Кто не верит в Судьбу, тот не знает жизни...

Редактор нервно бросил на стол два жалких листа бумаги с моим очерком, который я закончил писать в час ночи, и закричал:
- Ты хотя бы сам читал эту писанину?! Я просил тебя написать к Дню Энергетика нормальный очерк о людях, работающих в это отрасли промышленности. О людях, понимаешь?! Я даже указал тебе место, где можно получить отличный материал для очерка: бригада Шамарина, которая ведет линию электропередачи на новый завод, что строится у нас в глухой тайге. Ты съездил туда?
- Нет… Я позвонил по телефону и бригадир сообщил мне всё, что нужно для короткого очерка.
- И что получилось в результате? «К дню своего профессионального праздника энергетики нашей области подошли с высокими показателями в труде. Так, например, бригада строителей линии электропередачи, которую возглавляет П. И. Шамарин, досрочно закончит сооружение высоковольтной линии и даст ток в поселок нового завода в таёжной местности… » И далее – проценты , проценты, проценты и ничего не говорящие имена передовиков! Неужели тебя этому учили на факультете журналистки в нашем университете?
Я думаю, что здесь необходимо сделать небольшое отступления, чтобы прояснить наши взаимоотношения с редактором.
Дело в том, что с Борей Лёвкиным мы вместе учились в Ленинградском университете, даже в одной группе на факультете журналистике, только сразу после выпуска он стал главным редактором районной газеты, а я в силу своей природной лени и распущенности попал к нему в кабалу. Да, именно, в кабалу, так как он считал газету своей вотчиной и увольнял всякого, кто посмел ему перечить. Меня он до сих пор не уволил только потому, что мы были с ним однокурсниками и обращались друг к другу на «ты».

И вот теперь по его заданию я уехал за сотню вёрст от районного центра,  сидел в холодном балке за столом, сплошь заляпанном чернилами и ждал, когда появится бригадир Шамарин, у которого я должен  взять интервью о том. как идет строительство электролинии к новому поселку в тайге, где год тому назад было обнаружено богатое месторождение руд металла, имеющего оборонное значение.
Но бригадир, видимо, был занят более важными делами или просто забыл о том, что его дожидается журналист из районной газеты. Кухню, где обычно питались рабочие, еще не успели разбить, и мне посоветовали пообедать в столовой, расположенной в ближайшем селе, в трёх километрах от лагеря строителей. Но тут дверь распахнулась, и в балок ввалился парень с раскосыми глазами и с огромной охапкой дров, а вслед за ним прошмыгнула небольшая серенькая собачонка с желтой мордочкой.
- Не бойся, товарищ журналист, - закричал паренек, - сейчас топить будем, тепло станет!
А собака посмотрела на меня и усмехнулась: «Как же, размечтался! Эту печь надо всю ночь топить, чтобы здесь тепло стало».
Это, конечно, не собака мне сказала, а подумал я сам, но так получилось, что моя печальная мысль совпала с её грустной усмешкой, и мне стало весело и даже тепло.
- Иди сюда, собака, - сказал я – Я тебя пирожком угощу, с мясом...
- Её Чуча зовут, - подсказал мне юноша. – Она весь пирожок есть не будет. Мясо съест, а тесто оставит. Она хитрая очень, как лиса. И даже на лису похожа.
В печке – буржуйке уже горел огонь, и Чуча, взяв мой пирожок в зубы, перешла туда, где теплее.
И вот тут-то появился бригадир Шамарин, огромный мужчина в овчинном полушубке и полковничьей папахе на голове.
- Каримов, ты собаку кормил? – закричал он с порога.
- Пал Иваныч, ты почему спрашиваешь? – обиделся юноша. – Я ей в миску насыпал пшенную кашу, которую мы вчера ели, полил её бульоном куриным из кубиков, а она понюхала и ушла. Тогда я колбасу ливерную из холодильника достал, мелко-мелко порезал и с кашей смешал. Она колбасу съела, а каша осталась. Давай мне деньги, я куплю много колбасы, и тогда больше не спрашивай, кормил я собаку или нет. И, вообще, скажи мне, зачем ты её в бригаде держишь? Какая от неё польза? Давай я ее завтра в деревню отведу и к хорошему хозяину пристрою .
- Ты, Каримов, когда-нибудь на охоту ходил? – спросил бригадир.
- А зачем мне это? Я стрелять не люблю, и птичек люблю, когда они живые на ветке поют, - очень достойно ответил Каримов.
- А я вот с Чучей думаю по первому снегу на зайца сходить. Поэтому не давай ей есть ничего копченого, а иначе она нюх потеряет.
Я терпеливо дожидался, когда закончится этот важный для бригадира разговор, и тот, наконец, обратил на меня внимание:
- Здравствуйте, товарищ Акимов. Извините, что задержался. Пришли вагоны с гравием, а он сырой оказался, и морозцем его прихватило. Пришлось повозиться с ним маленько. Задавайте ваши вопросы, я на них быстро отвечу, и поедем на обед в Васильково .
Но тут снова хлопнула дверь, в балок стремительно влетела девушка в таком же белом полушубке, как у бригадира, и из ее уст прозвучал тот же вопрос
- Каримов, ты собаку кормил?
Этого раскосый юноша уже вытерпеть ни смог и жалобно закричал:
- Почему Каримов? Зачем Каримов? Это что, моя собака? Ты её привела, ты и корми! Я – электрик, а не собаковод, мне надо за проводами следить, чтобы короткого замыкания не было, а не Чучу кормить.
- Так ты же сам говоришь, что животных любишь. Тебе что, трудно один раз в день голодную собачку покормить?
- А я что делаю? Кашу она с бульоном из кубиков не ест, хлеб не ест, последнюю колбасу из холодильника ей отдал, которую дядя Саша для себя купил, а ты говоришь, что я животных не люблю.
Бригадир вздохнул, взял меня а руку и грустно сказал:
- Теперь они весь обеденный перерыв будут отношения выяснять. Вот до чего может любовь довести… Пошли отсюда на воздух.
На улице задувало, мелкий снежок больно кусал щёки и застилал глаза .
- Садись в мой УАЗик, поедем в Васильевку обедать, а там я тебе в спокойной обстановке и тепле отвечу на все твои вопросы.

Дорога заняла у нас не больше четверти часа. Когда мы вошли в просторную и светлую столовую, стоявшую, как здесь говорят, прямо на тракте, буфетчица окликнула бригадира:
- Павел Иванович, а ваши уже отобедали. Припозднились вы что-то, не знаю, чем вас и покормить.
- Давай, что осталось, Галина Петровна, мы люди не гордые. Только вот для корреспондента из района найди что-нибудь вкусненькое, да водочки нам по соточке налей. Нервы надо успокоить, будь они неладны…
- И кто же это вам, Павел Иванович, их беспокоит, нервы-то? Народ у вас будто покладистый, спокойный.
- Ага, спокойный… Когда спит. И, вообще, Галина Петровна, хватит соловья баснями кормить. Тащи нам еду и не тревожь нас больше, я корреспонденту интервью давать буду.
Честно сказать, брать у него интервью мне почему-то расхотелось.
«Останусь я здесь еще на день, - подумал я . -  а завтра с утра запишу нашу беседу сразу на диктофон и поеду осмотрю фронт работ».

Но самое интересное я узнал из рассказа Шамарина сразу после обеда. Разомлев в тепле и выпив водки,бригадир прикрыл глаза, будто стараясь вспомнить что-то очень важное и сокровенное, и неожиданно принялся рассказывать мне совсем не о том, чего я ожидал:
- Первым к нам Каримов прибился. Это когда мы под Казанью линию электропередачи ремонтировали, поврежденную бурей. Приходит ко мне паренек в тюбетейке и калошах на босу ногу и говорит; «Дядя бригадир, возьми меняна работу. Я в техникум поступил, на электрика буду учиться. Но до первого сентября еще месяц остался, а мне надо хотя бы немного денег заработать, а то на учебу не в чем ходить». Посмотрел я на него и отказал ему в его просьбе, так как вижу, что работник из него никудышный: одни кости да кожа, а руки, как у младенца тонкие, они и пассатижи не удержат. А он не уходит, стоит у дверей и канючит: «Дяденька бригадир, у меня родителей нет, один дед, совсем старый, на его пенсию мы даже носки купить не сможем». Вызвал я тогда к себе своего электромеханика Силина и говорю ему: «Возьми к себе этого паренька и найди ему работу полегче. И скажи на кухне, что я велел его бесплатно кормить, за мой счет. А, если его кто забижать надумает, пусть сразу приходит ко мне за расчетом». Потом он окончил техникум, и я принял его уже на постоянную работу.
- А Снежана кем у вас работает? – спросил я.
- А со Снежаной вообще такая заморочка случилась, что меня чуть с занимаемой должности не попёрли. Дело было поздней осенью, мы уже на этом объекте работы вели и стояли на десятом километре в тайге. Однажды утром водители встали пораньше, пошли моторы прогревать перед рейсом на станцию, откуда они столбы возили. Подходит, значит, один из шоферов, Сашка Степанов, к своему «КАМАЗу», открывает дверцу кабины, а в ней красивая девушка сидит, закутавшись в его промасленный ватник. «Ты что здесь делаешь?» - кричит Сашка, а она только плачет и ничего сказать не может, потому что у неё от холода губы свело. Тогда берет он её за руку, вытаскивает из кабины и ведет прямо ко мне в балок. Сбрасывает она там с плеч Сашкин ватник, а под ним, ты не поверишь, свадебное платье! Оказалось, что она с собственной свадьбы сбежала. Хотели её за нелюбимого отдать, как это у нас часто случается, а она взяла и сбежала! Ясно, что у нее ни документов, ни денег при себе нет, вот она и решила заночевать тайком в нашем лагере, промахав аж десять километров по таёжной дороге. Определил я её на первых порах на кухню посуду мыть, а кто-то из наших на меня донос в милицию написал, что укрываю я, мол ,у себя беглых преступников без документов. Хорошо, что этот донос попал в руки добрым людям, которые разобрались во всём и пожалели девчонку. Сейчас она у меня снабженцем работает, продукты для кухни закупает… Ладно, поехали, я тебе своё хозяйство покажу. А ночевать в балке у меня будешь, я велю Каримову побольше дров туда натаскать, авось, не замёрзнешь…

Стемнело рано, пошел густой снег, и шумный бригадный лагерь тут же угомонился. А я, придвинув тяжелый стол к печке, решил писать.
Только не очерк, а рассказ об удивительном юноше Каримове,  его прекрасной возлюбленной Снежане и собаке Чуче.
Но я забыл, что не все журналисты могут быть писателями, и дальше первой строчки дело у меня не пошло.
«Кто не верит в Судьбу, тот не знает жизни…»
Так начинался мой рассказ, который, как я надеялся, без всяких проволочек напечатает любой столичный журнал, не говоря уже о нашем областном альманахе, выходившем дважды в год.
Над этой строчкой я просидел с полчаса и не смог добавить к ней ни слова…
Тогда я решил вздремнуть с часок, продумать в полусне характеры своих героев и их непростые взаимоотношения, но вместо этого мне представилась завтрашняя встреча с редактором и моё возможное увольнении работы. И тут на меня навалился глубокий сон, верный спаситель от дурных мыслей и тревог.

Разбудил меня Каримов, притащивший в балок еще одну охапку дров. И вместе с ним, конечно же, прибежала Чуча. Она грустно одарила меня своей собачьей жалостью, стряхнула с себя снег и улеглась у печки, задремав.
- Ты почему не спишь? – спросил меня Каримов.
- Хочу рассказ написать, а он у меня не получается…
- А о чем рассказ?
- О любви, конечно же…
- А у тебя девушка есть?
- Была…
- Почему была? Она что, умерла?
- Нет, слава Богу, жива и здорова… Просто она меня не любит.
- Снежана тоже говорила, что она меня не любит. А, однако, у нас скоро свадьба будет. Шамарин сказал, что как только линию сдадим, так мы и поженимся. В новом поселке свадьбу играть будем. Ты приедешь?
- Вероятно, нет.. Завтра меня точно с работы уволят, и я вернусь в Питер.
- Зачем в Питер? Там климат очень плохой. Ты лучше к нам на работу иди. Шамарин тебя своим помощником назначит и невесту тебе найдет. И Чуча тебя очень полюбила, гляди, как она на тебя смотрит. Я серьёзно говорю, ты подумай…

Он ушел, взяв Чучу на руки, я сел за стол и написал вторую фразу своего рассказа:
«В жизни случается всё, даже то, что кажется невозможным…»

К утру я закончил рассказ и на попутном «КАМАЗе» вернулся в город.

- Ну что, написал очерк? – строго меня редактор, когда я вошел в его кабинет.

- Нет, - ответил я и положил ему на стол заявление об уходе с работы по собственному желанию. – Я написал рассказ об удивительной любви, но ты его не напечатаешь, Ведь муки творчества сродни мукам любви, потому что в результате рождается чудо. А ты, Боря, не веришь в чудеса…