Чем пахнет дом твой?

Жил-был дом. Рубленный пятистенок. Бревнышко за бревнышком срубили его из еловых толстых леших тёлочек. Он только начинал свою жизнь, и всё ему казалось светлым, добрым, искристым. Пах он текущей из его сучков смолой, как молодая девушка, росится соками здоровья, задора и красоты.

Говорит новострой своим стенам:

— Ох, и хорошо мы с тобой пахнем! 
— Как спинка кумушки после баньки. 
— Ха! Правда? 
— А то! — отвечают ему стены. — Нахлестали нас с тобой топорам, абы березовым веничком, всю кору постесали, рубаночком подправили. 
— Да и по мне ещё мало кто хаживал! — добавлял пол. — Вот она, жизнь изначальная!

Заехали в дом хозяева, кошечку по традиции на удачу вперёд пихнули, ну и жить начали. Год здравствуют, десятилетие, другое. А потом возьми да и в город подайся. Продали хозяйство новым людям.

Те заехали, своё добро завели. Да только не дружно жили: всё ругались да склоки каждый день устраивали. Небо коптят - пыхтят... А дом свою думу думает. Поулеглись как-то склочники, а пятистенок повздыхал и спрашивает своих сожителей:

— Хм, хм, чем этаким пахнет?   
— Не знаю, — отвечают стены, —  вроде как собачатиной пропахлись.

А половые доски смеются, злорадствуют:

— Конечно, собаки живут — вот псиной и пахнет... 
— Что же делать? И без нас разберутся... Наше дело маленькое... Надо жить дальше...

Десяток лет крутанул век, и эти хозяева продали дом новым господам.

— Вот с этими-то уж точно заживём! Не зря же мы так долго мучились! — обрадовался домина. 
— Навроде теперь мы дачи. Приедут попировать, а потом мы сами по себе... — добавляли стены. 
— Поглядим-увидим, — скрипел пол. — Как бы ножка господская в копытце не обернулась.

И точно, приедут новые хозяева на выходные — праздники, погулять, поплясать, песни погорланить, дружков своих привезут... Такие посиделки устроят, что дом ходуном ходит, того глядишь — и пол проломят. Намусорят, нагадят, уедут восвояси до следующей пирушки, а жители беседу ведут, шепчутся:

— Вот я же вам говорил! Я вас предупреждал: как бы ножка-то копытцем не оказалась... Вот истинно так и получилось! 
— Да, верно... С диктатурой-то лучше было. Налево теперь потянуло...Только вот я не пойму, теперь-то чем мы пропахлись? 
— Чем — чем? Чувырло в дом пусти — вот свиньей и пропахнешь! — скалил рассохшиеся доски пол, как прорехи в зубах. 
— Ах! Как в точку, ах, как правда... — соглашались стены.

— Как же нам всё это поменять? — спрашивал дом, вздыхая. 
— А никак, — отвечал пол. — Нас не спрашивают. Кто хозяин — тот по нам и ножками топчи. У кого власть — тот и живи в сласть, а наше дело маленькое — терпи, пока Господь шторки не прикрыл. 
— Да всё так, — откликались стены, — но как же, всё-таки, хочется пахнуть человеком... хоть раз в жизни...  хоть не надолочко...
— Чтобы человеком пахнуло, человеческие поступки делать надо... А тут... 
— А где же его взять, человека, в нынешнее-то время? 
— Да, верно. Все извелись... 
— Ну что же делать? Потерпим, — отвечал дом.

Так они и жили, шепча недовольствуя весь век... А сколько по земле таких домов настроено? Кто каким каблуком по полу топчет?

Так и ты, мой дорогой маленький читатель, когда вступишь в мир, и твой взор раскинет свою думу по горизонту, вспомни эту сказку и вырви с корнями из себя деревянное понимание мира. Ты — человек, а не пустое бревно — Буратино. Не жди хозяев, кто принесёт свой запах в твою обитель. Решай сам, чем пахнет дом твой: псиной, свиньёй или человеком.


Рецензии