Как Баба-Яга Ивану-Царевичу загадку загадала

Как Баба-Яга Ивану-Царевичу загадку лукавую загадала



Захотелось как-то раз Бабе-Яге замуж. А как жениха раздобыть? Не больно-то она в такого рода делах смыслит. Не умеет с молодыми людьми знакомится: флиртовать, кокетничать и всё такое. Да и откуда в дремучем лесу женихи?

И решила тогда Баба-Яга, не мудрствуя лукаво, поставить ловчую сеть. Такую, на каких лосей да кабанов ловят.

Поставила она, стало быть, ловчую сеть на лесной дороге. Поставила и уселась возле волшебного зеркала — дожидается, наблюдает.

Долго ли коротко ли, история сей вопрос не уточняет, но добыча в сеть однажды-таки угодила. И, представьте себе, попался в ту сеть совсем не лось или кабан, а попался Иван-Царевич на вороном коне.

Принарядилась Баба-Яга, накрасилась заграничной косметикой — старая перечница девяносто девяти годов отроду. Сейчас или никогда, решила, а то в будущем году стукнет сотка и совсем уж ей не до мужиков будет, если про климакс верить досужим слухам и научно-популярным журналам. О душе придёт пора задумываться.

И вот направилась, значит, Баба-Яга, принаряженная и накрашенная, в дремучий лес. Заодно пару яблочек молодильных с собой прихватила. Оголтелая она старушенция, седина в бороду — бес в ребро (не про женщину будет сказано).

Завидела Ивана-Царевича, запутавшегося в ловчей сети, подходит к нему и говорит:

— Загадаю я тебе загадку, добрый молодец. Не отгадаешь — зажарю в печке и на ужин съем. А отгадаешь — займусь с тобой любовью.

И загадала:

— Маленькое, зелёненькое, прыгает и при этом квакает. На букву "ля" начинается, на букву "гушка" заканчивается.

— Кузнечик, — ответил Иван-Царевич.

— Ишь, ты, какой смекалистый и строптивый! — похвалила Баба-Яга и улыбнулась беззубым ртом, плотоядно потирая руки.

— А если, вот так? — хмыкнула она, достала из кармана молодильное яблочко, откусила от него кусок и стала на десяток лет моложе.

— Все равно кузнечик, — упрямо повторил Иван-Царевич. — Стара вы, бабушка, для молодых забав. Грудь подтянутая всего остального не компенсирует.

Откусила бабка кусок от яблока во второй раз. И спрашивает:

— А теперь?

— Кузнечик, он и есть кузнечик! — усмехнулся Иван-Царевич. Кожа на лице разгладилась, но в остальном всё равно стара.

Откусила в третий раз бабка кусок от яблока и опять к добру молодцу пристаёт:

— Неужто и теперь кузнечик?

Иван-Царевич глянул на неё, фыркнул и отвернулся.

Удивилась Баба-Яга и решила в зеркало посмотреться: неужто, думает, молодильные яблочки слабину дали? Достала зеркальце из косметички и в него с любопытством уставилась.

Да нет, подумала она посмотревшись, всё в порядка с молодильными яблочками. Почаще, просто-напросто, кусать нужно. Куски побольше откусывать, да разжёвывать старательнее, чтобы пищеварение качественней справлялось с молодильной магией.

Ещё раз откусила, а затем ещё. Седина с неё на глазах сошла, и обернулась Баба-Яга очень даже привлекательной брюнеткой лет сорока с небольшим.

— Хороша вы, бабушка, без сомнения, — отвечает Иван-Царевич, разглядывая Бабу-Ягу в обновлённом облике, — вот только одна загвоздка: я влюблён в Василису-Прекрасную, свою невесту и будущую жену, и изменять ей ни при каких обстоятельствах не намерен.

— А сколько твоей Василисе лет? — полюбопытствовала Баба-Яга.

— Восемнадцать, бабушка, — ответил добрый молодец. — Вам при всём старании её по молодости не догнать.

— А вот сейчас и поглядим, милок! — встрепенулась Баба-Яга, потирая руки.

Выкинула она огрызок, оставшийся от первого яблочка, в кусты. И второе из кармана достала.

А как доела его, второе яблочко, так стала не намного старше чем та Василиса: молодухой лет двадцати с небольшим. Смазливенькой и соблазнительной кралей.

Посмотрелась в зеркало и говорит довольно:

— Даже не сопротивляйся, милок. Не совладаешь ты супротив Бабка-Ёжкиного волшебства.

Подивился Иван-Царевич на чудо чудное. Глазам поверить не может.

— Вы, бабушка, конечно, персик. Спору нет, — говорит он, с трудом отводя глаза от красавицы-раскрасавицы. — Но есть и вторая загвоздка, посерьёзней первой: не в моём вы вкусе. Я блондинок предпочитаю. Голубоглазых.

Дунула-плюнула бабка через плечо три раза — разозлилась на этот раз не на шутку. Заклинание волшебное прошептала, и вот тебе на: обернулась голубоглазой блондинкой, с фигурой как у фотомоделей на подиуме.

— Я тоже, как видишь, женщина. Не меньше твоей Василисы, — говорит Баба-Яга блондинка. На вид ей лет восемнадцать: длинноногая, с распрекрасной грудью, ногами почти от ушей и точёной кукольной талией. — И замуж не меньше неё хочу. Я когда о мужиках думаю, то такое в одиночестве по ночам вытворяю, что тебе и не снилось!

— А захочет ли твоя Василиса, — добавила Баба-Яга, чуть погодя, — ради любимого добра молодца стать той и стать такой, какую он пожелает?

И тут Иван-Царевич призадумался. И не просто призадумался, а призадумался крепко.

"А ведь Баба-Яга права! Ох-как права, ей-же-ей!!! — решил он по завершении раздумий. — Василиса девица очень уж избалованная: няньками, бабушками да тётушками. Из княжеского рода девица. Привыкла слугами домашними и дворовыми командовать да помыкать: подай, принеси. Капризная барышня: заносчивая и самодовольная. Захочется, к примеру, ему, Ивану-Царевичу, будучи в статусе её мужа когда-нибудь в будущем, любви да ласки от девицы-раскрасавицы, а Василиса возьми и ответь: "голова болит! Не хочу! Давай завтра!" А завтра скажет ещё раз "завтра". И жди, стало быть, дожидайся, когда красна девица соблаговолит добру молодцу "да" ответить и благосклонностью одарить. А ведь любви и ласки молодому да здоровому мужику хочется каждый день, а не только по понедельникам, потому что скоромный день. Да и не хуже Баба-Яга Василисы, если о внешности вспоминать. А если до конца быть честным, то, пожалуй, даже получше будет.

Так подумал Иван Царевич, разглядывая прелестницу Бабу-Ягу.

"Отстрою тут, на болоте, палаты княжеские, конюшню, баню, парковку на сорок автомобилей, вертолётную площадку и теннисный корт, — подумал он, раскручивая ещё дальше и без того витиеватую и дальновидную мысль. В практическом русле подумал, не только за любовь, но и за жизнь: — Ни хуже чем заграницами с Бабой-Ягой заживём. Она, опять же, перевоплощаться умеет, тоже не малый жизненный плюс. Научится царей иноземных дурачить, прикинувшись Белоснежкой немецких кровей, Мальвиной-испанкой или ещё какой иностранной дамочкой голубых кровей. Царица выйдет из неё хоть куда. Да даже если и не царица, то просто фаворитка при моём дворе, когда монарший трон от отца приму".

— Развязывай меня бабушка, — засуетился Иван, приняв окончательное решение. — Согласен я на любовь, прямо здесь и сейчас. И даже четыре раза. Только кровать наколдуй для нас поудобней. Четыре раза — не один, сама понимать должна. Чтобы было где разгуляться моей молодецкой удали, да твоей женской ласке себя как следует проявить.

— То-то же, милок, не спорь со старшими! — усмехнулась кокетливо и игриво красавица Баба-Яга.

Не устоял, одним словом, перед искушением Иван-Царевич. Мужик он в конце концов или нет?

А Баба-Яга переспросила с лукавством:

— Так какой ответ у загадки, Ванечка?