Филипп Френо, биография поэта

Настоящее издание поэтических произведений Филипа Френо было начато по
совету покойного оплакиваемого Мозеса Койта Тайлера. По его мнению, в американской истории было немного областей, которые нуждались в большем изучении, и мало таких, которые потребовали бы от исследователя больше духа Колумба.Было бы почти невозможно для поэта, чтобы передать более полно в
тень, чем Freneau в течение столетия со времени его деятельности
закрыто. Его стихи, почти все в самых ранних изданиях, чрезвычайно редки и дороги, и их могут прочитать только те, кто может иметь доступ к крупнейшим библиотекам, его письма и статьи почти полностью исчез, и его биография почти в каждой справочной книге была настолько искажена искажениями и пропусками, что стала действительно гротескной.
Это пренебрежение является результатом не отсутствия реальной ценности у человека, а предрассудков, родившихся в одну из самых горьких и бурных эпох
партийной политики, которую когда-либо знала Америка. Что сказал Сидни Смит о
Шотландия в этот период была верна здесь: "Принципы Французской
революции были полностью на плаву, и невозможно представить себе более
насильственное и возбужденное состояние общества ". Френо был жертвой этой
напряженной эпохи. Новая Англия отвергла его с презрением, и все поклонники
Вашингтон повторил его эпитет: "этот негодяй Френо". Таким образом, это стало
традиция принижать его работу, очернять его характер и подводить итог
всей его карьере, как недавно сделал известный житель Новой Англии, путем
намекая на него как на "порождение оппозиции".

Непредвзятая критика, однако, всегда превозносила работы Френо.
Великий шотландский диктатор Джеффри, при всем его презрении к американской литературе, мог бы сказать, что "придет время, когда его поэзия, как
то, что написано Худибрасом, привлекло бы внимание такого комментатора, как Грей; " и сэр Уолтер Скотт однажды заявил, что "Ютау-Спрингс [был] такой же прекрасной вещью, как и все остальные".
подобного рода нет в языке". Э. А. Дуйкинк, не колеблясь, сказал
назовите его одним из "четырех самых оригинальных писателей, которых произвела страна", и С. Г. В. Бенджамин мог сказать в 1887 году: "Во всех
история американской литературы, или США, нет
рисунок более интересным и знаменательным, ни карьеры более универсальным и
разнообразный, чем у Филиппа Freneau." Такие показания могут быть приумножены.Конечно, если бы поэт был обычным человеком, Джефферсон никогда бы не сказал "его газета спасла нашу Конституцию", Мэдисон не сказал бы
объявил бы его гениальным человеком, а Адамс вряд ли признал бы
что он был ведущим элементом в его поражении.Я постарался не только спасти наиболее значительные из стихотворений Френо, но и расположить их, насколько это возможно, в порядке композиции или, по крайней мере, в том порядке, в котором они впервые появились в печати. Мне показалось чрезвычайно важным сделать это, поскольку такая договоренность, особенно с таким поэтом, как Френо, который черпал свои темы почти полностью из собственных наблюдений, была бы практически автобиография, и поскольку она также послужила бы беглым комментарием к истории волнующего периода в наших анналах. Задача была поставлена непростая. Потребовался поиск по подшивкам большого количества
часть первых газет и периодических изданий и минута изучение всех других источников возможной информации.Было спасено много материалов, которые, по мнению общественности, практически исчезли. Я представил уникальный фрагмент
неопубликованной драмы "Шпион", с которой я познакомился первым. Я
были предприняты усилия, чтобы воспроизводить ранние поэтические поэта брошюры общаясь с первого года революции, ни один из которых никогда не
переиздаются. В редакции многие из этих используемого Freneau в его
позже коллекции были настолько основательна, как быть в действительности совершенно новый стихи. Например, "Путешествие в Бостон", опубликованное во время осады Бостона, было сокращено для издания 1786 года с шестисот пяти
строк до трехсот шести строк, и из них более половины были
полностью изменившийся. С точки зрения историка, по крайней мере,
оригинальная версия намного ценнее, чем несколько лет
после того, как война была закончена. Это справедливо для всех ранее брошюру стихов.Помимо их ценности как образцов ранней музы Френо, они являются
ценными комментариями к истории бурных времен, которые вызвали
их сюда, и я не решался перепечатывать их дословно в связь с редакцией. Брошюры стихов "американского Свобода" и "генерал Гейдж это исповедание" (до недавнего времени предполагалось, что были потеряны) существуют только в единичных экземплярах. Freneau не пытался пересматривать их. Некоторые из других ранних стихотворений, в частности "Дом Ночи", я тщательно прокомментировал, показывая эволюцию стихотворения от его первого ядра до окончательной фрагментарной формы. В случае с несколькими наиболее важными стихотворениями, особенно теми, которые посвящены Революции, я дал разночтения. Помимо этого раннего материала, имеющего реальную историческую ценность, я представил очень мало стихотворений, не вошедших в сборник Френо
издания 1786, 1788, 1795, 1809 и 1815 годов. До 1795 года поэт
со скупой тщательностью перепечатал почти все свои стихи, которые он написал
передал в печать. В последние годы жизни он был более расточителен в своих
творениях. Я, однако, перепечатал из газет очень мало стихотворений, которых нет в других источниках и эти несколько стихотворений являются лучшим доказательством того, что они были подлинными, поскольку по моему опыту, когда стихотворению не суждено быть найденный в собранных изданиях поэта, почти уверен, что он не является подлинным. Отдавая должное Френо, который очень заботился о благополучии своих произведений и который неустанно подрезал и переделывал их, я обычно привожу последнюю версию.
Я хочу выразить здесь свою глубокую признательность потомкам
Филипа Френо, особенно мисс Адель М. Суини, мистеру Веймеру Дж. Миллсу,
Миссис Хелен К. Вриланд и миссис Элеонор Ф. Ноэль, которые позволили мне
свободно ознакомиться со всеми бумагами и литературными остатками поэта и
дал мне всю возможную информацию. Я также хотел бы выразить большую
обязанности многих библиотекарей, коллекционеры, и ученые, которые
бодро помогал мне, особенно с мистером Уилберфорсом ИМЗ, нового
Йоркская публичная библиотека, покойный Пол Лестер Форд, г-н Роберт Х. Келби,
из Нью-Йоркского исторического общества, г-н Джон У. Джордан, из
Пенсильванское историческое общество, г-н А. С. Салли-младший из Чарльстона, Южная Каролина Г-н Э. М. Бартон из Американского общества антикваров и д-р Э.
К. Ричардсон из Принстонского университета, который с их вежливыми
услужливость сделала возможной эту работу. Я хотел бы также выразить свою
благодарность профессору А. Хоури Эспеншейду и мистеру Джону Роджерсу Уильямсу, от чьей тщательной и терпеливой работы над корректурами зависит точность текста. F. L. P.
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОЛЛЕДЖ, Пенсильвания, 19 сентября 1902 года.
Содержание Страница ТОМ I ПРЕДИСЛОВИЕ v ЖИЗНЬ ФИЛИППА ФРЕНО XIII
ЧАСТЬ I_ рАнние стихи. 1768-1775_ ИСТОРИЯ ПРОРОКА Ионы 3
 ПРИКЛЮЧЕНИЯ СИМОНА СВАУГА 14 ЕГИПЕТСКИЕ ПИРАМИДЫ 25 ПАМЯТНИК ФАОНУ 30
 СИЛА ФАНТАЗИИ 34 МОЛИТВА ОРФЕЯ 39 ЗАБРОШЕННЫЙ ФЕРМЕРСКИЙ ДОМ 40
 РЕШИМОСТЬ ГРАЖДАНИНА 42 УМИРАЮЩИЙ ВЯЗ 45 ОТ КОЛУМБА ФЕРДИНАНДУ 46
 ВОСХОДЯЩАЯ СЛАВА АМЕРИКИ 49 НА ПЕНСИИ 84 ОТКРЫТИЕ 85 ФОТОГРАФИИ КОЛУМБА 89
 ЭКСПЕДИЦИЯ ТИМОТИ ТАУРУСА, АСТРОЛОГА 123
ЧАСТЬ II_ Первый поэтический период. 1775-1781_
 ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЛИТАНИЯ 139 АМЕРИКАНСКАЯ СВОБОДА, СТИХОТВОРЕНИЕ 142
 МОНОЛОГ ГЕНЕРАЛА ГЕЙДЖА 152 ПОЛУНОЧНЫЕ КОНСУЛЬТАЦИИ, ИЛИ ПОЕЗДКА В БОСТОН 158 БЕЗМОЛВНАЯ АКАДЕМИЯ 182 СТРОКИ КАПИТАНУ КАБОТАЖНОГО ФЛОТА 184 АМЕРИКАНЦАМ 185 ВЕСЕННЯЯ ЛИХОРАДКА 188 ПРИЗНАНИЕ ГЕНЕРАЛА ГЕЙДЖА 189 НЕСЧАСТНАЯ ПАСТУШКА 195 МАРС И ГИМЕНЕЙ 197 МАКСВИГГЕН, САТИРА 206 ДОМ НОЧИ 212 ПОХОРОНЫ На ЯМАЙКЕ 239 КРАСОТЫ САНТА-Круса 249 НА ВЫСАДКЕ из ГЕССЕНА, 1776 ГОД 269
 ЕВРЕЙСКИЙ ПЛАЧ На ЕВФРАТЕ 270 "НЕЗАВИСИМАЯ АМЕРИКА" 271
 О ПЕВЧЕЙ ПТИЦЕ АМАНДЫ 283 О НОВОМ АМЕРИКАНСКОМ ФРЕГАТЕ "АЛЬЯНС" 285
 О СМЕРТИ КАПИТАНА НИКОЛАСА БИДДЛА 288 ПРИГЛАШЕНИЕ КАПИТАНА ДЖОНСА 290
 МОРСКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ 293
******
ЖИЗНЬ ФИЛИППА ФРЕНО 1752-1832
Во владении потомков Френо находится старинный французский Библ, напечатанная в Женеве, Швейцария, в 1587 году, в которой сохранился непрерывный список глав семьи вплоть до первоначального владельца Библии.
книгу написал Филипп Фресно, который на смертном одре в Ла-Шапель, Франция,
в 1590 году передал ее в руки своего старшего сына. На протяжении пяти поколений книга оставалась в маленькой пригородной деревушке, ее владельцы были крепкими, трудолюбивые торговцы, пользовавшиеся большим уважением в своей общине и все же которым из-за их протестантской веры часто навязывали
а временами даже подвергался преследованиям. Несомненно, именно это чувство
незащищенности, если не настоящего преследования, вынудило Андре Френоу,
как и многих его собратьев-гугенотов, покинуть родную деревню и
ищите дом в более терпимой стране.
Он высадился в Нью-Йорке в 1707 году. Ему шел тридцать шестой год, он был
активным, красивым мужчиной, почти гениальным в определенных направлениях, с
приятным обращением и с юности искусным в ведении дел.
Он сразу же стал лидером маленькой гугенотской колонии, центром которой
была причудливая старая церковь "дю Сент-Эспри" на Пайн-стрит. Вскоре он был
посреди процветающего судоходного бизнеса, торгующего в основном импортными винами и в 1710 году, через три года после своего прибытия, он смог
обставить красивый дом на Перл-стрит, недалеко от Ганновер-сквер, для своего
молодая невеста, Мэри Морен, дочь Пьера Морена, французского
Собрание. За уют и гостеприимство этого дома есть много
современный список литературы. Джон Фонтейн, французский путешественник, был
здесь в 1716 году, и он высоко отзывается о своем хозяине и его
развлечениях.В 1721 году миссис Френоу умерла в раннем возрасте двадцати семи лет, оставив семья из пяти детей, старшему только девять лет.
Четыре года спустя отец последовал. Но молодая семья была далека от
без средств к существованию. Бизнес-центр в Нью-Йорке стал очень прибыльным.
у него было большое землевладение в восточной части Нью-Джерси,
часть которого была продана в 1740 году. Вскоре двое старших сыновей, Эндрю, родившийся в 1712 году, и Пьер, родившийся 22 января 1718 года, смогли продолжить дело своего отца. В течение многих лет название их фирмы было известно в Нью-Йорке.Пьер Френо (семья, кажется, отказалась от буквы "s" примерно в 1725 году) был женился в 1748 году на Агнес Уотсон, дочери Ричарда Уотсона из Фригольда, владения которого граничили с поместьем Френо. Они построили свой дом на Франкфурт-стрит, Нью-Йорк, и здесь 2 января (по старому стилю), 1752 года, родился их старший ребенок, Филип Морен Френо, герой
нашего наброска. От их союза родилось еще четверо детей, из которых только один,Питер, родившийся 5 апреля 1757 года, который в последующие годы стал заметной фигурой в Чарльстоне, Южная Каролина, необходимо упомянуть.
Дом Френо отличался комфортом и даже изысканностью. Там это была большая и хорошо подобранная библиотека, предмет гордости ее владельца. "Нет"
он говорил своим посетителям, указывая на его книги, "свободно ими пользоваться,среди них вы найдете преданных друзей". Он восхищался утонченными людьми, и его дом стал общественным центром для любителей
книг и культуры. Он тщательно следил за образованием своих детей; и все они рано стали всеядными читателями. В такой обстановке молодой поэт провел свои первые десять лет.
В 1762 году семья решила уехать из Нью- Йорка и поселиться в своем доме
постоянно проживали в своем поместье "Маунт-Плезант", недалеко от Миддлтаун-Пойнт, Северная Каролина В то время поместье занимало почти тысячу акров, и с
его большими зданиями, рабами и обширной обрабатываемой территорией,
во многих отношениях это было похоже на южную плантацию. До сих пор старший
Френо придавал этому второстепенное значение. Он использовал его в качестве летней курорт, а как приятное облегчение однообразия своего города,
но сейчас, возможно, по причине слабого здоровья, он решил посвятить
в нем все свои энергии. Филип остался в Нью-Йорке. Для следующие три года он жил в городской школе-интернате, возвращаясь домой только во время долгих каникул. В возрасте тринадцати лет его отправили в латинскую школу в Пенолопене, которой тогда руководил преподобный Александр Митчелл, чтобы подготовиться к поступлению в колледж.Отец семейства умер 17 октября 1767 года. Это, однако, не нарушить планы старшего сына, и на ноября. 7, 1768, поступил в класс второкурсником Принстонского настолько хорошо подготовлены, что президент Уизерспун отправил поздравительное письмо к матери.
II.
О студенческой жизни Филиппа Френо у нас есть лишь фрагментарные записи.
Ему шел шестнадцатый год, когда он поступил, несколько мечтательный юноша
который очень много читал, особенно английских поэтов и латинских классиков, и который уже владел легким пером, особенно в область героического стиха. В течение года, в котором он поступил в Принстон он сочинил две поэмы, "история пророка Ионы" и "Деревня купец" - несомненно заметная работа для ручки колледжа студент-второкурсник. В течение следующего года он написал "Египетские пирамиды"  и до его окончания он завершил ряд других частей, некоторые из их настоящие поэтического вдохновения.

Срок, в течение которого Freneau жил в Принстоне был самый
значимым. В одном классе с ним учились Джеймс Мэдисон, Х. Х.
Брэкенридж, автор книги "Современное рыцарство" и заметная фигура
в более поздней истории Пенсильвании, и Сэмюэл Спринг, которому предстояло стать широко влиятельным в религиозных кругах. В классе под ним были
изысканный и научных Уильям Брэдфорд и блестящий Аарон Берр. В тень грядущей борьбы с Великобританией уже отмечалось удлинение за колоний, и нигде не было его присутствие более очевидным, чем в колледжи, всегда самые чувствительные зоны во времена тирании и угнетение. 6 августа 1770 года выпускной класс Принстона единогласно проголосовал за то, чтобы явиться на выпускной в одежде американского производства.Еще одно обстоятельство сделало этот период примечательным. 24 июня 1769 года небольшая группа студентов, возглавляемая Мэдисоном, Брэкенриджем, Брэдфордом и Френо, организовала студенческое братство, которое получило название Американское общество вигов. Год спустя конкурирующий Клуб благонамеренных. литературная организация, основанная в 1765 году, стала Клиософским обществом.
Этот закон был сигнал к войне, отголоски которой до сих пор не
угас в Принстоне. Существует рукописная книга, [2] спасенная из
бумаг Уильяма Брэдфорда, в которой сохранились стихотворные
тирады, высказанные в этом первом вступлении. Его титульный лист выглядит следующим образом:"Сатиры | против тори.  Написаны во время последней войны между Вигами и клиософами, | в которой  первые одержали полнуюПобеду.

 --Arm'd for virtue, теперь мы указываем пером
 Клеймите смелый фасад бесстыдных, виновных мужчин
 Разбейте гордого Тори в его позолоченной машине
 Обнажите подлое сердце, которое прячется под звездой ".

Он открывается десятью "пасторалями" Брэкенриджа, девятая из которых начинается так: "Монолог Спринга в то утро перед тем, как он повесился.
 О, Мир, прощай! скорбное время приближается
 Я не могу жить и все же боюсь умереть
 Уорфорд мертв! и, в свою очередь, Френо
 Отправит меня очертя голову в подземные тени.
 Какая бушующая ярость или какая зловещая Звезда
 Нашел-ингульф меня в войне вигов
 Дела тьмы, которые совершила моя душа
 Теперь очевидны, как полуденное солнце
 Тысячи вещей еще остаются невысказанными
 Моя тайная практика и мои старые грехи".

Затем следуют несколько сатир Френо, полных огня и оскорблений, но
как и все остальные работы, не всегда изысканные или цитируемые в печати.
печатные. Его сатира "Максвигген", напечатанная в 1775 году, содержит почти половину стихотворений - единственных строк, которые действительно заслуживают внимания. Три заключительных стихотворения сборника, и это, безусловно,худшие из них вышли из-под пера не меньшего автора, чем Мэдисон. Ни один патриотичный гражданин никогда не рискнет их воскресить.
Существует широко распространенная традиция, согласно которой Френо какое-то время был соседом Мэдисона по комнате. Как бы то ни было, нет сомнений в том,
кто был его самым близким другом. С Брекенриджем у него было много общего. Оба мечтали о литературной жизни, оба много читали
светскую литературу, оба постоянно писали в прозе и стихах. В
том же рукописном томе, что и сатиры Клио-Вигов, содержится обширная
фрагмент романа, написанного поочередно Брэкенриджем и Френо,
между 20 сентября и 22 октября 1770 года. Титульный лист рукописи
выглядит следующим образом: "Паломничество отца Бомбо в Мекку в Аравии. | Том II. В котором дается правдивый отчет о бесчисленных и | удивительных
 приключениях, которые выпали на его долю в ходе этого | долгого и
 утомительного путешествия, | Пока он снова не вернулся целым и невредимым на родину. Земля, как рассказано | его собственными устами. | Написано Б. Х. и
 П. Ф. - 1770.

 Mutato nomine
 Fabula de te narratur--_Hor._
 Измени только имя
 История рассказана о тебе.
 MDVIILXX.

Приключения героя читаются как главы из "Тысячи и одной ночи".
В течение семи дней он был пленником на французском военном корабле, но
его спасает ирландский капер, только для того, чтобы принять за волшебника и
выброшен за борт в бочке, которую в конце концов прибило к берегу на севере
побережье Ирландии. Было бы бесполезно пересказывать все его приключения
как на плаву, так и на берегу. Наконец ему удается добраться до Мекки и
благополучно вернуться домой в Америку. В заключительной главе рассказывается о деталях о его смерти и морализует свою жизнь и характер.

Работа грубая и поспешная. Очевидно, что целые главы были написаны
за один присест. Роль, подписанная Х. Б., несомненно, лучшая;
проза энергична, а движение стремительное. Единственное достоинство раздела Френо заключается в его лирическом сетовании в конце одной из глав.
Герой внезапно врывается незначительные песня, открытие строф, из которых
есть: Сладки потоки, венчающие Долину.
 И сладко пряное дыхание Штормового Ветра
 Это журчание с холмов:
 Видишь, как вдали мычит толпа
 По зеленым пастбищам скользят люди,
 Или пьют Прозрачные ручьи и хрустальные ручьи.

 Я вижу вон в той мрачной Роще
 Пастух рассказывает свою историю Любви
 И обнимает распутную красавицу:
 В то время как ветры, деревья и тени сговариваются
 Чтобы Любовью раздуть Нежный Огонь,
 И прогнать все черные и предвещающие заботы.

 Но какое отношение ко мне имеет Любовь?
 Неизвестный на берегу, терпящий бедствие в море,
 Теперь спешу в Могилу:
 Пока я здесь блуждаю, тоскую и рыдаю,
 Спасенный от ярости глубин
 Чтобы, увы, найти на берегу более тяжелую участь.

Характер студенческой работы, проделанной Принстоном во времена Френо
так подытожил президент Уизерспун в своем "Обращении к
Жителям Ямайки", опубликованном в Филадельфии в 1772 году.:

"На первом курсе они читали латынь и греческий, римский и греческий языки.
древности и риторику. На втором, продолжая изучение
языков, они изучают полную систему географии с использованием
глобусов, первых принципов философии и элементов
математических знаний. Третий, хотя языки не полностью совпадают
опущенный, в основном используется в математике и натурфилософии. И
выпускной год занят чтением высшей классики, изучением
Математики и естественной философии и прохождением курса
Моральной философии. В дополнение к этому Президент читает лекции для
младших и старших классов, которые, следовательно, каждый студент слушает дважды
по своему курсу, сначала по хронологии и истории, а затем
по композиции и критике. Он также преподавал французский язык
прошлой зимой, и он будет продолжать преподаваться всем желающим
изучать его. * * *

"Поскольку нам еще ни разу не приходилось опускать или изменять его из-за нехватки
ученых, ежегодное начало занятий проводится в последнюю среду
сентября, когда после различных публичных упражнений всегда присутствуют
огромное скопление самой вежливой компании из разных уголков
этой провинции и городов Нью-Йорк и Филадельфия. * * *"

О мастерстве Френо как студента у нас нет никаких сведений. Из подробностей
о начале обучения 25 сентября 1771 года, когда он получил ученую степень,
у нас есть лишь краткий отчет. Брекенридж начал упражнения словами
приветственным, и следующие четыре упражнения, которые завершена
программа Утро.

Публика снова собралась в три часа, и после пения студентов
наступило:6. Судебный спор в Англии по этому вопросу "Превосходит ли древняя поэзия современную?" г-ну Френо, ответчику, были зачитаны его аргументы в пользу древних. Мистер Уильямсон ответил ему, и мистер Макнайт
ответил".
"7. Стихотворение мистера Брэкенриджа "Восходящая слава Америки" было
встречено аудиторией бурными аплодисментами".
Мэдисон по причине плохого самочувствия не явился.

"Восходящая слава" была написана совместно Брэкенриджем и
Френо. Хотя первое было включено в программу вступительных экзаменов
полная заслуга в этом упражнении принадлежит Френо, несомненно, именно он задумал это произведение
и придал ему силу и высокую литературную ценность. Бракенридж
в последующие годы признался своему сыну, что "с его стороны это была задача
труда, в то время как стих его связать текли самопроизвольно." Стихотворение
было напечатано в Филадельфии в следующем году, а в 1786 году Френо выделил свою собственную часть для публикации в первом издании своих произведений.
Это снятие части Freneau от завершения работы уничтожаются в
прежде всего первоначальному единству произведения. Изменения и пропуски
, ставшие необходимыми в процессе отделения части от целого,
преднамеренная корректировка перспективы, чтобы приблизить стихотворение к
историческим условиям более поздней даты, и тщательное редактирование, которое
стремясь устранить недостатки из-за неопытности, объедините
чтобы сделать версию 1786 года практически новым стихотворением.

Первое знакомство с Френо после его окончания Принстона - это
предоставлено письмом Мэдисону, датированным графством Сомерсет, штат Мэриленд,
22 ноября 1772 года:[3]

 "Если мне не изменяет память, я вас не видел
 с апреля прошлого года, возможно, вы помните, я тогда посещал школу
 во Флэтбуше на Лонг-Айленде. Я не ввязывался в это дело, это точно.
 и продолжал заниматься им тринадцать дней, но... "Лонг-Айленд у меня есть.
 попрощался со всей своей грубой, безмозглой командой. Молодежь
 этого ненавистного места лишена разума и изящества. От Флашингских холмов
 до равнин Флэтбуш царит непревзойденное глубокое невежество.' I'm
 очень поэтично, но извините за это. "Si fama non venit ad aures", - если вы
 не слышали слухов об этой истории (которую, кстати, рассказывают
 в различных тавернах и забегаловках), вы должны позволить мне быть
 немного повозись с этим. Те, кто нанял меня, были джентльменами из
 Нью-Йорка, некоторые из них хулиганы, некоторые торговцы и другие
 Негодяи: они прислали ко мне восьмерых детей, старшему из которых было 10
 лет. Некоторые умели читать, другие произносили по буквам, а некоторые заикались над главой из Библии.
 это были мои ученики, и над ними я должен был
 председательствовать. Более того, моя зарплата составляла 40 фунтов стерлингов, - есть кое-что еще,
 связанное с этим, я сейчас не буду упоминать - после того, как я оставил их,
 они объявили меня вне закона на четыре дня и поклялись, что если я буду
 пойманный в Нью-Йорке, они бы либо избили, либо покалечили меня: но я
 к счастью, сбежал со своим добром в Принстаун, где оставался до
 начала - вот и все, что касается этого дела.

 "Я напечатал стихотворение в Нью-Йорке, в американской деревне,
 содержащий около 450 строк, а также несколько коротких кусков добавил, Я бы
 тебе если бы у меня была возможность--дополнительное стихи
 являются -Стихотворение Нимфе, которое я никогда не видел - Несчастная жизнь
 Педагога- и Строфы о старинном голландском доме на Лонг-Айленде - Как
 что касается основного стихотворения, то оно проклято всеми хорошими и рассудительными судьями - мое
 имя указано на титульном листе, некоторые называют это тщеславием - но "кто
 так любит молодых бардов славы, как они?"

 "Я прибыл в эту академию Сомерсет 18 октября и намерен
 остаться здесь до следующего октября. Я ассистент мистера
 Брэкенриджа. Это последний раз, когда я ввязываюсь в подобное дело
 это до смерти меня беспокоит и ни в коем случае не подходит моему "легкомысленному,
 блуждающий мозг."Я бы на этот раз потратила на платье два года,
 но старая ведьма Необходимость так сильно меня достала
 что, боюсь, я никогда не смогу этого сделать. Я полагаю, что если я
 не смогу разобрать это, я должен стать шарлатаном, и действительно, сейчас я читаю
 Занимаюсь медициной в часы досуга, то есть когда я не сплю,
 не слушаю лекции или не пишу стихи - ибо эти три вещи занимают все мое
 время.

 "Сейчас поздняя ночь, меньше часа назад я закончил небольшое стихотворение
 примерно в 400 строк, озаглавленное "Путешествие в Мэриленд" - вот итог
 "из моих приключений" - это начинается С того знаменитого городка, где разлив Гудзона
 возможно, так же хорошо соединяется с ручьем; Муза вашего барда началась
 бродить - и я намереваюсь написать ужасную сатиру на некоторых порочных людей.
 влиятельные люди в Нью-Йорке - которые также плохо обращались со мной - и
 напечатают ее следующей осенью. в ней будет 5 или 600 строк. Иногда я
 пишу пасторали, чтобы продемонстрировать свое остроумие.

 "Глубоко в лесах я пою о пастушьей заботе",
 Глубоко в лесах меня зовет туда Киллен,
 Последнее прибежище Любви и Стихов, которым я иду,
 Стихи сначала сводили меня с ума и ... будут держать меня в таком состоянии.'

 "Я был бы рад получить от вас весточку раньше; пока я
 учился в колледже, я лишь на короткое время познакомился с вашей приятной
 дружбой и с несколькими людьми, с которыми я общаюсь, и еще меньше,
 разговор с которым доставляет мне удовольствие, заставляет меня сожалеть о его потере. Я
 в этом году столкнулся с множеством отказов, о которых я воздержусь.
 упоминать, я выгляжу как ничего не значащий Тиг, которого только что выгнали из
 в трюме ирландского корабля, идущего сюда, я столкнулся с редким приключением
 в Аннаполисе. У меня не было даже медного фартинга. Я
 отделался очень красиво.

 "Можно ли ожидать, что я когда-нибудь увижу вас снова, если буду проезжать через Виргинию?
 Я остановлюсь и поговорю с вами день или два. Я был бы
 очень рад получить от вас письмо, если это будет удобно
 переслать -короче говоря, "Non sum qualis eram", как говорит Партридж в "Томе".
 Джонс - Мои волосы отросли, как копна, и у меня огромная борода
 прямо на подбородке - Я хочу всего пять недель из двадцати одного года жизни.
 старею и уже чувствую себя одеревеневшим с возрастом - У нас в академии около 30 студентов
 они травятся на меня, как личинки: "Когда я уволюсь
 такой скулящий пакет и спрятать голову в Acomack?'--Должен ли я оставить
 им и идти-куда Pokomokes длинная извилистая речка течет--

 "Извините за эти чудовищные каракули без стиля и смысла - я отправляю это
 мистером Лютером Мартином, который перешлет это полковнику. Ли-и он тебе
 Я надеюсь. Мистер Мартин живет в Акомаке, штат Вирджиния, по эту сторону залива.
 Прощайте и будьте уверены, я остаюсь вашим

 поистине покорный слуга и друг
 Тел. Ф-Р-Е-Н-Е-А-У..."

Местом новых трудов Френо стала знаменитая старая школа неподалеку
Принцесса Анна, штат Мэриленд, который в 1779 году был зарегистрирован как Вашингтон
Академия. Брэкенридж стал здесь мастером вскоре после окончания учебы,
и, по словам его сына и биографа, получал "солидную
зарплату". "Он оставался здесь, - говорит его биограф, - в течение нескольких
лет до начала американской революции, среди
богатого и высокообразованного общества, пользовавшегося большим уважением как человек
гениальный и образованный. Он говорил с гордостью настоящего священника о
Уиндерсах, Мюрреях, Парнеллах и других, которые впоследствии стали
выдающийся ".[4] На протяжении многих лет академия привлекала к себе сыновей
лучших семей Северной Вирджинии, Мэриленда и Делавэра.

Продолжительность пребывания Френо в Мэриленде неизвестна. Есть свидетельства
что он оставался вторым мастером школы в течение нескольких лет. Есть
это традиция в семье, что это было желание отца Freneau по
что он изучении богословия и на некоторое время он присоединился с Бракенридж
в подготовке к этой профессии; и есть еще один, который очень
настойчивый, что он оставил Мэриленд, чтобы изучить закон в Филадельфии, но
Я не могу найти никаких положительных доказательств. В период между 1772 и 1775 находится на
лучшие смутное один в нашей жизни поэта.


Раздел III.

В начале лета 1775 года Френо внезапно появился в Нью-Йорке в качестве
публициста, обладающего замечательной беглостью речи. До ноября он выпустил не менее
восьми длинных стихотворений отдельными публикациями, почти все из них
вызваны новым кризисом в американских делах. Начиная с
"Американской свободы", выпущенной Андерсоном, редактором нового патриотического
еженедельника "Конституционный вестник", он опубликовал брошюру после
памфлеты быстро сменяли друг друга, все они обрушивались на Гейджа и на дело Великобритании в Бостоне.
вся та сатира и оскорбления, которые он так безжалостно использовал
в войне старого общества в Принстоне. Две из них были
опубликованы Хью Гейном, а другая, "Путешествие в Бостон", впервые
выпущенная Андерсоном, была сразу же переиздана в Филадельфии. Все они
с трудом справлялись на протяжении многих лет. Некоторые, такие как "General Gage
Монолог" и "Тимоти Таурус", в которых рассказывается о путешествии
Френо к водопаду Пассаик, недалеко от Патерсона, штат Нью-Джерси, в августе.,
полностью исчезли, одна из них, "Признание генерала Гейджа",
никогда не переиздавалась ни в какой форме, а все остальные были сокращены
и изменены автором для более поздних изданий, пока они не оказались почти в
во всех отношениях совершенно новые стихи.

Что эти объемные и энергичные тирады, которые их автор, очевидно,
изливал с совершенной легкостью, были раскритикованы и осуждены
привередливыми, у нас нет доказательств. Несомненно то, что, судя по
современной газетной прессе, они были чрезвычайно популярны. Тем не менее, в
В ноябре мы узнаем, Freneau в плачевном состоянии уныния, готов дать
вечно все ассоциации с МУЗ. Кто-то, завидуя его
растущей славе, немилосердно критиковал его. Он ищет старое
Клио-вигов фельетоны и после корректировки и видоизменения их, он швыряет их на
голову его врага, которому он определяет как Максвиген.

 Великий Юпитер в гневе, дарованный искрой гения
 И повелел мне выпить безумную пиерианскую волну,
 Отсюда и появились те рифмы с истиной, приписываемые мне,
 Которые побуждают твою маленькую душу к ревности.

 * * * * *

 Преданный безумец, что вызвало твой гнев,
 Кто приказал твоей глупой музе вступить с нами в бой?
 Против ветряной мельницы ты бы испробовал свою мощь,
 Против замка стал бы сражаться пигмей?

Молодой поэт начал осознавать, насколько бесплодна был новый мир, в
поэтический признательность, как невозможно было даже настоящий поэт
заниматься творчеством там, где мало кто мог оценить, и ни один из них не заботился:

 Один я стою навстречу поезду сквернословящих.
 Без помощи поэтов равнины.

Он с тоской посмотрел на воду, где ценили поэтов.:

 Долго я сидел на этом гибельном берегу.,
 И вздыхающий попытался получить путевку дальше
 В города Европы, где, как говорят наши путешественники
 Поэты могут процветать, или, возможно, так оно и есть.

Стихотворение было прощальным.

 Я к морю усталыми шагами спускаюсь,
 Оставляю подлое завоевание, которому такие свиньи должны уступить
 И оставляю Максвиггена наслаждаться полем боя.
 На далеких островах я выберу более счастливую сцену.
 И облеки в более мягкие тона невольную музу.

Френо решил провести зиму в Вест-Индии. Осенью он
познакомился с джентльменом из Вест-Индии, у
имя Хэнсона, который владел большими поместьями на островах и плавал под парусом
капитан собственного судна. По его приглашению Френо стал пассажиром
в конце ноября на остров Санта-Крус. В начале плавания
помощник капитана умер, и на его место был выбран молодой поэт, чье образование перевесило его
неопытность в морских делах.
Изучение навигации, ставшее необходимым в связи с этим шагом, несомненно, изменило
направление всей его жизни.

Следующие два года Френо жил в поместье капитана Хэнсона
на острове Санта-Крус. Отрывок из одного из его писем
очаровательно описывает это место.

 "Городок в вест-Энде всего лишь убогий и заурядный, состоящий из
 форта и, возможно, 80 или 90 деревянных домов. Гавань-это ничто иное,
 открытой дороге, где, однако, кораблей лежат в максимальной безопасности на
 их причалы, дно хорошее для стоянки и ветра
 всегда от берега. Примерно в двух милях к востоку от этого города,
 на берегу моря находится поместье капитана. Хэнсона, в котором
 море образовало красивую маленькую бухту, называемую Баттлерс-Бей, примерно
 100 ярдов в поперечнике; он имеет песчаный берег и отличную посадку,
 хотя весь остальной берег представляет собой острые скалистые утесы. Мое
 приятное пребывание в этом месте более двух лет, время от времени,
 во время войн в Америке, делает мысль об этом слишком приятной
 и заставляет меня чувствовать такую же тревогу на расстоянии
 от него, как это сделал Адам после того, как был изгнан из беседок
 Эдема ".[5]

Кажется, он время от времени нанимался капитаном Хэнсоном в плавания
вокруг островов. Так, он пишет об острове Сент-Джеймс: "Я
отправился туда 13 июля 1777 года и оставался там восемь дней. Мы погрузили наши
сосуд с коралловой породой, которая используется на этих островах для обжига извести
очень отличного качества."

Именно во время пребывания в the ideal retreat в Батлер-Бэй Френо написал
три своих самых значительных стихотворения: "Санта-Крус", "Дом ночи",
и "Похороны на Ямайке", первые два из которых были опубликованы в
Журнале "Соединенные Штаты" в 1779 году. Из них "Дом ночи" -
самый значительный, содержащий свидетельства высокой творческой силы
и романтического воображения, действительно редких в английской поэзии 1776 года.
Есть свидетельства того, что Френо сочинил первый набросок стихотворения
перед отъездом в Вест-Индию, но суть не важна
один. Для издания 1786 года он почти в два раза оригинальная версия,
но в 1795 году он срезал несколько строф, не отрывая от нее почти
все, которые внесли заметные творения.

1 апреля 1778 года Френо отплыл из Санта-Круса на Бермудские острова
, где некоторое время он был гостем английского губернатора. В
подробном письме Брэкенриджу, датированном Бермудами, 10 мая, позже
опубликованный в журнале "Соединенные Штаты Америки", он подробно описывает
острова. "Это, - говорит он в заключение, - несколько подробностей"
об этой маленькой стране, где я прожил более пяти недель,
и если это небольшое описание доставит вам хоть какое-то удовлетворение, оно будет вполне
отплати мне за те труды, которым я подвергся, плывя туда".

6 июня он снова был в Санта-Крус; 15-го он отправился в свое
путешествие домой после почти трехлетнего отсутствия. Забег домой
был обречен на насыщение событиями. У мыса Делавэр судно было захвачено
британцами, но Френо, будучи пассажиром, был высажен 9 июля
и ему разрешили идти своей дорогой.

Молодой поэт теперь удалился в Маунт-Плезант, где, несомненно, спокойно оставался
до осени следующего года. В августе 1778 года он
опубликовал вместе с Беллом в Филадельфии стихотворение-памфлет "Америка
Независимый". 1 января 1779 года Брэкенридж выпустил в Филадельфии
первый номер журнала "Соединенные Штаты Америки"[6], и Френо сразу же
стал важным автором. Его работы в прозе и стихах можно найти
почти в каждом номере. Есть статьи в прозе о Вест-Индии.,
предположительно, это выдержки из писем "молодого философа и
_бель эсприт_, только что вернувшихся из нескольких небольших путешествий среди этих
островов". Несколько ранних стихотворений впервые публикуются
например, "Колумб Фердинанду" и "Умирающий вяз", а также
несколько примечательных длинных стихотворений, таких как "Санта-Крус" и "Дом ночи".
По крайней мере, три поэтических материала были написаны специально для
журнала: "Монолог Георга Третьего", "Псалом cxxxvii
Имитировано", - подписано "Монмут, 10 сентября", - и "Диалог между
Джордж и Фокс". Однако очевидно, что Френо, хотя его работа
очень сильно укрепила периодическое издание, был всего лишь "ценным
вкладчиком". Псалом в сентябрьском номере журнала, первом из стихотворений
нести его имя, было ног-обратите внимание, объясняя это тем, что автор был "
молодой человек, которому в процессе этой работы мы значительно
задолженностью".

Журнал "Соединенные Штаты Америки" - заметная веха в американской литературе
история. Его методы, какими мы видим их сегодня, кажутся исключительно современными,
а его материалы и компоновка действительно замечательны, когда мы рассматриваем
их на фоне своего времени. Это было энергичное, чрезвычайно
патриотическое и высоколит-ристичное периодическое издание; единственный факт, что "
Дома ночи" впервые появился в своих колонках достаточно, чтобы покончить с ним, как
не обычная работа. Он умер с ее двенадцатой проблему, из-за проблемных
состояние страны и нерешенный характер валюты. Кроме того,
аудитория, к которой он обращался, также оказалась небольшой. В
своей прощальной речи редактор горько жалуется на нелитературную
атмосферу в Америке. Большой класс, заявляет он, "населяет этот регион
глупости, и не может иметь спокойствия в их упокоении
нарушается villanous вид книги. Чтение для них - худшее из всех мучений
, и я очень хорошо помню, что в начале
работы они говорили так: "Ты пришел мучить нас раньше времени?"
. Теперь мы скажем им: "Спите и отдыхайте".

В конце сентября 1779 года Френо погрузили на бриг в качестве сверхнормативного груза.
_Rebecca_, капитан Чатем, направляется к Азорским островам. После захватывающего
путешествия, во время которого их несколько раз преследовали британские корабли,
тЭй прибыл в Санта-Крус, на острове ясно, где они
осталось два месяца. Часть Freneau ноутбука во время этого плавания был
сохранились. Это показывает, что он был внимательным и добросовестным.
изучал навигацию, каждый день проводил собственные наблюдения и
подробно сводил свои результаты в таблицу. Его счета денежных средств с экипажем во
отдых на островах-это интересно и наводит на размышления.

Ранней весной 1780 года провел поэт в старом доме, но его
разум, видимо, мечется по океану. Он жаждал снова посетите его
возлюбленная Вест-Индия, и, соответственно, 25 мая он взял курс
в Филадельфии на корабле "Аврора" на остров Святой Евстатии. Сохранился отчет Френо
об этом путешествии и его последующих результатах.[7] Несколько
цитат расскажут историю.

 "25 мая, проходя через залив Делавэр, мы
 к сожалению, отбили у беженцев небольшой шлюп, груженный
 зерном, которое помешало нам выйти в море той ночью,
 таким образом, по всей вероятности, мы должны были избежать встречи с врагом, который
 впоследствии захватил нас в плен.

 "Утро пятницы, 26 мая. Воздух очень дымный, а ветер какой-то слабый.
 хотя впоследствии посвежело. Ветер был такой, что мы
 отошли от Э.С.Э., предварительно посадив лоцмана на борт небольшого шлюпа,
 надев на пленников наручники и отправив приз на Кейп-Мэй.
 Около трех часов пополудни мы обнаружили три паруса
 по курсу от нас примерно на северо-восток; они были не более чем в пяти лигах
 от нас, когда мы обнаружили их с форштевня; в то же время
 мы могли видеть их со шканцев. Один из них, по- видимому, был
 довольно большой корабль, два других брига. Вскоре мы обнаружили, что они пустились за нами в погоню.
 поэтому мы немедленно легли на галс, подняли все паруса, какие только могли.
 столпились и отошли от бухты. Моим советом офицерам было
 отстаивать Эгг-Харбор или любую другую часть побережья Джерси и бежать
 корабль на отмели, а не быть захваченным; но это было
 проигнорировано. Мы продолжали стоять, пока не увидели мыс Хенлопен;
 фрегат, тем временем, быстро догоняет нас; солнце примерно в получасе езды от нас.
 высота. Мы были поравнялись с мысом, совсем близко, когда ветер усилился.
 застал нас врасплох, и сразу после того, как мы вошли в штиль; отлив
 в то же время прилив был очень сильным, так что
 нас скорее отнесло течением. Наш план состоял в том, чтобы, по возможности, добраться
 по дороге вокруг мыса, а затем направить корабль к берегу;
 но отсутствие ветра и прилив, направленные против нас, помешали
 осуществить это. Теперь мы были в трехстах ярдах
 от берега. Тем временем фрегат вошел в бухту с подветренной стороны
 от нас примерно в четверти мили (расстояние от мыса
 ограждение его от becalming нее, как это было у нас) и начали приводить в
 ее пушки, чтобы нести на нас. Два ее приза причалили к берегу; один, как мы знали, был
 бриг "Актив", капитан Меснар; другой, как мы узнали позже
 , был бриг "Салем" из Вест-Индии. Фрегат был самым
 _Iris_, возвращающийся из Чарльстона в Нью-Йорк с экспрессом
 первого забирают. Сейчас мы начали обстреливать друг друга
 на расстоянии около трехсот ярдов. Фрегат корпусом с нами
 несколько раз. Один удар пришелся между ветром и водой, что сделало
 корабль дал поразительную течь, достигнув двадцати четырех дюймов за тридцать минут.
 Мы обнаружили, что наши четырехфунтовые пушки были сущими пустяками против фрегата, поэтому
 мы достали нашу девятифунтовую пушку, единственную, которая у нас была, наведенную с
 окна каюты, с которыми мы играли на фрегате около получаса
 . Наконец с фрегата раздался двенадцатифунтовый выстрел и,
 попав в связку весел, привязанных к четверти правого борта, переломил
 их все надвое и, продолжая свой разрушительный курс, ударил
 Капитан Лабойто попал в правое бедро, которое разнесло на атомы,
 разрывая на части его живота одновременно с осколками
 от весел; он упал с палубы рядом со мной, и для
 какое-то время, казалось, очень занят в создании ноги прав.
 Он умер около одиннадцати в ту же ночь, и следующий день был зашит в
 его гамак и затонул. Каждый удар, казалось, сейчас портить с ним.
 У парня по имени Стил была сломана рука, а некоторые другие жаловались на
 легкие ранения; после чего, обнаружив, что фрегат готов и находится в
 положении, чтобы дать нам бортовой залп, мы нанесли удар, предварительно задержав
 очень неравная борьба с ней продолжалась около часа.... Как только мы
 нанесли удар, один Сквайрс с несколькими гардемаринами поднялся на борт и захватил
 владение судном ".

Френо сначала предположил, что, поскольку он был пассажиром, его доставят
с призом в Нью-Йорк и там освободят; но, несмотря на его протесты,
его загнали на баржу вместе с другими заключенными и доставили в
_Ирис_. Весь его багаж остался позади, и ему суждено было никогда
снова увидеть его. Прибыв на борт, сгоняли заключенных между
палубы, где воздух был горячим и душным.

 "Впереди находилось около сотни заключенных, зловоние от которых
 было почти невыносимым. Столько тоски, так и удручающие
 лики сделал это довольно просто представление адский
 области. Я промаршировал сквозь поток проклятий и богохульства к своему
 месту службы, а именно к тискам кузнеца, где несчастные
 заключенные были скованы наручниками по двое. Наконец настала моя очередь.
 - Скажите на милость, - сказал я, - это у вас в обычае надевать наручники на пассажиров?
 Я уверен, что американцы никогда так не использовали английский.

 "Вы пассажир?" - спросил кузнец. В то же время
 случайно подняв глаза, я увидел пристально смотрящего на меня Хью Рэя, который
 немедленно схватил меня за руку и спросил, как у меня дела. "Вы знаете
 его?" - спросил Холмс, начальник охраны. "Тогда вы свободны от
 кандалов; подойдите к джентльменам".

 "Это было неожиданное избавление от проклятого позора, от которого я
 едва ли знал, как мне избавиться. После этого все хорошо ко мне относились
 ".

29 - го " Ирисы " достигли Нью - Йорка , и обычные заключенные были
отправлен на тюремные корабли в гавани. Френо, однако, был оставлен при себе
с офицерами. Ему пообещали свободу при первой же возможности
, но в четверг, 1 июня, в офисе комиссара
обвинение было предъявлено вторым помощником, которым Френо был
среди тех, кто стоял у орудий во время боя. Ему было отказано
в условно-досрочном освобождении, хотя он пообещал залог в размере до десяти тысяч
фунтов стерлингов, и в тот же день был помещен на борт тюремного корабля "Скорпион",
- лежит недалеко от колледжа в Норт-Ривер.

Впечатления Френо во время его пребывания на "Скорпионе" были следующими
описан им в графическом стиле в его стихотворении "Тюремный корабль".

 "В ночь на 4 июня тридцать пять заключенных разработали
 план побега, в котором им способствовала
 большая шхуна, случайно оказавшаяся рядом с нами. Она была одна, что было
 предназначенный для экспедиции к Элизабет, и якорь просто
 за кормой из нас. Тогда мы были допускала пребывать на палубе, если мы
 выбрал, до девяти часов. В это время мы все были внизу, кроме
 повстанцев, которые бросились на часовых и обезоружили их в мгновение ока.
 момент; одного они привязали за шейный платок к перекладине и
 унесли с собой его мушкет (все они были гессенцами); другой
 остальных они загнали руками в кабину и протаранили
 будку часового на компаньоне таким образом, что никто не мог
 поднять или опустить ее. Один из них, Мерфи, завладел мечом Гаузу
 с серебряной рукоятью и унес его с собой. Когда часовые
 замолчали, они сели в корабельную шлюпку и поднялись на борт
 шхуны, хотя люди на борту пытались их не пускать
 с помощью пиков. Свежий южный ветер и прилив
 они подняли паруса и через несколько минут скрылись из виду.
 через несколько минут начался прилив. Эти подробности мы узнали от некоторых дежурных,
 но им не удалось забраться в лодку. Как только
 часовые снова овладели судном, что у них не составило труда
 поскольку сопротивления не было оказано, они разместились
 у каждого люка и самым подлым образом открыли огонь вперед
 а на корме, среди нас, пистолеты и мушкеты, целую четверть часа
 час без антракта. По милости Божией они коснулись, но
 четыре, один смертельно.... После этого без использования, казалось достаточно серьезным, для
 нас".

22 июня Френо, ослабевший от лихорадки, был доставлен на судно-госпиталь "Хантер"
, стоявшее в Ист-Ривер. Здесь он томился от
перемежающейся лихорадки, которая постоянно угрожала стать "гнилостной" и
смертельной, до 12 июля, когда:

 "Флаг поднялся у борта и очистил судно-госпиталь. Но
 страданий, которые мы пережили, добираясь до Элизабеттауна, было много. Те,
 которые были очень тяжелыми, доля которых, естественно, была велика
 захватил трюм. Ни одному заключенному не разрешалось заходить в
 каюту, так что я, с двадцатью или тридцатью другими, был вынужден
 проспать под открытым небом всю ночь, которая была необычайно холодной для этого времени года.
 Около десяти утра мы прибыли в Элизабет городе точку, где мы
 держали под палящим солнцем несколько часов, пока комиссар
 пришли отдать нам.

 "Я страдал от таких болей в суставах, что едва мог
 ходить, и, кроме того, был ослаблен свирепой лихорадкой; тем не менее я
 прошел две мили до Элизабеттауна; здесь я получил место в повозке
 в пределах мили от Кроуз-Ферри, куда я пошел пешком; получил билет
 переправился на паром и дошел пешком до Молли Бадли, где я
 остался на всю ночь. На следующее утро, позавтракав хлебом
 и молоком, я направился домой; когда я подошел к корнеру Обадии Бадли
 Я повернул направо и вернулся домой примерно через лес,
 из-за страха наводили страх на соседей с моим ужасно выглядит у меня
 прошли Маунт-Плезант".

Несколько дней спустя он отправил следующую записку своему другу в Санта-Крус
Круз:

 "СЭР, я пользуюсь этой возможностью, чтобы сообщить вам, что вместо
 приехав, как я наивно дала себе слово, в душистых рощах и
 восхитительные равнины Санта-Крус, чтобы насладиться фруктами и цветами
 что счастливой стране, я, к сожалению, был взят и заключен на борту
 корабль-тюрьма в Нью-Йорке, а затем в госпитальное судно, где
 эти отвратительные, шашки немецкого врача получают различные
 чувства в животе, чем сок из апельсина или больше
 питательный молоко с какао".


IV.

25 апреля 1781 года в Филадельфии был основан новый еженедельник
газета _freeman's Journal или Североамериканский разведчик_,
который должен был быть "открыт для всех партий, но ни на кого не влиял", и который
имел своей целью "Поощрять гениальность, сдерживать порок и обнажать
тиранию и безнравственность всех мастей". Владельцем и печатником
этой газеты был мистер Фрэнсис Бейли, который незадолго до этого переехал в свой
офис в Ланкастере, штат Пенсильвания. Редактором и руководящей силой, хотя его имя
в течение трех лет ни разу не появлялось в колонках журнала, был Филип
Френо. Имя молодого поэта на каждой странице. Ее открытие
в редакционной статье, вышедшей из-под его пера, прозвучала нота, которая не раз звучала
опущенный или ослабленный, пока он контролировал ситуацию.

 "В период времени, в эпоху значимые события от первых
 создание социального государства, имеют свобод человека,
 прав даже о человеческой природе, были более заинтересованы, чем
 в то время, в которое мы предполагаем обратиться к вам. В то время как Свобода,
 благороднейшее украшение общества, без которого ни одно сообщество не может быть
 хорошо организованным, казалось, чахла и изнемогала под оковами
 деспотических ограничений в каждой из древних наций мира.
 земля, это довольно обещает возобновить здесь свое первозданное величие и
 новый мир начинает выходить из клыков и тирании
 старый.... Одна из первых причин ее упадка в тех странах,
 где она жила в последний раз, проистекает из распутных и неосвященных ограничений.
 ограничения, которые ревнивая рука деспотизма наложила на
 свободу прессы....

 "Что вольницу могут быть ознакомлен с реальным состоянием их
 дел, и о том, что персонажи государственных служащих, как
 индивидуально и коллективно, быть проявленным, это наш объект.
 Руководствуясь этими патриотическими взглядами и руководствуясь законом и
 конституцией, открыл ли подписчик Свободную прессу, универсальную
 бесплатную для каждого гражданина без разбора, принципы которой совпадают
 с теми, кто участвовал в Революции, и цель которых общеизвестна.
 указывать на общественное или частное благо ".

С этого времени и до июня 1784 года Френо проживал в основном в
Филадельфии и редактировал журнал. Все это время его муза
была чрезвычайно активна. Он внимательно следил за последними годами войны,
и облекал в сатирические стихи каждое движение "наглого врага". Он воспевал
победу Джонса и скорбно оплакивал погибших в Ютоу
Спрингс. Он выразил свое возмущение разрушительной карьерой
Корнуоллиса и разразился _Laus Deo_ по поводу его падения. Нелепое
положение Ривингтона и Гейна, отчаяние тори и окончательный
уход британцев наполнили его ликованием, которое он изливал в
песне за песней. Это был его самый плодотворный и спонтанный период.

Он также написал множество прозы. Серия изящных статей
озаглавленная "Пилигрим" принадлежит его перу, помимо множества политических исследований
и литературных очерков, подписанных звучным именем. Повсюду видны
его любовь к настоящей литературе и желание вести чисто литературную жизнь
но кое-где слышны нотки разочарования. "Парикмахеры не может
возможно, существует как таковой, - пишет он, - среди людей, которые не имеют ни
волос, ни бороды. Как же тогда поэт может надеяться на успех в городе, где
нет трех человек, обладающих изящными идеями?"

В течение 1783 года перо Френо было очень занято различными направлениями
работа. Вероятно, что он помогал Бейли во многих отношениях: писал
предисловия к публикациям, выпускаемым офисом, и выполнял
различные другие обязанности, возложенные на литературного редактора издательства
дом. В течение этого года он перевел книгу "Новые путешествия по Северу
Америка", который только что был выпущен аббатом Робином, одним из
капелланов французской армии в Америке, а перевод был выпущен
сначала Бейли, а позже Пауэрсом и Уиллисом из Бостона. Freneau по
введение характеристика:

 "Большинство из этих счетов в Северной Америке, дал публичного
 Британский explorators и других, предшествовавших революции,
 как правило, взят, с чтением чудесные приключения, в
 в лесах вокруг озера, или истории и отчеты
 дикие индейские племена, так что к моменту, когда читатель получает
 через один из этих спектаклей, он никогда не сможет быть лучше
 ознакомиться с _Ottagnies_, _Chereokees_, _Miamees_,
 _Надувессийцев_ и сотни других, с их разнообразными обычаями
 махания лапами, или способов приготовления вампума, чем у большинства
 интересные подробности, касающиеся _населенцев_ тогдашних
 колоний_, но они редко считались достойными упоминания этими джентльменами
 а когда они упоминаются, видеть их достаточно унизительно
 постоянно рассматривались как простые вьючные животные, рассчитанные исключительно
 на поддержку величия, богатства и всемогущества
 Великобритании, чем как мужчины и Свободные люди.

 "Наш французский автор более либеральен - за два года до настоящего времени
 он считал Соединенные Штаты великой независимой страной
 , стремительными шагами продвигающейся к вершине могущества и
 суверенитет".

Именно в этом году поэт впервые столкнулся с
позитивной оппозицией и оскорблениями. Освальд, редактор недавно созданной
Gazette_, поссорился с Бейли, и поэтическая битва была
одним из этапов конкурса. Подробности этого дела будет установлено, в
надлежащее место, и я не буду их перечислять здесь, но достаточно
сказать, что Freneau вскоре нашел свою музу одолевать подлее всех
критики. Его чрезвычайно чувствительная натура не терпела никакой критики. Его
Кельтский темперамент позволял яростно сражаться в присутствии открытого врага,
но критика и скрытые нападки легко приводили его в уныние.
 Он пал духом в своей работе, и в конце третьего тома он
тихо отошел от своей редакторской деятельности.

Три тома "Журнала", на которых запечатлен его труд, примечательны
своей энергией политики, высокими идеалами, непоколебимым
патриотизмом и настоящими литературными достоинствами. Остается надеяться, что когда-нибудь будет сделана
подборка из прозаических произведений Френо, написанных в эту критическую эпоху в нашей
истории. Нигде больше мы можем получить настолько четкие
картина человека, с его сангвиник, безудержный темперамент, его гордостью
дух и его сильная ненависть ко всем формам тирании. Он энергично писал
не только о британском угнетении, но и на такие темы, как
несправедливость негритянского рабства, жестокое обращение с животными, бессмысленное уничтожение
деревья, пороки невоздержанности и права женщины.

"Послание к Сильвию" было его прощальным словом. В нем он сожалеет об отсутствии
литературного вкуса в Америке и печальной участи, постигшей его
юношеские поэтические мечты. Век стал меркантильным, и Сеянус -
могущественный торговец,--

 "Сеянус заявил в своем доме
 "Эти государства пока не могут похвастаться бардом,
 И все песни нашего края
 - Это просто бессмыслица, окаймленная рифмой".

Бард с более тевтонской крови, если бы он знал, что сам он был
действительно поэт, и только настоящий поэт своего времени, так бы и простоял на
свою должность и сделал сам слышал, несмотря на узкий критику и имею в виду
злоупотребления, но Freneau был слишком горд, чтобы бороться за признание. Люди
венчали его, чтобы быть уверенным, но если критики, те, кто должен быть
настоящих ценителей, отвергли его, он будет стремиться больше нет. Он оставил бы
поле.

 "Тогда, Сильвий, пойдем... Позволь нам с тобой
 Еще раз положиться на помощь Нептуна:
 Возможно, муза все еще может даровать
 Бальзам, облегчающий боль в сердце.
 Хотя холод может пробирать до костей, а бури вселять ужас.,
 Но Зоил будет далеко."

24 Июня 1784 года Френо отплыл из Миддлтаун-Пойнт в качестве капитана
брига "Дромиллий", направлявшегося на Ямайку. Путешествие действительно было незабываемым
. В ночь на 30 июля, находясь у оконечности острова, судно
столкнулось с сильным ураганом. Согласно свидетельствам современников, "Не
более восьми из ста пятидесяти парусных судов в
портах Кингстон и Порт-Ройял были спасены". _Dromilly_ выжил
шторм, но это было просто крушение, когда на следующее утро оно прокралось в
Кингстонская гавань.

Френо оставался на Ямайке до 24 сентября, когда он уехал в
Филадельфия на бриге "Марс", прибывает 4 ноября. Его опыт в
попытке обустроить разбитую "Дромиллию" не зафиксирован, но описан один случай
его стихотворный ответ смотрителю королевских водопроводных сооружений:
кто отказал ему в порции воды, это характерно.

С этого времени и до 1790 года жизнь Френо наполнена океаном. A
полный маршрут этой странствующей эпохи может быть составлен на основе
новости судоходства из различных газет морского порта, но вдаваться в подробности бесполезно
. Некоторое время он был капитаном шлюпа "Монмоут", курсировавшего
для перевозки грузов между Чарльстоном, Южная Каролина, Нью-Йорком и Саванной. Его
брат Петра, в Чарльстоне, стал человеком не только влияния,
а значит, и вместе они принадлежало судно, и поделился своей прибыли.
Несколько лет рекламы как это появилось в Чарльстон
документы:

 "Для перевозки груза в любую часть этого штата или Джорджии; для фрахтования в
 любом свободном порту Вест-Индии, шлюп "Монмут", Филип
 Френо, мастер, грузоподъемностью около 40 тонн. Судно новое, прочное,
 хорошей формы и при загрузке достигает шести футов. Вмещает около
 сотни бочек риса. За дальнейшими подробностями обращайтесь к упомянутому выше капитану
 на борту у причала миссис Мотт или к Питеру Френо. "

1 июня 1786 года в издательстве Bailey's press было выпущено первое
собрание стихотворений Френо. В течение всего года его автор
почти непрерывно находился в море. Очевидно, что он имел мало общего
с изданием. Копия, предоставленная Бейли, состояла из
рукопись нескольких ранних стихотворений, исправленные копии брошюр 1775 года,
а также исправленные и расширенные версии его статей для журнала "Юнайтед
Стейтс". Большая часть книги составлена Френо.
материалы для "fReeman's Journal", напечатанные _сериатим_ и без
изменений. Стихотворение "Признания Ривингтона" даже разделено на две части
между ними есть еще одно стихотворение, которое впервые появилось в газете.
Указатель стихов в первых четырех томах "Журнала" - это
почти идеальный указатель издания 1786 года, после стихотворения "Тюремный
Корабль".

Бейли написал для издания следующее введение:

 "Материалы, собранные и напечатанные на следующих листах, были
 оставлены в моих руках автором более года назад с разрешением
 публиковать их, когда я сочту нужным. Значительное количество
 представления, содержащиеся в этом томе, как многие помнят,
 появлялись в разное время в газетах (в частности, в
 Freeman's Journal) и другие периодические публикации в
 в разных штатах Америки, во время последней войны и после нее; и
 от жадности и удовольствия, с которым они обычно появляются в
 были прочитаны лицами лучший вкус, принтер сейчас
 более охотно дает их миру в их нынешнем виде,
 (не утруждая читателя с любым пострадавшим извинения за свои
 предполагаемые или реальные недостатки), в надежде, что они получат себе высокое
 степень удовлетворенности любителям поэтическое остроумие и элегантность
 слова".

Это издание - самое спонтанное и поэтичное из произведений поэта. В
нем мы видим Френо до того, как он утратил свою раннюю поэтическую мечту, до того, как он
закалился в тесном контакте с деловым миром и
холодным, практичным круговоротом политической жизни. Это издание и издание 1788 года
содержат, безусловно, самую ценную часть его поэтического творчества.

В те дни, когда еще не было книжных обзоров, судьба книги
во многом зависела от ее немедленного восприятия читающей публикой.
Критика передавалась из уст в уста: стихи обсуждались в вежливых кругах
и за утренним кофе. Таким образом, нам нечего цитировать, чтобы
показать, как Америка приняла своего барда. Однако мы знаем, что стихи
успех превзошел даже ожидания Бейли. Менее чем через пять
месяцев он разошелся с предложениями о "дополнительном сборнике
развлекательных оригинальных выступлений в прозе и стихах Филипа
Френо. " Книга должна была быть опубликована, как только удастся найти пятьсот подписчиков.
имена подписчиков должны были быть
напечатаны в начале тома.

 "Такие люди, которые склонны поощрять американских авторов
 (особенно в то время, когда мы пресыщены устаревшими публикациями
 , поступающими к нам из британских издательств) и не
 не желая быть известным в качестве стимуляторов вежливых литература и
 изобразительное искусство в этих республиканских государств предлагается передавать в
 их имена".

Немного современной похвалы, однако, не сохранилось. Июня
8-го, через неделю после выхода первого тома Френо, кол. Парк
из Филадельфии сочинил следующее, которое впервые было опубликовано в
"Дневник" от 21 июня, а затем включен в его том "The
Лирические произведения Горация, ... к которым добавлен ряд оригинальных
Стихотворений", выпущенных позже в том же году:

 Мистеру Филипу ФРЕНО на его сборник превосходных СТИХОТВОРЕНИЙ,
 Напечатанный мистером БЕЙЛИ.

 "_Difficile est Satiram non Scribere._"--_Juv._

 "Хотя я не знаю вас лично, я хорошо знаю ваши достоинства,
 Ваши сатиры вызывают восхищение - ваша муза истинного духа;
 Кто читает их, должен улыбнуться поэтической истории
 Кроме печатника к-г или кого-то вроде тори;
 Сэра Уильяма, сэра Гарри и будущего сэра Джона,
 Корнуоллис, дьявол, эти светские шишки;
 Черный Данмор и Уоллес с закатным носом,
 Кто готовит стейки из свиней и баранов, подстрахуйтесь - _ под розой_.[A]
 Но какая фига злости таких мелких жуликов!,
 К дьяволу мы отправляем их без обуви или брогов!

 "Схема выбора Пифагора, в которую я теперь верю, определяет,
 Я подписываюсь под его кредо - переселение душ;
 Щит Эуфорбаса, который он, без сомнения, использовал,
 И храбро пролил кровь на равнинах древней Трои:
 Души великого Мальбро и воинственного Юджина
 Видны заметные в славе Вашингтона фигуры:
 Мудрец Плутон излучает мудрость из богатого мозга Франклина,
 И обученный небом сэр Исаак [B] снова здесь.
 Но Хью, когда он мигрирует, можно встретить ежедневно
 Хрустит костями на кухне в облике гончей;
 Когда умрет его компаньон - и ни один христианин не будет оплакивать его,
 Старый Плутон внизу, ибо дьявол сохранит его.;
 Если только его не отправили с какой-нибудь поспешной отправкой,
 Вигов ругать и вынашивать еще больше лжи.
 Ты, щеголь в красной куртке, которого, как я слышал, воспевает твоя муза.
 Из Хаунслоу последовательно вырастают смелые герои.;
 Из Тайберна они падают гибкими, как сводники.,
 Затем сразу же превращаются в рыцарей и командиров.
 Но ты, достойный поэт, чье режущее душу перо
 В галле расписываются преступления всех людей, отбывших срок,
 Исчадие коррупции, несчастный на час,
 Злодей со звездной подвязкой, негодяй в фильме "Военнопленный".,
 От душ, совершенно непохожих на мэй, объявляющих о вашем вознесении.,
 Патриот, достойный всего, выше взятки или пенсии,
 Мученик, пострадавший за свободу
 Мрачные подземелья, более ужасные, чем адское горькое озеро.:
 Твое имя прославят во всей красе, дух поднимется.,
 Это сияние горело в сердцах Черчилля и Свифта.

 "И когда вас сочтут, увы! с мертвыми,
 Ваши произведения истинных умников будут вечно читаться,
 Которые, указывая пальцем, задумчиво покажут
 Строки, которые были написаны, увы! Френо".

 _филадельфия, 8 июня 1786 года._

 [A] Он командовал шлюпом _Rose_.

 [B] Дэвид Риттенхаус, эсквайр, гениальный изобретатель
 знаменитой перпендикулярной орбиты.

Второй том стихотворений появился не сразу. Через год после выхода
первых предложений Бейли объявил, что книга наконец-то вышла в печать.
"Необычная спешка по другим делам (характера, который нельзя откладывать),
неизбежно задержала публикацию печатника на столь поздний срок
". Примечательно, что из четырехсот шестидесяти трех
двести пятьдесят подписчиков, или более половины, были в Чарльстоне,
Южная Каролина, и сто двадцать шесть в Нью-Йорке. Филадельфия
подписалась на очень немногие тома.

Реклама типографии гласила следующее:

 "Следующие эссе и стихотворения, выбранные из некоторых печатных и
 рукописных работ г-на Френо, теперь представлены публике
 из Соединенных Штатов в надежде, что они окажутся по крайней мере равными
 приемлемо с его томом стихов, опубликованным в прошлом году. Несколько
 произведения в таком объеме ранее появившиеся в американской
 газеты; но через смертельным исходом не редкость, посещающих
 публикации такого рода, сейчас, возможно, забыли; и, во всяком
 время, возможно, никогда не видели или присутствовали, но очень
 мало".

Из сорока девяти стихотворений в сборнике одно, "Путешествие Слендера", было
опубликовано Бейли отдельно в начале 1787 года, и почти половина
остальные впервые увидели свет между апрелем 1786 года и январем 1788 года
в колонках "fReeman's Journal". Большее количество из них
остальные, несомненно, были напечатаны по рукописям поэта. Некоторые из
статьи в прозе, такие как "Лесной философ", были отобраны
из колонок _Journal_, особенно из серии, озаглавленной
"Паломник", но большая часть была из рукописей поэта сейчас
впервые опубликован.

В то же время поэт был ведущим бурной и полной приключений жизни
на море. Как хозяин шлюпа _Industry_ и позднее
шхуна _Columbia_, нерегулярно курсирующих на все виды каботажного
рейсы между Грузией и Нью-Йорке, он испытал каждый этап
жизнь на океан. Как образец его авантюрной карьеры в течение этого
точка, обратите внимание на следующее письмо [8] Бейли, написанное из Норфолка,
Вирджиния, летом 1788 г.:

 "Норфолк, Вирджиния, 6 августа 1788 года._

 _Mr._ БЕЙЛИ,

 "С прискорбием сообщаю вам, что, покинув
 Нью-Йорк 21-го июля, я имел несчастье быть моей
 судно, мачту, брошенный на ее концах балки, смещается и разрушили
 основная часть ее груза, потерял все паруса, рангоут, лонжерон, лодки, и почти
 каждая статья на палубу, в среду во второй половине дня после, в
 одним из самых тяжелых штормов, которые когда-либо пускал на этом побережье. Капитан .
 Уильям Кэннон, которых, я думаю, ты знаешь, кто ехал пассажир с
 меня в Чарльстон, и Мистер Джозеф Стилуэлл, парень из уважаемой
 семья в Нью-Джерси, оба были смыло за борт и утонул,
 несмотря на все усилия, чтобы спасти их. Все мои люди, кроме меня,
 за исключением одного, старика, который крепко держался в одном из люков, были
 несколько раз за бортом, но им посчастливилось вернуться к обломкам,
 и со значительным трудом спасти свои жизни.--Что касается меня, я
 обнаружил, что судно больше не находится ни под каким управлением - я укрылся в
 главные ванты, где я действительно спас себя от смыва в море
 но был почти разорван на куски при сильном падении, которое я совершил
 на главной палубе, грот-мачта прогнулась на шесть футов
 поднялся над палубой и упал за борт - впоследствии меня ударили по голове
 сильным ударом румпеля, который полностью лишил меня чувств
 (как мне сказали) почти на четверть часа.--Наши насосы
 были настолько забиты кукурузой, что больше не работали,
 в трюме было более четырех футов воды, к счастью, наши
 ведро было спасено, и с ним мы отправились в бейлинг, что само по себе
 спасло нас от гибели в одну из самых мрачных ночей, которые
 когда-либо видел человек.

 "На следующее утро погода прояснилась, и поднялся ветер.
 повернул к Северной широте, которая во время шторма была Восточной Северной широтой.
 земля была тогда в поле зрения, примерно в 5 милях, широта в полдень
 36-17, затем я установил сломанный гик и поставил передний марсовый парус,
 единственный оставшийся парус, и направился к мысу Генри; делая, однако
 но очень незначительный путь, так как судно сильно накренилось на один борт и
 готов тонуть со своим тяжелым грузом железа, помимо прочих весомых
 статьи. Мы были отбуксированы на следующий день, в пятницу, внимательный
 помощь капитан. Арчибальд колокол, корабль Бетси, от
 Лондон-с тех пор я прибыл в этот порт на помощь
 Пилот Potowmac.--Ничто не могло превзойти нашего горя - ни огонь, ни
 свеча, наши постели пропитаны морской водой, корзина с капустой разорвана на куски,
 огромное количество кукурузы повреждено и отравляет нас до смерти, и т.д. и т.п.
 иc. Когда мы вошли в этот порт 29 июля, те самые собаки
 смотрели на нас с сочувствием - негры жалели нас,
 и почти каждый выказывал желание помочь нам. В
 посреди всей этой досады экипаж старался поддерживать их
 духи с немного грога, а мне придется обратиться за помощью к своему старому
 целесообразно философии и размышлений. Я выгрузил свой груз,
 частично поврежденный, частично иным образом - Сегодня я также начинаю переоборудовать свое судно
 и намереваюсь вернуться в Нью-Йорк, как только переоборудую,
 что произойдет не раньше 25-го, возможно, 30-го числа этого года.
 месяц. Возможно, однако, что мне прикажут продать судно
 здесь; если так, я возьму билет до Балтимора и отправлюсь в
 Нью-Йорк через Филадельфию, чтобы присмотреть другое, более
 более удачливая барка, чем та, которой я сейчас командую.

 Ваши "х" и "с". ФИЛИП ФРЕНО."

Я не могу удержаться от цитаты другого письма [9], написанного почти год спустя,
поскольку оно дает нам очаровательное представление о Френо того периода:

 "Ямакро, Саванна, 14 марта 1789 года.

 "СЭР, Среди многих моих добродушных знакомых, которые
 в последнее время сочувствовали мне из-за того, что они называют моими
 несчастьями, постигшими меня в течение большей части прошлого года, я не знаю больше никого
 по этому случаю вы имеете больше права на мою признательность, чем вы сами.
 Когда пожилая женщина говорит о ведьмах, привидениях или синих дьяволах, мы
 естественно, делаем скидку на плохое образование или слабоумие
 интеллекта, обусловленное возрастом. Когда один человек всерьез полагает, что
 другой неудачлив, ради двух или трех последовательных
 катастрофы, которых нельзя было избежать никаким благоразумием или предвидением,
 следует учитывать то же самое, при условии, что могут быть приведены те же оправдания
 .

 "Ты можешь быть серьезным, то в советуешь мне бросить все в будущем
 общение с элементом, который имеет по несколько лет, со всеми вытекающими
 опасности и потерь, предоставляемой ваш покорный слуга мест,
 гораздо более мощным, чем у Аполлона! Раньше, когда я писал
 стихи, большинство из тех, кто ими занимался, не признавали, что мои
 стихи хороши. Я отдавал должное тому, что считал популярным
 высказал свое мнение и в должное время благополучно ретировался в уединенные места
 пустоши Нептуна. Однако я не склонен верить людям, поэтому
 легко теперь, когда они alledge мое судно не звук, а когда
 несколько джентльменов, по причинам, лучше известным им самим, и
 возможно, не за готов рискованной неопределенности мира
 прийти, эффект сомневаться в ее способность навевать их туш в
 безопасность.

 Но мои амбиции сильно затронуты в этом вопросе: шхуна
 вверена моим заботам, действительно скромным, по сравнению с теми возвышенными
 сваи, которые я видел тебя столько любоваться, но который,
 тем не менее, действительно способна Европы, нет Индии
 плавание. Прочтите всю историю, поройтесь в библиотеках, призовите на помощь традицию
 обыщите все записи, изучите миллион рукописей на
 пергаменте, на пергаменте, на бумаге, на мраморе, на чем вам заблагорассудится, и
 Я бросаю вызов вам, если вы найдете самый отдаленный намек на то, что кому-либо из поэтов любой эпохи
 или страны, от Гесиода до Питера Пиндара, доверяли
 с контролем или обладанием чем-либо, достойным упоминания, или
 по сравнению с тем же барком, которым, как вы говорите, я имею
 несчастье командовать._

 "Если говорить серьезно: несчастье должно быть темой только для таких людей,
 которые не думают и не рассуждают с соблюдением приличий о природе вещей
 . Какой-то писатель говорит, что это всего лишь другое название беспечности
 или невнимательности: хотя это может быть не всегда, это
 во власти каждого человека выйти за пределы предполагаемого
 пагубное влияние этого неумолимого божества, присваивающего себе достоинство
 разума, (если это не дар природы), который в конце концов,
 получить лучшее неблагоприятные события, которые могут часто пересекают
 наши лучшие целях. Действительно, море - лучшая школа для изучения
 философии (я имею в виду морального толка); за тринадцать или четырнадцать
 лет знакомства с этим элементом я убежден, что человек должен
 впитать в себя больше ваших настоящих _stoical_ вещей, чем можно было бы получить
 за полвека на берегу.--Я должен добавить, что какими бы ни были наши
 занятия, какими бы они ни были, или наше состояние, каким бы оно ни было, есть
 определенное восхитительное, невыразимое удовлетворение в том, чтобы время от времени
 сталкиваясь с трудностями и катастрофами жизни, и я полностью разделяю
 мнение, которое (говорит доктор Лэнгхорн)

 "Слабость написана в нежном стихотворении Петрарки,
 Когда однажды он оказался в неблагоприятном святилище любви
 "Тысяча удовольствий не стоят одной боли"!

 "Теперь я должен завершить эти каракули сообщением вам, что я
 получаю на борт своего судна небольшой груз древесины в местечке
 под названием Ямакрау, немного выше Саванны. Погода на редкость теплая.
 Я устал от своего письма и, конечно, должен закончить. Я
 не знаю, собираетесь ли вы когда-нибудь отправиться в морское путешествие - если вам это когда-нибудь понадобится
 , я буду трижды рад приветствовать вас в тех условиях, которые предоставляет моя
 небольшая посадка. Поэты и философы, вы когда-нибудь будете путешествовать со мной!
 путешествуйте со мной по действительно дешевой цене! Не только потому, что они
 как правило, не от мира сего, но и потому, что, даже если предположить, что
 барка, которая их несет, должна иметь внешний выход на дно
 из-за океана занятой мир, по мере развития событий, будет сожалеть об утрате
 большинства из них очень мало, возможно, не будет вообще.

 Ваши и проч., П. ФРЕНО".

На 24 апреля 1789 году, когда Вашингтон прибыл в Нью-Йорк, чтобы войти
по обязанности президента, во флоте, сопровождал его
от точки Elizabethtown был шхуны _Columbia_, капитан. Френо,
в восьми днях пути от Чарльстона. В июне _Колумбия_ снова вошла в Новый
Йорк-Харбор, а 28 декабря она была в Санбери, штат Джорджия. Вкл .
12 февраля 1790 года Френо прибыл в Нью-Йорк пассажиром из
Миддлтаун - Пойнт на бриге " Бетси", капитан . Мотли, чтобы стать редактором
Чайлд и Суэйнс _New York Daily Advertiser_. В течение нескольких месяцев
шли переговоры. Каждое появление поэта в Нью-Йорке
в течение прошедшего года отмечалось небольшим тиражом стихотворений в "
_рекламе_", вышедшей из-под пера "Капитана. Френо", но только в
Феврале 1790 года он был вынужден покинуть свою любимую Колумбию и
начать жизнь на берегу. Стихотворение "Неверсинк", написанное несколько
месяцев спустя, является его прощальным словом перед океаном.

 "Гордые высоты: с болью, которую так часто видели"
 (С радостью, которую увидели еще раз)
 Опираясь на вашу твердую базу, я отстаиваю свою позицию,
 Цепкий на берегу:
 Пусть те, кто жаждет богатства или славы
 Идут водным путем;--
 Мягкий сон и легкость, благословенные дни и ночи,
 И здоровье, достигают этих благоприятных высот,
 Благословенной обители выхода на пенсию ".

Стихотворение "Констанция", возможно, отражает причины, по которым поэт покинул океан
, поскольку 19 мая 1790 года в книге Питера Френо появилось
Чарльстонская газета, "Городские ведомости" или "Дейли Адвертайзер",
следующее:

 "_ Вышла замуж_ пятнадцатого апреля в Миддлтаун-Пойнт, Восточная
 Нью-Джерси, капитан. Филипп Френо - мисс Элеоноре Форман, дочери
 Мистера Сэмюэля Формана из того места."

Семья Форман, с которой поэт породнился, была одной из великих
респектабельности и даже известности в Нью-Джерси. Ее послужной список во время
Революции был заметным, и ее связи включали
Ледьярды, Сеймуры и многие другие известные семьи. Миссис Френо,
по словам ее дочери, "была замечательна своими мягкими, подобающими леди манерами
, дружелюбным нравом и тонко информированным умом. Она была приветлива
и бодрой, в ее разговоре, и не было, даже когда она
достиг глубокой старости, восемьдесят семь, несколько красивее женщины". В ее
ранние годы баловался немного в себя поэзию, и есть
традиции в семье, что брачный переписка была для
длительного времени полностью в стихах.

Френо теперь был вполне устроен в жизни, и в течение следующих семи или восьми
лет он почти непрерывно работал в газете.


V.

В течение следующего года и более Френо был редактором _Daily
Advertiser_, оказываемого на бумагу все силы и литературных
навык, который так отмечены Journal_ в _Freeman это. Тон
редакционный комментарий отечественной и энергичный. Записка о реформе, о
противостояние все, что было унизительного в высокие идеалы, или что в
любым способом, угрожают личной свободы, не было. Несмотря на
многочисленные обязанности, возложенные на редактора городской ежедневной газеты, он находил время
писать законченные прозаические наброски и ухаживать за музами. Его поэзия
этого периода примечательна как количеством, так и качеством. Кое-что из этого было
взято из записных книжек его многолетних странствий, но большая часть
касалась более актуальных тем. В июне он опубликовал объявление:

 "Мистер Френо предлагает издать том оригинальных стихотворений, чтобы
 содержит около двухсот пятидесяти страниц, 12mo, аккуратно отпечатано
 .... Как только появится достаточное количество подписчиков
 для покрытия расходов на бумагу и типографию, сборник должен быть
 запущен в печать ".

Судя по нескольким стихотворениям того периода, которые были напечатаны как взятые из
нового тома автора "Восходящая империя", так должно было называться
книга. Реклама была снята в октябре, и "Восходящая
Империя" так и не появилась, хотя большинство ее стихотворений были напечатаны в издании
1795 года.

20 сентября 1791 года в Маунт-Энор родилась дочь Френо.
Приятный. Его зарплата как редактора "Рекламщика" была невелика;
маленькая семья, похоже, была в стесненных обстоятельствах. A
письмо[10] Эдануса Берка из Чарльстона в Мэдисон, датированное сентябрем
13 февраля 1801 года проливает свет на этот период.

 "Я помню, речь шла о последних двух недель, что мы служили
 вместе в Конгрессе, в 1791 году, я однажды назвал тебя в сторону, и
 упомянул г-н Филипп Freneau, чтобы вы, как я знал, что ты
 почитал, а потом лежал под большой сложности, с его
 семья. Моя память подводит меня к воспоминанию, что вы упомянули о
 вопрос к государственному секретарю мистеру Джефферсону. Freneau был
 пригласили из Нью-Йорка, и имел место интерпретатора, с простым
 мелочь от зарплаты. Уильям Смит и не подозревал, что вы были
 автором или причиной приезда Френо из Нью-Йорка; или он мог
 обратили против вас его ужасную батарею клеветы и оскорблений,
 которые он изливал на мистера Джефферсона в течение трех или
 четырех лет после этого ".

Мэдисон действовал незамедлительно. 28 февраля 1791 года Джефферсон написал
Френо следующее:

 "СЭР, Должность преподавателя иностранных языков в моем офисе вакантна.
 зарплата действительно очень низкая, всего двести пятьдесят
 долларов в год; но и это дает так мало работы, что не
 вмешиваться в любое другое занятие, которое человек может выбрать, которое бы
 не мешало ему находиться в резиденции правительства. Мне сказали несколько дней назад
 что, возможно, вам было бы удобно принять его - если да,
 он к вашим услугам. Для этого не требуется никакой другой квалификации, кроме
 умеренного знания французского. Должно ли подвернуться что-нибудь получше
 в моем отделе это могло бы вас подойти, я был бы очень рад
 предоставить и это. Если вы решите принять подарок, вы
 можете считать, что вы обручены, только будьте так добры, напишите мне
 , сообщив о своем решении. Я с большим уважением, сэр,
 Ваш покорный слуга,
 Т. ДЖЕФФЕРСОН".

Ответное письмо Френо утеряно. Однако 1 мая Мэдисон
написал Джефферсону, чтобы мы могли понять, что это значит:

 "Я также видел Френо и передал ему несколько строк для вас. Он излагает
 для Филады. сегодня или завтра, хотя не исключено, что он
 может остановиться в Нью-Джерси. Он находится в привычку, я нахожу, перевод
 Лейденской следующее, и, следовательно, должны быть полностью равны
 у вас есть задача, отведенное для него. Он предполагал, что помимо этого
 уровня мастерства, можно было ожидать, что он сможет
 переводить с таким же пристойным видом на французский: и в соответствии с этой идеей,
 его деликатность вызвала непреодолимое возражение против этого предприятия.
 Будучи теперь приведенным в порядок относительно этого конкретного и обретя разум
 о преимуществах Philada. что касается Н. Джерси для его частного предприятия
 , его мысли принимают другой оборот; и если скудость
 его капитала не должна быть препятствием, я думаю, он утвердится
 в первом. В любом случае, он предоставит своим друзьям там
 возможность помочь ему в принятии решения своей информацией и
 советом. Чем больше я узнаю о его характере, талантах и принципах,
 тем больше я должен сожалеть о том, что он похоронил себя в безвестности, которую он
 выбрал в Нью-Джерси. Несомненно, что этого не должно быть.
 найдено единственное название во всем каталоге американских типографий
 которое может приблизиться к соперничеству."

Джефферсон ответил 9 мая:

 "Ваша заявка на 1-е место попала в руки 3-го. Мистер Френо
 не последовал ей. Я полагаю, поэтому он снова изменил свое мнение
 , о чем я действительно сожалею ".

То, что Джефферсон сделал предложение Френо об учреждении газеты
в резиденции правительства или, по крайней мере, обсудил этот вопрос
с теми, кто это сделал, видно из следующего письма, написанного его
зять Рэндольф, шесть дней спустя:

 "Прилагаю вам документы Баше, а также документы Фенно. Вы должны были
 понять, что последний документ является документом чистого торизма,
 распространяющим доктрины монархии, аристократии и
 исключения людей. Мы пытались наладить выпуск другого журнала
 _weekly_ или _half weekly_, исключая рекламу, чтобы
 он мог распространяться по штатам и обеспечивать _whig vehicle_ для
 разведки. Одно время мы надеялись убедить Френо обосноваться здесь
 но потерпели неудачу ".

Это свидетельство энергии и способностей Френо, которое
такие лидеры, как Мэдисон и Джефферсон должен был искать его, чтобы
настойчиво. Несмотря на отказ Freneau, в Джефферсоне, в июле
21-го, - писал Мэдисон:

 "Мне искренне жаль, что Freneau сократилось сюда. Хотя
 типографский бизнес здесь был достаточно насыщен, все же я думаю, что он
 выбрал бы такую выгодную почву, чтобы быть
 уверенным в успехе. Собственной гениальности, в первую очередь, это настолько превосходит
 чтобы что-то из его конкурентов. Я должен был дать ему на прочтение
 все мои письма, внешней разведки и иностранных газет;
 публикация всех прокламаций и других публичных объявлений в пределах
 моего отдела, а также издание законов, которые увеличили бы его зарплату
 , были бы значительной помощью. Помимо этого, Fenno's
 является единственной еженедельной газетой или половиной еженедельника и подвергается всеобщему
 осуждению за свой торизм и непрекращающиеся попытки свергнуть
 правительство Френо сочло бы эту территорию ничуть не хуже, чем
 незанятой ".

Когда Френо обратил на это внимание, он решил больше не сопротивляться
. 25 июля он написал Мэдисону из Миддлтаун-Пойнт:

 "Кое-какие дела задерживают меня здесь день или два дольше вернуться
 в Нью-Йорк. Когда я приеду, что, как я ожидаю, произойдет в четверг, если
 вам не следовало покидать Город, я дам вам решительный ответ
 относительно печати моей газеты в Резиденции правительства. вместо
 в Нью-Йорке. Если я смогу добиться, чтобы мистера Чайлдса соединили со мной по
 приемлемому плану, я полагаю, что пожертвую другими соображениями
 и переведусь в Филадельфию ".

Мистер Фрэнсис Чайлдс, который был одним из владельцев рекламодателя,
как мы уже видели, согласился на это предприятие и на следующее
вскоре документ был подписан:

 "ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ДЕПАРТАМЕНТ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ.

 "Настоящим Филип Френо назначается секретарем по иностранным языкам в
 канцелярии государственного секретаря с окладом в двести
 пятьдесят долларов в год, начиная с момента принятия им
 требуемой присяги для подтверждения квалификации. Вручается под мою руку и скрепляется печатью сего.
 16 августа 1791 г., ДЖЕФФЕРСОН".

Я несколько подробно рассмотрел этот эпизод, поскольку он проливает свет
на то, что следует далее.

Первый номер "Национального вестника" вышел в понедельник, октября
31-е. Оно выходило по понедельникам и четвергам. Его типография и
оформление были аккуратными и привлекательными; колонки новостей были хорошо заполнены,
а литературному отделу уделялось пристальное внимание. Ее успех был
все, что предсказывал Мэдисон. 7 мая 1792 года редактор
объявил, что подписка на "Газетту" увенчалась успехом, превзошедшим
его самые оптимистичные ожидания.

Период, охватываемый двумя годами "Национального вестника", был периодом
особых волнений в Америке. Французская революция была в разгаре;
казалось, все пошатнулось. Америка верила , что скоро вся Европа будет уничтожена .
сбросить оковы монарха; она верила, что факел борьбы за
Права человека зажжен в Америке, и она смотрела на ход Революции почти с
отеческим интересом. В своем поэтическом
приветствии в первом номере "Газетт" Френо пишет:

 "Из искры, которую мы зажгли, вспыхнуло пламя
 Удивлять мир и просвещать человечество:
 С кодексом новых доктрин вселенная звенит,
 А Пейн обращается к королям со странными проповедями".

Колонки " Газетт " полны звонких слов на правах
Человек, эпоха разума, последняя гибель монархии. В стихотворении за стихотворением
редактор изливает свои симпатии к республиканизму и делу
Французских повстанцев. Тот факт, что французы сыграли важную роль в
обретении нашей собственной независимости, повысил интерес. "На
Четырнадцатое июля", "О французских республиканцах", "В годовщину
штурма Бастилии", "Ода свободе" и "Снос
Французская монархия" - вот несколько стихотворений, которые Френо излил на публику
в этот зажигательный период. Примечательно, что он не включил ни одного
из этих стихов в его издании 1809 года. В том, что он был честен до глубины души.
в его вере нельзя ни на минуту усомниться. Его импульсивный кельтский темперамент.
Он вкладывал всю душу в свою работу.

 "Ах! пока я пишу, дорогой союзник Франции,
 Я едва сдерживаю свое горячее желание,
 Отбросить эти листки сивиллы в сторону
 И улететь, чтобы присоединиться к вам на мейне ".

Безумие среди американских республиканцев завершился с приходом
Гражданин жене, в 1793 году. На республиканском обеде, данном Жене 18 мая,
Гражданин Френо был избран путем аккламации переводчиком оды Пишона. На
1 июня, на гражданском празднике, ода Френо "Боже, храни права
человека" была встречена бурными аплодисментами.

Нужно внимательно изучить этот зажигательный период жизни Френо, прежде чем
он сможет полностью понять широко обсуждаемый эпизод в "Национальной газете"
Gazette_. Вино французского республиканизма, к сожалению, опьяняло. Это
могло бы побудить Френо написать такую строфу, как эта:

 "_ Добродетель, порядок и религия_,
 Спешите и ищите какой-нибудь другой регион;
 Ваш план составлен, чтобы выследить их,
 Уничтожить митру, разорвать мантию,
 И эту мерзкую суку-Философию - восстановить,
 Когда-нибудь раньше газета так много планировала?"

А затем объясните это, сказав, что "Национальный вестник" - это
средство партийной злобы и противодействия великим принципам порядка,
добродетели и"религия".

Учитывая все это, неудивительно, что он был
недоволен консервативной партией, которая не только не испытывала
энтузиазма по поводу Французской революции, но даже смотрела на нее с
фактическим неодобрением. С самого начала редактор "Газетт"
критиковал ведущих федералистов, особенно Адамса и Гамильтона, и
он даже мягко упрекнул Вашингтона, героя своей прежней музы.
Администрация, по его мнению, склонялась к монархическим идеям.
Вашингтон, по его мнению, превысил свои полномочия в вопросе
банки, и прецедент был опасным. Церемонии, которыми
окружил себя президент, сильно расходились с
простыми демократическими идеями; и, в довершение всего, неблагодарность правительства
администрация (для экстремистов у нее не могло быть другого названия) своим
отношением к Жене и французскому народу глубоко ранила его. Я верю
что Френо был в корне честен в своей позиции. Почти
невозможно поверить, что заметка, подобная этой, в "Джерсиской хронике"
за 1795 год, неискренняя:

 "Поведение Федеральной исполнительной власти этой страны по отношению к
 Французская Республика, насколько это может показаться враждебным, вызвала
 большое и всеобщее отвращение у граждан Соединенных Штатов....
 Было бы хорошо, если бы некоторые из тех, кого можно было бы упомянуть, вспомнили
 нацию, которая поддерживала нас в последней войне, когда наш младенец
 Республика была на грани уничтожения. Вражда к Франции - это
 измена республиканству".

Что касается Адамса, который танцевал на королевском балу в алом костюме,
и Гамильтона, отца федералистов, Френо не испытывал угрызений совести.
Нападки " Газетты " становились все более и более резкими с каждым днем .
проблема, хотя большая часть более зажигательных материалов вышла не из-под пера Френо
. Например, "Испытательные оды", приписываемые ему
современными врагами, а в более поздние годы цитируемые Бекингемом и
Дайкинком как написанные его пером, были написаны Сент-Джорджем Такером. Они были
опубликованы Такером в виде книги в 1796 году. В сложном состоянии
партийной политики в то время такая откровенная критика не могла не вызвать
бурю опровержений и ответных оскорблений. Вскоре было отмечено, что
"Газетта" в своих нападках на администрацию пощадила государство
департамент. Джефферсона никогда не упоминали, кроме как с похвалой.
Вывод был очевиден: либо он "заткнул рот" газете, оказав ей
определенные услуги, либо он использовал ее как оружие против самой
администрации, членом которой он был.

Гамильтон, естественно, склонялся к последней точке зрения, и результатом стала большая горечь
. 25 июля 1792 года он вставил этот анонимный фрагмент в
"Вестник Соединенных Штатов" Фенно, орган федералистов:

 "Редактор "Национального вестника" получает зарплату от
 Правительства:

 "Вопрос - выплачивается ли ему это жалованье за _переводы_; или за
 публикации, целью которых является очернение тех, кому
 "голос народа" обязал администрацию нашего общества
 противодействовать мерам правительства и ложными
 инсинуациями нарушать общественный порядок?

 "В обычной жизни считается неблагодарным для человека кусать руку,
 которая кладет хлеб ему в рот; но если человека наняли для этого,
 дело меняется. T. L."

Это было началом серии анонимных нападок в газете "Федералист".
Автором, несомненно, был Гамильтон. Вторая статья,
еще более определенная, появилась 4 августа. В нем автор прямо
обвинил Джефферсона в том, что он является душой "Национальной газеты"
Gazette_. "Мистера Френо сочли подходящим инструментом", и поэтому его
намеренно привлекли; он был просто "верным и преданным слугой
главы партии, из рук которого он получил благодеяние". Статья
затем подробно излагается обвинение Джефферсону и апелляция в
Американский народ, будут ли они согласия, чтобы увидеть драгоценное наследие
что они "профукали" в столь бесстыдным образом.

Это нападение вызвало (со стороны Френо) письменное показание под присягой, которое было напечатано
в "Газетте" от 8 августа 1792 г.:

 "Лично предстал передо мной, Мэтью Кларксон, мэр города
 Филадельфия, Филип Френо, из города Филадельфия,
 который, будучи должным образом приведен к присяге, дает показания и говорит, что никаких переговоров с ним Томас Джефферсон, государственный секретарь, никогда не вел.
 для
 учреждение _национального вестника_: что
 прибытие обвиняемого в город Филадельфия в качестве издателя
 газеты ни в коем случае не было вызвано, рекомендовано или подвергнуто влиянию со стороны
 вышеупомянутого должностного лица, но это был его собственный добровольный акт; и что
 упомянутая газета, ни ее Редактор, никогда не направлялись,
 контролировались или пытались каким-либо образом повлиять на них со стороны
 Государственного секретаря или кого-либо из его друзей; также никогда не было ни строчки о том,
 прямо или косвенно написано, продиктовано или составлено для него
 этим сотрудником, но редактор консультировался со своим собственным суждением
 единственный, кто руководит этим - свободный, ничем не скованный - и без влияния.

 "ФИЛИП ФРЕНО.

 "Приведен к присяге 6 августа 1772 года, до этого
 "МЭТЬЮ КЛАРКСОН, мэр".

11 августа Гамильтон опубликовал еще одну статью. Он решительно
присяга дискредитировали Freneau, заявив, что "факты говорят громче, чем
слова, и при определенных обстоятельствах громче, чем клятвы;" что "
редактор Gazette_ _National не должен думать, чтобы ругаться от их
эффективности;", что "если бы он был действительно, как они объявили, что на пенсию инструмент
со стороны названного общественного деятеля никакое нарушение истины ни в какой форме не должно было вызывать удивления.
двусмысленности и умственные оговорки были
слишком распространенным прибежищем умов, пытающихся спастись от позорных
обвинений ". Затем в статье продолжалось показывать, что Джефферсон действительно основал "Газетту"
через своего конкретного друга.

Френо сразу же отказался отвечать на дальнейшие нападки на том основании, что
это были просто "личные обвинения", и Гамильтон немедленно назвал
это "простой уловкой". Таким образом , Френо оказался в эпицентре
настоящее осиное гнездо межпартийной борьбы, охватившей всю страну
из конца в конец. Федеральный орган продолжал свои нападки, и Френо,
всегда раздражительный при критике, еще больше ожесточился.

9 Сентября 1792 года Джефферсон официально заявил о себе в письме в
Вашингтон.[11] Письмо чрезвычайно длинное, поскольку охватывает все
состязание с Гамильтоном с самого начала. В нем он заявил:

 "Пока правительство находилось в Нью-Йорке, ко мне обратились от имени
 Френо с просьбой узнать, есть ли в моем департаменте место для
 которые он может быть назначен. Я ответил было, но четыре
 clerkships, которые я нашел полную, и продолжалось без каких-либо
 меняться. Когда мы переехали в Филадельфию, мистер Пинтард,
 клерк-переводчик, не захотел переезжать с нами. Его офис
 затем освободился. Я снова обратился туда за помощью к Френо, и
 без колебаний пообещал ему должность клерка. Я не могу
 вспомнить, было ли это в то же время или позже, когда я
 мне сказали, что у него была мысль основать там газету. Но
 то ли тогда, то ли впоследствии я счел это обстоятельство неким
 ценным, поскольку оно могло позволить мне сделать то, что я давно хотел сделать
 , то есть получить материальные части "Лейденской газеты"
 предстал перед вашим взором и взором общественности, чтобы убедить
 вас и их в более справедливом взгляде на дела Европы, чем тот, который
 можно было бы получить из любого другого публичного источника. Это я уже сделал
 безуспешно пытался через прессу мистера Фенно, находясь в
 Нью-Йорке, сначала сам отбирая и переводя отрывки, затем
 имея это было сделано г-ном Pintard, перевод клерк, но они
 нашли их слишком медленно в газетах господин Фенно это. Г-Баше
 нет его для меня в Филадельфии, но его газету, сделал
 не циркулируют в достаточной степени в других государствах. Он даже попробовал, по
 моей просьбе, составить план еженедельного обзора из его ежедневной газеты
 в надежде, что это может распространиться в других Штатах,
 но и в этом мы потерпели неудачу. Френо в качестве секретаря-переводчика и
 печатника периодического издания, которое, вероятно, будет распространяться через
 Штаты (объединяющие в одном лице части Пинтара и Фенно)
 возродили мои надежды на то, что это наконец может быть осуществлено. Поэтому, когда он основал свою газету
 , я снабдил его "Лейден Газеттс"
 , выразив пожелание, чтобы он всегда мог
 переводить и публиковать содержащиеся в них разведданные, и
 продолжал предоставлять их время от времени, так же регулярно, как я их получал
 . Но что касается любого другого направления или указания на мое желание
 , как должна вестись его пресса, какого рода разведданные
 он должен дать то, что поощряют эссе, я могу возразить в
 присутствии Небес, чего я никогда не делал сам или кем-либо другим, или
 косвенно, произнести хоть слово или попытаться каким-либо образом повлиять. Я
 можете протестовать дальше, в том же ужасное присутствие, что я никогда не делал,
 сам, или любое другое, прямо или косвенно, писать, диктовать или
 приобрести любой приговор или настроения для вставки тюнинг his_, или
 любые другие gazette_, в которых мое имя не прикреплен, или, что моей
 офис.... Предложение Френо опубликовать статью, поскольку оно было
 примерно в то время, когда появились труды Публиколы и беседы
 о Давиле, сильно привлекшем общественное внимание, я воспринял
 как должное из характера Френо, который был отмечен как характер
 хорошего вига, что он уделит свободное место пьесам, написанным
 эти документы противоречат аристократическим и монархическим принципам
 привил. Это были на мой взгляд, вполне вероятно, достаточно, я
 возможно, это выразил в разговоре с другим, хотя я не
 вспомнить, что я сделал. Френо, я думаю, я не смог бы, потому что у меня были
 до сих пор видел его всего один раз, и то за общим столом, за завтраком,
 у миссис Элсуорт, когда я проезжал через Нью-Йорк в прошлом году. И
 Я могу с уверенностью заявить, что мои ожидания сводились только к
 наказанию авторов, придерживающихся аристократических и монархических взглядов, а не
 к какой-либо критике действий правительства. Полковник
 Гамильтон не видит мотива для какого-либо назначения, кроме желания найти
 удобного сторонника. Но вы, сэр, кто получил от меня
 рекомендации Риттенхауса, Барлоу, Пейна, поверите, что
 таланты и наука являются для меня достаточными мотивами при назначении на должность,
 которой они соответствуют; и что Френо, как гениальный человек,
 мог бы найти в моих глазах предпочтение должности клерка-переводчика, и
 дать достойное название тем небольшим пособиям, которые я мог бы оказать ему как редактору
 "газетт", обеспечив подписку на его статью, как я сделал
 за несколько до того, как она появилась, и как я с удовольствием сделал для
 труды других гениальных людей. Я считаю это одним из
 отличительных преимуществ выборной системы перед наследственной преемственностью,
 что таланты, которыми природа наделила в достаточной
 пропорции, должны отбираться обществом для управления
 их делами, а не передаваться через
 чресла лжецов и дураков, переходящих от распутства за столом
 к разврату в постели. Полковник Гамильтон, известный под псевдонимом "Простые факты", говорит,
 что зарплата Френо началась еще до того, как он поселился в Филадельфии. Я знаю
 не знаю, какие придирки у него могут быть в запасе к слову
 "проживание". Возможно, он имеет в виду включить в эту идею удаление
 его семья; поскольку я полагаю, что он переехал раньше своей семьи,
 в Филадельфию. Но ни одно мое действие не положило начало выплате ему жалованья
 до того, как он обосновался в Филадельфии, чтобы быть
 достаточно готовым к исполнению служебных обязанностей. Что касается
 достоинств или недостатков его статьи, они, конечно, меня не касаются. Он
 и Фенно - соперники за общественное благосклонность. Один ухаживает за ними с помощью
 лести, другой - порицания, и я полагаю, это будет признано
 что один был таким же раболепным, как другой суровым. Но не является
 достоинство и даже порядочность правительства нарушаются, когда один из его главных министров
 нанимается анонимным автором или
 составителем параграфов для того или другого из них? Ни одно правительство
 не должно обходиться без цензоров; и там, где пресса свободна, никто
 никогда этого не сделает. Если пресса добродетельна, ей не нужно бояться честного действия
 нападения и защиты. Природа не дала человеку никаких других средств для
 выяснения истины ни в религии, ни в праве, ни в политике. Я думаю,
 правительству почетно не знать и не замечать его
 подхалимы или цензоры, поскольку было бы недостойно и преступно
 баловать первых и преследовать вторых".[12]

Но если "Национальный вестник" совсем не касался Джефферсона, как он утверждал
, это, безусловно, разозлило Вашингтон. Позже, когда
дело Жене подтолкнуло Френо к еще большим эксцессам, Вашингтон
23 мая 1793 года имел разговор с Джефферсоном, который
последний записал в своем _Ana_:

 "Он [президент] сослался на статью в газете Френо от
 вчера он сказал, что презирает все их нападки на него лично,
 но что никогда не было акта правительства, не имея в виду
 не только в исполнительной ветви власти, но и в любой другой, которым эта газета
 не злоупотребляла. Он также пометил слово республика таким образом - там, где оно
 применялось к Французской республике [см. Оригинал статьи]. Он был
 очевидно раздражен и разгорячен, и я понял, что его намерение состояло в том, чтобы я
 каким-то образом вмешался в разговор Френо; возможно, отозвал его.
 назначение клерком-переводчиком в мой офис. Но я не буду этого делать
 . Его статья спасла нашу конституцию, которая стремительно развивалась
 в монархию, и ни одно средство не было остановлено так сильно, как
 этот документ. Хорошо и повсеместно известно, что это был
 тот документ, который остановил карьеру монократов, и
 Президент, не понимающий замыслов партии, не поддержал
 с присущим ему здравым смыслом и хладнокровием он посмотрел на усилия и
 последствия этой свободной прессы и увидел в этом, хотя и некоторые плохие вещи
 довели это до сведения общественности, но добрые люди получили
 огромное преимущество ".[13]

Вашингтон даже вынес это дело на заседание Кабинета министров.,
заявляя, согласно "Ане" Джефферсона, что,

 "Этот негодяй Френо посылал ему по три экземпляра своей газеты каждый день
 как будто он думал, что он (Вашингтон) станет их распространителем
 ; что он не мог видеть в этом ничего, кроме наглого замысла
 оскорбите его; он закончил на повышенных тонах".[14]

"Национальная газета" опубликовала свой последний номер 23 октября 1793 года.
Крах пузыря Жене - отвращение после того, как
Француз пригрозил обратиться из Вашингтона к народу,
вызвал приливную волну, которая смыла всех идолов французского языка.
Республиканство в Америке и "Национальный вестник" не смогли противостоять
волне. Подписчики отозвали свои подписки с разорительной скоростью,
ноты владельцев были опротестованы, и газета была
заброшена. Френо, однако, не имел ни малейшего представления об окончательной капитуляции. Его последним словом
было обещание, которое, однако, так и не было выполнено.

 "Настоящим номером завершается второй том и второе издание "Национального вестника" за второй
 год. Только что импортировал
 за свой счет значительное количество новых и элегантных
 печатая шрифты из Европы, редактор намерен возобновить
 публикацию этого документа в ближайшее время и до начала
 заседания Конгресса в декабре следующего года ".

Именно на этом эпизоде в основном зиждется репутация Френо среди
большинства людей. "Этот негодяй Френо" - вот эпитет,
который цеплялся за его имя на протяжении всего прошедшего столетия. Именно
это единственное дело, больше, чем что-либо другое, удержало его от того, чтобы получить
признание, которого он заслуживает, и как патриот, и как поэт. Отношение
Новая Англия может быть выражена словами президента Дуайта, написанными
летом 1793 г.:

 "Freneau, принтер, лингвист и т. д. рассматривается здесь в качестве простого
 зажигательные, или, скорее, как презренный инструмент больше зажигательных бомб
 и его бумаги, как нарушение общественного порядка".

Букв может быть несколько раз, показывая в том же духе во всех
Федералисты.

Однако не следует забывать, что Френо действовал из чистых и
честных побуждений; что возбуждение и ожесточенная партийность того
периода были экстраординарными, и что воздух был сильно заряжен
тонкий магнетизм, который во Франции породил царство террора. Нельзя
отрицать, что Френо перешел все границы в своих доносах; но так же
Гамильтон, который на самом деле начал конфликт; то же самое сделал Джефферсон; то же самое сделали
многие другие. Что касается того, в какой степени Джефферсон субсидировал
_Gazette_ для собственного использования, читатель может судить сам. Ни одна из сторон
не свободна от вины; Френо, безусловно, виновен не больше, чем другие.
другие, которые занимали гораздо более высокие должности, чем он. Справедливости ради следует сказать
о Френо, по словам биографа Джефферсона, Рэндалла--

 "Он всегда был теплым человеком, а после периода, о котором мы пишем,
 стал яростным приверженцем. Но справедливости в его памяти,
 однако, сказать, что его честь и его правдивости, лишь бы человек был
 никогда под сомнение теми, кто его знал, и что его репутация в
 эти данные сейчас, как свободный от всех пут подозрение, как это
 у кого-либо из уважаемых господ, чьи имена были
 связанные с его противоречия".

Следующие слова Мэдисон, взятых из записок г-Трист о
разговор, 25 мая 1827 года, и опубликовано в жизни Такера из Джефферсон,
вероятно, представляет дело в его истинном свете:

 "Мистер Мэдисон сказал: "Статья Френо была еще одной причиной недовольства"
 в целом Вашингтоне. Среди различных авторов некоторые были
 движимы чрезмерным рвением, а некоторые, возможно, злонамеренностью.
 Были приложены все усилия в бумажном Фенно, и те немедленно
 вокруг него (Вашингтон), чтобы произвести впечатление на его ум, вера в то, что это
 был приобретен г-ном Джефферсон травмировать его и против
 меры его администрации. Сам Freneau старый
 В колледже мой приятель, поэт и человек, литературных и изысканный
 вкусы, ничего не зная о мире. Он был французским ученым,
 и сначала работал переводчиком. Генри Ли, который также был его
 Товарищ по колледжу, а также испытывавший к нему дружеские чувства, был
 более непосредственной причиной его основания газеты. Наша главная цель
 поощряя это, мы должны были обеспечить противоядие против статьи Фенно
 статья, посвященная монархии, начала публиковаться
 выдержки из книги мистера Адамса. Раньше я иногда добавлял статью
 , все из которых я отметил, а некоторые у меня есть
 показано вам, главным образом для противодействия монархическому духу
 и пристрастности британского правительства, которые характеризовали статью
 Фенно. Я никогда не участвовал в партийных преступлениях".

Заслуживает упоминания, что Френо оставался на своем посту во время эпидемии желтой
лихорадки 1793 года и что в течение нескольких недель он был единственным активным редактором
в городе. 1 октября он уволился с должности переводчика и
вскоре после этого переехал в свой старый дом в Маунт-Плезант. Какое-то время он был
без работы. Он рассматривал возможность создания нескольких газетных предприятий. Он
очевидно , предпринял шаги к публикации статьи в Монмуте
Округ, Нью-Джерси, в качестве следующего объявления, опубликованного в
"Хроника Джерси", 30 мая 1795 года, покажет:

 "Ряд людей во Фригольде и других частях Монмута
 в прошлом году подписались на газету, которую редактор тогда предложил запустить в производство
 . Поскольку различные причины задержали его осуществление намеченной цели
 до нынешней весны, и, как он предполагает, многие из них
 могли тем временем связаться с другими типографиями, он надеется, что
 они, если возможно, переведут свою подписку на
 _Chronicle_.

2 ноября 1794 года он пишет Мэдисону, рекомендуя своего старого друга
Бейли на должность государственного печатника, а 6 мая следующего года он
получил ответ:

 "Я откладывал признание вашей услуги, полученной давным-давно, до тех пор, пока не смог
 проинформировать вас о перспективах мистера Бейли, в пользу которого это письмо
 было написано. Теперь я имею удовольствие сообщить вам, что, хотя его
 желания не могут быть немедленно исполнены, он надеется получить
 под эгидой мистера Бекли и мистера Рэндольфа долю
 работа в будущем, которая может оказаться для него очень ценной. Я
 поздравляю вас с публичной информацией, только что полученной от
 Голландия, которая дарит радость всем истинным республиканцам, и желаю вам всем
 личного счастья, которое может позволить замена ваших прежних путешествий
 пейзажами на тень и спокойствие вашей нынешней жизни
 . Помните, однако, как у вас не выбран
 труда, в сфере политики она будет ожидать ваших друзей
 чтобы вы росли с индустрией ваш удел
 ПАРНАС".

20 мая следующего года Френо продолжил переписку:

 "Мой уважаемый друг: по какой-то причине ваше любезное письмо от апреля
 6-я давно должен был бы найти свой путь сюда, не приходят
 рука до 17 инст. Я искренне благодарю вас за интерес, который вы
 проявили к мистеру Бейли. Он хороший республиканец и достойный человек.
 честный человек, и эти качества, как я думал, давали ему право на некоторое уведомление со стороны правительства при его роде деятельности.
 Я был
 однако несколько недель назад в Нью-Йорке некоторые от души посмеялись над
 Аристократы, за то, что в моем Письме к вам или мистеру Бекли я
 забудьте, что превозносил его военные заслуги в последней войне - я уверен
 разумно, что он никогда не отрубал головы гигантам и не гнал войска перед собой
 как делали некоторые; в то же время это следует помнить
 что он был офицером Пенсильванского ополчения в сезоне
 который испытывал человеческие души (как говорит Пейн) и, я полагаю, никогда не действовал
 иначе, чем стал персонажем, в котором он действовал.--

 Я согласен с вами по крайней мере наполовину в ваших поздравлениях общественности.
 разведданные, полученные из Голландии. Это всего лишь еще один шаг к
 продвижение и завершение этого великого и филантропического
 Система, которую я ждал много лет, и которое вы
 так же как и мне, надеюсь, Доживем до того дошло, - когда я впервые
 пошел на проживание в Philada. в 1791 году я хотел быть одним из тех, кто
 буду иметь честь и счастье объявить, что эти большие
 события для общественности через газету: разнообразие
 обстоятельств, тем не менее, не стоит утруждать вас, призвал меня
 отъезд из этого города после завершения двух лет
 публикация-Как я хочу провести остаток моих дней на пару
 сотен акров старого песчаного вотчина, у меня есть, кстати
 заполнения полостей времени, установленного на стопе, небольшие еженедельно
 Газета рассчитана для той части страны, в которой я нахожусь.
 Если вам будет интересно ознакомиться с ней, я перешлю ее вам.
 бесплатно, за исключением почтовых расходов. Я не буду давать высоких обещаний
 относительно того, что в нем может содержаться. Вряд ли можно будет
 ожидать, что в грубой варварской части страны я смогу
 рассчитать это для вежливых вкус Филадельфии.--Если ваш
 постоянное жительство в Philada. Я могу передавать эти документы к вам
 раз в неделю на общественный пост, который останавливает каждую среду в моем
 двери. Письмо, отправленное на почту в Филадельфии в субботу утром
 , обязательно дойдет до меня в среду.-- В государственных газетах
 некоторое время назад было объявлено о вашем браке.--Я желаю вам всего возможного
 счастья с дамой, которую вы выбрали своей спутницей жизни
 Миссис Френо присоединяется ко мне в том же и желает, чтобы я
 настоящее ее лучших отношениях со своей женщиной, а себя-и должен вам
 когда-нибудь съездить на экскурсию в эти края из Джерси, мы приложим все усилия
 чтобы дать Миссис Мэдисон и самому ... - если не дорого добро пожаловать, еще
 добрый.'"

"Джерси Кроникл", восьмистраничное издание размером с лист почтовой бумаги
, выпустило свой первый номер в маленьком кабинете редактора
в Маунт-Плезант, суббота, 2 мая 1795 года. На нем был девиз: "_Inter
Sylvas Academi quaerere verum_.--Хор.;" и его целью, по словам
его редактора, было "представить ... полная история зарубежного и
внутренние события того времени вместе с такими эссе, замечаниями и
наблюдениями, которые будут иметь тенденцию иллюстрировать политику или отмечать
общий характер эпохи и страны, в которой мы живем ". Приветствие редактора
характерно для его автора:

 "Никогда не было более интересного периода, чем нынешний, и при этом
 никогда в истории не было такого времени, когда человечество
 было бы в целом едино в заботе о выращивании
 разум, исследующий естественные и политические права наций,
 и освобождения себя от оков деспотизма, который
 так долго препятствовали счастья рода человеческого, и
 вынесено прав много обслуги интересы
 несколько.

 "В это время, когда формируются новые Республики и появляются на свет новые Империи
 ; когда великая семья человечества, очевидно,
 выходит из мрачных теней деспотизма, которые
 так долго окружали их и приобретают характер, соответствующий достоинству их вида
 редактор пользуется возможностью
 возобновить свои усилия по внесению, в некоторой степени, вклада в
 общее информирование своих сограждан о современной истории
 и мировой политике. С его стороны не будет пощады,
 для получения наилучших, наиболее достоверных и самых ранних разведданных
 отовсюду и распространения их всеми методами и средствами в
 его сила; и в каких бы частях его подписка ни позволила ему это сделать
 .

 "При этом считается, что несколько не разумно, чтобы быть
 ожидается, что в более восточной части Нью-Джерси, условия
 подписка будет казаться низкой, и, можно добавить, она находится в пределах
 под силу почти каждому человеку, у которого есть воля и склонность
 поощрять литературу, продвигать интересы или расширять идеи
 подрастающего поколения и внести свой вклад в общее распространение знаний
 среди своих сограждан.

 "Если публикация Jersey Chronicle будет должным образом
 поощрена, редактор в свое время увеличит размер
 листа; но то, что сейчас публикуется на, по его мнению, во всех отношениях
 адекватно эксперименту, независимо от того, осуществима эта попытка или нет.
 "

Эссе Freneau способствовали _Chronicle_ являются одними из самых
заметных проза производств из-под его пера. Он начал серию исследований "на
Монархические и смешанные формы правления"; он написал "Наблюдения над
Монархией" и подробно обсудил основные аргументы за и против
Договора Джея с Англией. 23 мая он начал публиковать серию
статей под названием "Томо Чики, индеец из племени Крик в Филадельфии", в
которых описываются манеры и нелепости американцев с
точка зрения наблюдательного дикаря. Почти в каждом номере журнала
на бумаге было подробное эссе на какую-то политическую тему. Стихов
было очень мало. "Национальный вестник" содержал мало
стихов, написанных редактором, за исключением перепечатанных более ранних стихотворений и нескольких
политической сатиры и республиканской лирики. Влияние Питера Пиндара
все более и более проявлялось в стиле поэта. Политика и
партийные распри на какое-то время вытеснили музу. Такой больше нигде нет
очевидно, чем в сборнике его стихов, напечатанная на его собственные
печати и издал в июне 1795.

Во многих отношениях это самые интересные коллекций Freneau по :
это подводит нас к самому присутствию поэта. Более ранние издания
были опубликованы без его надзора, материал для этого издания
полностью прошел под критическим наблюдением автора. Едва стих
сбежал доработку. Отметив тщательностью, с которой он изменил
прилагательные, улучшение рифмы, добавлены Новые стансы, или вырезать старые,
repunctuated предложений, и переставить материал, нельзя стать
несколько большие группы поспешных и поверхностных критиков, которые ссылаются
легкомысленно к поэту, как необдуманное и неосторожное импровизатор эфемерное
мусор. На самом деле Френо был скрягой в своих стихах. Когда ни в одном из его сборников не удается найти
газетное стихотворение, предположительно принадлежащее ему, особенно периода, предшествующего
1795 году, сразу возникают серьезные сомнения
в том, принадлежит ли это стихотворение ему. Он никогда не уставал пересматривать, и
сокращать, и подрезать. Стихи так тщательно отредактированы в 1795 году снова
тщательно пересмотрен в 1809 году. В качестве примера его озабоченности судьбой
своих стихов позвольте мне процитировать письмо, написанное 29 августа 1781 года Мэтью
Кэри:

 "Я вижу из сегодняшней газеты, что мои стихи о генерале Вашингтоне
 прибытия, и т. д. должны появиться в вашем следующем _Museum_. Если это не
 слишком поздно, я прошу пользу вам исправить ошибки
 (который был полностью из прессы) в пятой строке
 тринадцатой строфы, поскольку это существенно влияет на смысл. Вместо
 "кого", пожалуйста, читайте "кто"."

Издание 1795 года интересно и с другой точки зрения. Ресурсы
бюро в маленькой стране были максимально задействованы при производстве
книги. В лучшем случае это грубый фрагмент печати. Там проявляются
везде усилия, чтобы сохранить работу в разумных пределах, чтобы сэкономить
Космос. Названия сокращены, девизы опущены, примечания вырезаны, а
многие более ранние стихотворения сокращены или опущены полностью. Список упущений
наводит на размышления: первая и вторая сцены были вырезаны из "Фотографий
Колумб", "долгая песнь Исмения" была исключена из "Памятника Фаону", "Похороны на Ямайке" и "Дом ночи" были сокращены до "Монумент".
Фаон", "Похороны на Ямайке" и "Дом ночи" были сокращены до
всего лишь фрагменты, "Female Frailty" была исключена, за исключением вступительной строфы,
и были другие заметные изменения. В каждом случае будет обнаружено
, что поэт выбросил за борт легкий и образный элемент,
чисто поэтический.

Часто искали причину этих упущений. Профессор К. Ф.
Ричардсон, в частности, удивился отказу от чрезвычайно
оригинального и странно сильного стихотворения "Дом ночи" - по его мнению,
лучшего, что когда-либо делал Френо. Ответить на этот вопрос нетрудно
после тщательного изучения эволюции поэтических идеалов Френо
. Он начал писать стихи после тщательного курса чтения на
латыни и английской классике. Его ранние работы благоухают "Эклогами" Вергилия
, Горация, Шекспира, второстепенных поэм Мильтона,
"Элегия" Грея. Если когда-либо и существовала чувствительная, любящая красоту, поэтичная душа
, то молодой Френо был одним из них. В своей ранней неопытности он даже
мечтал о поэтической карьере, в которой, возможно, занял бы место рядом с
великими мастерами песни. Его ранние работы, такие как "Ода фантазии" и
подобные произведения, а также сильные и оригинальные "Дом ночи" и "Санта
Круз", показывают, что он мог бы сделать в другой среде.

Но революционная Америка мало поощряла одаренных воображением
поэтов. В воздухе было что-то такое, что, казалось, вселяло в людей
Дух Франклина. Это была эпоха здравого смысла, суровой реальности,
практических дел. Мэдисон назвал эпоху, когда в 1774 году он посоветовал
Брэдфорд, культурный молодой человек с богатым воображением, любитель поэзии и всего остального
искусство, обратившееся к более суровым вещам:

 "Я боялся, что ты не без труда ослабил свои чувства
 из беллетристики. Тонкий вкус и теплый воображение
 как твои, должно быть, трудно отказаться от такой утонченный и изысканный
 наслаждений грубой и сухой закон. Это все равно что
 оставить приятное цветущее поле ради бесплодной пустыни; возможно
 Я бы также не сказал "бесплодный", потому что Закон приносит плоды, но
 это кислые плоды, которые нужно собирать, давить и перегонять
 прежде чем они смогут приносить удовольствие или прибыль.... Я сам когда-то испытывал
 слишком большое влечение к этим забавным занятиям. Поэтическое остроумие и
 Критика, романы, пьесы и прочее меня очень пленили: но я начинаю
 обнаруживать, что они заслуживают лишь умеренной доли _мортала_
 Время и что-то более существенное, более долговечное, более
 прибыльное подобает нашему более зрелому веку. Это было бы крайне неуместно
 чтобы у работающего человека в саду не было ничего, кроме цветов, или
 чтобы он решил не есть ничего, кроме мясных и кондитерских изделий.
 Столь же абсурдно было бы для Ученого и делового человека
 составить всю свою библиотеку из причудливых книг и насыщать свой разум
 ничем, кроме таких Сочных представлений ".[15]

Первая половина жизни Френо, как мы видели, была периодом
разочарований. Потребовалось двадцать пять лет, чтобы погасить искру в его груди,
но процесс, хотя и медленный, был верным. После ожесточенного периода
"Национальный вестник" он думал о себе только как о работнике на волне
практических дел, защитнике прав человека, протестующем против
тирания и несправедливость, а его муза стала простой рутиной, помогающей посредством
сатиры и песен тому, что он теперь считал делом своей жизни. Он взял
преднамеренный, хотя и печальный отпуск со своей ранней музой в 1787 году, через год
после выхода его первого сборника стихов:

 "В этих суровых краях, брошенных судьбой
 Где царит только суровый Разум,
 Где цветочная фантазия не властна
 Ни золотые формы вокруг нее не играют,
 Ни Природа не приобретает своего волшебного оттенка,
 Увы, при чем здесь муза!
 Век, занятый покраской стали
 Не может испытывать поэтического восторга;
 Не может ощутить чарующей силы легендарной Любви
 Не может рассказать о тенистом домике Флоры.
 Ни лесной приют, ни журчащая роща
 Не может шевельнуться его прозаическая грудь.
 Муза любви ни о чем не просит,
 Я попытаю счастья с остальными;
 Кого из девяти мне привлечь
 Чтобы соответствовать юмору эпохи?
 Увы, мой выбор должен пасть на одну из них.,
 Наименее привлекательная из всех!
 Ее суровое лицо, суровый ее стиль.,
 Нахмуренный лоб, жестокая улыбка,
 Сосредоточенный на убитых жертвах,
 Она, только она, может понравиться ".

Никто не может читать длинные колонны _Jersey Chronicle_ без
понимая, насильно перемену, происшедшую за Freneau. Поэт, который
вышел из горнила "Национальной газеты", был совсем не похож на
поэта периода "Дома ночи". Он мог смотреть на этот продукт
своего раннего воображения почти так же, как это сделал бы Мэдисон, и он мог
хладнокровно сократить его до простого фрагмента, который озвучил бы его новый
Французские деистические идеи, чтобы у него было место для его республиканских песен.
Стихотворение "Американцам Соединенных Штатов", написанное в 1797 году, дает
перед нами истинная картина этого более позднего Френо. Он не был бы придворным певцом
"под потолком, установленным каким-нибудь великим человеком", не был бы одиноким мечтателем. Он был бы
человеком действия, путешествующим по землям и морям, поэтом, который запечатлевал
свои сюжеты в изменчивой обстановке человеческих поступков.

 "Захватить некоторые черты из неверующего прошлого;
 Пусть это будет нашей заботой - до конца века:
 Яркие краски! ибо, если мы правильно рассудим,
 Грядущий век будет веком прозы_:
 Когда _sordid cares_ разрушит мечту муз,
 И ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ займет первостепенное место ".

С пятьдесят вторым номером "Хроникл", опубликованным 30 апреля 1796 г.
газета подошла к концу. В окончательной редакционной статье Френо говорилось, что:

 В первом номере "Джерси кроникл" редактор объявил о своем
 намерении продлить публикацию после первого года,
 при условии, что попытка тем временем будет надлежащим образом поощряться
 и будет признана практически осуществимой. Но необходимое количество подписчиков
 еще не появилось, и их едва хватает на покрытие расходов по проекту
 несмотря на очень низкие темпы, с которыми оно было реализовано
 предложенный, редактор с некоторым сожалением отклоняет дальнейшее преследование
 на данный момент своего плана. Он пользуется настоящей возможностью, чтобы
 выразить свою искреннюю благодарность таким людям в этом и
 соседних округах, которые оказали ему честь своими подписками;
 а также благодаря их пунктуальности в соблюдении первоначально предложенных условий
 на данный момент это позволило ему выпускать бесплатную,
 независимую и республиканскую газету ".

Письмо [16], написанное Френо из Нью-Йорка Мэдисону, датированное
1 декабря 1796 года, раскрывает, что было на уме у поэта в течение нескольких месяцев
после отказа от _Chronicle_:

 "Имея три или четыре месяца с тех пор сформировали резолюцию, чтобы попрощаться
 за несколько лет некоторые старые деревья в Джерси в тени
 который я редактировал, среди канав и вырубку, небольшая еженедельная газета
 право Джерси Хроника, я не знаю как использовать, что
 интервал лучше, чем в яркий сюда с какой-принтер, если
 такое может быть найден, уже занимается оказанием старый добрый
 Республиканское дело. Пережив одно или два разочарования в
 выполнить эту задачу, я теперь благодаря помощи некоторых
 вот друзей почти завершив проект партнерства с
 Томас Гринлиф в двух своих газетах, "Аргусе", ежедневном издании
 и "Нью-Йорк Джорнэл", два раза в неделю; обе на
 довольно респектабельной основе и известны устойчивой привязанностью к
 Республиканские принципы, хотя и открыты для любых приличных спекуляций со стороны
 любой партии, если они решат их транслировать. Короче говоря, я бы хотел
 возродить что-нибудь в духе National Gazette, если время
 и обстоятельства позволяют, и при надлежащей помощи надеемся на успех
 -Таким образом,

 Ворон однажды сорвал желудь.
 Из самого крепкого дерева Башана;
 Он спрятал его возле журчащего ручья,
 И хотелось бы увидеть еще один дуб.

 Поскольку я считаю сделку заключенной, моя следующая цель -
 завести здесь как можно больше друзей среди людей с
 положением и способностями. Я в какой-то степени пытался это сделать
 и добился, но из-за отсутствия определенных вкрадчивых качеств, достаточно естественных
 Я полагаю, что для некоторых мужчин я чувствую себя печально растерянным.
 познакомился здесь с некоторыми персонажами, с которыми я мог бы пожелать быть знакомым
 по мотивам общественной, а также частной полезности.

 "Среди них канцлер этого штата Роберт Р. Ливингстон,
 с которым, если я правильно помню, вы находитесь в близких отношениях. Если
 Я не ошибаюсь в этом пункте, и вы можете с соблюдением приличий удовлетворить
 мою просьбу, вы могли бы оказать мне услугу, упомянув меня в
 ему в вашем следующем письме, так, как вы сочтете наилучшим, чтобы
 эта новая связь могла привлечь некоторую долю его внимания,
 и, таким образом, поддержка семьи Ливингстон в целом,
 что оказало бы большое влияние, по крайней мере, через этот штат, на
 продвижение нашей подписки и интереса к печати в целом ".

Партнерство с Greenleaf, упомянутое Мэдисону, по какой-то причине
так и не было завершено. Однако 13 марта 1797 года Френо выпустил в Новом
В Йорке вышел первый номер нового журнала "Тайм" и "Литературный
Компаньон", который будет посвящен "литературным развлечениям и краткому изложению
самых интересных разведданных зарубежных и отечественных". Он "связал
сам, "как он выразился", в качестве партнера в типографском направлении
бизнес с г-ном Александром Менутом этой профессии, некоторое время назад переехавшим
из Канады," хотя, по крайней мере, в течение первого года, Френо полностью
контроль за редактированием статьи. Свое обращение к общественности о
значительный интерес:

 "Прошло несколько месяцев с тех пор, как публикация
 периодического издания в этом городе впервые была задумана подписчиком
 , теперь он информирует своих друзей и общественность в целом
 что он, наконец, настолько созрел в своем плане, что решил написать статью
 такого рода выходит три раза в неделю и передается
 подписчиков городе, рано утром в понедельник, среду и пятницу по утрам.

 "Статья "Тайм" и литературный собеседник " всегда будут
 открыты для политических, моральных или других интересных дискуссий с любой стороны
 независимо от того, с какой стороны написаны такие сообщения.
 искренность, порядочность и либеральность, их цель - способствовать
 общему благу нашего великого Конфедеративного Содружества, или
 общим интересам человека, и задуманы в этом бескорыстном духе
 что, в то время как она старательно избегает, насколько это возможно раздражая
 ощущения людей, считает себя обязанным ни при каких
 обстоятельства, на любой рассмотреть истины, моральные и политические
 счастья нашего биологического вида, социальной гармонии и порядка, основой
 все его старания, в конце всех своих целей, взглядов и
 начинаниях".

Газета представляет собой со вкусом оформленный и аккуратно напечатанный лист, и ее
содержание постоянно демонстрирует редкую способность редактора удовлетворять потребности общества
. Утонченность и утонченный вкус проявляются повсюду
в своих колонках. Дуйкинк комментирует "мастерство отбора и
общую элегантность материала", что, безусловно, было необычно в
те первые дни американской журналистики. В газете было много авторов
женского пола, которые свободно делились своими сентиментальными текстами и
жизнерадостными письмами. Сам поэт написал много стихотворений, большинство из которых
как обычно, посвящены современным событиям. Он переиздал свою
перевод из аббата Робин сделана в 1783 году, поскольку, как он заявил, только
затем небольшим тиражом была напечатана, и работа в руках
очень немногие. Он также переиздал свои письма "Томо Чики", представив
их таким образом:

 "В руках редактора находится ряд эксцентричных работ под следующим названием и далее.
 объем значительного тома составляет
 Статья в "Тайм", которая, как говорят, переведена с одного из индийских
 языков этой страны. Они были переданы ему более
 два года назад и несколько номеров были опубликованы в газете, редактируемой
 им в соседнем штате, но выпуск этой статьи был прекращен. Если
 вклад грубого аборигена Америки покажется
 позволить себе любые удовольствия, чтобы общность наших читателей все
 будет периодически предлагаются общественности посредством
 часть времени".

Его перо было постоянно в работе. Он писал энергичные передовицы обо всех
проходящих политических мероприятиях, а 1 сентября 1897 года предложил отредактировать
Дневники Ледьярда:

 Подписчик, получивший из рук своих родственников
 оригинал рукописи мистера Ледьярда, теперь предлагает вниманию общественности Соединенных Штатов
 Заявляет о возможности удовлетворить их любопытство и в то же время
 пришло время отдать дань уважения памяти Ледьярда. "Путешествия Ледьярда"
 будут составлены П. Френо по оригинальной рукописи
 автора, состоящей из писем, дневников, заметок и т.д. и т.п., И
 такие документы, которые появились в печати как в Америке, так и в Европе.
 в частности, работа, опубликованная британским африканским
 Общество, на службе у которого с целью исследования внутренних районов
 Африки была предпринята его последняя экспедиция, закончившаяся его смертью
 в Каире, в Египте.

 "Один том. по меньшей мере 250 страниц.

 "Жизнеописание автора, собранное из подлинных материалов, будет
 приложено к произведению с некоторыми другими предварительными комментариями ".

Френо, очевидно, добился некоторого прогресса в работе, поскольку 30 августа
1798 года в "Тайм Пай" появилось следующее объявление, а также
в "Чарльстон Сити газетт"_:

 "Интересные путешествия Джона Ледьярда с кратким изложением его
 жизни теперь в руках печатника.

 "Оно должно быть напечатано на тонкой бумаге новым шрифтом и украшено
 портретом автора в полный рост в позе прощания
 перед отъездом в Африку. Страница октаво, в красивом переплете и с
 надписями. Рассчитано на 400-500 страниц. 2 доллара за
 том."

Этот том, будь то из-за невозможности обеспечить безопасность подписчиков или по другим причинам
, так и не был опубликован.

Партнерство Френо и Менута было расторгнуто 13 сентября 1797 г.
и вскоре после этого оттиск газеты был изменен на следующий:
"Опубликовано П. Френо и М. Л. Дэвисом, № 26 по Мур-стрит, недалеко от
Уайтхолл. 3 января 1798 года Френо нанес визит в Чарльстон,
наняв место на шлюпе "Кэти" и прибыв на место после тяжелого путешествия в
тридцать один день. В течение следующего месяца он был гостем своего
брата Питера и, по словам его дочери, "своих многочисленных друзей
там, среди которых был Чарльз Пинкни, губернатор Южной Каролины,
Чарльз Котсуорт Пинкни, генерал Булл, Эдж и многие другие, где
он чувствовал себя как дома, так и у своего брата." Он отплыл из Чарльстона
7 марта и прибыл в Нью-Йорк после недельного путешествия.

Дела "Тайм Пайс" находились в критическом состоянии. Часть
подписчиков жила на расстоянии от Нью-Йорка, и расходы были
Большой. Френо не желал подвергаться дальнейшему риску, и через несколько дней после
своего возвращения с Юга он уволился из фирмы, проработав редактором
газеты всего один год. После этого он удалился со своей семьей в
небольшое поместье в Маунт-Плезант, где прожил остаток своей жизни
.


VI.

Спокойный период после тревог и стресса редакторской работы в большом городе
какое-то время был благодарен поэту. Он управлял фермой нерегулярно
, но его основным занятием было сочинение стихов под своим
любимым деревом саранча, которое посадил его отец и которое
увеличивался в размерах и количестве до тех пор, пока, по словам его дочери, "это
была целая роща саранчовых деревьев, окружавшая состарившийся дом с
его изношенным временем владельцем, его достопочтенной матерью и незамужней сестрой, любимыми и
уважали за ее многочисленные добродетели. Ее кончиной, которая произошла несколько
годы, предшествующие своему, - говорит он в некрологе, он может больше ничего не скажу
не меньше, чем она была добра и невинна, как ангел.'" Это
сестра, Мэри Freneau, красивая женщина, была ухаживал за один раз
Мэдисон, но она почему-то отказался.

Семья Френо состояла из четырех дочерей: Элеоноры, родившейся в 1791 году;
Агнес У., родилась 22 июня 1794 г.; Кэтрин Л., родилась 25 февраля 1798 г.; и
Маргарет Алер, родилась 10 июня 1801 г. Элеонора вышла замуж за мистера Хэммилла, и
четыре дочери от этого союза умерли незамужними; Агнес вышла замуж за доктора
Эдвард Ледбитер, и старший сын от этого союза, в залог
запрос поэта, крестил Филипп Ледбитер Freneau, его
дед, положив в его младенческие руки Библию предков, который был
семейное сокровище. Потомки Агнес Френо и доктора Ледбитера
их очень много. Две младшие дочери поэта так и не вышли замуж.

Активное перо Френо, так долго практиковавшееся в обсуждении текущих дел
, не могло бездействовать в период его выхода на пенсию. Он
начал серию писем в филадельфийскую "Аврору" и другие газеты,
а 30 декабря 1799 года опубликовал их в виде тома, озаглавленного "Письма на
Различные интересные и важные темы, многие из которых появились
в "Авроре". На нем был его старый псевдоним, Роберт Слендер, с добавлением
названия, O. S. M., которое позже было истолковано как означающее "Один из свинопасов
Множества". Книга удивительно заслуга. Буквы пишутся в
свежий, разговорного стиля, и простодушный старый сапожник хорошо
характеризуется. Френо действительно преуспел в том, чтобы сделать его живым.
его мнения и "прихоти" полны здравого смысла и
практической мудрости. Эта книга, безусловно, лучшая проза, когда-либо написанная Френо
. Стиль настолько прост и характеристика настолько естественна
что я не могу удержаться от пространной цитаты из выбранной главы
почти наугад:


ПИСЬМО XXII

 ГОСПОДИН РЕДАКТОР,

 Услышав, что там кабак примерно на расстоянии
 миле или около того от моих любимых мест страны, где сейчас и потом несколько
 соседи встретятся, чтобы плеваться, курить Сигарс, пить яблочный виски, сидр
 или сидр-королевский, и читайте новости--несколько вечеров назад, я надел
 лучшие пальто, вычесывали мой парик, положил очки в карман, а на
 четверть доллара-и это я считаю правильным; ибо, хотя Миссис стройность
 рассказал мне одиннадцать пенсов было достаточно, говорю я, я принять квартала
 доллар, ибо человек всегда чувствует себя более следствием, когда он
 у него в кармане хорошие деньги, поэтому я выхожу на улицу с хорошей дубинкой.
 в руке у меня палка, которую я всегда ношу с собой,
 чтобы собаки не чувствовали себя свободнее с моими ногами, чем я мог бы
 желание. Но я не прошел и половины пути, когда, сделав
 неверный шаг, забрызгал чулок от колена до лодыжки. Клянусь честью,
 - сказал я, - посмотри, что я натворил со своим чулком. Меня выпустят на поруки.
 - Под залог, - добавил я, - я услышу об этом обоими краями головы, но это
 теперь уже ничего не поделаешь - это и тысяча несчастных случаев похуже, которые
 повседневные происшествия, все они вызваны общественным пренебрежением и
 неправильным использованием государственных денег - Если бы я, сказал я (все это время разговаривая с
 самим собой) распоряжался хотя бы половиной доходов
 Соединенные Штаты, я мог бы, по крайней мере, так распорядиться делами, чтобы человек мог
 дойти до дома своего ближайшего соседа, не забрызгав чулки или
 не подвергаясь опасности переломать ноги в колеях, ямах, канавах и
 овраги. "Я не знаю", - говорю я себе, размышляя о своем
 разбрызгал бы запасы, но деньги можно было бы с большей прибылью вложить в
 ремонт дорог, чем в морских учреждениях, поддерживающих
 постоянной армии, бесполезно посольств, заоблачные зарплаты, дано
 многие кричащие молодцы, что не честь для нас, или для них самих, и
 фрахтование целые корабли, чтобы перевезти одного человека к другому
 нация--коэффициенты моей жизни, продолжал я, что целый ряд трудностей
 человек стремится, которых никогда не читать далее, чем Лили
 грамматики, и лишь бедный мозг ... у меня был удостоен хороший
 образование, я не сомневаюсь, могли бы легко увидеть _great usefulness_ из
 все эти меры правительства, которые теперь кажутся мне такими
 необъяснимыми - я мог бы тогда, сказал я, все еще разговаривая сам с собой, понять
 причину, по которой старые патриоты, чья кровь так свободно лилась в
 покупая нашу независимость, мы отбрасываемся в сторону, как разбитый кувшин,
 (как сказано в Священном Писании) и почему старые тори и активные беженцы
 продвигаются к местам власти, чести и доверия - тогда я мог бы быть
 способный объяснить, почему Роббинс, гражданин США, за убийство
 Англичанина, который держал его в рабстве и таким образом получил свободу, был
 передан англичанам на повешение - и Стеррет, убивший
 моряка-ветерана, который раньше сражался и пролил кровь за дело
 своей страны, а затем храбро выполнял свой долг, все же остается
 безнаказанный.... Говоря это, я случайно поднял глаза и
 к своему удивлению понял, что если бы я сделал еще один шаг вперед,
 Я бы на самом деле стукнулся носом о вывеску - я
 заявляю, сказал я, вот я и здесь, это действительно таверна. Затем я пощупал в
 своем кармане, есть ли у меня четверть доллара, которые, к моей радости, я нашел - я
 затем расстегнул пальто, чтобы показать шелковый жилет, вытащил из кармана цепочку от часов
 на порядочный кусок длиннее, немного поправил шляпу
 лучше на голове - и затем смело двинулся в таверну - Но я
 вижу, что дошел до конца своей страницы, и поэтому должен отложить
 оставшуюся часть моего приключения до другого случая ".

В рекламе книги автор наполовину пообещал написать еще
письма в том же духе:

 "Если эти письма встретят благоприятный прием в их нынешнем виде
 вскоре будет опубликован второй том, содержащий
 помимо тех, которые с тех пор появились отдельно, появилось множество
 оригинальных работ на такие интересные темы, которые в дальнейшем могут привлечь
 внимание общественности ".

Книга так и не была опубликована. Маленькая семья в Маунт-Плезант
не могла прокормиться одними письмами и стихами, какими бы блестящими они ни были.
Перспективы были не радужными, о чем свидетельствует следующее письмо [17] его брату.
Питер, в Чарльстоне, датированный 1 марта 1801 года, указывает:

 "Пробыв здесь [в Нью-Йорке] день или два и обнаружив бриг
 Эхо, капитан. Уэбб, чтобы отплыть в Чарльстон, я пользуюсь возможностью
 пустив тебя по ним.

 "Я оставил все хорошо дома в прошлый четверг, и место, и т. д. как
 также можно ожидать после отсутствия моей бедной матери. Я
 было и будет некоторое время занят в ремонт старых заборов и
 новые, и некоторые другие мелкие улучшения, насколько я
 лично с вас денег дайте мне. Хелен ходит в школу
 здесь, две другие девочки дома, но Агнес должна приехать сюда
 в следующем месяце с той же целью на некоторое время. Впереди еще больше забот
 и неприятностей, но с ними все равно нужно справиться.
 какие ставки. Вероятно, мне придется встать на какую-то новую экспедицию
 или планируете вскоре куда или к любому дьяволу, и т. д. должны
 считаю нужным, чтобы отвезти меня. Но я не буду предпринимать ничего, если смогу, прежде чем
 увижу вас здесь в апреле или мае, как вы обещали.

 "Сегодня утром я возвращаюсь в Джерси. Мистер Ханн, Пегги, мама и Полли
 все выражают вам свою любовь. Моя любовь и почтение миссис Френо
 и мисс Доре с ее матерью и семьей. Воспоминания, с любовью и т.д.
 мистеру Дэвису, и могу ли я ожидать от вас реплики капитана.
 Питер ".

Френо был в лучшем случае нерешительным фермером. Небольшой анекдот, рассказанный семьей
красноречив. Однажды поэт и его жена, которые пошли
вместе в поле, чтобы осмотреть работу, обнаружили раба, спящего в
молодой кукурузе. Миссис Френо, схватив его мотыгу, заявила, что покажет
ему, как работать. Однако с первой же попытки она срубила целый холм кукурузы
, после чего рабыня радостно заметила: "Хо-хо, Мисси
Френо, если ты будешь так мотыжить, кукуруза никогда не вырастет ". Она бросила
с отвращением отбросил мотыгу, заявив, что "Неудивительно, что ферма не платит".
когда даже рабы говорят в рифму".

Дела поэта были только таким образом, чтобы давать реальную заботу к себе
друзья. В письме от 13 сентября, 1801, часть из которых мы
мы уже цитировали, Aedanus Берк писал Мэдисон:

 "С сожалением вынужден сообщить, что Френо со своей женой и двумя
 детьми все еще находятся в затруднительном положении. Он добродетельный,
 честный человек и непоколебимый республиканец; но совершенно неспособный
 добиваться чего-либо для себя. Лучшее извинение, которое я могу предложить
 упоминая об этом, я знаю, что ты очень уважаешь его.
 Вы вместе учились в колледже, как я часто слышал от тебя.

Каким бы ни было это письмо, Френо не получил назначения
ни от Мэдисона, ни от Джефферсона, хотя среди его потомков существует
устойчивая традиция, согласно которой ему предложили хорошую
должность при президенте Джефферсоне, но отказался от нее на том основании, что
последний бросил его в связи с делом "Национальной газеты". 23 октября 1803 г.
его старый друг Фрэнсис Бейли обратился к Мэдисону:

 "Мой дорогой сэр, Смерть полковника. Бауман из Нью-Йорка оставил
 Почтовое отделение без Хозяина. Я не знаю ни одного человека в Соединенных Штатах
 кто занял бы этот пост с большими способностями или большей честностью,
 чем Филип Френо ".

Насколько нам известно, ответа не последовало, хотя семья заявляет, что
Мэдисон послал за ним, и поэт с гордостью сказал: "Джеймс Мэдисон
знает, где я живу, пусть он придет повидаться со мной".

"Экспедиция" с целью поправить свое положение, о которой он упомянул в разговоре с братом
как о неприятной возможности, в конце концов стала неизбежной. На
В субботу, 27 ноября, он поднялся на борт в Нью-Йорке в качестве капитана
шхуны "Джон", направлявшейся во Фредериксбург, штат Вирджиния, с грузом
соли. До сих пор нет подробного журнала этого рейса.[18] После
чрезвычайно тяжелого опыта он вернулся в Нью-Йорк 12 января 1803 года,
и последняя запись в журнале гласит: "Закончил разгрузку
пшеница - 1264 бушеля по цене 17 центов за бушель груза - 214 долларов 88
центов."

Это было первое плавание его последнего периода в море. Его брат Питер
снарядил в Чарльстоне новый бриг для торговли на Мадейре, и до тех пор, пока
1807 Freneau был занят, курсирующих между чарльстоном и Азорские острова. В одном
из его книг навигации начертано следующее:

 Отплыл из Чарльстона в Мадерию на бриге "Вашингтон" 12 мая 1803 г.
 1803. Прибыл туда 23 июня. Вернулся в Чарльстон 16 августа.

 "Отплыл в то же время из Чарльстона 25 января 1804 года. Прибыл в Мадерию
 7 марта следующего года. Всю дорогу дул ураганный ветер. 12 апреля
 отплыл с Фуншал-Роуд в Тенерифф. Прибыл в Санта-Крус
 15-го; в Арасаву 22-го. Отплыл 11 мая. Прибыл в Чарльстон,
 10 июня."

30 июня 1806 года он находился в Саванне, штат Джорджия, в качестве капитана шлюпа
_индустрия_. Свое последнее плавание к Азорским островам он совершил на "Вашингтоне" в
1807 году. В этот последний период морской жизни мы повсюду находим свидетельства
того, что этот старый энтузиазм к морским приключениям сильно угас. Теперь он
был моряком по чистой необходимости; он приближался к старости, и он
тосковал по тишине своего дома и своей семьи. В одной из своих книг
навигация в этот период написал стих в середине Атлантики:

 "Во сне обречен блуждать
 Он оставил свой родной дом
 Подавляющее земля интерьер и океана, широкий
 С веслом и парусом, с ветром и приливом,
 Следуя воображаемым путем ".

В 1809 году Френо, ныне находящийся на пенсии в Маунт-Плезант, начал новое
издание своих стихов. 8 апреля он написал Мэдисон:[19]

 "СЭР, я имею удовольствие приложить к вашему письму копию
 Предложений по изданию двух томов стихотворений
 вскоре они будут переданы в печать в этом городе. Возможно, некоторые из ваших
 конкретных друзей в Вирджинии, увидев в ваших руках
 Предложения, подпишутся их именами. Если да, пожалуйста,
 отправьте их сюда по почте на имя издателя
 Издательство находится в доме № 10 по Северной аллее, Филадельфия. "Примите мои
 поздравления с вашим недавним избранием на пост президента Соединенных Штатов
 и мои надежды на то, что ваша тяжесть государственных дел может быть
 всячески смягчена благодарностью и уважением общественности
 которому вы служите на вашем поистине почетном и возвышенном Посту.

Ответ Мэдисона был утерян, но 12 мая Френо ответил из
Филадельфии:[20]

 "СЭР, После месячной поездки по штатам Нью-Джерси и
 Нью-Йорк, я вернулся сюда в прошлую субботу и нашел ваше
 дружеское письмо на столе мистера Бейли вместе с содержанием. Не было
 необходимости вкладывать какие-либо деньги, так как я хотел только вашего имени
 поместить его в начало списка подписчиков.--Я надеюсь, вы
 поверите мне, когда я скажу, что переиздание этих стихотворений,
 в том виде, в каком они есть, не было делом моих собственных поисков или
 пересылки. Прошлой зимой я узнал, что издание скоро выйдет в свет.
 во всяком случае, вопреки моим желаниям, поскольку я оставил
 эти старые каракули, чтобы спокойно плыть по течению забвения
 к своей предназначенной стихии - океану забвения. Тем не менее, я
 решил остаться здесь этим летом и опубликовать их
 в приличной манере и, насколько это возможно, без изъянов
 приписываемых двум предыдущим изданиям, над которыми я не имел никакого контроля,
 я раздал свои рукописи и оставил их на милость случая
 .--Я стараюсь сделать всю работу настолько достойной внимания общественности.
 насколько позволят обстоятельства. Планируется выпустить 1500 экземпляров.
 только напечатано; но из-за нынешнего массового
 безумия у меня есть уверенность, что вскоре может быть уничтожено втрое большее количество.-Я
 прослежу за тем, что вы укажете по этому вопросу, и перешлю
 десять, о которых вы говорите, к середине июля или раньше.--Я буду считать
 что вы скажете относительно вставки куска или двух в
 проза, но подозреваю, что из написанного мной в том, что дорога так
 уступает поэзии, что контраст будет повредить
 кредит публикации.--Я чувствую большое удовольствие от того, что остаюсь
 здесь около двух лет, чтобы позабавить себя, а также публику,
 таким вопросом, как история с толстяком, о котором вы говорите, и если публика
 будет в том же настроении, они будут довольны.--Но я отнимаю у вас время
 и больше ничего не добавлю в данный момент.--Я чуть было не сказал--

 "'Cum tot sustineas et tanta negotia solus
 Res Italas armis tuteris, moribus ornes
 Legibus emendes, in publica commoda peccem
 Si longo sermone mores[21] tua tempora, Caesar--'

 "Мои наилучшие пожелания, сэр, всегда будут ждать вас, и в частности, чтобы
 ваша президентская карьера может быть столь же почетной, хотя и менее
 бурной, чем у вашего предшественника ".

Очевидно, что Френо писал также Джефферсону, поскольку 22 мая 1809 г.
последний написал из Монтичелло.[22]

 "СЭР, я с удовольствием подписываюсь на публикацию ваших томов
 стихотворений. Я ожидаю того же от них удовольствия, которые
 пробежав глазами тех, кто до сих пор опубликована дал мне. Я не смог
 распространить газету, потому что я не был дома наверху
 один или два раза после моего возвращения и потому что в ситуации в стране
 как и у меня, таким образом мало что можно сделать. Жители
 страны в основном трудолюбивые фермеры, ведущие активный образ жизни и
 мало читающие. Они редко покупаю книги, чьи заслуги они могут
 судья, имея его в своих руках, и они менее склонны участвовать
 для тех, кто еще неизвестны. Я становлюсь, как они себя в
 предпочтение здоровым и жизнерадостным трудоустройства без дверей, в
 будучи замурованным в четырех кирпичных стенах. Но в тени
 дерево один из томов будет приятным карманный товарищ.

 "Желая вам всевозможных успехов и счастья, я приветствую вас с
 неизменным уважением".

Ответ на второе письмо Френо Джефферсону также был утерян,
но письмо Френо, датированное Филадельфией, 27 мая, уцелело
уничтожение:[23]

 "СЭР, вчера пришло ваше письмо, датированное 22 мая.--Возможно,
 вы немного неправильно поняли меня, когда я писал вам отсюда.
 в апреле прошлого года прилагаю документ с предложением, уважая
 Стихи.--Я всего лишь хотел, чтобы ваше имя было помещено во главе
 списка, и не хотел, чтобы вы утруждали себя сбором
 Подписки, больше, чем могли бы выбрать ваши соседи
 указать их имена - Действительно, весь план подписки был
 Прошлой зимой все началось без моего ведома или одобрения. Но
 поскольку я обнаружил, что дело зашло слишком далеко, чтобы о нем можно было вспоминать, я подумал, что
 в настоящем издании лучше всего изложить ход и порядок
 вещи такие, какие они есть и должны быть.-Сэр, если и есть что-то похожее на
 счастье в нашем нынешнем состоянии существования, то оно будет таковым для меня,
 когда эти два маленьких тома дойдут до вас в августе следующего года, если
 чувства, заключенные в них под поэтической вуалью, позабавят вас, но лишь на один час.
 единственный час.--Это первое издание, которое у меня есть на самом деле
 уделил внимание двум другим, которые были опубликованы странным образом,
 пока я странствовал по мрачным морям, пока меня не высадил
 необходимость времени, и теперь, боюсь, я снова возвращаюсь к
 безумию набрасывать стихи.

 "Чтобы ваши оттенки Монтичелло могли принести вам полное счастье"
 - это желание и надежда всей достойной части Человечества, и моей собственной в частности
 . В таких случаях философы древности предпочитали
 скоротать жизнь или, если это было запрещено, свои последние дни.

 "Не будете ли вы так добры прочитать прилагаемые стихи? Они были
 опубликованы в начале марта прошлого года в трентонском "Истинном американце".
 Газета и в "Паблик Адвертайзер" из Нью-Йорка ".

7 августа 1809 года Френо наконец написал Мэдисону:[24]

 "Сэр,--два тома стихов, что в апреле прошлого я помолвлена с
 опубликованные закончены, и будут готовы для поставки в два
 - три дня. Десять наборов, на которые вы подписались, я в некоторой растерянности
 как безопасно передать их вам по месту жительства в
 Вирджиния, где, как я узнал из газет, вы намерены продолжить работу
 до конца сентября. Будет Вам с получением сего, отправить мне
 или две строки, сообщая мне, предпочитаете ли вы иметь книги
 введен в руках какие-то таинственные личности здесь, чтобы быть отправлены или;
 что они будут отправлены в почтовое отделение, в Вашингтон, или что они
 направляется прямо к себе в округ Ориндж. Точное направление
 не в моей власти ".

Собрание сочинений 1809 года - самое подробное из всех ранних изданий
Работ Френо. Его заявление о том, что оно было единственным, получившим
его личным контролем, безусловно, является ошибочным, ибо он тщательно
руководил 1795 издание. На титульном листе он объявил, что
стихи "теперь переизданы по оригинальным рукописям" и что он
добавил несколько "переводов из древних и других произведений, не
ранее в печати", но новых стихотворений, которые ранее не появлялись
в "Тайме" было очень мало. На титульном листе он также поместил
строфу:

 "Справедливо записывать подвиги славы ",
 Муза с небес должна коснуться души пламенем;
 Какой-нибудь могущественный дух в высших сферах
 Должен рассказать о конфликтах бурных дней".

Реклама поэта выглядит следующим образом:

 "Стихи, вошедшие в эти два тома были написаны
 в период с 1768 г. и 1793; и были частично опубликованы в
 переходные принты раз, а потом собирается в два
 издания 1786 и 1795. Настоящее представляет собой пересмотренную версию всего,
 и теперь публикуется в соответствии с условиями подписки, выпущенной
 в этом городе в апреле прошлого года. Возможно, те, кого не привлекает
 простая новизна или развлечение, будут уделять более пристальное внимание
 Стихи, основанные на временных событиях американской войны.
 Эти стихи были предназначены, отчасти, для того, чтобы разоблачить порок и измену,
 их собственное отвратительное уродство; изобразить добродетель, честь и
 патриотизм в их естественной красоте. Такого (говорит о самых выдающихся
 иностранный автор) было намерение поэзия с самого начала, и
 вот ее целью должно закончиться. Могут ли стихи быть любой
 настоящему иску до сведения граждан-Американские Соединенные
 Государства, которые могут удостоить их оглашения, оставлены на усмотрение общественности
 решать.

 Обращаясь к своим соотечественникам, настоящим патриотическим американцам,
 Республиканцам-революционерам и подрастающему поколению, которое
 привержено своим чувствам и принципам, писатель надеется, что
 сбор не окажется неприемлемым. Возможно, было опубликовано более полное издание
 , включающее большое количество
 разных стихотворений и анимационных рассказов о публичных событиях вплоть до
 нынешнего, 1809 года; но было сочтено наиболее правильным ограничить
 то, что сейчас напечатано с датой 1793 года; за исключением только
 очень мало фрагментов более позднего сочинения, которые были сохранены,
 и вставлены в основную часть произведения, но не так, чтобы существенно
 прерывать общее течение стихотворений, возникших из
 инциденты американского революционного соревнования.

 Автор только добавит, что к этому изданию предпосланы две
 гравюры на медной пластине: та, что изображает Св. ТАММАНИ,
 наблюдающий за вражеским флотом, приближающимся к его берегам; другой -
 ночной вид на схватку капитана Джонса с "Серафисом"
 .-- Есть надежда, что они будут считаться неэлегантными
 украшения издания, ныне представленные публике.

 "_филадельфия, 2 августа 1809 г._"

Работа разделена на четыре части:

 "Книга I. Содержащий переводы из древних; и другие
 произведения на различные темы, написанные в Америке.

 "Книга II. Содержит оригинальные произведения, некоторые из которых относятся к
 более ранним событиям Американской войны за независимость.

 "Книга III. Содержит оригинальные стихи, написанные и опубликованные в
 разные периоды, во время войны за независимость.

 "Книга IV. Состоит из разных фрагментов, посвященных событиям
 времена, перемежающиеся другими на моральные, сатирические и политические темы
 ".

Автор почти не пытался расположить материал
в хронологическом порядке относительно дат создания. Он не восстановил ничего из
материала, исключенного из сборника 1795 года, но вырезанного из издания
около пятидесяти пяти других стихотворений, среди них почти все материалы
относящиеся к Французской революции, большее количество - к Новому году
Оды и такие прекрасные произведения, как "Неверсинк", "Сельский печатник",
"Путешествие Слендера" и "Зимняя перспектива".

Текст был в основном взят из версии 1795 года, с некоторыми незначительными изменениями
внесены поправки, но ни в коем случае они не были такими частыми или такими
тщательными, как те, что были сделаны для второго издания. Редакторская работа поэта
состоит в основном разработана названия с латинскими цитатами, в
сноски, и в разделении материала в учебниках.

Следующие несколько лет жизни Freneau провел спокойно на горе
Приятно. Он проводил время, как описывает его дочь, "за сочинением стихов
, а также за тем, чтобы отвечать на письма и получать их". Ее фотография мужчины
в этот период полны интереса. "Хотя ни один фермер, он любил видеть
работа продолжается. Он очень любил кормить домашнюю птицу и всех бессловесных животных
, и когда наступал сезон забоя свиней, он
обычно делал это так, чтобы иметь какие-то дела в Нью-Йорке, и он был
обычно отсутствовал, когда на ужин требовалась домашняя птица. Миссис Френо пришлось
отдать приказ чернокожим сделать это в частном порядке. Он признавал это своей слабостью
и пытался скрыть это ".

Его интерес к политике по-прежнему был острым. Он внимательно наблюдал за всеми
предвестниками приближающейся бури 1812 года, и когда война была
как оказалось, это было неизбежно, его арфа была настроена на полную мощность, чтобы высмеять врага,
которого он никогда не переставал ненавидеть, и прославить героев и
победы своей страны.

12 января 1815 года мы снова находим его в переписке со своим старым
другом Мэдисоном:[25]

 "СЭР, Со времени моего последнего возвращения с Канарских островов в 1807 году в
 Чарльстон, а оттуда в Нью-Йорк; с моей Бригантиной
 Вашингтон, вдали от суеты и отвлечений активной жизни, мои
 прогулки ограничивались, время от времени, короткими экскурсиями, в
 окрестности Никогда не опускающихся холмов и под каким-нибудь старым
 наследственные деревья и на некоторых полях, которые я хорошо помню на протяжении
 шестидесяти лет. В течение последних семи лет мое перо не могло оставаться без дела.
 Я лишь изредка прибегал к развлечению
 к своей старой привычке набрасывать стихи. Книготорговец из Нью-Йорка, мистер
 Лонгворт каким-то образом обнаружил это и убедил меня
 передать мои документы в его руки для публикации. С некоторой
 неохотой я согласился удовлетворить его желание, хотя, думаю, после
 пятидесяти лет или около того тщеславие автора должно было бы ослабнуть.
 прекратите, по крайней мере, так было со мной. Мистер Лонгворт
 сообщает мне, что работа будет опубликована в начале февраля в двух томах.
 двенадцатитомник. Я поручил ему, когда все будет готово, переслать вам копию.
 прошу вас принять ее. Я не знаю,
 обладают ли эти Стихи какими-либо превосходными или очень необычными достоинствами; но он
 говорит мне, что Город получит их: и, конечно, они их получат.
 похоже, они будут и должны. Работа не может быть очень утомительной, поскольку в
 двух небольших томах будет более ста тридцати
 Стихи на разные темы, моральные, политические или просто забавные,
 и немало стихотворений о событиях с мая 1812 года. Однако,
 вы знаете, что короткая постановка иногда может быть утомительной, а длинная
 очень живой и увлекательной. Ни одно из моих излияний в этих
 Объемы значительно превышают две сотни линий, и несколько не доходит
 больше четвертой части того количества линий.

 "Когда я уезжал из Филадельфии, примерно в середине сентября 1809 года,
 десять экземпляров "Революционных стихотворений", на которые вы подписались,
 посадили в коробку хорошо обеспеченные, и направляются в соответствии с вашим
 направлении, под присмотром генерал Стил, затем коллектор
 Порт Филадельфии: с тех пор я не слышал ли они добраться
 вы или нет.

 "Это издание было опубликовано _подпиской_ исключительно для
 пользы и в помощь миссис Бейли, несчастной, но достойной этого женщины
 овдовевшей, племянницы генерала Стила, и это соображение
 одно это побудило меня обратить некоторое внимание на это третье издание.

 "Но, упоминая об этих вопросах, я боюсь, что вторгаюсь и в то, и в другое
 время и терпение, постоянно, всегда или постоянно занято,
 как ты, несомненно, являешься, в обязанности вашего вокзала в штормовую
 период президентства действительно напряженные: может вам погоды все
 конфликты эти могучие раз, и вернуться живыми на должном
 период для вашего Вирджинии рощи, поля и реки: уверен я,
 другой весьма отличаются друг от долгого общения с
 политическая жизнь и дела роптать улей'.Мой лучший
 пожелания присутствовать на себя, и миссис Мэдисон, к кому, хотя у меня никогда не было
 удовольствие быть знакомым, прошу вам представить моего лучшего
 комплименты и пожелания".

3 марта после, он пишет снова, чтобы Мэдисон:[26]

 "СЭР, когда я упомянул в своих нескольких строках к вам, датированных моим
 проживанием в Нью-Джерси 22 января прошлого года, два Тома
 что касается стихотворений, опубликованных в этом городе мистером Лонгвортом, я действительно думал
 что получу небольшую коробку с ними в Вашингтоне самое позднее к середине февраля
 с особым указанием пары
 копии для Себя, переплетенные в элегантной манере. Находка, однако,
 что дела пошли в гору медленно, и немного досадно быть
 при необходимости покидать мое одиночество и дикие сцены
 природа в Нью-Джерси, когда-либо проклинали на улицах и компания
 этот капитал, я встала рядом с Сэнди Хук в снежную бурю, о
 в прошлом январе, и вскоре после того, как приехал сюда, к счастью
 незаметно и почти неизвестном-в мое время пришло, 63!!! изобилующий
 однако всеми силами здоровья и бодрости, хотя я считаю
 свои стихи и поэмки сущими пустяками, я был серьезно не в духе
 по прибытии сюда я увидел, что моя работа задерживается, в том числе из-за
 сильного холода, который не прекращается уже более месяца
 , и, возможно, по каким-то другим причинам это было бы не так
 благоразумнее _ здесь_ объясниться. Благодаря моим неустанным усилиям, направленным на то, чтобы подстегнуть
 праздность книгопечатания, работа в том виде, в каком она есть, сейчас закончена
 в двух небольших томах примерно по 180 страниц в каждом.--Как только
 они выйдут из рук переплетчика, мистер Лонгворт перешлет
 вам копию первым же судном в Александрию, Джорджтаун или
 Вашингтон передал коробку с ними своим корреспондентам в этих местах. A
 Один или два экземпляра революционных стихотворений будут отправлены вам.
 Мне жаль, что имевшиеся у вас экземпляры были обречены на сожжение,
 но автора едва не постигла та же участь в том году.
 1780.- Вчера я получил из Нью-Джерси копию вашего дружеского
 Письмо от 1 февраля: Копия, говорю я, для моей жены или еще для кого-нибудь.
 одна из моих четырех дочерей не захотела пересылать мне оригинал, но
 сохранит его до моего возвращения, опасаясь несчастных случаев.

 "Завтра утром я снова отправляюсь в Монмут, и среди прочих
 забот, когда я прибуду в мою волшебную рощу, я поспешу направить
 всю поэтическую энергию, которой я обладаю, на великую Тему
 Изгнание британской армии из Нового Орлеана. Тема есть
 действительно! боюсь, это выше моих сил. Если в
 и есть что-то вдохновляющее, то это будет необходимо для такой темы. Восемьсот
 строк в героической мере я намерен посвятить этой оживляющей
 теме.--В свое время вы услышите от меня больше об этом деле,
 если меня не ожидает некая муза, более любимая, чем я сам.
 Надеюсь, что здоровье и счастье да сопутствуют вам, и
 что ваши библиотеки в будущем смогут избежать разрушений и пламени
 Готы и варвары - я остаюсь и так далее".

Ответ Мэдисона утерян. 10 мая 1815 года Френо написал свое последнее письмо.
Насколько нам известно, Мэдисону:[27]

 "СЭР, - миссис Анна Смит, жена Чарльза Смита, эсквайра,
 респектабельный местный житель, через несколько дней собирается в поездку
 в Вирджинию и надеется быть по соседству с вами,
 либо в Вашингтоне, либо в Монпелье, окажет мне любезность взять
 под свою особую опеку, передать вам в руки
 два небольших тома, о которых я упоминал в моем письме прошлой зимой, и
 на что я получил ваш дружелюбный и любезный ответ.

 "Будьте рады принять их как знак моего внимания, уважения и
 преклонения перед вашим личным, а также общественным положением.

 "Я написал мистеру Кэри в Филадельфию, тамошнему продавцу книг,
 чтобы он переслал вам, если они у него есть, два тома
 Революционные стихи, опубликованные в Филадельфии летом 1809 года
 , которые вы хотели вернуть после потери ваших экземпляров
 во время прошлогоднего пожара в Вашингтоне. Льщу себя надеждой, что
 договоренность, которую я заключил с ним, заменит их в ваших руках
 .--Я только добавлю, что любое внимание, уделяемое вами миссис
 Смит, я буду считать, что это возложено на меня ".

Издание 1815 года не содержит стихотворений, ранее опубликованных в
более ранних сборниках поэта. В работе не заметно снижения энергии по сравнению с
более ранний боевой стандарт, установленный поэтом в его более энергичные годы.
Некоторые критики заявили, что в этом сборнике представлено лучшее произведение поэта
. Несомненно, что некоторые тексты battle обладают
духом и размахом, которые делают их выдающимися произведениями.

Френо поместил на титульном листе призывный вызов:

 "Тогда придет Англия!-- чувство неправоты требует
 Встретить тринадцатью звездами свою тысячу огней:
 В эти суровые времена конфликт за поддержание,
 Или заглушить их, в основном, своей коммерцией ".

Он представил работу следующим образом:

 "Поэтические произведения, содержащиеся в этих томах, были написаны в
 разные периоды и по разным поводам, в разные годы
 1797 и 1815 гг., и в настоящее время представлены публике, напечатаны по
 оригинальным и исправленным рукописям автора, и, есть надежда,
 в таком типографском стиле, который не будет неприемлемым для
 читатель.--Некоторые из представлений, включенных в этот сборник,
 и в основном те, которые посвящены политическим темам и другим событиям того времени
 , ранее появлялись в нескольких периодических изданиях
 этого и других ШТАТОВ союза. Предполагается, однако,
 что стихи этого описания не станут менее приемлемыми
 для друзей муз, теперь они собраны в этих
 томах; преимущество заключается в том, что можно сразу увидеть то, что было раньше
 рассеянные в этих громоздких носителях информации, главной целью которых
 может быть немногим больше, чем запись обычных событий и
 дел дня, и вскоре погружающиеся в сравнительное
 забвение.--Какой бы ни была судьба работы, они
 с уважением предлагается миру в надежде, что сможет получить долю
 их внимания, и особенно от друзей поэзии
 сочинения; и в стране, где этого можно ожидать, прекрасное
 искусство в целом с возвращением мира найдет ту долю
 поощрения, на которую оно, по-видимому, имеет право требовать, в каждой нации
 , которая хоть как-то претендует на утонченность и цивилизованность.--
 необходимо только добавить, что была предпринята осторожность, чтобы выполнить
 типографскую часть как можно _правильно_".

Стихи были рецензированы для журнала Analectic мистером Гулианом К.
Верпланк, который, в частности, сказал:

 "Он изображает сухопутные и морские сражения с большим оживлением и
 веселым колоритом; и, будучи сам сыном старого Нептуна, он никогда не бывает
 в растерянности ... когда действие происходит в море. Его боевые и политические баллады
 свободны от напыщенности и аффектации и часто отличаются
 архи простой манерой исполнения, что делает их очень пронзительными и
 поразительными. Если баллад и песен Дибдин иметь хорошее настроение
 духи и натравили доблести британских Тарс штаммов
 Френо, подобным образом, рассчитаны на то, чтобы вселить патриотические порывы
 в сердца своих соотечественников, и их влияние таким образом
 следует воспринимать как проверку их заслуг, не входя в
 в очень приятное изучение рифмы или причины. Для наших
 стороны, у нас нет склонности зацикливаться на своих недостатках; мы
 а--

 "С полной аплодисменты, в честь своего возраста,
 Уволить ветерана поэта со сцены,
 Увенчайте его последний уход выдающейся похвалой,
 И, будьте любезны, скройте его лысину заливами ".

Последние строки, использованные Верпланком, взяты из стихотворения "Американские барды"
опубликовано в Филадельфии в 1820 году. Ссылка на Freneau не
без процентов:

 - Пусть Френо живет, несмотря на злобный язык Флэттери.,
 Слишком рано настроил свою юношескую лиру на песню,
 И зрелая старость, в плохо направленном рвении,
 Обратился с последним раздраженным призывом;
 Его песня могла бы воспламенить моряка на волне,
 Возвысьте труса, оживите храбреца,
 В то время как остроумие и сатира бросают свои стрелы повсюду,
 И глупцы и трусы трепещут от этого звука.
 Хотя амбиции никогда не поднимались настолько высоко, чтобы претендовать
 Смесь отточенных стихов или классическая слава,
 И едкие критики чтят, но осуждают,
 Напряжение чувств, но стиль слишком сдержанный.
 Пусть старый бард, чей терпеливый голос раздувал
 Огонь свободы, который спас нашу землю,
 Живи на свитке с именами родственников, которые наполняют его жизнь.
 Страница истории, где хранятся их почести.;
 С аплодисментами, в честь его возраста.,
 Увольте поэта-ветерана со сцены,
 Увенчайте его последний выход выдающейся похвалой,
 И, будьте любезны, скройте его лысину бакенбардами ".

Последние годы жизни Френо были лишены событий, тихо прошли на горе Маунт.
Приятный и разнообразный только благодаря частым визитам в Нью-Йорк. Вскоре
после издания 1815 издание его стихотворений, прародиной был
полностью уничтожена пожаром, вместе с большинством документов, поэта,
рукописи стихотворений, ценных писем и книг--коллекции
всю жизнь. В последние годы жизни он предусматривает полный и окончательный
издание его поэтических произведений. Он написал доктору Мизу из Филадельфии:
было ли "достаточно старого духа патриотизма за границей, чтобы
обеспечить безопасность такого приключения"; и это было свидетельством
Александру Андерсону, некогда знаменитому граверу по дереву, что Френо
однажды посоветовался с ним относительно стоимости иллюстрированного тома своих
стихотворений и ушел, с грустью заметив, что его кошелек не в состоянии вместить это
предприятие.

Лучшее изображение поэта на старости лет из-под пера
добродушный доктор Джон У. Франсис Нью-Йорка, который хорошо его знал во время его
последние годы:[28]

 "Когда я был совсем маленьким, я читал стихи Френо, и поскольку мы
 инстинктивно привязываемся к писателям, которые первыми пленяют
 наше воображение, я с большим энтузиазмом сформировал личную
 знакомство с революционной бард. Он был в то время
 семьдесят шесть лет, когда он впервые представился для меня в моей
 библиотека. Я дал ему искренне рады. Он был несколько ниже
 обычного роста; худощавый, но мускулистый, с твердой походкой,
 хотя и немного сутуловатый; на его лице были следы
 осторожный, но в то же время светящийся умом, когда он говорил; он был мягок в формулировках.
 речь его была ни быстрой, ни медленной, но ясной, отчетливой и
 выразительной. Его лоб был немного выше средней высоты, его
 глаза темно-серые, впадины глубже, чем обычно; волосы
 должно быть, когда-то были красивыми, сейчас они поредели и были стального
 цвета. Он был свободен от всех амбициозных дисплеем; его привычный
 выражение лица было задумчивым. Его платье может быть принят за
 фермер. Нью-Йорк, город, где он родился, был его самой интересной темой
 следующая - его студенческая карьера в Мэдисоне. Его история многих
 его случайных стихотворений была довольно романтичной. Поскольку он имел в своем распоряжении
 шрифты и печатный станок, когда произошел момент в
 Случалась революция, он уходил на покой, чтобы сочинять музыку, или находил
 убежище в тени какого-нибудь дерева, писал свои тексты, обращался к
 прессе, подбирал типажи и выпускал свои постановки.
 С стихосложением у него не было никаких трудностей. Я рассказал ему, что у меня было.
 слышал, как Джеффри, шотландский рецензент, сказал о его произведениях, что
 придет время, когда его поэзия, как и у Худибраса, будет
 привлекать такого комментатора, как Грей. В некоторых случаях, когда
 Френо удостаивал меня визитом, в нашем кругу был один из моих
 самые ранние друзья, этот редкий Никербокер, Гулиан К. Верпланк. Мне
 нет нужды добавлять, что очарование моего интервью с бардом было
 усилено богатыми фондами антикварных знаний, которыми обладал последний.
 последний.

 "Удивительно, с каким упорством Френо сохранял
 приобретения своих ранних классических исследований, несмотря на то, что он
 в течение многих лет, в последующий период своей жизни, был занят
 занятиями, совершенно чуждыми книгам. Портрета
 патриота Френо нет; он всегда решительно отвергал искусство художника, и
 бы Брук не подделка, предчувствие'".

Частые визиты Freneau в Нью-Йорке были главным утешением его прошлом
лет. Говорит Доктор Фрэнсис:

 Френо был широко известен широкому кругу наших самых выдающихся
 патриотически настроенных жителей Нью-Йорка. Его родной город, со всеми его
 скитаниями, всегда занимал главное место в его мыслях и привязанностях.
 Находясь на службе у Джефферсона в качестве переводчика в
 государственном департаменте, при организации Конгресса с
 Вашингтоном во главе, он имел удовольствие быть свидетелем
 улучшение и, возможно, пользуются повышенным
 зал, если бы он не заручился поддержкой нескромный рвением, как
 сторонником радикальных доктрин в день. Френо,
 тем не менее, почитался истинным патриотом; и его личная ценность, его
 вежливые манеры и его общая осанка завоевали восхищение всех
 сторон. Его перо было более язвительным, чем сердце. Он был
 терпимым, откровенным в выражениях и не лишенным добродушия. Он
 был высоко образован в области классических знаний, изобиловал
 анекдотами о революционном кризисе и широко знал
 с известными персонажами.

 "Это было просто записывать в длинный список видных граждан, которые когда-либо
 дала ему теплый прием. Он был принят с теплом
 приветствие старого солдата, губернатор Джордж Клинтон. Он также, в
 близости родственных чувств, нашел приятное времяпрепровождение с
 ученым Провустом, первым регулярно рукоположенным епископом
 Американский протестантский епископат, который сам держал на плече мушкет
 во время Революции, и поэтому его иногда называли сражающимся
 епископ. Их объединяли классические вкусы, любовь к естественному
 наука и рвение в борьбе за свободу. Вместе с Гейтсом он сравнил
 достижения "Монмута" с достижениями "Саратоги". С полковником . Фиш
 он пересмотрел захват Йорктауна; с доктором Митчеллом он
 на собственном печальном опыте воспроизвел физические страдания и
 различные болезни заключенных патриотов Джерси
 тюремный корабль; и повествовал об итальянской поэзии и пискаториях
 эклоги Санназариуса. Он, несомненно, снабдил доктора Бенджамина
 Девитт с данными для своей заупокойной речи об останках
 11 500 американских мучеников. С Пинтардом он мог восхвалять Горация и говорить
 в основном о Поле Джонсе. С майором Фэрли он обсудил тактику
 и рыцарство барона Штойбена. С Сильванусом Миллером он сравнил
 заметки о политических клубах 1795-1810 годов. С Девиттом Клинтоном и
 Кэдуолладером Д. Колденом он обсуждал проекты внутреннего улучшения
 и искусственного судоходства, основанные на знаменитом
 прецеденте канала Лангедок."

Смерть Френо была печальной. Вечером 18 - го числа
В декабре 1832 года он отправился с поручением во Фригольд, расположенный примерно в двух милях отсюда
далекие. Когда он решил возвращаться, поздно вечером, жестокие и
ослепляющий шторм был в разгаре. Его друзья пытались отговорить его, но
он настаивал на возвращении. Вместо того чтобы идти долгим кружным путем по
дороге, он выбрал обычный короткий путь через поля и вскоре заблудился
в ревущей "метели". Он завернул в болото и, несомненно, после
часов блуждания опустился, оцепеневший и потерявший надежду, чтобы быть найденным своими
друзьями несколько часов спустя, все еще дышащим, но почти безжизненным. Для
шепчущейся традиции о том, что он был пьян, когда покидал город, нет
никаких оснований.

Следующий выпуск "Монмут пресс" содержал сообщение о его смерти.:

 "Мистер Френо был в деревне и ближе к вечеру собрался идти.
 домой, примерно в двух милях. При попытке зайти на него появляется в
 уже запутались и погрязли в болоте, где его бездыханное тело было
 обнаружен вчера утром. Капитан Френо был стойким вигом во времена
 Революции, хорошим солдатом и горячим патриотом.
 Произведения, созданные его пером, воодушевляли его соотечественников в самые мрачные дни
 76-го, а излияния его музы подбадривали отчаявшегося солдата
 как он сражался в битвах за свободу".

Его старый друг, Джон Pintard, написала биографическую обратите внимание поэта в
в _новая Йорк Mirror_ за 12 января 1833, в котором он пребывал во многом
по его умственным способностям и достижениям:

 "Он был человеком великой значение и обширных приобретений; несколько
 более досконально разбирается в классической литературе, и меньше
 все, кто так много знал о ранней истории нашей страны,
 организации деятельности правительства, а также использование и прогресс
 сторон".

Дом , который Френо занимал в последние годы своей жизни , до сих пор сохранился
стоя. Его останки покоятся на маленьком кладбище в Маунт-Плезант,
которое недавно в честь поэта было переименовано во Френо.


VII.

Личность Филиппа Френо, если судить по свидетельствам современников
и эффекту, который неизменно производило его личное присутствие,
была исключительно выигрышной. Грубоватый, сердечный старый моряк выдыхал
доброжелательность и честность с каждым вздохом. Он был воплощением чести и,
несмотря на его едкое перо, самым добросердечным существом в мире. Все
, что одна из его внучат может вспомнить о нем, это то, что однажды он взял
он усадил ее к себе на колени и пожурил за то, что она убила муху. "Конечно, - сказал он
, - это было сделано не без какой-то мудрой цели, и его маленькая жизнь была ему так же
дорога, как твоя тебе". Это напоминает "Моего дядю Тоби".
Во многих его стихотворениях сквозит жизнерадостный оптимизм. Строфа, подобная этой
, могла бы быть написана Браунингом:

 "Вся природа должна распасться, это правда,
 Но природа обновит свой лик,
 Ее путешествия по кругу заставляют,
 Замерзать, но не оттаивать, спать, но не просыпаться,
 Умирать, но жить, и жить, чтобы умереть ".

Его темперамент был кельтским. Вместе со своей французской кровью он унаследовал
страстная любовь к красоте, чувственный, мечтательный восторг от простого
поэтичного, странного и романтичного. У него не было тевтонской стабильности; он
легко впадал в экзальтацию, легко впадал в депрессию; он часто впадал в крайности; он был
чувствителен до такой степени, что критика превращалась в пытку, и он был горд
сверх всякой меры. Он был глубоко тронут принципами
Революции; он лично пострадал от рук врага; он
следовал Пейну в его демократических доктринах вплоть до крайностей, и
он старался жить в соответствии с этими возвышенными идеалами. Его честность и
его незнание мира помешало ему увидеть, насколько сильно эти
принципы должны быть изменены, чтобы обрести действительно практическую ценность.

Его доброе сердце сделало его яростным врагом всех видов тирании и
угнетения. В Вест-Индии он видел достопримечательности, которые сделали его непримиримым
противником человеческого рабства. Снова и снова в своих стихах и прозе
в набросках он осуждает зло. Его послание почти такое же сильное, как
Уиттиера:

 "О, настанет время и поторопись, настанет день,
 Когда человек перестанет сокрушать человека,
 Когда разум утвердит свою власть,
 И эти прекрасные края не вызовут румянца
 Где африканец все еще жалуется
 И оплакивает свои еще не разорванные цепи ".

Не только рабство, но и любая другая форма угнетения и несправедливости получили
его осуждение. Он смело выступал против невоздержанности в то время, когда
употребление опьяняющих напитков было почти повсеместным и совершенно
некритичным; он красноречиво говорил о жестоком обращении с животными; и он был одним из них
одним из первых потребовал равных прав для мужчины и женщины.

Религиозные наклонности Френо иногда подвергались резкой критике
сторонниками пуританского вероисповедания. Школа доктора Дуайта могла бы рассказать о нем
только с презрением, но это правда, что поэт был глубоко религиозным человеком
. Его любовь к свободе и совершенная искренность повлияли на его кредо.
Он испытывал сильную неприязнь к пустому формализму. В его "похороны Ямайка"
он представил себе лицемерный священник в цвета, как ярко, почти как
Чосера. Он терпеть не мог

 "Святой человек епископы святой сделал".

Он любил искренность и веру, которая исходила не из сухого формализма, а
из разума и честного сердца.

Это часто упускается из виду его критиков, что Freneau был широко
прочитать и тщательно культурным человеком; что он был лингвистом более
обычные полномочия; и что он хорошо знал основные труды на
Латыни, итальянском, французском и английском языках. Он не был невежественным, беспечным
писакой, набрасывающим в эфемерные колонки прессы поспешные стишки
о которых он больше никогда не вспоминал. Он пересмотрел и исправил с пациентом
он сделал глубокий интерес к детям из-под его пера, спасая
в то или иное время почти каждый из них от забвения
газета.


Раздел VIII.

Что касается абсолютной литературной ценности литературных останков Френо, то здесь
есть место для честного расхождения во мнениях. Он, конечно, нет, если мы
судья его от того, что он фактически произвел, великий поэт. Но он должен в
справедливости ради следует рассматривать на фоне его возраста и его
среды. Природа его, как она оборудовала несколько других мужчин.
Он провел творческую поэта воображение, у него было тонкое чувство
прекрасные; и у него было осознание своего поэтического дарования, что
держали его за долгую жизнь постоянно верной музой. Едва
месяца за всю свою жизнь, с раннего детства, что не было
отмечена поэтическая композиция. Несколько поэтов, даже в более поздних и более
в благоприятные дни они более усердно посвятили свою жизнь пению.

Френо был первым, кто уловил то, что можно назвать новым поэтическим импульсом
в Америке - новую эпическую ноту. Предшествовавший революционной эпохе,
Америка была лишена даже зачатков оригинальной литературы.
Прежде чем она смогла что-нибудь производят очень сильный и индивидуальный, есть
необходимо несколько отличных первичным импульсом, который должен будоражить сокрушить
весь народ; это должно поразить своими руками из старых книг и
старые модели, что должно пробудить их к истинному осознанию себя;
и это должно очистить атмосферу для нового и более широкого представления о человеческой
жизнь. Такие новые силы всегда нужны обществу, но они стебель с
большими шагами на протяжении веков.

В дореволюционной Америке такой переворот был близок. Он произошел
с ужасающей внезапностью. Колонисты не были постепенно подготовлены
к идее отделения от Англии. Еще в 1775 году Франклин
заявил перед Палатой общин, что за все время своих поездок вверх
и вниз по колониям он не слышал, чтобы высказывалось хоть одно пожелание о
полная независимость. Даже после Конкорда и Банкер-Хилла Френо,
радикал, мог написать:

 "Пусть Британия снова долго правит нашими сердцами".,
 Правь так, как она правила в царствование Георга Второго".

Идея независимости пришли все в одно мгновение; но как только он приехал, он
пошли со дрожжах до крайности. Никогда за всю историю целый народ не поднимался такими быстрыми этапами в регион с такими обширными перспективами.
...........
. Мы можем проследить рост нового духа не десятилетие за десятилетием
, а месяц за месяцем: Справедливость, Свобода, Независимость, а затем
сияющее видение идеальной свободы и прав человека, а затем как
торрент смысле безграничные возможности и восхитительная судьба:

 "Никакая отложенная Утика не сокращает наши полномочия,
 Но весь бескрайний континент принадлежит нам".

Душа человека, взволнованная такими идеалами и преуспевшая в их реализации
превыше всех мечтаний, боролась за то, чтобы их высказать. Именно такие потрясения в
человеческом обществе рождают поэтов и вызывают всплески песен и периоды в
истории литературы. Но в Америке не было взрыва песен;
вместо этого последовало одно из самых трогательных зрелищ во всей истории
история литературы - люди с видением, которое вознесло их в облака
, но они бессильны из-за окружающей среды и раннего образования
преобразовать это видение в песню. Юг, воодушевленный новым духом,
сразу же воплотил его в жизнь и взял на себя руководство войной и
государственной мудростью. Новая Англия возвысила свой голос, но она могла говорить только
посредством старых духовных концепций и изношенных поэтических
форм. Молодой Коннектикут Парсон, пронзенный насквозь, льет
его энтузиазм в эпических войн Иисуса Навина сделано в героике
Поуп; блестящий парень из Бостона спел бы о "Войне и Вашингтоне", но он
должен переложить это на мотив Драйдена; и одаренный сатирик из Коннектикута,
переполненный истинно поэтическим духом, довольствуется простым добавлением новых
Американские строфы к "Худибрас". Со всеми ее рифмами и всем ее вдохновением
Новая Англия не дала ни одной оригинальной ноты. Это было
повторение старого представления о небесном гимне, который пели для
пастухов - для тех, кто был совершенно неспособен произнести его.

Однако мы видим, как они героически борются с бременем. С 1774 года,
когда Дуайт закончил свои "завоевания Ханаана", "первая часть этого
рода из когда-либо предпринятых в этой стране", как он отмечает в предисловии,
до 1808 года, которая заканчивается в период с Барлоу "Разгорячаясь"--в
"Полиолбион" американской поэзии - годы густо усеяны
обломками эпосов. Каждый поэт той эпохи чувствовал, как его душа горела эпическим огнем
. Чарльз Брокден Браун, когда ему было всего шестнадцать, предпринял не менее
трех из этих гомеровских попыток: одну, посвященную открытию Америки,
и по одной, посвященной завоеваниям Мексики и Перу. Это была наша героическая эпоха,
но это не принесло почти ничего ценного. Простая экзальтация мало что дает
если только она не основана на гениальности или давней культуре.

Америка, однако, не была лишена своего гения. До того, как Дуайт и Барлоу
и Трамбулл написали строчку, Френо в Принстоне планировал эпопею
Американскую по сюжету и духу. Поверх своего Вергилия он мечтал об
более великом Энее, который приплыл на бескрайний Запад, чтобы открыть новый
мир и посеять там семена более великого, чем Рим; он был
перевел с бьющимся сердцем слова Сенеки:

 "Придет время, когда пройдет много лет,
 Когда океан размотает путы вещей,
 И, наконец, поднимется обширная область;

 "И Тайфис откроет могучую землю"
 Далеко-далеко, где никто еще не бродил;
 И самым отдаленным регионом мира не будет
 Гибралтарская скала или дикий берег Туле ".

"Увлеченный темой", он наметил эпос нового мира; но его
работа той эпохи, как и все школьные эпосы, вылилась лишь в
фрагменты, которыми были заполнены его предыдущие тома. Насколько сильной и
оригинальной была эта юношеская мечта, можно судить по звонким строкам
"Колумб Фердинанду", "Дискавери" и "Изображения Колумба",
которые являются простыми эпическими фрагментами. В них есть оригинальность и пламя.
они совершенно новые в американской поэзии. Есть поэзия высокого порядка в
такой кульминации, как запись монолога умирающего Колумба,
начинающегося:

 "Ветры дуют высоко; остается еще один мир,
 И снова я нахожу путь без проводника ".

Но начало было близко. Это действительно был шанс; это была
тема, соответствующая случаю. Двум юным мечтателям предстояло
набросать эпическую поэму; они должны были написать эссе "О том, чего еще не было в прозе
или рифма":

 "Теперь , может быть , предприимчивая Муза попытается найти тему
 Больше нового, благороднее и больше прилива славы
 Чем все, что было раньше".

Никогда выпускное упражнение не основывалось на более широких принципах. Молодые люди
Выпускники на каждом шагу жалуются на ограниченность пространства. План, который они
предлагают, - это план "Колумбиады". Они начинали со всей истории
о Колумбе; они повторяли историю Кортеса и Писарро; они
подробно обсуждали происхождение и характеристики
индейцы; они рассказали бы историю первых колоний и
проследите ход заселения и проанализируйте прогресс и перспективы
сельского хозяйства и торговли; они будут заглядывать в будущее и отмечать
время

 "Когда мы распространим
 Владычество с Севера, Юга и Запада,
 Далеко от берегов Атлантического океана до берегов Тихого океана,
 И перекрыть половину выпуклости главного ".

Но, увы, время! Эпопею нельзя свести к выпускному экзамену
упражнение. Внезапно поэт впадает в истинно пророческий восторг:

 "Я вижу, я вижу
 Воздвигнуты тысячи королевств, городов и людей
 Бесчисленных, как песок на берегу океана;
 Тогда Огайо проплывет мимо многих городов
 Примечательно: и там, где сейчас течет река Миссисипи,
 По затененным лесам, по которым текут слезы,
 Нации будут расти, а штаты не менее прославленными
 Чем Греция и Рим древности: мы тоже будем хвалиться
 Наши Александры, Помпеи, герои, короли
 Что в недрах времени еще дремлет щелок
 Ожидая радостного часа жизни и света.
 О, заберите нас отсюда, музы! в те дни
 Когда сквозь завесу темной древности,
 Наши сыновья услышат о нас как о чем-то далеком,
 Что расцвело на заре дней, увы!
 Как я могла плакать из-за того, что мы родились так скоро,
 В начале более счастливых времен!

Это не великое стихотворение, если судить по абсолютным стандартам, но
"Восходящая слава Америки" - очень великое стихотворение, если рассматривать его в
связи с условиями и средой, которые его породили.
Несмотря на то, что в нем чувствуется латинское влияние и рвение ко дню выпускника, это
первое настоящее стихотворение, когда-либо созданное Америкой - первое стихотворение, вдохновленное
жаром мужской души. Это нечто большее, это первый настоящий плод
нового влияния в мире литературы - первый литературный продукт
о той могучей силе , которая должна была привести в движение американскую и французскую
Революции, со всем, что они означают в истории человечества.

Америка должна была признать этот новый и самобытный голос и должна была
побудить его спеть новое послание, которое он должен был провозгласить миру
, но она еще не была готова.

Как молодой мечтательницы, которые видели жизнь с самых ранних лет только
посредством его книг, постепенно разочаровавшись, мы
старался показать. Его первой книгой, выпущенной с энтузиазмом, вызванным
неопытностью, с его именем на титульном листе, была "проклятая всем добром
и рассудительные судьи". Таким был Вордсворт; такими были самые ранние из них.
начинания каждого новатора в области песни. Постепенно молодой
поэт пробудился к осознанию своей позиции: Америка не была готова к
ей Пророка, она не стала слушать. Открытие сломили его;
Кельтский темперамент не мог терпеливо ждать признания, как это делал
Вордсворт; он был слишком горд, чтобы навязывать свои стихи нежелающей этого публике
. Он покинет сцену, чтобы на три года поселиться в мечтательном
уединении тропических островов.

Это был период его чистого изобретательства, когда он продемонстрировал возможности
о его гениальности. С "Домом Ночи" он стал одним из первых
пионеров в этом тускло освещенном регионе, который вскоре должны были освоить
Кольридж и По. Стихотворение - первая отчетливо романтическая нота, услышанная в Америке
. Более того, можно напрасно искать в английской поэзии
раннего романтического движения что-либо, что могло бы сравниться с ней по силе
концепции, мастерству использования странных эпитетов и постоянному господству
над смутно ужасным. Страница, повествующая об уходе поэта
из дома ночи, дрожа от страха,--

 "Под моими ногами лежала плотная тьма,
 И с развороченной земли донеслись крики".

он робко оглядывается назад и видит окна адского купола.
"пылающий адски-красный", страшные крики умирающего монстра внутри
стены, "адский блуждающий огонек", который привел его к могилам,
внезапный звон железного колокола над ним в темноте, а затем
отряд призраков, яростно скачущих на конях Смерти, в то время как "их
напряженные глаза вселяли ужас в мою душу", - все это достойно По. Как
продукт чистого воображения, стихотворение наиболее примечательно, особенно
если рассматривать его в связи с английской литературой того времени.
В своем странном сверхъестественном характере он предвосхитил Скотта, а в своей неземной атмосфере
он явно предвосхитил Кольриджа.

В "Похоронах на Ямайке" поэт изложил свою раннюю жизненную философию.
Он быстро освобождался от влияния Грея, своего раннего учителя. Он излагает
галльскую философию; он заражается
Деизм; он настоящий вакханалиец. Нет ли здесь отзвука "Рубайята"
в такой строфе, как эта:

 "Сосчитай все деревья, венчающие холмы Ямайки,
 Сосчитай все звезды, которые ты видишь на небесах,
 Сосчитай каждую каплю, которую наполняет широкий океан.,
 Тогда подсчитай, какие удовольствия доставляет мне Бахус?"

Ранняя мечта Френо о чисто поэтической карьере была грубо нарушена
внезапным началом войны и суровым практичным характером американского народа
. Обстоятельства решили за него его карьеру. Нужен был поэтический голос
, чтобы побудить простых людей к действию. Не было спроса
на творца с богатым воображением, на чувственного певца любви и
вина, - Америке нужен был популярный голос, такой, который был бы понятен
неграмотный, который сатирой и патриотическим призывом мог пробудить
и воспламенить землю. Freneau отложил на время арфы и лиры
и взялись за трубы и волынки, и его влияние на
бурный период революции нет и не может быть двух мнений. Его
баллады и сатиры были разбросаны повсюду; они продавались большими тиражами
в каждом порту, городе и лагере. Даже во время войны 1812 года его
стихи разлетались, как листья, везде, где собирались люди. Быть
лириком праведной революции, и, прежде всего, быть народным
поэт - это само по себе немалое отличие.

Его стихи о войне сами по себе представляют собой непрерывную историю борьбы.
борьба, особенно последних лет. Его сердце было отдано своей работе;
тюремный корабль на время изгладил все воспоминания о старой критике
его ранних работ, всех его ранних мечтаний, всего, кроме "оскорбительного
враг", который опустошал его дорогую родину. Он безжалостно высмеивал
Клинтона, Корнуоллиса, Карлтона и печатников-роялистов,
Ривингтона и Гейна. Он спел нежные стихи о патриоте, погибшем в Ютаве
Спрингс, который

 "Видели горе своей израненной Страны;
 Пылающий город, опустошенное поле;
 Затем бросились навстречу оскорбляющему врагу;
 Они взяли копья, но оставили щит".

Он воспевал победу над Йорктауном; он превозносил
славу Вашингтона; он осыпал проклятиями корабль, который увез
"никчемного Арнольда" от берегов Америки. Это больше, чем просто
мимолетные голоса газетной музы; это настоящие стихи, и они
Американские до мозга костей. Скотт заявил, что "Юто-Спрингс [был] в виде штрафа в
что, как нет в языке".

Несколькими зажигательными песнями он поставил себя во главе небольшой группы
военно-морских лириков, и даже сегодня он не утратил этого положения полностью.
В стремительности и огне, в способности улавливать и воспроизводить запахи и
атмосферу океана, в энтузиазме и волнении, которые заразительны
и которые сразу погружают читателя в самое сердце действия, и в
пылающий патриотизмом, который превращает стихи в национальные гимны, ни один американский поэт
не превзошел этого первого певца американского океана. Ни один истинный патриот
не может читать без трепета гордости такие песни, как "Captain Jones's
Приглашение" и "Смерть капитана Биддла", песня бесстрашного
моряка, который с "Рандольфа" принес смерть британскому кораблю.:

 "Потрясающая вспышка! и послушайте, мяч
 Пролетает через олд-Ярмут, пламя и все такое, "

а потом в роковой момент был взорван его собственный журнал, и
"Строфы о новом фрегате Альянса "доблестный корабль ", который ходит по
океан, как его королева" и "Победа Барни над генералом Монком",
эта залихватская песня о битве и триумфе, и, пожалуй, лучшая из всех:
"Приглашение моряка", которое наполнено самой солью и энергией
западные моря. "Достопамятная победа Пола Джонса", написанная в то время, когда
Америку оглашали первые известия о битве, является одним из
шедевров американской литературы. Лонгфелло или Уиттиер никогда не писали
более волнующей баллады. Она движется семимильными шагами; она полна
самого духа битвы.

 "Она почувствовала ярость своего бала,
 Поверженные, ниц падают бритты;
 Палубы усеяны убитыми:
 Джонс к врагу, его корабль разбит;
 И пока сверкала черная артиллерия,
 Громкие раскаты сотрясали майн."

Не будет дерзостью заметить, что Томасу Кэмпбеллу было всего четыре года
, когда это появилось. Не Скотт и не Купер добавили в литературу "Царство океана"
; это сделал Френо. Его книги полны воспоминаний о
реве и размахе открытого моря, которое он знал, как фермер
знает акры своих предков. Нет более правдивой и яркой картины
океанского путешествия и морского сражения, чем та, что содержится в первой песни
"Британского тюремного корабля". Эпизод с пламенной молитвой боцмана:
непосредственно перед конфликтом, является уникальным явлением в литературе.

Когда война закончится, Френо вернется к своей мечте; он изольет свое
поэтическое послание, которое было в нем; но его соотечественники, восхищенные его
жесткие удары и едкий сарказм, отказывался слушать чисто поэтическое.
Они требовали джинглов и остроумных шлягеров. Поэт яростно набросился на
них. "Для мужчин у меня есть ручка, - воскликнул он, - для собак - трость". Время для
использования трости прошло; он больше не будет ею пользоваться. Но кто будет слушать
что-либо, кроме напыщенных речей? Судьба забросила его в
"страну, где травят бардов". Волна прежней горечи захлестнула его.:

 "Не надейтесь, что в эти времена грубой славы
 У стихов, подобных вашим, будет шанс понравиться":
 Не известно пристрастия к жалобной элегии,
 Как и к лирической оде, - никому не нравятся подобные вещи ".

Как он, наконец, сознательно отвернулся от избранной им музы, и
как после долгого знакомства с миром реальных событий он
променял свои старые поэтические идеалы на идеалы простого разума и здравого смысла.
смысл, который мы попытались показать.

Это был человек, созданный природой для истинного поэта, человек с посланием,
и все же окружение затмило и преобразило его. Америка не была готова
для своего певца. Потребовалось еще полвека, чтобы проложить путь в глуши
для нового послания, которое было нашептано Френо в его юности.
возмужание. Будь он великим мировым поэтом, его бы услышали
несмотря на все трудности; он бы растоптал барьеры вокруг себя
и заставил бы свой век слушать, но эта задача была ему не по силам.
Америка по сей день не породила поэта, который в одиночку
мог бы совершить такой Геркулесов труд. К сожалению, Френо обратился к
другим вещам.

Он никогда не был должным образом признан. У него было первое издание его
"стихи", опубликованные в том же году, что и килмарнокское издание "Бернса", были
английской книгой, которая давным-давно заняла бы видное место в истории
романтического и натуралистического движения, сделавшего возможным великое
взрыв в девятнадцатом веке. Что Френо был самым
заметным первопроходцем в сумрачном романтическом мире, который предстояло исследовать
Кольридж и По, мы уже показали; что он был пионером в
движении, которому удалось сбросить цепи, скованные Поупом, - это
очевидно для любого, кто изучит его ранние работы. "Дикий мед
Сосите", например, который был написан в 1786 году, за двенадцать лет до
"Лирические баллады", такие же спонтанные и свободные от Поупа, как
все, что написано Вордсвортом. Это лирика о природе, написанная с
прицелом на объект, без воспоминаний о других стихах, и она извлекает
из "скромного цветка" урок для человечества в истинно вордсвортианской
манере. До Френо американская поэзия была полна эглантины,
тиса, вавилонской ивы, жаворонка - флоры и фауны
еврейских и британских бардов. В нашем поэте мы впервые находим
реальная жизнь американских лесов и полей - шиповник, вяз,
дикая жимолость, тыква, черный дрозд, белка,
партридж, "болтливый бедолага уилл", и в дополнение к этому
разнообразная жизнь американского тропического острова Исланаходки. Мы впервые находим
примеры того истинного поэтического духа, который может черпать вдохновение в скромных
и даже вульгарных вещах; который, более того, может извлекать из непритязательной природы
и ее банальностей глубокие уроки для человеческой жизни. Френо видит
отражение звезд в глади реки,

 "Но когда отлив схлынул,
 Фантастическая картина исчезла вместе с ним.,
 Вокруг меня лежал берег грязи.
 И водоросли на дне реки",

и из этого он выводит очевидную мораль человеческой жизни. Подумайте, что бы сказал
Поуп о грязи. Действительно, чтобы оценить Френо, нужно
подойдите к нему после внимательного прочтения поэтов-классиков, которые предшествовали ему
. Каким шоком для этой школы стало бы ярко реалистичное стихотворение
о "Логтауне". Насколько Френо повлиял на школу поэтов
которые в Англии вырвались из пут восемнадцатого века,
мы никогда не узнаем; однако никто не может долго читать американского поэта и не
будьте убеждены, что его влияние было значительным. Его стихи были известны
и свободно читались в Англии на самом заре переломного периода в британской поэзии
, и их отголоски можно уловить не раз.

В его родной земли и привычной для него обстановке, как
фон для искусства, Freneau обнаружил поэтические стороны Индийского,
и таким образом, стал литературным отцом Брокден Браун, Купер, и
маленькая школа поэтов, которые в первые годы века с любовью
считает, что аборигенов Америки был стать центральной фигурой в
поэзия нового мира. К тому немногому настоящему поэтическому, что есть в
"Индейце", Френо отдал должное, но он не дошел до такого абсурда
, как Истберн и Уиттиер. "Индийская песня смерти", если это
"поистине будь его" полна дикого, стоического героизма храбреца, который
умирает под пытками своих врагов. В "Индийском студенте" он
полностью раскрыл любовь индейца к непроходимому лесу и к
неукротимой дикости его натуры. "Умирающий индеец" и "Индеец
Могильник" суммирует то, что по сути поэтично в индийской легенде, и
все, что есть трогательного в судьбе исчезающей расы. Поэзия, если это так,
если ограничиться правдой, мало что может сделать для индейца.

Таков был Филип Френо, человек, во всех отношениях достойный носить это звание
об "отце американской поэзии". Он был первым настоящим поэтом, родившимся на
нашем континенте; в ранней юности он осознал свое призвание; он отдал
себя с энергией и энтузиазмом своему призванию; он соответствовал
широкая начитанность и классическая культура; он получил полное вдохновение от
великого движения в человеческом обществе; он возвысил свой голос, чтобы петь, но его
задушили и заставили замолчать современники. Он был совсем один; у него
не было круга "Плеяд", которые могли бы ободрять и помогать; у него не было
традиций, религиозных или иных, которые требовали бы молчания. Он был
в ногу с богословием своего поколения; он был не в ладу с
музыку своего времени; он бил раз за полтора столетия опередил
хор о нем. Люди должны быть образованы до революции, и
Америка еще не научились брать на себя инициативу в вещи
интеллектуальных и эстетических. Она должна следовать литературной моде, за
море. Freneau было насильно отрываясь от Англии и
установив новый стандарт культуры и литературного творчества по эту сторону
вода.

 "Мы никогда не сможем быть мысли
 Для обучения или благодать
 Если это не принесло
 Из этого проклятого места?

он плакал. Но он не считал своих соотечественников. Только при Эмерсоне
до Америки дошло, что она может думать самостоятельно
и сочинять стихи, которые не перекликаются с английскими бардами. Так случилось
Америка отвергла своего первого пророка; так она заткнула уши и
вынудила его отложить в сторону семиструнную лиру ради рожка и
волынки.

Френо дожил до того, чтобы увидеть свою выброшенную арфу в полной настройке в других руках,
сначала в Англии, а затем на своей родине. Есть что-то поистине
трогательное в фигуре старого менестреля, который осознал почти
ничего из его ранних мечтаний, и все же кому поведал великий
Джеффрис что время обязательно придет, когда его стихи бы командовать
комментатор, как серый, который был щедро оценен такими
мастера, как и Скотт Кэмпбелл, который написал Мадисон в конце
1815, "мой издатель говорит мне, что в городе будет у них [стихах] и
конечно, у них они," он жалок, чтобы увидеть этот поэт, в его
седой пожилой возраст, ибо он жил до 1832 года, понимая, что он был
совершенно забыл, свидетелем триумфа песни, которые
преследовал его в юности и видел тех, кто не обладал и половиной его врожденных способностей.
коронованный теми, кто отверг и забыл его. Таково всегда
наказание за то, что родился не в свое время.

Нынешний век также был несправедлив к Френо. Из-за этого остались его стихи
в их первых изданиях, которые сейчас чрезвычайно редки и дороги; из-за этого
его письма и бумаги разлетелись по ветру; это исказило и
искажена его жизнь в каждом справочнике; оставлена невысказанной
правдивая история его карьеры; судили о нем по обобщениям, которые
приплыли неизвестно откуда. Но время работает с ней медленно.
вердикты; истинные заслуги в конце концов обязательно получат по заслугам; и
Френо, возможно, даже получит место, которое ему принадлежит.


[1] "Воспоминания гугенотки" Энн Мори.

[2] Находится во владении Исторического общества Пенсильвании.

[3] Madison Papers, Vol. XIII. стр. 9.

[4] Введение к изданию "Современного рыцарства" за 1846 год.

[5] Журнал "Соединенные Штаты Америки", февральский номер.

[6] прекрасно сохранившийся экземпляр находится во владении исторического
Общество Пенсильвании.

[7] Находится во владении мисс Адель М. Суини, Джерси-Сити.

[8] Опубликовано в "fReeman's Journal", 20 августа 1788 года.

[9] Опубликовано в "fReeman's Journal", 8 июля 1789 года.

[10] "Американское историческое обозрение", январь 1898 года.

[11] "Жизнь Джефферсона" Рэндалла, том ii, 78.

[12] "Жизнь Томаса Джефферсона" Рэндалла, ii, 81.

[13] _письмы Джефферсона, i, 231.

[14] _письмы Джефферсона, i, 251.

[15] Документы Уоллеса, том I. Pa. История. Soc.

[16] Документы Мэдисона, том. xxi, стр. 70.

[17] Во владении Адель М. Суини.

[18] Во владении миссис Хелен К. Вреланд.

[19] Документы Мэдисона, xxxiv, стр. 77.

[20] Документы Мэдисона, том. xxxv, стр. 17.

[21] Подробнее. Гораций, _Epistles_, Lib. ii, строки 1-4.

[22] Документы Джефферсона, серия 2, том 34, стр. 135.

[23] Документы Джефферсона, серия 2, том 34, стр. 134.

[24] Документы Мэдисона, том. liv, стр. 49.

[25] Документы Мэдисона, том. liv, стр. 49.

[26] Madison Papers, том. lv, стр. 5.

[27] Madison Papers, том. lv, стр. 77.

[28] Внес вклад в "Энциклопедию американской литературы_" Дуйкинка.


 * * * * *




ЧАСТЬ I

РАННИЕ СТИХИ

1768--1775




В

СТИХИ ФИЛИППА ФРЕНО




ИСТОРИЯ ПРОРОКА Ионы[29]

Переведено стихами (или, скорее, перефразировано) из священных писаний.


ПЕСНЬ I.

 В прошлые века, когда кузнец с теплотой возвышенной,
 Их барды предсказывали мрачные события времени,
 И, проникая вперед сквозь мистическую тень,,
 Короли, которые еще не пришли, и нерожденные вожди, опрошенные,
 Сын Амиттая, среди остальных,
 Могучее пламя узурпировало его трудящуюся грудь:--
 Для этого в снах раздавался безошибочный голос
 Того, Кто живет во все века одинаково:
 "Восстань! и над промежуточными потерями,
 "К императорским башням Ниневии поспеши;
 "Я повелеваю разрушить этот могущественный город",
 "Провозгласи разрушение, и провозгласи от меня":
 "Слишком долго он стоит, враг Богу и людям",
 "Не осталось ни одной добродетели, способной отразить удар;
 Чувство вины, черное, как ночь, влечет за собой их быструю гибель.,
 "И горячую месть от Царя Царей".
 Пророк услышал, но осмелился ослушаться
 (Каким бы слабым он ни был) и бежал другим путем;
 В порту Иоппии он обнаружил торговый корабль
 Далеко от берега, направлявшийся в далекий Фарсис:
 Цену за проезд к ее вождю он заплатил,
 И там укрылся с бродячими моряками, остался.,
 Его цель неизменна, одновременно извращенная и слепая,
 Оставить свою страну и своего Бога позади.
 Но Тот, кто простирает бескрайние просторы океана,
 И обозревает всю природу одним взглядом,
 Вырвавшись из своей тюрьмы, повелел буре улететь--
 Буря вздула океан до небес;
 Дрожащая барка, когда обрушивается яростная волна,
 Едва выдерживает ярость повторяющихся толчков;
 Ее команда в смятении, изумлении и страхе,
 Каждый в муках молится своему богу,
 Не полагаясь только на покаяние и молитву,
 Они очищают палубы и готовятся к худшему,
 Дорогостоящий груз, который они бросают в пучину.,
 Та легче, чем волны, по которым она может плыть,
 И без сожаления о пощаде богатого груза.,
 Ибо богатство - ничто по сравнению с жизнью.
 Но сбежал в самые отдаленные помещения корабля
 Там задумчивый Иона опустил свою томную голову,
 И, незнакомый со всеми опасностями морских глубин,,
 Удрученный, погрузился в объятия сна--
 И тогда учитель нарушил покой пророка,
 И так воскликнул, и ударил себя в неистовую грудь--
 "О спящий, очнись от своих глупых грез",
 "В такой час сон может завладеть твоими глазами?--
 "Если ты когда-либо посылал молитву небесам,
 "Теперь пошли туда свои самые горячие мольбы",
 "Возможно, твой Бог сжалится над нашим горем",
 "И спасет нас, тонущих в этой темной бездне".
 Предупрежденный таким образом, провидец принес покаянные обеты.--
 Тем временем моряки сказали своим товарищам::
 "Никакие обычные волны не разорвут наше разбитое судно,
 "Должен быть тот, ради кого надвигаются эти бури",
 "Какой-нибудь несчастный, которого мы носим, ради которого поднимаются эти волны",
 "Враг богов и ненавистный небесам;
 "Приди, поскольку волнам противостоит все наше искусство",
 "Приди, пусть жребий решит, за кого нам умереть".
 Мгновенный жребий среди вазы, которую они бросили,
 А Маркт лот удручил Джона Дрю!
 Тогда, таким образом, их главный виновный обратился к Ди:
 "Скажи, за какое твое преступление мы терпим бедствие?
 "Какова твоя страна, в чем твое призвание, скажи,
 "Откуда ты пришел, какому властелину повинуешься?
 - Раскрой все это, и никто не будет отрицать правды.--
 Учитель заговорил, и Иона ответил так::
 "Я еврей, пришел из соседних регионов",
 "Еврейский пророк, не пользующийся дурной славой":
 "Я боюсь того Бога, который распространил это бушующее море,
 "Который закрепил берега своим высочайшим указом,
 "И царствует во всем неизмеримом пространстве",
 "Земля - подножие его ног, небо - место его обитания.
 "Но я, невзирая на его высшее командование,
 Пренебрегая его мандатом, покинул свою родину,
 "Каким же я был дураком, что бежал из порта Иоппии,
 "Кто бы мог подумать оградиться от его всепроникающего ока!
 "За это буря рвет каждый парус в клочья",
 "За это ваше судно едва выдерживает шторм!"
 Моряки услышали, растерянные и встревоженные,;
 Когда их дрожащий лоцман снова сказал:
 "Как мог ты, такой не великодушный, так оскорбить своего покровителя и уйти с нами?"
 "--
 "Lo! за твои преступления, а не за наши собственные, мы умираем;
 "Посмотри, как дикие волны угрожают сверху",
 "Наши паруса в обрывках развеваются перед взрывом",
 "Едва дотянув до места, мы ограничиваем мачту;
 "Что нам делать, несчастный человек, провозгласи,
 "Как нам действовать или как направить нашу молитву",
 "Чтобы разгневанный Нептун сдержал свой гнев,
 "И утихомирить еще раз эти беспорядки на майне?"
 Провидец ответил: "Средства в твоей власти"
 "Утихомирить бурю в этот ужасный час":--
 "Высоко на нос, избиваемый морем, я поднимусь,
 - И пусть на нем будут присутствовать самые смелые из вашей команды
 "Чтобы сбросить меня с головой с этого головокружительного обрыва"
 "Вниз, в лоно непостижимой глубины;
 "Так прекратится бушующий океан",
 "И свирепая буря вскоре утихнет.:--
 "Это из-за моих преступлений бушует этот разъяренный океан",
 "Это из-за моих грехов мы бороздим эти страшные волны".;
 "Выгоните меня скорее - тогда шторм утихнет",
 "Который становится все громче, пока я нахожусь на борту".
 Таким образом, он - но они, чтобы спасти своего бродячего гостя".,
 Я все еще отказываюсь удовлетворить его странную просьбу,
 И хотя наверху, на горе, они поднимаются на волнах,,
 И галера тоста раскачивается из стороны в сторону.,
 И все же они прижимали к груди размашистое весло,
 И тщетно пытались достичь далекого берега:
 Свирепые ветры отвергают это желание отступить.,
 И все яростнее над палубами вздымаются волны.
 Тогда к небесам обращается главная его молитва:
 "Ты, Юпитер всевышний, величайший и наилучший!
 "Потому что твое суверенное соизволение требует
 "Только эта смерть должна утолить твой гнев",
 "О, пощади нас ради твоего умирающего пророка",
 "И не дай нам погибнуть из-за жизни, которую мы забираем",;
 "Если мы ошибаемся, его участь была твоим решением,
 - И ты поступил так, как тебе казалось лучшим.
 Затем с вершины размытого носа,
 Они погрузили "пророка" на нижние глубины,
 И выровняли ветры, и сразу прекратились волны,
 И каждый угрожающий всплеск утих в мире.;
 Трепещущая команда обожает Высшую Власть
 Кто любезно таким образом спас их от разорения;
 Свои клятвы они посылают к его императорскому трону,
 И жертвы приносят этому неизвестному Богу.


ПЕСНЬ II.

 Когда с устрашающей высоты носа корабля
 Они низвергли пророка в царство ночи,
 Недолго он томился в соленой пучине,
 В холодных объятиях смерти, еще не приговоренных ко сну.--
 Иегова увидел его из обителей блаженства,
 Опустившимся на дно огромной бездны,
 И повелел киту, самому могущественному в своем роде,
 Его пророку в этих мрачных обителях найти--
 Враждебная форма, приближающаяся сквозь волну,
 Довел его живым до живой могилы,
 Там, где он лежал три долгих дня в мрачном отчаянии,
 И часто каясь, своему Богу молился--
 Милосердная сила, благосклонная к его молитве,
 Приказала огромной рыбе вернуться к соседним берегам.--
 В тот же миг кит подчинился верховному приказу.,
 И выбросил его в целости и сохранности на палестинский берег.
 Тогда пророк оплакивал свои прошлые прегрешения.,
 И был благодарен, таким образом, к небесам возвращается его благодарность.:
 "Пораженный из глубин ада, я молюсь",
 "Темная бездна вечной тени:
 "Мой Бог в милосердии услышал искреннюю молитву",
 "И умирающий Иона почувствовал там твое присутствие.
 "Потому что я осмелился ослушаться твоего повеления,
 "Далеко ты поверг меня с лица земли:
 "В безбрежном океане, где нет суши,
 "Могучие воды окружили твоего пророка:
 "На меня волны израсходовали свою предельную ярость",
 "И все твои волны прошли по моему телу",
 "И все же тогда, окруженный мрачной тенью,
 "Так я сказал моему Создателю из глубин:
 "Хотя и скрытый под пещерами майна,
 "К твоему благословенному храму я обращусь снова,
 "Хотя от твоего взора отброшена полная тьма,
 "Я все равно буду верить, и уповать только на тебя"--
 "С глубокой тоской я почувствовал, как накатывают волны",
 "Едва ли в ее особняке осталась моя испуганная душа;
 "Вокруг моей головы были опутаны сорняки ночи"
 "И тьма, не смешанная ни с одним лучом света;
 "Я достиг пещер, которые заполняет соленый океан",
 "Я достиг основания адских холмов",
 "Земля со своими решетками окружила меня со всех сторон,
 И все же, со дна этой темной бездны
 "Где жизни больше нет, набухающая вена не дает",
 "И смерть покоится, ты велел мне подняться.
 "Когда я теряю сознание, природа склоняется перед твоим указом,
 "И одинокий дух приготовился бежать",
 "Тогда из моей тюрьмы я вспомнил о тебе.
 "Пришла моя молитва к твоему небесному храму",
 "Храм, посвященный имени Иеговы.--
 "Несчастны те, кого преследует тщеславие",
 "И, веря в ложь, губят свои души"--
 "Но до твоего слуха донесется моя благодарственная песнь,
 "Ибо ты будешь курить искупительную жертву,
 - Свои клятвы я принесу у твоего императорского трона.,
 "Ибо спасение мое было от тебя одного".


ПЕСНЬ III.

 И снова раздался голос, обращенный к смиренному Ионе.
 От Того, Кто живет одинаково во все века.:
 "Восстань! и над промежуточной пустошью
 "Поспеши к возвышенным башням Ниневии",
 "И что тебе откроет мой Дух,
 "Которые проповедуют - и не смеют скрывать священную истину--
 "К опустошению я повелеваю этому городу";
 "Провозглашайте разрушение, и провозглашайте от меня".
 Послушный высшему повелению Иеговы,
 Пророк восстал и покинул землю Иудеи,
 И вот он возле города духов нарисовался,
 (Евфрат прошел, и быстрый Тигр тоже:)
 Так велика была громада этого удивительного места,
 Три дня не хватало, чтобы пройтись по его длинным улицам;
 Но когда он вошел туда в первый печальный день,
 Так он начал свои печальные вести:
 "О Ниневия! внимай воле небес!
 "Еще сорок дней, и закончится вся твоя слава";
 "Еще сорок дней, небеса продлят твое падение",
 "И тогда опустошение похоронит все,
 "Твои гордые башни оплакивают свое полное разрушение",
 "И горят нетленные купола и храмы!
 "О Ниневия! Бог воинств обрекает
 "Твоя тысяча улиц ведет к бесконечному мраку":
 "Сквозь гниющие ветры будут реветь пустые ветры.,
 "И стервятники кричат там, где раньше обитала монархия!
 "Твои виновные сыновья склонятся под мечом",
 "Твои плененные матроны владеют иностранным лордом.--
 "Такова месть, которую предопределили небеса,
 "Такова гибель, которая должна похоронить тебя!"
 Люди услышали и содрогнулись от мгновенного страха.,
 Поверили роковым предупреждениям провидца:
 Это внезапное крушение так огорчило их души,
 Что каждый облачил свои конечности во вретище,
 От того, кто блистал на королевском троне,
 Тому, кто стонал под бременем.--
 Вскоре до их монарха донесся этот голос судьбы.
 Который оставил свой трон и дорогие государственные одежды,
 И на его конечности набросили рубаху из вретища,
 И превратился в пепел, печальный вид--
 Его лорды и знать, теперь раскаявшиеся взрослые,
 С одинаковой скорбью оплакивают свои различные грехи,
 И по городу разослали этот громкий указ,
 С угрожающим ответом и ужасным наказанием:
 - Вы, ниневитяне! ваша любимая еда звучит так:
 "Не прикасайтесь, звери, к траве равнины",
 "Пусть все живое обратится в прах",
 "И не пробуйте воды, хотя бы вы умирали от жажды;
 "Пусть люди и звери наденут одеяние скорби,
 "И молите небеса пощадить эти грешные стены":
 "Пусть все покаются в том зле, которое они совершают",
 "И проклянут зло, которое сотворят их руки"--
 "Возможно, что Бог, который все еще склоняется к милосердию,
 "И послал пророка объявить свою волю,
 "Пусть же месть, которую он замышляет, отложится",
 "И, прежде чем мы погибнем, отвернемся от его гнева".
 Иегова услышал, и мольбы, наконец, стали очевидны
 Их глубокое раскаяние в прошлых проступках,
 Тронутый жалостью, он услышал искреннюю молитву
 Этого огромного города, охваченного отчаянием;
 Хотя это справедливо, его гнев угасает,
 Он приказывает ангелу разрушения остаться:--
 Послушный ангел слышит высший приказ,
 И вкладывает в ножны меч, который он обнажил, чтобы поразить землю.


ПЕСНЬ IV.

 Но гнев переполнял грудь надменного пророка.,
 Ярость горела внутри и лишила его душу покоя;
 Такова была его гордость, он хотел бы, чтобы все они были в пламени.
 Скорее погибнуть, чем опровергнуть его славу.,
 И Божьи стрелы атакуют шатающиеся башни.,
 И миллионы погибнут, если его слово потерпит неудачу.
 Тогда к небесам он послал эту сварливую молитву--
 (Тщеславный, нечестивый человек, посылать туда такие замечания):
 "Пока я еще на своей родной земле, я остаюсь,
 "Это, наконец, вознаградит мой труд", - сказал я.
 "Разрушение на ассирийских улицах, чтобы плакать",
 "А затем событие, которое моя миссия фальсифицирует;
 "Для этого я прежде старался избегать твоего взгляда",
 "И искал покоя на чужом берегу";
 "Я знал, что ты такой милостивый и добрый,
 "Такая милость управляет твоим все созидающим разумом,
 "Не желай пускать в ход свои стрелы мести",
 "И все еще смягчаешься, когда должен уничтожить",
 "Это когда я объявил твою священную волю,
 "Ты не желаешь, чтобы исполнилось то, о чем я пророчествую",
 "Но оставь меня таким образом на поругание, презрение и позор",
 "Лживый пророк, опозоренный в моей славе--
 А теперь, я молю тебя, исполни мою последнюю просьбу.
 "О, забери мою жизнь, такую жалкую и незапятнанную!
 "Если я останусь здесь, то только для того, чтобы горевать и вздыхать;
 "Тогда забери мою жизнь - умирать гораздо приятнее!"
 "Твое ли это дело - раздуваться от ярости и гордыни,
 " (Так ответил Бог своему тоскующему пророку)
 "Скажи, справедливо ли, что твое сердце должно гореть от гнева
 "Потому что твой город не объят огнем?
 "Что, если я предпочту отсрочить его гибель",
 "И пошлю разрушение в какой-нибудь будущий день",
 "Должен ли ты из-за этого с напрасной тоской вздыхать,
 - И, враждебный моему удовольствию, желаешь умереть?
 Затем Иона покинул скорбящий город,
 И у его восточных пределов насытил его,
 Палатку, которую он построил с усердной заботой,
 (Образованный из ветвей кипариса, которые там растут)
 И тревожно теперь лежали под их сенью,
 Ожидая исхода сорокового дня--
 Пока еще неясно, склонится ли Божественная Сила
 Или к милосердию, или к гневу--
 Пока выходит, что крышу бы свою беседку над,
 Съежилась и потускнела, приютила его больше нет;
 Но Бог повелевал бы бережливый тыква расти,
 Чтобы заслонить своего пророка от палящих небес;
 Высоко над его головой стремился раскидистый лист,
 Слишком нежно предназначенный для того, чтобы смягчить его горе.
 Листва над его головой была такой плотной, что,
 Ни один луч не мог пробиться сквозь счастливую тень:
 Удивленный провидец заметил, как выросли ветви
 И благословил тень, которая облегчила его горе;
 Но когда засияло следующее яркое утро
 (Так повелел Бог), червь напал на виноградную лозу.,
 Под его укусом ее прекрасные листья гниют,
 И чахнут, вянут, умирают до наступления дня!
 Затем, когда небесный светильник поднялся еще выше,
 С восточных небес дует знойная буря,
 Вертикальное солнце так же яростно изливало свой луч,
 И освещало невыносимый день.
 Как били эти лучи по слабеющей голове Ионы!
 Как часто он желал себе места среди мертвых!
 Все, что он мог теперь делать, это горевать и вздыхать,
 Он ненавидел свою жизнь и умолял Бога умереть.
 И снова Иегова сказал своему пророку,
 "Ты так сердишься из-за своей исчезнувшей тени--
 "Из-за простой тени тебе стоит горевать",
 "Из-за этой печальной утраты ты хотел бы оставить свое существо?"--
 "Мой гнев справедлив, (кричит неистовый пророк),
 "Мое последнее, мое единственное утешение отвергнуто",--
 "Раскидистая лоза, которая образует мою лиственную беседку".;
 "Узрите, как это исчезает в нужный час!
 "Яростным ветрам и знойным солнцам добычей,
 "Мой слабеющий дух слабеет и угасает--
 "Дай мне особняк в моем родном прахе",
 "Ибо, хотя я умираю от ярости, моя ярость справедлива".
 Еще раз Всемогущий соизволил ответить--
 "Неужели эта утраченная _gourd_ твоя печаль так сильна?",
 "Чей_ то дружеский оттенок не был связан с твоим трудом?",
 "В одиночестве она проросла, и в одиночестве она выросла;
 "Ночь видела, как высоко раскачивались его ветви ",
 "А следующее солнце увидело, как эти ветви засохли ";
 "И Господь всего сущего не должен испытывать жалости"
 "Пощадить обширную ассирийскую столицу,
 В чьих стенах бродят бесчисленные мириады,
 "Их Отец Я, мои грешные отпрыски они"?--
 "Разве они не должны тронуть созидающий разум
 "Шестьюдесятью тысячами младенцев?",
 "И неисчислимые стада, пасущиеся на обширных полях",
 "Для кого ты готовишь свои запасы ароматного меда";
 "Должен ли я этот королевский город объять пламенем,
 "И истребить миллионы, чтобы поддержать твою славу,
 "Когда теперь, раскаявшись, они обращаются к своему Богу,
 "И их прошлые безумства, обращенные в прах, скорбят?--
 "Тщеславный, бездумный негодяй, вспомни свою слабую просьбу,
 "Смерть никогда не приходила к человеку желанной гостьей;--
 "Зачем желать смерти - что за безумие подсказывает твоему разуму?
 "Слишком долгими будут дни тьмы, которые ты найдешь";
 "Жизнь была благословением, которое имел в виду твой Создатель,
 "Неужели ты презираешь благословения, которые он даровал--
 "Наслаждайся моими дарами, пока сменяются сезоны"
 "Верный своим месяцам и общающийся с солнцем";
 "Когда в прах обратится тебе мой мандат",
 "Все это потеряно, ибо смерть скрывает их все--
 "Солнце больше не озаряет ясный день",
 "Времена года исчезают, и звезды гаснут:
 "Деревья, цветы, нет больше твоего чувственного наслаждения",
 "Смерть окутывает их всех вечной ночью.
 "Тогда не думай долго о том небольшом промежутке времени, который я дал тебе на пост"--
 "В своих собственных грехах, как Ниневия, покайся;
 "Радуйся, наконец, великим переменам, которые ты видишь",
 "И терпи их, как я терпел тебя".


[29] Встречается только в изданиях "Поэта" 1786, 1795 и 1809 годов. В издании
1786 года есть примечание: "Это скорее следует рассматривать как
пересказ, чем простое стихосложение истории Библии.
Сделано в 1768 году".




ПРИКЛЮЧЕНИЯ САЙМОНА СВОГАМА, ДЕРЕВЕНСКОГО ТОРГОВЦА [30]

Написано в 1768 году.


ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ СВЕДЕНИЯ

 Происходил из расы, которая долгое время возделывала землю,
 И сначала лишил его родных деревьев,
 Он хотел унаследовать их земли, но не их тяжелый труд,
 И считал, что жизнь пахаря нелегка;--
 "Нехорошо (сказал он) наматывать раны на эти красивые руки"
 "Валить дубы или копаться в земле":
 "Я, у которого по крайней мере сорок фунтов наличными
 "И в загородном магазине можно было бы сделать бросок",
 "Зачем мне возделывать эти бесплодные поля (сказал он)?"
 "Я, научившийся считать, писать и читать,
 "Эти поля, заросшие кустарником, сорняками и ежевикой,
 "Которые не приносят мне никакой пользы, а только приносят мне заботу!"
 У него давно были мысли бросить работу,
 В портовых городах попытать счастья в торговле,
 Но, с другой стороны, их образ жизни казался очень странным--
 На пыльные улицы, чтобы покинуть свою родную тень,
 С травянистых площадок на посыпанные галькой дорожки убраны--
 Чем больше он думал о них, тем меньше любил:
 Городские источники, которые он не мог пить, и все же
 Предпочел бы фонтан возле какого-нибудь поросшего кустарником холма:
 И все же там не было видно никаких великолепных объектов,
 Никаких далеких холмов, одетых в безвкусные цвета.,
 Куда ни посмотри, перспектива была всего лишь жалкой,
 Поскребите дубы, и раскидистые сосны, и печальные ивы--
 Берега мелкой реки, запачканной грязью;
 Ручей, где никогда не вздувался прилив от наводнения,
 Ни на высоком корабле не спускали верхних парусов,
 Ни один моряк не плавал, кроме как на длинных каноэ.
 Фауст был бы озадачен, если бы рассказал об этом.,
 Что привязало его к этому ничтожному месту.;
 Где даже дом, который он унаследовал, был очень старым.,
 А все его пристройки едва ли стоили гроша:
 И все же это было так, что фантазия захватила его разум.
 Сельский магазин мог бы принести некоторую пользу на заказ.:
 Виски, он знал, всегда будет в моде,
 В то время как есть деревенские сквайры, к которым можно прислушаться,
 Кружева и газоны привлекли бы каждую сельскую служанку,
 И у одной должна быть ее шаль, а у другой - ее абажур.--


ОПИСАННАЯ ЛАВКА И НАЧАЛО РАССКАЗА ТОРГОВЦА.

 Прямо у дороги стояло маленькое строение.,
 Крыша у него была соломенная, а полы земляные.;
 Такой маленький, что в шутливом настроении,
 Его можно было бы назвать домом, выставленным на улицу--
 И все же здесь, рядом со старым дубом,
 У пятидесятилетнего папаши его окорока дымились,
 И не прекращал торговлю, пока не измучился годами.,
 В коптильню Плутона был отправлен он сам.
 Сюда обратил свой любопытный взор наш торговец.,
 И некоторое время размышлял об этой соболиной раковине;
 "Здесь отец коптил своих свиней (сказал он) и почему"
 "По правде говоря, не может ли наш чердак подойти так же хорошо?"
 Итак, он спустился вниз, достал свои окорока и филе с беконом.
 Решил наполнить это место другими сокровищами.;
 Из каждой дыры и щели счистил сажу.,
 И расставил полки по всей сумасшедшей хижине;
 Также самым хитроумным образом был спланирован прилавок,
 За бруствером которого никто, кроме него, не мог стоять,
 За исключением время от времени, по особой милости,
 Какого-нибудь брата-торговца из какого-нибудь другого места.
 А теперь собрал свои наличные и помолился.,
 В воскресном костюме он отправляется в город.,
 Два крутобедрых коня (созданы для великих дел)
 К фургону прицеплены олд-Бэй и Браун;
 Которые никогда раньше не были в лиге от дома,
 Но теперь они обречены бродить на многие мили вокруг,
 Как торговые корабли, с разнообразным грузом для перевозки
 Лент, газонов и многих безвкусных вещей.
 Не была забыта и патока, благословенная сладость.,
 И островной ром, который восхитителен на любой вкус.,
 И чаи, которые нужно купить для горничной и матроны.
 Канифоль и кетгутовые струны для скрипачей.--
 Но почему я должен здесь повторять его счет?
 Это все равно что считать зерна в колосьях пшеницы.
 Половина товаров Европы была указана в его найденном счете,
 И все это можно было купить за сорок фунтов!
 Как только ранний рассвет возвестил о наступлении дня,,
 Он прикрепил шляпу булавками и расчесал волосы:
 Любопытно было и смешно видеть
 Деревенского торговца, восседающего в своем кресле:
 Полки, заваленные газонами и постельным бельем, в его голове,
 Покрытия и материи, и ткани, и ало-красные--
 Все, что подошло бы мужчине, женщине, девочке или мальчику;
 Муслин, джинсы, грограмы, вельвет.
 Увы! я сказал, что у него мало, очень мало мечтаний.
 Что всю наличность он охраняет с прилежной тщательностью--
 Его наличные! мать тысячи схем,
 Вряд ли купит кучу глиняной посуды!
 Но почему я должен вызывать скрытую слезу
 Нашептывая неблагодарные истины ему на ухо;
 Тем не менее, позвольте ему путешествовать дальше, с интригующим пейтом,
 Поскольку разочарование никогда не приходит слишком поздно.--


ЕГО ПУТЕШЕСТВИЕ В МЕТРОПОЛИЮ; И КОММЕРЧЕСКИЕ СДЕЛКИ

 Через лес неясными и грубыми путями, приводящими в замешательство.,
 Медленно и в одиночестве он подгонял неуклюжее колесо.;
 То останавливаясь, чтобы дать лошадям попастись.,
 То угощая их соломой и индийской едой.:
 Наконец его взгляд привлек высокий шпиль,
 "Выше (подумал он), чем когда-либо взлетал воздушный змей":--
 Но так оно и есть, эти церковники такие гордые.
 Они когда-нибудь поднимутся на облако.;
 Отправляясь в небесно-голубой круиз, они всегда снаряжают
 Самый длинный шпиль и самый большой парик ".
 Теперь мы в безопасности добрались до усыпанной галькой дороги.,
 Где родовитые кони тащат за собой грохочущие кареты.,
 Где видны лавки на лавках - и веселые дамы.
 Одни ходят с занавесками, другие с вуалью;
 Там, где сыны искусства демонстрируют свои разнообразные труды
 И кто-то кричит "рыба!" а кто-то кричит "оладьи!"
 Торговец и его пара были одинаково поражены.
 Из пугливых вороных скакунов, которые только и делали, что пялились;
 Вся эта сцена была настолько новой, что Смит с благоговейным трепетом,
 Они ухмылялись, таращились и разрывались от всего, что видели,
 И часто останавливались, чтобы спросить у каждой двери:
 "Господа, не могли бы вы сказать нам, где самый дешевый магазин!"
 "Самый дешевый магазин (сказал хитрый розничный торговец)"
 "Дешевле, чем дешево, гид фейт, я должен продать;
 "Вот несколько цветных тряпок, которые никогда не выцветают:
 "Ни один другой магазин не сможет обслужить вас и вполовину так хорошо;
 - Сейчас мне нужны деньги, чтобы заплатить за квартиру,
 "Я продам их с убытком в десять процентов.--
 - Здесь хум-хумсы ... и муслины ... какие вам заблагорассудится--
 "Банданы, bafta, бейсболки, индийский чай";
 Придуманный по возрасту, а теперь ставший очень старым,
 "И раздаваемый, можете не сомневаться - не продаваемый!"
 Соблазненный приманкой, которую приготовил хитрый лавочник,
 Он накормил своих коней соломой и мукой,
 Затем, оглядев магазин, осторожный сказал:
 "Что ж, если вы продаете так дешево, я думаю, мы договоримся;
 "Но, прошу вас, помните, я пришел за товаром",
 "Что касается хорьков, то у нас дома их достаточно"--
 "У меня есть целых сорок фунтов, и это золотом
 " (Достаточно, чтобы заставить торговца выглядеть смелым)
 "Открой свои полки и дай мне взглянуть;
 "Скорее всего, я оставлю их голыми, ты так дешево продаешь".
 Городской торговец встал, вытянув челюсти;
 И некоторое время смотрел на него, затем дал такой короткий ответ--
 "Ты убираешь с моих полок! (он сказал) - этот сундучок из марли
 - Это больше , чем можно купить на все твои сорок фунтов:--
 - Вон на той доске, чей груз кажется таким небольшим
 "Что карман одного человека может вместить все это,
 "Ложь более ценна, чем ты и вся твоя раса
 "Начиная с Адама, могли покупать или владеть".
 Убедившись в этом, он свернул на другую улицу,
 Где более скромные лавочники из толпы отступают;
 Здесь ему бросились в глаза грубые калликоны и креп.,
 Трубки и табак, тикленберги и скотч.
 Кувшины и миски, стоимость которых не так высока.
 Но он мог бы продать, и на сорок фунтов можно было бы купить.
 Несколько кувшинов, несколько кастрюль, около пятидесяти локтей скотча,
 Бочонок вина, бочонок рома низкой выдержки,
 Пробка закрывалась - из страха, что дух сбежит
 Столько людей ждало меня дома;
 Пачка трубок, ящик домашнего джина,
 Чай, порох, дробь - небольшие свертки, которые он положил в;
 А также патока для существ, любящих swichell [A].
 (Swichell, которая стимулирует самые смелые полеты Sangrado,
 Когда вырываются наружу дикие идеи, они накатывают,
 Вспыхнуло от этой фартинговой свечи, позвало его душу:)
 Все это он купил и купил бы еще,
 Обставить свой лилипутский магазин;
 Но наличных не хватало - и те, кто улыбался, пока еще
 Наличные остались, и теперь дело приняло серьезный оборот:--
 Продавщица больше не могла выносить его болтовни,
 Но, как и ее кот, сидела угрюмая и скромная.--
 Унылый розничный торговец не нашелся, что еще сказать,
 Но покачал головой и пожелал улизнуть,
 Оставив своего домашнего пса отвечать,
 И следи за прилавком рысьим взглядом.--
 Наш торговец понял намек и отправился восвояси,
 Решено продавать под двадцать пять процентов.

 [A] Патока с водой: напиток, широко используемый в восточных штатах
 .-- Записка Френо._


ВОЗВРАЩЕНИЕ ТОРГОВЦА

 Возвращаясь далеко за многие холмы и камни
 И очень боялся , что его глиняная посуда разобьется,
 Он ехал задумчивый и издавал множество стонов
 Чтобы в какой-нибудь червоточине не протек его бочонок--
 Его бочонок, в котором хранились радости сельского сквайра
 Которым, как говорили, даже пастор восхищался,
 И ценил больше, чем все пыльные страницы
 Что Кэлвин Пенн и пятьдесят других мудрецов--
 Когда-то пользовавшийся высокой славой - восхваляемый в стихах и прозе,
 Но теперь, не обремененный чувствами, наслаждающийся сладким отдыхом.
 В сумерках кануна он достиг своего старого жилища.,
 Вокруг него быстро собрались встревоженные горожане.,
 Один спросил, какая удача постигла его на дороге.,
 А другой снял снаряжение с забрызганной грязью команды.
 В то время как на его бочонок каждый смотрел любящим взглядом,
 Терпеливый, он всем давал краткий ответ--
 Рассказал все, что случилось с ним по пути,
 Какие чудеса в городе задержали его пребывание--
 "Дома высотой вон с тот белый дуб"
 "И лодки чудовищных размеров, которые выходят в море,
 "Улицы запружены занятыми людьми, как кишащий улей;
 "Господь знает, как они все умудряются жить--
 "Я не видел ни плугов, ни мотыг, ни ухода, ни платы,
 - На самом деле, все они джентльмены на свободе,
 "И товары таким толстым слоем лежат на каждой витрине,
 "Кажется, все они рождены для того, чтобы продавать, и никто - для того, чтобы покупать".


КАТАСТРОФА, ИЛИ РАЗОРИВШИЙСЯ ТОРГОВЕЦ

 Удачного дня! на неопределенном жизненном пути
 Сколько язв, какое зло должно произойти;--
 Юпитер ни на кого не дарует неповторимого блаженства,
 Но разочарование - удел всех:
 Воры грабят наши магазины, несмотря на замки и ключи,
 Кошки крадут наши сливки, а крысы кишат в нашем сыре,
 Жирное пятно может испортить самую яркую шкурку,
 Или Сьюзен приколет к его хвосту кухонный лом,--
 Наш деревенский торговец (поверьте мне) получил свою долю
 О мерзких несчастьях - пока товар распаковывается,
 Узнайте, что может заставить дьякона выругаться,
 Кувшины, креманки, трубки и миски для грога печально хрустят.--
 По толпе пронесся общий стон.;
 Большинство жалело его, а некоторые боялись его гибели.;
 Бедняга! Грустно было видеть, как он расстраивается,
 В то время как каждый спрашивал: "Сэр, цела ли бочка с ромом?"
 Увы! даже то, что произошла какая-то неприятность.;--
 Один негодяй завелся возле скалы!--
 Затем, что любопытно, они исследовали пробковое отверстие.
 С помощью отрезка трубы определить утечку.--
 Пять галлонов должны быть отнесены на счет потерь и прибылей!--
 -... Пять галлонов! (кричал торговец, корчась от боли)
 "Пусть теперь бондарь никогда не увидит полную флягу",
 "Но все равно будет наезжать на пустую бочку".--
 - Пять галлонов могли бы смягчить "сквайра"
 И сделать капитана на целый дюйм выше;
 "Пять галлонов могли бы послужить поводом для многих песен",
 И заставили порезвиться более пяти дней.:
 "Теперь пять галлонов потеряны, и - грустно думать,
 "Что, когда они просочились, там не было ни души, чтобы выпить!"
 Теперь, слегка подкрепившись рюмкой из непробиваемого стекла,
 Каждый сосед откланялся и отправился спать.,
 Все, кроме нашего купца: он с горем пополам вернулся,
 В его коварной голове крутились странные идеи--
 "Для таких потерь, как эти, (подумал он) это означало,
 "Что товары продаются на двадцать пять процентов:
 "Без сомнения, эти торговцы знают, что такое справедливость,
 "Это в двадцать пять раз дороже, чем они стоят поначалу!"
 Поэтому он убирает со своих полок при свете свечи.,
 Мрачные стены коптильни начали сиять:
 Здесь стояли его чайники - некоторые без ручки--
 Разбитый кувшин - и бочонок с вином;
 Трубки, много дюжин, заказанные в ряд;
 Кувшины, кружки и миски для грога - продаются меньше, чем выставляются напоказ.:
 Дырявая бочка, пополняемая из колодца.,
 Катится к своему рождению - но мы не будем рассказывать сказки.--
 Бросающийся в глаза элегантный дисплей,
 К рассвету все было аккуратно расставлено:
 Синяя бутылка из-под виски стояла на прилавке,
 Все приготовлено для того, кто покупает по вкусу;--
 Надежная приманка! которым ловят человека с деньгами,
 Как крыс ловят на сыр или ломтики бекона.
 Теперь со всех сторон сбежались сельские жители,
 С наличными деньгами, чтобы купить все, что можно было купить:
 Один пошел выбирать горшок, а другой - кастрюлю,
 И те, у кого не было ни пенса, приносили свои продукты,
 Свинья, теленок на надежном поводке за шею;
 Картошка (слава Ирландии), которую многие едят.;
 Бекон и сыр, по-настоящему ценные, больше
 Чем драгоценные камни Индии или вся руда Потоси.
 Было задано несколько вопросов, и люди начали пялиться на них.--
 Ни одна душа не захотела покупать трубку, или горшок, или кастрюлю.:
 Каждый покачал головой - откинулся назад - "Ваши товары такие дорогие!
 "На самом деле (говорили они) дьявол сидит в человеке!
 "Ром никогда не попадет на мои губы" (плакал честный Сэм)
 "В форме пунша, грога, слинга или драма";
 "Никаких моих наличных ты не получишь (сказала надутая Кейт).
 "В то время как марля ценится так дорого".
 Таким образом, все тянулось много утомительных дней.;
 Никакого заказа не было; и ничего, кроме недовольства.
 Мрачный бродил по магазину. - "Что ж, пусть делают, что хотят,
 (Сказал торговец) Я продам за процент,
 "На котором, как видно, я сам едва могу сэкономить,
 "За процент - это как раз та цена, которую я дал".
 -Сейчас же! (крикнул сквайр, у которого все еще оставался свой пенс)
 "Теперь, сэр, вы рассуждаете как здравомыслящий человек!
 "Обычай теперь придет со всех сторон;
 "Радостными потоками потечет вдохновляющий ром",
 "Пока каждая душа не погрузится в приятные мечты",
 "И даже сам наш Сократ - пьян!"
 Вскоре полки разгрузились.;
 За три коротких часа бочонки с вином иссякли.--
 Из крана быстро потекла даже тусклая патока.;
 Каждый со вздохом увидел, что бочонок с ромом иссякает--
 Фарс завершился, как и было предвидено--
 Пустыми полками - долгое доверие - и острыми судебными исками--
 Леса, оглашенные проклятием для торговли,--
 Пустой кошелек - кислый вид - и поникшая голова.--


ПАНЕГИРИК THE PUNCHEON

 "Здесь покоится достойный труп (сказал Санградо)"
 "Его долг коммерции теперь, без сомнения, выплачен.--
 "Ну ... это была ужасная болезнь, которая убила его, конечно,
 "Быстрая чахотка, которую никакое искусство не могло вылечить!
 "Так поступим мы все, когда рухнет тщетная мечта жизни,
 "Будем ютиться по темным углам или пинать ногами!
 "Время - это виночерпий нашей расы внизу",
 "Которое поворачивает ключ и заставляет соки течь рекой":
 "Оставляю свои книги, отныне это моя задача
 "Морализировать над этой пустой бочкой--
 "Слава богу, мы попробовали - пока все было хорошо";
 "И все же, ради бога, можете наслаждаться запахом!"


ЭПИЛОГ[31]

 Ну!--странно, что мужчины будут по-прежнему применяться
 Вещи в себе, что авторы никогда не:
 Каждый торговец страны спрашивает меня: "это я
 На кого ваши рифмы насмешек уходит?"
 Друзья, попридержите языки - вас так много!
 Плодородный, благодатный климат Колумбии украшает множество людей.,
 Человек может семь лет скитаться с места на место
 Прежде чем он узнал бы тему моих стихотворений.--
 Возможно, в Джерси известно это существо,
 Возможно, Новая Англия считает его своим собственным.:
 И если из мира Фантазии я нарисовал этого человека.,
 Каков для вас воображаемый персонаж?"


[30] Из издания стихотворений Френо 1809 года. Этого произведения нет
в изданиях 1786 и 1788 годов. Он выходил серийно в течение нескольких недель
в "Национальном вестнике", начиная с 17 мая 1792 года, и был
немедленно перепечатан Бахом в его "Авроре". Я нигде не мог найти раньше
след. Она была напечатана вместе с "страна принтера" в
1794 году Хоффа и Деррик, Филадельфия, в виде 16-страничной брошюры под
название "Деревенский торговец", и ему было отведено место в издании 1795 года.
издание, датированное "Anno 1768". В издании 1809 года оно было впервые разделено
на разделы с подзаголовками.

[31] Эпилог был впервые добавлен в 1795 году.




_Debemur morti nos nostraque!_

ЕГИПЕТСКИЕ ПИРАМИДЫ[32]

Диалог. Написано в 1770 году.


_ Сцена._--Египет. _Персоны._--Путешественник, Гений, Время.

_путешественник_

 Где эти знаменитые груды человеческого величия,
 Эти сфинксы, пирамиды и колонна Помпея,
 Которые бросают вызов ходу Времени--
 Скажи мне, дорогой Гений: ибо я жажду увидеть их.

_Genius_

 В Александрии возвышается колонна Помпея,
 Чье рождение относится ко вчерашнему дню, по сравнению с
 Теми великолепными тканями, которые вы видите
 Вон на той далекой равнине, на груди которой
 Старый Нил никогда не катил своих бурных потоков.,
 Единственная столь привилегированная равнина в Египте.
 Эти пирамиды вполне могут вызвать ваше удивление.,
 Они относятся к самой отдаленной древности.,
 Почти совпадают с теми холмами, увенчанными облаками.
 Что возвышаются к западу от них - это была та же эпоха.
 Когда древняя Вавилонская башня устремилась ввысь.,
 Когда первые мудрые египетские архитекторы
 Эти древние башни возносились к небесам.;--
 Но Вавилонская башня исчезла, а эти остались!

_Травеллер_

 Старый Рим, который я считал непревзойденным в ее годы,
 По крайней мере, те остатки, которые мы находим от Рима,
 Но эти, как ты говоришь, более древние.

_Genius_

 Не говори о Риме! - пока они не сорвали куст.
 С семи холмов, где стоял Рим, императрица земли.,
 Эти пирамиды были старыми-их день рождения
 За рамки традиции, или истории.

_Traveller_

 Тогда давайте поскорей к тем, груды интересно
 Это презрение сгибаться под тяжестью лет--
 Lo! на мой взгляд, возвышаются внушающие благоговейный трепет особняки
 Гордость искусства, пристанище смерти!
 Это те четыре потрясающих памятника,
 Которые так поражают каждое поколение--
 Давайте рассмотрим это, первое и величайшее--
 Тайный ужас леденит мою грудь, дорогой Гений,
 Прикоснуться к этим памятникам, которые так древни,
 Страшное свойство призраков и смерти!--
 И все же такой могучей массы, что я предполагаю
 Раса гигантов была архитекторами.--
 С тех пор, как были возведены эти гордые ткани до небес,
 Сколько поколений пришло в упадок,,
 Сколько монархий было разрушено!
 Сколько империй пережило взлет и падение!
 Пока они остаются - и обещают оставаться.
 Пока вон то солнце будет золотить их вершины,
 Или луна, или звезды будут вращаться по своим привычным кругам.

_Genius_

 Время придет
 Когда эти колоссальные груды, которые ты считаешь бессмертными,
 Изношенные с возрастом, истлеют на своих основаниях,
 И ниже, ниже, ниже к бесконечным руинам, граничащим,
 Под шлемом праха, вас больше не увидят и не узнают!--
 Много веков назад, на коленях темного забвения
 Если бы они были окутаны, но атмосфера
 В этом выжженном климате, враждебном разложению,
 Не бывает дождей, что благодаря своей влажности
 Могли бы растратить их массу за такое большое время,
 И доказать, что они просто смертны.
 Именно на этой равнине стоял древний Мемфис,
 Ее стены окружали эти высокие пирамиды--
 Но где дворец Фараона, где купола
 надменных правителей Египта? - все, все исчезло,
 И подобно призрачному снегу майским утром
 Не осталось и следа, чтобы обнаружить их!

_путешественник_

 Как мне добраться до водоворота этой груды?--
 Как мне вскарабкаться по ее выступающим стенам?
 Я едва выдерживаю взгляд в сторону вершины,
 Это кажется среди облаков - Когда ты не был вознесен,
 О творение более чем смертного величия--
 Было ли это произведено настойчивым человеком,
 Или эту пирамиду воздвигли боги?

_Genius_

 Ни боги, ни гиганты не возводили эту пирамиду--
 Это был труд смертных, подобных тебе
 Это раздуло его до небес--
 Видишь ли ты ту маленькую дверь? Через которую они проходят?,
 Кто поднял так высоко это собрание чудес!
 Чего не могут сделать тираны,
 Когда они по своей воле подчиняют народы,
 И используют мировые богатства для удовлетворения своих амбиций!
 Миллионы рабов падали в обморок от их труда
 Которые здесь были обречены непрестанно трудиться,
 И прошли годы, пока стенающие мириады стремились
 Воздвигнуть эту могучую гробницу - и только спрятать
 Никчемные кости египетского царя.--
 О несчастный, не могла бы этого сделать более скромная гробница,
 Ничто, кроме пирамиды, не могло бы похоронить тебя!

_Травеллер_

 Возможно, раса старого Джейкоба, когда ее здесь угнетали,
 Вырастила за годы рабства эту ужасную кучу.

_Genius_

 До того, как еврейские патриархи увидели свет,
 Когда земной шар еще находился в зачаточном состоянии.
 Они были возведены для гордости человека.--
 Четыре тысячи лет прошли свой утомительный круг.
 С тех пор, как эти гладкие камни были положены друг на друга.,
 Еще четыре тысячи могут пройти так же скучно, как раунд
 Прежде чем Египет увидит, как разрушаются его пирамиды.

_путешественник_

 Но позволь мне войти и узреть
 Внутренние чудеса этого здания.

_гений_

 Кругом тьма, к которой присоединяется ненавистная тишина.--
 Здесь сонные летучие мыши наслаждаются унылым отдыхом.,
 И мраморные гробы, лишенные своих костей.,
 Покажите, где лежат королевские останки в руинах!
 Рядом с каждой пирамидой возвышался храм
 Где часто в согласии древние люди
 Пели своей богине Исиде хвалебные гимны;
 Но эти рухнули! - их колонны слишком великолепны
 Обращены в прах - и не только они.--
 Где теперь твоя вокальная статуя, Мемнон,
 Тот, что когда-то отзывался на утренние лучи,
 Гармонично спетый отцом Фебом!
 Где изображение, которое в прошлом стояло
 Высоко на вершине вон той пирамиды?--
 И все же, возможно, вы увидите его отполированный пьедестал--
 Где ты, древние Фивы?----все похоронено низко,
 Все исчезло! рассыпался в прах,
 И ничего от древности не осталось
 Но эти огромные пирамиды и вон те холмы.

_ вРемя_

 Старая Вавилонская башня почувствовала мою могучую руку
 Я разрушил Экбатану и Вавилон,
 Я поверг твой огромный Колосс, Родос,
 И об эти пирамиды я ударил своей косой.;
 Но они сопротивляются его краю - тогда позволь им выстоять.
 Но я могу похвастаться подвигом более великим, чем этот,
 Я давным-давно укрыл смертью тех,
 Кто создал эти сооружения, восставшие против моей власти--
 Но, о, вернись!--Эти груды не бессмертны!
 Эта земля со всеми ее шарами холмов и гор,
 Погибнет от моей руки - тогда как могут это произойти?,
 Эти египетские пирамиды с седыми головами,
 Это всего лишь уменьшившиеся бородавки на ее теле,
 Которые на маленьком-пребольшом клочке земли
 Гасят тусклое сияние солнца,
 Служат доказательством Смерти и мне?---- Возвращение путешественника--
 Нет ничего, кроме бессмертного Бога ----Он один
 Существует в безопасности, когда Человек, и Смерть, и Время,
 (Время не бессмертно, но воображаемая точка
 В огромном круге вечности)
 Они поглощены и, подобно пирамидам,
 Не оставляют ни атома для своего памятника!


[32] Текст взят из издания 1786 года. В издании 1795 года есть примечание
"anno 1769".




ПАМЯТНИК ФАОНУ[33]

Написано в 1770 году.

 Фаон, поклонник Сафо с острова Лесбос, в частном порядке
 оставил этот первый объект своей привязанности и отправился в путешествие
 за границу. Сафо, после того как долго оплакивала его отсутствие
 (что является темой одного из лучших посланий Овидия), находится здесь
 предполагается, что он попал в компанию путешественника Исмения, который
 сообщает ей, что видел гробницу некоего Фаона на Сицилии,
 воздвигнутую в его память жительницей острова, и дает ей
 надписи, намекающие ей, что, по всей вероятности, она принадлежала
 тому же человеку, на которого она жалуется. Вслед за этим она в припадке ярости и
 отчаяния бросается со знаменитой левкадской скалы и
 погибает в пропасти внизу.


_сафо_

 Я больше не пою у того тенистого ручья.,
 Где когда-то я с любовью проводил день,
 В высшей степени благословенный, когда Фаон был моей темой разговора,
 Но несчастный сейчас, когда Фаона нет!

 Из всех молодых людей, украсивших наш лесбийский остров
 Он, только он, был благосклонен к моему сердцу,
 Так мягок его язык и так мила его улыбка,
 Небеса были моими, когда Фаон обнял меня!

 Но вскоре, слишком скоро, неверный влюбленный сбежал
 Скитаться по какому-то далекому варварскому берегу--
 Кто знает, жив Фаон или мертв,
 Или несчастная Сафо увидит его еще.

_исмений_

 Как поздно в рощах прекрасной Сицилии Я заблудился.,
 Очарованный красотами весеннего пейзажа
 Я сажусь в тени тисового дерева.,
 Вокруг распускаются цветы, трава свежая и зеленая.

 Неподалеку возвышался памятник.
 Среди деревьев и сложенный из паросского камня,
 И, как будто там действительно отдыхал какой-то незнакомец,
 Он стоял заброшенный, и он стоял один.

 По его бокам полз плющ.,
 Ветка кипариса, зеленая, как плутон, была совсем рядом.,
 Скульптурная Венера на вершине плакала.,
 Задумчивый Купидон уронил прощальную слезу.

 Слова, глубоко выгравированные на каждой стороне, которые я прочел,
 Как Фаон умер на том чужом берегу.--
 Сафо, я думаю, твой Фаон, должно быть, мертв,
 Тогда услышь звуки, которые оплакивают его судьбу:

 Ты уверен, что любишь утренний воздух.,
 К этим цветущим деревьям .,
 Оставь свой сон на ранней заре.
 И к этому пейзажу привязываться все больше,
 И все же, О, ты все еще продолжаешь блуждать
 Вверх и вниз по цветущей лужайке;
 И как ты там восхищенно бродил
 От холма к холму, от рощи к роще,
 Теперь задумчивый и совершенно одинокий,
 Обрати свой взор на этот камень,
 Прочти его меланхолический стон;
 И если ты можешь отказаться от слезинки
 За молодежь , которая дремлет здесь,
 Которым так дорожили лесбиянки,
 Природа зовет тебя не по-своему.
 Эхо, поспеши мне на помощь!
 Скажи лесам и скажи волнам,
 Скажи далеким горным пещерам
 (Укрытым уединенной тенью);
 Скажи им в большом трагическом количестве,
 Что под этой мраморной гробницей,
 Окутанный непрекращающимся мраком
 Фаон, юный Фаон, дремлет,
 Сицилийские поклонники сожалеют--
 Что узкая урна сдерживает
 Тот, кто очаровал наши приятные равнины,
 Тот, кого обожала каждая нимфа.
 Расскажи лесам и расскажи волнам,
 Расскажи о замшелых горных пещерах,
 Скажи им, если никто не услышит рядом.,
 Как умер наш прекрасный Фаон.
 В то время, когда солнце
 Повелевает своему сияющему возничему
 Феб, уроженец сферы,
 Высоко мчится пылающий зенит;
 Затем наш оплакиваемый возлюбленный,
 Над солнечной, выжженной равниной,
 Охотясь с избранным отрядом,
 Убивайте монстров пустоши
 Из тех мрачных пещер, что окружают
 Вокруг огромного места Этны.--
 Покоренный солнечным лучом
 Наконец он добрался до того ручья;
 Тяжело дыша, изнывая от жажды, он лежал там
 В этот роковой летний день,
 С его волос цвета воронова крыла
 На висках капала влага;
 Тихий ручей, журча, бежал мимо
 По гальке, приятно,
 Соблазняя его напиться и умереть--
 Он действительно пил, но никогда не думал,
 Смерть под тягой!--
 Только его охладить его жилах кипит ,
 Только эта слава равнин
 Слева нимфы и оставил Суэйнс,
 И сбежал со всеми своими чарами
 Где правит стигийский монарх,
 Где нет солнца, климат согревает!--
 Страшись Плутона тогда, как когда-то прежде,
 Миновал воды Авернуса над собой;
 Покинул темный и унылый берег,
 И пролив влюбленный, когда он мрачно стоял,
 Застал Фаона у лесных вод.
 Теперь над безмолвной равниной
 Мы снова зовем нашего любимого Фаона,
 И Фаон! Фаон! снова обзванивай леса.--
 Из-под этого миртового дерева,
 Мусидора, несчастная дева,
 Что Фаон ответит тебе?,
 Глубоко в сводчатых пещерах заложено!--
 Трижды цвело миртовое дерево
 С тех пор, как наш Фаон был погребен,
 Я, у кого было его сердце, внизу,
 Я возвел эту башню высоко,
 Памятник любви и горя
 Пусть имя Фаона никогда не умрет.--
 С глубочайшей скорбью, о божественная муза,
 Вокруг его могилы вьются твои лавры
 И отбрось свою печаль, ибо завтра
 Ты, возможно, перестанешь сиять--
 Мои надежды рухнули, мой возлюбленный потерян,
 И я должен плакать, когда горы рухнут!

_сафо_

 Ах, вероломный Фаон, таково мое странствие,
 И благослови моего соперника в чужой роще!
 Могла ли Сицилия показать более очаровательные леса,
 Чем те, что растут на твоем родном Лесбосе--
 Украшали ли гнувшееся дерево более прекрасные плоды
 , Чем те, что подарил тебе Лесбос!
 Или ты нашел во всей изменчивой красоте
 Одну красавицу, которая могла сравниться с Сафо!
 Такая мягкая, такая милая, такая очаровательная и такая добрая,
 Такое красивое лицо, такая красота ума--
 Не Музидора может быть поставлена в один ряд со мной
 Кто так хорошо поет твою погребальную песнь для тебя!-[34]
 Я уйду!- и с высокого левкадского обрыва
 Прими мое последнее прощание в прыжке влюбленного,
 Я заклинаю тебя, Фаон, этим горестным деянием
 Встреться со мной в Елисейских тенях внизу,
 Ни одна соперничающая красавица не будет претендовать на долю,
 Сафо одна пойдет туда с Фаоном.
 Она заговорила и спустилась с высоты горы
 Брошенный на плещущейся волне в вечную ночь.


[33] Текст из издания 1786 года. Для издания 1795 года Френо вырезал
песню Исмениуса, начинающуюся словами "Ты, парень, любящий утро
воздух", и переходя к речи Сафо: "Ах, неверный Фаон".

[34] Эта и предыдущая строки опущены в более поздних версиях.




"СИЛА ФАНТАЗИИ"[35]

Написано в 1770 году.


 Бодрствующее, бродячее, беспокойное существо,
 Вечно блуждающее в полете,
 Кто может найти твой чудесный источник,
 Фантазия, регент разума;
 Искра с блистательного трона Юпитера,
 Но твоя природа неизвестна.
 Эта искра яркого небесного пламени,
 От серафического алтаря Юпитера произошло,
 И, следовательно, только в человеке мы находим,
 Сходство с бессмертной расой.
 Ах! что такое все это могучее целое,
 Эти солнца и звезды, вращающиеся вокруг нас!
 Что они все собой представляют, где они сияют,
 Но Фантазии о Божественной Силе!
 Что такое этот земной шар, эти земли и моря,
 И тепло, и холод, и цветы, и деревья,
 И жизнь, и смерть, и зверь, и человек,
 И время - которое началось с солнцем--
 Но мысли в масштабе разума объединились,
 Идеи Всемогущего разума!
 На поверхности мозга
 Ночь за ночью она ходит невидимая,
 Она ткет благородные ткани
 В лесах или на морях,
 На какой-нибудь высокой, крутой, заостренной скале,
 Где громко стучат волны
 И проносятся унылые бури
 Облака над нецивилизованной глубиной.
 Lo! она ходит по луне,
 Слушает мелодию chimy
 Из ярких, гармоничных сфер,
 И песнь ангелов слышит;
 Видит эту землю далекой звездой,[A]
 Подвеска, парящая в воздухе;
 Ведет меня к какому-то одинокому куполу,
 Туда, куда Религия любит приходить,
 Где обитает невеста Иисуса,
 И глубокотонный орган набухает
 В нотах с возвышенными гимнами join'd,
 Ноты, которые наполовину отвлекают разум.
 Теперь, подобно молнии, она нисходит
 В тюрьму демонов,
 Слышит звон их цепей,,
 Чувствует их непрекращающуюся боль,--
 Но, о, никогда она не сможет рассказать,
 Половина ужасов ада.
 Теперь она смотрит на аркадские скалы,
 Где пастухи охраняют свои стада,
 И, пока она расправляет крылья,,
 Видит хрустальные ручьи и коралловые русла,
 Забредает в какую-то пустыню в глубине,
 Или какой-нибудь темный, заколдованный обрыв,
 В свете полной луны видны
 Леса темно-синего цвета,
 Где на каком-нибудь мшистом ложе,
 Невинность склоняет голову.
 Стремительный, он простирается над морями
 До далеких Гебридских островов,
 Паруса на высокой мачте
 Не могли двигаться и вполовину так быстро--
 Стремительнее полета орла
 Или мгновенных лучей света!
 Воистину, она стоит в созерцании
 На скалистых землях Норвегии--
 Непостоянная Богиня, отпусти меня
 Где суровые зимы хмурятся
 На воющей круче косатки,
 Кивая над северными глубинами,
 Где шумят буйные ветры,
 Жаль, что Оссиан больше не поет.
 Представь себе, к той земле возвращаются.,
 Сладчайший Оссиан дремлет там.;
 Унеси меня далеко на южные острова.
 Где смягченная зима улыбается,
 Оранжевым оттенкам Бермудских островов,
 Или прекрасным полянам Демарары;
 Перенеси меня на звучащий мыс,
 Рисуя смерть во всех обличьях,
 Где дерзкий Энсон расправляет паруса
 Разбитый штормовым ветром--
 Lo! она ведет меня широко и далеко,
 Здравый смысл никогда не сможет последовать за ней--
 Определяй свой курс по суше и морю,
 Помоги мне идти в ногу с тобой,
 Веди меня к тому меловому утесу,
 Над скалой и над рифом,
 На плодородную землю Британии,
 Далеко простирая свое гордое повеление.
 Оглянись назад и посмотри, сколько лет прошло,
 Цезарь, Юлий Цезарь, вот он.
 Теперь в зеленый лес Темпе,
 Над разливом посреди океана
 Lo! острова моря--
 Сафо, Лесбос скорбит о тебе:
 Греция, подними свою смиренную голову,
 Где все твои могучие мертвецы,
 Которые были повержены в бесконечное разорение
 И несли месть по всему миру?--
 Троя, твое исчезнувшее великолепие возобновляется,
 Или, рыдая у могилы твоего Гектора,
 Все же возобновляются те поблекшие сцены,
 Память о которых принадлежит Гомеру.
 Представь, веди меня по-прежнему блуждать
 До вершины облачного холма Иды;
 Там не растет лавр
 Но в видении ты покажешь,--
 Каждая веточка на могиле Вергилия
 Расцветет более яркими красками,
 И каждый триумф, который видел Рим,
 Расцвел за прошедшие годы.
 Теперь она уносит меня далеко отсюда
 На восток, навстречу новому дню,
 Ведет меня через потоки Ганга,
 Мать утренних лучей--
 Над океаном она бежала,
 Переносит меня на Тиниан.;
 Дальше, дальше на восток,
 Пока он почти не встретится с западом,
 Давай заблудимся вдвоем
 На побережье Таити, омываемом морем,
 Перенеси меня с того далекого берега,
 Через океан, по суше,
 К золотому берегу Калифорнии--
 Фэнси, остановись и не рыпайся больше.
 Теперь, хоть и поздно, возвращаюсь домой.,
 Отведи меня к могиле Белинды.;
 Позволь мне скользить так же хорошо, как и тебе.
 Тоже сквозь саван и гроб.,
 И вот, на мгновение, здесь,
 Все, что когда-то было добрым и справедливым--
 Кто здесь так крепко спит?
 Должны ли мы разрушить эту темницу поглубже?--
 Раскаты грома не могут разбудить служанку,
 Молнии не могут пронзить тень,
 И хотя ревут зимние бури,,
 Бури больше не потревожат нас.
 Но должны ли остаться те глаза во тьме?,
 Которые когда-то соперничали с днем?--
 Как яркий небесный светильник под главным
 Они только собираются воскреснуть.
 Представь себе, ты, гордость муз.,
 В твоих нарисованных царствах обитают
 Бесконечные образы вещей,
 Каждая порхает на золотых крыльях,
 Идеальные объекты, такое хранилище,
 Вселенная не могла вместить больше:
 Представь, твоей силе я обязан
 Половина моего счастья внизу;
 Тобой были созданы Елисейские рощи,
 Твоими были ноты, которые играл Орфей.;
 Тобою Плутон был так хорошо очарован
 В то время как восхищение овладело сынами ада--
 Приди, о, приди - никем не замеченный,
 Мы с тобой пойдем одни.

 [A] "Потерянный рай" Мильтона, Б. II, Ст. 1052. -- Примечание Френо._


[35] Из издания 1786 года. Более поздние издания опустили все, кроме
первых двадцати и последних четырнадцати строк стихотворения, и дали этому
фрагменту название "Ода фантазии". Пропущенные строки были сильно изменены.
затем вышло отдельное стихотворение под названием "Странствия фантазии".




МОЛИТВА ОРФЕЯ


 Печальный монарх подземного мира,
 Суровый страж этой сонной тени.,
 Через эти неприглядные царства я иду
 Искать пленника, которого ты сделал.
 Я миновал воды Стигии,
 Презрев суровый указ Юпитера,
 И, наконец, достиг твоего черного двора.
 Чтобы найти мою потерянную Эвридику.

 Из всех нимф, таких изящных и суровых,
 Как Венера из "Звездного поезда",
 Она была самой красивой и лучшей,
 Гордость и слава равнины.
 О, свободная от твоего деспотического влияния
 Эта нимфа небесного очарования,
 Слишком рано она прошла этот сумрачный путь.--
 Верни свою пленницу в мои объятия!

 Как на прекрасном зеленом берегу ручья.
 Она бродила в миртовых тонах.,
 Змея ужалила мою цветущую невесту.,
 Эта самая яркая из женской толпы--
 Яд, струившийся по ее венам,
 Не давал течь ледяной крови.
 И так она покинула фракийские равнины
 Ради этих унылых рощ внизу.

 Даже ты можешь пожалеть мою печальную боль,
 С тех пор, как Любовь, как гласят древние предания,
 Вынудила тебя покинуть твое родное царство,
 И на сицилийских лугах заблудиться:
 Яркая Прозерпина, грудь твоя горела,
 Ради нее ты искал нежеланный свет,
 Безумие и любовь в тебе сговорились
 Чтобы увлечь ее в тени ночи.

 Но если, вопреки моей просьбе,,
 Изгнанная нимфа, по которой я скорблю,
 Должен в плутонианских покоях отдохнуть,
 И никогда не возвращайся в мои объятия----
 Возьми и Орфея - его горячее желание
 Никогда не может быть утолено твоим указом:
 При жизни или смерти он должен восхищаться,
 Он, должно быть, обожает Эвридику!




ЗАБРОШЕННЫЙ ФЕРМЕРСКИЙ ДОМ [36]


 Этот античный купол, ненасытный зуб времени
 Теперь почти сравнялся с пылью.;--
 И все же, пока это не ушло, я беру свою скромную тему.
 Из этих низких руин, в которые превратились его годы.

 Узрите необщительный очаг!-- там, где когда-то горел огонь.
 Полыхнуло высоко, и утихомирило бурю - остановило горести путешественника.;
 Смотри! слабые крыши, что способнее реквизит требуется,
 Пускает ветры, и стремительный спуск снега.

 Здесь, забыть о трудах дня,
 Нет более Суэйнс в вечернее время ремонта,
 Но кочующие стаи идут хорошо известным путем
 Чтобы избежать суровости полуночного воздуха.

 В той комнате наполовину разрушенной,
 Когда-то здесь стояла кровать древней домохозяйки с занавеской--
 Вовремя благоразумная матрона удалилась,
 И все домашние удобства исчезли вместе с ней.

 Деревья, цветы, выращенные ее собственными руками,
 Растения, виноградные лозы, которые были такими зелеными, были видны,--
 Деревья, цветы, виноградные лозы исчезли.,
 И каждое растение исчезло с зелени.

 Так сидит в слезах на широкой равнине Кампании.
 Рим, некогда владычица порабощенного мира.;
 Этот триумф над землей покорил майн,
 И само Время, в своем диком восторге, не побоялось.

 Так сидит в слезах на берегу Палестины
 Еврейский город, великолепие которого когда-то было божественным.--
 Ее королей, ее лордов, ее триумфов больше нет.;
 Убиты ее священники и разрушены все святыни.

 Однажды, в пределах этой пустынной комнаты,
 Возможно, какое-то ночное ухаживание совершал какой-нибудь мужчина.,
 Возможно, какой-нибудь Шерлок размышлял среди мрака;
 Поскольку Любовь и Смерть вечно стремятся к тени.

 Возможно, какой-нибудь скряга, обреченный на недовольство,
 Здесь подсчитывали кучи, нажитые болью;
 Он обратит в прах свое золото, отправленное на продажу.,
 Никогда больше не посрамит эти заплесневелые стены.

 И светлячок, плодящийся на солнце, тоже.,
 Ищи в вечерний час этот любимый купол.--
 Время превратило фабрику в сарай.,
 Едва ли пригодный для жилья бродячего нищего.

 И никто, кроме меня, не сокрушается о его плачевном состоянии.--
 Никто, никто, кроме меня, не оплакивает его холодные останки,
 Посланный музой - (возможно, потраченное впустую время)--
 Писать скучные строфы на этом заброшенном куполе.


[36] Первый след этого стихотворения, который я могу найти, находится в "Фрименс
Джорнал" от 18 мая 1785 года. Я почти не сомневаюсь, что это "Строфы о
старинном голландском доме на Лонг-Айленде", упомянутые в 1773 году в письме к
Мэдисону как часть публикации Френо "_ THE American
Village_", ныне утраченный. После его появленияпоявившись в "Журнале свободного человека", оно
было широко скопировано. Независимый справочник" напечатал это в 1787 году,
представил следующим образом: "Нижеследующее скопировано из "Лондона" Перримана
"Морнинг Геральд" от 22 июля 1787 года: "Заброшенный фермерский дом", написанный
Америка мистера Френо, чьи политические произведения имели значительную тенденцию
поддерживать дух независимости во время поздней гражданской войны ". Я
следил за текстом 1809 года. Поэт постоянно исправлял это стихотворение;
он редко перепечатывал его без незначительных изменений, обычно к лучшему.




"РЕШИМОСТЬ ГРАЖДАНИНА"[37]


 "Далеко не самый скучный и тяжелый день
 "И тяжкий труд, и беспокойная забота, от меня"--
 "Горе сопутствует грузам золота",
 "И короли несчастны, как мне сказали.
 "Вскоре из шумного города удалили
 "К таким диким сценам, какие любил Платон[38],
 "Где, меж безлистных дубов,
 "Менее надменно растет грушанка",
 "Там, Ночь, я (заключусь в твои объятия,
 "Сладкая богиня соболиных чар)
 "Наслаждайся дорогими, восхитительными мечтами"
 , Которые навевают фантазии у неглубоких [39] ручьев,
 "Где лесные нимфы совершают свой вечерний обход",
 "А феи обитают на залитой лунным светом земле.
 - Под огромной высотой какой-нибудь горы
 "В коттедже Лоу я приветствую ночь",
 "Где веселые парни с искренним сердцем"
 "Приветствую новый возвращающийся год;--
 "Каждый рассказывает историю или напевает песню
 "О ней, по которой он так долго вздыхал",
 "О Синтии [40] фэйр или Делии кой",
 "Все еще пренебрегающей своим больным любовью мальчиком--
 "В то время как рядом седовласый мудрец
 "Напоминает о подвигах молодежи веселого возраста,
 "Все, что было замечено в прошлом",
 "И много резвящихся на лужайке",
 "Как чемпион встречался с чемпионами",
 "И они яростно сражались с этим--
 "Или как, часто, с рогом и собакой
 "Они гнали оленя по лесу вокруг--
 "Тяжело дышащий олень так же стремительно летит",
 "Но от меткого выстрела мушкета умирает!
 "Так проходят вечерние часы,
 "Незаметно умирает день расставания";
 "Неизмеримо течет этот счастливый сок,
 "Что принес мягкий октябрь",
 "Не нашлось угрюмого мудреца, слишком бережливого",
 "Ни одна скупая домохозяйка не разносит это по кругу":
 "И они глубоко осушают вдохновляющую чашу
 "Это зажигает радость в душе.-[41]
 "Но теперь луна, поднявшаяся высоко",
 "Добавляет блеска земле и небу,
 "И в стекле могучего океана
 "Восхищается красотой ее лица"--
 "Что касается ее шара, ты можешь увидеть
 "Кружащие звезды, которые замерзают от холода"--
 "Но они радуют в более яркие сезоны года",
 "Зима не может найти в них очарования",
 "Хотя мы менее амбициозны, мы восхищаемся,
 "И больше ценим домашний огонь.
 "О, я мог там хоромы найти
 "Подходит именно к моей голове
 "Рядом с трудолюбивым, Небесный поезд
 "Из мужичков честные, аккуратные, и равнина;
 "Дни, недели, годы, чтобы пройти
 "С какой-нибудь добродушной, тоскующей девушкой",
 "С ней можно глотнуть прохладного источника",
 "И завладеть, по желанию, ее дамасскими губами";
 "Рощи, источники, божественные тени,
 - И вся Аркадия должна быть моей!
 "Накачай меня, накачай меня маком поглубже"
 В буковой чаше, чтобы навеять сон;
 "Любовь заковала мою душу в оковы",
 "В эту унылую ночь я не мог уснуть.;--
 "О, нежный сон! даруй свои мечты
 - О полях, и лесах, и журчащих ручьях,
 "Темные, поросшие хохолками рощи и редкие гроты",
 "И Флора, очаровательная флора там.
 "Скучная торговля, следовательно, со всем твоим сборищем"
 "Долгов, сборов, потерь и приобретений;
 "За холмы, и рощи, и журчащие ручьи",
 "За ночи беззаботности и мечты, рожденные небесами",
 "Пока мудрый Деймон спешит прочь,
 "Должен ли я остаться в этом скучном городе,
 "Приговорен к смерти путем медленного разложения
 - И тебя волнует то, что омрачает мои самые светлые дни?
 "Нет, клянусь самим Силеном,
 "В деревенских тонах я убью эту заботу".
 Так говорил Лисандр, и в спешке
 Его клерки уволены, его товары упакованы заново,
 И к западным лесам полетели
 С пятьюдесятью воздушными схемами в поле зрения;
 Его корабли были выставлены на публичную продажу--
 Но к чему привели все эти изменения?--
 За три коротких месяца я устал от небесного поезда.,
 Через три коротких месяца он снова переехал в город.


[37] По изданию 1809 года. В издании 1786 года есть примечание: "Написано
1770."

[38] Шенстоун.--_Ед. 1786._

[39] Сильван. -_Ед. 1786._

[40] Долли.--_Ед. 1786._

[41]

 - Но так же быстро , как меняются бокалами,
 Они благословляют достоинства стекла". -_Ed. 1786._




УМИРАЮЩИЙ ВЯЗ[42]


 Милый, прелестный вяз, который здесь растет
 Спутник антиобщественной заботы,
 Lo! твои поникшие ветви умирают
 В этом знойном воздухе--
 Пораженные солнцем или жгучей луной,
 Как увядающие цветы, лишившиеся своей зелени.

 Твои увядающие листья, которые поникли, висят,
 Предвещай приближение твоего конца;
 И вот! твои янтарные слезы стекают,
 Сопровождаемые этим прощальным вздохом--
 О очаровательное дерево! больше не будет упадка.,
 Но будь твоими тенями, а мой измученный любовью шепот - моим.

 Не дай умереть этому плачущему глазу
 Я пролью на тебя ее маленькие капли,
 Будет ли скорбеть о твоем печальном несчастье,
 И омой свои раны жемчужной росой,
 Пожалеет тебя и пожалеет меня,
 И исцелит истому моего дерева!

 Коротка твоя жизнь, если ты так скоро должен исчезнуть.,
 Как тыква разгневанного Ионы в Ниневии,
 Что за ночь ее цветущие ветви раскинулись,
 И исчезнет вместе с наступающим днем.--
 Приди же, оживи, милый, прелестный Вяз, иначе я,
 От сильного жара, подобно Ионе, пожелаю умереть.


[42] Впервые опубликовано в июньском номере журнала "Соединенные Штаты Америки" за
1779 год под названием "Умирающий вяз: нерегулярная ода". Эта самая ранняя версия
была сильно изменена в более поздних изданиях; третья строфа была
добавлена для издания 1786 года. Это может быть поставлено под сомнение, если Freneau много
улучшенная стихотворение из своего первого проекта, сохранить на дополнительный раздел.
Ниже приведены некоторые строки в том виде, в каком они стояли изначально: "Спутница
моей задумчивой заботы"; "Как увядающие цветы, которые умирают в полдень"; "О нежный
дерево, больше не увядающее"; "И расцветет на один день"; "Тогда приди, возродись,
милый тенистый вяз, чтобы я..." За двумя незначительными исключениями текст остался
в более поздних изданиях без изменений.




ОТ КОЛУМБА ФЕРДИНАНДУ[43]

 Колумб был немалое количество лет занимаюсь вымогательство
 суд Испании, чтобы соответствовать ему, для того, чтобы познакомиться с новой
 континент, который он представлял, существовавший где-то в западной части
 океана. Предполагается, что во время своих переговоров он должен здесь
 обратиться к королю Фердинанду в следующих строфах.


 Прославленный монарх земли Иберии,
 Слишком долго я ждал разрешения уехать.;
 Устав от задержек, я прошу твоего внимательного слушания--
 Воссияй покровитель и принц искусства.

 Пока еще колумб дышит жизненно важным воздухом,
 Удовлетворить его просьбу о прохождении западной магистрали:
 Прибереги эту славу для своей родной земли,
 И что должно радовать тебя больше - ради твоего собственного правления.

 Насколько малую часть этого огромного земного шара мы знаем--
 Отрицают ли небеса свои миры для западных солнц?--
 Насколько они несоразмерны могучей глубине
 Земли, которые еще лежат в перспективе человечества!

 Синтия, когда прибудет на западные небеса,
 Направит свой сладкий луч на бесплодную землю мейн,
 И никогда не озарит полночным великолепием, она,
 Туземцы, танцующие на светло-зеленой лужайке?--

 Должен ли огромный кругооборот мира содержать
 Такие бескрайние просторы океана и такая скудная суша?--
 Это голос разума велит мне так не думать,
 Я более благородно думаю о Всемогущей руке.

 Очерчивает ли эта прекрасная лампа половину круга вокруг
 , Чтобы осветить волны и морских чудовищ?--
 Нет ... быть должно за объемную отходов
 Острова и люди, и животные, и деревья.

 Постоянное пламя моей груди вдохновляет
 Искать новые земли среди бесплодных волн,
 Где, падая низко, нисходит источник дня,
 И синее море украшает его вечерний облик.

 Послушайте, в его трагической песне, мудреца Кордовы:[A]
 _ Придет время, когда пройдут многие годы,
 "Океан разорвет оковы вещей",
 "И, наконец, возникнет обширная область;_

 [A] Сенека, поэт, уроженец Кордовы в Испании.--_френо
 примечание_ (_1786_). _Venient annis secula seris, quibus
 oceanus vincula rerum laxet, et ingens pateat tellus,
 Typhisque novos detegat orbes; nec sit terris Ultima
 Туле._--Сенека, Мед., Акт. III, V. 375. (_Ibid. Изд.
 1795 et seq._)

 _ И Тайфис откроет могучую страну
 "Далеко-далеко, где никто еще не бывал;
 "И самым отдаленным регионом в мире не будет
 "Гибралтарской скалы или дикого берега Туле"._[44]

 [B] Многие предполагают, что это Оркнейские или Шетландские острова
 . -- Примечание _френо._

 Восхищенный темой, я вынужден удалиться,
 Снабдите баркас и прикажите Колумбу плыть.,
 Он не боится штормов в неизведанных глубинах.;
 Разум направит, а мастерство обезоружит шторм.

 И он не боится сбиться с намеченного курса.,
 Хотя и далеко от суши, шатающаяся галера сбилась с пути.,
 И небеса вверху, и бездонные моря внизу.
 Будьте единственными объектами, которые можно увидеть в течение многих дней.

 Не думайте, что Природа открыла все напрасно
 Мистический магнит для смертного глаза:
 Так поздно мы наметили направляющую иглу
 Только для того, чтобы плыть под нашим родным небом?

 Прежде чем это было найдено, правящая сила всего
 Нашли для нашего использования океан на суше,
 Ширина его была так мала, что мы не могли долго блуждать по нему.,
 Ни надолго отсутствовать на соседнем берегу.

 Путь был короток, и мы ориентировались по звездам.,
 Но звезды больше не укажут наш дерзкий путь.;
 Медведь утонет, и все стражники будут потоплены,
 И великий Арктур едва ли избежит моря,

 Когда мы направимся на юг, О, исполни мое желание.
 Снабдите барку и прикажите Колумбу отплыть,
 Он не боится бурь в неизведанных глубинах,
 Разум направит и обезоружит шторм.


[43] Согласно изданию 1786 года, это стихотворение было "написано в 1770 году".
Первое упоминание об этом, которое я нахожу, содержится в июньском номере журнала "Юнайтед
Стейтс" за 1779 год. Текст за 1786 год, которому я следовал, был
изменен, но незначительно, в более поздних изданиях.

[44] Это перевод отрывка из Сенеки, использованного на титульном листе
книги "Восходящая слава Америки".




ВОСХОДЯЩАЯ СЛАВА АМЕРИКИ[45]

Участие в диалоге, произносимом на публичном мероприятии.


 АРГУМЕНТ

 Предложенная тема.--Открытие Америки Колумбом.--
 Философское исследование происхождения дикарей
 Америки.--Первые плантаторы из Европы.--Причины их
 миграции в Америку.--Трудности, с которыми они столкнулись из-за
 зависти туземцев.--Сельское хозяйство продолжалось.-Торговля и
 мореплавание.--Наука.--Будущие перспективы британской узурпации,
 тирании и опустошения по эту сторону Атлантики.-Чем больше
 комфортный мир Независимости, Свободы и покоя.--Заключение.


_Acasto_

 Теперь предприимчивой музе следует попробовать тему
 Более новую, более благородную и более приливающую славы
 , чем все, что было раньше--
 Теперь сквозь завесу древних дней возобновляется
 Знаменитый период, когда первый Колумб коснулся 5
 Этих берегов, столь долго неизвестных - с различными трудностями,
 Голод и смерть, герой проложил свой путь,
 Через океаны, изобилующие вечными штормами,
 И климаты, враждебные предприимчивому человеку.
 Но почему, чтобы вызвать ваши слезы, мы должны возобновить, 10
 Повесть о Кортесе, свирепом вожде1, предназначенном
 Кровью индейцев окрасить пески и засорить,
 Знаменитая Мексика, твои реки полны мертвецов? или зачем?
 Еще раз возродить историю, которую так часто репетировали
 Из Атабилипы, из-за жажды золота, 15
 (Слишком властный мотив в человеческой груди,)
 Лишенный жизни, которой не богаты руды Перу
 И огромные рудники Мексики не могли бы тогда окупиться?
 Лучше бы эти северные королевства требовали нашей песни,
 Созданный природой для сельского правления, 20
 Для тяжелого сельскохозяйственного труда.- Мы не проливаем крови
 Для металлов, зарытых в скалистых породах.--
 Будь проклята та руда, которая делает нашу расу жестокой
 И побуждает человечество проливать родственную кровь.

_Eugenio_

 Но откуда взялся 25
 Эта бродячая раса, которая любит тенистую долину,
 И выбрали лес для своей темной обители?--
 Долгое время это ставило в тупик мастерство мудрецов
 Для исследования.--Традиция не помогает
 Чтобы раскрыть этот секрет человеческому глазу, 30
 Когда впервые эти различные народы, северные и южные,
 Овладели этими берегами, или из каких стран пришли;
 Произошли ли они из какой-то первобытной головы
 В своих собственных землях, как Адам на востоке,--
 Однако священные оракулы отрицают это,35
 И разум тоже восстает против этой мысли:
 Ибо, когда всеобщий потоп затопил мир
 Где могли бы их племена обрести безопасность,
 Где найти свою судьбу, как не в ужасных глубинах?--
 Если только, как мечтают другие, несколько избранных 40
 Высоко в Андах не избежали всеобщей смерти,
 Высоко в Андах, окутанных бесконечным снегом,
 Где царит зима в своей самой дикой ярости,
 И утонченный эфир, который так редко поддерживает наша жизнь.
 Но здесь философы выступают против этой схемы: 45
 Эта земля, говорят они, не знала ни холмов, ни гор.
 До того, как произошел всемирный потоп;
 Но когда могучие воды поднялись ввысь,
 Поднятые ветрами, они сотрясли свое прочное основание,
 И в конвульсиях разорвали затопленный мир, 50
 Пока ветры не утихли, они снова упали,
 И все их неровное ложе открылось взору.
 Возможно, далеко забредшие к северному полюсу
 Улицы Земблы и зона замерзания.,
 И где восточная Гренландия почти соединяется с 55
 Северная точка Америки, выносливые племена
 О изгнанных евреях, сибиряках, диких татарах
 Преодолевал ледяные горы или плавал на поплавках,
 Первым добрался до этих берегов, спрятался от остального мира.--
 И еще один аргумент, более странный, 60
 Приберегаемый для людей более глубокомысленных и поздних,
 Предстает перед взором: -- Во дни Фалега,
 (Так гласит безошибочное перо еврейского провидца)
 Эта могучая масса земли, этот твердый земной шар,
 Был расколот надвое, "разделен" востоком и западом, 65
 В то время как тогда, возможно, глубокая Атлантика накатила бы,--
 Через огромную пропасть и затопил твердый мир;
 И бесспорные следы остались
 От этой первобытной земли, ныне затонувшей и утраченной.--
 Острова, возвышающиеся на нашей восточной главной 70
 Являются лишь небольшими фрагментами этого континента,
 Двумя оконечностями которого были Ньюфаундленд
 И остров Святой Елены.-- Один далеко на севере,
 Где дрожащие моряки смотрят со странным удивлением
 Путеводная полярная звезда, сверкающая над их головами; 75
 Другая возвышается у южного тропика.
 Его голова над волнами -Бермудские острова,
 Кабо-Верд, Канарские острова, Великобритания и Азорские острова,
 С Fam бы Гибернии, но сломанные детали
 Какой удивительный мусора, который сразу выдержать бы 80
 Объединенных Наций и племен, исчезнувших памяти,
 Леса и поселки, и зверей каждый класс,
 Где военно-морские силы сейчас исследуют свой соленый путь.

_Leander_

 Ваша софистика, Эухенио, заставляет меня улыбаться;
 Странствующий ум мужчины пребывать 85
 На скрытые вещи, просто потому, что они сокрыты:
 Он думает, что его знания выходят далеко за все пределы,
 И смело проникает в самые темные уголки Природы;--
 Если бы не неопределенности, ваши разрушенные острова,
 Ваши северные татары и ваши кочующие евреи, 90
 (Непрочная паутина в мозгу софиста)
 Послушайте, что провозглашает голос истории:--
 В Carthagenians, где Римским игом
 Сломал их гордый дух, и тоже поработили их ,
 Для навигации были известны аж 95
 Как надменный шина с ней сотни флотов.
 Много лиг проплыли их отважные моряки
 Прямо через Гибралтар, вниз по западному берегу
 Африки, к Канарским островам:
 Они называют их Счастливыми; так поет Флакк. 100
 Потому что вечная весна там украшает поля
 И круглый год цветут восхитительные фрукты.--
 Из путешествия сюда я делаю такой вывод:
 Возможно, какая-нибудь барка со всей ее многочисленной командой
 Оказавшись с подветренной стороны от предназначенного ей порта, 105
 Захваченный Восточной торговлей, поспешил дальше
 Перед непрекращающимся порывом ветра к индийским островам,
 Бразилии, Ла-Плате или побережьям южнее--
 Там застрявшие и не способные вернуться,
 Навсегда оторванные от родных небес. 110
 Несомненно, они сделали эти девственные края своими собственными,
 И в течение долгих сменяющих друг друга лет
 От них возникло многочисленное потомство,
 И распространилось по всему побережью - те, кого мы называем
 Бразильцы, мексиканцы, богатые перуанцы, 115
 Племена Чили, Патагона и те, кто
 Которые добираются до берегов длинного ручья Амазонки.--
 Когда Европа впервые достигла здесь могущества,
 Обширные империи, королевства, города, дворцы
 И отполированные нации заселили плодородную землю. 120
 Кто не слышал о Куско, Лиме и
 Городе Мехико - огромных городах, образованных
 Из индийской архитектуры; здесь герб
 Надменной Испании потревожил мирную почву?--
 Но здесь, среди этого северного темного царства, 125
 Не было видно, чтобы поднимались города.--Здесь не было искусств.;
 Племена не умеют поднимать высокую мачту,
 Или заставлять дерзкий нос преодолевать встречные волны,
 Смотрел на плодородную почву и жаждал одиночества
 Жизнь от без посторонней помощи гения земли,- 130
 Это указывает на то, что они были другой расой;
 От кого произошли, не нам говорить--
 Та сила, без сомнения, которая дает деревья и растения,
 И животные на этом огромном континенте,
 Заговорил, превратившись в человека среди остальных, -- 135
 Но какие здесь перемены!--какие возникают искусства!
 Какие города и столицы! как торговля размахивает
 Своими яркими флагами там, где раньше царила тишина!

_Acasto_

 Говори, ученый Эухенио, ибо я слышал, как ты рассказывал
 Мрачную историю и причину, которая привела 140
 Первых искателей приключений к этим западным берегам!
 Славного дела, что призвал отцов наших первых
 Посетить неизвестные края, и Уайлдер лесу
 Чем бы татарское или норвежский видел,
 А с ярмарки культуры украшают почвы 145
 Такого трудолюбивый парень еще никогда не испытывал.

_Eugenio_

 Вся эта долгая история, которую нужно отрепетировать, утомила бы;
 Кроме того, солнце клонится к западу,
 И самая благородная тема не может замедлить его скорость.,
 Ни самый возвышенный стих - не тот, что воспевал падение 150-го года.
 Божественной Трои и свирепого гнева Ахиллеса.--
 И все же выслушайте часть: - Из-за преследований, причиненных несправедливо
 И в священном гневе пришли наши отцы
 От враждебных берегов Европы к этим обителям,
 Здесь, чтобы насладиться свободой в вере, 155
 Защищен от тирании и низменного управления.
 Ради этого они покинули свою страну и своих друзей,
 И бороздили волны Атлантики в поисках мира;
 И нашли новые берега, и лесные поселения,
 И людей, одинаково неосведомленных и неизвестных. 160
 Следовательно, заботами каждого предприимчивого вождя
 Новые правительства (их богатство еще не раскрыто)
 Были сформированы по плану свободы и добродетели.
 Они искали невозделанные участки
 Задумал новые планы городов и столиц, 165
 И обширных провинций.--Почему я должен называть
 Тебя, Пенн, Солоном наших западных земель;
 Мудрый законодатель, которым восхищается мир
 , давно умер: новорожденная колония,
 Вскормленная твоей заботой, теперь возвышается над остальными 170
 Как та высокая пирамида в пустыне Египта
 Все соседние сваи тоже великолепны.
 Почему я должен называть имена этих героев, которые так хорошо известны?
 Которые населяли все остальное от Канады
 До самых дальних берегов Джорджии, Западной Флориды, 175
 Или горы Апалачи?-- И все же какие потоки
 крови были пролиты! сколько индейских войск было убито,
 Прежде чем полностью восстановились мирные дни!

_Leander_

 Да, пока они переворачивают неровную почву
 И смел леса с тенистой равнины 180
 "Среди опасностей, врагов и смерти свирепые индейские племена
 С мстительной злобой в руках и черным рисунком,
 Часто убивали или рассеивали эти колонии--
 Также поощряемые враждебными сыновьями Галлии,
 Воинственная раса, поздно показавшая свое оружие 185
 В Квебеке, Монреале и на самых дальних побережьях
 Лабрадора или Кейп-Бретона, где сейчас
 Британский стандарт вызывает благоговейный трепет у подчиненного ведущего.
 Вот те храбрые вожди, которые, щедро проливая свою кровь,
 Сражался за дело Британии, в битве пал!-- 190
 Какое сердце не оплакивает безвременную судьбу Вулфа,
 Который, умирая, победил!--или какая грудь не бьется
 Разделить судьбу, подобную его, и умереть, как он!

_Acasto_

 Но зачем в одиночку чтить память погибших,
 И обходить стороной тех славных героев, которые еще 195
 Дышать одним воздухом и видеть свет с нами?--
 Мертвых, Леандер, но пустые имена,
 И те, кто падет сегодня же к нам
 Как они упали на десять веков назад!--
 Потеряны они все, что сияло на земле прежде; 200
 Самые смелые чемпионы Рима повержены в прах,
 Аякса и великого Ахилла больше нет,
 И воинственный сын Филиппа - пустая тень!--
 Вашингтон среди наших сыновей славы
 Взойдет заметный, как утренняя звезда 205
 Среди низших огней:--
 В далекие дебри Вирджиния послала его вперед--
 Со своими храбрыми сыновьями он доблестно противостоял
 Дерзкие захватчики прав его страны,
 Где дикий Огайо разливается бурным потоком, 210
 И могучие луга огибают подвластные ему ручьи.--
 Но теперь наслаждается тенью своего вяза.,
 Где глубокий Потовмак омывает чарующий берег.,
 Он подрезает нежную виноградную лозу или возделывает почву.
 Роскошные урожаи выставляются на обозрение солнцу.-- 215
 Взгляните на другую сцену - не используемую таким образом
 Были Кортес и Писарро, гордость Испании,
 Которых удовлетворяли только кровь и убийства,
 И все для того, чтобы насытить их алчность и амбиции!--

_Eugenio_

 Таково проклятие, Акасто, где не хватает души 220
 Гуманности - но мы не хвастаемся подвигами
 Жестокости, подобной европейской породе убийц:--
 Наш более мягкий эпитет - милосердный,
 И каждый американец с искренним сердцем учится
 Побеждать и щадить; для трусливых душ 225
 В одиночку стремитесь отомстить поверженному врагу.
 Золото, роковое золото, было заманчивой приманкой
 За хищные племена Испании - отсюда и начались войны
 От Чили до Карибского моря,
 И мексиканских владений Монтесумы: 230
 Более благословенны мы, на чьей нетронутой земле
 Природа распорядилась не смешивать золото для придания блеска,
 Не использовать пылающий бриллиант, драгоценный изумруд,
 Не использовать краснеющий сапфир, рубин, хризолит,
 Или красную яшму - поток более благородных богатств 235
 От сельского хозяйства и трудолюбивого парня,
 Который возделывает плодородную долину или вершину горы.
 Доволен тем, что ведет безопасную, скромную жизнь,
 Среди своих родных холмов, романтических оттенков
 Такими, какими притворялась муза древней Греции, 240
 Соблазняла олимпийских богов с хрустальных небес,
 Завидуя таким прекрасным сценам смертному человеку.

_Leander_

 Сельская жизнь издавна пользовалась заслуженной славой,
 И барды древности рисовали им приятные картины
 Цветущих лугов, и рощ, и бегущих ручьев: 245
 Отсюда и старая Аркадия - лесные нимфы, сатиры, фавны;
 И отсюда Элизиум, воображавший внизу небеса!--
 Честное земледелие, а не недостойные короли.,
 Когда-то царствовала рука королевы или тех,
 Чьи добродетели возводили их в ранг богов. 250
 Посмотрите на старого Лаэрта в его пастушьих зарослях
 Вдали от его помпезного трона и августейшего двора,
 Копающего благодатную почву, где вокруг него растут,
 Сыны земли, высокие устремленные дубы,
 Или сады с более плодородными ветвями, 255
 Усыпанные красными яблоками, персиками со сладким ароматом,
 Грушами, вишнями, абрикосами или мягкими сливами;
 В то время как через глеб трудолюбивые волы тянут
 Земля-переворачивать плугом.--Эти римляне тоже,
 Фабрициус и Камилла, любил жизнь, 260
 Аккуратный простота и деревенский блаженство,
 И от шумных форуме спешит далеко,
 Вдали от шумных лагерей, подхалимов и корон,
 "Средь лесов и полей провел остаток жизни",
 Там, где полное наслаждение все еще ожидает мудрых. 265
 Как приятно видеть, как растет урожай,
 И могучие урожаи украшают обширные равнины!--
 Повсюду улыбается изобилие, пока пасутся стада.
 Взбирайтесь на поросший кустарником холм или травянистый медовуху,
 Или у какой-нибудь мелководной реки утолить свою жажду.-- 270
 Огороженность, теперь, сменяет заботу пастуха,
 И все же молочно-белые стада украшают хорошо выращенную ферму,
 И привлечь внимание трудолюбивого мужчины.--
 Их руно хорошо вознаграждает его, и когда ветры
 Дуют с более пронзительным порывом, а с севера 275
 В бессолнечном небе проносятся смешанные бури.
 (Лед, мокрый снег и грохочущий град) он сидит в безопасности.
 В тепле своего коттеджа, не боясь бури.,
 Теперь он наслаждается трудами более мягких лун.,
 Все еще надеясь на весну.--Таковы радости, 280
 И таковы труды тех, кого благословили небеса
 С душами, влюбленными в деревенскую жизнь.

_Acasto_

 Таковы представления о деревенском правлении--
 Но одно это, источник поддержки,
 Едва ли заняло бы разнообразный ум человека; 285
 Каждый ищет работу, и каждый по-своему:
 Прокладка коммерции ней плыть, а у мужчин еще раз
 Превратились бы в дикарей;--
 Нет нации, которая бы выросла социальных и изысканный
 Пока коммерции сначала крыло бы авантюрной нос, 290
 Или отправляли медленно идущий караван вдаль,
 Переправлять свою продукцию в какой-нибудь другой край,
 И привозить желанный обмен - так было в древности,
 Золотая руда Голконды, а значит, и богатство
 Из Офира, к мудрейшему из людей. 295

_Eugenio_

 Велика слава Коммерции, и люди
 Заслуживают нашей похвалы, которые неустрашимо расправляют паруса,
 И пересекут все моря - их опасности велики,
 Смерть все еще предстоит сразиться в безжалостном шторме,
 И каждая волна - не что иное, как зияющая могила:- 300
 Там, в небесах и водах, утомляющих глаз,
 Неделями и месяцами не открывается никакой другой перспективы
 Кроме бесплодных пустошей, неизведанных глубин, где нет
 Блаженного пристанища в человеческом облике
 Чтобы подбодрить антиобщественные ужасы пути.-- 305
 И все же все эти смелые замыслы обязаны Науке
 Своим возникновением и славой.--Приветствую, справедливая Наука! ты,
 , Перенесенная с восточных небес, цветешь
 В этих благословенных краях.--Греции и Рима больше нет.
 Задержи муз на челе Киферона, 310
 Или на старом Олимпе, увенчанном колышущимися лесами,
 Или на вершине Хема, где когда-то звучала арфа,
 Сладкая арфа Орфея, которая добилась своего внизу.,
 И пронзил души Оркуса и его невесты;
 Тот, кто замолкает своим божественным голосом 315
 Твои меланхоличные воды и штормы
 О Гебрус! это твой печальный поверхностный удар.--
 Девы больше не бродят по водам Алфея.,
 Где он смешивается с потоком Аретузы,
 Или где быстрый Тибр разгоняет свои волны 320
 В итальянское море, так долго не воспетое;
 Сюда они направляют свой путь, последние, лучшие
 О странах, где искусство будет расти,
 И у оружия будет свое время; -даже сейчас мы можем похвастаться
 Франклином, принцем всей философии, 325
 Гением, пронзительным, как электрический разряд,,
 Ярким, как вспышка молнии, так хорошо объясненным,
 Им, соперником мудреца Британии.--
 Это земля всех радостных звуков,
 Свободы и жизни, сладкой свободы! 330
 Без чьей помощи самый благородный гений терпит неудачу,
 И Наука безвозвратно должна погибнуть.

_Leander_

 Но пойдем, Эухенио, раз уж мы знаем прошлое--
 Что мешает проникнуть ищущим взглядом
 Мистические сцены темного будущего? 335
 Скажем, должны ли мы спросить, какие империи еще должны возникнуть?,
 Какие королевства, державы и государства мы видим сейчас?
 Просто унылые пустоши и ужасное одиночество,
 Где сидит Меланхолия с несчастным взглядом,
 И время ожидает, когда мы распространим 340
 Владычество с севера, юга и запада,
 Далеко от берегов Атлантики до Тихого океана,
 И люди, наполовину превышающие основную!--
 Великолепная тема!--но как смертные осмелятся
 Проникнуть в темные события будущих лет 345
 И разворачиваются сцены, известные только судьбе?
 Что могли бы мы сделать, если бы нас согрел этот яркий уголь?
 Вырванный с алтаря херувимского огня
 Который коснулся уст Исайи - или если дух
 Иеремии и Амоса, древних пророков, 350 г.
 Мог бы наполнить вздымающуюся грудь - Я вижу, я вижу
 Установленное правление Свободы; города и люди,
 Многочисленные, как пески на берегу океана,
 И империи, поднимающиеся там, где заходит солнце!--
 Скоро Огайо проплывет мимо многих городов 355
 Обратите внимание; и там, где Миссисипи трансляция,
 Лесов тенистая, сейчас работает на плач,
 Народы будут расти, а государства прославятся не меньше,
 Чем Греция и Рим древности!--мы тоже будем хвастаться
 Нашими Сципионами, Солонами, Катонами, мудрецами, вождями 360
 Что на лоне времени еще дремлет,
 Ожидая радостного часа жизни и света.--
 О, унесите меня отсюда, музы, в те дни,
 Когда сквозь завесу темной древности,
 Раса услышит о нас как о чем-то далеком, 365
 Что расцвело на заре дней.--Действительно,,
 Как я мог плакать, что мы существуем так скоро,
 Как раз на заре этих великих времен,
 Чьи сцены рисуются для вечности!
 Разногласия, которые раздуют трубу славы, 370
 И гибель нависла над всей монархией!

_Eugenio_

 И эти гневные волнения здесь никогда не утихнут
 И убийства не прекратятся во всех этих провинциях,
 До тех пор, пока иностранные короны не исчезнут из поля нашего зрения.
 И не ослепляй здесь больше - не предполагай больше 375
 Внушать благоговейный трепет духу справедливой Свободы;--
 Месть должна перерезать нить - и Британия, конечно
 Буду проклинать за это ее роковое упрямство!
 Нацеленный на разрушение этой израненной страны,
 Она не прислушается к нашим смиренным молитвам. 380
 Хотя и предлагается с покорностью:
 Как бродяги и объекты разрушения,
 Как те, кого все человечество поклялось ненавидеть,
 Она лишает нас своей защиты,
 И пригласит народы вокруг, 385
 Русские и немцы, рабы и дикари,
 Придут и разделят нашу погибель.--
 О жестокая раса, о безжалостная Британия,
 Кого кровавые твари наймут, чтобы перерезать нам глотки.,
 Которые будут вести войну с притворной невинностью, 390
 И подло убивать ни в чем не повинных женщин!--
 Будут закалывать своих пленников, когда те будут молить о пощаде,
 Сожжет наши города и покинет свое пристанище
 Бедный житель уснет в бурю!--
 Это действительно будет несправедливостью, и всего этого будет достаточно 395
 Чтобы воспламенить наши души к ужасным деяниям,
 И вложите в каждую руку нервы Самсона--
 Это люди, которые разоряют мир,
 И каждый регион оплакивает их алчное влияние,--
 Не только из-за амбиций---- 400
 Но что такое блага этого мира, что они ради них
 Должны устраивать вечную бойню?
 Что это за огромные богатства, которыми мы обладаем,
 Что они послали так далеко грабить их?--
 Мы уже почувствовали их мощную руку - 405
 И с того злополучного дня,
 Когда впервые сэр Фрэнсис Бернард
 Его головорезы засели у дверей совета,
 И превратил зал собраний в дом для бродяг,
 И солдат, рядовых - всех с того дня 410 г.
 Эта несчастная земля, которая пьет кровь своих детей,
 Это была сцена смятения!--
 Неужели в мире недостаточно зла?
 Неужели мы настолько счастливы, что они нам завидуют?
 Разве мы не трудились, чтобы удовлетворить их гарпий, 415
 Ненасытные королевские наместники;
 Чья практика заключается в том, чтобы воспламенять королевский разум
 И делать нас презренными в его глазах?--
 У нас не все зло, чтобы бороться с
 , Что в этой жизни человечества при условии, 420
 Боль, болезнь, нищета, и естественная смерть--
 Но в каждой ране, что природа дала
 Они вонзят кинжал и сделают их смертными!

_Leander_

 Хватит, хватит! - вы рисуете такие мрачные сцены.,
 Я почти содрогаюсь при воспоминании об этом.-- 425
 Что! они что, собаки, что хотят покалечить нас?--
 Это люди, которые пришли с подлым замыслом
 Ограбить улей и убить трудолюбивую пчелу!--
 К более ярким небесам я обращаю свой восхищенный взгляд,
 И более справедливые перспективы рисуются в будущем: -- 430
 Здесь сохранит свое господство независимая власть,
 И общественная добродетель согреет грудь патриота:
 От тирании не останется и следа,
 И законы, образец для всего мира, кроме,
 Будь здесь первым.---- 435

_Acasto_

 И когда череда катящихся лет минует,
 (Так пел изгнанный провидец на острове Патмос)
 Новый Иерусалим, ниспосланный с небес.
 Украсит нашу счастливую землю, - возможно, эту землю,
 Чье обширное лоно примет, хотя и с опозданием, 440
 Мириады святых со своим бессмертным царем,
 Жить и царствовать на земле тысячу лет,
 С тех пор называется Тысячелетним царством. Рай заново
 Не погибнет второй Адам,
 Не вырастет опасное дерево со смертоносными плодами, 445
 Не будет змея-искусителя, соблазняющего душу
 От природной невинности.--Здесь Ханаан,
 Другой Ханаан превзойдет старый,
 И с вершины Фасги виднее.
 Ни чертополох здесь, ни колючка, ни шиповник не произрастут, 450
 Проклятие Земли прежде: лев и ягненок
 Во взаимной связаны дружбой, должны просматривать кустарник.
 И пугливых оленей с размягченным тигров бродячих
 Букмекеры с медом, или на высокой горе, или травянистая равнина;
 Другой поток Иордана будет течь по течению, 455
 И ручей Силоаха течет кружащимися водоворотами:
 Рощи украсят их зеленые берега, на которых
 Счастливые люди, свободные от тяжелого труда и смерти.
 Обрету надежный покой. Никакой жестокой болезни,
 Отсутствие лихорадки, медленное чахотение, ужасная чума, 460
 (Древние служители Судьбы) снова провозглашают
 Вечная война с человеком: расцветут прекрасные плоды,
 Приятный на вид и более сладкий на вкус;
 Громкие штормы природы утихли, и морей больше нет.
 Ярость, враждебная человечеству - и, что хуже всего, 465
 Самые неистовые страсти человеческой груди
 Больше не буду разжигаться до смертных подвигов.,
 Но все утихает во всеобщем мире.----
 В такие дни мир,
 И таких в Америке, наконец, будет 470
 Когда века, которые еще впереди, пройдут свой круг,,
 И останутся только будущие годы блаженства.


[45] Текст взят из издания 1809 года. Стихотворение, первоначально данное как
выпускное обращение Френо и Брекенриджа в Принстоне,
произнесенное Брекенриджем, было впервые опубликовано в 1772 году в Филадельфии,
Джозеф Крукшенк, для Р. Эйткена, книготорговца. Это издание брошюры является
единственным сохранившимся изданием оригинального стихотворения. Френо перепечатал свою собственную
часть, со многими изменениями и дополнениями, в первом издании своих "
стихотворений", 1786, объяснив это следующим примечанием: "Это стихотворение
немного изменено по сравнению с оригиналом (опубликовано в Филадельфии в 1772 году),
сюда включены только те части, которые были написаны автором.
этот том. Несколько более современных строк к заключению
включены в остальные, являясь предполагаемым пророческим предвосхищением
последующих событий ". Текст издания 1772 года, которое в настоящее время является
чрезвычайно редким, выглядит следующим образом:

СТИХОТВОРЕНИЕ О ВОСХОДЯЩЕЙ СЛАВЕ АМЕРИКИ

Это упражнение, проводимое на Публичном открытии в Нассау-Холле,
25 сентября 1771 года.

АРГУМЕНТ

 Предложенная тема.--Открытие Америки Колумбом и
 другие. -Философское исследование происхождения дикарей
 Америки.--Их необработанное состояние.--Первые плантаторы
 Америки.--Причина их миграции из Европы.--The
 трудности, с которыми они столкнулись из-за недовольства местных жителей
 и других обстоятельств.--Война Франции в Северной Америке.--
 Самые выдающиеся герои, павшие в ней; Вулф, Брэддок
 и др. -Генерал Джонсон, -его персонаж.--Северная Америка, почему
 превосходит Южную.--По сельскому хозяйству.--О коммерции.--О
 науке.--Уайтфилд, его персонаж.--Нынешняя слава
 Америка.--Перспектива ее будущей славы в науке,-в
 свободе, - и Евангелии.--Заключение всего.

LEANDER

 Больше нет Мемфиса и его могущественных царей.
 Или Александрия, где Птоломеи
 Научили золотую торговлю разворачивать свои паруса,
 И предложили справедливой науке улыбаться: Греции больше нет
 Где learning next, которую она посетила в начале своего визита, принесла пользу,
 И распространила свою славу по всему миру;
 Нет больше Афин, где она процветала,
 И видела, как возвышаются ее сыновья могущественного гения,
 Плавный ход Платона, Сократа и его
 Который с неудержимым красноречием возродил
 Дух Свободы потряс троны
 Македонии и надменного царя Персии.
 Нет больше Рима, озаренного ее лучами.,
 Свежее разжигание огня красноречия,
 И божественной поэзии; имперский Рим!
 Чьи обширные владения простирались на половину земного шара;
 Чей орел летал над Гангом на Восток,
 И на Западе, далеко до Британских островов.
 Нет больше прославленной Британии и ее королей,
 Военные удары Эдуарда и Генриха;
 Ее вожди одержали победу над врагом-галлом.;
 Прославленные сенаторы, бессмертные барды,
 И мудрые философы, их больше нет.
 Тема более новая, хотя и не менее благородная, претендует на то, чтобы
 Все наши мысли в этот знаменательный день были посвящены;
 Восходящей славе западного мира.
 Там, где сейчас разливается зарождающийся свет науки.
 Ее восточный луч пробуждает песнь музы;
 Там, где свобода высоко держит свой священный стандарт,
 А коммерция обильно катит свои золотые волны
 Элегантности и всякой радости жизни.

ACASTO

 С тех пор, Леандер, ты пробуешь новый сорт
 Такой новый, такой благородный и такой славный;
 И поскольку здесь собралось дружелюбное сборище,,
 Собственные сыны Америки, начинай, о муза!
 Теперь рассмотрим "завесу древних дней".
 Знаменитый период, когда Колумб впервые высадился на берег
 Столь долго неизвестный, через различные трудности,
 Голод и смерть герой проложил свой путь,
 Через океаны, ревущие вечными штормами.
 Но почему, как это случайно выяснено, мы должны возобновить
 Историю о Кортесе, свирепом вожде'е, посвященном в сан
 Кровью индейцев окрасить пески и задушить
 Знаменитый ручей Амазонии с мертвецами! Или почему
 Еще раз возродите старую легенду,
 Об Атабилипе из-за жажды золота
 Лишенный жизни: чем не богатая руда Перу,
 И обширные рудники Мексики не смогли бы тогда искупить свою вину.
 Лучше, чтобы эти северные королевства заслуживали нашей песни,
 Открытая Британией для своих сыновей,;
 Не запятнанная морями индейской крови,
 Которую жестокая Испания пролила на южные регионы,;
 Чтобы ужасами обрести то, что благородная грудь
 Побеждает по честному договору, побеждает бескровно.

EUGENIO

 Бесстрашный герой пользуется большой известностью.
 С берегов Европы адвентисты первыми пытаются
 Новые моря, новые океаны, неисследованные человеком.
 Семья Кэбот тоже может претендовать на нашу самую благородную песню,
 Кто из атлантической волны порицал эти берега,
 Как и тогда, он плыл вдоль побережья Мексиканского залива
 К Академии и пини Лабрадор.
 Муза праздновала не меньше, чем он.
 Смелый Гудзон, идущий к полюсу по морям
 Измученный постоянными штормами, через холодные проливы,
 Там, где противостоят Европа и Америка
 Их берега соприкасаются, и северное море
 Замкнутый, возмущенный, раздувающийся и рычащий между ними.
 С ними быть номером в списке славы
 Прославленный Рейли, несчастный в своей судьбе:
 Прости меня, Рейли, если юная муза
 Позаимствовала твое имя, чтобы украсить свой скромный напев;
 Многими более благородными воспеты твои добродетели;
 Зависть больше не отбросит их в тень;
 Они придают новый блеск острову Британии.
 Ты тоже, искатель приключений на Атлантическом побережье.,
 Разразились бури и град прекрасной Вирджинии,
 Простые туземцы видели, как течет твое полотно,
 И отрешенно смотрели на тенистый берег:
 Ибо в ее лесах обитает Америка.,
 Из далеких времен, дикая раса людей.
 Как нам узнать их происхождение, как сказать,
 Откуда или где возникли индейские племена?

ACASTO

 И долгое время это бросало вызов мастерству мудрецов
 T'investigate: Традиция, кажется, скрывает
 Могущественную тайну от глаз каждого смертного,
 Как впервые эти различные народы Юга и Севера
 Овладели этими берегами или из каких стран пришли;
 Возникли ли они из какой-то допотопной головы
 В своих собственных землях, как Адам на Востоке.;
 Однако священные оракулы отрицают это.,
 И разум тоже восстает против этой мысли.
 Ибо, когда всемирный потоп затопил мир,
 Где могли бы их племена обрести безопасность?
 Где найти свою судьбу, как не в ужасной пучине?
 Если только, как мечтают другие, несколько избранных
 "Высоко в Андах" спасла генеральскую смерть,
 Высоко в Андах, окутанных бесконечным снегом,
 Где царит зима в своей самой дикой ярости.
 Но здесь философы выступают против этой схемы,
 Земля, говорят они, не знала ни холмов, ни гор.
 И все же всемирный потоп одержал верх.:
 Но когда могучие воды поднялись ввысь,
 Разбуженные ветрами, они сотрясли свой прочный корпус
 И в конвульсиях разорвали затонувший мир!
 "Пока ветры не успокоили их, они быстро не пали
 И все их неровное ложе открыто для обозрения.
 Возможно, далеко уходящее в сторону северного полюса,
 Земблский пролив и Зона замерзания,
 И где восточная Гренландия почти соединяется
 Северная точка Америки, выносливые племена
 Изгнанные евреи, сибиряки, дикие татары
 Перебрались через ледяные горы или на поплавках
 Впервые достигли этих берегов, скрытых от остального мира.
 И еще один аргумент, еще более странный
 Оставлено для людей более глубокомысленных и поздних.
 Представляет себя взору: Во дни Фалека.,
 Так говорит вдохновенное перо еврейского провидца.,
 Эта могучая масса земли, этот твердый шар
 Был расколот надвое - раскололся на восток и запад
 В то время как пролив между глубокими водами Атлантики накренился.
 И следы, бесспорные, остались
 От этой несчастной земли, ныне затонувшей и затерянной;
 Острова, возвышающиеся в восточной части главного
 Это всего лишь небольшие фрагменты этого континента,
 Двумя оконечностями которого были Ньюфаундленд
 И остров Святой Елены.--Один далеко на севере
 Где британские моряки теперь со странным удивлением
 Узрите полярную звезду, сверкающую над их головами.;
 Другой растет в южном тропике
 Его голова над волнами; Бермуды и
 Канарские острова, Британия и Азорские острова,
 От знаменитой Гибернии остались лишь обломки
 О каком-то чудовищном расточительстве, которое когда-то поддерживало
 Армии по землям, где сейчас могут передвигаться только корабли.


LEANDER

 Твоя софистика, Акасто, заставляет меня улыбаться;
 Блуждающий разум человека наслаждается пребыванием
 На скрытые вещи, просто потому, что они сокрыты;
 Он думает, что его знания никогда не смогут достичь слишком высоких высот
 И смело проникает в самые сокровенные уголки природы
 Если бы не неуверенность; ваши разрушенные острова,
 Ваши северные татары и ваши странствующие евреи,
 Послушайте, что провозглашает голос истории.
 Карфагеняне, сбросившие римское иго
 Сломал их гордый дух и enslav бы их тоже,
 Для навигации были известность, что столько
 Как надменный шина с ней сотни флотов;
 Много лиге их сброса'rous моряков плыть бы
 Через Гибралтарский пролив вниз по западному берегу
 Африки и к Канарским островам
 Они называют себя счастливыми, так поет Флакк,
 Потому что вечная весна там венчает поля,
 И фрукты восхитительные цветут в течение всего года.
 Из путешествия сюда я делаю такой вывод,
 Возможно, какой-нибудь барк со всей своей многочисленной командой
 Подхваченный восточным пассатом, поспешил бы дальше
 Пока ветер не достиг берегов Бразилии,
 Новая Амазония и побережья южнее.
 Они стояли здесь и не могли вернуться.
 Навсегда оторванные от родных небес.,
 Несомненно, они сделали неизвестную землю своей.
 И в течение многих лет
 От них произошло многочисленное потомство,
 И распространилось по всему побережью; те, кого мы называем
 Бразильцы, мексиканцы, богатые перуанцы,
 Племена Чили, Патагона и тех
 Которые добираются до берегов длинного ручья Амазонки.
 Когда здесь впервые появились военнопленные Европы,
 Обширные империи, королевства, города, дворцы
 И польские народы заселили плодородную землю;
 Кто не слышал о Куско, Лиме и
 Городе Мехико; огромные города сформировались из
 европейской архитектуры, герба
 Надменной Испании, нарушающей покой на земле.

EUGENIO

 Такое исследование ведет озадаченный ум
 Из лабиринта в лабиринт, задавая вопросы, которые все еще вызывают недоумение.
 Но это мы знаем, если они пришли с востока.
 Где впервые появились наука и откровение,
 Давным-давно они потеряли всякую память, все следы
 Об этом их происхождении: Традиция рассказывает
 О каком-нибудь великом предке за озерами
 Освего, Гурон, Мечиган, Шамплейн
 Или у реки Амазонки, которая течет
 Во многих странах; в то время как другие просто мечтают
 Что с Анд или гор на севере,
 Какой-то древний легендарный предок спустился вниз
 К людям этого их мира.

LEANDER

 Как падшая, о!
 Насколько затемнена здесь человеческая природа!
 Закрытые от света науки и истины
 Они бредут с завязанными глазами вниз по круче времени;
 Смутное суеверие с ее жутким шлейфом
 Демоны, призраки и дурные предзнаменования
 Все еще побуждая их к ужасным обрядам и формам
 О человеческих жертвоприношениях, чтобы успокоить военнопленных
 Злобный и темный король ада.
 Возможно , когда - то на этом месте стоял вигвам
 Со всеми его грубыми обитателями, или круглый
 Какой-то могучий огонь, сотня свирепых сынов
 Резвился днем и наполнял ночь криками;
 В чем превосходит жестокую расу
 Которые бежали перед ними через воющие дебри,
 Были все те многочисленные рыжевато-коричневые племена, которые кишели
 От Баффинового залива до южного Фуэго,
 От Калифорнии до Оронокве?
 Вдали от досягаемости славы они жили безвестно.
 В вялой дремоте и бесславной легкости;
 Для них честная наука никогда не открывала своих запасов,
 Ни священная истина не отдавала душу Богу;
 Их волшебный гений не знал никакого постоянного пристанища;
 Золотой урожай не венчал плодородную глебию;
 Ни один город, то украсьте бы берегу реки ,
 Ни восходящей башни выходят бы поток.

ACASTO

 Теперь взгляните на проспект Чанг'д; далеко в море
 Моряк описывает наши просторные города,
 Он приветствует перспективы этой земли и виды на нее
 Возникает новый, справедливый, плодородный мир;
 От индийских островов на дальнем востоке до нас
 Теперь честная торговля распускает свои белые паруса,
 Ученость возвышает ее голову, грация улыбается
 И мир, установленный после ужасной войны
 Усиливает великолепие этих ранних времен.
 Но пойдемте, друзья мои, и давайте проследим шаги,
 Благодаря которым возник этот недавний счастливый мир,
 К этому прекрасному возвышению высокой известности
 К этой вершине богатства, свободы и славы.

LEANDER

 Тогда говори, Эухенио, ибо я слышал, как ты рассказывал
 Приятная история и дело, которое привело
 Первых пришельцев на эти счастливые берега;
 Славное дело, которое первым побудило наших отцов
 Посетить неизведанные края и более дикие леса
 Чем любой татарин или норвежец видел,
 И с прекрасной культурой, украшающей эту землю
 Который никогда раньше не знал этого Трудолюбивого парня.

EUGENIO

 Репетиция всей этой длинной истории утомила бы.;
 Кроме того, солнце клонится к западу.,
 И самая благородная история не может замедлить его скорость.,
 Не самый возвышенный стих; не тот, что воспевал падение
 Божественной Трои и спокойный поток Скамандра.
 И все же послушайте часть. -Из-за несправедливых преследований
 И папской жестокости наши отцы пришли
 С берегов Европы, чтобы найти это благословенное пристанище,
 Защищенное от тирании и ненавистного человека,
 И бороздило атлантическую волну в поисках мира;
 И нашло новые берега и лесные поселения
 Сформированный заботой каждого предприимчивого вождя,
 Который, увлеченный свободой и ее делом,
 Искал невозделанные участки и дикие места,
 И разрабатывал новые планы городов, правительств
 И обширные провинции: Почему я должен называть
 Тебя, Пенн, Солоном наших западных земель;
 Мудрый законодатель, которого мир
 Восхищается мертвыми: младенческая колония,
 Вскормленная твоей заботой, теперь возвышается над остальными
 Как та высокая пирамида на трибуне Мемфиса
 Среди всех меньших куч они тоже замечательные.
 Почему я должен называть тех героев, которые так хорошо известны?
 Которые населяли всех остальных из Канады
 К самым дальним берегам Джорджии, Западной Флориде
 Или в горы Апалачи; и все же какие потоки
 крови были пролиты! Сколько индейских воинств было убито
 До того, как мирные дни были полностью восстановлены.

LEANDER

 Да, пока они переворачивали непаханую почву,
 И сметали леса с тенистой равнины
 Среди опасностей, врагов и смерти свирепые индейские племена
 Со смертельной злобой в руках и черным замыслом,
 Часто убивал половину несчастных колоний.
 Также поощряемый этой бесславной расой
 Сыновья фальшивой Галлии, которые когда-то демонстрировали свое оружие.
 В Квебеке, Монреале и на самых дальних побережьях
 Лабрадор и эскимосы, где сейчас
 Британский штандарт внушает страх трусливому воинству.
 Здесь благородно пали те храбрые вожди, которые проливали свою кровь
 Сражались за дело Британии.
 Какое сердце не оплакивает безвременную судьбу Волка,
 Кто, умирая, победил, или какая грудь не бьется
 Разделить судьбу, подобную его, и умереть, как он?

ACASTO

 И он требует нашего мирянина, который храбро пал.
 У Монангахелы и ручья Огайо.;
 Уайлсом о'Эркомом пал незадачливый герой.,
 Его душа слишком благородна для этой подлой команды.
 Которые убивают невидимыми и избегают дневного света.
 Устроили засаду в лесу, на болоте и поросшем густыми зарослями холме,
 Ревущие племена развязали жестокую войну.
 Что могло помочь, о Брэддок, тогда пламя,
 Великодушное пламя, воспламенившее твою воинственную душу!
 Что могло помочь воинственным войскам Британии?,
 Избранные духи ее острова? Что могло помочь
 Собственным сыновьям Америки? Затаившийся враг,
 Укрывшись в лесу, они лежали и сражались в безопасности.,
 Что могли сделать храбрые виргинцы, лишенные сил?
 Их было так много, а их предводитель мертв?
 Среди огня и смерти они вынесли его с поля боя.,
 Где в его крови, полной крови, лежали многие герои.
 Это было там, о Халкут! ты так благородно пал.,
 Трижды доблестный Халкут, ранний сын славы!
 Мы все еще сожалеем о столь незрелом лице.,
 Ярмарка Альбион оплакивает твоего неудачного завершения,
 И Каледония проливает слезу по ним
 Кто привел отважных своих сыновей на войну.

EUGENIO

 Но зачем, увы, чтить память усопших?
 И пройти мимо тех славных героев, которые все еще
 Дышат одним воздухом и видят свет с нами?
 Мертвые, Акасто, - всего лишь пустые имена
 И тот, кто умер сегодня, для нас то же самое
 Как тот, кто умер тысячу лет назад.
 Среди сынов славы живет некий Джонсон.
 Хорошо известен, заметен, как утренняя звезда
 Среди меньших огней: Умелый патриот
 Во всех славных искусствах мира и войны.
 Он ради Британии побеждает дикую расу.,
 Непостоянные, как море, дикие, как ветры,
 Жестокие, как смерть, и вероломные, как ад,
 Которых никто, кроме него, добротой еще не мог завоевать,
 Никто по человечности не мог заполучить их души,
 Или вывести из лесов и подземных логовищ
 The skulking crew, before a Johnson rose,
 Жалея их многочисленные племена: ах, как непохоже
 Кортесы и Акоста, гордость Испании
 Которых удовлетворяют только кровь и убийства.
 Узрите их скорбные края, переполненные
 кровью и почерневшие от десяти тысяч смертей
 От Мексики до далекой Патагонии,
 Где воющие ветры огибают южный мыс,
 И восходят другие солнца и другие звезды!

ACASTO

 Таково проклятие, Эухенио, где душа
 Гуманности не хватает, но мы не хвастаемся подвигами
 Жестокости, подобной бесчувственным сынам Испании.
 Британский эпитет - милосердный:
 И мы, сыны Британии, учимся подобно им
 Побеждать и щадить; ибо трусливые души
 Стремятся отомстить, но побежденному врагу.
 Золото, роковое золото было заманчивой приманкой
 По алчному мнению Испании, отсюда и начались войны
 От Чили до Карибского моря,
 Над всей землей и Ла-Платой.
 Затем Перу погрузилось в руины, великое прежде
 С помпезными городами, великолепными памятниками
 Вершины которых достигают небес. Но мы более счастливы похвастаться
 На нашей мирной земле нет золотых металлов,
 Нет пылающего алмаза, драгоценного изумруда,
 Или краснеющий сапфир, рубин, хризолит
 Или красная яшма; более благородные богатства проистекают
 От сельского хозяйства и трудолюбивых мужчин.,
 Кто возделывает плодородную долину или вершину горы,
 Довольствуясь безопасной, скромной жизнью
 "Среди своих родных холмов; романтические сцены",
 Такие, как муза Греции, которые так хорошо притворялись.
 Завидуя их прекрасным поклонам перед смертной расой.

LEANDER

 Сельская жизнь издавна пользовалась заслуженной славой;
 И поэты древности рисовали свои приятные картины
 О текучих лугах, и рощах, и скользящих ручьях.
 Отсюда старая Аркадия, лесные нимфы, сатиры, фавны
 И отсюда Элизиум, причудливо возвышающийся внизу.
 Честное земледелие, а не недостойные короли,
 Когда-то управлявшие королевской рукой, или те,
 Чья добродетель возвела их в ранг богов.
 Посмотрите на старого Лаэрта в его "пастушьих сорняках".,
 Вдали от его помпезного трона и августейшего двора,
 Копая благодатную почву, где веет умиротворением
 Западный ветер шумит в ветвях старых деревьев
 На них полно красных яблок, сладко пахнущих персиками.
 И каждый роскошный фрукт, который дает мир,
 В то время как на полях безвредные волы тянут
 Трудолюбивый плуг. Римские герои тоже,
 Фабриций и Камилл любили жизнь
 О милой простоте и деревенской радости;
 И вдали от оживленного форума,
 Среди лесов и полей, доживающих свой век.
 Как приятно видеть, как растут урожаи.
 И могучие урожаи украшают золотые равнины!
 Ярмарка изобилия повсюду улыбается, пока пасутся стада
 Бродят по травянистому холму или пьют мед на ровном месте,
 Или у какой-нибудь извилистой реки утоляют жажду.
 Так живут деревенские парни; и когда ветры
 Дуют острее и с севера
 Обрушивают все свои бури на бессолнечное небо,
 Лед, мокрый снег и грохочущий град, он сидит в безопасности.
 В каком-нибудь крытом соломой коттедже, не боясь бури.;
 Пока в очаге все еще ярко пылает огонь
 Веселит каждый разум, а природа безмятежна
 На каждом лице такие радости
 И такова судьба тех, кого благословил господь.
 Души, влюбленные в деревенскую жизнь.

EUGENIO

 Много богатства и удовольствий приносит сельское хозяйство.;
 Далеко в лесах она возводит дворцы,
 Могущественные государства и перенаселенные королевства, где поздно.
 Пустынная равнина или хмурая пустыня.
 Искажает вид; или где с движущимися палатками
 Рассеянные народы в поисках пастбищ,
 Кочуют из края в край, прививают культуру;
 Или там, где раса еще более дикая, чем эти,
 В поисках добычи бродят по холмам и горам.,
 Свирепые, как тигры и волки, которых они убивали.
 Так живут дикие арабы и татары.
 В лесистых пустошах, которые никогда не чувствовали плуга.;
 Но сельское хозяйство венчает нашу счастливую землю.,
 И заселяет наши колонии с севера на юг,
 От Кейп-Бретона до Мексиканского залива,
 От восточных берегов до истоков Миссисипи.
 Голод нам неизвестен, царит изобилие
 И щедрой рукой изливает свои благословения.

LEANDER

 Не меньше от золотой торговли текут ручьи
 Богатейшего изобилия на нашей улыбающейся земле.
 Теперь свирепая Беллона должна проявить всю свою ярость,
 В другие края и за другие моря уходит,
 Чтобы натравить русских на презренных турок
 Там для конфликта на Дунае и проливах
 Которые соединяют Эвксинский полуостров с Эгейским морем.
 Британия владеет империей волн,
 И приветствует каждого смелого искателя приключений
 Чтобы увидеть чудеса древнего владычества Океана.
 Далеко на востоке наши флотилии совершают транспортные рейсы,
 А на западе - по бескрайним морям, которые не
 Ни Старый Рим, ни Тир, ни более могущественный Карфаген этого не знали.
 Дочь коммерции, из седых глубин
 Зарождающийся Нью-Йорк поднимает свои высокие купола,
 И родом издалека ее бесчисленные торговые корабли,
 Словно тенистые леса, вздымающиеся на волнах.
 С берегов Европы или с Карибских островов,
 Ежегодно возвращаясь домой, они привозят
 Самый богатый продукт из различных стран.
 И Филадельфия, владычица нашего мира,
 Средоточие искусств, науки и славы,
 Свое величие черпает из могущества торговли.
 Радуйся, счастливый город, где блуждают музы.,
 Где глубокая философия собирает своих сыновей.
 И открывает им все свои секреты!
 Предлагает им подняться с Ньютоном в небеса,
 И проследить орбиты вращающихся сфер,
 Обозревать великолепие Вселенной.
 Его солнца, луны и вечно пылающие звезды!
 Радуйся, город, благословенный прекрасными лучами свободы,
 И лучами мягкой религии, благословенный!

ACASTO

 И не только они, Америка, твои сыновья
 За короткий круг в сто лет
 У Раис бы с трудом вдоль тенистых берегов твоих.
 На озеро и залив судоходен трансляция,
 От Кейп-Бретон в Pensacola юг,
 Возникают Unnnmber бы городов и сел.
 Коммерцией питаются эти зародышевые рынки торговли
 Возможно, они все еще вызывают зависть и затемняют
 Самые благородные города восточного мира;
 Ибо коммерция - могучий резервуар
 Откуда все нации черпают потоки наживы.
 Эта коммерция объединяет разрозненные миры в один,
 Ограничивает старый Океан более узкими границами;
 Выдерживает его бури и населяет половину его мира.

EUGENIO

 И с самых ранних времен авантюрный человек
 На иностранных перевозках растягивался проворный парус;
 Или отправлялся медленный караван вдаль
 Над бесплодными пустошами, вечными песками там, где их нет
 Видно блаженное пристанище человеческого облика
 Ни дерево, ни ев-Н-траурный Кипарис сад
 Ни журчащий фонтан. Таким образом выбросило бы из старого
 Золотой Голконды руды, а значит и богатство
 Офир мудрейшему человечества.

LEANDER

 Велика слава коммерции, и люди
 Заслуживают нашей похвалы, которые плывут от берега к берегу
 Развевающийся парус; велики и их опасности;
 Смерть всегда присутствует перед бесстрашным взором
 И все вздымается, как зияющая могила.;
 И все же все эти великие подвиги обязаны науке
 Своим возникновением и славой.-Да здравствует прекрасная наука! ты,
 , Перенесенная из восточных краев, цветешь
 В этих прекрасных краях Греции и Рима больше нет
 Задержи муз на челе Киферона,
 Или на старом Олимпе, увенчанном колышущимися лесами,;
 Или на вершине Хема, где когда-то звучала арфа,
 Сладостная арфа Орфея, которая восхитила ад внизу
 И пронзила душу Оркуса и его невесты,
 Которая умолкла от божественной песни.
 Твои меланхоличные воды и штормы
 О Гебрус! которые дуют с твоей печальной поверхности.
 Больше не бродят девы вокруг вод Алфея.
 Где он смешивается с потоком Аретузы,
 Или где быстрый Тибр выбрасывает свои волны
 В итальянское море, так долго не воспетое.
 Сюда они проложили свой путь, последние, лучшие
 Из стран, где искусство поднимется и разовьется
 Пышное, изящное; и даже сейчас мы можем похвастаться
 Мастерством Франклина в глубокой философии,
 Гений, пронзительный, как электрический огонь,
 Яркий, как вспышка светового луча, так хорошо объясненный
 Им, соперником британского мудреца.
 Это земля всех радостных звуков.
 Свободы и жизни; сладкой свободы!
 Без чьей помощи не может быть самого благородного гения,
 И наука безвозвратно должна погибнуть.

ACASTO

 Это земля, где более благородный свет
 святого откровения сияет, звезда
 Которая взошла из Иудеи, освещает наши небеса, мы чувствуем
 Его влияние, как когда-то Палестину
 И языческие земли, где сейчас безжалостный турок
 Окутанный тьмой, спит скучной жизнью вдали.
 Здесь много святых посланников мира.
 Как горящие светильники освещали людей.
 Тебе, о Уайтфилд, любимец Небес.,
 Муза воздала бы должное слезой.
 Повергла в прах твое красноречие, которого больше нет.
 Очарую листвяную душу, не более
 Твое смелое воображение рисует сцены
 Горя и ужаса в тени внизу;
 Славы, сияющей на полях вверху;
 Твое милосердие больше не помогает бедным;
 Пусть скорбит Джорджия, пусть плачут все ее сироты.

LEANDER

 И все же, хотя мы и желаем ему подольше оставаться на небесах,,
 И плакали, видя закат его дней.,
 Он сам жаждал достичь своей последней надежды.,
 Венец славы для только что подготовленных.
 С высокого края жизни он приветствовал вечный берег
 И, освобожденный, наконец, из своего заточения, поднялся
 Младенцем-серафимом в высшие миры.

EUGENIO

 Для него мы нашли меланхоличную лиру,
 Лира отзывается на каждый далекий вздох:
 Нет горя, подобного тому, что оплакивает уходящие души
 Святых, справедливых и достопочтенных людей,
 Которых жалеющие Небеса посылают с их родных небес.
 Чтобы осветить наш путь и приблизить нас к Богу.
 Но пойдем, Леандр, поскольку мы знаем прошлое
 И нынешнюю славу этой обширной империи,
 Что мешает проникнуть ищущим взором
 Мистические сцены темного будущего?
 Скажите, должны ли мы спросить, какие империи еще должны возникнуть?,
 Какие королевства, державы и государства мы видим там сейчас?
 Кроме унылых пустошей и ужасающего одиночества,
 Где меланхолия сидит с несчастным взглядом
 И надеется, что в день, когда Британия сыновей раскинет
 Владычество на север и юг и Запад
 Далеко-й Атлантического до тихоокеанского побережья?
 Славная тема, но как смертные смели
 Проникать в тайны будущих дней,
 И разгадывать сцены, известные только судьбе.

ACASTO

 Это могли бы мы сделать, если бы согрелись от этого яркого угля
 , Вырванного с алтаря серафического огня,
 Который коснулся уст Исайи, или если дух
 Иеремии и Амоса, древних пророков,
 Должен воспламенить грудь; но все же я призываю музу
 И мы сделаем то, что в наших силах. Я вижу, я вижу
 Возникли тысячи королевств, городов и людей
 Многочисленный, как песок на берегу океана;
 Тогда Огайо проплывет мимо многих городов
 Примечательно: и где течет Миссисипи
 По затененным лесам, по которым сейчас пробегает плач,
 Народы будут расти, а государства - не менее прославленными.
 Чем Греция и Рим древности: мы тоже будем хвалиться
 Наши Александры, Помпеи, герои, короли
 Что в утробе времени еще дремлет щелок
 Ожидающий радостного часа жизни и света.
 О, заберите нас отсюда, музы! в те дни
 Когда сквозь завесу темной древности,
 Наши сыновья услышат о нас как о чем-то далеком,
 Что расцвело на заре дней, увы!
 Как я могу плакать, что мы родились так рано,
 В начале более счастливых времен!
 Но все же, возможно, наша слава сохранится невредимой.
 Сыны науки благородно презирают смерть;
 Бессмертная добродетель, которую это отрицает, муза
 Запрещает мужчинам спать в могиле
 Которые вполне заслуживают похвалы, которую воздает добродетель.

EUGENIO

 Это правда , что ни один человеческий глаз не может проникнуть внутрь
 Завеса затуманивается, и при ярком свете раскрываются очертания
 Узри сцены темного будущего;
 Но если мы будем рассуждать исходя из хода вещей,
 И проследим следы времени,
 Разум пророческий растет и проникает далеко
 Через века, еще не рожденные. Мы видели, как возникали государства
 И могущественные империи Востока
 В быстрой последовательности от Ассирийской
 До Македонии и Рима; оттуда до Британии
 Доминион управляла своей машиной, она простирала свое правление
 Над многими островами, широкими морями и населенными землями.
 Теперь на западе появляется континент.;
 Теперь ее взору открывается новый мир,
 Она спешит к берегам Америки
 И призывает подняться сцену недавних чудес.
 Новые государства, новые империи и череду королей,
 Вознесенные в славе города, дворцы,
 Прекрасные купола над каждой длинной бухтой, морем, берегом или ручьем,
 Кружащие холмы теперь поднимают свои высокие головы.
 Далеко в арктических небесах Петербург,
 Поднимает свои шпили Берген, или Архангельск
 Далеко на Западе появляется сверкающее кольцо Льда.
 Новая Пальмира или Экбатана
 И видит, как медленно возвращается караван Пак'да
 Из многих королевств с тихоокеанского побережья,
 Куда флоты затем доставят шелка богатой Персии,
 Духи Аравии и редкие специи
 С Филиппинских островов, Целебе и Марианских островов,
 Или с побережья Акапулько, нашей Индии того времени,
 Изобилующей жемчугом, горящими драгоценными камнями и золотом.
 Далеко на юге я вижу Вавилон,
 Как когда-то у ручья Тигр или Евфрат,
 Со сверкающими сторожевыми башнями и обсерваториями
 Поднимаясь к небесам; оттуда астрономы
 Через оптическое стекло видят Бога более благородно
 В золотых солнцах и сияющих мирах, отображаемых
 Чем бедный халдей невооруженным глазом.
 Ниневия, где спускается Оронок,
 С обесцвеченными волнами с высот Анд,
 Огибает сотню островов.
 Где золотые здания сверкают в его приливе.
 К могущественным нациям прирастут люди
 Которые возделывают берега многих наводнений,
 В хрустальных потоках, стекающих с холмов
 Апалачия нам'д, чтобы насладиться песками.
 Из Каролины, Джорджии и равнин.
 Простирайся оттуда далеко до Линии огня,
 Сент-Джонс, или Кларендон, или Албемарл.
 И ты, Патоумак, судоходный поток.,
 Катящие свои воды по рощам Виргинии,
 Будут соперничать с Темзой, Тибром или Рейном,
 Ибо на твоих берегах я вижу сотни городов
 И высокие суда плывут по твоему приливу.
 Поток охрипшей Ниагары, который теперь ревет дальше
 Через гореорви , камни и разрушенные горы , разорванные,
 В дни , далекие - далекие от их древних постелей,
 Каким-нибудь великим монархом, наставленным на лучший путь,
 Или очищенный от порогов, будет течь под
 Бесчисленные лодки, товары и люди;
 И с берегов пини Лабрадор,
 Тысячи кораблей толпятся перед штормом,
 И распространяют свою торговлю в самых отдаленных землях,
 Или разносят свой гром по завоеванному миру.

LEANDER

 И здесь вечно будет царить справедливая свобода.
 Я вижу, как появляется поезд, великолепный поезд,
 Из патриотов, пользующихся равной славой с теми
 Который благородно пал за Афины или за Рим.
 Сыны Бостона, решительные и храбрые,
 Твердые сторонники наших ущемленных прав,
 Потеряют свое великолепие в более ярких лучах
 Семьи патриотов и героев, которые еще не родились.

ACASTO

 С нами только утро мира
 А наука еще только проливает свои восточные лучи.
 Я вижу, как катится эпоха, счастливая эпоха,
 Озаренная великолепием ее полуденных лучей.,
 Я вижу восхождение Гомера и Мильтона
 Во всей пышности и величии песни,
 Который придает бессмертную силу деяниям
 Награжден Героями на полях славы.
 Второй папа римский, как та арабская птица
 которым не может похвастаться ни одна эпоха, кроме одной, еще может быть
 Пробудить музу у тихого ручья Шайлкилл,
 И заставить новые леса расцвести вдоль ее прилива.
 И скалистый ручей Саскуэханны, невоспетый,
 Яркими извилинами, вьющимися вокруг холмов,
 Где впервые услышала горную нимфу, сладкое эхо
 Грубоватая музыка моего сельского лэя,
 Еще пробормочет волшебный звук.
 О героической песне, когда в будущие дни
 Какой-нибудь благородный Хэмбден прославится.

LEANDER

 Или прозрачные волны Роанока и Джеймса
 Звуки музыки шепчутся в штормовом ветре:
 Еще один Денхэм празднует их поток,
 В скользящих числах и гармоничных укладках.

EUGENIO

 Теперь на склонах холмов Тускорора,
 Как когда-то на Пинде, все музы блуждают,
 Новые фиванские барды, высоко парящие, достигают небес
 И плывут сквозь лазурные глубины воздуха.

LEANDER

 Из Аллегани, в густых зарослях,
 Сладкая музыка, дышащая сквозь тени ночи
 Крадется к моему уху, они поют о происхождении
 Тех прекрасных огней, что золотят небосвод;
 Откуда шторм, что шумит в соснах;
 Почему поток стекает с горного хребта
 И катит океан ниже суши.
 Они воспевают конечную судьбу вещей,
 Великий результат всех наших трудов здесь,
 Славу последнего дня и обновление мира.
 Таковы их темы, ибо в эти счастливые дни
 Восторженный бард презирает неблагородные напевы.,
 Честная наука улыбается и раскрывается полная истина,
 Мир во всем мире, и все ее потрясения вокруг,
 Блаженная прелюдия к правлению Эммануила.

EUGENIO

 И когда череда уходящих лет минует,
 (Так пел изгнанный провидец на острове Патмос)
 Новый Иерусалим, ниспосланный свыше.
 Украсит нашу счастливую землю, возможно, эту землю,
 Чье девственное лоно тогда примет, хотя и поздно,
 Мириады святых с их всемогущим царем,
 Чтобы жить и царствовать на земле тысячу лет
 Оттуда призывается Тысячелетие. Рай заново
 Будет процветать, не потеряв второго Адама.
 Не вырастет ни проклятого дерева, ни смертоносного плода,
 Не будет змея-искусителя, соблазняющего душу,
 От природной невинности; здесь Ханаан
 Другой Ханаан превзойдет старый,
 И с вершины Фасги будет виден прекраснее.
 Здесь не вырастет ни чертополоха, ни шиповника, ни колючки.,
 Проклятие Земли прежде: лев и ягненок
 Во взаимной дружбе Линк'д будет обозревать кустарник,
 И Тим'rous олень с бешеными тиграми бродячих
 О медовухи интерьер или на высокой горе, или травянистые равнины.
 Еще Иордании трансляция будет скользить вдоль
 И ручей Силоа течет кружащимися водоворотами.,
 Рощи украсят их зеленые берега, на которых
 Счастливые люди, свободные от второй смерти.
 Найдут безопасный покой; не будет жестоких болезней.
 Никаких лихорадок, медленной чахотки, ужасной чумы
 Древние служители Смерти, снова возобновляются
 Вечная война с человеком: расцветут прекрасные плоды
 Приятные глазу, сладкие на вкус, если таковые
 Божественным обитателям, возможно, понадобится этот вкус
 Из элементарной пищи, среди радостей,
 Подходящий для тяжелой натуры. Очарование музыки
 Наполнит возвышенную душу гармонией
 Торжествующее царствование; по всей роще будет звучать
 На тарелку и на лире, радости тоже божественный
 Для падшего человека, чтобы знать. Такие дни мира
 И таких, Америка, ты первый должен иметь
 Когда еще века проходили круглые
 И остаются только будущие годы блаженства.

ACASTO

 Это твоя хвала. Америка, твоя держава,
 Ты лучший из краев, посещенных наукой,
 По блест свободы и богато стор бы со всеми
 Благами жизни. Радуйся, счастливой земле,
 Место империи, обитель королей,
 Финальный этап, на котором время представит
 Известных персонажей и славные произведения
 Высокой изобретательности и удивительного искусства
 Которые не будут потрачены впустую разрушительным действием времени
 Пока он сам не завершит свою долгую карьеру;
 Пока все эти великолепные сферы света в вышине,
 Вращающиеся чудеса, окружающие шар,
 Выпадают из своих сфер, гаснут и поглощаются;
 Когда окончательно разрушаются вместе с ее огненной машиной
 Путешествует над творением и все творения природы
 Теряются в хаосе и чреве ночи.

Издание 1786 года, которое было разработано с такими большими изменениями по сравнению с
оригинальная версия, содержащая текст издания 1795 года. Там было
около двадцати вариантов и три добавленные строки, а именно строки 354, 427, 438.
Строка 265 была изменена с "Полное наслаждение которой доступно только дуракам"
на ее окончательную форму; строка 352 была изменена с "Тысячи королевств
воскрешенный"; строка 360 из "Наших Александров, Помпеев, героев, королей"; строка
371, из "Единой монархии"; и 461, из "Смерти древних". Остальные
изменения были в основном словесными, и почти все они были к лучшему. Для
издания 1809 года Френо использовал текст 1795 года, содержащий около двадцати одного
варианты и одна добавленная строка, а именно строка 67. Эти вариации, которые
почти все касаются отдельных слов, как правило, совсем не к лучшему
: например, "Кандалы" в строке 343 заменены на "люди";
"наши сыновья" в строке 365 заменено на "раса"; "родились" в 367-м, чтобы
"мы существуем", а "шлюхи" в 409 году - в "бродягах". Примечания Френо в
различных изданиях были следующими:

 62. Бытие x, 25.
 100. Хор. Эпод. 16.
 207. 1755.
 251. Хом. Одиссея. Б. 24.
 328. Ньютон.
 373. Резня в Бостоне. 5 марта 1770 года, здесь подробнее
 особенно внимательно рассмотрено.




НА ПЕНСИИ[46]

(Езекия Салем)


 Дом отшельника у ручья,
 Вокруг посажены леса,
 Что бы вам это ни казалось
 Я считаю, что это более настоящее счастье
 Чем если бы я был коронованным монархом.

 Коттедж, который я мог бы назвать своим собственным,
 Вдали от домов опеки;
 Маленький сад, обнесенный каменной стеной,
 Стена, увитая плющом,
 Прозрачный фонтан рядом,

 Принесут ли более существенные радости,
 Больше настоящего блаженства
 Чем все богатство, которое копят скупцы,
 Чем побежденные миры или восстановленные миры--
 Простые язвы на сердце!

 Тщеславный, глупый человек! как велика твоя гордыня,
 Как мало могут удовлетворить ваши желания!--
 Конечно, неправильно охватывать так широко--
 Вы действуете так, как будто вам нужно только
 Победить - не умереть!


[46] Название в издании 1786 года было "Выход на пенсию". В 1795 году оно было
изменено на "Желание Диогена".




ОТКРЫТИЕ[47]


 В этих унылых краях прошло шесть тысяч лет.
 "Пришло время, - скажете вы, - наконец-то узнать их границы",
 "Узнали, в какие небеса уходят наши заходящие звезды".,
 И где зимние солнца растрачивают свой огонь;
 От суши к суше простирается разнообразная сцена,
 И какие протяженные океаны перекатываются между ними;
 Какие миры существуют под антарктическими небесами,
 И из волн Тихого океана поднимаются какие зеленые острова.
 Напрасно Природа разделяла берег от берега.:
 Искусство образовало проход, и ее волнам бросило вызов.:
 Когда его смелый план мастер-пилот нарисовал
 Разделенные миры простираются перед взором,
 И все уменьшающееся пространство между ними,
 Раскрывает новые миллионы людей.
 Гордые даже тяжелым трудом, последующие эпохи объединились.
 Новые моря, которые нужно покорять, и новые миры, которые нужно открывать;
 Эпоха за эпохой все дальше от берега,
 Нашли какое-то новое чудо, которое было спрятано раньше,
 Пока, наконец, не стартовали, с удвоенной смелостью в алчности.,
 Их сердца расширялись по мере того, как мир старел.,
 Некоторые, чтобы разбогатеть, а некоторые прославиться.,
 Землю они разграбили и исследовали ее кругом.
 Амбициозная Европа! отшлифованная в своей гордыне,
 Твоим было искусство, которое объединяло тяжелый труд с тяжелым трудом.,
 Твоим был дар прослеживать каждую небесную сферу,
 И улавливать ее лучи, чтобы служить здесь честолюбию:
 Следовательно, свирепый Писарро наполнил мир могилами,
 Следовательно, Монтесума оставил расу рабов.--
 Какой проект лучше всего соответствовал указу небес,
 Навязать новые доктрины или оставить их свободными?--
 Религия только притворялась, что требует доли,
 Вы заботились об их богатствах, а не об их душах.--
 Увы! как мало тех, кто дерзает тренироваться
 Кто ищет новые миры, заключенные в основном,
 Как немногие плыли по благородному плану добродетели,
 Как мало людей с мотивами, достойными мужчины!--
 Мы видели, как они плыли по глубоководным волнам.
 Там, где они находили человека, они наживали врага.;
 Превосходящие только благодаря превосходному искусству,
 Забыли о социальных достоинствах сердца,
 Все еще забывая, куда они безумно бежали,
 Что священная дружба связывает человечество с человеком,
 Любят проявлять власть, несвоевременно проявленную,
 Их собственный сиюминутный триумф!
 Встретились на обломках и разрушениях времени.,
 Они не оставили коренных хозяев своего края.,
 Его деревья, его города, с ожесточенным фронтом, на который они претендовали.,
 Захватил каждый регион, названный деспотом
 И заставил принести клятву, обязывавшую его повиноваться
 Какому-то неизвестному принцу, за десять тысяч миль отсюда.
 Рабы своих страстей, властная раса человека,
 Рожденный для раздора, не находящий покоя,
 И тщеславный ум, сбитый с толку и озадаченный,
 Делает этот мир жалким, чтобы наслаждаться следующим.
 Устал от сцен, которые Природа создала своими собственными.,
 Они странствуют, чтобы завоевать то, что остается неизвестным:
 Неустрашимая Жадность претендует на все, что видит,
 Преодолевает земной круг и отказывается от всякой легкости:
 Религия, более смелая, посылает какого-нибудь священного вождя
 Склонить народы к своей собственной вере.
 Под их тщеславный стандарт призывают сынов Европы.,
 Те, кто не придерживается иного мира, не могут мыслить правильно.
 Посмотрите на их разнообразные племена, аплодируя самим себе.,
 Первый в религии, свободе и законах,
 И пока они преклоняются перед жестокостью и кровью,
 Осуди индейца с его более мягким богом.--
 О, раса, стремящаяся к справедливости, истине и чести, слепа,
 Твои убеждения обращают человечество!--
 Тщеславная гордыня - убедите их, что ваши собственные справедливы,
 Или оставьте их счастливыми, поскольку вы нашли их первыми.
 Какое очарование проявляется в царстве раздоров в Европе
 Это добавляет новых благословений к дикой жизни?--
 На них с одинаковым великолепием сияют теплые солнца.,
 Каждое их домашнее удовольствие равно твоему.,
 Их родные рощи, как нежное цветение.,
 Как самодовольные, они проводят свои жизни,
 И веселая душа, в благословенных видениях фантазии,
 Оставляет на попечение случая свой рай покоя.
 Какие искусства возникают по плану Европы
 Как не искусства, разрушающие блаженство человека?
 Что такое все войны, где следы, которые вы оставляете,
 Как не печальные свидетельства позора нашего мира?
 Разум, низвергнутый со своего шаткого трона,
 И заповеди, называемые божественными, которые никто не соблюдает.
 Благословенные вдали от этой кровавой сцены,
 Зачем расправлять паруса, чтобы пересечь пропасти между ними?--
 Если ветры могут дуть до самого края океана,
 И там появляются новые острова и новые миры--
 Если богатство, или война, или наука велят тебе странствовать,
 Ах, оставь религию и свои законы дома,
 Предоставь свободному туземцу наслаждаться тем, что у него есть,
 И не учи разрушительным искусствам, неизвестным ранее--
 Собственные беды вторгаются в эти новооткрытые миры.,
 И там свирепые страсти унижают слабую душу.,
 Изобретение окрылило безошибочный дротик.,
 Там быстрая стрела вибрирует в сердце.
 Месть и смерть разделяют борющиеся груди,
 И томящая зависть притязает на ее подданных там.
 Неужели их слишком мало? - тогда посмотрите на деспотическую власть
 Проводит на троне из бревен свой напряженный час.
 Трудолюбивый и наполовину стремящийся к возвышению,
 Жрецы, ходатайствующие перед богами, посещают--
 Искупительные жертвы, которые они приносят в свои святилища,
 Их алые ножи демонстрируют потрясающие ритуалы,
 Или безжалостно пролитая кровь гордого деспота.
 Всю жизнь ненавидимый или обожаемый после смерти.
 Рожденный быть несчастным, обыщи этот земной шар.,
 Обманутые немногие, раса людей найдена!
 Ищите какой-нибудь новый мир в каком-нибудь новом климатическом месте,
 Какую-нибудь веселую Та-иа [А] на водной пустоши.,
 Хотя Природа предстает во всем своем ярком обличье,
 Какой-то гордый мучитель крадет ее очарование прочь:
 Как бы она ни улыбалась под этими более мягкими небесами,
 Хотя люди разлагаются, монарх никогда не умирает!
 Как бы ни цвели рощи, как бы ни цвели сады,
 Монарх и священник по-прежнему их удел!

 [A] Обычно называемый Отахейте, остров в южной части
 Тихого океана, известный естественной цивилизацией
 его жителей.--_ Примечание Френо._


[47] В издании 1786 года для этого стихотворения указана дата 1772. В текст более поздних изданий было внесено очень мало
изменений.




ИЗОБРАЖЕНИЯ КОЛУМБА,

ГЕНУЭЗЦА[48]


РИСУНОК I.

Колумб составлял Карты [A]

 История сообщает нам, что это была его первоначальная профессия: и
 из-за непропорционально большой вакансии, наблюдаемой в черновиках
 того времени между Европой и Азией на западе, это
 наиболее вероятно, что сначала он принял идею о другом континенте,
 лежащем в параллельном направлении и существующем между
 обоими.--_ Примечание Френо._

 По своим картам Колумб пробежал,
 Такая диспропорция, которую он обозревал, была бы ему понятна,
 Он думал, что увидел в подлом плане арта
 Промахи, которых природа никогда не допускала;
 Земля в одном бедном уголке помещена,
 И все рядом - набухающая пустошь!--
 "Этого не может быть", - сказал Колумб;

 "Этот мир, лениво нарисованный на бумаге,[49]
 "Об одном маленьком участке, который так часто пропадал
 "Карандаш устает; в этом пустом пространстве
 "Позвольте мне не найти места для отдыха.

 "Но смелый дизайн копирования природы ,
 "Если верен ей, нет это моя вина;
 "Возможно, в этих влажных районах обитают
 "Формы ковки, как мужчина, и любить бы так же.

 "И все же, как удлинились моря к западу!
 "Неужели здесь нет веселых островов?"
 "Нет лесных миров, которые задумала природа?"
 "Чтобы уравновесить огромную протяженность Азии?

 "Так же недавно я сделал имитационный глобус
 "(Умоляя Фэнси прийти мне на помощь)
 "Над этими дикими морями я отбросил тень",
 "И новый мир, нарисованный моим карандашом.

 - Но место расположено на западе и далеко отсюда
 "В глубоких морях лежала эта страна"
 "За пределами всех уже известных стран,
 "В лоне Нептуна, в одиночестве.

 "Кто знает, кроме того, кто повесил этот шар"
 "В чистой пустоте и управляет всем",
 "На этих ужасных сценах, удаленных от посторонних глаз",
 "Тоже реализовал свою великую идею.

 "Что могут сделать эти досужие карты?"--
 "Я собираюсь плавать по настоящим морям";
 "Если удача поможет великому замыслу,,
 "Миры, о которых я еще не думал, будут моими.

 "Но как мне найти эту страну?!
 "Веселая, нарисованная умом картина!
 "Религия [B] считает мой проект тщетным",
 "И не владеет мирами за пределами главного.

 [B] Инквизиция сочла преступлением утверждение о существовании
 Антиподов.--_ Примечание Френо._

 "Среди тех холмов долгое время пребывала"[50]
 "В лесных кельях чудесная дева",
 "Которая воистину может поведать о грядущем",
 "Ужасная владычица магического заклинания.

 "Что могут показать глубины времени
 "Все проходит перед ней в обозрении",
 "И все события обозреваются ее глазами",
 "Пока время и природа не разрушатся.

 - Я пойду в ее пещеру, расспрошу там
 "Какие великие дела готовит судьба;
 "Напрасны ли мои надежды и планы,
 "Или я должен подарить Испании новые миры".


РИСУНОК II.[51]

Келья Инчантресс

_инчантресс_

 Кто осмелился проникнуть в эту мрачную рощу
 Где пастух никогда не мечтал о любви,
 И ночные птицы встречаются только,
 И ядовитые сорняки заросли землей:
 Поэтому, незнакомец, выбери какую-нибудь другую дорогу.,
 И не смей пророчествовать о моей мрачной обители;
 Дует сильный ветер, луна висит низко--
 Не могли бы вы войти? - нет, нет, нет:--

_Колумбус_

 Волшебница могущественной силы![А]
 Сюда в полночный час
 Через холмы и долины я пришел,
 Оставляя легкость и сон дома:
 С дерзкими целями моя грудь пылает;
 Долгожданный незнакомец для отдыха,
 Я пришел учиться у вас
 Преследую ли я призраков,
 Или если, как убедил бы разум,
 В океане заложены новые миры--
 Скажи мне, дева-чудотворец,
 Скажи мне, ужасная заклинательница, скажи,
 Владычица волшебных чар!

 [A] Пятнадцатый век, как и многие предыдущие, был
 веком суеверий, жестокости и невежества. Следовательно, когда это
 обстоятельство принимается во внимание, смесь
 правды и вымысла не будет казаться совершенно абсурдной или
 неестественной. Во всяком случае, это всегда допускалось в этом виде поэзии.
 _примечание Френо._

_инженерка_

 Наблюдающая сова, о которой пела ее записка;
 Зияющими змеями увешана моя пещера;
 Из девичьих волос застелена моя постель,
 Две извивающиеся простыни застелены поверх нее;
 Костями людей заставлены мои полки,
 И жабы мне на ужин сварены;
 Три призрака присутствовать, чтобы заполнить мою чашку,
 И четыре служить своей похлебки до;
 Ворона ждет, чтобы произнести молитву:--
 Ты в такое унылое место
 Секреты отслеживать твое счастье?

_Колумбус_

 Хотя смерть и вся ее унылая команда
 Должны были открыться передо мной,
 Я бы не покинул этот порог
 "Пока ты не дашь исчерпывающего ответа.
 Открой настежь эти железные ворота".,
 Я должен прочесть книгу судьбы.:
 Скажи мне, если за пределами мэйна
 Острова зарезервированы для Испании;
 Скажи мне, если за пределами моря
 Я найду миры:
 Прикажи своим духам исчезнуть,
 Призраки обманчивого страха,
 Это видения, которые я презираю,
 Тени и неопределенность.

_инчантресс_

 Должен ли я, в таком случае, уступить твоей просьбе!
 Колумб, зачем нарушать мой покой!--
 За это неблагодарные объединятся,
 И тяжкое несчастье постигнет тебя.;--
 За это остается низменная награда
 В Виде холодного пренебрежения и раздражающих цепей![B]
 В жалком забытьи одиночества,
 Поношения и нужда будут уделом
 О нем, который дарит Испании новые миры,
 И на запад простирается ее золотое царство.
 Прежде чем ты пришел потревожить мой покой,
 Я проспал весь вечерний час,
 Или наблюдал восход луны,
 Под аккомпанемент шипящих гадюк,
 Или скакал галопом по поляне
 Наслаждался лунной тенью,
 И собирал травы, или получил приз
 Из лошадиных хвостов и глаз гадюк:
 Теперь открываются железные ворота,
 Продвигайся вперед и читай книгу судьбы!
 По твоему замыслу, какие беды постигнут нас!
 Народам на краю океана,
 Больше не суждено быть свободными,
 Ты будешь обязан страданиями и смертью!
 Обители невинности и любви
 Скоро покажутся сцены ужаса:
 Но зачем тревожить эти индийские края,
 Картины более счастливых времен!
 Обладает ли алчность бесчувственной грудью,
 Обладает ли жестокостью твоя душа?
 Пусть гибель от твоей смелости подождет!--
 Продвигайся вперед и читай книгу судьбы.
 Когда стервятника кормят всего раз в неделю,
 И вороны кричат втроем,
 И скелет взывает о мести.,
 Тогда поднимется роковой занавес!
 Две лампы в той сводчатой комнате,
 Подвешенные над медной гробницей,
 Будут мерцать, когда ты будешь проходить мимо,
 Чтобы найти свое счастье в этом стекле.
 Чья чудесная добродетель состоит в том, чтобы показать
 Что хочет знать дознаватель.

 [B] В 1498 году он был смещен с поста командира на Эспаньоле и
 отправлен домой в кандалах. Вскоре после завершения своего четвертого путешествия,
 обнаружив, что испанский двор все-таки пренебрег им.
 после своих заслуг он удалился в Вальядолид, в Старой Кастилии,
 где он умер 20 мая. 1506 г. н.э.
 примечание Френо._


КАРТИНА III.

Зеркало

_колумб_

 Странные вещи я вижу, яркое зеркало, в твоей груди:--
 Там стоит Упорство и благородно презирает
 Болтливый язык деловой клеветы;
 Гордая эрудиция в одеянии ученого
 Высмеивает мои планы и ухмыляется издевательской улыбкой.
 Лицемерие, облаченное в докторский халат,
 Западный континент считает это ересью:
 Принцы, короли и знать страны
 Улыбайтесь моим проектам и сообщайте, что я сошел с ума:
 Стоит только одна женщина королевской крови, мой друг,
 Светлая Изабелла, дама наших сердец,
 Которую алчность побуждает содействовать моим целям,
 А любовь к игрушкам - слабое женское тщеславие!--
 Она добивается своего! - Я вижу три стройных баркаса
 (Или же ведьмино стекло обманывает мой глаз)
 Ригг отделывал и снабжал припасами и людьми,
 Приспособленный для утомительных путешествий по материку:
 Колумб - ха! - он направляет их движения.;
 Их капитаны приходят и спрашивают у него совета,
 Считая его душой решимости.
 Теперь, теперь мы отправляемся из Палоса! благополучные штормы
 Толкают полотно: теперь пройден дальний знаменитый путь
 , столпы сына Юпитера,
 Издавна удерживаемые пределы путей человеческих:
 Ах! что за пустыня океана начинается здесь,
 И одинокие волны, такие черные и неуютные!
 Свет летит над каждой галерой, несущейся к главному;
 Теперь Лансерота собирается на нашем обозрении,
 И Тенериф возвышается на своей затянутой облаками вершине.:
 Некоторое время мы задерживаемся на этих прекрасных островах
 Которые кажутся крайними границами мира,
 Затем направляемся на запад, в неизмеримые глубины
 Скорбящие, с тяжелыми сердцами, мы прокладываем свой путь.
 Теперь все недовольно - прошли такие океаны.,
 Пока не появляется земля, которая больше всего угнетает.;
 И все же, плодородный в средствах, я один.
 Маску кроткого удовлетворения вынужден носить.:
 Тысячу знаков, которые я вижу, или притворяюсь, что вижу,
 О берегах под рукой и дне под ними,
 И ни одной птицы, которая бродит над морем,
 И ни одного облака, которое пересекает небо
 Но приносит мне кое-что, чтобы поддержать их надежды:
 В конце концов, все терпит неудачу! - их так часто обманывают.
 Они рычат от гнева, обезумев от вида смерти.
 Они скрежещут зубами, и их больше не проведешь.;
 На меня обрушивается их месть: они смотрят на меня
 Как на своего проводника в царство руин:
 Заговор за заговором раскрываются, а не мстятся,
 Они объединяются против своего вождя в мятеже:
 Они призывают погрузить его в кипящую пучину
 Как одного, единственного, кто будет преследовать
 Воображаемые миры через бескрайние моря:--
 Сцена меняется - Прекрасные острова приветствуют мой взор,
 Покрытый деревьями, зверями и желтыми человечками;
 Вечное лето улыбается долинам
 И играют благоухающие ветры над золотыми лугами!--
 Танцовщица, этого достаточно! - теперь прикройте свой бокал.--
 Занавес опускается - и я должен идти домой.


КАРТИНА IV.

Колумб обращается к королю Фердинанду

 Принц и гордость Испании! в то время как подлец коронуется,
 Умоляет тень монархической власти,
 Требует повиновения от какого-то ничтожного трактата
 Едва ли стоит боли и тяжелого труда правления,
 Будь щедр позаботиться о том, чтобы твоя слава распространилась
 За пределы знаний или догадок человека.
 Эта бездна глубока (которая ограничивает наше западное правление
 Так долго опозоренный гражданскими распрями и войнами)
 Должно быть, это путь к какому-то другому берегу
 Где живут народы, дети древних времен,
 Греющиеся под теплым солнцем юга,
 Которым, без сомнения, поклоняется какое-то ложное божество,
 Не имеющее добродетели в могущественном кресте:
 Какая честь, сир, водрузить там свои знамена, [А]
 И души возвращаются к нашей святой вере
 Которые теперь сбиваются с пути темной погибели
 Искаженный для поклонения ему дьяволом!
 Не думайте, что Европа и азиатские пустыни,
 Или Африка, где изобилуют бесплодные пески,
 Являются единственными драгоценными камнями, спрятанными в недрах Нептуна:
 Не думайте, что мир - это обширная равнина:
 Посмотрите на эти яркие сферы, которые движутся в эфире.,
 Все шарообразные; эта земля - шар, подобный им.
 Ходит по своим собственным кругам, сопровождаемая луной,
 Яркий товарищ, но с заимствованным ярким блеском.
 Если вся поверхность этого могучего круга
 Представляет собой один широкий океан непостижимой глубины,
 Ограничивающий уже известное небольшое пространство,
 Природа, должно быть, забыла о своем обычном остроумии
 И произвела чудовищный хаос пропорций.
 Если бы ее гордые глубины не были ограничены землями,
 И не были разбиты континентами огромной протяженности
 Существующими где-то под западными небесами,
 Далеко другие волны катились бы перед штормами
 Больше, чем когда-либо обрушилось на берега Европы,
 Неся перед собой потоп и смятение.
 Но природа сохранит то, что она задумала.:
 И все избирательное право древности,
 Платонические мечты и более ясная страница разума
 Все указывает на то, что мы должны увидеть
 Погребено за водами запада,
 Затуманено тенями неопределенности.
 Пришло время для какого-то возвышенного события.
 О могущественной славе: - человечество еще дети,
 И вряд ли мечтает, какими сокровищами оно обладает
 В темных недрах плодородного материка,
 Непостижимого, неиспользованного, неизведанного.
 Их, могущественный принц, я предлагаю раскрыть,
 И с помощью магнита, если вы поставите
 Корабли и несколько доблестных сердец, будут надеяться принести
 Из далеких краев - вести, достойные короля.

 [A] Большинство историков допускают, что Фердинанд был
 безоговорочно верующим и одним из самых суеверных
 фанатиков своего времени.--_ Примечание Френо._


РИСУНОК V.

Фердинанд и его первый министр

_Ferdinand_

 Что нужно этому сумасшедшему, этому странному прожектеру!
 Безумное выступление, на котором я сегодня присутствовал,
 Смешивающее его безумие с нашими великими делами,
 Мечтая об островах и новых полушариях
 Помещенный на берегу океана, мы не знаем, где именно--
 Что мне делать с этим просителем?

_министр_

 Даже отправить его, сир, на верную гибель в его поисках:
 Он так докучал мне все эти годы
 Пустыми планами открытий--
 Его имя - я почти боюсь слышать его упоминание:
 Он генуэзец вульгарного происхождения
 И объехал со своими планами всю Европу
 Представляя их каждому властелину;
 Говорят, он живет тем, что продает карты и чертежи[52]
 И используется для зарисовки воображаемых островов
 На том пустом месте, которое представляет моря,
 Его голова, наконец, начинает кружиться от этой глупости,
 И воображаемые острова превращаются в настоящие земли
 Которыми он постоянно озадачивает меня:
 Что меня тоже огорчает, так это то, что наша королевская особа
 Прислушивается к нему и читает его безумные обращения,
 Противоречащие разуму и философии.

_ферд-Энд_

 Он играет роль дьявола в Эдемском саду;
 Зная, что этот человек был стойким к его искушениям
 Он что-то прошептал на ухо Еве,
 И многое пообещал, но не собирался выполнять.

_министр_

 Я относился ко всем его планам с таким презрением
 Это любой, кроме заурядного энтузиаста с безумными мозгами,
 Доводящего свою цель до крайности,
 Оставил бы вашу империю, царственный господин,
 Разочарован и давным-давно забыт.

_ферд-Энд_

 Он так долго был занят своими проектами?--
 Я едва слышал о нем до вчерашнего дня:
 План, преследуемый с таким упорством
 Не похож на безумие: --негодяи такого сорта
 Осматривают тысячу объектов за час,
 Влюблены в каждый, но ни к одному не привязаны
 За пределами того момента, когда это бросается в глаза--
 Но я чту того, кто в одежде нищего,
 У кого такая постоянная душа
 Как противостоять жесткому отпору,
 Насмешки великих людей и наглость власти,
 И, несмотря на их противодействие,
 Добивается своей цели: -Министр, этот человек
 Должен привлечь наше внимание: - Пусть он будет назначен
 Вице-король всех земель, которые он откроет,
 Адмирал и генерал флота Испании;
 Пусть немедленно выберут три крепких корабля.,
 Лучшее и крепчайшее из всего, что у нас есть,
 С людьми, которые их обслуживают, терпеливые к усталости:
 Но оставайтесь, присутствуйте! как обстоят дела с нашей казной?--

_министр_

 Пусто - даже до дна, царственный господин!
 У нас нет денег на самое необходимое.,
 И уж тем более, прошу прощения, на сумасшедших.


КАРТИНКА VI.

Колумб обращается к королеве Изабелле.

 В то время как турецкие королевы, удрученные, тоскуют,
 Заставили сладкую свободу уйти в отставку;
 И научили одной добродетели - повиноваться,
 Оплакивать власть какого-то восточного тирана,

 Королева наших сердец, блистательная Изабелла!
 Более счастливый жребий выпал на твою долю,
 Кто делает счастье нации твоим собственным,
 И делит богатый кастильский трон.

 Возвышенный таким образом, превыше всякой славы,
 Помоги, прекрасная леди, этой гордой цели.
 Которое простиралось бы на вашей родине
 До самого отдаленного края света.

 Благодаря науке, питаемой напряженной мыслью,
 Моему взору открываются новые чудеса:
 Огромная бездна за нашим берегом
 Я больше не считаю его непроходимым.

 Пусть те, кто любит помечтать или поспать
 Притворяются, что бездне нет пределов:
 Я вижу за холмистой магистралью
 Несметные богатства, зарезервированные для Испании.

 С самых ранних дней Природа скрывала это.,
 Эти климаты покоряют самостоятельных людей.,
 И дамы со скипетром, без сомнения, есть.
 Королевы, подобные вам, но не такие красивые.

 Но что должно вызывать больше всего желания.
 Это прекрасный жемчуг, которым они восхищаются,
 И яркие кораллово-зеленые бриллианты.
 Больше подходит для украшения испанской королевы.

 Их желтые раковины и чистое золото,
 И серебро для проданных нами безделушек,
 Достойно вознаградят за этот труд и боль.,
 И пусть наша торговля снова засияет.

 Поскольку мужчины были изгнаны из тени Эдема
 Из-за ошибок, совершенных женщиной,
 Позволь мне ценой женщины
 Обрести климат, который мы потеряли.

 Тот, кто вместе с тобой принимает командование,
 Надежда нации, великий Фердинанд,
 Действительно, прислушивается к моей просьбе,
 Но не хочет империй на западе.

 Тогда, королева, поставь раздувающийся парус,
 Ибо на восток дует устойчивый шторм
 Который доставит самая скромная барка
 В регионы, более богатые, чем Китай.[A]

 [A] Древнее название Китая.--_ Записка Френо._

 Прибыл на это цветущее побережье.
 Целые города могут похвастаться золотыми храмами.,
 Пока эти яркие объекты поражают наш взор,
 Их богатство будет сохранено для вас.

 Каждый смуглый король должен уступить свою корону,
 И с улыбкой сложить свои скипетры,
 Когда они, не укрощенные силой оружия,
 Я послушаю историю твоих чар.

 Преследовал ли я пустую мечту
 Великая честь все еще должна выпасть на вашу долю,
 Кто послал парней из Испании охранять
 Такие бдения в неизведанных глубинах,

 Кто установил границы суши и моря,
 Исследовал творения природы на каждом градусе.,
 Вообразил какой-то неслыханный берег.
 Но доказал, что больше ничего нет.

 Еще счастливее перспективы, я утверждаю,,
 Открою на вашего женского правления,
 А отсюда и возрастов с упоением рассказывать
 Сколько они должны получить Изабель!


КАРТИНА VII УСТАВА.

Страница королевы Изабеллы чести написании ответа в Колумбус

 Твои желтые ракушки и кораллово-зеленые.
 И золото, и серебро - еще не виданные.,
 Произвели такой вред в женском сознании.
 Королева могла бы почти ограбить корону,
 И добавить несколько собственных драгоценных камней,
 Отправив вас на поиски этого очаровательного побережья.
 Где изобилуют все эти небесные блага,
 Королевы на западе и знаменитые вожди.
 Но тогда никакие великие люди не возьмут вас за руку,
 И знать не будет вам помогать;
 Духовенство не одобряет ваш план,
 И считает его безумием, - сказал один архиепископ.
 Ты был сбит с толку ничтожным сном
 Который привел непосредственно к несомненному краху,
 Твоя собственная гибель и гибель других людей:--
 И наш исповедник говорит, что это неправда,
 И называет это твоей ересью
 Таким образом, утверждать, что мир круглый,
 И что существуют Антиподы
 Мы не можем сказать, как они привязаны к земле.--
 Но ты поплывешь; Я слышал, как королева заявила
 Что простая география ее не волнует.;--
 И поэтому она велит мне сказать,
 "Колумб, поспеши прочь",
 "Поспеши в Палос, и если сможешь найти
 "Три барки, конструкция которых соответствует вашему вкусу",
 "Стрейт" совершите покупку на королевское имя;
 "Снаряжайте их для выхода в море без промедления",
 "Поскольку путешествие долгое (мы слышали, как вы сказали).
 - В ту богатую страну, на которую мы хотим претендовать.--
 "Пусть они будут маленькими, ибо знают, что корона бедна
 - Хотя и греется в лучах славы.
 "Долгие войны истощили нас : гордость Испании
 "Никогда раньше я не был таким высоким, а кошелек - таким скупым;
 "Даешь нам десятилетнюю войну, униженный мавр
 "Не оставил нам ничего другого , кроме победы:
 "Время должно вернуть былое великолепие нашему правлению".


КАРТИНА VIII.

Колумб в гавани Палоса в Андалусии

_Колумбус_

 На трех маленьких барках пересечь такое огромное море.,
 Считающийся безграничным даже в глазах ученого человека,
 И доверяющий только волшебному стеклу,
 Которое, возможно, представляло вещи неправдивыми,
 Тени и видения вместо реальности! -[53]
 Это смелая попытка!-- И все же я должен идти,
 Преодолевая волну до ее великой границы;
 Далеко, за пределами досягаемости людей,
 Где никогда галера не распускала свой молочно-белый парус
 И усталый пилигрим не носил христианского имени!
 Но хотя я и утвердился в своем замысле
 И видел все происходящее с уверенностью,
 Как мне проявить свое красноречие,
 И привести такие аргументы с вульгарными умами
 Чтобы убедить их, что я не идиот
 Преследуя видения разрушенного мозга,
 Заканчивающиеся их гибелью и моей собственной?
 Мир и вся его мудрость против меня;
 Мечты священников; философия в цепях;
 Ложная ученость сменилась самодостаточностью;
 Мужчины, сидящие у руля королевской власти
 Рассуждают, как школьники; - какое разочарование!
 Опыт считает себя моим врагом,
 И только одна слабая женщина слышит мою историю!--
 Я произнесу речь: "Сюда, веселые моряки, сюда!
 "Вы, которые хотели подняться над лохмотьями богатства,
 "Слишком долго боролись с безнадежной нищетой,
 "Плыли вдоль родных берегов по мелким морям",
 "Досаждали галерам Османской империи".;
 "Теперь обдумай со мной более смелый план,
 "Лови удачу во всей ее полноте!
 "Тот, кто отправится в это путешествие со мной"
 "Больше не будет считаться вульгарным человеком:
 "Принцы пожалеют, что не были нашими спутниками",
 "И, покраснев, она не согласилась"
 "Чтобы выучить урок, который мог бы смирить гордыню
 "Теперь лениво ухмыляется из-под фуражки педанта",
 "Скрывается за вуалью трусости".
 "Далеко на западе лежит золотой край"
 "Неизвестный, никем не посещаемый многие века,
 "Изобилующий сокровищами, обогащающими храбрецов".
 "Садитесь, садитесь - Колумб ведет нас вперед"--
 "Почему, друзья, существование для меня одинаково
 "Дорог и желанен с другими мужчинами;
 "Что хорошего я мог придумать, ища гибели?
 "Садитесь, говорю я; и тот, кто поплывет со мной"
 "Пожнет жатву бессмертной чести:
 "Он вернется более богатым, чем те, кто сейчас"
 "Нежится на коленях у княжеств,
 "Коплю великолепные сокровища востока".--
 Увы, увы! они отворачиваются от меня,
 И предпочитают барахтаться в трясине
 нужды и вялого бездействия,
 Чем одним смелым и виртуозным усилием
 Они сами облагораживают и обогащают свою страну!


КАРТИНКА IX.

Хижина моряка недалеко от берега

Томас и Сьюзен

_томас_

 Хотел бы я снова оказаться над водой!
 Жаль, что мы не можем договориться.;
 Когда я пытаюсь быть веселой, это напрасный труд.,
 Ты всегда ругаешь меня;
 Тогда что мне делать
 С этой сумасбродной Сью;
 Хотя я обнимаю ее и сжимаю в объятиях
 Я никогда не смогу ей угодить--
 Был ли когда-нибудь такой дьявол, как ты!

_Сузан_

 Если бы я была служанкой, как сейчас жена
 С сопляком, которого нужно содержать,
 Я думаю, это должно быть первой заботой в моей жизни,
 Избегать такого пьяницы снова:
 Никого из команды
 Сью так не ненавидит;
 Хотя они всегда орут,
 И тянут, и тянут--
 Ни один щенок не похож на тебя.[54]

_томас_

 Дорогая Сьюзен, мне жаль, что ты жалуешься.:
 На самом деле ничего нельзя сделать;
 Если начнется война, ни один моряк в Испании
 Скорее бы его нашли с оружием в руках:
 Прибывающий с моря
 Я бы преклонил одно колено,
 И представил добычу
 Сьюзен, смягчившись--
 Кто тогда был бы удостоен такой чести, как я!

_Сузан_

 Сегодня, когда я проходил мимо знака корабля,
 Там был прекрасный капитан.,
 Он приглашал матросов совершить небольшое путешествие.,
 Но я не могу точно вспомнить, куда именно.:
 Он был сердечным и свободным.,
 И если ты согласишься,
 Оставь меня, дорогая.,
 Чтобы ты принес мне немного денег!--
 Как я буду счастлив - в самом деле!

_томас_

 Человек, которого, как ты видел, не может заполучить ни один моряк,
 Говорят, это капитан Колумб;
 Чтобы обустроить корабль, он влезает в долги,
 А нам зарплату он никогда не выплатит:
 Да, да, это он,
 И, Сью, ты видишь,
 В безумном начинании
 Его сердце, которое он разбивает--
 Пусть дьявол заберет его вместо меня!


РИСУНОК X.

Бернардо, испанский монах, в своих канонических книгах

 Разве в нашей священной книге не сказано самым ясным образом
 Эта земля построена на столбовом основании;
 И не привел убедительных доказательств
 Что этот огромный мир представляет собой одну сплошную равнину
 Простирающуюся до необъятности,
 Ограничивающую океанами эти обители людей,
 Я должен предположить, что у этого мечтателя были какие-то надежды,
 Некоторые перспективы, основанные на вероятности.
 Что говорит наш владыка папа римский - он не может ошибаться--
 Он говорит, что наш мир не вращается по орбите,
 И наградил некоторых цепями и смертью
 Кто осмелился защищать такую нечестивую ересь.
 Но мы действительно обращаемся в еретиков!--
 Иностранец, идиот, самозванец,
 Неверующий (поскольку он осмеливается противоречить
 Тому, что наш святейший орден считает истиной)
 Льет яд в королевское ухо;
 Рассказывает ему сказки об островах на Луне,
 Вводит нацию в опасные заблуждения,
 Пренебрегает наставлениями нашего братства!--
 O Jesu! Jesu! что это за эпоха!


РИСУНОК XI.

Математик Орозио со своими весами и циркулем

 Этот настойчивый человек наконец-то добился успеха!
 Последняя газета опубликовала миру
 Что Фердинанд и Изабелла грант
 Три хорошо оснащенных корабля Христофору Колумбу;
 И еще пожаловали благородные титулы
 Адмирала и вице-короля - действительно здорово!--
 Кто сейчас не будет проектировать и нацарапывать на бумаге--
 Претенденты теперь получат повышение в чести;
 И каждый педант, который может сформулировать проблему,
 И каждый парень, который может провести параллели
 Или измерить уменьшение угла,
 Теперь у нас будут корабли для совершения открытий.
 Этот простой человек поплыл бы неизвестно куда;
 Основываясь на баснях, схемах достоверности;--
 Видения Платона, смешанные с досужими рассказами
 Более поздние, опьяняют его мозг:
 Позволяют ему продвинуться дальше определенной точки
 В своем фантастическом путешествии, и я предсказываю
 Он никогда не сможет вернуться: да, пусть он уходит!--
 Есть линия, ведущая к заходящему солнцу
 Нарисованный на огромной глубине океана,
 (Где природа установила границы дня)
 Населенный драконами, любящими одиночество,
 Красные змеи, огненные формы и вопящие ведьмы,
 Подходящая компания для безумных искателей приключений.--
 Там, когда садится солнце, все это ужас.;
 Его разгневанный шар скользит по бескрайним безднам.
 Горит в соленом лоне глубин.
 Производит опустошение, столь отвратительное.,
 И вызывающий такой расточительный ажиотаж
 Что никогда зеленый остров или континент
 Не смогли бы найти там основания для роста.


КАРТИНКА XII.

Колумб и Лоцман

_Колумбус_

 Брать на борт тюремные облавы
 Нецелесообразно в таком путешествии, как мое.,
 Это потребует величайшего терпения и стойкости духа.,
 Строгая бдительность и уравновешенная трезвость.,
 Презрение к смерти основано на хладнокровном размышлении.,
 Чувство чести, мотивы честолюбия,
 И все чувства, которые движут храбрыми.--
 Принцы должны присоединиться ко мне сейчас! - не те, я имею в виду
 Кто прячется при дворах или наслаждается тенью
 О расписных потолках: - я имею в виду, более достойных,
 Чьи смелые цели и упорные души,
 Парят над грязными представлениями о богатстве,
 Свидетельствуют о происхождении истинной королевской семьи.

_Pilot_

 В прошлом месяце в Карфаген прибыл флот
 Из Смирны, Кипр, и соседних островов:
 Их экипажи, освобожденные от долгой морской работы,
 Потратили свои заработки на празднества,
 И голод говорит им, что они должны снова выйти.
 Однако ничто не проявляется мгновенно
 За исключением вашей новой и благородной экспедиции:
 Флот должен подвергнуться огромному ремонту,
 И некоторое время многие будут не задействованы:
 Я заберу их в час разгула
 (Пока размышления не превратили их в трусов,
 Задавая дерзкие вопросы)
 Когда отчаянные планы наиболее приемлемы,
 Невозможное возможно,
 И вся пружина и энергия ума
 Напрягается до безумия и дерзости:
 Если вы одобрите мой план, наши девяносто человек
 (Число, которое вы назовете достаточным)
 Все будут введены максимум через неделю.

_Колумбус_

 Вперед, пилот, вперед - и каждый мотив побуждает
 Это может вдохнуть жизнь в нашу экспедицию.
 В начале августа мы должны поднять якоря.
 Время бежит быстро - берите с собой только желающих людей,
 Так наши приказы будут лучше выполняться,
 Народ менее склонен к мятежу.


КАРТИНА XIII.

Недовольство на море

_Антонио_

 Ужасна смерть в самых мягких ее проявлениях!
 Еще ужаснее эта безумная стихия,
 Так далеко от земли, так далеко от друзей!
 Уже проплыли столько тысяч лиг!
 В поисках видений!--что нам остается?
 Но погибаем в этих влажных пустынях;
 Где много раз в день наши трупы валяются в море.
 Поплывешь неубранным, не пожалеешь, не растревоженным!
 О ужаснейшая судьба! - погибший Антонио!
 Зачем ты прислушивался к снам безумца,
 Таящий в себе зло - почему бы, товарищи, не подняться!--
 Смотрите, Природа готовится оставить нас здесь;
 Игла, когда-то столь верная полюсу,
 Теперь покидает свою цель и сбивает нас с толку;
 Направляясь наугад, как велит случай--
 О, ужаснейшая судьба! - погибший Антонио!--

_Хернандо_

 Перенесенный на край творения, я увидел
 Восход новых звезд, невиданных прежде!
 Низко опускается медведь!--О земля, моя родная земля,
 Чистые источники и тенистые рощи! почему я изменился
 Твой облик справедлив для этих адских пустошей,
 Населенных монстрами другого вида;
 Ах я! дизайн создан не для взгляда человека!

_Колумбус_

 Прекратите, подлецы, прекратите; и будьте проинформированы об этом человеке
 Является повелителем природы и подчиняет ее своей воле;
 Если ее самые благородные произведения соответствуют нашим целям,
 Насколько больше должно быть таких никчемных отбросов, как ты,
 Все существование которых - утренний сон,
 Чья жизнь - солнечный свет в зимний день,
 Которые трясутся от теней, пораженные парализованным страхом:
 Измеряйте предел своих жизней расстоянием.

_Антонио_

 Колумб, услышь! когда мы расстались с землей,
 Ты согласился тридцать дней пахать главную дорогу,
 , Направляясь на запад.--Тридцать прошло.,
 И еще тридцать сейчас начали свой обход.,
 Пока не видно земли, ни следа суши,
 Но далекие туманы, имитирующие высокие острова,
 Рисуют веселые пейзажи в насыщенном испарениями воздухе,
 Населены извергами, которые означают нашу гибель--
 Вы упорствуете и не щадите нас.--
 Тогда погибнете сами - мы должны вернуться.--
 И знайте, наша твердая решимость направлена на Испанию.;
 В этой решимости мы единодушны.

Хуан де Вилья - "Реал" - "Коламбус"

(Удаление)

 "Я слышал, как они ночью замышляли заговор
 "С фатальной целью - будь осторожен, Колумб!--
 "Они разрешились, когда ты стоишь на палубе,
 "Помогая бодрствовать в полночный час",
 "Окунуть вас с головой в ревущую пучину",
 "И убивать тех, кто способствует вашему замыслу"
 "Все еще преследовать этот западный континент".

_колумб, солус_

 Почему, природа, ты так плохо обошлась с теми,,
 Чьи души, исполненные необъятных замыслов,
 Оставляют легкость и покой ради славы нации,
 Таким образом подвергая их этим мелочам,
 Насекомые, по воле небес принявшие человеческий облик!
 Но так оно и есть, и поэтому мы должны подчиниться,
 Склоняясь перед тобой, великий канцлер небес!
 Но я должен потерпеть неудачу! - и из-за робости!
 Ты должен принять меня в свои зеленые волны, Нептун,
 Или я должен подло вернуться со своими кораблями,
 Ничего не добившись! - не обнаружив ни одной жемчужины,
 Один кусочек золота, чтобы сделать браслет нашей королеве,
 Один бриллиант для короны Фердинанда!
 Как их триумф будет подтвердить, что, кто сказал,
 Что я был зол!--Тогда я должен изменить свой курс,
 И бросил страну, что бы пролив появляются,
 Если на одну неделю дольше мы гонимся за солнцем!--
 Ведьмино стекло, конечно, не было наваждением!--
 Всего этого, и даже большего, она велела мне ожидать! -[55] (_ к команде_)
 "Соберитесь, друзья; прислушайтесь к тому, что я говорю:
 "Наконец, недвусмысленные знаки провозглашают
 "Что к нам приближается какой-то огромный континент":
 "Море больше не скрывает неизмеримых глубин,[56]
 Заходящее солнце обнаруживает облака, которые обязаны своим происхождением
 "болотам и лесным пустошам",
 "Не таким, какие образуются в соляных владениях океана:--
 "Огромные стаи птиц сопровождают нас в пути",
 "У всех них есть пристанища среди водной пустоты.
 "Сладостные сцены непринужденности и лесного уединения"
 "И родники, и ручьи, которые мы разделим с ними.
 А теперь выслушайте мою самую настоятельную просьбу:
 "Я называю всех вас своими друзьями; вы мне равные",
 "Люди истинной ценности и врожденного достоинства",
 "Чей дух слишком силен, чтобы вернуться
 - Самый подлый дом, когда ничего не сделано.--
 "Согласись плыть со мной нашим привычным курсом"
 "Но еще на неделю, и если она будет потрачена,
 "И, похоже, ничто не вознаградит наш труд,
 - Тогда изменим наш курс и поспешим домой--
 - Нет, не домой! - ибо это было бы слишком низко--
 "Но на какой-нибудь негритянский берег,[57] где мы могли бы спрятаться,
 "И никогда больше не думать о Фердинанде".

_эрнандо_

 Одна неделя! - слишком много - этого не будет, Колумб!
 Мы уже на грани гибели,
 Согретые солнцем другой сферы,
 Овеваемый бризом зоны горения,
 Отправляемся на край света!--
 Кто знает, куда нас может занести еще неделя?

_ Antonio_

 Нет, не разговаривай с предателем!--бей Колумба!,
 Тебе мы обязаны нашим разорением и нашими смертями!
 Прочь, прочь! -друзья!--люди на свободе,
 Теперь мы вольны действовать так, как подобает в нашем случае,
 Назначьте другого лоцмана за штурвал,
 И Андалусия снова станет нашим портом!

_Колумбус_

 Друзья, неужели вы так обращаетесь со своим адмиралом,
 Который носит почести великого Фердинанда,
 Королевский штандарт и герб Испании!
 Дай мне три дня - и я покажу новые миры.

_Хернандо_

 Три дня! - один день пройдет слишком утомительно--
 Но от имени всей нашей команды, Коламбус,
 Чьим оратором и контролером я являюсь, признаю тебя!;
 Поскольку ты действительно самый доблестный человек,
 Мы даем три дня - но не проси нас больше!


КАРТИНКА XIV.

Колумб на острове Кэт

_Колумбус, Солус_

 Приветствую, прекрасная земля! первое, что бросается в глаза
 С тех пор, как мы, смелые, покинули Тенериф, покрытый облаками,
 Последний предел в мире, давно предполагаемый людьми.--
 Утомленные унылыми перспективами водной пустоши
 И полуночными опасностями, которые росли вокруг нас,
 Слабые сердца, немощные руки и подлые предатели,
 Ты, Святой Спаситель, на этой чужой земле
 Мы по-прежнему преклоняемся и называем это побережье твоим именем![A]
 В этих зеленых рощах кто бы не пожелал остаться?,
 Где природа-хранительница тихо правит,
 Где безбородые мужчины говорят на других языках,
 Неизвестных нам, и мы неизвестны им.

 [A] Он назвал остров Сан-Сальвадор (Святой Спаситель). Он
 расположен примерно в девяноста милях к юго-востоку от Провиденса; является одним из
 Багамское скопление и к востоку от Большого
 Банк.- Записка Френо._

_Антонио_

 Обследуя остров, я не нахожу золота.--
 Ничего, кроме голых деревьев и скалистых утесов
 Где кричащие морские птицы смешивают свои отвратительные любови,
 И поля горящего марля, где играют дьяволы
 А люди с медной кожей разговаривают варварски;--
 Какие заслуги есть у нашего шефа в плавании сюда?,
 Открывать страны, не имеющие реальной ценности!
 В Испании, без сомнения, достаточно бесплодных песков.,
 А дикари толпами водятся у себя дома.;--
 Зачем же тогда преодолевать окружность мира
 Только для того, чтобы снабдить нас этой индийской породой?

_Хернандо_

 Мягкий! - или Колумб услышит ваш ропот.--
 Этот новооткрытый остров восстановил его
 Во всех наших милостях - видишь ты вон те пески?--
 Почему, если ты их увидишь, поклянись, что они золотые?,
 И такое золото, как это, будет нашим обратным грузом?,
 Радующий сердце Фердинанда великого,
 Который, когда увидит это, скажет с улыбкой:
 "Молодцы, предприимчивые ребята, вы принесли
 "Сокровище, которого мы ожидали и которого заслуживали!"--
 Стойте!-- Я ошибаюсь - вон идет дикарь
 С золотом, свисающим с его рваных ушей:
 Я размозжу чудовищу голову ради золота;
 Вот, сэвидж, испытай силу испанской стали--
 "Это из Толедо" [B] - верный и надежный материал!
 Он падает! он падает! золото, золото мое!
 Первое приобретение на этом золотом острове!--

 [B] Лучшие стальные клинки в Испании производятся в Толедо
 и Бильбоа.--_ Примечание Френо._

_Колумбус, Солус_

 Сладостные лесные пейзажи невинности и непринужденности,
 Как спокойно и радостно проходят здесь времена года!
 Здесь не возвышаются великолепные города или спиральные башни,
 Нет величественных дворцов - нет королей-тиранов
 Примите жесткие законы, чтобы подавить справедливую свободу здесь;
 Никаких мрачных тюрем, заточающих несчастных людей.;
 Все, абсолютно все свободны! - здесь царят Бог и природа.;
 Их творения не запятнаны руками людей.--
 Ha! что это - я вижу убитого негодяя, [58]
 Его кровь еще теплая - О несчастный островитянин,
 Кто мог так подло искалечить тебя,
 Кто никогда не оскорблял наш берег--
 Это было для несчастных побрякушек в ушах
 Который по обычаю своего племени, как вы надели,--
 Теперь сайц бы, и где бы не весят бы
 Один бедный пиастров!
 Неужели это плод моего открытия?
 Если первая сцена - убийство, то что за этим последует
 Но хаос, резня, цепи и опустошение
 В любой одежде и форме жестокости!
 О пораненная Природа, утопи меня в пучине,
 И пусть Европа не надеется на мое возвращение,
 Или угадайте миры, на пороге которых сейчас
 Только что было совершено столь черное деяние!--
 Мы должны уйти - наслаждайтесь вашими лесами с миром,
 Бедные, несчастные, раненые, безобидные островитяне;--
 На острове Хейти, вы говорите, обнаружены огромные запасы
 Этого разрушительного золота, которым, не совершая убийств,
 Возможно, мы могли бы завладеть! - прочь, прочь!
 И на юг, лоцманы, ищите другой остров,
 Говорят, плодородный и необъятных размеров:
 Там мы можем найти счастье без преступления.

 [С] Этот остров носит название Эспаньола, но поздно
 беря свое древнее название.--Примечание _Freneau это._


РИСУНОК XV В.

Колумб во время шторма, по возвращении в Испанию

 Шторм утихает; сверкает злая молния
 И угрожает разрушением нашим мачтам;
 Вахтенный матрос [А] занят на палубах,
 Возможно, душа какого-нибудь пропавшего адмирала
 Неторопливо прогуливается по городу,
 Предчувствуя, что мы будем с ним этой ночью:
 Смотрите, теперь он взбирается на ванты - по мере того, как он поднимается
 Шторм становится все смелее! - все это насилие!
 Моря, поднимающиеся со дна своих глубин,
 Нависают над нашими головами всеми своими ужасными кудрями
 Угрожая гибелью нашим слабым баркам,
 Которые еще три часа не могут выносить их ярости,
 Такие сильные удары уже разбивают их вдребезги;
 Кто может вынести такую ужасную компанию?--
 Значит, мы должны умереть вместе с нашим открытием!
 Неужели все мои труды, вся моя боль будут потеряны,
 И мой новый мир погрузится в старый забвенный сон?--
 Мое имя забыли, или, если он будет помнить буду,
 Только, чтобы он сказал: "он был сумасшедшим
 "Кто погиб бы, как он должен-заслуженно--
 "В поисках того, чего никогда не было!"--
 Давайте, насколько сможем, избежим этого ужасного предложения,
 И, потеряв себя, возможно, сохраним свое имя.
 Изготовить эту раскрашенную шкатулку несложно,
 (Конопатим, укладываем, закрепляем холстом круг за кругом)
 Чтобы он мог месяцами плавать по течению,
 Перевозя груз в безопасном и сухом месте:
 В этом я изложу краткий отчет о нашем путешествии,
 И острова найдены, в небольшом пространстве заключены:
 Со временем западные ветры могут отнести его домой .
 К берегам Европы: или к какому-нибудь широкому странствующему кораблю
 Случайно может встретиться брошенный на произвол судьбы корабль,
 Заряженный историей о другом мире.

 [A] Пар, обычный в море в плохую погоду, нечто большее
 и более бледное, чем свет свечи; который,
 кажется, поднимается из моря, сначала перемещается по
 настилает палубу, а затем поднимается или опускается по такелажу
 пропорционально усилению или ослаблению шторма.
 Раньше суеверия считали их душами утопленников.
 _ Примечание Френо._


РИСУНОК XVI.

Колумб посещает Королевский двор в Барселоне

_ Фердинанд_

 Пусть будет честь бы, как Бог, который приносит
 Весть об островах на краю океана!
 Пусть он будет одет прямо в королевские одежды.
 И сядет рядом с нами, благороднейший пэр.

_Изабелла_

 Заслуга в этом доблестном поступке принадлежит мне:
 Если бы мои драгоценности не снабдили флот,
 Этот мир по большей части все еще оставался бы скрытым.--
 Поскольку в этом проекте каждый мужчина выглядел холодным,,
 Женщина, как его покровительница, должна блистать;
 И по всему миру эта история будет рассказана.,
 Женщина подарила Испании новые континенты.

_Колумбус_

 Мир, великий принц, яркая королева и царственная дама,
 Открытие, сделанное сейчас, хорошо окупило наши труды;
 Мы обязаны твоей щедрости всем, что мы есть;
 Известные люди, которые войдут в историю.
 Мы открыли острова огромной протяженности.
 Изобилующие золотом: смотрите образец здесь
 Из тех самых драгоценных металлов, которыми мы восхищаемся;
 И индейцы, уроженцы других краев,
 Которых мы привели, чтобы оказать вам королевское почтение.,
 Признаю, что они получили свои диадемы от вас.

_ферд И_

 До пятнадцати парусников ваша команда будет увеличена:
 Спешите в Палос и снова готовьтесь
 К отплытию в поисках этой прекрасной золотой страны,
 Офир, никогда не известный Соломону;
 Который будет храниться в самой яркой жемчужине, которая у нас есть,
 Самый богатый бриллиант в короне Испании.


РИСУНОК XVII.

Колумб в цепях[A]

 [А] во время своего третьего плавания, в то время как в Сан-Доминго,
 несправедливые представления были сделаны из его поведения
 Суд Испании, что новый Адмирал, Bovadilla, был
 назначили взамен ему, кто послал Колумб дом в
 утюги.--_ Примечание Френо._

 Это почести, которые они приберегают для меня,
 Цепи для человека, который подарил Испании новые миры!
 Отдохни здесь, мое переполненное сердце! - О короли, о королевы,
 Покровители чудовищ и их потомства,
 Творцы зла и рабы всего лишь фортуны!
 Почему меня усадили рядом с моим принцем?,
 Меня чтили, ласкали, как какого-нибудь первого пэра Испании?
 Неужели для того, чтобы я могла самым неожиданным образом упасть?
 С вершины чести в пучину скандала!
 Свершилось, свершилось!--какое безумие - честолюбие!
 Что есть такого в том легком вздохе людей,
 Которое они называют Славой, что должно побуждать храбрецов
 Отказаться от легкости и домашнего блаженства
 Какой удел - счастливое невежество,
 Менее славные цели и тупое смирение?--
 Кто ты такой, чтобы стремиться к почестям,
 И полагаться на силу и бодрость ума
 Тщетно полагаясь, добиваясь благосклонности монарха.,
 Указывая путь к огромной расширенной империи;
 Сначала посчитай свою плату неблагодарностью,
 Затем цепи и тюрьмы, и позор, подобный моему!
 Теперь каждый несчастный лоцман должен расправить свои паруса,
 И, идя по моим стопам, приветствуйте новые миры,
 Которые, если бы не я, все еще были пустыми видениями.


РИСУНОК XVIII.

Колумб в Вальядолиде[A]

 [A] После того, как он оказался в немилости при дворе
 Испании, он удалился в Вальодолид, город в Старой Кастилии,
 где, как говорят, он умер с разбитым сердцем, более чем у кого-либо другого.
 другая болезнь, 20 мая 1506 г._ Примечание Френо._

 1

 Как сладок сон, обретенный долгим трудом!
 Никакие сны не тревожат сон мертвых--
 Вырвать существование из этой скудной почвы,
 Были ли это надежды, порожденные обманчивой фантазией;
 И ее раскрасили театрализованные представления и ничего больше
 Чем фантомами этой жизни заблуждение привело?

 2

 Дуют сильные ветры: остается еще один мир;
 Я снова нахожу дорогу без проводника.;
 В темной могиле, чтобы дремать в моих цепях--
 Ни один поэт не воспел меня в день похорон,
 И даже не позволил ни одному дорого купленному претенденту--
 Мой новообретенный мир не удостоен моего имени.

 3

 И все же, в этом безрадостном мраке, пока я отдыхаю,
 Некоторое утешение посетит мою задумчивую тень,
 Когда память нарисует, и золотая фантазия покажет
 Мои труды вознаграждены, а мои горести возмещены;
 Когда империи поднимутся там, где росли одинокие леса,
 Где Свобода осуществит свои великодушные планы.

 4

 К призрачным формам, призракам и сонным существам,
 Колумбус, теперь с "бесстрашным восстановлением сердца";
 Ты живешь, чтобы находить новые миры для неблагодарных королей,
 Напиши это на моей могиле - да - расскажи это там--
 Расскажи о тех цепях, которые запятнали всю мою славу--
 Не моя, а их... Ах, расскажите эту постыдную историю.


[48] Впервые опубликовано в издании 1788 года, текст которого я воспроизвел
. Помимо нескольких существенных изменений на рисунке I. и
полного отсутствия рисунков II. и III., более поздние издания содержат
лишь несколько вариаций. Издание 1795 года подписано "Anno 1774".

[49] Четыре строфы, начинающиеся с "Этот мир, лениво нарисованный на бумаге",
опущены в более поздних изданиях, а строфа, начинающаяся с "Но на запад
помещен", предназначена для чтения:

 "Далеко на западе какие протяженные моря!
 "Неужели здесь нет веселых островов?"
 "Никаких лесных миров, подразумеваемых природой."
 "Чтобы уравновесить огромную протяженность Азии?"

[50] В более поздних изданиях последние три строфы опущены, и вместо них
добавлено следующее, частично взятое со слов Танцовщицы
на следующем рисунке:

 "Если Нептун улыбнется моей доблести,
 И я обнаружу его скрытые острова,
 Я услышу, как какой-нибудь предупреждающий дух скажет:
 "Ни один монарх не воздаст за твои труды:
 "Для этого неблагодарные объединятся,
 "И тяжелое несчастье должно постигнуть тебя;
 "За это базовая награда остается
 - О холодном пренебрежении и раздражающих цепях!
 "В забытьи бедного одиночества"
 "Поношение и нужда будут уделом того, кто дарит Испании новые миры.
 "
 И на запад простирается ее золотое царство.
 "По твоему замыслу грядут беды!"
 "Народам на краю океана
 "Им больше не суждено быть свободными"
 "Тебе причитаются страдания и смерть!"
 "Обители невинности и любви"
 "Скоро докажут сцены ужаса";
 "Но зачем тревожить эти индийские края,
 "Картины более счастливых времен!
 "Обладает ли алчность бесчувственной грудью?
 "Владеет ли жестокостью твоя душа?
 "Пусть гибель от твоей смелости подождет!--
 "И печаль увенчает твои труды слишком поздно!_"

[51] Рисунки II. и III. опущены в более поздних изданиях.

[52] Шесть строк, начинающихся здесь, опущены в более поздних версиях.

[53] Эта и две предыдущие строки опущены в более поздних версиях.

[54] "Никто не шумит так, как ты". -_Ed. 1795._

[55] Эта и предыдущая строки опущены в более поздних версиях.

[56] Две строки добавлены в более поздних изданиях:

 "Я вижу маленькие пылинки, принесенные убывающими реками".,
 И волны Нептуна приобретают более зеленый оттенок".

[57] "Но на нижних глубинах". - _Ed. 1795._

[58] Одна строка добавлена в более поздних версиях:

 "Испанский пони с выпущенными внутренностями".




ЭКСПЕДИЦИЯ ТИМОТИ ТАУРУСА, АСТРОЛОГА.

К ВОДОПАДАМ РЕКИ ПАССАИК В НЬЮ-ДЖЕРСИ[59]

 Написано вскоре после экскурсии в деревню в том месте в
 Августе 1775 года от имени Тимоти Тауруса, студента
 астрологии; и ранее печаталось в Нью-Йорке.


 ПЕРСОНАЖИ СТИХОТВОРЕНИЯ

 Тимоти Таурус, астролог, влюблен в Трифену.
 Слайбоутс, квакер, и две его дочери.
 Даллман, городской брокер.
 Дьякон Сэмюэль.
 Бригадный генерал Нимрод.
 Юрист Людвик.
 Священник Педро.
 Доктор Санградо.
 Сондерс, жокей.
 Габбин, трактирщик.
 Скальпелла Габбин, его Жена.
 Митхоллан, фермер.


 Утро моей жизни омрачено заботой!
 Я поеду в Пассаик, говорю я и клянусь--
 К водопадам Пассаика, этому элегантному пейзажу.,
 Где все так красиво, и все так зелено--
 Эта река Пассаик! - поистине небесная!
 Эта река рек, превыше которой нет рек.--
 Теперь я хотел бы спросить, почему я должен ломать голову
 Природа звезд или их использование для объяснения--
 Чтобы проследить влияние, которое они могут оказывать на нашу землю,
 Как они управляют нашими действиями или правят при нашем рождении?
 Пять лет я занимаюсь этими исследованиями и сканирую
 Все книги на эту тему, которые задумали софисты!
 С сожалением должен сказать (но это следует сказать)
 Звезды не послали мне ни одной ржаной буханки хлеба!
 Ни шиллинга, чтобы купить стакан хорошего пива,--
 Клянусь душой, этого достаточно, чтобы заставить министров поклясться.
 Трифена может спорить и говорить что угодно,
 Я уверен, что все мое состояние летит под откос:
 Дорогая девочка! если ты подождешь, пока планеты будут в нашу пользу
 Твое имя вряд ли изменится на Трифена Телец.
 Трифена! Я люблю тебя - долго ухаживал за тобой--
 Но пойми, что все мои труды закончатся песней!--
 "Ты будешь играть на четвереньках?" - спросила она очень весело.;--
 Я ответил: "Играть на четвереньках - сплошная глупость!"
 "Тогда, может быть, сыграешь в вист?" - любезно предложила она.;--
 Я ответил, что игра вылетела у меня из головы.--
 Действительно, я устал - я чувствую себя довольно больным,
 Итак, я оставляю тебя, Трифена, выиграть нечетный трюк.--
 Говорят, есть музыка, которую играют сферы.:--
 Я желаю удачи тому, кто услышит эту гармонию.;
 И я надеюсь, что люди, которые это услышат, поймут
 Это не та музыка, которая наполняет их ветром.--
 Есть Сатурн, и Венера, и Юпитер, и остальные:
 Их музыка, на мой взгляд, не из самых лучших.--
 Эти сферы звезд и этот шар луны
 Для меня, я уверен, все играют не ту мелодию.
 Не существо, которое тащится туда или вспахивает грязь,
 Но от подлого комка получает лучшую поддержку:
 Тогда прощай, Марс, и остальная банда,
 И кометы - я говорю им, что они все могут пойти повеселиться;
 Я имею в виду, если они будут угощать только музыкой,
 По-моему, это не самое вкусное мясо из всех приготовленных.
 Они могут идти, куда пожелают, и возвращаться, когда им заблагорассудится,--
 И я надеюсь, что они не забудут оплатить мои гонорары--
 Так что я оставляю их ненадолго, чтобы они повеселились внизу,
 И отправляюсь в Пассаик с самым веселым настроением!
 В том месяце был август, и было удивительно тепло,
 На небе ни облачка, ни намека на шторм.;
 Итак, я запрыгнул в дилижанс с товаром ярмарки.,
 И меньше чем через день мы были в Пассайке.--
 Что ж, приехав к Водопаду, я раздобыл себе кровать
 В коробке дома - вы могли бы назвать это сараем;
 Все лучшие таверны были заняты заранее,
 Так что меня едва поместили, или, скорее, посадили в клетку;
 И все же, какой бы клеткой это ни было, я наслаждался угощением
 Три раза в день, в обязательном порядке:
 Там была домашняя птица, и пироги, и еще дюжина всего
 Такого у проклятого колледжа никогда не было в запасе:
 Я пировал и жил на таком изобилии этого места
 Что колледж не запомнил бы моего лица--
 Я так долго питался их алгебраическими отбросами.,
 Действительно, мне пора было ехать в Пассаик!--
 Скалы были потрясающими, и такой была их высота.,
 Они одновременно поразили меня удивлением и восторгом.
 Вода обрушилась вниз со страшным ревом--
 Какое это было удовольствие - бездельничать на берегу!
 Теперь они были чисты, как ручей старого Геликона,
 Или такой же ясный, как самый ясный в мечте поэзии.--
 Эти водопады были грандиозны, фонтаны настолько прозрачны,
 Что другой Нарцисс мог бы увидеть егоя здесь,
 И не только Нарцисс - несколько лиц с неприятными чертами
 От источников отражались - не состоящие из граций.
 Но теперь я должен рассказать вам, каких людей мы встретили:
 По-моему, это было замечательное поселение.;
 Некоторые приехали за здоровьем, а некоторые - ради удовольствия.,
 И чтобы украсть у города две недели досуга.;
 Кто-то приезжал на день, а кто-то и на неделю.,
 Некоторые приезжали из колледжа, замученные греческим языком.,
 Продолжать, пока позволяют их средства.,
 То есть, пока таверны доверяют им свое питание.:
 (Признаюсь, я был одним из представителей этого последнего упомянутого класса,
 Ибо зачем мне лгать, когда зло уже совершено?)
 Эта эпоха может прийти в упадок, и может возникнуть другая,
 Прежде чем она полностью откроется нашим глазам,
 Что латынь, и иврит, и халдейский, и греческий,
 К теням забвения, безусловно, нужно пробираться незаметно;
 Слишком много нашего времени уходит на подобную ерунду
 Когда нас следовало бы научить накапливать наличные.
 Предположим, я знал их так же хорошо, как свои молитвы
 (И чтобы узнать их полностью, мне потребовалось бы двенадцать лет)
 Предположим, говорю я, что я выучил Вергилия наизусть,
 И мог бы поговорить со старым Гомером - это гроша ломаного не стоит;
 Если бы я знал, как общаться с раввином Бенсалемом,
 В чем преимущество? - и что из всего этого?
 Если бы эта куча знаний была всем, что я знал,
 Я мог бы быстрее продвинуться вперед, починив ботинок:
 Я скорее мог бы разбогатеть с помощью топора или лопаты,
 Или процветать за счет самого низменного механического ремесла,
 Сам лудильщик был бы богаче меня,
 Потому что у лудильщика есть что-то, что люди должны покупать,
 В то время как те, у кого нет ничего, кроме латыни, могут торговать.,
 Можно сказать, что тень действительно зависит от.;
 Старые слова и фразы, которые ничего не дают.,
 И владельцы выбросили их десять веков назад.--
 Здесь были люди на людях - я едва знаю, кто именно--
 Там были купец Маммон и еврей Иафет:
 Там был квакер Слайботс, у пальто которого не было клапанов,
 С двумя его Бараньими шкурами, такими же простыми, как шапки.
 Я видел, как они шьются из самых дорогих шелков.,
 Но в наши дни ничего не кроили.,
 Они держались старых привычек так же крепко, как скалы.,
 И остались такими же, какими были во времена Джорджа Фокса.
 Они говорили в стиле, который был полностью их собственным;
 Они избегали суетного мира и были по большей части одиноки,
 Один говорил "Нет", а другой - "Да",
 И света в их фонарях, который никто не мог видеть:
 Они ненавидели толпу, и они ненавидели пьесу,
 И надеялись, что тщеславные актеры скоро убегут.;--
 Проповедники не допустят подобных глупостей.;
 И Табита сказала "ты", и Ребекка сказала "ты".
 Здесь был Даллман, брокер, который выглядел таким же скромным
 Как будто фальшивый ключ отпер дверь магазина:
 Казалось, он не наслаждался ни минутой отдыха,
 Так несчастна быть вдали от его груди.
 Он был весь на взводе, чтобы завладеть своим золотом:
 Честь и совесть он выменял или продал--
 Сам дьявол - прошу прощения, я молюсь--
 Старый сатана - о нет, поймите это как-нибудь по-другому--
 Бог этого мира приковал его цепью,
 И там оставим его - и пусть он остается.--
 Здесь был Самуил, дьякон, который читал большую книгу,
 Хотя мало кто, кроме него самого, заглянул бы на ее страницы;
 Знаете ли вы, что это было? - сокращение Флавелла, [A]
 Со всей "войной между душой и дьяволом" Баньяна;--
 Он казался очень старым и плохо поддавался износу.,
 И при бережном обращении с ним мог бы прослужить еще столетие.;
 Но если мода и безрассудство не потерпят краха.,
 Я полагаю, с ним вообще вряд ли будут обращаться.--
 Здесь был солдат Нимрод - он носил длинный меч,
 И, конечно же, все дамы, которые восхищались его смелостью;
 На его плечах красовались два эполета с бахромой.
 Выяснил звание этого сына клинка.
 - О боже! - воскликнула мисс Китти. - Какой он, должно быть, смелый!
 Папа! мы должны упросить его присоединиться к нам за чаем!
 Как он похож на героя, боже мой!
 Без сомнения, он выстоял во многих битвах.,
 И пробрался по уши в мельничном пруду с грязью!
 Какие головы были срублены с того места, которым они владели
 Клянусь мечом у него на боку! - Надеюсь, все к лучшему!
 Затем солдат вышел, чтобы подкрепиться в гостинице.--
 Возможно, он этого не делал - если он это сделал, то в этом нет греха--
 Он приготовил свой отвар и поклонился нам всем,
 И сказал, что идет в Либерти-Холл:
 Точно известно, что он пошел, но определенно куда
 Я не могу сообщить, и дьяволу может быть все равно.
 Но теперь перейдем к описанию в рифму
 Людей, которые пришли сюда, чтобы скоротать время:
 Было больше тех, у кого головы были скорее поверхностными, чем сильными,
 И у более чем хватало денег, чтобы продержаться долго.
 Короче говоря, дам было гораздо больше, чем мужчин.,
 И последние жаловались на большие расходы!
 И некоторых я мог видеть, с их великолепием и показухой,
 Что их кредит был плохим, а в карманах было мало денег;
 Многие женщины бродяжничали, я с беспокойством видела,
 Кто лучше занимался вязанием или ткал пряжу.
 И многие отправились в Пассаик, чтобы найти работу.
 Чьи шкуры были, действительно, позором для волны;
 Которым следовало быть дома, на своих фермах,
 А не баловаться здесь, демонстрируя нам свои прелести:
 Было бы лучше вымыть их собственные стены
 Чем здесь - приехать сюда, чтобы тебя вымыли в водопаде.
 Судья суда (в законе простой гусь)
 Вот и потратил впустую свое время с распущенным адвокатом.
 Их книги были выброшены мимо - так я молил судьбу
 Что водопады Пассаика могут обрушиться на их головы.
 Этим адвокатом был Людвик, у которого почти не было иска,
 И впервые в жизни был склонен к молчанию,
 Но в основном был занят каким - то безумным спором:
 Дело против Смита, которое он никогда не смог бы защитить,
 С таким же успехом мог бы поспорить и Старик с Майклом:
 Перед ним была дорога, местность была просторной,
 И он знал старика по имени фьери фациас_:--
 Я видел, как он возражал, когда его попросили заплатить--
 С _noli-pro-equi_ он умчался прочь.--
 Хотя его голова была обильно намазана мукой,
 Одну печальную тайну она не могла скрыть,
 Что он сделал свой первый вдох, когда получил звезду в два пенни
 Председательствовал и управлял этим сыном адвокатуры.
 Здесь был Педро, священник, выглядевший таким же серьезным,
 Как и в пещере Трофония.
 Он говорил о своем вине, и он говорил о своем пиве,
 И он говорил о своих текстах, которые были не очень понятны;
 И многие подозревали, что он говорил очень странно.--
 Он разговаривал со Скальпеллой, женой владельца гостиницы,
 Затем остановился на ее красоте и назвал ее своей жизнью!--
 Он пялился на Скальпеллу!.. и говорил о ее прелестях;
 И о! как ему хотелось упокоиться в ее объятиях!:
 Он называл ее своей возлюбленной и говорил об их любви;
 И оставил ей, наконец, пару старых перчаток!
 Мне было жаль видеть его невменяемым и сбитым с толку
 Что никто не попросит его обработать текстовое сообщение:--
 Все разинули рты, когда он заговорил, и неотрывно смотрели,
 И считали его не ведьмой, а сумасшедшим священником.
 Я думаю, он отлично поработал над Миллениумом,
 Он сказал нам, что он наступит (хотя это происходит очень медленно).
 Когда земля будет изобиловать благочестивыми и справедливыми
 И сам Эдем можно найти в Эгг-Харбор:
 Никаких мушкетонов, которые кусали бы нас, никаких крыс, которые приставали бы к нам.,
 И сами юристы погрузились в нечто вроде отдыха.
 Но большинство из нас посчитали, что это была скорее прихоть,
 Или, по крайней мере, что перспектива была далекой и туманной.
 Итак, я видел, как он упаковал свою мантию для полемики,
 Чтобы по возможности укрыться от городского шума.[C]
 Он сказал, что в Фоллсе есть кое-что, чем он восхищается.,
 Но постоянно слышать рев - он устал!
 От их влажных выдохов его воображение затуманилось.,
 Следующей весной он приедет в своем стихаре с новой отделкой.,
 Кроме того, утром был туман (по его словам).
 Это поднялось на реке и вскружило ему голову!--
 Так он покинул Пассаик!-- покинул ее берег,
 И таверны, которые знали его, больше не узнают его!
 Некий фермер Милхоллан - я видел, как он приходил сюда,
 Чуть ли не в самое оживленное время года;
 Может, у него и были благие намерения, но я так и не смог узнать
 Кто уговорил его покинуть хлевы и амбар:
 Каждое утро он выпивал три стакана джина.
 В нем было по меньшей мере три дьявола.
 Он поссорился с Джеком и препирался с Томом,
 "Едва ли негр не пожелал бы видеть его дома";
 Он много говорил о тяжелых временах,
 И читать нам список губернатора[Д] преступления,
 Из которого было ясно предсказано, и равнина,
 Что его честь, вряд ли будет выбран снова.
 Он дрался с Тимом Tearcoat, и ломал с Беном,
 И боролся с Сэмпсоном - все они были сварливыми людьми.;--
 Мне было жаль видеть, что он так растрачивает свои силы.
 На парней, которые били лошадь пятками.
 Ты силен в моих руках и способен состязаться
 С юношами моего возраста в войнах кулака,
 Я подумал, что лучше позволить им преследовать
 Ссоры, которые у них были, лучше, чем быть одним из их команды;
 Я понял, что вступать в драку - безумие.,
 Поэтому я оставил их препираться - каждую собаку по-своему.
 Он трижды в час говорил о своем неурожае.,
 И потери, как он опасался, из-за которых его посадят в тюрьму;
 Он упомянул свою домашнюю птицу и упомянул своих свиней,
 И обругал некоторых тори, обращенных в вигов.--
 (Извините, что я так много пересказываю в своих рифмах
 Дневную болтовню и злобу дня;
 Именно так в актах пьесы мы воспринимаем
 Не все роли отведены мудрым или храбрым.;
 Не все обсуждается знаменитыми или справедливыми,
 Демоны серости тоже получают свою долю.;
 У Статиры в театре не все шансы.,
 Ведьмам разрешается участвовать в танцах.:
 Не Катосу и не Платосу занимать место в каждой пьесе.,
 Ибо у клоунов и прыгунов с комьями тоже должен быть свой день.;
 Благородные от природы не говорят всего, что сказано.,
 И монархи часто остаются в тени.;
 Должна быть какая-то бессмыслица, чтобы вмешаться между ними.,
 Должно быть несколько дураков, чтобы оживить сцену.)
 Здесь был доктор Санградо с зельем и пилюлями,
 И его цена была той же - вернуть или убить.
 Он ходил вразвалку и был раздосадован до глубины души
 Видеть столько здоровья в этой ужасной дыре;
 Он казался взволнованным, никто не был болен,
 И спросил хозяина гостиницы: "Что беспокоит вашего сына Дика?"
 "Что с ним такое? (сказал Габбинс) почему совсем ничего!
 "Клянусь душой (сказал шарлатан), он белый как стена";
 Я должен дать ему зелье, чтобы усмирить его желчь!
 У него желчь в желудке - я ясно вижу это;
 Этой ночью его вырвет таким же черным, как моя шляпа:
 Вот рвота и очищение - двенадцать доз коры;
 Пусть он проглотит их все - всего за час до наступления темноты!
 "О дорогой! (сказала мать) с мальчиком все в порядке!"--
 Доктор сказал: "Нет, нет! он должен принять каломель:
 Это приведет его в чувство, так как я надеюсь на спасение!"
 "Или, скорее, (сказал Габбинс) вы надеетесь, что он выгравирован!"
 Итак, Доктор ушел в плачевном состоянии,
 И в ту ночь он поселился в собачьей будке (как мне сказали).
 Здесь были жены, и молодые вдовы, и матроны, и служанки,
 Кто пришел за своим здоровьем или прогуляться в тени;
 Здесь были Нелли, Нэнси и Хетти, дюжинами,
 Со своими соседями, племянниками, племянницами и двоюродными братьями--
 Все они пришли сюда, чтобы увидеть знаменитое Падение,
 И ты, красотка Салли, лучшая из них всех.
 Здесь был Сондерс, жокей, который ездил на белой лошади.,
 Говорили, что это его последний и единственный ресурс.;
 И хозяин позаботился о том, чтобы напомнить нам
 Что ад и разрушение остались позади:
 Он часто говорил ему: "Будь осторожен, Сондерс,,
 Это распитие джина - проклятое дело:
 В самом деле - и это сбивает человека с ног,
 И в конце концов приводит к тому, что нас забрасывают яйцами--
 Смекалка твоей башки должна помочь тебе справиться с этим,--
 Разбей свою бутылку рома - воздай дьяволу должное!
 Храните при себе разум, созданный природой,
 И вы пользуетесь уважением человечества!"
 Этот скакун бедняги Сондерса был удручающе худым,
 И он выглядел, как мы и думали, как летающая машина;
 И, короче говоря, судя по его шкуре, так оно и было,
 Что конюшни, из которых он пришел, были плохо снабжены:
 Связка костей - и они шептались об этом по кругу.,
 Что он вышел из ямы, где был найден Мамонт.[E]
 Они набили его сеном и напичкали овсом
 В то время как Сондерс играл и пил с соцсетями:
 (Для десерта в форме бутылки рома
 Обманул его видениями грядущей удачи;)
 У его хозяйки на лошади был овечий глаз,
 Так что у Сондерса было вдоволь виски и пирога:
 У него был лучший джин, и он угощал всех вокруг,
 "Пока не была отброшена осторожность и не утонула заботливость,
 И ему принесли расчет более чем в три фунта.
 Поскольку в его тощем кошельке не было ни гроша,
 Домовладелец произвел изъятие седла и лошади:--
 Скальпелла, хозяйка, закричала: "Беги из этой комнаты,
 Или я смету тебя своей метлой из гикори!"
 Таким печальным образом Сондерс улизнул,
 И это падение было его падением - на следующий день он стал нищим.--
 Леди из леди, которая управляла трактиром
 Действительно была шулером, и она устраивала такой шум!--
 Скальпелла! - и позвольте мне запомнить это имя!--
 Могла царапаться, как тигр, или вести жесткую игру.
 Дубинка, которую она постоянно держала в руке,
 Знак уважения и знак повеления:
 Она могла кричать, как стервятник, или подмигивать, как сова.;
 Ни одна собака на улице так не выла, как Скальпелла.--
 Она была Скальпеллой!--Я все еще числюсь у нее на учете,
 Но, о! пусть я никогда не увижу ее внешности!--
 Я должен ей пять фунтов - я у нее в долгу,
 И мои взносы со звезд еще не оправдали этого.
 Если бы она знала, где я!--Мне было бы очень плохо.;
 Вместо пива она облила бы меня помоями.;
 Я должен проклинать и размышлять о часе, в который я родился.--
 Если бы она подумала, что я остановился на поле у мыса Горн,
 Она бы нашла меня!-Скальпелла! запишите, сколько я должен
 На странице безнадежных долгов - из-за Скальпели и Компании!--
 Своих жильцов она ненавидела и водила на ура,
 И ничто в них ей не нравилось, кроме их наличности;
 За исключением того, что они были тори - ах, тогда она была доброй--
 И сказал, обращаясь к их чести: "По-моему, вы настоящие мужчины!
 Садитесь, мои дорогие создания - надеюсь, вы еще не обедали!"--
 Она говорила о короле, и она говорила о королеве,
 И она говорила о своих полах - которые были не очень чистыми:--
 Она говорила о священнике, и говорила о 'оруженосце,
 Она говорила о своем ребенке, который сгорел в огне.--
 Тори, бедняги, хотели поцеловать ее - о,--
 Если бы они это сделали - все звезды боролись бы против - Цицерон.[F]
 Она говорила и говорила - то сердито, то вежливо,
 Пока сами Тори не пожелали, чтобы она убралась к дьяволу.
 Как я трепещу, когда думаю о ее языке и ее палке,--
 Трифена, Трифена! Я сыграл странную шутку!
 Теперь солдат вернулся - дамы были поражены.:
 И "той, кто сможет завоевать его, повезет больше всего!"
 "La! отец (сказала Китти), посмотри на этого смелого человека!
 Я буду любоваться его физией из-за моего нового веера!
 Какие кружева на его бобрике!--все пуговицы блестят!
 В петлице шляпы есть что-то божественное!
 Со времен Голиафа, я рискну утверждать
 Не было никого, кто мог бы встать у него на пути:
 Какой нос! - какой глаз!--какое галантное обращение!
 Если он не герой, тогда зови меня Черная Бесс!
 Какая походка, какая осанка, как благородно и свободно!
 Я изнасилован!--Я разорен!--- хороший отец!-хороший я!
 "Дорогая Китти, (ответил он) не обращай внимания на его кружева.,
 Дьявола я вижу в форме его лица.:
 Кокарды были известны тем, что сводили с ума представителей вашего пола
 С тех пор, как Хелен прогуливала занятия и бросила бедных греков;
 И пока ее добрый муж спал и храпел,
 Сбежала с сэром Рыцарем из его постели и его стола.--
 Три вещи выше меня, да, четыре, я утверждаю,
 Озадачили самые хитрые головы объяснениями!
 Путь змеи на скале - очень хитрый.--
 Путь орла, который путешествует по небу.,
 Путь корабля посреди моря,
 И путь солдата - с такими девушками, как ты."

 Наконец, наступили мрачные две недели погоды,
 И большинство из нас подумали, что самое время уезжать.--
 Луна была в затмении, и она выглядела как страшилище.;
 Действительно - и это была безутешная ночь!
 Наши кошельки были пусты - хозяин выглядел кислым.,
 Я отпустил их под залог под ужасным ливнем:--
 Скальпелла! - ее лицо было черным, как луна.,
 Ее голос походил на визг гарпии или гагары.,--
 Я покинул Пассаик - это элегантное место,
 В то время как ураган мешал им преследовать меня.

 [A] Выдающийся английский богослов, умерший около
 столетия назад. -_ Примечание Френо._

 [B] Уильям Смит, эсквайр. До революции знаменитый
 юрист из Нью-Йорка, автор "Истории Нью-Джерси",
 и других работ. Впоследствии, выступая на стороне
 британцев, он был назначен верховным судьей Нижней Канады - Он
 с тех пор мертв.-_ Примечание Френо._

 [C] Деревня Пассаик в настоящее время называется Паттерсон и известна
 своими неудачными производственными предприятиями.--_ Записка Френо
 ._

 [D] Уильям Франклин, эсквайр, тогдашний губернатор Нью-Джерси
 -_примечание Френо._

 [E] Эти две строки были вставлены после первой публикации
 этого стихотворения в сентябре 1775 года.--_ Примечание Френо._

 [F] Они сражались с небес; звезды на своих курсах сражались
 против Сисары. _античная история.-- Примечание Френо._


[59] Френо упоминает в этом стихотворении, что оно было напечатано в Нью-Йорке в
Сентябре 1775 года. Я не могу найти никаких следов этого ни как отдельной
публикации, ни как вклада в газету. Насколько я могу найти, это
стихотворение уникально в издании 1809 года.

Мистер Уильям Нельсон из Патерсона, штат Нью-Джерси, секретарь Нью-Джерси
Историческое общество считает, что местные аллюзии в стихотворении не могут быть
проверены. Он пишет:

"В то время в Пассаик-Фоллс было всего две таверны; одну держал
Абрахам Годвин, другую - Джеймс Лесли. Годвин и трое его сыновей
пошли в американскую армию в начале Революции, и
он умер на службе. Его вдова пережила его и управляла таверной
в течение ряда лет. Она испытывала невыносимую ненависть ко всем тори. В
1776 году Лесли держал таверну в нынешнем Пассейике, в нескольких милях отсюда.
ниже водопада Пассаик, и он оставался там на протяжении большей части
я думаю, Революции.

"Персонаж жены трактирщика, "Скальпелла", либо
чисто вымышленный, либо основан на характере какого-то другого человека.
Кроме того, я не думаю, что Пассаик водопад был когда-нибудь летний курорт
символ, изображенный в этом стихотворении. Путешественники просто пошел туда, чтобы увидеть
Водопад, иногда останавливаясь на ночь, но я не думаю, что это возможно
что там могла одновременно собраться такая компания, как
указано в стихотворении. Я не думаю, что две таверны вместе могли
здесь разместилось так много людей. Это место никогда не называлось "Пассаик"
Деревня, как указано в примечании, но было известно как мост Тотаун до
1792 года, когда был основан Патерсон. Деревня Пассаик - это название, данное
около сорока лет назад нынешнему городу Пассаик.

Единственные аллюзии в стихотворении, которые имеют некоторое подобие реальности, - это
ссылки на "мисс Китти", под которой, возможно, подразумевается дочь
Лорд Стерлинг; и "Либерти-холл", резиденция ее дяди, губернатора.
Ливингстон, недалеко от Элизабеттауна. Такого человека, как "Габбинс", не существовало.
Я бы подумал, что место действия поэмы, если оно имеет какое-либо основание,
каким бы оно ни было на самом деле, скорее всего, было где-то недалеко от Филадельфии ".


 * * * * *




ЧАСТЬ II

ПЕРВЫЙ ПОЭТИЧЕСКИЙ ПЕРИОД

1775--1781




ПЕРВЫЙ ПОЭТИЧЕСКИЙ ПЕРИОД

1775-1781[А]

 [A] В августе 1775 года Френо выходит из безвестности, которая
 скрывала его с года окончания Принстонского университета,
 и вступает в эру изумительной продуктивности. В течение четырех
 месяцев поэзия, должно быть, была его единственной мыслью, его единственным
 профессия. Именно в этот период своей жизни он
 сделал свою самую спонтанную и оригинальную работу.




ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЛИТАНИЯ[60]

 _Libera Nos, Domine._--Избавь нас, о Господь, не только от британской зависимости
 , но и


 От хунты, которая добивается абсолютной власти,
 Чьи планы потерпели неудачу, из-за чего они выглядят кисло,
 От лордов совета, которые борются против свободы,
 Которые все еще следуют туда, куда их заведет заблуждение [61].

 От группы в Сент-Джеймсском университете, которые пренебрегают нашими петициями,
 И дураков, которые ждут дальнейших представлений--
 От нации, чьи нравы грубы и суровы,
 От негодяев и проходимцев, - держите нас всех в стороне.[62]

 От пиратов, посланных по приказу короля
 Убивать и грабить, но никогда не замахиваться.
 От Уоллеса и Гривза, Гадюк и Роз,[A]
 Которым, если небесам будет угодно, мы расквасим носы.

 От доблестного Данмора со своей бандитской командой,
 Которые грабят виргинцев в Уильямсбурге,[63]
 От вспыльчивого Монтегю, способного поклясться,
 Маленький толстяк с красивыми седыми волосами.[64]

 От епископов Британии, которые выращивают мясников.,
 От рабов, готовых умереть за улыбку трона,
 От собраний, голосующих против работы Конгресса,
 (Которые теперь видят плоды своих глупых заблуждений.)

 От Трайона[65] могущественного, который бежит из нашего города,
 И раздулся от важности, презирает комитет:
 (Но поскольку ему приятно объявлять нас своими врагами,
 Какая нам, к дьяволу, разница, куда он денется.)

 От кейтиффа,[66] лорда Норта, который заковал бы нас в цепи,
 От королевского короля Лога, с его зубами, полными мозгов.,
 Кто видит сны и уверен (когда ложится вздремнуть)
 Он завоевал наши земли, как они обозначены на его карте.[67]

 Из королевства, которое запугивает, насмехается и клянется,
 Мы отправляем на небеса наши пожелания и молитвы
 Чтобы мы, разобщенные, могли оставаться свободными людьми.,
 А Британия продолжала жить - будь она проклята, если захочет.

 [A] Капитаны и корабли британского военно-морского флота, затем служившие на американском побережье.
 _ Примечание Френо._ Летом 1775 г.,
 Капитан. Уоллес и его судно "Роза" держали американские города на побережье
 в состоянии постоянного террора. Колониальные газеты
 показывают, насколько широко распространенным и реальным был этот террор.


[60] Самый ранний след этого стихотворения, который я могу найти, находится в издании Френо 1786 года
, где оно датировано "Нью-Йорк, 26 сентября 1775 года". В этом
издании, а также в издании 1795 года, оно носило название "Libera Nos, Domine". В
издании 1809 года, которому я следил, оно датировано "_ Нью-Йорк,
Июнь 1775 года _". Более ранняя дата, вероятно, является датой публикации.

[61] "Дьявол". -_Ed. 1786._

[62] "Кого золото может развратить".- _Ed. 1786._

[63] Лорд Данмор был последним королевским губернатором Вирджинии. В апреле 1775 г.
он вывез государственные магазины из Уильямсбурга, и с
помощь военно-морского флота и тех сил, которые он мог собрать, вел открытую войну с
колониями.

[64] Джордж Монтегю, адмирал британского флота в начале
войны, много сделал для донимать колонистов. "Он останавливался и
обыскивал суда без надлежащего повода и стрелял по торговым судам
когда они входили в гавань Ньюпорта. Он обращался с фермерами на островах
примерно так же, как сарацины в средние века обращались с населением побережья
Италия". Он был мягким на вид, но вкусная и произвольные к
чрезвычайной степени. Он прикрывал отступление англичан из Бостона, автоматизированного
Лорд Данмор бежал из Вирджинии и принял участие во взятии
Нью-Йорка.

[65] Уильям Трайон, последний Королевский губернатор Нью-Йорка сообщил об
резолюции Континентального Конгресса: "что он будет рекомендован
несколько провинциальных ассамблей, конгрессов и советы или комитеты
безопасности, арестовывать и надежности каждого человека в их соответствующих
колонии, выйдя на свободу могут, по их мнению, ставят под угрозу безопасность
колонии и свобод Америки," распознавая признаки
раз, укрылись на борту пакет Галифакса в порт, и ушел
город в середине октября 1775 года._дуйкинк._

[66] Негодяй. - Ред. 1786._

[67]

 - От болвана короля , который родился без мозгов,
 Предельная степень смысла которого состоит в том, чтобы видеть
 Это царствование и изготовление пуговиц согласуются". -_Ед. 1786._




АМЕРИКАНСКАЯ СВОБОДА, СТИХОТВОРЕНИЕ[68]

АРГУМЕНТ

 Нынешнее положение дел в Северной Америке.--Обращение к Божеству
 .-- Несчастливая ситуация в Новой Англии, в частности.--Первый
 Эмиграция колонистов из Европы.--Жестокости индейцев
 Туземцы.--Все наши Надежды на будущую Безопасность зависят во вторую очередь от наших
 нынешняя решимость и активность.--Невозможно, чтобы британские солдаты
 искренне присоединились к нам с целью поработить нас.--Нынешнее счастливое
 Единодушие среди колоний.--Низость пенсию писателей
 против своей родной страны.--Покойного генерала Гейджа
 Провозглашения.--Ничего, кроме сформулировав его затея его
 настоящий офис.--Символ слабого монарха.--Папство утвердилось
 в Канаде. -Генерал Вашингтон.--Достопочтенный Континентальный
 Конгресс.--Хэнкок.--Адамс.--Приглашение иностранцам удалиться
 сюда из их соответствующих рабских регионов.--Храбрость
 Силы Новой Англии в последних сражениях.--Решительная
 Решимость колоний стать свободными.--Будущее счастье
 Америки, если она преодолеет нынешние трудности.


 Снова Беллона, вышедшая на сцену насильно,
 Вселяет новую ярость и пробуждает ее ярость,
 С Севера на Юг разносится ее громовая труба
 Беспорядки, и война, и смерть, и отважные подвиги.
 Какая грудь не воспламеняется от воинственного звука?
 Какое сердце не обливается кровью, чувствуя рану своей страны?
 Ради тебя, благословенная свобода, чтобы защитить твою власть,
 Мы бесстрашно бросаемся в кровавую схватку.;
 Ради тебя каждая провинция вооружает свое могучее войско,
 Довольствуясь смертью, ты потеряешь свободу.
 Добрая бдительная сила, по высшему повелению которой
 От этого зависят судьбы монархов, империй, миров.,
 Даруй в деле, которое твоя мудрость должна одобрить,
 Неустрашимую отвагу, зажженную свыше.,
 Пусть наши души не опускаются до подлого страха,
 Будьте здесь едины доблесть и благоразумие,
 Теперь, как в старину, твоя могучая рука выставлена напоказ.;
 Снимайте напряжение и экономьте электроэнергию.
 Это сделано, и посмотри, какие у тебя всемогущие друзья.,
 Нисходит меч Гидеона и Бога.
 Ах, с грустью взирайте на прекрасные равнины Массачусетса.,
 Место войны и ужасающих сцен смерти;
 Где стоял дорогой мир с улыбающимся видом,
 Смотри! мрачный солдат крадется в поисках крови:
 Какое безумие, небеса, заставило Британию нахмуриться?
 Кто планирует наши планы по уничтожению Колумбии [A]?
 Посмотрите, как Бостон стонет под сильной блокадой,
 Ее свобода исчезает, и разрушается ее торговля;
 Раненый, угнетенный, ни один тиран не может превзойти
 Жестокая месть за столь низкое деяние.
 Сыновья Нового Альбиона, которыми движет честная свобода,
 (Мое сердце восхищается ими, и мои стихи одобряют),
 Устали от угнетения в правление Стюарта,
 Папистская фракция, поезд министров;
 Храбро решили покинуть свои родные берега
 И исследовать какой-то новый мир, они не знали, где именно,,
 Далеко на Западе, за пределами того, о чем говорили поэты.,
 Солнце зашло, и Синтия отправилась спать.
 Мало кто тогда видел едва обнаруженного Борна.,
 Откуда, подобно смерти, возвращалось еще меньше:
 Ужасные истины, принесенные оттуда моряком странствующего кольца,
 Расширенные ужасом и силой мысли,
 Со всеми формами, которые дает воображение пикта,
 Со всем ужасом, который живет в идее.;
 Свирепые каннибалы , жаждавшие человеческой крови,
 Огромные жестокие племена, которые бежали через пустыню,
 Гиганты, чей рост превосходит дуб тауэрринг.,
 Звери, от криков которых дрожал лес.,--
 Все это и многое другое не вызывало у них страха.,
 С тех пор не могло появиться ничего, кроме рабства, ужасного.
 Ах, настанет день, печальный на вид.,
 Жены, мужья, отцы, надолго прощайтесь.
 Дорогая родная земля, как тяжко вздохнул я.,
 Когда твои последние горы исчезают перед глазами,;
 Затем их хрупкие останцы, только что вошедшие в море.,
 Продолжая долгий, неудобный путь.:
 Но, жалея heav'n the just проектные изыскания,
 Посылает пронизывающие штормы и уносит их над морями.
 Взгляните на берег; там нет поднимающихся городов.,
 Чтобы приветствовать их, с моря появляются,
 В диких лесах раскинулось изгнанное воинство,
 Небеса были их покровом, а земля - их постелью:
 Чего можно было ожидать, кроме жизни, полной горя?
 Бесчисленные мириады свирепых врагов,
 Чья брутальная ярость разом может погрузить
 Всех искателей приключений в разрушительный сон смерти;
 И все же "посреди этой сцены ужаса и отчаяния,
 Стаут Индастриал основал здесь свой офис,
 Заставил леса сгибаться под его сильным ударом,
 Заставлял волов стонать под потным ярмом,
 Пока половина опустошенных не улыбнулась и не стала такой же веселой,
 Как северные сады в цветущем мае.
 Но, ах, вспомни о печалях, переплетенных,
 Как боролся свирепый туземец с чужаком;--
 Итак, яркий небесный светильник, все возрождающее солнце,
 Как раз в тот момент, когда началось его пламенное путешествие,
 Туманы, дымки и испарения, возникшие из ночной сырости,
 Садитесь в седло и старайтесь приглушить приближение света;
 Но он с триумфом пускает свой пронзающий луч,
 Рассеивает их силы и продолжает свой путь.
 Часто, когда муж заканчивал работу, он уходил
 , Чтобы встретиться со своей маленькой семьей в канун,
 Растянутый в их крови, он видел каждое хорошо знакомое лицо,
 Его дорогой товарищ и его юная раса;
 Возможно, скальп с варварской яростью сорван,
 Изуродованное лицо и нерожденный младенец
 Вырвался из своей темной обители, чтобы посмотреть на солнце,
 Прежде чем природа закончила половину того, что начала.
 И должны ли мы сейчас, когда распространились по всему берегу,
 Смириться с тем, чего раньше избегали наши отцы?
 Должны ли мы, просто небеса, тратить нашу кровь и труд,
 Быть рабами и приспешниками парламента?
 Исчезни эта мысль, и пусть не останется ни одного несчастного.,
 Кто не осмеливается сражаться за наше дело и быть убитым;
 Дело свободы обескураживает врага-наемника,
 И придает силы каждому Сэмпсону для нанесения удара,
 И каждый, подобно ему, кого не сдерживают ни страх, ни сила,
 Уничтожает тысячи современных филистеров.
 Кто сражается, чтобы отнять у нас свободу,
 Безжалостные сражаются и становятся легкой добычей;
 Причина, самая жестокая причина порабощения,
 Приводит в уныние тысячи и лишает мужества храбрых:
 Кто бы мог подумать, что британцев родила сердце,
 Или английские войска, чтобы действовать так, базовая часть?
 Британцы старых известность, что, может они спускаются
 Т' порабощать братьев своих в чужой земле?
 Какая клятва, какая клятва, сообщите нам, если сможете,
 Обязывает их действовать ниже достоинства человека?
 Могут ли они, которыми восхищается половина мира, могут ли они
 Быть сторонниками мерзкого деспотического правления?
 Должны ли они, на всех известных берегах и в известном климате,
 Применять те акты, которые нашла тирания?
 "И все же уверен, что таков их решительный замысел,
 "Побеждать они будут там, где светит солнце".;
 "Еще ни одна экспедиция не закончилась неудачей",
 "Можем ли мы забыть кровавую осаду Хаванны,[69]
 "Где британские пушки разнесли мощную крепость",
 "И устремили целые легионы к ее адскому берегу.
 "Или голос славы так скоро стихает
 "Гибралтарская битва" и "Побежденный враг"
 "Где искусство и природа сочетаются одновременно"
 "Чтобы сбить с толку все замыслы наших отважных войск"?--
 И все же там британское оружие успешно продвигалось вперед,
 "В то время как надменные испанцы дрогнули, расчувствовались и обратились в бегство".
 Так говорят вышедшие на пенсию глупцы рабства,
 Так говорят наши предатели, но так говорю не я--
 (Тори или предатели, называйте их как хотите,
 Тори - жулики, а бесы-предатели вырвались на свободу).
 Но знайте, вы, немногие, о позоре нашей земли,
 На ком отплата за пролитую нами кровь,
 Те войска, о страхах которых рассказывают на каждом берегу,
 Здесь теряют дух и больше не храбры.;
 Когда армии сражаются за какое-то жестокое дело,
 Устанавливают тиранов или разрушительные законы,
 Истинное мужество презирает, чтобы вдохновить ненавистную команду,
 Вспомнить прошлую славу или подстегнуть их к новой;
 Мрачные предзнаменования овладевают тяжелой душой,
 И древняя доблесть превращается в трусость.
 Мрачной была перспектива, мрачной была сцена,
 Когда предатели объединились, чтобы разорвать нашу союзную цепь:
 Но вскоре, по вдохновению небес, раздался клич,
 Свобода или смерть, объединяйтесь, объединяйтесь или умрите.
 Теперь повсюду царит мужественный дух,
 От Канады до выжженных солнцем равнин Джорджии;
 Немногие сейчас оскорбляют бесстыдным пером falsefeed.
 Монстры из Тофета, разъезжающие в обличье людей.:
 Несколько писак-пенсионеров покинули "Дерзкую голову".,
 Некоторые стали сумасшедшими, а некоторые сбежали.--
 Некоторые, поздно обратившиеся, едва дотягивают до пенсии.
 И просто из-за силы пренебрегают прелестями золота.
 Какое глубокое оскорбление вызвало гнев монарха?,
 Какое безумие, пораженное луной, овладело мозгом Гейджа?
 Душа не смеется, когда в заключении несколько человек
 Пытаются простить тех, кого они не могут подчинить?
 Хотя они дважды получили отпор и были загнаны на свои посты,
 И все же издавайте помилования, клятвы и прокламации,
 Как будто в море какая-нибудь отчаянная команда безумцев
 Должна угрожать шторму тем, что в их силах,
 И подобно гордому Ксерксу разгонять разъяренные волны,
 В тот же миг, когда они находят свои могилы.
 Но не пышность и милости короны,
 Гнев нации или хмурый взгляд государственного деятеля,
 Могли бы отвлечь добродетельного человека от пути добродетели,
 Приковать силой то, что предатель не может предать.
 Добродетель презирает собственные тиранические законы,
 Принимает участие со свободой и принимает на себя ее причину;
 Никакой роли не имела она, ее самые свирепые силы принадлежали,
 Доводить до сих пор эту тяжкую месть до;
 Она была с римлянами, пока их сердца были искренни,
 И так будет, американцы, с вами.
 Если небеса в гневе объявят о падении какой-нибудь нации,,
 Чьи преступления оттуда взывают к священной мести,
 Монарх с вульгарной душой должен подняться первым.,
 Верный предвестник его подобострастия,
 Чье сердце не должно светиться ни одной благородной мыслью,
 Рожденный угнетать, размножаться и разлагаться.
 Чье продлившееся царствование не украсит ни одно достойное деяние,
 Никому не доверял, кроме раболепной расы, вышедшей на пенсию;
 Слишком туп, чтобы знать, какой спасительный путь избрать,
 Что небеса со временем могут отказаться от своей цели.,
 Слишком упрямо будет склонять ухо свое
 К стонам тысяч или мольбам прислушиваться,
 Осмелится нарушить все клятвы, которые связывают таких же, как судьба,
 Клятвы, которые этот Архидьявол побоялся бы нарушить,
 И, враг истины, и клятвы, и честь продаются,
 Чтобы утвердить принципы, рост ада,--
 Все еще те, кто стремится стать его самыми верными друзьями,
 Предатели, коварные мятежники, безумцы, изверги,
 Одураченные и слепые, обманутые тайными врагами,
 Чьи отцы когда-то восстали вместе с изгнанными тиранами,
 Благословленные столь же малым здравомыслием, сколь Бог их когда-либо дал.,
 Раб дурных планов, одураченный благородным негодяем.
 Столь странный замысел замыслил бы монарх, разгневанный небесами,
 И такой была бы ярость человека.
 Посмотрите вдаль на равнины длинной Канады,
 Здесь царят старое папистское мошенничество и суеверия.;
 Алая шлюха долго противостояла небесам,
 Кто взывает к убийству и кто жаждет крови,
 Обосновался там, отмечает каждое предназначенное имя,
 И насаживает кол, нетерпеливый к пламени.,
 С sanguinary soul начинается ее ремесло,
 Обречь своих врагов на ад или простить грехи;
 Ее коварные священники соблюдают свои нечестивые обряды,
 И снова распинают своего Спасителя;
 Защищайте его права, кто, разбрасывая ложь по всему миру,
 С бесстыдным видом узурпирует престол Божий:
 Мы опасаемся, что это те, кто отстаивает его мерзкое дело,
 Но наполовину реформаторы и паписты в основе.
 Неси мне немного силы, так далеко, как только могут дуть ветры.,
 Как могут плавать корабли или как могут течь волны.,
 На какой - нибудь одинокий остров за южным полюсом,
 Или земли , вокруг которых омываются воды тихого океана,
 Забвение должно остановить тяжкий вздох.,
 Там я должен жить, по крайней мере, со свободой.
 Но честь сдерживает мою скорость и велит мне остаться,
 Испытать судьбу в этот хорошо проведенный день.
 Я испытываю негодование по поводу судьбы моей страны,
 И присоединяюсь к тысячам желающих войны;
 Увидеть Вашингтон Свобода Нового Альбиона принадлежит,
 И отправляется на войну с половиной сыновей Вирджинии,
 Смелый в бою, чьи действия могли бы испугать
 Римского Героя или греческого Бога.
 Он, он, первым поведет свои доблестные войска,
 Неустрашимый человек, второй Диомед;
 Как тогда, когда он сражался при наводнении в диком Огайо,
 Когда тысячи дикарей вышли из леса,
 Когда падение Брэддока опозорило великий день,
 И сама Смерть стояла, оплакивая свою жертву,
 Когда сомнения в победе метались из стороны в сторону,
 И индейский дерн с индейской кровью был уничтожен,
 Когда последняя атака отразила натиск врага,,
 И молнии осветили их до теней внизу.
 Посмотрите, где собираются представители разных отдаленных стран.
 Щедрый совет по защите наших прав,
 Закрепленные на базе, слишком прочной, чтобы ее можно было сдвинуть с места,
 Любящие свою страну, своей любимой страной,
 Великие хранители нашей свободы, мы преследуем
 Каждый патриотический шаг, вдохновленный вами,
 Колумбия, и слава не будет отрицать, что он обязан
 Прошлой безопасностью совету, который вы предлагаете;
 И если они не сохранят Колумбию свободной,
 Что, увы! , станет со Свободой?
 Великие души становятся смелее во имя дела своей страны.,
 Ненавидят поработителей и презирают их законы.
 О конгрессмены, примите это скромное обращение.,
 Небольшая дань уважения, которую может заплатить муза.;
 От вас зависит будущая судьба Колумбии,
 Бесплатное убежище или жалкое государство.
 В тяжелые времена мы настаиваем на своей мольбе,
 Услышаны или не услышаны, и боремся за свободу.
 Рожденные бороться, мы ставим на карту свои жизни.,
 И становимся бессмертными благодаря нашей стойкости.
 О вы, кто, вдали от свободы, заключенный в тюрьму,
 Влачите существование в какой-то рабской стране.,
 Бегите оттуда от тиранов и их плоской толпы.,
 И возьми с собой огненную свободнорожденную душу.
 Нептун для тебя разгладит седую глубину,
 И внушите благоговейный трепет диким бурным волнам, чтобы они уснули.;
 Здесь веют весенние леса и проточные луга,
 Растут роскошные урожаи в изобилии,
 Торговля распространяется так далеко, как только могут катиться волны,
 И свобода, богоподобная свобода, венчает все это.
 И вы, храбрые люди, которые презирают страх смерти,
 Преисполненный решимости побеждать до последнего вздоха,
 Солдаты в действии и прославленные герои,
 Горячо поддерживающие несчастный город Бостон,
 По-прежнему охраняющие каждый проход; подобно древним римлянам, вы
 Тотчас же появляются солдаты и фермеры.;
 Все еще с нетерпением готовятся к мстительному удару.,
 И бесстрашно бросаются на уступающего врага.;
 Как в последнее время среди облаков огня и дыма.,
 Целые эскадроны падали, или центр дрогнул,
 И даже самые храбрые под твоей рукой дрогнули,
 И смерть, ликуя, наблюдала за несчастной схваткой.
 Узрите, истекает кровью ваш Уоррен, который одновременно вдохновлял
 На благородные поступки и своими действиями укреплял;
 Какая жалость, небеса! - но вы, кто еще остаетесь
 Воздействуете на его дух так, как вы любили этого человека:
 Еще раз, и еще раз стремись к свободе,
 Какой негодяй осмелится жить рабом?
 Мы тоже прольем свою кровь до последней капли,
 И не раньше, чем воцарится ненавистное рабство,
 Когда все усилия, все надежды будут отброшены,
 И потерянная Колумбия больше не наполняет нашу грудь.
 О, если этот день, которого не допускают небеса, должен наступить,
 И отцы, мужья, дети встретят свою гибель!,
 Пусть один смелый натиск все же предшествует этой гибели!,
 Чтобы показать миру, что Америка может истекать кровью,
 Один удар грома поднимает полуночный крик,
 И последнее пламя возносит Бостон в небо.
 Но остановись, Муза-предчувствие, не стремись увидеть
 Темные времена, порожденные роковой судьбой.;
 Если когда-либо небеса поддерживали самых несчастных,
 Если когда-либо доблесть помогала угнетенным,,
 Пусть Америка ликует, твой знаменный тыл,
 Пусть громкий звук трубы воодушевляет к войне:
 Твой гений-хранитель, поспеши своим путем,
 Повергать целые армии в ужас и смятение.
 Счастлива земля, которую отдали все ради свободы.,
 Счастливее люди, которых спасают их собственные добродетели.;
 Трижды счастливы мы, кто выдержал долгие атаки.,
 И поплыл к Свободе по морям крови;
 Придет время, когда чужаки больше не будут править,
 И жестокие приказы не будут досаждать с берегов Британии;
 Когда Коммерция прострет свое коротконогое крыло.,
 И ее бесплатные грузы из любого климата доставляют;
 Когда могущественные города станут свободными и великими,
 Расширятся их владения, обогатится их штат;
 Когда один обширный возделанный регион будет изобиловать растениями,
 От кромки океана до ручьев Миссисипи;
 Пока каждый наслаждается мирной тенью своего виноградника,
 И даже у самого подлого нет причин бояться;
 Такова жизнь, на которую с завистью смотрят наши враги,
 Такова богоподобная слава быть свободным.

 [А] Колумбия, Америка иногда так называют из Коламбуса
 первый открыватель.--Примечание _Freneau это._

 [B] Новый Альбион, собственно Новая Англия, но часто применяется ко всей Британской Америке.
 Примечание Френо._


[68] Это было опубликовано Андерсоном в 1775 году. В Холтсе, Нью-Йорк
Журнал_ от 6 июля, он рекламируется как только что опубликованный. В
рекламе отмечается, что "Это стихотворение смиренно адресовано всем истинным
любителям этой некогда процветающей страны, будь то блистательные солдаты
или государственные деятели. В нем счастливо сочетаются цицероновское красноречие и патриотический пыл
". Поэт никогда не перепечатывал его. Единственный сохранившийся экземпляр стихотворения,
насколько я могу судить, находится в Библиотеке Конгресса по адресу
Вашингтон.

[69] Об осаде Гаваны в июле 1762 года Бэнкрофт пишет: "Эта осада
проводился в середине лета против города, расположенного прямо в пределах
тропика. Местность вокруг замка Моро скалистая. Связывать и переносить
фашины само по себе было делом невероятного труда; ... достаточное количество
земли, чтобы прочно удерживать фашины, было с трудом собрано из
расщелин скал. Однажды, после четырнадцатидневной засухи, большая батарея
загорелась от пламени, и оно, потрескивая и распространяясь там, где
вода не могла последовать за ним, ни земля заглушить его, было полностью уничтожено.
Климат испортил большую часть провизии. Нуждаясь в хорошей воде, многие
умер в муках от жажды. Еще больше пало жертвами гнилостной лихорадки....
Сотни трупов плавали по океану. И все же таков был
энтузиазм англичан, такое решительное рвение матросов и
солдат, такое единство действий флота и армии, что
вертикальное солнце июня и июля, проливные дожди августа, свирепствующая лихорадка,
и сильные и хорошо защищенные крепости, все препятствия природы и
искусства были преодолены, и самая решающая победа в войне была одержана
обретенный".




МОНОЛОГ ГЕНЕРАЛА ГЕЙДЖА[70]

_ Сцена._ -- Бостон, осажденный людьми Массачусетса

Написано и опубликовано в Нью-Йорке, 1775 г.

 Что ж, пусть раненый олень поплачет.,
 Невредимый олень играет.,
 Ибо кто-то должен писать, а кто-то говорить.;
 Так бежит мир прочь!
 _--Шекспир._


 Разрушение ждет моего зова!--говорит какой-то демон.
 Почему разрушение задерживается на своем пути!
 Чарльзтаун сожжен, а Уоррен мертв.--
 Небеса! неужели мы никогда не будем освобождены от войны?
 Десять лет греки осаждали стены Трои,
 Но когда греки успели разрушить свои собственные города?
 Да, в этом весь смысл! - Пусть те, кто согласится, скажут "Нет";
 Если Джордж и Норт прикажут - так и должно быть.
 Сомнения, черные, как ночь, нарушают мой любимый покой--
 Люди, которые когда-то были моими друзьями, превратились в моих врагов--
 Что, если мы завоюем этот мятежный город,
 Предположим, мы сожжем его, возьмем штурмом, снесем дотла--
 Эта земля подобна Гидре, отруби только одну голову,
 И восстанут десять, и вызовут тебя вместо нее.
 Если для овладения лигой или двумя побережья
 Требуется флот и такое большое войско,
 Как сделать так, чтобы протяженность в два семьсот миль
 была сведена к двум европейским островам?--
 И это, когда все их предельные силы объединяются,
 Когда двенадцать доминионов клянутся вооружиться и сражаться,
 Когда один и тот же дух устремляется из каждого глаза,
 Одна твердая решимость добиться своего или умереть.
 Что касается меня - правда - я был рожден, чтобы сражаться
 Как прикажет Джордж, пусть он ошибается или прав,
 Пока я сжимаю золотой приз из его руки,[71]
 Я не буду задавать вопросов, а он не будет лгать.;--
 Но клялся ли я, я спрашиваю свое сердце снова,
 В своих низменных проектах монархи должны поддерживать? -[72]
 Да - когда восстание поднимает ее артиллерия
 И направляет свои стрелы на лучшего из королей,
 Я стою на страже дела моего монарха--
 Мужчины - мятежники, которые сопротивляются его законам.[73]
 Вице-король, я, как и современные монархи, остаюсь
 В безопасности в городе - пусть другие руководят битвой:
 Жизнь, подобная моей, не имеет обычной ценности.
 "Клянусь небом, это неправильно, что я выхожу на прогулку![74]
 Случайная пуля из винтовки , посланная
 Может пронзить мое сердце и разрушить намерения Норта:
 Пусть другие сражаются на пыльном поле боя,
 Пусть мелкие капитаны презирают жизнь или сдаются,
 Я отправлю свои корабли на соседние острова, где заблудятся[75]
 Бесчисленные стада, и крадут эти стада прочь;
 Я повергну женщин в этом городе в благоговейный трепет,
 И заставлю их трепетать от моего военного положения.
 Если милостивые небеса окажут поддержку нашим войскам и флоту,
 И бросят эти обширные владения к моим ногам,
 Каким эхом отозвалась бы моя слава в Британии!
 Какие бесконечные почести ожидали бы мое имя!
 В каждой провинции путешественник должен увидеть
 Мрамор с надписью, воздвигнутый в мою честь.-[76]
 Далеко у озер мой суверенный господь даровал бы
 Сельская империя для удовлетворения моих потребностей,
 Поместье лишь плохо послужило бы моей очереди,
 Я презираю меньше, чем империю от души![77]
 Обширное королевство вокруг озера Онтарио,
 Клянусь небом! это должно быть наименьшей наградой, которую я бы получил.
 Там я мог бы царствовать, непревзойденный и одинокий,
 Мой собственный океан и империя!--
 Что бы там ни говорили писаки и остряки,
 Он построил свою кучу на побежденной Свободе--
 Пусть другие подло боятся клеветнического языка,
 Пока я повинуюсь своему королю, могу ли я поступать неправильно?
 Затем, чтобы исполнить все желания моей души,
 Пусть раскаленные пули подожгут их города;
 Пусть небеса, если так, свершат праведный суд,[78]
 Превратят землю в сталь, небо в твердую медь,
 Пусть объединенные войска из Европы, сосредоточенные здесь, [79]
 Вселят в это низменное потомство тревогу и страх;
 Пусть небеса широко вогнутся к центральному кольцу,
 И чернейшая ночь расправит свое черное крыло,
 Адские силы соединятся в сумеречной битве,
 Взмахни стремительным шаром или выпусти смертоносную мину;
 (Поскольку это самая настоящая правда, хотя некоторым это может показаться странным),
 Враги Англии - это враги Бога.):
 Пусть бомбы, подобно кометам, воспламенят весь воздух.,
 Пусть жестокий голод подтолкнет сироту к молитве,
 И все беды, которые могут принести война или нужда
 Обрушатся на подданных, которые отрекаются от своего короля.
 В чем их просьба? - наш государь имел в виду только
 Эти люди должны облагаться налогом без их согласия,
 Десять лет придворные тайной хитростью пытались
 Добиться этого момента - события, которое не оправдало их надежд:
 Как им еще быть, кроме как иногда промахиваться мимо цели
 Кто спит у руля, но думает управлять барком?
 Север, прими совет; прояви своего удачливого гения,
 Отправь сэра Джеффри [B] в нижние штаты.
 Этот мрачный принц, которого смертные называют сатаной, [80]
 Должен помочь нам быстро, если он вообще поможет--
 Ты тщетно пытаешься силой взяток связать судьбу;
 Они видят все твои схемы насквозь краем глаза;
 Если я открыто применяю силу с помощью тайных взяток, я присоединяюсь,
 Соревнование вызывает отвращение - и этот день мой.
 Но послушайте звук трубы ... Послушайте ... Ах, я!
 Что означает этот марш Вашингтона и Ли?
 Когда люди, подобные этим, совершают такие далекие марши?,
 Судьба шепчет что-то, в чем мы не можем ошибиться;[81]
 Когда такие люди бросают вызов моему военному правлению,,
 Боже милостивый! не время валять дурака--
 Возможно, они восстают ради свободы своей страны.;
 Норт, возможно, обманул меня своей ложью.--
 Если Джордж, наконец, будет найден тиран,
 Жестокий тиран, не связанный никакими санкциями,
 И я сам, в неправедном деле,
 Быть посланным исполнять худший из законов,
 Как поступят те мертвые, с которыми я призвал сражаться?--
 Кто пал с оружием в руках в вечной ночи,
 Чью кровь враг-победитель замыслил пролить.
 В Лексингтоне и на роковом холме Банкера,
 Чьи искалеченные трупы обнимают скудные могилы--
 Восстань из этих могил и проклинай меня в лицо!--
 Увы! твои амбиции заставляли меня скитаться,
 Или жажда власти, оставь мой родной дом--
 Что мне делать? - там, теснить враждебные банды;
 Здесь, ждет флот, чтобы получить команды;--
 Я говорю на языке своего сердца - должен ли я
 Ускользнуть ночью и над океаном улететь,
 Как потерянный человек, в неизвестные края сбиться,
 И в забвение покинуть этот бурный день? -[82]
 Или мне снова вернуться к берегам Британии,
 И, переполненный ложью, скрыть тысячи моих убитых?--
 Да - в какой-нибудь далекий край [83] своим курсом я направляюсь,
 В любую страну, лишь бы не быть здесь,
 В миры, где разум редко применяет свой закон, [84]
 Построенный из веток коттедж и постель из соломы.--
 Даже побережье Шотландии кажется мне очаровательным.,
 А замерзшая Зембла вызывает странное восхищение.--
 Но такая досада сжигает мою грудь.,
 , что к этим берегам я никогда не вернусь,
 Пока не станут известны фрукты и цветы на побережье Гренландии,
 А морозы не растают в климате, который когда-то был их собственным.
 Вы, огненные души, которые горят во имя верховного повеления,
 Придите! займи мое место на этой гибельной земле;
 Войнам, подобным этой, я желаю долгой спокойной ночи.--
 Пусть Норт и Джордж сами сражаются в таких битвах.

 [A] Грузия в то время еще не присоединилась к Союзу
 тринадцати штатов.-- Примечание _френо._

 [B] Сэр Джеффри Амхерст, который примерно в это время отказался действовать
 против колониального дела. -_ Примечание Френо._


[70] Из издания 1809 года. Оригинальное издание, состоящее из
114 строк, было впервые опубликовано в Нью-Йорке Х. Гейном в августе
1775 года. Таким образом, поэма была написана и опубликована в первые дни
осада.

Генерал Гейдж, последний королевский губернатор Массачусетса, прибыл в
Бостон в мае 1774 года и оставался там до октября 1775 года, когда его сменил
Генерал-майор Хоу. Осада Бостона началась с
прибытия Вашингтона в город в начале июля 1775 года и
продолжалась до тех пор, пока Хоу не был вынужден эвакуировать город, в следующем
Март. Некомпетентность Гейджа признавали даже его собственные соотечественники. Он
был недалек, предубежден и не мог справедливо оценить
силы, которые были против него. Его единственным аргументом была сила и
диктаторское вмешательство.

[71] Этой и следующей строки нет в издании 1775 года.

[72] Сражаться за британцев против англичан.--_Ed. 1775._

В такой проклятой службе изводить мой мозг.- _Ed. 1786._

[73] Четыре строки из оригинального издания опущены:

 "Север, прими совет, твое шоу счастливого гения,
 Отправь посланника в нижний мир",
 Сэр Бельзевул, за такую помощь, как твоя, мы подаем в суд.,
 Отправь наверх проклятых, и пусть они тоже помогут мне.

[74]

 Жизнь, подобная моей, имеет такую огромную ценность,
 Я причиню зло своему королю, если совершу вылазку.

[75] Этой и следующей строки нет в издании 1775 года.

[76] Какой-нибудь трофей моей утомительной победы. - Ред. 1775._

[77] Управление поместьем, которое я бы презирал.--_Ед. 1775._

[78] Вместо следующих восьми строк в издании 1775 года есть
следующее:

 "Пусть широкие небеса склонились к центральному кольцу,
 И Черти из ада поднимут свое более быстрое крыло возмездия";
 Пусть небеса, если это так, вынесут праведный суд,
 Превратят землю в сталь, небо - в твердую медь".

[79] Пусть адские коты шныряют из какой-нибудь мерзкой сферы.--_Ед. 1786._

[80] Эта и четыре следующие строки не найдены в издании 1775 года.

[81] Это показывает, что они думают, что на карту поставлена их свобода.--_Ed. 1775._

[82] В оригинальном издании эти две строки читаются следующим образом:

 "Подобно капитану Куку, на Южные острова сбиваются,
 И принимаю новых королей и королевства на своем пути".

[83] "Чужой край". - ред. 1775._ "Негритянский край". - Ред. 1786._

[84] Эта строка и девять следующих отсутствуют в издании
1775 года.




ПОЛУНОЧНЫЕ КОНСУЛЬТАЦИИ;[85]

ИЛИ ПОЕЗДКА В БОСТОН

Впервые опубликовано в 1775 году


 Маленькое блаженство у тех, кого слишком тяжелая рука Судьбы
 Всю жизнь ограничивает каким-то маленьким клочком земли;
 Более несчастны те, кого небеса вдохновляют странствовать,
 Но они влачат жалкое существование и умирают дома.
 Небеса дали человеку этот широкий круг,5
 Его не ограничивают никакие страны и никакие океаны.;
 Небеса дали ему леса, горы, долины и равнины.,
 И повелели ему победить, если он сможет, главные;
 Но грязные заботы ограничивают нашу недолговечную расу,
 Кто-то трудится на промыслах, кто-то в шахте, 10
 Скупец копит и охраняет свои блестящие запасы,
 Солнце по-прежнему восходит там, где он восходил прежде.--
 Нет более счастливых сцен, которыми наполняет его рожденная на земле фантазия.
 Одна темная долина или один хорошо знакомый холм.
 К другим берегам его разум, не приученный блуждать, 15
 Скучный и бездеятельный, дремлет жизнь напропалую.
 Но с помощью вон того мерцающего луча
 Полярная звезда, верная моей блуждающей мечте,
 Дикий регент моего сердца! в снах передаю
 Где согнанные бритты демонстрируют свои смелые ряды; 20
 Так поздно гордость Англии за плодородную почву,
 (Ее величие, усиленное последовательным трудом)
 Посмотрите, как они заболевают в этих враждебных краях,
 Темы для сцены и сюжеты для наших рифм.
 Какого современного поэта музы побудили 25
 Опустить занавес, скрывающий мертвых?
 Какой более смелый бард из Бостона починит,
 Чтобы увидеть там сварливых, полуголодных призраков?
 О ты, обиженная страна! зачем терпеть эти бедствия?
 Зачем оставлять свои флоты на их родных холмах? 30
 Смотрите, бескрайние леса затеняют невозделанную равнину,
 Спускайтесь, вы, леса, и командуйте гротом:
 Густая зелень затеняет могучую мачту,
 И высокий дуб лениво склоняется под порывами ветра,
 Земные недра изобилуют припасами для вашей обороны35.
 Спуститесь и заберите оттуда военные припасы.:
 Ваша плодородная почва снабжается "Плавучим парусом".,
 И в каждой деревне возвышается искусство Европы.--
 У тебя нет нужды - Презирай недостойный человека страх,
 И поклянись, что здесь не будет править тиран, хозяин; 40
 Познай свою силу - в скалистых пустынях, выращенных,
 Поведет ли свирепого тигра собака,
 И терпеть все оскорбления от этой рычащей расы
 Чья храбрость заключается в наглости лица?--
 Нет - лучше прикажи дикому уроженцу леса повернуть, 45
 И с его стороны неверный опекун отвергает.
 Теперь, довольный, я бреду к государственному куполу
 Где проживает Гейдж, наш западный властелин.--
 Вождь десяти тысяч, вся раса рабов,[86]
 Отправлен быть погребенным в безвременных могилах;[87] 50
 Послан нашим разгневанным Юпитером, послан с мечом в руке
 Убивать, жечь и опустошать землю.--
 Ты мечтаешь о завоевании - скажи мне, как и откуда.--
 Действуй как мужчина, и я уберу тебя отсюда.;
 Безумец отправил тебя на этот враждебный берег. 55
 Побеждать народы, которые прольют твою кровь.--
 Вперед, изверги, и в социальную лигу, объединенную
 Уничтожайте, терпите бедствие и торжествуйте над человечеством!--
 Эта рука убийцы сдерживает не наш покой,
 Жажда власти превращается в цепи чудовища; 60
 Сострадание чуждо его сердцу,
 А если и приходило, он приказывал гостю удалиться;
 Тающая слеза, сочувственный стон
 Ни Гейджу, ни Джеффри [А] еще не были известны;
 Моря крови, которые его сердце предрекает пролиться 65
 Это всего лишь ярость умирающей змеи, жаждущей убийства.
 Какая сила прогонит этих гадюк с нашего берега,
 Эти чудовища наполнились резней, смертью и запекшейся кровью!
 Пробило двенадцать - царила благоприятная темнота.,
 И ни одной яркой звезды, имитирующей дневной свет.- 70
 Сначала мы увидели Гейджа - малиновое государственное кресло.
 Ему оказали почести, подобающие его чести.;
 Этот соломенный человек в царственном пурпурном одеянии.,
 Но серость, глубочайшая серость витала вокруг.
 Следующий Грейвс, владеющий трезубцем рассола, 75 лет
 Высокий архипастырь боевой линии,
 Весь мрачный, удовлетворенный - бормотание пламени и пылающий,
 Ядра, пушки, корабли и все их проклятое одеяние;
 Приятно жить в нескончаемом гуле,
 Но пусто, как внутри его барабана. 80
 Стоящий рядом Бургойн занимает достаточно места,
 И, казалось, медитирует с сосредоточенным выражением лица,
 Как будто он снова хотел, чтобы наш мир увидел
 Длинные, скучные, сухие письма, адресованные генералу Ли--
 Огромные каракули слов по бесконечным схемам, нарисованным 85
 Бессмысленные, как поручение, которое он выполняет.--
 Он собирается завоевать... он покорил нашу землю?--
 Этот герой бакрэма с рукой своей дамы?
 Клянусь Цезарем, быть побежденным - это проклятие,
 Но писаный щеголь - клянусь небом, это еще хуже![88] 90
 Лорд Пирси, казалось, храпел - но да простит Муза
 Этот несвоевременный храп пэру;
 Утомлен был длинный мальчик своим тяжелым днем,
 Он бежал целых пятнадцать миль - утомительный путь;
 Как мог он тогда избежать росы Сомнуса, 95
 Возможно, не привыкший ходить, а тем более бегать.
 Краснолицый, как солнце, когда опускался на покой,
 Откинулся адский капитан "Розы",[B]
 В гордом храме славы, стремящемся занять нишу,
 С теми, кто найдет ее у казенной части пушки; 100
 Искусный наводить канонаду,
 Ни один турецкий разбойник и вполовину не был так убийственно горяч,
 Довольный низменной местью беззащитным городам,
 В его сердце была злоба - но его слова были: "Черт возьми!"
 Хау, раздосадованный гибелью своей голодающей армии, 105
 В молитве молил небеса о просторе для маневра -[89]
 Невелик был запас его и их небесной благодати,
 Но все же ровно настолько, чтобы попросить место побольше.--
 Он проклял безмозглого министра, который спланировал
 Его бесполезное путешествие в эту враждебную страну, 110
 Но, напуганный Гейджем, его разрывающий гнев отступил,
 И в его сокровенной груди кипело вдвойне.
 Эти, вождь всей свиты, служащей тирану,
 Возвышенный сатэ -остальные (клан на пенсии),
 Образец толпы, которая ждет, 115
 Бледные сыны голода у врат погибели,
 Друзья Севера кишмя кишат (так желает наш монарх),
 Голодные как смерть, с Каледонианских холмов;
 Чьи бесконечные числа, если вы прикажете мне назвать,
 Я также сосчитаю атомы этого земного шара - 120
 Рыцари, капитаны, оруженосцы - группа чудотворцев,
 Которых держат за небольшую плату, пока они не получат землю,
 Собрались задумчивые вокруг - черная хандра напала на их сердца,
 (Спорт мальчиков-пахарей, с их оружием и искусством)
 И заставила их усомниться (жажда мести горяча) 125
 Независимо от того, были они непобедимы или нет.
 Теперь Гейдж вскочил со своего мягкого сиденья.
 Трижды выругался и закричал: "Это глупо - быть побежденным!
 Так бить! молю, воины, дайте мне знать
 Кто виноват, я, судьба или вы - 130
 Отныне пусть Британия считает своих мужчин всего лишь игрушками--
 Боги! так пугаться деревенских мальчишек;
 Почему, если бы вашим людям пришло в голову поужинать,
 Они могли бы съесть эту армию пугал[90].--
 Таким образом, от трех тысяч до тысячи двухсот человек, чтобы уступить, 135
 И дважды по пятьсот человек растянулись на поле боя! -[91]
 О, позор Британии и имени Британии!,
 Стыд сжимает мое сердце, и я должен умереть со стыдом.--
 Вот так быть униженным, опозоренным и избитым!--
 У вас есть умение, лорд Пирси, [92] отступать,[140]
 Смерть, которой вы избежали, леденит мою самую горячую кровь,
 Даруй мне Небеса и такие быстрые каблуки...[93]
 В "Шеви-Чейсе", о чем вы, несомненно, читали.,
 Лорд Пирси скорее умер бы, чем сбежал--
 Узрите, как рушатся достоинства вашего дома - 145
 Ах! как это не похоже на Пирси того времени!"
 Так говорил великий человек презрительным тоном
 Веселому пэру - это предназначалось не ему одному.--
 Но прежде, чем в его груди поднимется смятение
 Так со своей скамьи бесстрашный пэр отвечает: 150
 "Когда однажды душа достигнет стигийского берега,
 В моем молитвеннике сказано, что она больше не вернется--
 Когда однажды старый Харон поднимает свой почерневший от смолы парус,
 И его лодка плывет перед адским штормом,
 Прощай все, что радовало человека наверху, 155
 Прощай ратные подвиги и радости любви!
 Прощай торговля, которую начал отец Каин,
 Прощай вино, которое веселит сердце человека;
 Все, все, прощай! - задумчивая тень должна уйти
 Там, где холодная Медуза превращается в камень внизу, 160
 Там, где служанки Белуса вечно трудятся
 Чтобы намочить бочонок, который остается вечно сухим,
 И Сизиф, со многими усталыми стонами,
 Поднимает на гору все еще откатывающийся камень!
 "Поскольку, значит, эту истину ни один смертный не смеет отрицать, 165
 Что герои, короли и сами лорды должны умереть,
 И уступите тому, кто не боится вражеского меча,
 Но одинаково обращается и с крестьянами, и с лордами;
 Поскольку даже великий Георг, в свою очередь, должен уступить место
 И оставить свою корону, своих шотландцев и свои кружева, - 170
 Насколько он благословен, насколько благоразумен этот человек
 Который держится в стороне от судьбы - пока еще может;
 Один меткий снаряд может уничтожить нас всех
 Чем потерпевшие кораблекрушение негодяи на том подветренном берегу.
 "Но почему, друзья мои, эти тяжелые размышления все еще продолжаются?"
 О делах в Лексингтоне - это Банкерс-хилл--
 О роковой холм! - один взгляд на тебя сдерживает
 Моя некогда теплая кровь, и она леденеет в моих венах--
 Пусть ни одна сладкая трава не украсит твой ненавистный герб
 Из-за которого погибли храбрейшие войска Британии - 180
 Или, если это произойдет, пусть какой-нибудь разрушительный шторм
 Зеленый лист вянет, и трава бледнеет.--
 Пусть небеса не допустят попадания влаги на твое чело.,
 И Бог, и люди ненавидят тебя, так же, как я;--
 Это Банкерс-хилл, эта ночь привела нас сюда, 185
 Умоляю, спросите того, кто повел туда ваши армии.,
 Не смейте ставить под сомнение мою храбрость.,
 Или обвинять лорда Пирси во всеобщей вине."
 Хау случайно кивнул, пока язычник Пирси говорил,
 Но когда его светлость умолк, его Честь проснулся, 190
 (Подобно тем, кого предают проповеди во сне)
 Затем протер глаза, и было слышно, как он сказал:
 "Неужели те, кто никогда не отваживался покинуть город
 Или борта своих кораблей, теперь уничтожат нашу славу?
 Мы сражались изо всех сил - да сохранит Господь мою честь! - 195
 Ни один британский солдат никогда не сражался так храбро--
 Решившись, я повел их на вражеские рубежи,
 (С этого дня прославленный, где сияет великий Феб)
 Твердо возглавив их, я занял свою опасную позицию.,
 Маршируя на смерть и резню с мечом в руке, 200 человек
 Но выигранная Удача остановилась на своем пути,
 Мы сражались с безумцами, и мы проиграли день--
 Храбрые войска Патнэма, ваша честь могли бы поклясться
 Украл у облаков половину их запасов азота,
 С моими отважными ветеранами устилал изумленную равнину, 205
 Ибо ни один мушкет не был выпущен напрасно.--
 Но, почтенный Гейдж, почему поникла твоя рука? увенчанная лаврами голова?--
 Пятьсот врагов, которых мы отправили умирать.-[94]
 Теперь, капитаны, генералы, слушайте меня и присутствуйте!
 Скажите, должны ли мы вернуться домой за другой помощью? 210
 Должны ли другие флоты пересечь бурный майн?--
 Они могут, но что может внушить трепет гордости Испании?
 Все еще за господство надменных штанов Луи--
 Ах! как я трепещу при мысли о Франции.--
 Неужели могучий Георг, чтобы обеспечить соблюдение своих нарушенных законов, 215
 Призовет всю Россию поддержать это дело?--
 В союзную империю могут хлынуть бесчисленные мели
 Многочисленны, как пески, усеивающие атлантический берег;
 Но политика вселяет в мое сердце страх.
 Они обратят свое оружие против нас, когда будут здесь. - 220.
 Ну же, давайте договоримся, ибо что-то должно быть сделано.
 Пока не пролетела осень и не наступила зима.--
 Когда наступают сильные морозы, наш флот сковывается льдом.,
 Тогда вы обнаружите, что прислушиваться к советам слишком поздно ".
 Часы бьют два! - Гейдж ударил себя в грудь, 225
 И воскликнул: "То, что определяет судьба, должно быть наилучшим--
 Но теперь прислушайтесь к совету, который я даю
 Это долгое время ложилось самой тяжелой тяжестью на мое сердце--
 Три недели - о боги!-- нет, кажется, три долгих года
 С тех пор к ростбифу я прикасался разве что во сне. 230
 Во сне выбор блюд, на мой взгляд, восстанавливается,
 Просыпаясь, я разеваю рот и чавкаю пустым воздухом.--
 Скажи, неужели только я, кто правит этими бандами,,
 Должен питаться шелухой, как грабли в чужих краях?--[95]
 Давай, давай спланируем какой-нибудь проект, прежде чем мы ляжем спать, 235
 И выпить "разрушение для мятежных овец".
 "На соседних островах бродит бесчисленное количество коров.,
 Жирные коровы и свиньи - плохо защищенная добыча.--
 Это подходящие образы для моего полуденного блюда,
 Это, если мои солдаты будут действовать так, как я пожелаю, 240
 За одну короткую неделю мы должны порадовать ваши и мои желудки.;
 Мы поужинаем бараниной, поужинаем ростбифом ".
 По залу прокатились аплодисменты.,
 И то, что нравилось одному, несомненно, нравилось им всем.;
 Уоллес был назначен для выполнения плана, 245
 И, таким образом, кража овец доставляла удовольствие им всем.
 Теперь глаза великого человека задремали.,
 Его припудренная макушка кивнула сверху,
 Его веки просто открылись, чтобы узнать, как обстоят дела.,
 Растворитесь, сказал он, и вы так растворены, 250
 Затем погрузились в сон, темный и глубокий.,--
 Каждый нерв расслабился - и даже его кишки уснули.[96]

 [A] Бесчеловечный английский судья-мясник времен Карла Первого
 .-_ Примечание Френо._

 [B] Капитан. Уоллес.--_ Примечание Френо._ Сэр Джеймс Уоллес был
 выдающимся морским офицером во время революции. В 1774-5 годах он
 командовал "Розой", 20-пушечным фрегатом, и сильно раздражал
 жителей Род-Айленда задержанием судоходства и
 захватом частной собственности. Его суровость и активность
 вызывали сильную ненависть колонистов на протяжении всего
 Революция.


ЭПИЛОГ

 Кто эти чужаки с чужого острова,
 Что мы должны бояться их ненависти или добиваться их улыбки?--
 Гордость послала их сюда, гордость уничтожена в зародыше, 255
 Которая, если сможет, построит свой трон на крови,
 Миллионы убитых наполнят ее бесслезные глаза,
 И заставят рухнуть даже добродетель, чтобы она могла подняться.
 Какое глубокое оскорбление вызвало гнев монарха?
 Какое лунное безумие овладело мозгом Гейджа? 260
 Душа не смеется, когда заключенная команда
 Пытается простить тех, кого они не могут подчинить,
 Хотя они были трижды отброшены и загнаны на свои посты,,
 Все же издают помилования, клятвы и воззвания!--
 Слишком долго наша терпеливая страна носит их цепи, 265
 Слишком долго истощается наше всеохватывающее богатство, Британия.
 Почему все еще служанка в этой далекой стране?
 Почему все еще подчиняешься их гордому командованию?
 Британия - смелая, щедрая и отважная
 Все еще обращается с нашей страной как с самым подлым рабом, 270
 Ее надменные лорды уже делят добычу,
 Живут нашими трудами и с презрением отплачивают;--
 Восстань, спящий, восстань, пока еще есть власть.,
 И закуют их вельмож и вождей в цепи:
 Склонные к разрушительным планам, они презирают нашу мольбу, 275
 Это наши собственные усилия, которые должны сделать нас свободными--
 Рожденные бороться, мы ставим на карту свои жизни.,
 И станьте победителями благодаря нашей позиции.--
 Может наступить время, когда чужаки больше не будут править,
 Ни жестокие приказы не досаждают с берегов Британии, 280
 Когда коммерция может расправить свое укороченное крыло,
 И ее богатые грузы из любого климата привозят,
 Когда могущественные города станут свободными и великими,
 Расширятся их владения, обогатится их штат,
 Когда одна обширная возделываемая область изобилует 285
 Со стороны океана к Миссисипи текут ручьи,
 Пока каждый наслаждается мирной тенью своего виноградника,
 И даже самому подлому нет врага, которого можно бояться.
 И вы, кто, вдали от Свободы задержанный,
 Влачите существование в какой-то рабской стране - 290
 Покиньте эти берега, самоизвергнувшаяся толпа,
 И, вооруженные для мести, здесь возмущаются неправильным:
 Приезжайте в наши края, где текут раскованные реки,
 И растут высочайшие рощи, и бескрайние леса.
 Здесь самая благословенная почва, которой требует ваш будущий уход; 295
 Приди, смести леса с этих тенистых земель,
 И добрая земля воздаст за каждый труд,
 И урожаи расцветут, когда рощи увянут.
 О рожденный небесами Мир, обнови свое обычное очарование.--
 Далека эта злоба и этот звон оружия - 300 человек
 Возвращайся в воюющие земли, почетный гость,
 И благослови наш багровый берег среди остальных--
 Пусть Британия снова долго правит нашими сердцами,
 Правь так, как она правила в царствование Георга Второго,
 Пусть с годами ее растущее величие возрастет, смотри, 305
 И пусть она будет славной - но мы будем свободны!


[85] Текст из издания 1809 года. Стихотворение впервые опубликовано в Нью-Йорке.
Йорке в 1775 году Андерсоном под названием "Путешествие в Бостон, поэма",
и второе издание было напечатано в том же году в Филадельфии для
Уильяма Вудхауса. В редакции стихотворения в издании 1786 года
"Сочинения Френо" упоминается, что стихотворение было опубликовано в сентябре 1775 года.
Это, очевидно, ошибка. В номере от 21 октября журнала Андерсона
_Constitutional Вестнике_ появляется объявление, "этот день
и в принтер, 'Путешествие в Бостон: стихотворение'."
Экземпляр стихотворения, находящийся в распоряжении Библиотечной компании Филадельфии,
на нем стоит подпись: "опубликовано в октябре 1775 года". Эта самая ранняя версия
, лишь фрагмент которой приводился в различных изданиях
произведений поэта, никогда ранее не переиздавалась. Это выглядит следующим образом:

ПУТЕШЕСТВИЕ В БОСТОН, СТИХОТВОРЕНИЕ

АРГУМЕНТ

 Вступительные размышления. Путешественник совершает путешествие в
 Бостон: прибывает в реку Массачусетса: видит ли там
 коренного гения Северной Америки, который дарит ему мантию,
 и знакомит его с тем достоинством, что он делает владельца
 невидимый; желает, чтобы он посетил город в таком состоянии и отметил
 происходящие там сделки. Соответственно он прибывает в целом Гэйджа
 особняк, где несколько других министров "инструментов", стоящих в
 совет. Поразительное сходство характера и поведения Гейджа с
 характером Эрнандо Кортеса. Некоторые сведения о Кортесе и его ужасных действиях
 разрушения в Мексике и т. Д. Путешественник входит в их хунту и
 рассказывает о главных ее членах, а именно о генерале Гейдже,
 Адмирал Гривз, генерал Бергойн, лорд Перси, генерал Хоу, капитан.
 Уоллес и многочисленная кучка иждивенцев и нуждающихся фаворитов
 ждут постов и поместий в Америке, как только они появятся.
 вынудили нас отказаться от наших свобод: сюрприз генерала Гейджа
 на их несколько поражений в Новой Англии и задает вопросы своим лидерам
 в связи с этим. Ответ лорда Перси: Ответ Гривза этому дворянину:
 Насмешки Гейджа над Перси за его поспешное отступление 19 апреля 1775 года
 . Защита Перси своего поведения в тот день и причины
 его активности; и желает, чтобы они на время забыли о Лексингтоне,
 и обратите их внимание на недавнее поражение в Банкерс-Хилл. Общая информация
 Речь Хоу по поводу этого действия. Выступление Бергойна с
 его оскорблениями в адрес полковника Гранта, который "поклялся защищать
 общую трусость всей Америки": краткий ответ Гейджа; и
 сообщает о своем намерении угнать скот с островов,
 и планирует этот достойный поступок; но, будучи одолеваем
 сном, увольняет своих советников. Вырубка Дерева Свободы
 в Бостоне и безвременная кончина одного из негодяев, занятых в этом
 тайное дело. Страдания заключенных граждан в Бостоне.
 Вскрытие Тори. Путешественник покидает Бостон и посещает
 Провинциальный лагерь; по дороге снова встречает Гения Америки и
 сбрасывает мантию, благодаря чему он снова становится видимым; прибывает в
 лагерь. Вид оружия-мужчины, Вирджинии и т. д. Речи
 Американский солдат; его твердое решение, которое заключается в том, что все
 Америки, чтобы защищать наши права и привилегии. Скорбь из-за того, что он должен
 сражаться против нашей собственной нации. Упоминание Карлтона и Джонсона;
 завершается меланхолическим перечислением наших нынешних забот,
 и искренней надеждой на примирение с Великобританией до того, как
 злое министерство сделает это слишком поздно. Заключение.

 Как был проклят человек, которого судьба обрекла на несчастье
 Ограничивается, к несчастью, своим родным домом,
 Как вдвойне проклят перекрестными звездами он,
 Которого связывает судьба, хотя он и борется за свободу!
 Небеса дали человеку этот огромный вытянутый круг.
 Его не ограничивают никакие страны и никакие океаны.;
 Небеса дали ему лес, горы, долины и равнины,
 И повелели ему победить, если он сможет, главные:
 Тогда, скряга, копи и копи свои богатства по-прежнему,
 Смотри, как солнце восходит над твоим знаменитым холмом,
 Мерзкий, как свинья, наслаждайся своим мрачным логовом.,
 Потей над циркулем убогого пера,
 "Пока не устанешь от жизни, соглашайся на условия смерти",
 И оставь мне свое состояние, а не сердце.
 Итак, размышлял бард, о ком говорит этот грубый стих,
 Отстаивающий свободу и права своей страны:
 Не напрасно; плодотворные размышления привели
 К практике того, что в теории он считал;
 И вызвал желание, острое желание побродить
 За сто или двести лиг от дома.
 Куда ему идти? Восточные холмы отвечают,
 Приди, задумчивый путешественник, своим заплаканным взором,
 Приди, и прекрасный Бостон с нашей вершины увидит,
 Ни один город не сидит так вдовствующе, как она.;
 Ее торговые флоты больше не распускают свои паруса,
 Самые отдаленные народы перестают искать ее берега.,
 Глубоки ее водоросли, одетые в самых темных соболей.,
 О, приди и посмотри на Королеву всего печального.,
 Длинны ее ночи, в которых не слышно радостных звуков,
 Как бесконечные ночи в могилах под землей,
 Ее лампа тускло горит перед оскорбительным разгромом;
 Смотрите, лампа гаснет, и все огоньки гаснут!
 О Британия, приди и, если сможешь, смилостивься
 Этот гнев, который лучше всего мог бы быть потрачен на Испанию.
 Тронутый меланхоличной молитвой горы
 (Возможно, гора или Дама, воображающая там)
 Могу ли я отказаться, поскольку взаимное горе вызывает любовь,
 Искать леди Нового Альбиона, всю в слезах?
 Но сомнения, приводящие в замешательство, витают в моей голове.,
 Прибегнуть ли к помощи лошади или ветра.;
 Что лучше всего подходит для бардов места и государства,
 Это должно быть нуждающимся поэзия компенсации,
 Поскольку Юпитер его древние щедрость отрицать, что,
 И предоставляет современные Пегаса оседлать.
 Во тьме ночной, ветер бурный рев б
 С западных небес, и предупредил бы всех нас на борту;
 Расправив паруса, летит проворное судно
 Над лоном Нептуна и отраженными небесами;
 И я не останавливаюсь здесь, чтобы рассказать вам, как оно странствует
 Над покоями Тайтона и его коралловыми рощами.
 Пусть сохранятся некоторые дневники странствий под долгим солнцем в прозе.,
 Я спешу, как сосуд, в глубины.;
 Не утомляю вас описаниями побережья,
 Новые обретенные горы или холмы в "потерянном эфире",--
 Муза может только намекать на подобные сцены,
 Не останавливаясь, чтобы посвятить им свое стихотворение:
 Три дня мы убираем рассол с постоянной скоростью,
 Четвертый созерцал, как на берегу Нового Альбиона.
 Защитите меня, небеса, защитите эту беззащитную голову,
 Во время путешествия по этим жизнерадостным равнинам мертвых;
 И не только я, пусть небеса защитят нас всех.
 От суровой суровости бала у короля Георга.

 Далеко в глубине стремящегося леса,
 Где катились его волны серебристым извилистым потоком,
 Наш усталый корабль проделал свой мрачный путь,
 И благополучно бросил якорь в тенистой бухте.
 Причалив, я оставил потрепанную непогодой команду.,
 И задумчиво бродил, как делают путешественники, заболев дома.;
 Когда все сразу предстало перед моими блуждающими глазами.,
 Гений реки, казалось, поднялся;
 Высокий и прямой, годами не приученный кланяться,
 Но ни одна улыбка не разгладила его омраченный лоб.:
 Его смуглые черты лица предвещали мстительные деяния.,
 Ужас маршировал перед ним, когда он шел;
 Его дребезжащий колчан висел у него на плече,
 Его заостренное копье и сверкающий шлем звенели;
 Высокие дубы дрожали в воинственной тени,
 Когда таким образом Гений воды сказал:
 "О любопытный незнакомец, приди издалека, чтобы увидеть
 То, что печалит всех нас, но никого так сильно, как меня!
 Я - свободнорожденный лесной Гений,
 Кто презирает жить в землях рабства;
 Я, хотя и невидимый, приказываю сердцу осмелиться,
 И распространите в воздухе дух свободы,
 Чтобы каждый мог попробовать и оценить, если сможет,
 Это высшее благо, составляющее человека:
 Здесь, в центре тиранического господства,
 Я распространяю свой дух и запрещаю смятение,
 В каждую грудь, которую может затронуть дротик вокруг,
 Подобно солнечным лучам, которые оплодотворяют землю;
 Но доносят робкое и постыдное дыхание
 Там, где совесть, совесть велит им отступить перед смертью.
 "О странник, ведомый высшим указом Небес".,
 Иди, посмотри на ужасные последствия тирании.,
 Прямо в город, направляй свой предначертанный путь.,
 Но будьте внимательны, слушайте и повинуйтесь,
 Я вверяю твоему попечению этот волшебный жилет,
 Чтобы охранять тебя среди тех шпилей, невидимый гость;
 Когда его венок обвивает твои конечности,,
 Ни один смертный глаз не проследит твоих блуждающих шагов.;
 Невидимый, как призраки, покидающие глину внизу,,
 Но, видя все в безопасности, ты уйдешь.
 Там наблюдай за движениями вражеских линий,
 Наблюдай за их советами, наблюдай за их глубокими замыслами;
 Проследите все их замыслы, обзор беззаконной силы
 Лицензированных грабителей, воющих в поисках своей добычи ".

 Так говорил Гений затененной волны,
 И тогда облачение чудесной добродетели дало,
 Которые едва охватили мои конечности, когда я начал
 Двигаться так, как никогда прежде не двигался смертный человек.
 Легкий, как воздух, свободный, как ветер, я блуждал,
 Пронзал самые прочные скалы и стены для возведения тюрем,
 Парил высоко и не просил слабой помощи искусства.,
 И разгадал все тайны, кроме человеческого сердца.
 Затем я направился в город своим поспешным курсом.,
 В город Бостон, покоренный беззаконной силой.;
 Недалеко от сентинеля я сделал свой шаг.,
 Негодяй никогда не замечал меня, хотя я был рядом с ним.:
 Если бы не мой жилет, какие страдания выпали на мою долю.
 Какие насмешки, какие насмешки, упреки и что еще?
 Или на их месте грабители заставили
 Перейти на сторону тори, что мое сердце презирало.

 Теперь я крадусь к куполу государства,
 Где проживает Гейдж, наш западный властелин.,
 Второй Кортес, посланный по велению небес,
 Убивать, свирепствовать и разорять нашу землю;
 Тот самый Кортес - в чем разница?
 Ему нужна его храбрость и его здравый смысл.;
 Даже Кортес вызвал бы презрение со стороны нашего тирана.
 Тот убивал незнакомцев, этот - своих соотечественников.;
 Во всем остальном сходство настолько точное,
 Никакое венецианское стекло не могло бы отражать более верно.
 Во всем остальном близкие души сочетались,
 Бич, проклятие и скандал нашего рода.

 Кортес был послан черным братством Испании,
 Чья вера - убийство, чья религия - кровь;
 Послан неспровоцированно, со своим иберийским обозом,
 Наполнить землю миллионами убитых:
 Бедная Мексика! пробуди свою жизнерадостную голову,
 Перу, покажи свои полчища убитых мертвецов!
 Пусть твои обширные равнины побелеют от человеческих костей.,
 Эта кровоточащая ложь и проси могильных камней,
 Заставь немой голос отозваться эхом в небесах,
 Разрушительное проклятие папской тирании;
 И пусть ваши камни, и пусть ваши холмы провозглашают,
 Что у Гейджа и Кортеса одно и то же поручение.

 Скажи тогда, по какой причине сдерживает эта кровавая повязка?
 Жажда власти превратилась в цепи монстра,
 Потоки крови, которые его сердце обречено пролить,
 Это всего лишь ярость умирающего змея, которого нужно убить:
 Какая сила прогонит этого змея с нашего берега,
 Этот скорпион, наполненный резней, смертью и запекшейся кровью?
 Пробило двенадцать - воцарилась адская тьма.,
 Низко нависли облака, свет звезд был ограничен.:
 Высоко под куполом заседало мрачное собрание.,
 Глупый совет по государственным делам.;
 К их тусклым лампам я направился своим бесстрашным путем,
 И без промедления прошел мимо их стражи,
 Смело шагнул внутрь и надежно скрылся из виду.,
 Встал в центре черной гвардии.
 Во-первых, там был Гейдж - имитация государственного кресла,

 [a] Эрнандо Кортес, один из первых завоевателей Испании
 Америка, который опустошил многие провинции и убил несколько
 миллионов уроженцев этого континента. См. Отец
 Бартоль. История Дю Кази.--_ Примечание Френо._

Здесь следуют строки 72-131 выше со следующими вариантами: строка 75,
"трезубец моря"; 76, "об артиллерии"; 79, "вечный гул"; 80,
"Но бессмысленный, как эхо барабана"; 81, "его обильные припасы для стула";
82, "в прилежном обличье"; 83, "дать миру увидеть"; 87-90,

 "Мы называем его руку и перо равной силы.,
 Это убивает тупостью, точно так же, как с холлом ".

91, "О сознательная муза"; 93, "Герой"; 95, "Как следует"; 97, "как Сол
спускаюсь на покой"; 98, "разъяренный капитан"; 100, "к черту тех,
кто найдет это"; 104, "Его раздвоенный язык не шипел ничего, кроме звуков!";
105, "роковая участь его армии"; 106, "Перестал умолять"; 107-108,

 "(Как могли небеса отказать благочестивому человеку
 Когда половина молитвы состояла из крови! и смерти! и проклятия!)"

110, "поручение без рукавов в далекую страну"; 113, "Команда Пандемонианцев";
114, "немногочисленная пенсия"; 116, "В мечтах об индийском золоте и индийском государстве
"; 118, "голодный как черт"; 121, "второстепенная группа"; 123, "атакованный
толпа"; 124, "Черная, как ужас зимней тучи"; 125, "ибо
сомнения имели место вырасти"; 126, "или нет"; 127-131,

 Гейдж вздрагивает, вскакивая со своего просторного сиденья.,
 Трижды ругается и кричит: "Эй, фурии, мы побеждены?
 Нас трижды побили?--Прошу вас, джентльмены, дайте мне знать,
 Кто в этом виноват: судьба или вы сами?"
 Он умолкает, гнев вспыхивает в обоих его глазах,
 В то время как Перси на его вопрос отвечает так:,--
 "Пусть боги и люди подтвердят мои слова",
 Наши солдаты не дрогнут в сомнительной схватке,
 Имел у каждого голову из закаленной стали, обладал,
 Сердцем из меди и восхитительной грудью,
 Большее мужество никогда не подталкивало их к драке,
 Большая прирожденная доблесть заставляла их презирать смятение ".
 "Кто-кто, - сказал Гривз, - их трусость отрицает,
 Или лорда, или рыцаря, или оруженосца. Я говорю, что он лжет:
 Как могли эти негодяи не двинуться дальше,
 Когда за их спинами ваши мечи были обнажены,
 Проткнуть человека, который дрогнул на один шаг,
 От всего адского света, пылающего ему в лицо?
 Смерть моей жизни! Господи, если бы я был там,
 Я поднял армию Новой Англии в воздух,
 Вырвал их черные сердца из этого адского отродья,
 И обратил их потоки в оливерианскую кровь.

Здесь следуют строки 131-200, приведенные выше, со следующими вариантами: 131,
"но игрушки"; 132, "быть побежденным таким образом"; 134, "эта армия игрушек".;
135: "От пяти тысяч до пятисот"; 136: "И тысяча четырнадцать сотен"; 139:
"В самом деле, - восклицает Гейдж, - нас уже дважды били"; 141: "Вы сбежали
сама моя кровь"; 147, "Так говорил Герой"; 148, "Блестящий пэр
отвечает"; 149, 150, не в оригинальной версии; 151, "старый Стикс
берег"; 153, "его соболиный парус"; 154, "ленивый шторм"; 157, "Прощай,
Кадриль, которая помогает коротать жизнь"; далее 158.

 "Прощайте, мои скакуны, что пересекают равнину",
 "Они быстрее, чем флоты, пересекающие мейн".

160, "скучная Медуза"; 163, 164, нет в оригинальной версии; 165-168,

 "С тех пор человечество признало эту истину,
 Что каждый Повелитель еще должен быть гостем Плутона".

170, "И оставить своих скакунов стартовать к гонке"; 172, "в стороне от
Стикс"; 174, "Чем дырявые сосуды"; 177, "твой ужасный вид сдерживает";
следующий 178,

 "Пусть не будет веселых цветов или весеннего цветения дерева
 Вдыхай свой мерзкий воздух или затеняй свое лицо!"

180, "кивнул войскам Британии"; 183, "к твоей груди"; 185, "имеет
исправь нас здесь"; 186, "Молитвенный запрос"; 189, "беглый Перси"; 194, "наш
ведите себя смирно"; 196, "более храбро"; 199, "моя кровавая позиция". Вместо
строк 201-208 в версии 1775 года есть следующее:

 "Пока не встретишь силу каждой противостоящей силы",
 Подобно пылающим звездам в их эфирном движении
 Что все в огне с быстрой стремительностью летят,
 Затем столкновение сотрясает вогнутость неба.
 Дважды мы уступали дорогу, дважды избегали адского разгрома.,
 И дважды ты бы заплакала, если бы не разразился весь ад.
 Они сражались, как те, кто бросается в объятия смерти,
 И смеются монарху гризли в лицо.
 Храбрые войска Патнэма, ваша честь могли бы поклясться,
 Лишил облака половины их сернистого запаса,
 Призвал бы гром туда, откуда простирается его месть Юпитеру,
 И обрушил это вперемешку с молнией на наши головы!
 Во что превратил полицейский холм его черная артиллерия,
 Окутав равнины тенью похуже стигийской;
 Плавучие батареи издавали свой унылый рев,
 Хотя весь флот ревел с берега.,
 Они ревели напрасно, смерть не отняла у них никакой доли.,
 Но беспомощные, растратившие свои силы в пустом воздухе.
 Увы! какие сцены резни я лицезрел,
 Какая внезапная резня затопила переполненное поле!
 Небеса дали врагу проредить мой воинственный обоз.,
 Ибо ни один мушкет не был разряжен напрасно;
 Да, тот короткий час, когда небеса не улыбались,
 Сделал многих вдов на острове Британия,
 И показывая все, на что способна высшая сила,
 Этим вдовам тоже подарил много сирот.
 Но Гейдж пробудись, приди, подними свою вялую голову,
 Полных пятьдесят врагов мы отправили к мертвецам:
 Которые, почувствовав смерть, покинули свои горячие точки,
 И Уоррен с недовольной командой--
 Благословенна рука, которая так низко опустила голову,
 Не пятьдесят обычных смертей могли бы так порадовать меня--
 Но, короче говоря, наши люди пришли так быстро,
 Вражеская армия была такой поредевшей;
 Мы закрепили наши штыковые сетки и возобновили бой.,
 Затем натянули веревки и заставили собак уступить дорогу.
 Следующим поднялся Бергойн и повысил свой наглый голос.,
 И воскликнул бы: "У нас нет причин радоваться.
 Уоррен мертв - в этом мы все согласны,
 Сама судьба и вполовину не так устроена, как он;
 Но мое подозрительное сердце зовет меня вперед.
 Тысяча Уорренов поднимается в его комнате--
 Видит бог, я покинул воздух своей родной страны.,
 В полной вере в то, чего никогда не было.;
 Обманутый Грантом, я проплыл так далеко напрасно.,
 И, как дурак , теперь может снова поплыть обратно .--
 Грант назвал их трусами - будь прокляты эти тупые задницы,
 У них железные бока и медные сердца--
 Трусы, сказал он, и чтобы этого не случилось,
 Он заложил свою клятву и поклялся, что они были такими:
 О, будь он здесь, я бы заставил его сменить ноту.,
 Извергни его ложь или перережь негодяю горло.

Здесь следуют строки 209-252 выше со следующими вариантами: 209,
"Но капитаны"; 213, 214, не в оригинальной версии; 215, "чтобы установить свой закон
повинуйся"; 216, "десять тысяч русских к нам на помощь"; 218, "формируй океан
берег"; 219, "велит мое сердце"; 225, "пробило три"; 230, "Я поел
свежей провизии нет, только во сне"; 231, "моим глазам"; 232, "и жевать".;
235, "провести совет"; 236, "посоветоваться, как украсть их
овец"; 237, "Ненумерованный скот"; 238, "овцы - незащищенная добыча"; 239,
"подходящие жертвы"; 240, "если Боги захотят действовать"; 241, "порадуют ваши
сердца"; 242, "мы поужинаем говядиной"; 247, "глаз вождя"; 251,
252, "к самому глубокому сну, И в его объятиях заключена сила
сна".

 В южной части Бостона стоит дерево
 Долгое время свято верил в дорогую Свободу;
 Его ветвистые ветви с зелеными листьями были увенчаны,
 Создавая тень и приятную прохладу вокруг:
 Его Фам бы багажник, невидимый, как воздух,
 Я с сонными совета сделали ремонт.
 И на его корень, Справедливая Свобода храм, я заплатил
 Мои самые искренние клятвы, и блажен добродетельный тени.
 Теперь сияло веселое солнце с утренним светом.
 Вся Природа радостно ликовала при виде этого,
 Когда быстрые, как ветер, изливали свою низменную ярость,
 Тори Уильямс [b] и Мясник Гейдж
 Бросаются к дереву, рядом безымянное число,
 Тори и негры следуют в арьергарде--
 Каждый, с топором в руке, атаковал дерево чести,
 Клянясь в вечной войне со Свободой;
 Не прекращая своих ударов, пока каждая повторная рана
 Не роняла своих почестей ничком на землю;
 Но прежде чем он пал, не забыв о своей неправоте.,
 Отомщенный, он унес с собой одну голову судьбы.
 Солдат Тори на самом верху--
 Гений тени строго посмотрел на него,
 И в тот же час отправил его обедать,
 Туда, где в святилище Плутона тускло горят непотушенные лампы,
 Затем его ноги оторвались от их осторожной стойки.;
 Негодяй побледнел - он раскинул обе беспомощные руки.,
 Но раскинул напрасно, с бешеной силой он упал.,
 И не перестанет спускаться, пока не остановится в Аду.

 Затем, любопытствуя исследовать, я побрел туда, где
 Наши раненые соотечественники, заключенные в тюрьму, находятся,
 Некоторых заперли в неприветливом городе;
 Некоторых позорно держат в темных подземельях;
 Гейдж держит их там, и все перемены отрицает,
 Ибо именно в них заключается безопасность труса;
 Если бы они однажды были раскрыты, как бы наши войска отправили
 Каждого лицензированного грабителя в морской рассол залива,
 Или погнали бы их с пеной у рта к кораблям за помощью,
 Просить сторми Гривза о канонаде,
 И точке полуночного возмездия, как Вандепут,
 Опустошающий своих адских псов до их дьявольского перенасыщения.
 Подобный поступок, при упоминании которого муза должна краснеть.,
 И повелевает мне заклеймить твою славу как труса.;
 Неистовствуй, негодяй, неистовствуй и не унимайся,
 "Пока все наши тори не взвоют и не сбегут из города.
 Что такое тори? Раскрываются небеса и земля!
 Что за странное слепое чудовище скрывается под этим именем?
 Вот! вот он стоит - готовься к Предзнаменованию.,
 Приди, обнажи его сердце и самые сокровенные внутренности.,
 Я, за чуб, хватаю стигийскую собаку;
 Ты связываешь ему руки и привязываешь дракона.
 Хирург, займись своим разделочным ножом.,
 Хорошенько нацеливайся на удар, который гасит пружины жизни,
 Извлеки его клыки, выбей хищные зубы,
 Сожми их в клешнях, а затем отрывайся.--
 Солдат, приготовься, чудовище может оказать сопротивление.
 Ты обнажаешь свой меч, а я обнажаю кулак.
 Смотри! смешанный с воздухом, его никчемный призрак улетучился.;
 Хирург, его бледность говорит о том, что чудовище мертво;
 Разрежьте, разожмите швы на его бронзовом черепе,
 Твердый, как скала, непроницаемо тупой.
 Достаньте его мозг, и пусть его собратья увидят
 Мозг черепахи, не больше горошины--
 Давай, выпотроши его внутренности, снова наточи свой нож.,
 Давай посмотрим, какое зло угрожает следующей кампании.,
 Если министерская сила окажется слишком велика,
 Или если Конгресс сохранит свой могучий груз,:
 Посмотрите на его грудь, глубоко выгравированную железным пером,
 "Пассивное повиновение худшему из людей".
 Туда, к его свету, направь свой ищущий взор,
 "Рабство я люблю, а свободу я презираю".
 Посмотрите рядом с его сердцем, чуть выше живота:
 "Для своей страны я докажу, что я предатель".
 Крепко держу его за горло, ибо произнесенное означало: "Я шпионю".,
 "Я буду бороться за тиранов и их служение".
 Его переполненные внутренности содержат бесчисленные каракули,
 Скандал в нашей стране и проклятие;
 Его кровоточащие внутренности демонстрируют какой -то великолепный замысел,
 Который окажется несостоятельным, как я и предполагаю;
 Но ни свобода потеряна, ни опасности я не вижу,
 Если бы мы только могли договориться сами с собой.
 Как я подобен Святому Георгию, непобедимый, я стою,
 Этот домашний дракон растянулся под моей рукой!
 Здесь пусть он лежит, и пусть ни один путник не осмелится
 Травянисто-зеленый бугорок сзади его туши,
 Или нагромождать груды монументальных камней,
 Чтобы защитить от Феба и звезд свои кости.
 Совершив этот подвиг, я подпоясываю свое волшебное платье,
 И марширую, без лицензии, из охраняемого города.
 К нашему семейному лагерю я держал свой нетерпеливый курс,
 Любопытно посмотреть на мужество и силу
 Из тех, чьи сердца полны пламени свободы,
 Кто еще стоит впереди всех на поприще славы,
 И глубоко опечалены их уходящими законами,
 Вооружитесь убежденностью в правоте дела.
 Но как только я доберусь, великий лагерь будет разбит.
 Дружелюбный гений на пути, который я нашел;
 Грациозный, он улыбнулся, его лазурные локоны он потряс,
 В то время как с его губ срывались эти плавные акценты:
 "О смертный! ведомый судьбой и мной,
 Увидеть то, что тысячи тщетно желают увидеть;
 Теперь на мое попечение восстановлен волшебный жилет,
 Радостное возвращение к тому, чем ты был раньше,
 Я обращаюсь к оттенкам этой чудесной мантии.,
 И повесь его в целости и сохранности в храме Фантазии.;
 И пусть его потеря не спровоцирует тебя роптать.,
 Жилет принадлежал Юпитеру, а желание одолжить его было моим.
 Так сказал Бог, и, сливаясь со светом,
 Я хожу, бросаясь в глаза, и открываюсь взору.,
 Не более непроницаемый для человеческого взгляда,
 Но видящий все, и видимый другими тоже.
 Теперь толпы за толпами со всех сторон окружают,
 Под тяжестью стонет вздымающаяся земля,
 Те, кого издалека знают, чтобы нанести смертельный удар,
 С максимальной точностью до центрального места;
 Те, кого посылает обширное владение Вирджинии,
 Из ее целомудренных ручьев и промежуточных земель,
 И пришли те, кто осознал притязания своей страны.,
 Из-за благоприятного климата Пенсильвании.
 Эти и еще десять тысяч были разбросаны по округе.
 Черные батальоны расположились на площадке для палаток.,
 Подготовился, когда раздался железный рев трубы
 Следовало призвать к ответу все беды войны,
 Чтобы с радостью услышать громкий тревожный зов,
 И поспешить, возможно, на собственные похороны.
 Прямо в центре лагеря возник
 Вяз, тень которого приглашала к отдыху;
 Туда я скитался, и в прохладном убежище
 Отважного, хотя и неотесанного солдата довелось встретить:
 Ни щеголя при оружии, ни пера на голове,
 Никаких сверкающих игрушек у мужественного воина не было,
 Его темно-коричневое лицо меньше всего заботило его,
 Он предоставил женщинам быть справедливыми;
 И это не мужчины, которых завораживают сверкающие мелочи,,
 А солдаты-театралы для солнечного дня.
 Отмечая мой задумчивый шаг, он положил руку
 На свою твердую грудь, и так сказал воин:
 "Чужестранец, посмотри, узри эти воинственные поля",
 Хорошо запомни беды, которые порождает гражданский раздор:
 Никаких наших преступлений эта мстительная судьба не требует,
 Наш город разорен, и наши города в огне,
 Войска льются на войска, к неизгладимому позору Британии,
 Которые угрожают всем вселенским пламенем;
 Это короли, монархи моря,
 Проявляющие власть в беззаконной тирании,
 Они жаждут власти и горят желанием командовать,
 Будут править океаном и подчинять сушу;
 Но пока эта рука сохраняет силу человека,
 Пока истинно рожденное мужество течет по моим венам,
 Я пролью свою кровь, чтобы подавить враждебную силу,
 И беззаконная власть законной силой отразит;
 Это грубое, черное орудие защитит наше дело,
 Это черное, грубое орудие - мой самый верный друг.
 Это, вооруженное жаждой мести, изрыгающее смерть издалека,
 Смутило их тысячи, марширующие на войну.:
 Все же, глубоко griev бы, слезы bedew глаза,
 Для этого, величайшего из бедствий;
 Что наше острое оружие, предназначенные для других целей,
 Стоит потратить свой гнев на англичан, как только наши друзья;
 Но Свобода!-- нет у тебя цены ниже,
 И вся жизнь британца должна быть отдана за тебя.
 Придите же, мое оружие, восстаньте на помощь Свободе.,
 Ее шаги сопровождают, и ее зову повинуются.;
 Пусть Карлтон вооружит свою антихристианскую мощь.,
 И окропит святой водой, прежде чем сражаться.,
 И пусть у него будут, чтобы защитить свои конечности от травм,
 Бриджи Святого Стефана, [c] и рубашка Святого Стефана, [c]
 Меч Дон Кихота, доблестного рыцаря Испании,
 Который теперь может снова украсить сторону безумца,
 Рукав святого Бернарда, [c] и чтобы мы не дали слишком мало,
 Колпак Джона Фауста и раздвоенный башмак сатаны;
 (Эти драгоценные реликвии могут защитить свои спины,
 И хорошему парню Джонсону, я думаю, следует пойти перекусить)
 Нет, пусть он, прежде чем столкнувшиеся армии справятся,
 Добьется помилования у своего друга Папы Римского.,
 Что, если его душа будет изгнана отсюда,
 Небеса могут простить все его тяжкие грехи,
 И поместить его в безопасности за пределами досягаемости болла,
 Где лоно Абрахама может принадлежать всем.
 Какая-то могущественная причина обезоруживает мое сердце от страха,
 И повелевает мне приблизить какую-то будущую битву,
 Когда толпы мертвецов покроют ужасную равнину,
 И могущественные Лорды, такие как Перси, снова полетят;
 Когда каждый импульс с тройной силой победим
 И каждому доказать свою доблесть отступать.
 И каждый желает, чтобы его положения могут быть сделаны,
 Длинная, как кажется на нисходящей тени соль :
 Так самые высокие деревья, устремляющиеся к небесам,,
 Скромно вырастают из простых желудей.
 Видеть, как после смерти их хваленая доблесть уменьшается,
 И подло улетучивается, иногда заставляло меня задуматься,
 Истинное великое сердце часто оказывается далеким
 От веселых атрибутов алого плаща.
 Незнакомец, из сострадания испусти один задумчивый вздох,
 Обо всех, кто умер, и обо всех, кто еще может умереть,
 Если войны затянутся надолго, их ярость сохранится,
 Эта земля должна снова превратиться в пустыню.
 В то время как гражданский раздор украшает ее змеиную голову.,
 Какие потоки человеческой крови еще прольются,
 Кровавыми потоками погаснут волны Мистика,
 И окрасит океан своим пурпурным отливом;
 Хватит.--Перспектива наполняет мое сердце горем.;
 Обратно в сердце текут мои леденящие душу потоки,
 Ничего больше не остается; не более того, что все
 Должен сражаться, как римляне, или как римляне падут:
 О рожденный небесами мир, обнови свое обычное очарование,
 Там, где Нептун на запад простирает свои старые руки;
 Во враждебные земли возвращается почетный гость.,
 И благослови наши багровые берега среди остальных;
 "До тех пор пусть небеса подтвердят наши оскорбленные претензии",
 И повторяют каждый удар, который нацелен на Колумбию,
 Направляйте наши советы и влияйте на наших лидеров,
 Повергайте в замешательство наших врагов и вселяйте в них ужас.
 Так вернутся прошлые годы, те счастливые годы,,
 И красный фонарь войны в Бостоне перестанет гореть.:
 Услышьте и подтвердите мое самое теплое пожелание,
 Боже, храни Конгресс и исправь короля!
 Пусть Британия снова долго правит нашими сердцами,
 Правит так, как она правила во времена правления Георга Второго;
 Пусть века спустя ее растущая империя увидит,
 И она будет славной, а мы будем свободны,
 На этих справедливых весах сохранится равное равновесие,
 И даруй этим краям второй золотой век ".

 Он умолк, и теперь заходящий луч солнца
 С более слабым сиянием пробил дрожащий отблеск.,
 Сгущающиеся звезды возвещают, что день истек,
 И все расходятся по своим палаточным домам.

 [b] Известный тори в Бостоне. -_ Примечание Френо._

 [с] Некоторые известные relicks среди папистов.--_Freneau по
 Примечание._

[86] "гуннами".--_Ed. 1786._

[87] "Убит нашими ружьями". -_Ed. 1786._

[88] "Гордый своим воинством, Бергойн оценивал себя еще выше в своей
персонаж как автор".--_Тревельян._ Он был объемистым
автором писем, и его яркие и интересные письма, которых сохранилось большое количество
, проливают много света на тот период.

[89] Это выражение принадлежит скорее Бергойну, чем Хоу. "Бергойн
не прилагал никаких усилий, чтобы скрыть их [свои чувства] в любой компании. - Воскликнул он, обращаясь
к первому встречному колонисту ... 'Давайте и мы скоро
найти локтя-номер'.Поговорка поймал уши, и времени не было
далекое, когда ее автор научился его стоимость, что это более легко
придумайте фразу, чем отзывать ее из обращения". -_Тревельян, А.М.
Откр._

[90] "Армия школьников". -_Ед. 1786._

[91] первый отряд войск, который покинул Бостон на ночь
18 апреля, состоял из 800 человек; в подкрепление, что встречался с ними только
за пределами Лексингтона состоял из 1200 человек. "В этот богатый событиями день
Британцы потеряли 273 человека из своего числа, в то время как американцы потеряли
93".--_ Американская революция Фиске._

[92] Лорд Перси был во главе подкрепления, которое спасло
Британские регулярные войска при их отступлении из Конкорда и Лексингтона, и это было
под его руководством было продолжено катастрофическое отступление к
Бостону.

[93] "Я полагаю, что факт, лишенный всякой окраски, - писал Вашингтон
шесть недель спустя, - заключается в следующем: если бы отступление не привело к
как бы поспешно это ни было (и Бог свидетель, большего и быть не могло
), министерские войска, должно быть, сдались или были полностью отрезаны
".--_ Американская революция Тревельяна._

[94] "В этом сражении, на которое было потрачено не более одного часа
реальных боевых действий, британские потери убитыми и ранеными составили 1054 человека....
Потери американцев, в основном понесенные у ограждения и во время
рукопашной схватки на редуте, составили 449 человек".--_ Американец Фиске
Революция._

[95] Бургойн в одном из своих писем заявляет, что "фунт свежей
баранины можно купить только на вес золота".

[96] Инертность и прокрастинация Гейджа были постоянным источником
насмешек как в Англии, так и в Америке. Ни один человек никогда не подвергался более суровой
критике. Хьюм даже заклеймил его как презренного труса.




АКАДЕМИЯ БЕЗМОЛВИЯ[97]


 Подчиненный деспотической власти,
 Вынужденный подчиняться всем предписаниям,
 Оказавшись в этом куполе, Я смиренно поклонился,
 Член ропщущей толпы,
 Где правил Педро Бланко,
 Тиран небольшого владения.
 Благодаря ему многочисленное стадо управляло,
 Умные, глупые и смелые,
 Пытались извлечь какую-то малую долю выгоды
 Из огромных сокровищ своего мозга;
 Кто-то выучил латынь, кто-то греческий,
 А кто-то витиевато заговорил;
 Некоторые писали свои темы, в то время как другие читали,
 А некоторые забивали голову Евклидом;
 Некоторые трудились над стихами, а некоторые над прозой,
 А некоторые искали отдыха в логике;
 Кто-то научился считать, кто-то рисовать,
 А кто-то начал изучать юриспруденцию.
 Но все разрушено, все сделано,
 Наставник теней ушел,
 И все его ученики, сбитые с пути истинного,
 Пусть каждый найдет свой способ.
 Некоторые скованы брачными узами,
 И кого-то вешают, а кого-то топят;
 Некоторые из них продвигаются к должностям и местам,
 И некоторые за кафедрами морщат свои лица;
 Некоторые в баре зарабатывают на жизнь,
 Недоумевая, что они должны объяснять;
 К солдатам обратились более смелые отряды
 Дайте отпор захватчикам земли;
 Некоторые приобщились к искусству врачевания,
 Отправляют своих пациентов к мертвым;
 Некоторые пашут землю, а некоторые - море,
 И некоторые из них рабы, а некоторые свободны;
 Некоторые ухаживают за великими, а некоторые - за музами,
 А некоторые живут тем, что чинят обувь--
 В то время как другие - но такая огромная толпа,
 Сапожники завершат мою песню.


[97] В издании 1786 года название - "Пустынная академия". Вместо
первых шести строк выше в издании 1786 года было следующее:

 "Подвергнутый деспотическому правлению
 Когда-то в этом куполе я ходил в школу,
 Где правил Педро Пассиве,
 Тиран небольшого домена".




СТРОКИ КАПИТАНУ КАБОТАЖНОГО СУДНА[98]

Потерпел кораблекрушение и чуть не утонул на отмели Гаттерас


 Так долго измученный ветрами и морями,
 Наконец-то пришло время расслабиться.,
 Смени буйные волны на тихие рощи[99]
 А громкие звуки войны - на лесную любовь.

 Во всех твоих обходах все проходит странно.
 Никто не соблазняет тебя переменами.--
 Согласись, это безумие.,
 Жить в одиночестве до сорока трех лет.

 Старый Платон сказал: "здесь нет благословения".
 Могло бы сравниться с Любовью - если бы только искренней;
 И писания, написанные небесами, показали
 Что человек никогда не может быть благословлен в одиночку.

 Ты прошел меридиан жизни?;
 Ночь смерти надвигается быстро!
 Ты не создаешь никаких подпорок для своего упадка,
 Ни один партнер не утешит тебя в этих заботах.

 Если бы я Нептуна, который правил мэйном,
 Держал там морских нимф, чтобы облегчить его боль;
 Ты, кто управляет этой империей над,
 Несомненно, это могло бы удержать одну нимфу на берегу.

 Прекрасная Миртилла, вон в той роще.,
 В ней столько красоты, столько любви.,
 Что у нее на губе самая подлая муха.
 Она намного счастливее тебя или меня.


[98] В издании 1786 года название - "Холостяк, путешествующий по морю"; в 1795 году
оно было изменено на "Совет другу".

[99]

 "И искать невесте, мало кто может найти
 Море любовница в свои мысли".--_Ed. 1786._




АМЕРИКАНЦАМ[100]

О СЛУХАХ О ПРИБЛИЖЕНИИ ГЕССЕНСКИХ ВОЙСК, ВАЛЬДЕКЕРСЕ И К.
(ОПУБЛИКОВАНО В 1775 году)

 _ Смертоносный взрыв! адские орудия готовятся--
 "Восстаньте вместе с бурей и разделите все ее опасности"._

 Поводом послужило заявление генерала Гейджа о том, что провинции находятся
 в состоянии восстания и без защиты короля.[101]


 Мятежники вы, - кричит британский чемпион[102].--
 Истина, выступи вперед! - и скажи негодяю, что он лжет.:--
 Мятежники! - и посмотри на этого лживого имперского лорда.
 Уже угрожает этим мятежникам шнуром.[103]
 Час приближается, стекло почти истекло.,
 Когда истина воссияет, а негодяи [104] будут уничтожены;
 Когда этот низкий негодяй [105] перестанет глумиться,
 И проклинать свои насмешки и горькие оскорбления здесь.[106]
 Если противостоять хитрости мошенника,
 Уважать свободу и презирать имя раба;
 Если протестовать против законов тирана,
 И вооружаться для мести во имя праведного дела,
 Быть сочтенным бунтом - это безобидная вещь:
 Это название жука-медведя, как и смерть, утратило свою остроту.
 Американцы! в freedom's fane обожают!
 Но доверия к Британии и ее флагу [107] больше нет;
 Великодушный гений их острова бежал,
 И оставил вместо себя простого самозванца.
 В случае победы мятежники (как показывают их шотландские записи),[108]
 Не получают пощады от родителя [А] врага;[109]
 Нет, даже могила, это дружелюбное убежище мира,
 (Где Природа прекращает страдания человека)
 Месть будет искать - и похоронит там трупы
 Воскреснуть, чтобы полакомиться стервятниками в воздухе--
 Быть повешенным на виселицах, такую войну они ведут--
 Таковы дьяволы, которые наполняют наши души яростью![110]
 Если Британия победит, помоги нам, небеса, взлететь:
 Одолжи нам свои крылья, вы, небесные вороны.;--
 Если Британия победит - нас больше не будет.;
 Эти земли покраснеют от крови их детей,
 Которые, превратившись в рабов, будут стонать от своего бесплодного труда.,
 Трудятся на этих полях, которые когда-то они называли своими!
 К оружию! к оружию! и пусть убивают мечом
 Решите, кто больше всего заслуживает палача шнур:
 Не думаю горах Канады слишком мрачным
 Когда отчаявшиеся Свобода приз вы ищете;
 Для этого, вызов чести велит вам идти
 Над замерзшими озерами и горами, укутанными снегом:[111]
 Никакие трудности не должны пугать нервных и смелых.,
 Они презирают любую жару или леденящий холод.
 Поспешите! - к вашим шатрам в железных оковах приведите
 Эти рабы, которые служат тирану и королю;[112]
 Я говорю, что ваше дело такое справедливое, такое добродетельное.,
 Ад должен восторжествовать, если победит Британия.

 [A] После битвы при Каллодене: смотрите "Историю Англии" Смоллетта
 .--_ Примечание Френо._


[100] Первое упоминание об этом стихотворении, которое я могу найти, находится в выпуске "Конституционного вестника" Андерсона от 18 октября 1775 г.
, где оно содержит
название: "Размышления о письме Гейджа генералу. Вашингтон, август. 13." Это
было опубликовано в издании 1786 года под названием "О завоевателе
Америка заткнулась в Бостоне. Опубликовано в Нью-Йорке в августе 1775 года ". В издании
1795 года название изменено на "Неправильное название". Я следил за
названием и текстом издания 1809 года.

[101] Прокламация генерала Гейджа, опубликованная 12 июня 1775 года, гласила следующее:
"Принимая во внимание, что обезумевшие толпы, которые долгое время терпели, чтобы их
вели определенные хорошо известные поджигатели и предатели, в фатальной
прогрессии преступлений против конституционной власти государства,
наконец перешли к признанному восстанию, и те благие последствия, которые
ожидается, что возникают из-за терпение и бережное отношение короля
правительства часто испытывают глубокое разочарование, и теперь отображаются безнадежным
влияние же злые замыслы, остается только для тех, кто
доверяется с верховным правилом, а также для наказания
вину в защите пострадавших, чтобы доказать, что они не
напрасно носит меч".

[102] "Обнадеживающий генерал". - _конституционный вестник._

[103] 11 июня Вашингтон написал Гейджу, среди прочего, "что
офицеры, участвовавшие в деле свободы и своей страны, которые благодаря
военное счастье попало в ваши руки, были брошены
без разбора в общую тюрьму, предназначенную для преступников", и
угрожая возмездием в подобных случаях: "в точности по правилу вы должны
понаблюдайте за теми из нас, кто сейчас находится у вас под стражей". На это Кейдж
ответил 13-го числа: "Британцы, всегда отличавшиеся милосердием, ушли в прошлое"
обычные примеры и не заметили преступника в "пленнике ". Руководствуясь этими
принципами, с вашими заключенными, чьи жизни, по закону страны, _ являются
обреченными на смерть_, до сих пор обращались бережно и
доброта" и т. Д. - _дуйкинк._

[104] "Гейдж должен быть". - _Gazette._

[105] "Черное чудовище".-_Gazette._

[106] Версия _Gazette_ добавляет сюда строки,

 - Нет, с самим собой, прежде чем свобода будет послана на подавление
 Видел самое низкое потаенное место ада".

[107] "Британское милосердие". - ред. 1786._

[108] "Их прошлые записи показывают". -_Ed, 1786._ "Гейдж уже дал нам знать
".-_Gazette._

[109] "Враг-гадюка". - _Gazette._

[110] Этой и предыдущей строки нет в более ранних версиях. На месте
из них следующее присвоен линии:

 "Портили бы их кожухи и равнины о канадской интерьер по
 Быть подвешены в воздухе, чтобы наводить ужас на цепи".

[111] Версия _Gazette_ заканчивает стихотворение с этого момента следующим образом:

 "Пусть голова Бейкера будет вырвана из позора",
 И папистский череп Карлтона будет закреплен высоко,
 И все, подобные ему, качаются в замке Сент-Джонс.,
 Чтобы показать, что свобода - это не пустяк".

[112] "Их король-тиран". - Ред. 1786._




ВЕСЕННЯЯ ЛИХОРАДКА


 Где фазан[113] ночует на насесте,
 Одинокий, сонный, вне поля зрения,[114]
 Где вздыхает вечерний бриз
 Одинокий, там бродячий я .

 Рядом с тенистым ручьем,
 Источником многих юношеских мечтаний,
 Где ветвистые кедры затмевают день,
 Там я размышляю, и там я блуждаю.

 И все же, что может радовать в этой беседке,
 Которая очаровывала глаз в течение многих часов!
 Распускающийся лист потерян для меня,
 И цветы на каждом дереве мертвы.

 Извилистый ручей, который скользит вдоль.,
 Жаворонок, который напевает свою раннюю песню.,
 Вершина горы, пологая долина.,
 Ропот западного ветра,

 Утратил свое очарование! - цветы исчезли!
 Деревья придают более темный оттенок,
 Ручей, протекающий мимо, вызывает отвращение,
 И каждый дуновение ветерка вызывает вздох.

 Великий хранитель нашего слабого рода!
 Восстанавливая Природу, окажи свою помощь!
 И о чертах разума
 Обновите те краски, которые должны поблекнуть,
 Когда весенние солнца перестанут заходить,
 И бесконечная зима охладит душу.


[113] "Черный дрозд". -_Ed. 1786._

[114] "В рощах полуразличимого света".- _Ib._




ПРИЗНАНИЕ ГЕНЕРАЛА ГЕЙДЖА[115]

 Будучи по существу последней конференции, Его Превосходительство с его
 Призрачный Отец, Отец Франциск


 Сострадание!--'это незнакомец в моем сердце,
 Или, если речь идет--непрошенного гостя удалиться,--
 Бостон, прощай, твоя последняя участь миновала,
 Север слышит мои молитвы, и я, наконец, отозван;[116]
 Моряк, в вышине расправь свои парусиновые крылья,
 Завывайте, вы, западные ветры, и уносите меня прочь;
 Поднимайтесь, неистовые облака, и ревите с высоты,
 Увлекайте меня за собой, вы, небесные тираны--
 Быстрее! позволь мне покинуть эти лишенные друзей берега, которые проливают
 Десять тысяч проклятий на мою ненавистную голову.--
 Но почему так быстро, зачем спрашивать меня о таких сильных штормах,
 Если совесть, жестокая совесть, идет своим чередом?
 Должна ли совесть терзать мою грудь до глубины души?
 Я живу в аду, пока она не засыпает.;
 Приди, отец Франциск, прояви мое сердце.,
 Моя обремененная совесть просит твоей благочестивой помощи.;
 Приди, если исповедь может искупить мой грех,
 Я буду исповедоваться, пока не оскалится сам ад,
 И признаю, что мир снова обрел во мне
 Второго Нерона; нет, другого Каина.

_фрайар_

 Почему твоя грудь наполняется таким мучительным горем?
 У твоей чести, несомненно, хватает здравого смысла знать
 Твои грехи простительны - поверь мне, когда я говорю
 Все твои самые тяжкие грехи могут быть изглажены.--
 Но если несчастья пробуждают эту ночную скорбь,
 Уверен, брат Франциск может позволить себе облегчение:
 Я подумал, что это те известные лидеры, которые
 Презрели бы склониться перед хмурым взглядом легкомысленной фортуны;
 Вижу ту яркую звезду (начался росистый вечер).
 Ходит веселый и сверкает на солнце;
 Не падает в обморок, окруженный окружающим сиянием,
 Хотя назойливые облака иногда могут притуплять его лучи;
 Но приходи, исповедь облегчает совесть.
 Исповедуйся, сын мой, и получишь отпущение грехов этой ночью.

_гейдж_

 Первый из первых, я говорю это тебе на ухо
 (Хотя мы и шепчемся, небеса, ты знаешь, слышат)
 Эта безупречная страна никогда не заслуживала моей ненависти;
 Справедливы его просьбы; незаслуженна его судьба.
 Когда Норт назначил меня в это неблагодарное место,,
 Моя совесть восстала и ударила мне в лицо звездой,
 И несмотря на все, что я сделал, чтобы погасить ее пламя,
 Убедили меня, что я был неправ, прежде чем я пришел.--
 Но что, увы, могут сделать смертные герои.,
 Они всего лишь люди, как показывают священные писания.,--
 Хотя я и отказывался, они убеждали меня еще больше.,
 Более того, даже король снизошел до того, чтобы умолять,
 И часто вместе с ним прятался в своей каморке,
 Был замучен до смерти, чтобы управлять этим оружием;
 Кому могло отказать любимое желание монарха?
 Я уступил только ради мира - да, я верил в это.--
 Если это грех, о, скажи мне, преподобный мудрец.,
 Что, увы, станет с виновным Гейджем?

_фрайар_

 Если это грех... Я не сомневаюсь, что это грех.,
 Но поверьте мне, благородный сэр, я помогу вам,
 Даже если твои руки мотались из города в город,
 И косили флаги этих мятежных стран,
 И радостный звон возвращал грохот убийств,
 И ты сам был мастером-мясником.,--
 Все должно быть хорошо - от грехов, подобных этому, я избавлен.,
 Дюжина месс очистит тебя.;
 Небольшие боли в чистилище ты перенесешь.,
 А ад, ты знаешь, только для бедных,
 Хорошо плати священнику и не бойся занять там место.,
 Ибо небеса должны уступить неистовству молитвы.

_книга_

 Дай Бог, чтобы это было моим наименьшим грехом.;
 Увы, добрый монах, я еще глубже увяз в--
 Подойди к моей кровати, с дружескими стонами соболезнуй,
 Чтобы ублажить мое брюхо, я причинил боль своей душе;
 Руки, которыми я могу владеть, и убивать по приказу,
 Сеют опустошение по невинной земле,
 Целые ряды отправились к черту с ревущей пушечной стрельбой--
 Но какое отношение я имел к краже овец?[117]
 Я прочитал свои приказы и тщательно их выполнил,
 Но там нет ни слова о краже овец.;
 Ну же, святой монах, ты можешь что-нибудь изменить.
 Помочь грешнику в такой сложной ситуации?
 Или я должен идти навстречу погибели,
 С воровством и убийством, чтобы довершить мое горе?

_друг мой_

 Убийство - нет, подождите! - ваша честь слишком печальна,
 Надеюсь, дела еще не дошли до такого ужаса,
 Действительно, убийство - вы украли, и я это знаю,
 Но, сэр, поверьте мне, вы не нанесли ни малейшего удара;
 Несколько американцев пролили кровь, это правда,
 Но их убили солдаты, а не вы.

_Gage_

 Хорошо сказано, но выдержит ли это тонкое рассуждение?
 Разве солдаты не убивали по приказу?,
 По моему приказу?--Монах, они это сделали, я клянусь,
 И боюсь, я должен ответить за их поступки.

_Фраер_

 Пусть каждый ответит за свой поступок,
 От грехов убийства я объявляю тебя освобожденным,
 И это же рассуждение сохранит твоя честь
 От обвинений в краже овец:
 Уоллеса за это в Рим отправят подальше,
 И за этот вопиющий грех сурово заплатят,
 И хотя его усердие может показаться ему незначительным,
 Власяница и бревна будут служить ему постелью ночью,
 Грубая пища днем - пока его повторяющиеся стоны
 Не убедят мир, что он искупает этот грех.

_Gage_

 Увы, бедный Уоллес, как мне жаль тебя!--
 Но отпусти его - лучше он, чем я.;
 Да, пусть приютится в каком-нибудь монастыре.,
 И монастырские блохи будут кусать его, пока он не поклянется;
 Но, брат, хватит ли у тебя терпения на остальное?
 Половина моих проступков еще не признана.

_Фраер_

 Не наполовину! - Вы безобидный человек, мне говорили.--
 Умоляю, обрежьте их покороче - ужин остынет.

_Джей_

 Какой-нибудь дьявол, независимо от высокого положения,
 В недобрый час подвергни меня искушению,
 Чтобы выпустить проклятое воззвание,
 Какой принц, какой король свободен от Вельзевула,
 Он искушал Иуду и искушал меня!
 Это, это, о монах, было смертельным недостатком,
 Это для гражданского, основанного на военном положении,[118]
 Это преступление Гейдж передаст Люциферу,
 И чистилище за это должно быть моим.
 Далее - и по этому поводу я испускаю свой глубочайший вздох,
 Ах жестокий, непреклонный, черствый, безжалостный я!--
 Как я мог заполнять свои темные и низкие подземелья
 Ранеными пленниками нашего раненого врага?
 Как могло мое сердце, более твердое, чем закаленная сталь,
 Смеяться над муками, которые испытывают искалеченные пленники?
 Зачем глумился я над своими несчастными собратьями,
 Зачем изгнал жалость из этой железной груди!
 О монах, могли ли небеса одобрить мой поступок таким образом,
 Небеса все еще склонны к быстрому милосердию, к медленной мести?--
 О нет ... вы говорите, тогда прекратите свои успокаивающие беседы,
 Трусы жестоки, я могу экземпляра.--
 Но постойте! почему я, когда то было сделано,
 Отрицать все, чтобы доблестный Вашингтон?
 Зачем я набил эту эпистолярную страницу
 С мерзкими оскорблениями, достойными только Гейджа?[119]
 Приди, монах, помоги - должен ли я отречься и сказать
 Я написал свое письмо в пьяный день?
 Как это будет звучать, если мужчины расскажут об этом?
 Пьяный герой может так хорошо сочинять?

_ Друг мой_

 Твои страхи беспочвенны, свали всю вину на меня,
 Я написал письмо, ты только подписался своим именем,
 И не позволяй прокламации затуманить твой разум,
 Это я сочинил его, а ты только подписал.--
 Я, брат Франциск, хотя и папист.,
 Вы, частные паписты, не можете не ценить меня.;
 Ваши грехи в Лете будут поглощены.,
 Я освобожу вас, пожалуйста, перед ужином.

_гейдж_

 Нет, не оправдывай меня, хотя я должен пересечь рассол,
 И принести свои обеты в далекой Палестине,
 Или приземлиться в Испании, чужестранцем, бедным и беззащитным,
 И бреду пешком жалким пилигримом туда,
 И пусть мои глаза вечно текут ручьями,
 Где так давно умер великий Мессия,
 И омываю его священные стопы моими слезами,
 И платить за мессы пятьдесят тысяч лет,
 Все это не годится - я повиновался моему монарху,
 А теперь отправляюсь домой, возможно, чтобы потерять голову;--
 Гордость послала меня сюда, гордость, уничтоженная в зародыше,
 Которая, если сможет, построит свой трон на крови,
 Миллионы убитых наполняют ее глаза без слез.,
 И заставь всю природу рухнуть, чтобы она могла подняться;--
 Давай, давай сядем, твое святое нытье прекратится,
 Давай, давай уйдем, я повешусь за мир:
 Итак, Понтий Пилат за своего убитого Господа
 У него за пазухой в ножнах смертоносный меч--
 Хотя он признался и умыл руки рядом с собой,
 Его сердце осудило его и чудовище умерло.


[115] "Исповедь генерала Гейджа" была напечатана в виде брошюры в 1775 году.
Насколько я могу установить, существует только один экземпляр этого издания
, находящийся во владении Библиотечной компании
Филадельфии. Рукописное примечание к этому экземпляру, несомненно, принадлежит
почерком Френо написано следующее: "Гейном. Опубликовано 25 октября,
1775". Стихотворение, очевидно, было написано сзади.отзыв эра Гейджа. Поэт
никогда не перепечатывал его.

[116] 28 июля 1775 года Георг III. написал лорду Норту: "Я желал
Лорду Дартмуту передать лейтенанту Г. Гейджу, что, поскольку, по его мнению, больше ничего нельзя предпринять
в этой кампании в провинции Массачусетс-Бей, что его
просят немедленно прибыть, чтобы он мог объяснить различные пожелания
за продолжение следующей кампании". "Это был любезный предлог, придуманный для того, чтобы
пощадить чувства никчемного, но верного и храброго
слуги".--_Тревельян._ Генерал Гейдж отплыл в Бостоне в Англию,
12 октября 1775 года.

[117] О нехватке провизии в британском лагере во время осады
Бостона уже упоминалось. "Во время мародерских экспедиций", - говорит
Бэнкрофт, "вернувшийся с овцами, свиньями и крупным рогатым скотом, захваченным на островах
зазвонили колокола в честь победы".

[118] Намекая на провозглашение 12 июня, за пять дней до Бункера
Хилл, который ввел военное положение по всему Массачусетсу и
объявил вне закона Хэнкока и Сэмюэля Адамса. Этим заявлением все, кто был
с оружием в руках в Бостоне, каждый член правительства штата и
Континентальному Конгрессу пригрозили снисходительным наказанием как мятежникам
и предателям.

[119] Вашингтон написал Гейджу, протестуя против жестокого
обращения с некоторыми американскими офицерами, которым было отказано в привилегиях
и иммунитетах, полагающихся их званию. Почти последним официальным актом Гейджа был
ответ через Бергойна в письме, адресованном "Джорджу Вашингтону,
Эсквайру", что "британцы, всегда отличавшиеся милосердием, не обратили внимания на
преступник в плену. С вашими заключенными, чьи жизни по закону страны
обречены на смерть, до сих пор обращались бережно и
доброта; - без разбора, это правда, ибо я не признаю звания, которое
не унаследовано от короля ".




НЕСЧАСТНАЯ ПАСТУШКА [120]

или Жалоба Марианы на смерть Деймона

Написано в 1775 году


 Какое безумие заставило моего дорогого пастуха отправиться
 На осаду Квебека и отвлекать меня горем!
 Мое сердце так переполнено, что я бы умер, если бы рассказал
 Как он умер на берегу реки Сорел.

 О река Сорел! Ты слышал, как он жаловался.,
 Умирая, он томился и звал меня напрасно!
 Когда, пронзенный британцем, он пошел на отпор,
 Он затонул на берегах реки Сорель.

 О жестокое несчастье, разрушившее мои надежды:
 Он оставил меня наедине с моим Колином, своим мальчиком;
 С грустью я смотрю на него, мои глаза наполняются слезами;
 Пойдем ли мы, моя сладкая крошка, к реке Сорел?

 Но почему я должна блуждать и причинять ему такую боль?
 Мой Деймон никогда больше не увидит своего Колина:
 Забрести так далеко туда, где обитают дикие индейцы,
 Мы упали бы в обморок, прежде чем добрались бы до реки Сорель.

 Но даже увидеть бледный труп моей дорогой
 Доставило бы мне такой восторг, такое искреннее удовольствие!
 Я пойду, мой дорогой мальчик, и расскажу о своем горе
 Ивам, что растут у реки Сорель.

 Как мне различить дорогую могилу моего пастуха
 Среди длинного леса, который затемняет волну:--
 Возможно, они не смогли дать ему могилу, когда он упал;
 Возможно, он утонул в реке Сорель.

 Он был милым парнем! - О, если бы он остался!
 Потому что ему было не по себе, когда я жаловался.;
 Он называл меня своей чаровницей и своей красавицей.
 Какая глупость - умереть на берегах Сореля!

 Тогда позволь мне остаться в моем уединенном убежище.;
 Мой пастух ушел, и я никогда его не встречу.--
 Вот Билли О'Бластер - я тоже его люблю,
 А Дэймон может остаться в "Ривер Сорел".


[120] Это стихотворение уникально в издании произведений Френо 1788 года. Это
очевидно, более ранняя версия "Марса и Гименея", приведенная ниже.




МАРС И ГИМЕНЕЙ[121]

 Вызванный разлукой молодой вдовы с молодым военным
 любовник из войск, посланных атаковать форт Чамбли в Канаде; в
 какой экспедиции он погиб [1775]

 _ Персонажи стихотворения_ - Люсинда, Деймон, Тирсис


_Дамон_

 Почему мы говорим о тенистых беседках,
 Когда наступят морозы, моя прекрасная, охлади равнину,
 И ночи холодные, и часы долгие
 Это умеряет пыл поклонника,
 Который, расставшись со своим деревенским очагом,,
 Отказывается от всех удовольствий--
 И здесь, и там,
 И повсюду,
 Преследует вторгшегося врага.

 Да, мы должны отдохнуть от морозов и снегов!
 Ни одно время года не останавливает нашу кампанию!
 Мы отваживаемся противостоять твердым, как скалы, ветрам
 Осеннему или зимнему правлению.
 Для нас ветры, которые дуют, одинаковы.
 В летний сезон веселые,
 Или те, кто бредит
 На волне Гудзона,
 И уносит его льды прочь.

 Зима и война могут изменить обстановку!
 Мяч может пронзить, мороз может охладить;
 И вмешиваются ужасные несчастья,
 Но свобода все еще должна быть могущественной,
 Изгнать этих бриттов с нашего берега,
 Которые приплывают на парусах, которые приплывают на веслах,
 Такие жестокие и недобрые,
 Рабскими цепями, которые тщетно пытаются сковать,
 Наши свободнорожденные души. [_Exit_]

_Lucinda_ (_ два месяца спустя_)

 Они ругают меня и говорят, что я не должна жаловаться,
 Расстаться на несколько недель с моим любимым парнем!
 Он идет на битву!- и оставляет меня горевать.--
 И скажи мне... и скажи мне... вернется ли он?[122]
 Когда он уходил, он поцеловал меня ... и сказал: "Моя сладкая, дорогая".,
 Меньше чем через месяц я снова буду здесь;
 Но все же я вряд ли смогу отложить свои печали--
 Ты можешь называть меня ведьмой - если я когда-нибудь вернусь.[123]
 Я сказал, мой дорогой солдат, я умоляю тебя остаться;
 Но он со своими фермерами [124] ушел с важным видом.--
 От тоски и печали горела моя грудь,
 И я плакала, ибо думала, что он никогда не вернется.[125]

_Тирсида_

 Прекраснейшая из женского рода.,
 Ты должна искать другого поклонника,
 Деймон больше не придет!
 Все его труды окончены!
 Как ты и ценила его, чрезмерно,
 Признаюсь, ваша потеря велика.
 Но, леди, не поддавайтесь отчаянию--
 Я буду твоей любовницей.

_Люцинда_

 Не всех мужланов может показать земля,
 (Если Деймона сейчас нет в живых)[126]
 Может ли из моей груди вырваться мое горе,
 Или вызвать второй всплеск страсти;--
 Ибо Деймон владеет;
 Не всеми дарами, которые может принести богатство,
 Ни все напевы, которые ты можешь спеть,
 , Ни вся музыка струнных инструментов
 Не могут изгнать его впечатления.

_тирсис_

 Брак и смерть слишком часто оказываются
 Пагубными для огня Любви:
 С равной силой они оба соединяются.
 Сердца лучше всего соединять [127], чтобы разъединять.:
 Следовательно, пылкая любовь слишком быстро уходит.;
 Так гаснут огни, зажженные Купидоном.
 Женские слезы и апрельский снег.
 Внезапный приход и внезапный уход.
 Поскольку его голова опущена низко,
 Перестань вспоминать о своем горе.
 Может ли быть в этом причина?
 Сходить с ума от Любовной раны?[128]
 Неужели ты должен жить в печали , утонув
 Для влюбленного под землей?

_Люсинда_

 Что за картину я видел!
 Что могут означать все эти видения!
 Зимние рощи и пустые залы,
 Гробы, укрытые соболиными покрывалами,
 Памятники и похороны!
 Формы, потрясающие своим видом,
 Жуткие призраки, одетые в белое;
 Ручьи, которые, казалось, всегда замерзали,
 В тени ив, [129]
 Вечно поникшие, едва зеленые--
 Что за видение я видел!
 Одно я видел ангельского вида,
 Из отбросов утонченной жизни;
 На ее лице такая улыбка, [130]
 И она говорила в таком стиле!
 Все было небесным на ее челе;--
 Да, мне кажется, я вижу ее сейчас!
 Вся в лучах света одетая;
 И эти ободряющие слова она произнесла:
 Прекрасная Люсинда, приди ко мне;
 Какое отношение к тебе имеет горе?
 О, оставь свой несчастный берег,
 Обагренный кровью своих детей![131]
 Мог бы ты хоть на мгновение заблудиться
 На лугах, где я играю,
 Ты бы умер, чтобы уйти.
 Улетай, и ускорь свое крыло -[132]
 Здесь мы любим, и здесь мы поем!

_Thyrsis_

 Ты все еще не забудешь свои мрачные мысли,
 Тяжелое сердце, опущенный взгляд,
 Щеки, на которых редко появляется улыбка,
 Нескончаемый вздох![133]

_Люцинда_

 Будь у тебя тайная причина горевать--
 То, что лежит в этой груди,
 Вместо того, чтобы желать облегчения
 Ты был бы таким же, как я.

_тирсис_

 Какая у тебя тайная причина горевать?--
 Сбившийся с пути возлюбленный? -[134]
 Если один был способен обмануть,,
 Возможно, другой сможет.

_Люсинда_

 Мой возлюбленный не обманул меня,
 Поступок, которым он бы пренебрег;
 О! он ушел, и я опечален--
 Он никогда больше не придет!
 Он больше никогда не придет!

_тирсис_

 Черепаха на той засохшей ветке
 Которая недавно оплакивала своего убитого самца,
 Теперь нашла другого партнера,--
 Всех ждут такие перемены.
 Снова одевается ее поникший плюмаж,
 Снова она желает быть благословленной,
 И берет мужа в свое гнездо.
 Если так распорядилась природа.
 С некоторыми вверху и со всеми внизу,
 Давай, Люсинда, изгоним горе,[135]
 И не терзайся горем.:
 Если бы я покинул твои объятия этой ночью,
 И умер до рассвета,
 Я бы посоветовал тебе - и ты могла бы
 Завтра снова выходим замуж.

_Люсинда_

 Черепаха на том засохшем дереве!--
 Эта черепаха никогда не чувствовала себя так, как я!
 Ее горе - всего лишь минутное свидание.,
 Другой день, другой партнер.:
 И это правда, пернатая раса
 Не стыдись многих партнеров.
 Как бы выглядел мир по моей вине.,
 Что бы сказала придирчивая Салли[136]?
 Сказала бы, ухмыляясь злобной усмешкой:[137]
 Она покорила своими слезами!

_тирсис_

 Моя Полли! - когда-то гордость всех!,
 Та овчарка, которую называют их заклинатели.,
 Слишком рано рассталась со своим цветком.,
 И спит вон в той лесной гробнице:
 Ее смерть освободила меня.--
 Прекрасен, как день, и сладок, как май,
 Но что мне до этого!
 Поскольку все должны склониться перед арестом судьбы,[138]
 Никакая умершая любовь не растерзает мою грудь--
 Тогда иди, Люсинда, и будь благословенна.

_Люсинда_

 Мой Деймон! О, могу ли я забыть
 В тот час, когда ты покинула эти увлажнившиеся глаза,
 Над северными озерами, чтобы побродить вдали
 В более холодные края и мрачные небеса!
 Там, мстительные, в своих снежных пустошах
 Бритты охраняют замерзший берег,
 И Деймон там погиб сейчас,
 Парень, который больше не вернется!

_Thyrsis_

 Плачь, не плачь больше, моя девушка из Джерси,[139]
 Прошла боль, которая предопределила его судьбу--
 Они тоже пройдут к уничтожению,
 Возможно - и вряд ли найдут могилу.
 Воздержитесь от слез - пролито достаточно.--
 Они тоже получат свою долю горя:
 Улетучилась их слава, улетучились их почести;
 И Вашингтон низвергнет их.

_Люсинда_

 Если бы у тебя были габариты того сержанта,
 Его осанка и внешность, такие жизнерадостные,
 Вам может казаться прекрасной в моих глазах,
 Вы не должны совсем отчаяния.[140]
 Что-то в вашей внешности, я считаю,
 Ссылаясь на Деймона, на мой взгляд--
 Он мертв, и я, должно быть, ушел в отставку!
 Его оживленная походка, его загорелое лицо,
 Я вижу в тебе его нервную руку--
 Действительно, - я не считаю тебя позором.[141]

_тирсис_

 В этот унылый, пасмурный день,[142]
 В эти боевые времена, я говорю,
 Ты согласишься или нет?

_Люсинда_

 О! Я не скажу тебе "Нет",
 Ты умеешь уговаривать!

_тирсис_

 Включи музыку! - половина сделана
 На что могло рассчитывать мое сердце--
 Из могилы я беру приз!
 Вот она, и где он лежит,
 Ей или мне все равно!
 О, какие мы животные!
 Ради вас!--Я бы отказался от всякой легкости,[143]
 И пересек пески или поплыл по морям.
 Из всего, что они послали нам свыше,
 Ничто, ничто не сравнится с любовью!
 Самая счастливая страсть разума,
 Послан с небес, чтобы благословить человечество,
 Хотя и не соответствует твоим чарам,
 Вечный наказ Судьбы остается в силе;
 Гименей, приди! - соедини наши руки,
 И отдай Люсинду в мои объятия!


[121] Это стихотворение, кажется, впервые появилось в издании 1786 года,
где оно носило название "Женская хрупкость. Написано _новябрь 1775_ года".
Френо использовал вступительные речи Деймона и Люсинды в своей
драме "Шпион". Он опустил это стихотворение из своего издания 1795 года .
работает, сохранив, однако, вступительную лирику, которую он озаглавил "The
Солдат-северянин. Стихотворение было перепечатано в издании 1809 года.
текст, который я использовал. Поэт отредактировал более раннюю версию с большой тщательностью
, внеся словесные изменения почти в каждую строку и добавив
строки и даже строфы. Я отметил лишь несколько наиболее заметных
изменений.

[122] "И говорите, что вам угодно, он никогда не вернется". - Ред. 1786._

[123]

 "От тоски и печали моя грудь действительно горела,
 И я плакал, будучи уверенным, что он никогда не вернется". -_Ib._

[124] "Со своими солдатами".- _Ib._

[125]

 "Тогда почему я должен дольше откладывать свои печали?--
 Ты можешь назвать меня дураком, если он когда-нибудь вернется". - _Ib._

[126] Не в самой ранней версии.

[127] "Сердца, однажды соединившиеся". - ред. 1786._

[128]

 "Никогда еще не был найден разум"
 Так отвлечен раной любви
 Как утонувший в печали". -_Ib._

[129] "Засаженный кипарисами".-_Ed. 1786._

[130] Четырех строк, начинающихся с этого, нет в оригинале.

[131] "Окутало все вокруг тьмой".- _Ib._

[132]

 "Уходи! и ускорь свой полет!,
 Все со мной - бесконечный свет". - _Ib._

[133] "Грудь, испускающая вздох". - Ред. 1786._

[134] "Любовник ушел?" - _Ib._

[135]

 "Давайте, подобно им, забудем наше горе,
 И не будем убиты горем". - _Ed. 1786._

[136] "Осуждающая Хлоя".-_Ib._

[137] "Пока смеется глупость".- _Ib._

[138] "Арест смерти".-_Ed. 1786._

[139] "Моя прекрасная девушка". - _Ib._

[140]

 "Если бы у тебя когда-то было обличье солдата",
 Великолепный мундир, бодрый вид,
 В этих глазах вы могли бы показаться очаровательной,
 И я бы не стал совсем отчаиваться". -_Ed. 1786._

[141]

 "Его красивая фигура, его мужественное лицо,
 Я отслеживаю в тебе его юношеский шаг.--
 Все, все, чего я желаю, кроме кружев". - _Ib._

[142] Следующих одиннадцати строк нет в оригинальной версии.

[143] Версия 1786 года заканчивалась следующим образом:

_тирсис_

 Ради тебя я бы отказался от своей легкости,
 И пересекать озера или опустошать моря,
 И одеваться в кружева, или во что вам заблагорассудится.

 Этот очаровательный месяц май,
 Такой яркий, такой цветущий и такой веселый,
 Объявляет о нашей свадьбе в этот день.

 Для ее весенних триумфов мы
 Настраиваем арфу на симфонию--
 Завоевание посетило меня.

 Самое яркое время для ума,
 Энергичный, свободный и ничем не скованный,
 Золотой век человечества.

 Все еще не поддающийся твоему очарованию
 Вечная империя Смерти стоит--
 Хаймен, приди, пока восторг согревает.,
 И отдай Люсинду в мои объятия.




МАК СУИГГЕН[144]

САТИРА

Написано в 1775 году.


 Долго сидел я на этом гибельном берегу,
 И, вздыхая, искал прохода дальше.
 В города Европы, где, как говорят наши путешественники,
 Поэты могут процветать, или, возможно, так оно и есть;
 Но из-под вашего грубого пера вышли такие оскорбления
 Думаю, я тоже могу отложить свое путешествие;
 Зачем мне далеко в поисках почестей скитаться,
 А тупиц оставлять торжествовать здесь, дома?
 Великий Юпитер в гневе дал искру гения.
 И велел мне выпить безумную пиерианскую волну,
 Отсюда и пришли эти стихи, с приписываемой мне правдой,
 Которые раздувают твою маленькую душу до ревности:[145]
 Если так, то мучайся от этих ветреных похождений,
 Ты стремишься разрушить то, что никогда не предназначалось для восхваления,
 Как ты вынесешь более возвышенный стих,
 Отшлифованный трудом и созревший временем?
 Преданный безумец! что вызвало твой гнев,
 Кто повелел твоей глупой музе вступить со мной в бой?
 Против ветряной мельницы испробовал бы ты свою мощь,
 Против великана [146] стал бы драться пигмей?
 Что могло сделать твое клеветническое перо со злым умыслом?
 Чтобы повредить тому, кто никогда не причинял тебе зла?[147]
 Неужели я так настойчиво добивался от тебя
 Низменных идей твоего бесплодного мозга?
 Видели ли меня в одолженной одежде для блеска,
 И, когда меня обнаружили, клянусь Юпитером, что она моя?
 О негодяй, враждебный твоему собственному покою,
 Из твоей собственной зависти проистекает твое разрушение!
 Благословен был бы наш западный мир - его сцены словно сговорились
 Разжечь фантазию поэта и его огонь,
 Смотри, горы с голубыми вершинами возносятся к небесам!
 Смотри, тенистые леса изгибаются под дуновением ветра!
 Смотри, как могучие потоки извиваются к майну!
 Посмотрите, как ягнята резвятся на каждой равнине!
 Посмотрите на пятнистые стада на цветущих лугах!
 Но что это для тебя, неблагодарный негодяй?--
 Вы не находите очарования во всем, что дает природа,
 Тогда предоставь мне гроты и поля:
 Я не вмешиваюсь в ваш обширный замысел--
 Продолжайте свои исследования, а я продолжу свои.,
 Продолжайте, прошу вас, ваши теологические схемы.,
 Посещайте профессоров и исправляйте свои темы.,
 Все еще какую-то скучную чушь, низкородные умники изобретают,
 Или докажите на основании Священного Писания, что это никогда не означало,
 Или далеко за пределами закона, этой страны негодяев, заблудших,
 И правда скрывается на всем твоем запутанном пути;
 Богатство, которое вы можете получить, ваших клиентов, которых вы можете выжать,
 И долгим жульничеством научись жить непринужденно;
 Если только в Вуде или Литтлтоне хорошо начитаешься,
 Дьявол поможет тебе добыть хлеб насущный.
 О, унесите меня далеко, вы, музы запада.--
 Подари мне свои зеленые беседки и мягкие сиденья для отдыха--
 Я трижды счастлив в этих дорогих уединениях обрести
 Безопасное уединение от всего человеческого рода.
 Хотя ужасные несчастья подстерегают меня на каждом шагу.,
 Муза, по-прежнему общительная, по-прежнему остается другом--
 В одиночестве ее беседа дарит наслаждение,
 Веселыми поэтическими мечтами она оживляет ночь,
 Она помогает мне, защищает меня, несет меня на своих крыльях,
 Несмотря на рычащих щенков, к высоким, возвышенным вещам,
 За пределами негодяев, которым досаждает мой покой,
 Негодяи с тупостью и яростью угнетают.
 Здравствуй, великий Мак Свигген![148] враг честной славы,[149]
 Покровитель болванов, и ты сам такой же,
 Ты мечтаешь о завоеваниях - скажи мне, как и откуда?
 Веди себя как мужчина и сражайся со мной разумно--
 Это зло я познал, и познал лишь однажды, [150]
 Быть желчным и оклеветанным тупицей,
 Увидел, как ярость и слабость присоединились к их подлому плану
 Сокрушить тень, а не нападать на человека.
 Какие полчища паразитов с знойного юга
 Словно лягушки окружают твой гнусный рот--
 Облаченный в одеяние священной неприкосновенности,
 Какое безумие побуждает тебя выдумывать ложь?
 Ты низкий защитник жалкой команды,
 Твой язык развязался с теми, кого ты никогда не знал,
 Человеческий дух соединился с жестокостью,
 Бесы Оркуса в твоей груди соединились.,
 Бесплодный гений и злое сердце,
 Готовый принять роль каждого ничтожного негодяя,
 Вздернутый нос, глупое лицо обезьяны,
 Презрение к разуму и бесчестие твоего отца--
 Помогите мне, боги, загнать этого пса рифмы
 Назад, к мучениям его родного края.,
 Где серость смешивается с ее родной землей,[151]
 И рифмы, не стоящие той боли, которая их породила!
 Где он научился писать или разговаривать с мужчинами?--
 Бессмысленный болван с чиркающей ручкой--
 В мерзких акростихах ты можешь понравиться прекрасной,[152]
 Не меньше, чем с твоей внешностью и напудренными волосами,
 Но не стремись больше стихами устрашать своих врагов,
 Или, клянусь пламенем, что горит в моей груди,
 Муза изольет на тебя свою худшую ярость.,
 И конопля, или вода, положат конец твоему мерзкому существованию.
 Асперы хотели бы меня, кто бы не горевал и не гневался!
 Кто бы не горел желанием, Мак Суигген, вступить в бой?
 Он и его друзья, подлая, изобретательная раса,
 Я, один я, должен сразиться лицом к лицу--
 В одиночку я противостою поезду сквернословов,[153]
 Им не помогают поэты равнины,
 Чьи временные Музы не могут развить их тему
 За лугом или журчащим ручьем.--
 Разве моя грудь не была бы невосприимчива к отчаянию,
 И разве Клио не царствовала там непревзойденно?,
 Я должен умереть под неблагодарным хозяином.,
 И тупость торжествует над потерянным поэтом.
 Ярость дает мне крылья, и бесстрашие побуждает меня к
 Чтобы покорить зверей, мир должен краснеть за то, что владеет ими;
 Ни мира, ни пощады таким бесам я не даю.,
 Смерть и погибель в каждой строчке, которую я отправляю;
 Принесите все остроты, которые предлагает ваш ведущий,
 Облако бессмыслицы и бурю лжи--
 Ваше кухонное остроумие - громкие аплодисменты Мака Свиггена,
 Этот жалкий рифмоплет с челюстями-фонарями--
 Его глубоко посаженные глаза вечно подмигивают,
 Его душа извлечена из общественной раковины--
 Все такие, как он, к моему смущению, называют--
 И хотя их десять мириад - я презираю их всех.
 Давай, Мак Суигген, давай - твоя муза готова.,
 Твоя проза веселая, но твои стихи убивают.--
 Давай, напади на меня своей ноющей прозой,
 У тебя рыжая борода и свиноподобный нос,
 Твоя щетинистая шевелюра похожа на жгучую щетину,
 Самый уродливый образ гренландского медведя--
 Давай, атакуй меня своими отборными рифмами,
 Лишенный смысла звук выдает бессмысленный бой курантов--
 Приди, объединим свои силы; все твое остроумие объединится,
 Твое остроумие не сравнится со смелым дизайном--
 У меня самые тяжелые руки, какие только может дать Муза,
 Чтобы растянуть Мака Свиггена, барахтающегося на поле,
 "Свигген, который с помощью какой-то ложной Музы,
 Но несет чушь и пишет оскорбления,
 "Свигген, бессмертный и неувядающий взрослый,[154]
 Но не своими делами или заслугами.--
 Итак, когда какой-нибудь ненавистный монстр увидит этот день,
 В духах мы сохраняем их от распада,
 Но с какой целью, нетрудно догадаться--
 Не из-за его ценности, а из-за его уродства.
 Теперь, клянусь ветрами, которые треплют твою рубрику "швабра",
 ("Гнездо ведьм" или "парикмахерская")
 Мак Суигген, послушай - Будь мудр в грядущие времена,
 Тупица по натуре, прикажи своей музе быть немою.,
 Чтобы ты, преданный адским небесам,,
 Нисходи, как Люцифер, и больше не поднимайся.--
 Устав от всех распрей, я взываю к Разуму[155]
 От бумажных войн и от стальных войн,
 Пусть другим здесь конец их надеждам и желаниям.,
 Я спускаюсь к морю усталыми шагами.
 Оставляю подлое завоевание, которое может достаться таким свиньям.,
 И оставляю Мака Свиггена наслаждаться полем боя.--
 На далеких островах я выберу более счастливую сцену,
 И буду ухаживать за невольной Музой в более мягких тонах,
 Трижды счастлив там, бродяжничая по мирным равнинам,
 Или среди прохладной зелени апельсиновой рощи,
 В безопасности от негодяев, которые нарушают мой покой,
 Негодяи, с тупостью и яростью угнетающие.


[144] Я могу найти только две версии этого стихотворения: что в 1786 г.
издание "поэта", которое я воспроизвел, и которое вышло в 1809 году
издание, в котором название изменено на "Сатиру в ответ на
Враждебное нападение. [Впервые написано и опубликовано в 1775 году.]" Исходя из характера
заключительных строк стихотворения, можно сделать вывод, что это была
последняя работа, проделанная поэтом перед отправлением в свое путешествие на Запад
Индия, конец ноября. Я не смог найти никаких следов этого
враждебного нападения в газетах или публикациях того периода, или
оригинальной публикации "Мак Суиггена". Это стихотворение было опущено из
издание 1795 года, в коротком стихотворении использованы только первые восемь строк
- За Шейлока Ап-Шенкена. Поэт внес много словесных изменений для более позднего издания
но я отметил только самые существенные.

[145] "Побуждай свою маленькую душу к жестокости". -_Ед. 1809._

[146] "Замок".-_Ed. 1809._

[147] "Хотел причинить тебе вред".- _Ib._

[148] "Ты яркий гений". В каждом случае, когда используется Mac Swiggen в
более ранней версии, она изменяется позже.--"Этот гигант", "Санградо",
"дорогой сатирик", "зеленый гусь", "писака" и "насекомое"
поставлены на свое место.

[149] Из девяноста четырех оставшихся строк стихотворения пятьдесят были взяты
из сатир, написанных поэтом во время учебы в колледже, во время войны
между вигами и клиософскими обществами. Многие линии были гораздо
изменен. Часть используется Freneau, можно сказать, включает в себя все
три ранние фельетоны, которая может быть указана по-человечески.

[150] Этой строки и следующей за ней нет в сатирах Клио-Вигов.

[151] Этой строки и следующей за ней нет в сатирах Клио-Вигов.

[152] Этой строки и семи следующих нет в сатирах Клио-вигов.

[153] Этой строки и семи следующих за ней нет в сатирах Клио-вигов.

[154] Шести строк нет в сатирах на Клио-вигов.

[155] Остальной части стихотворения нет в сатирах Клио-вигов.




ДОМ НОЧИ[156]

Видение

 РЕКЛАМА-Это стихотворение основано на авторитете
 Священного Писания, поскольку эти священные книги утверждают, что _последний
 враг, который должен быть побежден, - Смерть _. Для поэтических целей
 он здесь персонифицирован и представлен как на смертном одре.
 Действие происходит в уединенном дворце (время полночное), который, хотя и '
 прежде прекрасное и радостное, теперь оно стало печальным и мрачным, как существо
 обитель и вместилище Смерти. Ее владелец, любезный, величественный
 молодежи, который совсем недавно потерял любимую супругу, тем не менее, с
 благородный философской стойкости и человечности, развлекает его в
 по-дружески, и с помощью врачей, усилия по восстановлению
 его здоровье, хотя враг; будучи убеждены в совершенство и
 уместность что божественная заповедь, _If врага твоего голода, кормить его;
 если он жаждет, дай ему напиться. Тем не менее, он, как бы духом
 пророчества, сообщает этому (фиктивно) злому существу о
 неотвратимости его гибели и представляет ему в патетической форме
 тщету его ожиданий, либо о приеме в
 обители праведных, или продолжающие дольше сеять хаос в человечестве
 на земле. Пациент, чувствуя приближение своего конца, сочиняет себе
 эпитафию и приказывает выгравировать ее на своем надгробии, намекая
 нам тем самым, что даже Смерть и Страдания тщетны; и было бы
 его с честью вспоминают после того, как его больше нет, хотя и всю его жизнь.
 было потрачено в делах разрушения и убийства. Он умирает последней
 в абсолютной агонии отчаяния, после согласования с скупой
 Гробовщик в intombбыл его кости. Это отражает бесчеловечность
 тех людей, которые, не говоря уже о враге, едва ли покрыли бы пылью
 ушедшего друга, не будучи уверенными в награде за
 это. Затем излагаются обстоятельства его похорон, и
 призрачная и сказочная часть стихотворения исчезает. Оно
 завершается несколькими размышлениями о неуместности слишком большого
 привязанность к настоящей жизни и стимулы к таким моральным добродетелям
 которые могут помочь привести нас к лучшему.


 1

 Дрожа, я пишу свой сон и вспоминаю
 Страшное видение в полночный час;
 Так поздно Смерть расправила надо мной свои черные крылья,
 Окрашенные фантазиями о зловещей силе!

 2

 Таков был сон , который увидел мудрец - халдеец 5
 Открыто тому, кто почувствовал мстительный жезл небес,
 Таков был призрак, который взывал в глубокой тишине.,
 Должен ли смертный человек быть справедливее своего Бога?

 3

 Пусть другие черпают из улыбающихся небес свою тему,
 И рассказываю о краях, которые могут похвастаться неувядающим светом, 10
 Я рисую более мрачную сцену, полную мрака,
 Я воспеваю ужасы Дома Ночи.

 4

 Незнакомец, поверь истине, подсказанной опытом,
 Поэтические сны более утонченного покроя
 Чем те, что возникают в рассеянном трезвом мозгу, 15
 Это всего лишь повторение какого-то прошлого действия.

 5

 Представь, я владею твоей силой - когда погружен в сон.
 Ты так хорошо играешь свою дикую обманчивую роль.
 Ты возносишь меня в бессмертие.,
 Изображай новые небеса или рисуй сцены ада. 20

 6

 Каким-то печальным образом, когда Разум не властен,
 Одинокий, я бродил в полночь по равнине.
 Где текут журчащие ручьи и смешивающиеся реки
 Далеко до своих источников или снова искать моря.

 7

 Сладкий весенний май! тогда твои леса в цвету 25
 Процветал, но ничего из этого не мог себе представить,
 Ни диких гвоздик, благословляющих луга, ни зелени полей.,
 И голым, казалось, стояло каждое безжизненное дерево:

 8

 Небо было темным, и ни одной приветливой звезды
 Сияние из зенита или горизонта, ясное, 30
 Туман окутал леса, и тьма наползла на них.
 В своей черной колеснице, с бешеной карьерой.

 9

 И из леса донеслась запоздалая звучная нота
 болтливого кнута-бедняги уилла,[A]
 Хриплые, воющие собаки и бродячие волки по ночам 35
 Шум доносился с далеких невидимых утесов.

 [A] Птица, характерная для Америки, одинокая по натуре, которая
 поет только ночью. Ее записка похожа на
 имя, данное ей деревенскими жителями.--_ Записка Френо
 ._

 10

 Грубый, с широко раскинувшихся Чесапекских островов
 Я слышал, как ветер набегает на стремительные волны.,
 И увидел издалека, представив причудливую форму.,
 Черный корабль, плывущий сквозь шумный шторм. 40

 11

 Наконец, случай и странная фантазия привели,
 Я достиг благородного купола, воздвигнутого красиво и высоко,
 И увидел пламя света из верхних окон,
 Предвестие веселья и гостеприимства.

 12

 И при этом свете вокруг купола появляется 45
 Печальный сад осеннего оттенка,
 Его недавно радовавшие глаз цветы все поникли .
 Среди высоких сорняков, которые в большом количестве росли.

 13

 Вон та примула, фиолетовая, темно-синяя,
 Маргаритки и светлые нарциссы перестали расти, 50
 Веселые пятнистые гвоздики утратили свой очаровательный цвет.,
 И полиантус погасил свои тысячи красок.

 14

 Не было ни приятных плодов, ни весело улыбающихся цветов,
 Не было видно ничего, кроме несчастных растений или деревьев,
 Тис, мирт и вяз на церковном дворе, 55
 Кипарис с его меланхоличной зеленью.

 15

 Там росли темные кедры, ивы и сосны,
 Подстриженные тамариски и плакучие ивы,
 Высокий тополь, лотос и лайм,
 И пираканта обновили свои листья. 60

 16

 Мак там, спутник покоя,
 Продемонстрировал свои цветы, которые начали опадать,
 А вот и роза пурпурного амаранта
 С сильным ароматом мяты, для похорон.

 17

 И тут и там, между лавровыми кустами, 65
 Лежали надгробия, исписанные словами скорби,
 И печальными строфами по всей унылой зелени,
 Оплакиваемыми мертвыми, которые спали внизу.

 18

 Мир этому ужасному куполу!-когда я услышал стрейт
 Голоса людей в уединенной комнате, 70
 Много они говорили о смерти и много о жизни,
 О гробах, саванах и ужасах гробницы.

 19

 Жалкими были их слова, и они хорошо прицелились.
 Чтобы объяснить мистические пути провидения,
 Изучил бы я их все, но не остался бы я 75
 Чтобы услышать итоги их конференции.

 20

 Тем временем из соседней комнаты донесся
 Сбивчивое бормотание, наполовину различимые звуки,
 И по мере того, как я приближался, возникали споры
 О хирургии и средствах для лечения ран. 80

 21

 Скучной была их вражда, потому что они продолжали разговаривать
 От _анхилоза_,[B] и лопатки,
 _Os Femoris_,[B] _rochanters_[B] - и что еще
 обсуждали Чеселден или Мид:

 [B] _анхилоз_ - болезненное сокращение суставов.
 _Os Femoris_ - бедренная кость. Вертлужные суставы_- два
 отростка в верхней части бедренной кости,
 иначе называемые большим и малым вращателями, в
 которых оканчиваются сухожилия многих мышц.--_трено
 примечания._

 22

 И часто каждый, чтобы доказать истинность своей идеи, 85
 Приводил доказательства из Галена или Гиппократа--
 Но фантазия увела меня отсюда - и оставила их такими,
 Твердо стоят на своих стойких позициях "Нет" и "Да".

 23

 Затем мои ноги поднялись по трем винтовым ступенькам
 В высокий зал, увешанный печальным трауром, 90
 Непотушенные свечи отсвечивали тусклым ликом,
 "Посреди горя, в экстазе горя сходишь с ума.

 24

 По обе стороны от него стоял широкий стол, покрытый листьями,
 Колодец, битком набитый склянками, половина жидкости в которых израсходована.,
 И с кушетки, за завесой занавески, 95
 Я услышал глухой голос, полный громкого плача.

 25

 Поворачиваюсь, чтобы посмотреть на предмет, откуда он взялся,
 Мои испуганные глаза осматривали ужасную форму.;
 Представь себе, я владею твоей властью - Смерть на ложе,
 С лишенными плоти конечностями, была уложена в печальной позе. 100

 26

 И над его головой пролетели ревность и заботы,
 Призраки, бесы и половина команды black Tartarian,
 Будь прокляты архиангелы, и их Принц не был далек от них.,
 Несся на дымчатых крыльях Stygian dew.

 27

 Вокруг его кровати, при тусклом свете факелов, 105
 Я увидел бледных призраков - Ярость, переходящая в безумие,
 Бледное, изнуряющее горе и вечно задумчивую заботу,
 Мучительная боль и бедность приводят в замешательство.

 28

 Печальным было его лицо, если можно так выразиться
 Это лицо, на котором видны были только кости 110
 И глаза, запавшие в глазницы, темные и низкие,
 И зубы, которые обнажались только в усмешке.

 29

 Копна его волос была растрепана, и в них не было свежего румянца
 На его лице проступало веселое выражение инея:
 Иногда он поднимал голову, издавая протяжные стоны 115
 Были смешаны со словами, которые оплакивали его судьбу.

 30

 Часто ли ему хотелось увидеть весенний дневной свет,
 И часто наклонялся к окну, чтобы услышать,
 Предвестник зари в алой мантии,
 Ранняя нота бодрствующего Шантеклера. 120

 31

 Таким образом, он - Но под моей рукой дородный юноша
 С приятным лицом, начал рассказывать:
 "Что это была Смерть на его смертном одре",
 "Угрюмый, угрюмый и раздражительный, чтобы быть здоровым;

 32

 "Это его судьба - негодяй больше не правит " 125
 "Тиран умирающих или мертвецов";
 "Этой ночью завершается его всепоглощающее правление,
 - Излейте, небеса, свою месть на его голову.

 33

 "Но поскольку, мой друг (сказал он), случай привел тебя сюда,
 "Со мной этой ночью прислуживайте больным, 130
 "Ты на этом смертном одре должен бодрствовать, и я"
 "Не буду отдаляться от раздражительного дьявола.

 34

 "Прежде чем он сделал это высокое сооружение своим домом,
 "В безмятежном покое я сладко спал",
 "Но когда он пришел в этот уединенный купол, 135
 "Вот тогда-то и пришли мои беды, и тогда я заплакала:

 35

 "Дважды три долгих ночи в этой печальной комнате я,
 "Словно брат, томящийся в отчаянии,
 "Преданно ухаживал за его мрачной кроватью,
 "Я был бы доволен дышать этим отвратительным воздухом. 140

 36

 "Ненадолго избавь меня от томления, которое я испытываю,
 "Волшебные силы сна закрывают мои усталые глаза".;
 "Мягкость моей души крадут непривычные сны",
 "Помоги слабому пациенту, пока не увидишь, как я встаю.

 37

 "Но пусть сон не опустится на твои веки, 145
 "Что, если он попросит порошок или пилюлю
 "Вы можете быть готовы начать по первому слову",
 "И все еще казаться озабоченным исполнением его воли.

 38

 "Истекающий кровью Спаситель погибшего мира
 "Вознеси сострадание твое к врагу твоему; 150
 - Тогда, незнакомец, ради сына Мэри,
 "Пролей свои слезы жалости на этого негодяя.

 39

 - Это он похитил меня из моих обожающих рук
 "Аспазия, прекраснейшая в своем роде",
 "Добродетель Лукреции с очарованием Елены", 155
 "Очарование лица и красота ума.

 40

 "Румяные щеки, живые, сияющие глаза",
 "Алые губы, струящиеся волосы цвета морской волны",
 "Высокий рост, божественный вид,
 "Можно подумать, что вся красота сосредоточилась именно там. 160

 41

 "В каждом будущем веке ее добродетели будут превозноситься",
 И справедливая дань уважения ее достоинству не откажет;
 "Семья, к звездам возносится Урания",
 "Тема морали и трагической музы".

 42

 "Сладкий, как аромат весеннего утра, 165
 "Сорви в цвету этот увядший цветок, который я вижу";
 "Вдохновляющий ангел из этой груди исчез,
 "И теплый прилив жизни навсегда остыл в тебе!

 43

 "Такие чары больше не встретят мою тоскующую душу",
 "Ее живые глаза скрыты бесконечной тенью", 170
 "В оцепенении она покоится вон на том мраморном полу;
 - Подойди и посмотри, какой хаос произвела Смерть.

 44

 - И все же, незнакомец, постой - ее очарование так божественно,
 "Такие краски жизни все еще сияют на ее лице",
 "Что даже в смерти эта моя дремлющая невеста" 175
 "Может завладеть твоим сердцем и сделать тебя несчастной.

 45

 "О, избегни этого зрелища, запрети своей дрожащей руке
 "От ее бледного лица поднимется окутывающая лужайка,--
 "Смерть требует твоей заботы, повинуйся его суровому приказу,
 "Подрежь тусклые свечи, ибо я не вижу рассвета!" 180

 46

 Итак, с левой стороны от Смерти я сажусь на землю,
 Скорбящий юноша откинулся на спинку кресла справа от себя.;
 Смерть лежала посередине, со всеми своими стонами,
 И много он ворочался, вздыхал и бултыхался.

 47

 Но теперь этот человек из ада повернулся ко мне, 185
 И стрейт отвратительным тоном начал говорить;
 Долго держал он мудрую речь, но я воздержался
 Отвечать ему, не говоря уже о том, чтобы искать у него новостей.

 48

 Он говорил о надгробных камнях и памятниках,
 О климатах равноденствия и берегах Индии, 190
 Он говорил о звездах, которые утратили свое влияние.,
 Лихорадки и эпидемии, и все их ядовитые запасы.

 49

 Он упомянул также коварного _calenture_,[C]
 Соблазняющего моряка на глубоководном корабле.,
 Которая рисует веселые рощи на дне океана, 195
 Манит свою жертву на сцену неверия.

 [C] _Calenture_ - воспалительная лихорадка, сопровождающаяся
 бредом, обычным при длительных плаваниях по морю, при котором
 больным людям кажется, что море - это зеленые поля и
 луга, и, если им не помешать, прыгнут
 за борт.--_ Примечание Френо._

 50

 Много говорил он о мирте и тисе,
 О призраках, которые по ночам бродят по церковному двору,
 О штормах, которые дуют в зимнем океане
 И выбросит хорошо укомплектованную галеру на берег, 200

 51

 О пушках с широкими жерлами и раскатах грома,
 Об осадах и конвульсиях, о нехватке и огне,
 От ядовитых сорняков - но, казалось, насмехался над этими
 Кто, клянусь лавром над ним, действительно стремился.

 52

 Затем глухим голосом он продолжал: 205
 "Встань, поищи и принеси мне, когда найдешь,
 "Какое-нибудь сердечное зелье или какой-нибудь приятный напиток",
 "Сладкий, дремлющий мак или мягкую Бохию.

 53

 "Но послушай, мой сострадательный друг!-- и, если сможешь,
 "Обмануть мрачного врача у двери - 210
 "Принесите половину горных источников... Ах! сюда принеси
 - Холодная каменная вода из тенистой беседки.

 54

 "Ибо до этой ночи такая жажда никогда не вторгалась,
 "Жажда, спровоцированная карающей рукой небес;
 "Поэтому несите меня, друзья, пить, и пить еще раз".
 - Прохладная волна, набегающая на желтый песок.

 55

 "К этим темным стенам я подошел величественным шагом ",
 "Приготовил свои лекарства и дозы, чтобы бросить вызов";
 "Смит с любовью к никогда не умирающей славе,
 "Я пришел, увы! побеждать, а не умирать!" 220

 56

 Обрадованный, я подскочил к нему и принес напиток,
 Который он быстро влил в свою жадную глотку.,
 Затем по второму поручению отправил меня стрейтом,
 Поискать в каком-нибудь темном углу его таблетки.

 57

 Сказал он: "Эти пилюли уже давно приготовлены, 225
 "Я выращиваю кости мертвецов и горькие коренья";
 "Но чтобы вернуть мне обычное здоровье,
 "По моим тощим венам пойдет их вещество".

 58

 Итак, они спустились вниз.-- Он поднял свою теряющую сознание голову
 И часто слабым тоном пытался заговорить; 230
 Он сказал: "Поскольку лекарства мало помогают,
 "Помоги несчастной Смерти еще раз ходить".

 59

 Затем медленно поднялся со своего отвратительного ложа,
 На истощенных ногах встал тощий монстр,
 Щель была широкой, в пене, и, казалось, голодный спрашивал, 235
 Несмотря на болезнь, бесконечное количество еды.

 60

 Сказал он: "Сладкая мелодичная флейта готовит,
 Гимн и торжественный звук органа,
 "Такой, который может поразить мою душу экстазом",
 "Такой, который может отскочить от той высокой стены". 240

 61

 "Сладкая музыка может утолить самую сильную боль",
 "Она призывает душу подняться в благословенные обители небес",
 "Она успокаивает отчаяние, обуздывает адскую ярость
 "И глубочайшая тоска, когда он слышит ее, умирает.

 62

 "И смотрите, царит шипящая, туманная полночь, 245
 "И на мои веки не упала мягкая роса!--
 "Вот, незнакомец, протяни руку; помоги мне, молю,
 "Сделать небольшой круг".--

 63

 Опираясь на мои пресловутые плечи, он пошел кругом,
 И мог бы обратить в бегство самого смелого призрака, 250
 Я повел его вверх по лестнице, и я повел его вниз,
 Но ни минуты покоя от боли он не получал.

 64

 Затем своим дротиком, острие которого теперь не нацелено,
 Трижды изо всех сил он ударил кулаком по дрожащему полу;
 Крыша содрогнулась от страшного удара, 255
 И Клеон вздрогнул, обреченный больше не спать.

 65

 Когда так заговорила Смерть, нетерпеливая от борьбы,
 "Быстрее, двигайся и принеси вон из того черного бюро
 "Священная книга, которая может спасти мою душу
 - От долгого проклятия и вечного горя. 260

 66

 - И вместе с этим принесите, потому что вы можете найти их там,
 "Труды святых авторов, умерших и ушедших в небытие,
 "Священный том перемещения Дрелинкурта",
 Или о чем еще серьезнее размышлял Шерлок.:

 67

 "И прочти, мой Клеон, что говорят эти мудрецы, 265
 И что провозгласил священный Писец,
 "Когда нечестивый оставит свой отвратительный путь,
 "Его грехи исчезнут, а душа его будет спасена".

 68

 Но он, не помнящий о тщетном повелении,,
 Рассуждал о Смерти, и рассуждений его было мало: 270
 Он сказал: "Милорд, какое безумие движет вашим мозгом",
 "Скажите на милость, милорд, кем Шерлок может быть для вас,

 69

 - Или все мудрецы - прорицатели , которые когда - либо писали,
 "Могильный Дрелинкурт, или безошибочная страница небес";
 "Они направляют свои стрелы в твою враждебную грудь, 275"
 "И порождают новые боли, которые никогда не унять со временем.

 70

 "И почему же твое горе должно таким образом нарушать мой покой?
 "Многое из Теологии, которую я когда-то читал,
 "И это так же верно, как то, что таков мой Бог,
 "Что Смерть исчезнет, хотя Бог и должен истекать кровью". 280

 71

 "Мученик, обреченный испытывать муки огня",
 "Живет лишь мгновение в знойном порыве ветра.;
 Жертва стонет и умирает под сталью,
 "Но твои более жестокие муки будут длиться всегда.

 72

 "О мерзкий негодяй, твой век сделал тебя... 285
 "Если бы мир, если бы священный мир был обретен для тебя,
 "Ад возопил бы, и все проклятое восстало бы
 - И, что более достойно, тоже ищи жалости.

 73

 "Не ищи рая - он не для тебя",
 Там, где высоко в небесах распускаются его самые сладкие цветы, 290
 "И даже не где, скользя к персидскому морю",
 "Твои волны, Евфрат, текут по саду!

 74

 "Кровавым было твое правление, о человек ада",
 Который сочувствовал, не прекращая стонать;
 "Жестоким был ты, и вряд ли заслуживаешь 295
 - Чтобы _Хик Джейсет_ наступил на твой камень.

 75

 "Тот, кто смог построить свой особняк над гробницами,
 "Все еще зависящий от болезней и разложения,
 "Может жить неподвижно среди этого дремотного мрака,
 "Может рассмешить самую тупую из этих теней. 300

 76

 "Вспомни, как с неослабевающим гневом
 "Ты оторвал младенца от груди, которая не желала этого--
 Аспазия пала, и Клеон должен умереть,
 "Беспристрастный Бог обрек его на бесконечный покой".:

 77

 "Напрасно звездами он украшал твои усыпанные блестками небеса, 305
 "И повелел разуму воспарить в светлые края небес,
 "И так далеко открылся моим восхищенным глазам
 "Проблеск славы, которой больше не будет!

 78

 "Даже сейчас, чтобы утолить твой дьявольский гнев, я вижу
 "Из восточных королевств восстает расточительная армия: 310
 "Иначе зачем эти огни, которые дрожат на севере?
 - А зачем еще эта комета, проносящаяся по небу?

 79

 "Радуйся, о дьявол; тиран Британии посылает
 "С германских равнин свои мириады на наш берег.
 "Свирепый гибернианец с британцем соединились" - 315
 "Несите их, ветры! - но больше не гоните их назад.

 80

 "Тебе, увы! судьба в гневе отрицает
 Должное утешение в минуты нашего расставания,
 "И оставляю тебя здесь томиться и умирать",
 "Твоих преступлений слишком много, а слез слишком мало. 320

 81

 "Ни один ликующий голос не воззовет к тебе, покайся!"
 Как когда-то эхо разнеслось по пустыне.--
 "Ни один покровитель не умер за тебя - будь ты проклят, будь ты проклят
 - Как и все дьяволы, ни на йоту не меньше.

 82

 "Мрачная земля с угрюмым небом принадлежит тебе, 325
 "Там, где никогда не растут розы или амарант",
 "Ни нарциссов, ни миловидных водосборов",
 "Ни гиацинтов, ни асфоделий для вас.

 83

 "Бесплодные деревья, что растут на берегу"
 "Никогда не было видно, чтобы листья или плоды сгибались, 330
 "Над ленивыми волнами свисают непорочные ветви",
 "И каждая ветвь питает какого-нибудь бродячего демона.

 84

 "И теперь ничего больше не остается, кроме как приготовиться
 "Принять твое наказание;
 "Это твое наследие, это твои владения", 335
 "Земля горького горя и громкого плача.

 85

 "И о, это Тот, кто распространил вселенную,
 "Бросил бы один жалостливый взгляд на тебя внизу!
 "Миллионы лет мучений, ты мог бы поджариться,
 "Но твоя вечность! - кто может постичь ее горе!" 340

 86

 Он услышал и округлил свои черные глазные яблоки.,
 Полный отчаяния, и проклинал, и бесновался, и клялся:
 "И поскольку это моя судьба, - сказал он, - позвони наверх".
 - Ваши столяры к двери моей комнаты:

 87

 "Не обвиняй меня в том опустошении, которое должно быть произведено; 345
 "Провозглашай, что даже Смерти претит видеть такое горе;
 "Я покину этот мир, пока это возможно при соблюдении приличий",
 "И оставлю работу Джорджу, моему заместителю".

 88

 Наверх устремился оркестр с циркулями и весами
 Измерить его стройную тушу, длинную и поджарую - 350
 "Убедитесь, - сказал он, - что каркас моего гроба прочный".
 "Я имею в виду вас, мастер, и ваших людей:

 89

 "Ибо, если Дьявол, так поздно, мой верный друг,
 "Должен получить от тебя хоть один намек на то, где я лежу,
 "Не с моим душевным удовлетворением, он попытался бы найти 355
 - Эта разлагающаяся масса костей - и мое тело тоже!

 90

 "Пусть найдется доска из твердого эбенового дерева",
 "С зажимами и тяжелыми перекладинами, закрепленными вокруг",
 "Чтобы, если ящик сатаны будет штурмован,
 "Возможно, это поможет найти сопротивление". 360

 91

 "Да, - сказал мастер, - благородная смерть".
 "Твой гроб будет крепким - это предоставь мне--
 "Но кто оплатит эти ваши похоронные взносы?
 "Ни друзей, ни пенса у вас нет, насколько я вижу".

 92

 На это сказал Смерть: "Ты мог бы спросить и меня тоже, 365
 "Бейс Кейтифф, кто мои душеприказчики",
 "Где мое имущество и кто те люди, которые должны"
 "Разделите мое состояние и называйтесь моими наследниками.

 93

 - Тогда знай, что ад - это мое наследие,
 "Сам дьявол должен заплатить мои похоронные взносы - 370
 - Иди, раз тебе нужно заплатить, иди, попроси у него,
 "Ибо у него есть золото, как говорят баснописные поэты".

 94

 Когда они отступили, он дал мне такое указание,
 Указывая из освещенного окна на запад,
 "Пройди три мили по равнине, и ты увидишь 375
 - Кладбище мертвых грешников, незапятнанных.

 95

 "Среди могил возвышается спиралевидное здание
 "Чей торжественный звон раздается во мраке
 "Позову тебя из окрестных земель
 - В унылый особняк, предназначенный для моей могилы. 380

 96

 "Там, поскольку темно, я зажгу мерцающий свет"
 "Просто вырванный из ада, отраженными лучами которого
 "Ты узришь надгробный камень, полных восьми футов,
 "Постись у могилы, полной призраков и снов.

 97

 "И на этом камне выгравируйте эту эпитафию, 385
 "Поскольку Смерть, похоже, должна умирать, как обычные люди";
 "Да, на том камне выгравирована эта эпитафия",
 "Хотя все фурии ада стремятся вырвать перо.

 98

 "Смерть в этой гробнице положила его усталые кости,_
 "_ Тоска по господству над человеческим родом -_ 390
 "_ Посмотрите, какие разрушения он произвел,_
 "_ Исследуйте миллионы, удерживаемые его рукой._

 99

 "_ Шесть тысяч лет суверенная власть принадлежала мне",_
 "Никто, кроме меня, не может претендовать на настоящую славу";_
 "_ Великий регент мира, которым я правлю один,_ 395
 "_ И принцы задрожали, когда пришло мое повеление._

 100

 "_ Величайший и непревзойденный во всем мире, моя слава_
 "_ Занимает место богов и не спрашивает свидания у смертных--_
 - Нет; клянусь собой и небесами,_
 "Имя Александра и вполовину не такое великое". 400

 101

 "Ни мечи, ни дротики не могли противостоять моей доблести",_
 " Все сложили оружие и подчинились моему указу,_
 "_ Даже могущественный Юлий погиб от моей руки,_
 "_ Ибо рабы и цезари были для меня одним и тем же!_

 102

 "_ Путешественник, желал бы ты добыть его самые благородные трофеи,_ 405
 "_ Не ищи в узком месте, недоступном для них;_
 "_ Бездна моря, поверхность всей суши_
 " Он создан из мириадов своих врагов".

 103

 Едва успел он заговорить, как на высоком куполе
 С облаков донесся хриплый оглушительный взрыв - 410
 Вокруг четырех карнизов заиграло так громко и печально, что заиграло, -d
 Как будто вся музыка испустила последний вздох.

 104

 Теплый был шторм, и такой, как говорят путешественники
 Резвился с ветрами на бесплодных просторах Заары;
 Черным было небо, расстеленное траурным ковром, 415
 Его лазурь затуманилась, а звезды исчезли!

 105

 В воздухе метались огни, подобные горящим звездам,
 Выли собаки, небеса бормотали, и бушевала буря.,
 Красный полумесяц выглянул из-за облака
 Как будто в ужасе от предстоящего зрелища. 420

 106

 Скорбные деревья, что стояли в саду,
 Склонились перед бурей, когда она неслась вперед.,
 Вяз, мирт и кипарис печальны.
 Еще более меланхолично звучала их ревущая песня.

 107

 Не больше, чем вяз, раскинувший свои благородные ветви, 425
 Тис, кипарис или миртовое дерево,
 Вырванные с корнем, буря повалила их,
 И вся роща лежала в диком смятении.

 108

 И все же, помня о его страшном приказе, я расстаюсь
 Довольный с волшебным куполом - и не нашел облегчения; 430
 Следы смерти тяжелее обволакивали мое сердце,
 В то время как печальные воспоминания всколыхнули ее запасы горя.

 109

 По темному полю я держал свой сомнительный путь
 Где Джек-а-лантхорн совершал свой одинокий обход,
 Под моими ногами лежала плотная тьма, 435
 И с охваченной смутой земли донеслись крики.

 110

 Я не оглядывался назад, пока не оказался в далеком лесу,
 Дрожа от страха, мои усталые ноги ускорили шаг.--
 Темной была ночь, но в зачарованном куполе
 Я увидел адские окна, пылающие красным. 440

 111

 И изнутри я услышал предсмертные вопли,
 Проклиная мрачную ночь, которая дала ему жизнь,
 Проклиная его древнего прародителя и мать син,
 Которая у врат ада, проклятая, произвела его на свет.

 112

 [Ибо фантазия подарила моей восхищенной душе 445
 Орлиный глаз, с самым острым взглядом, чтобы видеть,
 И приказал отчетливо донести эти далекие звуки,
 Которые, проснувшись, никогда не затрагивали меня.]

 113

 Часто своей бледной грудью жестокой рукой он бил,
 И, сорвав со своих конечностей извивающуюся простыню, 450
 Рев возносился к черным небесам, в то время как леса вокруг,
 Такие же злые, как и он сам, повторяются его слова.

 114

 Трижды воздевал он к небесам свои тощие руки,
 Призывал весь ад, и гром обрушивался на его голову.,
 Пусть полетят молнии, разверзнется земля и взревут бури, 455
 И море укутает его в свое илистое ложе.

 115

 - Моя жизнь за один прохладный глоток!--О, принеси свои пружины,
 "Найдется ли хоть один бесчувственный к моим горестям!
 "Ни одно дружелюбное лицо не приходит мне на помощь,
 "Но призраки надвигаются, и призраки витают вокруг. 460

 116

 "Хотя сейчас он унижен, обескуражен и огорчен,
 "Тем не менее, когда его впустили на мирную землю,
 "С героями, королями и завоевателями я отдохну",
 "Буду спать так же спокойно и, возможно, так же крепко".

 117

 Тускло сгорела лампа, и теперь призрачная Смерть 465
 Испустил свой последний стон ужаса и отчаяния--
 "Весь ад требует меня отсюда", - сказал он и швырнул
 Красная лампа с шипением рассекла полуночный воздух.

 118

 Дрожа, я держал свой курс по равнине.,
 И нашел кладбище, блуждающее во мраке, 470
 И посреди него адски красный блуждающий огонек,
 Ходящий огненными кругами вокруг могилы.

 119

 Среди могил возвышалось спиралевидное здание,
 Чей звенящий колокол, раздающийся в тени,
 Пели заунывные частушки соседнему лесу, 475
 И много мрачных сонных вещей было в нем сказано.

 120

 Эта фабрика высоченная, с башнями и алтарями, украшенными,
 Был воспитан руками грешников, веками бежавших;
 Крышу они покрасили, и балки, которые они укрепили,
 И тексты из Священного Писания на стенах, которые они развесили: 480

 121

 Но злыми были их сердца, ибо они отказывались
 Чтобы помочь беспомощному сироте, когда он в бедственном положении,
 Дрожащий, обнаженный незнакомец, которого они неправильно приняли.,
 И прогнали бы от своих дверей голодного гостя.

 122

 Защищенный законами, жестокими и пророческими, 485 г.
 Быка бедняги эти чудовища прогнали прочь;--
 И оставили Горе сопровождать ее грудное вскармливание,
 Без друга, чтобы утешить, и без хлеба на пропитание.

 123

 Но небеса смотрели острым, обиженным взором,
 И обрекали их на погибель и могилу, 490
 Что, поскольку они не сочувствовали несчастному, тот испытывал беспокойство.,
 Так что небеса не сжалились бы над их душами.

 124

 В гордости они воздвигли это здание высоким и красивым,
 Их сердца были нацелены на вечное зло.,
 С гордостью они проповедовали, и гордость была в их молитве, 495
 Из гордости они были обмануты, и поэтому отправились в ад.

 125

 На расстоянии , далеко приближающемся к гробнице,
 С помощью ламп и фонарей, ведомых сквозь тень,
 Угольно-черная колесница мчалась сквозь мрак,
 Сопровождаемые призраками, в черных водорослях, 500

 126

 Чьи скорбные формы все еще холодят мою душу ужасом,
 Каждый носил жилет в стигийских покоях, сотканный,
 Все они родственники Смерти - кони Смерти, на которых они ездили верхом,
 И яростно скакал галопом, пока ехала колесница.

 127

 Каждое ужасное лицо скрывала мрачная маска, 505
 Их напряженные глаза вселяли ужас в мою душу
 Как и время от времени, при бледном свете фонаря,
 Я видел, как они выражали соболезнования своему расставшемуся другу.

 128

 Перед катафалком, казалось, шел капеллан смерти,
 Который старался утешить, чем мог, мертвых; 510
 Много говорил о сатане и стране скорби,
 И прочитал много глав из Священных Писаний.

 129

 Наконец он высоко поднял набухающий гимн,
 В унылых количествах, казалось, он жаловался;
 Плененные племена, которые плакали у Евфрата, 515
 Их песня была веселой в его унылом ритме.

 130

 Покончив с этим, они поместили тело в гробницу.,
 Теперь предаюсь праху и унылому забвению.,
 Затем повернул колесницу к Дому Ночи,
 Которая вскоре улетела, не оставив после себя и следа. 520

 131

 Но когда я наклонился, чтобы написать назначенный стих,
 Быстрее, чем думал, воздушная сцена исчезла.;
 Краснея, взошло утро, и с востока
 Веселые потоки света рассеяли тень.

 132

 Что это за Смерть, скажите вы, глубоко начитанные софисты? -- 525
 Смерть - это не более чем одно непрерывное изменение;
 Возникают новые формы, в то время как другие формы распадаются,
 И все же все является Жизнью во всем диапазоне творения.

 133

 Высокие Альпы, надменный Аппенин,
 Анды, окутанные вечными снегами, 530
 Апалачи и Арарат
 Рано или поздно должны исчезнуть.

 134

 Холмы превращаются в равнины, а человек возвращается в прах.,
 Эта пыль поддерживает рептилию или цветок;
 Каждый изменяющийся атом каким-то другим источником 535
 Принимает какую-то новую форму, чтобы погибнуть через час.

 135

 Слишком близко соединился с болезнями, тяжелым трудом и муками,
 (Возможно, за прежние преступления заключенный здесь)
 Верная себе бессмертная душа остается,
 И ищет новые особняки в звездной сфере. 540

 136

 Когда Природа прикажет тебе удалиться от мира, удались.,
 С радостью покидай свое пристанище, обреченный гость;
 В Раю, стране твоих желаний,
 Существуй всегда, всегда будь благословенным.


[156] Текст взят из издания 1786 года, которое содержит единственную
полную версию. Стихотворение было впервые опубликовано в августовском номере журнала
"Журнал Соединенных Штатов", 1779 г., который также содержал следующее
Примечание: "_'Дом Ночи'_, стихотворение в настоящем номер
Журнал, молодой джентльмен, который дало нам несколько
оригинальные произведения в процессе этой работы; и читателей вкуса, без
сомнений быть доволен, так как совершенно оригинальное в дизайне и
манера его".Он носил название "Дом Ночи; или, шесть часов
Примирение со смертью, Видение" и цитата:

 "_Felix qui potiut rerum cognoscere causas,
 Atque metus omnes et inexorable Fatum
 Subjecit pedibus, strepitumque Acherontis avari._

 ДЕВСТВЕННИЦА. GEORG. II., ст. 490."

Напечатанная в журнале, она состояла из семидесяти трех строф, которые
совпадают со следующими номерами издания 1786 года: 3, 4, 6-10, 12,
14, 18, 20-26, 28, 29, 31, 32, 47-54, 58, 59, 65, 66, 68, 69, 72, 74,
75, 78, 79, 86, 87, 94, 96-100, 102-106, 111, 113-115, 117, 118,
125-127, 130, 131. Ниже приведены варианты:

Строка 10, "вечный свет"; 11, "более глубокая сцена"; 21, "разум не может
вспомнить"; 23, "где текут вверх глубокие реки Чесапека"; 25, "Хотя
затем леса в прекраснейшем весеннем цветении"; 28, "бездетное дерево"; 29, "а
дружелюбная звезда"; 35, "Хриплые рычащие волки и бродячие медведи по ночам".;
37, "Лютый от громко звучащих Chesapeque"; 45, 46, "Когда мои
просмотреть кучу зданий стоял, а рядом, в саду осенний оттенок"; 55,
"Тис, Ива"; 69 "мир с этими зданиями; когда сразу
слышал"; 70, "в купол отдаленных"; 77, "высшая палата"; 78, "перепутал
шумы, скудных различать, что звучит"; 81, "долго были их распри, для
они разрабатывают бы поговорить"; 95", и с кроватью за занавеской вуаль"; 97,
"Поворачивая, чтобы посмотреть, откуда шум пришел"; 99, "смерть, мрачный смерть,
по мрачным диване"; 100", в печальной форме"; 101, "высоко над его
голову"; 109, 110, "сад был его аспект, если так можно назвать, что аспект
где только кожа и кости были замечены"; 111, "глубокий и низкий"; 121, 122,
"Потом на свою руку я увидел миловидный юноша, порт величественный, которые начали
скажи"; 126, "монарх"; 127, "меланхолия правления"; 185, "человек"; 186,
"с пугающим тоном"; 188, "отвечать, и"; 192", их хилый
магазины"; 194, "спокойной главный"; 195 "хорошо рощи"; 196, "манит его
следам"; 198, "летние ветры, и на церковном дворе-беляк"; 202,
"От лихорадки и заразы"; 206, "Встань, ищи"; 229, 230, "Но
теперь освеженный, призрак поднял голову И, извиваясь, казалось, целился
еще раз поговорить"; 232, "умирающий"; 234, "чудовищный призрак".;
257: "Теперь к взволнованному юноше он обратился со своей речью"; 274: "вдохновенный
страница"; 275, "отвердевшая грудь"; 285, "Злой старик"; 295, 296, "ни
заслуживаешь ли ты теперь, Чтобы на тебе было выгравировано "здесь лежит""; 299, 300, "Мог бы
неподвижно жить среди ноябрьских сумерек И смеяться самым скучным из своих
тени прочь"; 309, "твоя дикая ярость"; 310, "кровавая армия"; 315, "
Каледонский с присоединенным Альбионом". Здесь, в версии 1779 года, встречаются
следующие строфы:

 "Почему бежит твой поток, уныло устремленный к главной,
 О Гудзон, Гудзон, тоскливый, унылый и медлительный?
 Не ищи меня больше вдоль этого горного потока.,
 Ибо на его берегах слышен звук горя.

 Меч, голод, жажда и изнуряющие болезни там,
 Населят половину королевств, которыми владеет это чудовище;
 Он, как жестокий враг, проклятый он,
 Смеется над нашими страданиями, радуется нашим стонам.

 Теперь ты будешь дрожать, если услышишь свою судьбу,
 Из ужасного Апокалипсиса твоя гибель,
 Что смерть и ад должны сгинуть в озере огненном
 , рассеяв половину древнего мрака ада".

341, "черная оптика"; 348, "И предоставьте это дело какому-нибудь помощнику шерифа"; 373,
"Теперь, таким образом, поникшая жертва предъявила мне обвинение"; 381, "Дрожащий свет";
383, "в чьих далеких мерцающих лучах"; 384, "окруженный призраками"; 388,
"фурии хватают ручку для гравировки"; 390-392,

 "Я устал от его долгой победы":
 О какой славе может идти речь в победе над теми,
 Кто все под его ударом наверняка умрут?"

398, "Переносится надежно и поднимается в воздух в полном порядке"; 399, "Нет, к звездам".;
410, "грянет с небес, ярость взрыв"; 411, "Круг четырех
карниз"; 414, "спорт с пески"; 417, "свет проходит сквозь воздух, как
пылающие звезды"; 420", как будто боится, что страх"; 424, "свои тоскливые песни";
441, "Теперь изнутри"; 451, "Ревел бы, как дьявол; пока лес
вокруг"; 458-460,

 "Поспеши, схвати негодяя, который отвергает мою просьбу.
 Тофет, прими его в свою преисподнюю,
 Закованный в цепи среди вечных клятв и богохульств."

470, "И нашел кладбище во мраке"; 471, "адски красное, машущее
свет"; 472, "ужасные круги"; 497, 498, "в могилу"; 499, 500, "А
колесница из соболей мчалась бешеным шагом, А за ней следовала мрачная
кавалькада"; 501, "Чей призрак формируется"; 502, "супругой Плутона сотканная";
507, "луч фонаря"; 517, "Теперь была заложена глубина"; 520, "Соболь
кони неслись быстрее ветра"; 523, 524, "Взошло цветущее утро,
и на востоке галантно проследовала в своем параде солнечных лучей". Стихотворение
заканчивается в версии 1779 года следующими строфами:

 "Проснувшись, я обнаружил, что моя утомительная ночь была сном.;
 Возможно, сны - это предчувствия души;
 Ученые мудрецы рассказывают, почему возникли все эти причуды,
 И из какого источника накатывают такие мистические видения.

 Предвещают ли они приближающуюся смерть, которая говорит о том, что
 Я скоро должен буду покинуть свое мрачное путешествие?
 Нежный Херувим Хоуп! Развей туманный сон
 Нежный Херувим Хоуп, бог-хранитель человека внизу.

 Незнакомец, кто ты такой, кто это прочтет,
 Скажи, твои ночные фантазии блуждают так же, как мои;
 Переносят тебя по широким землям и морям еще шире
 То под полюсом, то по горящей линии?

 Поэт, который так странствует, скажи: "должен ли ты бояться"
 Поток Нового Иордана, прообразом старого?
 Он лишь унесет тебя туда, где твои отцы
 Записались барды с долгой вечностью.

 Но он будет навевать тебе где Гомер окутывает твое
 Его laurell бы на Елисейские роща,
 И на чьей юбки, возможно, в будущем лет,
 При ужасной расстояние, вы и я Роув.

 Достаточно - когда Бог и природа скажут слово,
 Я буду искушать сумрачный берег и узкое море:
 Соглашусь умереть, как и будет предопределено,
 В двадцать четыре года, или сейчас, в двадцать три."

В издании 1795 года Френо использовал только строфы 3-17, 119-124 из
стихотворения, дав ему название "Ночное видение". Фрагмент. В этом
есть около шестнадцати вариантов более раннего текста, почти все
незначительные словесные изменения не всегда к лучшему. Некоторые, однако, являются
важными, например, строка 12 заменена на "Я пою ужасы
и тени ночи"; строка 32 изменена на "с ее черным копьем".;
строка 478 к "воздвигнутым руками церковников"; и 480 к "текстам от
Моисея".

Поэт использовал издание 1786 года как своего рода добычу для своих более поздних
изданий. Он использовал тринадцать строф для "Проповеди пономаря", см.;
строфы 39-43 были перепечатаны в издании 1809 года в связи с
строфы 35-38 из "Санта-Крус", озаглавленные "Элегические строки"; строфа 79
стали строфой номер один и 55 строфой номер два "Высадки в Гессене", а
строфа 49 была вставлена после строфы 90 версии "Санта
Крус" 1809 года.




ПОХОРОНЫ На ЯМАЙКЕ[157]

1776


 1

 Умер Алькандер - богатый, великий, храбрый.;
 Даже такие должны подчиниться суровому указу небес.,
 Смерть, которая все еще рядом, ведет нас к могиле.,
 И унижает монархов, как он унизил тебя.

 2

 Когда, медля, Алькандер приблизил свой конец,
 Назойливые друзья осадили его высокую дверь.,
 Нетерпеливо им на умирающего смотреть
 И прикоснуться к этой руке им вскоре больше не придется.

 3

 "Увы, он ушел!" - плачут печальные служители.,
 Улетучился тот вздох, который никогда не вернется.--
 "Увы! он ушел!" его друзья со слезами на глазах отвечают:
 "Расстелите темный креп и оплакивайте его бледный труп.

 4

 "Вы, присутствующие на помпезных похоронах, должных",
 "Пусть ваши члены будут облачены в соболиные одежды",
 "О вульгарных смертях свидетельствует обычная скорбь",
 "Но дорогостоящие скорби - для богатых мертвецов.

 5

 "Приготовьте благословения щедрой виноградной лозы",
 "Пусть быки стонут под сталью",
 "По всему столу пусть сияют отборные деликатесы",
 "Каждому гостю - щедрая порция".

 6

 Огромная толпа приблизилась к скорбящим купол,
 Некоторые пришли послушать проповедь и молитву,
 Некоторые пришли домой, чтобы не слышать голоса Ксантиппы,
 А некоторые с Бахусом, чтобы облегчить их заботу.

 7

 Пришел левит и вздохнул среди остальных,
 На нем была ржавая лента и изодранное платье,
 Он сбросил свои листья, и дом, который он благословил,
 И продолжал свою будущую проповедь снова и снова.

 8

 И часто он бросал взгляды в сторону вина
 Который живо сверкал в стеклянной вазе,
 И часто пил, и часто желал поужинать,
 И красное, как Феб, засияло его знойное лицо.

 9

 Он много болтал, причем на самые разные темы,
 Он публиковал новости, пришедшие из чужих краев.,
 Он рассказывал свои шутки и о своих прошлогодних мечтах.,
 И цитировал скучные стихи лорда Уилмота.

 10

 И наказал скорбящих за его приходские взносы
 С медным лицом и пристальным взглядом,
 И пригрозил судебными исками, если они осмелятся отказаться
 Выплачивать его честный заработок в срок.

 11

 Честный отец, пришедший в несчастный час
 Послушать проповедь и увидеть мертвых,
 Полагаясь на этот священный час,
 Рискнул проверить священника на эту голову.

 12

 Он сказал: "Мой священник, такое поведение не подобает,
 Что касается других речей, которых требует этот торжественный час?:
 "Что, если ваш приход задолжал свой ежегодный долг?",
 "Ваш приход готов его выплатить".

 13

 Больше он ничего не сказал - из-за ран и боли.,
 Посох священника, подобно молнии самого Юпитера, взлетел,
 Которая расколола его челюсть и щеку надвое,
 И из их гнезд вылетела половина его точильщиков.

 14

 Не менее deceas бы, несколько минут лежал сир
 Если с чем небеса как Излом молнии бросили
 У п я к нему со своими мгновенного пожара,
 И послал его курить в мир неизвестного.

 15

 Наконец он пошевелился, барахтаясь в своей крови.
 Так сказала несчастная, раненая жертва:
 "Заберите меня отсюда - такого окровавленного и израненного"
 "Я не могу дождаться, когда услышу молитву пастора;

 16

 - А если бы я это сделал, какое удовольствие доставило бы мне--
 "Может ли он увлечь меня в мир блаженства--
 "Может ли он представить меня в небесном святилище
 "Кто ломает мне кости и сбивает меня с ног при этом?

 17

 "В Священном Писании сказано - текст, который я хорошо помню--
 "_ Священник или епископ не должен быть нападающим",
 "Тогда как такой злой священник может не пасть,
 "Кто на похоронах таким образом убил меня?"

 18

 Таким образом, он... Но теперь подали роскошный обед.,
 Левит смело занял более благородное место.,
 Рядом с ним восседала убитая горем вдова.,
 Который помог ему осушить до краев наполненную фарфоровую вазу.

 19

 Который теперь возобновился, он тоже выпил этот океан,
 Как Полифем, дар, данный Улиссом;
 Другой пришел, и другой не появился,
 Ибо чудовище жаждало еще одного.

 20

 Отборными лакомствами он царственно потчевал свою пасть,
 И восхвалял разнообразное мясо, которое венчало стол.:
 Обжора вгрызся в нежных каплунов,
 И хорошо сохранил свое блюдо в изобилии.

 21

 Но не произнес ни слова благодарности - я хорошо запомнил его.,
 Я остановил свой взгляд на его бронзовом челе.--
 Он был похож на сатану, намеревающегося восстать.,
 Такая гордыня и безумие были теперь его обитателями.

 22

 Но не удовлетворился этим назойливым священником,
 Устав от его бреда, я тихонько удалилась.,
 И за более спокойным столом разделили пир,
 К печали священной и к дружбе должной.

 23

 Который сейчас прервался, отдаленный звон колокола
 Призывал прийти живых и мертвых,
 И сквозь затихающий морской бриз донеслась нота,
 Тусклый на слух и удлиняющийся во мраке.

 24

 Принесли носилки, уложили дорогой гроб,
 И скорбным тоном пробормотали молитвы,
 В то время как над телом разлилась печальная пелена,
 Из многих нежных грудей вырвался стон.

 25

 Левит тоже пролил несколько слез Бахуса--
 Шатаясь перед длинной процессией, он
 Шагал, как генерал во главе своей армии,
 Его платье было в лохмотьях, а парик - ах, я!

 26

 Обеими руками он нес слова веры.,
 Молитвы, вырезанные и высушенные, были написаны древними прелатами.
 Которые, будучи фанатиками при жизни, больше ничего не могли сделать
 Чем оставлять их по-прежнему высказанными фанатиками.

 27

 Но он восхищался ими всеми! - с радостью прочитал он.
 Святой Афанасий в своем громоподобном кредо,
 И проклял людей, которых нанял сатана
 Чтобы заставить короля Карла, этого рожденного на небесах мученика, истекать кровью.

 28

 Наконец они достигают высокого здания спири,
 И вскоре входят в восточные ворота--
 Священник произнес свои молитвы самым заученным образом,
 И пробормотал больше, чем может передать память.

 29

 Затем они прошли по длинным проходам храма.,
 Все еще приближаясь к расписной двери кафедры,
 Откуда по воскресеньям было отправлено множество обетов,
 И проповедей, украденных из магазина какого-нибудь прелата.

 30

 Здесь, как и положено, священник приготовился подняться,
 И оставить труп и разинувшую рты толпу внизу,
 Подобно знойному Фебу, сверкали его пылающие глаза,
 Менее яростно сияют звезды гренландских вечеров.

 31

 К кафедре он подошел с таким видом, словно,
 И от Проповедника, таким образом, он прочитал свой текст:
 "Я ценю больше, и это намного лучше"
 "Существующая собака, чем мертвый лев.

 32

 "Иди, вкушай свои лакомства с радостным сердцем",
 И потягивай свое вино с нескрываемым ликованием,
 "Ибо тот, кто передал эти небесные дары
 "Принимает твои молитвы, твои дары, твои обеты и тебя саму".


ПРОПОВЕДЬ

 33

 Эти истины, друзья мои, близки моей душе,
 Требуют верного и внимательного уха--
 Больше не соболезнуйте своему "расставшемуся другу",
 Больше не проливайте слезу дани.

 34

 Прокляты были бы рыдания, эти бесполезные потоки горя
 Которые тщетно льются по ушедшим мертвецам--
 Если бы они были обречены бродить по берегам внизу.,
 Что значат для него эти моря горя, которые ты проливаешь?

 35

 Если небеса в свое удовольствие используют свои часы,--
 Если вздохи и печали достигают такого места, как это,
 Они подрывают его славу и заглушают его радость,
 Они делают его несчастным посреди блаженства.

 36

 И можете ли вы еще - и тут он ударил себя в грудь--
 И можете ли вы еще оплакивать эту вялую массу
 Который теперь для смерти и опустошения страшен,
 Готовит к переходу глубокую пропасть могилы.

 37

 Ты нежно скорбишь - я тоже скорблю по Алкандру,
 Алкандр покойный, живой, не мертвый;
 Его бочки я открывал, его ликеры когда-то пил я.,
 И свободно там кормили отборными лакомствами.

 38

 Но теперь они исчезли! - он больше не звонит,
 Больше не приглашает меня на свой обильный стол;
 Я больше не балуюсь на его великолепных балах,
 И не опустошаю его погреба, в которых хранятся обильные запасы.

 39

 Тогда почему, друзья мои, я должен скорбеть об этой бесчувственной глине,
 Которая никогда больше не станет моим другом?
 Вон те простые рабы, что бродят по заросшим тростником землям
 Они для меня больше, чем монархи в урне.

 40

 Радости вина, бессмертные, как моя тема,
 К дням блаженства приглашает устремленная душа;
 Жизнь, лишенная этого, я считаю наказанием.,
 Гренландская зима, без тепла и света.

 41

 Сосчитайте все деревья, венчающие холмы Ямайки,
 Сосчитайте все звезды, которые вы видите на небесах.
 Сосчитайте каждую каплю, которую наполняет широкий океан.;
 Тогда посчитай, какие удовольствия доставляет мне Бахус.

 42

 Предназначались вспомогательные средства в виде вина для трудящегося человека;
 Я ценю чашу улыбающегося Карибского моря--
 Наслаждайся теми дарами, которые щедрая природа даровала,
 Смерть твоим заботам, освежающая душу.

 43

 Сегодня мы останавливаемся в улыбающихся долинах изобилия.
 Пока месяц вращается, мы смеемся или стонем.,
 Наступает сентябрь, моря вздуваются ужасными штормами.,
 И судьба старого Порт-Ройяла может быть нашей собственной.

 44

 В лучшем случае, несколько коротких лет ограничат наш размах,
 Жалкие и немногочисленные, сказал еврейский изгнанник;
 Живи, пока можешь, будь веселым, пока можешь,
 Смерть как долг перед природой должна быть оплачена.

 45

 Когда природа терпит неудачу, человека больше не существует,
 И смерть - это не что иное, как пустое название,
 Подлинное порождение Сплина в полуночный час,
 Тиран труса и мечта плохого человека.

 46

 Ты спрашиваешь меня, куда бежали эти могучие полчища,,
 Которые когда-то существовали на этом изменчивом шаре?--
 Если что-то и останется, когда смертный человек умрет,
 Где они были до своего рождения, там они сейчас все.[A]

 [A] "_Qu;ris, quo jaceas post obitum loco?--
 То, что не является естественным._" -Сенек. Троада.-_ Записка Френо._

 47

 Как суетящиеся насекомые в летний день,
 Мы тяжко трудимся и ссоримся, чтобы усилить нашу боль,
 Наконец наступает ночь, и, устав от схватки,,
 К праху и тьме все возвращается снова.

 48

 Тогда не завидуйте, вы, мудрецы, слишком точны,
 Капля с веселого древа жизни, которая смягчает наше горе,
 Сам Ной, осторожный и мудрый,
 Посадил виноградник, и лозы действительно выросли:

 49

 Социальной душой был он - виноград, который он давил,,
 И пил сок, не обращая внимания на свою заботу.;
 Печаль, которую он изгнал из своего места отдыха.,
 И вздохам и рыданиям не было там места.

 50

 Да будет нам такое блаженство в каждой меняющейся сцене;
 Сияющее лицо говорит о сияющем сердце;
 Если небеса - это радость, то вино для небес - родня,
 Поскольку вино на земле может дарить небесные радости.

 51

 Простые светлячки мы все, мгновение сияния;
 Я, как и остальные, бегаю головокружительными кругами,
 И Горе скажет, когда я откажусь от этой жизни,
 - Его бокал пуст, а с шалостями покончено!

 52

 Сказал он и смолк... Затем зазвучал похоронный гимн.
 Из глубокого хора и органа с хриплыми интонациями донеслись;
 Таковы почести, оказываемые богатым мужчинам,
 Но кто, ради всего святого, попытается сделать то же самое?

 53

 Теперь из церкви возвращались, когда они уходили,
 Снова они достигают расписного зала Алькандера,
 Их вздохи стихли, а печали иссякли,
 Они до забвения устроили Похороны.

 54

 Святой человек, сделанный епископами святым,
 Настроил на гармонию свои дрожащие струны,
 Под разные песни в разных нотах, которые он играет,
 И, когда он играет, так же галантно он поет.

 55

 Вдовствующая дама стала менее задумчивой, чем раньше,
 Под веселые мелодии, как это делала спрайтли, продвигаясь вперед.,
 Ее потерянный Алькандер едва ли помнил больше.;
 И, таким образом, похороны закончились танцами.


[157] Насколько я могу судить, это стихотворение встречается только в издании
1786 года. Френо, по-видимому, намеренно отказался от него после этого издания
. Несколько строф из этого стихотворения разбросаны по всему стихотворению
озаглавлено "Проповедь пономаря", _q.v._ Строфа 43 была вставлена после
15-я строфа из более поздних версий "Санта-Крус".




КРАСОТЫ САНТА-КРУСА[A][158]

1776

 Сладкая апельсиновая роща, прекраснейшая на острове,
 В твоей мягкой тени роскошно возлежу,
 Где вокруг моей благоухающей постели улыбаются цветы.,
 В сладких иллюзиях я обманываю свой разум.

 Но Мрак Меланхолии овладевает моей грудью,
 Ибо здесь властная природа царит деспотично;--
 Разоренная нация и угнетенный мир
 Могут лишить слез самого смелого стоика.

 [A] Или Сент-Круа, датский остров (в Американском архипелаге),
 обычно, хотя и ошибочно включенный в группу
 Виргинские острова; принадлежит короне
 Дания. - Записка Френо_ [ред. 1809_].


 1

 Надоели твои северные сумерки, приди, пастух, поищи
 Более ровные края и более безмятежное небо:
 Зачем тебе трудиться среди своей замерзшей земли,
 Там, где полгода лежит снег, лежит бесплодная перспектива,

 2

 Когда ты сможешь отправиться туда , где никогда не видели мороза.,
 Или дуют северо-западные ветры с пронизывающей яростью,
 Где никогда не сковывает льдом прозрачный ручей,
 Где горы никогда не покрываются снегом?

 3

 Дважды за семь дней благополучные штормы вынесет твоя барка
 На острова, которые утопают в вечной зелени,
 Где каждая тенистая долина покрыта богатейшей травой,
 А на каждом холме видны вечно зеленые растения.

 4

 И не страшитесь опасностей вздымающейся пучины,
 Осенние ветры благополучно унесут тебя прочь;
 Отбрось робкое сердце, или, человек незапятнанный,
 Никогда не достигнешь ты этого веселого чарующего берега.

 5

 Так племена Иуды узрели обещанную землю,
 В то время как гневные воды Иордана набухают между;
 Таким образом, дрожа на краю пропасти, я вижу, как они стоят,
 Виден тип Heav'n's, ханаанский зеленый.

 6

 Таким образом, некоторые подлые души, несмотря на возраст и заботы,
 Настолько связаны с этим земным шаром внизу,
 Они никогда не желают пересекать темную дорогу смерти,
 Это разлучает их, и счастье течет само собой.

 7

 Хотя голос разума мог бы нашептать душе
 Тот более благородный климат для человека, который задумали боги--
 Приди, пастух, поспеши - дуют северные бризы,
 Дремлющие ветры больше не ограничивают твою барку.

 8

 Из обширных пещер на дне старого океана,
 Прекрасная Санта-Крус, вставая, обнажает талию.,
 Угрожающие воды ревут со всех сторон.,
 Ибо каждая сторона океана охвачена.

 9

 Острые, скалистые скалы отталкивают бурлящий морской раствор,
 Чьи пещерные бока беспокойными волнами носились,
 Претензия на сходство с этим отдаленным островом [_Eolia_
 Там, где когда-то носил скипетр гордый повелитель ветров.

 10

 Между старым Раком и промежуточной линией,
 В счастливейшем климате находится этот остров, которому завидуют,
 Деревья цветут круглый год, ручьи текут вечно,
 А благоухающая Флора неизменно улыбается.

 11

 С затененных скал спускаются прохладные лесные ручьи,
 Капающий камень не знает недостатка во влаге,
 Питаемый источниками, которые зависят от небес.,
 Этот фонтан питается по мере течения.

 12

 Таковы были острова , о которых пел счастливый Флакк,
 Где одно дерево цветет, пока другое приносит плоды.,
 Где весна вечно веселая и вечно молодая.,
 Она весело проводит свои неутомимые годы.

 13

 Таковы были края , которые видел юный Эдем
 Прежде чем пересекающиеся судьбы разрушат ее золотое царствование--
 Подумай о своей потере, несчастный человек,
 И снова ищи Райские долины.

 14

 Здесь нет хмурого неба - соседнее солнце
 Ясно и неприкрыто продолжается его блестящее путешествие,
 Каждое утро появляясь из окружающего главного,
 И погружаюсь туда каждый вечер, чтобы отдохнуть.

 15

 В июньский ясный месяц увешанный блестками путешественник выигрывает
 Крайние пределы его северного пути,
 И благословляет своими лучами далекие холодные земли,
 Унылое побережье Гренландии и замерзший залив Гудзона.

 16

 Дрожащие парни из тех несчастных краев
 Созерцайте монарха, идущего боком сквозь деревья,
 Мы чувствуем его неистовый жар, его вертикальные балки,
 Смягченные прохладными ветрами и пассатами.

 17

 И все же, хотя так близко пылающая лампа heav'n бежит,
 Мы следуем лучу, озаряющему золотой день,
 И потому зовемся детьми солнца,
 Которые, не теряя сознания, несут его нисходящий луч.

 18

 Никакие угрожающие приливы на нашем острове не поднимаются,
 Веселая Синтия здесь почти не тревожит океан.,
 К ее шару не приближаются волны, и она, будучи доброй,,
 Не привлекает воду к своей серебряной сфере.

 19

 Счастливые воды могут похвастаться различными видами
 Бесчисленными мириадами чешуйчатой расы,
 Резво скользят они над затопленным песком,
 Веселые, как их край, в обширной вазе океана.

 20

 Какие-то прожилки с начищенным золотом, ослепительный блеск,
 Одни рассекают прозрачную глубину, все посеребренные.,
 Некоторые, одетые в живую зелень, радуют глаз.,
 Некоторые красные, некоторые синие; больше смешанных цветов.

 21

 Здесь сквозь пучину скользит усыпанный блестками дельфин.,
 Поодаль бродят киты в гигантских тушах.
 Огромные зеленые черепахи барахтаются в волнах.,
 Им одинаково нравится и суша, и вода.

 22

 Радуга прорезает глубину разнообразной зелени,
 Сытый морской окунь скрывается вдали, внизу,
 Стремительная Бонетта омывает водную гладь,
 Ангелы, покрытые бриллиантами, вспыхивают на ходу.

 23

 Вкусная на вкус, полезная еда,
 Что могло бы соблазнить какого-нибудь умеренного прилежного мудреца
 Проклинать блюда своей воздержанной школы,
 И превратиться, на этот раз, в жизнерадостного Гастронома.

 24

 Невредимый, да насладишься ты этой сочной едой,
 Для полноты отведайте чешуйчатый сорт;
 Эти, тщательно отобранные из тысячи других,
 Восхитительны на вкус и не оставляют после себя неприятных следов.

 25

 И не думайте, что Hygeia [B] здесь чужая;
 Для чувственных душ климат может оказаться губительным.,
 Тоска и смерть сопровождают, а боль невыносима.,
 Полуночное веселье и распутная любовь.

 [B] Богиня здоровья. --_ Примечание Френо._

 26

 Полный сил мужчина, в самом безмятежном расцвете юности,
 Несвоевременно рожден в этой чужой глине,
 Вынужден дремать в чужой могиле,
 Вдали от своих друзей, от своей далекой страны.

 27

 И все же, если они преданы чувственной душе,,
 Если они с любовью разрушают себя, они творят это сами.,
 Эти жертвы пиру и чаше.
 Должны винить только свою глупость, а не судьбу.

 28

 Но ты, кто первым вдохнул северный воздух,
 На ранней заре поднимайся на пологие холмы,
 И часто в полдень возвращайся в тень лип,,
 Где течет тихий ручей из соседних рощ.

 29

 И смешайте с ним жидкость из лайма,
 Выдержанную эссенцию из щедрого тростника,
 И сладчайшие сиропы этого ликерного региона,
 И пейте, чтобы утолить жажду, и пейте снова.

 30

 Этот веселящий напиток, чаша, вдохновляющая на радость,
 Далеко рассеивает тени ментальной ночи,
 Пробуждает яркие идеи в восторженной душе,
 И печаль превращается в удовольствие.

 31

 Милый зеленый остров, по твоим темным лесам Я блуждаю.,
 И изучите природу каждого местного дерева,
 Жесткая палочка, ядовитый манчинель,
 Который радует тебя своим ароматным яблоком:

 32

 Соблазнительный на запах, приятный для глаз,
 Но самый смертоносный яд обнаружен во вкусе--
 О, избегай опасного дерева и не вкушай, как Ева,
 Этот запрещенный плод в земле Эдема.

 33

 Скромные мангровые заросли, любящие влажную почву,
 Белая кора грегори, поднимающаяся высоко в воздух,
 В лесу, который вы можете разглядеть, растет мастика.
 Тамаринд и высокие отвесные деревья.

 34

 В уединенных долинах возвышаются сладкие апельсиновые рощи
 И роняют свои плоды, незамеченные и неизвестные,
 И растут прохладные кислые лаймы в живых изгородях.,
 Сочные лимоны набухают своими оттенками.

 35

 Однажды в этих рощах заблудилась божественная Аврелия!--
 Потом, сознательная натура, улыбаясь, стала выглядеть веселее.;
 Но вскоре она покинула дорогую восхитительную тень.,
 Тень, заброшенная, увядает.,

 36

 И тоскует по ее возвращению, но тоскует напрасно,
 На далеких островах умерла белов'д Аврелия,
 Гордость равнин, обожаемая каждым парнем,
 Милая лесная славка и гордость лесов.

 37

 Филандер рано покинул эту сельскую девушку,
 И до сих пор не вернулся, волею судьбы вынужденный скитаться,
 Но вдали от небесной девушки он заблудился.,
 Забыл Ее очарование, забыл свой родной дом.

 38

 О суровая судьба, так скоро овладеть нимфой,
 Нимфа, по которой вздыхают тысячи пастухов,
 И в пространстве одной вращающейся луны
 Обречь красавицу и ее возлюбленного на смерть!

 39

 Сладкие, упругие перья на широко раскидистых деревьях свисают,
 Яблоки-колокольчики, подвешенные здесь, затеняют землю.
 Сочные гренадильо и гуава серого цвета.
 На каждой равнине и лужайке в изобилии растут дыни.

 40

 Кешью конической формы, сочный,
 Который несет в себе одновременно яблоко и орех;
 Чья ядовитая шерсть, возмущенная до самых губ,
 Заключает ли в своей ячейке здоровое ядро.

 41

 Принц фруктов, которого некоторые джаяма называют,
 Анана соме, сосна со счастливым вкусом;
 В которой объединены все вкусы и соки
 яблока, персика, айвы, винограда и нектарина,

 42

 Вырастает здесь до совершенства и расправляет свой гребень;
 Его диадема обращена к родительскому солнцу;
 Его диадема, покрытая огненными цветами дрест,
 Стоит, вооруженный мечами могущественной природы Вон.

 43

 Вон те кусты хлопчатника с лопающимися шишками.,
 Своими белоснежными локонами обрамляют эти скромные рощи .;
 На стройных деревьях висит краснеющий кофе
 Как твоя прекрасная вишенка, и соблазнил бы тебя остаться.

 44

 Безопасный от ветров, глубоко отступает, они поднимаются;
 Возможное саммита пусть твоя рука достигнет;
 Вкус влажных фруктов, и от закрытия твоих глаз
 Сон должно уйти в отставку, со всеми его сонный поезд.

 45

 Пряная ягода, которую они называют гуава,
 Растет в горах на молодом дереве;
 Некоторые восхищаются ею и ценят ее больше всего на свете,
 Кроме того, мои скромные стихи обращены к тебе.

 46

 Гладкий белый кедр здесь радует глаз,
 Лавровое дерево с его ароматной зеленью,
 На деревьях виден прибрежный виноград, сладкий уроженец песка,
 И различные виды бобовых.

 47

 Здесь переплетаются виноградные лозы, отбрасывающие нисходящие тени.,
 Здесь гроздья винограда свисают с нагруженных ветвей.,
 Их листья не подвержены заморозкам, их плоды не дуют холодные ветры.
 Но, выращенные солнцем, они сгибаются только перед временем.

 48

 Здесь процветают плантан и банан.,
 Они быстро растут и любят закреплять свои корни.
 Там, где течет мягкий ручеек журчащей воды.,
 Чтобы обеспечить их гроздевидные плоды полной влагой.

 49

 Ни одно другое дерево не может похвастаться такой огромной листвой,
 Такой широкой, такой длинной - через эти освеженные места я блуждаю,
 И хотя полуденное солнце проливает все свое сияние,
 Эти дружелюбные листья будут осенять меня всю дорогу.,

 50

 И соблазните прохладный бриз поспешить туда,
 Своим сладким пахучим дыханием очаровать рощу;
 Высокие тени и зеленые сиденья, в то время как под
 Маленький ручеек по мшистым берегам бродит,

 51

 Где когда-то индийские дамы спали со своими кавалерами,
 Или нежно целовали лунные ночи напролет;
 Влюбленные разбежались, остался поток слез,
 И только я утешаю его своей любовью.

 52

 Среди теней вон той шепчущей рощи
 Смешиваются зеленые пальмы, высокие и светлые,
 Которые вечно ропщут и вечно движутся,
 Обмахивание волнистой веткой окружающего воздуха.

 53

 Гранаты украшают дикую природу и дают сладкие плоды.
 Они готовы упасть, им нужна твоя рука помощи.,
 Не пренебрегай папой или мамой.
 Чьи поруганные деревья с незамеченными плодами стоят.

 54

 Эти сочные соцветия восхитят тебя на вкус,
 И вон те высокие плоды, самые сочные из древесины,
 Которые гроздьями висят на материнском дереве,
 Какао-орех; сытная, молочная, полезная пища.

 55

 О, даруй мне, боги, если я все же обречен заблудиться,
 По крайней мере, провести здесь трезвый вечер в жизни,
 Посадить рощу там, где ветры укрывают твой залив.,
 И срывайте эти плоды, которые ни мороза, ни зимы не боятся.

 56

 Здесь в изобилии растут кусты кассады - пересаженные сюда
 Экзотические цветы из любого климата веют ветром;
 Здесь Азия сажает свои цветы, здесь Европа - семена,
 И растут гиперборейские растения, не перезимовавшие.

 57

 Здесь новая трава покрывает щедрого скакуна,
 Мулы, козы и овцы наслаждаются этими пастбищами.,
 И для твоих изгородей природа назначила,
 Стражей твоих трудов - финик и опунцию.

 58

 Но главное - слава этих индийских островов
 Происходит из сладкого, неподатливого сахарного тростника,
 Отсюда богатство плантатора, отсюда коммерция
 Такими плавающими сваями нужно пересечь половину магистрали.

 59

 Кто ты такой, что покидаешь свой родной берег,
 И наступит ли благоприятный климат Вест - Индии,
 Не пробуйте на вкус это очаровательное растение - воздержитесь от дегустации,
 Если когда-нибудь ты доберешься до своего любимого дома.

 60

 Никогда не ходи по Острову, не позволяй своим ногам бродить,
 Или, если ты это сделаешь, позволь благоразумию указать тебе путь,
 Воздержитесь от дегустации достоинств тростника,
 Воздержись от того, что дополнит твое пребывание.

 61

 Тот, кто потягивает этот чарующий сок,
 Восхитительный нектар, подходящий для собственного зала Юпитера,
 Больше не возвращается из своего любимого Санта-Круса,
 Но бросает своих друзей, свою страну и все остальное.

 62

 И не думает больше о доме - Улисс такой
 Силой утащил своих матросов с того берега
 Где Лотос вырос, и был не в силах возобладать бы,
 Они никогда бы не искать их в стране больше.

 63

 Этому бережливому растению не мешает никакой ежегодный труд,
 Черенок отламывается, освежающий душ продлевается,
 На долгие годы, неувядающий и надежный,
 Корень такой крепкий, а сок такой крепкий.

 64

 Кроме того, в этих климатических условиях растет бесчисленное количество растений.,
 И трава, присущая почве, которая произрастает
 Десять тысяч разнообразных трав, усеивающих поле,
 Это освежает твое небо, восстанавливает твое здоровье.

 65

 Вдоль берега видны чудесные цветы,
 Там, где скалистые пруды принимают набегающую волну,,
 Некоторые покрыты желтым, некоторые - зеленым,
 Под водой покоятся их веселые ветви.

 66

 Это мистическое растение с его чарующими чарами,
 Слишком очевидно, что оно произрастает в какой-то заколдованной беседке;
 Оно внушает страх и боится надвигающегося вреда,
 А туземцы называют этот цветок "Животным".

 67

 С гладкой скалы поднимаются его маленькие веточки,
 Объекты твоего зрения, и только это.,
 Наслаждайся его красотой своими восхищенными глазами,
 Но попытайтесь дотронуться до него, и - цветок исчезнет.

 68

 Нет, если твоя тень только перехватит луч,
 Который золотит их ветви под соленым озером,
 Стремительны они, удаляясь, как обманчивый сон,
 И даже тень на погибель берут.

 69

 Предупрежденный опытом, не стремись обрести
 Волшебное растение, в которое вторгается твоя любопытная рука.;
 Возвращаясь к свету, оно издевается над твоей болью,
 Обманывает все представления и ищет свои родные оттенки.

 70

 Вон на том крутом холме растут свежие урожаи,
 Где темное племя с выжженной солнцем равнины Африки
 Часто из-за океана принимают желаемое за действительное.
 К островам отдаленным, высоко нависающим над главным,

 71

 И вид мягких кресел, полных легкости и воображаемого отдыха,
 Их родные рощи по-новому нарисованы на глазу,
 Там, где не пристают гордые скряги в свои веселые часы,
 Никакие властные деспоты не проходят мимо в необщении.

 72

 Посмотри на того раба, который медленно сгибается вот так,
 Годы, боль и непрестанный тяжкий труд угнетают,
 Хотя ни слова жалобы не выдают его горя.,
 Удрученный взгляд доказывает, что сердце в смятении.

 73

 Возможно, в цепях он покинул свой родной берег,
 Возможно, он оставил там беспомощное потомство,
 Возможно, жена, которую он больше не должен видеть,
 Возможно, отец, который действительно разделял его любовь.

 74

 Проклят был бы корабль, доставивший его на майн,
 И прокляты были бы руки, которые из его страны вырвали,
 Пусть она застрянет и больше никогда не всплывет на поверхность,
 Пусть они потерпят кораблекрушение на каком-нибудь враждебном берегу--

 75

 О золотое проклятие, из всех зол рождается источник,
 К тебе сострадает омраченный разум.,
 Простые доводы разума не приносят убеждения.,
 А страсть только влияет на весь человеческий род.

 76

 О проклятое золото! ради тебя мы безумно бежим
 С кровожадными сердцами через соленый поток,
 Ищите чужие края под чужим солнцем,
 И там ликуют, проливая кровь брата.

 77

 Но ты, владеющий этой сахаросодержащей почвой,,
 Которому великая Первопричина не отказывает ни в чем хорошем.,
 Позволь свободнорожденным рукам сопровождать твой страстный труд,
 И перед твоим взором взойдут более прекрасные урожаи.

 78

 Плодородной земли будут сильнее раскрывать магазинах
 Чем поразила тоска твои глаза,
 И позднее довольство прольет мягкий покой,
 Отдыхай, пока незнакомец у твоей двери.

 79

 Дай мне немного края, любимца неба,
 Где жестокое рабство никогда не пыталось обуздать--
 Но оставь эту тему, грустная муза, и скажи мне, почему
 Эти жалкие деревья разбросаны по равнине?

 80

 Эти острова, чтобы природа не оказалась слишком милостивой,
 Или чтобы человек не искал своего самого счастливого рая внизу,
 Раздираемые могучими ветрами, свирепыми ураганами,
 Природа содрогается во всех формах горя.

 81

 И не презирай эту одинокую долину деревьев, такую пустынную.;
 Там плантановые рощи поздно покрылись живой зеленью.,
 Апельсин расцвел, а лимон распустился.,
 Невидимый гений острова обитал там.

 82

 Дикими были небеса, стонала испуганная природа.
 Как будто приближался ее последний решающий день,
 Небеса пылали вокруг, и ревущие ветры приближались
 Сместил эти утесы и снес вон те холмы.

 83

 Над диким майном, подавленным и напуганным,
 Дрожащий пилот повернул свой штурвал с подветренной стороны,
 Или, стремительно уносясь, попросил твоей могущественной помощи,
 Дорогой лоцман Галилейского моря.

 84

 Низко нависли облака, раздутые штормом
 Тучи, темные, задумчивые, окрыляли свой кружащий полет,
 К урагану присоединились ужасные раскаты грома,
 Дочь хаоса и вечной ночи.

 85

 И как, увы! смогли бы эти прекрасные деревья выдержать
 Расточительное безумие столь яростного взрыва,
 Та буря прокатилась по равнине, опустошила каждую рощу,
 И затопила морем эту скорбную пустошь.

 86

 Та плантановая роща, куда я часто с любовью забредал.,
 Твоих стрел, ужасный Феб, в этих сумраках следует избегать.
 Теперь это больше не убежище и не тень.,
 Теперь камни и глубокие пески переполнены.

 87

 Эти поздние гордые купола великолепия, помпезности и непринужденности
 Больше не поражают взор пышным убранством;
 Но, растерзанные ветрами, разлетелись по морям кусками,
 И не оставил ни одного уголка, чтобы приютить изумленного оруженосца.

 88

 Но другие рощи воздвигнет рука Времени,
 Природа снова улыбнется, безмятежно веселая,
 Так скоро каждая сцена оживает, почему я должен покидать
 Эти зеленые убежища, чтобы бродить по темным морям?

 89

 Ибо я должен отправиться туда, где бродит безумный пират.,
 Чужак на негостеприимной главной,
 Оторванный от пейзажей самых прелестных рощ Гудзона,
 Ведомый ложной надеждой и тщетным ожиданием.

 90

 Там бесконечные равнины удручают утомленный взор,
 И враждебные ветры непрестанный труд готовят;
 И если громкие ревущие бури бросают вызов всему искусству,
 Только мужественное сердце должно победить там.

 91

 На этих голубых холмах срывать распускающиеся цветы,
 Возможно, еще какое-то время нежелательная задача затянется,
 И эти веселые сцены продлевают быстротечные часы
 Чтобы помочь яркому Воображению в какой-нибудь будущий день.

 92

 Твои долины, Бермуды и твои опоясанные морем рощи,
 Пожалуйста, никогда не сможешь полюбить эти южные леса.;
 И, захлестываемый штормовыми волнами, ты тщетно добиваешься своего
 Северный пастух для ваших кедров.

 93

 Ни на одном из этих островов не правят такие равные планеты,
 Все, кроме кедра, страшатся зимнего ветра:
 Слишком хорошо твои чары воспел изгнанник Уоллер;
 Слишком близко к звезде пилота брошен твой рок.

 94

 Далеко от пустоши вон того хирургического поля
 В воображаемой перспективе лежат мои родные края,
 То скрытый тенями, то скрываемый облаками,,
 А теперь и бурями, ускользающими от моего ока.

 95

 Вот тебе и триумфы, которыми ты можешь наслаждаться, Британия, твоя,
 Там твой гордый флот благоговеет перед разграбленным берегом;
 И не доживет до того дня, когда народы объединятся
 Чтобы смирить эту гордость и восстановить наши права.

 96

 И все же, должен ли ты продлить свое правление по всему земному шару?,
 Здесь пусть твои победоносные руки пощадят один грот;
 Здесь - хотя твоя победа досаждает - несмотря на боль,
 Я осушаю бокал для оживления, несмотря на осторожность.

 97

 Что, если мы склоняемся перед тиранической короной;
 По-прежнему сияют чары природы в разнообразной красоте--
 Что, если гордый властный датчанин принадлежит нам?,
 Золото - его грязная забота, Музы - моя.

 98

 Зима, и зимние мраки далеко рассеялись;
 Вечная весна с улыбающимся летом присоединяются друг к другу.;--
 Отсутствие, смерть и разъедающая сердце забота,
 Почему они должны затуманивать солнечный свет ума?

 99

 Но, пастырь, поспеши и оставь позади себя далеко
 Твои кровавые равнины и железный мрак над ними,
 Оставь холодную северную звезду и наслаждайся здесь,,
 Под улыбающимися небесами, этой землей любви.

 100

 Сонный пеликан направляется домой своей дорогой .,
 Туманный вечер тяжело ложится на море,
 И хотя твой парус медленно тащится над гротом,
 Скажи, разве минутный мрак обескуражит тебя?

 101

 Завтрашнее солнце теперь рисует поблекшую сцену,
 Хотя его западные лучи тонут глубоко в океане,
 Его украшенная блестками колесница вознесется более ясной,
 Более лучезарной из дремотной страны грез.

 102

 Из всех островов, которые есть в соседнем океане,
 Ни один не может похвастаться равными пейзажами:
 Что мы могли бы сделать на облачной высоте Сабы;
 Или что могло бы понравиться на бесплодном побережье Статии?

 103

 Мог бы ты довольствоваться бродяжничеством на грубой Тортоле,
 Исповедуй прекраснейшую из Девственниц поезда;
 Или мог бы ты сыграть на этих скалистых вершинах
 Где высокий Сент-Джон стоит, нахмурившись, над мэйн?

 104

 Поспеши, пастух, поспеши - Плоды Гесперии для тебя,
 И гроздья винограда с переплетенных ветвей зависят от этого.--
 Какая радость может быть в твоих лесах?
 Они, теперь безлистные, на каждом изгибе бури?

 105

 К более мягким звездам и более ясному голубому небу.,
 Заклятый враг оружия, хотя бы на время восстановись,
 И, пока перед более могущественной силой не склонится гордая Британия,
 Презирай ее триумфы и обманывай твою заботу.

 106

 Скоро появится гений плодородной почвы.
 Перед твоим взором раскрывается новое творение;
 Полюбуйтесь творениями волшебной руки Природы,
 Но презирайте эту вульгарную приманку, сплошь из могущественного золота.

 107

 И все же, если меня не убедит ни один из моих знакомых,
 Ты все еще восхищаешься своими морозными и снежными краями,
 И, пожалуйста, предпочти наши южные рощи
 Мрачные леса, которые растут вокруг тебя.:

 108

 Все еще там остаешься - наслаждайся родным воздухом.,
 Отрази тирана, который вторгается в твой покой,
 Пока, умоляю, я путешествую по долинам Санта-Крус,
 И с восторгом воспеваю ее вдохновляющие тени.


[158] Текст взят из издания 1786 года. Стихотворение было впервые опубликовано в
Февральский (1779 г.) выпуск журнала "Соединенные Штаты Америки", как часть
расширенной статьи под названием "Рассказ об острове Санта-Крус:
Содержащее оригинальное стихотворение о красотах этого острова. В письме
А. П. Эсквайру." В стихотворение вводится следующим образом: "я верю в лучшее
что я могу делать с остальной частью данной работы-расшифровать несколько унылый
тяжелые строки, которые я написал около двух лет назад на месте". Стихотворение
состояло из пятидесяти двух строф, соответствующих приведенным выше:
1-4, 6-10, 14-16, 18-23, 31-34, 39, 40, 48-51, 53, 54, 56, 58-63, 70,
79-82, 85, 88, 96, 98, 100, 101, 104, 106-108. Freneau пересмотрел его с
заботливой рукой за его издание 1786 года. Некоторые из линий изменен
в частности заключаются в следующем:

Stanza

 1. "Менее суровый климат и более дружелюбное небо".

 6. "Итак, некоторые тупые умы, несмотря на возраст и заботы,
 , настолько привязаны к этому земному шару внизу".

 39. "На широко раскидистых деревьях свисают сладкие пушистые перья",
 Сосна happy flavor'd поднимается из земли с вершиной".

 51. "Там, где когда-то спали индийские дамы инчант".

 56. "Изобилуют кусты кассады, ядовитый корень которых,
 Восполняет недостаток белоснежной северной муки;
 Эта тонко натертая и хорошо вымачиваемая в воде мука,
 Сохраняет каждую частицу вредной силы ".

 70. "Вон на том остроконечном холме растут свежие урожаи,
 Где несчастен он, эфиопский рыцарь".

 79. "Он дышит землей свободы и покоя".,
 Где жестокое рабство никогда не стремилось воцариться,
 О, оставь их, моя муза, и скажи мне почему".

 88. "Но теперь ветры утихли, буря утихает",
 Вся природа снова улыбается, безмятежно веселая,
 Обновились прекрасные рощи - как же мне уйти
 Мое зеленое убежище в Батлерс-вердант-Бэй".

 96. "Хотел бы я снова увидеть свои родные края".,
 Но убийство отметило там жестокого британца.--
 Довольный, я отдыхаю здесь, несмотря на боль.,
 И выпей живительный сок, невзирая на осторожность.

 100. "Туманная ночь тяжело ложится на море",
 Вон тот отставший парус медленно тащится над гротом.,
 Ночь и родственный ей мрак - ничто для меня.

 104. "Тогда поспеши, пастырь, и оставь позади себя далеко
 Кровавые равнины и железный мрак над головой,
 Оставь свою холодную северную звезду и наслаждайся здесь,
 Под улыбающимися небесами эта земля любви".

Каждое из более поздних изданий выходило под редакцией Френо, но
вариации состояли в основном из словесных изменений. В качестве образца его правки
обратите внимание на следующее:

Строфа 3, 1779, "Две недели с благополучными штормами"; 1786, "Дважды по семь
дней с благополучными штормами"; 1809, "Дважды по десять дней с благополучными штормами"; 26,
1779, "И хотя яростное Солнце проливало свои лучи прямо"; 1786, "И хотя
полуденное солнце пролило все свое сияние"; 1795, "Полуденное солнце пролило свои яростные
пролитое сияние"; 30, 1779, "плоды, которые покрывают древесину"; 1786,
"плоды, самые богатые из древесины"; 1795, "плоды, самые благородные из
лес"; 38, 1779, "остроконечный холм"; 1786, "крутой холм"; 1795, "синебровый
холм"; 41, 1779, "прекрасный зеленый"; 1786, "живой зеленый"; 1795, "самый живой
зеленый". Френо добавил три строфы к более поздним версиям. После строфы
16 выше следует добавить следующее:

 "Здешний уроженец, благословенный золотым изобилием,
 Требует от земли весенних зеленых урожаев;
 Пиры под куполом изобилия, радостный гость;
 Времени мало, - жизнь легка, - удовольствие на взлете ".

После этого он добавил строфу 43 из "Похорон на Ямайке". Строфа 49 из
"Дом ночи" был вставлен между 90-м и 91-м годами. Строфы 35-38
были опущены из версии 1786 года и в связи со строфами 39-43
"Дома ночи" стали "Элегическими строками" более поздних изданий
. Текст версии 1795 года практически не изменялся для издания 1809 года
.




О ВЫСАДКЕ из ГЕССЕНА[159]

1776

 _ Есть книга, хотя и не книга рифм,
 Где суровая правда фиксирует преступления нации;--
 Чтобы обуздать таких монархов, как с помощью жестокой мощи
 Распутница в крови и попирающая права._


 Радуйся, о Смерть!--Тиран Британии посылает
 С германских равнин мириады его устремились к нашему берегу;
 Каледонец присоединился к англичанам:--
 Принесите их, ветры, но больше не возвращайте обратно.

 В эти далекие края они приходят величественным шагом,
 Решил всеми молитвами, всей доблестью бросить вызов;
 Кузнецы с любовью относятся к странам , которые не являются их собственными,
 Они действительно приходят побеждать, а не умирать.

 В тихом бризе (я слышу их похоронную песню)
 Танец призраков, который готовят адские племена:
 Спешите в темные обители ада, вы, покинутая толпа,
 Пью из немецкой посуды пиво old Odin's.

 Из страшной Кесарии[A] изгнанные, эти рабы королей,
 Быстрее, позволь им отправиться на орлиных крыльях:
 К твоим укрепленным постам, остров Манхэттен, восстанавливайся,
 Чтобы встретить возмездие, которое ждет их там!

 [A] Древнеримское название Джерси. - Примечание Френо._


[159] Это стихотворение впервые появляется в издании 1795 года, хотя вступительные строфы
были частью "Дома ночи" в издании 1786 года.
Должно быть, оно было написано после выхода этого издания. Я
вставить это вот на счет ее историческое значение. Текст от
издание 1809 года.




ЕВРЕЙСКОЙ СКОРБИ НА ЕВФРАТЕ[160]


 У ручьев Вавилонских мы насыщались и плакали,
 Когда Сион повелел излиться нашим печалям,;
 Наши арфы на высоких ивах уснули.
 Что растут у тех далеких вод.:
 Ивы высоки, воды чисты.,
 Узрел там наши труды и печали.

 Жестокий враг, этот пленник увел
 Наш народ с родной земли,
 Враг-тиран, из-за которого мы пролили кровь,
 Требовалась песня, а также тяжелый труд:
 "Приди, песней развесели свои печали",
 "Песней, которую Сион любил слушать".

 Как нам, жестокий тиран, воспитать
 Песня на таком далеком берегу?--
 Если я забуду хвалу моему Сиону,
 Пусть моя правая рука больше не примет
 Ударить по серебряной звучащей струне,
 И оттуда донесется дремлющая музыка.

 Если я забуду этот счастливый дом,
 Мой клятвопреступный язык, воздержись шевелиться!
 Мои глаза, будь закрыты в бесконечном мраке--
 Моя радость, мой восторг и моя любовь!
 Нет соперничающего горя, которое мой разум не может разделить.,
 Ибо ты будешь царствовать там, не имея себе равных.

 Помяни, Господи, того ненавистного врага
 (Когда побежденный Сион опустил голову)
 Кто смеялся над нашим глубочайшим горем,
 Так к нашим слезам и горестям сказал:
 "С ее гордой высоты низвергни ее стену,
 "Разрушь ее башни - и погуби все".

 Ты, порождение Вавилона, ненавистная раса.,
 Пусть какой-нибудь мстящий монстр схватит тебя за руку,
 И выплеснет твой яд тебе в лицо
 За преступления и жестокость, подобные этим:
 И, глухой к тающему стону жалости,
 Кровью младенца окрасит каждый камень.


[160] Впервые опубликовано в журнале "Соединенные Штаты" за сентябрь 1779 г.
под названием "Псалом CXXXVII подражал. Автор: Филипп Френо,
молодой джентльмен, которому мы в большом
долгу за эту работу". Подпись: "Монмут, 10 сентября 1779 года". В издании 1786 года он
носил название "Псалом CXXXVII в стихах".




AMERICA INDEPENDENT

И ЕЕ ВЕЧНОЕ ИЗБАВЛЕНИЕ От БРИТАНСКОЙ ТИРАНИИ И УГНЕТЕНИЯ[161]

Впервые опубликовано в Филадельфии мистером Робертом Беллом в 1778 году

 _ Тому, кто правильно расскажет историю,
 Высший разум должен диктовать или указывать.--
 Да!-- справедливо, чтобы записать историю славы,
 Муза с небес должна коснуться души пламенем,
 Какой-то могущественный дух, находящийся в высшей степени,
 Стоит рассказать о конфликтах этих бурных дней!_


 Дело сделано! и Британия вздыхает о своем безумии--
 Примите предупреждение, тираны, и впредь будьте мудры,
 Если над человечеством мужчина наделит тебя царственной властью,
 Не отнимайте права рода человеческого.
 Когда Бог из хаоса создал этот мир,
 Затем он создал Человека, и создал его свободным,
 По своему образу и подобию уничтожил любимую расу--
 Как смеешь ты, тиран, портить светлую печать!
 Когда ты надеваешь на человечество свои жалкие цепи,,
 Не остается больше образа этого Бога;
 Над мрачной сценой проступает еще более мрачный оттенок,
 Его работа обесчещена, а наша слава пропала!
 Когда Британия впервые отправила свою враждебную команду
 К этим далеким берегам, чтобы разорять и покорять,
 Мы считали их богами и, казалось, почти говорили
 Никакая пуля не могла пробить их, и никакой кинжал не мог убить--
 Боже! какая ошибка - половина наших страхов была напрасной;
 Эти враждебные боги, наконец, покинули равнину,
 На соседних островах они избегают бури войны,
 Счастливы, трижды счастливы, если не совсем уничтожены.
 И все же вскоре, в страхе перед каким-то надвигающимся бедствием,
 Даже с этих островов уйдут эти негодяи.--
 Это будет их судьбой, в отместку за убитых.,
 Провести свои дни в бедности и боли;
 Ради таких низменных триумфов, будь это по-прежнему их удел
 Одержать победу только над мятежным шотландцем.,
 И к их острову насекомых отныне прикованы
 Больше не властны над человеческим родом.--
 Но, клянусь судьбами, которые все еще продлевают свое пребывание здесь.,
 И собираются отомстить, чтобы завершить свой день,
 Однако, прежде чем они уйдут, разгневанная Муза скажет
 Сокровенные горести, которые набухают в ее груди:--
 Гордый, свирепый и дерзкий, о Юпитер! кто бы не рассмеялся
 Увидеть, как эти хулиганы поклоняются теленку:
 Но это рабы, пренебрегающие законами Разума;
 И люди, бывшие когда-то рабами, вскоре превращаются в дураков.--
 Чтобы показать, что сделали монархии,,
 Они приводят в качестве свидетелей Дэвида и его сына;
 Как один был храбр, другой справедлив и мудр,
 И поэтому они презирают наши простые Республики.;
 Но обратите внимание, как часто, чтобы удовлетворить свою гордыню.,
 Люди страдали, и люди умирали.;
 Хотя один был мудр, а другого убил Голиаф,
 _ Короли - самое отборное проклятие, которое когда-либо знал человек!_
 Приветствую тебя, достойный британец! - как преумножилась твоя слава;
 Как велика твоя слава, как ужасно твое имя;
 "Королева островов и императрица майна",--
 Небеса даруют вам снова все эти могущественные вещи;
 Но сначала подстрахуйте разинувшую рты толпу внизу
 Чтобы вы были менее жестоки и более справедливы, возможно, вырастете:
 Если судьба, мстящая за грехи человека,
 Был ли благосклонен к вашему адскому плану,
 Как бы ликовал здесь ваш народ,
 И презирал вздох вдовы, слезу сироты!
 Как же твой принц, что из всех плохих людей хуже,
 Заложены ценности и добродетели поверженным во прах!
 Второй Сони[а] он блистал в день,
 Покоренный мир, и убийство - лишь его игра.;
 Как этот принц, презревший право и закон?,
 Насытил кровью свою грязную, ненасытную пасть:
 В нем мы видим слияние глубин низости,
 То, что опозорило отбросы рода человеческого;
 Каин, Нимрод, Нерон - демоны в человеческом обличье,
 Ирод, Домициан - они восстают на суде,
 И, завидуя его деяниям, я слышу, как они говорят
 Никто, кроме Джорджа, не мог быть более мерзким, чем они.
 Хотя он и был богат, мстителен и горд,,
 Как он мог мечтать, что небеса на его стороне--
 Разве он не видел, когда так распорядилась судьба,
 Они возложили корону на его царственную макушку,
 Разве он не видел, как упала самая драгоценная драгоценность -[B]
 Ужасным было предзнаменование, и оно изумило всех.--
 Этот драгоценный камень больше не будет сиять и украшать;
 Британские короли больше не будут носить этот драгоценный камень
 Или поднимутся до заслуженных высот справедливой славы
 Увядающее великолепие их хваленой короны.
 И все же он был склонен к оружию, войне и крови,
 (Воин ярмарочного дня со слабым умом,
 Бесстрашный, в то время как другие встречают удары судьбы,
 И осмелится на эту смерть, которая слишком поздно перережет его нить.)
 Он пошел в храм (о лицемер!),
 Хотя и не был там ангелом, но был его врагом,
 Там он преклонил колени, и вздыхал, и рыдал, и молился,
 И все же не для того, чтобы смыть с себя тысячу его грехов,
 Совсем другие мотивы руководили его пятнистой душой;
 Это было не для тех , кого тайная печаль украла .
 По его бледной щеке текли слезы - это была месть и отчаяние
 Растворил свой глаз и посеял в нем печаль;--
 Как он мог надеяться подкупить беспристрастное небо
 Своими низменными молитвами и подлым лицемерием?--
 Небеса по-прежнему справедливы и по-прежнему питают отвращение ко всем преступлениям.,
 Он не поступает так, как Георгий, Нерон нашего времени.
 О чем он молился - его молитв больше не могло быть
 Чем желание вора пополнить свои запасы:--
 Такие молитвы никогда не могли достичь высших миров;
 Они были всего лишь проклятиями в ухо Юпитера;--
 Ты молился, чтобы завоевание сопровождало твое оружие,
 И сокрушило свободу, которую защищала добродетель,
 Чтобы свирепый индеец, пробудившись от своего покоя,
 Мог облечь эти новые края своим пламенем,
 Скальпами и пытками усугубить наше горе,
 И отправь своего врага в адский мир.
 В нашей плодородной стране нет золотых приисков,
 Но могучие урожаи венчают загруженные поля,
 Следовательно, торгуя далеко, мы получили золотой приз,
 Который, хотя и был нашим собственным, завораживал их жадные глаза--
 За это они и раньше опустошали климат Индии,
 И нес смерть к самому дальнему берегу Азии--
 Клайв был твоим завидным рабом, в алчности смелым--
 Он уничтожал народы ради более дорогого ему золота;
 Роковое золото не могло дать истинного содержания,
 Он оплакивал свои убийства и отправился в Тофет.
 Ведомый жаждой наживы и славы,
 Бургойн шел маршем со своими тысячами,
 Его мысли были возвышенны, а карьера стремительна.,
 Его переполняла уверенность в себе и суровая гордость,
 Преисполненный идеей о своих будущих деяниях,
 Вперед, к разрушению каждого преимущества, ведет:
 Перед его хозяевами летели его самые тяжелые проклятия,
 И завоеванные миры ежечасно вставали перед его взором:
 Его гнев, как и гнев Юпитера, не поддавался сдерживанию,
 Его слова свидетельствовали о озорстве в его душе;
 Сражаться было не единственным ремеслом этого генерала,
 Он блистал в письменной форме, и его остроумие проявилось--
 Чтобы внушать еще больший трепет к командным титулам
 Он рассказал о фортах, которыми управлял на шотландской земле;--
 Будучи королевским полковником, он не знал
 Что тернии и чертополох, смешанные с почестями, растут;
 В британском сенате, хотя он и занимал место,
 Все это не спасло его от долгого позора,
 Один удар судьбы, убедивший их всех
 Что мужчины могут побеждать, а лейтенанты падать.
 Враг прав человека, гордый грабитель, скажи
 Если бы победа увенчала тебя в тот великий день
 Когда ты, Гейтс, с печалью, яростью и стыдом
 Отказался от своих завоеваний, почестей, оружия и славы,
 Когда к его ногам ты бросил венки Британии.,
 И солнце померкло при виде столь нового зрелища;
 Если бы ты был победителем - какая напрасная трата горя!
 Какие души исчезли бы там, куда они и попадают!
 Какие ужасные страдания отметили твой роковой путь,
 Сколько смертей опозорило этот мрачный день!
 Могут ли лавры расцвести на почве крови,
 Или на этих лаврах могут зародиться честные почести--
 Будь проклят тот негодяй, который зарабатывает на жизнь убийством,
 Будь прокляты все войны, развязанные твоими амбициями!
 Какое убийство Тори теперь облегчит твое горе,
 Или планирует новые завоевания для своего любимого вождя;
 Все еще темные замыслы используют эту расу негодяев,
 Звери по вашему выбору и наш собственный позор,
 Такой мерзкой шайки мир еще не видел,
 И даруй, милосердные небеса, чтобы этого больше не было:
 Если призраки из ада наполнят наш отравленный воздух,
 Эти призраки вселились в свои низменные тела здесь;
 Убийство и кровь по-прежнему являются их любимым наслаждением--
 Кричите над их крышами, вы, ночные вороны!
 Когда они поженятся, пусть демоны и отчаяние,
 И горе, и скорбь, и да пребудет там самая черная ночь;
 Изверги притащили из ада свадебную лампаду.,
 Стремительные к погибели, освещают им путь,
 По всему белу свету гоняются их дьявольские эскадрильи,
 Не найти царства, дарующего единственное пристанище.
 Далеко на севере, на самом краю Шотландии
 Там лежит остров, пристанище каждого дьявола,
 Там нет пастухов, которые присматривали бы за своими блеющими стадами,
 Но иссохшие ведьмы бродят среди скал;
 Окутанные льдом, разрушенные горы показывают
 Свои раздвоенные головы, чтобы устрашить моря внизу;
 Небесный светильник в своей суточной гонке
 Он едва ли соизволяет приоткрыть свое сияющее лицо,
 Или если однажды он, кружась, поплывет по небу
 Он смотрит на этот остров сердитым взглядом,
 Или в окружающем тумане их широкие, влажные крылья расправляются,
 Погаси его яркий луч и окутай адскую землю облаками;
 Чернеющие ветры, непрекращающиеся штормы продолжаются,
 Скучные, как их ночь, и тоскливые, как моя песня;
 Когда штормовые ветры и порывы ветра отказываются дуть,
 Затем с темного неба падает безжалостный снег.;
 Когда падающий снег из железных облаков прекращается.,
 Затем вниз по воздуху стучат градины.--
 Там кричат совы, и кричащие стервятники отдыхают.,
 И ни одно дерево не украшает его бесплодную грудь;
 Ни мира, ни покоя не дают стихии,
 Но моря вечно бушуют, и штормы вечно дуют.
 Там, верные, там, с преданными сердцами удаляются,
 Там разбейте свои палатки и разожгите свой костер;
 Там природа пустыни проявит свои жала,
 И самый жестокий голод по вашим жизненно важным органам станет добычей,
 И вместе с вами позвольте Джону Бергойну удалиться на покой
 Править монархом, которым восхищаются ваши сердца.
 Британия, наконец-то, чтобы остановить вашу беззаконную руку,
 Восстает гений щедрой страны,
 Наши ущемленные права защищает принц светлой Галлии,
 И с этого часа мы с принцем друзья.;
 Вражда, которую мы поддерживали долгое время, исчезла из поля нашего зрения.
 Когда-то мы были врагами - но ради вас.--
 Британия, честолюбивый британец, теперь должна подчиниться.--
 Может ли она одновременно бороться с Францией и с нами,
 Когда мы одни, вдали от иностранной помощи,
 Ее армии захватывали и подрывали ее торговлю?
 Британия и мы больше не вступаем в бой,
 Больше, как когда-то, не соединяемся в каждом море.;
 Мертва та дружба, которая сжигала нас обоих.,
 Скипетр исчез, чтобы никогда не вернуться.;
 На море и суше мы встречаем постоянных врагов,
 Наше дело более честное, а наши сердца столь же великие;
 Эти регионы потеряны для правления Британии,
 И этим чужакам не нужно жаловаться на свою потерю,[162]
 С тех пор все, что здесь жадными глазами они рассматривают,
 Благодаря нашему собственному труду выросли богатство и империя.
 Наши сердца изгнаны нашей бывшей королевой.
 Насколько Бог океана поместил их между нами.,
 Они тщетно пытаются присоединиться к этой могучей массе
 Истерзанный конвульсиями вдали от своего родного места.
 С таким же успехом люди могли бы присоединиться к пылающей Гекле
 Огромные высокие Альпы или возвышающиеся Аппенины:
 Напрасно они посылают свое наполовину укомплектованное племя,
 И кого они не могут победить, пытаются подкупить;
 Их гордость и безумие разорвали нашу союзную цепь,
 И громоздкая масса не объединится снова.
 И не думайте, что Франция поддерживает наше дело в одиночку.;
 С благодарностью мы принимаем ее руку помощи,
 Но послушайте, вы, народы - сама Истина может сказать:
 Мы перенесли жару и опасность того дня:
 Она спокойно наблюдала за беспорядками издалека,
 Мы стойко переносили каждое оскорбление и выстояли в войне:
 Часто гнали врага или вынуждали его хозяев уступить,
 Или не раз оставляли им дорого купленное поле--
 Тогда, наконец, на равнинах Джерси наступило смятение.
 Мы поклялись искать горы запада.,
 Там мы создадим свободную империю для нашего потомства.,
 Ужас для рабов, которые могут остаться.[163]
 Мира ты требуешь и тщетно желаешь обрести
 Старые лиги возобновились, и силы снова объединились--
 И все же не должно ли все ваше низменное лицемерное искусство
 Обмани муки истекающего кровью сердца .--
 Но разве не вознесутся все ваши смешанные молитвы, которые
 Смойте свои преступления или подкупите мстящие небеса;
 Так много трупов лежит, разлагаясь, на равнине
 Что никогда больше не увидит свой маленький выводок:
 Смотри, вон там лежит, весь бездыханный, холодный и бледный,
 Вся в своей крови, Лавиния из долины;[C]
 Жестокий индеец отнял у нее жизнь,
 Поскольку на следующее утро начался день ее свадьбы!--
 Одно это деяние потребовало бы нашей справедливой мести.,
 Разве не опорочили еще десять тысяч твоих сыновей.
 Вернувшись пленником на родной берег, я обнаружил, что,
 Как изменились те пейзажи, которые радовали прежде!
 Как изменились те рощи, где любила бродить фантазия,
 Когда по пути распускаются молодые весенние цветы,;
 Из каждого глаза вырывается частая слеза,
 Из каждого рта я слышу какую-нибудь печальную историю!
 Некоторые оплакивают отца, брата, мужа, друга:
 Некоторые скорбят, заключенные в тюрьму на своей родной земле,
 На хилых кораблях, куда были заключены многочисленные хозяева
 Сразу же отказались от своих жизней и свобод:
 В мрачных подземельях прошли печальные сцены,
 Эта история долго будет храниться на страницах истории.,
 Пока весна обновляет цветущий лес.,
 Пока ветры сдерживают половодье!--
 Некоторых отправили в далекие суровые края Индии.,
 Копать с рабами там зарытые алмазы,
 Там, оставленные умирать в стране скорби
 Где над выжженными холмами дуют адские бризы,
 Каждый порыв которых приносит какую-нибудь ужасную заразу.,
 Лихорадка или смерть на своих разрушительных крыльях,
 "Пока судьба не смилостивилась, ее последние стрелы были выпущены",
 Принесла смерть им, а позор вам.
 Вредители человечества! память напомнит
 И нарисуйте эти ужасы на всеобщее обозрение;
 Небеса не обратили к своим собственным делам врага
 И не оставили чудовищам эти прекрасные царства внизу,
 Иначе ваши руки распространили бы более расточительную месть,
 И эти веселые равнины окрасились в более глубокий красный цвет.
 Над британским островом нависла тысяча бед.,
 Слишком слаба, чтобы завоевывать, управлять или защищать.,
 На свободу она претендует притворно.--
 Сущность, которой мы наслаждаемся, а они - имя;
 Ее принц, окруженный сонмом рабов,
 Все еще претендует на власть над бродячими волнами:
 Таковы его притязания на весь мир рядом,--
 Пустое ничто - безумие, ярость и гордость.
 Из европейских сфер ушла справедливая свобода.,
 И даже в Британии погасла искра.--
 Вздыхайте о переменах, которые ощущает ваша надменная империя.,
 Вздыхайте о роке, который не скрывает никакая маскировка!
 Свободе больше не суждено исследовать скалы Альбиона;
 Коррупция сосредоточила там все свое влияние,
 Свобода презирает свою честность с ног до головы,
 Или пасется там со знатью, королями или принцами;[164]
 Она избегает их позолоченных шпилей и государственных куполов.,
 Решила, о Добродетель, у твоего святилища подождать;
 "Среди диких лесов и дебрей она осмеливается заблудиться,
 И призывает некультурную природу цвести веселее.
 Она - то великолепное и бессмертное солнце,
 Без луча которого этот мир погиб бы.,
 Простой унылый хаос, погруженный в глубочайшую ночь,
 Нечто презренное, лишенное формы и света,
 Рептилии, худшие по рангу, ужасное обиталище,
 Вечное озорство и драконий выводок.
 Пусть турки и русские зальют свои поля кровью,
 Пусть Британия снова окрасит Атлантический поток,
 Пусть весь восток преклонится перед сангвиническим венком
 И обретет новую славу от торговли смертью--
 Америка! дела мира да будут твоими,
 Так ты добьешься триумфа, более божественного--
 Тебе принадлежит второе золотое царствование,
 Твоя империя на мирном майне;
 Защитите права рода человеческого на земле,
 Сокрушите гордого тирана, который становится их врагом,
 И будущие времена будут владеть вашей борьбой, благословенной,
 И будущие годы будут наслаждаться вечным покоем.
 Американцы! отомстите за несправедливость, причиненную вашей стране;
 Вам принадлежит честь этого деяния,
 Ваше оружие когда-то поддержало эту тонущую землю,
 И спасло те края, где еще должна царить Свобода--
 Ваша кровоточащая земля требует выполнения этой пламенной задачи,
 Изгоните ваших воров с этих оскверненных земель,
 Не ждите мира, пока надменная Британия не уступит,
 "Пока униженные бритты не покинут ваши опустошенные поля".--
 Все еще к атаке возвращается этот разгромленный враг,
 Война все еще бушует, и битва разгорается.--
 Не ведают скучных дебатов или утомительных советов,
 Но сразу же бросаются, воплощенные, на своего врага.;
 С порожденной адом злобой они ведут семилетнюю войну.,
 Пират Гудрич и негодяй Гейдж.
 Ваша израненная страна стонет, пока они остаются.,
 Прислушайтесь к ее стонам и прогоните их хозяев.;
 Ваши могущественные обиды трагическая муза проследит,
 Ваши доблестные подвиги зажгут будущую расу;
 К вам могут обратиться короли и властители.,
 Вы можете запечатлеть гибель враждующих наций.;
 Восходит славная империя, яркая и новая!
 Прочно будет строение, и оно должно опираться на тебя!--
 Слава о могучей груде расправляет свои крылья,
 Вдали от принцев, епископов, лордов и королей,
 Тех воображаемых богов, которые, прославленные по всем берегам,
 Человечество создало и, как дураки, обожает.
 Здесь еще будут даровать небеса радости мира,
 Пока через нашу землю текут потоки изобилия,
 И над главным мы расправляем торговые паруса,
 Пахнущий продуктами сельской долины.

 [A] Александр Македонский. - Примечание Френо._

 [B] Реальное событие того дня: смотрите "Летописец"
 1777 года. -_ Примечание Френо._

 [C] Мисс Макри. Смотрите "Историю революционных войн"
 .--_ Примечание Френо._

 "Была рассказана самая трогательная история о некоей Дженни М'Риа,
 убитой индейцами недалеко от форта Эдвард. Ее семья была
 Лоялисты; она сама была помолвлена с
 Офицер-лоялист. Она была одета, чтобы встретить своего возлюбленного
 когда группа индейцев ворвалась в дом, неся
 увезли всю семью в лес и там убили,
 сняли скальпы и искалечили их самым ужасным образом
 ". -_ Соединенные Штаты Хилдрет._ Смотрите также Ирвинга
 "Жизнь Вашингтона". Барлоу, в шестой книге книги
 _Columbiad_, дал поэтическую версию этой истории.


[161] По изданию 1809 года. Стихотворение было написано, согласно
изданию 1786 года, в августе 1778 года. Впервые она была опубликована вместе с
работой Роберта Белла из
Филадельфии под названием "Путешествия воображения" и дважды переиздавалась им в течение того же года. В этом
издание носило заголовок "Американская независимость - это навсегда".
Избавление от британской тирании. Стихотворение. Позже были добавлены слова.
"Филипом Ф. У.".

[162]

 "И эти выскочки не будут жаловаться на свои потери",
 Поскольку весь наш долг британскому трону
 Был всего лишь идеей, а остальное - нашей собственной". -_Ed. 1786._

[163] "в этот темный день дороже делу и к самому себе (в
закрыть 1776 г.) Вашингтон остался тверд и мужественно. В поисках
какой-нибудь крепости, где он мог бы отчаянно отстаивать
свободы своей страны, его мысли вернулись к горным регионам
из его ранних кампаний. Рядом был генерал Мерсер, который разделил с ним
опасности в тех горах, и его присутствие, возможно, способствовало тому, чтобы
напомнить ему о них. "А вы как думаете?" - спросил Вашингтон. "Если бы мы должны были
отступить в отдаленные районы Пенсильвании, поддержали бы нас пенсильванцы
?" "Если нижние округа сдадутся, подойдут задние округа
то же самое, - последовал обескураживающий ответ. "Затем мы должны отступить в Огасту"
Округ, в Вирджинии, - сказал Вашингтон. "Численность вернется к нам для обеспечения
безопасности, и мы попытаемся развязать грабительскую войну. Если нас одолеют, мы должны пересечь
Аллегани.' Таков был неукротимый дух, поднявшийся при
трудности и радости в самый мрачный момент, что держали наш
обуревавшие причину затопления."--_Irving по Washington_, т. II, 448.

[164] "Пасти с _North_, или _Bute_, или _Mansfield_ там", - _Ed.
1786._




О ПЕВЧЕЙ ПТИЧКЕ АМАНДЫ[165]

 Уроженец Канарских островов, заключенный в маленькую клетку


 Счастливый в своей родной роще,
 Я бродил от спрея к спрею,
 Любящий музыку, полный любви.

 Одетая так хорошо, как только могла быть птица,
 Каждая вещь, которую я видела,
 Каждая вещь была для меня радостью.

 Там я была, все еще счастливая,
 С моим приятелем, который будет ворковать и выставлять счета
 В долине или на холме.

 Но жестокий тиран, человек,
 (Тиран с начала мира)
 Вскоре мой маленький промежуток сократился.

 Как я могу забыть неправедное?
 На меня он набросил сеть;
 И я все еще его пленница.

 На этот суровый берег Бермудских островов
 Океан торопил меня,
 Никогда больше не увижу свою страну!

 В узкой клетке , запертой,
 Я, который когда-то так весело сиял,
 Пойте, чтобы доставить удовольствие всему человечеству.

 Дорогая Аманда!--оставь меня свободным,
 И мои заметки будут еще слаще;
 На твоей груди или на дереве![166]

 На твоей руке я бы отдохнул.--
 Один - о, сделай меня - из твоих кавалеров.--
 Там я бы рассказал о своих горестях.

 Теперь все любят друг друга и полны игры,
 Я такой невинный гей,
 Скучаю по своей маленькой жизни.

 Так горевать и трепетать здесь,
 Таким образом, тосковать из года в год;
 Это слишком суровое использование.

 От вождей , которые правят вашим островом,
 Я никогда не добьюсь улыбки;
 У них все в тюремном стиле.[167]

 Но благодаря твоему превосходному уму
 Позволь мне обрести свободу,,
 И я полностью смирюсь.

 Тогда твой поцелуй крепко обнимет меня.--
 Если ты хоть раз обнимешь меня,,
 В твоем платке я отдохну.

 Нежные пастухи равнины,
 Кто с такой любовью слышит мою мелодию;
 Помоги мне снова стать свободным.

 Быть свободным - это благословение:--
 Прекрасная Аманда![168] - пожалей меня,
 Пожалей того, кто поет для тебя.

 Но если, жестокий, ты отрицаешь
 Что твоя плененная птица должна улететь,
 Здесь задержан так несправедливо,

 Полон тоски, изнемогаю от горя,
 Я должен отправиться со своей музыкой
 В кипарисовые рощи внизу.


[165] Опубликовано в "fReeman's Journal" 3 июля 1782 г. под
названием "О певчей птичке Леди, уроженке Канарских островов,
заключенной в очень маленькую клетку". Написано на Бермудах в 1778 году".

[166] Эта строфа и следующий оригинал в издании 1809 года.

[167] Эта строфа и два следующих оригинала в издании 1809 года.

[168] "Белинда". -_Ed. 1786._




На НОВОМ АМЕРИКАНСКОМ ФРЕГАТЕ ALLIANCE[169]


 Когда Нептун проследил лазурную полосу,
 Которой принадлежало столь позднее правление гордой Британии,
 Плавающая груда приблизилась к его машине,
 Сцена террора и войны.

 По мере приближения монарх приближалась все больше
 (Ее звездный флаг был выставлен для обозрения)
 Он спросил Тритона из своего поезда
 "Какой это был флаг на гроте?

 "Корабль с таким доблестным видом"
 "Столько дней я не видел,
 "Она не может принадлежать ничтожной силе",
 "Такая стремительная, такая воинственная, стойкая и сильная.

 "Посмотри, как она взбирается на пенящуюся волну"--
 "Там, где другие корабли нашли бы могилу,
 Величественная, благоговейная и безмятежная,
 "Она плывет по океану, как его королева".--

 "Великий монарх седых глубин",
 "Чей трезубец внушает благоговейный трепет уснувшим волнам".,
 (Ответил Тритон из его свиты)
 "Этот корабль, пересекающий западную магистраль",

 "Этим новым, восходящим Штатам принадлежит,
 "Которые, возмущенные своими обидами,
 "Выступите против власти гордой Британии, тирана,
 "И сразитесь с ней на суше и на море.

 "Эта груда, обладающая такой превосходной славой,
 От их строгого союза происходит ее имя.
 "Ради них она рассекает соленую волну",
 "В то время как террор марширует рядом с ней.

 "Когда она распускает свои развевающиеся паруса,
 "Не боясь самых свирепых штормов,
 "С ужасающей помпезностью она бороздит грот,
 "В то время как враждебные бури бушуют напрасно".

 "Когда она показывает свой мрачный уровень",
 "Самые смелые враги замирают от страха",
 "И, зная ее превосходящую мощь,
 "Ищут наилучшей безопасности в своем бегстве.

 "Но когда она изливает ужасное пламя",
 "И гремит гром из ее пушки",
 "Взрывная вспышка, которая подбрасывает мяч,
 "Заставляет этих врагов нанести удар или пасть".

 "Хотя она, со своей победоносной командой,
 "Могла бы бросить на произвол судьбы всех врагов преследовать,
 "И все же, верный земле, которая родила,
 "Она остается, чтобы охранять свой родной берег.

 "Хотя она может заставить крейсера стонать
 "Это плавание в жаркой зоне",
 "Она любезно предоставляет помощь поближе",
 "Раздражает их здесь и охраняет торговлю.

 "Теперь пересекаем восточный мейн,
 "Она приветствует берега Франции и Испании";
 "Ее доблестный флаг, выставленный на всеобщее обозрение,
 "Приглашает старый мир в новый.

 "Эта задача выполнена, смотрите, как она уходит
 "К морям, покрытым льдом и снегом",
 "К любому из тропиков и к линии,
 "Где солнца сияют с бесконечным пылом.

 "Нет, Арго, на твоих палубах не было найдено
 "Таких медных сердец, как здесь, предостаточно;
 "Они за своим золотым руном прилетели,
 "Эти плывут ... чтобы победить тиранию".


[169] Построенное на реке Мерримак в Солсбери, штат Массачусетс, судно было
впервые спущено на воду весной 1778 года, вскоре после спуска на воду, и
тогда им командовал капитан. Ландэ, француз, которому отдали предпочтение.
командование - это комплимент его нации и союзу, заключенному с нами,
новому народу ".

"Как филадельфийцы мы имеем право на некоторые преимущества для наших
связь с этой своеобразной фрегат. После окончания войны в
"Индепенденс" принадлежал нашему городу и использовался в качестве торгового судна.
Когда судно перестало быть пригодным для плавания, его вытянули на окраину
Острова Петти, чтобы оно оставалось там еще столетие, являя собой зрелище для многих
речных пассажиров". - _ Летописи Уотсона_, III, 338.

_альянс_ был единственным из нашего первого флота класса фрегатов
, который избежал захвата или уничтожения во время войны. Она была
во время Революции тем, кем "Олд Айронсайдз" стали в последующие годы,
кумиром американского народа. Она была во многих стычках и всегда был
победителем.

Стихотворение Френо впервые появилось, насколько я могу найти, в издании 1786 года
. Вероятно, оно было написано вскоре после спуска на воду "фрегата"
.




О СМЕРТИ КАПИТАНА НИКОЛАСА БИДДЛА[170]

 Командир фрегата "Рандольф", взорванного близ Барбадоса в 1776 году.


 Какие далекие раскаты грома раздирают небеса,
 Какие клубы дыма поднимаются столбами,
 Что означает этот ужасный рев?
 С его подножия низвергся Везувий,
 Рухнул небесный Атлас,
 Или Этны больше нет!

 Удар за ударом терзает мой слух;
 И вот! - появляются два враждебных корабля.,
 Вокруг них пылают красные молнии.:
 "Яромут" может похвастаться шестьюдесятью четырьмя,
 _Randolph_ тридцать два - не больше--
 И она сразится с этим врагом!

 _Randolph_ скоро на стигийских реках
 Поплывет по стране грез,
 Острова мертвых!
 Но Судьба, разлучившая их на глубине,,
 Может спасти британца, который еще не оплакал
 Дни его победы миновали.[171]

 Скажи, кто командует этим мрачным пламенем,
 Где играет вон тот звездный серпантин?
 Марс вступает в бой с Юпитером!
 Это Биддл разжигает эти гневные огни,
 Биддл, чье лоно Юпитер вдохновляет,
 С более чем смертной яростью.

 Потрясающая вспышка! - и слушайте, мяч
 Проезжает через старый Ярмут,_ пламя и все такое;
 Ее храбрейшие сыновья умирают;
 Неужели сам Марс приблизился так близко,
 Даже Марс, не позорясь, мог бы летать
 "Рандольф" ведет более ожесточенный огонь.

 Британец смотрит на свою искалеченную команду:
 "И мы нанесем удар до тридцати двух?--
 (Сказал Гектор, покрытый пятнами крови)
 "Должен ли британский флаг спуститься над ними?"--
 "Поднимитесь, и славный конфликт закончится!",
 "Бритты, я больше ничего не прошу!"

 Он заговорил - они зарядили свои пушки.,
 Снова раздается гул сводчатых небес.,
 _рандольф_ вынес все это,
 Затем исправил ее наведенные пушки .--
 Громоздкая " месть " улетела прочь .;
 Британия, твои воины падают.

 _Yarmouth_ увидел это с ужасным ужасом,
 Ее израненный корпус, сброшенные саваны,
 Ее самые смелые герои мертвы--
 Она увидела среди своих плавающих убитых
 Побеждающий _Рандольф_ стемм мейн--
 Она увидела, она повернулась - и убежала!

 В тот час, благословенный вождь, если бы она была твоей,
 Дорогой Биддл, обладал божественными способностями
 Был добр так же, как ты был храбр.;
 Но Судьба, обрекшая тебя на смерть,
 Приготовил стрелу, обагренную огнем,
 И отметил водянистую могилу.

 И в тот час, когда пришло завоевание,
 Устремил на свой корабль остроконечное пламя,
 Этого даже он не мог избежать--
 Битва прекратилась, _яромуты_ бежали,
 Взрывающиеся руины _Randolph_ распространились,
 И оставили ее задачу невыполненной![172]


[170] Это стихотворение было впервые опубликовано Фрэнсисом в виде брошюры в 1781 году
Бейли из Филадельфии, в связи с "Тюремным кораблем".

Николас Биддл родился в Филадельфии в 1750 году, был моряком из его
отрочество. В свое время он служил у Нельсона в английской военно-морской флот. В
1776 году, когда был спущен на воду новый тридцатидвухпушечный фрегат "Рандольф"
в Филадельфии он был назначен командиром, и после нескольких незначительных
во время круизов он командовал небольшой флотилией военных судов, с
_Рандольф_ как флагман. В марте 1779 года он столкнулся с британским кораблем
_Yarmouth_, и после энергичных двадцатиминутных боев "
"Рэндольф" был взорван своим собственным магазином, только четыре человека спаслись
своими жизнями.

Френо допустил несколько незначительных ошибок. Дата 1776, которая встречается на
всех версиях стихотворения, явно должна быть 1779. В _Yarmouth_
не попытка полета, а также не Биддл умереть в миг победы, а
поэт представляет. По словам Купера, "победа была почти
безнадежно, даже если бы все его суда вели себя одинаково хорошо со своими
корабль".Капитан Винсент имели только пять человек убитыми и двенадцать ранеными в
момент взрыва, но их доблесть и мастерство Биддл в
лицо большие шансы оправдать всех тех похвал, которые Freneau дает ему.

[171] "Его древние почести улетучились". -_Ed. 1786._ Эта строфа была опущена
в издании 1795 года, но снова возвращена в 1809 году.

[172] "И потерял то, что завоевала честь".-_Ed. 1786._ "И потерял то, что завоевала храбрость".
- _Ed. 1795._




ПРИГЛАШЕНИЕ КАПИТАНА ДЖОНСА[173]


 Ты, кто на челе какой-то темной горы
 До сих пор трудился всю свою жизнь,
 И часто с этого сурового обрыва
 Созерцал бескрайнюю бездонную,
 Выйди из своего леса и пойди со мной
 Узнай, что значит плыть по морю.

 Там бескрайние равнины, которые обозревает глаз.
 Как бы далеко от суши ни удалялся корабль.;
 Больше не видно ни холмов, ни долин.,
 Царства смерти вторгаются между нами,
 Но не бойся зла; реши вместе со мной
 Разделить опасности моря.

 Но не смотри туда на зеленые поля.--
 Совсем другие перспективы сулит Нептун.;
 Зеленые моря будут только радовать глаз,
 Эти моря, окруженные небом.
 Огромный и глубокий - тогда пойдем со мной
 И полюбуйся чудесами моря.

 И все же иногда рощи и луга веселые
 Порадуйте моряков в их пути;
 Из глубоких морей, которые вокруг нас набухают,
 Утесами, которые нужно отражать,
 Какой-нибудь зеленый остров, окруженный волнами.,
 Набухает, чтобы украсить водные отходы.

 Хотя теперь это обширное пространство предстает перед нами
 С гладкой поверхностью, спокойной и прозрачной;
 Не обманывайтесь - это всего лишь шоу,
 Для многих внизу лежат трупы--
 Даже для британских парней - этого не может быть--
 Они были хозяевами моря!

 Теперь сражаются на морской глади,
 Где корабли соединяются пылающими эскадрами,
 При каждом взрыве храбрецы умирают
 Среди облаков дыма и потоков огня;
 Но презри все страхи; продвигайся со мной вперед--
 Это всего лишь морской обычай.

 Теперь мы, мирная волна, разделяемся,
 Теперь мы плывем по разбитым волнам,
 Теперь каждый глаз растворяется в горе
 Как на каком-нибудь подветренном побережье, мы отправляемся--
 Наполовину потерянный, наполовину погребенный в главном
 Надежда едва ли снова засияет в жизни.

 Над нами бури отвлекают небо.,
 Под нами лежат непостижимые глубины,
 Слишком близко мы видим ужасное зрелище,[174]
 Царства вечной ночи,
 Водяная гробница цвета морской волны
 И только одна хрупкая планка между ними!

 Но ветры должны утихнуть, а штормы утихнуть,
 Не всегда длится мрачный день,
 Снова небо теплое и ясное,
 Снова воздух наполняется нежными ароматами зефира,
 Снова мы находим давно потерянный берег,
 Ветры больше не противятся нашим желаниям.

 Если у тебя хватит мужества презирать
 Различные изменения небес,
 Игнорировать ярость океана,
 Оставаться неподвижным, когда вступают в бой вражеские корабли,
 Выйди из своего леса и со мной
 Узнай, что значит выйти в море.


[173] Из издания 1786 года. В издании 1795 года название было изменено
на "Приглашение".

Капитан Джон Пол Джонс отплыл с острова Гроа, Франция, в свой
незабываемый круиз 14 августа 1779 года. Для защиты экипажа для своего флота
работа многих месяцев.

[174] "уныние зрение".--_Ed. 1795._




МОРСКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ[175]


 С веселого острова, зеленого и прекрасного.,
 С нежными порывами южного воздуха.,
 Мы продолжали свой путь через бездну.,
 Вокруг нашей барки играли гладкие воды,
 Ни одно завистливое облачко не омрачало день.,
 Вечерняя тень сменилась безмятежностью.

 Еще дальше к северу мы приближались.,
 И горы Порто-Рико синели,
 Они просто разлагались на глазах,
 Когда из главного взошло солнце;
 Перед его лучом летят тени,
 Как мы перед бризом бежим.

 Теперь к северу от тропического перевала.,
 Переменчивые небеса наконец почернели.;
 Свирепые ветры начали реветь.,
 Море подчинилось их тиранической силе.,
 И мы, увы! слишком далеко от берега.,
 Теперь мы должны оставить курс, предначертанный нам судьбой.

 Наконец-то в наших руках шипованные паруса.,
 Вентиляционные'rous капитан дал команду;
 Но вряд ли к задаче пошли они
 Когда огромный вал снова нас разбили,
 И рвали простыни и гвозди км,
 Не могли выдержать удара и гики.

 Разгневанный грот становился все громаднее.
 Ветры сквозь каждый вант жалуются.;
 Марсели мы больше не могли поднять.,
 Несмотря на двойной риф, яростный порыв
 Прочь унесло трепещущее полотнище,
 И пообещало разрушение мачте.

 Когда северный шторм утих,,
 Наступил штиль, но океан вздулся.
 За пределами высоты возвышающейся горы,
 Пока с юга не поднялись новые ветры;
 Глубокой ночью мы распустили паруса.,
 И разразился сильный шторм.

 Когда наступило утро, небо было ясным.
 Дул нежный ветерок, теплый и ясный,
 Проводил нас по водной дороге;
 Корабль встретил нас в пути,
 Его тысячи парусов были распущены за границей,
 И трепетали перед лицом дня.

 Наконец, через много климата пройти бы,
 C;saria холмов мы увидели на прошлой,
 И дотянулась земля прекрасных дам;
 Там я нашел мою очаровательную Селию.
 Именно на нее претендует моя самая теплая дружба.,
 Самая прекрасная девушка, которая ступает по земле.


[175] Уникальный в октябрьском номере журнала "Соединенные Штаты Америки",
1779. Стихотворение, несомненно, описывает путешествие поэта домой из
Вест-Индия, июнь и июль 1778 года.
КОНЕЦ ТОМА.