Дворец науки. НИИ ПФ. Ч. 1. История

                репортаж на злобу дня

                И вызываю я на пир моих видений
                Математических   богов,
                И стройные ряды державных уравнений
                Я передать земле готов.
                И то, что ранее загадкой волновало
                Мой  ненасытный  дух,
                Из вещих чисел Солнцем встало
                И озарило вкруг.
                Бессмертие! Гляжу в твои истоки –
                В  ряды  преображённых  числ:
                Объемлют  мир  единые  потоки,
                Единый сокровенный смысл.
                Всё  прошлое  и  будущее  слито
                В  непрерывающийся  ряд,
                И мысли нескончаемость открыта,   
                Где числа торжествуют и творят.
          
                Александр Чижевский, 1918,1943.


Если бы у меня была волшебная палочка, я взмахнула ею и Научно-исследовательский институт прикладной физики, который пророс жилами в судьбах многих мужчин и женщин при социализме, - ожил. Нет, нам не нужно как на Машине времени вернуться в старое доброе советское время, а просто хотелось бы расставить всё по своим местам. Сейчас. В 2024 году, когда разрушается научный комплекс на шоссе Энтузиастов. Волшебная палочка помогла бы организовать в здании НИИ ПФ Музей основоположников космонавтики. Она помогла бы восстановить и реконструировать объект, который и дальше по времени уже для наших внуков и правнуков хранил достижения эпохи индустриализации и олицетворял собой совершенство архитектурных форм сталинского ампира, продолжая радовать своей красотой людей.

Первым многоэтажным домом в этих местах рядом с началом Измайловского леса был дом для профессуры. Квартиры строили с учётом крошечной комнатки при кухне для прислуги. Отдельные квартиры получили здесь начальники,  а строители дома и рабочие поселились в коммунальных квартирах. Вручную тележки тащили на верхние этажи. Но дело стоило того, когда все получили по комнате.  В 1938 году дом для профессорского состава возвышался над деревянными одноэтажными строениями, расположенными по всей округе. На другой стороне улицы Плеханова была заболоченная местность, которая логично заканчивалась Хлудовским прудом, как во времена молодости моих дедушки и бабушки он по инерции назывался ещё с дореволюционных времён, а большевики переименовали его во Владимирский по дороге, а сам Владимирский тракт переименовали в шоссе Энтузиастов в честь политзаключённых, в кандалах следующих от Площади Ильича по дороге на Владимир. Последняя остановка у узников была у Владимирской слободы, которая ориентировочно находилась в районе нынешней Новогиреевской улицы. Далее печальных путников ждали бескрайние поля без навесов и хотя бы мало-мальски приспособленных для остановок хат.

На притопленных соседних с профессорским домом лугах параллельно пруду находилось несколько хозяйств с живностью, которая голосила, визжала, кукарекала и тявкала при появлении чужих. В более выгодном положении оказались дома, размещённые вокруг пруда по другой стороне – на возвышении. На месте полуболота напротив профессорского дома решено было строить дом. Гидрологи осушили местность, навезли песка, укрепили фундамент. Впрочем, ни для кого не секрет, что ещё с царских времён данное место не было в чести из-за сплошных болот, вездесущих комаров и промышлявших в соседних лесах разбойников, которые грабили проезжавших с товаром купцов. Нефтегаз построили в 1932 году на болоте героическими усилиями рабочих,  и они были первыми по осваиванию данного восточного направления окраины Москвы.

Позже появился Электродный завод, расположенный на горе уже на противоположной стороне шоссе. Завод *Прожектор* ниже по шоссе также строился в невыносимо тяжёлых условиях посреди огромного безжизненного заболоченного участка,  удалённого от населённых пунктов. Итак, в 1952 году здание будущего НИИ ПФ было введено в строй и его занимали различные службы и организации района. Большой громадой оно высилось над окружавшими его одноэтажными деревянными домиками частных хозяйств и одноэтажными бараками железнодорожников. Это было первое административное здание на шоссе Энтузиастов высокой этажности,  и имеющего изысканный стиль – сталинский ампир. Как Большой театр, здание притягивало к себе восторженные взоры местных жителей и гостей.

С развитием авиации и первыми пробными шажками в космонавтику (тогда ещё такого термина не существовало, Циолковский говорил о межпланетных путешествиях) и появлением институтов и заводов авиационного профиля, они стали появляться в нескольких частях Москвы и в том числе улица Авиамоторная вся постепенно заполнилась такими специфическими узко ориентированными институтами. Когда потребовалось расширить производство, дополнительные институты решено было строить ниже по шоссе на окраине Москвы. Роскошный дом рядом с домом профессуры отдали под космонавтику.

В 1956-57 году был введён в строй ещё один гигант местного масштаба и доминанта шоссе Энтузиастов – спроектированный и построенный для энергетиков дом № 42. Вообще энергетики прочно заняли восточную окраину города – для работников этой сферы были построены институт, жилые дома и поликлиника. Всё это выглядело монументально, основательно и дорого. И это несмотря на то, что на проекте комплекс зданий для энергетиков выглядел ещё грандиознее, но в связи с борьбой с архитектурными излишествами и урезанием средств этот проект так до конца и не воплотился в жизнь. Два красавца сталинского ампира дом № 74 и № 76 на шоссе Энтузиастов по проекту должны были продолжиться третьим более высоким зданием, который был увенчан огромной парной фигурой наподобие мухинской скульптуры Рабочий и колхозница. Таким монументальным архитектурным акцентом подчёркивалось территориальное деление на Москву и область, при котором скульптурная композиция торжественно встречала всех въезжающих в столицу нашей Родины. Такой же величественной была и поликлиника на Новогиреевской улице – небоскрёб,  соревнующийся по высоте с американскими и к тому же имеющий сталинские изыски,  о чём американцы не могли и мечтать. К огромному сожалению – два года назад современные варвары снесли данный памятник архитектуры, точно также, как был уничтожен Центральный Детский мир с его уникальной сталинской стилистикой внутреннего убранства. 

Вернёмся к дому № 42. Построен он был на пригорке, где до этого парковались машины Нефтегаза. Небольшой перелесок окружал это место, и скоро здесь закипела работа. Мой отец видел,  как изо дня в день на его глазах растёт чудо необыкновенной красоты. Непонятно по какой причине энергетики отказались от этого здания и его быстренько прибрали к рукам научные деятели из области космонавтики. Притягательным для создания здесь институтов данной  тематики стало присутствие в этих местах,  в частности,  в Измайловском лесу одного из отделений ГИРД под руководством Победоносцева. Каждое отделение занималось разработкой космического топлива. В группе Победоносцева главную скрипку играл фанатик межпланетных перелётов Цандер. Я исследовала этот вопрос и выяснила, что Цандер проводил испытания именно здесь. В недавно вышедшем I томе трилогии *Благодарю за любовь* я подробно излагаю свою версию и делюсь с читателями неизвестными фактами, которые нигде и никогда ещё не публиковались – ни москвоведами, ни биографами основоположников космонавтики. Если бы Цандер не ушёл так рано из жизни – удалось бы восстановить факты его биографии и факты его научных изысканий.

Сначала его коллеги, в т. ч. и Королёв, искали свой путь в космос, разрабатывая стратегически верные ходы, потом настал звёздный час для науки, когда её признали (благодаря Келдышу, вхожему в правительство) и тогда пришёл черёд практического осуществления мечтаний о межпланетных путешествиях нескольких предыдущих поколений учёных. Как раз в это время возникает соревнование между американскими и советскими научными коллективами за право первыми покорить космические просторы. Несмотря на то, что Сталин скептически относился к идее развития космонавтики и смеялся над Челомеем, считая его фантазёром, он всё же с упором на параллельные испытания, рассчитанные на укрепление обороноспособности страны, всё же дал добро на развитие этой очень важной отрасли науки. А когда пришёл к власти Хрущёв – он стал боготворить всех причастных к этой теме – и науку и практиков – и дал им карт-бланш на разработку передовых для человечества технологий. Сын Хрущёва Сергей работал в группе Челомея – гениального научного деятеля, который организовал параллельную Королёву группу космонавтов и своё производство в Реутове. Знаменитый *Буран* Челомея собирали на нескольких заводах, и в т. ч.  в этом отметился НИИ Графит, соседний с НИИ ПФ завод. После окончания работы над *Бураном* работникам Графита выделили премию и загранпутёвки, которые стоили безумных денег, и работники могли побывать в западных странах, что для советского человека было редким удовольствием.

По мере развития космонавтики, свою лепту в успешное продвижение по этому пути вносили и НИИ прикладной механики, на котором мне довелось работать, и НИИ прикладной физики, на котором работали мои родители. Я до деталей знаю жизнь НИИ ПФ благодаря рассказам родителей и могу сказать, что помимо ударного труда, они получали много преференций от своего производства. Что не скажешь о НИИ прикладной механики. Тем более, если учитывать, что главный инженер Кузнецов – выходец из простой семьи и свой путь начинал слесарем на заводе. Человек должен был знать, как  трудно простым людям работать за копейки, тем более, на таком важном участке производства. Заработная плата в институтах отличалась друг от друга в разы. Сам климат в НИИ прикладной механики был совершенно другой.

Администрация НИИ прикладной физики заботилась о быте и досуге своих работников. Комсомольская организация бурлила – как сказали бы сейчас, там были грамотные менеджеры, которые делали свою работу на ура. Приглашались известные артисты и даже те, которых невозможно было увидеть на площадках города, например, запрещённая группа *Машина времени*. Профсоюзная жизнь кипела – работники регулярно ездили в Дома отдыха и санатории. Для детей сотрудников организован был летний отдых в Кратово. Для более старших детей существовали пионерские лагеря – летние и зимние. На территории института находился Стол заказов, куда поставлялись дефицитные продукты по приемлемым ценам. Столовая тоже радовала ценами и качеством питания. Каждый год от института отправлялись автобусы с грибниками, иногда в два-три захода, столько было желающих. После таких вылазок мои родители приезжали в 12 ночи и потом до 3 часов утра перебирали и очищали грибы. Всех юбиляров торжественно поздравляли и дарили дорогие подарки и Благодарственные письма. Сотрудникам, попавшим в трудную жизненную ситуацию, оказывалась материальная помощь и это помимо помощи от отдела, где работал человек (в советское время было принято собирать по 5 рублей с каждого сотрудника отдела на рождение детей, на свадьбы и похороны). Ещё чем славились почтовые ящики – это продовольственными заказами, родители получали их раз в месяц. В моём институте можно было получить заказ с дефицитными иностранными продуктами раз в 3 года.

Мама вышла на пенсию досрочно на 3 года из-за того, что уже наступили новые времена и сотрудников стали сокращать. Именно тогда стали сдаваться в аренду площади, как в НИИ ПМ, так и в НИИ ПФ. Наука выживала. Недофинансирование отражалось на людях,  уже не уверенных в завтрашнем дне. Администрация наших институтов всерьёз обсуждала перспективы иметь собственное хозяйство с полями и живностью, чтобы была возможность прокормить свои семьи и хоть что-то заработать. Да, в такие условия преступная политика государства поставила людей. Вообще удивительно, как заводы и институты выстояли. Среди мамонтов местных производств руководители этих старейших организаций пытались удержаться на плаву и всеми правдами и неправдами спасали производства и людей. С чувством глубокой признательности и уважения, с теплом и любовью вспоминают о них люди до сих пор.

Директора боролись за свои производства до конца и у многих это получилось. Новое время требовало нового подхода, и они приспосабливались к дикому капитализму как могли. Кто-то, осознанно нарушая правила, давал производству вторую жизнь, и потом государство судило этих людей. Просто за то, что директор левым способом хотел дать зарплату рабочим. Кто-то не выдержал и сошёл с дистанции. Совсем сошёл, безвозвратно. Кто-то на волне изобретательства новых схем бизнеса обогатил свои предприятия – таких единицы. А потом даже получил приглашение в Госдуму и далее в Правительство. А некоторые стали мишенью для бандитов и сложили свою голову за производство, не подчиняясь произволу. Защитить их было некому. У всех руководителей судьба сложилась по-разному, но каждому из них можно поставить памятник за изобретательство и изворотливость в это непростое для страны время, позволившее удерживать рабочие места, давать людям зарплату и сохранять производство. В полной мере всё это относится и к НИИ ПМ,  и к НИИ ПФ. Но если сравнивать эти два института, то шансы на успех у НИИ ПМ были выше, что ещё раз доказывает феноменальность руководителей НИИ ПФ,  которые достойно себя проявили – как в благополучное советское время, так и в перестроечное, когда страна летела в пропасть. Но НИИ ПФ выстоял, постепенно передислоцировался в Вешняки у м. Выхино и обустроил вторую площадку института *Орион*. На излёте социализма работникам института предложили обзавестись дачными участками, о чём многие москвичи мечтали всю свою жизнь. Своим ветеранам,  таким, как моя мама, дирекция *Ориона* вплоть до недавнего времени ежегодно выдавала путёвки в санатории, причём двойные – на отца и на маму. Вот это я понимаю – забота о работниках и даже бывших!

В семейном архиве сохранилось много фотографий с субботников и вечеров, индивидуальные и групповые фотографии сотрудников отдела с интервалом в три-пять лет. Ещё одна параллель – в моём институте царил сплошной официоз с полувоенной системой, и никогда не было такой богатой и разнообразной жизни. Поэтому я смело могу сказать, что Научно-исследовательский институт прикладной физики был родным домом для сотрудников, в котором они жили одной семьёй, прекрасно отдыхали и всегда могли рассчитывать на помощь и поддержку как сослуживцев, так и руководства. 


             Почему главное здание института ни в  коем случае нельзя уничтожать

Учитывая специфику данного места, где первопроходцы космонавтики, в частности, Цандер, открыли двери в космос – это здание можно использовать для Музея основоположников космонавтики. Такой шаг был бы логическим завершением изысканий великого Цандера и всех причастных к космической Одиссее учёных России. В Музее каждому учёному можно посвятить стенд с рассказом о его жизни и достижениях.
Не составляет труда найти потомков научных деятелей, которые передали бы в музей личные вещи дедушек и прадедушек и поделились бы своими воспоминаниями о них. Всех потомков можно пригласить на открытие Музея, где ярко была бы продемонстрирована связь поколений. Страна должна гордиться своими героями, а российские школьники, да и большинство взрослого населения страны не знают фамилий гениев, открывших для человечества путь в космос. Работая над трилогией и погружаясь в тематику космоса, я обнаружила много белых пятен – поэтому считаю,  что тему можно раскрыть более полно и привлечь к этому, например, студентов Литературного института. Также важной составляющей Музея могут стать воспоминания работников института, многие из которых ещё здравствуют. Многое можно сделать для продвижения данной темы! Было бы желание!..

Что касается архитектуры здания, то на данный момент в историческом районе Москвы осталось всего два (!!!) здания, имеющих стиль сталинский ампир - здание НИИ ПМ с массивными колоннами и кинотеатр "Слава" с элементами рококо. Чем в дальнейшем могут гордиться перовчане и их потомки - высотками? Какими достопримечательностями будет встречать гостей восточная окраина Москвы? Чем мы можем похвастаться перед российскими туристами и зарубежными гостями? Прибылью со строительства очередного ЖК? Что будет радовать глаз местных и приезжих? Ни-че-го. Пустое место. О какой истории района тогда можно говорить, если мы не способны сохранить тот минимум, который есть? Мы уподобляемся Иванам, не помнящим родства. Нет у нас истории. Есть только счётчики вместо глаз...   


А пока здесь и сейчас разрушается Дворец науки, который в своё время был знаковым для важной отрасли народного хозяйства, научные мужи которого принесли славу нашей родине СССР и вывели её в мировые лидеры в соревновании за освоение воздушного пространства. Я перечислю имена людей, которые подготовили почву для последующих побед в космосе, свидетелями которых стало уже наше поколение.

                20 августа 2024 года.
               
                (продолжение следует)

        P.S.
        Спешу обрадовать читателей - сегодня, 9 октября, пришёл ответ на мой запрос в мэрию - "Главное здание НИИ ПМ не подлежит сносу". Всё-таки здравомыслие победило. Аутентичность данной местности сохранится.