6. Неврюева рать

6. НЕВРЮЕВА РАТЬ.  За двенадцать лет, прошедших с момента Батыева погрома, на севере Руси успело подрасти молодое поколение, не ведавшее страха перед татарами. Вместе с ним ширились и набирали силу антиордынские настроения. Выражаясь современным языком, русская знать разделилась на две «партии», во главе которых встали Ярославичи: Александр Невский и его брат Андрей. Александр и его сторонники считали, что время для борьбы с Ордой еще не пришло – лучше потерять деньги, чем сложить голову. Андрей, напротив, был уверен в том, что Русь уже достаточно окрепла для сопротивления, а враг не так силен, как прежде. Братья не только по-разному оценивали сложившуюся обстановку, но и действовали в разных направлениях.

Разобравшись с киевскими делами, Александр вернулся в Новгород и занялся укреплением западных русских рубежей, где вновь активизировались католики. В 1249 году шведы после ряда внутренних феодальных разборок возобновили свою экспансию в Финляндии, основали там город Тавастоборг и принялись обращать местных обитателей в католиков. Появились их отряды и в Ливонии, где они действовали заодно с датчанами. Тогда же люди норвежского короля Гакона объявились в Карелии и Лопи, либо для того, чтобы обратить карелов в католическую веру, либо для того, чтобы их ограбить, что, в общем-то, одно и то же. Шведов и датчан Александр поколотил на берегу Нарвы в 1249 году, а к Гакону снарядил послов с настоятельной «просьбой» очистить Карелию от норвежских шаек. Король возражать даже не пытался. Авторитет Александра Невского был в Европе непререкаем. С Сараем Александр разговаривал совсем по-другому. Он аккуратно и в срок платил Орде дань и прилагал максимум усилий к тому, чтобы освободить из татарского плена как можно больше россиян, разумеется, не силой оружия.

Андрей действовал совсем иначе: в Орду он не ездил и даней хану не платил. Прерванные смертью Ярослава пересылки с Западом возобновились. Был заключен брачный союз между детьми владимиро-суздальского и галицко-волынского князей, что говорило о наметившемся сближении Андрея Ярославича с Даниилом Романовичем. Не исключено, что посредником в этих переговорах выступил киевский митрополит Кирилл, который в 1250 году совершил поездку по северным русским волостям.

Таким образом, с точки зрения сарайских властей, «экзамен на вшивость» Андрей провалил с треском - не в пример своему брату отличнику. А следовательно, всю власть в стране следовало как можно быстрее передать в руки покладистого Александра, пока «двоечник» Андрей и «троечник» Даниил не успели на этого парня дурно повлиять.

В середине лета 1252 года темники Неврюй, Олабуга Храбрый и Котя без лишнего шума вышли через леса к Клязьме, перешли ее вброд и внезапно объявились в окрестностях русской столицы. Застигнутый врасплох Андрей начал собирать всех, кто в тот момент был у него под рукой. Последним подоспел отряд тверского воеводы Жирослава, присланный в помощь брату Ярославом Тверским. Следуя древней традиции, согласно которой врага следовало встречать не за крепостными стенами, а в поле, чтобы, значит, славы было побольше, Андрей повел свое ополчение навстречу татарам. 24 июля где-то в окрестностях Суздаля произошла «сеча великая». Русские ополченцы оказали степной коннице отчаянное сопротивление, но биться с грозным и непобедимым противником на равных они еще пока не могли. В тот день смерды своей кровью оплатили просчеты и ошибки самоуверенного владимирского князя. Разгромленное ополчение рассеялось по лесам, а остатки великокняжеских полков отступили к Переславлю, куда вскоре прибыл и Ярослав Тверской с малой дружиной. Сам Андрей ушел в Клещин, где после Батыева нашествия уцелела хорошо защищенная крепость. Туда же начали стягиваться отступавшие по берегам Нерли дружины и отряды ополченцев, сохранившие свою боеспособность. Преследуя бегущего противника, Неврюй подступил к Переславлю и обложил его со всех сторон. Запершийся в городе Ярослав Ярославич оказал врагу отчаянное сопротивление, надеясь единственно на помощь из Клещина. И действительно, Андрей своего брата в беде не бросил. Собрав все свои силы в кулак, он предпринял попытку внезапной и стремительной атакой отбросить татар от осажденного города. Это была авантюра чистой воды. Даже фактор внезапности в данном случае не играл никакой роли, столь велико было неравенство сил. Весь русский отряд был истреблен. Сам Андрей едва ушел. Князя спасли родные русские леса. Удалось спастись и Ярославу. Под покровом ночи он выбрался из осажденной крепости и бежал в Ладогу, поближе к большой воде, над которой степная конница была не властна. Всю свою семью он оставил в Переславле, рассчитывая, очевидно, на милость победителя.

Проявлять свою милость к побежденным Неврюй был, однако, несклонен. Жену Ярослава он велел прирезать. Вместе с княгиней погиб и воевода Жирослав. Уцелевших жителей Переяславля татары забрали в плен. От разоренного города по следам уходящего от погони Андрея орда помчалась на север. Разграбив покинутый жителями Ростов, степняки вышли к Волге и излетом захватили Ярославль. Горожане не успели даже закрыть ворота. Ярославль татары разрушать не стали, ограничились грабежами, да угнали с собой тех его жителей, что не успели укрыться в лесу. На обратном пути Неврюй разорил опустевший Суздаль и еще раз прошелся по Переславским окрестностям. Свою задачу он выполнил – «двоечника» Андрея прогнал, а новый погром Руси в планы Сарая не входил. Татарские орды растворились в клубах степной пыли, Андрей Ярославич умчался в Швецию, и на Руси вновь стало тихо. Александр Невский срочно отправился в орду смирять гнев хана и там из рук Сартака Батыевича, который правил улусом от имени и по поручению своего дряхлого уже отца, получил ярлык на владимиро-суздальское княжение. При этом мнение каракорумского императора никого уже не интересовало.

Вместе с Александром на Русь вернулся после четырнадцатилетнего плена и рязанский князь Олег Ингваревич. Он был уже так плох, что хан, сжалился, наконец, над своим пленником, позволив ему умереть на родине. Олег скончался в кругу семьи в том же году, оставив свой стол сыну Роману.

Так закончилась «Неврюева рать», поставившая точку в споре князей о будущем Руси. Теперь вся полнота власти находилась в руках сторонников мирного сосуществования с Ордой.

Можно сколько угодно упрекать Александра Невского в том, что он в трудный момент бросил своих братьев на произвол судьбы вместо того, чтобы соединиться с Андреем и Ярославом и, используя весь свой немалый авторитет, поднять всю Русь на борьбу с могущественным врагом. Вот только никто не сможет сказать с уверенностью, чем бы все это закончилось. Ну победили бы братья Ярославичи Неврюя с Олабугой, ну договорились бы они с Даниилом Галицким о совместных действиях против Орды, ну позвали бы на помощь венгров да поляков, да Литву с Орденом. И что дальше? Перестали бы сеять хлеб, перестали бы рожать детей, перестали бы торговать, потому как всех мужиков пришлось бы мобилизовать в войско и рассадить по крепостям. Ведь не угадаешь, где татары вынырнут в следующий раз: у Киева, у Рязани, у Нижнего Новгорода, у Мурома или у самых стен Владимира. Сидели бы за стенами и валами и наблюдали за тем, как те же поляки с венграми и литвой прибирают к рукам западные волости, а татары то мелкими отрядами, то целыми ордами бродят по всей Руси, где им вздумается и когда вздумается, и бьют русскую армию по частям. Дмитрий Донской, тот вон тоже разбил полчища Мамая, практически втоптал их в землю. И что? Прошло два года, и от Москвы Белокаменной только каменные стены и остались. Все остальное Тохтамыш сжег. Выскочил как чертик из табакерки у самой столицы, а у Дмитрия две трети войск на Куликовом поле полегло. Даже Москву оборонять было некому. Правил на Руси уже почти как самодержец, и то не смог защититься. Его потомки еще сто лет дань в степь возили. Александру же Невскому такое могущество как у его праправнука Дмитрия Донского только в маниакальном бреду могло привидеться. Да и Орда Мамаева не шла ни в какое сравнение с Ордой Батыевой. Короче, прав был Александр или не прав, судить не нам. Главное, что Русь выжила, сумела найти общий язык с тюрками и вместе с ними дошла потом до Аляски. А значит, Александр, если в чем-то и ошибался, то не в том, что возжелал мира. «Худой мир лучше доброй ссоры» - гласит народная мудрость, а, как известно, глас народа – глас Божий.

В заключение отметим, что, судя по всему, именно глупый мятеж князя Андрея стал причиной последующего ужесточения политики Орды по отношению к русским княжествам, что в свою очередь привело к новому разорению и новому серьезному кровопролитию.