Тропою Древних. Глава 10. Другая дорога

       Данияр снова и снова пересматривал фрагмент памяти Астель. Он пытался погрузиться глубже и узнать о предметах больше, но не мог. Его интересовали книги, те темные труды, ради которых Фарид и передал ему этот кусок памяти. Но Астель была обычным человеком и не могла видеть книги так, как хотел сейчас он. И хотя информация в большей части устроила алхимика, потому что многие книги она внимательно прочла, а некоторые даже изучала, в этой памяти таилось то, что не давало ему покоя. Книги не представляли ничего сверхъестественного. Да, многие страницы существенно дополнили вторую черную книгу, какие-то тексты заставили переосмыслить взгляд на те, или иные знания, все они без сомнения принесли большую пользу. Но, так или иначе, они касались того, что уже было известно ранее. А вот один день никак не шел из головы Данияра, точнее один минутный эпизод.
       Астель закончила очередное задание и дочитала одну из книг чуть раньше. Она встала, чтобы самой вернуть ее на полку маленькой домашней библиотеки. Подошла к нужному шкафу, провела пальцем по корешкам стоящих на полке книг, улыбаясь их шороху, и поставила тяжелый том на место. Здесь ее внимание привлекла стоящая на соседней полке старая потертая книга в грубом кожаном переплете. Взгляд скользнул по надписи, вытесненной на обложке, Астель успела взять ее и открыть. Но тут как коршун ниоткуда возник Гефте и протянул руку за книгой. Ни один мускул в его лице не дрогнул, более того, через секунду он изобразил некое подобие улыбки и необычно спокойным голосом произнес.
-  Для этой еще не время.
       Астель никогда не видела его таким, она не успела ни испугаться ни удивиться, как Гефте вложил в ее руки другую книгу и жестом пригласил вернуться за стол. Астель прошла, присела и открыла новый том. А дальше две или три минуты памяти исчезали в тумане. Как раз то время, за которое она, наверное, успела спросить о книге и получить предупреждение никогда больше про нее не думать. Это значило, что из всей библиотеки это был самый ценный труд. Но как не бился с памятью Данияр, в тех нескольких секундах, что книга находилась в руках Астель, он не мог увидеть больше того, что увидела она. Он просматривал следующие дни. Астель и дальше занималась в библиотеке, и ей не запрещали ходить и брать книги с полок. Более того, она много раз проходила мимо этой полки, и Данияр видел, что книга там и осталась. Но Астель больше не смотрела на нее, интерес вместе с памятью начисто вымели из ее сознания.
       Данияр узнал, что библиотека находилась в небольшом доме, в имении, которым владела Сокорта Кертель, в городке Имилина, совсем рядом с Агнигором. Судя по другим частям памяти, которые Фарид описал кратко, это имение давно и долго служило домом кому-то из них. Можно было с уверенностью предположить, что книги хранились там долгое время, и до сих пор там остаются. Не самое приятное дело, перевозить с места на место библиотеку. К тому же, это не хорошо для книг. Что бы сказал Радмир, узнай он, что они решили перевозить их каждый раз? Улыбка тронула строгое лицо Данияра, но тут же погасла в суровых складках бровей.
       Позавчера Данияр узнал от Радмира об одном престранном случае. Он рассказал, что осматривал дом, который служил некоторое время мадам, оценивая, нельзя ли устроить там гимназию. И смотритель, проживавший в доме постоянно, только порадовался бы, если бы усадьба поскорее открыла свои двери хоть для кого-нибудь. Потому что недавно он слышал, как ночью в дом проникли двое. Смотритель был премного озадачен или, проще говоря, напуган такой неожиданной наглостью. Он проснулся от звука шагов, прокрался к главному залу и приложил ухо к двери. Разглядеть их лица он не смог, так как они не взяли ни свечи, ни фонаря, ни факела. Смотритель услышал отдаленный разговор, но слов не разобрал, наверное, они только подходили к большому залу по одному из коридоров. Они говорили так, как будто были одни во всем доме, даже не пытаясь понизить голос, а эхо, разносимое по всем этажам, походило на шаги не воров, а скорее пришедших хозяев. В большой зал вышли молча, но звук шагов стал отчетливее. Смотритель услышал: "И начинайте вторую часть задуманного".  Он успел отскочить от резной створки и вжаться в зазор между камином и стеной, когда дверь в комнату подалась со скрипом и незнакомцы вошли в вестибюль. Они не спеша проследовали к выходу, еще раз окинули помещение взглядом, как показалось смотрителю. В свете уличных фонарей он увидел силуэты. В руках у них ничего не было, не похоже, что они что-то взяли в доме, даже карманы не отягощала никакая добыча. Ночные гости вышли, негромко хлопнув дверью. Смотритель обратился лично к начальнику стражи, но тот, услышав адрес и то, что ничего не взяли, поблагодарил молодого человека, успокоил его и посоветовал забыть об этой ночи и никому не рассказывать.
       Данияр не стал откладывать, и вчера утром выехал из Родников, чтобы самому найти того человека и поговорить с ним. На счастье, страх сковал его так, что он ни одной мыслью не выдал себя. Иначе из его памяти убрали бы лишние сведения. Данияр прошел по дому и просмотрел весь путь тафарийцев, погружаясь в недалекое прошлое. Не было сомнений в том, что приходили именно те, о ком говорил Фарид. Данияр восстановил их разговор, точнее те несколько фраз, какими они перебросились в доме, потому как большую часть пути молчали. "Все вещи увезли, и книги, наверное, тоже, - сказал Гефте, - ну что ж, ладно, ничего особо ценного в них не было". "Скорее всего, их отправили в ее имение, - предположил второй, вероятно, Захин Агаль, - тогда нечего волноваться". "Жаль, что ничего не вышло, теперь дальнейшие планы немного меняются, - продолжил Гефте, - завтра я отбываю в Нехельджи, а ты поезжай на юг Веледарии, к Тьенке и начинай вторую часть задуманного"
Данияр, как вернулся домой, сразу передал это Фариду. Еще на два раза пересмотрев память Астель, он знал, что сейчас в библиотеке никого нет, но никак не мог добраться до книги.
       Теперь он ходил от окна к двери своей маленькой комнаты, словно по запертой клетке. Нужно было узнать, во что бы то ни стало, обязательно узнать, о чем она. Только имя он смог отвоевать у памяти Астель. Имя того, кто написал книгу. Саххаб Монгохт, вытеснили на кожаной обложке задолго до начала прошлой эпохи. За несколько раз пересмотра памяти сельский лекарь собрал расплывающиеся буквы в слова и прочел надпись на тафарийском.  Данияр разложил на столе карту Радаярии. Она была небольшой, и не очень подробной, но ему и не нужна была подробность. Фарид сейчас был на самом краю материка, сегодня он только начал свой путь из Альдоны. Если ничего не задержало его. До Агнигора и Имилины ему еще очень далеко. Арсин и Исминь...
       Данияр задумался. Он нашел невидимую на карте точку, где должны были находиться Белые Туры. Брат и сестра сейчас в трех днях пути отсюда. Несравнимо ближе к Имилине. Данияр еще раз все обдумал. Риск оставался, но если окажется, что он попусту отвлек Исминь и Арсина от их пути, большой беды не будет. Они придут в Город позже, но если в этой книге ключ ко всем планам врага, будет большая беда, если не удастся вовремя узнать их. Он уже обратился мыслью на юг, в дом хранителя, но мысль Ортена опередила его.

       Казалось, даже ветер не проникает за тонкий зеркальный купол, раскинувшийся у подножья одной из скал. Исминь ответила приветствием на далекую мысль Данияра.
- Прошу вас изменить направление, отдавать распоряжение я не в праве, но с разрешения хранителя прошу о помощи.
- Что нужно сделать? - Исминь поняла, почему не видела в линиях вероятности Белые Туры.
       Данияр рассказал о памяти и книге.
- Сейчас я точно знаю, что там нет никого из них, а Фарид несравнимо дальше от Имилины, чем вы. Он может сделать все по возвращении, но я не уверен, что дом будет пуст. И предчувствие торопит меня настолько, что я готов просить вас. Ортен разделяет мои опасения, и согласен с тем, что это срочное дело. Можно рискнуть, в случае неудачи это будет стоить только потраченного времени, но если предчувствие не подводит меня, то эта книга дороже всей библиотеки, всех наших знаний о темных делах.   
- Добро, друг, - ответила Исминь. - Я передам твою просьбу Арсину и мы решим, как лучше пройти.
- Буду ждать, - сказал Данияр, и тишина укрыла его едва различимый след.
       Исминь вернула сознание в плотный мир и стала ждать брата. Она провела рукой по траве согретой солнцем, к вечеру оно уйдет в облака, которые затем остановят их дождем на два дня. За это время можно будет погрузиться в память. А потом решить, какой дорогой следовать до Имилины. К тому же и лошадям нужно отдохнуть перед долгой дорогой без привалов. Исминь не сомневалась, что Арсин согласится повернуть в Агнигор.
       Через четверть часа отправились в путь. Исминь свернула зеркальный купол, по дороге он был не нужен.
- Чайка и Тибор не побоятся идти там, куда другие лошади не пойдут, - сказал Арсин, поглаживая на ходу серый бок своего коня. - Была бы только возможность пройти. Но не знаю, можно ли провести их в долину Имилины.
- За дорогу не тревожься, я найду, где пройти, - заверила его сестра. - Мы успеваем к пещере возле обрыва до дождя?
- Да, конечно, даже выходим с запасом, - сказал брат, еще раз прикинув расстояние. В Имилину мы будем идти и днем, и ночью, - продолжил он, - а где-то двигаться мы сможем только медленно. И, наверное, останавливаться даже на два часа отдыха не стоит.
- Хорошо, мы должны справиться. Переход через горы не такой большой, и если пытаться обойти Милантийское взгорье, то мы потеряем очень много времени.
- Данияр не подсказал никакого пути?
- Он не знает дорог Милантии, тем более горных, - ответила Исминь, - но это не беда. Сами Горы знают, где мы сможем пройти.
       Арсин не до конца понял, что сестра имела в виду, но решил просто поверить ей, поскольку сам тревожился о другом.
       Стемнело быстро, как всегда в горах, но это не мешало путникам. Здесь они практически все время ехали верхом, горы Милантии были моложе, скалы крепче, и дорога сохранилась лучше. Не останавливаясь, как и сказал Арсин, к исходу ночи они подошли к пещере. Природа устроила тут хорошее укрытие, каменные своды достаточно высокие и просторные, поблескивали кое-где вкраплениями арнадонта. Арсин осмотрел стены в свете факела и решил, что укрытие надежно.
       До дождя путники принесли сухих веток, какие нашлись в округе. Собрав достаточно, для питания небольшого костерка, на предстоящие двое суток, Арсин набрал воды во флягу и присел отдохнуть. Хорошо, что дождь заставил их остановиться, в конце концов, идти без отдыха долго было возможно, но тяжело. Он, наконец, оставил заботу о границе. Хотя здесь она отдалилась, и колебания ее сгладились, но неусыпное внимание и готовность действовать, утомляли еще не привыкшую к этому голову.
       Он проснулся через час, лежащим там, где присел. Голова его лежала на подушке из листьев, заботливо накинутый сверху плащ согревал в предрассветной прохладе. У входа весело горел костерок, постоянно трепеща горячими языками, ветер снаружи захватывал некоторое пространство у входа, но дальше порога не шел. Исминь насадила орех на ветку и грела его над огнем, на камне принятом за стол лежал один готовый риит. Арсин закрыл глаза и провалился в сон без сновидений. Сейчас нужно было отдохнуть, что бы потом сменить сестру на дозоре. Последнее, что он услышал, это звук тяжелых крупных капель падающих на сухие скалы.
       Они ударялись, отскакивали от гладкой поверхности камней, падали рядом, бежали вниз. Сливались с другими в потоки, журча на камнях, булькая в выбоинах и уносясь прочь. Арсин вспомнил, как совсем недавно пережидал дождь в пещере в лесу у озера. Тогда он почувствовал там что-то недоброе. Теперь он мог сказать, что это было, и чьими стараниями исчезло потом. С этими мыслями он уплыл из сознания.
       Рассвет в этот день не пришел, небо из черного стало свинцово-серым и с новой силой полилось на скалы потоками воды. Исминь сложила шесть готовых орехов на импровизированный стол, достала из дорожной сумки котелок, налила воды и приладила над огнем. Стоило порадовать себя чем-то жидким и горячим. Она нарезала ручейницу, дикий лук, найденный по дороге, промыла и почистила питательные корни белоцвета. Горсть зерна из дорожных запасов завершила основной состав. Когда все вместе закипело, Исминь очистила один из риитов и, сжав в руках, добыла немного масла. Арсин проснулся от запаха.
       Пообедали с удовольствием. Последний раз такой шикарный обед был у них дней пять назад в доме Феонила. Всего пять дней прошло, но суточные переходы и постоянное взаимодействие с силами гор, превратили это недолгий срок почти в вечность. Бессменное пребывание в тонких слоях мира, казалось и самих их сделало такими же древними как эти горы. А может, они идут этой дорогой всю жизнь, или даже больше жизни, а события их детства, юности и последнего года только приснились им на одной из таких же стоянок? Понемногу человеческая сущность начала отдаляться от них. И хорошо, что они выбрали именно эту дорогу.
       Даже если бы широкие торговые пути были безопасны, все равно стоило идти именно здесь. Теряя человеческое сознание, душа какое-то время допускала пустоту, но прежде чем заполнить ее собой, в эту пустоту вливалось то, что находилось вокруг. Сила, память и сознание гор. Скалы, камни и лес оставались вечными, как само время, живыми, как мир, и хранили верность светлому миру. Это было добро, и оно заполняло часть души, связующую то вечное, что они хранили в себе и реальный мир из камней и трав.
       До обеда по очереди отдыхали. Когда бледное пятно, указывающее солнце переместилось на другую половину неба, Исминь решила, что время пришло. Так же тихо она позвала Ортена, и хотя граница оставалась далеко, возможность не тревожить ее была добром. Когда рядом возник тонкий образ хранителя, Исминь накрыла пещеру зеркальной сферой и заставила все звуки вокруг погаснуть.
       Она сидела на полу, свернув ноги калачиком, закрыв глаза, и вспоминала, как смотрела сквозь время на берегу каждого из озер. Почти так же нужно было сделать и в этот раз. Только время находилось не снаружи, и не в ее теле, время, которое ей предстояло преодолеть, осталось в ее душе. Она опускалась глубже и глубже в слои времени. Тут она видела дорогу, битву за Интайри, поиск, уроки у Нориама, занятия травами и глиной, образы и картины прошлого проплывали мимо. Еще глубже школа, игры с друзьями, бабушка звала всех на обед, озеро, лес вокруг. Дальше шли нечеткие образы раннего детства. И вот она приблизилась к тонкому сверкающему слою. В нем заключались сотни лет и в то же время всего один миг. Исминь знала, что за образы ждали в нем, она уже видела краешек этого мира, когда провожала Дамилу. Не разглядывая, она прошла сквозь этот свет и оказалась в совершенно другой памяти. Ее наполнило необычное чувство, как будто Исминь смотрела на чужую память.
"Так и должно быть, - услышала она рядом мысль хранителя. - Пока ты считаешь эту память чужой, ты в безопасности".
       Она попыталась окинуть взглядом, насколько долгая это была жизнь, но ей не хватило взгляда.
"Ты не увидишь начала, - пояснил Ортен, - твой горизонт пока не может вместить такую бездну времени".
       Исминь согласилась, но ей и не требовалась вся бездна, ей нужен был самый конец этой необъятно долгой жизни. Он находился тут, совсем рядом. Она скользнула сознанием в самый последний день, вот они пустились вскачь по пустыне, наперерез ветру, туда, где у берега их ждал корабль. Она скользнула назад на одни сутки и поднялась на тот слой памяти, где события лежали как узоры Памяти мира. Ей неотступно слышался стук копыт и ощущение горячего ветра на коже.
"Осторожнее, - предупредил Ортен, - торопись".
       Часть ее оказалась в том далеком сне, она снова скакала по пескам и подгоняла коня, хотя предчувствия уже подступали к сознанию. Последняя слабая нить вероятности ускользала из ее рук.
"Исминь, - встревожено позвал Ортен, - Исминь, возвращайся! "
"Почему Исминь?" - пронеслось в той части сознания, что чувствовала на своей коже горячий ветер.
"Она погибла" - сказала себе Исминь. "Я буду жить дальше, не она, а я".
       Она собрала тот фрагмент полотна памяти, сложила его в комок и, прижав к себе, как ловец жемчуга оттолкнулась от чего-то, и начала подниматься. Мелькнули столетия жизни в светлом мире, и вот уже неясные картины раннего детства стали сменяться смехом друзей, плеском озерной воды, шумом леса. Уроки у Нориама, глина и травы, скалы и лес. Ветер на берегу горного озера, она оглянулась и увидела Рахима, но потом сознание сообщило, что это второй помощник государя, его взгляд был немного печален. Снова озера, битва за Интайри, Сокровище Мира и дорога, дорога, дорога. Исминь будто не вернулась из собственной памяти, а вновь зашла в пещеру со стороны дороги и села возле того же камня свернув ноги калачиком. Она вернулась в тонкий мир и обнаружила, что клочок памяти, который она взяла, тут. Сам он обрел образ птицы, или Исминь создала для него хранилище памяти по принципу сотрудника, она вспомнить не могла.
"На самом краю, ты была, на волосок от того, чтобы принять эту память как свою", - сказал Ортен, когда Исминь окончательно пришла в себя.
       С минуту он молчал.
"Не думаю, что этот фрагмент может быть для тебя опасным, но все же, будь и с ним осторожна. Ты смогла исполнить непростое дело, отдыхай теперь, прочитаешь позже".   
       Его еле заметный образ из тонких лучей растаял, и только теперь Исминь почувствовала, как она устала. Не было и речи о том, чтобы разбирать память сегодня, она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, все свинцовой тяжестью отдавалось в голове. Наверное, пришло время сменить Арсина на дежурстве, но сил не осталось. Она свернула тонкий зеркальный купол и легла на том же месте, где сидела. Арсин, сидя в отсветах костра на фоне черного выхода из пещеры, оглянулся на нее, кажется, сказал, что все в порядке, и теперь она должна отдохнуть. Перед глазами мелькнул серебристый купол, созданный уже братом, и Исминь провалилась в сон без сновидений. Они пытались найти ее, приблизиться, но девушка отстранила их от себя и сны погасли.
       Когда она открыла глаза, как ей казалось через несколько минут, в проем скалы лился тусклый серый свет, небо еще затягивали облака, но дождь стихал. Усталость прошла, хотя до бодрости было далеко. Исминь устроилась возле камня, прислонившись к нему спиной, и восполнила силы обычным способом. Затем она сменила брата у входа в пещеру, подбросила веток в костер и принялась готовить такой же обед, как вчера. Остатков того, что она собрала по дороге, как раз хватало еще на две порции супа, а риитов нужно было собрать еще, и заранее прогреть их. Потому что остановок по пути через горы они делать не собирались. Исминь приготовила обед, аккуратно сняла котелок и поставила его на камень. Подбросив несколько веток в маленький костерок, она встала в проходе пещеры, оглядела ближайший край леса, закуталась в плащ и вышла в дождь.
   Лес ответил добром и по просьбе Исминь показал ей несколько мощных старых риитов, их плоды были крупнее и сочнее. Девушка поблагодарила деревья за помощь и почувствовала безмолвные улыбки в кронах. Она ответила им теплом и повернула в свое укрытие. Набирать воду пока не стоило, потоки, окрепшие от долгого ливня, бурлили, пенились и были мутными. Исминь приготовила часть собранных орехов для долгого перехода, а часть оставила сырыми для лошадей. Теперь путники могли восполнять их силы без вреда для их здоровья, но Исминь справедливо считала, что они обязательно должны иметь хотя бы понемногу пищи. Дождь шел на убыль, и через час или два должен был закончиться, а ветер в горах быстро высушивал камни. Значит, к вечеру их ждал путь. Вещи они собирали за пять минут, сейчас можно было узнать дорогу, чтобы потом не тратить времени на это.
   Исминь подошла к выходу из пещеры к самому краю, где начинался дождь. Она приложила ладони к шероховатой холодной поверхности камня и вслушалась в его голоса. Скала своими корнями уходила глубоко под землю и там была связана со всеми скалами, кручами и вершинами Милантии, они покоились на общем основании. Несколько недель назад, проходя к одному из озер, она спрашивала дорогу у одной единственной скалы, теперь у всей горной страны.
  И тогда камень потеплел и разрешил ей подняться, и теперь она почувствовала под пальцами еле уловимое биение жизни, и далекий хор мыслей отвечал ей согласием. Скалы, камни, горы протянули нить дороги по Милантийскому взгорью. Она впитала ответ кожей, самыми кончиками пальцев, он влился в сознание холодом и твердостью камня. Горы разрешили пройти и дали знание о дороге. Проснулся брат и сменил Исминь у костра, она же вернулась к камню, читать добытую память. Присела, свернула ноги калачиком, и снова позвала Ортена. Он мог не приходить, не было большой опасности в уже извлеченном куске памяти, но снова его образ из еле уловимых лунных лучей возник рядом.