5. Между Сараем и Каракорумом

5. МЕЖДУ САРАЕМ И КАРАКОРУМОМ.  «Из руки» Батыя Ярослав Всеволодович правил всего три года. Он исправно платил Орде дань и при этом ни на минуту не оставлял надежд освободиться от позорной присяги, данной кочевнику. Историки уверены, что владимирскому князю удалось, даже, договориться о совместных действиях с Даниилом Галицким. По крайней мере, переговоры между ними велись весьма активно. Были предприняты и попытки отыскать союзников на Западе. Русские послы добрались тогда аж до Леона, а в 1246 году на Клязьму прибыли гонцы из Ватикана. Все говорит о том, что великий князь Ярослав вел по отношению к ордынцам двойную политику – платил им за мир, а сам готовился к войне, ну или, как минимум, просчитывал возможность враждебных действий против Орды.

Еще раз повторим, что положение Владимиро-Суздальской Руси в ту пору не было столь уж катастрофичным. Государство Ярославу досталось израненное, но живое. Многие земли войной вообще не были затронуты. Численность населения на севере стремительно росла за счет беженцев с юга и с булгарских берегов Волги. В отличие от большинства других стран, по территории которых прошелся монгольский смерч, Русь не была завоевана и не превратилась в очередной монгольский улус. Основная масса населения страны восприняла татарский погром, как очередную «лихую годину», коих на раздираемой междоусобными войнами Руси было в ту пору немало. Вот почему, отстроив свои города и предав земле павших, большинство россиян никак не могли взять в толк, с какого перепуга они должны платить дань еще и степнякам. Рассуждали они по-мужицки просто: «Мы своему князю платим, вот пусть он нас теперь и защищает. А мы за Русь Матушку крепко встанем, если прикажут! Со степью и деды, и отцы наши воевали, и ничего - справились». Да и князьям русским тоже не улыбалась перспектива регулярных дорогостоящих поездок в Орду за подтверждением своих княжеских полномочий, не говоря уж о постоянном страхе перед возможностью лишиться и этих полномочий и самой жизни. Короче, проживи Ярослав Всеволодович чуть дольше, и трудно даже себе представить, во что все эти настроения могли вылиться. Однако Провидение давно уже просчитало и распланировало все на годы вперед. Имя великого князя Ярослава в этих расчетах не значилось вовсе.

В 1246 году в далеком Каракоруме неожиданно для всех вдруг взял, да и помер император Октай. Его место немедленно занял сын Угэдэя Гуюк, который «нашего» Батыя ненавидел ненавистью просто лютой. Сарайского владыку император обвинял во всех смертных грехах, в том числе, и в утаивании большей части русских даней. На Ярослава Всеволодовича в Каракоруме смотрели не иначе, как на Батыева ставленника, и отношение к нему, соответственно, было там, мягко говоря, недоброжелательное. Не исключено так же, что в Монголию, каким-то образом, просочились слухи о пересылках владимирского князя с Западом. Короче, вопросов к русскому государю у монгольских властей накопилось немало. В том же году Ярослав был вызван в Каракорум «на ковер» к императору. В столице монгольской империи русского князя встретили неласково. Натерпевшись страху при дворе Гуюка и радуясь тому, что уцелел, Ярослав Всеволодович вырвался из степной столицы, отправился на родину и 30 сентября 1247 года, так и не добравшись до русских пределов, скоропостижно скончался. Как только известие о смерти великого князя пришло на Русь, в народе поползли слухи о том, что государя в Каракоруме отравили.

К загадочной смерти князя Ярослава Всеволодовича историки по сей день относятся крайне неоднозначно. Некоторые отметают версию об отравлении, как необоснованную. Дескать, неугодного князя в Монголии могли просто казнить. Зачем Гуюку все эти ухищрения с ядом, который, кстати говоря, мог и не подействовать? А меж тем, не все было так просто. Гуюк в ту пору готовился к войне с Батыем и потому вознамерился поставить на Руси своего человека. Это лишило бы Сарай возможности получать из Руси военную помощь и деньги. Выбор был сделан в пользу лояльного по отношению к ордынским властям Александра Невского. А разве можно положиться на человека, чей отец был убит в твоей ставке. К тому же, излишняя жестокость могла напугать остальных Рюриковичей, которых еще предстояло приучить к мысли, что именно в Каракоруме сидит их истинный повелитель, и что только он волен вершить судьбы русских княжеств. Поэтому яд, который может был, а может и не был, в данном случае был куда предпочтительнее, чем явный удар кинжалом или топором.

Соперничество двух ордынских столиц не могло не сказаться и на внутрироссийских делах. Начались неизбежные накладки. Гуюк отправил вызов Александру Невскому, намереваясь сделать его великим князем, а Батый тем временем утвердил на великое княжение последнего сына Всеволода Большое Гнездо, Святослава Юрьев-Польского, на стороне которого был древний обычай. Удалось Батыю выманить к себе и Даниила Галицкого, который довольно долго игнорировал вызовы из Сарая, но получив кроткое послание: «Дай Галич», решил все же судьбу не испытывать и отправился на поклон к хану. Принимали галицкого государя на высшем уровне, с почестями небывалыми. Ни о каком «очищении огнем» речь уже не заходила. В преддверие большой войны с императором Батыю от Даниила была нужна только покорность и ничего больше. Дань подождет. Сейчас хану важнее было обезопасить свои тылы.

Война Сарая с Каракорумом вскоре началась и почти сразу закончилась. Гуюк успел уже дойти с войском до Самарканда, как вдруг внезапно для всех отбросил сандалии, или что там у него было, и убрался восвояси на Тот Свет. Поскольку смерть эта была на руку в первую очередь Батыю, на него и стали потом показывать пальцем: дескать, он убил. А Батый даже и не отнекивался. Вместо этого он помог вскарабкаться на императорский трон своему союзнику сыну Толуя Мунке, который начал свое правление с того, что казнил «вбиванием камней в рот» всю семью Гуюка. Вслед за семьей умершего императора отправились к праотцам и около ста его военачальников, включая старого Батыева врага Аргасуна. Отец Аргасуна, который был племянником самого Чингисхана, поначалу сумел сбежать, но потом был пойман, препровожден к Батыю и закончил свои дни в Сарае. Отныне Сарай и Каракорум выступали единым фронтом в борьбе с другими представителями племени Чингизидов. Это, впрочем, не помешало Мунке тут же влезть через голову Батыя в русские дела. Александр Невский получил повторное приглашение посетить столицу Монголии с официальным визитом. Вместе с Александром был вызван и его брат Андрей. Теперь, когда война в степи закончилась, уклоняться от поездки было рискованно, и братья отправились в дальний путь, предварительно заглянув в Сарай, дабы заручиться поддержкой Батыя, подтвердить ему свою лояльность и получить от него инструкции о том, как вести себя в Каракоруме. Император, конечно же, – птица важная, но Батый был русским гораздо страшнее, ибо сидел у них под самым боком.

На Руси, где далеко не все тогда лаптем щи хлебали, довольно быстро сообразили, что вызов Александра с Андреем в Орду мог означать только одно: именно им и предстоит править страной. Святослав Всеволодович с этим был в корне не согласен, но как раз его то спросить и забыли. Уже в 1248 году Михаил Московский, не дожидаясь возвращения старших братьев из Монголии, силой согнал дядю с владимирского стола. Впрочем, в ту же зиму Михаил погиб в бою с литовцами, которые, пользуясь отсутствием Александра, вновь начали трепать русские рубежи. Двое других Ярославичей, Ярослав Тверской и Василий Костромской, в битве близ Зубцева литву поколотили, но на дядю больше не покушались.

В 1249 году Александр и Андрей вернулись на родину. Ярославичи сумели произвести на нового императора благоприятное впечатление, и он, не мудрствуя лукаво, отдал Русь им обоим. Александру достался Киев с Новгородом, а Андрею – Владимир с Суздалем. Святослав Всеволодович кинулся было в Сарай искать защиту и управу на племянников у Батыя, но получил от ворот поворот и после возвращения из Орды умер от огорчения и пережитых волнений.

В 1250 году в Азии вновь разгорелась нешуточная драка между монгольскими улусами. Улусы Джучи и Толуя объединились против племени Угэдэя и Чагатая. Более чем вероятно, что русским дружинам тоже пришлось принимать участие в этой бойне. В начале 50-х Батый и Мунке ценой больших потерь начали, наконец, одолевать. В той драке для Руси был только один положительный аспект: Батый был слишком занят войной на юге для того, чтобы вплотную заняться проблемами севера. Русь получила передышку и возможность накопить силы для продолжения борьбы. В том, что эта борьба продолжится, никто уже не сомневался. Все понимали, что ордынские власти мириться с самовластием русских князей и дальше не будут. Только опутав Русь сетью собственных чиновников, Батый мог рассчитывать на полную покорность этой северной лесной страны. У него сейчас просто не хватало средств и времени на подобные мелочи.