3-2. Сага 1. Глава 3. Молчание ягнят

         Сейчас,  более   чем  через  сто  лет  после  описываемых  событий,  меня  не  перестаёт  удивлять  тот  факт.  что   я  никогда  не  слышал  от  отца  ни  одного  рассказа  о   том,  как  их,  призывников-новобранцев,  везли  через  всю  Россию:  сначала   из  Северо-Западного  края  почти  на  край  русской  земли,  в  край  амурский,  а  потом   в  обратном  направлении  -  из  мирного  сибирского  захолустья  в  самое  пекло  войны,  на  Юго-западный  фронт.  А  ведь  такой   переезд   занимал  тогда  не  одну  неделю,  и  воспоминания  о  нём  и  описание  его  могли  бы  составить   отдельную  «эпопею».
      Но  мне  об  этих  «путешествиях»  не  известно  ничего:  ни  как  долго  они  продолжались,  ни  какими  вагонами  их  везли.  Были  ли  это  пресловутые   «столыпины»,  или  т. н.  «теплушки»,  т.е.  обычные  грузовые  вагоны,  приспособленные  и  используемые  для  перевозки  крупного  рогатого  и  нерогатого  скота  и  чуть  «очеловеченные»  установкой  в  них  печек-времянок,  наподобие  тех,  что  стали  позднее,  уже  в  Гражданскую  войну,  с  издёвкой  называть  «буржуйками»,  хотя  у  таких  печек  спасались  от  холода  и  голода  далеко  не  одни  только  бывшие  буржуи.
              Понятно  только,  что  это  были  не  «жёлтые  и  синие»  вагоны  (которые  у   А. Блока  «молчали»),  и  даже  не  «зелёные»  («в  которых  плакали  и  пели»),  а  т. н.  «товарные»,  выкрашенные  «суриком»   в  традиционный  для   России   «красный»  цвет.   Их  ещё  в  шутку  называли  вагонами  «четвёртого  класса»,  в  отличие  от  вышеупомянутых  жёлтых,  синих   и  зелёных,  официально  именуемых,  соответственно,  вагонами   второго,  первого  и  третьего  классов.
           «Теплушка»   -  это    двухосный   вагон,  в  котором  помещалось  8  голов   крупного  скота  -  лошадей,  быков  или  коров.   Большевистские  «рационализаторы»  умудрялись  потом  набивать  в  этот  объём  по  40  человек,  чтобы  они  не  слишком  бы  заносились  как  «цари  природы»  в  своём  человеческом  превосходстве  над  обычным  скотом.  А  тогда,  в  годы  Первой  мировой,  «техническая  мысль»  ещё  не  шагнула  так  далеко.  Это  уже  потом,  немного  спустя,  она    пошла  вперёд  семимильными  шагами,  во  многом  опередив  и  предвосхитив  «научно-технические  достижения»  будущих  переустроителей  мира.
       В  общем-то  из  такой  «теплушки»,  даже  если  бы  и  очень  хотел   и  даже  если  в  ней  всего  лишь  20  человек,  а  не  40,  вряд  ли   много  увидишь:    крохотных  окошек  всего-то  по  два  по  бокам  вагона,   да  и  те  наверху  и,  скорее,  для  вентиляции,  а  не  для  обзора  -  какой  еще  обзор  для  скота!  Так  что  эти  «путешественники»  поневоле  практически  ехали  вслепую,  а если  что  и  могли  увидеть,  то  только  на  задворках  железнодорожных  станций,  когда  двери-ворота  наконец  открывались  (точнее:  откатывались) на   несколько  часов,  и  можно  было  спрыгнуть  из  «теплушки»  и  малость  поразмяться  и  прогуляться  на  запасных  путях,  откуда  им,  однако,  ни  под  каким  видом  нельзя  было  отлучиться.  А  здесь  многое  ли  увидишь,  кроме  грязных  пакгаузов,  труб  водокачки   да  куч  каменного  угля,  и  всё    это на  каждой  станции   неотличимо   от    такого  же  на   другой.  Откуда  же  быть  ярким  впечатлениям?  Во  всяком  случае  именно  этим  и  только  этим  я  могу  объяснить   умолчание  отца  в  отношении   этих   сверхдлительных  переездов  с  запада  на  восток  и  с  востока  на  запад …
         А   название  этой  короткой  главки  повторяет  название  одного  голливудского  фильма  (так  во  всяком  случае  он  именовался  по-русски  в  нашем   прокате)  с Энтони  Хоппкинсом  в  главной   роли  Ганнибала  Лектера  (между  прочим,   каннибала,  т. е.  людоеда  по  роду  его  «основных  занятий»!)   Главная  тема  этого   фильма  -  парализующая  сила  зла,  сразу  лишающего   свою   жертву  дара  речи  и  тем  самым   обрекающего  её   на  безмолвие.  А  откуда   «ягнята»?  Так  перевозили  же  этот  молодняк,  как  уже  говорилось,   в   «скотских»   вагонах…
           К  концу  февраля  1915  года   младший  унтер-офицер  Маглыш  находился  уже  в  «своём»  223-м  (Одоевском)  стрелковом  полку.  Стрелковый  -  это  по-нынешнему  пехотный,  не  механизированный,  а  передвигающийся,  как  говорится,  «на  своих  двоих».  К  тому  времени  на  Юго-западном  фронте  установилось  относительное  затишье  в  том  смысле,  что  ни  с  той  ни  с  другой  стороны  не  затевалось  сколько-нибудь  крупных  операций,  что  обусловливалось  простой  нехваткой  сил,  растраченных  в  кровопролитных  битвах  летне-осенней  кампании   1914  года,   и  что  привело  к  определённому  позиционному  равновесию  противостоящих  друг  другу  (забавный  у  нас  получается  каламбур)  отнюдь  не  дружественных  армий.   
         Шла  так  называемая   позиционная   война,  изнуряющее  душу  и  тело  «окопное  сидение»,  сводящие  с  ума  «окопные  бдения».  По  весне  они  ещё  сопровождались   обязательной  на  наших  просторах  весенней  распутицей.  Она  в  ещё  большей  мере  усугубляла  всяческую  грязь,  антисанитарию  и  без  того  удручающую  неустроенность  солдатского  быта,  ежедневные  тяготы  военных  будней…