Инспектор и моль. Глава 1

                Инспектор и моль
                Мини-детектив


               
                От автора

          В тихом и довольно провинциальном Перюссоне один весьма образованный и известный человек случайно отравился какой-то гадостью и, увы, скончался, все-таки человек он был уже немолодой, да и не самый здоровый. Впрочем, сколько подобного происходит ежегодно в здешних местах поздней весной или летом, когда все кругом цветет, благоухает, бегает, прыгает и летает, словом, радует глаз. А тут в преступлении подозревалась вначале, казалось бы, безобидная с виду бабочка, даже точнее сказать, моль.

     "Инспектор и моль" - продолжает серию рассказов об инспекторе Жюве и дружной команде его верных и молодых помощников: Роже, Жераре и Изабель. Читайте, радуйтесь окружающей ваc природе, но всегда будьте осторожны даже в своем саду посреди, казалось бы, привычных кустов, цветов и растений.


                1

   Эжен Дюбуа поселился в Перюссоне довольно давно, хотя мало кто знал, чем он занимается на самом деле, но все местные жители дружно называли его Профессором. А профессия у него была довольна экзотическая – энтомолог, а точнее – лепидоптеролог (фу, кажетcя, правильно выговорил), поскольку занимался изучением насекомых из отряда чешуекрылых, ну, бабочек там всяких, мотыльков, даже молей.  Да не смейтесь вы так, когда-то коллекционирование насекомых было весьма популярно, и еще в середине 19 века во многих богатых домах викторианской эпохи непременно присутствовал застеклённый шкаф, где выставлялись засушенные экземпляры редких насекомых. Самый знаменитый банкир и финансист Уолтер Ротшильд за свою жизнь успел собрать самую крупную на тот момент частную коллекцию в мире более двух миллионов экземпляров бабочек и даже завещал лондонскому Британскому музею всю свою основную коллекцию. Конечно, у нас во Франции коллекционирование бабочек никогда не было национальным занятием, но про музей бабочек в Сен-Тропе, наверное, каждый слышал. Один французский художник по фамилии Дани Лартиг сумел превратил своё, вроде бы, несерьезное хобби в туристическую достопримечательность для своего города: объездив десятки стран Африки, Южной Америки, Европы и Азии, он наполнил свой музей 35 000 экземплярами разных экзотических крылатых созданий. В восточной культуре даже есть легенда, что когда летающие бабочки возносятся на небо, то желания сбываются. А у нас в долине Луары и Эндра, глядя на прекрасную природу, этим только и занимайся, правда бабочки у нас не порхают, как в каком- нибудь далеком Перу или загадочном индийском штате Сикким, а предпочитают больше сидеть на деревьях и цветах, занимаясь своей загадочной медитацией.

   Да, профессора Дюбуа мало кто видел с сачком в руках, но те, кто побывал у него дома, рассказывали о богатой коллекции экзотических бабочек, о которой он мог рассказывать часами. Правда, благодарных слушателей у него было не так много, если не сказать - единицы, но про дневную бабочку из семейства парусников под названием Аполлон, живущую всего лишь один день, в городе знает теперь каждый ребенок и все благодаря профессору. Иногда он уезжал из Перюссона куда-то в экспедиции, так он называл свои поездки за новыми экземплярами бабочек, и тогда присматривать за его домом оставалась только мадам Буризель, а местные бабочки терпеливо его ожидали в своем заветном желании – когда-нибудь попасть в его коллекцию.

   Тем более неожиданным для жителей города стало известие о том, что профессор ни с того, ни с сего вдруг попал в местную больницу сначала с общей слабостью и затруднённым дыханием, а закончилось все острым сердечным приступом и параличем конечностей. Конечно, профессор Дюбуа был не самым молодым и здоровым человеком, но люди все больше грешили на его командировки в довольно экзотические места, хотя со времени последней прошло довольно много времени. Местным эскулапам это показалось довольно странным и уже после того, как сердце профессора остановилось, они обратились в полицию, так, на всякий случай.

   Эксперт-криминалист Изабель появилась в морге уже тогда, когда дежурный патологоанатом проводил вскрытие бедного профессора Дюбуа, и они уже вместе занялись физико-химическим исследованием патологического материала, а проще говоря, мочи и рвотных масс. Когда они закончили это, прямо скажем, не самое приятное занятие, то посмотрели друг на друга так, словно запрашивая профессиональной поддержки. В патологическом материале были обнаружены следы кониина - сильного яда нервно-паралитического действия.
- Как яд мог попасть в организм профессора? – вслух стала размышляла Изабель.
- Да, как угодно, - горячился самый непопулярный врач местной больницы, - кониин содержится в болиголове пятнистом, а значит мог попасть в организм случайно при употреблении в пищу, например, вместо хрена корня болиголова или его листьев, которые легко спутать с обычной петрушкой.
- Хорошенький салат приготовил себе профессор энтомологии, – только и покачала головой Изабель, - у Дюбуа были проблемы с сердцем?
- Как и у всех весьма и весьма немолодых профессоров, – философски ответил патологоанатом.
- Если это случайное отравление, то вопрос не к нам, - Изабель пока не видела для себя ничего интересного.
- Только доказать, что отравление Дюбуа было случайным, придется именно полиции, – усмехнулся специалист по трупам.

   В полицейском участке Изабель кратко доложила инспектору Жюве результаты вскрытия старого профессора, особо акцентируя внимание на найденные в организме следы яда. Тот внимательно выслушал свою сотрудницу, согласившись с так напрашивающей версией случайного отравления, но все же требовалась дополнительная поверка, и в дом профессора Изабель отправилась в сопровождении Жерара.

   Впрочем, в опустевшем теперь доме Дюбуа их встретила, уже предупрежденная о посещении, мадам Буризель и немолодой мужчина в соломенной шляпе, под которой скрывался месье Жардине – лучший в городе специалист по садам и огородам. Оказывается, инспектор попросил его проконсультировать полицейских по поводу цветов и растений, которые могли стать причиной отравления и в первую очередь основной подозреваемый болиголов - Conium maculatum. Поскольку, наш садовник спешил по своим делам, то Жерар сразу отправился вместе с ним осматривать небольшой сад профессора, а Изабель направилась в дом одна лишь в сопровождении мадам Буризель.


   Вопреки ожиданиям в доме профессора не было оранжереи, как у Лартига в том же Сен-Тропе, по которой порхали бы экзотические бабочки необычайных форм и расцветок, но все стены были увешены стендами, где под стеклом красовались редкие экземпляры всех этих парусников и нимфалидов. Еще стены украшали красочные грамоты и дипломы, которые свидетельствовали о том, что профессор Дюбуа был крупным специалистом в своей области.

   Честно говоря, у Изабель не было четкого плана, что нужно осмотреть в доме, чтобы подтвердить версию случайного отравления, но экономка неожиданно натолкнула ее на дальнейшие действия. По традиции немного всплакнув, вспоминая доброго профессора, мадам Буризель села на диван, где решила заняться прерванной работой. Она взяла в руки выходной кардиган профессора, на который аккуратно наносила тщательно подобранную ею латку, хотя после смерти Дюбуа это не имело никакого смысла. Тем более заплатка наносилась не на дырки на локтях давно носимого и потому любимого свитера, а где-то на плече, и тут Изабель пришла в голову довольно странная мысль.

- Скажите, мадам Буризель, а здесь в доме случайно не завелась моль? – поинтересовался криминалист.

  Женщина, как будто пойманная на плохом ведении дома профессора, лишь виновато кивнула головой. Нет, в гардеробах профессора теперь было все в порядке после жесткой и непримиримой борьбы экономки против моли, и Изабель направилась на кухню, где под внимательным взором экономки стала проверять съестные припасы. Несмотря на профессорское звание, Дюбуа был довольно неприхотливым человеком по отношению к еде, часто варил себе каши и даже не выбрасывал черствый хлеб, а готовил из них гренки, чем иногда раздражал мадам Буризель. В кухонном шкафу стояли ряды банок с крупами из кукурузы, ячменя и риса, с виду было все в порядке, но девушка взяла оттуда образцы для исследования, чем вызвала поток слез бедной женщины. Потом Изабель взяла стул и обследовала навесные ящики, заставленные сверху пустыми банками и горшками с цветами.

- Я специально поставила здесь горшки с мятой и лавандой, чтобы отпугнуть моль, – всхлипнула за спиной экономка.

  Девушка отодвинула горшки с растениями в сторону и за банкой из-под вина кое-что увидела. Нет, судя по всему, на ящиках регулярно протирали пыль и к мадам Буризель не было никаких вопросов, но за банкой удобно устроилась то ли бабочка, то ли моль, правда уже мертвая, которую Изабель аккуратно положила к себе в пакетик.

  В комнату неожиданно вернулся Жерар и увидев Изабель, стоящей на столе, вопросительно на нее посмотрел. 

- Как твои успехи? – спросила девушка своего коллегу, и легко и быстро словно бабочка спорхнула на пол, да так, что тот едва успел подать ей руку.

- В саду нет никакой белладонны или болиголова и любых других ядовитых растений, – Жерар как будто отчитывался перед девушкой, - и мне пришлось отпустить нашего великого садовода - любителя.


  В кабинете у инспектора они так и сидели рядом, докладывая последнюю информацию о посещении дома профессора и своих предварительных выводах относительно причин его отравления.

- Вы меня пытаетесь убедить, что смерть профессора была вызвана случайным отравлением ядовитым растением, - хмуро отреагировал Жюве, - но ведь на его участке их не обнаружено.
- В саду профессора – да, но бабочки способны пролететь сотни метров, чтобы добраться до заветного растения или цветка, – парировала Изабель.
- А причем тут бабочки? – не понял инспектор.
- Найденная на ящике шкафа моль, - продолжала девушка, - известная под названием пяденица болиголова или ядовитая моль, как раз питается соком этого ядовитого растения, могла попасть в дом профессора и отложить яйца где-нибудь на продуктах питания, например, крупе или хлебе. По словам экономки, профессор Дюбуа не отличался особой щепетильностью в вопросах гигиены питания и мог не обратить на это внимания.

   Инспектор задумался, а когда он начинал о чем-то размышлять, то вставал и начинал ходить по кабинету туда-сюда, туда-сюда. Так он поступил и в этот раз, а его сотрудники, хорошо знавшие привычки своего начальника, ждали от него инспекторского вердикта по этому, в сущности, заурядному делу, которое даже яйца выеденного не стоит, тем более, какой-то моли. Да, смерть нелепая и даже глупая, но профессор был уже достаточно пожилым человеком, а как умереть в таком возрасте уже не выбирают. Ну, что же, пусть будет случайное отравление соком этого, как там его, болиголова, еще не хватало полиции головной боли из-за какой-то ерунды. Еще, чего доброго, Лизетт узнает, какой ерундой приходится порой заниматься ее любимому инспектору. Хотя болиголов пусть и не цикута, которой по легенде был отравлен Сократ, но тоже серьезный яд. Надо будет с Лизетт поговорить, что там за растения цветут у них в саду, может в каких-нибудь кустах притаился безжалостный убийца. Вот только чего у них точно не было в доме, так это всякой моли, пищевой или платяной, безопасной или ядовитой, которая просто опасалась связываться с его женой и обходила их дом десятой стороной. Жюве уже был готов подтвердить вывод своих сотрудников о ненасильственном характере смерти профессора Дюбуа, как дверь его кабинета открылась, и в нее вошел Роже.

     Роже только что вернулся из Тура, где принимал участие в каком-то нудном совещании, которое организовало полицейское управление департамента, и куда инспектор по возможности старался отправить своих сотрудников, если там не предвещалось ничего интересного. В департаменте знали такую привычку Жюве, но особенно не ругали, тем более, каждый год инспектор собирался уйти на пенсию, и присутствие Роже или Жерара там было вполне оправданным. Роже стремительно вошел, нет, скорее ворвался в спокойную атмосферу родного участка, в которой разве что, только не хватало порхающих бабочек. После короткого приветствия он буквально несколькими предложениями описал картину полицейского совещания в департаменте, а в конце почти со смехом добавил:
- Представляете, шеф, инспектор Брювен на полном серьезе ведет там дело об отравлении какого-то местного садовода  ядовитым растением. Если так и дальше пойдет, то они рядом с каждым подозрительным растением надумают поставить полицейского.
- А какое хоть название растения, Роже? – внешне невозмутимо поинтересовался Жюве.
- Не помню, шеф, - беспечно ответил Роже, - знаю только, что его сок пьют какие-то бабочки, а в нем содержится опасный яд.

   Инспектор перевел взгляд на Изабель и Жерара, которые, казалось, внутренне напряглись от последних слов своего коллеги. Впрочем, приближалось лето, а значит им еще не раз предстоит столкнуться с природой, которая не только дарит людям свое удивительное многообразие и красоту, но и мстит за легкомысленное отношение к себе, хотя у инспектора Жюве было совсем другое мнение.


Conium maculatum (лат.) - болиголов пятнистый