Ключи и замки. Часть 4. Глава 8

Глава 8. Край света…
     Злость и обожание, ярость и страсть, ненависть и нежность, отвращение и вожделение, и ещё чёртова буря чувств владели мной все эти месяцы. Я носился по свету за Ли. Отец давно всё узнал, да и странно было бы суметь утаить от него произошедшее дольше нескольких недель, в течение которых она отсутствовала, а я пытался молчать. Конечно, ему всё доложили…
      Они тайно обсудили произошедшее с Агнессой, я знаю, что из-за поступка Ли Агнесса уступила Исландии право рыбной ловли во всех северных морях. Учитывая, что наш остров занимается только шерстью и рыбой, это очень большая уступка. Но согласие моего отца молчать о наших семейных неурядицах в масштабах всего Света оказалось выгодно для нас. Получалось, не только мой брак, но и его разрушение оказалось очень выгодным для моей страны.
      Отец был доволен, и даже на меня не сердился теперь, мать фыркнула, узнав, не удостоив даже словом, а Холлдора была счастлива, не говоря ни одного дурного слова в адрес Ли. И напрасно деликатничала, я бы с удовольствие позлословил. Я бы с удовольствием обругал её в ожидании вестей. Едва мне сообщали, что кажется, нашли её след, я летел туда и… не заставал или известие вообще оказывалась ошибкой.  Дни за днями, недели за неделями, прошло несколько месяцев, и я начал думать, а что если это к лучшему, что Ли нет? Это мне, наконец, сказала мать, и отец не говоря, но я слышал мысли, и даже все рабы, как мне казалось, думают о том же.
      И все они были правы. И я сам себе это говорил целыми днями. И даже ночами. Но… я безумно хотел её вернуть. Я хотел её видеть. Смотреть на неё. Слышать её голос. Говорить с ней. Я просто хотел её. Мне кажется, я жить хотел меньше. Вот так.
      Отец, в конце концов, свёл меня с теми самыми теневыми сыщиками, потому что я перестал доверять Всеволоду. И вот тут я и начал летать по всему миру. И нигде не находить её.
      Отец спросил меня как-то после очередного возвращения:
       —  Ты что… ты любишь её? — он смотрел острыми серыми глазами, будто хотел пригвоздить меня. Он никогда ещё так остро не смотрел. Я очень удивился этому вопросу, мы никогда не говорили на подобные темы.
      Но я и не думал поддаваться и открывать ему душу.
       — Что… я не знаю таких слов.
      Он немного прищурился. Вообще-то он всегда щурился, будто привык во время наших белых ночей, которые, кстати, заканчивались.
       — Да… да да, я так и понял.
     Я кивнул, собираясь выйти от него.
       — Смотри, не сходи с ума. Нет и нет.
       — Да-да. Я понял, — сказал я, обернувшись. — Да, Холлдора, похоже, ждёт ребёнка. Так что скоро подарю тебе внука.
       — Прекрасно, прекрасно. Вот и не сходи с ума. У тебя есть всё. А чего нет, тебе и не нужно.
       — Видимо, нужно, — не выдержал я.
       — Зачем? – он смотрел на меня, пронизывая до самых глубин.
       — Что значит, зачем?
       — Ну для чего? Для чего тебе Ли Вернигор? Если жена тебя бросила и не хочет вернуться, значит, это негодная жена. Разве правильно пытаться вернуть её?
       — Нет, неправильно, — я покачал головой. — Но я… верну её. Она моя жена. Моя. И я не отдам её. Почему я должен?
       — Потому что она не хочет быть твоей, — отец развел руками.
       — Правда? Я так не думаю. Она ни разу не говорила мне этого. Она ни разу не показала мне, что я ей противен. А если её просто похитили? Если она уехала не сама?
      Отец рассмеялся, качая головой.
       — Ох, Боги Асгарда, ты как ребёнок... Но… ладно. Играй. Самому надоест.
      И отмахнулся. Не хотел спорить. Несмотря на то, что я уже давно достиг возраста, когда он сам уже управлял нашим островом, меня он так и считал каким-то мальчишкой. И, надо сказать, я это постоянно подтверждал.
    Не успел я выйти от отца, как получил сообщение, что Ли нашли на Юге…
    …И я нашёл Ли. Поняв систему, я быстро узнавал её местоположение, но, не успевал я приехать туда, начать наблюдение, всё же убить человека не такое уж и быстрое дело, я не хотел, чтобы меня поймали и умертвили, потому что по закону ничего иного меня не ждёт. А для этого убить Ли Вернигор следовало так, чтобы никто и не понял, что это убийство.
      У меня было несколько предварительных планов. Для их разработки я как следует изучил Ли Вернигор. Весьма интересно оказалось. То есть, все люди, за которыми мне доводилось следить, были по-своему интересными, и женщины и мужчины, но Ли Вернигор отличалась. Может быть, потому что что она была Вернигор, аристократка, наследница дома Вернигоров, Севера. В связи с этим было странно, что её выдали замуж на таких условиях за Исландца. У д’Сузы был племянник, как раз ровесник Ли, почему не выдать на него, на Востоке или Юге, женихов под стать намного более выгодные, чем этот Генрих из провинция Севера. Почему её буквально спихнули с рук? Странно…
      Но отличалась Ли Вернигор не этим. Аристократов я много видел на своём веку, ещё больше их жен и дочек, все разные, конечно, но только Ли Вернигор занималась постоянно то чтением, хотя в теперешнем её положении это довольно трудно было устроить, ведь книги в электронных библиотеках выдавались по маякам, а от господина Всеволода я знал, что у Ли Вернигор нет таких маяков в крови, это большая тайна, между прочим, тайна мирового масштаба, маяков не имели только Вернигоры, даже правители все были помечены, Агнесса Вернигор смогла удалить из своей крови эти шпионов, то же помогла сделать и господину Всеволоду, а оба её внука этих маяков вовсе не получили. Это сделало их полностью свободными, но, для слежки это была катастрофа, её невозможно поймать, потому что никакие датчики нигде не фиксируют её.
       Но ей самой это приносит неудобства. Ей приходится иметь золото в наличии, чтобы расплачиваться всюду. И, в частности, она не имеет возможности пользоваться благами, нарочно придуманными для аристократов, даже обычные свободные не могут пользоваться всеми правами и возможностями аристократов. Не все книги, доступные аристократам, и тем более из правящих домов, могут получить обычные свободные. Рабам книги вовсе не выдаются.
      Однако на чёрном рынке можно приобрети всё. Я, к примеру, прочел немалое количество книг, в том числе благодаря господину Всеволоду, но начал читать я когда-то сам. Так вот, ни одна из девушек и женщин высшей касты вообще никогда не интересовалась такой вещью как книги, вот, что значит, иметь в доступе, можно позволить себе не хотеть этого. А Ли Вернигор тратила изрядное количество золота на книги. И ещё, как я заметил, на просмотр новостных программ со всего света и самого разного толка, будто хотела знать новости в интерпретации всех сторон.
      Вот такая странная была эта Ли Вернигор. И симпатичная. Не внешне, в красоте этих белых женщин я ничего не понимаю, она симпатичный человек, мне нравилось, как она ведёт себя, как говорит, как общается со своими рабами и прочими людьми. Как все аристократы, кажется, односложно, холодно и не глядя, но… не знаю, что было иначе, я даже себе не мог объяснить, чем она казалась мне такой приятной, взглядом ли, спокойным лицом, в котором не было того, что я всегда видел в других, и, напротив, присутствовало то, чего у других не было. Хотя… кто знает, может быть, я начал пририсовывать ей новые качества, которые мне хотелось видеть просто от слишком долгого наблюдения и безуспешного пока преследования. Люди склонны романтизировать даже предметы работы.
      И вот, я хорошо изучил объект слежки, а точнее цель, но ни разу не смог даже прицелиться, потому что для того, чтобы это сделать, нужна была хотя бы пара дней, у меня их не было. Я начал уже подумывать, что можно действовать и проще, воткнуть в бок нож, проходя мимо, я проверил даже… но около неё постоянно были двое её рабов, которые словно чувствовали кожей не только опасность, но каждый взгляд на неё даже издали. Убить их всех? Господин Всеволод так и сказал.
      — Ничтожные рабы, если есть помеха, её устраняют, — сказал он. — Я должен объяснять? Или учить тебя? Я думал, ты профессионал.
     — Да, господин.
     — Главное, чтобы не было её, кого не будет ещё с ней вместе, неважно.
     — Сложно убить незаметно троих сразу.
     — Так… Одиниган, ещё одно слово и я подумаю, что ошибся в тебе. Если я подумаю, что ты бесполезен, я найду другого исполнителя для этого поручения. Не может быть, что она настолько неуловима, что ты не можешь выполнить моего приказа.
     Таким злым и раздражённым я его ещё не видел. Конечно, ему ничего не стоит найти нового исполнителя этого дела, но тому придется всю работу начинать сначала и не факт, что удастся всё сделать быстрее и он будет удачливее меня. Думаю, господин Всеволод это понимал не хуже, потому, погасив гнев и раздражение, он сказал через несколько мгновений:
       — Ну вот что… Я узнал, что Всеслав под очень большим секретом отправляется на крайний Юг. В Антарктиду.
    Вот это удивило меня.
       — Зачем? Что ему там делать? Там же… одни учёные. Зачем туда ехать господину Всеславу? Хотя… не понимаю… это имеет значение для нашего дела?
       — Не значение. Это прямое отношение имеет к нему делу, Одиниган. Он ищет Ли, как и мы. Цель другая, человек тот же. А если он собрался тайно, подчеркну, в условиях строжайшей тайны, на этот Богом забытый кусок льда на заднице планеты, интересующий только придурков с их графиками и колбами, значит…
       — И она там!.. — выпалил я.
     Господин Всеволод улыбнулся победоносно.
       — Она точно будет там к моменту его приезда. Я не знаю, как он это устроил, как она туда попадёт, но, как и, главное, когда попадёт он, я уже точно знаю. Вот к этому дню и ты должен быть там. Захочешь, можешь всех их там укатать, хоть всю эту проклятую идиотскую Антарктиду, но! Чтобы Ли оттуда не вернулась. Ты меня понял?
      — Да, господин. Это я понял. Только… как я попаду туда?
      — Я это устрою, — сказал господин Всеволод, поднимаясь. — Мне это будет стоить большого труда. Поэтому…
       Он подошёл к изящному столику, открыл шкатулку, с накладками из кости мамонта, на которых были изображены сцены охоты каких-то северных племён, думаю, их вырезали их умельцы лет триста назад, а может быть и больше. Господин Всеволод достал сигару такую громадную, что даже его большие руки показались изящными, ловко откусил кончик серебряной машинкой в виде головы бегемота, с глазами, инкрустированными рубинами. Вероятно, эти рубины изображали покраснение глаз от злоупотребления табака. Вот как у господина Всеволода сейчас, его большие и блестящие голубые глаза сильно покраснели, впрочем, он плохо спал в последние недели, как сказали мне его ближние рабы.
     В этот момент, кабинет распахнулся и вбежал его маленький сын, двухлетний Александр. До сих пор я не видел господина Всеволода с его семьёй. То есть, с женой видел, но издали, неблизко, а вот с детьми ни разу и вдруг этот холодный как ледяная скала человек с такими же ледяными глазами, мгновенно превратился в мягкого увальня, как те огромные меховые мишки, которые сидят в витринах магазинов игрушек. Удивительное преображение. Даже потрясающее.
      Господин Всеволод присел, чтобы попытаться стать такого же размера, как и прелестный мальчик, с восторгом обвивший его шею своими маленькими ручками, восклицая:
       — Папа! Папа! Я соскучийся!
       — Ах ты мой хороший! — господин Всеволод нежно обнял малыша за спинку и потрепал, глядя в личико сыну светящимся взглядом, а тот похлопал  его ладошками по щекам.
       — Пап, поетаем? — спросил малыш.
      И господин Всеволод улыбаясь самой чудесной в мире улыбкой, подхватил его и, поднявшись, легко подбросил, взвизгнувшего в восторге малыша к высокому, расписанному бесподобным фресками потолку. Подобные вещи, я имею ввиду расписанные потолки и плафоны сейчас некоторые богатые свободные создавали себе с помощью голограмм или проекций, кто как, но у Вернигоров всё было настоящее, от натуральных тканей до дворцов и замков, полных золота, серебра или вот такой, сказочной живописи, которая особенно восхищала меня. А сейчас даже больше этого я был восхищен и даже пленён этой сценкой, такой обыкновенной и такой неожиданной. Никогда не смог бы представить господина Всеволода таким, даже не поверил бы никогда, если бы сейчас не видел его с сыном собственными глазами.
       Тут вошла няня ребёнка и защебетала ласково.
     — Господин Александр! Господин Александр! Господину Всеволоду надо работать, сейчас не время шалить!.. к тому же тут курили… – она покосилась на раздавленную в пепенильце сигару.
     Но маленький Александр летал под потолок, оглушительно визжа от восторга под счастливый смех своего отца, самого красивого человека в мире, из всех, кого я видел. Надо сказать, это неожиданное происшествие повлияло на моё отношение и к господину Всеволоду и делу, которое он поручил мне, надо быть настоящей мерзавкой, чтобы он, вот такой, приказал убить. Поэтому я отбросил все свои сомнения и рефлексию, терзавшие меня день за днём, и отправился готовиться к исполнению приказа…

    …—Не понимаю, зачем? Зачем нам надо перемещаться в Антарктиду?
        — Не вам, а нам. Вы с Кики останетесь здесь.
        — Не может быть и речи! — Атли округлил свои рыжие глаза. — Ты рехнулся!
        — Вообще-то тебе я сказал только из уважения, мог бы и не сообщать.
       Атли моргнул, понимая, что я прав, помолчал с секунду.
       — Но ты же понимаешь, что я прав, нельзя госпожу оставить без охраны.
       — Насколько я понимаю, в Антарктиде случайных людей нет вообще, в том числе этих, что всюду отслеживали нас.
      Атли задумался ненадолго, перестав сверлить меня глазами.
     — Не знаю… у Белтца всюду глаза и уши. Но… зачем вам вообще туда?
     — Не нам, а ей. Может и незачем, но не отвезти её я не могу. Не наше дело, Атли, рассуждать о том, что нужно госпоже.
     Он нахмурился.
     — Я и не рассуждаю, я… интересуюсь.
     — Сплетничать это к Кики, она тебе, что хочешь, расскажет в сотне вариантов.
      Но Атли это была не проблема, я думал, как сказать Ли о том, что Всеслав ждет её в Антарктиде. Как  объяснить, как…
     Я не стал ничего объяснять. Снова говорить с ней о Всеславе вообще мучение, а уж теперь, когда она даже взглядом не удостаивает меня… поэтому я сделал, как делают все преступники, а я уже по уши погряз в преступлениях, как говорится, семь бед, один ответ, терять уже нечего, так что я просто взял её спящей и перенёс в Антарктиду в назначенный день.
      Конечно, я подготовил всё на месте к её появлению. Во-первых, подходящую одежду, всё же ледяной континент в конце зимы притом, во-вторых: помещение, где она могла провести несколько дней, а таких на этих обширных станциях было немало, проверил, кто на этой станции обретается, там была довольно большая команда, на тех, где было два-три человека нам нечего было делать, да и здесь можно будет задержаться не больше, чем на два дня, пока все поймут, что мы самозванцы.
      И вот в назначенный с Всеславом день, я выкрал Ли из её постели и перенёс на белый континент в хорошо отопленный отсек, тут была кровать, и всё необходимое для жизни, как и у всех прочих обитателей станции.
     Конечно, Ли проснулась, села, озираясь.
       — Где мы?.. Что случилось? Ты что… ты… — она оглядела темное помещение, убирая упавшую на лоб чёлку. — Ты что творишь, Серафим?
       — Ли, не сердись и не ругайся, ты поймёшь, я… Словом, только не думай, что я тебя похитил, ради Бога…
      — Что случилось? Напали на нас? Остальные где? — она спустила ноги с постели. — Что за странное место?
      — Ли, мы… побудем пока здесь.
      — Мы что… прячемся? Что произошло?
      — Прячемся, да. Не волнуйся, с Атли и Кики все нормально. Они ждут нас в столице Юга.
      — Они одни поехали туда?
       — Да, наша компания слишком мозолит глаза, как я понял. Нас находят в считанные дни, это пока единственное место на планете, где нас не должны найти. Тебя.
     Ли выдохнула с некоторым облегчением.
      — То есть им не угрожает ничего?
      — Нет.
      — Не врёшь?
     Я улыбнулся.
      — Нет, Ли, я не вру.
      — Ладно… чёрт с тобой, — она встала. — Ванная где?
     Чёрт всегда со мной, подумалось мне, я сам… сам не знаю, кто я…

   …Самолёт задерживался из-за циклона, меня трясло, как от похмелья, только сильнее, и в груди было горячо, а не пусто. Я старался не думать о Ли, иначе, пребывал бы вообще в полуобморочном состоянии, поэтому я оглядывал немногочисленных пассажиров, этих учёных, явно авантюрного склада, настоящих замшелых яйцеголовых очкариков тут был только один, юный профессор, ему было столько же лет, сколько мне, он окончил университет на Востоке в тринадцать, ну и… даже здесь, в полёте, он что-то очень быстро строил в своём блокноте, заглядывая в другой, все экраны были скрыты от глаз окружающих, не иначе, как гениальное открытие готовит, крысёныш.
      Ещё пятеро были типичные полярники, заросшие волосами от шеи и до глаз, высокомерные и беспомощные в обычном мире, как жуки, перевёрнутые на спину, но здесь они себя уже считали в своей стихии, разговаривали нарочито громко, хохотали, всем своим поведением и видом демонстрируя превосходство. Я летел, как инженер по ремонту оборудования, сделать ремонт и улететь, они с «миссией».
      Ах, да, были ещё двое, крупная, на редкость некрасивая женщина, мне сказали, медик, взамен какого-то выбывшего из строя, и здоровенный индеец. Или не индеец, но вроде того, или абориген из Австралии, там тоже полно таких вот, лохматых смуглых, а может быть, метис… он, кажется, был с этой страшной тёткой, такой же лохматой, кстати, как и он, вместе они создавали очень гармоничную пару похожих на горы, поросшие лесом, страшил.
      Вот в такой компании и летели, я сам убедил бабушку, что мне нужно в Антарктиду.
      Мы стояли с ней на лужайке нашего парка и издали смотрели на собирающихся во дворец гостей, сегодня планировалось празднование её дня рождения, сама она не любила праздновать, в семейном кругу мы не праздновали его, впрочем, в семейном кругу мы вообще ничего не праздновали. Нарядные гости выходили из мобилей, подхватывая шлейфы, сверкая драгоценностями, покачивая перьями плюмажей, сейчас в моде были все эти перья… а мы, никем не видимые на неосвещённой площадке, прикрытые стволами окружающих деревьев и кустами, смотрели на них, уже одетые для вечера. Бабушка в серебристом платье, переливающемся как чешуя у большой змеи, в волосах эти самые змеи струились бриллиантовыми заколками, посверкивали на груди, она почти с меня ростом, каблуки, мне кажется, не снимала даже в ванной, тем более во сне. Она не повернула головы.
       — Зачем тебе туда? — только и спросила, как всегда без лишних слов.
       — Забрать Ли, — прямо ответил я.
    Вот тут она посмотрела, смотрела долго, в полумраке, думаю, моё лицо освещалось больше манишкой моей белоснежной рубашки, чем отблесками фонарей.
       — Поедешь, — кивнула она, удовлетворённая разглядыванием. — Но, помни всё, что я говорила об этом. Чтобы никто ни сном, ни духом. 
     Так что все было просто в этом смысле. Намного сложнее было моё безмерное волнение, я никогда в жизни так не волновался. Особенно теперь, когда самолёт задержали, и я запаздывал к условленному времени уже на полсуток. Что там с Ли? Серафим не даст в обиду, конечно, но, это не оживлённый город, где можно затеряться, среди тысяч людей…
       …Я вышел встретить самолёт. Я ждал его со вчерашнего дня. Да, мы оставались незамеченными, точнее Ли, которую я попросил не выходить из отсека, а сам, подслушивая рацию, чем я озаботился заранее, приобретя шпионское оборудование и настроив его здесь, чтобы быть в курсе всего происходящего на станции. Ли спросила, зачем мне это?
       — Как зачем? Мы пережидаем, нельзя, чтобы нас застали врасплох. Да и… – я так и не решился до сих пор сказать ей, для чего мы здесь. «Пережидаем»… вот бездарь.
       — Сегодня самолет, я так слышу. Много новых людей прилетит, затеряемся, — сказала Ли, готовясь ко сну. Я собирался лечь рядом в спальнике на полу.
       — Наивная ты девочка, Ли. Тут много иногда не бывает, и случайных нет, все для чего-то. Если вздумают нас проверить…  но… ты не волнуйся, мы пробудем не более двух дней. Или меньше, если обнаружат. 
      Ли кивнула.
       — Хорошо, как скажешь, Серафим, если ты считаешь…
     Весь день мы провели за просмотром фильмов и чтением, Ли пила чай из термоса, я не решался выходить, надеясь, не попасться на глаза «аборигенам», всё же, хоть и довольно большой, но замкнутый коллектив, кто знает, сколько придётся пробыть здесь, в ожидании Всеслава, вон, уже задержка рейса на полсуток.
    Я ждал самолёта ещё и практической целью, смешаться в прибывшими, будет немного проще, Ли права. К счастью, едва она уснула, я услышал по рации, что самолёт заходит на посадку, и вышел на взлётную площадку, я тут был несколько раз, все обследовал. Проходя мимо гостиной, или кают-компании, чёрт его знает, как тут это называется, словом, помещение, где курили и пили пиво несколько человек, услышал, как они говорили между собой.
      — У нас привидение завелось, слышал? Видели то там, то здесь какого-то мужика…
       — Че? От долгой зимовки спятил нафиг?
       — Я не видел, Ленни, техник, говорил.
       — Нашел, кого слушать, он тормозную жидкость от старых вездеходов пьёт, говорит, это лучше виски.
       — А ты виски пил? Та же тормозная жидкость.
       — Тебе виднее!.. — ответил второй и захохотал, а первый подхватил.
      Так что… как я ни старался, но невидимкой, увы, не был, хорошо ещё никому серьёзному не рассказали и проверять не пошли. Но теперь наступал момент, когда это станет окончательно неважно. Только бы ссориться здесь не взялись и бегать, хлопая дверьми, а то с них станется…

    …Я летел на другой конец планеты под видом фельдшера, который требовался на станцию, вместе с вернигорской докторицей Анной… дальше я не запомнил, всё никак не вникну в их вернигорские имена. Она, к счастью, была немногословна, мы сидели рядом, не спрашивала меня о работе, спросила только, когда мне сообщили, что нужно ехать, я ответил, как научил господин Всеволод, она взглянула мельком.
       — Да-а… так всегда, подхватывайся, лети… А дома дети, муж.
       — Так ведь такая работа.
       — Да-да, работа, да. Вы женаты?
       — Я?.. А… да, — сказал я и испугался, что она начнёт расспрашивать, а я совершенно не знаю, что отвечать.
      Но она спросила только:
       — И как жена? Довольна?
       — Не очень, – я решил, что она именно этот ответ от меня ждёт.
       — Вот то-то и оно, что не очень. Не очень, — печально вздохнула Анна, отворачиваясь.
     Больше она не говорила, а там и заснула. Самолёт грузовой, летел поэтому на небольшой скорости, почти пять часов, из-за плохой погоды, дольше, помимо того, что вылет задержали почти на полсуток.
       Всю дорогу я разглядывал Всеслава Вернинора. Невольно, надо сказать, тут один я, вероятно, знал, кто этот юноша. Впрочем, он не выглядел юношей, я знал, что ему даже двадцати трех ещё нет, казалось же, что не меньше двадцати восьми. Я и раньше видел его, всегда издали, сейчас довольно близко, он произвел на меня странное и… сложное впечатление. С одной стороны, он был похож на господина Всеволода, с другой это совсем другой человек, будто иной породы. Я смотрел на него исподволь, и не мог пока понять, чем именно он так отличается от своего дяди, и даже от своей бабушки, непонятно, но очевидно отличался. Но, чтобы это понять, надо его лучше узнать, наверное, как я знаю моего господина, а сейчас я просто чувствовал это, и это странным образом тревожило меня в нём.
      Что касается внешности, он был очень красив, но не так как господин Всеволод, с его бесспорной самоуверенной красотой, нет, эта красота была… обаятельной и отталкивающей одновременно. И почему он казался мне таким странным?
    Впрочем, вскоре я тоже уснул, отдых самое лучшее, что может быть перед серьёзной работой. Так что я отлично выспался и проснулся незадолго до посадки. Открыв глаза, я посмотрел на Всеслава Вернигора. Он точно и глаз не сомкнул в эти шесть с лишним часов, мне кажется, его возбуждение только  возрастало. Внешне это никак не проявлялось, кстати, только, увидев его глаза, чуть позже, когда самолёт приземлился, и все поднялись, стали одеваться, и потянулись к выходу. Он не смотрел на меня, он ни на кого не смотрел, но я привык наблюдать за людьми, это было то, чем я занимался всю жизнь, другие бы подумали, что я читаю мысли, нет, конечно, такого я не умел, не думаю, что кто-то вообще умеет, но я подсознательно, инстинктивно считывал людей. Наверное, моё «чудесное» детство научило меня этому, не имеет значения, важно то, что я увидел, что единственный на борту, кто сейчас на пределе, это он, Всеволод Вернигор, остальные просто устали от полёта. Значит, я правильно здесь. Он летит за ней. Ли Вернигор цель его путешествия. Теперь моё дело просто незаметно выследить и… исполнить мою миссию здесь…
 
     …Я и не подозревал, что за мной кто-то наблюдает на борту этого самолёта. Более того, я не думал, что хоть кто-то здесь знает, что я не Пётр Фирсов, гляциолог. Но даже, если бы на меня смотрели в подзорные трубы или микроскопы со всех сторон, все, кто был вокруг, я бы этого не заметил. За мной наблюдали всю жизнь сотни глаз, я к этому привык, я бы никогда не заметил, что кто-то на меня смотрит, мне всегда было на это плевать. Единственный в моей жизни взгляд, который я ловил, который мне был важен, её, Ли. И, наконец, здесь, на краю света в самом буквальном смысле, я найду и увижу её. Ли…
      Я торопливо застегнулся, направляясь к выходу из самолёта с остальными.  В открытый люк, через который все выходили, влетал обжигающе холодный воздух, с мелкими снежинками, ах нет, это оказались не снежинки, это мелкие осколки льда, ледяные пылинки. И это был коридор, никто на открытый воздух не выходил, вот такой холод. В Вернигоре суровые длинные зимы, настоящие морозы и горы снега, но такого холода я не чувствовал никогда. Остальные не почувствовали ничего такого, никто из них не комментировал, им было привычно. Впрочем, этот дикий холод только взбодрил меня. Наконец-то я был в нескольких шагах от Ли… Боже, увидеть её. Увидеть… не во сне, не в бреду, увидеть её…
     Я прошёл со всеми по коридору, они все сразу отправились по своим делам, растворяясь в коридорах станции, кого-то встречали, большинство нет. Тут и запах был… странный, не могу понять, то ли странный пластик, то ли ещё какая-то незнакомая химия. Ли всегда обращала внимание запахи, говорила об этом, поэтому и я стал замечать.
      Но… надо найти Серафима, я поискал глазами, но он сам оказался где-то за моим плечом.
      — Не вертите головой, господин Всеслав, не привлекайте к нам внимание, – негромко произнёс он. – Я обгоню вас, а вы следуйте за мной.
      В следующее мгновение он, вот нахал, обогнал меня, и, не оборачиваясь, двинулся по коридору впереди меня, неслыханная дерзость для Вернигора, но здесь рабов вообще не было, как и аристократов вроде меня. Да и… какая сейчас разница. Я только рабом в моей жизни не был, а всем остальным я побывал. Поэтому, умерив внутреннее Я, я просто ускорил шаги, чтобы не потерять его в поворотах этого странного лабиринта.
     Он шёл быстро, его длинные волосы немного выбились из-под шнурка, тонкие прядки летели, вообще он всегда был красив, может, и мне отрастить волосы… ох, ревность к этому прекрасному садовнику так и не оставляла меня, тем более теперь, когда он был рядом с Ли, а я с ней разлучен.
       Ли… Ли… Господи, неужели, я вот-вот увижу её…
       Серафим, завернул за очередной угол, обернулся на меня и, остановившись, указал на обычную дверь, мимо каких мы прошли десятки.
    Я посмотрел на него, ещё не веря, что стоит мне открыть дверь…
    Серафим только кивнул.
       — Не волнуйтесь, я уйду, не буду подслушивать. Когда будете готовы убраться отсюда, просто вызовите меня. Там есть рация. На мне вторая, — он отогнул воротник комбинезона, как у местных, где была прикреплена пластинка рации.
     Я двинулся к двери…

    …Не понимаю, как я мог потерять их. Это впервые со мной. Эти, не умеющие прятаться, ничего не замечающие вокруг себя два человека исчезли, будто растворились в проклятом лабиринте этой идиотской станции. Как это могло быть?.. А всё моя самонадеянность. Уверенный, что ничто и никто от меня здесь не ускользнёт, потому что тут все как у лысого на макушке, я позволил себе разглядывать станцию, всё же необыкновенное место, ну и ответил на пару вопросов, заданных мне Анной, при которой я был фельдшером. Всего несколько секунд и всё, Всеслав исчез. Куда он нырнул, в который из этих проклятых коридоров?..
      Я не нервничал так никогда. Зная, как легко Ли Вернигор исчезает отовсюду, я понимал, что несколько часов, которые могут уйти у меня на поиски, это громадная фора. А самолет улетит через два часа, спецрейс для меня сюда никто не отправит, а погибнуть не хотелось бы. Напротив, хотелось иного, господин Всеволод обещал мне много золота, если я все сделаю. Надо сказать, я давно собирал, в надежде выкупить свободу. А теперь… что? Полная свобода будет? От жизни тоже?..

     …Открывая дверь в маленький отсек, я тут же увидел кровать, а на ней… Мне показалось, что… Господи, Ли, какая ты… маленькая… она мгновенно проснулась и села глядя на меня.
       — Слава… Славка… Славка мой! — взвизгнула она и бросилась ко мне.
      Маленькая и стриженая, одетая не в пижамку или ночную сорочку, а во что-то вроде облегающего трико, та мне самом такое, согревающее под одеждой и невесомое термобельё, оно так облегало, как вторая кожа, и я успел увидеть и тут же ощутил, что её всегдашняя стройность сейчас стала миниатюрностью.
      — Ли! — выдохнул я, прижимая её к себе. – Ли! Ли!.. Господи, наконец-то!
      Мы задохнулись от слёз счастья, прижимаясь друг к другу, целуя, смахивая слёзы губами. Дышать тобой, моя Ли…
      Слетели все эти утепляющие одежды и…
      Господи… вот теперь я ожил. Только теперь… Теперь…
      Я закричал от наслаждения, мой крик слился с её… Губы, груди, кожа, её аромат, тепло её тела, всё это поглотило меня, я утонул в моём мире. Моём…

    …Всеслав… за год я впервые вдохнула полной грудью. Любимый мой. Любимый мой… Краски, запахи, звуки, ощущения, всё вернулось в мир, потому что ты снова со мной…
      Звуки…
      — Ли! Всеслав! Бегите! — вдруг услышали мы истошный крик Серафима.
      Мы, едва отдышавшиеся после первого восторга, посмотрели друг на друга, у Всеслава над губой блестели капельки пота, а глаза, казавшиеся сейчас совсем чёрными, расширились.
     — Выследили нас… и здесь. Одевайся скорее, Ли! — он бросился к нашей одежде, мы успели только надеть это самое термобелье, которое не только было очень тонким и невесомым, но и надевалось мгновенно, как распахнулась дверь, вбежал Серафим, волосы растрепались, на животе у него растекалось тёмно-красное пятно, он протянул было руку, нам надо было только коснуться его, только коснуться…
      Но за ним вырос незнакомый великан с длинными чёрными волосами, отбросил Серафима назад, в коридор, а Всеслава в сторону от меня, сильно ударив ребром ладони, так, что он так и не встал, я закричала и бросилась на это чудовище из кошмаров, не знаю, что бы я сделала, может, перегрызла бы ему горло, у меня всегда были крепкие зубы, а ярости мне хватило бы, чтобы преодолеть его силу, но… он, удивленно моргнул и… я не почувствовала даже боли…
     Просто все пропало…