Глава 3 - Призраки прошлого

Мавина спит и видит сон. Знает она, что это сон, сомнений нет. Она в своей детской комнате на втором этаже, такой приятной и уютной. Днём через зелёные занавеси пробивается свет, и кажется, будто она в лесу. Но она не ребёнок. Не помещается она на детской кровати, приходится сесть и ножки свесить.
В коридоре кто-то есть. Точно кто-то есть, хоть и звуки шагов не слышно.

- Катрина? Ты это?

Тишина. В детстве у Мавины была служанка. Прислуживала ей, готовила для челяди. Между делом приставала к конюхам, егерям, и псарям, и те её брюхатили и не один раз. Как шутил отец, жила полной жизнью.

Вот кто-то дотронулся до дверной ручки с другой стороны, а в комнате стало холодно. Будто не топят дом, и окно распахнуто студёной зимней ночью.

- Катрина?!

В ответ ничего. Тишина. И только холодом веет от двери, тяжелым замогильным холодом. И вот дверь открывается, и в лицо морозный порыв. Смесь мороза и тухлого запаха тины. Дверь закрылась, и в комнате есть кто-то ещё, хоть даже и дыхания не слышно.

Перед Мавиной красивая женщина в саване. Есть болезненная бледность на её прекрасном лице. И смотрит она на Мавину тяжёлым взглядом, тяжёлым, но не осуждающим.

- Кто вы?!
- Не надо тебе то знать. Пока.
- Что значит, пока?
- Не надо.

Всё портят глаза. Будто ледышку обточили и вставили в глазницы, не просто глаза усопшего, а замёрзшего мертвенным холодом.

- Что надо вам?!
- Убери…
- Что убрать?!
- Убери!...

Призрачная фигура тяжело закашлялась. Нет у неё платка, поднесла ко рту уголок савана. Как закончила кашлять, так вся ткань в крови.

- Что убрать?!
- Убери…всё…

Призрак снова тяжко закашлялся. Совсем тяжко, согнулся даже. Но тут распахнулось окно, и её словно ветром прибрало. Холод только могильный остался, да запах тухлый. Только сейчас Мавина поняла, что то был не сон. Её детская обратилась комнатой в доме служки, ковра не стало, вместо него скрипучие полы. И холодно, в самом деле, дом ведь никто не топил.

***

На дворе Тарс упражняется с топором, даже с топориком. Это его топорик, такого в доме нет.

- Доброго утра!
- Вам также…
- Решили с меня пример взять?
- Почти…

Может он и «бешеный пёс», но топориком машет ладно, и не устаёт. Топорик вроде небольшой, но тяжелый, со всего замаху таким и череп раскроить несложно.

- Почему почти?
- Не для тепла…Тело должно…двигаться…
- Понятно.

Нет, таким топором не то что череп раскроить, голову можно снести с плеч. Но вот он запыхался, тяжело дышит паром в морозное утро.

- Можно топор ваш посмотреть?
- Извольте.

Тарс отдал топорик Мавине а сам присел на колоду, где дрова колют. Красное у него лицо, но не в тягость ему подобное. А топорик интересный. Работа мастера – красивое изогнутое топорище без единого заусенца, вытравленное в смоле. И сам топор с интересным узором по вороненой стали. Как и её меч это тоже дорогое оружие, только другое, как раз по Северным привычкам.

- Откуда такой?
- Подарок.
- Подарок?
- Да, подарок. Был у меня другой, грубый и неудобный. А этот кузнец мне сделал, от варваров он сбежал. Сына я его уберёг, так и разошлись мы.
- Тогда извините. Графиня мне привиделась. Говорит «убери».
- Почему графиня?

Тарс отдышался и повернулся, в самом деле, некрасиво разговаривать спиной к лицу.

- Почему именно графиня?
- Редкая красавица благородного вида, чахоточная. Кто ещё то может быть?
- Не знаю. Пока не знаю. Не зря же мы с бумажками возимся…вы возитесь, оговорился. В чём была та…привидевшаяся?
- В саване белого шёлка.
- Значит благородная, но точно не графиня. Наверняка есть летопись, что ведут в обители, но граф не позволил бы хоронить усопшую супругу в одном саване. Он ведь обет выполнил, да ещё какой. Посему можно и что-то поверх савана надеть, и церковь тому не воспротивится. Мне тоже привиделось.
- Правда?! Кто?
- Это неважно. Дело не в том, кто, а зачем. Вам было сказано, «убери», мне другое – «земля больше не может ждать».
- Поведаете?
- Поведаю.

Тарс сплюнул, то были не лучшие воспоминания.

***

Он в огромной долине, под сенью горы. Осень, поздняя осень, и всё вокруг серое или чёрное. Пожары бесновались ещё летом, выжгли леса, подлесок, траву. Пожары выжгли, а конные северяне изрубили всех прятавшихся среди деревьев. Вокруг чёрное да серое. Осенняя грязь под мрачными тучами, сгоревший частокол, дома, мельница. Горелая трава, обрубки деревьев. И даже двое конных из войска эрла тоже серые под тучами и осенним дождём. Под горой замок, там и эрл с дружиной, а эти…на выпасе. Что получат с путника, тому и рады. Вот они уже совсем рядом. На каждом кольчуга, шлем с наносником. Щит с белым змеем сбоку.

- По велению эрла мы взимаем плату за проход по его владениям. И ты заплатишь. Серебром. А ну капюшон вон!
- Ну как, всё ещё хотите плату?!

Кони попятились от взгляда преисподней, воины схватились за секиры. Нет никакого веленья, просто «кормятся» они от всех путников. И кабы не было огня в Тарсе, то зарубили бы и его тоже. Игра у них поганая, и жечь нужно их прямо сейчас, покуда подмога не пришла. Он жёг, помнит, как это было.

Но не было другого, не входила стрела каждому в сердце, и не пробивала кольчугу навылет. Всадники повалились оземь замертво, кони ускакали с пустыми сёдлами. За конными мальчик, был, или появился. Хорошо, тепло одет, и лук у него в руках. Но это не тот лук, которым можно сразить воина в доспехах, и уж тем более двух сразу. Только что зайца подстрелить, или утку.
Взгляд у мальчика бездонный, как озеро в горах, совершенно не детский.

- Что смотришь? Не ты, а я это сделал. И помни – земля больше не может ждать.
- Земля больше не может ждать?
- Верно. И не смотри на меня так…дырявый.

Убежал дитёнок, да так быстро, как и не все молодые бегают. И нечего на него смотреть. Не ребёнок это, никогда родители, спасшиеся от секир не позволят сыну гулять днём да одному. «Земля больше не может ждать»…

***

Обед. Опять чечевичная похлёбка, и запеченная утка. Не готовит служка так, в таверны он ходит и заказывает, тут ли подогревает готовое слегка. Нужно подогреть, коли в городе зимняя погода.

- И давно то было? Двое всадников, которых вы пожгли.
- Перед прошлой зимой. Коней тоже пришлось жечь, чтобы раньше времени не заподозрили неладное. Мясо потом было.

Мавина спокойно слушает такие вещи, и ест похлёбку, как ни в чем не бывало. Представила себе эту...жареную конину, но «магиня» уже обтрепалась об жизнь. Не так как «дырявый», но от таких штук её не выворачивает.
Служка приволок ещё кипу бумаг. Вывалил всё на другой стол, где сухо и чисто. Тарс уже не смотрит на бумаги, а Мавина смотрит на него.

- Господа хорошие, что делать будете?
- Вниз пора идти. Двери заперты?
- Двери в новую усыпальницу заперты на ключ. Двери в старую усыпальницу, что ниже, заколочены наглухо и опечатаны.
- Графиня не в новой усыпальнице, небось.
- Вы правы. Граф не позволил сжечь почившую жену, её захоронили на имперский манер. В каменном…как его…
- Саркофаге.
- Да, такое слово не запомнишь, не наше слово.

Тарс потыкал ложкой уже в пустую тарелку, повернулся к Мавине.

- Не графиня то. Та, что привиделась - была не графиня.
- Откуда знаете то?
- Книжку читал. В горных обителях бывают призанятнейшие книжки, которым там вроде, и быть не надобно. Не помню, что за книжка, когда читал. Не бойтесь, затворникам не было от меня ничего. Умеем мы понять друг друга. Готовьтесь. Если надо, точильный камень дам, моя секира наточена. Позже дам эликсиров.
- Откуда у вас…эликсиры?!
- Знаю, как готовить. Не только это – знал травницу, научила она меня их готовить. Рассказывала про основу и все составляющие.
- По доброй воле рассказала?

Мавина забылась. Невозможно принудить страхом человека так, чтобы поведал о своём искусстве другому. Для неё Тарс всё ещё «бешеный пёс», и это затмевает разум.

- Да, уж представьте себе. Мы были как…два изгоя, вне лона Церкви. Жили вместе, на окраине деревни. Жили вместе во всех смыслах, больше объяснять не надобно?

Пала она от варварской секиры, снесли ей голову с плеч...не уберёг.


Тарс, вспомнив всё, схватился за голову и "магиня" поняла сразу же - он не "бешеный пёс", если у него есть чувства.

***

В собор решили идти ближе к вечеру, как темнеть стало. Едва открылась дверь, как сразу стало ясно, что сегодня собор совсем другой. То, во что они вошли - пребольшущая церковь в имперском стиле, просто огромная, длинною с полумили. Длинный вход, и огромный зал со вторым этажом. Громадная лестница на второй этаж, и там огромные проходы.

- Сегодня, как вы говорите, иллюзия похлеще чем вчера, да?

От увиденного Мавина почти потеряла дар речи. Наверное, в основном от тишины. Тут ведь не просто окна, а из цветного стекла, витражи по-имперскому, и вокруг тишина. Пыль, да тишина.

- Не могу поверить!
- А придётся. Вниз нам пора. Вниз, помните ещё?

Только что Тарс приготовил ключи для дверей гробниц, как увидел, что ключи не понадобились - дверей нет. Вниз ведёт широкая винтовая лестница, они спустились по ней...

- Где гробницы?!
- Да, магиня, это скорее темница, даже застенки. Готовьте свои заклятья, сдаётся, мы не одни.

Тарс обратил внимание на хорошо сохранившихся скелетов, зафиксированных у стен. Трое из них начали шевелиться, они освободили себя, вырвав приковывавшие их к стене скобы, и теперь идут на них.

- Магиня, вы или я?!
- Я всё сделаю.


Мавина почувствовала первый скелет, почувствовала его суставы. Сначала для тренировки оторвала правую руку, затем левую, затем и голову. Второму и третьему скелету она также оторвала голову думая, что на этом всё и они не встанут.

Мавина переоценила себя. Руки приставили головы на место, скелеты встали и до них уже сорок футов, не боле.

- Всё ясно, глаза прикройте, магиня!
- А то что?!


Тарс не стал отвечать, он развёл руки, напряг их, и между ними появилось пламя. Шар пламени рос, и затем Тарс его отпустил. Шар долетел ровно до первого скелета, раздался оглушительный взрыв со вспышкой, и всё что осталось от скелетов разлетелось по коридору. А Мавина поняла, зачем "дырявыый" приказал закрыть ей глаза.

- Идём дальше?
- Да, магиня, идём дальше, иначе зачем мы здесь?

Мавина открыла замок у двери в коридор, а там дюжины скелетов, многие с мечами, и она поняла - здесь она не справится.

- Выпускайте свой огонь.
- Сейчас...

Тарс снова развёл руки и совсем скоро из них появилась струя сжигающего пламени. Пламя бушевало недолго, но этого хватило, чтобы последние кости полопались и было понятно - эти скелеты не встанут.

- Всё, на сегодня хватит!...


Тарс повалился у стены подземелья, жар идёт и от него, и от его одежды. Мавина решила, что таскала и не таких, и вынесла его в собор, а затем и наружу, в стужу.

- В первый раз видела огненное колдовство направленное не на меня. Вы устали?
- Устал, магиня. Я ведь чистую стихию, как в империи говорят, супротив них выпустил. Я попривыкну, и смогу колдовать больше, но не сегодня. Не сегодня...
 
***

За ужином жареная курочка на вертеле. Две курочки. После увиденного в подземелье Мавина ест почти также, как и простой люд, чавкая, обгрызая кости, как последние бедняки. Тарс обглодал курицу до костей в полтора раза быстрее и, кажется, успокоился. Успокоился, и сейчас он выглядит сосредоточенным, а не смертельно уставшим.

- Тарс, просто по имени можно?
- Конечно, магиня.
- Благодарю. Если сегодняшний собор был иллюзией, то были ли те скелеты настоящими?
- Для нас важно лишь то, что мы верили в них, а значит коль скоро они бы они добрались до нас, то раны от зубов или от ржавого меча потребовали бы ухода так же, как настоящие.
- И вы выдели такое?
- Магиня...
- Можно Мавина? В слове "магиня" заложено пренебрежение.
- Хорошо, я видел такое, Мавина. Скажу иначе - в курганах Северных владык я видел и не такое. Умерших, но восставших стражей с секирами и луками, а берёзовый лук, как вы должны понимать, для нас опаснее ещё не подошедших мечников.
- И вы их...
- Сжигал до пепла, коли просили. Сожгу и ещё. Но мне нужна привычка - надобно вспомнить, как пропускать через себя огонь подольше, наверняка вам неведомо подобное.


Мавина удивлённо подняла брови и невольно рыгнула - курочку то она съела до косточек. Она подождала Тарса, покуда тот не выпьет эль из трактира. Не хотела беспокоить его, но потом им, как она думала, нужно поговорить на улице, наедине. Тарс понял, что она задумала, и вышел с бокалом эля в холод и стужу.

- Тарс, что мы будем делать?
- Посмотрим, каков собор будет завтра. Готов поставить десять золотых, что тот же. Если так, то идти вниз и жечь. Жечь и ещё раз жечь. Коли у вас есть мысли как подсобить мне, я внимательно послушаю.
- Пока не знаю. Те скелеты уже не живые, но и не мёртвые. Нежить, словом. Я не училась окончательно упокаивать таких.
- А надо бы. Зайдём внутрь, а то у меня пальцы подмёрзли.

Внутри дома "дырявый" достал из своей дорожной сумки бутылочки из тонкого стекла, десятки бутылочек. Они все мутные, но одни голубые, а другие белые.

- Смотрите внимательно - те, что белесые - залечат ваши раны, я дам вам штуки четыре таких. Даже если мечом посекли - только сожмите такую в руке пока стекло не лопнет, не пройдёт и нескольких мгновений, как станет легче.

Те, что синеватые - разверзнут перед вами адское пламя. Киньте их перед собой подальше, отвернитесь, зажмите уши и глаза, и никто из ваших недругов уже не выживет. Я дам вам немного и тех и других, только смотрите не сожмите в руках синеватую склянку, ибо тогда от вас только пепел останется.

- Благодарствую, Тарс. А что делать, если мы со склянками поиздержимся?
- Не знаю, новые нам не помешают. Травы, что потребны для них, растут к северу от города, и когда мы туда выберемся - непонятно. Вас уже не корёжит слово "нас"?
- Не корежит. Это ведь наша общая нужда. Давайте спать, допивайте ваш эль и отдыхайте. Новый день...новая нежить.


Мавина уже засыпает, хоть её и проняло всё произошедшее, и "новая нежить" она сказала машинально...

***

На следующее утро


И Мавина и Тарс тренируются каждый со своим оружием разница лишь в том, что они делают - Мавина тренирует выпады и колющие удары, а Тарс - рубящие удары, да ещё и с замаха.

Служка зовет их есть, на завтрак цыплёнок и яблочной сидр. Всё свежее и хорошо восстанавливает силы.

- Магиня...Мавина, я хотел сказать.
- Да, Тарс?
- Я бы пошёл в Собор прямо сейчас, не откладывая. Настроение у меня такое.
- Что ж, у меня тоже такое же настроение.


Служка не запирал Собор ещё со вчерашнего дня. Всё равно в городе не найдётся дурня, что полезет в пасть к лиху, а само лихо своих границ не переступит.

Едва Тарс и Мавина переступили порог Собора, как увидели его таким же, как и вчера - огромным и освещённым, как будто на улице разгар лета. Еще они увидели на полу с две дюжины трупов, это опалённые тела строителей, будто бы таких, что попёрли на Тарса вчера под вечер.

- Тарс, что это?!
- Те скелеты не могли взяться ниоткуда, верно? Сейчас Собор пытается пристыдить нас, будто мы пожгли невинных, но покупаться на это не стоит. Надобно двигаться вперёд и спускаться вниз.


Винтовая лестница вниз никуда не делась, а вот подвал Собора сегодня изменился. Теперь они идут мимо запасов муки да масла, будто в Соборе наказали разместить запасы продовольствия на случай долгой осады. Но звук колышущихся цепей у них впереди. 

Они очень долго шли меж мешков с провизией, глиняной посудой с маслом, медом и хлебом, и звук цепей становился всё сильнее, настойчивее. В конце концов они дошли до комнаты, из которой шла еще одна винтовая лестница вниз. В этой комнате не только звуки цепей, но ещё и стоны людей, которые уж, небось, прикованы к цепям не первые сутки. Стоны и отдельные слова. Мавина остановилась как окаменелая, а за Тарса всё сказал его взгляд. Там внизу могут оказаться не только скелеты с ржавыми мечами и с луками да стрелами...