Летняя сказочка

   С раннего утра, несмело выглядывая из-за волосатых кустов крапивы, как из-за спины хранительницы от зла и нечистой силы, лягушата едва слышно гавкали на крошечных жаб, детскими, нарисованными голосами. Выглядело это и звучало так потешно, что хотелось посадить раздражённую первобытным испугом малышню перед собой, и заставить помириться.

- Пожмите друг другу руки! - Сказал бы им я с серьёзны видом, а они б... Интересно, что бы тогда сказали крошечные жабы и едва различимые глазом лягушки.
Ведь разные они, хотя и путают их постоянно. А и как милы! - руки с крошечными пальчиками, бледный животишко и эта манера, - жадно, большими кусками, заглатывать небо, что отражается в их навыкате, будто с перепугу, глазах.  Да, коли суждено им не пропасть, покуда растут, то будут поставлены днями стеречь на воде блики солнца, ночами - сырой блинчик луны, а до той поры... Экие оне, дуэлянты!
И махнула капустница проворно белым платочком:
- Сходитесь!

   Ну, так и сошлись бы, и сразились, коли б хотя один из них дрогнул, а не стояли оба недвижимы, как полагается воинам или чудаковату мальцу, что самому боязно от своей отваги. Да и пошли бы не в рукопашную, но померились бы другой силою, - голоса, - чей мелодичнее и приветнее со стороны. Ан нет, малы ещё те песни петь, щёки покамест не наели, нет резону драть глотку, коли не отыскался бондарь, что смастерит подходящую им палубу.

   К полудню боевой задор лягушат и маленьких жаб заметно поубавился. Разомлели они под приглядом солнышка, подобрели заодно, разбрелись кто куда. Под траву чистотела и широкие листья хрена, - в первую голову. Одних много, другой сам по себе велик, - тянет ладони к небушку, дабы тронуть его за мыльную щёку, но всё не дотянется никак.