Пан Иржи

                Каждого человека надо мерить его мерой.
                Чужая мера – химера.
                И.Н Шевелев.


                ***********

      Теперь это  уже  взрослый, солидный, с круглым лицом  и  жизнерадостной улыбкой, мужчина. Ему уже ближе к пятидесяти.  На большие  праздники  надевает китель, на котором красуются множество медалей за безупречную службу в одной силовом ведомстве. Он любит фотографироваться с детьми, с женой.  Семейные фото для него – отражение собственной  системы ценностей,  где главной опорой любого человека является  большая, шумная, дружная семья. В такой семье он сам родился и рос, его безумно любили и баловали  мама и папа. К сожалению, родителей  уже больше нет в живых, но для него – они всегда рядом – на фото, на картинах. Теперь он для окружающих  Юрий Васильевич,  начальник  подразделения с загадочной аббревиатурой – ОНДиПР, в одном из самых северных районов  далекой и холодной Якутии, которую сейчас принято называть Саха.  Для меня, человека сугубо мирного и гражданского, вся эта аббревиатура не значит ровным счетом ничего, лишь понимаю, что мой старый приятель Юрка какой-то серьезный чин в северной  земле на краю нашей необъятной страны.  Он живет на самом краю Ойкумены, где Индигирка впадает в студеное Восточно-Сибирское море. Черт побери,  в какие дебри забрался он из благодатного Алтая.  Иногда,  подумав о Юрии, я  ненароком вспоминаю произведения Рытхэу, Куваева, Кузнецова и других мастеров слова,  описывающих  те угрюмые места с любовью и теплотой.  Значит, и там живут искрение и честные люди.  Живут, как нам представляется,  в невыносимых условиях,  и не просто живут, а трудиться, воспитывают  детей, занимаются любимыми увлечениями.       
      Ну а про Юрку можно рассказывать часами. Такая колоритная и интересная фигура, что вкратце никак не получится. Как, впрочем, о любом товарище моей студенческой юности. Каждый из них – это космос. Но о Юре более всего интересного, смешного, грустного и забавного. Уж такой он человек, этот Юрка!
     Начну, пожалуй.

               
                ***********
                Староста

     Утром 1 сентября далекого уже 1991 г. я впервые увидел худощавого, с копной непричесанных русых волос на голове, невысокого роста, на  первый взгляд,  невзрачного, но энергичного и разговорчивого паренька,  чинно зашедшего в аудиторию, где уже сидела большая часть нашего курса. Он окинул помещение,  определяя место посадки  рядом с самыми  красивыми  девчонками,  с которыми мы еще только помышляли познакомиться.  Через секунду уже приземлился на парту в центре аудитории, где обосновались городские девушки и тут же принялся знакомиться с соседками. Что-то им тихо рассказывал  веселое, интересное. Кто-то из девушек охотно слушал нового соседа, кто-то пренебрежительно скривил губы, явно выражая, что не желают общаться с ним. Шла первая пара – лекция по психологии. Строгая преподавательница Таус Магомедовна пыталась нам донести азы этой дисциплины, грозно смотрела на шепчущихся однокурсников и несколько раз пресекала уж совсем обнаглевших студентов голосом. 
      «Вот те нааа!» - удивленно протянул мой сосед по парте  деревенский парень Васька. - А этот хлюст, однако, большого мнения о себе!». 
     На первой же перемене, как только Таус Магомедовна вышла из аудитории, этот энергичный паренек, развернувшись в пол оборота к нам, предложил знакомиться:
- Всем привет!  Давайте знакомиться! Я – Юрий Васильевич! – он улыбался и светился от удовольствия.
- Ну, здорово, здорово, богатырь наш, Юрий Василич!- позади меня, с последней парты пробасил  другой однокурсник,  Сашка, которого мы, в последствии, называли Сава. Все дружно засмеялись, перебросились фразами, назвали свои имена и фамилии.
- А я буду называть тебя Юрец! – прозвенел голосок Наташи, маленькой, милой, улыбчивой девчушки в больших  очках.
      На следующей лекции Юрий уже взял в руки контроль за посещением студентами занятий и предложил свои услуги пришедшим преподавателям фиксировать присутствующих и отсутствующих однокурсников. Это не понравилось некоторым парням, они неодобрительно шептались меж собой, указывая в сторону блюстителя студенческого  порядка.  Спустя некоторое время, кто-то из отсутствующих подходил к Юре и просил,  или угрожал, чтобы он не ставил нехорошую букву «Н», что означало «не явился»  напротив их фамилий.  А если уж поставил, то, чтобы исправлял на «О» - означавшее Опоздание. Наш цербер всячески этому сопротивлялся, но все таки шел на компромисс и ручкой выводил поверх большой буквы «Н» жирную от чернил и многократного движения стержнем «О».
      Преподаватели, умудренные многолетним опытом, видели в журнале эти Юрины старания и часто журили его и тех, кого он старался выгородить. 
     Через  дня  четыре или пять  декан утвердил  нашего активиста   старостой  курса, да он  и не сопротивлялся.  Было видно, что доверие декана и общественная нагрузка были ему по душе. Заполнение журналов посещения, планерки у декана, какие  то поручения от преподавателей позволяли Юре легко находить язык с руководством факультета, с руководителями профсоюза института и студенческого актива. Он часто пропадал на каких то совещаниях студенческого совета.  Что там они обсуждали и зачем туда ходит наш  Юра, мне было не интересно.  Была учеба, подготовка к семинарам, хотелось домой к родителям, старался адаптироваться к новым условиям жизни в чужом городе, искал общий язык с новыми друзьями, записался на тренировку, чтобы укрепить себя физически.
      Так прошел сентябрь, пришла пора получать нашу первую стипендию. Юрий со старостами старших курсов отправился в кассу, чтобы забрать общую сумму, затем раздать деньги каждому студенту курса, зафиксировать получение в ведомости и сдать документ обратно в бухгалтерию института. Было в деятельности студенческих руководителей такой не простой момент раз месяц, когда ты трясешься над этими деньгами и боишься потерять,  отдать лишнее, поставить подпись не там.  Это я ощутил на собственной шкуре, буквально на следующий месяц.
      Уже и не помню как, но что-то у Юры не заладилось с  ведомостью. Толи он отдал кому то лишние деньги,  толи его кто-то обманул, но это в корне изменило желание моего товарища быть старостой.  Он подошел ко мне и спросил, хочу ли я занять  его место?
Я ответил отрицательно. Не любил я эти общественные нагрузки еще со школы. А тут в чужом городе, мне вообще не хотелось проявлять энтузиазм и рвение, хватало забот по учебе.  Но, через день или два,  меня и Юрия вызвали в деканат, и руководитель факультета, милейшая Ирина Ивановна торжественно произнесла:
- Александр! С сегодняшнего дня ты назначаешься старостой вашего курса. – и, как бы сразу закрывая тему для дискуссий,  продолжила – Дело в том, что наш Юра уезжает  на отдых в санаторий на 14 дней.  Ему выдана путевка от студенческого профсоюза! Курс не может оставаться без старосты. Юрий тебя рекомендовал как ответственного и дисциплинированного студента, а руководство факультета  не против твоей кандидатуры.
     Честно сказать, я был сконфужен. В мои планы не входило делать карьеру в этом направлении - днем я учился в институте, вечером ходил на тренировки по карате, в выходные дни мечтал уехать к родителям, в родной дом. А эта, свалившаяся на мою голову общественная должность, а с ней и обязанности, были мне не нужны. Но, против декана не попрешь, особенно на первом курсе.  Мне пришлось дать согласие. Все это время сбоку стоял  Юра и улыбался. Что радовало его, не могу сказать - может быть, был спокоен, что  судьбу однокурсников он вверяет мне, может быть ощущал облегчение, что больше ему не суждено стоять в очереди у кассы, для получения крупной суммы денег,  чтобы раздавать ее студентам. А, может, он уже представлял себя отдыхающим в санатории. Не могу знать, что чувствовал мой товарищ, но только с его легкой руки я был утвержден старостой курса и пробыл им до самых  выпускных экзаменов.  Уже позже я понял, что это была честь – быть старостой такого веселого, бесшабашного,  шумного, боевого курса, и к этому меня  сподвиг мой друг юности. Я бы даже дал такое определение -  Юрец передал бразды правления курсом в обмен на путевку в здравницу. Но, уже сейчас, я понимаю, что этот хитрец всего  за один месяц раскусил совковую профсоюзную систему, выбил себе незапланированный, бесплатный отпуск на пару недель, а до этого получил место в общежитии. Одним словом, Юрец оказался находчивым студентом!
     Что было для него важнее в тот момент, надо спросить у него. Обязательно спрошу, когда он приедет в отпуск с далекого севера.

               

                ***********
                В поисках своего угла

      Второй курс начался с печальной новости. Студенческое  общежитие  закрыли на реконструкцию, сроки открытия неизвестны.  Все  мои однокурсники,  из приезжих, так же как и я, оказались в непростой ситуации – нужно было срочно искать себе угол.  А местные жители, в основном, бабушки, проживающие в частом секторе, первыми почувствовали конъектуру рынка и  не преминули воспользоваться  этой  неожиданной ситуацией.  На столбах возле остановок, на стенах магазинов  пестрели  приклеенные клочки бумаги, на которых чернилами или  грифелем  карандаша выведены заветные слова с предложениями о сдаче комнаты нуждающихся молодых людей.  Предложений было довольно много, предприимчивые горожане предлагали различные варианты: избушки целиком, комнаты в домах, квартирах, в рабочих общежитиях.   
     Сотни  приезжих студентов, начиная с 1 сентября, ринулись по городу искать себе жилье на предстоящий учебный год. Кто-то ходил в одиночку, надеясь, что таким образом проще  будет  найти  комнату в квартире или частном доме и договориться с хозяевами. Были и те, кто объединялся в группы,  состоящие  из трех-пяти  человек, и надеялись найти подходящие варианты и снять  дом целиком. Так казалось дешевле и веселее.  Один мой однокурсник, друг  Сашка,  тот самый  Сава, добродушный и веселый парень со степей, с группой земляков сняли подвал в доме, где-то  на восточной окраине города.  В подвальной части жил Саня и его приятели с других факультетов, а  на 1 этаже хозяйка-бабуля со своими внуками. Помещение  это  вдоль  стен  было  заставлен  кроватями с панцирной сеткой,  которых было толи 5 толи 6,   на них спали  пацаны,  а в центре комнатки располагались старинный обшарпанный стол, на котором ели, писали конспекты, играли в карты новые жильцы, и один полуживой стул какого то дореволюционного года.  В  углу пристроена крохотная печка из кирпичей, побеленных известью.  Она дарила тепло своим  постояльцам и постоянно пропускала дым меж трещин в дымоходе, от  того вся одежда мальчишек пропахла.  На  печи  студенты могли приготовить себе какую-то  нехитрую пищу, чаще всего это была жареная на сковороде картошка. Под кроватями хранились мешки с картошкой, с луком,  банки с вареньем и солониной, привезённые из дома от заботливых родителей.  Тесное, сумрачное помещение, с низким закоптелым  потолком,  с узкими  маленькими  полосками окон вверху стены, которые почти не пропускали солнечный свет, вряд ли можно было назвать уютным,  но всё-таки это была крыша над головой, а значит спокойствие на целый год. Гитарист Мишка, тот самый, с которым я на археологической практике летом принял участие в спонтанной  драке с одним зазнавшимся однокурсником,  так же сумел с группой  знакомых  снять  половину небольшого домика, как раз рядом с новым корпусом института.   Две  маленьких комнатки, заставленные кроватями, в коридоре дровяная печь, вешалка, столик, в углу умывальник и ведро под ним. Туалет на улице в виде деревянного треугольника, качающегося от ветра. Такая она студенческая жизнь в провинциальном городке в начале 90-х годов.
     Наш  приятель,  Юрец,  обосновался у какой-то бабушки  недалеко от места жительства Мишки.  По его словам, хозяйка была строгая и чистоплотная, выделила ему крохотную комнатку с железной кроватью, столом и этажеркой,  предупредив,  чтобы не хулиганил и вел себя пристойно. Как-то, проходя мимо, мы с Васькой забежали к нему в гости.  Нас встретил суровый  взгляд пожилой хозяйки, которая закутавшись в темную пуховую шаль, стояла на высоком крыльце. Расспросив, кто мы и с какой целью пришли к ее новому жильцу, все-таки  впустила и проводила до комнатки нашего сокурсника. Внутри домик был очень уютным. Половицы, покрашенные темно-красной краской, застелены яркими самоткаными  дорожками,  двери  и окна  в комнатах  белели своей чистотой. Меня даже  зависть  взяла,  повезло же Юрке -  так быстро найти такой шикарное жилище, да еще рядом с институтом! Поболтав о делах, мы с Васькой намекнули  Юрию, что были бы не против, если он  нас чем-нибудь накормит, но он помрачнел, и  ответил, что хозяйка  очень строгая и лишний раз  пользоваться чайником на кухне не разрешает. Ушли мы из этого красивого домика несолено хлебавши.
     Два парня с Армении, а у нас был довольно  интернациональный курс, два наших Артура снимали комнату в рабочем общежитии, у автовокзала.
     Девушки нашего курса, приехавшие с гор и степей, также ютились либо в съёмных квартирах, либо жили у родственников или знакомых своих родителей.
     Мое прежнее жилье – в уютную комнату в квартире, где я провел  первый учебный год, мне заселиться, к сожалению, не получилось. Семья, которая сдавала мне место,  пополнилась – сын хозяев женился, у них родился ребенок.  Мой отец, как и прошлый раз, привез  меня  к другим своим знакомым, упросив их на некоторое время сдать мне комнату. А дальше я сам должен был найти себе  жилье. Привез, выгрузил сумки с продуктами и умчал домой.   
       Знакомые разрешили пожить у них до конца сентября. Таким образом, я был обеспечен кроватью и крышей над головой на ближайшие 30 суток. А затем должен был съехать со своим небогатым имуществом.  Мои дни первого осеннего месяца проходили следующим образом – утром  бежал в институт на пары, вечерами бродил по городу в поисках  съёмного жилья, упрашивая угрюмых и не разговорчивых бабуль пустить к себе на постой, до летней сессии.
      Еще с детских лет я ненавидел наступление осени. Для меня, как и для любого мальчишки - это начало учебного года, бесконечно тоскливого,  как полярная ночь. К тому же осенью подходил  черед копки картошки. Видели бы вы,  уважаемый читатель, сколько в те годы было той картошки у каждой деревенской семьи!!! Половина огорода возле дома, на пищу, а еще, где то на поле, всегда засаживали десять – двадцать соток этой культуры для коров,  свиней, которых держали приличное количество каждая семья. Какое великолепие и очарование находили в осени Пушкин, Фет, Блок, Пастернак? Мой юный мозг не мог понять этого, еще  не воспринимал всей  красоты  этой  поры года. Ну, это так, к слову о моем отношении к осени в тот период моей жизни.
       И вот,  находясь в чужом городе, к сырому, холодному времени года, к учебным заботам прибавились  проблемы с жильем. Промозглая, дождливая осень, вечный голод, долгие лекции, когда жутко хотелось спать,  суровые  семинары, где преподаватель мог вызвать с докладом по пройдённым темам,  прибавилась еще одна весьма непростая задача - поиски нового пристанища.
      Как то, сидя на занятиях, я поделился с соседом по парте, весельчаком  Васькой своими переживаниями по поискам жилья. Он, как и я,  был временно пристроен у близких людей своих родителей, и тоже ограничен по времени проживания.  И мы пришли к выводу, что надо объединить наши силы для решения этой проблемы.  И, каждый день, как только заканчивались лекции, мы с моим товарищем по несчастью,  отправлялись в экспедиции по частому сектору города, выискивая  объявления о сдаче комнаты или домика для студентов,  заходили по адресам, беседовали с хозяевами, получали отрицательный ответ и снова двигались, по раскисшим от дождя улицам, с надеждой найти какой то подходящий вариант.  К слову, с нами часто бродил по переулкам  тот самый энергичный приятель Юрик,  ему  было  скучно сидеть в комнатенке,  а с нами было весело. Мы двигались по улицам, сочиняя разные истории, рассказывая  небылицы и смешные случаи из жизни. Уже затемно расставались, жали друг другу руку на прощание, прыгали в проходящие автобусы, чтобы на следующий день снова бороздить  просторы частного  сектора  городка.  Поиски подходили к концу, а жилья мы так и не могли найти. То было уже занято кем то из студентов, то хозяйке казалось, что сдать комнату для парней это слишком опасно, то найденная нами избушка была слишком дорога по оплате или крайне неприглядно выглядела. Каких только вариантов мы с Васькой не изучили – просто тьма. Но нам не везло. Заканчивался сентябрь, пора было съезжать с временного пристанища, а  съезжать  было некуда. Мы, с Васькой, уже отчаялись что-либо найти.
    И тут, в конце учебного дня к нам подходит Юрий и протягивает листок бумаги, на которой написано корявым неумелым подчерком, о том, что «Одинокая  женщина сдаст отдельную комнату нуждающимся студентам. Оплата ежемесячно», с указанием улица и номера дома. Оказалось,  что Юрка где-то увидев это объявление, сорвал его и принес показать нам. Мы  воодушевись, рванули на остановку, и, прыгнув  в первый же автобус, едущий в нужном направлении, поехали по указанному адресу. С нами ехал и наш спаситель – Юрка. 
      Доехав до конечной, мы вышли из автобуса и огляделись по сторонам.
- Так это ж, «Гардинка», мы тут  всё прошли – с раздражением пробубнил Васька.  Гардинкой называлась южная оконечность  города, где, когда то, в советские годы располагалась Гардино-тюлевая фабрика, к началу 90 – х скончавшаяся, не сумев встроиться в современные экономические реалии. Но название фабрики жители района трансформировали в одно слово «Гардинка». Так, до сих пор, в народе и зовется эта местность.
     Я вытянул из Васькиных пальцев листок с адресом и спросил проходящего пьяненького дядьку,  где находится  указанная улица. Внимательно всмотревшись в каждого из нас, он  вытер небритые щеки грязной пятерней, громко икнул, и  небрежно махнул в сторону реки, сказав, что нам надо двигаться на «Поселок». Три товарища двинулись по тропинке между  неказистых домов берегу реки, через которую должен  висеть пешеходный мост. Уже скоро увидели эту металлическую подвесную конструкцию, соединяющую оба берега.  Пройдя по качающемуся мостку, постоянно толкая и пугая Юрика, мы перебрались на противоположную сторону.  Стало ясно, что  мы оказались в районе, именуемым в народе «Посёлок» - это юго-восточная  окраина города, где, словно грибы после дождя, расположились дома разных размеров и изысков: ветхие избушка, добротные домики, помпезные коттеджи.  Одним боком  «Поселок» примыкал к Телецкому тракту,  другим расположился на правом берегу говорливой речки Маймушки, несущей свои воды  в могучую  Катунь.  Поплутав по улицам поселка, мы вскоре добрались, прыгая через лужи, до искомого адреса. Пред нами предстал неказистый домишко. Крыша  покрыта старым, потемневшим от времени и осадков, шифером,  на деревянных стенах, когда то  покрашенных в зеленый цвет, краска давно уже облупилась, местами были видны целые плешины. Маленькие окна смотрели на нас с печалью и тоской. Около дома несколько клумб с увядшими цветами дополняли картину. Картина была совсем не радостной, особенно после посещения дома, который дал приют Юрке.  Но делать нечего – надо узнать у хозяйки про аренду.  Васька первым зашел на крыльцо и постучал в дверь. Через минуту мы услышали шаркающие шаги в сенцах, и приглушенный женский голос:
- Кто там?
-Бабушка, добрый вечер! Мы по объявлению, вы комнату сдаете студентам? – Васька громко спросил, глядя на дверь.
- Сейчас я открою – проскрипел голос, затем щелчок  и дверь медленно открылась.
      Перед нами предстала  крохотного роста бабушка – Божий одуванчик, в теплом сером халате, на голове у нее был повязан ярко красный платок. Маленькое личико ее было испещрено плотной  паутиной морщин, из под платка пробивались длинные седые волосы.  Губы тонкие  поджаты, превратившись в чуть видную линию.  Сколько ей было лет, трудно было сказать. Может быть 65, может и 70, а возможно и около 80 лет.
- Чего хотели то? – снова спросила она.
- Мы нашли ваше объявление, приехали узнать – пустите жить? - я поднялся на крыльцо и встал рядом с другом. Поодаль стоял Юрка.
- Да чего ж не пустить-то. Проходите, смотрите. Ежели понравиться, что оставайтесь – и бабушка, махнув рукой, пригласила нас в дом.
     Мы скинули, испачканные грязью улиц,  кроссовки и зашли вслед за хозяйкой. Домик внутри представлял собой обычный пятистенок – небольшая кухня, по левую сторону от входной  двери  расположилась  кровать, застеленная  темным байковым одеялом,  напротив входа, у  окна стоял небольшой квадратный  столик,   справа была печь, именуемая в народе голландка, делившая собой дом на 2 комнаты, за печкой располагалась  большая  комната, круглым столом, застеленный светлой скатертью, в центре, на нем стояла стеклянная  ваза, в которой стояли  три,  покрытые пылью, выцветшие   розы из пластика, под столом два табурета,  с побеленного потолка свисала старая люстра с 2 лампочками, по бокам комнаты  стояли 2 большие кровати. На полу лежал старый ковер, с каким то затертым рисунком. Было достаточно чисто, хоть и бедно.
- Как вам мои хоромы? – спросила маленькая бабушка, стоящая за нашими спинами.
     Мы переглянулись, вариантов не было никаких. Все адреса, которые мы с Васьком прошли за эти недели, были безрезультатны. Перекинувшись парой фраз, пришли к мнению, что остаемся здесь. Оставили бабушке оплату за месяц вперед, даже уже не вспомнить, какую сумму, мы сразу  вернулись на ту же остановку и поехали по своим пристанищам, чтобы собрать вещи и вернуться в эту невзрачную избушку. Юрка отправился в свою коморку. Перед расставанием, мы поблагодарили друга Юрку за помощь в поиске жилья.
     Поздно вечером этого же дня, мы уже разбирали сумки, вытаскивали одежду и учебники, стелили постели на панцирные сетки коек. В печи весело потрескивали дрова, наполняя  жилище теплом, за окном моросил октябрьский дождь. У стола суетилась бабушка, накрывая нам стол.  Из сковороды шел ароматный запах жареной картошки. Бабушка резала хлеб, и складывала его в тарелку.
- Ну, идите ребятишки,  ужинать надо – пригласила нас хозяйка. Васька быстро поднялся со своей кровати, направился к столу, махнув рукой, позвал меня. Сев на табуретки, принялись уминать нехитрую снедь. Бабушка села на свою кровать, принялась, что то вязать, стуча спицами.
- Вы мне продукты покупайте, я вам буду готовить – она повернула голову к нам.
- Бабушка, спасибо вам большое – Васька, уминая картошку, повернулся к ней и продолжил – А мы даже не спросили, как вас зовут.
- Зовите меня баба Зоя – ответила старушка - божий одуванчик.
     Покушав, мы поблагодарили хозяйку и отправились по своим спальным местам. Было тепло,  сытно. Завтра с утра мы с другом Васькой поедем из нашего нового жилища вместе на учебу в институт.
    Трудный день поисков подошел к концу. Мы нашли себе жилье благодаря стараниям приятеля Юрки, и  теперь  могли спокойно жить и учиться. Обрели, так сказать, свой  райский уголок студента.



                ***********
                Бегство из рая

     И вот мы живем в домике бабы Зои, на «Поселке». Не страшно встречать зиму, обеспечены крышей над головой, кроватью, столом. А что еще надо студенту, чтобы спокойно готовиться к сессии?
     За окном вместе с тихим дождем пришел Октябрь. Медленно, но неотвратимо,  осень приближала нас к зиме,  каждое утро  становилось  всё  прохладнее,  лужи на дорогах уже закрыты тонким стеклом льда, пожухлая трава на обочинах в серебристой изморози,  ветви деревьев обнажены, листья давно слетели на стылую землю. Воробьи жмутся к домам, в надежде чем то поживиться. Лишь бродячие  коты иногда спугивают птиц у крыльца или с крыш сараев.
      Каждое утро у нас с Васькой начинался одинаково – подъём  ровно в семь ноль-ноль, Быстро одеваемся, заправляем кровати, умываемся из капающего металлического умывальника,  хватаем сумки с тетрадями. Затем  бежим на остановку, чтоб втиснуться в переполненный  ржавый  автобус, который доставлял до остановки «Старый музей», и мы быстрым шагом направлялись в нашу Alma mater, чтобы вновь окунуться в мир знаний.
       Пока мы суетимся в своей комнате, баба Зоя хлопочет у печи, разжигая с вечера приготовленные дрова. Нам некогда, но ей страсть как хочется пообщаться, рассказать нам о своей жизни. Вероятно, она взяла себе постояльцев лишь с одной целью -   с кем то поговорить.  Старому человеку всегда необходимо внимание. Как писали  братья  Вайнеры в романе «Эра милосердия» - «Старики должны держаться молодых. Это делает их существование более или  менее осмысленным». Иногда мы отвечаем на ее вопросы, рассказываем о своем доме, об учебе.  С Васькой у бабы Зои  сложились особо дружеские отношения.  После учебы, придя домой,  я читал  учебники,  писал рефераты, а в это время  мой приятель присаживался к столу  и беседовал с хозяйкой, помогал ей по кухне – чистил картофель, резал лук, варил лапшу. Учиться ему не составляло радости. А вот поболтать с бабулей о том, о сём – всегда в радость. А уж как ей нравилось.  Обращаясь к нему исключительно по имени «Васька», делилась с ним  моментами из своей жизни. Потом мы ужинали, нахваливая кулинарные таланты хозяйки. Жареная картошка, макароны, чай – вот те блюда, которыми нас угощала хозяйка, а мы за обе щеки уплетали. Что нужно еще голодному студенту, чтобы быть довольным от жизни!
      Почти каждый вечер к нам приезжал  Юрка, скучающий в своей комнатке по общению с друзьями.  Мы  садились на кровати, болтали о всякой ерунде, соревновались в написании  рассказов и стихов на различные темы, потом отдавали листочки с рукописями друг другу на прочтение и критику. Каждый раз долго хохотали над своей писаниной,  особенно заливался  протяжным  смехом  наш друг Василий.  Как-то  Юрка принес   свою тетрадь, в которой он начал писать фантастический роман о похождениях звездного путешественника.  Он  зачитал  нам отрывок из своей космической саги, ожидая от нас одобрения, но этого не получалось – Василий поднял его на смех, потом начал хохотать я. В итоге Юрка, смутившись, закрыл тетрадь и спрятал ее в пакет. Мы несколько раз просили его позволить нам прочесть его сочинения, уж сильно смешным казался нам текст, но  получили отказ.  Васька, воспользовался моментом, повалив писателя – фантаста на пол, выхватил ту самую тетрадь, встал, подняв руку  к потолку, чтобы  Юрка  не смог достать, и принялся  вслух читать рукопись, комментируя почти каждое предложение. Ржали мы долго.  Под  путешественником  автор, конечно же,  имел в виду себя, бесстрашного и рискового парня из 25 века.  Ракеты и планеты, бластеры и пришельцы, чего только не было собрано в этой тетради. Ну и, конечно же, любовь главного героя к одной иноземной красавицы, в описании которой легко узнали нашу однокурсницу Светлану.
– А как имя героя то? - Васька спросил у писателя, переведя дыхание от смеха.
- Пока не придумал. Размышляю еще, –  смущенно ответил Юрка.
- Так герой то - это ж вылитый ты – опять заржал Васек. – Назови его пан Иржи. Самое отличное имя для такого бесстрашного космонавта.
- Почему Иржи?  – спросил я.- И почему пан?
- Ну так Юра – по-польски, вроде, будет Иржи. У Юрки фамилия то польского происхождения.  А раз он поляк, то значит, будет пан Иржи, – объяснил веселый Васек.
     Так наш  Юрка стал паном Иржи. И, наверное, сразу, это прозвище ему понравилось. Он потом, регулярно везде писал в своих тетрадях «пан Иржи». Этакий звучный псевдоним  начинающего литератора  со второго курса исторического факультета.
     Прожив две или три недели в новом жилище, я решил  на выходные дни съездить к себе  домой, чтобы привезти продукты и теплые вещи  на зиму.  «Пан Иржи»  тоже собрался в родное село, и пригласил с собой Ваську, чтобы он не скучал.  Перед самым отъездом баба Зоя  попросила у нас оплату за следующий месяц,  для того, чтобы оплатить долг за электричество. Мы с другом отдали ей необходимую сумму, и в пятницу после лекций уехали с автовокзала на рейсовых автобусах каждый в свою сторону.
     Вернулся я обратно в город в воскресенье поздно вечером. С сумками наперевес доплелся до остановки, дождался маршрутного автобуса и поехал к своему местожительству.  Было уже темно и весьма холодно, пролетали капли дождя, ветер пронизывал насквозь, несмотря на теплую одежду. Доехав до конечной, вышел из автобуса и пошел по знакомому пути через мост. Подходя к дому, увидел, что во всех окнах горит свет. «Значит, Васька уже приехал» – пришел к выводу и прибавил шаг.
     Уже на пороге я услышал отборную брань. Старческий голос ругался матом.  Я остолбенел от неожиданной ситуации, но постояв у двери несколько секунд,  все же решил открыть ее  и пройти в дом. Ну не на улице же мне ночевать. Резким движением дернул ручку и распахнул дверь. Яркий свет ударил в глаза, но через мгновение я увидел следующую картину - в кухне, возле своей кровати  стояла баба Зоя, в одной ночной рубахе, седые волосы клочками весели на голове, она махала руками и злобно кричала в соседнюю комнату.
- Васька, сукин ты сын! Ты дашь мне денег? Ты учти, я выгоню вас с Сашкой нахер! Давай деньги, сука! – бабуля махала своими маленькими ручками.  Я громко поздоровался с ней. Она повернула ко мне голову.
- Ааааа – протяжно пропищала фиолетовыми губами она, – явился, не запылился. Если денег нету – вылетите отсюда, сволочи!
    Я опешил -  да она ж пьяная. Бабуля стояла рядом со своей кроватью, слегка покачиваясь, и требовала с нас каких то денег.  Из соседей комнаты в проеме появилась голова Васьки, затем у него под мышкой просунул голову Юрка.
- Саня, разувайся, бери сумки и проходи сюда! – скомандовал мой друг, - Она бухая, орет уже час.
      Я быстро скинул ботинки возле вешалки и в верхней одежде промчал мимо пьяной хозяйки, орущей и махающей маленькими худыми ручонками над своей косматой головой, в комнату, где сидели мои приятели.
- Прикинь, мы с Юркой приехали часа два назад, заходим в избу, а она пьяная в драбаган и орет без остановки. Требует деньги за жилье. Я уже устал ей объяснять, что мы с тобой ей за месяц вперед уже отдали. Орет и орет, – желваки ходили у Васьки от злости. Рядом на кровати сидел Юрка и испуганно смотрел то на меня, то на Василия.
     Я поставил сумки у стола, сел на кровать, расстегнул замок куртки. В стекла окон стучали капли дождя. Из  кухни доносились матерные крики бабули, требующие от нас деньги.
«Вот тебе и жилье», - пронеслось в голове – «Что делать то теперь?!» Отклонившись на стену, поднял голову и спросил у друга:
- Что делать будем?
- Да хрен знает…. Может,  проспится, а утром поговорим, - Васька беспомощно развел руками.
     Некоторое время  сидели молча, уставившись в пол.  Затем Юрка встал и сказал, что пора ему идти к себе на ночлег. Мы решили его проводить до остановки, желая немного развеяться и надеясь, что бабуля уснет. Одевшись, быстро прошли мимо пьяной хозяйки, хлопнули дверь и потопали по  грязной улице к остановке.  Дождавшись автобуса, попрощались  с приятелем, и побрели обратно. Зайдя в дом, увидели, что баба Зоя лежит на своей кровати и спит. Прямо поверх одеяла  хозяйка домика  покоилась в ночной рубахе и громко храпела. Тихо пройдя мимо, мы зашли в свою комнату, разделись и легли в свои кровати. Настроение было препоганое. Спать не хотелось. Разговорились с другом под храп бабули.
- Вот мы встряли с тобой, - сказал я в темноту.
- Да не говори, надо же нам найти такую хозяйку - из темноты донесся голос Василия.
- Слушай, а что с ней случилось? – спросил я, - Жили, не тужили, а тут такая засада...
-  Да кто ж знал бы. Давай спать. Завтра узнаем, что и как.
-  Хорошо. Спокойной ночи.
Долго ворочались в своих кроватях, сна не было.
    Утром, как и обычно, мы проснулись, умылись и побежали на остановку. В этот раз бабуля не сидела у печи, как обычно разжигая лучины. Дрова так и лежали на металлической пластине внизу  печки. Хозяйка безмятежно спала, мерно похрапывая. Подушка валялась на полу. Проходя мимо, заботливый Васька накрыл ее каким-то покрывалом, потому что в избушке было уже достаточно зябко, да и не приятно было смотреть на старческое, скрюченное от холода тело в одной ночной рубахе.
     В институте нас уже ждал пан Иржи, которому не терпелось узнать новости. Васька вкратце рассказал ему обстановку и мы поднялись на 3 этаж, в аудиторию, где должна была начаться лекция по Истории Средних веков. После обеда, попрощавшись с друзьями, мы поехали к себе, нужно приготовить покушать, и написать отчеты для семинаров на следующий день. Зайдя в дом, мы остолбенели – на кровати сидела наша хозяйка, в накинутой на плечи засаленной старой цигейковой шубе, подперев голову руками, смотрела на свои босые ноги. Услышим скрип двери, повернулась навстречу нам:
- Ааааа – зло пропищала баба Зоя, – Явились. Че, сволочи, приперлись к бабушке? Выгоню я вас дураков, если денег не дадите. 
    Я опять обратил внимание на фиолетовый цвет ее губ - «Ударилась она что ли» - пронеслось в голове.
- Бабуля, мы вам 4 дня назад заплатили за месяц вперед – я вступил с ней в диалог. – Мы   вам отдали деньги, сколько вы просили. Следующий раз отдадим в конце ноября.
- Идите нахер отседава. Давайте мне деньги или выметайтесь, сволочи, - лицо ее налилось кровью, фиолетовые губы тряслись от злости, глаза безумно вращались, взлохмаченные белые волосы свисала на плечи.
- Сань, да она опять бухая, - Васька шепнул мне на ухо. – Бесполезно, - он, не раздеваясь,  прошел мимо бабули в нашу комнату. За ним я.
- Вы суки че тут делаете? – бабка следом засеменила, ступая голыми ступнями по холодному полу, - Вы, сволочи, деньги мне дайте.
     Я еще раз попытался ей объяснить, что мы рассчитались с ней, и имеем полное право жить тут оставшиеся дни октября и весь ноябрь, но баба Зоя не унималась. Она визжала, стоя в дверном проеме, махала руками, требовала денег. И так продолжалось довольно   долго.  Наконец, первым не выдержал мой друг Васька. Он встал  со своей кровати, а был он достаточно высоким и крепким  деревенским парнем, навис над бабулей и что есть мочи заорал ей в лицо: «Выйди нахер из комнаты!!!!»
     От неожиданности баба Зоя на миг замолчала, потом покорно развернулась и поковыляли  к себе.  Было слышно, как   кровать заскрипела, и через минуту мы услышали знакомый храп. Обсуждать ситуацию не хотелось. В доме было очень холодно, необходимо  срочно  затопить печь, что-то приготовить покушать и успеть подготовиться к семинарам. Васька взял на себя обязанности повара – тихо зашел на кухню, в ворохе грязной посуды отыскал нож, вымыл его в ведре с водой и принялся чистить картошку, чтобы пожарить на сковороде. Я занялся печкой – быстро сбросал  поленья в топку, скомкал старую газету и зажег спичку. Весело загудел огонь, и совсем скоро в комнатах стало тепло и уютно.  На сковороде шкварчали брусочки картошки, зашумел чайник. Кухня наполнилась приятным запахом скорого ужина. И тут Васька, уронив вилку под стол, нагнулся чтобы поднять и обомлел.
- Саня, ты глянь сюда….
     Я подошел к столу и, присев, увидел следующее - под столом стоял целый отряд пустых бутылок «Черноплодного вина». Это такое вино, которое в те годы производил местный вин/завод. Дешевое, пьяное пойло являлось очень популярным напитком у городских алкоголиков и бомжей. Свободно продавалось во всех магазинах, а пустые бутылки можно было часто видеть возле автобусных остановок, в парке, возле скамеек. Это вино было знаменито тем, что кроме терпкого ягодного вкуса, еще обладало красящим свойством. Язык, десна и губы у тех, кто любил выпить этот напиток, окрашивался в фиолетово-синюшный цвет. Получается, что  квартиросдатчица, баба Зоя, после нашего отъезда на выходные дни, закупила ящик  «Черноплодки» и ушла в запой.  Те же догадки высказал вслух и мой собрат по несчастью.
     Мы быстро покушали, вымыли посуду и пошли в свою комнату, готовиться к семинарам. Бабуля в эту ночь  просыпалась несколько раз, что то ворчала, сидя на кровати, затем заходила к нам, дребезжащим от напряжения голосом, снова и снова  требовала денег.  Вася  опять орал на нее, она снова уходила к себе, засыпала. Так прошла эта бессонная,  нервная ночь.
     Сказать, что мы расстроились, это ничего не сказать. Прожив несколько недель в достаточно благоприятных условиях, мы оказались в весьма и весьма отвратительном положении. Если бабуля запойная, то не даст нам ни жить, ни учиться. А впереди зима, вариантов жилья уже не найти. В целом, вырисовывались печальные перспективы.
    Утром картина повторилась. Мы проснулись, умылись, наспех перекусили куском хлеба и кружкой чая, согретого на электроплитке. Печь затапливать не стали, хозяйка вновь спала, и будить ее шумом дров не было никакого желания.  И тут  Васька сказал мне, что решил остаться дома, пропустив занятия. Он хочет дождаться, когда баба Зоя проснется, протрезвеет и всерьез с ней поговорить. Нужно было эту тупиковую ситуацию разрешить.  Я согласился с его планом, пообещав, в случае вопросов лекторов по поводу его отсутствия, убедить не отмечать его пропуск в журнале посещения.  В институте, как обычно, меня встретил Юрка. Расспросив меня по поводу дебоша хозяйки, он решил сбежать  с занятий и поехать к Ваське для поддержки. Я пообещал, как староста, не отмечать их пропуски занятий.
    Как обычно, ближе к вечеру, лекции и семинары закончились, студенты,  прощаясь, расходились по своим квартирам и делам. Я побрел на остановку. Настроения не было, в голове крутились воспоминания о прошедшей ночи, представлялись мрачные перспективы жизни в избушке с вечно пьяной хозяйкой. Зашел  в подошедший автобус, который повез меня по привычному маршруту. Грустные мысли роем назойливых ос одолевали меня – Как жить с пьяницей – хозяйкой? Как готовиться к сессии? Где найти новое жилье, когда уже зима на пороге? Может Васька с Юркой сумели пообщаться с бабулей?
     Автобус, неспешно покачиваясь, подъехал к конечной остановке, двери с лязгом распахнулись, пассажиры, в том числе и я, вышли на остановку и разбрелись кто куда. Печально бредя по дорожке к своему ночлегу, я надеялся на чудо, что бабуля трезвая, дома чисто, топиться печь, друг Васька читает учебники. Но моим скромным мечтам не суждено было сбыться.  Войдя в избушку,  я увидел всю ту же картину – спиной к двери матом орала бабка,  вцепившись  руками в душку кровати, чтобы не упасть,  возле нее по полу разбросанные пустые бутылки из-под вина, валенки, старое пальто, платки, еще какое то тряпье. На кухонном столе грязные тарелки. Бабуля снова орала на Василия, требуя выметаться из ее дома. Услышав, что дверь раскрылась, она резко повернула голову и, увидев меня, истошно завопила: «Сашка. Сашка….Убивец твой друг!!! Убивец!!!»
     На ее маленьком бледном сморщенном лице отчетливо виднелись два синих пятна,  на  щеке и подбородке. «Вином что ли опять облилась?» - пронеслось в моей голове. - Но цвет не похож». Я оторопел. Неужели и правда, Васька ее ударил. Быстро пройдя мимо пьяной хозяйки, зашел в свою комнату. На кровати сидели мои приятели. Вид у обоих был удручен.
- Что случилось? Рассказывайте. Нахрена бабку избили? – нервно спросил их.
- Саня, она сама. Упала с койки. На пол – пытался возразить Василий, от волнения щелкая фалангами пальцев.
- Не ври. - Я начинал злиться. Не хватало еще, чтоб милиция вмешалась в наши жилищные проблемы.
- Ну, правда, Саш – заступился за приятеля пан Иржи. – Я читал, Васька собирался постираться. А она как грохнется  с кровати, все вещи разлетелись -  глаза его бегали, было ясно, что наш писатель тоже на нервах.
     Бабуля, услышав наш разговор добрела, покачиваясь из стороны в сторону до дверного проема в комнату и продолжила обвинять Василия в избиении ее, пожилой женщины. Требовала выметаться из дома, угрожала написать заявление в милицию, обещала ночью зарезать и Ваську и меня.  Она уже не требовала денег, бабуля была злой на нас совсем по другой причине.  Минут десять продолжала сыпать угрозы баба Зоя, мы молча ее слушали.  Первым  не выдержал  Васька.  Он резко поднялся,  навис над пьяной хозяйкой и заорал ей в макушку что есть мочи: «Иди нахер, старая!!!»
     И на удивление, взъерошенная, косматая бабуля, еще миг назад грозно тряся кулачками в нашу сторону, резко повернулась, прошлепала до своей лежанки и упала на скомканное одеяло и скоро мы услышали знакомый храп.
- И какие наши перспективы? – прервал молчание я, обращаясь к друзьям и прежде всего к Ваське. – Если вы и, правда, ее избили, то это совсем плохо. Напишет заяву участковому, затаскают нас с тобой.
- Да не бил я ее. Не бил. -  Василий был непоколебим. – Юрка в комнате сидел, читал, я хотел постирать вещи, зашел в кухню воды нагреть в ведре. А она на койке лежала, спала. И тут как грохнется на пол,  на свои бутылки. Заорала и давай меня обвинять, что бил ее спящую.
Юрка молча кивал головой, как бы подтверждение сказанному.
- Васька, тут ситуация-то патовая. Надо либо валить отсюда на новое жилье, либо она нас с ума сведет своими пьянками – подытожил я.
- Куда нам идти то? Сам же со мной ходил и видел, что все избушки, домики, комнатки сданы еще в сентябре. – Василий обхватил свою голову руками и наклонился на беленую стену - Куда нам уходить то? – снова пробормотал он.
- Снова искать. У нас же есть ноги, будем бегать по городку и рыскать после занятий. – Со вздохом ответил я.
     Юрка тоже был подавлен. Молча смотрел то на Ваську, то на меня. Понимал, что его друзья, которым он помог найти это пристанище, вновь оказались у разбитого корыта.
Прошла ночь,  наполненная ворчанием, стонами и матами пьяной хозяйки, наступило утро, снова мы умчали в институт, затем в который  раз до позднего вечера блуждали по промокшим улицам в поисках жилья, бесконечно разговаривая и упрашивая хозяек и хозяев сдать нам любой угол и опять – таки  тщетно. Возвращались уставшие в избушку, когда уже было совсем темно, в надежде, что хозяйка спит, в темноте ужинали хлебом и водой, ложились спать под вопли и ругань старухи. Казалось, что она постоянно пьяная.
   Через  несколько дней пан Иржи вновь встретил нас у дверей института, улыбаясь до ушей от удовольствия.
- Радуйтесь, грешники! Я нашел вам жилье. Отдельный дом, недалеко от института. Дёшево.
     Мы переглянулись,  не веря своим ушам. Юрка размахивал листком, на котором был написан городской телефон. Через 5 минут мы уже были на вахте факультета, я крутил диск старенького телефона, прижимая к уху трубку. Мне ответил приятный женский голос. Женщина рассказала, что с мужем сдают небольшой домик на ул. Депутатская. Сразу же после семинаров мы неслись по указанному адресу смотреть жилье.  «Пусть хоть сарай, лишь бы одним жить, без пьяных старух»,- думал я.
     Поднявшись  по осклизлой от дождя тропинке в гору, называемую в народе «Серемейка», начинавшуюся  практически сразу за  остановкой «Старый музей», мы оказались на улице Депутатской,  которая проходила по самой вершине горы, уходя далеко вниз.  По левую сторону улицы стояло несколько неказистых, приземистых  избушек, из труб которых поднимался белый дым, а по правую замер, в предчувствии зимы, угрюмый сосновый лес, лишь, где то в вершинах, гулял ветер.  Где то позади, за зарослями клена и ветлы, находилось старое заброшенное городское кладбище.  Кое-как, огибая огромные  лужи, мы добрались до указанного адреса и увидели, что внизу от дороги расположилась крохотная избушка с двумя маленькими глазками – оконцами. Стены  обитые тесом, когда то давно покрашенным зеленой красной,  крыша  покрыта старым, потемневшим от времени и дождя,  шифером.  Хозяйка уже стояла у калитки. Поздоровавшись, мы спустились от калитки по скользкому деревянному настилу к домику,  нам открыли дверь и пригласили осмотреть жилье. Мы зашли в маленькую, приколоченную  к избушке веранду, а затем зашли в сам домик.  Помещение оказалось  совсем  крохотным.  Почти сразу, от  двери слева,  громоздилась наспех побеленная печь, прикрывая собой небольшое жилое пространство, рядом с печкой на стене повешены 2 полки, на них совсем немного посуды. Напротив печки светило окошко, с заклеенными синей изолентой, трещинами в стеле. За печкой располагалась сама жилая  комнатка, где,   прижавшись к стенам, располагались  2 панцирные  кровати и  небольшой круглый стол у стены со вторым окошком.  Из обоих  окошек виднелся  покосившийся забор, за которым  был лес.  Потолок был таким низким, что мы с другом почти касались  своими макушками.  Стены побелены, широкие плахи на полу выкрашены  темно-красной краской.  В избушке зябко – хозяйка объяснила, что с лета тут никто не живет, печь то не топлена.  Но домик теплый, проблем не будет.  Выбора у нас с приятелем не было.  Переглянувшись,  мы решили, что будем тут жить. Обсудили с хозяйкой вопросы по оплате, сунули ей в руку смятые рубли в качестве  аванса, забрали  ключ и рысью побежали собирать свои вещи в дом к дебоширке бабушке Зои. Было уже совсем темно, когда мы добрались до  своей берлоги,  и увидели ту же картину, что и все эти дни подряд – на кровати,  одевшись в старом пальто, ничком  лежала хозяйка. На полу стояла недопитая бутылка вина. В доме холод, печь  не топлена. Тихо прокравшись мимо спящей бабули, мы зашли в свои покои. Посидели молча. Хотелось есть, в животах у обоих громко урчало. Но еды не было, готовить ничего не хотелось,  да и лишний шум мог пробудить  ото сна нашу Горгулью. Пошептавшись с Васькой, решили собрать все наши вещи прямо сейчас, а рано утром, как только первый маршрутный  автобус, выдвигаемся на остановку и едем на новое место жительство. Так и сделали,  через несколько минут сумки с одеждой, обувью, учебниками были собраны. Отдельно в пакет положили несколько клубней картошки, пачку макарон, луковицу и  сало.  Ложась  спать в свои кровати, мы засыпали с надеждой, что новый день будет счастливым.  А холодным утром следующего дня, пробудившись  от  сонного бормотания хозяйки,  резво оделись,  схватили сумки и пошагали по тёмной улице к новым приключениям.  На остановке пусто, только два долговязых студента с большими сумками на плечах переминаются в ожидании автобуса. Темно, сыро, но мы бодры, Васька рассказывает какие-то смешные истории из своей деревенской жизни, оба хохочем. Скрипя и покачиваясь подъезжает утренний автобус, забираемся в него, пробиваем билеты в компостере. Двери закрываются, и мы едем. 
     Так мы со своим приятелем Васькой совершили бегство из райского местечка, каким для нас вначале стал дом  бабушки Зои.  А Юрка в очередной раз спас нас, отыскав  друзьям еще один вариант жилья.



                ***********
                Хижина в лесу

     И вот мы  в новой избушке на краю городка у самого дремучего леса. Рядом с нами, что слева, что справа нет соседей. Стоят пустые дома, с темными окнами. Даже соли попросить  не у кого. Мы совершенно одни.  Нет у нас хозяйки, некому следить за нами, никто не орет по ночам в пьяном бреду. У нас началась самостоятельная жизнь в полном автономном режиме. Занесли тяжелые сумки, поставили на пол. Сели на панцирные сетки кроватей. Переглянулись, усмехнулись. Вот она – настоящая студенческая жизнь! Мы теперь  сами хозяева своей жизни!
      За углом дома мы  нашли небольшую поленницу дров, я затопил печь.  Мерно потрескивали поленья, напевно гудело в трубе,  жилище   наше быстро наполнилось приятным теплом. Разобрали  принесенный багаж, на гвозди повесели одежду, быстро разложили книги, тетради на стол, достали хлеб, сало, лук. Василий, в отличие от меня, был парнем  весьма хозяйственным, поэтому сразу заявил,  что готовить  еду будет только он. Тут же из пакета вытащил несколько картошин,  ловко орудуя ножом с коротким лезвием, который он спер у бабки с прошлой жилплощади, почистил картошку, порезал на брусочки, нашинковал лук кольцами. Вытащил откуда-то из-за печки небольшую сковороду, протер ее снегом,  установил ее на чугунной плите печи, бросил в нее ложку топленого свиного жира из банки, которую, как потом он сам сказал, так же прихватил у бабули,  и принялся жарить картошку. Я затащил с улицы небольшую скамейку, вытер с нее дождевые капли, поставил рядом с печью, чтобы  согрелась и подсохла. Минут через 20 мы уже сидели на скамейке за столом и с аппетитом уминали наш скромный студенческий завтрак. Я нахваливал  Васькин кулинарный талант, потому что  я  был совершенно безразличен к желанию и умению  готовить пищу.
    С востока  лениво поднималось  холодное ноябрьское солнце, освещая  округу, в окошках виднелись  сосны, по небу медленно плыли тяжелые свинцовые  облака. Приближалась самая настоящая зима.  А для нас с Васькой начиналась обычная студенческая  суббота.  В институт идти не нужно, поэтому нами  принято решение   раздобыть матрацы, подушки и одеяла и какую-нибудь посуду. Васька предложил навестить его знакомых, у которых можно было попросить что то из пастельных принадлежностей.  Прокатались на маршрутных автобусах  мы  весь день, посетили всех, кого только можно – Васькиных  и  моих знакомых, заходили к городским однокурсникам.  И получилось как в поговорке «С миру по нитке»,  нами было добыто  3 одеяла, 1 матрац, 2 подушки, простыни и наволочки, 1 стеклянный граненый стакан, 2 ложки и 1 вилку, большую кастрюлю, ведро и таз. С этим скарбом, толкаясь и ругаясь с пассажирами маршруток, доехали  до остановки «Старый музей»,  вывалились из чрева желтого полу-ржавого  «Икаруса»  и потопали по тропке в гору Серемейку  к своей хижине. Уже вечерело, в избушке было довольно прохладно,  угли в печи давно прогорели, только седая зола высыпалась из открывшейся дверцы. Пока я раскладывал наше новое барахло, Васька сбегал за дровами, разжег огонь и  принялся орудовать по кухне, придумывая, что приготовить.  Вновь в нашем  жилище стало тепло, запахло вкусным – Васька жарил макароны.
    Мы сели за стол, вооружились вилками, толстыми кусками хлеба, и принялись за трапезу. За окнами стало совсем темно, И вдруг мы услышали за окном приближающиеся шаги  и настойчивый  стук в дверь. Мы переглянулись в недоумении. Кто это мог быть?  Мы первый день в этой избушке, а уже гости. «Незваный гость хуже татарина» - пробурчал мой друг, но уже через мгновение громко сказал: «Открыто!» И тут же  дверь распахнулась, и появился наш друг Юрка, держа в одной руке свернутый матрац, а в другой табуретку.
- Принимайте подарок – улыбаясь, произнес гость. И начал разуваться, чтобы лично вручить. – Я у тетки для вас выпросил матрац. А потом у соседей взял табуретку.  Потом, после летней сессии вернете.
- Оооо, Юрец, ты красавчик! - я встал из за стола и обнял приятеля – Садись с нами, поужинай, чем бог послал.
-Макарошки! - Юрка еще в дверях понял, что попал на ужин. И это его не могло не радовать.
     Гость быстро скинул свою теплую куртку и бросил ее на кровать, сверху водрузил скрученный матрац, затем важно сел на только что принесенную табуретку, взял свободную вилку и стал отчаянно протыкать прилипшие к металлу жаренные макароны. Обжигаясь от горячей пищи и с удовольствием причмокивая, пан Иржи  старался побыстрее  рассказать  нам о том, как узнал от однокурсника Мишки про наши проблемы с налаживанием быта,  сообразил доехать до далекой  родственницы, живущей где то в городке, долго и упорно выпрашивал матрац, ссылаясь на то, что ему жестко спать на кровати.  И вот они оба  у нас, Юрка и его матрац!  И еще табурет, который он увидел у соседей и тоже с собой прихватил. Хозяйственный Юрка!
     Покушав, мы еще долго сидели за столом, обсуждали наши хозяйственные вопросы и их  решение в ближайшие дни.  Оказалось, что воды в доме не было. Нам оставалось  либо топить снег на печи, либо ходить на колонку с ведром.  Ближайшая колонка была метрах  восьмистах  от нас, под горой,  в противоположную сторону от остановки.  Решено ходить с ведром на эту колонку, чтоб дома всегда было ведро воды.  Василий сообщил, что дров в поленнице очень мало и через несколько дней начнется у нас энергический кризис. Обсудили вопрос, где найти дрова. Покупать машину дров и угля у нас не было финансовых возможностей, стипендии  едва-едва  хватало на самое необходимое.  Поэтому,  пришли  к идеи приобрести топор и пилу, и совершать рейды в сосновый бор, где можно было найти сухостой. Срубить  сухую лесину, притащить по снегу до дома, распилить на небольшие чурки и топить печь новыми дровами.  «Лес большой, до мая будем обеспечены топливом» – резюмировал Васька – Мы ж деревенские, справимся.
     Посуды у нас было крайне мало. Юрка, тоже активно включился в беседу, предлагая различные варианты, как добыть кружки, вилки, ложки, чашки. Пришли к общему мнению, что будем просить у друзей и знакомых посуду. А летом всё вернём. 
     Еще немного поболтав с нами,  Юрка засобирался домой. Было уже довольно поздно, за окошками осенние сумерки. И нашему гостю нужно было поторапливаться, чтоб попасть в дом к своей суровой хозяйке.  Как оказалось, его жилище совсем недалеко от нашей избушки, только надо идти мимо старого заброшенного кладбища. И тут, как старом советском мультфильме «Страшная история», где суслик пришел под вечер в гости к хитрому хомяку, мы с Васькой принялись сочинять различные жуткие истории о колдунах, ведьмах, зомби и прочей нежити. Когда в избушке в печи дружно  потрескивают дрова, приятно разливается тепло от горячих печных кирпичей, под потолком  тускло  светит одинокая  электрическая  лампочка,  освещая скромное жилище, а ты сидишь на кровати, и сочиняешь всякие небылицы, это крайне увлекательное мероприятие.  А когда тебе нужно одеться и выйти во тьму, бредя по грязной от дождей  улице,  пройти  мимо  старого мрачного, заросшего корявыми деревьями, кладбища, то это совсем другой поворот. Сначала нагнав страха на Юрку, мы поняли, что переборщили.  В итоге нам тоже пришлось одеться и идти  провожать нашего вечернего гостя до дома, затем вернулись обратно. Уже на пути  к своему домишке, увидели как не спеша  полетели первые мохнатые снежинки, падая на грязь и лужи.
- Ну, вот и зима пришла – промолвил  мой друг и глубоко вздохнул.
- Да… начинается… – ответил ему я.
     Придя домой, Васька подкинул в печь еще несколько тонких полен, стало жарко, мы еще поболтали о наших делах и  завалились   спать. Так  закончился наш первый день в хижине в лесу.
      И вот наступило  воскресное  утро.  Мы проснулись от жуткого холода и яркого света. За окном   белым бело. Вероятно, снег шел всю ночь, закрыв своим холодным покрывалом  грязную улицу с ее лужами и грязью, пожухлую траву рядом с избушкой, натоптанную тропинку  от калитки до двери жилища, сосны, такие же угрюмые как и вчера, нарядились  в  белоснежные шубы.  Воздух в избушке стал ледяным, дрова в печи давно прогорели. Чертовски не хотелось выбираться из под теплого одеяла, но с каждой минутой в нашем жилище становится все холоднее и холоднее. Кое-как, все таки заставив  себя выбраться из теплой пастели,  быстро надели холодную одежду и принялись заниматься  делами. Васька  по хозяйски принялся разжигать дрова в печи и готовить скромный студенческий завтрак, я, схватив ведро,  побрел  по заснеженной  улице вниз за водой на день грядущий. Уже после завтрака мы с другом пошли в  угрюмый лес, так сказать, для изучения будущего плацдарма  по заготовке дров. Снега было по колено, ноги утопали в нем, и было достаточно тяжело  пробираться. Побродив с полчаса, мы нашли несколько сухих стволов сосен, отметили их в качестве потенциальных жертв для рубки и распила. Оставалось спуститься в город, найти хозмаг и купить пилу с топором. Но это отложили на  завтра, сразу же после занятий, а пока надо было очистить тропку к дому,  сварить какую-нибудь еду,  постирать одежду, приготовиться к предстоящим семинарам.
    Так начался новый этап нашей студенческой жизни.  Утром просыпались, затапливали печку с вечера приготовленными дровами, грели на плите в кастрюле кипяток для чая, быстро завтракали куском хлеба, чаем с сахаром или вареньем и спешили на учебу. Наш путь  представлял собой один и тот же маршрут. Утром  спускались с горы вниз в город, доходили до института, в вечером, когда  пары заканчивались, забежав по пути в магазин чтобы купить хлеба, консервов или пакет с гречкой, медленно плелись в гору по уже знакомой тропинке. Придя домой, я сразу же разжигал огонь в печи, так как  за день избушка  очень сильно выстывала,  Васька  готовил ужин, который представлял гречневую кашу или жареные макароны,  кушали и принимались читать учебники,  зубрить термины, изучать карты крестовых походов. Каждый день кто-то из нас ходил вниз по улице к водонапорной колонке, чтобы принести воды в дом, это было самое неприятное занятие – далеко тащиться с ведром на перевес.  Если занятий было мало, мы успевали засветло добраться до своей хижины переодеться и уходили в лес на поиски дров. Немного побродив по лесу, выбирали сухой сосновый ствол, быстро рубили его топором.  Дерево  тяжело  падало на снег, цепляя засохшими ветвями соседние мохнатые  сосны,  как будто не желало покидать   родной бор.  Мы хватали упавший ствол, впившись руками  за комель, волокли  по снегу к своему жилищу. Около домика распиливали на небольшие чурки, раскалывали топором и складывали в ряды. Такая первобытная жизнь очень скоро стало для нас привычной. Часто нам помогал Юрка, он, конечно, был довольно щуплым пацаном, но в коллективе работал активно и весело. Таскал и складывал дрова в поленницу, потом  долго отдыхал и пил чай.  К нам в гости, кроме Юрки, стали приходить и другие однокурсники и однокурсницы. Кто то приносил булку хлеба, кто то банку варенья,  Постепенно наша хижина стала местом сбора и тусовки самых веселых и активных однокурсников, проживающих,  как и мы с Васькой в съёмных домах квартирах.  Как то раз один из гостей принес  книгу  Уильяма Блэтти  «Изгоняющий дьявола». Я всегда любил читать книги, особенно взахлеб читал исторические романы. Но тут было совсем иное  произведение. Книга Блэтти была наполнена жуткой  мистикой, а необычайный динамично развивающийся  сюжет не позволил отбросить это чтиво в сторону. Я залпом прочел роман. Особенно сильно на меня  действовала сама обстановка, в которой я читал произведение - избушка у леса, отсутствие соседей, заброшенное старое кладбище. Было в этом, что то угрюмое, мрачное, перекликающееся с развитием сюжета этой книги.   Вечерами я пересказывал Ваське сюжет каждой прочтённой главы. Он с удивлением и интересом слушал, переспрашивал некоторые моменты, обещал, что тоже прочитает эту книгу.   А  в дополнение ко всему на лекциях по Средним векам преподаватель Галина Александровна, очень своеобразная и непредсказуемая женщина преклонных лет, рассказывала нам, впечатлительным и любопытным юнцам про деятельность Инквизиции, гонения на ученых, поиски и сжигание ведьм и тому подобное. Было интересно ее слушать.   
      Как то в конце ноября один из  наших приятелей, Сашка по прозвищу Сава, предложил отметить наше новоселье.
- Вы уже месяц живете, а до сих пор стол  не накрыли! – деловито возмущался Сава. – Давайте все соберёмся у вас, кто что принесет. Погуляем от души.
    Мы с Васькой согласились. Все-таки мы сами себе хозяева и можем устроить небольшой студенческий пир. Решено, в ближайшую пятницу отмечаем наше новоселье. На переменах  обсуждаем с друзьями меню. Девчонки обнадежили нас, что принесут с собой салаты, парни говорят, что алкоголь будет куплен и доставлен по адресу. Мишка обещает принести гитару, а он отменно поет песни Розенбаума и «Сектора газа». И тут Васька толкает меня локтем в бок и шепчет: У нас на такую ораву нету посуды! Где мы ее с тобой возьмем?!» А ведь и правда, у нас от силы пара тарелок, 3 кружки, 4 ложки и 1 вилка. Как тут проводить праздник?
    И тут опять нам на выручку приходит наш пан Иржи. Он сообщает, что рядом с остановкой есть столовая, где иногда питаются студенты и обычные работяги с предприятий города. Мы и сами пару раз забегали туда перекусить, когда не хотелось готовить дома. План у пана Иржи такой – заходим в столовую, набираем побольше тарелок с супом, кашей, по паре стаканов с компотом, по несколько ложек и вилок, быстро съедаем всё.  Затем относим подносы с пустой посудой в окошко, где собирают всю грязную посуду, и незаметно складываем в сумки несколько столовых приборов.  Ваське эта идея страшно понравилась. Еще бы, за два-три захода мы можем прилично пополнить наш запас посуды. Я высказался против этого плана, так как понимал, что можем попасться с поличным. Не хотелось краснеть за такое воровство. Но Васька был неумолим.
- Да не переживай ты. Никто не заметит даже. Подумаешь, пару тарелок унесем и 3 вилки.
- Неее. Увидят, потом со стыда сгорим.
- Я тебе отвечаю, что комар носа не подточит. Сегодня же и пойдем. И Юрка с нами для компании – утвердительно завершил диалог Василий.
     Я не стал более спорить. Была не была. Чем черт не шутит. В стране, которая перевернулась с ног на голову, где одна часть населения скупала ваучеры, а другая с радостью их продавала, чтобы купить спортивный костюм или пару бутылок водки, где банкротились огромные заводы,  утащить несколько тарелок уже не казалось каким то страшным преступлением. Мы сходили два или три раза в эту столовую. Потом быстро поднимались на гору к своему жилищу, а в сумках наших весело звенела посуда. Итогом наших  походов  в столовую стал целый набор тарелок, ложек, вилок, стаканов и даже 2 ножа. Теперь можно было созывать гостей.  И одним из субботних вечером в маленькой избушке,  на улице Депутатская, начался пир студентов.  Кто принес сало и хлеб, кто  банку соленых огурцов. Одна из девушек принесла жареного гуся. Сашка  и Миха притащили  литровую бутылку спирта «Royal» и пару  пачек  «Yupi».
-  Сейчас на ваших глазах, уважаемая публика,  я приготовлю  шикарный напиток – Сашка, которого все мы уже привычно называли Савой, взял в руку бутылку со спиртом, налил половину в литровую банку, затем туда же влил кружкой  воды из ведра. Сразу же высыпал содержимое из пачки Yupi, закрыл  капроновой крышкой банку и начал методично трясти ее в разные стороны. Жидкость в банке окрасилась в ярко красный цвет. Мы изумленно наблюдали за волшебством.
- Ну вот, наш  праздничный  ликер готов к употреблению – чародей Сашка поставил банку на стол – Прошу, дамы и господа. Начнем, пожалуй.   
     Гости, и мы с Васькой, тут же уселись за стол, который был заставлен принесенным гостями провиантом.  Сава, на правах опытного  выпивохи  разливал из банки свой напиток  в граненые стаканы, в которых еще недавно плескался столовский компот. Андрей, наш спортсмен – футболист с курса, встал и произнес тост за  Сашкино и Васькино новоселье. Мы отважно проглотили Савино малиновое зелье, и принялись сметать, что было на столе.  Особенно досталось тушке гусю. Вся наша голодная  братия  яростно накинулась  разламывать вилками, ножом и  даже руками эту, когда-то, гордую птицу. Оказалось, что гусь был только снаружи зажарен,  а под запечённой, аппетитной корочкой было сырое, красное от крови, мясо. Но голодные студенты  разрывали бедного гуся на мелкие части и поглощали резиновые куски гусятины, а когда с мясом было покончено, все  с жадностью принялись обгладывать каждую косточку. Через несколько минут стол был завален грудой обглоданных,  отполированных до блеска, костей. 
      Спустя некоторое время однокурсница красавица Ирина, из далекого горного села Онгудай предложила,  выпить, за замечательных гостей.  Снова забулькало из банки в стаканы,  опять мы выпили в  честь сказанных слов Иры, и через минуту  нам  уже  стало весело, защебетали девчонки, начали рассказывать  смешные истории парни, а Мишка взял у руки гитару и зазвенели струны.  В печи горел огонь, в комнате было шумно, жарко.  Смех, анекдоты, песни звучали  в избушке, это была настоящая студенческая тусовка.  Мишка гитарист был гвоздем программы, он  нещадно бил по струнам, голося репертуар Юрия Хоя.  Кто знал эти песни, старался подпевать нашему музыканту.  А когда Мишка уставал петь, мы включали магнитофон, и снова звучала музыка.  Первую банку Савиного напитка выпили довольно быстро, прилично опьянели. Но праздник продолжался,  все были веселы и счастливы. Кто-то сидел за столом и продолжал выпивать, кто-то уже лежал на кровати в забытье, девчонки танцевали под музыку, журчащую из старого магнитофона, кто-то выходил на веранду на морозный  воздух покурить. В один из перерывов между песнями вышел покурить  из дома и Мишка. И через пару секунд, пошатываясь, зашел обратно. Глаза его были широко раскрыты от изумления, на губе повисла незажжённая  сигарета.
- Там, это. Там Юрка стоит – Мишка стоял как вкопанной, только и мог, что махать рукой, указывая на дверь.
- Что там? – заверещала Ирина. От остальных девушек она всегда отличалась  каким то особым беспокойством.  – Что случилось? - опять громко спросила она.
- Он стоит и говорит – гитарист был всё еще в оцепенении.
     Я и Васька выскочили из избушки, чтобы на месте понять что происходит. Во дворе  стоял Юрка в  футболке и штанах, босиком на снегу. Он уткнулся в угол избушки и что то говорил. Я подбежал к нему, следом Васька.
- Юрка, Юрка! Все нормально? – я потряс его за плечи. Но он не реагировал, а только что-то бубнил и бубнил.
- Юрец, ау! – Васька ударил нашего друга по щеке, надеясь привести в чувство. В ответ мы слышали только набор букв, не связанных с собой. Пан Иржи бормотал, не поворачивая на нас головы. 
Мы затащили нашего горемыку в дом, девчонки быстро среагировали на происходящее и постелили куртки на пол, чтобы уложить Юрку. Юрка продолжал бормотать, нагоняя жути на всех присутствующих.
Однокурсница Наталья, с огромной рыжей косой проснулась от шума и недоуменно смотрела на суету вокруг лежащего Юрца.
- Что тут происходит? – ее большие зеленые глаза смотрели в недоумении. А мы и сами были в шоке. Что это такое? Эпилепсия? Пьяный бред? Потеря сознания? Влияние НЛО?
И тут я вдруг вспомнил эпизод из недавно прочитанной книги Блэтти, когда священник   записывает на магнитофон речь девочки Риган, а потом расшифровывал сказанное одержимой.  Я схватил со стола магнитофон, нажал кнопку «Запись» и поднес к лицу пана Иржи. Васька и Наталья с Ириной держали Юрку за руки и плечи.
- Говори, Юра, говори – требовательно сказал Васька. И Юрка бормотал, бормотал, бормотал. А я наклонившись над ним с магнитофоном старался не дышать, чтобы голос нашего товарища был записан без помех.
    Все были изумлены, шокированы и испуганы. Невысокий, щуплый пацан напугал всю нашу компанию. Понемногу все успокоились, девчонок уложили на кровати, парни настелили на пол одежду, одеяла и легли спать. Утром, как ни в чем не бывало, первым проснулся Юрка. За ним проснулись остальные гости.  После вчерашнего волшебного пойла,  всем жутко хотелось пить, во рту  у каждого из нас была пустыня Сахара. Но воды в ведре  не было, часть наш кудесник  Сава использовал для приготовления своего ликера, часть выпили просто так.  Васька  принялся растапливать печь.  Девчонки взялись  убирать посуду, и решили ее помыть.  Нужна была вода.  Кому то из нас предстояло идти в далекий путь  на колонку с ведром.  Но эта перспектива не прельщала никого. И тут  Наталья обратилась  к  Юрке со словами: «Раз вчера нас всех напугал, значит, твоя очередь принести  нам  воду».  И Юрка, кряхтя, неохотно натянул валенки, накинул куртку и побрел с пустым ведром. Нам всем оставалось только ждать его возвращения, изнемогая от жажды. Когда он вернулся, мы с жадностью ополовинили ведро, черпая кружками и стаканами живительную, ледяную  влагу. Жизнь продолжалась.
     К полудню порядок в избушке был наведен, стало снова тепло и уютно, гости постепенно одевались и расходились по своим домам. Мы остались с Васькой снова вдвоем. Занялись привычными делами – конспекты, готовка пищи. Затем, после обеда решили идти  в лес за дровами. Провозились  почти полдня, но зато наготовили сразу на несколько дней вперед. Уже смеркалось, когда уставшие и мокрые от снега и работы, мы зашли в дом. Попили чаю с вареньем.  И тут я вспомнил про запись на кассете. Вкратце рассказал другу про сюжет из книги, и мы решили прослушать бормотание пана Иржи. Включили, прослушали. Ничего не понятно. Тогда я найдя кнопку «Реверс» снова включил кассету. И мы обалдели от услышанного. Голос Юрца говорил: «Я… сын не матери…. на земле…. Готовьте мне кровавую мацу… Рога на голове….», затем еще несколько слов, которые мы так и не смогли понять, расслышать. Голос был  Юркин, но стало жутко от услышанного.  Что-то древнее, сумрачное почувствовали мы в этих словах. А может просто жизнь в избушке на краю леса повлияло на наше восприятие пьяного голоса нашего приятеля.   Через день   в гости снова пришел Юрка. Мы его долго расспрашивали про тот вечер. Он  отвечал, что выпил много,  ничего не помнит, вроде как с кем-то беседовал у угла дома. Нам стало не по себе.   Долго и упорно его расспрашивали, особенно старался Василий.  Он вдруг решил, что у него талант Великого Инквизитора. Интересовался о  снах  Юрца, спрашивал  про родителей,  крещеные ли они, ходит ли Юрка в церковь,  умеет ли  гадать на картах, имеются  ли на его теле большие родимые пятна  и прочую ахинею. В итоге,  договорились, что я свожу  пана Иржи в церковь и попрошу попа  окрестить  нашего «одержимого» друга. И уже в следующее воскресенье мы с Юркой быстрым шагом возвращались домой из церкви, где отцом Георгием  наш приятель был крещен. Больше инфернальных приступов с паном Иржи не происходило. Он так же приходил  к нам в гости, мы часто устраивали вечеринки с друзьями, Юрка веселился вместе со всеми, и скоро все забыли про тот загадочный случай.  В конце мая 93 года  мы с другом Васькой  съехали с избушки, и теперь только воспоминания о том веселом и сумасбродном времени иногда накатывают на меня. Все были юны, веселы, впереди у каждого из нас  огромная  интересная  жизнь, а те трудности,  которые мы прошли, только делали нас сильнее, выносливее, и надеюсь, добрее.
     А у Юрки теперь  на шее  висит маленький алюминиевый крестик. Нашими ли стараниями,  или просто так совпало в его судьбе, но с тех пор наш друг стал православным христианином. 


                ***********
                Кинокомпания «III курс» представляет…

      Шел 94 год, мы студенты 3 курса, самого дружного и веселого на факультете.  И мне захотелось увековечить наши студенческие будни, чтоб через  десятилетия,  каждый из нас мог включить видеомагнитофон, и окунуться в воспоминания о юности, друзьях, учебе, о том маленьком, зеленом городке, где всем нам довелось встретиться, жить, дружить и радоваться каждому дню.
     Мой отец год назад ездил в служебную командировку в Германию и привез подарок – мини-видеокамеру «Siemens».  Очень удобная и легкая. А за прошедший год я уже набрался  опыта съемок - снимал свадьбу своей сестры, проводы в армию деревенских друзей, бракосочетание однокурсницы  красавицы  Наташи из Паспаула,  дни рождения своих отца и мамы.  И, поэтому,  идея  снять наш курс во время лекций, семинаров и на переменах мне казалось очень интересной.  Я достаточно долго упрашивал отца разрешить взять с собой на учебе видеокамеру,  он  не хотел рисковать дорогой вещью. Но любовь к детям – великая сила,  и вот,  хорошо упакованная в бумагу камера, едет со мною на рейсовом автобусе в городок. Утром в понедельник мчу в институт с пакетом, где лежит камера, забегаю в аудиторию, где уже шумят мои товарищи, громко здороваюсь и вкратце объясняю мою задумку.  Все с восторгом принимают мое предложение.  Большинством голосов  решено назвать будущий фильм о нас словами из песни А. Градского: «Как молоды мы были».  Где-то нашли ватман, озорная непоседа Ольга из Маймы, тут же, фломастерами раскрасила  его, написав большими буквами «КАК МОЛОДЫ МЫ БЫЛИ».  И закипела работа. Мы прилепили ватман на доску – сняли заставку, затем Ольга взяла на себя роль ведущей – ходила по зданию, где располагался наш факультет, и рассказывала интересные истории из жизни курса, я, уставившись в окуляр  камеры, следовал за ней.  Затем начали  съемки знакомства с курсом – я подходил к каждому студенту, и кто, стесняясь и подбирая  слова, а кто вычурно и наиграно, говорил о себе, называя имя и фамилию, обещая самим себе встретиться через двадцать лет. Дружно и громко хохотали, перебивали друг друга, а камера молча фиксировала всё происходящее. Далее были съемки нашего бравого курса на лекциях и семинарах. Чтобы избежать конфуза, и лишних проблем,  приходилось заранее подходить к каждому  преподавателю и объяснять причину съемок.  Тогда, в те далекие годы, студенты не пользовались видеосъёмкой. Это была редкость в глухом провинциальном городке.  Я снимал все, происходящее в режиме нон-стоп. И  как на переменах студенты бегают по коридору друг за другом  с грязной тряпкой и играют в «сифу»,  и как на скучных лекциях по экономике шепчутся  девчонки и красятся помадой, как парни играют в карты, и иногда пьют из банки разливное пиво на парах по  «Основам правоведения».  Снимал  урок физкультуры,  где мы рубились в футбол под  проливным дождем.  Запись длилась несколько дней,  были сняты часы реальной жизни курса. Но хотелось большего. Хотелось  снять, что то такое, что запомниться надолго каждому из нас.  И тут пришла мысль создать несколько короткометражных фильмов, где бы роли играли наши студенты. Я посвятил в свои мысли  друга Ваську, и вместе, без лишних промедлений,  принялись придумывать сюжеты  наших будущих киношедевров.
     Начало 90 –х являлись, по истине, рассветом видеосалонов.  В то время  маленьких, темных коморках, в основном на автовокзалах и в городских ДК, дельцы устанавливали телевизор, видеомагнитофон и продавали места для просмотра новинок Голливуда. Шварценеггер и Сталлоне, Брюс Ли и Норрис, Ван Дамм и Лундгрен стали настоящими кумирами миллионов.  Мы с Васькой не стали мудрствовать и пришли к выводу, что надо снять  пародии на известные боевики.  Тут же придумали название для нашей инициативной группы – «Кинокомпания «Третий Курс».  Первым  фильмом решено снять пародию на хит Джеймса Кэмерона  «Терминатор». Быстро накидали сценарий.  Я привез от родителей маленький диктофон с микрокассетами,  затем на диктофон с помощью магнитофона записал несколько угрюмых композиций  сверхпопулярных тогда рок-групп  «Наутилус Помпилиус» и «Алиса», чтобы музыка соответствовала сюжету. Я в должности режиссера и звукооператора, так как диктофон необходимо  держать рядом с микрофоном видеокамеры, чтобы звук хорошо ложился на видеоряд, Василий  назначил себя постановщиком экшен-сцен и помощником режиссера. Осталось  выбрать героев для кино. На роль Сары Коннор утвердили красотку  хохотушку Ирину из Онгудая, шерифом назначили Мишку – гитариста, в паре эпизодов согласился играть Васька.  Осталось подобрать  кандидата на роль киборга. Долго обсуждали,  кого из наших приятелей определяем  играть Терминатора.
      И тут нас обоих осенило. На роль Терминатора  мы берем нашего друга Юрку.  Невысокого роста худощавый парнишка с наивной улыбкой и хитрыми бегающими глазками, как никто другой должен был вызвать полнейшую дисгармонию с образом  безжалостного робота убийцы из будущего, в исполнении могучего исполина Арнольда.  Осталось только убедить Юрку сыграть главную роль. После занятий мы задержали  кандидата для беседы. Будущая звезда экрана долго сопротивлялась. Юрка отказывался, объясняя, что боится не справиться. Но сила нашего  убеждения смогла сломить сопротивление скромного парня.  Итак, сценарий готов, места съемок определены, герои для фильма дали свое согласие. Начинаем  кино.
    Первый эпизод «Появление Терминатора» решено снимать на крыше  высотного недостроенного здания в самом центре города. Высокая  новостройка как нельзя лучше подходила для общего антуража - широкая обзорная площадка на крыше, откуда открывался потрясающий вид на город,  а разбросанные изломанные  кирпичи и торчащая из бетонного пола арматура,  дополняли так необходимую для  кинокартины  постапокалиптическую  атмосферу. В своем сценарии  не стали отходить от первоисточника, поэтому заявили Юрке, что он должен сниматься в первом эпизоде полностью голым. Киборг-убийца пролетает из будущего совершенно голым и уже в тут находит себе одежду, оружие и идет выполнять миссию по уничтожению главной героини.  Но Юрка  наотрез  отказался  раздеваться. Не хотел он таким способом попасть в киноиндустрию и становиться популярным. Пришлось нам с Василием снова применить все свое красноречие и убедить артиста в необходимости съемок в стиле «ню». Нехотя, новоиспеченный герой экрана разделся догола, я  навел объектив камеры на заранее обозначенное место, куда  Юрец  должен в обнажённом виде прыгнуть, как бы выпадая из временной капсулы.
    Итак, поехали. Мотор, камера, съемка! Я прильнул глазом к окуляру, включаю кнопку «запись» на камере, тут же левой рукой держу диктофон, из которого уже зазвучала угрюмая композиция «Нау». Боковым зрением вижу, как Юрец делает шаг, прыгает и… Приземляется в полуметре от обозначенной точки. Черт побери, кадр испорчен. Мы с Васькой раздосадованы. Василий еще раз объясняет актеру, как и куда он должен прыгнуть. Юрий утвердительно трясет головой, давая понять нам, что все понимает и более не совершит досадной ошибки. Успокоившись,  мы снова готовы к работе.
    Мотор, камера, начали! Юрка снова прыгает с бетонного блока в обозначенную точку и снова мимо. К тому же голыми ступнями он приземляется на крошки от кирпичей, и истошно орет. Снова кадр испорчен. Мы начинаем кричать на горемыку-актера, он морщится от боли,  потирая ступню,  объясняет нам, что не рассчитал  силу прыжка, что очень болит нога.   Василий сам забирается на возвышенность, прыгает куда нужно, приземляется на корточки, медленно поднимается в полный рост, делает грозный вид, обводя взглядом город. Ну, точь в точь как Шварценеггер в кино,  только с лицом деревенского балагура. 
- Ты всё понял, Юра? – мой помощник разгневанно уставился на актера.
- Да все понятно, просто немного перенервничал – кряхтя,  отвечает он.
- Смотри у меня – Васька грозит кулаком в сторону актера.
- Давайте уже снимать – со злостью прерываю их диалог.  Никогда бы не мог подумать, что быть режиссером очень нервная работа.
     Юрка в который  раз забирается на бетонный блок, его уже трясет от холода, голое тело покрыто мурашками.  Первые  дни мая, мы с другом Василием в  куртках и джинсах, а наш актер уже больше получаса полностью обнаженный на ветру повторяет дубль за дублем одну и ту же сцену.
     Наконец, первая сцена снята, голый Терминатор приземлился куда надо. Медленно поднимается,  окидывает грозным взглядом город.  Теперь нужно снять сцену, в которой робот ищет одежду. Пока с Васькой обсуждали,  как и где будем снимать, актер, трясясь от холода, хватает свои вещи и быстро одевается.
- Ты торопишься, Юрец – Василий ехидно посмотрел на озябшего приятеля, который только что натянул на себя кофту. – Сейчас будем снимать эпизод, где ты находишь себе одежду, так что раздевайся.  И Юрка покорно снова раздевается.
    Сцену, в которой Терминатор,  наконец-то, одевается, решили снимать в этом же здании.  Спустились  на пару этажей, осмотрелись,  выбрали площадку между лестничных пролетов. На полу валялись куски рубероида, какие то деревяшки.  Васька будет играть эпизодическую  роль  жертвы,  которую киборг убивает и забирает одежду и очки. Всё по классике жанра.
    С третьего дубля мы все-таки сняли эту сцену. Голый Юрка, неспешно пробираясь между разбросанного строительного мусора, подошел к стоящему к нему спиной Ваське, положил руку на плечо и произнес, медленно выговаривая каждое слово: «Мне нужна твоя одежда». Затем хватал жертву за руку, бил коленом  в пах, Васька мастерски падал на кучу песка.  Пан Иржи  начинал стягивать с поверженного одежду. На Ваське была   шикарная  кожаная  куртка, называемая в народе «косуха», с модными металлическим заклепками,  ему год назад на день рождения подарили родители. Вот ее то мы и  посчитали необходимой  для нашего Терминатора, ведь надев «косуху», он  выглядел бы комично устрашающим, что и требовалось для нашей пародии.
     Надо заметить, что Василий был крупным, высоким парнем, раза в полтора выше и шире нашего главного героя, и на щуплом Юрке эта куртка висела как тряпка на палке.      Требовалось чем-то забить куртку в районе плеч, чтобы киборг смотрелся мощным, грозным киллером.  Сбегали ко мне в комнату, притащили какие-то тряпки, утрамбовали в рукава «косухи» и надели ее на героя боевика. В больших темных очках, в черной кожаной куртке с огромными плечами с пластмассовым пистолетом в руке, наш герой вызывал  жуткие приступы смеха.  Но Юрка уже вошел в роль, мимика лица и движения тела стали такими, какими мы и хотели видеть.
    Съемки «Терминатора» продолжались долгие 3 дня. Сразу после занятий мы   бросали сумки с учебниками и тетрадями в своих жилищах, хватали камеру и мчали снимать намеченные сцены. Дубли повторяли по несколько раз, оттачивая каждую сцену, чтобы смотрелось интересно. По сценарию Юрка "Терминатор" в перестрелке с  шерифом полиции Мишкой лишался глаза. Для этого эпизода я отыскал где-то круглое стекло от монокля, а Васька попытался  закрепить этот кругляш, чтобы он закрывал глаз Юрки, Но заставить круглое стёклышко сидеть в глазнице бы то не так-то просто. И все таки  получилось справиться с работой гримере - мы с Васькой залепили актеру левый глаз пластырем, сверху намазали яркой помадой и пудрой, чтобы киборг выглядел наиболее эффектно.  Далее  по сюжету киборг-убийца находил адрес дома, в котором жила Сара Коннор – Ирина, в и этом же доме, после недолгой схватки, героиня  убивала робота, зажав ему голову дверью.  Наконец, работа над фильмом была завершена. 
     Следующим  фильмом была картина под названием «Уличные бойцы». Это было уже не кино одного актера, как в «Терминаторе», тут были привлечены 10 однокурсников. Сюжет  прост, как и все фильмы про бои без правил. Положительного героя в поединке убивает боец-негодяй, друг решает отомстить, упорно тренируется и в жестоком бою побеждает злодея. Играть бойцов я пригласил своих приятелей с курса – Сашку, который Сава, Андрея - футболиста,  и еще одного Андрея из соседнего села Майма, остальные роли тренеров и  менеджеров наших главных героев играли  Артур, Леха, Димка, Васька, девчонки Алена и Света представляли девушек из группы поддержки главного героя, который погибал в начале фильма. Юрке же досталась небольшая роль ринг-анонсера. Щуплый парнишка в ярко-красной куртке яростно жестикулировал и вызывал на ринг бойцов на поединок. В итоге злой герой жестоко избивал ведущего.  Мы долго ставили сцены драк, тренировки героев, гибель «Малыша», триумф главного героя. Было сложно повторять многие моменты. Но в итоге фильм «Уличные бойцы» был завершен. Наступило какое то эмоциональное опустошение. Не простое это дело снимать кино.
    Пока мы, после занятий, занимались съемками фильмов, в институте все с нетерпением ожидали итоги этого интересного процесса.  И вот, мы, вся съёмочная группа, в том числе и наш пан Иржи,  получив  разрешение у декана факультета Любови Николаевны, показать фильмы в ее кабинете на телевизоре для студентов, которые уже столпились у дверей, ожидая премьеры, приносим камеру с кинофильмами и включаем.
     Это был настоящий фурор.  Студенты всех курсов, толкаясь локтями, наступая на ноги друг другу,  просовывали  головы в кабинет декана, где по телевизору демонстрировались наши фильмы.  Зрители  хохотали до слез, комментировали каждую сцену, одобрительно шептали актерам, которые находились тут же,  слова  поддержки. Пан Иржи тогда получил свои 15 минут славы!  Его, еще долго, на факультете называли «Терминатором», по-дружески хлопали по плечу, жали руку, смеялись, обсуждая моменты из фильма. Особенно всех шокировало, что Юрик  согласился раздеться догола ради нескольких секунд съемок. Он стал любимцев девчонок младших курсов, а  красная куртка стала его визитной карточкой дискотек и молодежных вечеринок на целый год.
    Уже спустя много лет, я оцифровал  видеозаписи  тех дней, и,  при встрече с друзьями, обязательно  дарю  флешки с нашей знаменитой киноэпопеей.   Надеюсь, кто-то из них, иногда вспоминая  те   яркие моменты жизни,  включает у себя на ноутбуке  фильм 94 года  «Как молоды мы были», где все молоды, беспечны, веселы, вновь  пересматривает «Терминатора» или «Уличных бойцов» и смеется от души.  Нашей кинокомпании «Третий курс» не суждено было ворваться в творческий мир актеров и режиссеров и оставить заметный след в истории кинематографа, да и не было у нас такой цели.  Я  снимал  нашу юную жизнь, не омраченную взрослыми  проблемами и печалями. Это было главным для меня.
     Давно  это было, целая эпоха прошла с тех пор, но в моем сердце всегда живут те мгновения и  люди, с кем дружил, встречался, общался.  А Юрка, до сих пор,  регулярно звонит мне и  пишет,  часто делится  своими  заботами и радостями. Он не стал актером, но остался добрым человеком с большим сердцем.
     И это последний  из рассказов о пане  Ирже.  Нет, не потому что больше нечего вспомнить.  Еще  множество  историй грустных и смешных случалось с нашим худощавым и веселым однокурсником,  еще не раз он был притчей во языцех у студентов и преподавателей.  Но, хочется написать  и о  других товарищах юности, с кем довелось пройти эти сложные, интересные, сумасшедшие пять лет учебы в институте.