Торговля - двигатель войны

     Излишняя мелодраматичность авторов  "Черной мессы " не позволила мне вот уже во второй раз осилить историю Уайти Балджера, смешно, ни и кино я не смог смотреть, выключил сразу на эпизоде появления говнюка Камбербетча, странно, но рожа этого негодяя обломала и Бану с Портман в заунывной биографии еще одной из рода Болейн, вот есть, видимо, такие деятели, сам вид коих вызывает отторжение, поэтому я перескочил к скачанной заранее документалке о Ширане, слава Богу, без участия мудака Скорсезе, на старости лет просравшего все свои предыдущие достижения. Б...дь, а ведь тот же самый человек снимал Палантайна и мертвых сутенеров !
     - Ты со мной разговариваешь ?
     Мутное зеркало в затхлой комнатушке венского отеля отражало искривленную физиономию невысокого человечка с нелепыми усиками. Он гримасничал и кривлялся, репетируя завтрашнее выступление на панихиде по Смуилу Маршаку, наспех зарытому на кладбище Курфюрстгрейв накануне. Всем имеющим отношение к культурологическому кружку Вены были разосланы нарядные приглашения, настоятельно рекомендующие получателю оного присовокупиться к траурно - праздничной панихиде, где каждый, обещалось в приглашении, имел право водрузить, осеняя, или наоборот. Незадачливый архитектор и рисовальщик решил для себя сразу : нужно идти. Если не дадут насрать на свежую могилу, то хотя бы глотку не заткнут, а поговорить он был мастер.
     - Так здесь же больше никого нет ! Ты со мной разговариваешь ? Мразь.
     Репетировавший знал, что надо бы переодеться, сунуть василькового цвета фрак в пыльный сундук, накинуть, эдак чуть небрежно, военную куртку цвета фельдграу, можно даже пресловутый стальной шлем оставить на руле ракеты Зэда, ведь именно на ракете он намеревался появиться перед чугунными воротами кладбища, вечно служившими напоминанием русским меньшевикам, осевшим в Вене, о похожих воротах Зимнего дворца в Петрограде.
     - Они были распахнуты настежь с самого начала февраля, - сетовал очкастый Дан, тщательно намазывая рогалик апельсиновым джемом, - и зачем понадобилось придумывать лезущих на ограду матросов ?
     - На то и матросы, - басом отвечал ему обрюзгший Чернов, шумно отхлебывая остывший кофе, - чтобы карабкаться. Ванты, мачты, всякое такое.
     - Всякое такое, - гнусаво передразнил его подтянутый Либерман, протирая пенсне несвежим носовым платком. - А что сухопутные матросы были лишь у нас, про то речи нет, да ?
     - Х...й на, - бросил ему Дан, жуя рогалик.
     Затянутый в ласточкохвостный смокинг метр, мордатый и вышколенный, щелчком пальцев подозвал кельнера, напоминавшего посетителям печального марабу.
     - А подай - ка барину калошки, - обманчиво ласково произнес метр, указывая на человека с усиками, жадно прислушивавшегося к бесконечным речам русских эмигрантов.
     - Они без калошек прибыли, - почтительно шепелявя отвечал марабу, отводя лукавые глаза от белоснежной манишки метра.
     - Вот ты их и подай, - отрезал раздраженный метр, снова не понимая хозяина ресторации, зачем - то допускавшего этих бездельников и нищебродов в парадную залу.
     Марабу поспешил в гардероб, возле которого кокетничал с хорошенькой гардеробщицей пьяненький Фриц Ланг, назойливо сующий девушке увядшую гвоздику, вытащенную неверными пальцами из петлицы.
    - Калошек не видали ? - поинтересовался марабу, толкая режиссера локтем.
    - Сам бы носил, - жизнерадостно гаркнул Ланг, сбрасывая с себя блестящие штиблеты, - тебя жалко !
    Кельнер подобрал ботинки и вернулся в зал. Но Гитлера там уже не было. Поэтому и вручил марабу штиблеты Дану.
    Это надо понимать.