Эне Хион. Французский генерал

    Эне Хион - недавно ушедшая эстонская журналистка и писательница. Привожу отрывок из поразившего меня рассказа её книги "Её личный россиянин", вышедшей недавно в переводе Лейви Шера в таллиннском издательстве "Aleksandra".

            *   *   *

  ..В Иностранном легионе Зиновий Пешков поначалу командует полком, но с годами дослуживается до генерала. Он со всеми на "ты" - начиная от президента республики и кончая последним олухом. Зиновий писал Горькому, что в Иностранном легионе много русских, только в его полку - более 20 человек - эмигранты, которые не захотели жить при советском режиме и воевать на стороне большевиков. В одном из писем Зиновий поясняет, что служба в Иностранном легионе трудна, а дисциплина - излишне строга. Лишь в выходной день можно выйти за пределы части. Легионеры из числа немцев в свободные дни напиваются дешёвым французским вином и наглеют. Когда пьяными становятся русские, на них нападает сентиментальная тоска по родине и жалость.
     В Париже Зиновий живёт один в огромной квартире. Внутренний двор. Бассейн. Теннисные корты. Когда разражается Вторая мировая война, Зиновий находится с дипломатической миссией в Марокко. Он ненавидит фашизм, как ненавидит любой авторитаризм. Ему удаётся оказаться в Лондоне, где находится штаб-квартира руководителя французского Сопротивления генерала де Голля. В 1943 году Зиновий становится представителем де Голля в Китае. В 1945 году его назначают Чрезвычайным и Полномочным послом Франции в Японии. В 1950 году Зиновий выходит в отставку и сходит с арены истории на ниву обыденной жизни. Ему 66 лет. Когда ему исполняется 82, де Голль просит старого друга ещё разок съездить в Китай, чтобы представлять интересы Франции при правительстве Чжоу Эньлая. Зиновий в хороших отношениях с этим китайцем с давних пор. Зиновий выполнил поручение де Голля - наладил контакты между Китаем и Францией. Де Голль, который не любил делиться славой с кем бы то ни было и который во имя этого выделывал всевозможные пируэты, проявил по отношению к Зиновию великодушие. Он считал Зиновия своим другом. Смерть Зиновия стала для де Голля личной потерей. И большой утратой для французской дипломатии. Французские газеты писали:"Умер солдат". На надгробии Зиновия лишь одно слово: легионер. 
     Зиновий Пешков прожил необычную жизнь. Он происходил из семьи, все члены которой были поражены идеей социализма. Все поддерживали большевизм и, тем не менее, у большей части из них жизнь окончилась от выстрела палача...Зиновий был диаметрально противоположных социализму взглядов. Он ненавидел диктатуры и их проповедников, он был убежденный либерал и демократ.
    
     - Чушь! - говорит Ээра. - Этого нельзя так оставить. Ведь не сталинские времена! Я сама займусь происшедшим с Лизой. * Напишу книгу. Вот, что я сделаю! Понимаешь, я должна!
     В конце фразы стоит ещё один из восклицательных знаков Ээры. Ээра всегда порхала с цветка на цветок вместо того, чтобы ухватиться за что-то, что требовало сосредоточенности. У неё всегда одна нога ступала по дороге, преследующей другую цель. Но теперь моя однокурсница, похоже, действительно собралась и решила посвятить себя судьбе Лизиной  семьи. Она начинает набрасывать очертания биографии французского русского. Со своими исследованиями Ээра проходит через несколько редакций - одну за другой. У её текстов высокое напряжение, но рукопись не принимают нигде. Потихоньку уходят в прошлое последние признаки оттепели. Весна так и не наступила. Ээра пытается спасти то, что еще можно, а я стараюсь понять, можно ли ещё что-нибудь спасти.
     - Говнюки! - кричит Ээра в телефон. - За свои шкуры дрожите!
     Я знаю, что наши разговоры прослушивают, и пытаюсь молча её успокоить. Ээра посылает меня туда, где зимуют раки. Я прошу её не сердиться.
     - Нельзя сердиться на умственно трахнутых! Ты тоже могла бы об этом что-нибудь написать!
     - Я не знаю, что писать.
     - Напиши хотя бы "мяу"!
     - Я ещё не созрела для такой темы, - говорю я с мягкостью, на которую только способна.
     Ээра, выходя из себя, мечет ещё несколько осколков. Хорошо, что сейчас она излила свой гнев на меня, потому что потом у неё для этого в другом месте будет ещё много причин.

     Ээра не сдалась. Она все ещё хорошо выглядела, хотя в ней всего было через край. Она по-прежнему страстно работала над рукописью. В промежутке написала подвал о моем отце. У них двоих было поразительное родство душ. Когда Ээра, будучи у меня в гостях, встретилась с моим отцом, начались нескончаемые споры, которые приносили удовлетворение обоим.
     Ээра ходила и ездила с антигосударственной рукописью под мышкой. Её уволили с работы. Она не могла под своим именем публиковать никакие тексты. У Ээры был страстный роман с одним капитаном судна - эстонцем, с которым они познакомились в таллиннской гостинице "Палас". Горничная по этажу и я сторожили, чтобы сосед капитана по номеру не застал их врасплох. От этих романтических отношений у Ээры осталось серебряное кольцо, на котором были выгравированы слова:"Всё влечёт меня к тебе". Сердечные раны - это не шутка.
     Потом у Ээры появилась от брака от брака с журналистом из числа однокурсников скурвившаяся дочь, а ещё позднее имел место её неудачный брак с одним с прославненным московским адвокатом. Она купила себе квартиру в московской хрущевке из бетонных блоков. Квартира была на пятом этаже, крыша протекала, штукатурка сыпалась с потолка. У Ээры не было денег на ремонт или съем другого жилья. Пока у нее ещё был телефон, она мне время от времени звонила и говорила о новой оттепели, которая вот-вот должна начаться. Она упрекала меня - живешь на клочке земли, у которого нет ничего, кроме названия - и предупреждала, чтобы я никогда особо не верила в дурость врагов и верность друзей. Когда она в последний раз звонила мне, она была в лучшей форме. Чем раньше.  Она обжаривала меня со всех сторон и зубоскалила так язвительно, что мне и в голову не пришло беспокоиться по её поводу. Ээре не на что было надеяться, но она надеялась на очень многое. В конечном счёте, она ещё попала на операцию аппендицита. На митинги во время горбачевской перестройки Ээра приходила с костылем, потому что поврежденная на сочинском пляже нога стала снова давать о себе знать. Она жила на неотапливаемой даче родителей отца своей дочери, но была прежней Ээрой. И продолжала работу над своей рукописью.

     Зиновий Пешков умер внезапно. В Париже, в американском госпитале. За неделю до этого он в одном из ресторанов в центре Парижа встретился со своей последней, самой последней подругой - лауреатом гонкуровской премии писательницей Эдмондой Шарль-Ру. Её роман "Забыть Палермо" был переведён на 27 языков. Они планировали поездку в Нормандию. Зиновий почувствовал себя плохо, заказал такси и поехал в госпиталь. 50 лет назад в этом госпитале после ранения во время Первой мировой войны ему ампутировали правую руку. Зиновий научился орудовать левой и отлично справлялся. В больнице была русская по национальности медсестра, да и врач был русским. У Зиновия случился инфаркт. Он понял, что дело обстоит серьёзно, и попросил, чтобы его похороны организовал французский Иностранный легион. Восемь легионеров несли гроб из Американского госпиталя Парижа до кладбища Сен-Женевьев-дю-Буа. На похоронах было множество французских знаменитостей. У Зиновия были в жизни две великие страсти: Россия и французский Иностранный легион. Он стал европейцем, который остался русским. Теперь уже нет и его биографа Ээры. Ээра ушла уже почти четверть века назад. Но благодаря Ээре французский русский Зиновий Пешков все-таки был удостоен почестей. Что с того, что книга Ээры о нем так и не вышла. Ээра любила анекдот, который она рассказывала, когда речь заходила о ее труде. Это была история о мужчине, который прыгнул в реку и спас тонувшего мальчика. Через несколько дней к нему пришла какая-то женщина и спросила:"Это вы спасли моего сына?" Мужчина скромно ответил, что да, это был он. И тогда женщина сказала:"Ага, тогда вы именно тот человек, которого я ищу. Где шапка моего сына?"
     На чьей стороне в запутанной российской жизни была бы моя замечательная Ээра сегодня? И поддерживал бы французский генерал Пешков сегодняшнего президента Франции?

_________________________________

* Две молодые эстонские журналистки из Москвы встретили ночью на сочинском пляже уборщицу Лизу, которая их приютила в своём сарае и рассказала о своей судьбе, - она была дочерью Зиновия Пешкова, старшего брата Якова Свердова и приёмного сына и, одно время, секретаря Максима Горького.

    Интересные дополнительные  сведения о Зиновии Пешкове нашла в электронной газете Chita.ru, в статье "Иешуа, крестный сын Максима Горького. Что он делал в Забайкалье?" (ссылка очень длинная, поэтому не привожу).