138

И снова Варя ехала к Горобцам. На этот раз с блаженным Андреем. Как только ворота усадьбы остались позади, тот завёл какую-то песню про Марусю ясноокую, так и запевал всю дорогу, иногда понижая голос почти до шёпота, а если народа поблизости не было, орал во всю глотку.

Варя слушала, улыбалась.

- Не мешаю, Варвара Сергеевна? - запоздало спросил виновато.

«Он что, только сейчас сообразил, что я сзади сижу?» - удивилась Варя, но вслух сказала:

- Нет-нет, я люблю песни слушать, - немного слукавила.
 
В руках она держала толстую тетрадь. Танин роман.

Вчера вечером прочитала. Он действительно пока короткий. Начало. Варе понравилось. Интересно. Может, в нём и были какие-то ошибки и неточности, но, по мнению девушки, незначительные. Вот в минуты, когда Андреева песня немного стихала, Варя и размышляла, стоит ли на них указывать подруге. Наверное, стоит. Ведь она как раз для этого к ней обратилась.

Вчерашнее чаепитие закончилось быстро и неприятно. Тане внезапно стало плохо. Она побледнела, пожаловалась на тошноту и головную боль. Перепуганная Маша забыла про гостью, стала хлопотать около больной сестры. Вот Варя и попрощалась. Если уж помочь невозможно, то, по крайней мере, надо не мешать.

А теперь, увидав перед домом Горобцов садящегося в коляску Игнатия Степановича, пожалела старика. Вот уж кому приходится разъезжать без отдыха по поместьям. Бабушка Горобец в тяжёлом состоянии, Глафира Никитична... Про Таню даже и не подумала. Оказалось, дело в Тане.

- Заболела, - огорошила неприятной новостью мамаша Горобец, встретив Варю в передней. Заплакала.

Только сейчас Варя заметила сидящего в дальнем углу Миланова. Он встал, поздоровался с девушкой и снова вернулся в своё кресло.

Всё серьёзно, поняла Варя.

Неловко попрощалась, вышла. Дорогой вспоминала произошедшее. У неё на глазах всё начиналось. Бедная Таня.

Дома не могла найти себе места, всё время думала о подруге. Теперь дурные предчувствия не оставляли. Вечером снова поехала к Горобцам.

Коляску Игнатия Степановича увидела издали. Пыталась предположить, могло ли присутствие доктора быть добрым знаком. Могло... Так хотелось верить.

Но, увы.

В дверях столкнулись с Милановым.

- Как она? - пошла следом за молодым человеком. Но судя по его состоянию, разумнее было бы спросить: как вы? Он ничего не мог сказать.

Вернулась в дом, спросила у прислуги, и тут впервые услышала, что надежды почти нет.

Эта мысль убивала. К ней невозможно привыкнуть. Оглушённая Варя села на скамью. Сколько времени прошло? Чего она ждала?

Вот на крыльце показался доктор. Мамаша Горобец плакала. Тот её утешал, но...

- Мужайтесь. Всё возможно... Если доживёт до утра... Организм не сдаётся...

Эти слова донеслись, и в них было мало утешения.

Игнатий Степанович уехал. Старшая Горобец повернула в дом, не видя ни Варю, ни Миланова.

Внезапно девушка поняла! Вскочила:

- Григорий... - не могла вспомнить отчество, - едем.

Тот хмуро посмотрел, не понимая.

- Есть доктор. Быстрее. Как я раньше не сообразила! Нужна коляска. Ну что же вы? На чём вы приехали? Скорее!

Варя видела, как в глазах молодого человека вспыхнули искры. Он не совсем понял несвязные слова девушки, но надежда зажглась.