Глубока ты, чаша страдания. III часть

   
Дети. КАПТЕЛИНА

 
У Леонтия с Марьей было четверо своих детей младшая из которых - Купава, умерла во младенчестве. А помимо общих детей была еще дочь Каптелина от первого брака Леонтия. После родов мать её застудила на жнивье грудь, да вскорости и умерла от грудницы. Не было в ту пору в деревне ни врачей, ни лекарей, кто бы мог лечить обыкновенный мастит, который от растирок да прогреваний бабками- знахарками переходил в гнойный и молодая женщина приказывала долго жить.
Один остался Леонтий  с дочкой на руках. Хорошо, что жил вместе с родителями в их большом доме на Гагарье, поэтому особой заботы дочка не приносила.
Малышка подрастала, мать старела и все чаще заводила разговор с сыном:
-Жениться тебе пора, Леонтий. Капка подрастает, ей мать требуется, внимание да забота. А от меня какое внимание, я с утра-то еле хожу, а к вечеру и вовсе едва ползаю. Давай поезжай в Ковригу, отец ноне ездил, узнал от сватов, что есть у них в деревне девка-вековуха. Вот и засватай её. На погляд-то она приятная, не страхолюдина какая. Так чо-то засиделась в девках-то, вовремя женихов-то шибко перебирала, да и осталась ни с чем.

Неоднократно выслушав наставления матери о женитьбе, Леонтий решился и подсев к отцу, начал разговор:
-Дак чо, тятя, съездим не-то в Ковригу, может и правда засватаем кого. Надоело одному жить, да и Капе мамка нужна.
Отец хмыкнул:
-Ну-к, созрел дак, айда, съездим. Обговорим там с родней, да и засватаем, даст Бог к Покровам.
     Было бы сказано, а дело быстро делается. К Покровам засватали молодую, сыграли свадебку небольшую, невеста все же девкой была, какую-никакую свадьбу надо было делать, несмотря, что за вдовца пошла.
    И полгода не прожили Леонтий с новой женой как отвёз он её обратно в Ковригу к родителям. Погрузил все приданое жены на дрожки, сверх того мешок муки-сеянки, да по мешку овса с рожью да гречихи и привёз жену к её родителям. Молча выгрузил все добро на высокое крыльцо свекров, и охлопывая рукавицей муку со  штанов, сказал причитающей теще:
-Я прежде  мать для дочки  брал, а потом уж жену. А она и жена никакая, а уж мать... Пусть спасибо скажет, что  насмерть не запорол за дочку. Что уж там произошло между малолетний падчерицей и мачехой, но невзлюбила новая жена ребёнка, нередко руку на неё поднимала. Жили они тогда уже отдельно от родителей на Одине. Приехал однажды Леонтий с поля, а дочка от плача заходится. Схватил ребёнка, начал успокаивать, а у той все тельце исхлестано вицей, притронуться не даёт от боли. В ярости Леонтий вытащил жену за волосы на улицу, выхватил из дрожек кнут и давай охаживать молодую жену. Прибежавшие на вопли молодухи дядя Алексий с тёткой Настасьей, жившие по соседству, насилу вырвали её из рук Леонтия.

И только когда дочке исполнилось  пять лет решился Леонтий вновь попытать счастья. А где его искать? Да опять же в Ковриге. Вся двоеданская часть Барабы привозила себе жён из Ковриги. Нахвалили Леонтию старшую дочь Перфилия Старцева Марью. Дескать, уж больно работяща да добра девка. С людьми опять же обходительна, да к рукоделию приучена. И ткет, и прядет, и на коклюшках кружева плетет, из волости к ней приезжают с заказами.
- Да разве пойдёт за меня, за вдовца, такая девка. Да ещё и на дите. Кому мы с моей Каптелинкой нужны, - сопротивлялся Леонтий.
- А чем ты плох? - убеждал бывшего зятя тесть, когда они с Капой приехали к ним в гости. - Всё при тебе! И рукаст, и не нищенствуешь, хозяйство справное у тебя, дом вон новый поставил, да и мы заинтересованы, чтоб ты себе добрую бабу взял, да  чтоб внучка наша не сиротой росла. Я ить, Леонтий, закинул удочку  Перфилью насчёт Марьи. Не против они.

Через какое-то время и третью жену
привёз Леонтий из Ковриги.
Хороша была Марья по всем статьям: и рукодельница и огородница, и по дому лучшей хозяйки не сыскать: все у ней вымыто, натерто до блеска да разукрашено. По печке ветку цветов диковинных нарисовала, крылечко изукрасила петухами да птицами заморскими.

На окнах занавески с узорами повешены, кровать, что невеста стоит под белым покрывалом на коклюшках узорчато связанным да и хлеба печёт - все соседки бегают закваски у ней просят,  и в поле сноровиста, что с косой, что с серпом, да вот высоковата ростом была. Леонтий рядом с ней подростком выглядел : и мелковат и щупловат, несмотря, что в мужскую силу давно уж вошёл. Смущало его как-то это, пока однажды поздно ночью, устав от мужниных ласк, не прошептала ему жена:
-Ты, Лёнушко, не смущайся, что статью-то я выше тебя, главное, чтоб ты хозяином себя чувствовал. Мужская-то сила она не в росте проявляется, а в умении хозяйство вести да жену любить. А ты у меня всем хорош, грех мне на тебя жаловаться. В работе-то равных тебе нет, родителям почёт да уважение от тебя, а уж что меня любишь да жалеешь, так любая баба мне позавидует.
     Сказала и тихонько и радостно рассмеялась, уткнувшись мужу в плечо:
- Скоро вот Капе нашей братика ли, сестричку ли принесу.
- Что ты говоришь, Марьюшка? Неуж правда?
-Правда Лёнушко, правда. Давно уж хотела тебе сказать, да сомневалась, а теперь уж точно знаю, что понесла я. Но ты не думай, Лёно, я как любила Капу, так и буду любить. А ты знаешь, мамкой она меня стала звать. Всё стеснялась обратиться ко мне, подходила за подол дёргала меня, прежде чем что-то сказать, а сегодня увидела как я с поля возвращаюсь, кинулась ко мне - мамка - кричит. И то, скоро год уж как живём, а она мне и правда как дочка стала.
  Леонтий обнял жену, погладил по волосам, притянул к себе:
- Эх, Марьюшка, сынов нарожаем, да заживём
на радость всем. Дом расширим, пристройку сделаю для ребятишек наверху светелку для дочки оборудую, а в  палисаднике,  черемуху посадим, калину, и будешь ты нам пироги черемуховые  стряпать.
    Пять лет было Капе, когда в семью вошла Марья. Через год родился Павел, ещё через три Харлуша. Капа была незаменимой помощницей Марьи. И с братьями поиграться, и в доме прибраться, с веретеном обращалась умеючи, да и в огороде грядку другую прополоть- ко всему приучала Марья дочку. Не было у Капы только желания научиться на коклюшках кружева плести. Валик с подушкой и сколком для кружева у Марьи без дела не стояли. Хоть часик да выкраивала она ежедневно для плетения кружева. Под тихое постукивание коклюшек Марьюшка уносилась в мыслях далеко-далеко, туда, где уже выросли её дети и живут они все в большом и красивом доме с широкой верандой. А на веранде стол круглый стоит под вязаной её руками скатертью с самоваром да красивыми чайными чашками, какие видела она однажды в Шадринске в лавке у купца Никитина.

И сидят они всей семьёй за эти столом и чай пьют с черемуховыми пирогами. А ветерок от леса такой густой да пряный аромат наносит свежескошенной травы, что голова кружится, то ли от запахов лесных, то ли от счастья.

    Восемнадцати лет не было Каптелине, как просватали её в Ковригу. Как барабинцы жён искали в Ковриге, так и коврижане за невестами в Барабу ехали.
  По праздникам частой гостьей была Капа в Ковриге у деда с бабкой. Привечали её и те и другие старики, что родной, то и приёмной матери. Там её на гуляньях да посиделках и углядел Фёдор. Да там же видно и сговорились.
Вернулась как-то из гостей вся взбудораженная, схватилась сразу за домашнюю работу, которой немало накопилось у матери за время отсутствия дочери: парни - какие помощники по дому, да и Нюра по рукам связывала, третий год шел девочке, догляд да догляд нужен был за ребенком.
Вечером Капа, управившись со скотиной, подсела к Марье и смущаясь, спросила :
- Мамонька, а замуж меня отдадите, как свататься приедут?
- Марья руками всплеснула:
- Неуж выросла до за'мужья?
Это кого ты там высмотрела в Ковриге-то, а? А обо мне-то подумала, каково мне без тебя будет? Нюрка ещё мала, а других помощников у меня нет. Какой спрос с парнишек. Им бы только шаровки гонять, да в лапту играть. Да и рано, думаю тебе ещё взамужья - то идти.

Марья обняла дочь, вздохнула:
- А что рано-то? 18 годок пошел, самая что ни на есть невеста. Поговорю с отцом, чтоб не супротивничал. Люб Федька - то?
Капа вспыхнула :
-Ой, а откуда ты знаешь?
-Да бабка твоя мне в прошлом годе ещё говорила, что провожались вы с посиделок-то.
С хорошей семьи Федор, наш Старцевский, вдвойне породнимся теперь. Федька-то двоюродным племянником приходится тяте моему, а мне брат двоюродный. Не страшно тебя в свою же семью отдавать, знаю, что не будешь обижена. Не заведено это в нашем роду баб обижать.
Ну, что ж, доченька, пока Нюра спит, а отец с ребятами на завозне своими мужицкими делами занимаются, переберем-ка приданое твоё, да подумаем, что ещё надо приготовить. Когда сватов-то ждать?
- Опосля сенокоса, - ответила Капа.

Отвели сенокос, отвели и свадьбу, нешумную, но весёлую. Проводили дочь на жизнь долгую, да счастливую. Хорошую девку вырастили Леонтий с Марьей: работящую, крутую во всяком деле, весёлую да озорную. Где была Капа там и звенел её голосок, то частушки пела, то прибаутки рассказывала так, что все животы надрывали от смеха. Невысокая, черноглазая с чёрными косами, уложенными вокруг головы венчиком, крепко сбитая, была она под стать своему Фёдору, невысокому, ладно скроеному добродушному парню, который обожал свою Капу и был совсем не против того, что она, а не он верховодит в семье.

Вовремя выдали дочь замуж. Через три года раскулачили Сычуговых, и Капу, к счастью, эта участь миновала.
Она в это время уже мамкой была. Через год после свадьбы 31 августа 27 года родила Каптелина своему Федору дочку, черноглазую красавицу Анфису. Да только судьба у Каптелины схожей с родной матерью оказалась. Не дал Господь молодой женщине насладиться счастьем своим женским да материнским. Шестой годок шел маленькой Физе, как овдовел Федор. Ушла его красивая, жизнелюбивая жена на веки вечные, осиротив их с дочкой, как ушла когда-то и ее мать. Ушли обе, и обе  от грудницы. Родила Капа вторую дочку, да тоже как мать застудила ли грудь, инфекция ли попала в трешинку соска. Пыталась Капа через дикую боль молоко сцеживать, растирала багровую грудь, примочки делала, а после совсем слегла. Неделю пометалась  в жару да бреде и умерла от сепсиса. Младенец тоже не задержался на этом свете. Через несколько дней подкопали сбоку могилку Капы и захоронили рядом с матерью и ее новорожденную дочку, едва окрестить успели.

В один год ушли Капа с отцом. На похороны отца один Федор приезжал, Капа на сносях была, побоялись, чтоб не случилось с ней что. А через какое-то время и саму Каптелину соборовали да отпевали. Марья еще от смерти мужа не отошла, а тут новое известие о смерти падчерицы. Приехал из Ковриги за ней племянник Петр, сын брата Ивана, он и назад ее полуживую от горя привёз на следующий день домой.