Первое путешествие на машине

     В 93 году, Игорь Соколов купил машину. Это была вторая машина в его жизни, но если первой была убитая в Германии «копейка», которую он с самого начала ударил об дерево, испугавшись выскочившего на дорогу пацаненка, и, вместо тормоза, вывернув руль вправо, что делать на узких улицах Калининграда категорически не рекомендуется, то второй была практически новая «семерка», жигули «ВАЗ-2107». Ему сказали, что в народе ее называют ХБМ, т.е. «Хочу быть Мерседесом», из-за ее решетки, правда похожей на мерседесовскую, и Игорю иногда казалось, что он сидит за рулем мерса, настолько разительной была разница между старой и новой машиной. Ирония судьбы была еще и в том, что его следующей машиной был настоящий «Мерседес», и, по сравнению с ним, уже «семерка» казалась отсталой и неудобной. Номера на нее повесили, как ему тогда казалось, блатные: ЕЕ1234А. Калининград перешел на новый формат номера с КЛ на латинские буквы, видеть это было непривычно, но, поначалу, выглядело эффектно.

     Соколов сломал голову, куда бы ему съездить на новой и хорошей машине, объездил на ней половину их малюсенькой области, доехал даже до Риги, но что такое 350 км для настоящего аса, каким Игорь себя считал, имея целых два года водительского стажа, из которых полгода он таксовал, развозя по городу пьяных и наркоманов. Надо было ехать куда-то подальше. И он придумал.  - Марин, - обратился он к жене своего друга Сени, - А когда в Молдавии нет полевых работ? Марина на секунду задумалась и сказала: - Ну, в октябре, как виноград снимут, вино сделают, дальше, в принципе, отдых. А тебе зачем? – Да я три года с лишним Молдавией твоей грежу, как вспомню эти бочки с вином… - Я не помню, чтобы ты в Молдавии о них грезил, - засмеялся Сеня, - Точнее я вообще тебя трезвым не помню, а нетрезвый ты ни грезить, ни думать не в состоянии.  – Короче, - не унимался Соколов, - может поедем туда в октябре? Там еще тепло, лето продлим, бензин, ну что бензин, всяко дешевле, чем самолет. – В смысле бензин? – Оторопел Сеня, - Ты на машине что ли хочешь? – Конечно на машине, - уверенно сказал Игорь, - Машина же для того, чтобы ездить? Ну, вот и поедем. Он вообще часто говорил уверенно, даже если понятия не имел, о чем говорил, в будущем это его не раз выручало.  – Я вот карту даже купил, сейчас посмотрим сколько. Три головы склонились над атласом дорог.  – Полторы тысячи, фигня, что там ехать, - снова уверенно сказал Соколов. – Ну, как, что? – Сказал Сеня, в их троице он занимал позицию рационалиста, - Литва, там граница, потом Белоруссия, Украина, Молдавия, я уже не говорю, что там война была, Приднестровье. – Вот именно, была, - засмеялся Игорь, - туда пришел генерал Лебедь, и теперь там тишина и порядок. – Откуда ты знаешь? – Снова спросил его друг. – Как откуда? – Удивился Соколов, - Телевизор смотреть надо, и новости читать в газетах, а то рассуждаешь как деревня. – Не уверен, что надо, - задумчиво сказал Сеня, - А ты Марина что думаешь? Игорь повернул голову, и увидел, что Марина чуть приплясывает на месте так же, как она это делала, когда они первый раз ездили к ее родителям. – Сам не видишь? – Игорь кивнул головой на жену друга – Она уже мысленно там.

     Собирались долго. Нужно было купить подарки родителям и другим родственникам, непонятно, где там есть по дороге, какую брать валюту, и брать ли, может быть, там принимают рубли? Марина взяла на себя подготовку запасов в дорогу, Игорь посмотрел на эту кучу баночек и свертков, подумал о том, что они будут больше кушать, чем ехать, но махнул рукой и подумал: «Если что, выбросим, да и бог с ними». Он вообще считал, что поесть можно в придорожном кафе, ему грезилось, что они летят по прямым хайвеям, иногда останавливаясь на заправках, бензин там обязательно Shell, а в пристроенном здании есть кафе, где работает огромный бородатый мужик с ружьем и в клетчатой рубашке, а у него есть дочь, очаровательная длинноногая блондинка. Зря, видимо, Соколов смотрел столько американских боевиков, это исказило ему взгляд на мир,  реальность оказалась совсем не такой.

     - Куда едете? - Спросил литовский пограничник. – В Молдавию, - Ответил Игорь. – Зачем? – Заинтересовался вдруг литовец. – К родственникам, - снова коротко ответил Соколов. – Сумки достаем и показываем, - скомандовал таможенник. Трое путешественников с трудом выгрузили сумки на стол для досмотра.  – Что в сумках? – Личные вещи, - сказал Игорь, и расстегнул молнию на сумке. Таможенник оторопело смотрел на банки разнообразной едой, свертки с рыбой, пирожки, и вдруг спросил: - У вас там родственники голодают? – Конечно, - ответил языкастый Соколов, - Там война же, слышали? При слове «война» возле них столпились оставшиеся сотрудники таможни. – Оружие везете? – Ну, нет, конечно, - ответил Игорь, - Зачем нам оружие? – На войну едете, - наставительно сказал пожилой усатый литовец, - Езжайте, самоубийцы. С таким напутствием они покинули гостеприимную литовскую таможню, и продолжили свой, как им казалось, простой путь в Молдавию.

     На литовско-белорусской границе до них никакого дела не было. Литовский таможенник даже не вышел из будки, а белорус, спросив, что за номера и услышав: Калининград, зевнул и сказал: «Ехайте». Ехать там было часа четыре, но, учитывая запасы в сумках, которые, к тому же могли испортиться, они останавливались каждый час, как будто подготавливая желудки к будущему молдавскому изобилию. После третьего перекуса Соколов чуть не задремал, пропустил поворот в Волковыске, и через полчаса они подъехали к забору с колючей проволокой и табличкой «Граница государства». Игорь не понимающе уставился на табличку, и повернулся к Сене: — Это - что? – Граница, написано же, зачем нам еще одна граница?

     Украина встретила их дождем и темнотой. Они запланировали ночлег в Львове, поэтому, в любом случае им нужно было до него доехать и устроиться там на ночлег у жены одного знакомого. Марина давно уже сидела сзади посередине, чтобы, как штурман следить за дорогой, потому что, зная Соколова, она понимала, что он за дорогой особо следить не будет, тем более – очкарик, плюс дождь.  – Игорь, осторожно, пожалуйста, - она уже пятый раз говорила эту фразу, но Соколову казалось, что через запотевшие очки он видит гораздо лучше. Вдруг слева от машины он, каким-то чудом разглядел серый силуэт велосипедиста, который к тому же ехал зигзагами, находясь в том состоянии, когда за руль садится категорически запрещено. – Осторожно! – Марина практически завизжала, - Собьешь кого-нибудь и сядешь в тюрьму, дурень, и передачи тебе в другой стране носить будет некому! Соколов и правда подумал, что надо бы сбросить скорость, ведь впереди, после Нововолынска, до Львова оставалось не так и много. Оказалось, что серые, как мыши, велосипедисты, попадались каждые десять метров, каким чудом он их, как кегли не посбивал, было непонятно.

      На дороге блеснул фонарик, и сразу после этого, включились маячки. Ну улице стеной стоял дождь, к машине подошел гаишник, точнее «даишник», у него на бляхе было написано DAI.  – Смотри, даже бляха сразу денег просит, - прошептал Игорь Сене. – Документы доставайте, - слово документы страж порядка произнес с ударением на второй слог, - И проходите к нам в машину. – Если я не вернусь, считайте меня коммунистом, - шепнул Соколов Сене цитатой из какого-то военного фильма, и грустно побрел под дождем в ментовскую машину. Гаишник долго принюхивался к дыханию Игоря, но даже намека на алкоголь не почувствовал. – Пойдем, посмотрим у тебя аптечку, знак аварийной остановки, все, что требуется. Они подошли к машине, милиционер попытался проверить содержимое аптечки, плюнул, сказал: «Свободны». Сеня выглянул из окна: - Товарищ-господин милиционер, а как нам лучше в сторону Львова поехать, прямо или направо? – Езжайте направо, - сказал гаишник, - если прямо поедете, там дорога не очень, гравийка, знак сорок, и гаишники стоят.

      Львов в темноте смотрелся шикарно. В нем были такие знакомые по Калининграду шпили соборов, брусчатка, совсем как дома, только надписи были на другом языке. В атласе дорог, Львов был показан скудно, и найти нужный дом они могли только по паролю, который им сообщил калининградский знакомый со смешной, по их мнению, фамилией Наливанный. Он ходил в море, вместе со своим земляком с не менее примечательной фамилией Перечный, а жена Наливанного жила во Львове и ждала его с огромной кучей денег, которую муж притащит с морей. К слову, муж ничего в итоге не притащил, а остался счастливо жить в Калининграде.

      Соколов припарковался у тротуара, немногие прохожие под зонтами быстро-быстро семенили, и спросить у них не было возможности. Игорь закурил, и стал ждать жертву. Показался молодой, его лет, парень, который шел без зонта и, казалось, никуда не спешил. – Дружище, - обратился к нему Игорь, - Можешь помочь? – Не разумею, - ответил парень. – Закурить есть? – Так, разумеешь все-таки, - сказал Соколов, - Держи. Сигареты он курил понтовые, Marlboro, парень взял одну, сунул за ухо и протянул ладонь за второй. «Фиг с тобой» - подумал Игорь, - «Не обеднею». – Так чего хотел-то? – Спросил парень.  – Сеня открыл окно машины и спросил: - Человече, будь ласка, як проихать на Левандивку? Парень обрадовался, и, игнорируя Игоря, стал на украинском объяснять как и куда им надо ехать, где свернуть как попасть на загадочную Левандивку. Соколов уже давно знал польский, говорил на нем практически свободно, поэтому он разобрал поток речи неведомого парня, и на Левандивку они попали через 10 минут.

     Встали они поздно, потому что Соколов с женой Наливанного вечером долго выпивал, несмотря на укоризненные взгляды друзей.  - Ну, что вы на меня так смотрите? – Игорь, как всегда, считал себя правым. – Ну не мог я молодую женщину, которая ждет мужа из армии, тьфу, с морей, бросить просто так, даже не поговорив. – Ну, говорил бы, - сказал Сеня, - пить то зачем? – Водка язык развязывает, она много и интересно рассказывала. – Что рассказывала? – Почему-то заинтересовалась Марина. Соколов напряг мозги, но вспомнить ничего не смог. – Рецепт украинского самогона рассказывала, - соврал он, - И борща. – Запомнил хоть? – Рассмеялся Сеня. – Ни хрена не запомнил, признался Игорь, и завел машину.  Они ехали по предгорью Карпат, это уже совсем отличалось от того пейзажа, к которому привыкли парни, для Марины же это было совершенно родным и знакомым. Иногда встречались странные автомобильные знаки, на них был трактор, который, казалось, что-то намотал на колеса, и это что-то от колес отлетало. Надпись на знаке гласила «Вынос болота».

     Молдавская таможня, как ни странно, вообще не обратила внимания на машину с тремя русскими, спросили только, откуда и куда, и отпустили восвояси. Деревня Урюк-Инжир, казалось, осталась в том, восемьдесят девятом году, в то время, когда они впятером приезжали сюда первый раз. Даже отара, казалось, стояла та же. – Не смей, - сказала Марина, - в прошлый раз уже украл отару, сейчас не надо. – Ну прямо там, украл, - возразил Игорь, но блеять не стал и они приехали к воротам родителей Марины.

     Ни папа, ни мама, совершенно не изменились. На столе, волшебным образом возникло вино, брынза и шашлык из баранины. – Как хорошо, что вы приехали, - сказала мама, - Нам, как раз, нужны помощники.  – Какие помощники, - оторопело спросила Марина. Соколов, в этот момент выпивший с папой по паре литров вина, находился в состоянии эйфории, ведь он приехал в место, где вино не кончается, еда вкусная, а делать, ну совершенно ничего не надо. – Мы с папой участок взяли, посадили кормовую свеклу, ее как раз убирать пора. С вами мы ее уберем гораздо быстрее, завтра и поедем. Соколов, продолжая блаженно улыбаться, повернулся к Марине и спросил: - Куда поедем? Надеюсь, я не за рулем? – Свеклу убирать поедем, - злобно прошипела Марина, - не за рулем. Игорь так и не понял, что за свекла, почему они должны куда-то ехать, ведь обещали отсутствие всякой работы, продолжая улыбаться пошел за машущим ему рукой Харитоном Ивановичем в погреб.

     Утро началось плохо. Во-первых, его тошнило. «Годы уже не те», - первый раз в жизни подумал Соколов, - «Пить разучился что ли?». Во-вторых, пришел Сеня и протянул Игорю мешковатые штаны, куртку и ботинки. – Облачайся, - сказал Семен, скоро выезжаем. Поел бы что ли… Соколов, услышав слово «поел», зажав ладонью рот побежал в туалет. – Ты не беременный? - съязвила Марина, - Бегаешь туда-сюда. – Беременный, - пробормотал Соколов, - Вином и брынзой. Их отвезли в поле. Соколов видел свеклу раньше, и по его мнению, это был плод размером с крупное яблоко. Однако та свекла, которую посадили родители Марины, весом была восемь-десять килограмм, и в ведро такой овощ не влезал. Назад они ехали в полной тишине, мама Марины, попыталась запеть какую-то украинскую залихватскую песню, но, поймав ледяной взгляд Марины, замолчала. Вечером Соколов опять напился. В этот раз с ним не было тормоза в виде жены, а слушать кого-то еще он не умел и не хотел. Они с Харитоном Ивановичем пытались разжечь костер из сухих кукурузных початков, потом Игорь на этом костре жарил шашлык из баранины, перемежая каждый поворот шампура глотком вина из стакана, естественно шашлык этот спалил, и удостоился от Харитона Ивановича презрительного: Э, Мэй, мясо перевел. Утро началось так же, как первое. Игорь первым делом, зажимая рот, помчался в туалет. – Не учит вас, оборотней, жизнь, - сказал ему Сеня, - ничему не учит. – Сейчас работа алкоголь выбьет, - вмешался в разговор Харитон Иванович, - Игорек, возьми еще стаканчик.

     Они убрали всю свеклу за четыре дня. К этому моменту, Игорь подумал, что мыться больше не нужно, потому что пыль была везде, под ногтями, под майкой, даже, стянув в душе трусы, он увидел на бедрах темные полосы грязи. По случаю окончания уборки, папа закатил грандиозный ужин. Он снова доверил Игорю жарку шашлыка, при этом постоянно его контролируя и поднося стакан вина. Тамара Викторовна сновала между кухней и двором постоянно, как комбайн, беспрерывно производящий еду, и, в какой-то момент Соколову показалось, что это и есть тот самый отдых, ради которого они сюда приехали. – Чего вот мы сюда не приехали на неделю позже? – наклонившись к уху Марины сказал он. – Да, слава богу, что не приехали, - ответила она, - от алкоголизма друга лечить еще не хватало.

     Они собрались и поехали к Марининой тете Снежане, в Тирасполь. Дорога была хорошей, вдали виднелись зеленые холмы, даже солнце светило и грело почти как летом. Они доехали до Бендер, как вдруг, слева от въезда, они увидели дом с выбитыми стеклами. – Ничего себе, - сказал Соколов, - чего это они окна не вставят? – Не до этого им, видимо, - ответил Сеня, - Я же тебе говорил: война. Они пробирались по городу, не разгоняясь, потому что периодически встречали следы недавней войны: выбитое окно, упавший столб электропередач, сгоревший автобус, пока в конце концов не подъехали к КПП, которое разделяло молдавскую и приднестровскую стороны.

     Молдавские военные проверили паспорта, что-то сказали на своем, - Попрощались просто, - перевела Марина. Соколов поежился от слова «попрощались», - Надеюсь, они в хорошем смысле. – И я надеюсь, - сказал Сеня, и они все вдруг поняли, насколько авантюрной была их идея поехать сюда, даже, если война и закончилась. Они подъехали к КПП Приднестровья, от стоящих военных отделилось пара человек и, держа автоматы наготове, попросили всех выйти из машины. – Кто такие? – Спросил тот, что повыше.  – Да кончать их надо, - визгливым голосом сказал невысокий, - Эстонцы они, кончим их и дело с концом. – Да, какие мы эстонцы? – Возмутился Соколов, - Мы русские самые что ни на есть. – А номера у вас почему ЕЕ? В Эстонии же такие выдают? – В Эстонии ЕА, - начал умничать Игорь, но заметил, как ствол автомата перевели в его сторону, замолчал. – Да, из Калининграда мы, - сказала Марина, - причем тут Эстония? Едем в Тирасполь, к тете моей. – Точно из Калининграда? - Спросил высокий, и крикнул: - Капитан, иди сюда? Подошел молодой мужчина с погонами капитана. – Что такое? – спросил он. – Да, вот, путешественники какие-то, говорят из Калининграда. – Точно, что ли? – Спросил капитан.  – Да, точно, точно, - засуетился Соколов, — вот же паспорт с пропиской.  – А улица Куйбышева есть у вас в Калининграде? – задал еще один вопрос капитан. – Есть, конечно, - сказал Игорь, - новый район недалеко от Невского. Он первый раз в жизни видел, как взрослый мужик в форме плачет. Капитан, вытерев слезу, сказал: - Ребята опустите автоматы. И, обращаясь к Игорю сказал: - Посылку отвезти сможете? Сестра там у меня, а доехать сейчас, ну никак.  - Надеюсь не с героином? – Некстати пошутил Соколов, но, увидев сразу повернувшийся к ним ствол автомата, поспешил сказать: - Отвезем, отвезем.  – Надо будет, и героин отвезешь, - сказал хмурый и низенький.

     Через полчаса прибежала пожилая женщина, как выяснилось мать капитана, которая, причитая, стала ставить в багажник машины банки с соленьями, мешочки с орехами и резиновые грелки с вином. Отъехав от КПП, ребята долго молчали. Наконец Сеня сказал: - Говорил я тебе, не читай газеты, война кончилась, война кончилась, - передразнил он слова Игоря. – Да, шлепнули бы нас там и фамилии бы не спросили, - согласилась с ним Марина. – Да чего вдруг шлепнули то? – Соколов, как всегда, вел себя так, как будто ничего не произошло, - Нормальные ребята оказались! – Что-то я не помню, чтобы ты такой борзый на КПП был, - ответил ему Сеня, - смотри на дорогу, вон опять бетонный столб лежит.

     В Тирасполе война почти не ощущалась. Стало меньше людей на улицах, куда-то пропали привычные желтые бочки с вином. Да еще и двоюродная сестра Марины Снежана, всегда веселая и жизнерадостная, стала совершенно другой. Они сидели за столом и слушали истории о том, как, например Вадик, «помните Вадика, он тогда сарайчик строил?», погиб на войне, обороняя Бендеры, а Игорь, который строил сарай вместе с Вадиком, потерял руку. Игорю казалось, что он, и правда приехал на самую настоящую войну, и допивая второй литр вина, он уже был готов вступить в ополчение. Они опять напились как свиньи, но это была не та беззаботная молдавская пьянка, а пьянка во время войны, когда любая песня превращалась в плач и стон. Соколов спросил у Марины: - У тебя папа же молдаванин? А тут смотри, при слове «молдаванин» Снежану перекашивает, как черта в церкви, как же они теперь общаться будут? – Не знаю, - подумав ответила Марина, - через маму, наверное, она ведь украинка, а не молдаванка.

     Дорога назад почти не запомнилась, видимо впечатления от поездки заняли все свободное место в мозгу, и еще Соколову казалось, что похмелье у него проходило дня три. В Литву они въезжали, простояв часов шесть на границе. – Откройте багажник, - скомандовал высоченный литовский таможенник, - Что это? Он недоуменно уставился на кучу банок и пакетов.  - Гуманитарная помощь, - пошутил Игорь. Это он потом узнал, что все, что он произносит на границе, считается устным декларированием.  - Надо декларацию заполнить, - произнес таможенник, - Если это гуманитарка.  - Шучу я, - попытался сгладить ситуацию Соколов, - просто подарки домой везем.  – Нашел место для шуток, - склонился над ним таможенник, — Вот, поедешь сейчас назад, там шутить будешь. – Господин таможенник, - неожиданно обратилась к нему Марина, - Мы с войны едем, из Приднестровья, домой, отпустите нас. Таможенник помолчал, хлопнул стопкой паспортов по ладони и сказал: - Езжайте.

     Игорь приехал на улицу Куйбышева через несколько дней после приезда. По закону подлости, квартира сестры капитана из Бендер, была на 5 этаже. Он с трудом втащил сумку «мечта оккупанта», наполненную банками и свертками, заботливо собранных матерью капитана. Дверь открыл небритый мужик в серой майке, и хмуро спросил: - Тебе чего? –  Мне нужна Тамара, - ответил Соколов.  – На хрена? - Мужик по-прежнему закрывал проход в квартиру. – Закуску тебе привез, - взорвался Игорь, - Видишь полную сумку? Из-за мужика выглянула полноватая женщина, чем-то неуловимо похожая на Марину Эйдельман. – Мама Ваша, и брат, из Бендер посылку прислали – сказал ей Соколов, толкнул сумку мимо мужика, и побежал вниз по лестнице, на ходу крикнув всхлипнувшей Тамаре: - Не волнуйтесь, с ними все в порядке!