Жгуны, как они есть

Они есть везде. И всюду. Повсеместно. Интеллигенты и работяги. Читающие и совсем не интересующиеся этим чтением. Нервные и спокойные. Горожане и деревенщина. Молодые и не очень. Даже далеко не очень. Умные и дураки. Чиновники и мигранты. Индивидуальные предприниматели и бомжи. Представители… Да ладно уж, листов не хватит перечислять. А объединяет всю эту массу одно – они неисправимые жгуны.

То ли это у них в код рибонуклеиновой кислоты вставлена какая-то кривая последовательность, то ли у них какие-то целые сектора головного мозга отключены с детства. И то, и другое практически не поддаётся перекодированию. И приходится им, бедолагам, мыкаться в раздвоенной личности. Или личине. Да, скорее личине. Это в древности была такая железная маска, надевающаяся на лицо у воинов. Она, конечно, от серьёзного удара не могла защитить, а несла скорее всего психологическое действие на противника. Поэтому их страшными и изготавливали. Это личина… И не разобрать, что же там, под маской. Пока не доберёшься до человеческого…

В основном большая часть этих жгунов люди городские, затравленные бытом и урбанизацией. Как там, в мозгах у этих несчастных, уживается оценка городской культуры и «урбанизация природы» в городе, никто объяснить и не сможет. Даже после литра выпитой. Видно, у таких людей начинает нарушаться всё эта же кривая последовательность, после непринятия её рибонуклеиновой кислотой, и они, люди эти, устремляются в обратный процесс – рурализацию. Объяснять здесь это, наверное, не возьмётся ни один из практикующих гештальт-терапевтов. Больших денег на таких пациентах не сделаешь, а вот репутацию подмочить можно. И не столько подмочить, а напрочь вымочить.

А как ещё? Ну, сами судите. Неделю человек с кривой, хм…, ну ладно, с искривлённой последовательностью бегает по городку, или ездит из дома на работу, с работы домой. По душным, пропахшим автомобилями и котами улицам. Ходит мимо пыльных, жухлых палисадников. По прокуренным подъездам. Добравшись до затхлых квартир, обув тапочки и, уставясь в прямоугольный телезуммер, слушая чиновника от экологии, рассказывающего про успехи борьбы за эту экологию. Как раз самое время, когда можно будет помечтать про выходные, когда с этой же экологией можно столкнуться нос к носу на небольшой своей дачке.

Посчитав, что до этого момента остается ждать всего-то два дня, настроение этого человека резко повышается и, возможно, кривая последовательность немного выпрямляется. На время. А чиновник от экологии продолжал выявлять и клеймить, с чем человек явно соглашается. И не только соглашается. А в нём поднималась волна негодования к этим негодяям, которые залили и загадили его некогда цветущую страну. И при этой мысли он начинал чихать и тереть глаза кулаком. Вспоминалась речка в деревне у бабушки, где они детворой летом прыгали с тарзанки. И не знали такого умного и ёмкого по существу слова «экология». А волна всё поднималась, и уже ругательства неслись в сторону всех тех, кто руководил всей этой таинственной и всё время ускользающей экологией.

Но, прогулявшись с женой поздним вечером по искусственному бульвару, полюбовавшись на искусственный прудик, в котором не хотели почему-то селиться никакие утки, волна утихала и успокаивалась вместе с человеком. А завтра опять всё повторится.

И вот, наконец, закончилась и эта рабочая неделя! Пятница. Вечер. Он сидит уже в машине. Рядом расположилась жена. На заднем сиденье школьница-дочь с собачкой на руках. Сумки со снедью, бельём и бутылками с водой. Это то, что не уместилось в багажник. Работает «Просёлочное радио», исполняя новую песню, преподнесённую ведущим как шлягер, с каким-то то ли завыванием, то ли плачем, из текста которой ничего не понятно. Так и не поняв, про что же эти стенания, у отца семейства раз за разом возникает в голове вопрос, обращенный неизвестно к кому, за которым следует категоричное резюме: Кто отбирает этот репертуар на этом радио – совсем не понятно? То ли образования у ведущего не хватает, то ли медведи по ушам походили, то ли музыкального вкуса нет ни капельки… Тогда зачем он чьё-то место занимает, шёл бы лучше на стройку, бетонщиком…

Отец этого семейства заметно нервничал не только из-за репертуара радио. Как всегда, в любое время года, в пятницу он стоял в этой пробке, которую ни объехать, ни облететь. Вокруг него сидели в своих автомобилях такие же люди, желания которых были просты и понятны – свалить побыстрее из этого скопления железа. По духу они должны были бы сплотиться и… А на самом деле выступали соперниками на этом отдельном участке дороги. И очень часто агрессивными соперниками, готовыми бороться за это своё малое пространство, не уступая ни пяди!

Ещё нервы поднимала собачка, которую не спускала с рук дочь. Она постоянно лаяла своим тонким голоском, протяжно и нудно. Она облаивала всех подряд, кого видела в открытое окно автомобиля. Хотя домочадцы и привыкли к такому её поведению, но хозяину семейства от этого легче не становилось. Сосед по даче однажды в сердцах не стерпел и заметил, что у этой особи что-то нарушено в центральной нервной системе, когда она методично весь день, до одури и хрипоты, облаивала его через сетку забора, лишь только он появлялся в её обзоре. Домочадцы пытались ласковыми словами успокоить собачку, но та и не собиралась никого слушать. Так два дня и пролаяла, пока её не увезли. Соседу надо отдать должное за терпение. К концу второго дня его лицо выражало горячее желание бульником убедить собачку замолчать.
 
Наконец, по прошествии второго часа дрыганья разогретого на раскаленном асфальте автомобиля, пробка стала рассасываться и домочадцы даже заулыбались. Небольшой ветерок с парами бензина и мелкой пыли, залетающий в приоткрытое окно, радовал всё больше и больше. Даже собачка устала лаять. Она хрипло скулила. Но это отца уже не так раздражало. Через некоторое время машина совершила правый поворот и вырвалась из пробочного плена окончательно. Теперь только вперед. К конечной цели.

Въехав в ворота своего надела, домочадцы, наконец, сошли на землю. Хозяин, оставив руль, который не отпускал последние три часа, выйдя из салона глубоко вдохнул и, раскинув руки в стороны, сделал несколько приседаний.
- Вот оно, счастье! Природа! А сколько экологии…! - отец семейства был на двадцатом небе.

Женщины носили сумки и вещи в дом. Скоро запахло съедобным. Даже собачка притихла и смирно лежала под кустом смородины. Дышалось легко. Воздух прямо звенел. Вот где экология! Здоровье! Тишина! Нервы от поездки сами успокаивались. Вышел сосед поприветствовать прибывших. Собачка тут же ожила, отскочив на три метра от сетки забора, завела свою нескончаемую песню. Сосед, пробубнив что-то опять про нервную систему, поспешил удалиться.

Небо начало потихоньку темнеть. С большим удовольствием семья поужинала за столом под разлапистой яблоней. Хозяину перепало две бутылочки прохладного пивка. Его потянуло счастьем на лице обойти территорию своего участка, где он и наткнулся на железную бочку, заполненную ветками, засохшей травой и пластиковыми бутылками, которые насобирал еще в прошлый раз их приезда. Помнится, тогда весь день моросил дождь. Посмотрев на бочку, на небо и, повернувшись, на домик, где разбирали привезённые вещи его спутницы, у отца семейства вдруг возникло непреодолимое желание. Покончить с этим мусором прямо сейчас: раз и навсегда. Отойдя от бочки шагов на десять, он виновато-пристально посмотрел на неё, такую переполненную и ржавую от многочисленного использования не по назначению. Потом взглянул на домик соседа.

Окна были закрыты и в них не было света. Откуда-то с соседней улицы разнёсся громкий хохот и резкие крики нецензурного содержания. Опять хохот. Гуляют люди. А желание только усиливалось. Вспомнилось, что не стоит откладывать задуманное на завтра, если его можно сделать сегодня. Нагнувшись, рука сама потянулась и вытащила коробок спичек из-под бочки. Чиркнув спичкой по правому боку коробки, появилось жёлтое пламя. После чего горящая спичка плавно отправилась в бочку с мусором. Пахнула дымком загорающаяся сухая трава. Хозяин завороженно смотрел на занимающийся огонь в бочке. Вот от травы занялись мелкие ветки. Вот от них занялась бумага. Дальше шли ветки потолще. А вот и пластиковые бутылки. Дым расползался по участку толстым слоем и, перелезая через забор, направлялся через улицу к соседям напротив.
 
Отец семейства отошёл на подветренную сторону шагов на пятнадцать и почти с благоговением наблюдал, как огонь сжирал весь мусор, превращая его в дымы. Сизый и белый. Ветра не было. Поэтому они, клубы дыма, ложились как слоёный пирог ровным слоем друг на друга и какой-то неуловимой тягой уходили на улицу. На пороге показалась жена с ковром в руках. Увидев горящий мусор, она даже бровью не повела. Вытряхнув коврик, она так же тихо удалилась. Но тишину, такую долгожданную, с дымком, нарушил лай выскочившей из домика маленькой собачонки. Она подбежала сзади к стоящему отцу семейства и заливалась во всю собачью глотку на стелящийся дым. Минута. Пять минут. На десятой минуте хозяин не выдержал и громко прокричал имя жены. На зов выскочила школьница-дочь, и схватив не унимающуюся собачку, быстро исчезла в дверном проеме домика. Наступила опять тишина. Только громкий смех и обрывки перемешанных голосов создавали ей конкуренцию. Правда, и они скоро стихли.

Вдруг в запах горящего мусора подмешался другой, незнакомый запах. Что-то вроде тлеющего линолеума. Хозяин, подняв вверх глаза, стал вспоминать, а не положил ли он куски старого линолеума вниз бочки. Даже сходил в хозблок удостовериться. Отлегло. Линолеум лежал на своем месте, ожидая своей очереди. Вернувшись к бочке, в которой уже догорали пластиковые бутылки, извергая последний химический смрад, отец семейства услышал проклятия, доносившиеся откуда-то из-за забора. В них кричащий в разных красках описывал его, отца, действия, с самой нелицеприятной стороны. Самым мягким словом было слово «урод» и «человек нетрадиционной ориентации».

Тогда хозяин по последним словам сразу понял, что это обращаются не к нему, а к кому-то ещё, ориентированному. Правда, когда кричащий прокричал, что когда-нибудь кто-то отравится этим дымом, и чтобы того, с ориентацией, перевернуло и грохнуло об землю в этот дымный смрад! А ещё он назвал кого-то словом «жгун» с добавлением нецензурного витиеватого слова. До хозяина стало доходить, что этот весь набор в его сторону был отправлен. Видно, надышавшись едкого дыма, кричавший замолк и у него сразу пропала  охота что-то комментировать.И чего разошёлся? Линолеум не мой!

Ещё немного постояв и понаблюдав за синенькими огоньками догорающих углей, отец семейства с удовлетворенной совестью вернулся в домик. Вещи разобраны, уборка произведена, постели разложены, телевизор что-то бубнит про завтрашние ливни, о которых ещё два часа назад не было ничего слышно. Деревенская идиллия. Правда,  душновато. Окна закрыты. Хозяин не поленился, встал, подошёл и на всю распахнул правую створку. Сразу потянуло в домик пластмассой и тлеющим линолеумом. Хозяин подошёл к другому окну. И его распахнул настежь. Домик быстрей стал наполняться едким дымом. С кухни вдруг выскочила жена и бросилась закрывать оконные створки, громко поливая этих уродов, которые жгут линолеум! Ей в ответ отозвалась собачка, клеймя своим нудным лаем этих мучителей.
 
Отец семейства, глазами сопроводив действия своей жены, не спеша вышел на крыльцо домика. Вокруг был полный штиль. Дым больше никуда уже не протягивался, а висел дымовой завесою везде. Ещё раз. Везде! Уже с другой стороны улицы неслись громкие призыв, что пора заканчивать травить людей сжиганием мусора. Что эти жгуны уже достали своей твердолобостью и упрямством. Пора собирать сход! Что если это не прекратиться, то им, то есть кричащим с соседней улицы, придётся вызывать МЧС и участкового! Другой женский голос, переходя на фальцет, просил пожалеть людей, которые не могут уже дышать этим дерьмом и им нужна медицинская помощь. А мужской хриплый голос с другого конца, наоборот, просил поддать дымка, потому что кайф быстро улетучивается.

Наслушавшись голосов,  хозяин спокойной походкой вошёл обратно в домик. Жена спросила его про то, как там, на улице. Отец семейства махнул рукой, а после сказал, что сегодня дворов пять возбудились. А чего возбуждаться-то? Природа ведь. Она же для всех. И её здесь столько много, что от каких-то двух-трёх костерков её не убудет! Собака сидела, не лаяла, что уже было странно, внимательно смотрела на хозяина и… чихала. На эти звуки из своей комнатки вышла школьница-дочь. Прослушав слова отца, взяв на руки чихающую собачку, она спросила его про экологию, про которую всему её классу рассказывал учитель на уроке. А говорил он про то, что надо охранять и беречь, не засорять и не задымлять, восстанавливать и защищать, заботиться об окружающей среде и  вовремя выявлять и предупреждать загрязнителей природы… Даже собачка перестала чихать у неё на руках, внимательно слушая про то, что в школе рассказывал учитель.

Отец семейства, останавливая поток знаний школьницы-дочери соответственным жестом руки, согласился со всеми доводами незнакомого ему учителя, добавив, что нужно всегда слушаться родителей, уважать старших и уступать место престарелым и беременным в городском транспорте. Все домочадцы с этим согласились. И мирно разошлись по своим комнатам готовиться ко сну.
 
И только собачка, выбежавшая на крыльцо, продолжала чихать в обступившем её дыму. Она, видимо, и хотела бы тоже что-то сказать про экологию, да вот – не умела.

Корректура Зуйкова М.А.

Русавкино, июль 2024 г.