Белый теплоход - рассказ 10 из книги Госпиталь КГБ

                Глава - I

                «Ах, белый теплоход, бегущая вода,
                Уносишь ты меня, скажи куда?».
                Песня «Белый теплоход»
                Юрий Антонов,Виктор Дюнин


                В ноябре 1982 года на 76-м году жизни умер генеральный секретарь ЦК КПСС - Центрального Комитета Коммунистической Партии Советского Союза, Председатель президиума Верховного Совета СССР Леонид Ильич Брежнев и пришедший на его место к власти бывший Председатель КГБ Советского Союза Юрий Владимирович Андропов сразу развернул широкую кампанию с участием всех политических и общественных организаций по борьбе за укрепление трудовой дисциплины в стране.
                По согласованию с центральным руководством КГБ Украины, всегда идущем в ногу с требованиями «родной Коммунистической партии», руководство Медслужбы КГБ в столице Украины Киеве, решило показать, что его местные партийная и профсоюзная организации занимаются своими сотрудниками не только в сфере их трудовой деятельности, но и одновременно думают и заботятся разносторонне о людях. Демонстрируя лояльность к новым политическим тенденциям, идущим из Москвы, в Медслужбе КГБ Киева в конце весны 1983 года решили идти в авангарде веяний и при этом проявить элементы своеобразного новомодного демократизма в виде организации коллективного отдыха сотрудников в выходные дни с различными мероприятиями в сфере развлечений и экскурсий. С этой целью в честь всесоюзного Дня медицинского работника, отмечаемого во всех республиках страны в 3-е воскресенье июня, на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 1-го октября 1980 года, в Медслужбе КГБ в столице Украины постановили устроить для своих сотрудников трёхдневный круиз на теплоходе по Днепру из Киева со стоянкой на причале в портовом древнем городе Каневе Черкасской области Украины и с посещением на его окраине на Тарасовой горе могилы великого украинского поэта Тараса Григорьевича Шевченко, а к вечеру третьего дня осуществить возвращение в столицу.
                Поездка проводилась по бесплатным профсоюзным путёвкам и каждое отделение поликлиники КГБ и госпиталя КГБ выдвинуло на участие в круизе своих представителей. Требование руководства Медслужбы КГБ было только одно: «Из-за отсутствующих работа не должна пострадать!»
                Занятая в госпитале КГБ с утра до вечера, врач Терапевтического отделения Елена Ивановна не знала о организовываемом круизе для сотрудников Медслужбы, пока к ней в отделение не забежала врач по лечебной физкультуре Светлана Алексеевна. Она недавно пришла работать в Медслужбу КГБ в отделение Лечебной физкультуры, расположенное на втором этаже госпиталя через стенку с Физиотерапевтическим отделением. До работы в госпитале Светлана уже была известным украинским мастером спорта по лёгкой атлетике. Так же как и Елена, она растила свою дочь одна без мужа и очень хотела отдохнуть и от работы, и от домашних дел, а для кампании искала с кем можно было бы принять участие в объявленном круизе по Днепру от Киева до Канева и обратно.
                Елена сначала не хотела ехать, но потом загорелась, когда Светлана рассказала ей, что Медслужба КГБ заказываает теплоход с оплаченным трёхразовым питанием в ресторане и с танцевальной музыкой на палубе. Елена любила танцевать и дома по утрам в выходные дни ставила в проигрыватель пластинки с современными быстрыми ритмами и вместо зарядки танцевала не менее 30 минут. Возможность весело и активно провести три дня на теплоходе с коллегами решила всё.
                В тот же день после работы Елена позвонила родителям и спросила их, смогут ли они взять к себе на три дня внучку Сашу и когда они согласились, то на следудующий день Елена подошла к своему начальнику отделения, чтобы решить с ним вопрос её участия в круизе на теплоходе.
                Даниил Николаевич, получив разнарядку на выделенные на Терапевтическое отделение госпиталя места в круиз, предлагал нескольким сотрудницам путёвки на теплоход, но все имели большие семьи и планы на ближайшие выходные и отказались. Двое врачей терапевтов отделения тоже не пожелали ехать в круиз, а о третьем враче Елене Ивановне начальник отделения не подумал, так как она ежедневно после работы буквально летела домой в связи с беспокойством о своей 9-летней дочери, после занятий в школе находившейся одной в квартире. 
                По неожиданной личной просьбе Елены Ивановны, она была отпущена на трёхдневный круиз по Днепру, единственным представителем от Терапевтического отделения госпиталя. В связи с новым демократичным мероприятием руководства Медслужбы для своих сотрудников, освобождаемых от работы в пятницу с сохранением зарплаты, безукоризненный исполнитель всех приказов начальник Терапевтического отделения майор Даниил Николаевич, взялся сам посмотреть в этот день всех пациентов в палатах врача Елены Ивановны.

                Глава – II

                Рано утром в назначенную пятницу Елена села на своей станции «Дарница» в поезд метро и приехала с одной пересадкой на станции «Крещатик» к Речному вокзалу, находящемуся на Подоле - древнем Подольском районе Киева на берегу великой славянской реки Днепра, берущей начало в России и протекающей по всей Украине, как пелось в одной знаменитой советской песне, «к самому синему Чёрному морю». У одного из причалов Речного порта стоял современный белоснежный речной лайнер с тремя палубами, а около него на берегу Елену Ивановну ждали врачи Светлана Алексеевна и Антонина Григорьевна, стоматолог из Стоматологического отделения поликлиники КГБ.
                На теплоходе каждая из трёх врачей была размещена в отдельной одноместной каюте верхней палубы. Оставив сумку с вещами в своей каюте, Елена сразу встретилась с подругами на большой открытой площадке на корме теплохода, где играла музыка и уже веселились отдыхающие. Оказалось, что из госпиталя в круиз поехали из врачей только двое: Елена Ивановна и Светлана Алексеевна, а из поликлиники только одна Антонина Григорьевна. Теплоход был заполнен сотрудниками из разных структур Медслужбы КГБ: поликлиники, лаборатории, Рентгенологического отделения, лечебных отделений госпиталя, отделения Неотложной помощи, а также из медпунктов, имевшихся в отдельных действующих подразделениях системы КГБ. В основном в круиз отправился средний и отчасти младший медицинский персонал и все женского пола, то есть медсёстры и санитарки. Никого из начальства Медслужбы на теплоходе не оказалось и такой свободы Елена Ивановна не чувствовала никогда за время своей работы в КГБ.
                Ровно в восемь часов утра в пятницу теплоход отчалил от пристани и медленно поплыли с правой стороны Днепровские кручи, а с левой - берега Турханова острова и пляжи знаменитого места отдыха киевлян острова Гидропарка. Сначала трое врачей сидели в удобных креслах в кафе на корме теплохода и загорая ели мороженое, при этом с удовольствием болтая на отвлечённые темы.
                Все три, оказавшиеся одногодками, симпатичные женщины были стройные и весёлые, и выглядели значительно моложе своих 36 лет. Елена и Светлана были одеты в джинсы и футболки, а Антонина в красивую высокого качества импортную юбку синего цвета, покроя клёш, и эффектную белую шёлковую блузу, тоже импортного производства. Светлана спросила её: «Откуда у тебя такие шикарные шмотки?». На что Антонина ответила коротко: «Из «Берёзки»!». Так назывались в то время в Советском Союзе магазины  в крупных городах с импортными товарами, продаваемыми за соизмеримые долларовой иностранной валюте ценные бумаги – «чеки». После ответа Антонины, Светлана задала очередной вопрос: «А как ты могла купить в «Берёзке», по знакомству?». «Нет, на свои чеки» - ответила Антонина. «Где ты их взяла?» - не унимаясь допытывалась Светлана. «В Афганистане!» - коротко ответила Антонина. «В Афгане? Ты там была?» - спросила удивлённая Светлана. «Да! Я там работала стоматологом» - сказала Антонина.
                Советские войска были введены в государство Афганистан в конце декабря 1979 года, как было сообщено советским людям по радио и телевидению СССР, и оттуда вскоре в тайне от с народа  стали доставлять на самолёте, названном советскими бойцами «Чёрный тюльпан» цинковые гробы, именуемые «груз – 200», с убитыми советскими воинами, о чём граждане страны узнали не сразу и не из официальных источников, а в результате распространявшихся в народе слухов.
                После откровенного признания стоматолога Антонины о её работе в Афганистане во время войны между врачами наступило короткое неловкое молчание, которое нарушила сама Антонина: «Я поехала на теплоходе чтобы расслабить нервы, после Афгана не сплю, хотя вернулась давно, почти год назад. Я проработала там двацать четыре месяца и ночами вскакиваю с тех пор».
                Терапевт Елена и врач по лечебной физкультуре Светлана поражённые тем, что только что узнали, продолжали ещё некоторое время молчать, как вдруг на теплоходе заиграла темпераментная модная мелодия и трое молодых женщин, обрадовавшись переглянулись, и побежали танцевать.

                Глава – III

                День был замечательный и теплоход плыл и плыл по медленным тихим водам Днепра. После обеда в ресторане трое врачей сидели в креслах на свежем воздухе и отдыхали беседуя, а после ужина вновь танцевали, лишь коротко забежав в свои каюты. То, что на теплоходе практически не было мужчин, по крайней мере Елену, Светлану и Антонину не смущало. У каждой за спиной были разного рода эмоциональные перегрузки от которых они избавлялись на теплоходе танцевальной двигательной активностью.
                Протанцевав почти до часу ночи подруги разошлись по своим каютам и встретились в ресторане утром в субботу за завтраком. После него все вместе загорали, опять, как в пятницу ели мороженое, а после  обеда спустя некоторое время снова танцевали до ужина и после него тоже танцевали и веселились. Когда на горизонте начался закат солнца, в какой-то момент Елена увидела танцующую Светлану в окружении нескольких мужчин и удивлённая подошла к ней. Светлана сказала, что это ребята с соседнего теплохода и с ними она познакомилась ещё вчера вечером, их теплоход будет стоять рядом у причала, у которого остановился и теплоход с сотрудниками Медслужбы КГБ.
                Накануне вечером Елена не заметила, что рядом с их теплоходом пришвартовался ещё какой-то теплоход. Светлана предложила Елене пойти с её новой кампанией в бар соседнего теплохода, где она уже была вчера и пила там вкусный коктейль. Когда Светлана говорила в это время зажглись фонари и на теплоходе с туристами из Медслужбы КГБ началось ещё большее шумное веселье. Елене не хотелось ни с кем из мужчин знакомиться, тем более на короткое время, она впервые за последние пять лет чувствовала себя такой вольной, что нарушить это состояние в данное время не желала.
                Светлана убежала с новыми знакомыми танцевать с ними в их баре, а Елена присоединилась к группе женщин, сотрудниц из Медслужбы КГБ, веселящихся под музыку на своём теплоходе. Вскоре Елена увидела танцующую на противоположной стороне площадки Антонину, которая помахала ей рукой, находясь в кругу молодых медсестёр из поликлиники.
                Когда стало совсем темно и небо украсилось звёздным ковром, был объявлен конкурс на королеву теплохода, которую выбирали на танцплощадке. В полночь королевой круиза провозгласили врача Светлану Алексеевну за неутомимость и мастерство в танцах.
                Елена тоже танцевала почти без пауз, чувствуя прекрасно своё упругое тело, но в час ночи решила идти в каюту, чтобы рано утром встречать на палубе рассвет. Она с трудом в толпе танцующих розыскала Антонину и сказала ей что идёт спать. Уже покидая площадку Елена увидела танцующую вдалеке от себя Светлану в кампании молодых людей, но не пытаясь пробраться к ней, попрощалась, помахав ей рукой.
                В маленькой своей каюте Елена быстро разделась, и, приняв душ, легла  в свежую, пахнущую чистотой постель, и сразу уснула. Она давно выработала такую привычку засыпать. А на теплоходе речной воздух, мирно текущая вода реки вместе со сменяющимися по берегам Днепра дивными пейзажами природы и танцы на палубе под угасающим закатом солнца, сменившимся чернотой бездонного неба с мириадами светящихся точек, так  Елену расслабили, что она проспала до 6 часов утра и вскочив, наскоро привела себя в порядок и побежала на палубу посмотреть на раннюю зарю с уже повисшим над водным горизонтом ярким жёлто-оранжевым шаром. Начинался третий радостный день круиза и настроение у Елены было прекрасное.
                Насладившись восходом солнца и красотой просыпающейся природы  Елена пришла на завтрак в ресторан когда отдыхающих там ещё было мало и подруг её не было. Только когда она уже допивала какао, явилась на завтрак одна Антонина. Договорившись с ней позагорать, Елена сбегала в свою каюту, быстро одела там купальник и лёгкий пляжный халат и, взяв с собой большое банное махровое полотенце, поспешила на корму теплохода к расставленным с раннего утра и почти не занятым шезлонгам, где её уже опередила и ждала Антонина. Они загорали и беседовали. «Я вчера много танцевала и думала, что буду спать хорошо, но всё равно долго не могла заснуть, а потом хоть и спала какое-то время, но беспокойно. Снились, как и дома, всякие ужасы и во сне несколько раз пыталась схватить из-под подушки пистолет и просыпалась с испариной от страха, что его нет. Я ведь в Афганистане работала на передовой в медсанбате, и там всякое бывало, насмотрелась многих ужасов и напереживалась во время боевых действий, и мой личный пистолет находился ночью всегда при мне под подушкой. Я хорошо стреляю из пистолета» - поведала о себе Антонина. «Да я слышала, что ты заняла первое место на недавних стрельбах среди женщин КГБ Киева, а я была вторая по стрельбе из пистолета в прошлом году среди женщин врачей нашей Медслужбы КГБ» - сказала Елена и замолчала. Антонине вероятно нужно было высказаться и она продолжала, а Елена её внимательно слушала: «Стрелять меня научил в Афгане один командир батальона разведки из нашего полка. Этот человек очень много значил для меня, я его любила и мы были вместе неразлучны два года. На войне особо острые чувства, каждый день как последний, тем более, что он ежедневно рисковал, так как армейская разведка самый опасный род войск. Быт и мелочи на войне отступают, прошлой жизни как не бывало, да и свой город, своя страна и даже члены своей семьи казались порой не реальностью. Вся жизнь только здесь и сейчас» - разоткровенничалась Антонина с Еленой.

                Глава - IV

                Елена и Антонина познакомились в Медслужбе КГБ Киева во время лечения в Терапии госпиталя старшего брата Антонины Юрия, подполковника по званию. Его лечащим врачом была Елена Ивановна. На войне в Афганистане он получил тяжёлую контузию и мелкие осколочные ранения лёгких, осложнившиеся разных размеров гнойными очагами. Елена Ивановна путём техники плевральных пункций находила эти гнойники и через иглу двадцатиграммового шприца санировала их и вводила туда антибиотики. Юрий лежал в её палате несколько месяцев и ещё до его выздоравления Елена с Антониной стали считаться подругами. Тогда Антонина работала стоматологом в одном из поразделений КГБ и только этой зимой перешла на работу в Стоматологическое отделение, расположенное в здании поликлиники Медслужбы КГБ.
                Елена с Антониной сблизились ещё и потому, что их отцы являлись пограничниками и даже были хорошо знакомы по службе в Управлении Краснознамённого Западного Пограничного округа, расквартированного в Киеве. Только отец Елены был полковником, а Тони - подполковником, хотя это не имело никакого значения для дружбы их дочерей. Антонина тоже была в разводе с мужем и одна растила сына. Когда она служила в Афганистане её ребёнок оставался с её родителями.
                Елена была один раз в гостях у Тони в день её рождения. Антонина жила с сыном у родителей, своей квартиры у неё не было. По истечении месяца работы Антонины Григорьевны в Стоматологическом отделении поликлиники КГБ, её поставили на льготную очередь на квартиру с учётом того, что она считалась участником боевых действий. Все, кто воевал в Афганистане приравнивались в Советском Союзе к ветеранам войны, так же как участники Великой Отечественной войны 1941-1945 годов.
                Оказавшись вместе на теплоходе некоторое время вдвоём и разговаривая лёжа на шезлонгах Елена впервые общалась с Антониной столь откровенно и поэтому поведала ей: «Я около пяти лет время от времени встречаюсь с одним не женатым и без детей толковым кардиологом но, наконец, на этом теплоходе поняла окончательно, что замуж за него не пойду и на наших отношениях наконец поставлю точку! Собственно чтобы спокойно разобраться в своих чувствах я и поехала в данный круиз, так как отец кардиолога стал настаивать, чтобы мы узаконили наши отношения, он хочет иметь внуков". 
                Выслушав Елену Антонина ответила: «Знаешь, я ведь тоже поехала на этом теплоходе, чтобы отряхнуться от прошлой жизни. Я сказала тебе уже, что в Афгане я была в близких отношениях с одним офицером, майором по званию. Я тогда думала, что это навсегда, хотя знала, что у него в Молдавии в Кишинёве остались жена и сын. Но он ушёл от жены перед Афганистаном, только развод не успел оформить. Мы с ним строили совместные планы жизни после возвращения из Афгана и одновременно получили переводы на службу в Союз в свои города на прежние места работы. Я поехала в Киев жить и вернулась на работу стоматологом в медпункт одного из подразделений КГБ, откуда призывалась в Афган, а он по этой же причине должен был поехать в Кишинёв, чтобы разойтись с женой, оставить ей квартиру, выписаться с постоянного места прописки проживания и сняться в районном военкомате с военного учёта. Он решил после службы в Афганистане уволиться из армии и переехать ко мне навсегда в Киев. Через месяц после приезда в Кишинёв он мне позвонил и сказал, чтобы я сняла для нас с расчётом на пару лет квартиру. После развода со своим первым мужем я жила, забрав к себе сына, вместе с ним у родителей, бывшая квартира принадлежала не мне и я в ней не была прописана. Я быстро нашла для нас с тем офицером в долгосрочный наём хорошую двухкомнатную квартиру, обставила её, купив всю необходимую мебель, и стала вместе со своим сыном ждать любимого человека. Неделю за неделей я ждала и так прошло почти шесть месяцев. Наконец этот человек приехал с маленьким чемоданчиком в котором были только две смены нательного белья. Он объяснил мне, что все заработанные деньги в Афгане вынужден был отдать больной жене. Узнав такую причину, я не спросила его сразу, подал ли он на развод, и тратила на него свои деньги без оглядки. Приодела его, мы ходили с ним по ресторанам и театрам около двух месяцев, и вдруг однажды он сказал мне, что уезжает в Кишинёв и возвращается в семью, что Афганистан и всё что с ним было связано он хочет забыть, а я ему постоянная память о войне. Он уехал, деньги, которые мною были заработаны в Афганистане, закончились, и я вернулась с сыном к родителям, загромоздив их квартиру своей мебелью с надеждой, что как сотрудник КГБ №3 и тем более как ветеран Афганской войны быстро получу для себя и сына квартиру, но этого жду по сей день.
                Елена разговаривала с Антониной после завтрака часа полтора, когда к ним подошла Светлана и объяснила своё опоздание: «Я плясала на палубе до пяти утра и продрыхла до половины одиннадцатого». «Мы тебя поздравляем со званием королевы теплохода и сообщаем, что после обеда все едем на организованную экскурсию в литературный мемориальный музей Тараса Шевченко и на его могилу, находящуюся неподалёку отсюда на высоком берегу над Днепром» - сказала Елена. «Я не поеду на экскурсию, я там была и останусь на теплоходе. Я недавно разошлась со своим мужем и так устала от всех семейных дрязг и отрицательных эмоций, что с огромным удовольствием спасаюсь танцами на теплоходе и отрываюсь душой от прошлого по полной!» - ответила Светлана. «Слушай, и мы спасаемся и отрываемся здесь по полной» - сообщила ей Елена и три врача все вместе расхохотались.
                После обеда Елена с Антониной съездили на экскурсию, а когда вернулись назад музыка снова гремела на теплоходе и площадка на его корме была заполнена танцующими до отказа. Протанцевав весь вечер с коротким перерывом на ужин все трое не заметили как теплоход отчалил от причала в Каневе и поплыл назад в Киев, куда и прибыл в 21 час, преодолев приблизительно расстояние в 130 километров. Елена чувствовала себя счастливой, она хорошо загорела и была полна сил после трёхдневного прекрасного отдыха.
                Приехав домой, Елена сразу позвонила родителям и узнала, что у них всё в порядке. На выходные они ездили на дачу к родному брату Елениного отца и там ночевали и хорошо отдохнули. Саша очень довольна, что завтра у бабушки начинается отпуск и они будут собирать днём вещи и только к вечеру прийдут к Елене, а послезавтра дедушка после своей работы их отвезёт под Киев в Тетерев, где в очередной раз он снял до сентября дачу в лесу в виде отдельного на семью деревянного одноэтажного домика от своего института, в котором стал работать уже на следующий день после ухода в отставку из Погранвойск по возрасту на пенсию.

                Глава – V

              В понедельник Елена Ивановна сделала в Терапии госпиталя КГБ обычный обход своих больных по палатам, дала указания медсёстрам по поводу дальнейших назначений и обследований её пациентам и уже села писать дневники в историях болезней, как в ординаторскую вбежала взволнованная старшая медсестра отделения и сказала, что Елену Ивановну срочно вызывают в поликлинику в кабинет начальника Медслужбы. Елена не могла предположить, чтобы это могло значить и подумала, что, вероятно опять заболел какой-нибудь важный генерал или какая-нибудь генеральша и её отправят к нему или к ней домой проконсультировать, что хоть и не часто, но случалось. Елена Ивановна ни о чём не собиралась спрашивать старшую медсестру как та, не выдержав, сказала ей: «Ой, Елена Ивановна! Говорят что во время круиза на теплоходе, на котором отдыхали сотрудники Медслужбы КГБ, что-то случилось. Что делается в поликлинике, просто ужас! Какая-то комиссия приехала из КГБ во главе с самим Портько». Елена  Ивановна слышала уже пару раз в разговорах сотрудников эту фамилию, но этого офицера не знала. «Кто это?» - спросила она старшую медсестру и та потрясённая её вопросом сказала: «Как, Елена Ивановна! Вы не знаете кто такой Портько? Это же наш главный куратор с Владимирской, он очень жёсткий и опасный, и его все страшно боятся, даже начальник Медслужбы». «У нас на теплоходе ничего не случилось, мы прекрасно отдыхали! Вы что-то не так поняли» - спокойно ответила Елена Ивановна старшей медсестре и вышла из ординаторской Терапевтического отделения, спустилась по центральной лестнице с 3-го этажа на 2-й этаж и пошла по надземному переходу из госпиталя в поликлинику.
                Проходя по корридору в нужный ей другой конец поликлиники Елена Ивановна не встретила ни одного человека и в маленькой приёмной, куда выходили двери из кабинетов начальника Медслужбы и его заместителя, не оказалось даже секретарши, словно все разбежались и попрятались. Удивлённая Елена Ивановна постучала в кабинет начальника Медслужбы со словами: «Разрешите войти!». Открыв дверь на громкий и резкий ответ: «Войдите!», она слегка смутилась от увиденного и остановилась на пороге. В обширном кабинете, помимо его хозяина - начальника Медслужбы КГБ, разместившегося на своём рабочем кресле отдельно от других, в стороне у стены, перед его рабочим письменным столом на расставленных полукругом стульях сидели пять незнакомых ей мужчин в тёмных штатских костюмах и при туго завязанных галстуках. «Проходите!» - громко сказал один из них, сидящий в центре группы. 
Елена Ивановна переступила порог и по привычке врача, мгновенно вникающего в мелкие детали своих больных, сразу обратила внимание, что пиджаки у всех присутствующих были застёгнуты на все пуговицы, что говорило о официальном и серьёзном моменте. В связи с увиденным Елена вспомнила, что кагебистов в народе называли «пиджаками». Имея воинские звания, форму офицеры КГБ в подавляющем числе не носили, а одевали строгие элегантные классические костюмы обычно чёрного, реже тёмно-синего цвета.
                Елена Ивановна закрыла за собой дверь и продолжала стоять около неё не понимая происходящего. Молчаливая пауза затянулась и Елене Ивановне даже не предложили пройти и сесть. Она успела подумать, что  в медицинском учереждении разбор действий врача может быть только по поводу исполнения профессионального долга, а со стороны пациентов в её врачебной практике до сих пор не было никогда никаких жалоб и подобная происходящая сейчас сцена успела вызвать  у неё неприятные ощущения в груди в виде замирания дыхания. Однако Елена Ивановна «взяла себя в руки», поздоровалась с присутствующими и, повернувшись в сторону начальника Медслужбы, обратилась к нему с вопросом: «По какому поводу меня вызвали?». Он не ответил, а вместо него заговорил вновь сидящий в центре пяти «пиджаков», и, резко обращаясь к ней, сказал: «Это Вы должны нам рассказать о своём поведении во время поездки на теплоходе, с первой и до последней минуты! Мы внимательно слушаем!».
                Елена Ивановна повернула голову в сторону говорящего. Брюнет с выраженно холёным лицом был типичным украинским красавцем из какого-нибудь областного центра, или из провинциального городка под Киевом типа Бровары: его слегка вьющиеся коротко стриженные густые волосы были тщательно уложены и его отменная шевелюра сразу бросалась в глаза. Привычная манера держать спину и твёрдый голос указывали на его врождённое лидерство. Потрясённая грубым вопросом Елена Ивановна немного растерялась на мгновение, но привычное качество её характера в трудную минуту мобилизоваться, вызвало внутри её вскипевший протест от незаслуженного оскорбления и она, сгруппировав все свои силы в комок, была готова к бою.
                Видя прекрасно состояние врача Елены Ивановны, лощёный самодовольный красавец, повысив ещё на тон громкость своих слов с раздражением, превосходством, торжеством обладания властью и высокомерием, а также с элементами хамства от обсолютной уверенности во вседозволенности и безнаказанности почти крикнул ей: «Ну рассказывайте же нам, что делали на теплоходе в течении всего круиза! Почему Вы молчите?».
                Елена Ивановна, неоднократно побывавшая за свою врачебную клиническую жизнь в ситуациях, требовавших выдержки и быстрых решений, и одновременно становящаяся собранной и бестрашной в таких случаях, кипя внутри себя от беспричинности этой отвратительной бесцеремонной сцены, глядя прямо в глаза незнакому ей наглому хлыщу с вызовом выпалила точно в таком же, как у него тоне: «Я три дня с огромным удовольствием протанцевала на теплоходе. По трудовому советскому законодательству, как и все советские граждане, я имею право на отдых, тем более получив путёвку от своего медицинского профсоюза. Вы что с этим не согласны?».
                Подобного ответного вызова все сидящие члены комиссии явно не ожидали и стали переглядываться, как бы объединяясь и готовясь к совместному ответному нападению. Начальник Медслужбы, действуя на опережение событий, чтобы первым обличить свою несносную сотрудницу, буквально заорал на неё: «Вы как себя ведёте, вы что не понимаете где Вы находитесь и с кем разговариваете? Отвечайте как положено и выкладывайте про все свои делишки на теплоходе и с кем там проводили время!».
         Елена Ивановна не переносила таких типов как начальник Медслужбы. Она знала его мелкую и подлую душонку и предполагала, что он жаждал отомстить ей за многое, взять хотя бы то, что она была случайной свидетельницей в его же кабинете и знает о махинациях по его указаниям  постановок бесплатных золотых зубных коронок нужным  и выгодным ему людям вне установленной официальной большой  на несколько лет очереди в поликлинике Медслужбы.
                Окружённый взращёнными подхалимами, обо всём что происходило в поликлинике и в госпитале, начальник Медслужбы знал от доносчиков. Елена же за время работы её в Медслужбе КГБ не разу не переступила порог его кабинета по своему желанию, ни в то время, когда он был ещё заместителем начальника Медслужбы, ни когда стал начальником Медслужбы. По партийной линии отомстить ей он тоже не мог, она, единственная из врачей госпиталя, не была членом Коммунистической партии. Без решения Отдела кадров КГБ, находящегося в центральном здании КГБ на улице Владимирская 33 в Киеве, он не мог сам её уволить, это не было в его прямой власти, а главное, что даже ни одного мелкого замечания по лечебной работе она не имела от лечившихся у неё офицеров и генералов, а также членов их семей.
                После того, как начальник Медслужбы накричал на Елену Ивановну, внутри её словно степная кобылица вздыбилась и она приняла бой. «Да, я три дня протанцевала и не сожалею!» - сказала Елена Ивановна и с вызовом посмотрела на своего главного начальника и подумала: «Плевать на него, напишу заявление на увольнение по собственному желанию и уйду из «конторы», которую в народе прозвали «гэбухой». Папа был во всём прав, когда сказал мне после того, как мне предложили работать в госпитале КГБ, что эта система не для меня и я не для этой системы!».
                Елена Ивановна хотела уже вслух сказать о заявлении на увольнение  с работы по собственному желанию, повернуться и уйти отсюда и будь что будет. Но тут к ней обратился тот же смазливый кагебист, уже слегка смягчив тон своего голоса: «Елена Ивановна, а как Вы проводили обе ночи на теплоходе?» От неожиданного вопроса и его пошлого и хамского содержания Елена Ивановна не задумываясь ни на секунду резко отпарировала: «Прекрасно спала обе ночи и даже проспала восход солнца, если КГБ интересуют такие личные подробности». И только в этот момент Елена вдруг подумала: «А что в сущности произошло на теплоходе и почему её так допрашивают?». Потрясённая внезапным собственным прозрением она задала этот вопрос всем присутствующим. Кагебист не ответив на него задал ей встречный вопрос: «Вы одна спали в каюте обе ночи?». «С кем я сплю это моё личное дело!» – ответила окончательно взбешённая Елена Ивановна. И тут произошло неожиданное, кагебист встал и, взяв стул, предложил его Елене: «Садитесь Елена Ивановна». «Спасибо!» - резко почти не скрывая своего возмущения ответила Елена Ивановна. «Ваше поведение говорит о том, что Вы были в каюте одна» - сказал кэгэбист. «Но ведь Вы же знаете уже, безусловно, что врачи Медслужбы, а нас было трое, имели отдельные каюты. Но мы с таким удовольствием все вместе танцевали на палубе, что ни я ни к кому не зашла, ни ко мне тоже никто не зашёл ни разу и мы даже не нашли времени из-за танцев распить бутылку шампанского, которую я брала с собой на теплоход из дома. О чём очень сожалею, тем более сейчас!» - выпалила с очередным вызовом Елена Ивановна, а потом добавила: «Скажите наконец, что случилось и почему такой неприятный допрос? Я хочу знать!». Холёный и лощёный украинский красавец кагебист встал и обратился к членам комиссии и к начальнику Медслужбы: «Товарищи офицеры, Вы все свободны, далее я побеседую с Еленой Ивановной один».
                Когда все вышли из кабинета кэгэбист спросил Елену: «Елена Ивановна, что Вы можете рассказать о ваших коллегах и о поведении других сотрудников на теплоходе?». «На теплоходе была прекрасная обстановка, всё было нормально и действительно мы все трое танцевали с большим удовольствием три дня до глубокой ночи» - ответила уже более спокойным голосом Елена Ивановна. После этих слов кагебист предложил ей пересесть на кожаный диван и, сев рядом, продолжал: «Елена Ивановна, а чем занимались двое других врачей на теплоходе?». «Антонина моя лучшаая подруга в Медслужбе, а со Светланой у нас тоже хорошие отношения, она работает совсем недавно у нас в госпитале, но именно она сказала мне о круизе, за что я ей очень благодарна. Мы все вместе и загорали и ели в ресторане и танцевали, всё было очень прекрасно и мне рассказывать больше нечего!» - сказала Елена Ивановна и подумала, что говорить действительно больше не о чем. Однако кагебист не унимался: «Они ночевали в своих каютах одни?». «Мы ни с кем близко не знакомились на нашем теплоходе, а если бы и познакомились, то мы все трое не замужем и никому ничего не должны!» - ответила Елена Ивановна вновь с некоторым раздражением. «Ошибаетесь, Елена Ивановна! Вы должны были вести себя как достойные советские граждане и соблюдать бдительность, бдительность и ещё раз бдительность!» - сказал кагебист вновь более резко. «Знаете, мы все трое вели себя достойно. Мы отдыхали на теплоходе, я лично не следила, кто с кем танцует, и не имею такой привычки. Ну, скажите наконец, что произошло?» - спросила уже уставшая от подобного допроса Елена Ивановна. «Вы видели африканскую делегацию на теплоходе?» - задал ей очередной вопрос кагебист. «На нашем?» - только и могла спросить потрясённая Елена. «Да на вашем! И кто ходил на пришвартованный рядом с вами туристический теплоход из Венгрии, который обе ночи стоял бок о бок с вашим?» - ответил кагебист.
                Последняя фраза, произнесённая кагебистом, окончательно огорошило Елену Ивановну и она молчала. Она могла пойти в лес за грибами и, пройдя 20 километров, находила назад дорогу по отмеченным ею приметам. Она помнила многих своих пациентов спустя годы, а входя в палату, будучи наблюдательной, мгновенно оценивала их состояние, но на теплоходе не видела кроме своих подруг никого и ничего. Потрясённая Елена подумала о враче-кардиологе с которым наконец приняла решение расстаться: «Это надо же так заморочиться в отношениях с ним! Боже! Как же я устала от всего!» И продолжая размышлять сама с собой  сказала: «Знаете, мне так нужно было поменять окружающую меня обстановку, я за многие годы была впервые одна без дочери и родителей на отдыхе и ещё у меня были личного характера причины для поездки в круиз, где я могла отдохнуть и собраться со своими мыслями». «Хорошо, Елена Ивановна! Вы свободны!» - сказал кагебист.
 
                Глава – VI

                Покинув в поликлинике кабинет начальника Межслужбы Елена Ивановна вернулась в своё Терапевтическое отделение, где её с нетерпением ждали непосредственный начальник и старшая медсестра. «Всё в полном порядке у меня» - сказала им Елена Ивановна и пошла дописывать дневники своим пациентам.
                Вечером дома перед сном Елена прокрутила в своей голове разговор произошедший на работе в кабинете начальника Медслужбы и не разобравшись почему её спрашивали про каких-то африканцев и теплоход из Венгрии, решила спросить у Аси, может она что-то знает и сможет всё толком объяснить.
                На следующий день, сделав обход своих пациентов, отрегулировав все лечебные вопросы и написав дневники в историях болезней, Елена Ивановна пошла в Физиотерапевтическое отделение к свой подруге по госпиталю Асе, которая всегда была в курсе всего и знала всё обо всём и всё обо всех. Ася тоже уже закончила работу с пациентами, присланными к ней и могла поговорить с Еленой. «Ася, ты знаешь, что творится в Медслужбе? Отчего такой переполох? – спросила её Елена. «Да уж, девки наши отдохнули! Многие бегали на корабль к венграм, пили на брудершавт там в баре и в ресторане с их мужиками за мир и дружбу, танцевали на их дискотеке и чёрте что вытворяли, потом притаскивали многих на наш теплоход. Некоторые мадьяры так нахлестались, что были вдрызг пьяны, а нашим бабам хоть бы что!» - рассказала Ася. «И из-за этого весь сыр-бор?» - удивилась Елена. «Конечно нет! Понимаешь, такой скандал, что помимо наших из Медслужбы КГБ оказалась на теплоходе большая туристическая группа каких-то сомнительных «друзей» из Африки. Нет, ты представляешь, первый раз за всю историю киевского КГБ устроить такую поездку и вместе с иностранцами, да ещё и с неграми. Одна из наших девок медсестра с Неотложки якобы провела ночь с одним из этих чёрных «товарищей» и дала ему и свой домашний телефон и рабочий телефон. В Неотложке, помимо внутреннего телефона есть и городской, ты же знаешь. Вот на него в отделение Скорой и неотложной помощи Медслужбы КГБ «чёрный друг» сразу на следующее утро после круиза и позвонил своей новой подруге из гостиницы, где поселилась его делегация, а наша прослушка этот звонок и засекла. Девицу уволили в 24 часа и завели на неё дело об измене Родины. К тому же на теплоходе за всеми следила действующая сотрудница офицер КГБ. Вобщем грандиозный скандал в КГБ. Ну идиоты! Сняли теплоход и не поинтересовались о других группах. Нашу Светку тоже вызывали на допрос, но я в ней не сомневаюсь, что она как и ты отрывалась по полной, хотя и бегала на соседний теплоход, выпивала там в кафе и танцевала с компанией венгров» - выпалила всё, что знала Ася. «Да я тоже не сомневаюсь ни по поводу Светы, ни по поводу Тони, но знаешь Ася, я сама потрясена, что я не видела ни одного «чёрного товарища» и ничего не знала о том, что соседний теплоход был из Венгрии. Светлана мне сказала, что рядом с нами встал вечером в пятницу ещё один теплоход. Я ничего не распрашивала, да и времени на это не было. Я буквально дорвалась до отдыха чтобы встряхнуться. Я наконец решила закончить отношения с Владимиром и танцевала на палубе три дня как шальная!» - поделилась Елена с Асей, а потом ещё спросила: «Скажи, а ты не знаешь кто возглавлял эту карательную комиссию? Такой высокий и самолюбующийся красавчик брюнет!». «Конечно знаю! Это майор Виктор Портько» - ответила довольная Ася. «Он только майор?» - удивлённо спросила Елена. «Ты что, он же с Владимирской куратор всей нашей Медслужбы и отвечает за секретность. Он очень крутой! Наши все офицеры боятся его, а начальник Медслужбы видела как трясётся? Бабы несут Портько записочки с доносами друг на дружку, все посходили с ума от него, каждая мечтает стать его фавориткой! Я даже не могла представить, что кто-то не знает у нас Портько! Если он понял, что ты его не знала, это заденет его гордыню и он тебя не оставит в покое. Будь осторожна с ним, он умён, хитёр и коварен! Я уверена, что он положил на тебя глаз!» - сообщила Елене с предупреждением, всё знающая всегда от кого-то до мельчайших подробностей Ася.

                Глава – VII

                После поездки на теплоходе прошло около трёх недель, как однажды в конце июля Елена встретила в госпитале Антонину. Всё это время они не виделись и не созванивались. Они поздоровались, но Антонина не остановилась, сказав на бегу, что очень торопится в поликлинику на приём записанных к ней пациентов.
                С первого августа Елена Ивановна, как всегда взяла положенный трёхнедельный врачебный отпуск и дополнительно неделю за свой счёт, как мать растившая одна свою дочь без мужа. Когда через четыре недели Елена Ивановна вышла на работу, то узнала о том, что пока её не было из госпиталя уволилась Светлана Алексеевна, якобы по собственному желанию. Домашнего телефона у Светланы не было и связь Елены с ней оборвалась, так как и адресами они вовремя не обменялись. Подробности причины увольнения Светланы из госпиталя Елене остались неизвестны, только Ася сказала Елене  по секрету: «Светку уволили за недостойное советского гражданина поведение во время круиза на теплоходе по Днепру».
                После выхода из отпуска, когда к середине сентября Елена Ивановна уже втянулась в работу, однажды в пятницу незадолго до конца рабочего дня в ординаторскую зашла постовая медсестра и сказала, что Елену Ивановну спрашивает по внутреннему телефону на посту какой-то мужчина. Подняв трубку и представившись Елена услышала уже  знакомый ей твердый самоуверенный голос: «Здравствуйте, уважаемая Елена Ивановна! Наконец-то я слышу Ваш голос! Ровно через пол часа я жду Вас в кабинете начальника Физиотерапевтического отделения, нам нужно поговорить!». «Это приказ?» - спросила дерзко Елена. «Нет! Это просьба» - прозвучало весело в ответ. «Хорошо!» - ответила Елена и положила трубку. Её охватило странное волнение, каким-то внутренним чутьём она поняла, что их встреча не будет касаться работы.
                Когда Елена  вошла в указанный кабинет, Портько был там один. Он пригласил Елену Ивановну сесть и сразу заговорил: «Вы меня, Елена Ивановна, так зацепили своим ответным боем, что я никак не могу Вас забыть, но прежде всего я хочу попросить у Вас извинения за доставленные Вам неприятности по поводу отдыха на теплоходе. Это была вынужденная необходимость. Тщательно проверив всё, у нашей комиссии лично к Вам нет никаких притензий. Вы единственная участница круиза, кому я выношу свои извинения». Далее Портько перешёл на весёлый тон: «Ну посмотрите, Елена Ивановна, как мужчина просит Вас простить его!» «Он любит себя сверх меры!» – подумала Елена, но Портько был так обаятельно хорош, особенно когда был весел и говорил комплименты, а она была молодая и озорная. Однако почувствовав торжество своей победы Елена тут же вспомнила слова Аси и решила его ещё более завести, и на внезапный вопрос Портько когда они встретятся, ответила ему: «Я должна хорошо подумать!». «Я буду напоминать Вам о себе и буду ждать» - сказал  он игриво. «Вы несносный, самоуверенный эгоист!» -  весело ответила Елена и вышла из кабинета.
                С того дня Портько часто звонил ей домой и в этой интригующей игре спустя несколько недель Елене уже не хотелось вспоминать своё первое неприятное мнение о нём. Его настойчивость не была безразлична ей и даже заводила её каким-то образом. Так прошли все осенние месяцы и Елена продолжала отшучиваться когда Портько заводил разговор о встрече с ней вне работы. Простое кокетство и установившаяся обоюдная игра устраивали Елену, но от дальнейшего развития их отношений её что-то сдерживало и даже настораживало.

                Глава – VIII

                Ежегодно 20-го декабря Комитет Государственной Безопасности Советского Союза – КГБ СССР отмечал свой профессиональный праздник – «День чекиста». КГБ Украины, как всегда поддерживал все партийные начинания  Москвы, проводимые в советской стране. По этому случаю за несколько дней до праздника в актовом зале клуба КГБ в Киеве уже несколько лет проводились торжественные собрания.
                Клуб КГБ в Киеве находился рядом с монументальным гранитным серого цвета главным зданием КГБ Киева и Украины, соединяясь вплотную своей боковой стеной с его тыльной стороной. Фасад центрального здания КГБ выходил на улицу Владимирская 33, где неподалёку от него находился выдающийся памятник архитектуры Древней Руси пятинефный тринадцатиглавый крестовокупольный Софиевский собор построенный в 1017-1037 годах при Великом князе Киевском Ярославе Мудром на древней «Софиевской площади», названной в советское время площадью «Богдана Хмельницкого», в центре которой был установлен, сооружённый в 1870-1888 годах российским скульптором Михаилом Осиповичем Микешиным (1835-1896) уникальной красоты памятник, изображающий на мощном высоком гранитным постаменте великолепную конную статую великого гетмана Украины Хмельницкого Богдана (Зиновия) Михайловича, руководителя освободительной войны украинского народа против польско-шляхетского гнёта в 1648-1654 годах, провозгласившего воссоединение Украины с Россией 8 января 1654 года на Переяславской Раде, сосоявшейся в древнерусском городе Переяславе, известном с 906 года, с 1943 года в Советской Украине переименованном в Переяслав-Хмельницкий в составе Киевской области Украины, а расположенном на реке Трубеж, носившей в Древней Руси ещё одно название – Южный Трубеж, в отличии от Трубежа – Северного Трубежа, на котором стоит русский город Переяславль-Залесский, известный с начала XII века как центр Переяславль-Залесского княжества, в XIV веке вошедшего в состав Московского княжества.
                Клуб КГБ был построен в краткий срок в самом начале 80-х годов XX века и начал функционировать почти в одно время с приходом Елены Ивановны на работу в госпиталь КГБ в августе 1980 года. Что было раньше на этом месте Елена не знала. Позже во время «Перестройки» в Советском Союзе, когда писали потоки всякой неправды и мало правды, Елена прочитала в одной из популярных в то время в Киеве газет, которые быстро стали в народе называться «жёлтыми», что на месте клуба КГБ в середине XVIII века, при жизни самого знаменитого украинского поэта Тараса Шевченко, здесь было известное и популярное в городе Киеве неприличное заведение с красным фонарём.
                Возведенное здание клуба КГБ было удачно вписано в архитектуру престижного киевского Советского района. Клуб КГБ имел застеклённый широкий двойной вход, через небольшой корридорчик, откуда открывалась дверь в обширный светлый вестибюль с высоким потолком. Перед входом в клуб находилась небольшая лестница из нескольких рядов ступенек. В клубе был довольно обширный строго оформленный в приятном малиново-бордовым тоне актовый зал с несколькими пологами, создающими уровни подъёма снизу наверх, на которых располагались ряды скреплённых между собой уютных широких мягких кресел. Зал был так удачно построен, что с любого ряда и места прекрасно просматривалась большая сцена. К тому же в актовом зале клуба КГБ была хорошая акустика.
                Когда офицерский состав КГБ собирался в зале клуба КГБ, то это было фактически мужское совещание или собрание. Присутствовавших на торжественных собраниях женщин насчитывалось обычно числом не более 20-25, всех с высшим образованием, и главным образом это были только врачи госпиталя КГБ. Врачи поликлиники КГБ в силу их двухсменной работы посещали подобные мероприятия в клубе КГБ очень редко, их обязательного присутствия не требовалось.
                Когда Елена Ивановна в 1983 году накануне Дня чекиста вышла из зала клуба КГБ после окончания торжественного собрания, посвящённого профессиональному празднику кагебистов, и уже направлялась в раздевалку, её окликнул знакомый уверенный голос: «Елена Ивановна, извините я задержу Вас на минутку!». «Ну что я говорила!» - сказала Елене идущая рядом с ней Ася. Елена отстала от подруги и к ней сразу подошёл Портько. «Елена Ивановна, 21-го декабря здесь будет впервые проводиться для офицерского корпуса закрытый Новогодний бал по специальным приглашениям. Так как из Медслужбы только начальству и всем служащим офицерам позволено быть на балу, я сделал особое приглашение для Вас, я очень хочу чтобы Вы пришли, я буду ждать!» - сказал Портько и протянул Елене Ивановне приглашение на её имя. Взяв приглашение и сразу положив его в свою сумку Елена, попрощавшись с Портько, побежала в раздевалку догонять Асю.
                Когда две подруги вышли из клуба Ася спросила Елену: «Он тебя пригласил на Новогодний бал?». «Знаешь, тебе в разведке нужно было служить, откуда ты всё знаешь? – ответила Елена, а Ася продолжала: «Наши начальники обалдеют увидев тебя там. Пойдёшь?». «Да!» - весело ответила Елена. «А что наденешь?» - не унималась Ася. «Я сшила к Новому Году новое платье на брительках из натурального шифона изумрудного цвета» - поделилась Елена. «Обалдеть! Ну ты и смелая! Это же вызов!" - сказала Ася.
                В те годы прийти с оголёнными плечами в КГБ было действием невозможным и ещё более дерзким, чем прийти в джинсах. Елена сшила себе у хорошей портнихи это платье, а фасон увидела на одной западной киноактрисе в передаче о Канском кинофестивале.
                21 декабря Елена оставила дочь ночевать у своих родителей, а затем, сделав дома причёску, макияж и красиво нарядившись, вызвала такси и поехала на бал в клуб КГБ. Прекрасный тихий зимний вечер располагал к праздничному настроению. Город был хорошо освящён и на морозе минус 18 градусов заснеженные улицы сверкали серебром, а окна зданий и витрины магазинов были разукрашены дивными  узорами из инея, что придавало загадочную таинственность всему окружающему пространству, а людям, чувствовавшим это, сулило предновогодние чудеса.

                Глава – IX

                В клуб КГБ Елена Ивановна пришла на пол часа позже указанного в приглашении времени. Офицеры, привыкшие к строгой дисциплине, прибыли все пунктуально, но мало кто с жёнами. Данное мероприятие проводилось в КГБ Украины впервые и многие кагебисты на всякий случай не стали рисковать и афишировать свою личную жизнь. В вестибюле уже толпилось много мужчин в гражданских чёрного цвета добротных костюмах.
                Для Новогоднего бала вестибюль клуба КГБ с его безукоризненным паркетом был красочно оформлен под танцевальный зал. Ближе к одной из стен стояла большая пушистая свежесрубленная ёлка, от которой исходил и распространялся по всему вестибюлю запах хвойно-смоляного елового зимнего леса, знакомого и любимого Еленой с детства. На ёлке, достигающей потолка, на верхушке сверкала гранатового цвета большая звезда с пятью лучами, а на еловых лапах помимо множества красивых новогодних игрушек и ёлочной блестящей мишуры, а также лент вьющегося красочного серпантина светилась сотнями разноцветных электрических лампочек изящная гирлянда. Празднично украшенное помещение вестибюля клуба КГБ сразу создавало вошедшим отличное новогоднее настроение, которое поддерживала и усиливала всем собравшимся доносившаяся весёлая музыка, исполнявшаяся оркестром клуба на сцене актового зала, двери которого были открыты настеж в конце вестибюля, на противоположной стороне от входа в клуб.
                Предъявив проверяющим на контроле в дверях свой персональный пропуск в клуб КГБ и приглашение на её имя на Новогодний бал Елена Ивановна прошла в раздевалку. Там, вместо зимних меховых сапог, она надела новые шикарные на высокой шпильке французские туфли сиреневого цвета под цвет большой сиреневой хризантемы, прикреплённой на груди к левой брительке её платья. Нежная хризантема была искусно сделана Елене Ивановне на память одной художницей, бывшей её пациенткой в 3-й клинической больнице, где Елена работала до КГБ.
                Когда Елена Ивановна сдавала в гардероб свою дублёнку и сапоги ей стали помогать мужские руки. Она обернулась, это был Портько, который сказал: «Я с момента Вашего прихода, Елена Ивановна слежу за Вами!». «Как и здесь слежка?» - парировала Елена. «О! Какая Вы дерзкая! Вы не забыли нашу первую встречу?» - сказал засмеявшись Портько. «До конца дней буду помнить!» - весело ответила Елена. То, что все вокруг видят, как они вместе открыто болтают, для многих офицеров КГБ и особенно высоких чинов, было и его вызовом и её и это ещё более заводило Елену, так как с момента прихода в клуб она чувствовала на себе следящие  и любопытные взгляды. Прекрасно зная об этом, Портько и не собирался от неё отойти и когда Елена была готова он сказал ей: «Ваше потрясающе красивое платье убъёт сегодня многих, Елена Ивановна! Вот это интрига! Я в восторге от Вас! А теперь мы сначала идём в буфет, специально организованный по этому случаю. Я Вас приглашаю!».
                Когда Елена Ивановна и Портько спустились по небольшой лестнице в подземный этаж под актовым залом и вошли в расположенный там буфет, коньяк и шампанское, по случаю уникальной вседозволенности, офицеры КГБ в штатских костюмах распивали за всеми столиками. Увидев Елену Ивановну вместе с Портько, им стал махать рукой и звать за столик к себе начальник Хирургического отделения госпиталя. Этот замечательный хирург, хороший человек и полковник по званию недавно защитил Докторскую диссертацию и большая кампания офицеров, его бывших пациентов и приятелей, выпивали по этому поводу. Елену Ивановну многие из присутствующих офицеров знали, она их либо консультировала в Хирургии как терапевт, либо лечила в Терапевтическом отделении. Елена Ивановна вместе с Портько с удовольствием присоединились к этим офицерам.
                В помещении клуба КГБ стоял шумный и весёлый гул и нельзя было поверить, что всё происходит в стенах сурового КГБ, о котором ещё не так давно люди боялись говорить даже в собственных квартирах. Всем было ясно, что прежнее время уходит в стране, и хотя будущее непредсказуемо, темперамент молодости большинства офицеров, постоянно сдерживаемый на службе, выплёскивался наружу в этот предновогодний вечер.
                Внезапно в вестибюле грянул рок-н-рол и от неожиданности в буфете произошло минутное оцепенение, но его мгновенной своей реакцией прервал Портько: «Елена Ивановна, я уже знаю, что Вы умеете танцевать этот спортивный танец и я приглашаю Вас!» - сказал он громко чтобы слышали все кто находился в буфете. «С большим удовольствием!» - весело ответила ему Елена и встала из-за стола. Буфет мгновенно опустел, все ринулись за ними в вестибюль где гремела музыка, но никто не танцевал. Елена и Портько, выпившие в буфете по бокалу шампанского, и одержимые единым порывом, не размышляя ни секунды, вышли в центр зала и начали одни танцевать рок-н-рол. Никогда больше ни с кем и нигде Елена не танцевала так мастерски и без устали. А музыка гремела и гремела. Когда она закончилась и Елена с Портько остановились, со всех сторон грянули аплодисменты.
                Собравшихся в зале было очень много и, пробираясь между ними впереди Портько к прежней кампании, Елена увидела бледного от страха и от злобы своего начальника Медслужбы. Когда она поравнялась с ним он зашипел: «Ну знаете, Елена Ивановна Это уже слишком!» Портько шедший следом за ней услышал это шипение и быстро оценив ситуацию подошёл к Елениному главному начальнику у которого мгновенно появилась подобострастная маска. Делая себя весёлым начальник Медслужбы КГБ обратился к Портько : «Товарищ майор, я и не знал, что Вы так прекрасно танцуете!». «Тот побеждает кто предчувствует веяния времени! Вот в чём корень успеха!» - парировал Портько и добавил во успокоение начальника Медслужбы: «А это Вы, товарищ полковник, лучше меня знаете». Когда Портько говорил в вестибюле зазвучали очередные современные ритмы и Елену Ивановну сразу подошли приглашать трое офицеров, но Портько их опередил и громко сказал: «Елена Ивановна уже обещала мне этот танец!».
                Остаток вечера Елена танцевала только с Портько, а он и на паркете чувствовал себя уверенно и легко, и танцевал отменно. В час ночи в разгар полного веселья, когда офицеры уже почти не следили друг за другом, Портько сказал Елене Ивановне, перейдя на «ты»: «Лена, давай исчезнем отсюда и поедем к тебе!». «Да!» - ответила она. «Сейчас расходимся в разные стороны, ты во время когда начнётся новый танец пройди кругом по залу и потихоньку оденься в раздевалке, а я уже буду тебя ждать на углу Владимирской и там мы поймаем такси, потому что моей машины нет, я своего шофёра отпустил домой, предвидев заранее нашу встречу с тобой!».
                Как прошёл остаток ночи, Елена не могла позже вспомнить, эмоций выше тех которые были во время танцев уже не случилось. Оставшись одни бросать вызов было некому, интерес померк, так как даже влюблённости настоящей между ними не возникло, по крайней мере со стороны Елены. Утром перед уходом Портько сказал: «Лена, всё было очень хорошо, но ты пойми, что я немного устал, следующий раз всё будет лучше!». Когда он уже стоял у входной двери, Елена спросила его: «Виктор! Ты откуда родом?». «Я из города Бровары Киевской области!» - ответил Портько и поинтересовался: «А зачем ты спрашиваещь?» «Ну нужно же знать, с кем ночьку провела!» - ответила Елена, стараясь показаться просто весёлой, чтобы он не усмотрел и не заподозрил истинную причину этого вопроса. «Следующий раз меня узнаешь! Имей в виду, я Виктор - победитель!- сказал  Портько со свойственной ему уверенностью в собственной неотразимости, делая в своём имени ударение на букву «о», после чего он, тихо открыв дверь, вышел, и тихо закрыл дверь за собой.
 
                Глава – X

                По случаю бала в клубе Комитета в госпитале разговоров никаких не было. Обычные сотрудники о нём ничего не узнали, а начальство естественно ни о чём не распростронялось и Елена Ивановна продолжала спокойно работать. Через пару дней после бала Портько коротко заезжал к Елене домой, но посидев немного и, по привычке игриво поболтав, уходя вскоре сказал с намёком на отсутствовавшие между ними близкие отношения: «Это я так тебя раззодориваю, в субботу держись, мои намерения очень боевые».
                В субботу никаких особых отношений между ними опять не случилось и спасая его гордыню Елена сказала: «Я хочу тебя сегодня удивить ещё одним своим талантом  - приговленными блюдами». За обедом выбрав подходящий момент она спросила: «Скажи, почему Светлана уволилась?» «Не уволилась, а уволили, потому что бегала на теплоход из Венгрии и пила с мадьярами, танцевала и много болтала!» - ответил Портько.
                Елена, боясь что начинает бесполезно заводиться, поспешила перевести разговор на другую тему и спросила его: «Ну как мой обед?». «Ты умница не только на работе и поэтому очень нравишься мне! Но знаешь, я хочу предупредить тебя, только этот разговор безусловно между нами, хотя я уже убедился. что об этом с твоей стороны мне не о чем беспокоиться, ты умеешь молчать где надо и держать язык за зубами. Опасайся свою подругу Антонину, она написала донос о твоём поведении на теплоходе и сообщает о некоторых твоих вольных разговорах, не достойных советского человека». Потрясённая Елена молчала, а Портько продолжал: «Я хочу тебя предупредить, что ты должна мне обо всём рассказывать! Ты должна всегда и везде помнить в какой организации работаешь и всегда должна быть бдительной!» От его слов и особенно последнего слова щёки Елены вспыхнули и она сказала: «Я не умею быть такой бдительной, какой тебе нужно! Знаешь какой древнемонгольский символ бдительности? Это рыба, она никогда не закрывает глаза. А я не рыба, я по восточному календарю – собака, которая своих не сдаёт, а охраняет и гавкает хорошо!». Портько посмотрел на Елену сердито, а потом произнёс: «Это уже не смешно, Лена! Подумай хорошо над моими словами! Я тебе на днях позвоню!». После этих слов Портько встал из-за-стола и вышел из Елениной квартиры, тихо и осторожно закрыв за собою дверь. 31 декабря он коротко позвонил днём Елене домой, поздравил с наступающим Новым 1984 Годом и сказал, что надеется на продуктивное продолжение их отношений.
                Долгое время у них не получалось встретиться, потому что Елена постоянно откладывала их встречу, находя какие-то надуманные веские причины. Он до лета звонил ей время от времени, но больше они наедине не виделись никогда.

                Глава – XI

                25 января 1986 года Елена пересекла границу Советского Союза с Польшей, она ехала на работу врачом в ГСВГ. То, как врач Елена Ивановна, будучи сотрудником КГБ №3 ушла по своему решению из КГБ по линии районного военкомата, это была особая история, разразившаяся скандалом уже по её отсутствию на почве вопроса о бдительности за своими кадрами. Единственное, что возможно было бы любопытным для самой Елены после давно завершённой авантюрной эпопеи «Белый теплоход», но чего Елена никогда не узнала, это реакцию самого Портько на её полностью сокрытый от него уход из КГБ, о котором он узнал только с момента подписания приказа начальником Отдела кадров КГБ Украины полковником Пихтиным Владимиром Александровичем об увольнении врача Елены Ивановны «по случаю отбытия на три года на работу за границу, в ГДР».
                В связи с единичным случаем в истории Медслужбы КГБ города Киева, отъезд за границу врача госпиталя без ведома ближайшего руководства в лице начальника Медслужбы и начальника госпиталя, на всех последующих проводимых производственных собраниях врачей в Медслужбе КГБ местное начальство негодуя склоняло в течении более двух лет фамилию Елены Ивановны и стращало всех сотрудников большими карами, если они сотворят за их спиной нечто подобное и скандальное, накладывающее пятно на всю систему безопасности республики.
                Узнав случайно об этом скандале только через несколько лет от уже бывшей главной медсестры Хирургического отделения бывшего госпиталя КГБ, Елена не могла исключить одного, что удар по гордыне и самолюбию куратора Межслужбы КГБ майора Виктора Портько был очень чувствительным, а может даже и коснулся его успешности в службе по случаю недосмотра и отсутствия соответствующей бдительности и контроля с его стороны за своей подчинённой. Однако все попытки узнать что-либо о Портько и его судьбе после развала Советского Союза и прихода новых реалий жизни, Елене не удалось.
                Бывший куратор Медслужбы КГБ в городе Киеве словно канул в небытие вместе с распущенным 3 декабря 1991 года КГБ СССР и прекратившей своё существование 25 декабря 1991 года  мощной страны Союза Советских Социалистических Республик.
                На смену таким каким был сотрудник №1 КГБ Киева майор Портько пришли ещё более хваткие, более хитрые, более расчётливые и к тому же более многоличные, а вместе с ними на Украине настало время не «собирать камни» и не «разбрасывать камни», а громить и собранные и разбросанные камни.