Как будто ничего и не было...

Ри прекрасно помнил, как сложно ему было лавировать на подлёте к Храму между густо разросшимися металлическими деревьями. Растопырив сучья, они надменно выпирали толстые стволы, приглашая оценить их жёсткость. Сучья играли листьями, как играют кастаньетами испанки, когда танцует фламенко. Бродячий ветер срывал кастаньеты, высвистывая свою мелодию, полную разгильдяйства. Ему было абсолютно без разницы, впишется ли полуночный летун в гладкий ствол и куда он домчит, если не впишется. Природа редко первой идёт на контакт, но не против воссоединиться с человеком на её условиях. Для Ри воссоединение с природой на тот момент означало полное игнорирование художественного свиста ветра, фламенко листьев и ударного соло грозы. Он торопился успеть. Темнокрылому Принцу, вжившемуся в образ Звездочета, который он сам себе и создал, природный театр теней всегда был близок, но не всегда приемлем. Его волновали звёзды, точнее одна из них - Лея. Так опытного любовника волнует красивая женщина, принадлежащая не ему.
Сегодня гроза не успела созреть. Лиловое небо, усеянное звёздами, трепетно молчало. Влажный запах земли, преющей под лиственным опадом, с настырностью модного купажа разбавляли горькие нотки жёлтых цветов лиан. Прошедший ураган отправил в лёжку не один престарелый ствол, выломал все мало-мальски сухие ветки, а заодно подчистую смёл с гигантов толстопалые листья. Лавировать между деревьями было многим проще.
Поглядывая на летящего впереди Ри, Лар отмечал про себя не только чётко контролируемую им траекторию полёта, но и заметное напряжение его самого. Напряжение было внутренним. Чёрные крылья в своём мощном размахе казались отдельными от спины и плеч.
- Алари..., — вздохнула Стихия. Ей, как и другу, было понятно взволнованное состояние кандидата. Когда-то они вместе пережили нечто подобное.
- Кажется, я больше него уверен в положительном результате, — хмыкнул Лар, — Надо же, какая высокая самокритичность. Хотя, я его понимаю: по отношению к нам Звёзды чаще непредсказуемы, чем последовательны.
Говорить о звёздах, как и полагаться на них - это чистая конспирология, где домыслы по сравнению с фактами всегда имеют лучшее положение. Хорошо бы об этом помнить, чтобы не считать руководством к действию предсказания всевозможных астрологов. Да, среди них встречаются интересные личности, но это не каждый второй из неимоверно разросшейся когорты претендующих на звание генерального секретаря вселенной.
Духота ещё не отпустила, потому и объятия Ветра были как нельзя кстати.
- Алари..., — шептала Стихия, прижимаясь так тесно, что у Лара сбивалось дыхание, сердце начинало настукивать чаще, а кожа, вместо того, чтобы остыть, горела и, казалось, стекает с плеч, с груди.
- Если ты в скором времени не найдёшь пятое имя, я для всех превращусь в извращенца, занимающегося любовью непонятно с кем прямо в полёте, — буркнул Лар, застёгивая рубашку на все пуговицы. В ответ послышался звонкий смех.
Ри показалось, что это засмеялось небо. Он поднял взгляд на Лею, но Звезда оставалась отстранённой настолько, что его волнение только усилилось.
Что касается отношений Воина Леи и его Стихии, то они не вызвали у Монарха большого удивления. Воину и Ветру удалось не только переступить пределы своих миров, но и создать отдельную вселенную чувств, соприкоснувшись в самом сильном из них - любви.
Сможет ли он создать отдельный мир со своей Стихией, опираясь на уверенность, что дружба - не менее сильное чувство, Ри не знал, но был уверен в том, что после огненных процедур в Гроте его мало что сможет удивить в будущем, хотя он редко задумывался о своём будущем. Ри жил настоящим с момента осознания, что он запасной. Я вот думаю: а кто из нас не запасной?
Стихия пригорюнилась, понимая, что на поиски пятого имени потребуется время. Чтобы его сократить, придётся искать напористо и не рядом с тем, от кого ей улетать было, как умереть. Так лист до последнего цепляется за дерево. Она не раз обрывала подобное затянувшееся прощание листьев с родным деревом, направляя жизнь на новый круг, а вот теперь ей самой предстояло оторваться.
Ну что теперь? Взрослеть, как и перевоплощаться, иногда приходится на расстоянии. Любовь - это всё то же божество, которому положено приносить жертвы. Спорно? Знаю. Но и такое мнение имеет место быть, и не только мнение.
В любом случае Стихия знала, что это когда-никогда произойдёт, но также она знала, что не сейчас, не вот-вот, ибо ей не хотелось оставлять нервничающего кандидата.
Когда трескучая вспышка зарницы выхватила из сумрака круглый купол Храма, Стихия оживилась.
- Алари, — настороженно прошептала она.
- Вижу, — хмыкнул Лар, окинув внимательным взглядом Ри, летящего на крыло впереди.
Поскольку кандидата начало всерьёз потряхивать ещё в Гроте, то сейчас его уже не потряхивало, а колотило. Залихватский свист выдернул Его Величество из мрачных "а вдруг а если", как стоматолог больной зуб не выдергивает - без наркоза. Он едва не вписался в дерево, но не вписался, а удачно славировал и опустился. Опустившись, Его Величество для начала погрозил зазывале кулаком и только потом спросил:
- Чего тебе? - и не сдержал эмоций, — Щас вот как свистну! Замучаешься мослы склеивать.
Хохот, слившийся с громовым раскатом, можно было воспринять, как зловещее обещание ответки, но у Его Величества с чувством юмора всё было в порядке.
Лар опустился рядом, прихватил Ри за плечи, заглянул в глаза.
- Братишка, Звёзды не боги, но и боги не застрахованы от ошибок. Я уверен, что ты достоин. Если Лея посчитает иначе, у тебя всегда останемся мы и твоя Стихия. Не нужно нервничать.
- Надеюсь, — пробурчал Его Величество, погружённый в свои переживания, в чём винить его нам с вами совершенно не обязательно. Попробуйте представить себя на его месте. Попробовали? То-то и оно: не примерив шкуру волка, не сможешь и за флажки рвануть, а если и попытаешься, то не факт, что уйдёшь.
Едва Воин Леи распахнул над куполом белые крылья, лязгнув замками, купол открылся.
- Прошу, — кивнул Лар Его Величеству и тот, выдохнув, первым вдохнул запах далёких звёзд.
Недовольно зашуршали блёклым подобием листьев тщедушные лианы, сдури решившие, что расти без солнца, но под защитой толстых стен им будет вольготнее.
Прихватив самое крупное семечко, мышь на всякий случай рванула из своего тайного схрона, куда не вовремя наведалась с целью провести ревизию запасов.
Точно зная, что сиятельный алмазный армагеддон испортит ему аппетит, рыжий паук расстроился. Тащить в какое-нибудь более укромное местечко жирную многоножку - занятие небезопасное. И так, пока он пёр насекомое в уголок, мышь, зараза, чуть не отобрала добычу, почившую его стараниями. Пришлось пауку в ядовитую позу вставать. Мышь была трусливой и отступила вместо того, чтобы прикусить нахалюгу или, на крайняк, придушить. Подумав, паук решил остаться у добычи: "Будь что будет - пережду. Свет - не огонь, авось пронесёт."
Кожаные ремни и верёвки, рассечённые королевским кинжалом, лежали на белой мраморной плите. С уверенностью могу сказать, что если бы на эту плиту положили горы более вкусной пищи, то умирая с голоду, никакая живность на них всё равно не посягнула бы. Алтарь Леи - это алтарь божества, а не столовая. Хотелось бы, чтобы некоторые приближенные к современным храмам тоже так думали, а другие "некоторые" не страдали дешёвым фанатизмом.
Ри задумчиво покрутил в пальцах один из обрывков пояса и отбросил в сторону.
Тогда, отдав Воина Леи на волю Звезды, он много думал: а точно Лея поможет? В древних манускриптах не раз упоминалось о вернувшихся с Тропы, но Ри ни разу не прочёл в них о вернувшихся из Храма. Зато ему попадался манускрипт, гласивший, что Звезда не всегда возвращает своего Воина людям.
Да, это так: не всегда Лея возвращала. И дело тут было не в том, достоин ли Воин второй жизни или нет. Дело было в людях: достойны ли они возвращения тех, кто был готов умереть за них. Как мне думается, сейчас этот вопрос, как никогда остро стоит не столько перед звёздами, сколько перед нами.
Мраморная плита не была гладкой. Сеть трещин темнела не по углам, а в середине. Интересно, а паучья сеть впитывает кровь добычи? Никогда не задавался этим вопросом.
Иногда воспоминания, накатившие поверх личных переживаний, бывают острее кинжала. Ри потерялся во времени. Он пропустил первую вспышку Звезды, позабыв, что вторая для него сегодня будет решающей, что до неё остаётся совсем ничего.
Кровь Воина Леи, застывшая в мраморной паутине и куски кожаных ремней, вернули его к окровавленным камням, к Тропе, где так горько причитала маленькая фури, так пронзительно кричал тур. Где сполохи сухих зарниц рвали насупленное небо, а Сид уверенно брюзжал: "Смерть ему будет во благо."
Поддавшись неосознанному порыву, Ри обнял Лара, и тот ни разу не усомнился в том, какие именно чувства с головой накрыли Звездочёта.
Когда вопреки всем правилам и законам тебе случается спасти чью-то жизнь, она становится твоей неотъемлемой частью, наиважнейшей частью, способной изменить и тебя самого, и мир вокруг, и твоё отношение к миру. И мало чего найдётся дороже той жизни, если вообще найдётся, ибо это сродни таинству рождения. Понимаете, о чём я? Надеюсь, что да.
Тёплыми были объятия, и никто из них не знал, что для Звезды они сейчас важнее, чем прилив, уверенно накатывающий на молчаливые камни материка Ош. Прилив что? Его можно оттолкнуть, как и объятия. Но они друг друга не оттолкнули, ни тогда не оттолкнули, ни сейчас.
Если вы вспомните, что такое аллегория, то поймёте, что я говорю не столько о Ларе и Ри, сколько о народах, сумевших сохранить целостность, несмотря на сильнейшее желание многих разбить их монолит. Сила, как и жизнь, в единстве, а не в делении. Это было, есть и останется важнейшим законом мира. И хоть расстреляйте меня, я от своего мнения не откажусь.
Ри снова окинул взглядом стены Храма.
- Ты тут в себя пришёл?
- Нет, — ответил Лар, — там, откуда ты меня забрал.
Чёрная тоска сделала червлёным серебро взгляда. Каряя бездна не уступила ему по глубине.
- Похоронил?
- Да...
Девять Воинов Леи были похоронены оставшимся в живых среди плакучих диз, что росли недалеко от Тропы. Вместо памятника на безымянной могиле лежал камень, похожий на пятиконечную звезду.
Гулко ухнуло небо. Фиолетовое тело покровительницы Воинов приблизилось к куполу. Вздрогнул пол под ногами. На четырёх столбах каменная кожа пошла трещинами. Звезда была готова огласить свой вердикт.
- Пора, братишка, — улыбнулся Лар, подталкивая кандидата к плите.
- Ри..., — взволнованно прошептала Стихия.
- Всё будет хорошо, — пробормотал Ри, и было непонятно: себя он успокаивает или Ветер.
Ри поднялся на плиту. Каряя бездна влилась в бездну звёздную. Запах далёких миров стал острее, тягучее. Он будоражил и пьянил. Иные миры, недоступные и оттого манящие, открывали душе иной путь, иную доступность, позволенную всем, но востребованную не многими. Потрогать руками для большинства важнее касания душами. Правильно ли это? Хм... Кому как.
Раздался пронзительный звон. Он всё нарастал и нарастал. На коже четырёх камней сквозь трещины пробился свет, такой яркий, что в Храме стало светло и без Леи. А она тем временем наплывала на открытый купол. Это было похоже на предвестие неминуемого финала, как жизни, так и её продолжения. Дрожала земля под ногами. Забытые всеми тени, сорвавшись со стен, улетали в открывающиеся ворота астрала, чтобы там простить забывших.
Воин говорил со своей Звездой. Их никто не слышал, никто.
"Он сможет. Он уже смог, и ты это знаешь."
Лея вбирала в себя червлёное серебро взгляда, вслушивалась, мерцала в ответ и вдруг вспыхнула чуть раньше положенного.
Шубой сошла с алмазов облатка. Все четыре камня сияли тем самым принимающим светом, какой каждый кандидат ждал хотя бы от двух из них. Только тогда он получал возможность стать частью мира далёких звёзд.
Растерянный взгляд пробился сквозь ослепительную пелену, и она не стала ему преградой.
- Лар?
- Да, — кивнул Воин Леи и выдохнул сам. Второй был найден и принят сразу.
Казалось, что всё - ритуал закончен, и алмазам пора накидывать каменную кожу, а Лее открывать купол. Но третья вспышка, вопреки времени, вновь случилась над Храмом. Алмазы вспыхнули ещё ярче, и снова все четыре. Так же было и тогда, когда на белой плите стоял кандидат Лар Светлокрылый.
В оглушительном звоне, голос алмазной звезды, падающей под ноги Второго Воина, прозвучал, как звучит соло в ансамбле.
И только тогда, когда Ри поднял алмазный осколок, всё стихло и каменная кожа покрыла драгоценные камни, и усталая Лея открыла небо, полное звёзд.
- Поздравляю, братишка, — обнял Второго Воина Лар и улыбнулся, — это подарок Леи.
Чёрный шёлк приклеился к спине и ни за что не хотел отлипать. Чтобы выдохнуть свободнее, Ри рывком распахнул рубашку и чуть не оторвал все жемчужные пуговицы.
- Тихо, тихо, — рассмеялся Лар, поднимая с пола одну, — ты же не Звезда, чтобы раскидывать драгоценности.
Вместе с жемчужиной он поднял обрывок пояса, снял с него медную пряжку. Это была обычная пряжка, позеленевшая и пыльная. Лар стёр пыль и она сверкнула, поймав звёздный отсвет.
- Этим поясом ты стянул мне руки.
Пряжка исчезла в кармане.
- Алари..., — прошептала Стихия, обнимая друга.
- Тут я, девочка, тут.
Вот и всё... И, как будто ничего не было. Довольный паук принялся трапезничать. Суетливая мышь сунулась вклиниться в сей приятный процесс, но глянула на крылатых и не рискнула. Недовольно сверкнув чёрными бусинками глаз, она смылась проверять, не утащил ли кто перепрятанное семечко.
Лея вяло накручивала щупальца. Она устала, но сияла так ярко, что в её свете терялись другие звёзды.