2103

                2103

Композитор-любитель Сергей Митрохин сочинил рок-оперу под названием «Преступление и наказание». С помощью наложения записи, в ходе которого Сергей использовал электрогитары, губную гармошку и собственный вокал, он записал свое творение на магнитофон. Прослушав оперу, представлявшую собой синтез арт- и хард-рока, Митрохин остался ею очень доволен.
Едва отзвучала созданная им вещь, как сосед за стеной врубил попсу. От нее Сергея буквально тошнило. Он не мог спокойно слушать убогие мелодии, бездарные тексты и вообще считал, что подобная дребедень не имеет права называться музыкой.
Митрохин приблизился к стене, за которой жил сосед-меломан, и постучал по ней кулаком.               
Результат последовал незамедлительно – попса зазвучала еще громче.
Мысленно обзывая нарушителя тишины нецензурными словами, Сергей взял губную гармошку, позаимствованную им у Виталия Ширшова, его бывшего одноклассника, и вышел из дому.
Проклятая псевдомузыка, выпущенная на волю соседом, преследовала Митрохина и на улице; лишь когда он прошел метров двести, та слилась с городским шумом и стала неразличимой.
Вскоре Сергей уже стоял около квартиры Ширшова и нажимал на кнопку звонка.
Дверь распахнулась, и на пороге появился хозяин, еле держащийся на ногах с перепоя.
-Ну, записал свою оперу на маг? – спросил он, с трудом ворочая языком.
-Записал, - ответил Митрохин и протянул Виталию губную гармошку.
Тот сунул ее в карман.
-Лучше бы ты попсовые песни сочинял
-Я скорее повешусь.
-Ну, это ты зря. Ты еще не слышал последний диск «Океана».
-Ну и что?
-Как «ну и что»? Послушаешь его – и у тебя сразу изменится мнение насчет попсы.
-Сомневаюсь.
-А я – нет. Заходи, я тебе поставлю этот диск.
-Может, в другой раз?
-Нет, нет. Только сейчас.
Сергей тяжело вздохнул и прошел вслед за Ширшовым в его комнату, напоминавшую своими размерами собачью будку.
Виталий усадил Митрохина на диван, к которому  почти вплотную был  придвинут письменный стол. На последнем стояли проигрыватель и пара колонок. Здесь же находились диск группы «Океан»  и два пузырька с таблетками, - на одном виднелась надпись: «Отправин», на другом – «Возвратин». Пилюли заинтересовали Сергея гораздо больше, чем пластинка, и он спросил:
-Что это за таблетки?
-Да так… Их мой дядя-химик изобрел. Сегодня утром был у меня и забыл их.
-А от чего они?
-Если выпьешь отправин – отправишься в будущее, на сто лет вперед. А если примешь возвратин – вернешься в наше время. Но это все ерунда. Лучше послушай музыку.
С этими словами Ширшов поставил на проигрыватель диск «Океана», сел рядом с Митрохиным и закрыл глаза.
Через минуту Сергей понял, что это – заурядная попса. Он хотел было сказать об этом Виталию, но, повернувшись к тому, заметил, что хозяин квартиры спит. Голова Ширшова покоилась на диванной спинке, а из полуоткрытого рта вырывалось еле слышное дыхание.
Между тем «океановцы» своими бесцветными голосами несли какой-то бред про любовь и кровь.
«Все, хватит!» - подумал Митрохин.
Он решительно поднялся и направился к входной двери. Но в нее был встроен хитроумный замок, ни  в какую не желавший открываться.
Пришлось Сергею вернуться в каморку, сотрясаемую звуками псевдомузыки. Писклявые голоса «океановцев» острыми спицами пронзали его душу. «Если я отсюда не выберусь, то через десять минут сойду с ума», - промелькнуло в голове у Митрохина.
Тут его взгляд упал на пузырьки с таблетками. Немного поколебавшись, Сергей вынул из каждого по пилюле. Возвратин он положил в карман, а отправин проглотил.
И в тот же миг обстановка в комнате стала иной. Диван исчез, - вместе с Виталием, - а на его месте очутилась кровать.
На столе теперь не было ничего, кроме вазы с желтыми тюльпанами.
Митрохин понял, что попал в 2103 год.               
К счастью, квартира в этом времени оказалось не запертой, и он вышел на улицу.
Из распахнутого окна ближайшего дома доносился отбиваемый на барабане ритм, примитивный, как стук дятла. Других инструментов слышно не было.
«Да, в этом времени музыка деградировала окончательно», - сделал печальный вывод Сергей.
Он двинулся к своему дому.
Навстречу ему шел толстый мужчина в весьма странном головном уборе. Это была какая-то помесь цилиндра и сомбреро. На шее у толстяка висел транзисторный приемник, а к плечам были прикреплены колонки, из которых слышалось монотонное цоканье медных тарелок.
«Неужели ему нравится такая чушь? – подумал Митрохин. И тут же сам себе ответил: - Судя по его блаженному выражению лица, нравится».
Зайдя  в подъезд своего дома, Сергей поднялся на второй этаж и сунул ключ в замочную скважину входной двери. Дверь не открывалась. Должно быть, новый хозяин сменил замок. Интересно, кто теперь здесь живет?
Митрохин вдавил кнопку звонка.
Открыл ему парень с куцым чубчиком.
-Вам кого? – осведомился он.
-Митрохины здесь живут?
-Здесь. Я – Митрохин.
-Как вас зовут?
-Артемий.
-Понимаете, Артемий, я сто лет назад жил в этой квартире.
-Значит, вы прибыли из прошлого? – без всякого удивления спросил хозяин. По всей видимости, в 2103 году путешествие во времени было обычным делом.
-Да, из 2003 года, - ответил Сергей, осознавший, что Артемий приходится ему родственником. Этой мыслью он тут же поделился с хозяином.
-То-то я смотрю – знакомое лицо! – воскликнул Артемий. – У нас в семейном альбоме есть ваша фотография. Вас зовут Сергеем Сергеевичем?
Митрохин кивнул.
-Наверно, вы – мой праправнук.
Артемий рассмеялся.
-Он самый.
И добавил:
-Вы пришли вовремя. У меня сегодня день рождения. Проходите, пожалуйста. Я вас познакомлю с гостями.
-Как-то неудобно. Я – без подарка.
-Ничего, ничего. Проходите.
Пока Сергей разувался, в зале стало раздаваться дурацкое буханье ударной установки.
Митрохины зашли в зал.
Плотно задернутые тяжелые шторы создавали в комнате полумрак, нарушаемый лишь продолговатыми светлыми пятнышками, которые  ползали по стенам, как тараканы, покрытые фосфором. Из динамиков неслась уже упомянутая псевдомузыка, и шесть-семь человек танцевали под нее. Они смахивали на африканских людоедов, пляшущих у костра, на котором жарится враг племени. Зрелище было удручающим, а так называемая музыка - невыносимой для ушей и души.
Сергей украдкой достал из кармана возвратин и проглотил его.
Через секунду он уже был в своем родном времени. Митрохин стоял в зале, и до его слуха доносилась из квартиры соседа какая-то попсовая песня. После всей той стукотни, что он слышал в будущем, эта ничем не примечательная песня-однодневка показалась ему шедевром.