Нарцисс Араратской Долины. Глава 141

У карикатуриста Лёши появился большой поклонник его творчества. Это был француз, которого звали Патрик Дарю: смешной, высокий и худой, как Паганель. Он работал в международной организации «Врачи без границ», и разъезжал по всему миру. Ну и в Москве этот Патрик прожил где-то два года. Он снимал жильё в сталинской доме на Фрунзенской набережной, и частенько по выходным дням прогуливался по нашему вернисажу на Крымском Валу. И как-то раз Патрик, увидев лёшины работы, тут же  приобрёл несколько картинок. У Лёши тогда был интересный период творчества: он покупал или ему дарили разнообразные рамки для небольших картин, и вставлял туда свои картонки, на которых он что-то загадочное изображал и потом раскрашивал яркими акриловыми красками. Многие художники называли его произведения – «творчеством душевнобольного»: у Лёши были проблемы с чувством цвета и он раскрашивал свои композиции как-то по-детски, примитивно, но, при этом, очень аккуратно. Иногда у него получались совершенно несочетаемые цвета, от которых любой эстет пришёл бы в ужас. А вот утончённому французу эта анти-эстетика сильно понравилась; и они даже потом стали друзьями. Патрик Дарю не был нормальным мужчиной, - он был самым настоящим геем (хотя тогда этого слова ещё у нас не существовало и таких мужчин обычно называли по другому), и этого он не скрывал. Но, я думаю, у него с нашим Лёшей роман не состоялся, так как Лёша был, как говорится, натуралом и любил женщин. При этом, Лёша не страдал гомофобией: он не боялся геев, и того же Патрика он не испугался. Лично я бы испугался, что лишний раз говорит о моей внутренней несвободе, и это я уже стал понимать со временем. Вероятно то, что Лёша прожил в культурном Роттердаме два года, - научило его общаться с разными людьми, в том числе и с геями. В творческой сфере, как мы знаем, геев крайне много, - чуть ли не тридцать три процента. Просто многие это всё в себе скрывают и задавливают; ну, и в результате, - спиваются, страдают нервными расстройствами и даже сходят с ума…

                Самое интересное, что этот Патрик Дарю родился со мной в один и тот же день, в один и тот же год; и больше я не встречался с людьми, рождёнными 8 июля 1966 года. Помню, меня это тогда сильно удивило и даже озадачило. Разница была в том, что Патрик родился рано утром в Париже, а я появился на этот свет – в четыре часа дня, в Москве. И, таким образом, Луна в карте у Патрика находилась на несколько градусов как-бы правее: где-то в 16 градусе Рыб (у меня же в 20 градусе). Но это уже не так существенно; всё равно я увидел в этом какой-то знак, и после этого сильнее начал изучать астрологические книжки; которых, к моему сожалению, было не так уж и много… И общее между мной и французом Патриком было то, что он тоже не был женат; он тоже был довольно общителен и обаятелен; он тоже любил слушать музыку, и он был очень открыт; и у него было много приятелей. Это всё я узнал от того же Лёши, который часто бывал у него в гостях: у Патрика на квартире устраивались вечеринки и он любил богему, хотя сам не был художником. Патрик рассказывал, как он жил в Африке, где-то в Конго, и там на его глазах люди умирали от голода. Ну а в России он ездил в Чечню тоже с какой-то благотворительной миссией. А это было тогда очень опасно: его могли похитить, посадить в зиндан, потребовать огромный выкуп или даже отрезать ему его французскую голову, заподозрив в нём шпиона…

                Патрик Дарю был настоящим геем: то есть его вообще не интересовали наши прекрасные русские девушки, и он даже не был бисексуалом. С ним в Москве происходили разные смешные истории. Один раз он его обворовали: он привёл к себе малознакомого юношу, и тот оказался профессиональным вором. Потом он рассказывал Лёше, что на Кузнецком Мосту можно снять солдата для однополой любви. В общем, француз Патрик был, в этом смысле, крайне рискованным и авантюрным. В нём явно жил дух свободного художника, и если бы он сел писать мемуары, то они были бы очень даже востребованы французской публикой: «Как я жил в варварской России два года» или «Записки французского врача». Но я думаю, вряд ли Патрик стал бы писать свои мемуары. Я один раз побывал у него в гостях, и он мне сделал предложение остаться на ночь, но я сильно смутился и вежливо откланялся. У Патрика бывал в гостях и художник Пётр-викинг, который потом написал про него шуточное стихотворение. К сожалению, я его забыл… «Нет, не в войсках Наполеона, он прибыл к нам по линии ООНа…»,  а дальше не помню. Пётр был крайне саркастичен на эту тему, хотя и не страдал гомофобией, и слово «пи.арас» очень часто использовал в своём богатом лексиконе. Так что, Патрик Дарю частенько у нашего Лёши покупал картинки, и он потом их увёз в свой Париж и больше мы про него ничего не слышали… И ещё произошла встреча с интересными голландцами, которые прибыли в Москву на своём микроавтобусе. Мы с Лёшей с ними пересеклись на вернисаже. Две женщины и двое мужчин, нашего примерно возраста. Такие полу-хиппи, полу-циркачи. Мы с ними совсем немного пообщались, и я им сильно позавидовал, что они могут так свободно перемещаться по Европе, зарабатывая на жизнь своими выступлениями на улице. Наверное, я бы про эту встречу забыл, но я её записал в свой астрологический дневник, который я тогда начал потихоньку вести. И встреча эта произошла 18 июля и одну из женщин звали Джеральдин. Она мне понравилась, и я ей подарил одну картинку с зайчиками. Мы все вместе ели арбуз где-то там, на полянке в Парке Скульптур. В свою мастерскую я их, почему-то, не пригласил. Помню, эта Джеральдин тоже родилась в 1966 году, и она много курила, и у неё был сильно прокуренный эротичный голос. А вот внешность я совсем забыл. Она была похожа на одну из певиц группы АББА, что-то такое смутное припоминаю.

                И про то, что этот француз Патрик Дарю родился со мной в один день я узнал на Крымском мосту, где мы с Лёшей его встретили, идя по своим делам, то есть выпить по бутылочке пива. Это случилось 26 июля, ровно в Полдень, и нам на встречу шёл Патрик и мы, как-то разговорились и неожиданно узнали, что родились в один день. И даже по-братски обнялись, сильно удивившись этому совпадению. В то время, когда мы родились (а точнее через три дня) - в Англии начался Чемпионат Мира по футболу, и Англия тогда стала Чемпионом, и больше, с тех пор, она никогда Чемпионом Мира не становилась. Это был, как я уже ранее писал, год Огненной Лошади, и многие рождённые в этот год по китайскому календарю – люди немного странные, яркие и эгоистичные. Как тот же, бывший огранщик алмазов Валера, о котором я уже много писал. Да и девушка Наташа, работавшая в CNN, с которой я дружил в начале 90-х. И жена моего друга Юры Махаона – Лада была женщиной крайне умной и странной. Были ещё сверстники, с которыми я по жизни пересекался. Их было не так уж и много. Я бы даже сказал, что мало… После школы человек, как правило, уже общается и дружит с рождёнными в другие года. Лично я потом общался с более страшим поколением…

                К примеру, - геодезист Ваня родился в 1956, экскурсовод Сева – в 1959, художник Тигран – в 1958, художник Пётр – в 1952, карикатурист Лёша – в 1964, бабочник Юра – в 1963, архитектор Коля – в 1942, продавец акварелей Игорёк – в 1962… ну и так далее. Из близких друзей только Валера родился со мной в один год. Видимо, люди, рождённые в один год не сильно друг другу интересны. Хотя, бывает, что одноклассники встречаются и вспоминают свои школьные года. У меня же такого не случилось. К тому же я и уехал из Еревана двадцать два года; и, я думаю, многие мои одноклассники тоже куда-то разъехались… И вот этот мой ровесник, француз Патрик, загадочно появился в моей московской жизни, и потом растворился в туманном пространстве. Что с ним стало дальше?.. Может он завязал со своими нетрадиционными сексуальными привычками и женился. Честно говоря, в этом я сильно сомневаюсь. Из мира геев уйти очень не просто. Оттуда можно уйти только в монастырь, в полное воздержание. Стать монахом. Или жениться на таком же гее; что мы и наблюдаем в наше время. Я слышал, что у геев такая же ревность, что и в нормальных браках. Поэтому они и ходят всё время вместе, взявшись под ручку. У них там тоже существует некая мораль. Не следует думать, что там всё позволено. Это у них началось после появления страшной болезни Спид, когда они начали все друг друга заражать. До этого они не были такими уж консерваторами. Можно сказать, геем сильно не повезло. То их гнобили и запрещали. Потом они отвоевали себе права быть самими собой и не прятаться. Немного порадовались. И тут же появилась непонятная и неизлечимая болезнь. От геев опять все начали шарахаться, и смотреть как на больных и опасных разносчиков африканского вируса. Всё это крайне печально. Так что, скорей всего, Патрик умер уже от Спида… Увы!

                И если бы я родился в том же Париже, то я тоже мог бы быть геем. А Патрик, будучи родившимся в СССР, был бы нормальным, и бегал бы за женщинами. Возможно, он стал бы балеруном или актёром. Опять же это всё мои домыслы. Всё равно, я думаю, внешние обстоятельства нас сильно формируют, и не надо думать, что человек становится тем, кем он должен был бы стать. Воспитание и окружение имеют сильное влияние, и даже сильнее, чем хотелось бы. Это сильные личности этому влиянию сопротивляются и могут быть теми, кем они должны быть. Хотя, я думаю, с возрастом, человек всё равно начинает ощущать себя свободней от того, что над ним довлело с раннего детства. Это и вызывает в нём протест и сильное желание быть свободным. И его кидает в разные эксперименты. Если человек в душе анархист, то это всё равно проявляется. А если он любит приспосабливаться к внешней среде, то ему везде будет довольно комфортно. И неважно, где он появился на свет. В Париже, в Москве, в Пекине или в Стамбуле. На этом лирическом отступлении закончу это главу, посвящённую французу Патрику Дарю, который дружил с карикатуристом Лёшей…