения.

"Вспомни слова брамина", - проворчал Део Сингх, его бывший премьер-министр.
министр, который служил его отцу до него и который наблюдал за ним
с тревогой, ревностью. "Женщина - величайший грабитель из всех. Для других
грабители крадут имущество, которое духовно ничего не стоит, такое как золото и
бриллианты; в то время как женщина крадет лучшее - сердце и душу мужчины, а также
амбиции и силу."Помните, кроме того, слова..."

- Хватит квакать на сегодня, Дырявый язык! - оборвал Викрамавати с
дерзкой поспешностью, свойственной его двадцати четырем годам. "Иди домой к своей
иссохшей жене и помолись с ней перед алтарем нерожденных
детей и помоги ей вычистить домашние горшки. Сейчас то время, когда
Я говорю о любви!"

"Чья любовь - твоя или девушки?" с улыбкой спросил Мадусадан, капитан
всадник, мужчина на десять лет старше короля, с насмешливым, горьким взглядом,
большой алый рот, выпирающая грудь, массивные волосатые руки, мед
красноречия на его языке и ум, который был как у оленя в прыжках, как у кошки
в лазании. Мужчинам он не нравился, потому что они не могли победить его в рыцарском поединке
или турнире; а женщины боялись его, потому что чистота его жизни,
которая была открытой книгой, выдавала ложь в его красных губах и
медленно затухающий огонь в его прищуренных карих глазах. "Чья любовь, мудрый король?"

Но последний не услышал.

Он нетерпеливым жестом отпустил солдат, министров и придворных
и сошел со своего павлиньего трона.

"Глупец!" - сказал Мадусадан, когда он выглянул через щель в занавеске из
внутренней комнаты и увидел, что царь поднимает Васантасену на ноги.;
увидел также насмешливое терпение в ее золотистых глазах.

"Глупец, хотя царь разбирался в управлении государством!" - прошептал он на ухо
Шивадеви, сморщенной, узловатой горной сиделке Васантасены, которая
последовала за своей хозяйкой в плен.

"Ты! Вот уж воистину дура!" - хихикала старая няня, когда бок о бок с
капитаном конницы слушала историю о любви короля.
распластавшись перед узкими белыми ступнями рабыни, как Кама-Дэва,
молодой Бог Страсти, поведай историю о своем вожделении к Рати, своей
жене, голосом кукушки, колибри во время брачного периода и
южным бризом, наполненным ароматом лотоса.

"Ты пришел ко мне рабом, захваченным в плен среди треска копий в битве",
сказал Викрамавати, "и смотри, это я - рабыня. Ради тебя я
согрешил бы многими грехами. Ради одной из твоих драгоценных ресниц
Я бы плюнул на имена богов и зарезал священную корову. Ты
- свет, сияющий в темном доме. Твое тело - сад странных
и великолепные цветы, которые я собираю во мраке. Я чувствую аромат и
оттенок твоих тусклых локонов и думаю о родной земле, где простираются холмы
дуют ветры.

"Моя любовь к тебе подобна мягкой сладости дикого меда, который лесные пчелы
собирают среди благоухающих цветов ашоки - сладкого и
теплый, но с острым послевкусием, который покалывает язык и возбуждает тело
вечное томление. Чтобы удержать тебя, я бы набросил петлю на далекие звезды
. Я отдаю тебе все, что у меня есть, все, что я есть, все, чем я когда-либо буду, и это
не составило бы и тысячной доли моей любви к тебе. Смотри! Мое сердце -
ковер для твоих маленьких шепелявых ножек. Ступай осторожно, дитя!

Васантасена не ответил ни слова. Немигающими, непроницаемыми глазами она
смотрела поверх короля, в щель в занавесе, отделявшем
тронный зал от внутренних покоев. Ибо сквозь расшитые складки
парчи просунулась большая, волосатая, смуглая, с высокими венами рука, с
широким большим пальцем, насмешливо покачивающимся, многозначительно, как тень судьбы.

И она вспомнила огромный звездчатый сапфир, оправленный в чеканное серебро, который
мерцал на большом пальце, как символ страсти. Она помнила , как это
рука вытащила ее из-под топота конских копыт и
окованных мечами колес боевых колесниц, когда она низко склонилась над телом своего
отца. Она вспомнила голос, который пришел к ней, ясно
сквозь шум и грохот битвы, рев раковин, в
ржание жеребцов, пронзительный, сердитый трубят
слоны--

Голос резкий, повелительный, горький--

"Пленница моего лука и копья, цветочек, но рабыня короля,
моего господина. Ибо таков закон Хинда. Он будет любить тебя - не будучи при этом
совсем дурой. Но, возможно, ты не будешь любить его. Будучи всего лишь
заикающийся мальчик-девственник, возможно, он осыплет твои колени всеми
сокровищами мира. Будучи честным джентльменом, возможно, он будет относиться к
тебе с уважением и нежностью, с милой справедливостью благословенных
богов. И возможно - даже тогда - ты не полюбишь его, маленький цветок.

"Возможно, ты обратишься к капитану всадников, когда луна взойдет, как
пузырь страсти, из темно-красного заката. Возможно, вы прочтете
значение любовного крика птицы коэл, секрет жасмина
аромат, сладкий, трепетный, похожий на зов крыльев всех нерожденных детей в мире.
сердце, тело и душа Мадусадана, капитана всадников.

"Смелый человек, этот капитан всадников!" Васантасена улыбнулся ей сквозь
слезы, сквозь дикий грохот битвы.

"Безрассудный человек - и все же скромный человек, маленький цветок. Безрассудный и скромный, как
влажный весенний муссон, проносящийся над молодыми побегами
голубовато-белого риса. Ибо, - здесь он посадил ее перед собой, на
изгиб остроконечного седла, - созреет ли рис от прикосновения
свирепого, шумного муссона?

И он слегка отстранился от нее. Он даже не поцеловал ее,
хотя они были защищены от всего мира складками великого боевого флага
, который был жестким от золота, еще более жестким от темнеющей крови. В
трепещущем сердце Васантасены поднялась великая тоска по этому
дерзкому воину, который говорил о любви - и не прикасался к ней.

 _ Это история о винограде, который никогда не отжимают, который никогда
 не теряет своей сладости, хотя белые руки выжимают его мякоть день
 за днем, ночь за ночью._

 _ Это история о книге, которую никогда не дочитывают до конца,
 хотя глаза, влажные и жгучие от тоски, читают ее страницы
 пока свечи желоба в серый рассвет ветер и молодых
 солнце поет свою песню космического Восточный, фиолетовый и золотой._

 _ Это история о любви, которая поднимается подобно туману невыразимого
 спокойствия, а затем уносится на красных крыльях вечного желания -
 история о любви, которая является цепью, выкованной из стали и запаха, цепью
 из небьющейся стали, соединенной с пыльцой блестящего цветка
 арека._

 _ ПУСТЬ ВСЕ МУДРЫЕ ДЕТИ ПОСЛУШАЮТ МОЮ ДЖАТАКУ!_

"Смотри!" - сказала Шивадеви, старая няня, Васантасене, который мерцал
среди зеленых, шелковые подушки дивана, как тигр-Жук в
гнездо из свежих листьев. "Vikramavati, царю, низко поклонился перед вами.
Он снял с твоих рук и лодыжек жемчужные и золотые оковы. Он
снял с тебя траурное одеяние и набросил на твои плечи
сари, сотканное из лунных лучей и текущей воды. Он усадил тебя рядом с собой
на павлиньем троне, как свободную женщину, а не рабыню.

"Да", - ответил Васантасена. - Он положил свою голову и свое сердце на
порог двери любви. Он принес мне в жертву свою душу. И
Я, - она зевнула, - я не люблю его.

"Он сложил у тебя на коленях много сокровищ", - продолжала старуха.
"Он привез тебе яшму из Пенджаба, рубины из Бирмы,
бирюзу из Тибета, звездчатые сапфиры и александриты с Цейлона,
безупречные изумруды из Афганистана, белый хрусталь из Малвы, оникс из
Персия, аметист из Татарии, зеленый и белый нефрит из Амоя,
гранаты из Бунделькханда, красные кораллы с Сокотры, халцедон из Сирии,
малахит из Кафиристана, жемчуг из Рамешварама, лазурит из
Джафра, желтые бриллианты из Пунаха, черный агат из Динбхалпура!"

Васантасена презрительно пожала своими тонкими плечами.

"Да", - сказала она. Он посадил соловья в золотую клетку и
воскликнул: "Смотри, это твоя родина!" Затем он открыл дверь.
дверь - и соловей улетел в зеленую страну, в свободную страну,
никогда не сожалея о золотой клетке ".

- Он пресмыкается перед тобой в пыли смирения. Он говорит, что его жизнь - это
почерневшее горнило греха, тщеславия и сожаления, но что его любовь
к тебе - золотая бусина на дне горнила. Он дал
тебе свободу. Он подарил тебе дружбу. Он подарил тебе нежность
, привязанность и уважение".

"Да", - улыбнулся Васантасена. "Он отдал мне все, абсолютно все.
Без придирок, без ограничений. Свободу, которую он дал мне, сохранив
горькую воду смирения как свою собственную порцию. Но вся его щедрость, его
справедливость, его смирение, его порядочность - вся его любовь не открыли
внутреннюю дверь в святыню моего сердца. Ночью он приходит с
пылающими факелами своей страсти; но мое сердце холодно, как глина, как ледяная вода,
когда снежный ветер дует с Гималаев.
Безумие шторма и волн обрушивается на него, но нет никакого
отвечающий всплеск в приливе моей души. В моем сердце он видит мир
золотисто-белый и сверкающий смехом. В его сердце я вижу мир
мрачный, унылый, изможденный и покрытый слезами. Ибо - щедрый,
справедливый, безграничный - он также эгоистичен и глуп, будучи человеком, неразумным на
извилистых, великолепных путях любви. Ежедневно он говорит мне, что я -
источник его любви. Но никогда не спрашивает меня, является ли его любовь камнем
моего удовлетворения ".

"Возможно, он не осмеливается", - хихикнула старая няня.

"Скромничает?"

"Да".

"Скромны только эгоисты, которым наплевать на ответную искру в душе.
сердце любимого человека. И любовь к женщине разрушается смирением
эгоизм как религия брамина уничтожается служением царям, молоко от
коровы - дальними пастбищами, а богатство - совершением несправедливости. Есть
не стоит в такое богатство, и не в такую любовь. Это Веда-истина".

И в высокий, гордый голос, она добавила: :

"Я люблю Madusadan, ротмистр. Я поцелую его красные, насмешливые губы
и отдамся трепету его сильного тела. Чист он для всего мира,
для всех женщин - так говорят базарные сплетни, - но я, и только я, зажгу
светильник страсти в его сердце. Я свободен! Но невоспетая музыка в его сердце
станет любимыми оковами вокруг моего. Крепко, жизни и
смерть должны объединить в меня в неразрывную цепь.

"Я погружу свои руки глубоко в дикий, запутанный лес, который является его душой
, и пойду по нему множеством троп. Я прочитаю послание его
карих глаз с полуприкрытыми веками, дрожащее послание его огромных волосатых рук. Его
сердце - малиновый цветок малати, а мое - рыжевато-коричневая орхидея с пятнами
пурпура, обвивающего ее корни".

"Седые волосы у него на висках. Он старше короля на десять лет.

"Годы мудрости", - засмеялся Васантасена. "Годы ожидания. Годы
накопления сил."

"Он не так добр, как Викрамавати, не так велик и щедр".

- Но он мудр, очень мудр! Он знает сердце женщины-суть,
сокровенная тайна женщины".

"И это..."

"Терпение в достижении цели. Сила в удержании. Мудрость в..._не_ требовательности
если только женщина не предложит и не подаст знак."

И она вышла в сад, который простирался позади дворца в
дикий, ароматическая изобилие, гармошки своими величественными, столбчатые приделах
баньян, инжир в качестве фольги для лакомства, бледно-зеленый узор из
за ним-деревья, дрожа, малиновые купола peepals бородатым
пояс с серым и оранжевым мхом, где маленькие, смелые глаза Гекко
ящерицы соскользнул, как узкие, зеленые флаги через Золотые, ароматные
лепнина из Чандела кустов и диких попугаев с визгом над головой с
полированные крылья; и там она встретила Madusadan, ротмистр, которого она
был вызван написал записку ранее в тот же день, и ее вуаль
поскользнулась, и ее белые ноги были как дрожат цветы, и она прижала
ее красный рот, на его и уперлись в его руках, как усталый ребенок.

 _ Дорога желания бежит под ногами весь день и всю ночь,
 говорится в сказке. У этой дороги нет ни начала, ни конца. Из
 ниоткуда оно приходит, исчезая, но никогда не исчезая в
 нигде; возобновляясь каждое утро, после ночей любви, это
 вечное чудо, нескончаемая девственность страсти._

 _ Ты не можешь прервать бесконечную цепь этого, говорится в сказке. Ты
 не можешь заглушить ропот моря, который наполняет воздух, поднимаясь
 к белому, манящему пальцу Чандры, Луны._

 _ Игра любви - это поклонение._

 _ Достижение любви - это ритуал._

 _ Тайна любви никогда не разгадывается._

 _ Всегда за углом другой свет, новый свет -золотой,
 мерцающий, насмешливый, как блуждающий огонек._

 _ Дотянись до этого - так, как ты никогда не сможешь, - и это конец
 цепи, конец сказки._

 _ ПУСТЬ ВСЕ МУДРЫЕ ДЕТИ ПОСЛУШАЮТ МОЮ ДЖАТАКУ!_

"Ты нарушила свою веру, неверная женщина!" - сказал Викрамавати, увидев
Васантасена в объятиях Мадусадана, капитана конницы.

Девушка улыбнулась.

"Это ты говорил о любви, - ответила она, - а не я".

"Я пытался завоевать твою любовь величием своей собственной любви".

"Как дурак пытается вытащить занозу в своей ноге занозой в своей руке".
"Я дал тебе свободу."

"Я дал тебе свободу. Я отдал тебе богатство всего Индостана, богатство
внешних земель. Я отдал тебе свою душу, свое сердце, свое тело, свою силу,
свои амбиции, свою веру, свое тайное "я".

"Ты дал мне все - потому что любишь меня. Я дал тебе
ничего - потому что я не люблю тебя".

"Любовь может совершить невозможное", - серьезно сказал капитан всадников, в то время как
Васантасена теснее прижался к его рукам. "Именно из-за любви
Вишну, Творец, превратился в карлика и спустился на землю.
самые нижние регионы, и там захватил Бали, Раджа Неба и Земли
. Именно из-за любви, как Рамачандра, с помощью обезьяньего народа
он построил мост между Индией и Цейлоном, и что, как Кришна,
он поднял великую гору Голонддхан на ладони своей руки как
зонтик, которым он прикрывал своего любимого человека от раскалывания,
безжалостные лучи Сурьи, Солнца, ревнивого желтого бога.

"Любовь может все, кроме одной. Ибо любовь никогда не может создать любовь,
мудрый король. Любовь может заставить ручей течь вверх по холму, но она не может
создать ручей, когда нет воды".

Тишина опустилась, как тень судьбы, и Викрамавати медленно повернулась
и пошла ко дворцу.

"Завтра", - бросил он через плечо ровным, бесстрастным голосом,
"ты умрешь в долгих мучениях".

Мадусадан слегка рассмеялся.

"Нет ни сегодняшнего, ни завтрашнего, ни вчерашнего дня для тех, кто
любит", - ответил он. "Есть только голубизна залитого солнцем неба,
багрянец и золото уборочных полей, смех далеких вод.
Любовь наполняет чашу бесконечности".

- Завтра ты будешь мертв, - тупо повторил король.

И снова Мадусадан слегка рассмеялся.

"И что же тогда, о мудрый царь, обученный строгой логике брахманов и
Парохитас?" он спросил. "Покончит ли наша смерть с тем фактом, что когда-то мы
жили и, живя, любили друг друга? Сотрет ли алый цвет нашей смерти
серые прожилки твоей ревности? Даст ли тебе наша смерть любовь
Васантасены, которая никогда не была твоей при жизни? Отнимет ли наша смерть у наших
душ память о великой сладости, которая была у нас, о красоте,
о славе, о нескончаемом трепете удовлетворения?

"Любовь прекращается со смертью".

- Любовь, мудрый король, неподвластна ритму ни жизни, ни смерти.
Любовь, которая нарастает день за днем, ночь за ночью, как год за годом
грудь земли вздымается в такт весенней песне созревающего риса,
золотым плодам манг-рощ.

"Смерть? Ни фига себе, мудрый король!

"Позвольте мне дожить до завтра в объятиях любимого человека, и
сладость нашей любви должна быть неразрывной цепи--о помощи
тысячи смертей, тысячи новых жизней, прямо в Нирвану-в
Серебряная душа Брамы!"

- А-а-а! - эхом откликнулся Васантасена. "Пусть придет смерть и ветер жизни утихнет;
пусть погаснет свет, цветы увянут и поникнут; пусть звезды погаснут.
исчезнет один за другим, и космос рухнет в серой буре финала
забвение - и все же наша любовь будет неразрывной цепью, бросающей вызов тебе, О
король, бросающий вызов миру, бросающий вызов самим богам...

"Но не бросая вызов законам природы, как их трактует мудрый брамин!"
раздался пронзительный, надтреснутый возрастом голос, и Део Сингх, старый премьер
министр, который бесшумно спустился по садовой тропинке в тапочках,
вышел на открытое место.

"Нет! Клянусь Шивой и самим Шивой! Не законы природы, вечные законы логики
в интерпретации священника, хорошо разбирающегося в Шрути и Смрити - в
откровение и традиция. Не законы природы, рациональные и
доказательные, физические и метафизические, аналитические и синтетические,
философские и филологические, как их излагает знакомый Парохита
с Ведами и благословенной мудростью древних Упанишад.
Хинд!"

Он низко поклонился Викрамавати.

"В Бхагавад-гите, Книге Книг, Изложении Брахмы, написано
Господь, что каждое преступление заслуживает достойного наказания, будь оно совершено
принадлежащий к высшей или низшей касте, принц или крестьянин, раджа или риот.
Каждому свое наказание, гласит Карма, которая и есть судьба!"

- А ... эти двое? - спросила Викрамавати. - Какое наказание должно быть назначено
вероломной женщине и вероломному командиру конницы, Брамин?

Део Сингх растопырил пальцы, как палочки веера.

"Они сами выбрали себе приговор, эти поклонники Картикеи, Бога
Негодяев и проходимцев", - усмехнулся он. "Они говорили о цепи.
Нерушимая цепь, которая бросает вызов всем законам, кроме, по-видимому... - он снова рассмеялся.
глубоко в горле: - мудрым законам природы. Сваривайте их вместе с помощью
такой цепи, выкованной мастером-кузнецом, настолько прочной, что даже
жесткая thewed капитан лошадь может сломать его с clouting мышцы
на руках и спине. Цепь длиной в десять футов, чтобы они никогда не были далеко
друг от друга, чтобы они всегда могли утолить горячую,
неистовую жажду любви, чтобы им, возможно, никогда не пришлось ждать
трепет удовлетворения, как нищий ожидает праздника жизни, чтобы день и
ночь, каждый час, каждую минуту, каждую секунду они могли наслаждаться
сияние их любви, чтобы им никогда не пришлось стоять беспомощными
перед приливом своего желания.

"Исполни их желание, о царь, будучи мудрым и милосердным; а затем запри
их в комнате, где есть отборная еда, сладчайшие напитки,
самые белые цветы, самый мягкий, шелковистый диван, задрапированный пурпуром и
золотом. Комната, о которой мечтают влюбленные - и дураки! Оставь их там
вместе на три дня, три ночи, три рыдания, хруст, убийства
вечности! Без звука, без прикосновения, без запаха, без вкуса, кроме их собственных
голосов, их собственных сердец, душ, разумов и тел! И в конце
по истечении трех дней..."

"Да?" - спросила Викрамавати.

"Они понесут самое страшное наказание, самую страшную агонию на земле.
Медленно, медленно, в течение трех дней, трех ночей, трех вечностей, они будут
наблюдать, как мед их любви, капля за каплей, превращается в желчь.
Их страсть - медленно, очень медленно - превратится в отвращение; их желание
- в отвращение. Ибо никакая любовь в мире не выдержит цепи
однообразия!

 * * * * *

Так это и было сделано.

Цепочка из нерушимой стали, десяти футов в длину, было сварено к девушке
запястье правой руки, а человеку осталось, и они были заперты в доме,
дом, о котором мечтают влюбленные, день и ночь охранялся вооруженными
воинами, которые никого не подпускали на расстояние оклика, окна которого были
закрыты ставнями и занавешены так, что даже золотой глаз солнца не мог проникнуть внутрь.
заглянуть внутрь, и вокруг которого была проделана обширная круглая поляна с помощью
факела, лопаты и ятагана, чтобы ни птица, ни насекомое, ни зверь
леса и заросли не могли жить там, и ни один звук не проникал в
комната влюбленных, за исключением, может быть, воркующего всхлипывания рассветного ветра; и в
конце третьей ночи осторожно, украдкой, безмолвно король и
брамин подошел к дому и прижал их уши к замочной скважине
и они услышали мужской голос, говорящий:

"Я люблю тебя, маленький цветок моего счастья! Я люблю тебя - тебя, которая есть все!
мои мечты сбываются! Когда я смотрю в твое лицо, встает солнце, и
воды доносят зов глубин, и лодка моей жизни покачивается на
танцующих волнах страсти!"

И затем ответ девушки, ясный, безмятежный:

"И я люблю _ тебя_, Мадусадан, капитан всадников! Ты разорвал
оковы моего одиночества, оковы моей тоски! Я ждал, ждал,
ждал, но ты пришла, и я никогда не отпущу тебя снова! У вас есть
прогнал все серые, грустные мечтанья! Ты превратила свое сердце
в тюрьму для моей любви, и ты выбросила ключ в
бурный водоворот моего вечного желания!"

 _ "Неужели цепь раздражала их?" - спросила Глупая Девственница, которая
 пришла к Джехан Туглук-хану, мудрому человеку из Татарии и молока
 брат Чингиз-хана, императора Востока и Севера и
 Главнокомандующий Золотой Орды._

 _ "Нет, Глупая Девственница", - ответил Джехан Туглук хан. "Их любовь
 не смогли бы жить без цепи. Это была их любовь, которая
 БЫЛА цепью - сделала ее, удержала, спаяла, вечная, неразрывная,
 нерушимая. Цепь была длиной десять футов. Каждый фут
 стали - вечной, несокрушимой - был связующим звеном в их любви
 и этими звеньями были: Страсть, терпение, завершенность,
 дружба, терпимость, понимание, нежность, прощение,
 обслуживание, юмор."_

 _ Это конец истории о Васантасене, рабыне, которая была
 свободна в своем собственном сердце, и о Мадусадане, капитане конницы, который
 сорвал белую розу, не побоявшись шипов._

 _ И, как говорится в сказке, если хочешь сделать свою цепь вдвойне
 нерушимой, добавь к ней еще один фут, еще одно звено. Нет
 слово. Но, сила и чувство это, вы должны
 не усыплять свою любовь, чтобы спать в мягкой колыбели слишком большой
 безопасности._

 Пусть любовь требует постоянной бдительности._

 _ ПОСЛУШАЙ, о АЗЗИЯ, о ВОЗЛЮБЛЕННАЯ, МОЮ ДЖАТАКУ!_




ВТОРАЯ ПОВЕСТЬ

"ИЗ ТЬМЫ"

МАКС БРАНД


Княжество Порния - небольшая страна, и в обычном
по ходу истории он должен был быть поглощен целиком столетия назад
одним из окружающих его королевств. Ее положение спасло ее
от этой участи, поскольку это буферное государство между двумя великими монархиями
чья ревность сохранила Порнии независимое существование.

Несмотря на свою независимость, Порния никогда не пользовалась особым вниманием
со стороны остальной Европы, и целью ее правителей на протяжении многих поколений
было ввести ее в состав великих советов посредством сильного союза с
одно из двух королевств, для которых он служит буфером.

Долгожданная возможность наконец представилась в правление Александра VI,
который однажды утром приказал Рудольфу Герцвинскому явиться во дворец.
Как только появился достойный старый барон, Александр обратился к нему следующим образом
: "Рудольф, ты старый и уважаемый советник, преданный
слуга государства, и поэтому я рад сообщить, что
величайшая честь вот-вот снизойдет на вашу семью, честь настолько великая
что это возвысит весь штат Порния. Корона
Принц Чарльз желает сделать вашу дочь своей женой!"

При этих словах он отступил назад, чтобы лучше видеть радость, с которой старый
Рудольф примет это сообщение, но, к его удивлению,
барон только склонил голову и вздохнул.

"Ваше высочество, - сказал Рудольф Герцвинский, - я давно знал о
привязанности наследного принца к моей дочери Берте, но я
страх, что брак никогда не сможет быть заключен ".

"Ну же, ну же!" - добродушно сказал принц. "Это действительно далекий скачок от
Барон Herzvina на свекра, принца Чарльза, но там уже
были и более странные вещи, чем это, хотя никогда ничего такого
смог бы так эффективно возвысить Порнию. Не бойся Чарльза. Он любит
твою дочь; он решителен, как сам дьявол; он преодолеет
любое сопротивление своего отца. На самом деле, ни для кого не секрет
что Карл уже практически правит своим королевством. Так что
радуйся, Герцвина, и я буду радоваться вместе с тобой!"

Но барон лишь печально покачал головой и повторил: "Боюсь, что этот
брак никогда не может быть заключен".

"Почему бы и нет?" - с жаром спросил принц. - Говорю вам, его королевское высочество
любит эту девушку. Я мог прочесть страсть даже в высокопарном языке его
сообщение посла. Почему бы и нет?"

"Я не думал, что Его Королевское Высочество, но девушки. Она не будет
выйти за него замуж".

Принц опустился на стул с ошеломить внезапностью.

Рудольф поспешно продолжил: "Я разговаривал со многими Берта раз и
серьезно этим вопросом, я попытался убедить ее, что долг; но
она не услышит меня. Глупая девчонка говорит, что не любит его
высочество.

Принц хлопнул в ладоши в порыве нетерпения.

- Люблю! Люблю! Во имя Бога, Herzvina, любовь с
этот? Это то, ради чего Pornia ждал на протяжении веков.
Благодаря этому союзу я могу заключить договор, который поместит Порнию раз и навсегда
на карту дипломатических держав. Люблю!

"Я говорил ей все это, но она упряма".

- Она ждет какого-нибудь сказочного принца? Она не ребенок; она не
даже - простите меня - не красавица.

- Верно. Ее даже нельзя назвать хорошенькой, но даже невзрачные женщины, ваше высочество,
иногда задумываются о любви. Это слабость пола ".

Он не был ироничным; он был действительно очень серьезным. Он продолжил: "Я
попробовал разного толка. Она только говорит в ответ: 'он слишком стар. Я не могу
люблю его'".

На Александра Порнийского снизошло вдохновение. Находясь в таком напряжении, он
встал и настолько забылся, что хлопнул рукой по плечу
Герцвины. При этом ему приходилось вытягивать руки почти до самой головы, ибо
принцы Порнии были маленькими людьми, незапамятными временем.

"Барон, - сказал он, - вы позволите мне попробовать свои силы в убеждении?"

"Это было бы честью для меня, сир. Моя семья всегда в распоряжении моего принца".
принц.

Он ответил с оттенком волнения: "Я знаю это, Рудольф; но сможешь ли ты
доверить девочку в мои руки на несколько дней? Мне пришла в голову мысль
я. Я знаю, что могу убедить ее, что эта любовь, о которой она мечтает-это
вещь в покое плоти, физической необходимостью. Приди, пришли ее ко мне,
и я разрушу ее иллюзии. Она не поблагодарит меня за это, но
она выйдет замуж за наследного принца".

"Я отправлю ее во дворец сегодня же".

- Очень хорошо; и сначала скажите ей, почему я хочу с ней поговорить. Может быть,
что она сама изменит свое мнение, когда узнает о желаниях
своего принца. Прощайте.

И принц уехал на смотр войск городской стражи. Итак,
Берта Герцвинская долго сидела в одинокой комнате.,
после ее прибытия во дворец, прежде чем дверь открылась, лакей в ливрее
поклонился на входе князя, и она оказалась наедине с
ее государя.

Она машинально присела в реверансе, и он позволил ей остаться поклонился, а он медленно
оттянули его белые перчатки. Он все еще носил свою генеральскую форму с
жесткой подкладкой, которая не позволяла его телу стареть, ибо принц Порнии
всегда должен выглядеть как солдат.

- Сядь, - приказал он, и, когда она подчинилась, начал ходить по комнате.

Он никогда не сидел спокойно во время интервью, если мог этого избежать;
врожденная слабость нервов делала для него почти невозможным
встречаться взглядом с другим человеком. Расхаживание взад-вперед давало правдоподобную
причину для постоянного перемещения его взгляда.

"Хороший день, очень хороший день", - сказал он. "Гусары были великолепны".

Его плечи еще больше распрямились. Сам принц всегда ехал верхом
во главе гусар; в детстве она восхищалась им. Он
остановился у окна и замурлыкал маршевую мелодию. Это был спланированный маневр
, потому что его спина была гораздо более царственной, чем лицо, с его высокими
лоб, крошечный рот и подбородок. Она чувствовала себя так, словно находилась рядом с
автоматом в униформе.

Он прервал свое жужжание и заговорил, не оборачиваясь.

- Ну?

"Мое решение неизменно".

"Невозможно! В течение целого дня даже женщина должна подумать
дважды".

"Да, много раз".

"Ты не выйдешь за него замуж?"

"Я не могу любить его".

Он резко обернулся, и бледно-голубые глаза метнули на нее короткий взгляд, который
заставил ее съежиться. Это было так, как будто рентгеновский луч направили на ее сердце.

- Любимая! - тихо сказал он, и она снова вздрогнула. - Потому что он старый?
Берта, ты больше не ребенок. Другие женщины выходят замуж за то, что они могут
срок любви. Это твое право жениться на государство. Что это
благородное дело".

Он улыбнулся и кивнул, повторяя про себя: "Благородный поступок! Что
может быть выше такого служения - что может быть более славным, чем забыть о себе
и жениться ради блага тысяч?"

"У меня есть обязательства перед самим собой".

"Кто внушил вам столько детских идей?"

"Они выросли сами по себе, сир".

Хождение взад и вперед по комнате возобновилось. - Дитя мое, неужели у тебя нет желания
служить мне? Я имею в виду, своей стране?

Она ответила медленно, словно обдумывая свои слова: "Невозможно, чтобы
Я могла служить вам, несмотря на свое бесчестие. Если бы я вышла замуж за
наследного принца, моя жизнь была бы одним долгим сном, сир. Я бы не осмелилась
проснуться к реальности.

Он наклонил голову и беззвучно рассмеялся. Слабость в горле
не позволяла ему повышать голос даже во времена величайшего волнения.
"Душа, которая спит, а?

Поцелуй любви пробудит ее?" - Спросил я. "Что, душа, которая спит?"

Он оглядел ее с легким презрением.

"Моя дорогая, ты презираешь титулы, и все же как женщина без титула ты не
подходите к дочери первого краснолицего торговца. Встаньте!

Она встала, и он подвел ее к трюмо. Он торжественно изучал
ее бледный образ.

"Спящая душа!" - повторил он.

Она закрыла лицо руками.

"Поймает ли на эту приманку заблудшую возлюбленную, Берта?"

"Бог восполнит разницу".

Он тихо выругался. Она и не подозревала, что он может быть так тронут.

"Бедное дитя, позволь мне поговорить с тобой".

Он почти ласково подвел ее к стулу и сел немного позади
так, чтобы не встречаться с ней взглядом.

"Эта любовь, которой ты ждешь, - это не взрослый бог, дорогая девочка, а
слепой ребенок. Учитывая мужчиной и женщиной и некая близость, и
природа сделает все остальное. Мы надеваем маску на природу и называем это любовью, мы называем
абстракцию и называем ее Богом. Люблю! Люблю! Люблю! Это красивая
маскировка - не более. Ты понимаешь?

"Я не буду".

Она прислушалась к его учащенному дыханию.

"Берта, если бы я приковал тебя десятифутовой цепью к первому встречному мужчине
на улице и оставил бы тебя с ним наедине на три дня, что бы
произошло?"

Ее рука сомкнулась на подлокотнике кресла. Он встал и прошелся по комнате, пока
его идея росла.

"Глаза бы критиковать его, а твой позор будет сражаться в имени
твою ... душу? И увидев твой позор будет держать человека в узде. Но
предположим, в комнате было темно - предположим, вы не могли видеть его лица и
просто знали, что там был мужчина - предположим, _ он_ не мог видеть и просто
знал, что там была женщина? Что бы произошло? Было бы это любовью? Тьфу!
Любовь обожествляется не больше, чем голод. Если ее утолить, она засыпает
; если ее насытить, она превращается в отвращение. Да, в конце
трех дней ты был бы рад, если бы десятифутовую цепь перерезали. Но
что произойдет сначала?"

Смутный ужас холодом окутал ее, потому что она могла видеть, как эта идея захватывает
его, как рука.

"Если бы я сделал это, мир мог бы назвать это постыдным поступком, но я
действую ради Порнии, а не ради себя. Я забочусь только о благе государства.
Этим экспериментом я доказываю вам, что любовь - это не Бог, а слепая природа
. Да, и если бы вы знали все как есть, стали бы вы сопротивляться мне дольше?
Эта мысль все больше овладевает мной! Говори!"

Ее улыбка делала ее почти красивой.

- Сир, во всем мире на каждую женщину приходится только один мужчина.

"Разговор о книге".

Он стиснул зубы, потому что не мог встретиться с ней взглядом.

"И кто приведет тебе этого единственного мужчину?"

"Бога".

Снова беззвучный смех.

"Тогда я сыграю роль Бога. Берта, теперь ты должна принять решение.
брак на благо государства или десятифутовая цепь.
темная комната - и любовь!"

- Даже вы не осмелитесь на это, сир.

- Берта, нет ничего, на что я не осмеливался бы. Что могло бы стать известно? Я отдаю
приказ, чтобы в этой комнате было полностью затемнено; Я посылаю тайную полицию схватить
человека из города наугад и приковать его к цепи в этой комнате;
затем я привожу тебя в комнату и пристегиваю к другому концу кровати.
услуги, и в течение трех дней я еду вносили в комнату. Результаты?
Для мужчины, смерть; для вас, а знаниями о себе,
во-вторых, любви. Государство пойдет на пользу".

"Это по-звериному... невероятно".

"По-звериному? Тут! Я играю роль Бога и даже превосходлю Его. Я ставлю тебя
лицом к лицу с искушением, через которое ты познаешь
себя. Ты теряешь мечту; ты обретаешь факт. Это хорошо. Стыд будет
хранить тайну в твоем сердце - и государству это пойдет на пользу. Тем не менее, ты
видишь, что я по-отечески милосерден. Я не наказываю тебя за твое прошлое.
упрямство. Я все еще даю тебе выбор. Берта, ты выйдешь замуж так, как я хочу,
или ты заставишь меня играть роль Бога?"

"Я не выйду замуж".

"Ах, вас будут ждать Бога, чтобы восполнить разницу. Это хорошо ... очень
хорошо; _le Дье в Париже moi_. Ha! Это больше, чем фраза Луи
XIV. У тебя будет еще больше времени, но как только сядет солнце,
если я не получу от тебя вестей, я позвоню в колокольчик, который откроет мою тайну.
полиция выходит, чтобы схватить человека без разбора в толпе горожан.
Я даже не буду оговаривать, что он должен быть молодым. Мое доверие к природе
- абсолютное. _Adieu!_"

Она приняла решение в тот момент, когда он вышел из комнаты. Она накинула плащ.
Остановилась перед трюмо.

"Да, - пробормотала она, - я не могла бы сравниться сначала дочь фермера. Но
еще там должен быть один человек в мире-и Бог составляют
разница!"

Она распахнула дверь, которая вела в коридор, ведущий к боковому входу
. Гренадер дворцовой стражи вытянулся по стойке смирно и
предъявил оружие.

"Прошу прощения", - сказал он.

Он полностью перекрыл коридор; принц ничего не оставил на волю случая.
Она начала поворачиваться назад, но затем заколебалась и внимательно посмотрела на мужчину
.

- Фриц! - наконец произнесла она, узнав крестьянина, который был
мальчиком-конюхом в поместье ее отца до того, как поступил на службу в
гренадеры. "Ты Фриц Барр!"

Он покраснел от удовольствия.

"_Madame_ помнит меня?"

"И моего маленького черного пони, о котором ты заботился?"

"Да, да!"

Он усмехнулся и кивнул, и тогда она заметила револьвер в кобуру на
его стороне.

"Какие будут приказы, Фриц?"

"Пусть никто не пройдет через эту комнату. Прости, _мадам_.

- А если я попрошу у тебя револьвер?

Он беспокойно пошевелился, и она достала деньги из сумочки и протянула их
ему.

"С этим ты могла бы раздобыть другое оружие?"

Он глубоко вздохнул; искушение было велико.

"Я мог бы, _мадаме_".

"Тогда сделай это. Он никогда не будет известно, от кого я получил пистолет, и мой
нужно отчаянный-отчаянный!"

Он отстегнул оружие, не говоря ни слова, и с ней в руке она
вернулся в комнату.

Там было высокое западное окно, и перед ним она придвинула стул, чтобы
наблюдать за заходом солнца.

"Позвонит ли он в колокольчик, когда край солнца коснется холмов или
когда оно полностью сядет?" подумала она.

Белый круг пожелтел; затем он приобрел оранжевый оттенок, странно выпуклый
по бокам в виде неуклюжего овала. Из сада внизу раздался
отзвуки голоса, а затем трепет девичий смех. Она улыбнулась, как
она слушала, и, высунувшись из окна, западный ветер дул с ней
аромат цветов. Она долго сидела там, глубоко вдыхая
аромат и отмечая все изгибы лужайки с тихим, печальным
удовольствием. Зеленый цвет сменился с яркого на темный; когда она подняла глаза,
солнце уже село.

Когда она отвернулась от ясного неба на западе, в комнате стало вдвойне сумрачно, и
вечерний ветерок шевелил занавески и что-то шептал. К тишине
она была готова, но не к этим призрачным голосам, не к движению и
размаху теней. Она повернула выключатель, закрывая глаза
чтобы размыть шок от внезапного потока света. Выключатель щелкнул, но
когда она открыла глаза, в комнате было еще темно; они должны были резать
соединительные провода.

После этого ее разум милосердно очистился, ибо то, с чем она столкнулась, было, подобно
рождению и смерти, за пределами понимания. Шум за окнами вывел ее из оцепенения.
наконец, она обнаружила, что несколько рабочих были
герметизируйте помещение так, чтобы ни свет, ни звук не могли проникать внутрь или выходить наружу.
Воздух будет поступать только из вентилятора. И все же она не могла
осознать, что произошло, что должно было произойти, пока не смолкли последние звуки
работы рабочих и не наступила глубокая, ужасающая тишина; тишина, в которой был
пульсация в нем - биение ее сердца.

Она стояла посреди комнаты, когда появились первые фигуры
в черной ночи, и ужас внезапно окутал ее, коснувшись
словно холодными пальцами. Она ощупью вернулась в угол и присела на корточки
там, у стены, ждал, ждал. Они схватили обреченного
человека задолго до этого. Должно быть, они связали его, заткнули рот кляпом и отнесли
во дворец.

Тысячи типов мужчин проходили перед ее внутренним взором - клерки с узкими лицами,
мужчины, бледные, как брюхо дохлой рыбы; бородатые монстры, грубые и
толстогубые, с громоподобным смехом; рабочие, отмеченные печатью терпения
усталости - и все, кого она видела, несли знак зверя в своих
глазах. Она пыталась молиться, но голос принца звенел у нее в ушах:
"_Le Dieu, c'est moi!_" и когда она назвала Бога в своих молитвах, она
представила лицо Александра, бледные, маленькие глаза, бесцветные волосы,
высокий лоб, рот, плотно сжатые губы которого не могли быть замаскированы
даже аккуратными усиками. Когда в двери повернулся ключ, она вскочила на ноги.
с криком ужаса.

"Это я", - сказал принц.

"Я умираю; я не могу оставаться здесь; я выйду замуж, за кого и когда ты захочешь".

"Ах, моя дорогая, тебе следовало поговорить до захода солнца. Я предупреждал тебя, и я
никогда не меняю своего решения. Помните, это всего на три дня. Кроме того, это
в интересах науки. Помимо этого, мне очень понравились
три дня изображал для тебя Бога. Ты понимаешь?

Ровный, насмешливый тон привел ее к нему. Она упала к его ногам и
прижала его худые колени к своей груди.

"Иди сюда! Будьте благоразумны, Берта. Это справедливость.

"Сир, я не хочу справедливости. Ради Бога, будьте милосердны".

Она услышала прерывистое дыхание после его беззвучного смеха.

- Это так? Ты должна быть благодарна мне. Поверь мне, дитя, я несу
тебе любовь, о которой ты мечтала. Ha! Ha! _Le Dieu, c'est moi!_"

Лязг цепи, которую он нес, заглушил ее голос. Все стихло
даже грохот ее сердца. Она встала и терпеливо ждала, пока
наручники были прикреплены к запястью. Принц пересек комнату и постучал
дверь открылась, и при слабом свете, проникавшем из-за двери Берты,
двое мужчин внесли в комнату третьего. Она напрягла глаза
, но не смогла разглядеть лиц. Ношу положили на пол;
металлический звук подсказал ей, что она прикована к неизвестности.

Принц сказал: "Ты храбрая девушка. Все еще может быть хорошо. Тогда человеческая натура
тоньше, чем я думаю. Посмотрим. Что касается твоего возлюбленного, твоего дара
от Бога, он беспробудно спит. Оно может быть за час до
действие препарата стираться. В течение этого времени вы можете думать о любви.
Еду будут класть три раза в день вон за ту дверь. Ты сможешь
легко найти ее, ощупав стену. Прощай. "

Когда дверь закрылась, она начала отступать в свой угол, но цепочка
тут же со скрежетом натянулась. Как ни странно, большая часть ее страха
оставила ее теперь, когда она оказалась лицом к лицу с опасностью; искушение, как назвал это
принц. Она улыбнулась, вспомнив. Когда мужчина проснулся
узнав об их положении, она не сомневалась в том, как он поступит.
Она видела знак зверя в глазах многих мужчин, великих и
маленьких; она увидела это и поняла. Револьвер мог спасти ее на какое-то время
но что, если она заснет? Она знала, что будет почти невозможно
оставаться бодрствующей в течение трех дней и ночей.

В тот момент, когда ее глаза закроются, наступит конец. Казалось, что она лучше
должен выстрелить пулю.

Когда он пришел в себя, его будет трудно стрелять эффективно
в темноте, за это не был ночной мрак,--Это был абсолютный
пустота, чернота, густая, непроглядная. Она не могла разобрать ее за руку на
малейшее расстояние от нее глаз. Он может даже напасть на нее сзади
и выбить револьвер у нее из рук прежде, чем она успеет выстрелить. Рано или
позже этот человек должен умереть. Даже если она не убьет его, это будет сделано
по приказу принца по истечении трех дней.

Гораздо лучше, чтобы это было сделано сразу - чтобы он никогда не просыпался
ото сна. Она спокойно приняла решение и подкралась к нему.
 Очень легко она провела рукой по его одежде. Ей пришлось отодвинуться
его рука обнажила грудь над сердцем; рука была безвольной,
но мышцы были твердыми, округлыми и основательными. Первый приступ дурноты проблемных
как она поняла, что это должен быть молодой человек, по крайней мере, человека в
расцвете своих физических сил.

Затем ей пришло в голову, что часто пули, выпущенные в грудь,
отклоняются от сердца костями; гораздо надежнее было бы направить
дуло в висок - нажать на спусковой крючок - душа вылетит.

Душа! Она остановилась, дрожа от удивления. Небольшое прикосновение ослабило бы
стремительный дух. Душа! Впервые она увидела трагедию с
точки зрения неизвестного мужчины. Его жизнь оборвалась посередине; поистине!
слепая судьба протянула руку и выбрала его из целого города. И все же она
просто ускоряла неизбежное. Она протянула руку и коснулась его лба.
лоб.

Он был широкий и высокий. Трассировка он легонько, кончиками пальцев
она обнаружила два довольно заметных комков костные структуры за
глаза. Кто-то сказал ей, что это олицетворяет сильную силу
памяти. Она попыталась визуализировать только эту черту, и очень внезапно, как
когда мужчина закуривает сигарету ночью на улице, у нее появляется лицо.
в памяти всплыла фигура из "Портрета молодого художника" Рембрандта.
Он сидит за чертежной доской, держа карандаш наготове для штриха
который должен придать жизненный характер его наброску. Есть только один высокий уровень света
, падающий на нижнюю часть лица. Вдохновение подтянется
выразительный рот; пытливого глаза, выглядывая из тени
мягкая шапочка. Она оторвалась от своего видения и, вздрогнув, поняла, что
когда она нажмет на спусковой крючок, то отступит назад через
столетия и убивающая свою мечту об оригинале картины Рембрандта.
Глупая фантазия, действительно, но в темноте сон может быть таким же правдивым, таким же ярким,
как реальность.

Человек без сознания вздохнул. Она наклонилась ближе и прислушалась к его дыханию
мягкому, торопливому, неровному, как будто он боролся во сне, как будто
подсознание взывало к сознанию: "Проснись! Смерть
вот!"

По крайней мере, у нас было достаточно времени. Она не хочет сделать выстрел, пока он не
переехали. Она положила револьвер на колени и рассеянно позволила своим рукам
блуждать по его лицу, слегка задерживаясь на каждой черточке. Она выросла.
мгновение спустя она стала более бдительной. Каждая частица ее энергии была сосредоточена
на том, чтобы увидеть это лицо - увидеть его через свое осязание. Слепые,
она знала, становятся настолько ловкими, что тонкие нервы на кончиках их пальцев
записывают лица почти так же точно, как глаза нормального человека.

Ах, хоть на мгновение ощутить эту силу! Она старалась изо всех сил. Нос, она сказала
сама была прямой и хорошо моделируется. Глаза, поскольку она обвела пальцем
костную структуру вокруг них, должны быть большими; высокие скулы, признак
силы; подбородок определенно квадратный и выступающий; губы полные и
рот довольно большой; шерсть волнистая и густая; горло большое. Один
одним она прослеживается в каждой детали, а затем, двигая обеими руками довольно быстро
по лицу, она стремилась построить мысленную картину в целом-и
она добилась, но все равно он всегда был молодой художник, которому великий
Рембрандт рисовал. Иллюзия не выходила у нее из головы.

Говорят, что руки художника должны быть сильными и жилистыми. Она взяла эти руки
, ощупала тяжелые кости запястья и попыталась оценить
длину пальцев. Ей показалось, что это идеальная рука для
художник-он должен быть одновременно сильными и упругими.

Он снова вздохнул и пошевелился; она догнала оружие с лихорадочной
спешка и взвесил на руке.

"Ах, все хорошо", - сказал спящий в своем сне.

Она убедилась, что он действительно без сознания, а затем низко наклонилась,
прошептав: "Прощай, мой дорогой".

При виде какого-то счастливого видения он тихо рассмеялся. Его дыхание коснулось ее лица.
Конечно, он никогда не мог знать; ему оставалось жить так мало мгновений;
возможно, это будет пропуск в его последний сон на земле и сделать его
счастлив.

"Адью!" - и она опять прошептала, и ее губы на его.

Она приставила дуло револьвера к его виску и, собрав в кулак
всю свою силу воли, нажала на спусковой крючок. Казалось, как если бы она была
борешься с ней в полную силу, и еще не было ни одного доклада.
Потом она поняла, что все ее могущество идет на внутреннюю борьбу.
Она призвала на помощь голос принца, который сказал: "Мы надеваем
маску на природу и называем это любовью; мы называем абстракцию и называем ее
Богом. _Le Dieu, c'est moi!_ Она приставила револьвер к виску
спящего; он пошевелился и нарушил уверенность в ее направлении.
Она снова поправила оружие.

Мужчина вскочил с криком: "Измена! Помогите!"

Затем он долго стоял молча; возможно, он репетировал сцену
своего припадка.

"Это смерть, - пробормотал он наконец, - и я в аду. Я всегда
знал, что это будет - темнота, полная и горькая потеря света".

Когда его рука двинулась, цепь зазвенела. Он отпрыгнул назад с такой силой,
что его вес рывком поднял ее на ноги.

"Бесполезно сопротивляться", - закричала она.

"Женщина! Где я?"

"Вы проиграли".

"Но что произошло? Во имя Бога, _madame_, мы прикованы
вместе?"

"Так и есть".

"Чьей властью? По чьему праву и приказу?"

"Тем, против кого мы не можем подать апелляцию".

"Моим преступлением?"

"Никаким".

"На какой срок..."

"Три дня".

Он испустил глубокий вздох облегчения.

"Я вижу, это просто какой-то розыгрыш. Этот адский Франц, я знал, что он
замышлял пакость! Три дня - и потом свободен?

"Да, потому что тогда ты умрешь".

Он снова помолчал.

Затем: "Это отвратительный сон. Я сейчас же очнусь от этого... немедленно.
Моя дорогая леди...

Она услышала, как он приближается.

"Держать цепь натянутой, сэр, я вооружен, я огонь при малейшем
провокация".

Он остановился и засмеялся.

"Ну же, ну же! Это не так уж плохо. Ты улыбалась во сне
мне. Зажигай свет, моя дорогая. Если Франц нанял вас для этого дела
позвольте мне сказать вам, что я гораздо лучший парень, чем он, должно быть, представлял
рекламировал меня. Но какой же он дьявол, что устроил такую изощренную мистификацию!
Клянусь Юпитером, этой цепи ... этой темноты ... этого достаточно, чтобы у человека поседели волосы
! Черная ночь действует мне на нервы. Огни! Огни! Я жажду увидеть
тебя; Я предсказываю твою красоту по твоему голосу! Все еще застенчив? Тогда мы попробуем
убеждение!

Его грудь уперлась в дуло револьвера.

Она тихо сказала: "Если я пошевелю пальцем на долю дюйма, вы умрете,
сэр. И каждое слово, которое я вам сказала, - правда".

"Ну и ну! У вас это прекрасно получается. Я похвалю Франца за то, что он так тщательно репетировал
Ты. Это та прекрасная Дафна, о которой он мне рассказывал...

И его рука коснулась ее плеча.

"Клянусь всем, что свято, я буду стрелять, если вы не отойдете назад... назад"
"К концу цепи".

"Возможно ли это? Средневековье вернулось!"

Он отодвигался, пока легкая цепочка не натянулась.

"У меня голова идет кругом. Я пытаюсь рассмеяться, но твой голос убеждает меня. _Мадамэ_,
не могли бы вы объяснить мою ситуацию словами из одного слога?

"Я уже объяснял это. Вы заключены в тюрьму в месте, из которого
вы не можете сбежать. Ты будешь заключен здесь, прикованный ко мне этой цепью,
в течение трех дней. По истечении этого срока ты умрешь.

"Ты можешь поклясться, что это правда?"

"Назовите любую клятву, и я повторю ее".

"В этом нет необходимости", - сказал он. "Нет, это не может быть шуткой. Франц бы никогда не
риск использования препарата, дикая, как он. Какой-то другой силой взял меня.
Какая причина кроется за мой арест?"

"Думайте об этом как о слепой и жестокой руке , которая требовала жертвы и
потянулся через весь город, чтобы найти его. Рука опустилась на тебя.
Больше нечего сказать. Ты можешь только смириться с тем, что умрешь неизвестной смертью ".

Наконец он сказал: "Слава Богу, не безвестный. У меня есть кое-что, что будет
жить после меня".

Ее сердце подпрыгнуло, потому что она снова увидела художника кисти
Рембрандта.

"Да, твои картины не будут забыты".

"Я чувствую, что не будут, и название..."

"Не говори об этом!"

"Почему?"

"Я не должен слышать вашего имени".

"Но вы и так это знаете. Вы говорили о моей картине".

"Я никогда не видел вашего лица; я никогда не слышал вашего имени; вы были
привели ко мне в эту затемненную комнату, какой вы находите ее сейчас.

- И все же вы знали...

Ее голос был удивительно тихим: "Я коснулась вашего лица, сэр, и каким-то
образом я знала".

Через некоторое время он сказал: "Я верю тебе. Это чудо не больше, чем
другие. Но почему ты не хочешь знать моего имени?"

"Возможно, я буду жить после тебя, и когда я увижу твои фотографии, я не хочу
говорить: "Это его работа; в этом его сила; в этом его ограничение".
Ты можешь понять?

"Я постараюсь".

"Я сидел рядом с тобой, пока ты была без сознания, и я сам представил твое лицо
и твой разум. Я не позволю, чтобы эта картина превратилась в
реальность".

"Это деликатная фантазия. Ты слепой? Ты видишь прикосновением своих
рук?

"Я не слепой, но мне кажется, что я увидел твое лицо благодаря прикосновению".

"Вот! Я споткнулся о два стула. Давайте присядем и поговорим. Я
Отодвину этот стул подальше, если хотите. Вы меня боитесь?"

- Нет, я думаю, что я не боюсь. Мне только очень жаль тебя. Послушай: я
положил револьвер. Это опрометчиво?

"_Madame_, моя жизнь была чистой. Стал бы я пачкать ее сейчас? Нет, нет! Сядь
вот так! Моя рука касается твоей - ты не боишься? - и дрожь пробегает
по мне. Это темнота меняет все и открывает глаза
твоему воображению, или ты действительно очень красива?"

"Как мне сказать?"

"Будьте предельно откровенны, ведь я умирающий человек, не так ли? И я должен услышать
правду".

"Вы глубоко любите прекрасное?"

- Я художник, _мадам_.

Она вызвала в памяти образ своего лица - тусклые каштановые волосы, длинные и
шелковистые, чтобы быть уверенной; бесцветные маленькие глаза; обычные черты, которые
первая краснокожая дочь фермера могла бы превзойти соперницу.

"Опиши меня таким, каким ты меня представляешь. Я скажу тебе, когда ты ошибешься".

"Могу я прикоснуться к тебе, _мадами_, как ты прикасалась ко мне? Или это обеспокоит
тебя?"

Она колебалась, но ей показалось, что ищущий глаз
Портрет Рембрандта посмотрел на нее через темные ... глаза в благоговении и
рвется сразу.

Она сказала: "Ты можешь поступать, как пожелаешь".

Его свободная рука поднялась, нащупала ее волосы, медленно провела по ним
складки.

"На Ощупь они как шелк, но гораздо нежнее, потому что в каждой их нити есть жизнь
. Это обильное и продолжительное. Ах, она должна сиять, когда
солнце ударяет по нему! Это золотые волосы, _madame_, не бледно-желтые
как морской песок, а великолепного золота, и когда они падают на
белизну твоей шеи и груди, сердца мужчин трепещут. Говори! Скажи
я дала ему имя!

Она подождала, пока рыдания не стихли в ее горле.

"Да, это золотые волосы", - сказала она.

"Я не могла ошибиться".

Его рука, слегка подрагивая, провела по ее лицу, и она ощутила
нетерпение каждого прикосновения. Ее охватил холодный страх, что эти
ищущие пальцы обнаружат правду.

"У тебя голубые глаза. Да, да! Темно-синий - к золотым волосам. Иначе и быть не может.
Говори. "Боже, помоги мне!"

"_Мадамэ?_" - Спросил я. "Мама?"_"Мама!"_"Мама!"

"Мама!"

"Я слишком гордился своими глазами, сэр. Да, они голубые".

Пальцы были на ее щеках, дрожали на губах, касались подбородка и
шеи.

"Вы божественны. Так было предопределено! Да, моя жизнь была
одной длинной чередой чудес, но величайшее было отложено
до конца. Я следовала за своим сердцем по всему миру в поисках
совершенной красоты, и теперь, когда я на пороге смерти, я нахожу это. О, Боже! Для одного
момент с холстом, кисти, и благословенный свет солнца! Он не может
быть! Чуда не будет завершена; но я выполняю в вечную ночь
идеальная картинка. Холст и краски? Нет, нет! Ваша картина должна быть нарисована
душа и цветные с любовью. Последнее чудо и величайший! Три
дней? Нет, три века, три столетия счастья, ибо разве ты не здесь
?

Кто скажет, что нет глаза, которым мы пронзаем ночь? Для
к каждому из этих двоих, сидящих в полной темноте, пришло видение.
Воображение стало реальнее реальности. Он увидел свой идеал
женщины, тот образ, который каждый мужчина носит в своем сердце, чтобы думать о нем в
времена тишины, видеть в каждой пустоте. А она увидела свой идеал
мужской силы. Темный прижал их вместе, как будто с силой
физические руки. Мгновение они ждали, и в этот момент каждый узнал
сердце другого, ибо в этой абсолютной пустоте света и звука они
увидели глазами души и услышали музыку сфер.

Затем ей показалось, что она услышала голос принца: "Ты должна быть благодарна
мне. Поверь мне, дитя, я несу тебе ту любовь, о которой ты
мечтала. _Le Dieu, c'est moi!_"

Да, это был голос рока, прозвучавший из этих сардонических уст.
Тьма, уничтожающая время, сделала их любовь столетней давности.

"Во всем мире, - прошептала она, - для каждой женщины есть один мужчина. Это
рука Небес, которая отдает меня тебе".

"Подойди ближе... так! И вот я уже голову рядом с моей, как Бог
заранее обреченное на провал. Слушай! У меня есть власть, чтобы взглянуть сквозь тьму и увидеть
твои глаза - какие они голубые! - и читать в них твою душу. Мы
едва ли обменялись сотней слов, и все же я вижу все это. На протяжении
тысячи веков наши души рождались тысячу раз, и в
каждой жизни, которую мы встречали и знали..."

И сквозь кромешную тьму, милосердную тьму, продолжалась глубокая, сильная музыка
его голоса, и она слушала, и забывала правду, и закрывала свои
глаза от самой себя.

 * * * * *

В ночь, когда заканчивался третий день, принц подошел к двери
запечатанной комнаты. Офицеру тайной полиции, который стоял на
охранник, он сказал: "Ничего не было слышно".

"По-моему, сегодня днем было два выстрела".

"Ерунда. Этажом выше плотники делают ремонтные работы.
Вы перепутали стук их молотков.

Он отмахнулся от мужчины и, вставляя ключ в замок, тихо рассмеялся про себя:
"Теперь о откровении, о понурой голове,
о позоре. Ha! Ha! Ha!"

Он открыл дверь и мелькнуло на его электрический фонарь. Они лежали на
диване, завернутый в объятиях друг друга. Он выстрелил ей в сердце
а затем направил оружие на себя; его последним усилием, должно быть, было
притяни ее поближе. Вокруг них была намотана цепь, свободная.
Несомненно, смерть не ужалила их, а могила не принесла победы, ибо
холодные черты были так освещены, что принц с трудом мог поверить, что
они мертвы.

Он направил электрический фонарик на художника. Это был мужчина лет пятидесяти,
с длинными седыми волосами и трехдневной щетиной, покрывавшей
его лицо. Это было на редкость уродливое лицо, сильное, но с жестокими морщинами
, а лоб избороздили морщины длительного умственного
труда. Но смерть сделала Берту красивой. Ее глаза под тенью
ее ресницы казались темно-синими, как море, а распущенные каштановые волосы,
падающие на белую шею и грудь, казались почти золотыми в
свете факела. Сквозняк из открытой двери шевельнул волосы, и
сердце принца дрогнуло в нем.

Он попытался разжать руки художника, но они были скованы смертью
.

"Она была дурой, и потеря невелика", - вздохнул принц. "В конце концов,
возможно, Бог был ближе, чем я думал. Я связал их вместе цепью
. Он видел мой поступок и, должно быть, одобрил, потому что видел! Он запер их
вместе навсегда. Ну, в конце концов... "Боже мой, ты мой!" _




ТРЕТЬЯ ИСТОРИЯ

ВЫЗЫВАЮЩАЯ ТОШНОТУ

Э. К. ОЗНАЧАЕТ


Я.

"Да, сэр, я чувствую, что вполне способен взять в жены".

Черный негр покраснел до более темный оттенок и просияло лице его, как полированная
негр под палящим августовским солнцем. В смущении он скомкал свою
бесформенную шерстяную шляпу, сунул ее под мышку, как сверток,
повернулся спиной к насмешливому взгляду белого человека и сел на
самая нижняя ступенька крыльца.

У ног белого человека лежало с полдюжины пар наручников. Он
наклонился и поднял пару, которая при ярком свете казалась ржавой,
стер ржавчину наждачной бумагой, брызнул немного масла в
достал механизм из маленькой банки и несколько минут занимался собой, убедившись,
что его полицейское оборудование в хорошем состоянии.

Шериф молчал так долго, что негр представил, что он имел
забыли. Затем Флурной уволили вопрос так неожиданно, что
черный человек вздрогнул: "как тебя зовут?"

"Они называют меня гипсовой Сикети".

"Черт возьми!" - взорвался шериф. "Можно ли заставить какую-нибудь женщину сменить
вполне приличное имя на подобную пакость?"

- Саттинли, - ухмыльнулся негр. - Имя у этой девчонки не такое уж и милое. Они
называют ее Жемчужной Фландер.

"Гипсовый Сиккети и Перламутровый Фландер - помогите все! Что за
дети появятся от супружеского союза с такими именами?"

- Я думаю, что все наши дети будут чистокровными гуннами, масса Джон; но я не уверен.
он этого хочет.

Под его манипуляциями потертые наручники шерифа приобрели блеск
как новые. Время от времени он отрывался от своего занятия, чтобы увидеть солнечный свет
, струящийся с ореховых деревьев, как вода, и тепло, поднимающееся от земли
, видимое как кипящее облако. Однажды он услышал крик орла, и
взглянул в сторону Маленького Мокасинского болота и увидел черное пятнышко, плывущее
в дымке, которая пурпурно-золотым занавесом висела над горизонтом
. Негр неподвижно сидел за исключением светящиеся черные глаза
беспокойная как ртуть и все-восприятие.

Вдруг медведь-ловушка устье большой шериф скручены в маленькие
улыбка.

- Как ты смотришь на то, чтобы подарить своей девушке одну из этих штуковин в качестве
свадебного подарка, Гипс? - спросил он, бросая на ступеньку рядом с негром пару отполированных
наручников.

"Я все больше думаю о том, чтобы получить подходящий свадебный подарок,
Масса Джон, но... - Гипс поднялся на ноги и вернул наручники на место.
не закончив фразу.

- Сколько у тебя денег? - спросил Флурной. - Сколько у тебя денег?

"Пока у меня их нет".

"Как ты собираешься покупать лицензию? Как ты собираешься платить проповеднику?"
Спросил Флурной.

- Вот по этому поводу я и пришел узнать от тебя мнение, масса Джон. All de
у cullud folks репутация, что ты могущественный, хорошо относишься к ниггерам, и я
подумал, что мы с тобой могли бы устроить какую-нибудь встряску, чтобы я мог
этот мерзавец женился, и это мне ничего не стоило.

"Ты что, никогда не читал Библию?" Флурной зарычал. "Даже жена Адама
это стоило ему немалых денег.

- Да, сэр, - ухмыльнулся негр. "Но я полагаю, что если бы шериф Флурной
был где-нибудь поблизости в то время, возможно, Адам отделался бы намного дешевле".
намного дешевле.

"У вас есть работа, чтобы содержать жену?" Спросил Флурной.

"Нет, сэр".

"У вас есть дом, в котором можно жить?"

"Нет, сэр".

- Где ты собираешься жить с ней - в дупле платана?

"Да, сэр, я так думаю ... Это извиняет, если вы нам ничего не скажете".

"Откуда вы, два идиота, собираетесь черпать средства к существованию - из
окружающей атмосферы?"

- Таково мое слово, масса Джон... извини, если ты не одолжишь нам
силы в наших бедах," негр пробормотал, размышляя, что шерифа
большой разговор имел в виду.

"Ты очень любишь эту чернокожую девушку?" - спросил шериф с тем странным
оттенком тона, с которым каждый мужчина говорит о любви, когда он влюблен в
любовь.

- Босс, - ответил чернокожий дрожащим голосом, - я люблю
эту девчонку с тех пор, как она стала не больше дэн-дэн-дэн июньского жука, который
побывал случайный дятел на молитвенном собрании".

- На нее приятно смотреть, Гипс? Флурной улыбнулся.

- Ну, сэр, я не могу лгать ни одному белому человеку, масса Джон, и я говорю вам
честное слово, ночью в темноте луны она выглядит намного лучше ".

"Если она не красавица, почему ты ее любишь?" Флурной спросил
без улыбки.

- Она в здравом уме и сообразительности, масса Джон, - серьезно ответил чернокожий мужчина.
 - И ... и... я просто обожаю ее.

Флурной учился минуту, крутящий пару стальных наручников в его
гигантские руки. Наконец он заговорил:

"Штукатурка, у меня есть домик на берегу реки Кули, который я подарил
трем молодым супружеским парам подряд с условием, что они
проживут там в мире и дружбе один год".

"Да, сэр".

"Каждая пара рассталась и развелась в течение девяти месяцев".

"Очень жаль, масса Джон, это могучая удача".

"Вы, ниггеры, думаете, что любите друг друга, пока не поженитесь, а потом
вы не остаетесь в браке".

"Некоторые шорили не ... они не любят притворяться".

- Теперь я заставляю вас с Перлайн отказаться от этого предложения. Я куплю твое
свидетельство о браке, заплачу Винсусу за то, чтобы он женился на тебе, возьму на себя все расходы по
церковному венчанию, дам тебе работу, чтобы ты мог содержать свою жену, и я
подарю тебе тот домик на берегу залива Кули, если ты
и твоя жена проживете вместе три дня, не разлучаясь в
греби.

"Три дня, масса Джон!" - взвыл негр. "Босс, я настаиваю на том, чтобы сделать это".
"Три года!"

"Нет!" - отрезал Флурной. "Три дня!"

"Я готов, Джон Моррисон," негр засмеялся, резка прыгает на
травы.

"Хорошо!" - сказал шериф, наклоняясь и поднимая пару
наручников. "Теперь слушай: я собираюсь разрезать маленькую цепочку на этих двух
наручниках и прикрепить каждый браслет к десятифутовой цепи. Когда вы с Перлин
поженитесь, я собираюсь надеть один из этих наручников на ее запястье
и еще один на твое запястье", - негр показал белки своих пальцев.
глаза - "и свяжу вас, двух сладкоежек, вместе десятифутовой цепью".
Негр оглянулся на ворота и шоссе общего пользования, взял
покрепче свою шляпу и сделал украдкой шаг назад. "Вы должны оставаться связанными в течение трех дней".
"Вы должны оставаться вместе". Негр улыбнулся и шагнул
вперед. "По истечении этого срока вы должны прийти сюда и отчитаться, и
если вы согласны провести остаток вашей жизни вместе, хижина
ваша!"

- Сделай цепочку длиной в два фута, масса Джон, чтобы мы, родственники, держались друг за друга.
дальше, - взмолился Штукатур.

"Что я сказал, то я сказал", - самодержавно провозгласил Флурной.
"А теперь иди и расскажи все своей возлюбленной".


II.

Четырех Tickfall сидели вокруг много bewhittled сосновым столом в
Курица-поцарапать салон. Номер был туманным с их табачным дымом.
Разговор все же не клеился. Заседание было закрыто до
завтра в тот же час. Фиггер Буш положил сигарету на край стола.
подняв голову, как собака, лающая на луну, и пропел:

 - О, ты должен быть любовником дочери хозяйки!
 Иначе ты не получишь второго куска пирога!

Прежде чем собеседник успел уловить мелодию, обитые зеленым сукном двери салуна
распахнулись, и вошел белый мужчина. Каждый негр посмотрел
в этот гранита лицо с глубоко посаженными глазами, железные челюсти, и прочный
линии силы и цели, и улыбнулась радостно приветствуют:

"Mawnin', Марсе Джон. Нет смысла приезжать сюда в качестве шерифа. Нет
ниггеры ничего не сделали."

"Я ищу цветного методистского священника", - ухмыльнулся Флурной.

- Босс, - усмехнулся Винсус Аттс, поднимаясь на ноги, - я самый черный
и лучший проповедник среди негров, и я верю в доктрину Мефди.
о том, что впал в немилость и смазался. Если ты сомневаешься в моих словах, убей мою жену.
Эта старая женщина признает, что обманула себя."

"Я хочу, чтобы вы провели свадебную церемонию в церкви Шуфлай сегодня вечером"
в семь часов, - объявил шериф.

Преподобный Винсус Аттс мгновенно засунул обе руки в карманы
своих брюк и вытащил руки, вывернув карманы и
показав, что они пусты.

"Черт возьми, Фиггер Буш!" - Рявкнул Винсус. "Я сказал тебе, что хороший Закон
нашел бы для меня способ заплатить за те виноградные соки, которые я почти выпил.
жру в твоем грешном салоне! Пяти долларов тебе будет мало, и
оставь немного мелочи для сиго.

"Кто такой Кормиттин Маттермони, масса Джон?" "Горчичный пророк" хотел
знать. "Это кто-то из здешних веддинов с дробовиком?"

"Гипсовый Сикети хочет жениться на Перлин Фландер".

"Я их знаю", - прогрохотал Хитч Даймонд из своей большой груди. "Хороший закон"
уилл Шор должен обходиться с кунами так же, как Он обходится с уксусом
Ни у кого из них не хватает ума, чтобы зарабатывать на жизнь ".

"Эти молодые разноцветные медоносы находятся под моей особой заботой и
защитой", - объявил Флурной, улыбаясь. "Я намерен приютить их и
позаботьтесь о них и найдите им работу. Это эксперимент ".

"Проблема с экспериментами в этом, масса Джон", - усмехнулся Мастард.
"Иногда они бросаются вам в лицо".

"Мой план таков", - сказал им Флурной. "Я собираюсь связать эти два
негры вместе с десять футов цепи, и они должны жить в мире и
"Эмити" за три дня".

"Адвокатесса, масса Джон!" - взревел преподобный Винсус Аттс. "Вы когда-нибудь
привязывали по две кошки друг к другу и "подвешивали" их к ветке дерева?"

"Да".

"Ты помнишь, как быстро эти кошки устали друг от друга?"
"Осторожность друг друга и они поссорились сами с собой?"

"Конечно".

Уксус вытащил из-под полы пальто желтый платок-бандану
и вытер лысину.

- Ты бы позаботился о ниггерах, если бы связал их покрепче, масса Джон.
Но ты не уверен, что сможешь отобрать их друг у друга.
- Объявил Уксус, хлопая себя по лицу платком. - Я
не был бы привязан к своей жене-черномазой телефонным проводом настолько долго, чтобы
разговаривать с мужчиной при луне. Не, сэр! Эта старая девчонка была бы дерганой.
на этой леске все время сом. Вжик!"

"Я согласен с вашими религиозными чувствами", - пророкотал Хитч Даймонд. "Теперь вы
пример: Голди, моя собственная жена. У этой маленькой крикливой девчонки ненормальная матка,
а Голди не сумасшедшая, но она не в своем уме. Я
был бы не прочь побыть Одуванчиком в логове льва, как сказано в Библии
о ... это дало бы мне шанс подраться за свой желудок. Но прикованный цепью
к Голди...

Хитч замолчал, покачал головой в знак серьезного отрицания, потер гигантскую руку
вокруг своего запястья с железными пальцами, как будто он мог почувствовать священные узы
супружество и дало произнесение одному выразительному слову: "Боже!"

"Эй, ниггеры!" Воскликнул Фиггер Буш. "Я не понимаю вас всех в
мои чувства. Я женат на Скути Гвин уже два года, и мне
до сих пор не хватало этой девушки. Я дорожу ее мнением о тебе.
Масса Джон мог бы связать наши головы узами брака, и я бы не жаловался ".

"Я на стороне Фигового Буша", - ухмыльнулся Горчичный Пророк. "Я жил за счет
и на вдову Хоупи двадцать лет, и эта девчонка разорила Стовуд из-за
я много раз срывался с места, но я не выношу ее недовольства. Она
родственники всегда заключают мир, угощая меня горячими бисквитами и парой сиропов.

"Вы, четверо ниггеров, слишком много болтаете", - ухмыльнулся Флурной. "Я хочу, чтобы ты получил
будь занята, укрась эту Шикарную церковь и получи самый большой выигрыш
церковная свадьба, которую когда-либо видели в социальных сетях наших цветных кругов. Я
заплачу за все. "

- Мы, ниггеры, найдем своих жен и выкинем какой-нибудь хороший трюк.
и мы сами тоже, масса Джон, - взвыл Уксус. "Мы устроим для них хорошие
проводы".

В семь часов того же вечера автомобиль "Флурной" доставил счастливую
пару в церковь Шуфлай. Преподобный Винсус Аттс продолжал церемонию
пока невеста не надела новое кольцо и эти двое не были объявлены
мужем и женой с торжественным предостережением:

"Кого Бог соединил воедино, да не разлучит человек!"

Вслед за этим вперед выступил шериф Флурной и с легкостью, выработанной долгой практикой
, надел наручник на правое запястье невесты, а другой
- на левое запястье жениха и защелкнул наручники.

Фиггер Буш наклонился и достал из ведерка со льдом длинную бутылку. Есть
был громкий хлопок, пробка ударила в потолок и рикошетом вокруг
стены комнаты и вызвала переполох в результате падения на уксус
лысая голова. Представлял, расширенный с подносом, на котором три стакана и
шериф поднял тост за невесту и жениха.

Десять футов цепи гремели, как невеста подняла свои скованные руки
напитки.

Когда они вышли из церкви, вся паства образовала процессию
и проводила их до их домика на берегу залива Кули. Они
заметили, что Гипсовый Сикети взял цепочку и обернул один оборот
вокруг шеи своей невесты, а другой - вокруг своей собственной, таким образом укорачивая связь
и сближая их. Они обняли друг друга за талию
и торжественно зашагали по густой пыли
извилистого шоссе.

- Этот ниггер не может припарковать свою жену, как новенький автомобиль, и "уйти", и
оставь ее, - усмехнулся Уксус.

- Похоже, он не горит желанием убираться восвояси - сейчас, - проворчал Хитч.
пессимистично.

"Пока нет, но скоро", - согласился Уксус.

Приближаясь к хижине, голос Штукатурки Сикети перешел в ликующую песню,
и благодаря замечательному дару импровизации негра, он спродюсировал
этот изящный фрагмент:

 - Это жемчужина, цена которой несказанна.,
 И эту жемчужину нельзя купить за золото.;
 И эту жемчужину приятно видеть.,
 За этот перламутровый перламутровый браслет для меня!"

"Послушай этого дурака!" Хитч Даймонд усмехнулся. "Он поет, как
маленькое черное што ангел украл де pearliest жемчуг offen де жемчужный
ворота!"

Жених и невеста вошли в свои каюты и тихо прикрыл за собой дверь.

Спокойной ночи!


Раздел III.

"Посмотри сюда, Перлин, знаешь, не привык я в мешке несу Дис Оле стальной ленты на мою
наручные и это ранит мои чувства, то" штукатурка жаловались, а он сидел на
шведский стол перед едой, которая была оставлена на пороге несколько
минуты перед заминкой Алмаз.

"Не начинай выть и отстраняться, как собачонка, привязанная к вагине,
Пластырь", - мило убеждала Перлин, помогая себе освободиться
порции завтрака, приготовленного на кухне шерифа Флурноя. "Ты
не будешь брыкаться, готовя это, пока любишь меня, не так ли?"

"Нет, мэм", - сказал Штукатур, переставляя цепь на более удобное место
на обеденном столе. "Но я бы хотел, чтобы этот белый человек не выбирал
такую тяжелую цепь".

"Цепи Дис не тяжелая, гипсовая," Перлин протестовали. "Вы не
оутер говорить DAT образом. Excusin' дат, мне нравится цепи Дис ... это объединяет нас
каждый yuther. Тебе не нравится?"

"Да, я берег, совсем".

"Почему ты так часто жалуешься на это?"

"Я не жалуюсь, Перлайн, просто я не это имел в виду".

Жених набил рот едой и в течение следующих десяти минут
ел с жадностью. Один следил за ним бы делать вывод о том, что он был
не едят, чтобы насладиться едой настолько, чтобы найти какое-нибудь занятие для своих
рот у слова.

Перлин протянула свободную руку и поиграла с цепочкой,
любовно накручивая ее на пальцы, мечтательный огонек горел в ее угольно-черных
глазах.

"У нас была самая большая свадьба в каллуд серкл, Гипс", - пробормотала она.

"Я не из каллуд серкл", - пробормотал Гипс с набитым ртом.
"Но я думаю, что мне придется долго бегать кругами вокруг " тебя ", пока эта старая цепочка
остается на месте. Не греми этой цепочкой так громко, Перли! Боже! Это делает кучу
ракетки Фер своего маленького размера".

"Ты только что сказал, что это была большая, тяжелая цепь для своего размера", - напомнила ему жена
милым спорящим тоном.

"Да я, это я--цепи СОП bofe маленький и большой-ДВР ее величину,"
жених спешно внесены изменения. "Цепь перестанет говорить о Дис!"

"Ты начал этот разговор", - напомнила она ему с упреком. "Ты сказал это".
у тебя болело запястье.

Раздался громкий стук в дверь. Гипс вскочил, чтобы ответить. В
цепочка дернулась на его запястье.

- Боже мой! - фыркнул он. - Подойди ко мне, милая, чтобы я мог открыть
.

"Я не могу, Штукатурка", - в панике воскликнула невеста. "Я не одета".
"скоро концерт в де Моне".

"На тебе вся одежда, которая у тебя есть", - напомнил ей жених.

"Suttinly, но у меня нет белой пудры на свой черный нос," она
хихикнула. - Возвращайся в соседнюю комнату и дай мне привести себя в порядок, прежде чем мы откроем
дверь.

"Я останавливался в дар слива час, пока вы больше freshin' вверх Фер йо'
viteles," штукатурка ворчал.

- Не ворчи, Штукатур, - настаивала Перлайн. "Тебе нравится твоя любовь
начинает увядать по краям".

Мужчина покорно последовал за ней в спальню и стоял там пятнадцать минут
пока невеста прихорашивалась, пудрила нос, поправляла прическу.
воротничок, повозилась с поясом, воткнула булавки в пояс рубашки, вынула их
и положила в рот, снова воткнула в пояс,
повернулась и посмотрела на себя в зеркало, поискала свежий носовой платок
и, не найдя его, нашла его, наконец, за пазухой
талию, задумалась, куда подевалась жевательная резинка, нашла ее на крышке
коробки с пудрой для лица и, наконец, сказала:

- Давай, не так торопись. Эта компания устанет ждать нас!"

"Эта компания больше не занимается этим", - вздохнул Штукатур. - Я заглянул в
щель в двери и увидел их. Хитч Даймонд постучал пять раз, затем
открыл дверь, забрал тарелки с завтраком и вышел.

"Это очень плохо", - заметила Пирлайн без всякого интереса. Она была занята тем, что
смотрела на себя в зеркало. "Я бы хотела увидеть Хичи. Раньше он был
одним из моих старых возлюбленных ".

"Выйти и посидеть под деревом ужр меня может дат Оле возлюбленной
твоя вернется," штукатурка предложил.

"Я не люблю ГИТ в де-солнце", девушка ответила. "Дар слишком
сильно бликует".

"Слишком много ... чего?" Штукатурка спросил.

"Блики".

"Да, эмм".

Гипс стоял, беспомощно глядя на нее, гадая, к чему они клонят.
дальше.

"Ты любишь меня, Гипс?" - спросила девушка, подходя к нему и
наступая на цепь.

- Да, - ответил Штукатур, вытаскивая цепь у нее из-под ног и
потирая запястье. "Больше не наступай на эту цепь". Ты можешь порвать ее".

"Почему ты не говоришь мне, что любишь меня?"

- Я уже рассказывал тебе о том, как прошло время, - напомнил ей Штукатур.

"Но ты никогда не расскажешь мне, пока я не зарублю тебя топором".

"Лучше пойди куда-нибудь, сядь, и я расскажу тебе миллион раз",
С готовностью сказал Штукатур.

"Благослови, Боже, я тебя знает, любит меня слива' много, но мне нравится слышать,
скажи дем слов. Подожди минутку, пока я надену... э-э... полагаю, мне следует
сменить воротник на этом платье. В чистом я бы выглядела более
свежей.

Штукатурка задержался, пока женщина была одета в ее фантазии, положил свою
вес сначала на одну ногу в нетерпении, затем на другой.

"Ты тратишь кучу времени на то, чтобы привести себя в порядок, Перли", - вздохнул он наконец.
"Я надеюсь, что ты скоро приоденешься по-настоящему".

"Ты хочешь, чтобы твоя жена хорошо выглядела, не так ли?" - укоризненно спросила она.

"Да".

"Насколько хорошо я выгляжу, если не трачу время на одевание?"

Они вышли и сели под ореховым деревом пекан на "ярком свету". Перлайн
казалось, забыла о ярком свете. Штукатур закурил сигарету, выкурил
ее до конца, закурил другую, выкурил ее до конца и закурил
еще одну. Затем Перлин заметила:

"Милая, ты любишь меня больше, чем эти сигареты?"

"Я шор делает" - с умеренным рвением.

"Ты любишь меня в миллион раз больше, чем любишь сигареты?"

"Suttinly".

"Ден-Фер-gossake, бросить дем cigareets прочь! Дэй пахнет какой-то
о фумигации".

- Я не могу этого сделать, Перли. Ты здесь куришь деньги Костеса. И я бы не смог
решиться купить их, если бы мне пришлось тратить деньги. Дэй свадьба
в настоящее время".

"Это вы gwine дым все йо' жизнь в браке?"

"Да уж".

"Но ты же не собираешься курить больше трех дней подряд, не так ли?"

"Нет, мама".

Перлин сунула руку в карман Гипса и достала его собственные
драгоценные сигареты. Она спрятала их в таинственных тайниках своего наряда
и Гипс глубоко вздохнул.

Спустя десять минут девушка выпрямилась и с яростью, что почти
сломал ей позвоночник.

"Фер ради муссий, гипса Sickety! Што это у тебя в mouf йо'?"

"Я откусил несколько крошек тербакера, милая", - сказал Штукатурка
извиняющимся тоном.

"Боже мой! Ты хочешь сказать мне, что ты _chaws_?"

"Да уж. Я chaws немного сейчас ров. Его добрее, помогает мне мозги
думать' sottles мой stomick".

Наступило долгое молчание. Пластырь смотрел прямо перед собой, его
челюсти двигались с регулярностью жвачной коровы, глаза считали
листья на деревьях, частоколы на разрушенном заборе и
подсчет количества муравьев, выползающих из холма. Затем,
бессознательно, он полез в карман за еще одной сигаретой.
Он не нашел его.

Он услышал подозрительный звук рядом с собой и посмотрел на Перлайн.

"О чем ты плачешь, милая?"

"Ты сказал мне, что любишь меня больше, чем сигареты, и все же ты не можешь уделить мне ни минуты, чтобы пожевать тербакер", - причитала она. - "Я люблю тебя больше, чем тебя".
я люблю тебя больше, чем тебя". "Ты кровный родственник"
грубее червяка и козла - больше ничего не жует!

"Боже!" Штукатурка вздохнула в отчаянии. "Теперь я вижу, что мне нужно учиться
как высасывать яйца и снимать скорлупу ".

Внезапно неподалеку раздался громкий крик, и из болота вышли
Уксусные Атты, Фиговый куст, Горчичный Пророк и Хитч Даймонд.

"Эй, ниггеры!" Заорал Штукатур. "Подходите и садитесь. Боже, я нефер вус"
так рад никого в своей жизни не видеть.

"Доброй маменькиной ночи, сестра Перлин!" Уксус усмехнулся. "Как ваши дела?"
"вам всем сейчас нравится жизнь маттермони?"

"Прекрасно", - улыбнулась невеста, подозревая, что в ее глазах все еще стоят слезы.

"Хвала закону!" - воскликнул Уксус. "Я бы хотел, чтобы вы, ниггеры, были
сейчас уже дерутся, и, возможно, кто-то из вас тащил бы кого-то за собой.
конец этой цепи - мертв!

"Не-а, сэр!" - Взвыл Штукатур, выхватывая сигару из кармана Хитча.
Даймонд сунул ее в рот. - Мы продвигаемся вперед.
паффекли.

Пластырь вынул сигару изо рта скованной рукой и
помахал ею с выражением глубокого удовлетворения. Перлайн резко дернула за цепочку
, и дым вылетел из пальцев Гипса и упал
в высокую траву.

"По-моему, вы, два идиота, выглядите как святое шоу", - хихикнул Фиггер Буш. "Как
надеюсь, вы не берете плату за вход на шоу и не разбогатеете?

"Мы быстро не разбогатеем", - хихикнула Перлайн. Хитч Даймонд
забрал сигару, а Перлайн взяла ее у него и воткнула в
свои волосы. "Вы все - это единственная компания, которая у нас есть до сих пор".

"Я надеюсь, что вы, ниггеры, останетесь с нами на весь день, Браддерс", - искренне воскликнул Штукатур
. "Мы чувствуем себя добрее... э-э... я и Перлайн...
чувствуем себя сортировщицей ... э-э..."

"Угу, - понимающе хмыкнул Хитч Даймонд. "Это чушь. Мы поженились.
ребята, у Ондерстана такие чувства. Я бы чувствовал то же самое, если бы был в тебе"
исправлены. Я бы подогреть до зубов кирпичом для себя укусить мысе Альф в моих собственных
желудок-и умереть".

"Только не я!" Фиггер Буш взвыл. - Если бы я был прикован к этой девчонке, я бы
достал себе плужную веревку и намотал ее нам на шеи.

- Я бы тоже, - проревел Уксус. - Но я бы привязал другой конец этой веревки от плуга к дереву и "спрыгнул с земли".
- Я бы тоже так сделал.

"Держу пари, Перлайн не горит желанием нападать ни на кого в мире", - провозгласил Горчичный Пророк
. "Посмотри на нее - она так же счастлива, как если бы у нее был здравый смысл".

Взгляды четырех мужчин оценивающе обратились на девушку. Затем
Перлин вспомнила, что несколько мгновений назад она шмыгала носом и
заливаясь слезами. Она была уверена, что ее глаза покраснели, и она знала, что слезы
смыли всю белую пудру с ее черного носа. Она быстро поднялась на ноги
резко дернув десятифутовую цепь.

"Я терпеть не займет у вас от йоу друзья, в штукатурке, - воскликнула она, - но я
надо идти. Я не Каин стоять блики де".

Бок о бок они вошли в кабину, и цепь с грохотом, как они закрыли
дверь.

И был вечер, и было утро: день первый.


Ив.

- Прекрати разбрасывать стружку по всему полу, Штукатурка, - скомандовала Перлайн
. "Если к нам придут люди, я не хочу, чтобы весь этот дом был разрушен.
разбирался с мусором.

"Я должен строгать, пока ты шьешь, милая", - терпеливо объяснил Штукатур. "Я"
хотел выйти во двор, но ты продержал меня дома весь вечер.
после обеда ты сказал, что у тебя разболелась голова от яркого света."

"Ты бы лучше не наводил беспорядок в этой комнате", - огрызнулся Перлайн.

"Мне нравится, когда в комнате беспорядок", - заявил мужчина. "Похоже, что люди жили в
это больше тол'able comfer дек."

"Ты не можешь разгромить мой дом, если я должна подлизаться к тебе и прибраться",
женщина ответила категоричным тоном.

Гончий пес просунул свою задумчивую морду в дверь, ожидая приглашения
войти.

"Дар - друг в беде", - радостно провозгласил жених. "Иди сюда,
чувак!"

"ГИТ о' здесь!" женщина закричала, ногами на пса и отправка
его вой. "Я не хочу, чтобы этот человек в своем доме чесался"
блохи по всей комнате. Посмотри на грязь, в которую попал этот чувак. Идем вброд
через протоку, а ден идет по следу через дом!

"Есть некоторые преимущества в жизни парня, Перлайн", - вздохнул Пластырь
. "Даже excusin де блох, большое преимущество дара. А чувак, даже
женат чувак, он не привязан все время Кин работать на какой-то".

"Ты хочешь сказать, что тебе надоело оставаться здесь со мной?" Пирлайн
огрызнулась.

"Нет, эмм. Ничего подобного. Я счастлив, как комар на носу у ковыряльщика.
"

"Если ты чувствуешь себя связанным, как молодой парень, в середине рабочего дня,
как ты ожидаешь чувствовать себя в середине рабочего года?"

Штукатурка счел за лучшее не рисковать с ответом. Он посмотрел через
открытую дверь на собаку, лежащую под фарфоровым деревом в ярком свете дня,
безмятежно почесывающуюся от блох, ударяясь локтем задней лапы о мягкую
земля, по которой он скребся.

"Разве ты никогда не отвечаешь "нет" на угрозы, когда я тебя задеваю?" Перлайн
резко спросил. - Как ты будешь чувствовать себя в середине второго учебного года?

Из чистого упрямства Пластырь был склонен сказать ей, что он будет
чувствовать себя мертвым и похороненным по крайней мере на год раньше указанного ею времени,
но вместо этого он трижды тяжело сглотнул. В горле у него пересохло, и его
язык царапал рот, как наждачная бумага. Его ответом, наконец, была песня:

 "С каждым днем она будет все слаще".;
 Она станет слаще, когда пролетят мгновения.;
 Она станет слаще и дороже.
 Что касается меня, она становится все ближе.--
 С течением дней она становится слаще ".

Вслед за этим Перлин вскочила со стула, мертвой хваткой вцепилась в своего мужа
уселась на него и с силой впечатала в следующий
полчаса о том, что его жена была тяжеловесом, а день был на редкость теплым
.

Пластырь произвел такой эффект своей импровизированной песней, что повторил ее
три раза, затем плавно снял жену с колен и усадил на стул.

"Ты что, никогда не бреешь лицо, Пластырь?" - спросила дама, когда любовная сцена закончилась.
 "Ты похож на короткую щетку для обуви".

"Нет, мэм, мои бакенбарды мне совсем не мешают".

"Но они так плохо выглядят", - настаивала женщина.

"Я не могу их видеть", - усмехнулся Штукатур.

"Я хочу, чтобы ты побрился накануне, пока ты женат на мне".

"Ха", - хмыкнул Штукатур.

"И я хочу, чтобы ты почистил свою одежду, Штукатур", - сказала ему женщина.
"Ты выглядишь скандально, дасти".

"Я выгляжу так же хорошо, как и ты", - парировал Штукатур. "Я получил сухое грязи
на моей одежде, а ты уже у толченым мелом на твой нос. Вы кажется
Данг нарядные Фер-мне все равно. Я предпочитаю быть пыльным и "чувствовать себя легко".

Дискуссия закончилась появлением трех женщин, которые подошли к
открытой двери с большой дороги.

"Посмотри на это сейчас!" - Воскликнул Штукатур. - А вот и три старые девчонки из
мои. Я наколдовал их всех, но мне это ничего не дало.

"Чего они сюда лезут?" Резко спросил Перлайн.

"Может быть, они скажут нам, когда придут", - усмехнулся Штукатур.

Эти три женщины были женами Хитча Даймонда, Фиггера Буша и
Винсус Аттс. Когда они вошли, они попали прямо в точку.

"Штукатурка, нам леди хочет поговорить с сестрой Перлин Flunder Sickety в
privut".

"Этого нельзя делать, сестры", - ответил Штукатур, оглядывая их с подозрением.
"Что вы хотите сказать моей жене наедине?". "Что вы хотите сказать моей жене наедине?"

- Это секрет, - хихикнул Скути Буш.

Пластырь смотрел на женщин, искренне пытаясь прочесть их намерения.
Он вспомнил некоторые случаи из своей жизни с этой троицей в былые дни счастливых ухаживаний, о которых он предпочитал, чтобы его жена не должна была знать. ..........
...........
........... Ему показалось, что он увидел озорство в глазах каждой из женщин.
особенно Скути и Голди, и он покачал головой.

"Ничего не сказал в privut, сестры", - объявил он. "По крайней мере, не
до и после-де-третий день."

"Ты хочешь сказать, что я не могу разговаривать наедине со своим
другом?" Огрызнулась Перлайн.

"Нет, это не так уж и плохо", - поспешил объяснить Штукатур. "Но это выглядит
добрее ко мне невозможно, пока я связан с тобой этой цепью ".

"Перелезай через стену, пока эти дамы шепчутся со мной", - ответила Перлайн
, подтолкнув его.

Штукатур сел и напряг слух, чтобы расслышать. То, что он услышал, было
судорожное хихиканье. Он видел озорные взгляды, направленные на него. Однажды
он заметил, что жена смотрит прямо на него с упреком, как будто подозревает
что он пытается подслушать. Так продолжалось полчаса, затем
три хихикающие женщины ушли.

- Чего хотели эти черномазые женщины, Перлайн? - Потребовал Штукатурка.

"Это фамильный секрет", - хихикнула Перлайн.

"Ты думаешь, у тебя должны быть какие-то секреты от твоего кот-хауса
муж?" Воинственно спросил Штукатур.

"Не, сэр. Не такие секреты, которые остаются секретами, но эта маленькая мистри здесь
скоро получит огласку ".

Этот ответ, прозвучавший через посредство обеспокоенной совести Пластыря,
прозвучал зловеще. Перлайн взяла какое-то шитье, а Пластырь потянулся за
своей необструганной палочкой. Он провел полчаса в глубоких раздумьях. Он был
сожалеет, что сказал Пирлин, что эти три женщины были давними возлюбленными
его. Он напомнил, что его ухаживания каждой женщины расстались в
строки и драки. Это было односторонне, женщины вели спор
и вели всю драку, в то время как Гипс пытался сбежать. Теперь
У Гипса не было никакой другой идеи, кроме как то, что они шли по его горячим следам. Они
планировали сделать его жизнь невыносимой из-за ревности его жены
.

Раздался громкий стук во входную дверь. Они встали, и дверь
открылась, и появились Уксус Аттс, Фиггер Буш и Хитч Даймонд.

"Сестра Сикети, мы, трое ниггеров, - это группа из трех человек, состоящая из
ждать в privut на Brudder гипса Sickety в' хол' секретное совещание ужр
ему," уксус торжественно уведомил.

"Я не позволяю своему мужу иметь от меня секретов", - ответила Перлин.
подозрительно глядя на своего старого возлюбленного, Хитча Даймонда.

"Это женское дело мужчины, Перлайн", - прогрохотал Хитч Даймонд. "А
негритянская женщина должна держаться подальше".

"Но я закована в гипс", - запротестовала Перлайн.

"Git через Агинского дат стене, Дезе поколения'lemens шепчет мне:" штукатурки
отметил, дав ей толчок в сторону кресло, которое он занимал в
похожие обстоятельствах незадолго до того.

Трое членов комиссии подошли вплотную к Штукатуру, положили руки
ему на плечи и разговаривали шепотом, но громко хохотали.
Ведь Перлин присутствовал их глаза неудержимо стремилась к ней,
особенно, когда они смеялись ... что человек может не смотреть на
женщины в комнате?--и Перлин вывод о том, что они говорили, и
смеялись над ней. Она напрягла слух, чтобы расслышать, но не услышала ни слова.
Ее невежество прояснилось. Затем трое мужчин с громким смехом
похлопали Гипса по спине и удалились.

"Чего хотели эти ниггеры, Штукатур?" - Что? - раздраженно спросил Перлайн.

"Это фамильный секрет", - насмешливо процитировал Штукатур.

"Я чувствовал себя дураком ужр дем мужские смотришь на меня snickerin", - подчеркнул
женщина жаловалась. "Почему они говорят обо мне?"

"Да, мэм", - усмехнулся мужчина.

Это замечание заставило Перлайна задуматься о некоторых инцидентах. Хитч был
старой возлюбленной, Фиггер Буш и Уксус Аттс оказывали ей
придворные знаки внимания, и произошли некоторые вещи, которые она предпочла бы
не объяснять своему мужу. Между молодоженами на долгое время повисла мрачная бездонная пропасть
тягостного молчания. Затем Перлин
с трудом произнесла:

- Мне не нравится, что ниггер с тобой дружит. Дем трех негры не
популярный выбор среди путешественников комп-дальний Фер мой husbunt".

"Вот что я думаю о трех женщинах, которые пришли повидаться с тобой".
Штукатурка ответила. "Если ты будешь носить юбки такого цвета, я обещаю, что буду
неуважительно относиться к тебе, как и сейчас".

"Я бегаю с кем захочу", - отрезала Перлайн.

"Я тоже", - парировал Штукатур.

Они разошлись, и цепь загремела.

Они отступили от входа и закрыли дверь.

И был вечер, и было утро второго дня.


V.

Проспав до полудня, две пленницы любви сократили время своего пребывания.
третий день с половиной.

За прошедшие два дня они исчерпали все темы для разговоров,
устали от всех видов развлечений, которые только могли придумать, и выкачали
из своих сердец все, что можно было найти, чтобы заявить о своей привязанности к
друг друга, чтобы смазывать механизм существования в условиях трения
их расположения и темперамента.

За день до этого Штукатурка записал хит с песней, поэтому он решил заполнить вокалом
каждое мгновение этого дня, пока солнце не опустилось за горизонт
музыка, потому что песня исключает разговор, а песня не провоцирует на
разница во мнениях и спор - так он думал. Пока они с женой
одевались, заговорил Штукатур:

 "Ты знаешь, что я умираю"
 Из-за толики любви?
 Повсюду они слышат, как я вздыхаю
 О капельке любви.
 О той любви, которая становится все сильнее,
 Наполняет сердце надеждой и песней,
 Я ждал - о, так долго--
 За капельку любви.

"Что заставляет тебя так чертовски громко петь, Штукатур?" Устало спросила Перлин, когда
она опустила голову на руки. - Ты говоришь, как ревущий осел.
скорбящий, потому что он свалился в открытый колодец.

"Однажды ты сказал, что тебе нравится, как я пою", - парировал Штукатур.

"Я не могу сказать тебе, что я действительно думал об этом в те печальные дни".
- Заметил Перлайн.

Они съели свой обед в молчании, потому что не мог придумать
что сказать. Пластырь попался на крючок в самом начале своей
музыкальной карьеры, и то, что он собирался сказать, не годилось для
произнесения или публикации.

Встав из-за стола, они с удивлением посмотрели в окно
.

Длинная процессия негров приблизилась к хижине. Все были одеты в
свою лучшую одежду, и преподобный Винсус Аттс лидировал.

Новобрачные вдруг кое-что вспомнили и вышли на
крыльцо, чтобы встретить их, когда они заполняли пространство перед домом
.

Уксус принял свою знаменитую проповедническую позу перед крыльцом,
надул легкие и начал:

Браддер и сестра Сикети, мы все рады, что вы, двое сладкоежек,
мы почти справились с вашей медовой башней без шума и драк.
Мы приветствуем вас снова в нашем обществе с распростертыми объятиями. Мы надеемся, что вы
будете любить друг друга еще больше или меньше и всегда! Мы знаем это.
ты хорошо зарабатываешь в этом доме, и у тебя много работы от Джона Флурноя
и мы, каллуды, хотим сделать тебе подарок, немного мелочи, чтобы ты
купила какую-нибудь хорошую мебель для дома и начала все с чистого листа ".

После этого Уксус положил свою шляпу с трубкой вверх тормашками на пол
веранды, повернулся и оглядел собравшихся, вытирая свою лысую
голову желтым платком-банданой.

- Идите прямо сюда, браддерс и сестры, и набросьте немного мелочи на эту
шляпу для проповеди из печной трубы!

Они подходили один за другим, смеясь, передавших свои деньги, и пауза
пожать руку жениху и невесте.

Когда церемония закончилась, Уксус высыпал содержимое своей шляпы на пол
крыльца, надел ее на голову с прощальным взмахом и вывел
негров со двора.

"Эти деньги - семейный секрет, о котором мне шепнули три черномазые женщины,
милый", - хихикнула Перлайн.

"Это мистерия, что трое парней из комитета рассказали мне", - хихикнул Штукатурка
.

Они сели и пересчитали деньги - двадцать пять долларов и тридцать
центов!

"Дать thuty копеек твоя тратить глупо, Перлин," штукатурка сказал
щедро, как он толкнул трех комплекте к ней и схватился с обоими
руки на отдых.

"Эй, ты, ниггер!" Огрызнулась Перлайн. "Я тебе не мелкая рыбешка, чтобы брать у Джеса"
немного этих денег - половина этого денежного спондуликса моя ".

"Да уж, А я-Де человек из семьи де я оутер сохранить ее для себя Хань-это
к тебе, как ты должен это".

"Мне нужна моя половинка прямо сейчас", - отрезала Перлин, кладя обе руки
на цепкие лапы Гипсовой Сикети.

- Что ты собираешься делать с двенадцатью долларами и еще пятью монетами? - Потребовал Штукатурка
раздраженным тоном.

"Купи мне шляпу!" Перлайн рассказала ему.

"Ты просто дурак!" - Сообщил ей Пластырь. - Женские шляпки - это не фурнитура.

"Дис денег дает мне ужр шляпа", она положительно не сообщало.

Потом они посидели несколько минут в тишине, как держать руки
разложить на деньги.

"Что ты собираешься делать со своими двенадцатью долларами с мелочью?" Наконец спросила Перлайн
.

"Я подумываю купить скрипку", - сказал ей Пластырь. "Можно было бы заработать кучу денег,
играя на скрипке, и я верю, что смог бы научиться играть на скрипке, если бы у меня был
хороший шанс ".

"Я не собираюсь пускать в свой дом ниггера-скрипача", - фыркнула Перлайн.
"Я лучше выйду замуж за фальшивомонетчика".

- Ты не сможешь долго быть замужем за кем попало, если не отпустишь это
деньги, ниггер! Штукатур зарычал.

"Я".

"Ты".

"Не дерзи мне".

"Ты только что дерзил мне".

Женщина подняла руку с денег и сделала неожиданный выпад
открытой ладонью сбоку ударила Пластыря в челюсть. Удар пришелся с
смекая, что покоробило само мозга костей и завалился с ним на
краешек крыльца на землю. Когда он растянулся на земле, цепь
натянулась и сдернула Перлайн с ее насеста, и она упала на землю
со свистом. Затем в течение десяти минут была лома кот Килкенни на
на лужайке перед домом.

Перлайн кусалась, царапалась, дергала за волосы и рвала одежду. У нее был
определенно лучший из рукусов, пока ее необычные действия не привели к тому, что она
закрутила цепочку на шее. Штукатурка поблагодарил Господа
и заставил ее бездействовать и подчиняться простым способом:
притворился, что убегает от нее, и таким образом затянул цепь.

Когда она почти задохнулась, он подтолкнул ее к крыльцу,
рассовал двадцать пять долларов и тридцать центов по своим карманам,
и снял цепочку.

[Иллюстрация: "УДАР ПРИШЕЛСЯ СО ШЛЕПКОМ, КОТОРЫЙ ЗАТРОНУЛ САМЫЙ КОСТНЫЙ МОЗГ
ИЗ ЕГО КОСТЕЙ И СБРОСИЛ ЕГО С КРАЯ КРЫЛЬЦА На ЗЕМЛЮ".]

Когда Перлин отдышалась, она плашмя упала на землю у
ее ног и выла, как команч, до самого захода солнца.

Штукатурка не пытался утешить или успокоить ее. Когда он заговорил снова, он
протянул руку и коснулся ногой плачущей женщины.

"Вставай, идиот!" - воскликнул он. - Масса Джон ожидает, что мы придем и повинимся перед ним.
и пусть с тебя снимут наручники.

Шериф Джон Флурной ждал их, когда они пересекали его лужайку.
они подошли к крыльцу, где он сидел.

Затем в течение получаса он выслушивал тираду о криминализации и
взаимных обвинениях, которая потрескивала нецензурными ругательствами, как шипы под кастрюлей
. Когда Гипс сделал паузу, чтобы перевести дух, Перлайн продолжил жалобу.
Когда Перлин остановился от изнеможения, Гипс возобновил свои причитания.

Когда буря брани утихла, Флурной сидел в своем кресле с видом
человека, которого ударили кирпичом по голове. Прошло некоторое время.
Прежде чем он смог сформулировать свои идеи. Затем он с трудом заговорил.

"Я сужу из того, что я слышал, что ваш трехдневный опыт
"вместе" убедило вас, что ваши вкусы совершенно непохожи и
ваши натуры несовместимы ".

"Да, сэр, это ошибка".

"Информация, которую вы предлагаете, создает у меня впечатление, что женщина
любит тени, но мужчина любит солнечный свет и блики; женщина любит одежду,
но мужчина любит табак; женщина желает изящества и опрятности
посещение с любой степенью дискомфорта, но мужчина предпочитает комфорт с
независимо от того, сколько мусора и беспорядка; женщина любит занятия спортом в помещении, например,
шитье, а мужчина любит занятия спортом на открытом воздухе, например, строгание палочек и изготовление
знакомство с гончим псом с блохами на теле и грязью на ногах
мужчина любит петь и слышать свое пение, а женщина предпочитает
послушать, как поет другой мужчина; женщина хочет, чтобы ее спутницы были с
их доверием и их секретами, а мужчина хочет своих спутниц мужского пола
и их секреты, но ни одна из сторон супружеского союза
альянс желает, чтобы партнер хранил тайну. Прав ли я в том, что касается
насколько я продвинулся?

"Это верно!" - сказали они уверенным тоном.

"Но главное, масса Джон, - это деньги!" - взвизгнула женщина.

- Конечно, - мягко согласился Флурной. "Брак-это всегда дело
деньги".

Затем Флурной достал из кармана ключ и открыл браслеты на их запястьях
. Цепочка упала к их ногам. Жених и невеста
отвернулись, игнорируя присутствие друг друга.

Пластырь Сикети сунул обе руки в карманы, достал
двадцать пять долларов и тридцать центов и положил их на раскрытую ладонь
шерифа.

"Ради всего святого, дай мне диво"! - взмолился он.

"Сделай два, масса Джон", - настаивала девушка. "Меня тошнит от этого"
ниггер".

Жених и невеста повернулись и пошли прочь, выбирая разные пути.
Они пошли в противоположных направлениях. Они не оглядывались.

Шериф наклонился и поднял гремящую цепь.

Затем он вошел в дом и хлопнул дверью.

Вечер и утро были третьим днем и--




ЧЕТВЕРТОЙ СКАЗКОЙ

"ПРИНЦЕССА, Или ПЕРШЕРОН"

ПЕРЛИ ПУР ШИЭН


Я.

В этом самом зале происходили кое-какие странные вещи - некоторые очень странные
вещи; но были признаки того, что нынешнее событие будет
еще более странным.

Старый герцог всегда был достойным потомком своих предков, как
они, немного сумасшедшие, с проблесками гениальности, очень тонкие, очень жестокие,
убийца в душе, с любовью к поэзии и философским размышлениям.

Гости уже улыбались, дрожа от любопытства, когда они прибыли
. Некоторые из них перешептывались между собой:

"Яэто из-за принцессы Габриэль.

- Говорят, герцог в ярости.

- Ничего удивительного. Но - брак! Как может быть брак?"

И все же все выглядело так, как будто брак там будет заключен. Очевидно, зал был
подготовлен для какого-то подобного мероприятия.

Это было длинное, высокое и широкое помещение, стены и пол которого были отделаны
местным бордовым камнем, покрыты богатыми коврами и увешаны гобеленами. И вдоль всего этого
часть длины занимал широкий стол, уже уставленный
яствами свадебного пира - огромными холодными пирогами, ветчиной и кабаньими головами
прекрасно охлажденные, свежие и засахаренные фрукты из Испании и Сицилии,
кувшины и кубки из хрусталя, серебра и золота.

Что, однако, вызвало любопытство и догадки на высшем уровне, так это
открытие, что огромный камин в зале был
преобразован в кузницу. Это была настоящая кузница - мехи и очаг,
наковальня и бадья, молотки и щипцы. Был даже чертенок с перепачканным лицом
он поддерживал огонь в кузнице, который уже шипел и пылал, пока он
работал мехами.

"Ага! Значит, в этом деле все-таки был замешан смит!

"_Mais oui!_ Гаспар, кузнец, чья кузница находится там, внизу, на берегу Роны.
"

- Но что герцог намерен делать?

Это был вопрос, которым задавался не один человек. Там никогда не было
прогнозирование какие прихоти герцога могло привести его даже в
обычные обстоятельства ... объявить войну Франции, назвать новый крестовый поход. И
теперь, когда в его семье возникла угроза скандала!

Там, перед камином, где был установлен кузнечный горн,
камердинеры поставили герцогское кресло. Тем не менее, в этих приготовлениях было
что-то зловещее. Есть что период тишины коснулась
с паникой. Но ненадолго. Любопытство было слишком острым и сильным, чтобы быть
долго сдерживаемый. Шепот возобновился.:

"Герцог застал их врасплох вместе - принцессу и ее кузнеца".

"Похоже на пытку для одного или обоих".

"Говорят, этот парень - Аполлон, Геркулес".

"Подожди, пока герцог..."

"Тишина! Он идет".

Одна из больших дверей в дальнем конце зала распахнулась
, и из-за нее донеслась волна музыки - гобои, виолы и
флейты. Вошли два стражника в шлемах, с обнаженными мечами, и заняли свои места.
по обе стороны от двери.

Вошел герцог.

Он выглядел, пожалуй, философом, если не студентом - высокий, сутулый,
костлявый; щетка седых волос, топорщащихся на макушке его высокой и
узкой головы; лишенное плоти лицо, сардоническое и юмористическое. Гостям было
приятно видеть, что он был в доброжелательном настроении. Он вышел вперед, улыбаясь, махнул рукой
своим музыкантам, чтобы они отступали; и полдюжины камердинеров помогли ему
сесть в кресло, пока он приветствовал своих гостей. Они все преклонили перед ним колено.
Некоторые целовали ему руку - и некоторых он целовал, особенно тех, кто был светловолос
и противоположного пола.

Если принцесса Габриэль показала себя хрупкой в вопросе своих
привязанностей, что ж, она честно признала свой провал.

Усевшись в свое кресло, герцог произнес небольшой каламбур, который
поверг аудиторию в трепет - что-то о "дворе и ухаживании": "_Je
fais-la cour._"

И без каких- либо других предварительных слов он обратился к пажу:

- Позови _адемуазель_.

Затем к другому:

- Позови сюда кузнеца.

На его лице была горькая улыбка, когда он откинулся на спинку стула и
изучал кузнечный горн, установленный в камине. Чертенок побелел под своим
пятном и раздувал мехи, пока огонь в очаге не забил фонтаном
как миниатюрный Везувий.

Ожидание было недолгим.

Музыканты снова заиграли королевский марш Бургундии, и
появилась принцесса Габриэль.

Каждый, кто смотрел на нее, должно быть, испытывал какой-то трепет в сердце
- зависть, желание, чистое восхищение. На нее невозможно было смотреть
без некоторого волнения; ведь ей было восемнадцать, стройной, белокурой и
страстной; с темными волосами цвета меди, свисавшими двумя тяжелыми локонами
вперед над ее блестяще нежными плечами; и у нее был широкий, красный
рот и слегка расширенные ноздри; темные глаза, влажные и густые
окаймленные, с тревожными тенями под ними.

Она вышла вперед с несколькими девушками в своей свите, но она настолько
доминировала над ними, что, казалось, была одна. Она не торопилась. Она была
возможно, немного бунтаркой. Но она была храброй, если не сказать дерзкой. Она
слегка тряхнула головой. Она улыбнулась. Она и ее служанки, знакомые с
намерениями герцога, сгруппировались сбоку от импровизированной
кузницы. Все присутствующие все еще смотрели на нее, когда раздалась
грубая команда:

"Отойди в сторону!"

У многих гостей не было привычки выслушивать приказы, за исключением
самого герцога; но приказ прозвучал снова:

"Отойдите в сторону! Дайте мне пройти - мне и моим людям!"

При этих словах толпа быстро передвинулась и послышался крик шепотом:

"Кузнец! Это Гаспар кузнец!"

И он привлекал к себе даже больше внимания, чем принцесса; ибо
очевидно, что перед ним был не только мужчина, умеющий играть в любовь, но
мог бы также сыграть в игру жизни и смерти - вот так кричать,
и вот так шагать в присутствии своего правителя.

Но выглядел он соответственно.

Он был шести футов ростом, светловолосый, гибкий и прекрасно сложенный.
На нем был костюм кузнеца из оленьей кожи, но он
был вымыт и выбрит до розового цвета. Его огромные руки были обнажены;
изящно очерченные мускулы скользили и играли под кожей
белой, как у женщины.

Он стоял, расправив плечи, скрестив руки на груди и расставив ноги.
Но, что любопытно, в его позе не было дерзости. Наглость - это
качество маленького сердца, маленькой души, и оно проявляется в
глазах. У Гаспара кузнеца были нежные голубые глаза, большие, темные, бесстрашные, и
в них светилась некая задумчивая гордость. Возможно, в них был даже намек на девственную застенчивость
в тот момент, когда он взглянул на
Принцесса Габриэль. Затем он посмотрел на герцога, и все его
мужество вернулось к нему, возможно также предположение, вызов.

Но как Смит пришел в одиночку присутствии герцога.

Там были два старика - мужчина и женщина, крестьяне, оба они
очень бедные, очень скромные, настолько напуганные, что могли дышать только с
их рты были открыты; и как только они оказались внутри круга гостей,
они упали на колени. Другой член группы смита
сделал бы то же самое, если бы он позволил. Это была девушка двадцати или
поэтому, точно так же крестьянина, здоровую, мучительно смутился, но иначе не
заметных. Кузнец подтолкнул ее локтем и сказал несколько ободряющих слов,
так что теперь она стояла близко к нему и за его спиной.

- Друзья наши, - сказал герцог с нарочитой беспечностью, - мы собираемся
представить вам начальную стадию научного эксперимента. Как и все другие
научные исследования, об этом также следует судить исключительно по его возможному
вкладу в повышение уровня человеческого счастья. Мы сами считаем,
что этот вклад будет большим. Видит бог, это связано с
проблемой, которая является одновременно трудноуловимой и острой ".

Все это было, а над головой Гаспар. Он обратился к ИМП по
сильфон.

"Стоп дуть, что огонь так тяжело", - прошептал он. "Ты тратишь
древесный уголь".

Герцог мрачно улыбнулся.

"Проблема, - продолжил он, - заключается в следующем: могут ли мужчина и женщина, какими бы
ни были преданными, продолжать любить друг друга, если они слишком тесно связаны
друг с другом?"

Произошло небольшое движение между некоторыми из молодых джентльменов и
дамы,--несколько, зная, что улыбается.

"Всегда были те, кто отвечал "Нет"; всегда были
те, кто отвечал "Да", - продолжал герцог. "Которые были правы?" Нет
ответ. "Моя внучка, находясь здесь несколько недель назад, когда подковывала свою лошадь
, была очарована этим моим достойным предметом". Он кивнул в сторону
кузнеца. "Она хотела бы заполучить его. Она бы никто другой. Мы знали, как
безнадежной будет всякая попытка навязать нашу волю-в дело
сердце". Он галантно улыбнулся. "Мы знакомы с породой".

"Да здравствует Бургундский дом!" - воскликнул галантный молодой виконт де
M;con. Но герцог взглядом заставил его замолчать.

"А теперь, - сказал герцог, - мы хотим испытать эту столь великую страсть
ее испытаний он в условиях, которые пока, видимо, необычные
тем не менее, классическая и научная. Наш эксперимент заключается в следующем...

Впервые с тех пор, как герцог заговорил, он наклонился вперед,
и его лицо, и голос приобрели то качество, которое сделало ему имя.
источник дрожи от Испании до Дании.

"Наш эксперимент заключается в следующем:

"_To принцесса и ее Смит, которого она так уверена, что она любит,
наручники и связаны между собой трехметровую цепь._"


II.

Из зала вырвался вздох. Все уставились на принцессу.
Даже сам герцог. Не поворачивая головы, он окинул ее взглядом.
вороватый взгляд.

"_Mlle. Принцесса, - сказал он ледяным тоном, - была достаточно добра, чтобы настоять на
жертве.

При этих словах пятно более насыщенного цвета медленно поползло вверх по горлу
Принцессы Габриэль; в ее глазах появился дополнительный огонь.
Возможно, она бы заговорила. Но герцог еще не закончил.

"Посмотрим, так ли сильно она его любит или нет", - сказал герцог. "Мы
дать им три дня он--три дня уходят и приходят, как они хотят ... и
делать как они хотят ... вместе ... всегда вместе ... связаны друг с другом
их десятифутовая цепь".

Но пока возбуждение, вызванное заявлением герцога, все еще продолжалось.
нервы каждого присутствующего были напряжены, кузнец бросил еще один
взгляд в сторону принцессы Габриэль. И на этот раз их
глаза встретились. Были те, кто увидел блеск ужаса - восхитительного
ужаса - в глазах принцессы; и в глазах Гаспара выражение, которое
должно было быть обнадеживающим.

Затем кузнец развел руки и выставил их вперед.

"Подождите!" - крикнул он.

При этом возникло новое ощущение.

Ибо было видно, что одно из его запястий - левое - уже было обхвачено
браслетом из блестящей стали, выкованным из цельного куска, и что
к самому браслету было приковано звено, тонкое, но мощное, и что
другие звенья уходили обратно через его плечо.

"Ха!" - прорычал герцог. "Значит, ты пришел подготовленным!"

"Милостью Божьей!" - бесстрашно ответил кузнец Гаспар. Он бросил
посмотреть про него, устремил взор обратно к герцогу. "_мои_, Гаспар," он
сказал: "я подделал свою цепь ... всегда! Я кузнец, я такой и есть.

Двое стариков, стоявших на коленях позади него, начали всхлипывать и стонать.
Гаспар повернулся и посмотрел на них сверху вниз.

"Заткнитесь", - приказал он; "Я разговариваю".

Он улыбнулся герцогу. Он объяснил.

"Видишь ли, они напуганы", - сказал он. "Когда я узнал, что ваше
высочество и внучка вашего высочества планировали здесь, в замке,
ну, я пошел к этим старикам и сказал им, что я
хотел заполучить их дочь Сюзетту.

"Я полагаю, ты любил ее", - вставил герцог с иронией.

Но кузнец не видел причин для иронии.

"Эх, добрый день!" - воскликнул он. "И, за исключением уважения вашего высочества,
мы любим друг друга с тех пор, как вышли из колыбели, так и есть. Итак,
Я добился согласия стариков. Я кузнец, так и есть. Я сам кую свои цепи.
Встань рядом, Сюзетта! Его высочество не причинит тебе вреда. Смотри!

Он отступил в сторону. Он легонько толкнул девушку, которая до этого
прикрывалась от него. Звякнула цепь.

И раздался еще один возглас удивления.

Одно запястье девушки также было украшено стальным наручником.
плотно приваренный. И не только это, к этому еще была прикреплена цепь.
Кузнец вскинул руку. Это была та же цепь, что была приварена к его собственному наручнику
десять футов длиной, блестящая сталь, нерушимая.

"Вот ваша десятифутовая цепь, ваше высочество", - крикнул Гаспар. "И это никакой не
либо цепочка трюков, - добавил он. "Это цепь, которая выдержит. Еще бы!
так и будет. Я сам его выковал, и я знаю. Это цепочка, которую вы не смогли бы купить.
Почему? Потому что... потому что железо в нем смешано с любовью. И его нельзя
ни резать, ни подпиливать, ни ломать. Я кузнец, так и есть. И каждое звено в ней я
закаленное себя-с потом и кровью".

Какое-то время это был вопрос - возможно, вопрос в сознании
самого герцога - сколько минут кузнецу оставалось жить.
Многих камердинеров казнили и за меньшее. В течение примерно тридцати
на несколько секунд лицо герцога потемнело. Затем чернота рассеялась. Он
медленно улыбнулся.

В конце концов, его нельзя было обмануть в его эксперименте.

Но он ответил на вопрос, что было в его собственном сознании и сознании
все остальные там, как он посмотрел на кузнеца и сказал::

"Дурак, ты будешь достаточно наказан-по вашему собственному устройству."

Он снова перевел взгляд на принцессу Габриэль.

"А ты, - сказал он, - уже достаточно наказана".


III.

Случилось так, что был день поздней весны; и когда Гаспар и эта его
странно обвенчанная невеста и ее родители вышли из замка,
как кормили и прощается, должно быть, казалось им, что это было
самый благоприятный момент своей жизни. Старики, которые раньше
свободно вкушали щедрые вина, которыми их угостили, теперь перешли
от своего дрожащего ужаса к духу веселья. Рука об руку, их
Сабо засорения, они сделали rigadoon вниз по извилистой дороге. Это был
дух нежного восторга, хотя, которые доминировали Гаспар и Сюзетт.
Они были как два существа, полностью сотканные из мягкого и ароматного
воздуха, сладкой дымки зеленой долины, пурпурной торжественности
Юраса.

"Что он имел в виду, ваше величество?" - спросил Сюзетт, как она нажала
рука Смита ближе к ее стороне. "Что он имел в виду, что вы были бы наказаны
на вашем собственном устройстве?"

Гаспар посмотрел на нее сверху вниз, прижал ее скованное запястье к губам, задумался
.

- Я не знаю, - мягко ответил он. - Должно быть, он сумасшедший. Это все равно что называть это наказанием, когда истинно верующий получает награду в раю".
"Ты так сильно любишь меня?"

"_Парди!_" - воскликнул он.

"А ты?" - спросила я. "Я люблю тебя!" - воскликнул он. "А ты?"

"Так сильно, - она дрожала, - так сильно, что когда ты вот так смотрел на принцессу
... Я хотела бы, чтобы ты был слепым!"

У подножия холма старики, бургундцы до мозга костей
они радостно отпустили молодую пару по своим делам.
Они знали, как это бывает с молодыми женатыми людьми. Старые были
препятствиями - так они сами хорошо помнили - хотя это было более
двадцати лет назад.

Гаспар с нежностью сказал: "Это дело вернуло меня к моей работе; но
мы назовем это праздником. Пойдем ко мне в коттедж или в лес?
Я знаю одно тайное место...

- В лес, - прошептала Сюзетта. "Мне не нравится кузница. Это делает
я думаю ... думаю об этой проклятой принцессе ... и о работе, из-за которой я чуть не потерял тебя.
Ее голубые глаза затуманились, когда она посмотрела на него. "О,
Гаспар, я тоже так много мечтала ... о любви ... о жизни в любви с
тобой!"

Там никого не было, чтобы увидеть. Возможно, когда-нибудь, в далеком будущем
эта часть мира будет густо заселена. Но это было
пока не так. Гаспар прижал свою невесту к груди, серьезно улыбнулся
глядя в ее запрокинутое лицо. Он осушил поцелуями ее слезы. Милая Сюзетта!
Она была таким ребенком! Как мало она знала о жизни!

И все же что это было хрупкие, порхая, неуловимый, маленький предложения
сожаление в его мозг? Теперь он увидел это; теперь это исчезло -
серебристый мотылек мысли, но все же один, какой-то инстинкт предупреждал его, был там
чтобы прогрызть дыру в его счастье.

Он ничего не сказал об этом Сюзетт, конечно, он прогнал его из его
собственные радости. И эта радость была красивой, бурной вещь.

"Это похоже на исток Роны, который я видел однажды, на эту нашу радость
", - сказал он со спокойным восторгом. "Все игристые было, и дикий
катаракта, и глубокие места, чистый и полный тайн."

"Ах, я хочу, чтобы так было всегда", - сказала Сюзетта.

Гаспар погрузился в трезвые размышления. Они сидели на
травянистые полки, свешивалась великой реки. Лес окружал их
с трех сторон, как свадебная беседка, сделанная на заказ; но здесь они
могли плыть по Роне на многие мили - с ее дрейфующими баржами, ее
отмель под красными парусами, ее хутора и поселки.

- Да, всегда как Рона, - сказал он, - но растет, как Рона, пока
не станет широкой, величественной и способной нести ношу...

Сюзетта перебила его.

"Поцелуй меня", - сказала она. "Поцелуй меня еще раз. Нет, не так; как ты это делал
некоторое время назад".

И Гаспар, смеясь, сделал, как ему было велено. Но что это было за серебро?
отблеск чего-то похожего на сожаление, на потерю, который появился.
Атмосфера его мыслей снова затрепетала? Сюзетта,
однако, отвлекла его. Она постоянно вторгалась в его размышления
с невинными, детскими вопросами; и он находил это
бесконечно забавным.

"Ты желал меня - больше, чем принцессу?"

"Любимая, я желал тебя годами".

"Ты считала меня красивее ... чем она?"

Гаспар опять засмеялся; но это ему думать. Он любил думать. Он
мысли в его Кузнице, на его обеды, вечера, когда он оказался
проснулся.

"Любовь и красота, - сказал он, - все это создано желанием. Как
камнерез желает то, что скрыто в скале, и вырубает это, и
любит то, что он формирует, хотя бы оно было уродливым, как горгулья, потому что
из-за желания, которое породило это..."

"Ты думаешь, я горгулья?" поспешно спросила Сюзетта.

"Конечно, нет".

"Тогда почему ты назвал меня горгульей?"

Так что ему пришлось снова утешать ее, и он получал от этого определенную радость, хотя
она затянула милый, глупый спор, сказав ему, что он
приковал ее к себе просто для того, чтобы мучить, и что он сделал это
хотел избавить принцессу от таких страданий, и что, следовательно, это было
ясно, что принцессу он любил больше.

"Ну, нет, - сказал Гаспар. - Что касается этого, то она действительно влюблена в этого
молодого сьера де Макона".

Но вслед за этим Сюзетта захотела узнать, откуда он так хорошо осведомлен
о содержимом сердца дамы. Поэтому Смит передал любой
попытка причине, кроме молчания мозга; и просто
ограничивал свою внешнюю деятельность воркованием и ласками, как того хотела Сюзетта
.

И все же его мысль не покидала его.

Это был след великой истины, которую он почти высказал тогда,
о месте, которое занимает желание в истоках любви и красоты. Он был
наблюдал, как некий итальянец по имени Боттичелли делал фреску в
личной часовне герцога. Господи, это была страсть! Он помогал в
строительстве собора в Сенсе. Господи, какой пыл вкладывали строители
в свою работу! Все они были похожи на юных влюбленных.

Кузнец выпрямился. Это было почти так, как если бы он загнал в угол сверкающего мотылька.
сомнения.

Да, они были похожи на юных влюбленных - сьер Боттичелли в погоне за
прекрасным; строители церквей в погоне за Богом. Но - и вот в чем был
смысл - что, если бы их желание было удовлетворено? Поиски бы
прекратились. Видение художника поблекло бы. Колокольня бы
упала. Ибо желание перестало бы существовать.

"Я голодна и хочу пить", - сказала Сюзетта.

Он задумчиво поцеловал ее. Они отправились домой.


IV.

"Гаспар! Гаспар!

Кузнец быстро сел на своем ложе.

"В чем дело?" он требовательно спросил.

И все же, несмотря на некоторые тревожные сны, ему показалось
милым и любопытным, что Сюзетта вот так разбудила его. Но он понял
, что она встревожена.

"Кто-то стучит в дверь", - сказала она.

Затем он услышал это сам, то, что уже слышал раньше.
смутно, во сне.

"Идут!" он закричал. И он с улыбкой пояснил Сюзетт: "это мой
старый друг, Иосиф, Картер. Он хотел довести свое дело до меня, если бы
путешествовать пять лье". И он был за то, чтобы вскочить и подбежать к
двери.

"Подожди", - крикнула Сюзетта. "Мне придется пойти с тобой, и меня нельзя видеть в таком виде".
"В таком виде".

- Совершенно верно, - подтвердил Гаспар. - Эта проклятая цепь! Я совсем забыл
об этом." Поэтому он снова позвал своего друга, и они вдвоем
вели оживленную беседу, пока Сюзетта пыталась привести себя в порядок.
презентабельный вид. Но Гаспар повернулся к ней, как она покачала волосы из-за
третий раз, начиная изменить его. "Быстро!" он призвал. "Он в
спешите. Одна из лошадей потеряла подкову".

"Ты не можешь показать себя, либо," плакала Сюзетт, играя за
время.

"Меня?" - засмеялся Гаспар. "Я кузнец. Хотел бы я посмотреть на кузнеца, который
не смог бы показаться в майке и фартуке!"

"Ты похож на разбойника".

Но он только рассмеялся: "Иосиф не против."

И, действительно, Джозеф Картер, кажется, есть, но мало думал
ничего, кроме работы в руку. Если на то пошло, тоже, видимо,
сделал Гаспар. После первого несколькими краткими любезностями и неизбежные
пошутите насчет цепи, их внимание было поглощено сразу
лошадей. Там были четверо из них-першероны, огромные монстры с начесом
щетки и массивные ноги; тем не менее, Иосиф и Гаспар пошел об отмене
эти колоссальные копыт, и рассматривает их так же нежно, как если бы два было
были молодыми матерями, озабоченными ногами младенцев.

Наконец Сюзетта негромко вскрикнула, и оба мужчины повернулись, чтобы посмотреть на
нее.

"Я теряю сознание", - слабо произнесла она.

И Гаспар подскочил и подхватил ее на руки. Он был полон
жалости. Он был сама мягкость.

"Ты больна?" он спросил.

"Это был запах лошадей", - ответила Сюзетта своим тихим голоском.

Возчик Джозеф, казалось, воспринял это как клевету на себя.
"Эти лошади не пахнут", - твердо заявил он.

Но Гаспар жестом велел ему оставаться на месте. "С тобой все будет в порядке через
секунду или около того", - сказал он жене. Он заговорил, хотя, как
на самом деле, он сам ничего не мог найти об этих великолепных животных
оскорбить самые нежные чувства. "С тобой все будет в порядке. Ты можешь
зайти в кузницу и посидеть, пока я подковываю большого серого".

"Это будет хуже, чем когда-либо", - причитала Сюзетта.

Джозеф возчик был откровенным человеком, грубоватым и честным.

"И для тебя есть женщина, - сказал он, - на которой можно не только жениться, но и свариться"
с кузнецом! _Nom d'un tonnerre!_ Послушай, Гаспар, я тороплюсь.
Может, начнем с серого?

"Да", - тихо ответил Гаспар, продолжая поддерживать Сюзетту.

"Нет, нет, нет!" - воскликнула Сюзетта. "Не сегодня! Я слишком болен".

- Мадам, дорогая, - начал Гаспар.

- Ты любишь свою работу больше, чем меня, - всхлипнула Сюзетта.

"_Nom d'un pourceau!_" бубнил Иосиф.

"Но эта работа очень важна", - Гаспар отчаянно спорили. "Серый и
не по-настоящему навеять только обуви, но туфли на остальные свободные. У них
на которые нужно обращать внимание. Это работа, которая принесет мне в целом _;cu_".

"Меня не волнует", - сказала Сюзетт. - Я не выношу запаха этих лошадей,
и я никогда, никогда не смог бы вынести запаха горячего железа от их копыт ".

"Но я кузнец", - возразил Гаспар.

Это было его высшей привлекательностью.

"Я говорила тебе, что ты любишь свою работу больше, чем меня", - захныкала Сюзетта.
Сюзетта начала плакать. "Я кузнец, я кузнец" - вот и все, о чем
вы говорили с тех пор, как заполучили меня в свою власть.

Возчик Джозеф ушел. Он сделал это, качая головой, за ним последовали его
блестящие Першероны, величественные, как слоны, но такие же кроткие,
как овцы. У Гаспара защемило сердце, когда он увидел, как они уходят.
Какие лошади! И никто не умел подковать лошадь так, как он. Он посмотрел вниз
на склоненную голову Сюзетты, которая лежала, свернувшись калачиком, в его объятиях. Этот
отчаянный крик снова раздался в его груди: "Но я кузнец". Он
заставил себя замолчать. Он погладил девушку по голове.

Делая это, он как никогда раньше обратил внимание на звон и бряцанье
цепи.


V.

"Что ты хочешь, чтобы я сделал?" он спросил в тот день, когда они выложат в
тени тополя вдоль берега реки.

"Я хочу, чтобы ты любил меня", - ответила она.

"Я люблю тебя. Но мы не можем жить любовью, не так ли, Сюзетта?--однако
это было бы приятно. Мне нужно работать.

"Ах, твоя священная работа!"

"И все же ты признаешь, что не можешь подобрать экю на дороге".

"Ты все еще думаешь об этом несчастном возчике".

"Нет, но я думаю о его лошадях. Кто-то должен их подковать. Ты
не можешь допустить, чтобы они хромали - или чтобы их покалечил какой-нибудь растяпа. Я мог бы сделать
эту работу так, как она должна была быть сделана ".

- Но я говорю вам, - заявила Сюзетта, выговаривая каждое слово с
особым ударением, - я не могу выносить грязь, вонь и
грохот в вашей кузнице. Тебе следует найти какую-нибудь работу, которая мне нравится. Мы
могли бы вместе собирать дикорастущие салаты - срывать полевые цветы и продавать
что-то в этом роде.

Гаспар вздохнул.

"Но работа человека - это его работа", - заявил он.

"Ну вот, ты опять начинаешь", - сказала Сюзетта, и обвинение было тем более
убийственным, что произнесено оно было не в гневе, а в горе. "Теперь, когда я
отдалась тебе - сделала все, что ты хотел - ты хочешь избавиться от
меня; ты хочешь, чтобы я умерла".

"Разве я не говорила тебе тысячу раз", - воскликнул Гаспар, - тихо и
страстно, "что я люблю тебя больше, чем любой человек когда-либо любила
женщина? Разве я не тратил на это целые дни и ночи - да, годы - своей жизни
желаешь тебя? Разве я не доказал это? Приди в мои объятия, Сюзетта. Ах, когда
Ты вот так в моих объятиях...

"И только так я познаю счастье, любовь моя", - выдохнула девушка.
 "Да, я ревную! Ревнуешь ко всему, что может отнять тебя у меня
телом или духом, пусть даже на мгновение. Все женщины такие. Мы
живем в ревности. Что такое работа? Какие амбиции, честь, долг, золото
по сравнению с любовью?"

Но поздно вечером Гаспар Смит мягко стряхнул с себя его
диван. Он лежал , опершись на локоть , и смотрел в окно своего дома .
его коттедж. Сюзетт зашевелились у него на боку, безмятежно металлик
звон. Иначе вечер был поглощение, мистическая тишина.

Сразу за коттеджем великая река Рона текла спокойно и свободно в
свете молодой луны. Со дна реки поднимались поросшие виноградом
склоны Бургундии, благоухающие, как сады. Ветра не было. Это было все.
Обморок и тайна.

"Господи Боже!" - воскликнул в душе Гаспар кузнец.

Это была молитва, как ничто другое-источником вдохновения, что он не мог сделать
в противном случае в словах.

Он был из расы художника-мастера, чьи кованые и резные
сталь будет продолжать волновать всех ценителей красоты в последующие столетия.

"Это правда, - снова заговорил его внутренний голос, - что желание - это
движущая сила мира. Именно желание в сердце Бога привело к
творению. Так и с нами, Его созданиями - желание, которое заставляет нас любить и
украшать. Но когда желание удовлетворено, тогда желание мертво, и
тогда... и тогда...

И все же, когда он лежал, страдал от эмоций, которые он либо был
или не может выразить, его глаза постепенно сосредоточился на замке
великий герцог Бургундии там, на вершине холма--мыть в
лунный свет, тусклый и безбрежный; и ему показалось, что он видит принцессу
Габриэль у окна, стоящую на коленях, общаясь с ночью, как это делал
он.

Плакала ли она?

Он уловил это послание в ее глазах, когда она смотрела на него там, наверху
в зале замка - он видел то же самое послание раньше.

Но никогда еще она не выглядела так красиво - или так, как выглядит сейчас, в
ретроспективе - кожа такая белая, рот такой нежный, фигура такая величественная, и в то же время такая
стройная и грациозная. Как ни странно, мысль о ней сейчас наполнила его
живостью, страстным желанием.

И храбростью! Но разве она не показала себя храброй - встать, как
что стоит перед своим дедом, тем, кого вся Европа называла людовиком
Ужасным, и заявляет, что готова соединиться браком с мужчиной по своему
выбору! Она не упала бы в обморок в присутствии лошадей! А куда не мог пойти
человек, ведомый таким ангелом-хранителем? Рабы стали
императорами; кузнецы выковали армии, стали архитекторами
соборов.

Его дыхание углубилось, потом еще глубже. Пот на лбу. Он
сел. Он схватил цепь в его сильных руках, сделал вид, как будто он был
собирается разорвать его на куски.

Но после этого момента напряженного молчания он снова поднял лицо.

"Сеньор боже мой!" - задыхаясь, выговорил он. "Если бы... если бы мне только пришлось повторить это снова!"


VI.

"Это кузнец Гаспар", - сказал испуганный паж. "Он жаждет чести
побеседовать".

Герцог поднял глаза от своего пергамента.

"Кузнец Гаспар?"

Герцог сидел перед камином в зале. Кузница у
были удалены; и вместо того, чтобы там были дрова тлеют там, за
утром было прохладно. Но его взгляд напомнил обстоятельства его прошлого
встреча с Смит. Бдительный паж быстро уловил намек.

"Он приходит один", - объявил паж.

Герцог вздрогнул, затем начал хихикать.

"_Tiens! Tiens!_ Он приходит один! Это правда, это ограничение по времени, которое я
установил. Впусти это существо.

И его высочество продолжал смеяться все то время, пока паж отсутствовал.
Но смеялся он тихо, потому что был один. Вскоре он услышал приглушенный
звон стали. Он встретил свою тему с лукавой улыбкой.

Большинство подданных Людовика Грозного была бы счастлива быть
получил свое суверенное так любезно. Но Гаспар Смит показал
нет особой радости. К тому же он и близко не был так горд, как раньше.
в другой раз он появился перед своим Господом. Он согнул колено. Он
остался стоять на коленях, пока герцог рассказал ему встать. Герцог был по-прежнему
улыбается.

"Итак, моих трех дней было достаточно", - сказал его высочество.

"Достаточно", - сказал кузнец.

Теперь, когда он снова был на ногах, он снова был мужчиной. Он и герцог
смотрели друг на друга почти как равные.

"Расскажи мне об этом", - попросил Луи.

- Что ж, я скажу тебе, - начал Гаспар. - Видишь ли, я кузнец.

- Но не способен выковать цепь, достаточно прочную, чтобы удержать женщину.

"Я не совсем уверен", - ответил Гаспар. "Это была хорошая цепочка".

Он протянул левую руку и осмотрел его. Стальные наручники еще
есть. Вверх и назад от него побежал, услуги которой Смит был
переноски через плечо. Он потянул цепочку вниз. Он показал
другой конец, все еще украшенный браслетом-компаньоном.

"Что случилось? Как она выбралась из этого?" поинтересовался герцог.

"Она похудела", - меланхолично ответил Гаспар. "Она не хотела, чтобы я
работал. Она хотела денег, которые я мог заработать. ДА. Она даже хотела, чтобы я
работал. Но это должна была быть ее работа; что-то... что-то... как
должен ли я сказать это? - что-нибудь, что не помешало бы нашей любви.

- И ты не любил ее?

- Конечно, я любил ее, - вспыхнул кузнец. "Eh--_bon Dieu_! Я бы не стал
связываться с ней, если бы не любил ее; но, кроме того, я любил кое-что
еще. Я любил свою работу. Я кузнец. Я сушкой для обуви лошадей, ковал
утюг, рабочий в сталь. Я то, что добрый Бог создал меня, а я
работа хороший Бог сделать!

"Итак, после некоторого медового месяца мне пришлось вернуться в свою кузницу.
Джозеф возчик, его Першероны; кто мог подковать их, кроме меня?"

"И ей это не понравилось?"

"Нет. Когда я сделал ей сидеть в моей кузнице она вздыхали и ныли и отказывались
есть. Я сошел с ума. Но я сделал свою работу. А сегодня утром, когда я проснулся, я
обнаружил, что она ускользнула.

"Ты уже был закован в цепи, - сказал его высочество, - своей работой".

Кузнец неправильно понял.

"Вы можете видеть, что это была не хитрая цепочка", - сказал он, держа в руках цепь, которую он
сам выковал и играя со звеньями.

- Да, - сказал Герцог, - ибо он любил эти философские рассуждения, когда
у него было настроение за них. "Да, цепи характера
Вселенная. Планеты прикованы друг к другу. Бессмертная душа прикована к
смертное тело. Само тело приковано к своим похотям и слабостям".

"Я кузнец, - сказал Гаспар, - и я хочу работать".

"Мы несчастливы, когда закованы в цепи", - продолжал размышлять герцог.
вслух. "Но я сомневаюсь, что мы были бы счастливее, если бы наши цепи исчезли.
Неважно". Он считал Гаспар кузнец с реальными benignancy. "В
по крайней мере, ты оказалась роковой качеством одной конкретной цепочки--у
что я хотел доказать. И ... вы спасли принцессу".

"Это я и хотел сказать," Гаспар заговорил. "Это хороший
услуги. Я выковал его сам".

"Да, я знаю, что ты кузнец", - сказал герцог.

- Ну, тогда, - сказал Гаспар, - я тут подумал. Предположим - теперь, когда у меня это есть
- что мы все-таки попробуем это на принцессе.
Он заметил изумленный взгляд герцога. "Я согласен", - сказал Гаспар. "Я хочу
попробовать еще раз..."

"Добрый день!" - сказал герцог. "Никогда не бывает доволен!" Он взял себя в руки Он почувствовал расположение к кузнецу. - Разве ты не слышал? - спросил он. требовательно. - Принцесса сама выковала цепь. Она сбежала с
что молодой Сьер де Макон в тот же день вы отказались от услуги до ее
себя."