Автор: Гарольд Макграт.
****
ГЛАВА I
Повелитель необычайно любит молодых дурачков. Вот почему им
позволено ворваться туда, куда ангелы боятся ступить - и выжить
их дерзость! Эта высшая защита, эта неписаная гарантия
игнорирования всех законов, оккультных или очевидных, божественных или земных, может быть
объяснена тем фактом, что никто, кроме молодых глупцов, не видит великолепных снов.
Для тех из нас, кто притворяется мудрым - а мы всего лишь дураки в
меньшей степени - мы знаем, что человечество движется вперед только благодаря
движущая сила прекрасных снов. Иногда эти мечты просты и
нежны; иногда они великолепны.
С каким напускным видом мы, человеческие атомы, облекаем себя! А что смешного
фантазии наших важность! Мы верим, что у нас есть судьба, когда у нас
есть только пункты назначения: что мы нечто бессмертное, когда каждый из нас
на самом деле всего лишь хранилище мечты. Цветы мечты
и их собирают, а нас оставляют на обочине, выполнив нашу
единственную цель в схеме прогресса: как отбрасывают апельсин
в сторону, когда высасывают из него румяный сок.
Мы, дураки среднего возраста, и мы, старые дураки, больше не можем мечтать. У нас есть
только фантомы, называемые воспоминаниями, которые являются оболочкой грез.
Разочарование стоит в одном подъезде нашего дома, а издевательство в
другие.
Это история двух молодых дураков.
* * * * *
В дневное время на улицах древнего города Кантон еще
заполняется замешательство, людьми в поисках еды.
Возникает суматоха, крики, вопли, толчея, скопления людей
которые внезапно прерываются и текут в противоположных направлениях.
Был пасмурный весенний день 1910 года. Туристический караван из четырех человек
По узкой улочке трусцой двигался на стульях-шестах. Шел дождь в течение
ночь, и патч-работа асфальте была жирной грязью. От
Би-secting улицы доносились крики и музыка. По знаку Ах Кума,
официального опекуна экскурсантов, кули с шестами-креслами
повернули налево и остановились.
Из-за угла показалась свадебная процессия. По всему миру
свадебная процессия вызывает смех и насмешки у прохожих.
Глумятся даже дети. Это может быть инстинктивно; может быть, что
дети смутно осознают, что в конце всех свадебных путешествий наступает
разочарование.
Девушка, сидевшая в переднем кресле, немного приподнялась, чтобы лучше видеть
великолепный голубой паланкин едва различимой невесты.
"Какой чудесный цвет!" - воскликнула она.
"Перья зимородка", - сказал Ах Кум. "Это обычная свадьба", - добавил он.
"Дочь какого-то лавочника. Вероятно, она была замужем много лет назад
и сейчас просто направляется в дом своего мужа.
Паланкин нанят, как и процессия. Вполне заурядно."
Воздух на узкой улице, которая не достигала и восьми футов в ширину,
вокруг витали запахи, которые невозможно было определить; но внезапно
приятный острый аромат китайских благовоний коснулся лица
девушки, и она с благодарностью ускорила вдох.
В ее ушах стояла смесь звуков: завывающая музыка, грохот
тамтамы и хлопки петард. Она никогда раньше не слышала
шума хлопушек, и вначале шипение
грохот заставил ее вздрогнуть. Вскоре запах горелого пороха
приятно смешался с запахом благовоний.
Она ощутила непрерывный подводный звук -
гортанный китайский язык. Она порылась в уме в поисках какого-нибудь
удовлетворительного эквивалента, который выражал бы по-английски это бульканье
гул, который китайцы называют языком. Наконец она наткнулась на него.:
булькающая вода. Ее брови, опущенные от напряжения мысли,
теперь вернулись к своим обычным изгибам; довольная своим открытием,
она улыбнулась.
Ах диплом, который следил за ней тайно, улыбка походила немного
неожиданный солнечный свет. Что с этими сходящимися крышами, которые закрывали
все небо, кроме ширины ладони, солнечный свет был редкостью в это время
точка. Если оно вообще появилось, то было таким же мимолетным, как улыбка девушки.
Свадебная процессия проехала дальше, и циничный сброд хлынул следом.
позади. Караван кресел-палок продолжил свой путь.
Девушка пожалела, что не пришла пешком, несмотря на знание того, что
она перенесла бы множество неудобств, случайных и
намеренных толчков, дерзости и непристойных шуток. Кантонец,
за исключением магазинов, где он рассчитывает на прибыль, всегда возмущается
вторжением _fan-quei _ - иностранного дьявола. Стул был пыткой.
Он свисал с середины толстого шеста, каждый конец которого опирался на
на мозолистом плече кули; обычный западный стул
с подставкой для ног. Кули исходил при качается,
семенящая Рысь, который дал подвесные сиденья танцы действия
похожие на вдруг взволнованным висит-весна
клетка. Это было невозможно выполнить движение тела.
Ее плечи начали болеть. Ее голова была нелепо, как один из
те noddling манекенов в Гонконге Курион-магазинов. Покачивайся-покачивайся,
Покачивайся-покачивайся ...! Она была благодарна за каждую паузу. Всякий раз, когда я кончал
(чьего обычного шага было достаточно, чтобы держать его рядом с ней
стул) указывает на то, что-то интересное, ей пришлось напрячь
веревками на шее, чтобы сосредоточить взгляд на объекте. Предположим
провода следует разорвать, и ее голова упала с плеч в
улица? В whimseyбыл вызвал очередную улыбку на пульсации по ее губам.
Этот удивительный мир она изложена, чтобы обнаружить! Вчера в это
времени у нее не было мысли в голове о Canton. Америка,
страна румяных яблок и снежных бурь, манила, и ей хотелось улететь
туда. И все же она была здесь, в древнем китайском городе,
петляя по узким улочкам, некоторые из которых были недостаточно широкими.
чтобы двое мужчин шли рядом, улицы, которые кипели и кружились от
желтых человеческих существ, которые поклонялись странным богам, ели странную
пищу и распространяли странные удушающие запахи. Эти были меньше
как для улиц, чем лабиринты, прорубленный сквозь вечные сумерки. Это
только когда они вошли в квадрат, что солнечный свет позитивно
Качество.
Так много вещей, она увидела, что ее интерес споткнулся, а не
взыграл от объекта к объекту. Ряды жареная утка, блестяще
лакированный; сочные овощи, которые у нее были предупреждены против;
корзины с дынными семечками и водяными каштанами; мужчины, работающие с тиковым деревом и
черное дерево; изготовители вееров и резчики по нефриту; яйца, сохраненные в том, что
показалось ей окаменевшей грязью; птичьи гнезда и акульи плавники. Она
заметила китайскую нищету, когда вошла на площадь, отданную под
рыботорговцев. Карась, линь и плотва были настолько разбиты, что даже
плавники, головы и хребты бесплотные были проданы. Были дверные проемы, в которые можно было заглянуть
тусклые загроможденные дыры с движущимися призрачными фигурами,
гончары и ковроткачи.
Через один дверной проем она увидела серьезного китайца, стоявшего на
похожей на сцену платформе. На нем было длинное пальто в красивый цветочек и
шляпа с подвернулся краев. Сбалансированный на носу были огромны
панцирь черепахи очки. Неровные седые усы свисали с
уголков его рта, и неровная прядь бакенбард свисала с его
подбородка. Ах Кум сообщил ей, что китаец был одним из
_литератов_ и что он излагал бессмертную философию
Конфуция, которая, в конечном итоге, означала, что конец всего
философия - это Ничто.
Через еще один дверной проем, она отметила, старинная шелковая парча
ткацкий станок. Ах диплом остановил караван и указал, что они могут наступить
внутри и наблюдайте. На табурете высотой восемь футов сидел маленький мальчик в
выцветшем синем хлопчатобумажном костюме, его лицо напоминало лицо молодого Будды. В
руках он держал множество ниток. Время от времени мужчина внизу
кричал, и мальчик отпускал нити с хрустом арфиста
только для того, чтобы мгновенно вернуть их обратно. В процессе изготовления была полоска старой
розовой парчи, которая вызвала боль в сердце девушки из-за
отсутствия этого.
Девушке стало интересно, какой эффект эта информация произведет на Ах
Кончить, если бы она сказала ему, что еще месяц назад она никогда не видела города
она никогда не видела телефона, железнодорожного состава,
автомобиль, лифт, мощеная улица. Она почти поддалась искушению рассказать об этом
ему, хотя бы для того, чтобы увидеть, как удивление и недоверие прорезывают
неподвижность его желтого лица.
Но нет, она должна действовать осторожно. Любопытство удерживало ее одной рукой,
подталкивая к безрассудству, а осторожность - другой. Ее
безопасность заключалась в притворстве - то, что она видела, было как дважды рассказанная история.
Фаза умственной деятельности, которую люди называли мужеством: призвать на волю
эту энергию, которая препятствовала проникновению длинных холодных пальцев
страха, который прочищал горло от духоты и удерживал взгляд
уравновешенная и всегда идущая вперед. Она обладала этим, удивительный факт! Она
так постоянно призывала эту энергию в течение последних четырех недель,
что теперь она никуда не делась; она знала, что она всегда будет с ней,
начеку. И безмерна была спокойная из этого развилось
знания.
Легкое прикосновение руки ах сперма на ее руку сломал нить
ретроспектива мысли, и ее серые глаза снова начали регистрироваться
вещи, которые она видела.
"Нефрит", - сказала Ах Кум.
Она отвернулась от двери ткацкого станка, чтобы понаблюдать. Поул
Пробежали кули с покачивающимися блоками нефрита - белого
нефрит, в крапинках и прожилках полупрозрачного изумрудно-зеленого цвета.
"На пути к огранщикам", - сказал Ах Кум. - Но нам пора идти,
если мы собираемся пообедать в башне водяных часов.
Словно приказ пришел к ней откуда-то из космоса, девушка
искоса взглянула на другого молодого дурачка.
До сих пор она не слышала звука его голоса. Замыкавший шествие
этого маленького каравана, он был несколько не в себе. Но он не проявлял
ни желания узнать информацию, ни любопытства. Всякий раз, когда они вставали с
стульев, он отступал. Если они входили в магазин, он останавливался рядом
в дверях, словно ожидая продолжения путешествия.
Молодой, ненамного старше ее: ей было двадцать, а ему
возможно, двадцать четыре. Ей нравилось его лицо; в нем было что-то от
нежности, утонченности. К сожалению, ей не с чем было сравнивать.
те немногие молодые люди, которых она видела - белые мужчины - были
на пляже жалкими и ужасными объектами.
Слово "красивый" было немного за пределами ее понимания. Она не могла
применить его в данном случае, потому что не была уверена, что применение
будет правильным. Возможно, именно это вызвало ее интерес к молодым
на мужчину указывала мертвенная белизна его лица, припухшие
веки и налитые кровью белки. Она знала значение:
красные кровяные тельца сгорали в огне алкоголя. Был он,
тоже по дороге на пляж? Какая жалость! Совсем одни, и никто в
предупредить его о крайней убогости в конце напитки.
Только накануне вечером, в столовой Гонконгского отеля,
она смотрела, как он опустошает стакан за стаканом виски, и содрогалась
и содрогалась. Ему это не понравилось. Зачем же тогда он прикасался к нему?
Когда он тяжело забрался в свое кресло, она смогла заметить
капельки пота под треснувшей нижней губой. Он был в
горя; он платил за вчерашней пьянки. Его одежда была
отутюжена, белье белое, челюсти чисто выбриты; но
настанет день, когда он станет равнодушен к телесной
чистоте. Какая жалость!
При всем ее невежестве в материальных вещах - человеческих изобретениях,
которые служили физическому комфорту человека, - как много она знала о
самом человеке! Она видела его лишенным всех тех духовных опор,
которые позволяют человеку ходить на двух ногах вместо четырех - сломанным,
лишенным устойчивости. И теперь она была свидетельницей или наблюдала за
сложный механизм цивилизации, через который они прошли,
наконец высадился на берег ее острова. Теперь она знала, что такое
высшая человеческая энергия, которая отправляла людей в ад или возносила их к
их земным высотам. Эгоизм.
А что, если она увидит молодого человека за ужином в тот вечер, опустошающим свою
бутылку? Она не сможет подойти к нему, сесть и нарисовать отвратительные
картинки, которые она так часто видела. В ее случае препятствием был не
эгоизм, а ощущение, что ее интерес будет
естественно, неправильно истолкован. Какое право имела молодая женщина обладать
шрамы и сокровенное знание этого отброса человеческого общества,
пляжного бродяги?
ГЛАВА II
Ах Кум жил в доме № 6 по Чиу Пинг ле, улица Чиу Ям. Он был
Кантонским гидом, высокообразованным, окончившим Йельский университет
. Если вы ему нравились, он приглашал вас в дом
на чай, горький и желтый, который подается в маленьких чашечках без ручек
. Если ты что-нибудь про изделий Кантон, ты, как
как не налегал, чтобы наполнить чашку в карман.
Он был высокий, стройный, элегантный и обходительный. Он говорил по -английски с поразительной
удобства и чистоты, которые часто смущали его туристов. Он
разместил свою штаб-квартиру в отеле Victoria на Шам-мине и
обычно встречал гонконгский пакетбот утром. Вы уехали.
Ночью из Гонконга по Жемчужной реке и прибыл в Кантон
на следующее утро. Ах Кум предъявил свою карточку с черной каймой тем
лицам, которые, по-видимому, нуждались в его услугах.
Этим утром его окружение (как он в шутку назвал это) состояло из
девушки, двух старых дев (Пруденс и Анджелины Джедсон), прим и
сомневающийся в мире и молодой человек, который, казалось, был
тем хуже для выпитого им алкоголя.
Вначале Ах Кум задумчиво пробегал взглядом по
ассортименту и выбирал того человека, который обещал быть самым
компанейским. Он был философом. Обычно его подопечные надоедали ему
своей болтовней с вопросами, поскольку он знал, что его информация
чаще всего влетала в одно ухо и вылетала из другого. Сегодня
он выбрал девушку и дал ей переднее кресло. Он указал
молодому человеку на заднее кресло, потому что в этот час молодежь
казалась величиной, близкой к нулю. Быть китайцем по крови
инстинктивно он презирал всех старых дев; они были паразитами. A
женщина рождена, чтобы иметь детей, особенно мальчиков.
Прошло полдня, и Ах Кум признался
что эта девушка озадачила его. Он выкопал что у него на уме на срок до
ей подходит и он наткнулся на слово _new_. Она была новой, в отличие от любого
другие женщины, которых он встречал во всех его путешествий. Он не мог сказать
была ли она английский или американский. Из опыта, как
рас он приобрел определения, но не плотно приложить к этой
девушка. Ее бродячий пыл всегда был затенен застенчивостью,
сдержанность, подавленность. Ее голос был мягким и необычайно музыкальным; но
время от времени она произносила старомодные слова, которые заставляли его
мысленно напрягаться. В ней не было ни полувоинности, свойственной
среднестатистической американской девушке, ни леденящей душу наглости англичанок.
Ах, эти англичане! Они путешествовали повсюду, вверх и вниз по миру,
не для того, чтобы добывать информацию, а скорее для того, чтобы оставить отпечаток своего
превосходства как расы. Это было очень забавно. Они перенесут
невероятные трудности, охотясь на снежного барса; но в Храме
Пятисот Богов они не потрудятся спросить имя
об одном!
Но эта девушка, она была одна. Это усугубляло его загадку. В этот момент
она смотрела вперед; и снова появилась возможность
изучить ее. Тонкие, но резкие линии обозначали профиль: это говорило бы
о смелости и решимости. Она была белокурой, как лилия
лотоса. Это наводило на мысль о деликатности; и все же ее молодое тело было
сильным и жизнерадостным. Откуда она пришла: куда она была связана?
Временный затор на улице провел Караван на
заклинание; и ах диплом посмотрел назад, чтобы отметить, если участник
отделились. Именно тогда молодой человек вошел в свой
мысль с некоторым постоянством: потому что не было очевидной причины
для его присоединения к туру, поскольку с самого начала он не проявлял никакого
интереса ни к чему. Он никогда не задавал вопросов; он никогда не обращался к
своим товарищам; и часто он снимал кепку и вытирал
лоб. Впервые Ах-Куму пришло в голову, что молодой человек
, возможно, не вполне осознает свое окружение, что он, возможно,
находится в том коматозном состоянии, которое является последствием длительного
дебоша. Несмотря на все это, Ах Кум был вынужден признать, что его заряд
не выглядел рассеянным.
Ах Кум был более или менее знаком с алкоголиками. В
искренне рассеянном лице всегда было что-то лукавое
в засаде, выглядывающее из морщинок вокруг глаз и
губ. На лице этого молодого человека не было морщин, только
тени во впадинах щек и под глазами. Он был
больше похож на мужчину, который встал с постели в разгар
выздоровления.
Взгляд Ах Кума вернулся к девушке. Конечно, это на самом деле
оное ничего в этой неосторожное часть мира, в котором она была
путешествующих в одиночку. Что дал загадочный поворот в обычный
ситуация определялась ее манерами: она была бесхитростна. Она напомнила ему
его коноплянку, когда он дал птице свободу в доме: она
наполнилась диким весельем, граничащим с безумием. Все
что нужно, чтобы завершить сравнение, что девушка должна
запеть.
Но, увы! Ах диплом философски пожал плечами. Его поручения в этот день
не позволили ему набить свою металлическую трубку и одним куском табака.
Старые девы купили одну скатерть из травяного полотна; девушка и
молодой человек ничего не купили. Что она не купила ни одного предмета белья
в сознании Ах Цума незаметно утвердился тот факт, что
у нее нет дома, что инстинкт не было, или она была бы
сделал несколько покупок на будущее.
В перерывах между лекциями - а в основном он был странствующим лектором - он
тщетно пытался узнать какие-то факты об этой девушке, кем она
была, откуда приехала; но она всегда возражала: "Что такое
это?" Бесхитростной она могла быть; простой - никогда.
Был полдень, когда караван добрался до башни водяных часов.
Здесь они, должно быть, пообедают. Ах Кум сказал, что это было принято
давать мальчикам на стульях небольшие деньги на рис. Четверо туристов
вносили разные суммы: старые девы по десять центов каждая, девушка - шиллинг
, молодой человек - мексиканский доллар. Обеды были
индивидуальными: сэндвичи, оливки в бутылках и джем, реквизированные
в "Виктории".
"Вы одна?" - спросила одна из старых дев, Пруденс Джедсон.
"Да", - ответила девушка.
"Вы не боитесь?"
"Чего?" - безмятежно.
"Мужчины".
"Они знают".
"Что они знают?"
"Когда говорить, а когда нет. Тебе нужно только выглядеть решительным и
продолжать свой путь".
Я украдкой прислушался.
- Сколько вам лет? - спросила мисс Пруденс.
Старые девы стали хорошим примером того, насколько уникален каждый человек
, несмотря на то, что у сестер основная частица
одна и та же. Пруденс была субстанцией, а Анджелина - тенью; ибо
Анджелина никогда не высказывала своего мнения, она соглашалась только с тем, которое высказывала Пруденс.
- Мне двадцать, - сказала девушка.
Пруденс покачала головой. - Мне двадцать, - сказала она.
Пруденс. - Вы, должно быть, много путешествовали, чтобы
так много знать о мужчинах.
Девушка улыбнулась и начала жевать бутерброд. Втайне она была
довольна, что ей поручили роль старой путешественницы. Тем не менее, это
было правдой в отношении мужчин. Редко они приставали к женщине, которая, казалось,
знать, куда она направлялась и кто решительно смотрел вперед.
Пруденс сказала с похвальной человеческой добротой: "Мы с сестрой
отправляемся в Шанхай и Пекин. Если тебе туда, почему бы
не присоединиться к нам.
На минуту кровь девушки потеплела. "Это очень любезно с твоей стороны.
но я направляюсь в Америку. До вчерашнего ужина я
не ожидал, что приеду в Кантон. Я был последним на борту. Правда,
река была прекрасна в лунном свете?
"Мы не покидали наших кают. Вы взяли с собой какой-нибудь багаж?
- Все, что у меня есть. В этой части света мудро никогда не быть
отдельно от вашего багажа.
Девушка полезла в бутылку за оливкой. Какой же она была умной,
так легко всех одурачить! Тогда еще никто не подозревал
правду: что ей было, в определенном мирском смысле, всего четыре недели
от роду, что каждый ее поступок был заранее записан на бумаге,
и что ее успех заключался в строгом соблюдении правил, которые она
сама разработала, чтобы регулировать свое поведение.
Она доела оливку и подняла глаза. Прямо в пределах досягаемости стоял
незнакомый молодой человек, хотя он находился в дальнем конце чердака. Он
стоял, прислонившись к оконной раме, со шляпой в руке. Она отметила
влажные волосы у него на лбу, пот отвратительной природы. Какая
жалость! Но почему?
Не было никакого способа преодолеть эту загадку, ни под ней, ни вокруг нее:
что мужчины должны пить, зная о неизбежной расплате. Этот молодой человек
пил не потому, что искал ложного счастья, которое соблазняло
мужчин прикладываться к бутылке. По ее мнению, вспомнив его фотографию, сделанную
прошлой ночью, было что-то трагическое в мрачном молчании
в его манере пить. Таблетка за таблеткой вливалась в его покрытый волдырями рот.
горла, но никогда не была улыбка коснулась его губ, никогда не было его взглядом
гулял с любопытством. Очевидно, он спроецировал за пределы своего стола
какую-то гипнотическую мысль, поскольку она владела им весь обеденный час
.
Очевидно, он смотрел на темно-красные крыши города: но
он регистрирует то, что он увидел? Никогда взгляд искоса на мужчину, старый
Канака-сказала женщина. Да, да; все это было очень хорошо в обычных случаях.
но там была душа в муках, если она когда-либо видела таковую.
Перед ней был не тот человек, против которого ее предупреждали. Он
он не проявил к ней даже самой обычной вежливости попутчиков
она сомневалась, что он вообще знал о ее существовании.
Она пошла дальше: она сомневалась, что он полностью осознавал, где
он был.
Внезапно ей стало известно о том, что он не принесли обед.
Немного добра не доведет мир акробатика о ней
уши. Поэтому она обратилась к нему с бутербродами.
"Ты забыл свой обед", - сказала она. "Не мог бы ты взять это?"
Для космоса он лишь смотрел на нее, наверное, интересно, если она была
реально. Затем немного румянца прилило к его впалым белым щекам.
- Спасибо, но у меня полный карман водяных каштанов. Я не
голодна.
- Лучше съешь это, даже если не хочешь, - настаивала она. "Меня
зовут Рут Энсхеде".
"Меня зовут Говард Сперлок".
Он немедленно отступил назад. Инстинктивно она повторила это действие
похолодев и немного испугавшись выражения ужаса
, с которым она столкнулась. Почему он должен пялиться на нее таким
образом? - ни за что на свете, как будто она приставила пистолет к его
голове?
ГЛАВА III
Он сказал это, произнес именно так ... его собственное имя! В конце концов
эти недели попыток стереть даже память об этом!... чтобы
отдал его этой девушке без ее просьбы!
Мысль об опасности рассеяла алкогольный туман. Он увидел
выражение лица девушки и понял, что оно означало,
что это было отражением его собственного образа. Он закрыл глаза и
нащупал стену, чтобы удержаться на ногах, задаваясь вопросом, пройдет ли эта часть
маскарада.
"Прошу прощения!... Немного шатко сегодня утром.... Окно
есть.... Облака обратно на свою шляпу!" Он снова открыл глаза.
- Я понимаю, - сказала она. Бедный мальчик, воображаю! "Это
хочется сытно поесть. Лучше возьми эти бутерброды.
- Хорошо, и спасибо вам. Я съем их, когда мы начнем. Только что.
водяные каштаны....
Она улыбнулась и вернулась к старым девам.
Сперлок принялся жевать водяные каштаны. Что он нужен не был
еда, но вкус; и кокосовых вкус каштанов
успокаивал его обжигает язык и горло. Он отпустил его название так
легко, как это! Какое имя она назвала? Руфь какая-то; он
не мог вспомнить. Каким испуганным дураком он был! Если он не мог
вспомнить ее имя, то в равной степени возможно, что она уже
забыла его. Совесть всегда выкапывала неожиданные ямы для его
ноги и здравый смысл, высмеивающие его страхи. Миражи, над которыми он
постоянно наводил мосты, которые были напрасными усилиями, поскольку
неизменно они натягивались на твердую почву.
Но он взял бы за правило больше не заговаривать с этой девушкой. Если бы он
придерживался этой политики - держаться от нее подальше незаметно, - она
забыла бы это имя к ночи, а завтра даже носителя его
опустился бы ниже уровня воспоминаний. Такова была жизнь. Они
были всего лишь прохожими.
Выпивка для него была странной фазой. Это не подбодрило и не укрепило его
ложной храбростью и безрассудством; это просто окутало его
туман нереальности. Дрожь пробежала по его плечам. Он ненавидел
этот вкус. Первый удар был пыткой. Но, несмотря на все это, это
принесло облегчение; его мозг, одурманенный парами, притупился, и
совесть перестала его грызть.
Он вытер пот с подбородка и лба. Его рука дрожала так сильно,
что он выронил носовой платок; и он оставил его лежать на
полу, потому что не осмеливался нагнуться.
Ах-Кум, почувствовав затруднение, подошел, поднял влажный платок.
и вернул его.
"Спасибо".
"Очень интересно", - сказал китаец, взмахнув своими заостренными волосами.
рукой в сторону крыши. "Это напоминает тебе о Красном море вдруг
окаменелое".
"Или плоские камни на лугах, изобилующих под жизнь.
Муравьи".
"Вы из Америки?"
"Да". Но Сперлок был настороже.
"Я выпускник Йеля", - сказал Ах Кум.
"Йель? Почему, я тоже. "В признании этого факта не было никакой опасности.
Сперлок протянул руку, которую Ахум серьезно принял. За этим действием последовал прерывистый
смех. "Йель!" Взгляд Сперлока переместился на
мертвые холмы за окном; когда он вернулся к китайцу
вместо интереса в нем было изумление: как будто Ах-Кум был
мгновение назад он был фантомом и теперь фактически стал человеком. "Йель!"
Китаец, который учился в Йеле!
"Да. Гражданское строительство. Умственно, но не физически компетентен. Пришлось
бросить работу и взяться за это. Я не благороден, поэтому мои
достопочтенные предки не перевернутся в своих могилах.
"Могилы". Сперлок указал на пологие поля за стенами.
- Пока что я насчитал десять гробов.
- Ах, да. Земля вокруг этих стен - обычное кладбище. Каждый
день в году вы будете свидетелями подобных сцен. Здесь нет похорон
среди бедных, только похороны. И многие из этих смертей могли быть
избегал бы, если бы не суеверие. Суеверие - это
Китайский жнец. Ритуалы вместо лекарств. Иногда я пытаюсь
поговорить. С таким же успехом я мог бы попытаться построить лестницу на небеса. Мы должны забрать
детей - любой расы, - если мы хотим учить знаниям. Возраст установлен,
невосприимчивы к инновациям ".
Китаец сделал паузу. Он увидел, что его слова доходят до ушей тупицы
. Он обернулся, чтобы посмотреть, что это за предмет, который так
неожиданно отвлек внимание молодого человека. Это была девушка.
Она стояла перед окном, на фоне темноты.
дождь-тяготиться апрельское небо. Было достаточно контра-свет для отображения
ее неземной.
Сперлок был, по сути, поэтом, быстро распознававшим красоту, живую
или неодушевленную, и передававшим ее невысказанными словами. Он всегда был
словообразователем, метафористом, щедрым на пение
прилагательные; но часто он строил в замешательстве, потому что было
трудно описать что-то красивое новым, но простым способом.
Он не обратил особого внимания на девушку, когда она предлагала ему
бутерброды; но в этот момент она показалась ему красивой. Ее лицо
напомнило ему изящную неглазурованную фарфоровую чашку, наполненную
светлое вино. Но было что-то еще; и в его затуманенном
ментальном состоянии сравнение ускользало от него.
Рут нарушила изысканную позу, позвав Ах Кума, которого заманили
на лекцию о водяных часах. После этого Сперлок остался один.
Он начал жевать водяные каштаны - маленькие коричневые орешки в форме редиски
овощ со вкусом кокоса, которые растут вдоль реки
краями. Под окном он увидел двух кули, несущие гроб, который
в настоящее время они безжалостно сброшены в зияющий ров. Это сделало
одиннадцатый. Никаких провожающих. Но что же сделал обитатель этого
как дела с коробкой? Смех всегда был с мертвыми: они выбрались из
неразберихи.
С неприглядного холма его взгляд скользнул к нескольким
пятиэтажным башням ломбардов. Небесные Дяди! Сперлок
усмехнулся, и немного каштана, иду не в ту сторону, установите его
неистово кашлять. Когда приступ прошел, он был вынужден
прислониться для опоры к оконному косяку.
"Этому молодому человеку лучше следить за своим кашлем", - сказала старая дева
Пруденс. "Он тоже ведет себя странно".
"Они всегда так ведут себя после выпивки", - небрежно заметила Рут.
Она перехватила взгляды, которыми обменялись старые девы, и сразу же
почувствовала, что сказала слишком много. Не было никакой возможности вспомнить
нужные слова; поэтому она ждала.
"Мисс Энсхеде - такое странное имя! - вы француженка?"
"О, нет. Пенсильванский голландец. Но я никогда не видел Америки. Я
родился на острове в Южных морях. Я направляюсь к тете, которая
живет в Хартфорде, штат Коннектикут".
Старые девы одобрительно закивали. "Хартфорд" звучал очень респектабельно
.
Однако Рут не сочла нужным добавлять, что она
не уведомила эту тетю о своем приезде, что она не знает, была ли
тетя все еще жила в Хартфорде или находилась в подполье. Эти двое
пожилые дамы назвали бы ее совершенно сумасшедшей. Возможно, так оно и было.
- И вы видели ... пьяных мужчин? Тон Пруденс был полон
сдерживаемого ужаса.
"Часто. Очень маленькое поселение, в основном местные жители. Там был
торговец - человек, который покупал копру и жемчуг. Неплохой человек, как говорят мужчины
, но он продавал виски и джин. Здесь мужчины пьют, потому что
им одиноко; и когда они пьют слишком сильно и слишком долго, они
оказываются на пляже.
Старые девы непонимающе уставились на нее.
Рут продолжила объяснять. "Когда человек достигает низшей ступени
из-за выпивки мы называем его бродягой. Я полагаю, что фраза - это
слово - изначально означала человека, который искал еду на пляже.
Бедняжки! О, это было просто ужасно. Странно, но мужчины
образованные и хорошего происхождения падают быстрее всего.
Она украдкой взглянула на молодого человека. Она единственная из них
все знали, что он был на первом этапе ужасного путешествия к
пляжу. Кто-то должен был поговорить с ним, предупредить его. Он был совсем
одинок, как и она сама.
"Что это за странные штуки на крышах?" она спросила Ах
Кум.
"Свиньи и рыба, чтобы отражать посещения дьявола". Ах Кум
улыбнулся. "В конце концов, я верю, что у нас, китайцев, правильная идея.
Дьявол наверху, а не внизу. Не мы стоим между ним и небесами, а он сам.
Между нами и небесами ".
У старых дев не было контрфилософии, поэтому они обратились к
Рут, который как самостоятельно, так и бессознательно вложил себя
гламур, гламур приключений, которых старые карги не
признать в качестве таковых, поскольку они были только туристы. Этот ребенок
одновременно встревожил и взволновал их. Она столкнулась с нечестивыми
Южные моря, которые все еще кишели каннибалами; она видела
пьянство и называла мужчин пляжными бродягами; которая в этот момент была
невинна, как младенец, а в следующий произнесла какую-то горькую мудрость, это
потребовалась тысяча лет развития философии. И еще там было
это ее платье! Ее нужно предупредить, что ее навязали
.
"Вы уж простите старую женщину, мисс Энсхеде", - сказала сестра Пруденс;
"но где, ради всего святого, ты достала это платье?"
Рут подняла юбку с обеих сторон и расправила ее, глядя вниз.
"С ней что-нибудь не так?"
- Неправильно? Почему, тебе где-то навязали. Этому платью
тридцать лет, если не больше.
"О!" Рут мягко рассмеялась. "Это легко объяснить. У меня не так много денег.
Я не знаю, во сколько мне обойдется поездка до Хартфорда.
Поэтому я сшила пару платьев моей матери. Это
неплохо смотрится, не так ли?"
- Мерси, нет! Я не об этом думал. Я просто подумал, что кто-то тебя
обманул.
Старая дева не спросила, жива ли мать; вопрос был
несущественным. Ни одна мать не отправила бы свою дочь в мир иной
с таким гардеробом. Стесненные обстоятельства не позволили бы
это имело значение; мать как-нибудь справилась бы. В 80-х такое
платье указывало бы на значительные финансовые средства; под
солнцезащитным шлемом оно было анахронизмом; и все же оно служило только для придания
причудливого шарма красоте девушки.
"Знаешь, о чем ты заставляешь меня думать?"
"О чем?"
"Как будто ты сошел с какого-то старого семейного альбома".
Женский сует в Рут были в состоянии покоя; ни
произошло в ее жизни покалывать их в действие. Она была одета как
белая женщина должна быть; и что на данный момент устраивает ее
инстинкты. Но она взорвала словесную бомбу в лагере старых дев
.
"Что такое семейный альбом?"
"Бедный ты ребенок, ты хочешь сказать мне, что ты никогда не видел семьи
альбом? Да ведь это книга, полная фотографий твоих
бабушек и дедушек, твоих тетей и дядей, двоюродных братьев и сестер,
твоих матери и отца, когда они были маленькими ".
Рут стояла, нахмурив брови; она пыталась вспомнить. "Нет; у нас
его никогда не было; по крайней мере, я его никогда не видела".
Отсутствие семейного альбома по какой-то причине вызвало у нее легкую боль в сердце
. Бабушки и дедушки, дяди и тети ... чтобы
любить и нянчиться с одинокими маленькими девочками.
- Бедное дитя! - сказала Пруденс.
- Значит, я старомодна. В этом все дело? Мне это показалось очень милым.
"Так оно и есть, дитя. Но меняет стиль одежды
годовой. Конечно, это не относится к неинтересны старые девы,"
Пруденс изменен с сухой улыбкой.
"Но это достаточно хорошо для путешествия, не так ли?"
"Чтобы быть уверенным, что это так. Когда вы доберетесь до Сан-Франциско, вы сможете купить
что-нибудь более подходящее". Старой деве пришло в голову спросить:
- Ты когда-нибудь видела журнал мод?
- Нет. Иногда у нас были "Иллюстрированные лондонские новости" и "Мелочи"._
Моряки оставляли их у торговца.
- "Алиса в Стране чудес"! - воскликнула Пруденс, возможно, с легкой завистью.
- О, я это читала!
Сперлок достаточно отчетливо слышал весь этот странный разговор.;
но до упоминания старой девой семейного альбома ни одна фраза
не обладала достаточной силой притяжения, чтобы прервать ход
его собственных невеселых мыслей. Из старого семейного альбома: вот оно.
то самое сравнение, которое ускользнуло от него. Его литературные инстинкты начали проявляться
шевелиться. Девушка с острова Южных морей, и это было ее первое приключение
в цивилизацию. Это был краеугольный камень великолепного рассказа;
но он знал, что Говард Сперлок никогда бы его не написал.
Другие фразы, которые теперь вернулись, как эхо. Бродяга, в
низкой, в общечеловеческом масштабе; и когда-нибудь он войдет в этот
имущества. Между ним и пляжем стоял на сумму шестьсот
долларов.
Но одна вещь беспокоила его, и из-за этого он может не приехать
на пляже. Новое необъяснимое безумие, которое побудило его пронзительно завопить
по иронии судьбы история с его пальто - снять его и швырнуть в
ноги любого незнакомца, оказавшегося поблизости.
"Посмотри на это!" - ему хотелось закричать. "Чистые и без единого пятнышка, но
начинают проявляться следы постоянного использования. Я носил его
неделями. Я спал с ним под подушкой. Обратите внимание на
это пальто из синей саржи. Когда-нибудь слышал о джинне в бутылке? Вроде бы
достаточно. Но ты когда-нибудь слышал о джинне в пальто из синей саржи?
_Stitched_!"
Что-то подобное всегда подступало к его горлу; и ему приходилось
впиваться ногтями в ладони, чтобы заткнуть рот. Очень
увлекательно, однако, пытаться проанализировать этот импульс. Это не было неожиданностью.
дело совести; оно смутно основывалось на дерзости и
неповиновении. Он задавался вопросом, предвещают ли эти ненормальные умственные действия
болезнь. Быть больным и беспомощным.
Он пошел дальше, жуя его воды-каштаны, и уставился на горизонт.
Он ненавидел горизонты. Он всегда продумывал за руку, когда он
пусть свой взгляд на горизонт. Огромная Рука, которая поднялась
стремительно, заслоняя небо. Рука, которая стремилась дотянуться до его
плеча, безжалостная, бездушная, но законная. Проверки любые
странный человек спровоцировал потный ужас. Какой-то богом забытой дурак он
был! И смутно, где-то там, в Южных морях - на пляже!
Он уже почувствовал очарование неизбежного; и с этим
очарованием пришла идея спешки, быстро добраться туда и сделать
. Странно, но он никогда не думал о пляже, пока эта девушка
(которая выглядела так, словно сошла с семейного альбома) не упомянула
о нем с фамильярностью, которая была столь же удивительной, сколь и сама
глубоко печально.
Пляж: добраться туда как можно быстрее, достичь низшей точки унижения белого человека
и получить обещание этого успокаивающего
безразличие, которое приходит с окончательным распадом
волокна совести. Он объективный.
ГЛАВА IV
Туристы вернулись в Ша-Мина в четыре часа. Они были
молчаливы и больше не наблюдали, будучи более или менее измотанными
утомительным перемещением стульев. Даже Ах Кум снова обрел свою восточную
оболочку сдержанности. Добраться до Шам-мина - и особенно до Отеля
Виктория- пересекали узкий канал, всегда забитый качелями.
над сампанами и около них копошились желтые мужчины, женщины и
дети в выцветших голубых хлопчатобумажных одеждах разных оттенков. На закате солнце
роение резко прекратились; даже сампаны появился, чтобы приблизиться
вместе с покоем воды-мясо. Есть везде в
ночь в Китае первоначальный страх темноты.
От ворот отеля - всего в пятидесяти ярдах от канала
- открывался вид на пустой фасад древнего города Кантон. Пустой
он был, за исключением ворот возле плацдарма. В это отверстие в стене
и из него вытекал местный ручей от восхода до заката,
когда ручей таинственным образом прекратился. Молчание Кантон в ночное время
был зловещий, ибо никто не мог пророчествовать, какая форма моб может
вдруг закипают.
В те дни ни одному кантонцу не разрешалось пересекать реку Ша-минь
после захода солнца без лицензии. Чтобы упростить дело, он нес с собой
цветной бумажный фонарь, на котором был написан номер его лицензии.
Арабские цифры. Это придавало Ша-мин живописности.
ночью наблюдать за этими разноцветными фонариками, танцующими туда-сюда.
вон они, как июньские светлячки на лугу.
Тем временем старые девы отправились в столовую, где подавали чай.
Им было о чем поговорить, вернее, мисс Пруденс.
- Но она такая милая, - робко сказала Анджелина.
"Я признаю это. Но я ее не понимаю; она выше моего понимания.
Она оставляет меня почти без сравнений. Она похожа на какого-нибудь
персонажа из "Фры Финикиянки": она была похоронена тридцать
лет назад, и ее только что раскопали. Вот такой она меня поражает. И
это сверхъестественно ".
"Но я никогда не видел никого более оживленного".
"Кто бы не был оживлен после тридцатилетнего сна? Ты слышал, как она
объясняла о пляжных бродягах? И все же она смотрит на одного из них таким
прямым взглядом, который я когда-либо видел. Тем не менее, я рад, что она не приняла мое
приглашение присоединиться к нам. Я не хотел бы привлекать к себе внимание
постоянно тянет к нам. Этот мир здесь! Все перевернуто с ног на голову или наоборот.
Хм! "В чем дело?"
"Ш-ш-ш!" - Прошептал я. "Что случилось?"
"Ш-ш-ш!"
Сперлок проходил мимо по дороге в бар. Видимо он не видел
его недавние товарищи. Было что-то напряженное, жаждущих выражением
его лицо.
"Собирается одурманить себя до ужина", - таков был комментарий
Пруденс.
"Бедный молодой человек!" - вздохнула Анджелина.
"Тьфу! Он дурак. Я никогда не видела человека, который не был бы таким.
- Там был отец, - мягко предположила Анджелина.
- Дурочка! Что мы знали об Отце, кроме того, что он был рядом?
дом? Но где же девушка? Она говорила что-то о том,
чай с нами. Я хочу знать о ней больше. Интересно, если она имеет какие-либо
представляешь, как странно она красивая?"
Рут в этот самый момент была захвачена относительным чудом. Она
позировала перед зеркалом критически, несчастно, защищаясь,
и, возможно, сбитая с толку. Что случилось с платьем? Она
ничего не могла разглядеть. Последние четыре недели зеркала были для нее
отрадой, новой игрушкой. Вот одно из них тонко насмехалось над ней.
Жизнь - это лоскутное одеяло из впечатлений, из исчезающих личностей.
Каждый человеческий контакт оставляет какой-то неизгладимый след. Старые девы, которым
завтра предстояло навсегда исчезнуть из жизни девушки,
уже оставили свой отпечаток в ее воображении. Одежда.
Отныне Рут будет пристально наблюдать ее коллег-женщин и обратите внимание на
повесить их юбки.
Вокруг ее шеи был небольшой золотой цепочке. Она подняла цепочку,
открыв медальон, который был спрятан у нее на груди. В медальоне
было лицо ее матери - весь семейный альбом, который у нее был. Она
изучала лицо и пыталась представить тело, одетое в
платье, которое привело в изумление старых дев. Очень хорошо.
Завтра, когда она вернется в Гонконг, она купит себе
простое, но современное платье. Все, что привлекает внимание к ней должно быть
избежать.
Она бросила медальон в ее сладкий тайник. Это было драгоценно
по двум причинам: это была фотография ее прекрасной матери, которую
она не могла вспомнить, и по ней ее могла опознать тетя в
Хартфорде.
Она издала негромкий радостный возглас и бросилась к кровати.
На покрывале лежала дюжина книг. О, какие красивые книги!
Романтика, приключения, истории о любви! Она собрала книги в свои
руки и прижала их к себе, как мать прижала бы к себе ребенка. Люблю
истории! Было ничтожно важно, чтобы эти люди освистывалик. были
завернуты в бумагу; Романтика неизменно лежала внутри. Все эти замечательные
товарищи, отныне и навсегда ее. Она никогда больше не будет
одинока. "Отверженные", "Повесть о двух городах", Генри Эсмонд,
Последние дни Помпеи, Мраморный фавн ... Любовные истории!
До своего приезда в Сингапур она никогда не читала ни одного романа.
"Путешествие Пилигрима", "Жизнь Мартина Лютера" и "Алиса в Стране чудес"
(единственная сказка, которую ей разрешили прочитать)
составляли всю ее библиотеку. Но в приложении к словарю
она обнаружила волшебные имена - Гюго, Дюма, Теккерей,
Хоторн, Литтон. Она также открыла для себя имена братьев Гримм и
Андерсен; но в то время она не могла представить себе "
бледных стройных существ с тонкими, как паутинка, крыльями" - фей. Мир в
что она так смело затевать было замечательно, но
не так чудесно, как мир в эти бумажные колпаки. Уже
Козетта была ее выбрали друг. Ежедневный контакт с реальными людьми
все больше склонял ее к творчеству.
Радостная, она почувствовала потребность в физическом выражении; и ее тело
начало извилисто раскачиваться, скользить, поворачиваться и извиваться вокруг
комната. Пока она танцевала, в ее ушах звучало приглушенное эхо деревянных
тамтамов.
В конце концов, ее движения привели ее к маленькому столику у
края кровати. На этой подставке лежала книга в мягком переплете
из черной кожи - Святая Библия.
Ее взгляд, впитывающий позолоченные буквы и их значение,
сообщил ее неподвижному телу нечто вроде паралича. Она стояла
без движения и без сил. Книги соскользнули с ее руки
и разлетелись по полу. В настоящее время repellance выросла под
застывшей маской удивления и рассеивается в нем.
- Нет! - закричала она. - Нет, нет!
Жестом, яростным и нетерпимым, она схватила Библию и
засунула ее с глаз долой, в ящик стола. Затем, ее тело все еще было напряжено
переполненное атомами гнева, она села на край кровати и
покачалась из стороны в сторону. Но вскоре это движение прекратилось.
Воспоминание о годах одиночества и отсутствия любви, вспыхнувшее в
сознании из-за неожиданного столкновения, согнуло ее, как сильный
ветер гнет водяной тростник.
"Мой отец!" - прошептала она. "Мой собственный отец!"
Странно, но комната и ее предметы отступили и исчезли; и тут
вмешалась череда мысленных образов, которые, пока она была жива,
это когда-нибудь будет повторяться. Она увидела залитые лунным светом воды, черную
тень проа, лунный огонь, струящийся по дальнему краю
вздымающегося паруса, молчаливых туземцев: ни звука, кроме шлепанья
выносная опора и низкое шипящее журчание воды, стекающей с бортов.
и биение ее сердца. Полет.
Как она боролась со своим желанием в самом начале, чтобы не раскрыть
ее незнание чудеса человечества! Ужас и экстаз
той ночью в Сингапуре - первом городе, который она когда-либо видела! Там
все еще было впечатление, что произошло нечто сродни чуду.
успешно проводил ее от одного испытания к другому.
Клерк в отеле "Раффлс" проявил к ней мало интереса.
Она, правда, с сомнением приняла предложенную им ручку.
Она не была достаточно осведомлена о путях работы в
караван-сараях; но ее ум был бдительным и восприимчивым. Почти сразу же
она поняла, что от нее ждут, что она запишет свое имя и адрес
что она и сделала, косыми, затянутыми паутиной буквами,
возможно, немного кропотливо. Рут Энсхеде, Хартфорд, Коннектикут. Адрес
, конечно, был ее пунктом назначения, за тысячи миль отсюда, и
бесконечно малое пятнышко в ужасающем пространстве.
Она могла представить себе картину, которую представила, особенно
потрепанный вещмешок из папье-маше у ее ног. В Европе или Америке
люди бы улыбнулись; но в Сингапуре - порту на полпути к миру
, где человеческий калейдоскоп непрерывно вращается на восток и
запад, никто не обратил на нее внимания.
Она никогда не забудет муки, что первый прием пищи в большой
столовая. Она могла бы поужинать одна в своей комнате, но мужество
требовало, чтобы она выдержала это испытание и покончила с ним. Каждый
казалось, все взгляды были прикованы к ней; и все же она знала, что это ощущение
было плодом ее воображения.
Красивые платья и сверкающие обнаженные плечи и руки
женщин встревожили и огорчили ее. Женщины, ее учили,
кто вскрывал плоть их тел под глаза человека были в
специальная категория проклятых. Почти мгновенно она
признали ошибочность такого утверждения. Эти женщины не могли
быть плохими, иначе отель не разрешил бы им войти!
Тем не менее, сцена представляла загадку: дать иммунитет черным
женщины, которые ходили обо всех, но голые и чертовски белый для
подставив свои плечи!
Она поела, но мало, все ее голод был в ее глазах-и
в ее сердце. Одиночество - нечто почти физическое: как будто
жизненная сила была вытянута из воздуха, которым она дышала.
Страстное желание поговорить с кем-нибудь! Но в конце концов она ушла в свою комнату
не поддавшись страстному желанию.
Оказавшись в комнате, заперев дверь, она почувствовала, что чувство одиночества
отступило от нее, как туман отступает от горы
по утрам. Даже тогда она смутно понимала, что
она коснулась какая-то философия жизни: то не было
одиноко наедине с собой, только в гуще толпы.
Другая картина скользнул по ее видение. Она увидела себя начинающей
медленный, извилистый танец: и внезапно остановившейся в середине фигуры,
осознающей, что танец был не импровизированным, ее собственным, а родным...
тот же танец, который она бросила всего несколько минут назад. Она влюбилась
это было естественно, единственное проявление танца, которое она когда-либо видела
и которое было украденной сладостью. Это было странно: когда молодые
люди были радостны, им приходилось выражать это физически. Но родная!
Она должна быть начеку.
Она вспомнила, что легла спать только в два часа ночи
. Она вынесла стул на веранду и сидела там
смотрела и слушала, пока ночная тишина не затянулась, и
лишь изредка она слышала голоса или стук колес рикши
во дворе.
Великое испытание, которого она больше всего боялась, оказалось
вовсе не испытанием. Любезный американский генеральный консул лично
отвез ее в банк, где ее банкноты были обменены на
аккредитив, и дал ей исчерпывающие рекомендации. Все было так
все сбылось так, как предсказала иссохшая старая канакка.
"Золотая Ведьма знает, что я повидала мир; поэтому следуй
моим указаниям. Никогда не смотри искоса на мужчину. Ничто другое
не имеет значения ".
Тюремные прутья обстоятельств больше не окружали ее.
Ее крылья были странно слабыми, но, несмотря ни на что, она могла летать. Это было
великолепной, хотя и сбивающей с толку правдой. Она навсегда покинула клетку,
раздражающий поводок: она была свободна. Туманные караваны, о которых она
мечтала, стали реальностью. Ей оставалось только выбирать. Все
о ней, здесь и там, лежали соблазнительные неизвестна. Романтика! В
романтика мелькающих лиц, проводов, которые доносят голоса и слова до
дальних концов света, огромных механизмов, приводящих в движение
корабли и поезда! И, о, прекрасные книги!
Она быстро опустилась на колени и еще раз собрал книги
к ее сердцу.
ГЛАВА V
За ужином старые девы пригласил Рут сесть за их стол,
приглашение она приняла с благодарностью. Она не то чтобы боялась, но
было что-то в своем одиночестве этой ночью, чему она не доверяла.
Отстраненная, не было ничего невозможного в том, что она будет вынуждена уйти
в столовой из-за вторжения слезы. Чтобы быть рядом с кем-то, даже
кто-то, кто сделал видимость дружелюбия, слышать голоса, ее
собственное смешения, послужит восстановлению тоником. Мир
уже стемнело и в ширину, и она была очень маленькой. Сомнения стали
поднимайтесь все о ней, теребила ее доверие. Она могла пойти
через все это? Она должна. Она никогда, никогда не вернется.
Как обычно, основная сестра - Пруденс - говорила за всю пару.
Анджелина, тень, ответила только подчиняющимися кивками.
Иногда она не замечала намека и утвердительно кивала, когда тот
жест должен был быть обратным; и Пруденс послала бы ей
острый неодобрительный взгляд. Огорчение Анджелины из-за этих
несчастий было трогательным.
Ничто из этого не ускользнуло от Рут, чье чувство юмора не нуждалось в развитии
. То, что она обладала хоть каким-то чувством юмора, было само по себе
одно из тех человеческих чудес, о которых всегда говорят метафизики
болтают, никуда не приходя; ибо ее предыдущее
окружение было особенно безрадостным. Но если она и улыбалась
, то только глазами. Сегодня вечером она могла бы обнять обеих
старых дев.
- Кто-то должен схватить этого молодого человека, - мрачно сказала Пруденс.
Она кивнула в сторону Сперлока. - Посмотри на него!
Рут посмотрела. Он осушает стакан, и как он это он
вздрогнул. Сифон и бутылку виски стояла перед ним. Он
отмерил порцию с другого колышка, бутылка дрожала в его руке
. Его еда лежала нетронутой на тарелке. В сердце Руфи не было отвращения
, только бесконечная жалость; ибо только жалкие люди
понимают.
"Мне жаль", - сказала она.
- Я не испытываю симпатии, - ответила Пруденс, - к человеку, который
намеренно одурманивает себя крепкими напитками.
"Ты бы так и сделал, если бы видел, что есть у меня. Мужчины в этой части мира
пьют, чтобы забыть то, что они потеряли".
"И что должен забыть такой молодой человек, как этот?"
Пруденс потребовала ответа.
"Интересно", - сказала Рут. "Ты не могла бы поговорить с ним?"
"Что? - и быть оскорбленной за мои хлопоты? Нет, спасибо!"
"Вот и все. Ты жалуешься на состояние, но оставляешь
исправление кому-то другому ".
Старая дева не нашлась, что возразить на такую прямоту. Этот ребенок
часто приводил в замешательство. Пруденс принялась за куриное крылышко.
- Если я поговорю с ним, мой интерес может быть неправильно истолкован.
- Где ты ходил в школу? - Спросила Пруденс, ища новый канал.
старый, похоже, был полон скрытых рифов.
- Я никогда не ходила в школу.
"Но вы образованны!" - удивлен.
"Это зависит от того, что вы называете образованным. Тем не менее, моим наставником был
высокообразованный ученый - мой отец". Ни старая дева заметила
нежелание в тонах.
"Ах! Я вижу. Он вдруг понял, что он не мог удержать тебя
когда-нибудь в этой части мира; поэтому он посылает тебя к тете. Это
платье! Только мужчина - и не от мира сего - позволил бы тебе
продолжать свое приключение в платье тридцатилетней давности
. А чем занимается твой отец?
Вопрос был дерзким, но Рут этого не осознавала.
"Души", - сухо ответила она.
"Миссионерка! Это все проясняет". Лицо старой девы
на самом деле потеплело. "Ты закончишь свое образование на Востоке
и вернешься. Я понимаю.
"Нет. Я никогда не вернусь".
Что-то в голосе ребенка, что-то в ее поведении предупредило
старую деву, что ее благонамеренное любопытство получило отпор
и что было бы опасно снова развивать его.
То, что она назвала озарением, теперь казалось лишь другой
фазой тайны, которая окутывала ребенка. Зловещая мысль
проскользнула внутрь. Кто мог сказать, что отец девочки когда-то не был
модным священником в Штатах, и что выпивка доконала его и
шаг за шагом заставляла опускаться, пока... если воспользоваться странными способностями ребенка
выражение лица - он пришел на пляж? Она была циничной, эта
старая дева. В смешанном мире не существовало такого понятия, как совершенство.
Священнослужители были людьми. Тем не менее, было довольно страшно подозревать, что
кто-то впал в немилость, но, тем не менее, это было возможно.
С последним проблеском приличия он послал дочь к себе
сестра. Бедный ребенок! Какие страшные вещи она, должно быть видно на
остров ее!
Звон бьющегося стекла отвлек ее внимание, и Рут с благодарностью повернулась
на звук.
Молодой человек опрокинул сифон. Он поднялся, установившимся
себя, затем вышла из столовой. Кроме тупой
глаза и крайняя бледность его лица, ничего нельзя было
указывают на то, что он был глубоко в ликворе. Он нисколько не пошатнулся
. И в этом факте заключалась его опасность. Человек, который пошатывается, чей
лицо раскрасневшееся, отношение либо шумно-дружелюбное, либо
свирепое, имеет некоторый шанс; в конце концов, алкоголь его покоряет. Но мужчины
типа Сперлока, которые ходят прямо, которые не бросаются в глаза и
очень бледные, они ломаются быстро и необъяснимо. Они редко
появляются на пляже. Есть промежуточные станции - даже терминалы.
В глазах Рут все еще была жалость понимания. Возможно,
это было одиночество. Возможно, он потерял своих близких и теперь
скитается по миру в поисках забвения. Но он умрет, если
продолжит в том же духе. В одном они были похожи - без любви
и одинокий. Если он умрет здесь, в этом отеле, кого это будет волновать? Или если
она умрет, кого это будет волновать?
Странное желание расцвело в ее сердце: пойти к нему, убедить его.
понять, насколько глупо пытаться забыть. Какая польза была от временного
возврата к памяти, когда она всегда возвращалась с удвоенной
остротой?
Затем пришла другая мысль, поразительная. Это был первый молодой человек
, который вызвал у нее нечто большее, чем умозрительный интерес
. Правда, на борту корабля она видела молодых мужчин
издалека, но только с нормальной любопытство, которое возбуждала в
присутствие каких-либо новых видов. Но после Сингапура она поймала себя на том, что
наделяет их характеристиками героев романов
, которые она только что прочитала в первый раз. Этим был Генри Эсмонд,
тем - меланхоличный Мариус, и так далее, и тому подобное; никогда никаких
злодеев. Не стоило изобретательно вкладывать в мужчину свои злые замыслы
просто потому, что он был физически уродлив.
Однажды она хотела быть любимой, как Мариус любил Козетту, но есть
был еще один персонаж, который немного более глубоко проникнуть в ее разум. Почему?
Ведь она знала его в жизни, ведь, так долго, как она могла
помните, он снова и снова пересекался с ее видением - Сидни Картон.
Бездельник, бездельница, которая в основном благородно дошла до прекрасного конца
.
Значит, здесь, если бы не время и место, мог быть другой Сидни
Картон. Кто может поручиться, что при должном стимуле он не сможет
так же благородно дойти до какого-нибудь прекрасного конца? Она была в восторге. Найти
стимул! Но как? Туда-сюда блуждала идея, отыскивая
путь. Но всегда эта новая фаза в жизни, которую цивилизация назвала
условностью, воздвигала барьер за барьером.
Она не могла подойти к нему с проповедью против крепких напитков; она
по опыту знала, что такой план был бы напрасной тратой сил. Разве
она не видела, как они выходили с брошюрами в карманах и ухмылками
в бородах? Чтобы разжечь его воображение, уязвить его чувство рыцарства
, пробудить в нем мужественность, она должна представить
какой-нибудь неотразимый проект. Она вспомнила тот день, когда разразился тайфун, и
шлюп, разбившийся о внешние рифы. Героизм двух гребцов с пляжа
спас всех на борту, а также их собственное мужество.
- Вы возвращаетесь в Гонконг завтра дневным пароходом?
На мгновение Рут была поражена, услышав голос старой девы.
голос. С помощью магии воспоминаний она установила картину
тайфуна между собой и своими соседями по столу: ужасные
валы, грохочущие по белому берегу, оглушительный рев
ветер, сгибающиеся и ломающиеся пальмы, тростниковые крыши местных жителей.
хижины, разбросанные в глубине острова, размытое пятно песчаной пыли и эти двое.
изгои, бросающие вызов стихии.
"Я не знаю", - неопределенно ответила она.
"Но в Кантоне больше нечего смотреть".
"Возможно, я слишком устала, чтобы планировать завтрашний день. Эти ужасные кресла!"
После ужина старые девы приступили к написанию своих привычных
порция открыток, и Рут была предоставлена самой себе. Она бесцельно прошла
через офис к двери.
За ступеньками наготове стояло кресло-качалка. Один из кули
держал бумажный фонарь. Рядом стояли Ах Кум и незнакомый молодой человек,
первый мягко протестовал, второй настаивал на своих
требованиях.
"Я повторяю, - сказал Ах Кум, - что предприятие не из приятных.
Ночью Кантон - это весь Китай. Если на нас нападут, я не смогу
защитить вас. Но я могу с легкостью привести петь песню Girl играть на
вы."
"Нет. Я хочу сделать мой собственный выбор".
"Очень хорошо, сэр. Но если у вас есть значительные деньги, нужно было лучше
оставьте его в сейфе. Вы можете заплатить мне, когда мы вернемся.
Девушки-певицы в Гонконге намного красивее. Это часть
шоу в Гонконге. Но здесь это Китай ".
"Если ты не возьмешь меня, я найду какого-нибудь проводника, который возьмет".
"Я возьму тебя. Я просто предупреждаю тебя".
Сперлок вошел в офис, прошел мимо Рут, не заметив ее (или
если он и заметил ее, то не узнал), и передал свои
деньги менеджеру.
"Я советую вам воздержаться от этой поездки, мистер Тейбер", - сказал управляющий.
"В настоящее время в Кантоне неспокойно. Всего несколько недель назад
там на мосту произошла кровавая битва между солдатами
и местной полицией. Посмотрите на эти стены".
Стены были покрыты стеллажи загруженных винтовки. В те
революционный раз надо было быть готовым. Некоторые китаец может
взять его в голову кричать: "Смерть чужих чертей!" И
за той стеной кипели бы сражения, убийства и внезапная
смерть. Белый человек, бродящий ночью по улицам Кантона,
был вызовом такой катастрофе.
Табер. Рут задумчиво посмотрела на кули ждать. Что делали
не похоже на имя молодого человека ложил на башне
вода-круглосуточно. Она оставалась у двери, пока стены города
не поглотили качающийся фонарь. Затем она вошла в офис.
"Что такое девушка-певунья?" она спросила.
Управляющий подкрутил ус. "То же, что японская гейша
девушка".
"А что такое девушка-гейша?"
"Никогда не слышал о гейшах!" Это было так, как если бы она спросила: "Что такое
Париж?" Что это за турист, который не слышал ни о
гейша из Японии или певчая девушка из Китая? Прежде чем он
смог подобрать необходимые фразы для объяснения, Рут сама
высказала свою мысль.
"Плохая девочка?" Она задала вопрос так, как задала бы любой другой вопрос.
взгляд у нее был ровный, и тон ровный.
После серии умственных упражнений, занявших несколько
секунд, до него с ужасом дошло, что перед ним новый экземпляр
этого вида. В то же время он понял, что она была такой же
чистой и прекрасной, как белая орхидея Борнео, и что у нее не было
этого нелепого щита, называемого ложной скромностью. Он мог поговорить с
он сказал ей так откровенно, как только мог мужчине, что она ни на что не обидится.
пока это было в форме объяснения.
С другой стороны, было подсознательное впечатление, что она
сможет мгновенно прочитать все нечистое в глазах мужчины.
Все ее вопросы будут иметь в качестве фона идею будущей
защиты.
"Гейша и певичка - профессиональные артистки.
Они неплохие девушки, но у обычного туриста такое представление о них.
неправильное представление о них. Если некоторые из них плохие в том смысле, который вы имеете в виду
, это потому, что плохие люди есть во всех сферах жизни. Они
продаем только свои таланты, не их тела; они не девочки
улице".
Фраза была новой, но Рут понимающе кивнула.
"И все же, - продолжал управляющий, - в некотором смысле они рабы; их
покупают и продают до тех пор, пока не будет выплачен их первоначальный долг. Мы скажем, что отец
в долгу. Он продает свою дочь гейше или мастеру пения
, и девушку сдают в аренду до тех пор, пока не будет выплачен долг.
Затем работа необязательна; они идут сами. В Гонконге и Шанхае есть певицы
девушки, которые знамениты и богаты.
Иногда они удачно выходят замуж. Если они становятся плохими, то из-за
склонность, а не необходимость.
Рут снова кивнула.
"Пойдем немного дальше. Мораль - это точка зрения. Это
Западная точка зрения. Восточная точка зрения не имеет эквивалента. Что вы
будет выглядеть как аморальность-вот лишь установившимся обычаем,
три тысячи лет старше христианства, приняты с не более
АДО, чем та, которая будет сопровождать вас, если вы станете клерк
в магазин."
"Это то, что я хотел знать", - сказал Рут серьезно. "Бедные
вещи!"
Менеджер рассмеялся. "Сочувствие-это впустую. Они -
единственные счастливые женщины на Востоке.
- Ты думаешь, он знал?
"Он?" А, ты имеешь в виду мистера Тейбера? Он задавался вопросом, интересовало ли это хрустальное существо
того неуклюжего дурака, который опрометчиво отправился в
город. "Я не знаю, какова была его идея".
"Будет ли какая-нибудь опасность?"
"Мистеру Тейберу? Такая возможность существует. Ночной Кантон - это не меньше
Китай в качестве границы города Лан-Чжоу-фу. Белый человек берет свою жизнь
в его руках. Но Ах сперма широко известен своей удачи. Кроме того, - цинично добавил он
, - говорят, что Бог присматривает за дураками и
пьяницами.
Это выражение давно звучало в ушах Руфи. Она слышала, как торговец
произносил это много раз.
"Спасибо", - сказала она и вышла из офиса.
Управляющий некоторое время смотрел на пустой дверной проем, пожал плечами и
вернулся к своим бухгалтерским книгам. Сверхъестественная прямота этих серых глаз,
отсутствие застенчивости, красота лица в профиль (анфас,
оно казалось слишком широким для идеальной красоты),
мягкий голос, звучавший полно и свободно, без колебаний, - все это
в совокупности делало ее самой необычной молодой женщиной, которую он когда-либо встречал
. Он был уверен, что эти ее губы никогда не знали
естественной и простительной жеманности юности.
Была ли она заинтересована в этом молодом осле, который рисковал своими костями из-за
там, в городе? Они приплыли на одной лодке. Тем не менее, никто
никогда не мог сказать наверняка. Молодой человек был по-своему почти таким же странным, как
девушка - по-своему. Он редко разговаривал и постоянно пил.
это было зловеще. Он никогда не был пьян в общепринятом значении этого слова
; скорее, он шел в каком-то оцепенении. Предположим, что Ах
Удача на этот раз изменила Куму?
Управляющий жестом отпустил ее и подсчитал счет для
мисс Джедсон, которые утром возвращались в Гонконг.
ГЛАВА VI
"Сидни Картон, - подумала Рут, - в погоне за певичкой"!
Мысль была настолько неуместной, что холодная улыбка тронула ее губы.
Казалось, каждый раз, когда ее воображение вкладывало свои средства,
невидимый удар отбрасывал его назад. Тем не менее, она инстинктивно понимала, что
вся жизнь Сидни Картон не была перенесена на печатную страницу.
Но идти ухаживает за невольницей, рискуя физической больно! А
дрожь отвращения пересекали ее плечи.
Она открыла окно, так как ночь была мягкой, и села на пол.
положив подбородок на подоконник. Даже звезды были ясны.
незнакомцы. Где был этот добрый мир, который она так радужно нарисовала в
воображении? Повсюду разочарование. Старые девы были не добрые; они
было только любопытно, потому что она была странной и надела платье через тридцать лет
устарело. Позже, когда они вернулись домой, она будет служить
темой многих разговоров. Все косо смотрели друг на друга
остальные. Чтобы избежать одной фазы одиночества, она погрузилась в
другую, настолько обширную, что ее мужество иногда ослабевало.
Она вспомнила, как простирала руки к волшебному
голубому горизонту. Сразу за ним должно было быть желание ее сердца. И в
чему она научилась за эти напряженные четыре недели? Что все горизонты
были ложью: что улыбки, рукопожатия, прощания и приветствия
были ложью: что на самом деле не было завтра, только беговая дорожка
из сегодняшних дней: и что из этой лжи и миражей она извлекла
горькую правду - она была одна.
Она прижалась щекой к холодному подоконнику; и мало-помалу подоконник стал
теплым и мокрым от слез. Она хотела остаться там, где была; но
слезы были опасны; чем больше она плакала, тем слабее становилась.
Она стала защищаться. Она резко встала, включила свет и
открыл "Отверженных" эпизодом "Темного леса", где Жан
Вальжан протягивает руку и забирает у Козетты ее ужасное ведро.
маленькие потрескавшиеся ручки.
В этом мире должны быть нежные и любящие люди. Должны быть
настоящие Вальжаны, иначе как бы авторы могли писать о них?
Предположим, однажды она встретит одного из этих удивительных творцов, который
может заставить человека плакать, смеяться и забыться, который может взволновать человека
любовью, гневом и нежностью?
Большинство из нас были свидетелями карнавалов. Вот все наши арлекины
и коломбины устной и письменной драмы. Они вспыхивают и
они вызывают у нас трепет ожидания. А потом - вуаля! Какие же они унылые
, когда гуляки отказываются от пестрого!
Рут приехала с далекого острова в южных морях. Мир не прошел мимо
, но обошел его по огромному полукругу. Многие вещи
были всего лишь словами, звуками; она не могла преобразовать эти слова и
звуки в объекты; а если и пыталась, то неизменно промахивалась.
Ее образование было замечательным в том смысле, что оно было чрезмерно развитым здесь и
недоразвитым там: тридцатилетняя женщина и десятилетний ребенок
всегда мешали друг другу. Пока она не покинула свой остров.,
то, что она слышала и что видела, было правдой. И теперь она
обнаруживала, что даже Природа была в некотором роде лжецом, с ее
миражами и ее горизонтами.
В настоящий момент она жила в мире, созданном ею самой
карнавал храбрых мужчин и прекрасных женщин, персонажей из
сказок, которые она так недавно прочитала в первый раз. Она не могла
сопротивляться, наделяющие людей она встретилась с благородным атрибуты
вымышленные персонажи. Мы все делали это в юности, когда впервые мы
натолкнулся на прекрасную историю; иначе мы были никчемные металлические действительно. Итак,
шаг за шагом, боль за болью Рут узнавала, что Джон Смит
был Джоном Смитом и никем другим.
Вскоре она снова оказалась в той ужасной таверне Тенардье.
В том-то и было чудо этих историй; в них живешь. Козетта
сидела под столом, тихая, как мышка, и ласкала свою жалкую куклу.
Куклы. Взгляд Рут уклонились от печатной страницы. Она никогда не
было настоящей куклы. Инстинкт заставил ее, чтобы создать что-то из
тряпки для удовлетворения таинственная тяга. Но кукла с закатившимися
глазами и льняными волосами! Если не считать ручного труда, не было
они с Козеттой были сестрами по несчастью.
одиночество.
Прошел, наверное, час, прежде чем она отложила книгу. Качающийся на ветру
фонарь на мосту - она не задернула
занавеску - привлек ее внимание. Она выключила свет и
подошла к окну. Она увидела кресло-каталку; должно быть, это мистер
Табер возвращения. Очевидно, повезло, а сперма была проведена хорошо.
Как она смотрела на ее глаза привыкли к ночи; и она
обнаружены пять человек вместо четырех. Она вспомнила, Табер
шляпа. (Какое имя он дал ей в тот день?) Он шел
рядом со стулом, на котором, как ей показалось, лежал сверток с цветами. Она
не могла ясно видеть. Внезапно ее сердце забилось чаще.
странно. Он приводил в отель певицу!
Странный кортеж вскоре скрылся под подоконником.
Любопытство увидеть, на что похожа певчая девушка, овладело
Мыслями Рут. Некоторое время она боролась с желанием, затем
сдалась. Она все еще была полностью одета; все, что ей нужно было сделать, это
задержаться перед зеркалом и несколько раз пригладить волосы.
Зеркала. До великого приключения ее зеркала были
еще бассейны в скалах после отлива. Она никогда не была в состоянии
узнайте, где отец спрятал его зеркало для бритья.
Когда она вошла в офис странную картину представили ее
испуганный взгляд. Девочка-певунья со сломанной скрипкой билась
лбом об пол и причитала: _ай, ай! Ai, ai!_
Сперлок - или Тейбер, как он себя называл, - сидел, ссутулившись, в кресле,
уставившись остекленевшими глазами в никуда, абсолютно не интересуясь происходящим.
неразбериха, за которую он был в первую очередь ответственен. Менеджер отеля
возражал, и Ах Кум ответил серией выразительных
пожатий плечами.
"Что случилось?" Спросила Рут.
"Пьяная идея", - сказал Ах Кум, вынимая руки из рукавов.
"Я не смогла заставить его понять".
"Она не может здесь оставаться", - заявил менеджер.
"Почему она плачет?" Рут хотела знать.
Ах Кум объяснил. "Она считает, что ее будущее безнадежно испорчено.
Мистер Тейбер не оставил все свои деньги в офисе. Он настоял на том, чтобы
купить эту девушку за двести мексиканцев. Теперь он говорит ей, что она
свободна, больше не рабыня. Она не понимает; она верит, что он
внезапно невзлюбил ее. Свободный, ему больше нечего делать.
ее, кроме канала. Еще два часа назад она была довольна и так же
счастлива, как коноплянка. Если она вернется в дом, из которого мы ее забрали
, ее товарищи будут смеяться над ней и задушат ее
насмешками. По эту сторону канала ей некуда идти. Ее народ
живет в Хенг-Чау, в провинции Хунань. Все это очень
сложно. Это старая история о жителе Запада, вмешивающемся в
восточный обычай."
"Но почему ты не отказал ему?"
"Я должен был позволить ему иметь свой путь, он еще может не вернулись
безопасно. Нельзя успешно спорить с пьяным человеком".
Цель этой дискуссии сидел неподвижно. Голоса перешли в
его уши, но не оставляло впечатление от их импорта. Там был, в
самом деле, только одна ясная мысль в его воспаленном мозгу: он достиг
отель не падая вниз.
Петь песню девушка, увидев Рут, протянула руки и стала
болтовня быстро. Рут сделала легкий жест, полный бесконечной жалости;
за это быстро ухватилась раскосоглазая китаянка. Она
подползла и ухватилась за юбку белой женщины, которая
поняла.
"Что она мне говорит?"
Ах Кум пожал плечами.
Рут вгляделась в раскрашенное лицо, теперь слегка потрескавшееся от
текущих слез. - Но она мне что-то говорит! Что это?
Менеджер отеля, который с легкостью говорил на кантонском диалекте, перевел.
Он знал, что может перевести буквально. "Она говорит, что вы,
женщина, легко поймете положение, в котором она оказалась
сама. Она обращается к тебе как к Цветку Лотоса, как к
Сверкающему Лунному лучу.
- Просто чтобы дать ей свободу? - спросила Рут, поворачиваясь к Ах Куму.
- Именно. Стул на веранде. Я отнесу ее обратно. Но
конечно, деньги возвращены не будут.
"Тогда отведите ее обратно", - сказал менеджер. "Вы знали, что лучше не делать этого".
приводить ее сюда при данных обстоятельствах."
"Ну, - дружелюбно сказал Ах Кум, - когда я выступил против этого предприятия,
он пригрозил отправиться бродить в одиночку, я больше всего заботился о том, чтобы
вернуть его целым и невредимым".
Затем он властно заговорил с девушкой. Он, казалось, разразился громом.
ужасные события могли произойти, если бы она не подчинилась ему без дальнейших церемоний. Он
поднял сломанную скрипку и поманил ее к себе. Певчая девушка встала
и покорно побрела из кабинета в ночь.
Рут подошла к автору этой трагикомедии и поставила
рука на его плече.
"Я понимаю", - сказала она. Ее вера в людей возродилась. "Ты
пытался сделать что-то прекрасное, и... и цивилизация
не позволила бы тебе".
Сперлок отвел свои тусклые глаза и попытался сфокусировать на ней взгляд. Внезапно он
разразился диким смехом; но столь же внезапно что-то
заглушило звук у него в горле. Он на ощупь протянул руку,
обмяк и свалился со стула на пол, где и остался лежать
очень тихо.
ГЛАВА VII
Удивительное развал Сперлок создал таблицы коротких
продолжительность. Тогда менеджер отеля резко ударил его ладонями ,
и из столовой, топая, вошли два китайских "мальчика".
Жестом, лишенным какого-либо эмоционального выражения,
менеджер указал на безмолвную скорчившуюся фигуру на полу и назвал
номер комнаты. Китайцы подняли обмякшее тело и понесли его
к лестнице, ведущей в холл, по которой они с трудом поднялись.
- Немедленно врача! - взволнованно крикнула Рут.
- Врача? Что ему нужно, так это хорошая порция ароматного спирта с
нашатырным спиртом. Я могу заказать это в баре, - коротко сказал менеджер. Он
не был особенно благодарен за сложившуюся ситуацию.
"Я вас предупреждаю, если вы не отправляют сразу к врачу, вы будете
есть причины сожалеть об этом," Руфь решительно заявил. "Что-то еще
чем виски и сделал. Почему ты позволил ему это?
"Позволь ему это? Я не могу стоять рядом с кем-либо из гостей
и регулировать его или ее действия. Пока мужчина ведет себя прилично,
Я не могу отказать ему в выпивке. Но я вызову врача, раз уж вы заказали
это. Вы зря потратите его время. Это обычный случай алкогольного
ступора. Я видел много подобных случаев.
Он подозвал другого "мальчика" и пробормотал что-то на кантонском диалекте. Немедленно
"мальчик" вышел вперед со своим бумажным фонариком, повторяя крик на бегу.
предупреждение освободить путь.
- Прикажите немедленно прислать в комнату мистера Тейбера ароматический спирт с нашатырным спиртом
- Распорядилась Рут. - Я введу его.
"Вы, Мисс Энсхеде?"--честно говоря удивлен, что никто посторонний должен
предложить помощь другому.
"Нет никого другого. Кто-то должен быть с ним до
врач приезжает. Он может умереть.
Управляющий сделал отрицательный знак. "Ваше беспокойство напрасно".
"Его сбили со стула не пары виски.
Это было его сердце. Однажды я видел, как человек умер, упав таким образом в обморок.
"Вы хоть раз видели, как умирает человек этак?" диспетчер повторил его недавние
недоумение возвращения прилива. Хартфорд, штат Коннектикут, США; она имела
зарегистрированный этому адресу; но было что-то mystifyingly
Восточная ее адрес лишь сгустило туман позади
который она переехала. "Где?"
"Это может подождать", - ответила она. "Пожалуйста, поторопитесь с нашатырным спиртом", - и Рут
резко отвернулась.
Наверху она увидела двух китайцев, сидевших на корточках сбоку от двери.
Они встали при ее приближении. Она поспешила мимо. Она немедленно
взяла подушки из-под головы человека, у которого было два имени,
расстегнул воротничок и галстук и расположил руки вдоль туловища
. Его сердце билось, но слабо и медленно, со зловещими
перебоями. Совсем один; и никому не было дела, жив он или умер.
Теперь ей было позволено свободно изучать лицо. Сравнения,
на которые она могла опереться, были немногочисленны и ошеломляюще новы, смешанные с
реальностью и расплывчатыми художественными представлениями о героях художественной литературы.
Молодой мужчина, каким она его видела на самом деле, принадлежал к типу
моряк, упрямый, первобытный, безжалостный. Для лица под ней
своим пристальным взглядом она могла найти только одно выражение - прекрасное. Форма
голова, высота и ширина бровей, угол носа,
очертания подбородка и челюстей - все было прекрасным, такого типа, какого у нее не было,
никогда прежде она не рассматривала близко.
Теперь она увидела, что это был не рассеялся; он был так гладко и
без подкладки, как полированный мрамор, который в данный момент напоминал. И все же,
что-то отметило это лицо, что-то оставило неизгладимый след
. Возможно, впалые щеки и выступающие скулы создали
у нее такое впечатление. Что же успокоил ее, более чем
что-нибудь еще, была форма рот: он был тепло обернулся.
Рот закоренелого пьяницы, наконец, приобретает особое значение; он
становится знаком, по которому его узнают вдумчивые люди. Здесь этого не было.
Здесь это не проявление, не признак этого.
Пьяная идея, как назвал это Ах Кум. И все же в основе своей это был
прекрасный поступок. Купить свободу бедной маленькой китайской рабыни!
За то, что был петь песню девушка но раб, двойного раб
заказ и мужчин? Рут прекрасно знаю, что побудили
идея. Пытался ли он остановить мрачный спуск, и смутно ли он понимал
, что, возможно, благородный поступок послужит началом
барьер? Пьяная идея - жемчужина посреди кучи мусора.
Этот ужасный смех, как раз перед тем, как его покинули чувства!
Почему? Вот слово, которое пробил на нее со всех сторон,
ошеломлен и сбит с толку ее: множественные отголоски ее собственной первым
произнесение слова. Почему мир не был полон любви, когда любовь
приносила счастье? Почему люди скрывали свою природную доброту, как будто
это было что-то постыдное? Почему люди не должны говорить то, что они
думали, и действовать так, как они были склонны? Зачем вся эта болтовня о том,
что подумал сосед, когда эта болтовня не была подпитана
ни чего хорошего не получиться? Почему правду избегать как чумы? Почему это
молодой человек уже одно имя на регистрационной карте отеля, а другой на его
губы? Почему она волнует его? Почему должно быть
это необъяснимое сострадание, когда нормальным чувством должно было быть
отвращение? Сидни Картон. Так ли это? Неужели она наделила этого
несчастного молодого человека очарованием? Или это потому, что он был так одинок?
Она не могла проникнуть сквозь шелуху с ядра, что на самом деле
сработанный ее.
Где-то в мире бы его человек, возможно, его мать; и
это могло бы смягчить горечь возвращения к сознанию, если бы
он обнаружил женщину у своей постели. Более того, это помогло бы
смягчить ее собственное ужасное одиночество, если бы она временно объединила его с
его.
Она пододвинула стул и села, положив ладонь на влажный,
холодный лоб. Плохой знак; это означало, что сердечная деятельность была
в опасном состоянии. До сих пор он не шевелился; с его
бескровных губ не слетело ни звука.
Наконец прибыл управляющий; и вместе с Рут им удалось
вылить немного ароматного нашатырного спирта в
горло пациента. Но не последовало ничего, что указывало бы на то, что жидкость
стимулировала сердце.
"Вы видите?" Сказала Рут.
Менеджер признал, что он видел, что его первоначальный диагноз был
виноват. Накладывалась волнующая мысль о том, что произойдет
после смерти этого незваного гостя: неразбериха, тычки пальцем
власти, британская и американская бюрократия. Это был бы бизнес
в другом месте; и гостиничного бизнеса в кантоне никогда не был таким процветающим
что можно себе позволить потерять ни одного гостя. Клиентов было из
всего переходный характер.
И тогда встал бы вопрос о деньгах. Будут ли
в конверте молодого человека было достаточно, чтобы оплатить врача и отель
счет - а в случае его смерти, достаточно, чтобы отправить тело домой?
Итак, все указывало на счастливое обстоятельство - снова поставить этого
молодого дурачка на ноги, увидеть его отсюда в его
путешествии. Скатертью дорога всякому вздору.
Час спустя прибыл врач; и после тщательного осмотра,
он выглядел сомневающимся.
"Он умирает?" прошептала Рут.
"Ну, без немедленной помощи он бы потерял сознание. Он на
рваные края. Это зависит от того, что он был, прежде чем он начал
шум. Выпивка и никакой поддерживающей еды. Но пока есть жизнь,
есть надежда. В этой части Гонконга нет медсестры, которую можно было бы нанять.
У меня учится только китаец, но он хороший специалист.
Он поможет нам во время кризиса. Выздоровление этого парня
все зависит от ухода, который он получит ".
Откуда ни возьмись Рут услышала свой голос: "Я позабочусь об этом".
"Ваш муж?"
"Нет. Я даже не знаю его имени".
Доктор бросил на нее острый, вопросительный взгляд. Он не смог толком разглядеть ее.
"Табер", - сказал менеджер. - "Табер" - это имя." Он не мог ее толком разглядеть.
"Она нового типа".
По какой-то причине, которую она тогда не поняла, Рут не сообщила
информацию о том, что у Тейбера было другое имя.
"Это очень мило с вашей стороны, мисс ...."
"Enschede."
"А. Хорошо, приходи через полчаса. Я пошлю за Ву Фаном. Он
говорит по-английски. Возможно, его не интересует работа, но он хороший спортсмен.
Тяжелая работа будет на его совести, пока мы не оттащим этого молодого человека назад
от края пропасти. Сейчас беги, но возвращайся через полчаса.
Доктору было за пятьдесят, седой и изможденный, но с
живыми голубыми глазами и нежным ртом. Он улыбнулся Рут, когда она повернулась
отойдя от кровати, он улыбнулся обоими губами и глазами; и она
поняла, что перед ней человек не только науки, но и сердца. Она
вышла в холл, где встретила Джедсонов в кимоно.
"Что случилось?" - спросила сестра Пруденс. "Мы слышали, как кто-то входил и
уходил".
"Мистер Тейбер, это очень плохо".
"Ох".Пруденс пожала плечами. "Ну, что вы можете ожидать, поглощающей
яд такой? Ты возвращаешься с нами в Гонконг завтра утром?
- Нет.
- Нет. Я собираюсь помочь позаботиться о нем, - сказала Рут совершенно
обыденно, как будто забота о неизвестных изгоях была
обычным событием в ее жизни.
"Что?.. помочь позаботиться о нем? Почему, вы не можете этого сделать, мисс?
Энсхеде!" - последовал протест.
"Почему я не могу?"
"Вы будете скомпрометированы. Это не так, как если бы он был болен
тифом, пневмонией или чем-то в этом роде. Вы, безусловно, будете скомпрометированы.
"Скомпрометированы".
"Скомпрометированы". Рут повторила слово, не в силу
запроса, но ruminantly. "Взаимные уступки", - добавила она. "Я не
достаточно понять применение".
Сестра Пруденс посмотрела на сестру Анджелину, которая поняла, чего от нее
ожидали. Сестра Анджелина покачала головой, как бы говоря, что
такое невежество выше ее сил.
"Ну, это значит, что люди будут плохо думать о тебе".
"За толику доброты?" Рут была явно сбита с толку.
"Бедное дитя!" Пруденс взяла в свои руки Рут. "Я никогда не
видел, как ты! Надо постоянно охранять свои действия в
этот грешный мир, если бы одна женщина, молодая и красивая. Женщина
Такая, как я, могла бы помочь позаботиться о мистере Тейбере, и никто бы этого не прокомментировал
. Но ты не смогла. Никогда в этом мире! Пусть отеля
люди позаботься о нем; это их дело. Они продали ему
виски. Пойдем с нами утром. Твой отец."...
Пруденс почувствовала руки коченеют, как ни странно; и снова пришла мысль
ей что, возможно, этого бедного отца ребенка когда-то были, наверное
до сих пор был в той же категории, что этот Табер.
"Это прекрасная идея, дитя мое, но ты не должна этого делать. Даже если бы он был
старым другом, ты не смогла бы себе этого позволить. Но совершенно незнакомый человек,
мужчина, которого ты никогда не видела двадцать четыре часа назад! Об этом и подумать невозможно.
Это не входит в твои обязанности.
"Я чувствую себя сбитой с толку", - сказала Рут. "Значит, неправильно поддаваться
благим побуждениям?"
"В данном случае, да. Могу ли я объяснить вам? Возможно
для тебя это звучит жестоко, но нам, женщинам, часто приходится быть жестокими.
Защищаясь. Ты же не хочешь, чтобы люди потом пренебрегали тобой. Это не
твой остров, дитя; это большой мир.
"Я так понимаю", - сказала Рут, убирая руки. "Он совсем
один. Без ухода он умрет".
"Но, боже мой, отель позаботится о нем! Почему нет? Они
продали ему яд. Кроме того, я сомневаюсь, что он так уж сильно
болен. Возможно, завтра он придет в себя и начнет все сначала
. Ты тоже одинока, дитя. Я пытаюсь заставить тебя увидеть
мирскую точку зрения, которая всегда склоняется в сторону зла.
о вещах".
"Я обещала. В конце концов, почему меня должно волновать, что подумают незнакомые люди
?" Спросила Рут с внезапной горячностью. "Разве нет благотворительности? Разве это не понятно?"
"Разве это не понятно?"
"Конечно, это так! В данном случае я могу предложить это, а вы
не можете или не должны. Существуют неписаные законы, управляющие человеческим
поведением. Кто их изобрел? Никто не знает. Но горе тем, кто
пренебрегает ими! Конечно, в основе своей все это неправильно; и иногда
Бог, должно быть, смеется над нашими представлениями о праведности. Но жить в мире с
своим соседом.... "
Рут вытерла глаза одной рукой, а другой сделала знак, чтобы
старая дева, чтобы остановиться. "Хватит, пожалуйста! Я и так сбита с толку. Я
ничего не понимаю из того, что вы говорите. Я только знаю, что правильно
делать то, что я делаю ".
"Хорошо," сказала сестра Пруденс, "помню, я пытался спасти тебя какой
будущие страдания. Да благословит вас Бог, в любом случае!" - добавила она с
непосредственностью, которая удивила сестру Анджелину, заставив ее издать
индивидуальный вздох. "До свидания!"
На мгновение Рут захотелось броситься к иссохшей
груди; но она давно научилась сдерживаться. Она стояла
с каменным видом посреди коридора, пока за старыми девами не закрылась дверь.
они скрылись из виду ... навсегда.
[Иллюстрация: _Distinctive Pictures Corporation. Рваный край._
СЦЕНА Из ФОТОРЕПОРТАЖА.]
ГЛАВА VIII
Рут медленно вошла в свою комнату. Она открыла свой чемодан - новый и
сильно пахнущий кожей - и достала из него книгу, затрепанную
и ненадежно скрепленную, переплетенную в выцветшую синюю ткань и
с надписью: "Универсальный справочник". В этом была сумма
человеческих знаний по сути.
Вначале это был словарь. Слова были даны с их
первоначальным значением, без их разветвлений. Если бы вы были поэтом
нужны рифмы, нужно было только перейти к определенной странице. Или, если
вы собирались вступить на судовождения, вот и все
необходимой информации. В нем также рассказывалось, как писать на все случаи жизни
, как оформить патент, как лечить лошадь и кем
был Ахатес. Вы могли бы, если бы стремились дополнить свое образование
, запомнить некоторые популярные иностранные фразы.
Но помимо "мирового соглашения, при котором
делаются взаимные уступки", слово "компромисс" было таким же пустым, как кантонская стена ночью
. Тогда были слова, которые тянулись бесконечно, с
развороты? Здесь они означали одно, там - прямо противоположное.
конечно, Рут смутно осознавала это; но теперь впервые
она болезненно осознала это. Взаимные уступки!--и
затем повернуть это так, чтобы это наводило на мысль, что акт доброты
может быть истолкован как моральное оскорбление!
Стены; странные, невидимые стены, которые отступали всякий раз, когда она протягивала руку.
но они все еще оставались между ней и тем, что она искала.
Стена неба, стена горизонта, стена, за которой
прятался каждый человек - стена, за которой пряталась она сама!
Если бы только ее мать была жива, ее дорогая мама!
Вскоре печальное замешательство покинуло ее лицо; и внутренний румянец
начал озарять его. Занавес перед одной тайной был отдернут,
и она увидела наяву, что стояло за импульсом, который привел ее
в комнату молодого человека. Кто-то, кому она была бы необходима,
кому в течение нескольких дней пришлось бы зависеть от нее в жизненных потребностях.
Невнятный инстинкт, который теперь нашел выражение. На чем основывался этот
инстинкт, она не могла сказать; она осознавала только его
настойчивость. Кратко объяснено, что она была похожа на ребенка, который отбрасывает
ребенок-тряпка для живого. Сперлок больше не был мужчиной
перед этим инстинктом он был ребенком, попавшим в беду.
Ее размышления были прерваны стуком в дверь.или. Посетительницей
был менеджер отеля, который почтительно объявил, что доктор
готов принять ее. Итак, Рут сделала еще один шаг к своей цели
, которую мы в своем тщеславии называем судьбой.
"Он будет жить?" - спросила Рут.
"Благодаря вам", - сказал доктор. "Без надлежащей медицинской помощи он
был бы мертв к утру". Он улыбнулся ей, как он улыбнулся
смерть, бодро.
Улыбка доктора единственного числа; нет другого улыбкой, что
доходит до того же уровня. Это немедленное вдохновение
уверенность; это облегчает боль, потому что по этой улыбке мы знаем, что
боль скоро оставит нас; он становится оплотом против наших
депрессивные мысли о смерти; и это обещание, что мы еще
есть длинный путь, чтобы пойти прежде, чем мы достигнем Великой терминал.
Кстати, почему мы боимся смерти? За наши грехи? Скорее, не это ли
огромное, присущее человеку любопытство узнать, что произойдет
завтра, заставляет нас вздрагивать при мысли об
уничтожении? Подсознательная обида на идею
входя в темноту, пока наш сосед продолжит свою мелкую
дел, как обычно?
"Это трудно пережать, - сказал доктор, - но мы его вытащим.
Вероятно, его первый серьезный бой с Джоном ячменное зерно. Если бы он
съеденной пищей, этого бы не случилось. Это не рассеивается
лицо".
"Нет; это всего лишь - как бы это сказать? - беспокойство. Рваный край".
"Да. Это тоже рваный край мира. Это
дно кубка, где, кажется, оседает вся муть. Но этот
парень пока еще хорошее вино. Через несколько дней он отправится в путь.
Но ... он должен хотеть жить, чтобы не возникло желания
повторить этот инцидент. Менеджер сказал мне, что вы
американец. Я тоже. В течение десяти лет я пытался пойти
домой, но моя совесть не позволяет мне, я ненавижу Восток. Это
временами сводит с ума. Суеверие - ты натыкаешься на него, куда бы ты ни повернул.
куда бы ты ни повернул. Азиат с поклоном принимает мои лекарства, а когда
я отворачиваюсь, выбрасывает их в окно и сжигает
ароматические палочки. Я ненавижу эту часть света ".
"Я тоже", - ответила Рут.
"Вы жили здесь?" - удивленно.
"Я родилась в Южных морях и направляюсь в Америку, к своей
тете".
"Что ж, это очень мило с твоей стороны прервать свое путешествие таким образом
ради кого-то, кого ты не знаешь, прохожего".
Он протянул сухую твердую руку, в которую она вложила свою.
Менеджер нарисовал характер девушки, или, скорее,
интерпретировал его, исходя из инцидентов, произошедших после ужина.
"Ты найдешь ее новой". Новой? Это ее не описывало. Вот,
действительно, типаж, с которым он никогда до сих пор не сталкивался.
соприкосновение - естественная женщина. Она была бы необычайно интересна
как метафизическое исследование. Она отдалась бы всем своим
порывам - особенно хорошим порывам, - многие из которых общество давно
осудило, потому что они влекли за собой слишком много неприятностей.
Представьте ее, положив себя на все эти задержки и неудобства
для молодой прожигателем жизни она не знала и кто, тот момент, когда он попал на
ноги, несомненно, ушел из ее жизни не так много, как
Спасибо! И было десять к одному, что она не поймет этой
неблагодарности. Для таких персонажей прекрасные поступки сами по себе
достаточны.
Возможно, ее странной красотой-и это тоже было естественно--перемешивают эти
мысли в бытие. Пепельно-русый оттенок, который никогда не будет волновать
циничные комментарии, которые люди применяют к определенным типам
блондинки. Это было бы защитой; с возрастом оно превратилось бы в серебро
незаметно. Замешательство серые глаза, что в загадочной глубине.
При искусственном освещении ее кожа имела оттенок и блеск в
желтый жемчуг. Она хотела быть здоровым, и бодрым. Не
мощная сила северо-родился, но что бы спокойно
удовлетворять физические тяготы и нести их победно.
И все это, пока он раскладывал лекарства на стойке и
записывал свои инструкции на листе с картой. Он поглотил ее
одним взглядом и теперь определял ее по ходу работы. Через некоторое время
он заговорил снова.
"Наш разговор его не побеспокоит. Какое-то время он будет в этом
коматозное состояние. Позже, когда я осмотрю его, у него поднимется температура.
сердце бешено колотится. Сейчас у него должны быть где-то родственники. Я обыскиваю
его карманы. Будет правильно, если его люди узнают, где он
и что с ним случилось.
Но он искал напрасно. Кроме нескольких монет и ключа от багажника
, в карманах ничего не было: ни почты, ни аккредитива
, ни даже ярлыка портного. Он сразу же осознал тот факт, что
здесь разыгрывалась драма, возможно, старая драма о беглеце.
Он аккуратно сложил одежду и вернул ее на стул.
"Боюсь, нам придется порыться в его сундуке", - сказал он. "В его одежде ничего нет.
"В его одежде ничего нет". Возможно, мне не следовало; но это не
чехол для скрипки-пустячок за. Вы будете стоять и смотреть на меня?"
Содержимое багажника только сгустило туман. И здесь
на одежде не было этикеток. Все белье было новым и проштампованным
с клеймом Whiteaway, Laidlaw & Co., британских торговцев с
филиалами по всему Востоку. Внизу ствол был большим
конверт без опознавательных знаков. Доктор вынул содержимое
надеюсь.
- О боже! - воскликнул он. "Рукописи! Почему эта глава является
писатель, или пытается им быть. И вы только посмотрите! Его имя аккуратно вырезано
на каждом титульном листе. Это у меня в голове не укладывается.
"Романист?" - взволнованно воскликнула Рут. И тем не менее вторичные эмоции
был одним из подозрений. Что тоска ее должно быть реализовано в
эта странная мода было трудно поверить: он смутно предположил
что-то ловушка.
"Или пытается быть им", - ответил доктор. "Очевидно, он не мог
уничтожить своих детей. Без сомнения, все они были отвергнуты.;
но он не мог выбросить их за борт. Я подозреваю, что у него есть немного
тщеславие. Вот что я тебе скажу. Я опущу это, и завтра ты
сможешь прочитать их до конца. Где-нибудь ты можешь наткнуться на ключ к разгадке его личности.
личность. Завтра я отправлю телеграммы в Cook's и American Express в
Гонконг, чтобы узнать, нет ли какой-нибудь почты. Фамилия Тейбер. Кто он?
он англичанин или американец?
"Американец. Что такое выпускник Йельского университета?
"Он сказал, что он выпускник Йельского университета?"
"Они с Ах Кумом разговаривали ...."
"Понятно. А диплом Йельского человек и так это Табер".
"Но что он?"
"Американский университет. Теперь, я буду ладить. Дайте ему
лекарства каждые полчаса. Держи его руки опущенными. Я попрошу своего человека Ву
я приеду, как только смогу с ним связаться. Мы поднимем этого парня на ноги.
Хотя бы для того, чтобы узнать, в чем проблема.
Спустившись вниз, он разыскал менеджера отеля.
"Ты сможешь вытащить его?" был взволнованный вопрос.
"Надеюсь на это. Следующие несколько часов покажут. Но это странный случай. Его
зовут Табер?"
"Говард Тейбер".
"Конфиденциально, я уверен, что у него есть другая".
"Что навело вас на эту мысль?"
"Ну, мы не смогли найти ни аккредитива, ни писем, ни ярлыков в
его одежде - ни единого намека на его настоящую личность. И стоуни
сломался ".
- Не совсем, - ответил менеджер. "Он оставил конверт с
деньги в нем. Пожалуй, я лучше открою его сейчас". Конверт
содержащиеся ровно пятьсот долларов. "Как долго он будет лежать"
?
"Три или четыре недели, если он не отключится ночью".
Менеджер начал какие-то вычисления. "Там не так уж много останется для
тебя", - сказал он.
"Это обычно. У меня никогда много не остается. Но я не об этом
беспокоюсь. Дело в том, чтобы сделать пациента на ноги.
Он может иметь ресурсов, из которых мы ничего не знаем", - добавила врач
оптимистично.
"Но, я скажу, что девочка очень странный."
"Я не должна называть ее странной. Она в порядке. Она составит могучее
интересно смотреть."
"Для старого холостяка?"
"Старый холостяк человека. У нее есть средства?"
"Должно быть, она. Она направляется в Америку. Конечно, я не
верю, что она что называется, вплотную. Но я позабочусь о ней
Билл, если худшее приходит к худшему. По-видимому, ее предусмотрительность спасла меня
похороны. Я буду помнить это. Но "нормально" - это слово. Как
двойка, хотя, я за ее счет? Люди будут спрашивать
на вопросы, когда они видят ее; и если я расскажу правду, они начнут
за пренебрежение к ней. Ты понимаешь, что я имею в виду. Я не хочу, чтобы она пострадала.
Но мы должны придумать какую-нибудь историю, чтобы защитить ее ".
"Я об этом не подумал. Не стоит говорить, что она была из
больницы. Она слишком хорошенькая и необычная. Кроме того, я боюсь, что ее
простая честность испортит любую выдуманную байку. Когда кто-нибудь находится
естественно, в эти дни, мы ровнялись на них странная. Контактные тревожно;
и мы предпочитаем идти вокруг того, чтобы перед ней. - Мы разве не смешно?
И как раз в тот момент, когда я начал терять веру в людей, появился
кто-то вроде этой! Это почти так, как если бы она вела себя как
роль, а она нет. Я поговорю с ней утром, но она не поймет
к чему я клоню. Она родилась на острове в Южном море,
сказала она.
"Ах! Теперь я вижу перспективу. Это ее первое приключение. Она
не привыкла к городам.
"Но как, во имя всего Святого, она была воспитана? За этим где-то кроется странная история
.
Менеджер широко развел руками, как бы отрицая какую-либо
ответственность в этом деле. "Никогда не слышал о певице ".;
никогда не слышал о гейшах! Цветок лотоса: девушка-певунья
так ее называли ".
"Белая мальва подошла бы ей больше. В этом что-то есть.
чувственный при мысли о цветах лотоса. Мальва заставляет задуматься
о погожем июньском воскресении и дороге в церковь!
- Вы думаете, этот молодой дурачок что-нибудь натворил?
Доктор пожал плечами. "Я не знаю. Мне не хотелось бы высказывать свое мнение.
Мне следовало бы остаться на ночь, но я опаздываю на операцию в больнице.
Спокойной ночи." "Я опаздываю на операцию в больнице." Спокойной ночи."
Он ушел, погруженный в размышления. Как ясно он мог видеть участок сада
в лучах летнего солнца и белые мальвы, раскачивающиеся над
частоколом!
* * * * *
Рут подсознательно просидела в ожидании полчаса. Ее мысли
были заняты возможности этого перерыва в путешествии.
Кто-то, кто зависит от нее; кто-то еще нуждается в ней, если только
ненадолго. За всю ее жизнь ни одному живому существу не приходилось
зависеть от нее, даже собаке или кошке. Все остальные вещи были
без веса или следствием перед фактом, что этот бедный молодой
человек должен зависеть ее жизнь. Удивительный тоник
мысли!
Время от времени она прикладывала руку ко лбу Сперлока: он
был все еще холодным. Но грудь поднималась вполне ощутимо
теперь.
Откуда он пришел, и почему? Автор! С ней он бы не
менее интересны потому, что он был неудачным. Истории... любовные истории
и завтра она познает радость, читая их! Это
было почти невероятно; это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Это наполнило ее
необъяснимым страхом. До сих пор ни одна из ее молитв не была услышана
. Почему Бог должен уделять особое внимание такой
молитве, когда Он проигнорировал все остальные? Конечно, где-то здесь была ловушка
.
Так вот, пока она смотрела, огорчен и сбит с толку ее акробатика
мысли, пакет, Кантон связаны с оборками спокойных водах
Жемчужная река. В одной из кают мужчина сидел на краю своей
узкой койки. В его мускулистой пухлой руке была фотография, потертая в
углах, грязная от соприкосновения множества рук: портрет
восемнадцатилетнего юноши.
Мужчина был коренастым, с блестящими бегающими глазами. Синие челюсти
говорили о мужестве и упорстве. Это было не жесткое лицо, но оно было
решительным. Как он сбалансирован по фотографии, пришел юмористический огонек
в его глаза.
Чистое везение! Если мальчик отрастил себе усы или бороду, иголку в
сена была бы спокойная работа. Наткнуться на след
с помощью бутылки виски! Пил странно; так что его
бутылка сделала его заметным. И теперь, всего через двадцать четыре
часа после него ... то есть, если он не проплывал мимо по пути
обратно в Гонконг или зашел в Макао. Но такая
возможность была предвидена. Ему пришлось бы вернуться в
Гонконг; и его след будет обнаружен в тот момент, когда он ступит на землю
Прая.
Чистая удача! Если бы не эта бутылка виски, никто в Гонконге
В отеле могли бы опознать фотографию; и в это время
Джеймс Бойл О'Хиггинс был бы на пути в Иокогаму.,
и след потерян навсегда.
Хо-хум!
ГЛАВА IX
Пакетбот из Гонконга лежал у фасада склада. Ах Кум
бесчисленное количество раз обходил лодку по всей длине, но никогда
не позволял своему взгляду отклоняться далеко от трапа. Это было сделано
скорее автоматически, чем вдумчиво; привычка. Его мысли были заняты
кратким изложением вчерашних необычных событий.
Молодой человек безнадежно болен, а девушка ухаживает за ним! От
конечно, там мог быть только один исход такой схватки с ликером,
и что конец пришел, возможно, неожиданно, но не удивительно. Но
девушка стояла вне круга знаний Ах Кума - довольно
глубоких - о человеческих импульсах. Почему-то логика не могла объяснить ее.
Зачем ей беспокоиться из-за этого молодого дурачка, который для нее был
никем; который, когда в конце концов протрезвеет, не сможет
узнать ее, а если и узнает, то как нечто фантасмагорическое?
Возможно, ему не следовало применять термин "дурак"; возможно, "неудачник" было бы
более точным применением. Кроме того, он был выпускником Йельского университета. Он мог бы быть
неудачливым, но вряд ли он был бы дураком. Дух Йеля!
Ах, Кум капризно улыбнулся. Спустя пятнадцать лет обнаружить, что
специфически западный атрибут - преданность колледжу - все еще жив в
его сердце! Западная идея, которая выжила; идея, которая была
всего лишь цветком юношеского энтузиазма!
Все еще держа руки в рукавах, опустив подбородок в раздумье
размышляя над этим феноменом, он продолжил патрулирование.
"Эй, ты!"
Ах Кум остановился и обернулся. В рамке одного из квадратных иллюминаторов
пакета было лицо, напомнившее Ах Куму японскую театральную
маску. Одна сторона лица была белой от пенистой пены, а на
другой были румяные щеки и синяя челюсть.
- Говорите по-английски? - прогремел голос.
- Да, я говорю по-английски.
"Отлично! Мне понадобится гид. Где я могу его достать?" - спросил
О'Хиггинс.
"Я один".
"Хорошо. Я буду у вас через минуту. Четверть часа спустя
О'Хиггинс сошел с трапа. В руках у него была небольшая сумка. - Это
ваше обычное дело?
"Пока что. Ты хочешь, чтобы я был один?" - спросил Ах Кум. "Я"
обычно устраиваю вечеринки".
"Сколько будет стоить побыть с тобой наедине в течение дня?"
Ах Кум назвал сумму. Он внутренне улыбнулся. Перед ним был один из тех
американцев, от которых у него перехватывало дыхание еще до захода солнца. Раскатистый
голос и энергичные движения явно говорили о спешке.
- Ты в деле, - сказал О'Хиггинс. - Теперь проводи меня в отель, где я смогу
позавтракать. Подожди минутку. У меня здесь есть адрес.
О'Хиггинс опустошил внутренний карман - и намеренно позволил потрепанной фотографии
упасть на землю. Он притворился, что не заметил
неудачи. Ах Кум вежливо наклонился и поднял фотографию. Он
медленно поднялся и протянул ее. На его губах играла древняя улыбка.
"Вы уронили это, сэр".
"О. Спасибо". О'Хиггинс, уязвленный разочарованием, вернул фотографию
в карман. - Виктория, это отель.
- Это недалеко отсюда, сэр.
- Меня зовут О'Хиггинс.
- Мистер О'Хиггинс. Позвольте мне взять сумку, сэр.
- Она легкая. Я понесу ее сам. Скажите, вы когда-нибудь видели кого-нибудь, похожего на
ту фотографию, которую я уронил?
"Многие приходят и уходят", - сказал Ах Кум, пожимая плечами. "Немногие остаются дольше, чем на
день. И есть другие гиды.
"Ага. Что ж, давайте поскорее доберемся до отеля. Я голоден".
"Сюда, сэр".
"Как вас зовут?"
А диплом получил вне его черными рамками карты и предложил это.
"Ой, Да Ну. Это звучит смешно", - сказал О'Хиггинс. Улыбаясь,
Китаец дал правильное произношение. "Я вижу. Кум Дя. Что
идея черной рамке?"
"Мой отец недавно умер, сэр".
"Но этот стиль не восточный".
"Я получил образование в Америке".
"Где?"
"В Йеле".
"Так, так! Эта часть мира полна сюрпризов. Несколько недель назад я
познакомился с индусом, который был выпускником Гарварда ".
"Ты возьмешь стул с шестом?"
"Если это шумиха. Естественно, я хочу устроить все в надлежащем
стиле".
"Очень хорошо, сэр. Я буду возле отеля в половине десятого".
В десяти минутах ходьбы привезли их в отель. Как О'Хиггинс подписал
реестр отеля, его пристальный взгляд забрали в последний подписей.
"Где угодно", - сказал он в ответ на запрос управляющего. "Я не
особенно про номера. Где столовая? И, скажем, я могу
есть яичницу? Этот завтрак с чаем с джемом выводит меня из себя.
- Пройдемте сюда, мистер О'Хиггинс, - весело сказал управляющий.
О'Хиггинс последовал за ним в столовую. До этого регистрационного номера было бы легко добраться
утешительная мысль. Это ни в малейшей степени не имело значения
под каким именем путешествовал молодой человек; все Джеймс Бойл
О'Хиггинс хотел, чтобы это была буква H. Было что-то фаталистическое
в букве H. Индивидуальный поворот присутствовал всегда, даже в
самые искусные подделки.
Яйца были ничего, но никто в этой части света не имел
ни малейшего представления о том, для чего нужны кофейные зерна. Всегда такие же
черные и горькие, как желчь. Кофе по-турецки был не так уж плох, но
парень не смог бы размочить в нем свой тост на завтрак.
Вошли две женщины и сели за соседний столик. Через некоторое время
одна из них заговорила.
Менеджер говорит, что все еще есть некоторые сомнения. Перемены произойдут
сегодня. Ах Кум не имел права брать его в город прошлой ночью.
Молодой человек не понимал, что он делает и где находится".
О'Хиггинс достал из кармана сигару и осмотрел ее. Генри
Клей, тринадцать центов в Гонконге и две монеты в этом милом старом Нью-Йорке.
Йорк. Он никогда не смог бы понять этого: столько миль
от Кубы, и можно купить "перфекто" за тринадцать центов. Он
услышал, как женщина снова заговорила.
"Я чувствую себя виноватой, уезжая и оставляя этого невежественного ребенка; но наши дни
были так распланированы, что мы не осмеливаемся менять расписание.
Она не поняла меня, когда я сказал, что это скомпрометирует ее! Он не сможет встать с постели раньше, чем через четыре недели.
Она сказала, что не вставала
много денег. Если бы она когда-то знала его, если бы он был кем-то из бывших
соседей, это было бы понятно. Но человек, которого она никогда
не видела позавчера! И как только он встанет, он
направится в общественный бар. В этом молодом человеке есть что-то странное.
но мы никогда не сможем выяснить, что именно. Я не верю.
кажется, его зовут Тейбер.
О'Хиггинс оторвал алую ленту от своего перфекто, кончик
которого он откусил крепкими белыми зубами и улыбнулся. Конечно, ты.
надо отдать должное этим китаезам. Взял фотографию, посмотрел на
это, вернул ее, и глазом не моргнула! Этот закон был ясно
как дневной свет, но мотив был, как глубоко таинственный, как
сама гонка. Он не патрулировал Олд-Пелл-стрит в штатском
, не имея представления о древней истине, что Восток есть
Восток, а Запад есть Запад. Он собирался поразвлечься с мистером А Кумом
до конца дня, хитро подначивая его. Но что заставило Янга
Сперлок сделал для Ах Цума за двадцать четыре часа, что
заручился лояльностью Ах Цума, не только заручился, но и поставил его на стражу?
Ибо О'Хиггинс, получавший свет от соседнего столика, не сомневался
относительно личности субъекта этой старой девы
замечания.
Странная игра: он не мог двигаться напрямую, как в обычном
дело человека-охоте. У него были определенные заказы, от которых ни в коем случае не
он был отступить. Но Чейз все более захватывающим.
Что такого случилось со Сперлоком, что заставило его провести в постели три
или четыре недели? Он выяснит это у менеджера отеля. Как бы то ни было,
было какое-то приятное удовлетворение от того, что я знал, где будет находиться добыча
в течение следующих трех недель.
Теперь на фотографии, похоже, была девушка. Ну, это было
стороне мира, где такие вещи случались. Мальчик
естественно привлекать женщин, если женщины вообще
романтик. Приятная внешность с меланхоличным оттенком всегда привлекала
сентиментальных женщин. Вероятно, какая-нибудь женщина на свободе; их здесь было
толпилось как мух - головокружительных блондинок. То есть, если Сперлок был
были деньги, которых было более чем вероятно.
"Пока я живу, я никогда не забуду, что платье ее," благоразумие
объявили.
- Ты сказала, из семейного альбома, - напомнила Анжелина сестре.
О'Хиггинс чиркнул спичкой и поджег своего Генри Клея, тем самым нарисовав
навлек на себя взаимное неодобрение старых дев.
- Прошу прощения, - сказал он, - но разве в столовой запрещено курить
?
- Возможно, так оно и есть, - ответила Пруденс, - но это никоим образом не уменьшает
отвратительность процедуры.
- Прямо в глаз! - сказал О'Хиггинс, вставая. "Я вынесу эту
мерзость наружу".
Он был рад обнаружить, что офис пуст. Он осмотрел
внушительный набор винтовок и, наконец, подошел к
кассе. Говард Тейбер. Он достал из бумажника желтое письмо
. Быстро сравнил буквы Hs. Они были так похожи, что
разница была бы вызвана дрожащей рукой. Но для полного удовлетворения
он должен заглянуть в спальню. Хм. Приближался кризис
Какого-то рода. Возможно, мальчик принял одну из них.
выпил слишком много, или кто-то дал ему нокаутирующие капли.
Восточные набережные изобиловали этим напитком.
Но этот китаец, ах, кончил! О'Хиггинс усмехнулся, как он перешел в
зал и положил руку на столб-столб лестницы. Он
повеселиться с этим китайцем до утра не было.
О'Хиггинс поднялся по лестнице, его походка была необычайно легкой для
такой тяжелый. В верхнем холле он остановился, прислушиваясь. Там было
абсолютная тишина. Он смело повернул ручку определенной двери и
вошел. Притворное изумление на его лице немедленно стало
искренним.
Яркий солнечный свет лился в окно, создавая эффект
продолговатого блока света, в котором плавали пылинки. Посреди этого света
стояла молодая женщина. Получить О'Хиггинс-за все его грязные дела он
была небезразлична красота-в О'Хиггинс чтобы у нее появились
вошел в комнату со светом. Над ее головой была аура из
белого огня. Солнечный свет падал на каждое плечо, по одному копью
ударяет в желтое лицо китайца, стоящего в очереди и одетого в
европейскую одежду, другое копье попадает прямо в лицо
человека, ради поиска которого он преодолел тринадцать тысяч миль. Он
Мгновенно узнал это лицо.
К О'Хиггинсу пришло обескураживающее осознание того, что за
замечательной погоней - игрой вслепую в темноте - последует
полоса унылого бездействия. Ему придется сесть здесь, в
Кантоне, и ждать, возможно, неделями. Конечно, сейчас он не мог пошевелиться.
кроме как объявить о том, что он нашел своего человека.
"Прошу прощения", - сказал он. - Перепутали номера.
Молодая женщина приложила палец к губам, призывая О'Хиггинса к тишине
. Детектив медленно попятился и закрыл дверь
беззвучно.
В коридоре он остановился и задумчиво погладил его гладкую
синий подбородок. Насколько он понял, ребята видели, в два или три дня все
можно было видеть Кантона. После зрелищ ему пришлось бы
крутить большими пальцами, пока не затрещали суставы. Внезапно он увидел
выход из угрожающего уныния. Какой-нибудь заслуживающий доверия китаец, чтобы
наблюдать за ним, за небольшую взятку, пока он, Джеймс Бойл О'Хиггинс, наслаждался
сам в Гонконге, смотрит весенние скачки, боксерские поединки,
и водит дружбу с моряками-янки. Кантон был чем-то вроде
тупика; если ты не был коренным жителем, ты никуда не мог попасть
разве что вернувшись в Гонконг и начав все заново.
Удовлетворенный тем, что разрешил свою проблему, он проследовал в свою
комнату. В половине десятого он забрался в кресло и подал знак Ах
Куму, что готов.
- Вы говорите по-английски лучше меня, - сказал О'Хиггинс, когда
кули трусцой пересекли мост по направлению к воротам. - Где вы
подобрали это?
- По-моему, я уже говорил тебе; в Йеле.
О'Хиггинс рассмеялся. - Я забыл. Но это все объясняет.
- Все. Это было произнесено не вопросительно, а как будто
Ах-Камму не понравилось значение этого слова, и он вертел его в руках
снова и снова, размышляя.
- Да-а, - весело сказал О'Хиггинс. "Почему вы сделали вид, что не
признать фотография молодой парень ты несла вокруг этих
раскопки вчера весь день".
В уголках раскосых глаз А Кума появилось множество морщинок - как будто
солнце причиняло боль, - но остальная часть его лица оставалась такой же пассивной, как у
изваяния Будды.
ГЛАВА X
Ах Кум и сам был озадачен. Почему он не признался, что
узнал фотографию? Какой инстинкт побудил его так быстро
надеть восточную маску?
"Почему?" - спросил О'Хиггинс. "Что это за наркотик?"
"Если бы я сказал вам, вы бы рассмеялись", - серьезно ответил Ах Кум.
"Нет, не думаю, что я бы рассмеялся. Вы никогда не видели его до вчерашнего дня.
Почему ты хочешь его выгораживать?
"Я действительно не знаю".
"Потому что он сказал, что окончил Йель?"
"Возможно, так оно и есть".
"Они там обращались с тобой как с белым человеком, не так ли?"
"Как с джентльменом".
"Хорошо. Я так и предполагал. Я не думал. Но, елки-палки!
Дух Йеля в...
"Китаец. Интересно. Я провел там много счастливых дней. Возможно, это
было воспоминание о тех счастливых днях. Вы детектив?"
- Да. Я проехал тринадцать тысяч миль ради этого молодого человека.;
Я готов проскакать галопом еще тринадцать тысяч.
- У вас есть документы на экстрадицию?
"За какого детектива вы меня принимаете?" - возразил О'Хиггинс.
"Тогда его дело безнадежно".
"Абсолютно".
"Извините. Он не похож на преступника".
"Так оно и бывает. Никогда нельзя сказать наверняка". Последовала пауза.
"Мне здесь говорили, что средний китаец честен".
Ах-Кум пожал плечами. - Да?
- И что, когда они дают слово, они никогда его не нарушают.
У О'Хиггинса была идея относительно Ах-Кума.
"Ваш тон наводит на мысль о чем-то удивительном в этом факте", - иронично ответил Ах
Кум. "Почему китаец не должен быть честным? Ах, да; я
знаю. Большинство американцев рисунком все китайцы на тех, кто заполнит
маленький уголок в Нью-Йорке. В художественной литературе вам сделать китайский
скрытный, уголовного, и страшно ... или комиксов. Я образованный
Китайцы, и я возмущен обвинениями в адрес моей расы. Вы,
Американцы, смеетесь над нашим обычаем чтить наших предков, нашу
многократно прадедушки. С другой стороны, вы редко почитаете
своего непосредственного дедушку, если только он не пообещал оставить вам немного
денег."
"В яблочко!" - пропищал О'Хиггинс.
"Конечно, есть криминальный элемент, но их процент не
больше, чем в Америке или Европе. Почему бы вам не попытаться выяснить
как живет обычный китаец, как он относится к своей семье, каковы
его обычные привычки, его надежды, его амбиции? Почему бы тебе не поехать
в Китай, как я поехал в Америку, с открытой душой?
"Ты в деле", - отрывисто сказал О'Хиггинс. "Я возьму тебя на четыре
дни. Сегодня - осмотр достопримечательностей; остальные три дня - уроки.
Как вам это нравится?
- Очень хорошо, сэр. По крайней мере, я могу дать вам представление. Улыбка растянулась на
поджатых губах А Кум. "Я отведу тебя в китайский дом. Мы
очень бедны, но умудряемся выжимать немного счастья из каждого
дня".
"И я обещаю, что все, что вы мне расскажете и покажете, я усвою",
ответил О'Хиггинс, искренне заинтересованный. "Я детектив; мои уши
и глаза были натренированы воспринимать все, что я вижу и слышу. Когда
Я воспринимаю факт, мой мозг тщательно взвешивает его и запоминает
прочь. Ты одурачил меня сегодня утром, но я подслушала, как две старые девы
говорили о тебе и молодом человеке.
- Что он сделал?
"Что он пил здесь прошлой ночью?"
"Даже воды не было. Без сомнения, он пил несколько дней, практически ничего не принимая во внимание.
и у него остановилось сердце".
"Что случилось?"
Ах Кум рассказал историю девушки-певуньи. "Мне пришлось уступить
ему. Ты же знаешь, какими они бывают упрямыми".
"Самое верное, что ты знаешь. Купил свободу певчей девушки; и
все это время ты знал, что тебе придется тащить девушку обратно. Но
дух Йельского университета!
Ах Кум рассмеялся.
"У меня есть предложение", - сказал О'Хиггинс.
"Пока оно открыто и открыто".
"Так оно и есть, но это противоречит духу колледжа".
сто долларов вас заинтересуют?
- Очень, если я смогу их заработать, не оскорбляя свою совесть.
- Не заинтересует. Вот так. Я проехал все эти мили ради этого молодого человека
, но мне не нравится мысль о том, чтобы бездельничать четыре недели
в этом городе. У меня есть предположение, что пройдет много времени, прежде чем парень встанет
. Мое предложение заключается в том, чтобы вы присмотрели за ним, и в тот момент, когда
он оденется, чтобы отправить мне телеграмму, позаботьтесь о Гонконге
Гостиница. Пойми меня. Двурушничество ни к чему хорошему не приведет. Как бы то ни было,
возможно, ты знаешь, у меня есть кто-то, кто следит за тобой. На этот раз он
не смог далеко уйти. Ему придется вернуться в Гонконг".
"Не обязательно. Есть железная дорога".
"Он не воспользуется ею. Единственное безопасное место для него - в море;
и если бы он держался моря, я бы не нашел его так легко.
Ну, и что на счет этого?
"Я согласен".
"Как честный китаец?" - смягчая оскорбительность вопроса
улыбкой.
"Как честный китаец".
О'Хиггинс достал бумажник. - Пятьдесят сейчас и пятьдесят, когда я вернусь.
"Согласен. Вот резчики по нефриту. Хотели бы вы посмотреть на них за
работой?"
"Веди, Макдафф!"
Ах Кум приподнял подол своего развевающегося синего шелкового халата и спрятал
счет в брючный бумажник. Это было началом и концом
сделки. Когда он, наконец, телеграфировал свою поразительную
информацию в Гонконг, О'Хиггинсу было слишком поздно что-либо предпринимать.
Добыча ушла в открытое море.
* * * * *
Из коматозного состояния Сперлок перешел в состояние лепета
лихорадка; но тот охранительный инстинкт, который называется подсознанием
держал на крепком поводке свой секрет. Он монотонно повторял одно и то же слово снова и
снова:
"Дурак! ... Дурак!"
Но неизменно прикосновение руки Рут успокаивало его, и голова
переставала мотаться из стороны в сторону. Он ненадежно повис на
неровном краю, но он там висел. Три раза он произнес такую фразу:
"Джинн в голубом-Серега пальто!"
И каждый раз он будет следовать ей со смешком--смешком
души в погибель.
Ни American Express, ни Cook's не получали писем от
Говарда Тейбера; его не было ни в одном из списков. Это было необычно. Мужчина
может быть, без родственников, но уж точно не без
друзей, то есть без писем. Дело изобиловало
зловещими предположениями. И все же доктор вспомнил выражение лица
девушки: это было не рассеянное лицо, а только обеспокоенное.
Все это дело глубоко заинтересовало его. Это было одной из
компенсаций за то, что он посвятил себя этой части света
. Здесь, как правило, дело имело какой-то необычный поворот.
Он бы оттащил этого молодого человека назад; но позже он понял, что ему
придется бороться с отсутствием у мальчика воли к жизни. Когда он
восстановив свои умственные способности, он лежал там, нейтральный; они
могли спасти его или позволить ему умереть, как им заблагорассудится; и доктор знал
что он измотает себя, заставляя свою волю жить в условиях
этого нейтралитета. И наверное, эта девочка будет носить сама тоже.
Для борьбы с инерцией, с одной стороны, и изучение этого проказница на
другой. Любая финансовая отдача была незначительной по сравнению с
обещанием этого психологического удовольствия. Девушка была похожа на какую-нибудь
лесную заводь на севере страны, в которую проникал единственный луч
солнечного света - удивительно чистого в одном месте и таинственно затемненного
в другом месте. Она будет стихийной; не было бы ее где-то
Спящая тигрица. Элементный женщина всегда была близка к
кот: как элементарные человек был всегда, но в точке, отстоящей от
волк.
Было так устроено, что Рут заступала на дежурство после завтрака и
оставалась до полудня. Вторая половина дня была в ее распоряжении; но с восьми
до полуночи она сидела рядом с пациентом. Она ни разу не почувствовала
физической или умственной усталости. Часто она дремала в кресле;
но малейшее движение на кровати будило ее.
На третий день за обедом появился коренастый мужчина с синей челюстью.
улыбнулся ей через стол. Она узнала в нем человека, который
по ошибке зашел не в ту палату.
"Как пациент?" спросил он.
"Он будет жить", - ответила Рут.
"Это нормально", - сказал О'Хиггинс. "Я думаю, что он будет на ногах любой
со дня на день".
"Нет. Это займет по меньшей мере три недели".
"Ну, до тех пор, пока он в конце концов не встанет на ноги. Вы друг
молодого человека?"
"Если вы имеете в виду, знал ли я его до того, как он заболел, то нет".
"А.". О'Хиггинс провернул эту информацию, но не нашел ракурса.
излучал свет. В принципе, добрый человек, но стал циничным и насмешливым
на грязные контакты, О'Хиггинс уже почти забыл, что там было
такого понятия, как бескорыстие. Мужчина или женщина, которые что-то делали
просто так, всегда вызывали у него подозрения; они играли в какую-то
своего рода игру. "Ты хочешь сказать, что тебе просто было жаль его?"
"А я бы за любого человека от боли."
"Угу".За жизнь его, О'Хиггинс не мог думать о
что еще сказать. Только потому, что ей было жаль этого молодого
дурачка! - Угу, - повторил он, вставая и кланяясь, проходя мимо столика Рут
. Он жалел, что у него нет времени разгадать эту загадку, потому что это была
загадка, и к тому же четырехквадратная. Там, в Штатах, молодые женщины
не предлагали сыграть роль доброй самаритянки незнакомым молодым дуракам, которых
Джоун Д. Ячменное Зерно отправил мяч на мат на счет девять:
если только у папочки юного дурачка не было связки монет. Может, девушка
говорил правду, а потом опять, может, она не была.
Ситуация изрядно надоели ему. Случалось часто
сюда что бы не случилось в Штатах, раз в сто
лет. Кто может сказать, что не были в сговоре? Когда глава
как Сперлок прыгнул следы, _cherchez Ла femme_, в любое время.
Он давно не играл или играл в лошадки или нажмите на бухло там
в маленький старый Нью-Йорк....
"Ах, пустышка!" - сказал он вполголоса и довольно брезгливо, когда
вышел на солнечный свет. "Мой старый кокос разлагается. Я
наткнулся на такую большую часть изнанки, что больше ничего не вижу чистым
. Нет девушки с таким лицом.... И все же, черт возьми! Я видел
они выглядели так же невинно, как и первоклассные гадюки. Давай доберемся до
Гонконга, Джеймс, и займем высокие места, пока есть время ".
Он махнул Ах сперма, и они вдвоем пересекли пешком в
города.
Только утром пятого дня постоянное
бдение было прервано. Пациентка погрузилась в естественный и освежающий
сон. Таким образом, Рут обнаружила, что на некоторое время ее глаза были свободны. Она
на цыпочках подошла к стенду и собрала рукописи, которые она
отнесла на стул у окна. С тех пор как обнаружила их, она
безумно хотела прочитать эти машинописные рассказы. Клад
пещеры, чтобы исследовать!
Все через эти трудные дни она постоянно спрашивает, что
этот странный молодой человек должен был бы сказать, что Диккенс и Гюго
уже не сказал. Это было настоящее чудо это. Независимо от того, как
прочитано много книг, каждая из которых была разной, как и каждый человек.
разные. Некоторые обладали достоинством и отчужденностью скалы в море
; а другие были подобны отполированной гальке на песке - только при внимательном рассмотрении можно было увидеть
отличие гальки от гальки. Рут,
сама того не подозревая, постигла фундаментальную истину:
каждая книга вписывалась в схему человеческих настроений и
интеллекта.
Рут была на той стадии, когда усвоение фактов велико, но
когда умственное переваривание не совсем соответствует задаче. Она была
приобретение истин, но в серии ударов, а не
процесс анализа.
Было семь историй--рассказы--метод
выражение довольно странно для нее, после грандиозного полотна
Диккенс и Хьюго. Когда она дочитала первый рассказ, ее охватило
чувство разочарования. Она ожидала увидеть историю любви; а любовь
полностью отсутствовала. Это была история о битве, убийстве и внезапной смерти
на набережной Нью-Йорка. Мерзкая; но Рут не называла это так.
у нее не было точного комментария.
Время от времени она натыкалась на линию исключительной красоты или
абзац, полный навязчивой музыки; и это заставило бы ее
устремиться к чему-то, чего никогда не было. Каждая рукопись была
похожа на другую: та же прекрасная трактовка неприятной темы.
Внезапно наступал конец. Это было так, как если бы она наткнулась на
прекрасный мраморный фасад сказочного дворца, ее пригласили войти,
а за дверью - ничего.
Она не осознавала, что высказывает критику. Тогда слово
"критика" не имело для нее конкретного значения; не более чем
"компромисс". Какое-то врожденное чувство равновесия подсказывало ей, что что-то
что было не так с этими рассказами. Она не могла объяснить словами, почему они
разочаровали ее или что она была разочарована.
За этим мучительным занятием прошло два часа. В
по крайней мере, сказки обладал способностью заставить ее забыть, где она
была; что-то было в их пользу.
"Мое пальто!"
Рут не двигался, но смотрел astonishedly на пациента.
- Мое пальто! - повторил он, впиваясь в нее взглядом.
[Иллюстрация: _Distinctive Pictures Corporation. Рваный край._
СЦЕНА Из ФОТОРЕПОРТАЖА.]
ГЛАВА XI
Второй звонок подтолкнул ее к действию. Она опустила
рукописи и быстро принесла ему пальто, заметив, что одна из
пуговиц болтается. Позже она пришьет ее.
"Что ты хочешь?" - спросила она, протягивая пальто.
"Сложить его ... под подушкой."
Так она и сделала аккуратно, но внутренне отметив, что он был еще
в сфере странными фантазиями. Хотел забрать свое пальто, когда он должен был
знать, что в карманах пусто! Но попытка заговорить
чего-то ему стоила. Представление закончилось, он расслабился и закрыл
глаза. Даже она видела, как пот слабости начала формироваться
лбу и под нижней губой. Она мокрая впитывающих
хлопок с алкоголем и освежил лицо и шею. Покончив с этим, она
ждал на краю кровати, но он виду не подал, что он был
чувствуя ее близость.
Бедный мальчик, желая его пустой пальто! Инцидент, однако, вызвало
ее пересмотреть недавние события. Было ясно, что он не
было нормальным, что первые сутки. Возможно, у него были деньги в пальто,
тогда, в Гонконге, его ограбили, сам того не зная. Возможно,
эти несколько слов были первыми по-настоящему осознанными словами, которые он произнес
за несколько дней. Его аккредитив; вероятно, это и было все; и, соблюдая
странности в комнату, он был в его первой заботой о
возвращение в сознание было естественно относиться к своему письму от
кредит. Как он будет действовать, когда он узнал, что он исчез?
Она собрала рукописи и вложила их обратно в конверт.
Его она положила в чемодан. Она заметила, что этот чемодан не был
завален этикетками отелей. Эти маленькие квадратики цветной бумаги
очень заинтересовали ее - этикетки отелей. Она постоянно просматривала
багаж и узнавала свой путь в мире по этим миниатюрным
картинкам. Лондон, Париж, Рим! На табличках отеля не было никаких надписей.
багажник пациента, но были и корабль метки; и этим она была
способен реконструировать путешествие: из Нью-Йорка в Неаполь, оттуда в
Александрия; из Порт-Саида в Коломбо; из Коломбо в Бомбей; из
Калькутты в Рангун, оттуда в Сингапур; из Сингапура в
Гонконг. Огромный мир за пределами!
Она неподвижно стояла возле сундука, погруженная в размышления; и
такой ее нашел доктор.
"Ну и как?" прошептал он.
"Я думаю, он в сознании", - ответила она. "Он просто попросил свое
пальто, которое хотел положить под подушку".
"В сознании; что ж, это хорошие новости. Он сможет помочь нам немного
сейчас немного. Я надеюсь, что когда-нибудь он поймет, как многим он обязан
тебе.
- Ах, это! - сказала она с осуждающим жестом.
"Мисс Энсхеде, вы семи пядей во лбу!"
"Кирпич?"
Он усмехнулся. "Я забыл. Это сленг, означающий, что вы великолепны".
"Я начинаю понимать, что мне придется учить английский заново".
"Вы всегда говорили на нем?"
"Да, за исключением некоторых местных. Меня этому не учили; я просто втянулся
от контакта.
"Понятно. Значит, он пришел в себя? Это нормально".
Он подошел к кровати и положил ладонь на лоб пациента,
и кивнул. Затем пощупал пульс.
"Он выкарабкается?"
"Положительно. Но большая работа для тебя еще впереди. Когда он начнет
кое-что замечать, я хочу, чтобы ты привлек его внимание, позабавил его,
не дал ему вернуться мыслями к своим несчастьям.
- Значит, ему не повезло?
"Это достаточно очевидно. Он где-то сильно ударился; и пока
он не окрепнет настолько, чтобы ходить, мы не должны привлекать его внимание к
этой мысли. После этого мы пойдем разными путями ".
"Почему вы думаете, что у него был сильный удар?"
"Я врач, юная леди".
"С вами тоже все в порядке. Сомневаюсь, что вы получите что-нибудь за свои
хлопоты".
"О, да, я так и сделаю. Удовлетворение от того, что снова обманул Смерть. Ты
очень помогал ему эти пять дней; потому что за ним нужно было присматривать
постоянно, и ни Ву, ни я не смогли бы этого обеспечить. И все же,
когда ты предложил помочь, это было то, что грядет, что я имел в
ум".
"Чтобы заставить его забыть постучать?"
"Точно. Я буду откровенен; у нас должно быть четкое
взаимопонимание. Можете ли вы позволить себе уделить этому время? Есть ваши собственные
дела, о которых нужно подумать.
"Спешить некуда".
"А деньги?"
"У меня их будет много, если я буду осторожен".
"Встреча с вами принесла мне много пользы. Здесь мужчина
быстро теряет веру, и я снова оказываюсь на твердой почве.
Есть ли что-нибудь, чего бы вы хотели?
"Книги".
"Какие именно?"
"Диккенс, Хьюго".
"Я принесу тебе этот день охапку. У меня много старых
журналы тоже. Есть тысяча вопросов, которые я хотел бы у вас спросить,
но я все равно не спросить их".
- Спросите их, все, и я с радостью отвечу. Я озадачиваю вас; я
вижу это. Что ж, когда бы вы ни сказали, я обещаю покончить с этой
тайной.
"Хорошо. Я зайду за тобой сегодня днем, когда Ву будет выступать. Я
покажу тебе Ша-мин; и мы сможем говорить все, что захотим".
"Я никогда не собиралась никому рассказывать", - добавила она. "Но ты хороший"
человек, и ты поймешь. Я верил, что у меня достаточно сил, чтобы продолжать жить дальше
в тишине; но я такой же человек, как и все остальные. Рассказать кому-то, кто
добрый и кто поймет!
"Ну, ну!" - сказал он. В ее голосе послышались слезы.
"Все в порядке. Мы встретимся сегодня днем; и ты сможешь
притвориться, что я твой отец".
"Нет! Я сбежала от своего отца. Я никогда не вернусь к нему;
никогда, никогда!
Огорчена, смущена сверх всякой меры этой неожиданной трагедией.
откровение, доктор копошился среди бутылочек на
стойке.
"Мы забыли", - сказал он. "Мы не должны беспокоить пациента. Я
зайду за вами после обеда".
"Мне очень жаль".
Она начала готовить комнату к приезду Ву, пока доктор
спускался вниз. Когда он выходил из отеля, Ах Кум подошел к
нему.
"Как мистер Тейбер?"
"Пришел в сознание сегодня утром".
Ах Кум кивнул. "Это хорошо".
"Вам интересно?"
"В некотором смысле, естественно. Мы оба выпускники Йельского университета.
- А! Он рассказывал тебе что-нибудь о себе?
- Кроме этого, нет. Когда он встанет?
"Это зависит от обстоятельств. Возможно, через две или три недели. Он немного разговаривал
когда вы брали его в город?"
"Нет. Он казался странно неразговорчивым, хотя я и пытался
разговорить его. Он заговорил, только когда увидел певучую девушку, которую он
хотел купить ".
"Почему ты не держи его, объясните, что это не может быть сделано
белый человек?"
Ах диплом пожал плечами. "Вы не врач, вы знаете, мужских Капризов
в ликворе. Он был незнакомцем. Я не знал, как бы он повел себя, если бы я
помешал ему ".
"Мы нашли все его карманы пустыми".
"Значит, они были пусты, когда он уходил", - с достоинством ответил Ах Кум.
"Я просто комментировал. Он вел себя с вами в тот день так, как будто знал,
что делает?"
"Не все время".
"Странный случай"; и доктор прошел дальше.
Ах Кум сделал движение, как бы собираясь последовать за ним, но передумал.
Слово китайца; он дал его, поэтому должен подчиниться. Там был
теперь не честным путем предупреждения Табер, что сеть была разработана. От
конечно, это было нелепо, в этой склонности, чтобы помочь беглецу,
основывается на нематериальных идея университета. И все же,
обдумывая это, он начал понимать, почему белый человек был таким
могущественный в мире: его учили лояльности и честной игре в его собственных
школах, и он нес этот дух миру, который покорили его предки
.
Внезапно Ах Кум громко рассмеялся. Он, китаец, утруждая себя самого
над идеями Негрос! Руки в рукава, он приступил
на своем пути.
* * * * *
Рут и доктор вернулись в отель в четыре. Как проводится
пакеты из книг и журналов. Там были репрессированы
веселость в ее действия: ощущение свободы вернулась; ее сердце
снова был пуст. Бремя решения было передано.
И поскольку он знал, что это тяжкое бремя, на лице доктора не было веселья.
На языке у него не было ни слова. Он не знал,
как действовать, поскольку его подгоняли в двух направлениях. Было бы бесполезно
уговаривать ее вернуться, даже бессердечно; и все же он не мог посоветовать
идти дальше вслепую, не зная, умерла ее тетя или
жива. Он также понимал, что все его аргументы разобьются вдребезги
о ее решимость. В этом хорошеньком создании было странное качество
стали. Теперь он понимал, что это было частью
ее наследства. Отец был бы весь из стали. Одно очко в ее
повествование выделялось среди всех остальных. Для несмышленого человека этот
эпизод был бы обычным, тривиальным; но для доктора, у которого было
достаточно времени подумать во время его пребывания в Китае, он был основным
о несчастье ребенка. Десяток слов, и он увидел, как Энсхеде
четко, как будто он стоял рядом во плоти.
Проповедовать штраф проповеди каждое воскресенье, так что он потерял бы ни
искусство, ни импульса; и этот ребенок, втайне восстание,
взяв его в руки в течение нечетных часов в неделю! Проповедовать
высокопарно перед несколькими десятками туземцев, которые мало что понимали
помимо жестов, с единственной целью предотвратить
дезинтеграцию! Это напомнило доктору упорное отступление; от
баррикады к баррикаде, отчаянно сражаясь, чтобы держать врага на расстоянии,
этот коварный враг белого человека в Южных морях - инерция.
Пьяные бродяги; односторонний образование; полное
одиночество белого ребенка, не друзья-артисты, человека или животного,
без сказочных историй, которые на несколько дней оставили в покое в то время как отец
посетили соседние острова, эти фотографии опустился гораздо ниже их
фактическое значение. Он всегда будет видеть картину огромного,
Костлявый голландец, разглагольствующий и гремящий словом Божьим в
тупые уши жителей островов Южного моря, которые часом позже будут
покаянно нести фрукты к своим деревянным истуканам.
Теперь он понимал ее интерес к Таберу, как он себя называл.:
привычка, дважды рассказанная история. Пляжный бродяга в зародыше, и она протянула ему руку помощи
по привычке в той же степени, что и из жалости. Мрачная насмешка над
этим! - эти бездельники с Южных морей, использующие в своих интересах
Христианство Энсхеде и навязывающие его, принимающие его деньги и
лекарства и смеющиеся за его спиной! Без сомнения, они создали это название
притча во языцех и тема для непристойных шуток в прибрежных барах. И
этот прозорливый ребенок понял, что только половина
негодяев действительно больны. Но Энсхеде принимал их такими, какие они были,
без вопросов. Благотворительность для оборванцев и бобтейлов
Семи морей, и ни одна для его собственной плоти и крови.
Это заставило мысль шевельнуться. Должно быть, за действиями
миссионера что-то стояло, что-то, о чем девушка ничего не знала и
не подозревала. Иначе было бы невозможно жить в ежедневном
контакте с этой невозмутимой, милой девушкой, не любя ее.
Что-то, что отец с железной решимостью прятал все эти
годы в уединенной цитадели своего сердца. Преподавать слово Божье
недавнему каннибалу, ухаживать за больными, штурмовать
цитадели чумы, добавляя свой личный доход к
жалкие гроши, дозволенные ему Обществом, и никогда не видеть ангела
который шел рядом с ним! Что-то, о чем девушка ничего не знала;
эльзе Энсхеде была невероятна.
Теперь до него с еще большим трепетом дошло, насколько хорошо она рассказала свою историю
просто и прямо, без пропусков, без блужданий туда-сюда.
Йоне: с первого часа она смогла вспомнить, чтобы ночью она
бежали в проа четкий устойчивый нарратив. И сквозь все это,
как золотая нить на куске гобелена, вплетается и расплетается
узоры, невысказанное стремление к любви.
"Ну, - сказала она, когда они подошли к порталу отеля, - каков твой
совет?"
"Ты бы последовал ему?"
"Вероятно, нет. И все же мне любопытно".
"Я не говорю, что то, что вы сделали, неправильно в каком-либо смысле. Я
не виню вас за этот поступок. Есть человеческие ограничения, и нет
несомненно, вы достигли своих. Несмотря на все это, это безумие. Если бы ты знал
была бы жива твоя тетя, если бы она ждала тебя, это было бы другое дело.
Но броситься вслепую в неизвестность!
"Я должен был! Я должен был!"
Она рассказала ему только первую часть своей истории. Она задавалась вопросом, сможет ли
вторая часть преодолеть его возражения? Несколько раз эти
слова срывались с ее языка, но обнаруживали, что язык парализован. Женщине
она могла бы довериться, но этому мужчине, каким бы добрым он ни был,
это было немыслимо. Как она могла рассказать ему о зле, которое притягивало
ее, как иголку к магниту? - о завораживающем зле,
которое даже сейчас, вырвавшись на свободу, продолжало перегонять свой яд в
ее разум?
"Да, да!" - сказал доктор. "Но если вы не найдете эту тетю,
что вы будете делать? Что вы можете сделать, чтобы защититься от
голода?"
"Я что-нибудь придумаю".
"Но предупреди тетю, подготовь ее, если она жива".
"И пусть она предупредит моего отца! Нет. Если бы я застал ее врасплох, если бы увидел ее
наедине, я мог бы заставить ее понять.
Он покачал головой. "Есть только один выход из этой неразберихи, который я
вижу".
"И что же это?"
"У меня есть родственники недалеко от Хартфорда. Я могу убедить их, чтобы они
взяли тебя к себе, пока ты не окрепнешь, при условии, что ты не найдешь
эта тетка. Вы говорите, у вас двадцать четыре, сто в вашем письме от
кредит. Это не будет стоить вам более шестисот чтобы достичь своей
назначения. Жемчужины были действительно твои?"
"Они остались мне от матери. Иногда я положил мою
одежда отца в его багажник. Я увидел металлический ящик сто раз,
но я никогда не думал открывать его, пока не сбежал. Я никогда
даже не рылась в сундуке. У меня не было любопытства такого рода.
Я хотела чего-нибудь живого. Она помолчала.
"Продолжай".
- Ну, внезапно я понял, что должен увидеть, что находится внутри этой коробки,
в котором был навесной замок. Я вырвал это, и в конверте
обратился ко мне выцветшими чернилами, я нашел медальон и жемчуг. Это
странно, как идеи приходят в голову. Я сразу поняла, что собираюсь
сбежать той ночью, прежде чем он вернется с
соседнего острова. На дне сундука я нашел двух моих
платья матери. Я собрал их с другой несколько вещей, которые я владел.
Морган трейдер не торговаться по поводу жемчужины, но мне дали на
после чего он судил справедливой цене. Вы будете удивляться, почему он не
держите жемчуг пока отец не вернулся. Тогда я не понял ,
но теперь я знаю. Отчасти это было из-за того, что он затаил обиду на отца.
- А отчасти из-за чего еще?
- Я никогда никому этого не скажу.
"Я не знаю", - с сомнением сказал доктор. "Вам всего двадцать ... Не
юридически совершеннолетний".
"Я здесь, в Кантоне", - просто ответила она.
"Очень хорошо. Я кабель к ночи, и через несколько дней мы будем иметь некоторые
новости. Я, к старшим, старого холостяка; поэтому я предоставляться определенные
привилегии. Иногда я ужасно занят; и тогда наступают
периоды вялости. У меня есть несколько постоянных пациентов, и я забочусь о них
по утрам. С этого момента я буду преподавать каждый день после обеда
немного о жизни-я имею в виду мирской точки зрения ты
скорее всего, с концами. Вы не посмотрела образованные; и мне кажется, что
у твоего отца был какой-то вполне определенной цели, тем самым воспитывая вас. Я
попробуйте заполнить пробелы".
Глаза девушки заполнились. "Я задаюсь вопросом, если вы поймете, что это
Доброта для меня значит? Я так ужасно мудр - и так прискорбно
невежествен!
ГЛАВА XII
Доктор переложил свои книги и журналы на сгиб своего
локтя. Он проделывал это дюжину раз по дороге из своего кабинета.
Книги постоянно скользили, их было неудобно держать.
При взгляде на эту девушку его охватило чувство неудачи. Он не был
успешным в том смысле, в каком мир считает успех; толстый банковский счет,
заполненная комната ожидания, о которой он когда-то мечтал, никогда
не материализовались, кроме как в дыму его вечерней трубки.
И еще он знал, что его мастерство было равным, что любой модный
практикующий в Гонконге. Он не был достаточно жестким, чтобы выиграть
мирской успех; это была его вина. Никому больно было только
позови его. Итак, вот он, на последнем круге среднего возраста, в
Китай, пропустив все острые ощущения в жизни, кроме одного-война
против смерти. Это весьма удивило его. Он не следовал этому
угол думал, что через десять лет: то, что он мог бы быть, с
маленький хитрый эгоизм. Этот необыкновенный ребенок открыл
старый канал, через который он больше не был безопасным для круиза. Она
был, как ангел с одним крылом. Сравнение начали смеяться в его
горло.
"Почему ты смеешься?" Серьезно спросила она.
"При мысли. О тебе - ангеле с одним крылом".
"Это значит, что мне нигде не место, ни на небесах, ни на земле?"
- Это значит, что ты должен отрезать крыло или отрастить другое, чтобы спарить его.
Давайте пойдем и посмотрим, как там пациент. Ву могут быть новости для
США. Мы получим эти книги в свою комнату первым. И я буду
ужинать с тобою".
"Если бы только..." Но она не закончила мысль вслух. Если бы только
этот человек был ее отцом! Мир ничего бы не значил.;
остров был бы достаточно широк.
"Ты говорил?.."
"Я начал кое-что говорить, вот и все".
"Кстати, ты читал эти рассказы?"
"Да".
"Что-нибудь стоящее?"
"Я не знаю".
"Глупые истории о любви?"
"Нет, любовь не была темой. Предположим, ты возьмешь их и прочитаешь?
Возможно, ты сможешь рассказать мне, почему я почувствовал разочарование.
"Хорошо. Я заберу их с собой. Возможно, ему есть что сказать
, но он не может этого сказать, или он хорошо пишет ни о чем".
"Вы верите, что его неудача вызвала ..."
"Что?" - рявкнул он. Но он не последовал на этой мыслью. Есть
нет необходимости посева подозрение, когда он не был уверен, что есть
были для этого основания. "Ну, никогда нельзя сказать наверняка", - продолжил он,
запинаясь. "Эти писатели - странные птицы".
"Странные птицы".
Он рассмеялся и последовал за ней в отель. "Опять сленг", - сказал он.
"Я должен разъяснить тебе и это".
"Я слышал, моряки используют такие слова, но я никогда не знал, что
они имели в виду".
Моряки, подумал он; и большинство из них - отбросы Южных морей,
бросающие злобные взгляды на это изысканное создание и пытающиеся
ухмыльнуться намеками при кристальной ясности ее ума. Возможно,
были переживания, о которых она никогда бы не рассказала ни одному мужчине. Внезапно
В нем вскипело негодование. Отец был сумасшедшим. Это не
важно, что он носил ткани; было что-то не так с ним. Он
не играли честно.
"Помните, мы должны держать мысли молодого человека от
сам. Расскажи ему об острове, танце с кокосами, деревянных
тамтамах; почитай ему.
- Что заставило его купить эту певунью? На этот счет у Рут были свои соображения
, но она хотела услышать точку зрения доктора.
"Может быть, он понял, что быстро скатывается, и подумал, что хороший поступок
может помочь ему снова ухватиться за жизнь. Ты говоришь мне, что ему
это не нравилось ".
"Он вздрогнул, когда он пил".
"Что ж, это обнадеживает. Я проверю его позже, посмотреть, если есть
это какая-то тяга. Давай мне книги. Я отнесу их в твою комнату; тогда
мы посмотрим.
Пациент спал. По словам Ву, молодой человек не
когда открыл глаза во второй половине дня.
Итак, Рут вернулась в свою комнату и рассортировала книги и журналы, которые ей одолжил
доктор, просмотрела названия и поискала
фотографии. И вот так она наткнулась на книгу стихов Стивенсона
- ее первое знакомство с поэзией. Тексты гимнов никогда не
разбудил ее; она наизусть и пели их попугая-мудрый. Но вот
новая музыка, нежная и добрая и капризная, которые впервые обратились в сторону
и сюда в уме, а затем, забравшись в самое сердце. Все, что
было в ней любви!
Доктор понял, что ему тоже пришлось отказаться от своей работы. В то время как
девушка удерживала пациента от размышлений о его несчастьях,
какими бы они ни были, ему самому пришлось бы удерживать девушку от
размышлений о ее несчастьях. Поэтому он веселился за обеденным столом, рассказывал
комические истории и был поражен готовностью, с которой она
схватывала комическую сторону жизни. Его любопытство выразилось в
вопросе.
"Старый торговец Морган, - объяснила она, - обычно экономил мне немного денег.
Он читал шутки и иллюстрировал их; и через некоторое время
Я мог видеть смысл шутки, не требуя, чтобы мне это объясняли.
я. Я думаю, его это забавляло. Я был в новинку. Он всегда был в
полувоенном состоянии опьянения, но он всегда был вежливый со мной.
Вероятно, он научил меня, что шутка - это просто позлить моего отца;
потому что внезапно отец запретил мне ходить в магазин за вещами и
вместо этого послал нашего старого повара-канака. Она была в Сан-Франциско,
и все, что я узнал о мире, я узнал от нее. Спасибо вам за книги.
"Вы родились на острове?"
"Я думаю, что да".
"Я так думаю".
"Ты не помнишь свою мать?"
"О, нет, она умерла, когда я была совсем маленькой".
Она показала ему медальон, и он внимательно изучил ее лицо. Это было одинаково
такая же красивая, но не такая изящная, как у дочери. Он вернул
медальон без комментариев.
"Возможно, все было бы по-другому, если бы она была жива".
"Без сомнения", - ответил он. "Мой умер, пока я был здесь. Возможно,
именно поэтому я потерял свои амбиции".
"Мне жаль".
"Такова жизнь".
Последовала пауза. "Он никогда не разрешал мне держать в доме собаку или кошку.
Но через некоторое время я узнала повадки попугаев, и
они слетались ко мне, как голубки из сказок. Я никогда не делал
любые попытки коснуться их; так и они извлекли на свет
бесстрашно сидели у меня на руках и плечах. И какой шум они производили!
Так я их называл раньше ".
Она поджала губы и издала свист, пронзительно резкий и
высокий; и мгновенно она стала объектом пристального удивления
со стороны других обедающих. Она была совершенно не обращая внимания на
ощущение у нее было создано.
На снимке ее мелькнуло видение врача волшебно.
Изумрудные крылья, испещренные алыми и желтыми полосами, кружат и
кружат над ее головой, там, среди дикого подорожника.
"Я никогда никому не рассказывала", - продолжала она. "Зрители могли бы
испуганные птицы. Только на солнце; они ни за что не отвечать
мой свисток в пасмурные дни".
"Не аборигены тебе имя?"
Она покраснела. "Это было глупо".
"Давай, расскажи мне", - потребовал он, зачарованный. Никогда не была там еще одна девушка
такой один. Он покраснел, тоже духовно, как это было. Он
пригласил себя поужинать с ней только для того, чтобы понаблюдать за ее манерами за столом.
Они были изысканными. Зная Южные моря понаслышке и благодаря
путешествиям, он знал кое-что о той инертности, которая притупляла
утонченность, врожденную и приобретенную, белых мужчин и женщин, вечную
война против равнодушия и разгильдяйства. Только сильные
выжил. Этот странный отец ее дал ей все, кроме
руки. "Скажи мне, что же они тебя называют?"
"Ну, старый повар-канака называл меня Золотой, но
местные называли меня Рассветной Жемчужиной".
"Рассветная жемчужина! Странно, но мы, белые, и вполовину не так поэтичны, как
желтые или черные. Что ты делал, когда твой отец отправлялся в
поездки на другие острова?"
"Сняла туфли и чулки и играла в лагуне".
"Он заставлял тебя носить туфли и чулки?"
"Всегда".
"Что еще ты делала, когда оставалась одна?"
"Я читал энциклопедию. Так я узнал, что существуют такие вещи, как романы.
Книги! Разве они не замечательные?" - спросил я. "Да, я читал "Энциклопедию". Так я узнал, что существуют такие вещи, как романы.
Перед ней простирался тупик жизни с его тайнами
дверные проемы и скрытые угрозы; а она была равнодушна. Книги;
необъяснимый голод, который нужно было утолить. Где-то в мире есть
книга клерка с какой-то проницательный ум; ибо он дал ей
лучшее, что было. Он позавидовал ей немного. Падать на тех, сказки для
первый раз, когда ум был свеж и сердце было молодым!
Ему стало известно из нечетного этапа к этому разговору. В
преемственность часто нарушалась различными предположениями.
Возьмем то, которое поразило его в этот момент. Предположим, что это было оно.;
по крайней мере, решение части этой удивительной загадки? Предположим, что она...
отец заставил ее помогать ему в уходе за изгоями исключительно
чтобы внушить ей отвращение к человечеству?
"Разве ты не презирал людей, которых твой отец приводил домой, - тех
пляжных бродяг?"
"Нет. Вначале я боялся; но после первых нескольких
случаев у меня появилась только жалость. Я каким-то образом понял.
- Разве некоторые из них... Не пытались прикоснуться к тебе?
"Не правда несчастных. Как люди страдают из-за глупых вещей
они делают!"
"Ай, что. Вот и наш юный друг наверх".
"Есть одна забавная мысль в голове. Я думал об этом постоянно
с утра. На том пальто оторвалась пуговица, и я хочу
пришить ее. Она продолжает болтаться у меня перед глазами ".
"Ах да, это пальто. Наверное больной человек прихоти. Конечно, есть
ничего не было в карманах. Но будьте очень осторожны, чтобы не позволить ему
знаю. Если он проснется и застанет тебя за этим занятием, может случиться неприятность.
Кстати, что он сказал, когда был не в себе?
- Слово "Дурак". Он постоянно его бормотал. Была еще одна фраза
, которая звучала примерно как "Джин в синем саржевом пальто".
Интересно, что он имел в виду?
"Господь знает!"
Пациент был беспокойным во время первого ночного дежурства. Он
постоянно шевелился, дрыгал ногами и размахивал руками
над головой. Нежно каждый раз, когда Рут опускала руки. Там был
рецидив лихорадки, но ничего тревожного. Однажды она слышала, как он
бормотать, и она наклонилась вниз.
"Али-Баба в синем саржевом пальто!"... Забытый богом дурак!
ГЛАВА XIII
Однажды Рут заметила, что пациентка следит за ней взглядом; но
во взгляде не было ни вопроса, ни интереса; поэтому она притворилась, что
не замечает.
"Где я?" - спросил Сперлок.
"В Кантоне".
"Как долго я был в постели?"
"Неделю".
"Мое пальто, пожалуйста".
"Оно сложено у вас под подушкой".
"Разве я просил об этом?"
"Да. Но, возможно, вы не знаете; в карманах ничего не было.
Вас, вероятно, ограбили в Гонконге".
"В карманах ничего не было".
"Видите ли, мы не знали, что вы можете умереть; и поэтому нам пришлось обыскать
ваши вещи в поисках адреса ваших родственников".
"У меня нет людей - никого, кому было бы не все равно".
Она прониклась сочувствием. Он тоже был совсем один. Никого, кому было бы не все равно.
Рут была легко воспламеняемой; она всегда быстро вспыхивала от
жалости, нежности, гнева; она всегда отвечала на
импульсы, не пытаясь взвесить или проанализировать их. Она
выходила из изначального, в то время как Сперлок склонялся к нему.
Она была на краю цивилизации, входила, как и Сперлок.
на краю, готовясь совершить свой уход. Две души в муках; одна
вдохновлена новыми надеждами, другая - новым отчаянием. Они обе
будет совершать новые и незабываемые поступки.
"Как долго я здесь пробуду?" спросил он.
"Это зависит от тебя. Не пятьри лонг, если хочешь выздороветь.
- Вы медсестра?
- Да. Не задавай больше никаких вопросов. Подожди немного, отдохни.
Последовала пауза. Рут мелькнуло в солнце; и он
принял к сведению сияющий нимб над ее головой каждый раз, когда
солнечный свет коснулся ее волос.
"Я не видел вас раньше?"
"В первый день, когда ты приехала. Разве ты не помнишь? Нас было четверо,
и мы отправились на экскурсию по городу".
"Как во сне". Последовала еще одна пауза. "Я была не в себе?"
"Да".
"Что я сказала?"
"Только одно слово", - сказала она, предлагая свою первую ложь во спасение.
"Что это было?" Он был настойчив.
"Ты повторил _Fool_ слова снова и снова".
"Больше ничего?"
"Нет. Теперь, вопросов больше нет, или я буду вынужден оставить
номер".
"Обещаю больше ни о чем не спрашивать".
"Хочешь, я тебе почитаю?"
Он не ответил. Тогда она взяла Стивенсона и начала читать
вслух. Она прекрасно читала, потому что фиксированная форма стихотворения
ничего не значила. Она переходила от периода к периоду точно так, как она
читала бы прозу; так что смысл и музыка были одинаково
сбалансированы. Она читала полчаса, затем закрыла книгу, потому что
Сперлок, казалось, заснул. Но он не спал.
"Что это был за поэт?"
"Стивенсон". Рут прочитала от страницы до страницы "Детский сад
стихов", обычно незнакомых почитателям Стивенсона. От
конечно, Рут не знала, что в этом же томе были
тексты песен, известные во всем мире.
Сразу Сперлок начали скандировать один из них.
"Под необъятным звездным небом,
Выкопай могилу и дай мне лечь.
Рад, что я жил и с радостью умер.,
И я сложил себя с завещанием ".
"Это будет стихом, который ты похоронишь для меня ".:
Вот он лежит там, где мечтал быть.;
Дом моряка, дом с моря.
И охотника, который возвращается домой с холма ".
"Что это?" - спросила она. Что-то в его тоне защемило ее сердце.
"Это ты написал?"
"Нет. Ты найдешь это где-нибудь в этой книге. Ах, если бы я написал
это!
"Разве ты не хочешь жить?"
"Я не знаю, я действительно не знаю".
"Но ты молод!" Это был протест, почти яростный. Она
вспомнила предупреждение врача о том, что настоящая битва начнется,
когда пациент придет в сознание. "Перед вами весь мир
".
"Скорее позади меня"; и в то утро он больше не произнес ни слова.
В течение всего дня, пока доктор делал ей первую
урок из его глубоком знании жизни, ее интерес будет
постоянно оторваться, несмотря на честные усилия, чтобы прикрепить ее
факты терпеливо прояснил для нее. Периодически она
слышала: "Я не знаю; я действительно не знаю". Это было удивительно похоже на
прерывистый шум прибоя, на те странные воскресенья, когда ее
отец останавливался, чтобы перевести дух, чтобы произнести дополнительные проклятия для тех,
кто не подчинился Слову. "Я не знаю; я действительно не знаю".
Ее ухо уловило большую часть урока, и многое она запомнила;
но часто то, что она слышала, было звуком, лишенным смысла. Тем не менее, ее лицо
никогда не выдавала этого рассеянности. И что было странно, она не стала
рассказывать доктору о том утреннем приключении. Почему? Если бы она задала
себе этот вопрос, то не смогла бы ответить на него. Он был не
смысл исповеди; это состояние ума пациента
доктор уже предвидел. Но она держала язык.
Что касается доктора, то он находил удовольствие в этой услуге, которая
озадачила бы его, если бы он остановился, чтобы проанализировать это. На Ша-мине была скудная
общественная жизнь, если не считать мужских встреч,
его мало что интересовало. Он получал светские удовольствия раз в
год в Гонконге, после Пасхи. Он понял, без какого-либо особого
сожаления, что в этом году ему придется отказаться от угощения; но
изучение этих странных
подростков будет достаточной компенсацией. Кроме того, к тому времени, как они будут сняты с его рук, старина
Макклинток заедет, чтобы восстановить его печень.
Внезапно он вспомнил, что плантация копры Макклинтока
находилась в той стороне, где-то в Южных морях; у него был собственный
остров. Возможно, он слышал об этом Энсхеде. Мак -
старый сплетник - знал обо всем, что происходило в этой части города.
мир; и если Энсхеде соответствовал картине, которую нарисовала девушка
, Макклинток, естественно, слышал о нем. Он мог бы
разгадать загадку. Все это доказывает, что у доктора тоже были свои
моменты рассеянности, с той разницей, что он не отвлекался
от своего предмета.
"Итак, первый урок заканчивается", - сказал он. - Может, пойдем выпьем чаю?
Я бы хотел отвести тебя в чайный домик, который я знаю, но вместо этого мы пойдем в "
Виктория". Я должен практиковать то, что проповедую.
"Я не должна бояться идти с тобой куда угодно".
"Господи, это как раз тот урок, который я тебе преподаю! Это не
вопрос страха; это вопрос приличий "."Я никогда не пойму".
"Ты и не обязан. Вот что я тебе скажу. Я напишу определенные
правила поведения, и тогда ты никогда не будешь сомневаться."
Она засмеялась, и это был приятный смех в ушах. Если бы только это
ребенок был его: какие хорошие времена они провели бы вместе! Эта
мысль промелькнула, но оставила легкую боль в его сердце.
"Почему ты смеешься?" он спросил.
"Все, что ты мне рассказывал, наш старый повар-канака резюмировал
одной фразой"."Что это было?""Никогда не смотри искоса на мужчину"..
"Все это в двух словах!""Неужели нет мужчин, которым женщина может абсолютно доверять?""Черт возьми, дело не в этом. Конечно, есть, их миллионы.
Это общественное мнение. Мы все должны подчиниться этому".
"Кто издал такой закон?""Этим миром правят меньшинства - в политике, в религии, в обществе. Большинство, правое или нет, не осмеливается бунтовать. Следы, и нам волей-неволей приходится идти по ним; и те, у кого
хватает смелости свернуть с назначенного пути, называются
париями!"
"Боюсь, мне не очень понравится этот мир. Он разрушает
все мои мечты".
"Никогда не позволяй неизвестному влиять на твою храбрость. Мир подобен
норовистой лошади. Если он почувствует страх в прикосновении твоей руки, он будет
доставлять тебе неприятности ".
"Это настолько большой и равнодушной. Это не так дружелюбны, как я думал, что это будет
быть. Я не знаю, я действительно не знаю," она нашла себя
повторение.
Он отвлек ее от этой мысли. "Я читал эти рассказы".
"Они хорошие?"
"Он умеет писать; но он не нашел ничего реального, о чем можно было бы писать. Он
не нашел себя, как говорится. Он переписывает По и Де
Мопассан; и этот материал был хорош только тогда, когда его писали По и Де Мопассан
".
- Как пишется фамилия?
Он произнес ее по буквам. Он не был уверен, но ему показалось, что он заметил слабую дрожь
ее плечи дрогнули. - Не те истории, которые следует читать юным леди.
С Эдгаром По все в порядке, если вы не возражаете против ночных кошмаров. Но Де
Мопассан - отвяжись! Держись Диккенса, Теккерея и Хьюго.
Прежде чем ты уйдешь, я дам тебе список книг для чтения.
- Значит, плохие истории существуют так же, как и плохие люди?
"Да. Пуговицу уже пришили?"
"Я боялась брать пальто из-под подушки".
"Забавно, насчет этого пальто. Вы сказали ему, что в
карманах ничего не было?
- Да.
"Как он это воспринял?"
"Похоже, ему было все равно".
"Вот и все, как я и сказал. Мы должны заставить его проявить заботу. Мы должны
заставить его взять в руки арфу жизни и снова заиграться на ней.
В этом и заключается работа. Он молод и здоров. Конечно, там будет несколько
заломы расправляются. Он прошел через несколько грубых психических
пытки. Но в один прекрасный день все станет обратно в
место. Большой спорт, да? Чтобы вытащить их обратно с неровного края.
Разве не было бы забавно однажды увидеть свое имя на обложке книги? Он будет
расхаживать взад и вперед, даже не подозревая, что он в долгу перед всем
стреляли в нас. Это было бы весело, а?"
"Интересно, если ты знаешь, какой ты добрый? Вы похожи на кого-нибудь
книги."
"Нет, сейчас! Вы не должны путаться. Вы не должны ориентироваться не столько на то, что вы читаете
, сколько на то, что вы видите и слышите. Вы должны помнить, что вы только
начали читать; у вас нет никаких сравнений. Ты не должен наряжаться
наряжать Тома, Дика и Гарри в оборки Генри Эсмонда. Чего ты хочешь
это представить каждую женщину Бекки Шарп, а каждого мужчину Родоном.
Кроули.
"Я знаю, что хорошо", - ответила она.
"Да; но то, что хорошо, не всегда правильно. И вот мы здесь,
вернемся к тому, с чего мы начали. Но не будем больше об этом. Давайте поговорим
об этом парне. В нем есть что-то хорошее, если бы кто-то смог найти способ
это раскопать. Но патологически он все еще на грани. Если только
мы не сможем вселить в него немного оптимизма, он, вероятно, начнет все это сначала.
Когда встанет на ноги. Так оно и происходит. Но
между нами, когда-нибудь он будет писать книги. В этом одна из
проблем молодежи: они слишком серьезно относятся к себе.
Он, наверное, воображает себя в тысячу раз хуже, чем
он на самом деле. Молодежи это приятно иногда быть меланхоличным.
Разочарованная щенячья любовь и все такое.
"Щенячья любовь".
"Молодой человек, который думает, что влюблен, хотя он всего лишь
слишком много читал ".
"Есть ли у девочек щенячья любовь?"
"Да, ради всего святого! В среднем они хуже мальчиков.
Мальчик может забыть о своих любовных проблемах, играя в бейсбол; но девочка
не может найти особого развлечения в выполнении необычной работы. Ты
знаешь, я тебе завидую. Весь мир перед тобой, все логии. Что за
приключение! Конечно, ты будешь то тут, то там расшибать голени и
ударяться о косточку; но новизна всего будет чем-то особенным.
о компенсации. Хорошо. Давайте вбьем себе в голову одну идею. На днях мы
собираемся поручить этому парню писать книги ".
Идеи никогда не рождаются; их предлагают; они - посаженные семена.
Рут не ответила, но смотрела мимо доктора затуманенными глазами.
Доктор небрежно посеял семя. Все, что он посеял в тот день
днем с такой бесконечной заботой, было ничем по сравнению с этим
семенем, брошенным без всякой предусмотрительности. Разум Рут был плодородной почвой;
еще долгое время он будет чем-то вроде теплицы: зелень
взойдет и расцветет за одну ночь. Уже заложено семя нежного
сон был помешивая. Час, которого, по-видимому, она была
создан приближалось. Ибо в жизни есть только один час:
эпопея или идиллия: все остальные часы ведут к ней и заканчиваются ею.
"Между прочим, - сказал доктор, усаживаясь в столовой"
отеля "Виктория" и заказывая чай, - я тут подумал".
"Что?"
"Мы будем ставить эти истории обратно в багажник и не говорить о
их ему".
"А почему бы и нет?"
Врач развлекался со своей ложкой. Что-то в этой девушке подсказало
идею. Это была бы правильная идея, если бы Рут была
кроме того, кем она была. Прежде всего, он решил не говорить ей
что он нашел на дне того конверта из плотной бумаги. Теперь
ему пришло в голову, что показать ей запечатанное письмо было бы
лучшим способом. Впечатлительная, одинокая, находящаяся за пределами его аналитического понимания
девушка может позволить своим симпатиям выйти за рамки симпатий медсестры
. Она наделила бы этого парня качествами, которыми он не обладал
, одела бы его в вымышленные оборки. Чтобы немедленно ее разочаровать.
"Я скажу тебе почему", - сказал он. "На дне того большого конверта я
нашел вот это".
Он передал его Рут, и она прочла:
Открыть в случае моей смерти и письмо внутри
направляется по адресу, по этому вопросу. Все мои личные вещи
чтобы быть в ближайшее американское консульство.
ГЛАВА XIV
Рут совсем потеряли смысл. Врач ожидал, что она ухватится за
тонкий намек на то, что было что-то скрытое, даже
преступное, в том, как пациент возложил это обязательство на
человечество в целом - заботиться о нем в случае его смерти.
Мысль о чем-либо преступном никогда не приходила ей в голову. Любой мужчина мог бы
попытаться защитить себя таким образом, мужчина без
тот, кому небезразлично, с невыразимым ужасом при мысли (как будто это
имело значение!) Быть похороненным в чужой земле, вдали от знакомых
мест, которые он любил.
Вскоре после этого пришла другая мысль. У нее не было места, которое она любила.
Во всем этом мире не было священной земли, которая говорила бы ей::
Возвращайся! Из всех людей она была самой одинокой. Даже сейчас,
во время повторяющихся сомнения о будущем, мысль
остров был репеллент. Она ненавидела его, она ненавидела миссия-дом;
она ненавидела гладкий лагуны, пальмы, горящее небо. Но когда-нибудь
она найдет место, которое полюбит: там будут румяные яблоки на
ветви, и снежные хлопья летели ей в лицо
. Удивительно, как часто возвращалась эта картина: холодные розовые
яблоки и снежные хлопья.
"Бедный молодой человек!" - сказала она.
Доктор почувствовал, что у него что-то не заладилось, но не мог
сказать, как и почему. Он не осмелился продолжать. Он не был уверен, что мальчик
переступил черту дозволенного; просто действия мальчика указывали
в этом направлении. Если бы он смело изложил свои подозрения девушке, и
в конце концов мальчик признался бы во всем, его всегда преследовала бы мысль о
бессмысленной жестокости этого поступка.
В ту ночь в своей берлоге он выкурил много трубок. Дважды он чистил
старый шиповник; улучшения по-прежнему не было. Он высыпал щепотку
табака на ладонь и понюхал. С травкой было все в порядке. Наверное,
он что-то съел. Он всегда забывал, что у него животик.
пятьдесят четыре года.
Он, безусловно, приветствовал бы появление Макклинтока. У Мака будет немного
новой пряжи для прядения и свежий поворот к его знаменитой печени. Он
комфортное, с чувством юмора старый негодяй; но были и несколько мужчин в
Востока более глубоко читать по психологии и физиогномике. Он был,
в некотором смысле, что-то вроде шутки для доктора: психология и
физиогномика на острове, который белые люди посещают не чаще
трех-четырех раз в год, только тогда, когда это необходимо. Почему этот
нищий остался там, внизу, когда он мог наслаждаться всем, что могла предложить
цивилизация? Да, он был бы очень рад увидеть
Макклинтока; и чем скорее он приедет, тем лучше.
Иногда в море шкипер приказывает своим людям подровнять, задраить досками
люки и очистить палубу от всего мусора. Барометр ничего не показывает
ни небо, ни вода; шкипер "чувствует"
что вон там движется большой удар. Теперь у доктора было
"ощущение", что где-то впереди таится опасность. Это было ниже сознания,
неуловимо; поэтому он послал вызов своему другу, защищаясь.
* * * * *
В конце каждого дня Ах Кум справлялся о состоянии пациента
и неизменно получал ответ: "Примерно то же самое". Так
продолжалось десять дней. Затем Ах Кум был уведомлен, что пациент
просидел в постели четверть часа. Ах Кум незамедлительно отправил телеграмму с информацией
О'Хиггинсу в Гонконг. Детектив посчитал, что
его добыча будет на высоте еще через десять дней.
Для Рут мысль о Хартфорде больше не проецировалась в ее видении.
город шпилей, домов и обсаженных деревьями улиц. Ее причудливое
воображение больше не рисовало тетю в дверях
деревянного дома, с приветственно протянутыми руками. Уроки доктора,
возможно, преподнесенные с излишней серьезностью, разрушили
эту жизнерадостную уверенность в ее способности позаботиться о себе.
Между Кантоном и Хартфордом выросли два гиганта, невидимые, но
грозные - Страх и Сомнение. Неизвестное, ранее такое привлекательное,
теперь появилось другое лицо - пустое. Доктор ничего не слышал от
своих людей. Она была достаточно уверена почему. Они не хотели ее.
Таким образом, весь ее интерес к жизни начал сосредотачиваться на пациенте,
который, по-видимому, был таким же лишенным якоря, как и она. Иногда проходило
целое утро, а Сперлок не произносил ни слова, кроме
просьбы выпить воды. И снова он задавал несколько
вопросов, и Рут отвечала на них. Он повторял их
бесчисленное количество раз, и Рут терпеливо повторяла свои ответы.
"Как тебя зовут?"
"Рут".
"Рут что?"
"Enschede; Ruth Enschede."
"Ан-Шад-Ай. Вы по-французски?"
"Нет. Голландский; Пенсильванских Голландцев".
И тогда его интерес будет прекращено. Возможно, через час он будет
опять начнется.
В другое время казалось, что он полностью пришел в норму. Он
обсуждал что-то, что она читала, и рассказывал ей
под каким-то неожиданным углом, с поразительной ясностью представляя перед ней вымышленного персонажа
. Затем внезапно опускался занавес.
"Как тебя зовут?" Однако сегодня он нарушил монотонность. "Ан
Американки. Энсхеде - странное название.
"Я странная девушка", - ответила она с улыбкой.
Возможно, это был настоящий поворотный момент: час, в который
расстроенный разум начал постоянно перестраиваться.
"До сегодняшнего утра я задавался вопросом, был ли ты настоящим".
"Мне тоже было интересно".
"Вы настоящая медсестра?"
"Да".
"Профессионал?"
"Почему вы хотите знать?"
"Профессиональные медсестры носят что-то вроде униформы".
"В то время как я выгляжу так, словно сошла с семейного альбома?"
Он озадаченно нахмурился. "Где я слышала это раньше?"
"Возможно, в тот первый день, на башне с водяными часами".
"Мне кажется, я был в каком-то трансе".
"А теперь ты вернулся в мир снова, и
места, чтобы пойти. Есть пуговице на пальто под свой
подушка. Я ее пришить?"
"Если хочешь".
Эта готовность отдать ей пальто удивила Рут. Она
приготовилась встретить бурный протест, повторение этого
горящего взгляда. Но через мгновение ей показалось, что она поняла. Теперь он был
нормальным, и пальто было всего лишь пальто. Это было его воспаленное
воображение, которое придало одежде какую-то необычайную
ценность. Осторожно она подняла голову и сняла пальто, из-под
подушка.
"Зачем мне понадобилось класть его под подушку?" спросил он.
"Ты была немного не в себе".
Он мрачно наблюдал, как игла мелькает туда-сюда. Он отметил крепкие
белые зубы, когда они перерезали нитку. Наконец задача была выполнена.
она воткнула иглу в подушечку, сложила пальто
и встала.
"Ты хочешь его обратно под подушку?"
"Повесить его над стулом. Или, еще лучше, положить все мои вещи в
багажник. Они захламляют комнату. Ключ у меня в брюках.
Покончив с этим делом, она вернулась к кровати с ключом. Ей
стало немного стыдно за себя, немного лицемерки. Каждый
статья в багажнике был полностью познал ее, путем пересчета
список врачом. В руки ключ обратно в тишину, как
предлагая лечь.
"Положу его под подушку", - сказал он.
Тут же она говорила на одной пуговице он знал, что
отныне он должен проявлять никакого беспокойства по поводу распределения, что
пальто. Он ни в коем случае не должен привлекать к этому их внимание. Однако он должен
сохранить это, как они сохранили Ковчег Завета. Это
было его искуплением, его билетом из ада - это пальто из синей саржи.
Видеть, как эта девушка пришивает оторвавшуюся пуговицу, как пальто хлопает
она стояла на коленях, щекотала его ироничное чувство юмора; и
смех клокотал у него в горле. Он подавил его с такой
доброй волей, что от этой реакции его сердце учащенно забилось. Стены
закачались, изножье кровати дрогнуло, и голова девушки приобрела
расплывчатость фоторобота. Поэтому он закрыл глаза.
Вскоре он услышал ее голос.
"Я должна тебе сказать", - говорила она. "Мы просмотрели твои
вещи. Мы не знали, куда отправить... на случай, если ты умрешь.
В карманах пальто ничего не было".
"Не беспокойся об этом". Он снова открыл глаза.
"Я хотел, чтобы ты знал. Значит, у тебя никого нет?"
"О, у меня есть тетя. Но если бы я умирал от жажды в пустыне,
Я бы не стал принимать стакан воды в руках. Будете ли вы читать
меня? Я устал, и звук твоего голоса заставляет меня клонит в сон."
Через полчаса она отложила в сторону книгу. Он спал. Она
наклонилась вперед, подперев подбородок ладонями, поставив локти на колени, и
она устремила взгляд на его лицо и не отрывала его от него в мечтательном
созерцании. Предположим, он тоже хотел любви, и его объятия были такими же
пустыми, как у нее?
Какое-то живое существо, которое зависело от нее. Кукла, которой у нее никогда не было.
принадлежащие кошка и собака, которые никогда не принадлежали ей: вот они
были, странным образом воплощенные в этом спящем мужчине. Он зависит от
ее, по его лекарство, его пьют, на малость его
сейчас допустимо дать ему. Зная, вдохнул в нее
сердце удовлетворяющих тепло.
В полдень врач сам приехал. "Иди обедать", - приказал он Рут.
Он хотел поговорить с пациентом, проверить его по-разному; и он
хотел побыть с ним наедине, пока он будет проводить эти тесты. Его идея заключалась в том, чтобы
преодолеть эту устойчивую апатию. "Как дела?" он начал,
от всей души. "Снова немного продвинулся в мире, а?"
"Зачем ты беспокоился обо мне?"
"Потому что ни одно человеческое существо не имеет права умирать. Смерть принадлежит Богу,
молодой человек.
"А". Тон был нейтральным.
- И будь ты самым отъявленным негодяем, я бы позаботился об этом.
чтобы у тебя была такая же забота, такой же шанс. Но не благодари меня.;
поблагодари мисс Энсхеде. Она уловила тот факт, что это было нечто большее,
чем крепкий напиток, который вырубил тебя. Если бы они не послали за мной,
ты бы вырубился еще до утра.
- Значит, я обязан ей жизнью?
- Безусловно.
- Что ты хочешь, чтобы я сделал?
Доктор подумал, что этот вопрос вселяет надежду. "Всегда
помни об этом факте. Она - нечто другое. Когда я сказал ей, что
в этой части Гонконга нет свободных медсестер, она сразу предложила
свои услуги и прервала поездку. И мне нет нужды говорить
тебе, что ее счет в отеле оплачивается так же, как и твой.
- Ты хочешь, чтобы я передал ей, что я благодарен?
- Ну, а ты разве нет?
"Я не знаю, я действительно не знаю".
"Послушай, мой мальчик, такое отношение - полная чушь. Вот ты
молодой, здоровый, с сердцем, которое быстро восстановится.,
при условии, что в него не попало спиртное. И ты так говоришь! Какого
дьявола ты натворил, чтобы угодить в это болото? Это был бросок
наугад.
Его ангел-хранитель предупредил Сперлока, чтобы он говорил осторожно. "Я был
очень несчастлив".
"Как и все мы. Но мы справимся с этим. И ты справишься".
Через мгновение Сперлок сказал: "Возможно, я неблагодарный пес".
"Так-то лучше. Помните, если есть что-то, от чего вы хотели бы избавиться
врачи и священники в одной лодке. "
С не меньшим усилием-для правильных слов было упасть
обратно вне досягаемости-он, выстроив его фразы, и как он произносил
он закрыл глаза, чтобы уменьшить возможность разрыва. "Я
всего лишь невежественный дурак; и, сказав это, я сказал
все. Я один из тех несчастных ничтожества, которые имеют слишком много
воображение-тех, кто строить собственные химеры, а затем запустить
подальше от них. Долго ли мне быть в этой кровати?"
"Это особенно для тебя. Десять дней должен вас видеть на своем
ноги. Но если вы не хотите сделать, может быть, три раза за десять дней."
С того рокового часа, как прошло восемь месяцев
и до этого момента, у него никогда не возникало желания признаться. Он часто читал об этом,
и однажды он включил это в историю, эту невидимую силу,
которая отправляла людей в тюрьму и на виселицу, когда контролируемый язык
означал бы бессрочную свободу. Что касается его самого,
в нем никогда не было и намека на это. Воли было меньше, чем
образования. Даже в часы лихорадки, как сказала девушка, его
язык не подводил его. Возможно, это запечатанное письмо было формой
признания и, таким образом, приносило ему облегчение на этот счет. И все же этого
не могло быть: это было признание только в случае его смерти.
Живя, он знал, что никогда не отправит этого письма.
Совесть, однако, было совсем другое дело. Он может
ни задушить, ни заглушить это. Он всегда был тыча ему
белый-горячий бородки, бодрствования или сна. Но там никогда не говорилось: "Расскажи
кому-нибудь! Расскажи кому-нибудь!" Значит, он был в некотором роде моральным извращенцем?
Было ли это тем, что он потерял - привычный мир, - а не тем, что он
сделал?
Он тупо уставился на перила. На данный момент желание летать
пропало. Без сомнения, это было связано с его беспомощностью. Когда он встанет на ноги
мысль о полете вернется. Но как далеко он сможет
улететь на нескольких сотнях? Правда, он мог бы найти где-нибудь работу; но
каждый шаг сзади...!
"Кто она? Откуда она?"
"Вы имеете в виду мисс Энсхеде?"
"Да. Это платье, которое на ней, возможно, носила моя мать.
Значит, он начал кое-что замечать? Доктор был доволен.
Мальчик приходил в себя.
"Мисс Энсхеде родилась на острове в Южных морях. Она
отправляется в Хартфорд, штат Коннектикут. Платье принадлежало ее матери,
и она надела его, чтобы сэкономить немного денег ".
Доктор вошел в палату с полной решимостью рассказать пациенту
основную часть истории Рут, вдохновить его на правильные действия.
уважение и благодарность. Вместо этого он не мог выйти за рамки этих незначительных
деталей - почему на ней было это платье, откуда она пришла и куда
она направлялась. Мысль об этом внезапном нежелании была неуловимой;
факт был очевиден, но не причина его.
"Как бы ты отнесся к работе на плантации копры?" он спросил:
независимо от мыслей, которые теснятся друг друга в его сознании. "Из
от проезжих дорог, с настоящим мужчиной для работодателя? Как бы
что вам?"
Интерес вспыхнул в глазах Сперлока; он отразился на его бледном лице. Подальше
от проторенной дороги! Он не должен казаться слишком нетерпеливым. "Мне понадобится работа
когда я покину эту постель. Я не уточняю, что и где.
"Такие разговоры заставляют тебя говорить как белого человека. Конечно, я
не могу обещать тебе работу определенно. Но у меня есть старый друг, который едет сюда
и он знает, как там играют. Если у него нет работы для тебя
, он знает кого-нибудь, у кого есть. Менеджеры и бухгалтеры
постоянно меняются местами, так он мне говорит. Там, внизу, очень одиноко
для человека, выросшего в городах.
"Найди мне работу. Меня не волнует, насколько это одиноко ".
Вдали от проторенной дороги! подумал Сперлок. Забытый остров.
за пределы корабля переулки, где, что мрачные силы будут колебаться и двигаться
вслепую в поисках его! Из того, что он прочитал, следовало, что
делать особо будет нечего, а в свободные часы он сможет писать.
"Спасибо", - сказал он, протягивая тонкую белую руку. "Я буду очень
рад взяться за такую работу, если ты сможешь ее найти".
"Что ж, это прекрасно. Значит, тебя что-то заинтересовало?
Не хочешь ли колышек?"
"Нет. Я ненавидел это вещество. Во флаконе было приятное онемение.
Вот почему я выбрал его".
"Так и думал. Но я должен был знать наверняка. Там, внизу, виски поднимает настроение
сущий дьявол с белыми мужчинами. Не возлагай слишком больших надежд, но
Я сделаю все, что смогу. Пока есть жизнь, есть надежда. Взбодрись ".
- Боюсь, я не понимаю.
- Понять что?
- Тебя или эту девушку. Значит, в этом жалком мире есть люди, которые
могут быть бескорыстно добрыми!
Доктор рассмеялся, похлопал Сперлока по плечу и вышел из комнаты
. За дверью он обернулся и уставился на панели. Почему
он не продолжил рассказ девушки? Какой инстинкт запихнул
это обратно ему в горло? Откуда необъяснимый порыв поторопить это
довольно жалкое существо, брошенное на его пути?
ГЛАВА XV
До болезни разум Сперлока был измучен
ужасающим беспокойством, так что теперь, в процессе выздоровления, его
можно сравнить с сильно взбаламученным прудом: там
были признаки оседания, но все еще были странные формы
кружащиеся на поверхности - причуды и прихоти, которые в обычное время
никогда бы не поднялся над подсознанием.
Мало-помалу омут очистился, капризы исчезли: так что оба
Рут и доктор к середине третьей недели начали
воспринимать действия Сперлока как нормальные, хотя пылинка все еще была
или два, которые отказались рассасываться, все еще излом в сером веществе
который отказывался выправляться.
Сперлок начал ожидать прихода Рут утром; сначала
с небрежным интересом, затем с явным рвением. Его литературные
инстинкты возрождались. Рут была тем, что стоило изучить на будущее
копия; она была почти невероятной. Она не была возвратом к типу,
что указывает на изначальность; скорее, она предполагала
воплощение какой-то богини Южных морей. Он был не в состоянии
признать, как это сделал доктор, что она была всего лишь естественной женщиной.
Его отношение к ней было чисто интеллектуальным, свободным от какой-либо
сентиментальности, крайне эгоистичным. Рут не была женщиной; она была
феноменом. Итак, ловко и терпеливо он разобрал Рут на части; это
то есть он раскрыл маленький секрет здесь, другой там, пока у него не получилось
довольно внушительный набор. Чего он не знал, так это вот чего: Рут
выдала эти маленькие секреты, потому что доктор предупредил ее
что пациенту нужно развлекаться и интересоваться.
Однако время от времени он был сбит с толку. Настоящая трагедия, которую
он чувствовал и к которой всегда стремился, ускользала от всех его мыслей.
умение говорить. Это не было батистовой занавеской, которую Рут задернула над собой
та часть ее жизни: она была из железа. Рут могла сказать доктору;
она могла бы поделиться многими своими сокровенными мыслями с этим добрым человеком;
но перед этим молодым человеком была необъяснимая сдержанность.
она все еще обладала меланхолическим очарованием Сидни Картона. Это было
не из-за застенчивости: это был врожденный инстинкт Женщины,
защитный страх, что она должна сохранять некоторые элементы таинственности, чтобы
удержать интерес мужчины.
Когда она сказала ему, что туземцы называют ее Рассветной Жемчужиной, его
восторгу не было предела. Он назвал ее этим титулом, и
что-то в его тоне встревожило ее. Искушенная женщина
перевела бы этот тон как ласку. И все же для Сперлока это было
всего лишь название рассказа, который он когда-нибудь напишет. Он вынашивал
идею.
Суть в том, что Сперлок шло, как по маслу: странно, по его собственному
воображение. Истинные творческие мысли всегда возвращаются к битве;
поражения-это лишь временные неудачи. Сперлок знал, что когда-нибудь
по пути он напишет стоящий рассказ. Он уже начал это делать
инсценируя Рут, вовлекая ее, теперь уже в какую-то кражу жемчуга
приключение, теперь в какой-то невероятной сказке о белой богине. Но
почему-то он не мог довести ни одно из этих дел до конца.
Вскоре он преисполнился изумления по поводу того странного факта, что
Руфь ускользала от него как в воображении, так и в реальности.
Однажды утром он внезапно поймал ее руку и поцеловал. Мужчины
пробовал это раньше, но никогда до сих пор они достаточно быстро.
Прикосновение его губ ни в восторге, ни встревожило ее, потому что
глаза, смотревшие на нее были чистыми. Сперлок точно знал, что
однако он делал: спекулятивный розыгрыш, чтобы посмотреть, как она будет
действовать.
"Я тебя не обидела?" - не с раскаянием, а с любопытством.
"Нет" - как будто ее мысли были где-то далеко.
Что-то в ее отсутствии смущения раздражало его. "Нет человека
когда-нибудь целовал тебя?"
"Нет".Который был буквально правду.
Он принял это признание условно: ни один юноша имел
поцеловал ее. Не было никакого феномена в этом нет. Но его
изумление было бы здорово, ведь если бы он знал, что не
даже ее отец никогда не ласкал ее, либо с губ или с
руки.
Рут жила в мире без ласки. Значение этого
поцелуй был до сих пор скрывать ее, хотя она часто
натыкаемся на слово и действовать в Ветхом и Новом Заветах и
позднее в романах. Мужчины пытались поцеловать ее - небритые бродяги,
некоторые из них были ужасны, - но ей всегда удавалось ускользнуть. Что
побудило ее вырваться и улететь, так это охранительный инстинкт
хорошей женщины. Что-то невыразимо отвратительное в глазах этих
мужчин ...!
Она знала, для чего нужны руки - складывать, обнимать и прижимать к себе
крепко; но почему мужчинам так хочется целовать женщин, по-прежнему оставалось глубокой
загадкой. Неважно, как часто она сталкивалась с этой фазой любви.
в историях никогда не было ничего объяснительного: как будто все люди
все прекрасно понимали. Для нее не было бы
аномалией прочитать историю любви, в которой не было поцелуев.
Это его приветствие - на самом деле первое, которое она смогла вспомнить, - хотя и не встревожило ее
, начало направлять ее мысли в новое русло
предположений. Тем более ее мысли вертелись вокруг вопроса,
больше убеждены в том, что она не может пойти к любому за помощью;
ей придется разгадать тайну ее собственных усилий, на некоторых
будущий опыт.
"Рассветная жемчужина", - сказал он.
- У туземцев дурацкая манера выражаться.
- Напротив, если это образец, то они, должно быть, поэты. Расскажи
мне о своем острове. Я никогда не видел лагуны.
"Но ты можешь себе это представить. Скажи мне, на что, по-твоему, похож остров
.
Он не стал задумываться, откуда она узнала, что у него есть
воображение; он понял только прямой вызов. Чтобы освободиться
от внешнего отвлечения, он закрыл глаза и сосредоточился на
объедках, которые она ему дала; и вскоре, все еще с закрытыми глазами,
он начал описывать остров Рут: гора на одном конце, с
постоянно повторяющиеся клочья тумана, скользящие по покрытому шрамами от лавы
лицу; джунгли у его подножия; ослепительно белая полоса
песка; разросшийся магазин торговца и гниющая пристань,
щедро залатанный плавником; хижины туземцев на песчаном дне
пальмовых рощ; разбросанное сандаловое дерево и эбеновое дерево;
кричащие попугаи в бананах; рыболовные базы;
миссия с ее побеленными стенами и голым фасадом;
лагуна, окаймленная кокосовыми пальмами, то изумрудно-взъерошенная, то безмятежная
сапфир.
- Я думаю, туземцы видели, как однажды на рассвете вы выходили из лагуны.
Ты говоришь, что плаваешь. Чудесно! Вода, стекающая с тебя,
должно быть, была похожа на жемчуг. Знаешь что? Ты какая-то морская
богиня, и ты только дурачишь нас."
Он открыл глаза и увидел, что ее глаза расширились от удивления.
"И ты все это видела в своем воображении?"
"Это было нетрудно. Ты сама снабдила меня деталями. Все, что мне оставалось сделать
, это собрать их воедино.
"Но я никогда не рассказывал тебе, как туземцы ловили рыбу".
"Возможно, я где-то читал об этом".
"И все же ты кое-что забыл".
"Что я забыл?"
"Бездыханные дни и выцветшее, безжалостное небо. Нечего делать;
ничего для рук, ума, сердца. Ждать часами и
часами ночи! Море пустеет целыми днями! Ты забыл о
монотонности, бесконечной монотонности, которая сгибает тебя, ломает и
сокрушает - ты забыл об этом!
Ее голос неуклонно повышался, пока не наполнился страстным
гневом. Настала его очередь выразить удивление. Огненные; она была полна
его. Жемчуг в свете зари, мигает и горит!
"Вам не нравится ваш остров?"
"Я ненавижу его!... Но, вот!" - нарастает усталость. "Извините. Я
не должна так говорить. Я плохая медсестра ".
"Ты самый замечательный человек, которого я когда-либо видел!" И он имел в виду
это.
Она дрожала, но она не знала, почему. "Вы не должны говорить ;
волнение вредно для тебя.
Драма. Проникнуть за этот непроницаемый занавес, узнать, почему она
ненавидела свой остров. Никогда еще он не был так заинтригован. Почему, не было
драма в платье, которое она надевала! Там была драма в необычном
красота ее, спрятав все эти годы на забытом острове!
"Тебе было одиноко, тоже".
"Ты не должна разговаривать".
Он проигнорировал команду. "Быть одиноким! Что такое физическая пытка, если
кто-то, кто любит тебя близко? Но побыть в одиночестве ... как и я!... да
и, как вы! Ах, ты не сказала мне, но я вижу краем
глаза. Ни с кем, кому было бы наплевать ... с нами обоими!
В этот момент он был настоящим. Ей дали заглянуть в его душу.
Она хотела взять его на руки и успокоить, но он, но она сидела
не шевелясь. Затем пришло потрясение от осознания того, что скоро он
пойдет своей дорогой, что не на кого будет положиться
на нее; и все прежнее одиночество снова навалилось на нее
. Она не могла проанализировать, что шевельнулось в ней: мысль
о потере куклы, собаки и кота. Был мир
кроме того, он казался темнее и больше.
"Чего бы тебе больше всего хотелось в этом мире?" он спросил. Еще раз он
был искатель.
"Красные яблоки и снег!", она направила на него, ее лицо внезапно
прикован к какой-то внутренней славы.
"Красные яблоки и снег!" - повторил он. Фигурально выражаясь, он вернулся в свою
постель - постель, которую он сделал для себя и в которой ему суждено лежать вечно
. Красные яблоки и снег! Как часто эти две вещи посещали
его мысли с тех пор, как начались его странствия? Красные яблоки и снег! - и
никогда больше не видеть их!
"Я ненадолго ухожу", - сказала она. Ей хотелось побыть
одной. "Иначе ты не выспишься утром".
Он не ответил. Его любопытство, его литературные инстинкты были
заглушены повторяющейся мыслью о том, какого дурака он из себя выставил
. Он услышал, как закрылась дверь; и через некоторое время он провалился в дремоту.
и пришел сон, полный обрывочных картинок,
над каждой из которых доминировала девушка. Он увидел ее, усыпанную
розовым жемчугом, поднимающуюся из лагуны в лучах рассвета: он увидел ее
мелькающую взад и вперед среди кокосовых пальм в лунном свете: он увидел
она преодолевает ураган, ее тело так же полно грации и красоты
как Крылатая Победа Лувра. Странная фаза сна
заключалась в том, что она ни в коем случае не была женщиной; она была символом
чего-то, и он последовал за ней, чтобы узнать, что это было за что-то. Там
был промежуток времени, промежуток темноты; затем он нашел свою
руку в ее руке, и она повела его бегом вверх по склону
горы.
Сердце его бешено забилось, и он испугался, что напряжение окажется слишком сильным.
но девушка покачала головой, улыбнулась и указала на вершину
горы. Внезапно они оказались на вершине, в блекло-синем
небо над головой, и куда бы он ни посмотрел, горизонт, огромный
качающийся круг, который окружал их. Она указала туда-сюда,
улыбнулась и покачала головой. Тогда он понял. Нигде он не мог видеть
эту протянутую, угрожающую Руку. Пока она стояла рядом с ним, он
был в безопасности. Именно это она пыталась заставить его понять.
Он проснулся, странно довольный. Как это иногда бывает, идея
спустилась из сна в реальность; и теперь он видел ее более
ясно, чем во сне. Он наполнил его
мысли для остальной части дня, и стало навязчивой идеей. Как сделать
держи ее, как держать ее на свою сторону; это было проблемой
которых он боролся.
Когда Рут пришла в тот вечер после ужина, она больше не была
интересным феноменом, чем-то, что, образно говоря, стоило разобрать на части и
исследовать: она была талисманом. Пока она стояла рядом с ним,
Рука не могла одержать верх.
ГЛАВА XVI
Ах Кум начал беспокоиться. Каждое утро на его запрос приходили надлежащие ответы.
пациент неуклонно поправлялся, но никто не мог сказать,
когда он будет достаточно силен, чтобы продолжить свое путешествие.
туристический сезон скоро пойдет на убыль, и будет поздно вечером.
Сентябрь, до возвращения прилива. Итак, пятьдесят золотых - это
немало; их хватило бы Ах-Куму на четыре сравнительно праздных
месяца. И из-за этого висящего золота Ах-Кум оставлял многие двери
открытыми для сомнений.
Возможно, врач, менеджер и девушка были в сговоре:
возможно, они косвенно узнали о визите мистера
О'Хиггинс, американский детектив, и ждали против
час, когда они могли бы помочь молодым человеком в неожиданном приборов для
свободы. Почему бы и нет? Разве его собственные чувства не были склонны в пользу
пациента? Но пятьдесят золотых есть пятьдесят золотых.
Однажды утром, когда он занял позицию на гонконгском пакетботном причале, чтобы
устроить засаду возможному туристу, он стал свидетелем прибытия толстой
шхуны, грязно-серой и в пятнах, как будто она пробежала через
огонь. Два троса были голыми и коричневыми, плотная парусина тусклой,
латунь потускнела, якорь покрылся ржавчиной. На снимке было только одно
чистое место - корабельное белье (все белое), которое
развевалось на веревке, натянутой между двумя мачтами. Полуобнаженные
загорелые тела команды сообщили Ах-Куму, что шхуна пришла
из Южных морей. Кипение под ее кормой, однако, сказало
он был никем. Он не был моряком. Его бы это нисколько не заинтересовало
узнать, что судно работает на двух силах - ветре и нефти.
Кругом сновали сампаны с рыбой, фруктами и овощами, а
над головой кружили чайки. Один из сампанов
окликнули, и спустили веревочную лестницу. Вскоре оттуда с трудом спустился мужчина
. Он был безукоризненно одет в костюм из тяжелого
Шаньдунского шелка. Его лицо было наполовину скрыто под свеженаклеенной трубкой
_sola topee_ - солнцезащитный шлем. Он повернулся и прокричал несколько приказов команде-канакам
, затем кивнул кули сампана, которые понесли на
подметает и направляется к Ша-мин.
Ах Кум занялся своими делами, пребывая в блаженном неведении, что эта ванна
через сорок восемь часов обойдется ему в пятьдесят золотых. Что было
переложила его случайный интерес был видимая перспектива партия
три человека спускались по трапу пакет. Троица
демонстрировала тот нерешительный вид, с которым Ах Кум был довольно хорошо
знаком. Они искали гида. Тотчас же он предъявил свою
визитку.
Преподобный Генри Долби приехал посмотреть Китай; с этой целью он
вместе со своей женой и дочерью пересек сушу и море до самого
протяженность в десять тысяч миль. На самом деле, он проделал весь этот путь.
расстояние просто для того, чтобы выполнить определенный пункт своего контракта с
Судьбой, быть в Кантоне в этот конкретный день.
Тем временем, когда доктор разламывал апельсин на завтрак, он
услышал шум в своем кабинете, расположенном через две комнаты: залпы
пиджин-инглиш, один голос протестовал, другой доминировал. Это был
затем последовали тяжелые шаги, и в следующий момент в столовую
дверь распахнулась.
Доктор вскочил на ноги. "Мак, ты сын из пистолета!"
- У вас есть мужской завтрак? - Потребовал ответа Макклинток.
"Том! Привет, Том!" Повар-китаец просунул голову в столовую
. "Эти отбивные, жареный картофель и тосты с маслом".
"Ого, легкие!"
Два старых друга держали друг друга на расстоянии вытянутой руки для
осмотра; это оказалось удовлетворительным, и они начали нежно подталкивать и
колотить друг друга. Нет, волосы растрепаны, без порошка
вытеснить, ни оборок, чтобы раздавить; мужчинам повезло. Женщины никогда не бросают
себя в объятиях друг друга; они вычисляют расстояние и
идеально повреждений.
Они сели, Макклинток потянулся за куском сахара, который он
начал грызть.
- Вам принесли пакет?
"Нет, придумал "Тигрицу".
"Тигрицу!_" Доктор рассмеялся. "Ты бы ударил его лучше
если бы ты назвал ее библиотеки Sow_. Бьюсь об заклад, вы не дали ей
ведро с краской в три года. О, я знаю. Ты наносишь ей мазню
тут и там, где видна ржавчина. Такой богатый человек, как ты, должен
иметь яхту водоизмещением в тысячу тонн.
"Для меня этого достаточно. Внизу у нее достаточно чисто.
- Держу пари, от нее до сих пор разит кокосовой стружкой. Принесешь свой
ливералонг?
"Иногда я задаюсь вопросом, если я ... если это не отверстие, где он
что болит".
"Ты тоже неплохо выглядишь".
"О, побриться и надеть чистый костюм - это очень кстати. Жаль, что ты
не дал мне рецепт вместо лекарства, чтобы я
мог заправить его поближе к дому".
"Я бы никогда больше тебя не увидел. Ты бы приехал в Гонконг,
но ты бы отказался от Кантона. Держу пари, ты был в Гонконге
уже две недели, и ни строчки мне".
"Не хотел, чтобы лекции испортили хорошее времяпрепровождение".
"Как долго ты здесь пробудешь?"
"Завтра вечером. У "Тигрицы" осталось шестнадцать дней. В
На "Южном Китае" наступит мертвый штиль, и я хочу использовать
холста столько, сколько смогу. Хорошего масла там просто не достать,
так что я должен экономить те несколько драхм, что у меня с собой.
"Что за жизнь!"
"Не хуже твоей".
"Но я бедный человек. Меня всегда смущает цена билета домой.
Ты богат. Ты мог бы вернуться к цивилизации и хорошо проводить время
до конца своих дней".
"Две недели в Гонконге", - ответил Мак-Клинток, "больше, чем
достаточно."
"Но, Господь, брат!--тебе никогда не бывает одиноко?"
"Да?"
"Я слишком занят".
"Я тоже. Я несу туда сотни новых книг и сорок новых
записей на пианино-плеер. Всякий раз, когда я чувствую себя особенно
общительный, я сажусь на катер и бегу в Copeley's поиграть
в покер пару дней. Одиночество меня не беспокоит. Я не могу
сохранить хороший человек за три платные дней. Они хотят повеселиться, а
нет. Никаких других белых людей на двадцать миль в округе. Я
гребенная Гонконге. Они все упираешься, потому что нет никаких
юбки. Я не бродяга на острове. Работа
легко. Большое жалованье поражает их; но когда они обнаруживают, что им негде его потратить,
до свидания!
Вошел повар Том с отбивными и картошкой - докторскими
обед - и Макклинток принялся за него с аппетитом, который наводил на мысль, что
под ребрами у него все еще оставалось немного печени. Доктор задумчиво курил свою
трубку.
- Мак, ты когда-нибудь сталкивался с миссионером по имени Энсхеде?
"Enschede?" Макклинток уставился в потолок. "Звучит так, как будто я уже слышал это.
Но я не могу вспомнить, что именно в эту минуту. Конечно, я никогда не встречал
его. Почему?"
"Мне просто интересно. Ты говоришь, что тебе нужен мужчина. Только как конкретное
ты? Ему придется принести рекомендации?"
"Он не будет. Его лицо будет все, что мне нужно. У тебя есть кто-то в
ум для меня?"
- Заканчивайте завтракать, и я расскажу вам эту историю. Десять минут
спустя доктор, выстроив все факты в хронологическом порядке,
начал свой рассказ. Он был краток. "Конечно, я не имею ни малейшего
доказательств того, что мальчик не сделал ничего плохого; это то, что я называю
догадка; соединять и то и это вместе."
- Вы дружелюбны по отношению к нему? - спросил Макклинток, передавая ему через стол прекрасную
сигару.
- Да. Мальчик этого не знает, но я порылся в его сундуке в поисках
чего-нибудь, что могло бы опознать его, и наткнулся на несколько рукописей.
Некоторые из них были довольно хорошими. Тема в целом была
бесполезный, но с ним хорошо обращались. Ты всегда
жалуешься, что никого не можешь держать дольше трех месяцев. Если
мои предположения верны, этот мальчик останется там на неопределенный срок ".
"Я не знаю", - сказал Макклинток.
"Но вы сказали, что не были разборчивы. Более того, он выпускник Йельского университета
, и он был бы хорошей компанией".
"Что он знает о копре и туземном наречии?"
"Скорее всего, ничего; но держу пари, он все поймет достаточно быстро
.
"Беглец".
"Но в том-то и дело, что я не знаю. Но предположим, что это так? Предположим,
он сделал всего один неверный шаг? Ваш остров был бы безопасным убежищем.
Я кое-что понимаю в мужчинах.
- С этим я согласен. Но мне кажется, что где-то в поленнице дров есть негр.
Как вы, янки, говорите. Почему вы так беспокоитесь?
"О, если ты не видишь своего пути..."
"Я посмотрю, прежде чем приму какое-либо решение. Меня беспокоит твое
нетерпение. Вы, кажется, хотите, чтобы этот парень убрался из
Кантона.
Доктор колебался, торопливо затягиваясь табаком. - Там молодая
женщина.
"Теперь я вспомнил!" - перебил Макклинток. "Этот Энсхеде...
миссионер. Однажды к нему зашел один из обращенных им канаков. Он
назвал Энсхеде Ревущим. Похоже, дочь Энсхеде сбежала
и бросила его, а он прочесывает острова в поисках нее. Он в
ста милях к юго-востоку от меня.
"Ну, эта молодая леди, которую я собирался описать", - сказал доктор,
"дочь Энсхеде".
Макклинток присвистнул. "Ого!" - сказал он. "Значит, она сбежала так далеко, как
Этот, что ль? Но откуда она пришла?"
Врач рассказал, что сторона сказки. "И поэтому я хочу, чтобы мальчик
убрался с дороги", - заключил он. "Она очень впечатлительная и
романтичная, и, вероятно, она наделяет парня качествами, которыми он не обладает
. Все разговоры в мире не описали бы Рут. Ты
должен увидеть ее, чтобы понять."
"И что ты собираешься с ней делать, предположив, что я достаточно глуп,
чтобы взять этого мальчика с собой?"
"Отправь ее к моим людям, на случай, если она не сможет найти свою тетю".
"Понятно. Боюсь, что будет любовная интрижка. Что ж, я посмотрю
на этого молодого Де Мопассана. Я узнаю лица. В моей части света
это все, чем должен руководствоваться мужчина. Но если он в постели, то как, черт возьми,
он пойдет со мной, предположим, я решу нанять его? "Грязевой крюк"
подходит завтра вечером.
- Я могу без проблем доставить его на борт. Морское путешествие под парусами - это будет
его создание.
"Давайте ковылять к Виктории сразу. Я сделаю все, что в
причиной для вас, старому; но не кота в мешке. Дочь Энсхеде по.
Вещи получаются таким образом. Это странная история ".
"Это странная девушка".
"С лицом квадратным и плоским, как бутылка джина. Я знаю
Голландцев ". Он отправил доктору хитрый взгляд.
"Она самое прекрасное создание, которое вы когда-либо видели", - сказал
врач, искренне. "Вот и вся сложность. Я хочу, чтобы она продвинулась
вперед, чтобы ее поместили среди людей, которые поймут, что с ней делать
.
"Отправьте ее обратно к отцу" - мудро сказано.
"Нет. Говорю тебе, эта девушка скорее прыгнула бы в море.
Там что-то случилось, и, вероятно, я никогда не узнаю, что именно.
Каждый раз, когда ты упоминаешь отца, она превращается в мрамор. Нет; она бы
никогда не вернулась. Мак, она честнейший человек, которого я когда-либо видел или о котором
слышал; и в то же время она - бархат поверх стали. И все же,
в ее нынешнем состоянии она была бы легкой добычей для любого
правдоподобного, привлекательного негодяя. Вот почему я так стремлюсь доставить
ее в приют. "
- Тогда пойдем. Ты заинтересовал меня и заинтересовал любопытство. Будь ты
на десять лет моложе, ты бы заставил меня задуматься.
Доктор ничего не ответил на это довольно двусмысленное заявление, но
отодвинул свой стул и сделал знак Макклинтоку следовать за ним. Они
нашли Рут читающей Сперлоку, чьи плечи и голова были
подперты подушками.
Макклинток не преувеличивал свою способность читать по лицам. Это был его
особое хобби, досуга и ему пришлось применить, чтобы он дал
его замечательный оценивающим взглядом. В течение десяти минут он читал
гораздо больше, чем встретила его взгляд. Волна жалости захлестнула его.
его охватила жалость к пациенту, девушке и его другу. Бедный старый
имбецил! Почему этот ребенок был смутьян, эвакуатор, если бы он
видел один; и худший вид, потому что она была без сознания, ее
подарки.
Что касается пациента, его решение было немедленным. Здесь не было кривды.
душа; возможно, немного слабая, импульсивная сверх обычного, но
в основе своей честная. Дай ему время и правильное окружение, и он
перерос бы эти недостатки. Уверенность в себе укрепила бы
его. Если парень сделал что-то неправильно там, в Штатах,
его будет бренд совести выплатить ему в полном объеме. С
чуть больше мяса на него, он был бы красавцем.
"Мой друг, - сказал Макклинток, - сказал мне, что вы ищете
работу".
"Да".
"Ну, у меня есть свободная работа; но я не хочу, чтобы у вас сложилось неправильное представление
о ней. Во-первых, это будет чертовски скучно. Вы не будете
часто видеть белых людей. Будут долгие периоды безделья,
жара и истощение; и всегда запах засыхающего кокоса.
Большая часть еды будет в жестяных банках. Вы будете жить, ненавидя курицу;
и человек на вас будет подниматься вверх и спрос на крепкие напитки. Но никто не
напитки на своем острове, пока я его, что редко бывает. Если есть
никакого пьянства, я сделаю это".
Сперлок улыбнулся доктору.
"Он не побеспокоит тебя по части спиртного, Мак".
[Иллюстрация: _Distinctive Pictures Corporation. Рваный край._
СЦЕНА ИЗ ФОТОРЕПОРТАЖА.]
"Тем лучше. В вашем распоряжении будет бунгало, -
продолжил Макклинток, - и вы сами будете завтракать по утрам.
дело за вами. Но обед и ужин вы будете сидеть за моим столом. Я
сторонник об одежде и чистый подбородок. Как ты одеваешься, когда бездельничаешь
меня это не касается; но из свежей саржи или шаньдуна,
когда будешь обедать со мной, надень воротничок и галстук. Если ты любишь книги и музыку,
мы поладим".
- Значит, ты берешь меня на себя? Глаза Сперлока стали мягкими, как у собаки, которая, ожидая кнута, увидела только добрую руку.
- Я собираюсь дать тебе попробовать. - Взгляд Сперлока стал мягким, как у собаки, которая, ожидая кнута, увидела только добрую руку.
- Я собираюсь дать тебе попробовать.
"Когда я тебе понадоблюсь?" - с жалким нетерпением. "Как мне добраться
к тебе?"
"Моя яхта в реке. Здесь врач говорит, что он может сделать вы
на борту завтра вечером. Но основательно меня поняли: я предлагаю
тебе эту работу, потому что мой друг хочет помочь тебе. Я не знаю
ничего о тебе. Я полагаюсь на его интуицию. Макклинток
предпочел выразиться именно так.
- Завтра вечером! - сказал Сперлок удивленным шепотом. Из
на проторенной дороге, вдали от людских троп! Он расслабился.
Доктор протянул руку и положил ее на сердце Сперлока.
"Колотится; но это всего лишь возбуждение. Ты сойдешь.
Затем он посмотрел на Рут. Ее лицо ничего не выражало. Это был один из
таинственные свойства этого дитя лагуны: она
всегда в сервис мгновенных что Восточная маска непробиваемого спокойствия
что не Негрос трюк мог выбить. Он не мог сказать по
вид у нее, была ли она рада или к сожалению, что в настоящее время она
быть свободным.
"У меня есть хорошие новости для вас. Если вы не нашли своей тети, моих людей
возьму тебя под крыло, пока ты не сможешь самостоятельно стоять на ногах.
- Это очень любезно с твоей стороны, - признала она. Губы маски
изогнулись в улыбке.
Доктор не заметил выражения ужаса и растерянности, промелькнувшего
на лице Сперлока.
Как только они оказались внизу, Макклинток повернулся к доктору. "Я могу
легко видеть, - сказал он, - почему ты всегда будешь беден, как церковная
мыши".
- Что? - спросил врач, чьи мысли были в чем-то
смута. "Что это?"
"Старый человеческий крик о чем-то ни за что; но с тобой это в
реверс. Вы всегда делаете что-то за ничего, а что есть
почему я люблю тебя. Если бы я предложил тебе половину имения моего, ты
несомненно бить меня в челюсть. Быть с тобой - лучшая мораль
тонизирующее средство, которое я знаю. Ты тонизируешь мою печень и мою душу. Это хорошо
иногда гулять с человеком, который может смотреть Богу прямо в лицо,
как можешь ты ".
"Но разве я не был прав? Та пара?"
"Я возьму мальчика; он будет в новинку. Дружелюбный и симпатичный.
Это тот тип людей, мой друг, которые всегда мягко реагируют. Что бы они ни делали,
всегда найдется кто-то, кто поддержит их, одолжит им денег и
будет нянчиться с ними ".
"Но, чувак, этот парень не сдался".
"Да, но он сдастся. И вот доказательство. Вы с девушкой сделали так, чтобы
ему было легче, и я собираюсь сделать это мягче для него. Но то, что я
делаю, основано на том факте, что он один из тех людей, которые
руководствуются совестью. Совесть загнала его на эту сторону света
, в эту постель. Она загоняет его на мой остров, где я могу изучать его сколько душе угодно.
он мой друг. Он верит, что оставляет эту
совесть позади; и я хочу понаблюдать за его разочарованием в этом
конкретном пункте. О, не волнуйся. Я всегда буду добр к нему; Я
все равно не нападать на него. Только, он будет для меня интересный образец
наблюдать. Но корабль, который девушка восточная как можно быстрее."
"Почему?"
Макклинток положил руку на плечо доктора. "Потому что она
огненный опал, и всему миру они приносят несчастье".
"Чушь! Мак, как ты думаешь, как ее называли местные? В
"Рассветная жемчужина"!
Макклинток отрицательно покачал своей шотландской головой. Он знал то, что знал.
* * * * *
Сперлок обладал тем экстраординарным состоянием ума, которое
называется совестью Новой Англии. Похоронен под различными наследственными
шестнадцатый, подавленный современным мышлением, свободой действий и
ошеломляющим разнообразием горшочков с мясом, он все еще был жив до такой степени,
что ему требовалось только его нынешнее состояние, чтобы реанимировать его во всей его красе.
особая сила. Протестантский флагеллант, который бил свою душу,
а не тело, который превратил самоотречение в дыбу и пинок под зад,
который считал, что по воскресеньям улыбаться кощунственно,
кощунственно смеяться! Сперлок вернулся духовно три
сто лет. В дело его совести, он был примитивен;
и образованный человек, чтобы стать примитивным, чтобы стать чем-то
ребенка.
Теперь с полуночи до утра он был предоставлен самому себе. У него было
достаточно сил, чтобы прислуживать самому себе. В течение предыдущей ночи
он был неспокоен; и в одинокие, тянущиеся часы его мысли
носились по бесконечному кругу - действие без прогресса. Он
устало потянулся за каким-то буфером для своей измученной
совести. Он мыслил рационально; то есть, он думал
ясно, как ребенок мыслит ясно. Примитивное суеверие
его пуританских предков принадлежало ему; а до этого опора его образования
распалась. Идея Руфи как талисмана против
несчастье, в котором он теперь признавал идею больного человека, поблекло по мере того, как
его понимание абсурда подтвердилось. Но вместо нее
- ближе к утру - появилась другая идея, которая понравилась
ему как возвышенная, взывающая к первобытному сознанию, к его
художественному восприятию драмы, к поэту и романисту в нем. Он
был и всегда будет драматизировать свои эмоции; он постоянно
будет путать свое реальное "я" со своим воображаемым "я".
О том, чтобы сдаться закону, предстать перед судом и тюремным заключением,
не могло быть и речи. Позволить закону наложить свою руку на его
плечо - если бы это было возможно! Но в настоящее время он был на свободе, и он
намеревался оставаться в этом состоянии. Его совесть никогда не говорила ему
вернуться и понести свое наказание; она мучила его только в связи с
самим поступком. Он втоптал почетное имя в грязь; ему
не требовались тюремные решетки, чтобы усугубить это несчастье.
Тогда что-нибудь, чтобы умилостивить гнев Божий; что-нибудь, чтобы притупить
эту непрекращающуюся агонию. Не было необходимости умиротворять гнев
человеческого общества; нужно было только умилостивить гнев Бога за
нарушенную Заповедь. Разделить агонию на две сферы, чтобы
можно было бы смягчить другой. В порядке, жениться на Руфи (если она будет
согласии) в качестве наказания за то, что натворил! Хлестать его душу так, что
пока он жив, но отпустить его тело на свободу! Чтобы ее обеспечить,
до работа и сон, для нее, быть нежным и заботливым и верным,
для укрытия и охраняют ее, чтобы стать ответственными перед Богом за нее
будущее.
Это была идея певчей девушки, увеличенная во много раз. В этот
час ее колоссальный эгоизм никогда не приходил ему в голову.
Итак, затем, когда Макклинток предложил желанную гавань, Сперлок
загорелся идеей драматизировать ее.
"Рут!"
Она направилась к двери, бесцельно, без всякой цели. Все эти
мрачные видения, которые она гнала прочь, боролась с собой.
мысли нахлынули на барьер и раздавили ее. Она не хотела
идти к родственникам доктора; какими бы добрыми они ни были,
они были бы всего лишь любопытными незнакомцами. Она никогда не вернется к своему
отцу; это решение было окончательным. Что она на самом деле хотела, было
нынешнее положение дел не может продолжаться вечно.
Это то, что ее в ужас: сознание, что ничего в ней
жизнь будет продолжаться, что бы она не успела сформировать дружеские отношения
(как настоящее), чем безжалостная судьба бросила ее в новой
круг. Все первоначальные уверенности в себе не осталось и следа, ее смелость
была лишь оболочка, чтобы скрыть недостаток. Чтобы настоящее растянулось
на годы! Но через несколько часов она отправится в путь, намного
более одинокая, чем когда-либо. Когда Сперлок позвал ее по имени, она
остановилась и обернулась.
"Дон Перл!"... иди сюда!
Она подошла к краю кровати. "Что это?"
- Разве ты не видишь? Там, внизу, мы с тобой вместе!... Как моя жена!
Мы обе никогда больше не будем одиноки!... Ты выйдешь за меня замуж, Рут?
Как и многие более мудрые женщины, Рут ошибочно приняла захватывающее рвение
за любовь. Любовь и товарищество. Огонь окутал ее, огонь,
который странным образом исцелял, наполняя ее сердце теплом,
стирая угрозу мира. Она забыла о своей смертельной ненависти
к Южным морям; она забыла, что остров Макклинток ничем не будет отличаться
ни на йоту от старого острова, который она навсегда оставила позади; она
забыла все уроки и предупреждения доктора.
Она выйдет за него замуж. Из-за мысли о любви и
дружеских отношениях? Нет. Потому что здесь было убежище, к которому она стремилась
шла вслепую на ощупь: безусловная отмена всех прав ее отца
на нее - права вернуть ее обратно. Уничтожение того
Ужаса, который завораживал ее и тревожил по ночам в ее снах.
- Значит, ты хочешь меня? - спросила она.
- О да! - навсегда!
Он взял ее руки и прижал их к своему бьющемуся сердцу;
в такой позе они оставались некоторое время.
Что-то мешало ему привлечь ее к себе и скрепить договор
поцелуем. Под неисчислимыми эгоизм
кающегося ребенка было непросто воспоминание мужчины Иуды. Он
не мог поцеловать Рут.
ГЛАВА XVII
После того, как были произнесены Десять заповедей, совесть становится
не столько чем-то врожденным, сколько чем-то приобретенным. Теперь это точка зрения
, сильно различающаяся, как невежественный человек отличается от
образованного. Мы с вами придем к согласию относительно Десяти заповедей; но
возможно, мы откажемся принять интерпретацию друг друга относительно
последствий. Я наступаю на ноги своему соседу, возвращаюсь и приношу извинения
потому что моя приобретенная совесть приказывает мне сделать это; в то время как вы
могли бы пройти дальше, не заботясь о том, что ваш сосед запрыгал на одной ноге
. Врожденная совесть удерживает большинство из нас подальше от тюрьмы, от
суд, от виселицы; приобретенная совесть помогает нам
сохранять маленькие удобства повседневной жизни. Итак, приобретенное
- это более оживленная фаза, которую ежедневно приводят в действие; тогда как
врожденное может бездействовать месяцами, даже годами.
Для Сперлока в этот час его совесть восстала против
Десять заповедей, одну из которых он нарушил. Он стал примитивным,
буквальным в своей концепции; последствия были, на данный момент,
довольно неопределенными. Он не мог поцеловать Рут, потому что
приобретенная совесть, борющаяся на пути к чистилищу, навела на эту мысль
отталкивающий. Анализ придет позже, когда примитивная совесть
, удовлетворенная, перестанет доминировать в его мыслях и
действиях.
С утра он стал фанатичным; атомы здравого смысла нет
уже функционируют в привычной колее. И все же он четко знал,
и наверняка то, что он вознамерился сделать, что бы будущем.
Этот вид безумия не может быть должным образом отнесен к его болезни.
Хотя его акцент мог быть. Какое-то время он будет
мрачным протестантом-флагеллантом, преследующим идею самобичевания.
Что он приносил Рут в жертву на алтаре своей совести , никогда
прервал его мысль для размышления. В словаре фанатика нет
такого слова.
Рут не ожидала, что ее поцелуют; поэтому упущение осталось незамеченным.
Для нее было достаточно знать, что кто-то хочет ее, что
никогда больше она не будет одна, что этот мальчик с
мечтами всегда будет зависеть от нее.
Странная помолвка! - Изначальной идеей которой было бегство!
Девушка, намеревающаяся навсегда аннулировать все законные права отца на дочь
, чтобы обезопасить то, что у нее было
теперь Террор получил имя: мальчик, стремящийся к самораспятию в
искупление своего проступка, превращение грешка в
проклятие!
Рут было легко поддаться этой идее, потому что она верила, что ее
любят; и в знак благодарности она уже твердо решила
отдать этому мальчику кровь своего сердца, каплю за каплей, если он этого захочет. Для
нее брак был бы защитой от двух зол, которые
преследовали ее.
На Скрижалях Моисея не было ничего, что предвещало бы женитьбу Сперлока на Руфи.
не было никаких предыдущих контрактов. И все же Сперлок
боялся доктора; Рут тоже. Они согласились, что должны
жениться сразу, сегодня утром, прежде чем врач мог заподозрить, что
был в сторону. Врач, естественно, предлагаем сто возражения;
он может серьезно помешать; поэтому он должен быть упредил.
То, что брак действительно имел в виду (в сторону от идеи побега), Рут
не имел ни малейшего представления, не больше, чем ребенок. Если она что-либо
представляешь, она что-то смутно вспомнил из ее книги:
что-то небесно красивая, со счастливым концом. Но
четко определенная вещь является конечной побег. В чем она
мало отличалась от своих юных сестер.
Вот чем является брак для большинства молодых женщин: окончательным бегством
от семьи, от неписаных законов, которые управляют детьми.
Любимы они или нелюбимы, не имеет никакого отношения к этому желанию
испытать свои крылья, испытать это новое приключение, совершить этот прыжок
во тьму.
Сперлок обладал сильным интеллектом, критичным, пытливым,
творческим; и все же он не увидел ничего примечательного в готовности девушки
выйти за него замуж! Одержимость - это слепое пятно.
- Мы должны пожениться немедленно! Доктор может посадить меня на яхту и заставить
иначе ты останешься.
"А ты хочешь, чтобы я нашел служитель?" она спросила, с готовыми
понимание.
"Вот оно!"--с нетерпением. "Привезли его с собой. Кто-нибудь из гостей отеля
может выступить в качестве свидетелей. Поторопитесь!
Рут поспешила в свой номер. Прежде чем надеть солнцезащитный шлем,
она задержалась перед зеркалом. Ее свадебное платье! Ей стало интересно, смотрит ли на нее сверху вниз
дух неизвестной матери.
"Все, чего я хочу-это быть счастливым!" - сказала она вслух, как будто она спрашивала
для чего-то такого обычного значения, что Бог охотно согласия
ей ведь было так мало спроса на товар.
Захватывающая, она начала танец, кружились, скользили, и Ближнего.
Когда экстаз--любой--экстаз наполнил ее сердце
лопаясь, эти физические выражения ослабили давление.
У судьбы есть два метода воздействия - внезапный и
длительный. В некоторых случаях она мучает жертву в течение
лет и в конце концов издевается над ней. В других она действует со скоростью
и уверенностью выпущенной стрелы. В данном случае она не хотела
никакого вмешательства; она не хотела, чтобы мудрость доктора взяла верх
между этими двумя молодыми дураками и испортила драму. Поэтому она привела
на сцене преподобный Генри Долби, состоятельный проповедник,
знающий мир и добрый, жизнерадостный и полный, который со своей женой и
дочерью прибыл в отель "Виктория" тем утром. Рут встретила его в
холле, когда он следовал за своей семьей в столовую. Она
сразу узнала ткань, подстерегла его и с присущей ей прямотой речи
объяснила, чего хочет.
"Конечно, я сделаю это, дитя мое. Я поднимусь со своей женой и
дочерью после ленча.
- Мы будем ждать вас. Вы очень добры. Рут повернулась обратно
к лестнице.
Позже, когда преподобный Генри Долби вошел в комнату Сперлоков, его
жена и дочь весело плелись за ним, и увидел
напряженное рвение на двух молодых лицах, он внутренне улыбнулся и
снисходительно. Вот были страстные любовники! Каким было их прошлое
его это не волновало и не жаждало знать. Их будущее будет
славен; он видел это в их глазах; он увидел его в красоте
молодые руководители. Конечно, дома не было бы вопросов.
- Родители согласны? Они были возраста? Имеет лицензии были
раздобыл? Но здесь, в далекой стране, только бархат кандалы
брак был необходимпривет.
Итак, сразу же, без каких-либо предварительных замечаний, кроме представления, он
начал церемонию; и вскоре Рут Энсхеде стала Рут Сперлок,
к лучшему это или к худшему. Сперлок назвал свое полное имя и
с трепетом вписал его в свидетельство о браке.
Обычного золотого ободка не было, зато было китайское кольцо из мягкого золота.
Взятые Сперлоком в Сингапуре иероглифы, символизирующие
удачу и процветание, были надеты на безымянный палец Рут.
"Гонорара нет", - сказал Долби. "Я очень рад быть полезным вам"
. И я желаю вам всего счастья в мире".
Миссис Долби был дородный и красивый. Появились морщинки на лице
этот возраст не там поставил. Направляя этот человек ее за
Море волнуется жизни были выгравированы следующие строки. Он был настоящим
оптимистом; и чтобы он шел вперед, безмятежно не замечая подводных камней
и штормов, она приняла двойные удары.
Этот двойной удар обострил ее проницательность.
Там, где ее муж видел только двух молодых людей в брачном настроении, она
чувствовала, что трагедия на каком-то этапе таилась в этой комнате - хотя бы в
одиночестве этих двоих, без родных, по-видимому, тысячи
в сотнях миль от дома. Ни разу за время церемонии эти двое не посмотрели
друг на друга, но приковали свой взгляд к губам человека, который
ковал обручи: пристально смотрели, как будто боялись
мир может исчезнуть еще до того, как будет произнесено последнее слово церемонии.
Сперлок внезапно расслабился и глубоко зарылся в подушки. Рут
почувствовала, как похолодела его рука, когда она выскользнула из ее. Она наклонилась.
- С тобой все в порядке? - с тревогой спросила она.
"Да... но ужасно устала".
Миссис Долби улыбнулась. Это был подходящий момент для улыбок. Она подошла к
Рут с распростертыми объятиями; и что-то в том, как ребенок вошел в
это доброе объятие ранило пожилую женщину до слез.
Эти прохожие, которые прикасаются к нам лишь слегка и уходят, оставляя после себя
вечный отпечаток! Пока она жила, Рут всегда будут помнить
о том, что объятия. Было тепло, защищать, утешать, и то, что было
более того, полное понимание. Фактически, это были первые объятия
материнства, которые она когда-либо испытывала. Даже после того, как эта женщина ушла, Рут
показалось, что комната стала добрее, чем когда-либо.
Необъяснимым образом в поле зрения вспыхнула китайская свадьба
процессия на узких, извилистых улочках города, та первая
день: великолепный паланкин, тамтамы, странная музыка,
непристойная, глумящаяся толпа, которая следовала за нами. Это был, конечно, странный
что она думала, что должна забрать эту картину и сформулировать его так
живо.
На половину через пять после обеда доктор и его друг
Макклинток вошел в кабинет Виктории.
"Это великий мир", - таково было приветствие менеджера.
"Так оно и есть", - согласился доктор. "Но что, могу я спросить, вызывает эту
мысль?"
Доктор был в отличном настроении. Через сорок восемь часов
девочка отправится на восток, а мальчик направится на Юг.
- Китайское море, вечно движущихся в абсолютных углов.
"Значит, ты ничего не слышал?"
"Чего?"
"Ну, ну!" - воскликнул менеджер, с восторгом воспринимают идею
удивительно, доктор. "Мисс Энсхеде и мистер Сперлок - ибо это
его настоящее имя - поженились ровно в полдень".
Пустоту; это было первоначальное ощущение доктора: его жизненные показатели были
уже исчез из него, а земля из-под ног. Весь его
интерес к Руфи, всю его заботу теперь можно было
перевести одним словом - любовь. Хотел убрать ее с дороги
потому что боялся ее, боялся самого себя! Он, в
пятьдесят четыре! Затем в эту пустоту хлынул пылающий гнев, слепой и
беспричинный гнев. Он сделал первый шаг к лестнице и
встретил удерживающую руку Макклинтока.
"Спокойно, старина топ! Что ты собираешься делать?"
"Проклятый негодяй!"
"Я говорил тебе, что этого ребенка звали опал".
"Она? Боже мой, какая жалость! Она ничего не знает о жизни. Она не
более понимает, что она сделала, чем ребенок из восьми. Брак!
... без малейшего представления о физических и моральных
ответственность! Это преступление, Мак!
"Но что ты можешь сделать?" Макклинток повернулся к менеджеру. "Это было
все совершенно законно?
- Даю вам слово. Церемонию венчания проводил преподобный Генри Долби,
а его жена и дочь были свидетелями.
- Когда вы услышали, что происходит, почему вы не послали за мной?
"Я не знаю, что происходит. Я услышал только после того, как все это было
за".
"Если бы он мог стоять на двух ногах, я сломаю каждую кость в его
никчемное тело!"
Макклинток успокаивающе сказал: "Но это не аннулирует наш брак"
, старина. Я знаю. Это тебя немного расстроило. Успокойся."
- Но, Мак... !
- Я понимаю, - перебил Макклинток. Затем шепотом: - Но
нет никаких причин, по которым весь отель должен это делать.
Доктор расслабился. "Я должен увидеть его; но я буду вести себя разумно.
Я должен знать почему. И что они будут делать, и куда они пойдут
?"
"Со мной-их обоих. Насколько я могу судить, ничто не могло
пожалуйста, мне больше. Женатый человек!--подобного я никогда не был в состоянии
заманить туда! Но держи свой темперамент в узде. Не перекладывай все на плечи
мальчика. Девочка увязла во всем так же глубоко, как и он. Я буду ждать тебя
здесь, внизу."
Когда доктор вошел в спальню и посмотрел в лица
преступников, он прерывисто рассмеялся. Двое детей, которые были
пойманный в чулане с джемом: заискивающие улыбки, за которыми скрывались
сомнение и страх.
Рут подошла к нему напрямую. "Ты сердишься?"
"Очень. Ты не понимаешь, что ты наделал".
"Мое мужество иссякло. Мысль о возвращении! - мысль о
неизвестном там! - с трагическим жестом в сторону востока. "Я
не мог продолжать!"
"Сейчас тебе понадобится нечто большее, чем мужество. Но не более того.
Что сделано, того не воротишь. Я хочу поговорить с мистером Сперлоком. Будет
вы оставить нас на несколько минут?"
"Вы не собираетесь быть жестким?"
"Я хочу говорить о будущем".
"Очень хорошо".
Она неохотно удалилась. Доктор подошел к кровати, скрестил
руки на груди и посмотрел в беззастенчивые глаза
своего пациента.
- Вы отдаете себе отчет в том, что вы несколько разновидностей проклятого негодяя?
начал он. Это не подействовало на Сперлока. - Вас зовут Сперлок?
- Так и есть.
"Почему вы используете имя Тайбер?"
"Чтобы сохранить свое настоящее имя из той каши, что я ожидал, чтобы сделать себя
сюда".
"Это Фрэнк хватает", - признался доктор astonishedly. До сих пор
сознание мальчика было понятно. "Но тащить этого невинного ребенка в
гадость! С ее головой, забитой книжной чепухой - любовными историями и волшебными сказками
! Ты хоть представляешь, с какой трагедией она когда-нибудь столкнется
? Мне на тебя наплевать. Мир тебе известен. Я
вижу, что в другое время ты был кем-то. Но этот ребенок! ...
Это отвратительное дело!"
"Я буду защищать ее, и защищать ее с каждой каплей крови в моем
тело!" - ответил садомазохистов.
Напряженный взгляд и вызывающий тон сбили с толку
доктора, который обнаружил, что его хорошо сконструированная иеремиада не имеет платформы.
Поэтому он был вынужден переместиться и продолжить под другим углом, забыв
его обещание Макклинтоку быть умеренным.
"Когда я рылся в твоем сундуке в ту первую ночь, я обнаружил
конверт, набитый рукописями. Позже, на дне этого
конверта я нашел письмо".
"Чтобы его открыли в случае моей смерти", - добавил Сперлок. Из-под своей
подушки он вытащил ключ от сундука. "Вот, возьми это и
достань письмо, вскрой и прочти его. Не могли бы вы сказать ей ... сейчас?
в его глазах вспыхнула насмешка.
ГЛАВА XVIII
Доктор потянулся за ключом и мрачно изучил его. Действие было
механическим, немного потянув время: его гнев был сосредоточен на поиске
искал новую отдушину. Он был справедливым человеком, и ему не хотелось
устраивать скандалы, не основанные на справедливости. У него не было желания
рыться в багажнике Сперлока. Он уже показал Рут
прилагаемый конверт и инструкции к нему, а она проигнорировала
или неправильно поняла предупреждение. Мальчик был прав. Рут нельзя было
сказать сейчас. Там будет конечная несчастий, но это было бы излишне
жестокость, чтобы дать ей толчок к нему. Но все эти часы, пытаясь
научить ребенка осторожному отношению к жизни, и в тот момент, когда к нему повернулись спиной
, это!
Возможно, он все еще был ошеломлен внутренним открытием - своим собственным
интересом к Руфи. В спешке, чтобы отправить ее на ее пути сейчас было, но
одна интерпретация--признание своей непосредственной опасности,
страх, что если это тендер сотрудничество продолжилось, он бы в конце
предлагая ей бедствия, совершенно так же невозможно, как то, что было
произошло--любовь к человеку, который был, по всей вероятности старше
ее отец! Боль была не менее сильной, потому что это было так
нелепо.
Он поговорит со Сперлоком, но со скамьи подсудимых; как судья, а не как
огорченный любовник. Он уронил ключ на покрывало.
- Если бы я только мог заставить вас осознать, что вы натворили, - сказал он.
запинаясь.
- Я точно знаю, что я натворил, - ответил Сперлок. - Она моя.
законная жена.
"Мне следовало вскрыть это письмо с самого начала", - сказал доктор.
"Но так случилось, что я сам честный человек. Если бы вы умерли, я
должен был полностью следовать инструкциям на том конверте. Ты
заставишь ее страдать.
- За каждую ее обиду я получу две. Я не расставлял ей никаких ловушек
. Я попросил ее выйти за меня замуж, и она согласилась.
"Ах, да, все это очень хорошо. Но когда она узнает, что ты
скрываешься от правосудия...."
"Какие у тебя есть доказательства того, что я существую?" - последовал ответный удар.
"Знание человеческих обычаев. Я не знаю, что ты сделал; я
не хочу знать сейчас. Но Бог покарает вас за то что вы есть
сделано в этот день".
"Как за что, я не говорю. Но я должна позаботиться о Рут, работа для
ее и бороться за нее." Пророчество, которому суждено было сбыться
необычным образом. "Дай мне шанс, я смогу печь хлеб с маслом. Я не
нянька. Я хочу задать тебе только один вопрос".
"И что бы это могло быть?"
"Будет Макклинток взять нас обоих?"
"Вы рискнули. Там никогда не было белой женщины в
Мак-Клинток-х".
Он сделал паузу и не без злого умысла. Он был человеком. Пауза
удлинились, и он с удовольствием увидел отчаяние растопить
набор издевательство рта Спурлока.
- Ты начинаешь сомневаться, да? Между вами горсть денег, и
больше ничего. Здесь есть всего несколько работ для человека твоего типа
; и даже они более или менее безнадежны, если у тебя нет
навыков механика. Затем он смилостивился. "Но
Макклинток соглашается взять вас обоих - потому что он такой же дурак, как и я
. Но я предупреждаю тебя, и пусть это усвоится. Ты будешь
под присмотром лучшего друга, который у меня есть; и если ты не будешь относиться к
этой девочке так, как она есть - к невинному ангелу, - я обещаю преследовать
тебя по всему миру и убить голыми руками ".
Взгляд Сперлока метнулся вверх, снова вспыхнув. - И я, со своей стороны, не стану
поднимать руку, чтобы защититься.
- Хотел бы я предвидеть.
"То есть, вы бы ты позволил мне умереть?"
"Это была мысль".
Эта откровенность, скорее приглушенный Сперлок. Его плечи расслаблены и
его взгляд дрогнул. - Возможно, так было бы лучше всего.
- Но что, во имя всего Святого, на тебя нашло? Ты уже потерпел крушение.
свою жизнь и теперь ты разрушил ее. Она не любит тебя;
она не малейшего понятия, что это означает, за то, что она прочитала в
романы. Мир не реальный, но, она не имеет сравнений, с помощью которых
чтобы управлять ей деяния. Я сначала к терапевту, который дает человеку в
мне все же второстепенную роль. Вы только что прошли через довольно серьезную
физическую борьбу; точно так же, как ранее, перед вашим обмороком, вы прошли через
потрясающее умственное напряжение. Ваш разум все еще слегка
болен. Мужчина во мне хотел бы переломать каждую косточку в твоем теле,
но врач понимает, что ты на самом деле не осознаешь, что
ты справился. Но скоро ты проснешься; и если в тебе есть
искра мужественности, ты ужаснешься сегодняшней
работе.
Сперлок закрыл глаза. Искупление. Он почувствовал первый укол
кнута. Но чувства раскаяния не было; было только
ощущение экзальтации.
"Если бы вы двое любили друг друга, - продолжал доктор, - было бы
на что опереться - была бы причина для этого безумия. Я вполне могу
понять Рут; но ты!.."
"Ты когда-нибудь был так одинок, что душа твоя плакала от
тоски? Двадцать четыре часа в сутки, чтобы подумать в одиночестве?... Возможно, я
не хотел сойти с ума от одиночества. Я скажу тебе вот что,
потому что ты был добр. Это правда, что я не люблю Рут; но
Я клянусь вам перед Богом моих отцов, что она никогда не
знаю его!"
"Я буду ладить". Доктор провел рукой по своим
волосы, в отчаянии. "Чертова бестолочь! Но все разговоры в
мир не может отменить его. Я посажу вас на борт библиотеки Tigress_ завтра
после заката. Но помни о моем предупреждении и продолжай игру!
Сперлок снова закрыл глаза. Доктор быстро повернулся и направился
к двери, которую он осторожно открыл и закрыл, потому что был
заверил, что Рут слушала в коридоре за любой знак
насилие. Он не имел ничего больше, чтобы сказать ей, или Сперлок.
Вся королевская конница и вся королевская рать не могли ни исправить того, что
было сделано; ни убить странный изысканный цветок, который вырос
в его собственном одиноком сердце.
Опалы. Он задавался вопросом, не была ли, в конце концов, Макклинток ближе всех к истине
Рут была одной из тех несчастных, но невинных женщин,
которые вносят хаос в сердца мужчин.
Брак! - и ни одной женщины, которая рассказала бы ребенку, что это было!
Потрясения и разочарования, с которыми ей придется столкнуться, ничего не подозревая - и
с горечью. Если бы в юном дурачке не было настоящего металла, какой-нибудь
скрытой силы, с помощью которой можно было бы противостоять течению, Рут превратилась бы в
жернов у него на шее, и вскоре он стал бы для нее
объектом жалости и презрения.
Жил-был филантроп, который одевался с постыдной
убогостью и носил жемчуг в кармане. Эта картина могла бы
легко относиться к _The Tigress_: внешне непрезентабельная, но богато
и удобно обставленная внизу. На нижней палубе не было колодцев.
Штурвал и навигационные приборы находились за кормой, под
распространение парусиновый, для защиты от дождя и солнца. Посередине
есть также холст, и как то за рулем, серые и
грязный.
Обеденный салон был отделан красным деревом и сандаловым деревом, с восемью каютами
четыре по левому и четыре по правому борту. Постельное и столовое белье
были из тончайшей ткани. С центра потолка свисала
точная копия храмового светильника в Тадж-Махале. Аромат кокоса
преобладал, деликатный, но устойчивый; ибо, за исключением поводов для увеселительной трапезы
, "Тигрица" была перевозчиком копры, скорлупы и волокон.
У Макклинтока была плантация из десяти тысяч пальм, приносившая ему
ежегодно около полумиллиона орехов. Туземцы привозили ему такое же
количество с соседних островов. Как на ладони несет орехами
вечно, всегда были кокоса-Ладена proas делать
пляж. Таким образом, Макклинток осуществляется в Copeley пресс-примерно полтора
миллионов фунтов из копры. Сделка принесла очень значительную прибыль
, поскольку он расплачивался с туземцами товарами - цветными
хлопчатобумажными тканями, трубками и табаком, ружьями и боеприпасами, домашней
посудой, столовыми приборами и стеклянными безделушками. Это было совершенно законно.
Денег не было необходимости; и действительно, это было бы неловко все
обеспокоен.. Родной продал свой запас орехов в обмен на ткани,
табак и так далее. В Южных морях деньги - это устраненный фактор.
посредник.
Там, где острова сгруппированы, мужчины отказываются от использования географических
названий и просто ссылаются на "Макклинтока" или "Копли", на
логичного диктатора того или иного острова.
* * * * *
На закате Сперлока подняли на борт и поместили в каюту №2, в то время как
Рут была отведена в каюту №4, примыкающую к ней. От Ша-мин до
яхта, Сперлок проговорили ни слова; хотя, даже в
полумрак, никакого жеста или слова Рут ускользала от него.
Теперь, когда она принадлежала ему, чтобы создать или испортить, она представляла собой
необычайное очарование. Она внезапно стала как драгоценности
Мадонны, как око идола, бесконечно недоступная для него,
священная. Теперь он не мог вырвать ее душу на части, чтобы удовлетворить то странное,
всепоглощающее, проникающее в суть дело, которым было его литературное любопытство; он
вывел ее за пределы этого круга. Его законная жена; но не более того;
помимо этого, она была всего лишь идеей, доверием.
Невероятный путь, который он избрал для путешествия; он допускал, что это было так.
невероятный; и где-то на этом пути должно было быть Желание. Там
были угрожающие возможности; мысль о них заставляла его трепетать.
Что произойдет, когда столкнешься с реальностью? Он был молод; она
также была молода и физически красива - его законная жена. Он
поставил себя на порог проклятия, ибо Руфь теперь была
весталкой в храме. Состояние его разума было таково, что
опасность скорее воодушевляла, чем угнетала его. Здесь будет
настоящим испытанием его силы. На этом острове, куда он был связан
не будет никаких отвлекающих маневров, передышек; битва будет
постоянной.
Внезапно до него дошло, каким дураком он был, беспокоясь об этом.
фаза, которая была полностью предположительной. Он не любил Руфь. Они
бы быть партнерами только в одиночестве. Он представит
необходимое для жизни и ее защиты. Он научит ее всему, что знает сам
о жизни, чтобы, если Рука когда-нибудь коснется его плеча, она
смогла бы защитить себя. Он всегда ожидал,
шагая в будущее, мучая себя с несуществующим
проблемы. Эти размышления были прерваны вход
врач.
"До свидания, молодой человек, и удачи."
"Вы предлагаете на меня руку?"
"Без оговорок". Врач дал силы Спурлока дружественный
давление. "Взбодрись! Пока есть жизнь, есть надежда. Играй честно с
ней. Ты не знаешь, что у тебя есть; я знаю. Позволь ей поступать по-своему
во всем, ибо она всегда будет справедливой ".
Сперлок отвернул голову и ответил: "Слова иногда бывают
бесполезными вещами. Я мог бы произнести миллион слов, и все же я сомневаюсь, что я
смог бы заставить вас понять ".
"Вероятно, нет. Дело сделано. Основная идея сейчас заключается в
будущее. У тебя будет много свободного времени. Достань свой блокнот
и карандаш. Берись за дело. Рут станет золотой жилой для человека с твоими
своеобразными наклонностями. "
"Ты читал эти рассказы?" Сперлок повернул голову, и в его глазах появилось
нетерпение. "Чушь, не так ли?"
"Нет. У тебя есть дар слова, но ты еще не начал творить
. Приступай к этому; и удачи тебе!"
Он вышел. Это прощание было особенно неприятно для
него. В его сердце все еще был тот неистовый гнев, который требует физического выражения;
Но он должен был учитывать Рут во всех аспектах. Он
поднялся на палубу, где его ждали Рут и Макклинток.
у трапа. Он протянул Рут письмо.
- Что это? - поинтересовалась она.
"Сто долларов, которые остались от денег вашего мужа".
"Вы бы рассердились, если бы я предложил их вам?"
"Очень. Не беспокойтесь обо мне".
"Ты самый добрый человек, которого я когда-либо знала", - сказала Рут, не стыдясь
своих слез. "Я причинила тебе боль, потому что не доверяла тебе. Это
бесполезно говорить. Я никогда не мог заставить тебя понять".
Почти те же слова мальчика. "Ты напишешь, - спросил
доктор, - и расскажешь мне, как у тебя дела?"
"О, да!"
"Последний совет, который я могу тебе дать, таков: возбуди его воображение.;
заставь его начать писать. Помни, когда-нибудь у нас с тобой будет эта книга.
" Он похлопал ее по руке. - До свидания, Мак. Не
забудь убрать всю шипучую воду. Если ты будешь пить свой колышек
, запей его простой водой. Ты приедешь следующей весной?
- Если старая ванна всплывет. Я присмотрю за этими младенцами, если
это твоя забота. До свидания.
Доктор пошел вниз по склону к шлюпке, ожидая, что сразу
набор для Ша-мина. Через тумане слез Руфь следовала
раскачивающий свет, пока он не исчезнет. Еще один прохожий; и навсегда
она будет помнить его терпение, нежность и бескорыстие.
Она была совершенно уверена, что больше никогда его не увидит.
"Йон дорогой человек", - сказал Макклинток. Его натальной заусенцев всегда был в
доказательства, когда он был сентиментально пострадавших. Он выбил трубку о
ТИК железнодорожного транспорта. "Ты мне очень понравилась. Хочет, чтобы я немного присматривал за
тобой. Я так понимаю, там, куда мы направляемся, для тебя не будет ничего нового.
для тебя. Но у меня есть стопки книг и пианист.
- Пианист? Ты имеешь в виду кого-то, кто играет для тебя?
"Нет, нет; одно из тех механических вещей, которые вы играть с вашими ногами.
Играет Бетховена, Рубинштейна и все эти парни. Я немного Даффи
о музыке."
"Звучит забавно ... играть на ней ногами!"
Макклинток рассмеялся. "Это насос, как орган".
"О, понятно. Какой это чудесный мир!" Музыка. Она вздрогнула.
"Да. Что ж, я начну готовить ванну".
Рут подошла к "компаньону". Это был один из тех старых люк
дел, узкой и крутой спуск. Она пошла вниз, чувствуя себя
не видя пути. Дверь кабины 2 была открыта. Кто-то
задумчиво обернула электрическую лампочку кусочком оберточной бумаги.
Она не сразу вошла в каюту, а остановилась на пороге
и уставилась на безмолвную фигуру, лежащую на койке. В
приглушенном свете она не могла сказать, спит он или бодрствует.
Никогда больше не оставаться одному! Чтобы соответствовать себе в жизни этого человека как
рука в перчатке; использовать все свои навыки, чтобы заставить его
позиции зависит от ее дотла; быть искрой в
божественный огонь! Он должен иметь свою книгу, даже если он должен быть написан
с ее сердцем крови.
Чего она не знала, и чего ей никогда не суждено было узнать, так это того, что
божественный огонь принадлежал ей.
- Рут? - позвал он. Она вошла и приблизилась к койке. - Рут! - воскликнул он.
Она вошла и приблизилась к койке. - Я думала, ты спишь.
Ты чего-нибудь хочешь? Она положила руку ему на лоб и
обнаружила, что там нет жара. Она беспокоилась, опасаясь, что волнение
будет слишком сильным для него.
"Зови меня Ходди. Так меня называла моя мать".
"Ходди", - повторила она. "Я хотел бы называть тебя так. Но сейчас ты
должна вести себя тихо; было слишком много волнений. Постучи в
перегородку, если тебе что-нибудь понадобится в течение дня. Я легко просыпаюсь.
Спокойной ночи! Она пожала ему руку и вышла.
Он долго смотрел на пустой дверной проем. Он услышал
пыхтение двигателя, затем скольжение якорных
цепей. Вскоре он почувствовал движение. Он усмехнулся. Огромная ирония судьбы
юмор всего этого: у него начинался медовый месяц!
ГЛАВА XIX
Тем временем доктор, вернувшись в свой кабинет, обнаружил Ах Кума в
приемной. - О, привет, А-Кум! В чем дело?
А-Кум вынул руки из рукавов. - Я хотел бы знать,
куда подевался мистер Сперлок.
"Он был должен вам денег?"
"О, нет!"
"Тогда почему вы хотите знать?"
Ах диплом задумался. "У меня есть клиент, который весьма заинтересован в
Мистер Спурлок. Он был здесь вскоре после того, как молодой человек был доставлен
плохо".
"Ах. Что это был за человек?
"Детектив из Штатов".
"Почему он тогда не арестовал мистера Сперлока?"
"Я полагаю, что мистер О'Хиггинс довольно добрый человек. Он не мог
забрать мистера Сперлока с собой в Гонконг, поэтому он
счел излишним устраивать дополнительный шок. Он
попросил меня следить за передвижениями мистера Сперлока и сообщать о прогрессе. Он
признался, что ему было бы скучно торчать здесь, в Кантоне, когда
удовольствия Гонконга так близко."
Доктор уловил иронию и немного подобрел. - Боюсь, я
вынужден отказаться рассказывать вам. Вы знаете, что натворил Сперлок?
"Г-н О'Хиггинс не обращает на меня внимание. Но он сказал мне,
что как бы далеко ни мистер Сперлок пошел, это будет не далеко
достаточно."
Детектив. Доктор с полдюжины раз прошелся по комнате. Как
легко злая мысль может проникнуть в обычно порядочный ум! Все
ему нужно было раскрыть пунктом Спурлока, и через несколько
Рут месяцев будет бесплатным. Ибо было вполне логично, что она стала бы
добиваться развода на том основании, что она по незнанию вышла замуж за
скрывается от правосудия. Макклинток будет под рукой, чтобы рассказать ей, как
и где получить эту свободу. Он резко остановился перед
явно нелюбопытным китайцем.
"Ваш детектив уже выполнил свой долг; пусть терпят за
это."
"Лично я отношусь нейтрально", - сказал Ах-окончание. "Я хочу только, чтобы выйти
этой сделкой честно. Это сделало бы молодую жену несчастной.
"Очень".
"В реке была яхта?"
"Мне нечего сказать".
"По имени "Тигрица"?"
Доктор улыбнулся, но покачал головой. Он бросил на меня задумчивый взгляд.
на неподвижное желтое лицо. Предлагал ли ему Ах Кум возможность
предупредить Сперлока? Но должен ли он предупредить мальчика? Почему бы не позволить ему
представить себя в безопасности? "Тандерболт" скоро будет запущен.
достаточно.
"Мне нечего сказать, ах, кончить, ни слова".
"Тогда я желаю тебе спокойной ночи".
Ах Кум отправился прямо на телеграф, и его сообщение было
посвящено, в частности, описанию "Тигрицы". Сперлока
взяли на борт этой яхты вместе с командой канаков, потому что _
Tigress_ был единственным кораблем, отправляющимся в ту ночь. Ах, Кончить
он не был моряком, но знал свое дело на воде. Один из его кули на стуле
был свидетелем транспортировки Сперлока на носилках
к сампану в канале. Там были три другие корабли на рейде;
но, как бы делая Шанхае и один округления в Сингапур
два дня, следовательно, было бы логичным, уверенным, что беглец будет
искать убежище в одной из них.
Но куда направлялась Тигрица и кто был ее владельцем, лежало за пределами
умозаключений Ах Кума. Его это не особенно заботило. Этого
было достаточно, что Сперлока взяли на борт "Тигрицы".
Он мудро воздержался от расспросов управляющего "Викторией".
Он боялся вызвать неприязнь к этому выдающемуся человеку. "Виктория" была
Хлебом с маслом для Ах Кума.
Телеграмма отправлена, его обязательства отменены, и он отправился домой.
Время от времени посмеиваясь. Дух Йельского университета!
Джеймс Бойл О'Хиггинс был, как говорится, несколько из
удачи. Провод а сперма достигла Гонконга отель достаточно оперативно ;
но О'Хиггинс был на борту крейсера Соединенных Штатов и стал свидетелем
схватки между британским моряком и сержантом морской пехоты США.
Это был отличный отвлекающий маневр; и, как обычно, Кожаноголовый победил
Британца в семи раундах. О'Хиггинс вернулся в город и устроил себе веселую ночь
Ничего особо дикого, ничего особо отчаянного. Скромная
попойка, которая закончилась в шикарном доме в
Коулун, где О'Хиггинс сражался с переменным успехом до пяти утра
.
Получив телеграмму, он полетел на "Прайю", нанял
быстроходную моторную лодку, которую он заранее заказал на случай необходимости, и
направился к проливу Макао со смутной надеждой поговорить с
Тигрица_. Он бродил по этим широким водам с полудня до трех
и понял, что пустился в погоню за диким гусем. Тем не менее,
его совесть была отчасти удовлетворена. Он добрался до Гонконга в сумерках:
мокрый, голодный и немного вялый из-за недостатка сна; но он был в деле.
ничуть не обескуражен. Теперь девушка была в игре, и это
сузило круг.
Следующее утро застало его в приемной доктора с
незажженной черной сигарой в зубах. Когда вошел доктор
- он только что закончил завтракать - О'Хиггинс встал и
предъявил свою карточку. Прочитав имя, брови доктора поднялись
поднялся наверх.
"Я полагаю, как говорите вы, британцы, что вам известна цель
моего визита?"
"Я американец".
- Отлично! - весело сказал О'Хиггинс. - У нас не будет никаких проблем.
мы понимаем друг друга на одном языке. Нет ничего на
карты указывают на это, но я детектив."
О'Хиггинс выпятил грудь, дала ее погладить, и улыбнулся. Эта
улыбка предупредила доктора, что нельзя недооценивать этого человека. О'Хиггинс был
именно таким, каким доктор представлял себе детектива: грузным
полицейским в штатском. Синий подбородок, пухлые веки
глаза - то веселые, то настороженные, то вольфрамово-твердые - круглая голова,
толстых пальцах и с квадратными носками туфли были все в конформации
с давних мысленно врача.
"Да, я знаю, что я выгляжу", - сказал О'Хиггинс, дружелюбно.
Доктор рассмеялся. Но тут же посерьезнел, вспомнив, что
О'Хиггинс однажды нашел Сперлока. Проделав вслепую половину пути
через весь мир, этот человек нашел свою добычу.
"Я никогда не ношу накладные бакенбарды", - продолжал О'Хиггинс. "Единственная
маскировка, которую я когда-либо надевал, - это парадный костюм, и я выгляжу естественно, как
свинья на магометанском обеде ". О'Хиггинс обезоруживал доктора.
"Не хочешь ли ты присесть?"
"Прошу прощения! Пройдемте в консультационный кабинет"; и
доктор пошел впереди. "Что вам от меня нужно?"
"Все, что вы знаете об этом молодом человеке Сперлоке".
"Что он натворил?"
"Он только что, естественно, разозлил своего дядю Сэма. Теперь ты знаешь, куда он
направляется".
"Это Ах Кум посоветовал тебе?"
"Он неплохо справился для китайца. Но это его американское образование.
Теперь от предупреждения Сперлока не будет никакого толку. Он
носит с собой нечто, что отметит его где угодно - девушку.
Скажем, эта девушка одурачила меня с первого взгляда. Видите ли, мы, ребята, сталкиваемся
против столько чернухи, что мы смотрим на все как
виновен, пока не доказана невиновность, что задние боковые-на. Вторая
взгляд сказал мне, что я неправ".
"Я собираюсь задать один вопрос", - перебил доктор. "Была ли там
какая-нибудь другая женщина в Штатах?"
"Ни одной женщины. О, они быстро поженились. Что вы собираетесь мне сказать?
"Ничего".
Но доктор смягчил отказ, улыбнувшись. "Ради девочки.
Что ж, я не виню вас на этом основании. " Что ж, я не виню вас за это." Что вы скажете?" "Ничего".
Если мальчик справлялся один ....
"Я врач. Я вырвал его из рук смерти. Если только он не
убил кого-то. Я не произнесу ни слова.
- Убил кого-то? О'Хиггинс рассмеялся. - Он бы и кролика не тронул.
"Вы не скажете мне, что он сделал?"
"Если вы скажете мне, куда он направляется".
"Вы можете рассказать мне немного о его прошлом, не так ли? Что-нибудь
о его родне?
- О, с его родителями все было в порядке. Его отца и матери сейчас нет.
Когда-то они были богатыми людьми. У мальчика были всевозможные возможности; но это
старая история о том, что отец слишком упрощал задачу. Это всегда тяжелая работа
для сына богатого человека быть одному. Значит, ты не скажешь мне, куда
он направляется?
"Я скажу тебе через шесть месяцев".
"Продлевая страдания. Если он покидает девушку, он не будет так
трудно найти как и прежде. Вы видите, как этот. Босс говорит
мне: "Хигг, вот парень, которого мы хотим вернуть. Он где-то в Патагонии
". Итак, я отправляюсь в Патагонию. Я знаю Южную Америку и Канаду
мне нравятся линии, нарисованные моей рукой. Это мое первое предприятие здесь.
Суть в том, что я знаю все хитрости в поиске мужчины. Конечно, я теряю одного из них
иногда - если он остается в Нью-Йорке. Но если он начинает длительную пробежку,
его зовут Деннис. Вы можете не знать этого, но это легче найти
парень, который ушел далеко, чем когда он лежит дог в маленький старый Новый
Йорк".
"Вы уже однажды Сперлок".
О'Хиггинс ухмыльнулся. "Женщины всегда сальников и неразберихи очистить
случаях. Если бы эта девушка не ворвалась в игру, Сперлок
все еще был бы в отеле.
Доктор был вынужден признать правду об этом. Рут вне поля зрения
иначе он не стал бы так рьяно переживать из-за
ухода Сперлока.
- Извините, мистер О'Хиггинс, но я отказываюсь предоставить вам хотя бы самую малость
информации.
Детектив с сожалением осмотрел алую ленту на своем "перфекто".
"И я готов поспорить на пончик, что этот парень в душе сумасшедший, раз хочет его съесть
покончим с этим. Ну родился, ну-образованный; это те парни, которые платят в
полный."
"Ты философ, тоже. Я скажу тебе кое-что. Одна из
причин, почему я отказываюсь говорить, заключается в следующем: наказания этого мальчика будет
достаточно ".
"Это не моя игра. Они приказывают мне найти моего мужчину, и я его получаю.
На этом мое дежурство заканчивается. Что они сделают с ним потом, меня не касается.
Джеймса Бойла это не касается; они могут запереть его или отпустить
. Скажи, как насчет этого Ах-Кума: он честен?
"Поскольку день длинный".
"Не знал, но на сколько меня превзошли. Я предложил ему сотню, чтобы
следи за Сперлоком. Пятьдесят вперед. Этим утром я встретил его на пристани
, и он не захотел взять остальные пятьдесят. Странный псих. Представь себе
любой на этой стороне откажется от пятидесяти баксов! Что ж, я пойду ковылять
вперед. Не расстраивайся из-за меня. Я полностью тебя понимаю.
правильно. Хм!"
Над столом, на стене, висела карта Южной части Тихого океана
архипелаги, обозначенные множеством маленьких кружочков, нарисованных красными чернилами
. О'Хиггинс задумчиво разглядывал ее.
"Это ваши охотничьи угодья", - сказал доктор.
"Это потрясающее место. Десять тысяч островов, и каждый хорош
для ночного отдыха. Да ведь этот парень мог прятаться тридцать
лет - без девочки. Она мой талон на питание. Что это за маленькие
красные кружочки? - Что это? - спросил О'Хиггинс, вставая и рассматривая карту. На ней лежал слой
пыли; чернильные пометки были древними. На мгновение
О'Хиггинс надеялся, что нанесение чернил будет недавним.
"Бывал в тех местах?"
"Нет. Много лет назад я наметил для себя обзорную экскурсию; но поездка
так и не состоялась. Слишком занят.
- Так оно и бывает. Что ж, я уйду. Но на твоем месте
я бы не стал предупреждать Сперлока. Пусть у него будет медовый месяц. Так долго.
"
Долгое время после ухода О'Хиггинса доктор раскачивался в своем
вращающемся кресле, устремив взгляд на карту. За всю свою жизнь он
ни разу не осуществил мечту; но эта мысль никогда прежде не причиняла ему боли
. Рассветная жемчужина. Это казалось не совсем справедливым. Он был подключен
, если не счастлив, то, по крайней мере, придерживался здравой философии. А потом эта
девушка ворвалась в его жизнь и исчезла из нее! Он вспоминал
Комментарий Макклинток о Сперлок быть то, что упала мягким.
Даже этот человек-машина охоты был готов дать мальчику
медовый месяц.
Тем временем О'Хиггинс шел к "Виктории", размышляя над
этот и этот этап, по всем вопросам маленький и большой, что отверстия на
Чейз. Мак. В одном из маленьких красных кругов доктор
прослеживается, что аббревиатура. Что может ничего не означать, Кроме что
врач был друг, где-то там, на острове, в одном
из этих архипелагов. Но само необъятное тракта! Джеймс
Бойл определенно был против этого, жестко. Один шанс из тысячи,
и это была бы девушка. Она не смогла бы пройти мимо
где бы то ни было, чтобы люди не повернули головы.
Конечно, он вел игру неразумно. Но что за чертовщина! Он
был человеком; он был машиной только тогда, когда на охоте. Он нашел
Сперлок. В его состоянии мальчика, видимо, были так же безопасны, как
в карцер. Почему бы Джеймсу Бойлу не поразвлечься немного
в ожидании? Как он мог предвидеть "девушку и морского бродягу"
по кличке "Тигрица"? Что-то, чего вообще не было в пьесе, но
вышло из декораций, как исторический черный кот?
"Мне придется наказать кучу табака, чтобы избавиться от этого.
Конечно, Майк!"
В отеле он написал длинное письмо своему шефу, объясняя все
подробности провала. Позже он отправил телеграмму с сообщением о
побеге и отправке письма. Когда он вернулся в Гонконг,
на его телеграмму пришел ответ:
"Подождите. Найди этого мальчика.
Хоть какой-то порядок. Южная Америка была большой; но десять тысяч островов,
разбросанных по всему самому большому океану на карте! Почти на всех из них
нет следов кораблей и проторенных трасс! Лучшее, что он мог
будет звонить до Кэ д'Орсэ и перевернуть работу
Лекока. Только книга детектив ответы.
Больше всего в этот час ему нужна была бутылка американского ржаного виски
и дружелюбный американский бармен, с которым можно поболтать. Теперь он жалел, что
в часы досуга не прихватил что-нибудь на черный день.
Официантки слишком сильно взывали к его чувству новизны. Поэтому он
вышел на улицу, в первую очередь намереваясь сделать благоприятное
открытие. Если бы в Гонконге был бар "Янки", Джеймс Бойл
вскоре нашел бы его. Сегодня для него нет надутых барменш:
Американская барменша, которой он мог рассказать о своих проблемах и получить
надлежащую порцию сочувствия.
Светило яркое солнце, воздух был мягким. В отеле на вершине было
вид сказочного замка. Улицы были полны красок.
О'Хиггинс бродил по тем или иным улицам, изучая вывески
и возмущаясь осторожностью британцев, использующих слишком много жести и
краски. Эта скупость заставляла его переходить улицу за улицей
.
Внезапно он остановился, разинув рот.
- Сплошная слоновая кость! - сказал он вслух. - Сплошная от темени до шеи! Это
Джеймс Бойл в семейной группе. И если бы меня не мучила жажда, то
бедный болван наверняка сбежал бы, оставив Джеймса Бойла под кайфом
сухим среди нафталина! О, старый купол работает раз в неделю.
часто. Модно, как говорят в наших краях!
Причиной этого монолога под открытым небом была маленькая жестяная табличка в
окне. Страхование морских перевозок. Здесь была дыра шириной с церковную дверь.
Что может быть проще, чем с набором запросов относительно
Бродяги Южных морей, зарегистрированной как _The Tigress_, совершить поездку по всем
морским страховым компаниям Гонконга? О'Хиггинс приступил к
воплощению идеи в жизнь; и к полудню в его распоряжении была
подробная история работы владельца "Тигрицы" и точные данные
широты и долготы его острова.
Он телеграфировал в Нью-Йорк: "Вероятный пункт назначения известен".
"Сделай это позитивно", - последовал быстрый ответ.
О'Хиггинс добился положительного результата; но для этого потребовалось пять недель безрезультатных
путешествий: с обветшалыми отелями, плохой едой, плохим табаком и
дурно пахнущими бродягами. Потребовалось немало размышлений, чтобы составить
исчерпывающую телеграмму, поскольку в ней должно было быть указано, где находился Сперлок, что
он делал, и тот факт, что аккредитив О'Хиггинса будет
не сейчас же тащить его и Сперлока в Сан-Франциско. Ответ, который он
получил на этот раз, поверг его в состояние постоянного замешательства.
"Хорошая работа. Возвращайся домой один".
ГЛАВА XX
Сперлоку показалось, что за его спиной захлопнулась огромная железная дверь
отгораживаясь от старого мира. Он был в безопасности, в стороне от проторенной дороги
наконец-то его можно было сравнить с иголкой в стоге сена.
Чудовищное психическое напряжение последних нескольких месяцев, из-за которого его
питание организма было своего рода удушением, превратилось в сон;
и теперь его жизненно важные органы быстро реагировали на пищу и воздух. На втором
день помог ему пароход-стул на палубе; на третий день,
его рука через плечо Рут, он шел со стула на
фок-мачты и обратно. К нему вернулась воля к жизни.
В течение пяти дней Тигрица пыхтела по полированному
Южному Китаю, ворча, как будто ее возмущало такое вмешательство в ее судьбу.
судьба. Судно было создано для парусины, масляных ламп и этой новой
штуковины, из-за которой у него храпел нос при восьми узлах, когда обычно
оно могло развить скорость до десяти, а эти немигающие штуковины они
называл лампами (которые не дымили и не пахли), раздражал и
угрожал испортить ей настроение.
На шестой день, однако, они совершили сильный переход на юго-запад.
и вытащили паруса, прочные, хотя и грязные; и _тугрицу_
ответила, как выпущенная птица. Ловить ветер было ее делом в
жизни. Она скрипела, стонала и дребезжала; но это был всего лишь ее способ
зевать, когда она просыпалась.
Солнцезащитный брезент был убран, а кресло Сперлока выдвинуто на
фок-мачту, где выпуклый кливер отбрасывал на
него скользящую голубую тень. Довольно опасное место для выздоравливающего, и Макклинток
сначала сомневался; но Сперлок заявил, что он хороший
моряк, что было правдой. Он любил море и мог рассказать о себе хорошо
в любую погоду. И это было приключение для
котором он мечтал с детства: на борту "винджаммер" на южной
Морей.
Там были таинственные звуки, все они музыкальные. Последовали и быстрые
действия: канака выполз на бушприт, чтобы натянуть
слабый упор, в то время как двое других со шкивами копошились наверху.
Время от времени паруса хлопали, когда ветер слегка менял направление.
Море больше не отливало медью; оно было синее всего, что он когда-либо видел
. Время от времени стена воды, тонкая и нефритового цвета,
поднималась по левому борту, колебалась и с грохотом падала
посередине судна. Однажды корабль дрогнул, и верхушка этой нефритовой стены
разбился на миллион драгоценных камней и обильно забрызгал его. Рут,
стоявшая рядом, впервые услышала его настоящий смех.
Этот смех высвободил то, что стремилось к выражению
- ее собственную естественную жизнерадостность. Она стала как Тигрица,
свободное существо. Она опустилась рядом со стулом, села, скрестив ноги, и
рассмеялась, глядя на бесполезную стену нефритового цвета. Не было ни прошлого, ни
будущего, только это волнующее настоящее. Вчера! - кого это волновало?
Завтра!-- кто знал?
- Морская свинья, - сказала она, дотрагиваясь до его руки.
- Морские фокстерьеры; друзья на каждом проходящем корабле.
Забавные чудаки, не правда ли? - сказал он.
- Когда ты окрепнешь, мы поднимемся на берег и понаблюдаем за ними.
оттуда.
- Я видел... со многих кораблей.
Тень, отбрасываемая не кливером, упала на них обоих. Его
голос изменился, радость исчезла из него; и она поняла
что-то из прошлого накатило, чтобы испортить этот час. Но
она не знала того, что знал он, что все всегда будет накручиваться,
оживляясь внушением, каким бы пустяковым оно ни было.
Что на самом деле победило его, так это то, что он не знал, если бы кто-то
напал на его след. Кислота этой неуверенности подействовала на него.
его нервы дрогнули; и в Кантоне произошел разгром. Но все было кончено.
Теперь, вероятно, никто не сможет его найти. Врач никогда не предаст
его. Он может провести остаток своих дней в Макклинток идеальное
безопасности.
Мак-Клинток, доносящиеся снизу, увидел их и пошел вперед. "Ну,
как дела?" спросил он.
"Спасибо, сэр", - сказал Сперлок, протягивая руку.
Макклинток, ничего не сказав, принял протянутую руку. Ему скорее нравилось обращение
"сэр"; оно означало одновременно благодарность и смиренный дух.
"И я тоже хочу поблагодарить тебя", - добавила Рут.
"Tut, tut! Не преувеличивай. Мне нужен был человек, худший путь -
я мог бы сохранить по крайней мере шесть месяцев. Что вы думаете о
старая ванна?"
"Она прекрасна!" - воскликнула Рут. "Я уже люблю ее. Я понятия не имел,
она может летать так быстро".
"Знаешь что-нибудь о кораблях?"
"Таких. Я видел много таких. Однажды больной моряк нарисовал для меня три рисунка
и описал все крепления, а также
паруса - такелаж, шхуну и шлюп. Но это в первый раз.
Я когда-либо плавал на любом из трех. И я обнаружил, что не могу отличить одно от другого.
держись подальше от другого!"
Макклинток рассмеялся. "Вы не можете выйти в море со сводом правил. "_The
Tigress_" подержанный, построен для береговой торговли. Раньше там была
кормовая рубка и неглубокий колодец для штурвала; но я изменил
это. Хотелось, чтобы пространство для локтей было чистым. Конечно, я должен
есть некоторые огни над седан; но, оставив все в салоне
двери открываются в светлое время суток, есть много дневного света. Она не
для удовольствия, но и для работы. Когда-нибудь я напишу ее портрет, но
это будет, когда я выйду на пенсию.
Рут рассмеялась. "Доктор что-то говорил об этом".
"Я скажу вам на самом деле, почему я держу ее в облупленной краске. Местные жители
странные. Я наладил прекрасное ремесло. Ее знают повсюду
в радиусе пятисот миль. Но если бы я нарисовал ее такой, какой
мне хотелось бы, местные жители немедленно отнеслись бы ко мне с недоверием; и мне пришлось бы
заново набираться уверенности. Я не знал, что ты говоришь
Канака, - он замолчал.
- Так тебе сказал рулевой? Я всегда говорил на нем, хотя и не умею
ни читать, ни писать на нем.
"Я никогда не слышал ни о ком, кто мог бы", - заявил Макклинток. "У меня были
были канаки, которые могли читать и писать на голландском и английском языках.
Канака, что означает "мужчина", - житель Сандвичевых островов с малайскими корнями.
Он единственный коренной житель, которому я доверяю в этих краях. Все мои мальчики
Родом с Сандвичевых островов. Я бы не стал доверять Малайский, не будь он
воспитанная в Ватикане".
Сперлок, который поглощает эти разговоры жадно, смеялись.
"Что это?" - спросил Макклинток.
"Мысль о малайце, рожденном магометанином, выросшем в Ватикане,
показалась мне забавной".
"Это было бы забавно - так же, как был бы забавен заслуживающий доверия малаец. У меня
На моем острове их сотня - смешанной крови, и они
всегда меня разыгрывают. Но никто никогда не ступит ногой на эту лодку.
Завтра мы поднимемся на поверхность нашего первого острова. И с тех пор мы будем видеть
их по левому и правому борту до конца путешествия. Я открыл
ящик с книгами. Они на переднем гостиная в салоне. Принять
ваш выбор, Миссис Сперлок".
Шок от произнесения этого титула был поровну разделен
между Рут и ее мужем; но это вызвало две абсолютно
разные эмоции. И тут Сперлоку вновь пришло в голову
мрачное решение того, что он намеревался сделать: что товарищество - это
все, что он мог когда-либо дать этому восхитительному созданию; ибо она была
изысканная, и в каком-то смысле она доминировала в этой картине моря и неба
и паруса. Эмоции Рут была такой примитивной радости: она имеет важное значение в
жизнь этого человека, и она всегда будет счастлива, потому что он
будьте всегда в ней нуждался.
- Ты, наверное, захочешь свой бульон, Ходди, - сказала она. - Я принесу.
Она стала компаньоном, не касаясь стойки или поручней, что
требовало тонкого чувства равновесия, поскольку ветер становился все сильнее
и, соответственно, подъемной силы при волнении моря.
Старомодное платье с оборками и принтом
цветы, предательски раздутые, обнажали ее точеную ногу в
шелковых чулках, которые прилегали к ее телу, как форма.
Шелк. В Сингапуре это было ее единственным развлечением: дюжина
пар шелковых чулок. Она не задавала вопросов и не анализировала свое
страстное желание; она сделала решительный шаг с радостью. Это было первое проявление
материнской крови. Любовь женщины к шелку не определяется модой;
это заложено в ее крови; и где-то, так или иначе, у женщины будет
свой кусочек шелка.
Макклинток с интересом наблюдал за ней, пока ее золотистая головка не скрылась из виду
внизу; затем с терпимой жалостью он посмотрел на Сперлока, который
закрыл глаза. Она всегда будет ухаживать за этим мальчиком, подумал он
. Вполне уместно сейчас, когда он ничего не мог с собой поделать, но
привычка сформируется; и когда он снова станет сильным, это станет
нормальной ролью, ее - отдавать, а его - получать. Он задавался вопросом, имел ли
молодой дурачок хоть малейшее представление о том, что он вытянул в этой трагической
лотерее под названием брак. Вероятно, нет. Что касается этого, то какой мужчина
когда-либо имел?
"Что это замечательная молодая женщина," он предложил, просто принять к сведению, что
эффект она будет иметь.
Сперлок поднял глаза. - Она великолепна! Он знал, что должен обмануть
этого шотландца с проницательным взглядом, так же как он должен обмануть всех: публично - преданного мужа
, в частном порядке - соблюдающего целибат. Он был постоянно
драматизирую будущее, предвидя особую роль он
решил продолжить игру. Он увидел ее в переплетах, на сцене. "Ты
когда-нибудь видели, как ее?"
"Нет", - серьезно ответил Макклинток. "Интересно, как она подцепила
Канакский? На ее острове не говорят на канакском жаргоне".
Ее остров! "Как хорошо он это знал, - подумал Сперлок, - несмотря на все, что он
не хватало наименование и местонахождение! Вдруг новая мысль возникла и
заушали его. Как мало он знал о Рут фон от
которые она вывалила! Он знал, что ее отец был миссионером, что
ее мать умерла, что она родилась на этом острове и
что в момент его гибели она была на пути к
тетя в Штатах. Но что он знал помимо этих фактов?
Очевидно, ничего. О да, о самой Руфи он знал многое; но чем
больше он размышлял над тем, что знал, тем сильнее росло его огорчение.
Настоящая Рут была так же полностью скрыта, как если бы она стояла за
стены форта Агры. Но в конце концов, какое это имело значение, была ли она
есть тайны или нет? Для него она была не женщиной, а символом; и
никто не исследовал происхождение символов.
"Она сказала, что Канака кухарка; была в семье как долго
как она может помнить".
"Я вижу. В основном я общаюсь с малайцами, но дважды в год посещаю
острова, населенные настоящими черными, недавно излечившимися от своего
древнего пристрастия к длинным свиньям.
"Что это?"
"Подумай об этом", - мрачно сказал Макклинток.
"Боже милостивый! .. каннибалы?"
"Да. Когда-нибудь я отведу тебя туда и попрошу их установить
танец кокоса для вас. У малайцев тоже есть танец, но это разряд.
имитация, тамтамы и все такое. Но я хочу остановиться вот на чем. Если
ваша жена сможет немного обучить вас местному жаргону, это поможет всем
. У меня в магазине два продавца-малайца, но я обязан
за ними присматривать белый человек, иначе они меня обчистят. Одиночные
жемчужины - Бог знает, откуда они берутся! - всегда попадаются,
некоторые из них очень блестящие, но я никогда их не видел. Мои мальчики
покупают их на мои бусы или рулоны ситца. Ночью они пробираются к
Коупли и продают жемчужину за наличные. Вот как я
наконец-то пронюхал об этом. В первую очередь твоей работой будет сбалансировать запасы
с учетом притока кокоса и присматривать за этими мальчиками.
Будут напряженные дни и простои. В ход идет все - копра для масла,
волокна шелухи для веревки, а скорлупа для углерода. Если ты
наткнешься на хорошую жемчужину, купи ее по бартеру и заплати мне из своей
зарплаты.
"Жемчуг!"
"Звучит романтично, а? Что ж, сорок лет назад игра с жемчугом
в здешних краях была романтичной; но остался только один по-настоящему жемчужный регион
- Персидский залив. В этих водах раковина почти перестала расти.
вон. Тем не менее, они время от времени всплывают. Мне нужен белый человек, хотя бы для того, чтобы
поговорить; и это будет божьей милостью - поговорить с кем-то вашего
интеллекта. Доктор сказал, что вы писали. "
"Пытаюсь".
"Ну, там у тебя будет много времени".
Тут вернулась Рут с бульоном, и Макклинток направился на корму,
уверенный, что его ждет нечто гораздо более интересное,
чем чтение книг.
Сперлок уставился на Рут поверх края своей тарелки. Ему было смутно не по себе.
Он не знал, из-за чего. Перед ним была та же Рут, которая ушла от него несколько минут назад
внешне она была такой же, и все же...!
На девятый день Сперлок был на ногах; то есть он был достаточно силен
чтобы самостоятельно пройти от компаньонки до своего кресла, опираясь на
перила, когда кресло стало надоедать, присоединиться к Рут и своему работодателю
за обедом и ужином: достаточно силен, чтобы спорить о книгах, музыке,
картинах. Он был, в самом деле, очень хочется, чтобы дальше жить.
Рут выпила в этих интеллектуальных противоречий, хранить вдали факты.
Чем она восхищалась в ее мужчине была его решительную защиту своего
мнения. Макклинток не мог запугать его, как бы ни бушевал. Но
всякий раз, когда шторм становился опасным, либо Макклинток, либо Сперлок
разражался спасительным смехом.
Макклинток стучал кулаком по столу. "Я бы и ломаного гроша не дал
орех бетеля за человека, который не придерживался бы своего оружия, если бы верил
в свою правоту. Мы немного повеселимся у меня дома,
Сперлок; но твоей жене мы, вероятно, наскучим до смерти.
- О нет! - Запротестовала Рут. "Мне так многому нужно научиться".
"Да", - сказал Макклинток таким странным тоном, что это заставило
Сперлока опустить взгляд в свою тарелку.
"Всю свою жизнь я мечтал о чем-то подобном", - сказал он.
в шутку указав жестом на яхту. "Эти
острова, которые возникают из ниоткуда, похожие на прозрачный аметист, который
углубляется до сапфирового, а затем становится густо-зеленым! И всегда этот
обрамляющий их белый коралловый песок - изумруды в жемчужной оправе!"
"Прекрасное - это радость навеки!" - процитировал Макклинток. "Но мне
больше всего нравится Бобби Бернс. Он по-соседски; он джингл для каждого
боль и радость у меня было".
Итак, Рут услышала о поэтах; она была сносно знакома с
подвигами этого обаятельного негодяя Челлини; она слышала о
жалкая глухота Бетховена; она была взволнована, опечалена,
навеселе; и вечером двенадцатого дня она осмелилась
введите говорить.
"Есть кое-что в Повести о двух городах, что замечательно,"
сказала она.
"Это прекрасная сказка", - сказал Сперлок. "Конец самый красивый"
в английской литературе. "Это намного, намного лучшее, что я делаю,
чем я когда-либо делал; это намного, намного лучший отдых, на который я отправляюсь,
чем я когда-либо знал ". Это всегда преследовало меня ".
"Мне понравилось, что тоже," ответила она, "но это не то, что я имел в
ум. Вот она". Она открыла книгу, которую она принесла
таблица. "Замечательный факт для размышления, что каждый человек
создание создано для того, чтобы быть глубокой тайной для
всех остальных. Торжественное соображение, когда я въезжаю в большой город ночью
, что каждый из этих сгрудившихся в темноте домов заключает в себе его
собственную тайну; что каждая комната в каждом из них заключает в себе его собственную
секрет; что каждое бьющееся сердце в сотнях тысяч грудей
там, в каком-то из своих представлений, является тайной для сердца,
ближайшего к нему!" ... Это отчасти пугает меня, - сказала Рут, поднимая глаза.
сначала на лицо своего мужа, затем на Макклинтока. "Неважно
сколько бы я ни рассказывал о себе, я всегда буду что-то утаивать. Независимо от того,
сколько бы ты мне ни рассказывал, ты всегда будешь что-то утаивать.
Ни один из мужчин не произнес ни слова. Макклинток уставился в чашечку трубки и
Сперлок в свою чашку кофе. Но ум Мак-Клинток была проницательна,
в то время как Сперлок был только тупо перепутал. Шотландец понял
что мягко и косвенно Рут задавала своему мужу
вопрос, открывая дверь, если он захочет войти.
Значит, молодой дурак не сказал ей! Макклинток подозревал это.
Многое. Все в этом мире изменилось - кроме человеческой глупости. Это
девушка была сильной и жизнерадостной: как она воспримет это, когда узнает
что связала свою судьбу с преступником, скрывающимся от правосудия? Ибо
Макклинток был уверен, что на Сперлока ведется охота. Хорошо, хорошо;
все, что он сам мог сделать, это наблюдать, как разворачивается эта необычная драма
.
Вечером накануне съемок макклинтоковской "Рут и Сперлок" перегнулись
через перила, соприкоснувшись плечами. Возможно, виной тому была
луна, или фосфоресцирование разбитой воды, или, возможно,
его ужасное одиночество; но внезапно он взял ее лицо в свои
ладони и поцеловал в губы.
"О!" - ахнула она. "Я не знала... что это было... вот так!"
Она отступила назад; но когда его руки упали, она поймала их и крепко сжала.
крепко. "Пожалуйста, Ходди, всегда говори мне, когда я поступаю неправильно. Я
никогда не хочу, чтобы ты стыдился меня. Я сделаю все, что угодно, и
все, что в моих силах, чтобы стать тебе равным".
"Ты никогда не станешь такой, Рут. Но если Бог будет добр ко мне,
когда-нибудь я смогу подняться туда, где ты сейчас. Сейчас я хотел бы побыть один.
Ты не возражаешь?"
Она хотела еще одного поцелуя, но не знала, как к этому подступиться;
поэтому она утолила голод, прижав его руки к своим громовым
сердце. Она позволила им упасть и поспешила к компаньону, где и остановилась.
на мгновение лунный свет придал ей божественный оттенок. Затем она
спустилась вниз.
Сперлок склонил голову к перилам. Извилины в его мозгу
внезапно прояснились; он был нормальным, полностью самим собой; и он
теперь точно знал, что натворил.
ГЛАВА XXI
Остров Макклинток был двенадцать миль в длину и восемь миль в ширину,
имел форму устрицы. Кокосовая плантация покрывала
западную сторону. От белого пляжа сомкнутыми рядами тянулись пальмы
на четверть мили вглубь острова начинались джунгли из бамбука и камеди,
сандаловое дерево, подорожник, огромный папоротник и удушающие травы. Юго-восточная
оконечность острова была холмистой, с вулканическими недрами. Там было
много пресной воды.
Поселение находилось на побережье среднего Запада. Магазины, сушилки
Бункеры, бунгало Макклинтока и хижины местных жителей раскинулись вокруг
изысканной лагуны, не имеющей выхода к морю. Можно было входить и выходить с помощью proa, но
ничто с килем не могло пересечь коралловые врата. Остров был
очевидно, что он вырос вокруг этой лагуны, постепенно приближаясь к ней после
вулканического извержения - остров из кораллов и лавы.
Там были рощи культивируемой гуавы, апельсина, лимона и
гранат. Апельсины были сирийского сорта, небольшой, но
наполненный алой меда. Этот фрукт был особенно Макклинток это
гордость. Он привез кустарники из Сирии, и, как ни странно
, они процветали.
"Если вы не пробовали сирийский апельсин, - всегда говорил он, - вы
имеете лишь рудиментарное представление о том, что такое апельсин".
У лимонов была невероятно толстая кожица, и они были лишь слегка кисловатыми.
Их называли сладкими лимонами; и каждый находил их
вкусными, макая ломтики в сахар.
Но в этом Эдеме обитал змей. Макклинток имел
привезли с Пенанга три вечнозеленых мангостина; и, чудо из чудес
, они расцвели - как деревья. Но ни разу за эти десять
лет они не зацвели и не принесли плодов. Почва была идентичной,
климат - тот же; и все же они не приносили плодов Олимпии с их
пурпурной оболочкой и белоснежной мякотью. Можно было бы сказать
, что эти деревья тосковали по родной почве; и, горюя,
отказались плодоносить.
Из животной жизни не осталось ничего, кроме обезьян и диких свиней,
последние были одомашнены. Конечно, были козы.
Вот животное! Он процветает во всех зонах, на всех видах
Еда. Может, он и не может есть консервные банки, но пытается.
На острове не было змей.
Здесь были все разновидности птиц, известных в этих широтах,
от райских птиц до крошечных голубок с алым клювом
. Там всегда были попугаи и кричали в parrakeets
фруктовые рощи.
Бунгало и магазины были построены из тяжелых бамбука и Камеди-древесина;
sprawly, одноэтажный дел; за тайфуна был не чужд в
в этих водах. Вокруг бунгало располагались глубокие веранды с бамбуком.
капли, которые всегда были опущены в дневное время, защищали от
коварный солнечный свет. Белые мужчины никогда не выходили за границу без шлемов.
Воздух мог быть прохладным, но полчаса без головного убора были для них равносильны
солнечному удару.
В этот новый мир, яркие цвета, пришел Сперлок, обратившись в слух.
За несколько дней ему удалось низвести его совести на
фон. Нужно было так много увидеть, так много сделать, что он стал
тем, кем когда-то был обычно, - милым мальчиком.
Макклинтока это позабавило. Сперлок начал ему по-настоящему нравиться, несмотря на
тень прошлого мальчика, несмотря на его необъяснимое отношение
к этой замечательной девушке. Безусловно, он был внимателен,
уважительный; но в его поведении не было ничего от того бесстыдства
камарадерства мужчины, который любит свою женщину и которому наплевать на все это.
если бы весь мир знал об этом. Если парень не любит девушку, то почему
дьявол он затащил ее в этот брак?
Сперлок был немного взволнован телесно, но его мозг функционирует
ясно; и, может быть добавлен, быстро-как мозг всегда действует
когда столкнулся с запутанной загадкой. Независимо от того, как быстро он
преследует эту загадку, он не может привести его в тупик. Зачем Рут
женат _him_? Нищим изгоем, она должна была догадаться, что он
что. Зачем она вышла за него замуж, для левой руки, так? Она не
люблю его, или он ничего не знал о любви признаки. Может быть, она тоже убегала
от чего-то и выбрала такой способ бегства? Но какая
сковорода могла сравниться с этим огнем?
Все это вернуло его к первоначальному кругу. Он видел колоссальный
эгоизм своего поступка; но он не мог отказаться под предлогом
ненормальности. Он был болен; это неважно: он помнил
каждую мысль, которая привела к этому, и каждое действие, которое
завершило дело.
Заставить Рут заплатить за это! Ему хотелось убежать подальше, в какую-нибудь необъятную
лишенный эха тракт, где он мог дать волю этому дикому смеху, который
разрывал ему внутренности. Заставить Рут заплатить за весь выстрел! Смыть
свой грех, распяв ее: это было именно то, к чему он стремился
. И Бог позволил ему это сделать! Он был - и теперь он прекрасно
понимал, что был, - идущим по самому странному лабиринту, в который когда-либо заходил мужчина
.
Почему он поцеловал ее? Что привело его к этому? Ни любви, ни
страсть-это полнейшая пустота так далеко, как сокращение закона условий. Он
поцеловал жену в губы ... и была в ужасе! Есть
где-то настоящее безумие по этой дороге.
Он не знал, что его болезнь открыла путь к врожденной
совести и что приобретенное было временно затуманено, или
что в его крови был какой-то древний фанатизм. Он видел, что
он натворил, только в том, что касалось Рут. Ему придется идти дальше; он
будет вынужден выполнять все обязательства, которые сам на себя возложил
.
Его спасение - если оно могло быть - заключалось в ее незнании жизни
. Но она не могла жить в постоянном общении с ним
, не заполнив эти пробелы. И когда она узнала, что у нее есть
была дважды обманута, что тогда? Его мысли начали склоняться на ее сторону
и его собственные страдания становились легче по мере того, как он
предвкушал ее страдания. Он был молодым человеком с богатым воображением.
Никогда больше он не повторит этот поцелуй; но ночью, когда они
расставались, он касался губами ее лба, а иногда
держал ее руку в своей и гладил по ней.
- Моя раскладушка будет здесь, - сказал Сперлок Рут, - где стоит этот
стол. Никогда нельзя сказать наверняка. Я, вероятно, встану в любое время суток, чтобы поработать.
ночью.
Вместе они обустраивали второе бунгало, которое было
на расстоянии телефонного звонка от магазина Макклинток. Их отскребли и
вытерли пыль, снесли и повесили до полудня.
"Как угодно, Ходьды," согласилась она, вытирая пот с ее
лоб. Она смутно радуются такой механизм, который ставил ее
в крыле по середине зала, в одиночестве. "Это будет очень"
"удобно".
"Разве лагуна не великолепна? Интересно, будут ли там акулы?"
"Не в лагуне. Мистер Макклинток говорит, что они не могут туда попасть, или
по крайней мере, они никогда не пытаются это сделать ".
"Господи! - подумать только, что по соседству будут акулы! Каждое утро я буду
купаться в лагуне. Это меня настроит ".
"Но никогда не заплывай с главного пляжа без сопровождения".
"Интересно, где, черт возьми, я смогу достать писчей бумаги?
Я с ума схожу от желания снова взяться за работу".
"Возможно, у мистера Макклинтока найдутся".
"Мне не нужны эти занавески. Ты возьми их. Бамбуковой веранды
мне будет достаточно".
Он сунул набивной ситец ей в руки и улыбнулся, глядя в ее глаза
. И адская мысль о том поцелуе вернулась - мягкость
ее губ и прохладная гладкость щек. Он повернулся
нерешительно к столу, на котором лежали разбросанные листы
его старых рукописей.
"Я думаю, что порву их. Пока они существуют, я всегда буду
переписывать их и тратить свое время".
"Отдай их мне".
"Зачем? Чего ты от них хочешь?
- Ну, они и есть... твои. И я не хочу, чтобы что-то из твоего было уничтожено.
Это были мечты. "Тогда ладно".
"Я не хочу, чтобы что-то из твоего было уничтожено. Он сложил страницы вместе, свернул и сунул
ей под мышку. - Но никогда больше не показывай мне их. Клянусь
Джорджем, я забыл! Макклинток сказал, что в офисе есть пишущая машинка
и что я могу взять ее. Я ее откопаю. Скоро я буду чувствовать себя
прекрасно. Офис - это зрелище: ни одного листа бумаги на
еще один; повсюду счета и квитанции. Мне придется внести немного бодрости духа
в игру - американской бодрости духа. На уборку уйдет месяц. Я
искала эту конкретную работу тысячу лет!
Она немного грустно улыбнулась этому прекрасному энтузиазму; ибо в своей
мудрости она ясно понимала, чем это в конечном итоге закончится -
креслом на веранде. Все это - остров и его дела - было старой историей
но ее собственное отвращение к нему в какой-то степени исчезло
незаметно, потому что она смотрела на остров глазами своего мужа
глазами, поскольку в будущем она будет видеть все происходящее.
Ибо Руфь была влюблена, нежно и прекрасно влюблена; но она
не знала, как выразитьэто уже за пределами фазы "принеси". Ее
Сердце болело; и это озадачивало ее. Любовь была радостью, и радостной была она сама.
когда была одна. Но в его присутствии ее окружала стена неуверенности и робости
.
Призыв юности к юности, и мы называем это любовью за неимением
чего-то лучшего: гламурное, мимолетное, "как снег на
пыльное лицо дезерта, немного посветлевшее через час или два, исчезло." Человек
- своеобразное животное. Каким бы ни был огонь и сила его страсти
, рано или поздно она угасает и навсегда после этого тлеет или гаснет
. Ему не на что опереться, нет замены; но женщина
всегда есть материнская любовь. Когда разочарование приходит, когда
сказка заканчивается, если она благословлены детьми, она не
ум. Если у нее нет детей, она продолжает любить своего мужа; но
он уже не мужчина, а ребенок.
Неожиданно на пороге появилась собака. Он был желтым и с
жесткой шерстью; к тому же искусанным блохами; и даже когда он улыбнулся Руфи и
завилял своим коротким хвостом, он был вынужден свирепо наброситься на одного из
эти нарушители спокойствия, у которых не было никакого представления о том, как все устроено.
- Так, так, смотрите, кто здесь! - воскликнул Сперлок.
Он направился к собаке, намереваясь выгнать ее, но Рут
вмешалась.
"Нет, пожалуйста! Для собаки войти в ваш дом - большая удача. Позвольте мне
оставить ее".
- Что? Боже Милостивый, у него полно блох! Они будут повсюду.
"Пожалуйста!"
"Пожалуйста!"
Она опустила занавески и рукописи, опустилась на колени и протянула
руки. Пес робко приблизился, яростно виляя хвостом. Он
заподозрил ловушку. Те немногие белые, которых он когда-либо знал, обычно
предлагали погладить его, когда им действительно хотелось пнуть. Но когда
Рука Руфи мягко опустилась на его костлявую голову, он знал, что никто в
этот дом когда-нибудь доставил бы ему удовольствие. Поэтому он решил остаться.
"Ты хочешь его?"
"Пожалуйста!" - сказала Рут.
"Хорошо. Как мы его назовем - Ролло?" - иронично.
"У меня никогда не было домашнего животного. У меня никогда не было даже настоящей куклы", - добавила она,
прижимая искусанную блохами головку к сердцу. "Посмотри, как он рад
!"
Его ирония и недовольство улеглись. У нее никогда не было домашнего животного, никогда не было
настоящей куклы. Здесь был маленький уголок прошлого - трагический
уголок. Он знал, что трагедия так же слепа, как правосудие, что она
поражает ребенка и взрослого беспристрастно. Он никогда не должен отказываться
ей все, что было в его силах, чтобы предоставить что-нибудь (он
модифицированные), которые не приводят к его мотивы.
"Бедное дитя!--можно всех собак на остров, если вы
хочу их! Пойдем на кухню, и мы устроим Ролло
омовение ".
Так началась их семейная жизнь в Mcclintock's - с омовения
бездомной желтой собаки. Это было шумное дело, потому что теперь Ролло
знал, что его жестоко предали: они пытались
убить его новым способом. Никто никогда не узнает, что думали блохи
.
Два юных дурачка смеялись до слез. Они промокли насквозь.
с водой и пеной. Их смех вместе с мучительным
воем собаки собрал в круг удивленных туземцев; и, наконец,
сам Макклинток подошел посмотреть, из-за чего поднялся шум
. Когда он увидел, его рев можно было услышать на другой стороне лагуны.
"Вы двое на этом острове по уши", - сказал он, вытирая
глаза. "Эти ребята там думают, что это какой-то новый религиозный обряд
и что вы освежевываете собаку заживо, чтобы съесть ее!"
Шок от этой информации ослабил хватку Сперлока на собаке,
который выскочил из кухни и из дома, поддерживая свою
шагая со скоростью миля в минуту, он добрался до навоза джунглей, где
продолжил нейтрализовывать яд, которым его намылили,
катаясь в навозе.
Но они нашли его на веранде, когда вернулись от
Макклинток в тот вечер. Он всех простил. С тех пор
он был собакой Рут.
Ничто другое так быстро устанавливает состояние локтя, как
обмен смешное происшествие. Определенные резервы пошли на
обеих сторон. Сперлок обсудил дела острова, и Рут
взамен рассказала ему о своих приключениях с местной девушкой, которая должна была
стать их служанкой.
Этот вставая на рассвете, на рассвете ... и работать, пока, семь
отличаются новизной. С тех пор и до четырех часов дня там был
ничего не делать-весь остров погрузился в сон. Даже болтовня
обезьяны, попугаи и попугайчихи покинули фруктовые рощи и укрылись в
вонючей темноте джунглей. Если около полудня приземлялся кокосовый борт,
мальчики не предпринимали никаких усилий для разгрузки. Они искали укромные уголки и
ложились спать; но ровно в четыре они должны были быть в офисе,
готовые к обмену.
Сперлок нашел пишущую машинку, смазал и почистил ее и начал
чтобы попрактиковаться на нем ночью. Он никогда не смог бы сочинять музыку
на нем, но он послужил бы для создания законченной работы. Над
рабочим столом висела подвесная лампа - керосиновая. Запах керосина
пропитал бунгало; но Рут до некоторой степени смягчила неприятный запах
, сжигая местный панк в медных банках.
Ему не терпелось приступить к работе, но вдохновение не приходило. Он
начал дюжину рассказов, но все они заканчивались в корзине для мусора.
Затем, однажды ночью, он поднял взор, и вот Руфь и Ролло в
дверной проем. Она поманила пальчиком.
"Что это?"
"Ночь", - ответила она. "Пойдем, посмотрим на лагуну при
лунном свете".
Он снял лампу, задул ее и последовал за ней в ночь.
ночь была прекраснее, чем он когда-либо представлял себе. Был слышен
только один звук - плеск моря о главный пляж, и даже
этот звук говорил: "Тише! Тише! ТССС!" Ни один лист не шелохнулся, ни одна тень
не шелохнулась. Огромные серые стволы пальм напомнили ему какой-то
сказочный греческий храм.
"Давайте сядем здесь", - сказала она, указывая на белый песок, окаймляющий
лагуну; "и через минуту или две вы увидите нечто совершенно
замечательное. . . . Там!"
Из темного, невозмутимого сапфира лагуны исходили вертикальные лучи
вспышки горящего серебра, поодиночке и группами.
"Что это, черт возьми?" спросил он.
"Летучая рыба. Что-то подавая на них. Я думал, что вы могли бы
хотели бы видеть. Вы могли бы использовать изображение в какой-то день".
"Я не знаю". Он наклонил голову на колени. "Что-то не так.
Я не могу выдумать; это не придет".
"Рассказать тебе настоящую историю?"
"Что-то, что ты видел?"
"Да".
"Расскажи это. Возможно, мне нужно что-нибудь перекусить ".
И она рассказала ему о приключении двух пляжных бродяг в
Тайфун, и как они стали регенерируют их великолепными
мужество.
"Это потрясающе!" - восклицал он. "Господи, если я могу вспомнить только, чтобы
напишите ее именно так, как ты сказал это!" Он вскочил на ноги. "Я
решить ее сегодня вечером!"
"Но через десять!"
"И что мне с ним делать? ... Крыши туземных хижин
развеваются на ветру! ... абсолютная агония от скручивания
пальм!.... и эти двое нищих, смеющихся, когда они встречали смерть!
Девочка, ты взяла и сделала это!
Он наклонился и поймал ее за руку, а затем помчался с ней
к бунгало.
Пять часов спустя она тихонько прошла по коридору и остановился у
порог из того, что они теперь называют его исследования. В
бунгало не было дверей; вместо них были занавески из нанизанных бусин и
бамбука, которые всегда таинственно позвякивали. Трубка погасла у него в
зубах, но дым окутывал его густым облаком. Его рука пролетела по
бумага. Как только он закончил, он отшвырнул его в сторону и начал
другой. Иногда ему хотелось откинуться назад и смотреть в окно
который давал по морю. Но она могла сказать по тупости своей
глаза, которые он видел только какое-то внутреннее видение.
Никем не замеченная, она опустилась на колени и поцеловала порог: ибо теперь она знала, что такое
поцелуи. Занавеска звякнула, когда ее голова коснулась ее, но он
ничего не увидел и не услышал.
ГЛАВА XXII
Каждое утро на рассвете Сперлок имел обыкновение нырять в лагуну
. Рут ныряла в море, но старалась не заходить слишком далеко
из-за акул. Ей всегда удавалось получить
назад к бунгало, прежде чем он сделал.
Как она попала в это утро она увидела, что лампа все еще горела
в исследовании, поэтому она остановилась у двери. Сперлок лежит его
он спал, положив голову на руки. Лампа покрывала все сажей.
запах керосина был сильнее обычного. Она
подбежала к лампе и погасила ее. Сперлок продолжал спать. Было
все еще слишком темно для чтения, но она могла видеть достаточно хорошо, чтобы заметить
номер последней страницы - пятьдесят шесть.
На Рут было кимоно из набивного хлопка. Она неуклюже связали Оби о
по ее талии, затем осторожно положила руку на склоненную голову. Он не
двигаться. Вред клокотала в ней. Она запустила пальцы в волосы
и потянула, приводя его в сидячее положение и наклоняясь так, чтобы
ее глаза были на уровне с его, когда он проснулся.
Он открыл глаза, protestingly, и увидел реализацию своего
сон. Ему снилась Руфь - старое повторение того сна
, который он видел в Кантоне, о Руфи, ведущей его на вершину горы
. На мгновение он считал, что это просто новый этап
сон. Он улыбнулся.
"Рассвет жемчужину!" сказал он, заставив снова откинуться назад.
Но она была неумолима. "Ходди, проснись!" Она дергала его голову взад-вперед, пока волосы не защипало.
"Что?".
О!... Ну, Боже милостивый!". "Что?". "Что?!"... "Что?!". Он рывком высвободил голову и
встал, с грохотом опрокинув стул на пол. Рявкнул Ролло.
- Иди и окунись, пока я займусь завтраком.
Он начал поднимать лист рукописи, но она оттолкнула его
от стола к двери; и он, пошатываясь, вышел из
бунгало, внезапно вытянул руки и перешел на рысь.
Рут вернулась к столу. Тропический рассвет наступает быстро. Теперь она могла
видеть и читать; поэтому она перелистывала рукопись, пока не наткнулась
на первую страницу. "Пляжные бродяги".
Романтика! Семь морей принадлежат ей. Она бродит по голубым полям
На Север, с чистым Северным ветром на губах и белокурой головой
украшенной инеем - насмешка над доблестью и отвагой! С Запада
она приходит, плывя на огромных кораблях и по бесконечным стальным путям, которые
охватывают землю, и с ней приходит дым и отблески
пламени печей - коммерция! С Востока она приносит странные слова
на своем языке, и странные одежды на своих плечах, и
аромат мирры - древность! Но о! когда она приходит с Юга
ее розовые ноги волочатся за лотосом, спелые лекваты обвивают ее
голову, в одной руке яркий факел опасности, а в другой
золотые яблоки любви, с глазами, полными сапфиров, и с
ртом, полным жемчуга!
"С глазами, полными сапфиров, и ртом, полным жемчуга". Весь
день эта фраза занимала ее мысли.
Неделю спустя рукопись была отшлифована и отпечатана на машинке, готовая к
тестированию. Сперлок был очень доволен собой. Написать
короткий рассказ за неделю было довольно выдающимся достижением.
В тот день за завтраком он сказал Рут, что послал в
Батавию за несколькими платьями. Они должны были прибыть где-то в июне.
"Это платье становится ветхим".
Рут расправила юбку с оборками, сильно порванную и перепачканную. - Я
уже несколько недель ничего другого не надевала. К другой я не прикасалась.
- Что-нибудь в этом роде?
"Да, но цвет лавандовый".
"Тогда надень это сегодня вечером. Это соответствует твоему стилю. Ты очень мила,
Рут".
Она хотела танцевать. Радость, пульсирующей волной наполнившая ее вены
огонь побуждал ее подняться и пойти, раскачиваясь, кружась и ныряя.
Однако она сидела совершенно неподвижно.
"Я рада, что ты так думаешь", - ответила она. "Пожалуйста, говори мне, когда я в чем-то виноват".
"Я бы хотел, чтобы у тебя действительно были какие-то недостатки, Рут.
Ты ангел добра". "Ты ангел".
"Доброта".
- Нет, нет! У меня были дурные мысли.
Он рассмеялся и отодвинул стул. - У бабочки тоже дурные мысли.
Сегодня вечером нас ждет угощение. Макклинток будет сегодня заниматься
настройкой пианино. Слушай, я отнесу эту историю и почитаю
ее Макклинтоку. У этого старика замечательный кругозор в чтении.
Но, черт возьми, я знаю, что это вкусно!"
"Конечно, вкусно!"
Во второй половине дня он начал работать над другой сказкой. Это было его целью
закончить четыре или пять рассказов, прежде чем отослать хоть один. Но сегодня
он не продвинулся дальше полудюжины отрывочных начальных работ. От
Макклинток пришла адская _tinkle-пописать, тумп-tump_! Там был
не сочинял с такой звук молотком по уху. Но
в итоге Сперлок рассмеялся. Не так уж и плохо. Битвы, убийства, и вдруг
смерть, а старик, как Макклинток настройка пианино в
среди него. Он записал эту идею и отложил ее в сторону.
В тот вечер после кофе он прочитал Макклинтоку "Бродяг по пляжу";
и когда он закончил, старый торговец кивнул.
"Это хорошая история, парень. Ты уловил колорит и жизнь.
Но это звучит слишком реально, чтобы это можно было вообразить. Ты никогда не видел тайфун,
не так ли?"
"Нет".
"Ну, воображение меня одолевает!"
"Это то, что видела Рут. Она рассказала мне эту историю прошлой ночью, и
Я только развил ее".
"А, понятно". Макклинток действительно увидел две вещи: что у мальчика нет
самомнения и что эта странная девочка всегда будет проявлять его. "Что ж, это
хорошая история".
Он предложил сигары, и Рут встала. Она всегда вышел из-за стола, когда
они начали курить. Сперлок не тренировал ее по этой линии
поведения. Где-то она читала, что так положено поступать.
и что мужчинам нравится оставаться наедине со своим табаком. Она ненавидела
отпуск; на этот час будет самое интересное. Как Сперлок
и Макклинток стояли на своих стульях, пока она не ушла.
- Да, сэр, - сказал Макклинток, усаживаясь. - Это из "Южного моря".
эта ваша пряжа. Мне нравится, как вы ею поделились. Я читал
, что авторы очень эгоистичны и эгоцентричны ".
"О, Рут, конечно, не смогла бы изложить это на бумаге; но не было никаких
причин скрывать источник ".
"Ты сказал ей?"
"Сказал ей? Что сказал ей?" Сперлок выпрямился в своем кресле.
"Ты знаешь, что я имею в виду", - серьезно сказал торговец. "В тех местах , где ты находишься
чистокровный; но вот черная метка на твоем билете, парень. Мой
Друг доктор подозревал это, и я тоже. Ты не турист.
ищущий приключений. У вас есть все признаки беглеца от
справедливость".
Сперлок выросла обмяк в своем кресле. "Если вы думали, что, почему вы
дайте мне эту работу?"--голос его был тихим и густым.
"Доктор и я согласился дать тебе шанс ... ради нее.
Не осознавая, что она натворила, она устроила ужасный беспорядок
. Ребенок - невинный, как дитя! Ничего о жизни; ошеломлена
сказочными историями, которые вы, писатели, называете романами! Я не знаю, что ты
сделал; мне все равно. Но ты должен сказать ей.
"Я не могу! Я не могу... не сейчас!"
"Бэт! - неужели ты не видишь, что она из тех, кто поймет и
простит? Она любит тебя".
Стены, казалось, рок; выпуклые тени потянулись; свеча
огни становились насмешливыми глазами; и кровь раскатисто вдолбили в
Уши Спурлока. Дверь к апокалипсису был открыт!
"Любит меня? ... Рут?"
"Почему, черт возьми, нет? Как ты думаешь, почему она вышла за тебя замуж, если она
не любила тебя? Пока ты читал, я наблюдал за ее лицом. Это было в ее глазах
то важное, что случается лишь однажды. Но ты! Какого дьявола ты это сделал?
ты женишься на ней? Вот что меня смущает.
- Помоги мне Бог, что за неразбериха! Сигара рассыпалась в руке Сперлока
.
"Вся жизнь - это путаница, и все мы в большей или меньшей степени путаницы. Это
вопрос степени. Господи, мне шестьдесят. Тридцать лет я прожил
один; но когда-то давно я жил среди людей. Я знаю жизнь. Я сижу
сложа руки, позволяя жизни течь мимо и размышляя о ней; и я нахожу свое
одиночество сладким. У меня был свой день; и в нем были женщины.
Поэтому, когда я говорю тебе, что она любит тебя, я знаю. Предположим, они найдут тебя
и заберут? - и она окажется неподготовленной? Ты думал об этом?
Зачем ты на ней женился?"
"Одному Богу известно!"
"И ты не любишь ее! Какую женщину ты хочешь,
так или иначе?"--с нарастающим гневом. Он увидел трагедию на лице мальчика;
но был безжалостен. "Ты что, трус, в конце концов?"
"Вот и все! Я должен был умереть той ночью!"
"Или в истории вашей семьи есть налет безумия? Одинокий и
практически без гроша, как и вы сами! Вас даже не тронула
благодарность. Вы только что женились на ней. Парень, что я выпиваю!"
"Ты привел меня сюда, чтобы изводить меня?" - закричал Сперлок, в
страстный бунт.
"Нет, парень", - сказал Макклинток, его тон стал доброжелательным. "Только то, что
ты сделал, выходит за рамки всех человеческих расчетов. Вам не жениться
ее, потому что любил ее; ты не женился, потому что она может иметь
были деньги; вы не женится на ней из благодарности; вы не
жениться на ней, потому что так было нужно. Ты только что женился на ней! Но вот она
- "с глазами, полными сапфиров, и ртом, полным
жемчугов"! Макклинток процитировал с мягкой иронией. "Что это у вас
там, в груди камень? Выступает кровь или вода в вашем
вен?"
Плотина на мели, но не с насилием. Огромное облегчение заполнены
Сердце Спурлока, как он решил рассказать этому человеку все, что
отношение к Рут. Этот остров был единственным убежищем, которое у него было; возможно, ему придется
остаться здесь на несколько лет - пока Рука
не забудет его. Он должен завоевать доверие этого человека, даже рискуя
прослыть сумасшедшим. Итак, прерывистыми фразами, с придыханием, он
рассказал свою историю; и когда он закончил, он положил руки на
стол и склонил к ним голову.
Последовало молчание, длившееся несколько минут; или, скорее,
живая картина. Свечи - потому что Макклинток никогда не пользовался маслом в своей столовой.
комната-в канделябрах горел слабый свет. Время от времени пламя
изгибалось, извивалось и безумно корчилось, когда мальчик-панка приходил в движение
сам.
Изумление Макклинтока перешло в состояние легкого гипноза.
Что любой человек мог задумать и осуществить подобное! A
Круглоголовый, здесь, в эти прозаические времена! - и безумный, как шляпник!
Пытается сыграть роль святого Антония, когда Сам Бог нашел только одного
человека, достаточно сильного для этого! Макклинток яростно замотал головой, как
будто отгоняя этот сон, который ему снился. Но объекты в его
поле зрения не изменилось. Вскоре он протянул руку и
положил руку на неподвижные плечи Сперлока.
- Ты поступил жестоко, парень. Даже если вы были больны рассудком
и не понимали, что делаете, это очень сильно.
вы совершили жестокий поступок. Возможно, она вас перепутала; возможно, она
думала, что вам не все равно. Я не неверующий и не агностик, поэтому я буду
довольствоваться тем, что скажу, что где-то в этом есть рука Божья.
- Он хороший парень, и так все закончится хорошо. Вы задались целью
делать то, что не является ни Бога ни человека. Что вы будете
делаешь?"
- Что я могу сделать? - спросил Сперлок, поднимая изможденное лицо. - Не могу
понимаешь? Я не могу причинить ей вред, если... если ей не все равно! Я не могу сказать ей, что
Я не только вор, но и безумец!... Какой дурак! Какой дурак!
Вор. Первоначальное отвращение Макклинтока было естественным; он был
честным человеком. Но это отвращение было поглощено последующими волнами
жалости и понимания. Один проступок, он был уверен в этом.
Мальчик был воплощением совести, и он страдал из-за этой совести
до такой степени, что закон был бы бессилен что-либо добавить. И все это для того, чтобы успокоить его совесть!
- Сюда, быстро!
Макклинток сунул сигару в руку Сперлока. - Положи сигару. - Он закурил. - Положи сигару! - Крикнул он. - И все это для того, чтобы успокоить его совесть. - Давай.
возьми ее в зубы и зажги. Я слышу, она идет.
Сперлок машинально подчинился. Свеча дрожала в его руке, когда
В дверях появилась Рут.
"Я думала, мы собираемся послушать музыку", - сказала она.
Ее муж уставился на нее поверх пламени свечи. Плоть и кровь,
яркая, манящая; она больше не была символом, следовательно, она
стала, как в мгновение ока, совершенно чужой. И это
совершенно чужой ... любил его! У него не было причин сомневаться в словах
Макклинтока; шотландец разгадал загадку, почему Рут
Энсхеде вышла замуж за Говарда Сперлока. Все эмоции овладели им.
он не мог оставаться достаточно долго, чтобы проанализировать это. Некоторое время
он катался на карусели.
"Мы говорили о работе", - сказал Макклинток, вставая. Наблюдая
Сперлок, как зачарованный, похлопал мальчика по плечу
. "Пойдем! Мы начинаем концерт прямо сейчас".
В гостиной взгляд Сперлока постоянно был прикован к
Рут; но, опасаясь, что она может почувствовать что-то неладное, он подошел.
подошел к пианино и взял несколько аккордов.
"Ты играешь?" - спросил Макклинток, который разбирал булочки.
- Немного. Это хорошее пианино.
"Должно быть; это стоило достаточно, чтобы доставить его сюда", - уныло сказал шотландец.
"Вы когда-нибудь играли на одной из этих машин?"
"Да. Я всегда был более или менее помешан на музыке. Но техника
никогда не сравнится с рукой.
"Я знаю человека.... Но я расскажу тебе о нем как-нибудь в другой раз. Я
без ума от музыки тоже. Я не могу выкачать все эти
сочинения. Попробовать что-то".
Сперлок с благодарностью принял концерт Грига, с благодарностью,
потому что это было блестяще и потрясающе. Папиллон бы
сломил его; любая нежность подорвала бы его волю; и
скорее всего, он встал бы со стула и бросился в ночь.
Он играл в течение часа - Грига, Шопена, Рубенштейна, Листа, crashing
музыку. Действие укрепляет его; и на каком-то этапе иронии,
тоже, что помогла. Он был в течение месяца без музыки
персонажа, которого он любил, и он не решился сыграть это!
Макклинток, после того как заиграла музыка, отошел от пианино и сел в углу
сразу за кругом света, отбрасываемого лампой. Его
интерес разделился: пока его уши впитывали звуки, его
взгляд постоянно перебегал с Рут на исполнительницу и обратно
Рут. Эти удивительные малыши!
Внезапно он наткнулся на истинное решение: мальчик не собирался
красть то, что он украл. Жертва одного из тех
ментальных тайфунов, которые безвозвратно разрушают барьеры инстинкта
и размножения; и он в одно мгновение сорвался с места. Никогда
в этом не было никаких сомнений. Это красивое, тонко очерченное лицо принадлежало
душе с чистыми идеалами. Все в одно мгновение. Сердце Макклинтока сжалось.
он сочувствовал Сперлоку; он всегда будет другом мальчика, даже несмотря на то, что
он потащил эту девушку с собой на скалы.
Любовь и лаванда, подумал он, возможно, с тоской. Он мог вспомнить
когда женщины снимали свои платья лавандового цвета - как сделала мать этой девушки
. Он тоже всегда будет ее другом. Этот мальчик - слеп, как летучая мышь!
Да ведь он не видел эту Женщину до сегодняшнего вечера!
С первого аккорда концерта Грига до финала "Баллады"
Шопена Рут напряженно сидела на краешке стула.
Она боялась начала этого часа. Что случится с
ней? Будет ли ее душа потрясена, искажена, загипнотизирована? - как это было в те разы?
в те разы? Музыка - которая лишила ее чувства реальности
, закружила ее в облаках, которая дала ей волю
бесцельная энергия щепки дерева в бурных водах. Но прежде, чем
концерт Грига был закончен, она знала, что свободна. Свободна!
Настоящий экстаз, без парализующего ужаса.
Сперлок сидел безвольно, свесив руки. Макклинток, чиркнув спичкой
, чтобы снова зажечь сигару, разрушил чары. Рут вздохнула; Сперлок стоял
и провел рукою по лбу, как будто пробуждаясь ото
сон.
"Я не знал, что машина имела такие вещи", - сказал Макклинток.
"Я думаю, у меня, должно быть, сотня рулонов - все старики. Это
жалкий мир, - продолжал он. "Никто больше не сочиняет, никто не рисует,
никто не пишет - я имею в виду, наравне с тем, что мы только что услышали.
Часы пробили десять. Вскоре Рут и Сперлок отправились домой.
Они шли молча. Сунув согнутый палец в его боковой карман,
она мерила шагами его ноги, ее чувства все еще кружились от
эха волшебных звуков. На пороге кабинета он пожелал ей
спокойной ночи, но не коснулся губами ее лба.
- Мне хочется поработать, - солгал он. Чего ему отчаянно хотелось, так это побыть
одному.
"Но ты устал!"
"Я хочу повторить историю еще раз".
"Мистеру Макклинтоку она понравилась".
"Он ничего не мог с этим поделать, Рут. Это большое спасибо тебе".
"Я тебе ... немного нужен?"
"Не немного, а очень много".
Это отчасти утолило ее неопределенный голод. Она пошла к себе в
спальню, но не легла в постель. Она придвинула стул к окну
и уставилась на великолепие тропической ночи. Мало-помалу она
услышал, как дверь. Окрик грохотали у него в горле.
- Тише! - сказала она.
Вскоре она увидела Сперлок на пути к лагуне. Он ходил с
опустив голову. Спустя четверть часа, она не последовало.
Неожиданный поворот-его раскрытия Макклинток--дал
Сперлок испытал лишь временное облегчение. Проблема вернулась, став
гигантской из-за возможности любви Рут. Мысль соблазняла
его, и в этом заключалась опасность. Если бы это был всего лишь вопрос о том, почему он женился на ней
, решение было бы простым. Но
он был вором, скрывающимся от правосудия. Только на этом основании он
не имел права дарить или принимать любовь.
Был ли он не в своем уме, когда совершал эту проклятую вещь?
Это не представляется возможным, потому что он не мог ясно вспомнить все, что он
сказано и сделано; не было пустых мест, чтобы дать ему соломы
извините.
Рут любила его. Это было вполне логично. И он не мог вернуться
это любовь. Он должен прогнать эту мысль постоянно, изо дня в день
из. Рассвет Перл! Чтобы быть с ней постоянно, без утечки
в качестве баррикады! Блин Макклинток положить эту мысль в
головой--что Рут любила его!
Он бросился на берег лицом вниз, раскинув руки
зарываясь в песок: это было странно похоже на его проблему - он не мог
ухватиться за нее. Мучение!
И так Рут обнаружила его. Она уже собиралась броситься к нему, когда
увидела, как его сжатые руки несколько раз поднимаются и опускаются на песок.
Ее сердце готово было задохнуться. Подойти к нему, утешить его! Но
она не шелохнулась из своего укрытия. Инстинктивно она знала - какие-то
человеческие воспоминания, которые она унаследовала, - что она не должна беспокоить его
в этой мужской агонии. Она не могла пойти к нему, когда было очевидно,
что он нуждался в ней больше всего на свете! Что вызвало это
тогда не имело значения. Достаточно было того, что она была свидетелем этого и
не могла подойти к нему.
Мало-помалу - когда пароксизм утих и он стал неподвижен - она
прокралась обратно в бунгало, чтобы подождать. Сквозь дверную занавеску она
я мог видеть свет от рабочей лампы. Если, вернувшись, он
задул свет, она хотела лечь спать, но если свет горел на
в течение любого промежутка времени, она бы молча к изучению занавес
чтобы узнать, если его агонию еще на нем. Она услышала, как он вошел;
горел свет.
Она обнаружила его сидящим на полу рядом со своим открытым сундуком. У него
на коленях что-то лежало. Сначала она не могла разобрать, что это такое
; но когда ее глаза привыкли к свету, она узнала
старое пальто.
ГЛАВА XXIII
На следующее утро Рут не стала упоминать об эпизоде на песках
лагуна. И здесь инстинкт руководил ею. Если ему нечего было ей сказать
, ей не о чем было спрашивать. Она не хотела, особенно знать
чем это было вызвано его агонию, что заставило его вернуться к старому
пальто. Он попал в беду, и она не могла помочь ему; это было
боль в ее сердце.
За завтраком они оба играли их деталями умело. Там был
ничего в его поведении, указывающие на страдания прошлой ночи.
Ничего не было на ее лице, чтобы намек на страдания, которые доставлял
сердце ее в это утро. Так они огорожены с улыбки.
Он отметил, что она была полностью одета, что ее волосы были тщательно
закончил тем, что у нее на шее была повязана лента с узлом. Теперь
Ему пришло в голову, что она всегда была полностью одета. Он не знал
и, вероятно, никогда не узнает, если она не скажет ему, что на этих широтах было
очень легко (и комфортно для женщины) впадать в неряшливость
. Сколько она себя помнила, отец
никогда не разрешал ей садиться за стол, если она не приходила полностью
одетая. Позже она поняла его причины; и теперь это стало
привычкой.
Восхищением. Было бы трудно найти другого человека.
Сперлок подвергался такому разнообразию углов атаки, как он. Рут любила его.
Это не тешило его тщеславия; напротив, это оживило его.
ужас, который является фазой очарования. Она любила его. Это удерживало
его мысль, как магнит удерживает иглу, неотвратимо. Смертный
Юность в нем, значит, была очарована, мыслитель, поэт; со всех сторон
Руфь нападала на него, невинно. Новая опасность ситуации
привела его в восторг. Он видел себя отступающим от баррикады
к баррикаде, Рут всегда наступала, совершенно не обращая внимания на
ужас, который она внушала.
Пока он помешивал чай, она сбегала за расческой. Она
решительно атаковала его волосы. Он засмеялся, чтобы скрыть свое беспокойство.
Прикосновение ее рук было приятным.
"Пробор был кривоват", - объяснила она.
"Я не верю, что Мак-Клинток отправился бы в судорогах на
взгляд его. Во всяком случае, через десять минут после того, как я доберусь до работы я буду
сминая ее."
- Дело не в этом, Ходди. Ты не замечаешь жара, но он есть.
Он всегда здесь, давит. Ты всегда должен бриться и расчесывать волосы прямым пробором.
волосы прямые. Не имеет значения, что вы имеете дело с черными людьми.
Это не ради них, это ради вас самих. Мистер Макклинток делает
это; и он знает почему. Утром и вечером он одет так, как
одевался бы в больших отелях. Днем он, вероятно,
бездельничает в пижаме. Вы тоже можете, если хотите...
"Хорошо, учитель; я побреюсь и причешусь". Он встал, опасаясь, что
она может снова прикоснуться к нему.
Но такова порочность человека, что часто после этого
он намеренно загибал пробор в своих волосах, чтобы дать ей повод
сходить за расческой. Не то чтобы он намеренно искал опасности; это был
скорее исследователь, стремящийся проанализировать, почему и почему
та или иная вторгающаяся эмоция.
Он всегда был нежно вежлив; он с готовностью отвечал на ее обычные
вопросы и терпеливо на ее необычные; он всегда
вставал, когда она входила в комнату или выходила из нее. Эта формальность раздражала ее:
она хотела немного поиграть, порезвиться. В тот момент, когда она вошла в комнату
и он встал, она почувствовала, что немедленно оказалась в
кругу незнакомцев; и это лишило ее сердце радости и наполнило
его неуверенностью. Там была стена; она всегда натыкалась на нее.
единственный раз, когда она смогла пробиться сквозь эту стену, был, когда
пробор в его волосах был кривым.
Она начала проявлять те приманки, которые были выведены в ее кости -
кости всех женщин. Она требуется никаких инструкций из книги; ее
ум и красота были ее собственными. Что придает всему трагическую насмешливость
эти ее нежные ловушки заключались в том, что она была в рамках закона.
Этот мужчина был ее мужем в глазах как Бога, так и человека.
Но Сперлок был всегда на страже, даже когда она хлопотала за его волосы.
Его аналитическим уклоном, сохранены его много раз, хотя он не был
чувствительны к этому. Огонь - если в нем был хоть какой-то - так и не разжегся
вопреки этому настойчивому требованию узнать значение
эти многообразные внутренние волнения.
Таким образом, все больше и больше Рут обращалась к беспородному псу, который носил
имя Ролло непоколебимо - псу, который открыто обожал ее,
бесстыдно, который теперь без единого стона принимал свое ежедневное купание в ванне.
На это благодарное животное она расточала ту привязанность, которая была
неуловимо отвергнута его законным объектом.
Сперлок был по натуре аккуратен, несмотря на свою литературную деятельность.
Не прошел и первого месяца, как Макклинток признал, что мальчик
был находкой. Теперь он всегда мог наложить руку на счета
на них. Мошенничество мальчиков в магазинах прекратилось. Если бы там были
какие бы жемчужины ни были, ни одна не выплыла на свет. Постепенно Макклинток переложил
это бремя на плечи Сперлока и удалился к своим книгам и
музыкальным кассетам.
Дважды Сперлок пошел Copeley-в двадцати милях к северо-западу--для
лед и почтой. Это порт захода, так как раз в две недели британский
почтовое судно за ее mudhook в бухте. Всевозможные потрепанные люди
бродяги, джонки и морской сброд входили и выходили. Сперлок
был чрезвычайно заинтересован в этих изгоев, и получил хорошую сделку
информации о них, которой он храниться для использования в будущем.
Там были электрические установки и заводы по производству льда, а также отличный магазин, в котором
можно было купить все, от еврейских колкостей до газовых двигателей. Белые мужчины и
местные жители удобно торговали у Коупли. Это избавляло от долгих перелетов и
долгого ожидания; и покупатели редко роптали, потому что цены были
жесткими. Там были белые мужчины с семьями, прекрасный миссионерский дом и
клуб для игры в карты и бильярд.
Он был приветствуем в качестве агента Макклинток, но он вежливо отказался
все протянутую любезностями. Снова лед был довольно
дело серьезное. Он загрузил катер тысячей фунтов - всем
она могла нести - и отправилась домой сразу после захода солнца; но
даже тогда он похудел от ста до ста пятидесяти фунтов
прежде чем спрятал все это в укрытой бамбуком яме Макклинтока
для опилок. Этот лед был использован для использования в холодильнике и для
Вечером, привязка по Мак-Клинток.
Рут с Ролло, как и ее руководство исследовали остров. В центре
джунгли собака его частной бани гадость. В один из них он забрался
и катался, и катался, несмотря на ее команды. Сначала она
подумала, что он пытается избавиться от блох, но после
со временем она поняла, что грязь обладает целебными свойствами.
и смягчила жгучие царапины, оставленные его когтями. В
присутствии мужа своей любовницы Ролло всегда был
полон достоинства и веселья, но он никогда не прыгал и не скакал так, как делал это
наедине с Рут.
Сперлок любил собак; он любил этого отпрыска многих
мезальянсов; но он никогда не предпринимал никаких попыток завоевать Ролло, разделить
его. Собака была в каком-то смысле, дар богов. Он наполнил
роли товарища, который Спурлок не осмеливались принимать, по крайней мере, не
совершенно, как ему хотелось бы. Да, как ему бы и хотелось.
Для Рут все хорошела, как дни шли. Она была так красива в
духа во плоти. Ее настроений было много и всегда
яркий. Она никогда не была вспыльчивой, когда злилась: она становилась такой же спокойной и
непостижимой, как море во время депрессии. Она никогда ни за что не злилась.
это сделал ее муж: тот гнев, который охватил ее, был направлен против
ленивого, некомпетентного слуги, который всегда шнырял в
внутреннем храме - кабинете Сперлока.
У нее появилась привычка, которая сильно смущала Сперлока, но поначалу
он не осмеливался жаловаться. Она подходила и садилась, скрестив ноги, просто
за бамбуковой занавеской и молча наблюдал за его работой. Однажды ночью
она, по-видимому, заснула. Он не мог позволить ей оставаться в
таком положении. Поэтому он очень осторожно поднял ее на руки и
отнес в кровать. Как только он вышел в коридор, Рут села.
обнимая и покачивая свое тело от восторга. Этот очаровательный эпизод
повторился три раза. Затем он почувствовал ловушку.
"Рут, ты не должна приходить и сидеть на пороге. Я не могу
сосредоточиться на своей работе. Это меня не раздражает, это только беспокоит. Я
не могу не смотреть на тебя часто. Ты же не хочешь, чтобы я испортил
историю, не так ли?
"Нет. Но наблюдать за тобой так чудесно! Всякий раз, когда ты пишешь
что-то прекрасное, это видно по твоему лицу".
"Я знаю, но..."
"И иногда ты говоришь вслух: 'это здорово!' Я никогда не делаю
любой звук".
"Но это ты!"
"Ладно, Ходьды. Я обещаю больше так не делать. Она встала. - Спокойной
ночи.
Он уставился на колышущуюся занавеску; его подбородок медленно опустился, пока
не коснулся груди. Он причинил ей боль. Но воспоминание о
теплом податливом теле в его объятиях...!
"Я вор!" прошептал он. Ему стоило только вспомнить этот факт.
(что он делал в каждом кризисе), чтобы воздвигнуть барьер, который она не могла обойти
обойти или переступить.
Иногда ему казалось, что он самозванец: что Рут
считает его неким Говардом Сперлоком, в то время как он всего лишь
маскировался под Сперлока. Если когда-нибудь наступит развязка - если когда-нибудь до него дойдет рука
, - тогда Рут поймет, почему он отверг
все ее нежные заигрывания. Закон предоставил бы ей все ее прежние
права: она вернулась бы к тому же статусу, из которого в своем
безумии он лишил ее. Возможно, она даже простила бы его.
Он благодарил Бога за этот свой талант. Он мог потерять себя из-за
часами подряд. Кем бы он ни был, что бы он ни писал: он становился тем или иным
персонажем, он одинаково страдал или процветал. Он был тем самым
пляжным бродягой, или старым моряком с "черной жемчужины" (рассказы Рут),
или бездельником-музыкантом, которого описал ему Макклинток. Была еще
четвертая история; но он никогда не рассказывал об этом ни Рут, ни Макклинтоку
. Он назвал ее "Человек, который не мог вернуться домой". Он сам. Он написал это
не свинцом, а кровью своего сердца.
К середине июля он был полностью здоров. В былые времена он имел
было что-то вроде спортсмен-бегун, гребца, и трещины на
Теннис. Утром плавает в лагуне, утолщенный красный
корпускула. Для всех изнуряющей жары, он применяется в себя
энергично для его задач.
В конце июля он закончил четвертый рассказ. На этот раз сомнений не было
. Он сделал это. Это были _yarns_! Когда он собирался
вложить рукописи в конверт, что-то привлекло его внимание:
Говард Сперлок. Зачарованный, он уставился на имя. Внезапно он
понял, что произошло. Разгневанный Бог наблюдал за ним.
Говард Сперлок. Мед на его языке превратился в пепел. Написать
под псевдонимом!--будет вынужден отречься от своих детей! Он может
не пишу под своим именем, пользоваться плодами славы, если указанные
сказки окажутся успешными.
Здесь было громовым ударом. Все его мечты рухнули в одно мгновение.
Какая высшая идея живет в сердце и разуме молодежи? Завоевать
славу и богатство: и особенно наслаждаться ими. Сперлок упал
в кресле, слабый и пустой. Это был самый горький час он
когда-либо знал. От мыслей славы мысли простого хлеба и
масло! Сперлоку показалось, что он сорвался с края
Куда-то в бездну Никуда.
Наконец, когда он увидел, что от неизбежного не уйти, он взял
четыре титульных листов с рукописями и набирается новых
подставляя Табер Спурлок. Подавляющее равнодушие поселились
на него. Его не волновало, останутся ли в истории были приняты или нет.
Он был настолько подавлен и разочарован, что он не верит
он когда-нибудь снова писать.
И Рут, и Макклинток спустились на катер, чтобы пожелать ему
Божьей скорости и удачи. Рут прижала конверт к себе, а Макклинток
концом обгоревшей спички начертил каббалистический знак. Через него
весь Сперлок сохранял веселость, которая совершенно обманула их. Но
его заветная мечта лежала разбитая у его ног.
И все же - такова жизнерадостность юности - через две недели он начал писать
свой первый роман, притворяясь перед самим собой, что написал его на счет Рут
. Чтобы быть наедине с ней, в праздности, было невыносимо
мысли.
* * * * *
Кокосы постоянно росла. Там часто будет шесть наросты в
одной ладони. Поэтому проа, нагруженные орехами, всегда приземлялись на пляж
. Тигрица тоже отправилась на охоту за орехами. Однажды обе Рут
и Сперлок сопровождал Макклинтока далеко на юг, на остров, населенный
неграми; и Сперлок впервые познакомился с танцами "кокос"
и грохотом деревянных тамтамов.
Сначала Сперлок попробовал кокосовый орех в своих яйцах, в том мясе, которое он ел.;
им пропитано все, вкус и запах. Долгое время даже
крепкий трубочный табак (которым его снабжал Макклинток) обладал
вкусом кокоса. Затем, таинственным образом, он больше не чувствовал его запаха или
вкуса.
В тот день, когда он отнес рукопись Коупли, он привез обратно
пачку писем, журналов и газет. Макклинток никогда
выбросил все рекламные материалы; фактически, он открыто ухаживал за
брошюрами; и они поступали от автомобильных дилеров и крупных
домов, заказывающих товары по почте, от галантерейщиков, портных и фабрикантов
из средств для ухода за волосами - тоники, бритвы, перчатки, обувь, открытый водопровод. Таким образом
(он сообщил Сперлоку) он был в курсе того, что происходило в
сугубо коммерческом мире. "Кроме того, парень, даже рекламу
леденцов от кашля стоит прочитать". Так что почты всегда было предостаточно
.
Среди коммерческих соблазнов Макклинток нашел настоящее письмо. В
уединении он прочитал и перечитал его дюжину раз, и в конце концов
его уничтожил пожар. Он был, по его мнению, самое удивительное
письмо, которое он когда-либо читал. Он терпеть не мог уничтожить его; но это было
обязательства; и он был человеком чести.
С тех пор как Рут обнаружила это, она ни разу не прикасалась к Библии
миссии и не открывала ее; но сегодня вечером (той самой, с которой чудесные
рукописи отправились в свое долгое и кружное путешествие в Америку)
ее необъяснимо тянуло к этому. За все эти недели она не
однажды преклонил колени в молитве. Зачем ей это? она спрашивает, бунтарски. Бог
никогда не отвечал на ее молитвы. Но на этот раз она ничего не хотела
для себя: она хотела что-Ходьды успех. ... Так, не
точно, я надеюсь, но настойчиво, она вернулась к ногам Бога.
Она не стала открывать Библию, а положила ее на край кровати,
опустилась на колени и прижалась лбом к потертому кожаному переплету.
Молитва была недолгой. Она произнесла это вслух, давно усвоив
, что слышимая молитва - это сосредоточенная молитва. И все же, в
конце этой молитвы подсознательная мысль прорвалась к
сознанию. "И когда-нибудь позволю ему заботиться обо мне!"
Она встревоженно вскочила. Эта неожиданная вставка может испортить все дело.
эффективность всего, что было раньше. Она не собиралась ничего просить
для себя. Ее подавленное страдание предало ее. Она
несколько дней боролась с этой мыслью: что Ходди все равно,
что он не любит ее, что он ошибся в причудах разума
ради денег, и теперь сожалел о том, что сделал - женился на девушке
которая ни в чем не была ему ровней. Теперь агония на песке
перестала ее озадачивать.
Все ее нежные приманки, врожденные и приобретенные, разбились вдребезги.
тщетно сопротивляясь сдержанности, которую он установил между ними.
Почему он предложил ей тот поцелуй на борту "Тигрицы"? Возможно,
это был час его разочарования. Она не соответствовала ему;
она была глупа; она не знала, как заниматься любовью.
Одиночество. Здесь был ужасающий факт: все ее предыдущие одиночество
было плевое рядом с той, которую сейчас окружили ее и бы
в течение многих лет.
Если только иногда он рассердится на нее, нетерпеливы! Но его
нежная вежливость была неизменной; и под этим скрывалась постоянная
горечь от того, что он принял благодарность за любовь. Очень хорошо. Она
встретится с ним на этом основании: ему ни в коем случае нельзя показывать
ни малейшего намека на то, что она несчастлива.
У нее все еще был ее аккредитив. Она могла бы убежать от него, если бы
захотела, как убежала от своего отца; она могла бы осуществить
первоначальную авантюру. Но случаи не были идентичными. Ее
отец - человек скалы - никогда не нуждался в ней, в то время как Ходди, даже если
он не любил ее, всегда будет нуждаться в ней.
Истории о любви!... Рыдание подступило к ее горлу, и, чтобы подавить его,
она уткнулась лицом в подушку.
Сперлок, полный самоиронии, сидел в кресле на западной
веранда. Председатель оголовники, в течение которого человек может
удобно свесить ноги. Некоторое время он смотрел на вращающийся
свет на Copeley это. Иногда он раскурил трубку. Однажды он
громко рассмеялся. Определенные фазы иронии всегда заставляли его
громко рассмеяться. Каждая из этих четырех историй будет принята.
Он знал это абсолютно точно, как если бы у него в руках был чек. Почему?
Потому что Говард Сперлок, автор, не осмелился рисковать свободой
Говарда Сперлока-злоумышленника; потому что в этой чаше иронии все еще оставалось немного осадка
. Ибо что может быть более ироничным, чем
Говард Сперлок увидит, как он прославится под именем Тейбер?
Амброзия, о которой он так счастливо мечтал! - и эта желчь, и
полынь! Он встал и выбил трубку о перила.
"Хорошо", - сказал он. "Что бы ты ни говорил - ты, за этими звездами
там, если ты Бог. Мы, Сперлоки, принимаем лекарство стоя.
Продолжай! Но если ты слышишь голос пылинки, пятнышка,
не позволяй ей страдать за все, что я сделал. Быть спортивным, шпунт
все это на меня!"
Он лег спать.
Есть что-то молитву, не то что там могут быть какие-то заметные
результат, любой определенный ответ; но ни один человек не может вознести честную
молитву Богу, не набравшись неизмеримо смелости, в
стойкости духа, в смирении, и одно это стоит усилий.
На следующий день Сперлок (который не знал, что вознес
молитву) опустил решетку в свой резерв. Он стал действительно
общительным, обсудил новую историю, которую задумал, и задал
несколько вопросов о цвете. Руфь, избравшая для себя курс
отречения - и имевшая силы придерживаться его,
встретила эти авансы именно в том настроении, в каком они были предложены. Итак
эти два молодых философов ладили очень хорошо в тот день; и
последующие дни.
Она преподавала ему все знания у нее были, про птиц и Древа Жизни
и меняется тайны моря. Она научила его управлять
proa, как вскрывать молочный кокос, как наслаждаться ростками бамбука
. В конце концов, это товарищество (слегка возмущенное Ролло)
дошло до того, что он мог позвать из кабинета: "Эй,
Рут! Подойди и скажи мне, что ты об этом думаешь".
Теперь ее отношение было совершенно сестринским, он перестал ее бояться.;
в ее глазах никогда не было ничего (насколько он мог видеть), кроме
дружеский интерес ко всему, что он говорил или делал. И все же, часто оставаясь наедине,
он задавался вопросом: была ли Макклинток неправа, или ей стало все равно
в этом смысле? Возможность того, что она больше не заботится о нем, должна была бы
наполнить его чистым счастьем, в то время как это угнетало его, разрывало
естественное тщеславие юности в клочья. Вчера
славные твари любили его; в день, когда она была только дружеская. Нет
больше она предложила ее лбу прощальный поцелуй. И
вместо того чтобы принять с благодарностью эту ситуацию, он чувствовал смутно
больно!
Однажды вечером в сентябре проа шуршал на пляже. IT
не принесла кокоса. Вперед вышел высокий смуглый мужчина. Он
остался стоять у стебля проа, его взгляд блуждал
изучающе. На нем был потрепанный солнцезащитный шлем, набедренная повязка и
пара ветхих парусиновых ботинок. Наконец он направился к
Бунгало Макклинтока, привлеченное светом и звуками музыки.
Уверенно ступая, бесшумно, он добрался до веранды и остановился сбоку
у одного из зашторенных окон. Мало-помалу он отважился заглянуть в
это окно. Он увидел трех человек: молодого человека за пианино,
пожилого мужчину, курящего в углу, и молодую женщину, полулежащую в кресле.
кресло, ее глаза были закрыты. Дыхание наблюдателя было
свистящим.
Это была она! Рассветная Жемчужина!
Он перемахнул через перила веранды, небрежно теперь, является ли или не он был
услышал, и побежал вниз к пляжу. Он отдал приказ, проа был
спущено на воду и паруса нарываться. Через мгновение свежий вечерний бриз
подхватил тонкую парусину и туго натянул ее. "Проа" унесло на
северо-запад, откуда она пришла.
Джеймс Бойл О'Хиггинс почти ничего не знал о Южных морях, но
он знал людей всех цветов кожи. Его вывод был верен:
красота Рут Энсхеде не могли оставаться скрытыми долго, даже на
забытый остров.
ГЛАВА XXIV
Роман Сперлок был рассказ о регенерации. На долгое время вперед
это, естественно, стало бы темой любого рассказа, который он взялся бы написать
. Утром, когда он уходил, Рут прокрадывалась в кабинет
и торопливо перечитывала то, что он написал прошлой ночью.
Она никогда не подвергала сомнению мотивы персонажей; у нее не было для этого ни
способностей, ни самомнения; но она могла и часто делала это
исправлять его цветовые оплошности. Она никогда не прикасалась к рукописи с
карандашом, но записывала свои заметки на листках бумаги и оставляла их
там, где он мог легко их найти.
Она поразилась его очевидной невосприимчивости к жаре. Он работал
днем, когда все остальные ложились спать; он работал ночью
при теплом освещении, под жужжание насекомых, кружащих вокруг,
в синей дымке табачного дыма, который пытался вырваться наружу и не мог
нет. С обнаженными руками, заправив воротник рубашки, он
трудился. Часто он брал коробочку с тальком и посыпал
себе на спину или набирал пудру в ладони и растирал
лицо и руки. Он хранил ее даже в те ночи, когда
Муссон начал разрушаться с сильными штормами, и он был вынужден вес
долой камни все на его столе. Повсюду была сажа, потому что
лампа не горела во время шторма. Но он продолжал писать.
По мере развития романа Рут была поражена, увидев, как она входит в него и
доминирует над ним: иногда такой, какой она была на самом деле, просматривая все свои сны
- как будто он застал ее говорящей во сне. Это
напугало ее, когда она увидела, что ее сердце и разум обнажены таким образом; но
следующая глава успокоит ее. Здесь будет женщина
совершенно неузнаваемый, сильный, безжалостный, но справедливый.
Эта героиня правила островом, который (в 80-х) был богат
ракушками-жемчужницами; и она боролась с похитителями жемчуга и мародерством
пляжными бродягами, боролась с ними оружием и женской хитростью. Нет
человек знал, откуда она пришла и почему. Что бы в конце концов
быть любовником Рут не знала, а она ждала его появления на сцене,
ждал с нетерпением, которое было как личного, так и литературного. Если бы
создатель нарисовал героя, похожего на себя, она бы приняла это
как знак того, что ему не все равно.
Рут не возмущалась использованием своего разума и тела в этой истории о
приключениях. Она наслаждалась этим: она была нужна ему. Когда герой, наконец,
появился, Рут наполнилась мягкой насмешкой над собой. Он был не
Ходди, а огромным мужчиной с волосатыми руками, бородатым лицом и
интеллектом, разрушенным выпивкой. День за днем она последовала за духовной
и физическое противостояние между мужчиной и женщиной. Однажды покров
тьмы окутал больной разум великана; и когда он пришел
в себя, они нормально функционировали: и он увидел свою жену у своей
постели!
Удивительные идеи вошли в голову в один прекрасный день Руфь, когда роман был
заполните в грубом--удивительная идея, потому что она не
разработаны давно. То, что озадачивало ее с самого детства
тлеющее недоумение, почему так должно быть, и до сих пор она
никогда не испытывала желания разобраться. Она отложила миссию
С Библией подмышкой и, погрозив пальцем Ролло, направилась к
западному пляжу, где юго-западный прилив грязно накапливался, обремененный
со сломанными перекладинами, ящиками, коробками и сорняками. Во время влажных муссонов
западный пляж всегда был замусорен. Откуда брался этот хлам, было
всегда загадка.
Энсхедская Библия - та, из которой она читала, - была
странно изуродована. Разделы и страницы были склеены вместе,
и на всем протяжении обоих Заветов ни одно слово не было зачеркнуто.
Открытые книги, которые она знала наизусть; да, их вдалбливали в нее,
утром и ночью. Одной из ее обязанностей, после того как она научилась
читать, было читать вслух после завтрака и перед отходом ко сну.
спать. Те же старые строки и стихи, снова и снова, до тех пор, пока
придут времена, когда с визгом бы ей облегчение. Как она
ненавидел это!... Все это бормотание, которое так и не было объяснено, которое
несло в ее мозгу не больше смысла, чем несло бы в себе
Ругающийся попугай Старого Моргана. Как попугай, она могла запомнить
линии, но она не могла их понять. Никогда не было отца
объяснил. "Прочитать первую главу работы"; кроме этого, ничего.
Всякий раз, когда она натыкалась на стертое слово и останавливалась, ее отец
говорил: "Вера. Продолжайте." Итак, через некоторое время, наткнувшись на кляксу,
она сама произнесла бы слово "Вера". Но была ли это вера? Это
то, что она собиралась выяснить сегодня.
Она закрыла глаза, чтобы более отчетливо вспомнить какую-нибудь строчку, на которой было
пятно. И вот она наткнулась на слово _любовь_. Вычеркнуто
- Любовь! С бесконечной осторожностью, почти на тысяче страниц,
ее отец стер слово "лЮбовь". Почему? Любовь была словом
Божьим, и все же ее отец отрицал это - отрицал это перед Книгой,
отрицал это перед своей собственной плотью и кровью. Почему? Он мог проповедовать Слово Божье
и отрицать Любовь!-укрощать дикое сердце, помогать сломленным белым
мужчинам!-молиться с лицом, искаженным религиозным пылом! От этой мысли
у нее закружилась голова, потому что это было так необъяснимо. Она могла согласиться со своим
отец с одной милостью: он ни в коем случае не был лицемером. Нежный
с больными, твердый с сильными, бесстрашный, с телом, обладающим
железной стойкостью, в нем не было ничего от лицемера.
Она вспомнила его. Изможденный, могучий мужчина: ни одной черты на его лице.
решительный, и все же, несмотря на все это, он имел значение.
лицо, высеченное из скалы. Он никогда не поправлял ее рукой
или хлыстом, звона в его голосе всегда было достаточно, чтобы заставить ее съежиться
. Но никогда эта рука не прикасалась к ней с отеческой лаской;
никогда он не заключал ее в объятия, никогда не целовал ее. Она
никогда не "мой ребенок" или "мой дорогой", всегда ее имя-Рут.
Любовь, стерты, уничтожены; из его сердца, из его
Библия. Почему? Здесь действительно был занавес. Неважно. Он закончился. Она
сама перерезала тонкий галстук, который их связывал. Ах, но она
мог вспомнить; и многие вещи там были, что она бы никогда не
прости. Иногда--одинокий несчастный ребенок ... она ушла к нему и
обняла его за шею. он с каменным видом высвободился. "Я
запрещаю тебе это делать". Однажды она принесла домой щенка. Он
забрал его обратно. Он уничтожал ее неуклюже сделанные куклы всякий раз , когда ему
нашла их.
Однажды она спросила его: "Ты мой отец?"
Он ответил: "Я".
У нее не было причин сомневаться в нем. Ее отец, ее собственный отец! Она
вспомнила теперь стих из Псалмов, который всегда цитировал ее отец
; но теперь она процитировала его с совершенным пониманием.
_ Как долго ты будешь забывать меня, о Господь? навсегда? Доколе
скрывать лице Твое от меня?_
Она наткнулась на "Песнь песней", которая была вклеена в
Энсхедскую Библию - пламенную литанию любви; и время от времени
она напевала какой-нибудь стих нежной лирической красоты. Там был один куплет
, который преследовал ее и насмехался над ней.
_ Угостите меня бутылками, утешьте меня яблоками, ибо я устал от
любви._
Здесь была Рут Энсхеде - устала от любви! Любовь - то, что мир
всегда будет скрывать от нее, по крайней мере, человеческую любовь. Все, что она нашла
, это любовь к этой собаке. Она обвила руками шею Ролло
и прижалась щекой к искусанной блохами голове.
"О, Ролло, есть так много вещей, которых я не знаю! Но ты любишь меня,
не так ли?
Ролло яростно завилял культей и попытался лизнуть ее в лицо. Он
понял. Когда она отпустила его, он побежал на пляж за палкой.
которую он принес и положил к ее ногам. Но она смотрела в сторону моря
и не заметила подношения.
* * * * *
Октябрь. Небо стало блестящим; начинался сухой муссон
. Затем наступил великий день. Это было за обедом, когда Макклинток
объявил, что в почтовом мешке он нашел письмо, адресованное
Говарду Тейберу, заботящемуся о Дональде Макклинтоке и так далее.
Сперлок похолодел. Вся эта уверенность, рожденная иронией,
исчезла; и им овладел страх. В конверте могло быть
только указание, что он хочет сделать с рукописями. В
почтовый сказки он не заключен возврата почтовой или
эквивалент в деньгах.
"Так вы пишете под псевдонимом, да?" - сказал Макклинток,
протягивая письмо.
"Открывай сама, Рут. Я в панике", - признался Сперлок.
Макклинток рассмеялся, отдавая письмо Рут. Она, имея все
уверенность в мире, сорвал крест и достал
содержание-письмо и чек. То, что редактор должен сказать никто из
три заботился только потом. Сперлок вырвал чек из
Руки Рут и бросилась к окну.
"Тысяча долларов в британских фунтах стерлингов!... За тысячу долларов
четыре коротких рассказа! Загар на лице Сперлока посветлел. Он был
глубоко взволнован. Он повернулся к Рут и Макклинтоку. - Вы двое...
вы оба! Если бы не вы, я бы не смог этого сделать. Если бы вы только знали
что это значит для меня!
"Мы делаем, парень", - серьезно ответил Макклинток. Молодость среди них! И
что он собирался делать, когда они покинут его остров? Что бы
делал с собой Дональд Макклинток, когда молодежь покинула
остров, чтобы никогда больше не вернуться?
Рут трепетала от радости. Каждая капля крови в ее теле пылала.
и расширилась. Подойти к Ходди, задушить его поцелуями и
объятия в этот час триумфа! Чтобы спасти себя от совершения
поступка, мысль о котором была настоящим гипнозом, она начала
местный танец. Сперлок (сам на грани истерики)
обрадовался возможности отвлечься. Он схватил поднос, присел на корточки на полу,
и изобразил там-там. Это были безумные полчаса.
"Ну, парень, предположим, ты прочтешь, что скажет редактор?" - таково было
предложение Макклинтока, когда веселье закончилось.
"Ты прочитай это, Рут. Тебе повезло".
"Да!" - было неслышное подтверждение Макклинтока. Удача. Мальчик
никогда не узнает, насколько ему повезло. Рут прочитала:
ДОРОГОЙ СЭР:
"Мы рады принять эти четыре рассказа,
особенно "Человек, который не смог вернуться домой". Мы будем
рады увидеть больше ваших работ.
"'Человек, Который Не Может Вернуться Домой.' "Почему, - Рут сказала, "Вы не
читал, что к нам".
"Хотел увидеть, если я мог бы оказаться один в одиночку", - ответил
Сперлок посмотрел на Макклинтока, который слегка кивнул. "Это была
история, так сказать, человека, который оставил свои жизненно важные органы на родной земле
и пустился странными путями. Но это неважно. Пойдем
домой, Рут. Я сгораю от нетерпения приступить к работе."
После всех прежних горьких неудач эта чашка была сладкой, даже если
в ней чувствовался привкус ирония судьбы. По крайней мере, он всегда сможет
позаботиться о Рут. Рассветная Жемчужина; как удачно они назвали ее!
Бесценная жемчужина - его и не его!
Он взял ее под руку, и они вместе спустились вниз.
по ступенькам веранды. Рука Руфи дрожала, а походка запиналась, но
он был слишком погружен в свои мысли, чтобы следить за происходящим. Он увидел разрывы в облаках
- солнечный свет. Будущее было не таким мрачным. Все деньги, которые он
заработал, служа Макклинтоку и музе, можно было отложить. Тогда,
через несколько лет, они с Рут могли бы жить в комфорте и
Безопасность. Через пять или шесть лет спрятаться будет нетрудно
в Италии или во Франции. Нет; будущее не было таким мрачным; было видно
немного рассвета. Если этот успех, было бы легко
предположим, имя Тайбер. Рут не очень хорошо, может быть объектом, так как
воздух различения бы с Табер.
Вдруг он почувствовал, как Рут яростно размахивать подальше от него, и он катил
чтобы узнать причину.
Он увидел высокого худого человека, его смуглое лицо профнастил как
дорога, зима, мрачная, каменистая. Его неуклюжие тела была одета в ржавый
брюки из твила и длинные черные полосатые пальто, застегнутом до
горло, вокруг которого бегал воротник, который ознаменовал бы ему
мир как человек слова. Его рука сильно упирался и
жестоко на плечо Рут.
"Так, бессмысленное, я нашел тебя!"
"Бессмысленное! Почему, чертов лжец!" - воскликнул Сперлок, нанося удары по
рычаг. Но свободной рукой незнакомец нанес ему удар, похожий на удар цепом, в
грудь, и он растянулся на податливом песке. Берсеркер,
Сперлок поднялся, опустив голову, и бросился в атаку.
"Ходди, Ходди!"... Нет, нет! Это мой отец! - предупредила Рут.
Сперлок остановился как вкопанный. - Но что он имеет в виду, называя тебя распутницей?
ты, моя жена?
Рука Энсхеде соскользнула с плеча дочери. Железо
соскользнуло с его лица, оставив его пустым от изумления. - Твоя
жена?
- Его законная жена, - с достоинством ответила Рут.
Мгновение никто из них не шевелился; затем Энсхеде медленно повернулся.
пошел прочь. Наблюдательному глазу Сперлока показалось, что морщин на лице Энсхеде стало больше
как и складок на его одежде. Воображение молодого человека внезапно
представило этого человека скалой, оторванной от своего древнего ложа и крошащейся
при падении. Но почему он отвернулся?
"Подожди!" Рут позвала отца.
Воспоминание обо всех ее несчастьях, о годах без любви, о
нескончаемого одиночества, несправедливости, подкатил к ее губам в
словесной лавы. Это не хорошо, что дочь должна с ней поговорить
отец Рут, как говорил с ней в тот день.
Отец - гранит; дочь - огонь: Сперлок видел одно и
слышал другое, его изумление было неописуемым. Никогда раньше он не
видел такого человека, как Энсхеде ни услышал голос Рут. Но как
тайна, которая окружала Рут Что то, что охватило ее
отец не загустеет.
- Я плакала, пока не заснула, Ходди, я была такой несчастной и одинокой.
Он слышал меня, но так и не зашел спросить, в чем дело. Ибо
пятнадцать лет! - сколько я себя помню! Все, чего я хотел, это
немного любви, ласки время от времени. Но я ждал напрасно. Поэтому я сбежала
вслепую, ничего не зная о внешнем мире. Молодость! Ты
отказала мне даже в этом, - сказала Рут, бросив взгляд на своего отца.
"Весна!" - воскликнула она. "Весна!--Я никогда не знал. Я не смел петь, я не смел
смех, кроме случая, когда вы ушли. То немногое счастье, которое я имел, я был
вынужден воровать. Я рад, что ты нашел меня. Я ухожу из твоей жизни
навсегда, никогда в ней не был. Ты разбил сердце моей матери
так же, как пытался разбить мое? Я больше не отвечаю перед тобой за
что угодно. Распутница! Будь я распутницей, даже Бог простил бы меня,
понимающая. Когда-нибудь я, возможно, прощу тебя, но не сейчас. Нет, нет! Не
сейчас!"
Рут резко повернулась и направилась к бунгало, поднялась по
ступенькам веранды и исчезла внутри. Не сказав ни слова, без единого знака,
Энсхеде направился к пляжу, где его ждала проа.
Какое-то время Сперлок не двигался. Эта невероятная сцена лишила его
чувства передвижения. Но его взгляд скользнул к двери,
через которую вышла Рут, к поникшей спине Энсхеде.
Неожиданно он обнаружил, что мчится к отцу.
"Энсхеде!" - позвал он.
Энсхеде остановился. "Ну?" - спросил он, когда Сперлок подошел к нему.
"Ты что, человек, чтобы бросить ее вот так?"
"Так будет лучше. Ты слышал ее. То, что она сказала, правда".
"Но почему? Во имя Бога, почему? Твоя плоть и кровь! Неужели ты
никогда никого не любил?"
"Вы действительно законный муж моей дочери?" Возразил Энсхеде.
"Я. Вы найдете доказательства в сейфе Макклинток. Вы назвали ее
распутницей!"
"Потому что я имел все основания полагать, она была одна. Есть все
указание на то, что она бежала на остров в компании с развратными
роуг. Голос по-прежнему был лишен эмоций; спокойный, бесцветный.
Охваченный гневом, Сперлок пересказал эпизод с Кантоном. "Она
путешествовал в одиночестве; и она чистейшая женщина Бог никогда не позволено
населяющих Землю. Что!--вы так мало знаете этого ребенка? Она побежала
от вы. Кто-то обманул тебя там, в прошлом, - заманил тебя в ловушку из-за
злобы. Она убежала от тебя; и теперь я легко понимаю почему.
Что ты вообще за человек?"
Энсхеде смотрел в сторону моря. Когда он столкнулся с Сперлок, гранит был
трещины и приехал; не было Сперлок видел такой тупой агонии в человеческом
Глаза. "Что мне сказать? Сказать тебе или оставить тебя в неведении?
Как я всегда должен оставлять ее? Что мне сказать, кроме того, что
Я проклят людьми? Да, я любил кое-кого - ее мать. Не
мудро, но слишком сильно. Я любил ее больше всего на свете
на земле - до идолопоклонства. Бог - ревнивый Бог, и Он безжалостно отвернулся от меня
. Я посвятил свою жизнь Его Делу; и я пошел по пути
первоцвета ".
- Но мужчина может любить свою жену! - воскликнул совершенно сбитый с толку Сперлок.
- Не так, как я любил свою. И вот, однажды, разгневанный Богом, она
мать сбежала с негодяем, и умер в сточной канаве,
с треском. Наверное, я был сумасшедшим все эти годы, я не знаю.
Возможно, я все еще злюсь. Но я поклялся, что Рут никогда не должна страдать
так, как страдал я - и страдаю. Потому что я все еще люблю ее мать. Поэтому я взялся
защищать ее, не допуская любви в ее жизнь, сокрушая ее
когда бы она ни появлялась, уничтожая ее. Я взял за правило приводить в дом "beachcombers"
, чтобы внушить ей ужас перед человечеством. Я
никогда не разрешал ей читать сказки или заводить домашних животных, кукол. Все, что
могло бы пробудить чувство любви, И Бог все это время насмехался надо мной ".
"Парень, во имя Господа, пойдем со мной и скажи ей это!" - настаивал
Сперлок.
"Слишком поздно. Кроме того, я скорее вырвал бы себе язык, чем
позволил бы ему говорить о позоре ее матери. Чтобы что-то рассказать Руфи, пришлось бы
рассказать ей все; и я не могу, и вы не должны.
Она всегда задавала вопросы о своей матери и давала на них ответы
. Поэтому она построила святилище. Ее молитвы всегда заканчивались словами: "И пусть
моя прекрасная мать направит меня!" Нет. Так и так лучше. Она больше не моя.
- Она твоя.
- Какая ошибка!
- Да. Но у тебя... у тебя хорошее лицо. Будь добр к ней. Когда бы ты ни
теряй терпение по отношению к ней, помни о безрассудстве ее отца. Теперь я могу
всецело отдать себя Богу; никакие человеческие эмоции никогда не будут колебаться между ними.
"
"И все это время вы любили ее?" - в ужасе.
"Возможно".
Энсхеде шагнул в лодку, и туземцы отчалили.
Сперлок оставался на месте, пока парус не превратился в
бесконечно малую точку вдалеке. У него перехватило горло; ему захотелось
разрыдаться. Ибо туда шел самый одинокий человек во всем несчастном Божьем мире
.
ГЛАВА XXV
Сперлок сдвинул на затылок шлем и сел на белый песок.,
подогнув колени и обхватив их руками - размышляет.
Он действительно проснулся? Приходу и уходу этого странного отца
не хватало необходимого человеческого прикосновения, чтобы сделать это реальным. Без
бороться он не мог отказаться от своей плоти и крови! "Теперь я могу
отдать Себя Богу полностью, без человеческих эмоций никогда не ходить
в промежутках между". Смертельная мука в этих глазах! И все это время
он, вероятно, любил своего ребенка. Забрать Весну и Любовь из ее жизни
как будто не было человеческих инстинктов, которые подсказали бы Рут, в чем ей было отказано
! И о чем, должно быть, думал этот человек, когда он
наткнулся на Рут в платье ее матери? - прекрасная копия
матери в дни первоцвета? Ни малейшего взмаха ресниц; внешне сталь
и гранит.
Тщеславие Говарда Сперлока, вообразившего, что он знает, что такое душевные
страдания! Но Энсхеде был прав: Рут никогда не должна знать. Чтобы
найти настоящего отца ценой прекрасной сказки
Мысль о том, что Рут обвилась вокруг женщины в медальоне, была невыносима
. Но отец, вечно идти своим путем в одиночестве! Железо в
мужчине! - железо в его ребенке!
Желая немного любви, ласки время от времени. Сперлок наклонил голову
голову на колени. Он принял в свою душу часть отца
страдания, некоторые дочери, чтобы пообщаться со своими. Энсхеде,
морил голодом свое сердце так же, как и сердце Руфи, потому что, наложив
проклятие, он не знал, как отвернуться от него! Как легко он мог бы
забыть недостойную мать в любви к ребенку! И
в этот день слышать, как ее голос возвысился до уровня проклятия. Бедный
Рут: для отца - безумец; для мужа - вор!
Сперлок слегка покачнулся. Он знал, что в этот момент Руфь
лежала на своей постели в муках, ибо она была по натуре нежной; и
реакция на ее едкие слова, какими бы оправданными они ни были, была бы такой, что
оставила бы шрамы на ее душе. А он, ее законный муж, не посмел подойти
к ней и утешить ее! Прокляты - все они - Энсхеде, Рут и
он сам.
- В чем дело, парень, после всех этих замечательных фейерверков за
ланчем?
Сперлок заметил стоящего рядом с ним Макклинтока. Он махнул рукой
в сторону моря.
- Парус? - переспросил Макклинток. - А что с ним?
"Enschede."
"Enschede?-- ее отец? Что случилось? Макклинток сел. - Неужели
ты хочешь сказать, что он пришел и ушел за час? Что, черт возьми,
за отец он такой?
Сперлок покачал головой.
- Что стало с Рут?
- Ушла в свою комнату.
- Пойдем, парень, разберемся, - сказал Макклинток. "Все, что
касается Рут, представляет для меня интерес. Что произошло между Рут и
ее отцом, что заставило его поспешно уйти, не обменявшись со мной обычными
любезностями?"
- Полагаю, я должен сказать вам, - сказал Сперлок, - но мы понимаем, что Руфь никогда не узнает правды.
- Нет, если это причинит ей боль.
- Причинит ей боль? - спросил я. - Я не хочу, чтобы это причинило ей боль.
- Причинило ей боль? Это разорвало бы ее на куски; видит Бог, с нее было достаточно
. Ее мать.... Ты помнишь ту ночь, когда она показала тебе
лицо в медальоне? Ты помнишь, как она сказала: "Если бы только моя
мать была жива"? Ты когда-нибудь видел что-нибудь более нежное или
прекрасное?
"Я помню. Иди и скажи".
Когда Сперлок закончил рассказ, трогал тут и там по его
собственного воображения, Макклинток сделала отрицательный знак.
"Так что это было? И какого дьявола ты здесь делаешь, хандришь
один на пляже? Почему ты не с ней в этот час
горечи?
"Что я могу сделать?"
"Ты можешь подойти к ней и обнять".
"Я мог бы сделать это, если бы ты мне не сказал... она
заботилась".
"Чувак, она твоя жена!"
"И я вор".
"Ты тоже чертов дурак!" - взорвался торговец.
"Я такой, каким меня создал Бог".
"Нет. Бог дает нам равные шансы; но мы сами создаем себя. Ты
капитан своей души; не забывай своего Хенли. Но теперь я понимаю. Это
бедное дитя, пытающееся сбежать и не знающее как. Ее отец на протяжении
пятнадцати лет, а теперь ты на всю оставшуюся жизнь! Скажи ей, что
ты вор. Сними это со своей души".
"Добавь это к ее нынешним страданиям? Уже слишком поздно. Она бы
не простила меня".
- И почему тебя должно волновать, простила она тебя или нет?
Сперлок вскочил на ноги с выражением проклятого на лице.
- Почему? Потому что я люблю ее! Потому что я любил ее с самого начала, но был
слишком большим дураком, чтобы понять это!
Его собственное изумление было ничуть не меньше, чем у Макклинтока. Последний
начал подниматься с песка.
- Я вас расслышал... - начал Макклинток.
- Да! - свирепо перебил Сперлок. "Ты слышал, как я это сказал! Это было
неизбежно. Я мог бы это предвидеть. Еще один лабиринт в аду!"
На лице торговца появилась улыбка. Она началась в глаза и
распространение на губы: теплый, обнимает, даже по-отечески.
"Чувак, чувак! Ты возвращаешься к жизни. В тебе есть что-то человеческое.
теперь. Иди к ней и скажи ей. Обними ее и скажи ей, что
ты любишь ее. Боже милостивый, какой прекрасный момент!
Огонь погас в глазах Сперлока, и тень безнадежности опустилась на него.
Усталость опустилась на него. "Я не могу заставить тебя понять; я не могу заставить
ты видишь вещи так, как вижу их я. При нынешнем положении дел я всего лишь
вор, а не мерзавец. Что! - добавить еще каплю в ее чашу? Кто
знает? В любой день они могут найти меня. Пока все остается так, как есть
, и они нашли меня, Рут не будет стыдно. Разве я не могу
заставить тебя увидеть?"
"Но я говорю тебе, что Рут любит тебя. А ее любовь прощает
все и вся, кроме неверности".
"Ты не слышал, когда она говорила со своим отцом; я слышал".
"Но она поняла бы тебя, тогда как она никогда не поймет
своего отца. Сперлок: это Круглоголовый, конечно. Идите к ней, я говорю вам
и обнимите ее, вы, бедные, невежественные Айронсайдцы! Я
не могу заставить _ вас_ увидеть. Чувак, если ты скажешь ей, что любишь ее, а потом
они заберут тебя в тюрьму, кто будет сидеть у тюремных ворот
пока не истечет твой срок? Рут. Почему я здесь? Тридцать лет
одиночество? Потому что я знаю женщин, хороших и плохих; и потому что
У меня не могло быть хорошего, я бы не взял плохого. Женщина, которую я
хотел, была женой другого мужчины. И вот я здесь, король всего, что вижу,
со склонностью к покеру, прожаренной печенью и пианистом.
Но ты! Рут - твоя законная жена. Не пойти к ней - это еще хуже, чем
если бы я сбежал с женой моего друга. Ты странный парень. С помощью
вашего карандаша вы заглядываете в сердца всех; а без вашего карандаша
вы немы и слепы. Руфь - не жена другого мужчины; она - все
свой собственный, к лучшему или к худшему. Задумывались ли вы о чудовищной
ложь, которую вы добавляете в свой воровство?"
"Врешь?" - сказал Сперлок, поражен.
- Да, притворяться перед ней, что тебе все равно. Это самая отвратительная ложь.
и когда она узнает, вот тогда она не простит. Она всегда будет с тобой
этот час; а ты подвел ее. Иди к ней.
"Я не могу".
"Боюсь?"
"Да".
Этот простой прием разоружены Макклинток. "Ну, хорошо; я
учитывая мою мудрость. Я бы хотел трясти тебя до тех пор, пока твои кости
не задребезжат; но кости Круглоголового не задребезжат ни под каким видом.
целеустремленность. Парень, я восхищаюсь тобой даже в твоей глупости. Горы из
кротовых нор и армии из ветряных мельниц; и ты устанешь в
одном направлении и разобьешься в другом. В тебе есть сила
ты - заблудший. Ты будешь мучить себя и мучить ее всю
всю жизнь; но в конце концов она нальет вино своей веры
в здоровую чашу. Я хотел бы, чтобы ты был моим собственным.
- Я, вор?
- Да, вор, Круглоголовый и все такое. Если некий излом в вашем понимании
честь не позволит тебе идти к ней, как влюбленный, пойдем к ней как к
товарищ. Говорить с ней о новых событиях; отвлечь ее; для этого дня ее
сердце у меня сильно сжалось".
Макклинток, не говоря больше ни слова, направился к своему бунгало;
полчаса спустя Сперлок, проходя мимо, услышал, как кто-то настраивает пианино
за работой.
Сперлок побрел через тяжелый песок, свинцовое сердце и
разум также, как в ногах. Но недавно он просил Бога, чтобы шпунт
все от него; и Бог добавил Это, со свежей порцией для
Рут. За одно - и за это он мог быть благодарен - пик его
несчастий был достигнут; возможно, миру сейчас придет конец
и это не имеет ни малейшего значения.
Любовь... заключить ее в свои объятия и утешить, а потом...
добавьте к ее чашке горечи осознание того, что ее муж был вором
! За себя ему было все равно; Бог мог продолжать перемалывать и
стереть его в порошок; но добавить еще крупицу к тому злу, которое он уже
причинил Руфи, было немыслимо. Будущее? Он не осмеливался
размышлять об этом.
Он остановился у бамбуковой занавески в ее комнате, которая была погружена в
полумрак. Он услышал, как культя Ролло выбивает нежную дробь по
полу.
"Рут?"
На мгновение воцаряется тишина. "Да. В чем дело?"
"Я могу что-нибудь сделать?" Идиотизм вопроса наполнил его
жаждой смеха. Мог ли он что-нибудь сделать!
"Нет, Ходди, ничего".
"Ты бы хотел, чтобы я зашел и поговорил?" Как нежно это
прозвучало! - говори!
"Если хочешь".
Бамбук и бусины позвякивали и скользили за его спиной. Полумрак
Полумрак комнаты был вдвойне приятен. Он не хотел, чтобы Рут
видела его собственное потрясенное лицо; ему не хотелось видеть и ее лицо,
залитое слезами. Он знал, что она плакала. Он пододвинул стул к
краю кровати и сел, в ужасе от полной беспомощности
своего разума. Несмотря на то, что он был переполнен противоречивыми эмоциями, любое
молчание было бы опасным. Очарование этой идеи
броситься на колени и выплакать все, что было у него на сердце
! Как его глаза начали фокусироваться объекты, он увидел одну из ее
руки вытянуты над одеялом, в его сторону, руки
плотно сжаты.
"Я очень злой", - сказала она. - В конце концов, он мой отец, Ходди;
и я проклял его. Но все эти пустые годы!... На сердце у меня было горячо.
Прости. Я прощаю его, но теперь он никогда не узнает.
- Напиши ему, - попросил Сперлок, обретя дар речи.
- Он вернет мои письма нераспечатанными или уничтожит их.
"Это правда", - подумал Сперлок. Что бы ни случилось, будь
дороги сглаживаются или стал еще грубее, он всегда будет
с этим секретом с ним; и каждый раз, когда он вспоминал его,
для одежды.
"Тебе лучше побыть одному?"
"Нет. Мне приятно, что ты рядом. Ты понимаешь. Я
больше не буду плакать. Расскажи мне историю - с цветами яблони внутри
- о людях, которые счастливы ".
С треском его мысли курсировал взад и вперед в поисках того, что он
знал, что она хотела-история любви. Вскоре он начал плести историю,
достаточно прискорбную, со всей этой древней чепухой и заржавленными банальностями.
Сколько он так сидел, повторяя эту чушь, он так и не узнал. Когда
он достиг счастливого конца, он ждал. Но не было никакого признака от
ее. Он собрал достаточно мужества, чтобы опереться на нее. Она
уснул. Рука, которая была сжата, раскрылась,
расслабилась; и на ладони он увидел медальон ее матери.
ГЛАВА XXVI
Сперлок вышел на цыпочках, следя за тем, чтобы бамбуковая занавеска
не задвинулась за ним. Он прошел в кабинет и сел за свой
стол, но не для того, чтобы писать. Он вытащил чек и редакционное письмо
. Он продал полдюжины рассказов в третьеразрядные журналы
, но это письмо было отправлено от известного
редакционная комната с международной репутацией. Если бы он мог поддерживать ее в том же духе
- стиль и масштаб воображения - в течение года имя
Тейбера стало бы широко известно. Все в мире, ради чего стоит жить
- слава, которой он не сможет пожать, любовь, которую он не должен принимать! Что
означала вся эта болтовня об аде как о будущем государстве?
Мало-помалу на столе зашевелились предметы: маленькие невидимые предметы
. Жизнь, которой он наделил эти листы бумаги
, начала властно манить. Поэтому он заточил десяток карандашей,
и, повозившись с последней страницей, которую он написал, он переписал
предыдущей ночью, он с головой окунулся в работу. Она была горячей и сухой. Есть
были таинственные шорохи, которые делали его взгляд с надеждой к
море. Его всегда вводили в заблуждение эти шорохи, обещавшие ветер.
и он редко выполнял это обещание.
- Пора переодеваться к обеду, - сказала Рут из-за занавески. "Я
не понимаю, как ты это делаешь, Ходди. Здесь так душно ... и все это...
табачный дым!"
Он посмотрел на часы. Половина седьмого. Он был поражен. В течение четырех
часов он перекладывал свои собственные проблемы на плечи этих
персонажей с богатым воображением.
- Он назвал меня распутницей, Ходди. Вот чего я не понимаю.
- На небесах нет ангела, Рут, чище и милее тебя
. Без сомнения, поскольку он не понимал тебя, он подумал, что ты
сбежала с кем-то. Торговец, о котором ты говорила: он не любил
твоего отца, не так ли? Ну, он, наверное, сыграл своего отца
ужасная шутка".
"Возможно, что это было. Я всегда удивлялся, почему он купил моей матери
жемчуг так легко. Я страшно опечален".
- Вот что я тебе скажу. Я поговорю с Макклинтоком сегодня вечером и узнаю, не согласится ли
он пригласить нас на вечеринку с "Тигрицей". А? Стучать по
старые ролики-это, поставить некоторые жизнь в нас обоих. Беги
а я ботву и получить часть в мои волосы прямые".
"Если бы он только был мой отец!--Мак-Клинток!"
"Бог не стандартизировать человека, Руфь, нет зерна пшеницы
похож на другой. Смотрите новый помет Миссис свинья? Клянусь Джорджем, каждый из них
похож на другого; и все же каждый нападает на источник
снабжения с визгом и улюлюканьем, которые полностью отличаются от
криков его братьев и сестер. Надень это новое платье - то, которое
полностью белое. Мы отпразднуем этот чек, и пусть весь остальной
мир катится ко всем чертям ".
"Ты очень добр ко мне, Ходди".
Что-то проникло в его сердце и перевернуло его. Но он сдерживал
улыбку, пока она не отвернулась от занавески. Он оделся
механически; столько движений в одну сторону, столько движений в другую. Подул
вечерний ветерок; бамбуковые шторы на веранде щелкнули и
заскрипели; незакрепленные края рукописи загнулись. Чтобы предотвратить развевание
листьев, если разразится порыв ветра, он распределил
пресс-папье. Все еще не сознавая, что делает физически.
Он старался не думать - о Рут с медальоном ее матери, о ней
заблудший отец, отправляющийся своим одиноким путем в море. Он настойчиво рисовал
своих новых персонажей, чтобы не впадать в эту
меланхолию; но они убывали и убывали; он не мог удержать
их. Энсхеде: ни одна человеческая эмоция никогда больше не должна встать между
ним и Богом. Как будто Бог не будет продолжать издеваться над ним до тех пор, пока
в его мозгу живет человеческая мысль! Бог дал ему Pearl без
цена, и он неправильно понял до сего дня.
Мак-Клинток был в гей настроение за ужином в тот вечер, но он не
считаю нужным дать этим детям истинную причину. В течение длительного времени
от компании Коупли постоянно поступало предложение
взять на себя управление плантацией Макклинток; и сегодня он решил
продать. Почему? Потому что он знал, что когда эти двое молодых людей уедут,
остров станет невыносимым. Почти тридцать лет он
жил здесь в довольном одиночестве; затем должна была прийти молодость и наполнить
его неудовлетворенностью.
Он нанесет на "Тигрицу" тройной слой краски и возьмет этих двоих
в длительный круиз, куда бы они ни захотели - Круглоголовых и
Сэрафов, мушкетеров и пылающих ангелов. И был еще один
важно. Свалить это на них сегодня вечером стоило бы
тысячи фунтов. Но его губы были сжаты в замок чести.
У его локтя стояли пинта шампанского и кварта минеральной воды (и то, и другое
табу). В высоком бокале кожура сирийского апельсина
была уложена спиралью. Вино пузырилось и бурлило;
изысканный букет апельсинов наполнил комнату.
- Я не собираюсь предлагать ничего из этого вам двоим, - сказал он, - но я знаю, что вы
не будете возражать, если я возьму имитацию "королевского пега". Повод того стоит
отведайте вина, парень. Ты на пути к большим свершениям. A
тысяча долларов - это большие деньги для автора.
Сперлок рассмеялся. "Пей свой напиток, не беспокойся обо мне. Я
не притронулся бы к этому материалу за все жемчужины Индии. Чашка
ложь. Я все об этом знаю".
Глаза Рут начали светиться. Она часто задавалась вопросом, если бы Ходьды
когда-нибудь вернусь к ней. Она знала, что он никогда не будет.
"Иногда чаша лжи поднимает настроение", - ответил торговец.
"В вине есть правда. Что насчет этого?"
"Это значит, что алкоголь обманывает мужчину, заставляя говорить то, чего он не должен делать"
. А вот и твоя печень ".
- Ага, а вот и моя печень. Завтра она начнет переворачиваться. Но
не обращайте на это внимания, - сказал Макклинток, ухмыляясь и придвигая к себе блюдо с
хлебными ягодами. "Завтра у меня будет гость. Я не говорю
"гость", потому что это предполагает дружбу; и я не друг
этому Бездельнику. Я рассказывал тебе о нем; и ты написал проницательную историю
на эту тему."
"Пианист?"
"Да. Он будет здесь дня два-три. Итак, Миссис Сперлок лучше
придерживаться бунгало".
"А, - сказал Сперлок, - вот такой человек".
"Разных типов; настоящий преступник. Мы ни разу не поймали его на жульничестве в
карт; слишком умен; но мы знаем, что он обманывает. Но он остроумный и
забавно, а когда достаточно пьян, он умеет играть на пианино как
Падеревский. Он гений интерпретации, если таковой вообще когда-либо существовал.
Никто не знает, как его настоящее имя, но он голландец. Выгнали
оттуда за что-то сомнительное. Специалист по переводу денежных средств. Каждые три месяца приходит чек
в Батавию. Он отлично проводит время. Затем он уходит
каменеет и мотается по островам еще три
месяца. У "Возмездия" иногда странная манера поведения.
Бездельник, как мы его называем, не может играть, когда он трезв; руки тоже
шаткий. Он также не может играть в карты, когда трезв. Алкоголь не ...
вы в это верите?--укрепляет нервы и королей его мозг: что
против законов гравитации, можно сказать. Он часто говорил
мне, что если бы он мог играть трезвым, он бы поехать в Америку и пожнешь
удачи".
"Ты никогда не говорил мне, что ему нравится", - сказал Сперлок.
"Я думал, что это лучшее, что вы должны представить его. Вы были настежь
Марк физически, иначе вы его погладить. Он большой и
могущественный; один из тех пьяниц, которые внешне это почти не проявляют.
Виски убивает его внезапно; оно не истощает его постепенно. В его
в молодости он, должно быть, был удивительно красивым мужчиной, потому что он все еще красив.
Я не думаю, что ему сильно перевалило за сорок. Неудачник в
драке; все эти трюки на берегу. У него странные волосы.
в них пробивается седина - я бы сказал, позорная седина. Возможно, в
начале женщины выставляли себя из-за него дурочками.
- Это разумно. Я не знаю, как это объяснить", - сказал Сперлок,
"но музыка просмотров женщин посмотрела на него с любопытством. Я часто видел их штурм
Стадии Карнеги-Холл".
"Да, музыка поражает их. Я думаю, что the Wastrel когда-то были
отмечается профессионального; и женщины были отчасти причиной его
осень. Женщины! Он всегда повторяет похвалу какое-то открытие;
иногда это будет родной, часто белая женщина из
рагу. Так что для миссис Сперлок будет мудро остаться в бунгало
пока негодяй не вернется к Коупли. Странный мир. Для каждого
Эдем, там будет змей; на каждое овчарню будет приходиться по волку
.
- В чем дело, Руфь? - встревоженно спросил Сперлок.
"Это было ... Довольно тяжелый день, Ходди", - ответила Рут. Она была
бледная.
Итак, после ужина Сперлок отвез ее домой; и работал
далеко за полночь.
* * * * *
Главный офис был продолжением западного крыла
бунгало Макклинтоков. Из одного окна всегда был виден пляж.;
из другого - магазины. Сперлок неизменно сидел за высоким письменным столом
рано утром, изучая бухгалтерские книги и время от времени поглядывая на пляж и
магазины. Всякий раз, когда у Макклинтока были гости, он
бездельничал с ними по утрам на западной веранде.
Этим утром он слышал голоса - Макклинтока и Расточителя.
"Извините, - сказал Макклинток, - но я должен попросить вас выписаться сегодня днем.
до пяти. У меня будут неожиданные гости".
"Ах! Иногда я удивляюсь, что не сошел с ума и не убил кого-нибудь", - сказал
Бездельник на ломаном английском. "Я отдаю тебе всю свою гениальность, а
ты говоришь: "Убирайся!" Я какая-то собака".
"Это твоя вина, не моя. Без виски," пошел на
Мак-Клинток, "ваша раздражительность находится за пределами допуска. Ты говорил
тысячу раз, что в тебе нет стыда. Никто не может доверять
тебе. Никто не может предвидеть твой следующий шаг. Мы терпим тебя за то, что ты
гениально, это факт. Но под этой терпимостью скрывается
всегда смутная надежда, что твоя мужественность когда-нибудь возродится
сама собой.
Расточитель рассмеялся. - Вы когда-нибудь слышали, чтобы я ныл?
- Нет, - признался Макклинток.
- Вы не возражаете, если я зайду позже, после того как ваши
гости уйдут?
- Нет. Когда я один, я не возражаю.
- Очень хорошо. Ты не будешь возражать, если я допью этот джин?
- Нет. Одурмани себя, если хочешь.
Тишина.
Сперлок размышлял над предыдущей ночью. После того, как он съел ужин
с Рут, он зашел к Мак-Клинток, и он слышал музыки
как он слышал, только в больших концертных залах. Живописный
негодяй имел дар; и Сперлок был полон жалости в
мысль о такой гений пошел на горшок. Использовать это как пропуск к
карточным столам и бутылкам джина! У Макклинтока не было гостей;
во всяком случае, он не упомянул об этом факте.
Сперлок почувствовал то, что совершенно не укладывалось в голове Макклинтока
- что это была игра души в damnation. Его собственный
особый гений - чудесный ключ к скрытым вещам в человеческих
душах - дал ему это немедленное и поразительное озарение. Как
Расточитель играл, Сперлок знал, что этот человек видел неизбежный
конец - смерть от пьянства; видел величие вещей, которые он выбросил,
прошлое, когда-то такое многообещающее. И, насколько мог, прилично,
Макклинток дал мужчине пинка.
Можно сказать, произошло двойное озарение. Но для Рут,
он, Говард Сперлок, могло бы закончиться на пляже, неизбежно
проклятые. Рассвет Перл. В конце концов, Бродяге повезло: он был
один.
Этим мыслям, однако, пришел конец. Из окна он
увидел Тигрицу, направлявшуюся к Коупли! Потом кто - то был
идешь? Наверное, какая-нибудь политическая гадость. И все же он был
озадачен, потому что Макклинток не произнес ни слова.
Вскоре вошел Макклинток. "Общая инспекция после обеда;
сушильные ящики, склады и молодые пальмы на юго-востоке. Будет жарко.
работа, но ее нужно выполнять немедленно.
- Хорошо, мистер Макклинток. Сперлок понизил голос. - Вы что,
даете этому парню пинка довольно внезапно?
"Пришлось".
"Кто-нибудь идет?"
"Да. Люди из страховой компании высшего звена. Вы знаете все это
застрахованного лица. Они будут осматривать шхуну на обратном пути," Мак-Клинток
врал, бодро.
"Бездельник, казалось, воспринял это нормально".
"О, это часть игры", - сказал Макклинток. "Он знает, что должен был это сделать.
принять это. Есть несколько островов, на которые ему больше не разрешается высаживаться.
"
За обедом, погруженный в свои мысли, Сперлок не заметил
ни бледности на щеках Рут, ни затравленного взгляда в ее глазах. Она повесила
о спинку стула, последовал за ним к двери, коснулась его рукава
робко, все время стараясь произносить слова, которые
отказался подняться к ней язык.
Он погладил руку на его рукав. "Ты мог бы послушать что-нибудь из музыки"
прошлой ночью?
"Да".
"Замечательно! Это адский позор".
"Не мог... нельзя ли мне пойти с тобой сегодня днем?"
"Слишком жарко".
"Но я привыкла к этому, Ходди", - нетерпеливо сказала она.
"Я бы предпочла, чтобы ты прочитал последние четыре главы, которые я еще не закончила
. Ты знаешь, что к чему. Режьте, сколько влезет.
пожалуйста. Я закончу на чаепитии. Потом.
Отчаянное желание пойти с ним - и она не осмеливалась высказать это вслух!
Она наблюдала за ним, пока Макклинток не присоединился к нему, и они вдвоем не ушли.
на юг. Она повернулась обратно в холл. Ролло начал
скакать.
- Нет, Ролло, не сегодня днем.
"Но я должен идти!" настаивал Ролло, в совершенно понятно
собака-поговорите.
"Остановитесь!"
"Пойдем, пойдем! Я только что получил, чтобы мои гадости ванна. Я вся горю
".
"Ролло!"
В бунгало не было ни замков, ни обшитых панелями дверей; и Ролло
знал об этом. Он бросился к сетчатой двери, прежде чем она успела
поймать его и выбежать на веранду. Он снова взмолился; но поскольку Рут
только повторила свой резкий приказ, он развернулся и помчался в сторону
джунглей. Тут же он ушел, она сожалела, что не
не последовало.
Скрытая угроза; а предвидение нечто ужасное должно произойти.
Рут поежилась; ей было холодно. Одна; даже собаки не было, чтобы предупредить ее,
и Ходди где-то в глубине острова. О помощи - если бы она ей понадобилась
- от местных жителей не могло быть и речи. Она ни с кем из них не подружилась.
Поэтому они все еще смотрели на нее косо.
Да, она слышала музыку прошлой ночью. Она сопротивлялась, как
долго, как только могла; потом она украла более. Она должна была убедиться,
за мир ума, что это был действительно человек. Одного взгляда
через окно на эту живописную голову было достаточно. А
мгновенное окаменение, и ужас окрылил ее ноги.
Он нашел ее с помощью того же агентства, что и ее отец: местных разговоров,
которые перелетали с острова на остров так быстро, как только мог переносить проас. Она
была одинокой белой женщиной, следовательно, отмеченной.
Что было в ее сердце, или в уме, или в душе, что тянулось к этому мужчине?
Музыка - это все? Был ли он бессилен взволновать ее без подарка?
Но разве он не очаровал ее своей речью, нежной и обаятельной? Ах,
но это было после того, как он сыграл для нее.
Однажды днем она зашла в "Морган" за мешочком соли. Один
Час спустя она вернулась в миссию - без соли. Для
первый раз в своей жизни она слышала музыку; дверь
очарованный звуками были распахнулась. В течение нескольких часов после того, как она не
было толковой к жизни, только чтобы восхитительное Эхо.
Конечно, она часто слышала, как моряки распевают свои частушки.
Иногда корабли останавливались на три-четыре дня для пополнения запасов воды и
ремонта; и мужчины пьянствовали в задней комнате "У Моргана".
День за днем - пять, если быть точным - она возвращалась к Моргану; и
каждый раз мужчина понимал, что привлекло ее, и с
доброй улыбкой садился за пианино и играл. Иногда мужчина
музыка была бы нежной и мечтательной, как напев родной матери
для своих детенышей; иногда она была бы такой веселой, что по телу пробегали мурашки
и ноги тянуло танцевать; опять же, это было бы похоже на
бушующие штормы, оглушительные раскаты грома.
На пятый день он отважился заговорить с ней. Он рассказал ей
что-то о музыке, о большом внешнем мире. Затем он ушел
прочь. Но через две недели он вернулся. Снова он играл для нее; и
снова всплеск странных чувств, которые таились в ее душе
. Он говорил мягко и любезно. Застенчивый, благодарный в
она выслушала его, чувствуя себя одинокой из-за этого неожиданного внимания. Она
даже призналась ему, как одиноко на острове. Он
пообещал ей несколько книг, потому что она выразила свою жажду рассказов.
Во время его третьего визита на остров она удивила его, то есть,
она внезапно подняла взгляд и уловила звериный блеск в его
глазах.
И это не шокировало ее! Именно это ужасающее отсутствие
негодования вселило ужас в ее сердце. Тот самый взгляд, который она
часто видела в глазах пьяных пляжников, которых ее отец
приводил домой, и это не приводило ее в ужас. А теперь
она поняла, что мужчина (она никогда не знала его ни под каким именем)
знал, что ее удивил этот взгляд, и не обиделся на него.
Тем не менее, после этого она избегала Моргана; частично из страха, а
частично из-за приказа своего отца. И все же то, что было скрыто внутри
ее, звало и звало.
Ловушки, расставленные с особой хитростью; она сталкивалась с ними повсюду
. Следуя за ней, он обнаружил ее тайный уголок в
скалах. Здесь ее ждали конфеты, кусочки ленты,
книги. Даже в этот поздний день она удивлялась, как ей удалось
держите в узде ее сводящее с ума любопытство. Книги! Теперь она знала, что
спасло ее - рука ее матери, спустившаяся с небес, обратила
горящие глаза дарительницы на обложки этих книг. Однажды
она выбросила все подарки в лагуну и больше не посещала этот
тайный уголок.
И здесь он был, но через сотню ярдов, этот бездельник, который прицепной
его гений по грязи. Ходьды! Все ее страхи исчезли. Между
собой и этим злым разумом у нее был самый сильный щит, который Бог
мог дать - любовь. Ходди. Ни один другой мужчина не должен был прикасаться к ней; она была
Ходди, телом и душой, в этой жизни и после.
Она вошла в кабинет, села за стол и принялась перебирать пальцами
карандаши, с любопытством перемешанные. Грифели, которые вообще ничего не стоили, пока Ходди не взял их в руки.
тогда они наполнились волшебством. Она начала читать,
и вскоре она попала в другой мир и оставалась в нем два
часа. Она читала снова и снова, то трепеща от стремительно развивающейся драмы
, то восхищаясь нежными пассажами о любви. Любовь.... Он
мог представить это, даже если не мог почувствовать. Это было истинное
чудо дара; без реального опыта представить любовь,
ненависть и жадность и то, как они будут реагировать друг на друга; и тогда,
когда эти страсти сослужат свою временную службу - отбросить их в сторону для новых фантазий.
Она услышала, как бамбуковая занавеска слегка зашуршала.
Она быстро подняла глаза. ...........
........... Бездельник с глазами, полными злого юмора, стоял внутри.
в комнате.
ГЛАВА XXVII
Его идея, искусно спланированная, заключалась в том, чтобы сломить ее сопротивление,
внезапно сбить ее с толку, поразив разум словами, которые
лишат ее связности мышления. Все в его пользу - удача богов
! Единственные белые мужчины были на много миль дальше по побережью. Она могла бы
кричать, пока у нее не откажет голос; туземцы не подошли бы к ней
помощь; они никогда не вмешивались в дела белых.
"Это забавно", - сказал он. "Твой отец - бедный имбецил! - верит, что мы
сбежали вместе. Я устроил так, чтобы он это сделал. Итак, этот путь
закрыт. Ты никогда не сможешь вернуться назад.
В ее ушах стоял рев, подобный реву разгневанных вод.
Распутница!... Вот, значит, что отец имел в виду. И он
ушел, не зная правды!
- Мои помощники готовы; ветер свежий; и через час мы будем
вне всякой погони. Ты пойдешь благоразумно или мне нести
тебя? Ты мой!
Своеобразное воспитание Рут не исказило примитивных чувств;
они всегда были начеку; и в такой момент, как этот, они мгновенно выскакивали
на поверхность. Опасность, самая страшная из всех, с которыми она когда-либо сталкивалась
, была в основном в этой комнате. Она должна убить этого человека или
покончить с собой. Она знала это. Никакие уловки не помогут. В этом человеке не было бы
милосердия. Любая природная утонченность была бы притуплена выпивкой.
Завтра он, может быть, и пожалеет, но сегодня, в этот час!
Она встала, не быстро, но с достоинством, которое только подчеркивало
ее красоту.
- И ты сбежала со слабаком! Ты отвергла меня ради марионетки!
- Моего законного мужа.
- Ах, да, да, законные мужья в этих краях - это те, кто может
взять и удержать.... Как я возьму и удержу. Расточитель двинулся вперед.
"Если ты прикоснешься ко мне, я убью тебя", - сказала Рут, хватая ножницы.
которые лежали рядом с карандашами - Ходди!
Бездельник рассмеялся, продолжая наступать. "Огонь! Это было то, что привлекло меня
к тебе в самом начале. Что ж, убей меня. Или мы пойдем дальше
вместе, или они похоронят меня.
"Зверь!"
Некоторое время они маневрировали вокруг стола. Внезапно
Бездельник ухватился за край и отшвырнул стол в сторону. Даже в
этот ужасный момент, Рут чувствовала жалкие проценты в
разбрасывать карандаши.
Он потянулся к ней, и она нанесла свой безжалостный удар. Но с мастерством фехтовальщика
он встретил удар и сломал его, схватив за запястье.
"Похоже, нам следует пойти вместе", - сказал он, притягивая ее
к себе.
Рут была сильна телом и душой. Она боролась с ним зубами и
ногтями. Трижды ей удавалось сбежать. Стулья были перевернуты. После того, как она
достигли бамбуковый занавес, схватился за него и разорвал его вниз, как его
руки ходили вокруг ее талии. В третий раз она сбежала, она достигла
непоследовательная баррикада из перевернутого стола.
"Если в тебе есть хоть капля чести, остановись и подумай. Я люблю своего мужа.
Я люблю его!" Она была слаба и у нее кружилась голова: как от ужаса, так и от
физического напряжения. Она знала, что в следующий раз, когда он поймает ее, она
не сможет освободиться. "Что хорошего бы это сделать, вам
уничтожить меня? Для меня иметь мужество, чтобы убить себя."
С Мотом рассмеялся. Он слышал этот разговор раньше.
Гонка началась снова; но на этот раз Рут знала, что спасения не будет
. Если бы только она догадалась вонзить ножницы в
ее собственное сердце! Ходди ... вернуться и обнаружить, что она либо ушла, либо
мертва! Но как раз в тот момент, когда руки Бездельника подхватили ее, раздался
звук торопливых шагов на веранде.
"Рут?"
"Ходди!" - закричала она.
Сперлок вошел в комнату. Наступил один из тех ошеломляющих моментов
- гипнотический.
Сперлок видел, как Ролло направлялся в джунгли, и по какой-то причине
он не мог объяснить, что этот инцидент обеспокоил его. Волнуясь и
ерзая, он примерно через час повернулся к Макклинтоку.
"Я возвращаюсь за Рут".
"Ерунда!"
"Что-то не так".
"Не так? Какой бес мог быть неправ?" Макклинток потребовал,
irascibly. У него были особые причины желать, чтобы сохранить Сперлок
вдали от пристани.
- На это у меня нет ответа, но я возвращаюсь за ней. Она
хотела прийти, а я ей не позволил.
- Тогда беги.
* * * * *
- Ко мне, ты, грязный негодяй! - закричал Сперлок, отбрасывая в сторону свой
шлем. То, что ему было жарко и он задыхался, не имело значения; в тот момент
он столкнулся бы лицом к лицу с дюжиной Самсонов.
"Она была моей еще до того, как ты ее увидела". Бездельник попытался дотянуться до
губ Рут.
"Ты лжешь!"
Опустив голову, сжав кулаки, Сперлок бросился вперед: только для того, чтобы быть встреченным
ударом ноги, который предназначался в пах, но вместо этого пришелся в бедро
. Но даже тогда Сперлока отбросило назад, и он врезался в стену
. Он не почувствовал боли от этого трусливого пинка. Это
будет позже. Он снова бросился. На этот раз он увернулся от удара ботинком,
и врезал левой по губам Бездельника, оставив на них кровавое месиво
.
Бездельнику это не понравилось. Он небрежно отшвырнул Рут в сторону
независимо от того, упала она или нет. Сейчас в его голове была только одна мысль -
избить, оставить синяки и раздавить этого слабака, а затем бросить его к ногам
о своей брошенной жене. Он применил все свои восточные приемы.
приемы в баре. Раз за разом он посылал Сперлока в тот или иной угол
но всегда мальчик поднимался на ноги прежде, чем смертоносный
ботинок достигал цели. Со всех сторон он был в невыгодном положении - по
весу, мастерству, выносливости. Но Руфь была его женщиной, и он поклялся
Богу защищать ее.
- Один из нас должен умереть, - выдохнул он. - Ты должен убить меня, чтобы
выбраться отсюда живым.
Бездельник бросился вперед. Сперлок стремглав бросился к ногам противника,
сбив его с ног. В этот момент он мог наступить на
Мотом лица, и закончил дело; но все, что было чистым в
ему, по-рыцарски, возмутилось при мысли. Даже не для Рут может
он так поступил по скотски. Итак, окровавленный, но непобежденный, слабый и измотанный
но неустрашимый, он ждал своего часа.Расточитель, готовый вскочить.
Неравная битва продолжалась. Внезапно Сперлоку пришло в голову, что если
что-то не среагирует в его пользу в течение пяти минут, ему
конец. Бросив взгляд сбоку - поскольку пол был завален различными предметами
перевернутыми предметами - он увидел одно из своих пресс-папье,
шар из цветного стекла, такие Макклинток используют в торговле. Когда
Расточитель бросился вперед, Сперлок отступил в сторону, взял мяч в руку,
встал и бросил его. Если бы Расточитель не повернулся в тот момент, когда это произошло
он это сделал, мяч пролетел бы мимо него; а так он повернулся
прямо на его пути. Пуля ударила его в лоб, расколов его, и
он упал на колени.
Удача. Сперлок понимал, что его преимущество будет временным;
"Бродяга" был сбит с ног, а не выведен из строя. Тем не менее, передышки было
Сперлоку хватило, чтобы осмотреться в поисках какого-нибудь оружия. Висит на
стены храма кадилом, бронзовый, отлитый в форму в форму
цветок лотоса со стеблем и листьями ... смертельно, как в клубе. Он сорвал его
как раз в тот момент, когда Расточитель поднялся, слегка пошатываясь. Сперлок
шагнул вперед, высоко подняв кадило.
Расточитель вытер кровь со лба. Этот удар привел
его вернули в царство трезвого мышления. Он взглянул на Рут (который
стояла спиной к стене, прижали там на протяжении
конкурс на террор и знанием своей собственной беспомощности), то
в бронзе угрозу, и правильно рассчитал, что с этим конкретным
приключение было закончено.
Его колебания были заметны, и Сперлок воспользовался этим, чтобы
подбежать к Рут. Он обнял ее свободной рукой и держал курильницу
наготове; и когда Руфь прижалась щекой к его рукаву, они
были, насколько это было возможно, в объятиях друг друга. Без единого слова или
жест, Расточитель развернулся и, пошатываясь, пошел вперед, прочь с орбиты
эти двое были втянуты в нее с единственной целью
уже описано.
Какое-то время они стояли молча, неподвижно, уставившись на
дверной проем, где все еще колыхалось несколько нитей бамбуковой занавески.
они скручивались, взволнованные появлением Бездельника.
"Я собиралась умереть, Ходди!" - прошептала она. "Ты действительно любишь меня?"
"Бог знает, как сильно!" Внезапно он положил голову ей на плечо.
- Но я тоже мерзавец, Рут. Я не имел права жениться на тебе. Я
не имею права любить тебя.
- Почему нет?
"Я вор, за которым охотятся".
"Так вот что нас разлучило! О, Ходди, ты потратил впустую так много!
чудесных дней! Почему ты мне не сказал?"
"Я не мог!" Он сделал движение, чтобы отвлечь, но у нее на руках стал
обручи из стали.
"Потому что ты не хотел причинить мне боль?"
"Да. Если бы я позволил тебе поверить, что не любил тебя, и они нашли бы меня,
твой позор был бы ничтожен ".
"И любя меня, ты боролся со мной, избегал всех моих ловушек! Я рад, что я был так несчастен.
Помнишь, в твоей истории - посмотри на нее, она разбросана повсюду!
- эта строчка? - Спросил я. - Она была такой несчастной.-Помнишь? _ Мы приходим к истинному счастью только через
лабиринты страданий._
"Тем не менее, я вор".
"Ах, это!"
Он поднял голову, уставившись на нее в полном изумлении. - Ты
хочешь сказать, что это не имеет значения?
- Бедный Ходди! Когда ты болел в Кантоне, не в себе, ты
бормотал слова. Всего несколько, но мне хватило, чтобы понять:
какой-то поступок привел тебя в эту часть мира, где скрываются преследуемые
.
- И ты женился на мне, зная?
"Я вышла замуж за человека, который купил петь девушка, надо отдать ей
свобода".
"Но я был пьян!"
"Вот был человек, ты просто сражались в этой комнате. В тебе нет скрытого зверя.
Ходди, в тебе нет зверя. Я не смогла бы любить тебя иначе.
"Они могут найти меня".
"Ну, если они отправят тебя в тюрьму, я буду снаружи, если они позволяют
вы идете".
Он взял ее лицо в руки и поцеловал ее в губы. "Я
не стоит. Ты - это все, чем я являюсь или надеюсь стать - небесный атом, который Бог вложил в меня в самом начале.
Теперь Он извлек его наружу и придал ему форму и красоту - тебе!
"Чудесная рука!" - Воскликнул я. "Ты - это ты!".
"Чудесная рука!" Рут схватил его за правую руку и поцеловал ее. "Все
удивительные вещи она собирается делать! Если бы я только мог знать
уверен, что моя мама не знали, как счастлива я буду!"
"Ты любишь память о своей матери?"
"Это часть моей крови... моя прекрасная мама!"
Он видел Энсхеде, выходящего в море в одиночестве, воспоминания и сожаления
толпились у него за спиной. Ее отец был прав: Рут никогда не должна узнать.
Мать была для нее гораздо более реальной, чем отец; призрачной
гораздо более материальной, чем живая форма. Пока он жив,
Сперлок знал, что в воображении он будет воссоздавать ту сцену
между собой и отцом Рут.
Их головы снова соприкоснулись, руки сжались. Вглядываясь в каждого
глаза друга с новым восхищением, не наблюдается внезапное
появление в дверях пожилую женщину в путешествии-в пятнах
белье.
В ее лице был гранит, а в глазах - агат. Губы были
прямыми и бледными, подбородок агрессивным, нос неукротимым. Она
по некоторым признакам была разгневана, но она увидела на
лицах этих двух молодых глупцов выражение ангелов и невыразимую
доброту, овевшую ее иссохшее сердце.
- Итак, юный дурачок, я нашла тебя! - резко сказала она.
Рут и Сперлок разошлись, одна смущенная, другая совершенно
ошеломленная.
- Тетушка? - воскликнул он.
- Да, тетя! И на сегодняшний день ты обошлась мне ровно в шестнадцать
тысяч долларов - с трудом заработанных, каждая из них.
Сперлок спрашивает, если что-то не вдруг пошло наперекосяк в его
голова. Он только что прошел через потрясающие физические испытания. Конечно
он представлял себе эту картину. Его тетя здесь, у Макклинток? Это
было невероятно. Он пододвинул стул и сел на него, закрыв лицо
руками. Но когда он снова посмотрел, там была она!
- Я не понимаю, - сказал он наконец.
- Поймешь, прежде чем я закончу с тобой. Я пришел забрать тебя домой;
и с этого момента мое слово будет законом. Ты будешь повиноваться мне из
элементарной порядочности. Ты можешь писать, если хочешь, но после того, как ты
учитывая свои восемь часов в день на заводах. Шестнадцать тысяч! Марка
мне, молодой человек, вы будете платить его обратно через нос, каждый доллар
он!"
"Я тебе ничего не должен". Боль пронзала его, то здесь, то там;
боль была достаточно реальной; но он не мог установить как факт в своем
пульсирующем мозгу присутствие своей тети в дверном проеме. "Я в долгу перед тобой
ничего", - повторил он тупо.
"Скажите пожалуйста! Ты мне должен шестнадцать тысяч долларов. Они были очень
об этом, в память о твоем отце. Они позвонили, что вы
скрылись с десятью тысячами, и что, если я возмещу ущерб,
если вы потеряете деньги в течение двадцати четырех часов, они не будут возбуждать уголовное дело. Я отправил свой чек
на десять тысяч; и мне стоило шесть тысяч, чтобы найти
вас. Я должен сказать, что вы мне немалый долг.
И все же его мозг отказывался усваивать новости или делать выводы о
их огромной важности.
- Вы Рут? - спросил я.
- Да, - сказал Рут, возбудили гнев и горечь и удивление.
Это была та женщина, от которой Ходьды бы не принял
стакан воды.
"Иди сюда", - сказала тиранка в нижней юбке. Рут повиновалась, не
добровольно, а потому, что в голосе было что-то гипнотическое.
властный тон. "Обними меня". Рут так и сделала, но
без особого рвения. "Поцелуй меня". Рут слегка коснулась
увядшей щеки. Тетя рассмеялась. "Люби меня, люби мою собаку!
Из-за того, что я отругала его и сказала ему пару истин, ты для меня ледышка
. И не бойся меня".
"Нет", - сказала Рут, отстраняясь.
Но тетя схватила ее на руки и покачала вместе с ней. "Скупая
старая женщина. Что ж, мне пришлось быть такой. Всю свою жизнь мне приходилось сражаться с
людьми-волками, чтобы удержать то, что у меня есть. Итак, я стал твердым - снаружи.
В любом случае, что все это значит? Ты. Далеко-далеко был тот единственный
женщине этот мальчик мой-нибудь человека, который бы понял
уважаемый дурак лучше, чем во всем остальном мире. Но Бог сделал
не поставить вас рядом. Он решил, что Ходди должен заплатить колоссальную цену
за "Рассветную жемчужину" - стыд, одиночество, мучения, потому что только
через эти агентства он мог узнать, чего ты стоишь. Волокна его души
должны были пройти странное испытание, чтобы сделать его достойным тебя. Через
огонь и воду, через нужду и мор твоя рука
всегда будет на его плече. Макклинток написал мне о тебе; но все, что мне
было нужно, это увидеть твое лицо, когда оно исчезло ".
Она мягко толкнула в сторону Рут. Глаза Рут были мокрыми, но она не видела
свет повсюду: и комната наполнилась Небесной ауры.
Тетка бросилась к ней племянника, встал на колени и завернула его в нее
оружие. "Мой маленький Ходьды! Вы использовали, чтобы любить меня; и я всегда
любил тебя. Мысль о тебе, бродящем от столба к столбу,
полагающем, что за тобой охотятся, - это разрывало мое старое сердце на части! Потому что я
знал тебя. Ты будешь страдать от мук проклятых за то, что ты сделал
. Поэтому я отправился на твои поиски, даже если это будет стоить в десять раз дороже
шестнадцать тысяч. Мой бедный Ходди! Я должен был говорить резко или сломаться
и истерик. Я пришел, чтобы забрать тебя домой. Тебе не
понял? Сюда опять, и лишь немногие из нас
мудрее. У тебя понесло?"
"Боже милостивый!... с тех пор каждый час!"
"Совесть Сперлока. Вот почему Уолл-стрит сломила твоего отца.
он был честен.
"Ах, мой отец! То, как ты с ним обращался ...!
"Хорошие деньги после плохих. Ты не слышал мою версию, Ходди. Чтобы
укрепить бизнес, у которого никогда не было фундамента, он хотел, чтобы я
одолжил ему сто тысяч; и ради него, как и ради себя, мне
пришлось отказаться. Он не был удовлетворен гарантированным доходом от
бумажные фабрики, которые оставил нам твой дедушка. Он хотел стать
миллионером. Поэтому мне пришлось выкупить его долю, и это меня ужасно ущемило.
Делать это было ужасно. В конце концов он сломал свое сердце вместе с
твоя мама. Я даже предложил ему половину интерес, который он имел
продается со мной. Вы прислали обратно мой Рождественский проверок".
"Мне пришлось. Я ничего не могла от вас принять.
- Вы могли бы добавить "тогда", - сухо заметила мисс Сперлок.
- Я неблагодарная собака!
- Так и будет, если ты немедленно не поцелуешь меня, как раньше.
Но твое лицо! Что здесь произошло перед тем, как я кончил?
"Возможно, Бог был не совсем уверен, что я смогу удержать то, что у меня есть, и
хотел испытать меня".
"И ты выпорол зверя? Я прошел мимо него".
"Во всяком случае, я выиграла, потому что он уехал. Но, тетя, каким образом в этом мире
вы нашли этот остров?"
Она сказала ему. "Глава детективного агентства сообщил мне, что
было бы лучше не сообщать мистеру О'Хиггинсу правду; тогда он
не стал бы безрассудно распоряжаться средствами. Какое-то время я не знал, что
мы когда-нибудь найдем тебя. Потом пришла телеграмма, что ты в Кантоне,
болен, но не опасно. Мистер О'Хиггинс должен был следить за тобой
пока я не поверил, что ты достаточно понес наказания. Затем он должен был
арестовать тебя и привести ко мне домой. Когда я узнал, что ты был
женат, я изменил свои планы. Тогда я не знал, что у Бога на уме
. Вчера мы с мистером О'Хиггинсом высадились в Коупли, а мистер
Макклинток прислал за нами свою яхту сегодня утром. Ходди, что
заставило тебя это сделать? Что заставило тебя это сделать?
"Бог знает! Что-то сказало мне: _прими это! Прими это!_ И... Я
взял это. После того, как я получил счета, было слишком поздно поворачивать назад. Я
достал все, что скопил, и сел на первый отплывающий корабль. Подождите!"
Он высвободился из объятий тети, подбежал к сундуку и
достал старое пальто. С помощью перочинного ножа он распорол
плечевые швы и вытащил десять тысячедолларовых банкнот.
Он с серьезным видом вложил их в руку тети.
- Ты их не потратила?
- Я никогда не собирался их тратить - не больше, чем на самом деле намеревался
украсть их. Вот какой дурак твой племянник!"
"Нет, даже самый удачный момент!" - сказала тетя, причудливо, как она набила
все счета на ее ридикюль. "Ни единого крикуна! Ничего
кроме муки и раскаяния ... и Рут! Дети, обнимите
вокруг меня. Через некоторое время - завтра - все эти нежные,
прекрасные эмоции пройдут, и я стану такой, какой была
вчера, циничной, скупой старой девой. Мне понадобятся мои
шестнадцать тысяч.
- Шесть, - поправил он.
- Да, так оно и есть, - сказала она с притворным изумлением. - Подумай обо мне.
так быстро забыть десять тысяч!
- Убирайся, старый мошенник! Ты никогда больше не проведешь меня. Благослови тебя Бог,
Тетушка! Я пойду на мельницу и буду делать кашу голыми руками, если
ты этого хочешь. Домой! - который я никогда не надеялся увидеть снова. Мечтать
и трудиться: тебе, мой труд; Руфи, мои мечты. И если
иногда я становлюсь пьянящим - и это у меня в крови - напомни мне об этом.
день, когда ты вытащил меня из ада - вора.
"Ходди!" - сказала Рут. "Ты не должна!"
"Ничто не может этого изменить, Дон Перл. Тетя вынула ногти
из моих ладоней, но шрамы останутся навсегда".
На троих снизошло безмолвие совершенного понимания; и
в этом безмолвии каждый увидел видение. К Руфи пришло знание большого
мира, рядом с ней был ее законный возлюбленный; и там будут великолепные
книги, в каждую из которых он бессознательно вложит частичку ее
душа наравне с его собственной, он всегда нуждался в ней. Старая дева увидела
она снова согревалась утренним солнцем юности - как
тлеющий уголек перед тем, как остыл очаг. Видение Сперлока было
странным образом из прошлого. Он увидел Энсхеде, превращающий море в пустыню, одинокий, одинокий, навсегда одинокий.
"Дети, - сказала тетя, проснувшаяся первой, - будьте юными дурачками до тех пор, пока Бог позволит вам. И не волнуйся за шесть тысяч,
Ходьды. Я называю это моим свадебным подарком. Нет ничего печального в этом нет, мир, как старый дурак", - добавила она.Все трое радостно рассмеялись.
И Ролло, который ждал какого-нибудь ободряющего звука.,
появился в дверях. Он был покрыт засохшей грязью. Он
был плохим псом; он прекрасно это знал; но там, где был смех,
была надежда. Его язык вывалился и его чубарый пень
виляя виновато, он бросил взгляд с одного лица на другое, чтобы увидеть, если
не было каких-либо видимых прощения. Было.
~КОНЕЦ~
Рваный край
© Copyright: Вячеслав Толстов, 2024
Свидетельство о публикации №224082101462
Свидетельство о публикации №224082101462
Рецензии