Славное море - священный Байкал

                Славное море — священный  Байкал

Долго-ли голому собираться? Подпоясался и впуть. Вейдерсы с ботинками, смену термобелья, телескопический спиннинг с катушкой, пару коробок блёсен, от второго номера до шестого, туалетные «мелочи» — джентльменский набор. Всё, готов! Можно отправляться покорять просторы Сибири-матушки.
 
Мощно загудели двигатели. Лайнер напрягся всем телом, натужно задрожал в предчувствии привычной работы, чуть качнулся вперёд, проверил тормоза и... рванул на взлёт. Погружаюсь в кресло, закрываю глаза и представляю себя на месте пилота. Мысленно, плавно беру штурвал на себя, и огромная, тяжёлая железная птица послушно взмывает в воздух. Счастливая улыбка озаряет моё лицо. Напряжение последних дней осталось позади. Впереди долгожданная встреча с жемчужиной России — озером Байкал, воспетым в песнях и былинах, окутанным загадками и небылицами.

Только вот одну рекомендацию принимающей стороны не выполнил - прививку от клещевого энцефалита не сделал. Вернее, в поликлинике мне отказали. С третей попытки, после того, как довели меня до белого каления, и я уже готов был взорваться, пригласили к заведующей.

Миловидная женщина мне популярно, без надрыва и раздражения, вежливо и даже, я бы сказал, ласково объяснила, что делать такие прививки нужно  заранее и в несколько этапов для формирования устойчивого иммунитета. В противном случае прививка, которая является малой дозой инфекции, суммируется с укусом и, естественно, усиливает её действие. Шансы на спасение стремятся к нулю. Всё предельно ясно. Могли бы сразу так объяснить, а не издеваться над человеком, гоняя по кабинетам.

Почти шесть часов полёта и вот уже позади последний дюйм: лайнер  плавно касается полосы и завершает полёт в аэропорту Улан-Удэ.  Столица Бурятии приветливо встречает безоблачным, тёплым августовским утром. На стоянке автобусов нахожу свой, с табличкой — Горячинск. Там находится турбаза МО — конечная точка моего маршрута. Ночь, проведённая в самолёте, то ещё удовольствие. То одно, то другое. Напитки, лёгкий ужин, соседу приспичило, у самого руки-ноги затекли. Если пару часиков, в лучшем случае, удалось подремать, то хорошо. Но мысли о том куда я еду очень греют душу и помогают не поддаваться усталости...

Очнулся от окрика: «Подъём! Приехали!» Похоже, что не я один уснул в дороге. Мужик в камуфляже с повязкой на рукаве «Дежурный по ТБМО» отдавал команды. Всё чётко, как и положено в армии: « Проходите оформляться в штаб и в столовую - на обед».  После обеда я нашёл свою комнату, принял душ и завалился спать. В совокупности с теми немногими минутами сна, что урывками выпали на мою долю из шести часов полёта и двухчасового -с хвостиком - переезда из аэропорта к турбазе, - хватило и  двух часов, чтобы почувствовать себя отдохнувшим.

После ужина всю вновь прибывшую группу - человек тридцать- построили на плацу и предложили, если есть какие-то личные предпочтения, разбиться на две группы. Среди нас оказалось несколько семейных пар, которые  каким-то только им понятным чутьём сразу нашли друг-друга и сплотились. Недалеко от меня в строю стоял парень, который уже здесь бывал. Как я позже узнал — и не раз.

Он сразу стал активно агитировать не прибиваться ни к какой группе, а образовать свою — третью, объясняя это тем, что мы сможем увидеть много больше, если не будем связаны жёстким графиком, предусмотренным для первых двух. Я согласился. Забегая вперёд скажу, что не пожалел.

Мы познакомились. Александр оказался фотокорреспондентом газеты Красная Звезда какого-то областного центра. На вид ему лет сорок, сорок пять. То есть лет на семь моложе меня. Среднего роста, спортивного сложения, сухощав. Взгляд профессионального фотографа — внимательно-оценивающий,  с весёлым и чуть ироничным прищуром серых глаз. От чего мне всегда казалось, что он и смотрит-то на тебя, будто хочет сделать снимок. Невольно начинаешь озираться по сторонам, ища тантамареску, куда бы можно было всунуть свою голову.

 База расположена на возвышенности, на берегу небольшого живописного озера. По склону, идущему от жилого корпуса к озеру, стелится извиваясь змейкой, асфальтовая дорожка. Вдоль неё, метров через сто друг от друга,  устроены беседки, оборудованные длинным столом, лавками и мангалом. В углу, рядом с мангалом, аккуратно сложенные, лежат дрова.

На берегу - лодочная станция с небольшим пирсом, лодками и водными велосипедами. Я же сгораю от нетерпения, моя душа рвётся к совсем другой воде, к Байкалу, забросить блесну и ощутить, такой желанный рывок сильной рыбы. Когда-то я смотрел фильм о путешествии по озеру Байкал московских рыбаков во главе с известным рыболовным экспертом, чемпионом России по поплавочной ловле - Оскаром Яковлевичем Соболевым — ныне покойным. И там, эта группа, в устье речушки, впадающей в озеро бурным потоком, успешно ловит хариуса и ленка. Это видео очень питало мои мечты и надежды.

С территории базы до посёлка, расположенного непосредственно на берегу Байкала, ходит автобус. Через полчаса я уже, волнуясь, как студент перед экзаменом, собираю свой спиннинг. За посёлком, куда привела меня моя… непоседливость, в озеро впадает небольшая речка. Как раз мой любимый размерчик!  Но! Есть небольшая проблема. Дело в том, что всё оказалось не совсем так, а точнее — совсем не так как я себе представлял и, как было в кино. Речка не впадает бурным потоком непосредственно в озеро, а образует некое подобие лимана, отделённого от озера  длинной песчаной косой, в конце которой соединяется с озером широкой мелкой протокой.

Течение почти отсутствует, и надежда на поимку чего-нибудь экзотического, типа ленка или крупного хариуса, тает с каждым забросом. Блесна постоянно цепляется за водоросли, что только добавляет раздражения, и я понимаю - кроме щуки рассчитывать не на что. Но и та не клюёт. Тем не менее в течение часа я добросовестно «кипячу» воду, скорее от отчаяния и упёртости,- настырной черты характера,- чем в надежде, что-либо поймать.

Ах, да! Как можно было забыть? Ведь я же стою на берегу великого и такого желанного Байкала! И что? Не буду лукавить: меня, жителя балтийского побережья, вид большой воды не то чтобы не впечатлял, но не произвёл должного: «Ух ты! Вот это да!» Конечно, каждый водоём красив по-своему. Вдали возвышаются покрытые лесами сопки тронутые осенними красками. В туманной дали — скалистые острова с одиноко стоящими на вершинах соснами, изогнутыми тяжёлой судьбой.
 
 Ветер теребит голубую поверхность озера мелкой рябью, и она, в лучах яркого солнца, играет серебром, будто кто-то веером рассыпает горстями мелкие серебряные монеты. Живописно? Да, очень! но не более. Ловлю себя на мысли о том, что моё разочарование рыбалкой, в данный момент, не перекрывается ни какими красотами природы. Понимаю, что глупо так расстраиваться из-за таких мелочей, разве мало их было за мою жизнь?  Но никогда это не было так горько.

Я понял причину своего огорчения — это утраченные иллюзии, рухнувшие надежды. Я сделал открытие, что в моём возрасте остаюсь, в сущности, капризным ребёнком, которому обещали  на Новый год подарок и не дали. Какое огорчение. Стоило-ли переться за тридевять земель, чтобы оказаться у «разбитого корыта». Единственно, что служило некоторым утешением — это то, что я только приехал, а впереди ещё, может быть, столько вкусного!

Нужно было выбрать старшего группы. Для нас альтернативы не существовало — конечно Александр. Как человек бывалый, он объяснил, что мы ничего из обязательной программы не упустим, только пройдём через все маршруты в ускоренном темпе. Так например, на берегу Байкала в палаточном городке мы не будем жить неделю, как остальные группы, а побудем там день. А вместо этого сплаваем на корабле по Байкалу, на один из островов, на горячие источники. Посетим знаменитый не только в Бурятии, но и во всём буддийском мире, Иволгинский дацан — центр российского буддизма.

И вот, я опять на берегу Байкала, только теперь в составе группы. На просторной светлой поляне, на высоком берегу, несколько больших армейских палаток, человек на десять каждая. Большой длинный стол с массивными лавками по обе стороны. Вокруг сосны, пихты и желтеющие осины. Спуск  к берегу обустроен деревянными ступенями. У воды стоит халабуда три метра на три, не более, а может чуть меньше. Под два метра в высоту с железной трубой на плоской крыше. Фанерная, плохо прилегающая, слегка покосившаяся дверь, заперта на обыкновенный навес, с воткнутой в скобу, вместо замка, аккуратно выструганной палочкой. Она заботливо привязана  шнурком, чтобы не потерялась.

Внутри - сваренная из листов железа печка, типа буржуйки, сверху обложенная камнями. На единственной лавке стоит оцинкованный таз, в котором лежит пластиковый ковш. Здесь же в углу — дрова, и сама печка внутри была уже забита ими. Оставалось только развести огонь и дождаться пока разогреются камни. Я, как старый костровой, щипаю бересту и развожу огонь.

     Мы поднимаемся в палаточный лагерь, оставив одного для поддержания огня. В это время группа обеспечения готовит обед. Над костром висит большой пузатый котёл, языки пламени яростно лижут его закопчённые бока, и все собрались, как водится, к огню. Я оповещаю народ о том, что минут через двадцать баня будет готова, но моё сообщение особого энтузиазма не вызывает, особенно у женщин. Особенно после того, как узнают об условиях в парной, то есть об их отсутствии. Пятеро мужчин о одна дама всё-таки изъявляют  желание попариться.

В импровизированной щитовой парной нагнать нужную темнературу, - хотя бы градусов восемьдесят - весьма проблематично. Жар утекает через многочисленные щели. Но, всё-таки, несколько минут тепла, исходящего от разогретых камней и железа самой печки, после выплеснутого на них ковша воды, мгновенно превращаются, со злобным шипением, в пар, создают некоторую иллюзию парной и позволяют немного согреться и даже вспотеть.

После того, как я ощущаю себя достаточно разогретым, чтобы окунуться - отваживаюсь плюхнуться в священные воды Байкала. Сказать, что меня обжигает холодом - значит ничего не сказать, ощущение было такое, будто меня засунули в криокамеру для быстрой глубокой заморозки. Я пулей вылетел из воды и залетел снова в баню, чтобы согреться. Наверное, это потому, что я просто недостаточно сильно разогрелся. Когда-то я выскакивал из парной и бухался в сугроб, и ничего — только приятно.

Старый воин — мудрый воин: после бани у нас с собой есть, чем согреться. Сухой паёк в виде нескольких сортов колбас, консервированных паштетов и овощей, плюс горячая каша — гречка с тушёнкой — всё это уже  на столе и готово к употреблению. Оказалось, что не только мы такие мудрые, но и женщины показывают себя не глупее: на столе оказывается шампанское, вино и пиво.

Бабахают в небо пробки шампанского, и шипит пена в дамских бокалах. Что-то и мы плещем в свои рюмашки. Сперва общие темы, общие тосты, потом уже говорят все одновременно, перебивая друг-друга. На кого-то машут руками, чтобы не перебивал. Кто-то успокаивается, другой наоборот требует к себе внимания. И в конце-концов компания распадается на несколько групп по интересам, и каждый увлечён своими разговорами. Кто-то случайно оказывается в чужой компании и его больше интересует разговор у соседей, и он старается услышать о чём говорят там и, даже, пытается вставить слово, но  далеко, и его не слышат. Но он пытается докричаться.

 Из-за человеческого гомона уже не слышно ни шума прибоя, ни щебета птиц, ни, тем более, шелеста ветра в кронах деревьев. Единственно кто привычен к такому шуму и не боится его — это местные жители — бурундуки. «Ой! Смотрите, какие милые зверушки!» - умиляясь, кричит женщина. Жёлтые в коричневую полоску, маленькие, пухлые, похожие на хомячков, с блестящими чёрными бусинами глаз, резвятся на бревне, недалеко от стола, явно ожидая подачки.

Кто-то кидает печенье в их сторону, но оно падает в траву, не долетев. Шум за столом почти стих и наиболее любопытные наблюдают за зверьками.   Их двое, резво, наперегонки кидаются за угощением. «Чип и Дейл», — кричит кто-то. Приз достаётся быстрейшему и сильнейшему, но слабый не хочет уступать и бурундуки забавно возятся, пытаясь отобрать друг у друга печеньку.

В конце-концов борьба кончается тем, что каждому досталось по куску.  Лихо вскочив на бревно, держа в передних лапах свою добычу, очень забавно её грызут, часто перебирая передними зубками и раздувая щёки. Они совсем ручные: не боятся нас и берут печенье почти из рук. Когда разожмёшь руку они тут же хватают ловкими лапками. Вдруг они теряют к нам интерес и куда-то исчезают. Наверное наелись и ушли отдыхать, устав позировать. Тоже нелёгкий труд.

Мы тоже наелись, напились чаю. Наблюдаем, как ссорится семейная пара. Муж требует ещё рюмочку, жена категорически против. В конце-концов жена одерживает победу и муж, устав от борьбы, засыпает, несмотря на то, что кто-то громко и, неожиданно приятным мягким меццо-сопрано, затягивает песню:

Огней так много золотых
На улицах Саратова
Парней так много холостых,
А я люблю женатого…

Кто знает слова — подхватывают. И несутся над Байкалом звуки Русских распевных душевных песен под аккомпанемент, вдруг откуда-то появившегося баяна. Среди стройных женских голосов и не стройных мужских  мой слух  улавливает очень красивый мужской голос. Баритон принадлежит баянисту. Это очень украшает общий хор. Смотреть по телевизору или слушать по радио — это одно, а когда на природе, на берегу, да ещё сам являешься участником этого действа — совсем другое дело.

Я пытаюсь, как могу, подпевать, и моя душа наполняется ни с чем не сравнимым блаженством. Какими необъятными просторами моей Родины веет от этих напевов. «Это мне подарок на мой День рождения» - думаю я. Да, сегодня последний день августа. И как всегда я убежал в этот день подальше от дома, где никто не знает с какими тяжёлыми событиями в моей жизни он связан.

За столом мы с Александром сидим рядом, и я не могу не завести разговор о том, что меня волновало больше всего — о рыбалке. Оказалось, что ещё двое тоже взяли с собой снасти и мечтают, так же как и я, порыбачить. Александр припоминает, что у нашей поварихи муж таксует, и он, может быть, сможет нам помочь решить наш вопрос. Договорились вернуться к этой теме завтра утром.


Уставшего, еле вязавшего лыко мужа, помогли бедной жене загрузить в автобус, где неутомимые женщины продолжали петь. К ужину мы были уже на базе. По дороге я пригласил желающих посидеть вечером в кафе и отметить мой День рождения. Желающих набралось восемь человек. Послышались упрёки, почему раньше не сказал — подарок бы приготовили. Начинать праздновать сутра — это перебор, - я так считаю, - но не все приняли этот аргумент, как разумный.

Наутро у обрадовавшейся поварихи мы берём номер телефона её мужа. Он оказался сегодня свободен и готов нас отвезти на ближайшую речку за вполне приемлемые деньги. Через пол часа мы переодетые и готовые к рыбалке ожидаем машину. Таких лёгких на подъём оказалось трое. Я, Ваня, который отпросился у своей подруги — Розы, и Александр.

Через минут сорок мы уже на берегу живописной таёжной речки. Её несколько раз пересекает асфальтовая дорога, по которой мы едем.  Договариваемся с водителем, что он нас здесь же и заберёт, так, чтобы нам успеть к обеду. Мы чуть отходим от трассы и сразу же погружаемся в дикую, первозданную таёжную глушь. Ваня решает, чтобы не мешать друг-другу, идти по одному берегу, мы с Сашей по другому.

 Красавица-речка метров двадцать пять, тридцать в ширину, с пологими берегами и каменистым дном. Лишь местами, сквозь кристально чистую воду просматриваются песчано-галечные отмели. За ними следуют более глубокие места, вид которых всегда и теперь вызывает замирание сердца от предчувствия возможной встречи с достойным соперником. Но вот, что удивительно — на этих диких непуганых речках рыба не таится и не прячется по ямам.
Делаю Александру знак — прикладываю палец к губам. И подманиваю его жестом к себе. Метрах в трёх от уреза воды, на глубине чуть более полуметра крохотный, почти незаметный приямок, и это углубление облюбовали себе две небольшие щуки. Наглаз, эдак, сантиметров по шестьдесят. Они стоят параллельно друг-другу, голова к хвосту, то есть «валетом» и почти параллельно берегу. Я стараюсь не делать резких движений, учитывая пугливость щук в наших краях, где при одном неосторожном движении вместо рыбы остаётся только облако мути, и очень плавно, из-под себя сделал заброс крупной вертушки, - четвёртый номер.

Течение в этом месте очень слабое, и его можно почти не учитывать при проводке. Поэтому мне удаётся провести блесну перед самым носом рыбы, но она даже не дрогнула. А ведь такая крупная блесна производит очень мощную вибрацию в воде. Тогда Саня проводит перед носом второй — реакция та же. Мы стоим растерянные и с недоумением смотрим то на рыб, то друг на друга, пожимая плечами. Что за чудеса?! Пробуем другие блёсны. Саня не выдерживает и протаскивает блесну прямо через тело рыб, стараясь забагрить, но приманка плавно переваливается через рыбу не принося ей никакого неудобства. Они нас игнорируют!

Я смотрю на  приятеля — он в ярости нагибается и хочет подобрать с земли увесистый камень, я останавливаю его: «Чёрт с ними! Сань, пусть спят. Не трогай!». А сам в душе борюсь со своими рыбацкими  инстинктами. Пошли дальше, но на сегодня — всё. Удача нам не улыбнулась. Пора возвращаться. Дело к обеду. В следующий раз надо ехать пораньше. Ваня вынырнул из кустов с широкой улыбкой:
-Ну, как вы? - и видя наши отрицательные жесты, продолжал, - а я вот какую рыбу поймал, смотрите!
И гордо вынул из рюкзачка пакет. В пакете лежал маленький, сантиметров сорок, таймешонок.
- Иван, так это же таймень маленький. Ты зачем его взял? - набросился я. - Они же в красной книге!
-Ничего себе! Какой же он маленький? Смотри какой хороший.- оправдывался Ваня.
-Хороший, Ваня, это когда килограммов десять. Они же растут до пятидесяти, шестидесяти.
 -Да он заглотил так, что еле выдрал. Всё равно бы не выжил. - продолжает оправдываться тот.
- Будешь теперь похваляться перед рыбаками — тайменя поймал аж на пятьсот грамм. - поддразнил его Александр.
- Ну не пятьсот. Под килограмм будет.
-Вот, вот - гигант, - с иронией заканчиваю я этот, уже никому не нужный спор.
Иван обиделся и на рыбалку больше с нами не ездит.

В следующий раз компанию мне составляет ещё один рыбак из нашей группы — Фрол. Тот самый, который немного перебрал после бани. Сегодня выезжаем пораньше. Хозяин машины - Фёдор - предлагает нам поехать на другую речку. Я полностью полагаюсь на его опыт, так как ни я, ни Фрол своего не имеем и не ориентируемся в местных водоёмах. Фёдор сам иногда ездит порыбачить на хариуса и хочет показать нам свою речку  Идею мы воспринимаем с энтузиазмом и через час уже стоим на берегу.

 Если можно было бы устроить конкурс красоты между десятью красивейшими речками Забайкалья,  а самому сесть в жюри — я оказался бы в очень затруднительном положении, потому что все они прекрасны.  Эта тоже  оказалась схожа по характеру и живописности с предыдущей. Такая же кристально прозрачная холодная вода. Такое же твёрдое галечное дно, полого уходящее вглубь, просвечивается чуть ли не до середины речки, с разбросанными по руслу редкими валунами, а  на излучинах окутана мраком и тайной глубины. И эти места всегда вызывают душевный трепет от предчувствия радостной встречи с её обитателем.

 Нависшие над водой весёлые пихты и мрачные ели, ещё окутаны прозрачным облаком утреннего тумана. Пронизанные, будто пучками золотых спиц, солнечными лучами, искрятся весёлыми бликами на мелководье, преломляясь в живых струях хрустальной воды, рисуют на дне причудливые узоры, радуя глаз и веселя душу, будто хмельной напиток.  А вокруг тайга и лепет воды на перекате, и шелест осеннего яркого осинового листа, и барабанная дробь дятла, и посвист какой-то птицы, будто звук боевой флейты.  И так всё пронзительно окутывает меня любовью ко всему этому миру, что невозможно поверить в то, что где-то может быть война, и рвут эту землю разрывами снарядов, калечат, терзают её невинную, безгрешную.

Но вот вдруг тайга отступает, и я оказываюсь на ярком, залитым солнцем галечном берегу, поодаль окаймлённом красно-жёлтым молодым осинником. В этом месте речка сужается, и стремительная струя, ударяясь в подмытые корни прибрежного тальника, как бы ныряет под них, вымывая углубление. Понимаю, что поток выбросит лёгкую блесну на поверхность и не позволит ей достаточно заглубиться. Роюсь в своей волшебной шкатулке и выуживаю оттуда крупную, номер четыре, медную с жёлтыми точками блесну с утяжелённым сердечником.

     Заброс делаю в струю перед углублением, с таким расчётом, чтобы поток затащил блесну под корни в ямку. Чётко контролирую контакт с ней. И вот, кончик спиннинга нервно задрожал, оповещая о том, что блесна «завелась». Тут же резкий долгожданный рывок передаётся мне в руку и счастьем переполнена душа: сильная рыба бьётся на том конце. Упирается, не хочет выходить из потока, но он же и оказывает ей медвежью услугу: борьба с потоком и одновременно со мной, ей не под силу. Поэтому борьба продолжается уже на мелководье. Крупный хариус делает кувырки, свечи, рывки, неимоверные кульбиты. «Уйдёт, уйдёт» - с замиранием сердца пытаюсь быстрее вывести красавца на берег. Уф! Ну до чего сильная рыба.

И вот, еле-еле, с трудом обхватываю рыбу пятернёй. Какая, всё-таки, она фантастически красивая. Огромный спинной плавник в белых и розовых горохах. Розовый хвостовой и грудные плавники. Тело в широких нежно-розовых полосах усеяно чёрными крапинами.

 Проделываю ту же манипуляцию с блесной ещё несколько раз и ещё двух красавцев выуживаю из этой же ямки. Фрол пытается поймать на более мелкую блесну, но её течением выкидывает, как я и предполагал наверх. Чуть выше по течению, низко нависшие ветви тальника дают густую тень, и небольшое углубление темнеется у подмытого берега, и течение здесь слабее, что тоже может являться местом стоянки рыбы. На что я и указываю приятелю. И точно, через пару забросов Фрол тащит какую-то небольшую рыбку. Это тоже хариус, но совсем небольшой. Затем ещё одного. Дальнейшие попытки успехом не увенчались.

Да и время наше на исходе. Нужно идти к месту встречи. Идём вдоль реки по галечному берегу. Тайга отступила. Речка в этом месте разлилась широко и неспешно несёт свои воды через широкий, покрытый нежной травкой,  несмотря на осень, луг. Впереди рыбак с удочкой. С большим интересом походим к нему, здороваемся. Вижу рыбачит на «балду». Большой поплавок и от него поводок с несколькими мушками. В ответ не очень приветливо покосился и кивает. В ведре у него с десяток мелких хариусов. Глядя на мою блесну, которую я ещё не снял, ехидно, криво улыбаясь, обращается ко мне:

- Эт на чё така блесна? На тайменя, небось?
- Нет, - отвечаю, - хариуса ловил.
- И чё, клюёт?- спрашивает, с той же ехидной усмешкой.
Молча, торжествующе, с победоносным видом подношу ему под нос свою сумку с уловом.
- Эх! Ё. Ни чё се! - восклицает, поражённый рыбак.
Минуту спустя вижу, как он, что-то начинает соображать, и по лицу пробегает тень сомнения. Вижу - подозрительно, недоверчиво смотрит на меня:
-Да ладно те врать-то. На чё, правда, пымали? - заискивающе спрашивает он.
- На чё, - передразниваю его, - Да вот на неё, - простодушно улыбаясь, отвечаю я, показывая на блесну.
Фрол подтвердил:
- Да, честно! На неё. Сам удивился.
Злобно на нас глянув, рыбак выругался по матушке и добавил:
- Идите отсюда, не мешайте рыбачить. Нечего тут из меня дурака делать.
-Ты спросил, я ответил. Никто из тебя  дурака не делает. Не веришь не надо, - равнодушно отвечаю я.
- Идите, идите куда шли, - прогоняет нас рыбак.

Я с гордо поднятой головой зашагал к дороге. Фёдор уже подъехал и ожидает нас. И, что удивительно, мне стоит большого труда убедить его в том, что я его не разыгрываю и не дурю.   Говорит, что у них никто не ловит хариуса на такие приманки.
- Век живи век учись, - говорю я Фёдору.
- Нет, это у тебя случайно вышло, - отвечает он, - мы же ловим по много, собак кормить, а у тебя-то три штуки всего, - и со смехом продолжает, - так, того и глядишь, мои собаки с голоду околеют.

Ему не понять - мне эти три - ценнее, чем сотня мелких. Мне для удовольствия, ему же для хозяйства. Я понимаю. Для еды у них омуль байкальский есть.

Пока едем домой, я, конечно же, имею в виду - на базу,  делюсь с Фролом своим опытом прошлых рыбалок. Рассказываю о поездках на Кольский полуостров на речку Варзугу, о том, какая мощная рыба тамошняя сёмга. Упоминаю, между прочим, о ловле лосося в Балтийском море. Вспомнил случай, как попал на обложку журнала «Спортивное рыболовство», где стою во льдах со спиннингом и выбираю приманку. И вдруг Фрол как-то неожиданно возбуждается на мои слова:
- Ничего себе! Вот это да! У меня эта фотография в кабинете над рабочим столом, как икона, висит. Там ты с бородой, очки, шапочка: так сразу и не узнать, но сходство есть. А я всё голову ломаю, что-то физиономия знакомая, где мы встречались. А оно вот в чём дело! Надо же, такая неожиданная встреча. Жене расскажу, мужикам на службе — не поверят. Надо бы обмыть это дело! Такая встреча — офигеть! - Никак не  успокаивается Фрол.
- Тебя же жена не отпустит, - говорю я.
- Да она тоже пойдёт, - уверенно отвечает он.
А вот и кафе. Хорошо сидим, душевно. К нам присоединяются Ваня с Розой и Александр.

Он нам рассказал о каком-то мужике, по имени Идигелов, из бурят, который пролежал семьдесят пять лет в гробу. Вернее — просидел в позе «лотоса», а когда его откопали, согласно его завещанию, то оказалось, что процесс тления его не тронул. Сейчас он находится в Иволгинском дацане, и туда можно организовать экскурсию. Надо обязательно съездить посмотреть. Все дружно выразили намерение поддержать предложение.

Учёные до 2008 года периодически наблюдали за состоянием Идигелова. Анализ частичек кожного покрова и ногтей показал, что эти частицы принадлежат живому человеку. Но температура его тела опустилась до комнатной (20 градусов), что не может быть температурой живого человека.
Я трогать его не стал. Признаюсь честно — побрезговал. А вот Александру было очень интересно. Смотритель, стоявший рядом и зорко следивший за посетителями, меня развеселил. Он говорит, что его подопечный иногда на него сердится.
- За что? - спрашиваю я.
- Видно — что-то не нравится, как я за ним ухаживаю, - отвечает он.
- Откуда, вы, знаете, что он сердится? - опять спрашиваю я.
- Я вижу по лицу, - ответил тот и добавил, - лицо злое, недовольное становится, а иногда он улыбается и я тогда очень радуюсь.
- А сейчас какое у него лицо? - спросил Александр.
- Сейчас у него хорошее, спокойное лицо, видно вы человек хороший и с хорошими пожеланиями и светлыми мыслями прикоснулись к нему, - ответил смотритель.

Очередные посетители нас оттеснили. И я пожалел о том, что тоже не прикоснулся к необычному явлению. Александр сказал, что тело не тёплое, а, после прикосновения, по телу разливается тепло. Как проверить? Фрол говорит, что ничего не почувствовал. Наверное — это зависит от индивидуального восприятия и настроя каждого. Александр, ведь, очень стремился сюда попасть, ему надо было. Вот он и почувствовал ответ. Метафизический тонкий мир еще совсем не постигнут. Всё основано на вере.

Через день у нас экскурсия на остров с горячими источниками на Байкале. Экскурсионный микроавтобус набился полный. Дети сидят у родителей на коленях.  По асфальту ехать  вполне комфортно, но вот когда съехали на грунтовую дорогу, - она идёт по косе, которая далеко вдаётся в озеро, -  началась тряска и болтанка, - народ начал роптать. Дорогу нам преградила речка, через которую ходит паром.

В этом месте раскинулся посёлок. Местные пацаны, поодаль от места швартовки парома, сидят с удочками. Мне, конечно, было очень любопытно, но далеко отходить времени уже не оставалось: паром на той стороне уже разгружается и скоро будет у нас. Но мой верный друг — телескоп уже готов к бою и летит блесна вдоль прибрежной травы, в которой кто-то только что гонял малька. Со второго заброса спиннинг мелко дёргается. Я догадался — окунь. Грамм двести, ярко зелёный с чёрными, ярко очерченными полосами и ярко-красными плавниками, - как с картинки, - под аплодисменты попутчиков, возвращаю его в родную стихию.

Вскоре мы переправляемся на пароме через речку и спустя некоторое  время оказываемся на берегу озера, на пристани. Небольшой корабль ждёт нас у причала. По короткому трапу мы перебираемся на борт, и судно, вобрав в себя трап, отходит от причала. Я, не отрываясь, смотрю, как из-под нас уходит в голубую пучину галечное дно. Вода совершенно прозрачная, и я вижу, как под нами мелькают стаи рыб. На мой вопрос матрос поясняет, что это омуль. И ещё добавил, что прозрачность воды в Байкале около сорока метров, а в солнечную погоду и того больше, но блики на поверхности и тёмное дно не позволяют, не погружаясь в воду, что-либо рассмотреть.

Мы входим в небольшой залив, образовавшийся в береговой линии каменистого острова. Слева от нас, метрах в двухстах, стоят несколько лодок с рыбаками. Матрос поясняет нам, что в этом месте относительно мелко и вода здесь теплее от горячих источников, поэтому залив сильно зарастает водорослями, - любимое место обитания щук. Меня слегка душит жаба. Эх, мне бы там порыбачить, вместо того, чтобы в горячих ваннах сидеть.

А ванны представляют из себя чуть больше метра углубления в грунте, укреплённые изнутри деревянной опалубкой. Небольшие, для двух, максимум трёх, человек. Под ногами крупный песок, через который пробивается тёплая, - тридцать девять градусов, - вода, которая, если наступить прям на песчаный фонтанчик, приятно щекочет ступни. Правда, отдаёт серо-водородом, но не сильно, потому, наверное, и нет никаких сооружений. Всё на открытом воздухе.

День выдался прохладный и пасмурный, поэтому особенно приятно погреться некоторое время (минут десять — пятнадцать) в тёплой воде. Больше не рекомендуется: можно навредить здоровью. Какая-то женщина следит за этим, и каждый раз при смене купальщиков переворачивает песочные часы, в которых через пятнадцать минут песок пересыпается через узкое горлышко из верхней колбы в нижнюю, что и означает — пора выныривать.

Но самое увлекательное, то ради чего я и ехал-то сюда, нас ожидало впереди. Через несколько дней наша группа должна  пойти на четырёхдневный сплав по реке Турка, впадающей в Байкал.
С утра, после завтрака, Александр приглашает участников сплава собраться в беседке. Нам надо решить несколько организационных вопросов. В нашем распоряжении несколько двухместных надувных лодок и спасательный плот, рассчитанный человек на восемь, который старший, почему-то, назвал «коровой».

Разбиваемся на пары. Мы, естественно, с Александром, другая пара - Ваня с Розой. Оставшиеся родители с детьми и взрослые должны будут плыть на «корове». Фрол очень хочет тоже плыть на маленькой лодке, но  жена с ним плыть боится. Так как опыта управления лодкой у них не было.  Она говорит, что со мной плыть не боится, учитывая мой богатый опыт, но зачем мне эти неудобства. Да и врага в лице Фрола наживать не хочется.

Дружно идём на склад, получаем всё необходимое для сплава. Лодка с чехлом из плотной материи, вёсла, насос, двухместные палатки, спальные мешки и пенки. Вытаскиваем с Александром всё это на улицу и на лужайке раскладываем наше барахло, чтобы убедиться в целости. Лодку, естественно, накачиваем и оставляем - на некоторое время - для проверки в таком состоянии.

 Чехол оказывается надорванным в одном месте, и дотошный напарник идёт менять на целый. Необходимый инвентарь — посуду, котелки, чайник, треногу получает наш сопровождающий.  Он же, по совместительству — шофёр. Чтобы утром не тратить время — все свои вещи, кроме личных, загружаем сразу же. На автостоянке стоит КУНГ (Кузов универсальный нормального габарита), на базе автомобиля КАМАЗ, на котором нас забросят в начало сплава, в среднее течение Турки. Водитель ударение делает на последний слог. Я интересуюсь, почему в среднее течение, а не в верхнее. Говорит, что там сложный рельеф дна, встречаются пороги.

Ужин заказан на нашу группу чуть раньше обычного: ехать далеко и хочется всё успеть сделать засветло. Настроение у меня, как обычно, в предчувствии рыболовных приключений, приподнятое. Мысленно я уже забрасываю блесну в речку. Проезжая через какой-то посёлок, машина вдруг останавливается, и водитель, Сергей, распахнув дверь, предлагает затариться необходимым.  Винно- водочный ассортимент приятно удивляет. Наверное потому, что маршрут отработан и туристы здесь постоянные гости, и товар, как видно, не залёживается.

 Пока женщины, и вместе с ними Ваня с Розой, решают - какие напитки будут пить, я, с присущей мне страстностью, приник к витрине с рыболовными товарами. И хотя запас блёсен у меня весьма внушителен, тем не менее, я присмотрел себе симпатичную и парочку приобретаю. Предупреждаю ребят, что на сплаве расход блёсен всегда повышенный, чтобы тоже прикупили себе в запас. Ваня отмахнулся — у него достаточно. Фрол и Александр меня услышали. Честно предупреждаю, что своими делиться не буду, даже не просите. Хотя у меня и много, но все в одном экземпляре и с каждой связана своя история, часть моей жизни. Почти, как члены семьи. На эту — щука большая была поймана на Луговой, на эту — форель, а эта язя хорошо ловила на Немане.

Вскоре мы свернули на бугристую, жёсткую грунтовую дорогу, которая шла вдоль реки. При виде её сердце у меня в груди учащённо забилось. Даже, я бы сказал, — затрепыхалось. Река оказалась значительно шире, чем я себе представлял, и многоводнее. Наша дорога идёт по высокому левому берегу, он всегда выше, чем правый, как и у всех наших рек, текущих с юга на север, а их в Сибири подавляющее большинство. Я с восторгом любуюсь причудливыми изгибами реки, мне с высокого берега хорошо виден рельеф дна.

Сквозь прозрачную воду вижу тёмные омута в тех самых местах, где русло закладывает крутой вираж. Вижу перекаты с разбросанными по всей реке валунами и сгораю от нетерпения. Ну, вот! Вытряхивание мозгов и внутренностей закончилось!   Наконец-то! машина съезжает по пологому спуску к реке и останавливается. Время — половина четвёртого. Мы вываливаемся из кузова, как размороженная корюшка - скрюченные и измятые. Измученное тряской и болтанкой тело требует другой позы - вытянуть ноги и распрямиться.

Я падаю на тёплую  прибрежную гальку и, скрипя всеми суставами, с огромным облегчением распластываюсь на ней. Кто-то разминается, кто-то помчался в кустики. Но долго валяться некогда: с этой точки начало сплава! Через несколько минут мы помогаем Фролу извлечь «корову» и ящик с провиантом. И хотя в двенадцать часов мы тормозили и делали стоянку на лужайке для перекуса, прошло уже четыре часа, и неплохо было бы опять что-нибудь закинуть в «топку» для поддержания жизненного тонуса. Пока женщины что-то соображают, в смысле еды, мужчины готовят плавсредства.

План такой: сейчас перекусим и до семи мы сплавляемся, рыбачим, добываем рубку на уху и наслаждаемся красотами. Короче — балдеем. Сергей в специально оборудованном для стоянки месте будет нас ждать. Показал на карте это место и успокоил нервных дам, объяснив, что мимо не проскочим. Меня охватывает предрыболовный мандраж, нетерпение перед рыбалкой стараюсь скрыть, но получается не очень. Начинаю нервно поторапливать напарника, который двигается, как сонная муха в невесомости. Но Саня спокоен, на меня не реагирует и неспеша продолжает готовиться к сплаву. «Вот же повезло его жене» - думаю я. Ну, наконец-то, несём лодку к воде. Прежде помогаем скинуть «корову» и… отчаливаем сами.

Течение не очень сильное, но поток упругий. Поэтому, чтобы не налететь на валун или другое какое препятствие и не пропороть лодку -одному надо сидеть на вёслах и подруливать. Договариваемся — грести по очереди, по полчаса. Чувствую перед Саней себя немного виноватым за излишнюю нервозность перед выходом. В качестве компенсации и самобичевания сажусь на вёсла первым, давая возможность приятелю отвести душу. Участок, с которого мы начинаем сплавляться, честно надо признаться, не самый подходящий и удобный для рыбалки.

Глубина метра полтора, ширина, в этом месте, метров двести, дно галечное и по всему руслу — редкие валуны. Некоторые видно издалека, некоторые чуть скрываются под водой, и их заметно по кучерявым белым барашкам за ними. Хуже, когда камень погружён сантиметров на тридцать и не проявляет себя, пока не налетишь на него. Собственно для этого и придумали защитные чехлы на наших лодках.

По моему мнению, рыба здесь может стоять только за этими самыми валунами или в каких-нибудь приямках, но их не увидишь. Саня пытается, но мастерства не хватает. То не докинет, то перекинет. Но вот вдруг Санин спиннинг резко гнётся, он делает подсечку, но на той стороне движения нет. Зацеп! Я пытаюсь притормозить лодку, гребу против течения изо всех сил, но получается не очень: был бы один — ещё может быть что и вышло бы: на Иртыше поток был сильнее и то справлялся. Но нас двое, осадка большая, и мне с потоком не совладать. Фрикцион на катушке трещит, отдавая леску. Попытки освободить блесну ни к чему не приводят. Зацеп глухой. Остаётся только рвать.

Вот и истекло моё время галерного рабства. Пока Саня перевязывает карабин, продолжаю рулить.  Всё! Пост сдал! Пытаюсь реализовать то, что советовал сам, то есть облавливать крошечные омутки за камнями. И… О, чудо! Заходила на том конце моего спиннинга сильная рыба. Он у меня не очень мощный, но главное, чтобы катушка работала безотказно, а катушка у меня умелая, опытная, ни раз проверенная в боях с очень сильным противником. Саня притормаживает лодку, облегчая мне вываживание рыбки. Да она-то  и не очень большая: фрикцион почти молчит, только изредка, при особо резких рывках, недовольно поскрипывает.

Но что она творит, какие умопомрачительные по резкости кульбиты совершает под водой: конец спиннинга просто какую-то увертюру для скрипки играет. Я его сразу узнал ещё под водой, издалека, хотя до этого ни разу не видел живьём, только на картинке - это ленок. Подвожу непокорную к лодке и даю возможность Сане подхватить рыбу и поднять в лодку. Килограмма полтора максимум, но как бьётся, как бьётся, это же уму не постижимо. Ну и боец! А какой красавец! Я со своим костным языком не смогу описать этой живой красоты, этого божьего творения. Первый в моей жизни ленок. Я счастлив!

- Сань, Сань! Глянь! Смотри, слон стоит по средине реки, - кричу я напарнику, показывая рукой вперед, - и хобот задрал.
Он оборачивается, бросает вёсла и, хватаясь за фотоаппарат, делает несколько снимков.
- Правда, смотри, как похож. Особенно под тем ракурсом, который был до этого, - оживлённо отзывается Александр.
- Ты успел поймать момент? - спрашиваю его.
       - Вроде бы — да, - отвечает, он - солнце яркое не увижу. Вечером покажу.
А впереди песчаный островок, узкий, продолговатый и в конце лежит поваленное дерево с огромным корневищем. Толстый корень изгибом очень напоминал хобот, а весь комель - огромную тушу слона, стоящую в реке. Ствол лежал в воде, вытянувшись по течению, а густая крона отбивала поток, который её омывал, создавая между толстыми ветвями тихие места, своеобразные омутки.
- Сань, это же харюсиное эльдорадо! Его там должно быть немерено, - радостно восклицаю я, - где ему ещё стоять, если не здесь.
-Может быть, - как-то неуверенно отвечает тот.
- Да не «может быть», а точно! Надо пробовать, - настаиваю я.
Занимаем удобные позиции, я - справа, Саня — слева. Слишком близко от веток закидывать блесну как-то стрёмно: не все ветки хорошо вижу под водой. Солнечные блики на поверхности, несмотря на поляризационные очки, очень мешают. Но надо рисковать, иначе смысла нет. Стараюсь особенно не заглублять блесну, зная, что хариус может подняться к поверхности из глубины, если увидит, что-то съедобное. И, вот он! Поклёвка не заставляет себя долго ждать.

Резкий рывок радостной вестью передаётся в руку, и разбойник мощно бьётся у меня на том конце спиннинга. Видно хорошая рыбёшка. Боец не сдаётся до последнего — рывки, кульбиты, свечки. Но видно — сегодня не его день. Не могу никак ухватить: мощное, к тому же ещё и скользкое, толстое тело красавца-хариуса не умещается в руку. Спешу быстрее освободить блесну, крупный тройник весь оказался в маленькой пасти. Как они умудряются это делать? Уму не постижимо...

 Я так и знал, что он должен здесь быть. Вижу — Саня тоже что-то тащит. Харюсище! Знатная рыбка, повезло. Делаю ещё несколько забросов. И... вот она..! такая желанная, но, почему-то всегда неожиданная, поклёвка. Рука автоматически дёргается, делая подсечку, тащу, по сопротивлению чувствую, что тоже хорошая рыбёха. На очередном кувырке — сход. Эх! Обидно. Саня опять тащит, но на этот раз небольшого. А у меня — ноль. Больше не хочет. Видно, тот, который сошёл, - предупредил остальных. Смех смехом, а сколько раз так бывало - после схода крупной рыбы, как обрезает.

К сожалению, время  ограниченно. Наши друзья уже давно проплыли мимо нас. Последние полчаса гребёт Саня. И вот, та самая излучина реки, которую показывал на карте Сергей. Река в этом месте шире и глубже. Течение слабее. Глубина всегда пробуждает во мне не объяснимые чувства. Это наверное отзвуки старой поговорки: «Человек ищет, где лучше, а рыба, где глубже». Пробуждается надежда повстречаться с гигантским жителем, хозяином реки — тайменем. Тем более, что дело идёт к вечеру и солнце уже цепляется за вершины гигантских кедров, растущих по берегам, и на воду ложатся длинные тени.

Пристегнул на карабин блесну, шестой номер, делаю заброс и прошу Александра грести чуть энергичнее. Стравливаю шнур, чтобы блесна заглубилась и отошла от лодки подальше, потому что, несмотря на  солидный вес, полетела она недалеко, из-за большой парусности.  Чувствую, как начал вращаться огромный лепесток и конец спиннинга дёргается, вторя этому вращению, будто рыба бьётся. Я весь — просто комок нервов: такой глубины нам сегодня ещё не попадалось. Поэтому просто уверен, что на такой глубине не может быть такого, чтобы не было большой рыбы.

А лепесток блесны, как моторчик, продолжает свою работу: - тук-тук-тук-тук. Отдаётся мне в руку. А вот уже и виднеется наше стойбище. Вытянутая на сушу «корова» и лодка Вани и Розы. На возвышенном берегу суета, костёр дымит, пока не разгорелся в полную силу, у воды кто-то что-то моет или чистит. Ещё не разобрать: далеко. И в это время я вдруг чувствую, как перестал вибрировать лепесток, будто ударился о что-то и тут же - не сильный, но отчётливый, рывок. Не знаю, что происходит раньше, то-ли сердце остановилось, то-ли подсечку делаю. Наверное — одновременно.

 Но вот же досада, ужасно обидно: в ответ получаю, вместо мощного рывка и загнутого до упора спиннинга, лишь мелкие частые рывки. Кто же  такой посмел позарится на мою огромную вертушку?  Через несколько секунд, сквозь толщу прозрачной воды, наблюдаю, как мечется, пытаясь освободиться, упитанный хариус. Холера тебя возьми. Эх, «нет в мире совершенства» — вспомнил я слова Лиса Маленькому принцу. Так часто случается в жизни, надо было уже давно к этому привыкнуть, ан — нет. Продолжаю каждый раз огорчаться от не сбывшейся надежды.

С берега уже машут и подгоняют:
-Давайте быстрее, опаздываете,- кто-то, нетерпеливый, кричит с высокого берега. Наверное — Фрол.
-Начальство не опаздывает, оно задерживается,- проворчал по-доброму Александр, но на весла налёг.
 Две женщины заканчивали чистить на берегу хариусов.
- Можно вам ещё работу подкинуть, - поднял я наш кукан с уловом.
-Да столько-то и не надо, я думаю, а, Юля, - обратилась первая к жене Фрола, стоящей рядом.
Та, в ответ, пожала плечами.
Видя замешательство в стане женщин, Саня быстро соображает план и берёт руководство в свои руки.
- Помельче — в уху, остальных запечём в фольге. Чешую не чистить, только потроха, - чётко, по-военному командует он.
От костра, пока жена стоит к нему спиной и занята чисткой рыбы, нас манит к себе Фрол, тыкая указательным пальцем в горло, чуть ниже подбородка. Ему не терпится, компании нет. Ваня от Розы ни на шаг, и он  весь извёлся. Уже восемь часов, а у него ещё ни в одном глазу.

Я смеюсь и подталкиваю Саню локтем:
-Бедный Фрол, попал в женское общество, как кур в ощип, извёлся весь, выпить не с кем.
-Мужики, давай быстрее, пока моей нет, - делает жест рукой, изображающий кобру,- я уже налил, - зовёт нас Фрол.
Это не входило в наши планы. Надо было ещё приготовить спальное место, поставить палатку, переодеться и помочь девчонкам с рыбой. Приготовить её к запеканию.
-Вот твоей скажем, будет тебе…- раздался женский голос.
Взгляд Фрола метнул молнию в сторону голоса:
-За своим мужем следите, - злобно огрызнулся он.
- Я же пошутила, я бы и рада, да мой в цинковом гробу с Афгана пришёл, - грустно ответил голос. Образовалась неловкая пауза.
- И вы меня извините, - чуть погодя, примирительно отзывается Фрол, и, как бы желая загладить неловкость, предлагает, - а может и вы с нами?
- Вы же водку. Нет спасибо, мы с девчонками винца выпьем, - отзывается голос.
Выпиваем наполненные Фролом рюмашки, кидаем в рот уже нарезанные кусочки колбасы и собираемся расходиться по делам.
-Мужики, может ещё по одной, а? - жалобно предлагает Фрол.
- Да сядем скоро за стол и спокойно выпьем, тем более уха на подходе, не гони, - одёрнул его Александр и обратился ко мне за поддержкой, - согласен, Алексей?
Одобрительно киваю — дела мол.

В лодку я одевал вейдерсы и теперь переодеваюсь в бессменный походный камуфляж, купленный в прошлом году на Камчатке. Пошит из плотной мягкой хб ткани, со множеством карманов, очень функциональна и приятна на теле. К стати — наш, отечественный. Ну вот, кажется, и всё! Успели вовремя: сумерки опускаются очень быстро, как только солнце закатилось за горный хребет. Оттуда быстро подкрадывается на мягких лапах прохладная и таинственная темнота.

На природе всегда, когда только пламя костра выхватывает из темноты маленький, беззащитный кусочек пространства,  всегда ощущаю плотную стену мрака, как нечто вполне вещественное и осязаемое, таящее в себе всё неведомое, не постигнутое и не изученное — таинственное и пугающее. Не поэтому-ли человек всегда жмётся ближе к костру, ища тепла и защиты.

Загорелись фонарики. Карманные, налобные. Сергей включает фонарь на крыше кабины. Рассаживаемся  на лавки вдоль стола. Вдруг подскакиваю, вспомнил, что в суете отвлёкся и оставил спиннинг и приманки в лодке. Сергей успокаивает меня:
- Алексей, не переживай  - «Закон — тайга», - говорит он, - никто ничего не возьмёт. Здесь издревле отучены от воровства: ворам пальцы или кисти отрубали. Вопрос выживаемости. Украл еду — человек умер от голода, украл капкан — человек умер от голода. Поймали на воровстве — ствол к башке, руку на пень. Так и отучили. Закон - Тайга, - закончил он.

Все завороженно слушают о чём говорит водитель, я тоже и остаюсь сидеть. Кто-то включил транзистор, тихая музыка заполняет наше крошечное пространство. Хлебаем уху из хариусов. Оказывается — Ваня и Фрол тоже не плохо порыбачили. Слушаю неспешные разговоры, женщины делятся впечатлениями о сплаве. Кто-то впервые и, смущаясь, посвящает  соседей в первые страхи, как еле увернулись от огромного камня вдруг возникшего на их пути.  Девчонки, они в любом возрасте всё равно остаются девчонками. Всё у них преувеличено и восторги, и страхи, и геройство.

 Блаженная улыбка не сходит у меня с лица. То-ли от этих, смешных для меня, страхов, то-ли от от удовольствия после вкусной ухи и теплой атмосферы, царящей над нашей маленькой компанией. Потрескивают поленья в  костре, все разговоры - почти шёпотом, полушёпотом, тихая мелодия и мириады ярких звёзд Млечного пути. Да! Именно за этим я сюда и ехал. Это всегда волнующее прикосновение к вечности. Такое счастье, так хочется жить!

 Знакомый голос негромко, распевно затягивает песню. Пара женских голосов подхватывают.
 «Виновата-ли я, виновата-ли я, виновата-ли я, что люблю,
 Виновата-ли я, что мой голос дрожал, когда пела я песню ему?
Виновата-ли я, что мой голос дрожал, когда пела я песню ему».
Но, не допев, голос вдруг дрожит, и песня обрывается. Кто-то из женщин закурил. И только треск костра и тишина вместе с искрами взлетают и смешиваются в звёздном пространстве с мириадами других светящихся точек. И уже не различить, то-ли небо опустилось на землю, то-ли мы парим в небесах. Восторг! Аж дух захватывает.

Встали рано, тяжёлая дорога, волнительный сплав, душевная компания, уха и запечённая рыба, выпитое вино и... ледяное дыхание сибирской осени оказывают своё пагубное действие на компанию. Она распадается. Сонные мы молча ползём в свои норки. Скорее залезть в тёплый спальник и ещё раз пережить яркие минуты сегодняшнего дня… Ленок, хариус, «слон», излучина...

Утро встретило нас заспанным, ещё не очистившимся от сонной пелены солнцем и первым утренним заморозком. На столе, на оставленной посуде, на бутылках вина, на палатках искрится, в первых солнечных лучах, крошечными кристалликами, иней. А растянутая между побелевшими стеблями травы, паутина  украсила себя бриллиантами, нанизав на свои нити крошечные, сияющие в солнечных лучах, будто бисер, капельки росы, которые сверкали миллионами граней и переливались всеми цветами радуги. Провисшая под тяжестью драгоценностей паутина напоминает такелаж парусного судна.

Мы с Саней выскочили из палатки почти одновременно. Я зябко поёжился, произвёл имитацию зарядки. То есть - дрыгаю ногами, кручу руками и, взяв полотенце, мчусь  к реке. Солнечные лучи ещё не коснулись нашего берега — мешал высокий откос, а половина реки и противоположный берег уже разукрашены золотым цветом. Ближняя ко мне половина реки клубилась белым паром, но другая её часть — дальняя, покрыта золотыми кудрями, которые двигаются, перемещаются друг относительно друга, будто кто-то их расчёсывает огненным гребнем. Подошёл Саня и завороженный стал рядом. Не поворачивая головы, тихо, будто боясь спугнуть этот миг, говорю ему:
- Попробуй сделать снимок, красота-то какая неземная.
- У меня хороший, дорогой фотоаппарат, с хорошей оптикой, можно сказать — профессиональный, но, я знаю точно, что и сотой доли Этой красоты он не сможет передать. Что-нибудь будет всё равно будет не так: оптика не передаст этого ощущения. Поэтому я тебе советую: просто запомни этот миг, - так же тихо отвечает Саня, не отрывая глаз от чудного виденья.
- Спасибо! - с необъяснимым трепетом, без звука, чуть шевеля губами, отвечаю я, тоже не в состоянии оторвать глаз от божественной картины.
Сверху чей-то голос радостно кричит:
- Ой, девочки, глядите — красота-то какая!!! Какой туман над рекой - просто золото живое, - и уже тише, не обращаясь ни к кому, - правда, как живой двигается.

По реке потянул утренний бриз. Зеркало воды покрылось лёгкой рябью. Туман сильнее стал клубиться, рваться на клочки, будто ватные комочки, истончаться, стал прозрачнее, и уже превратившись в лёгкую, почти невидимую дымку, понёсся над рекой.

За ночь вода остыла, и её приятная свежесть обожгла лицо. Оказывается, что вчера девчонки варили ещё и гречневую кашу, боялись, заботливые наши, что мужики останутся голодными. Сегодня она оказалась очень кстати. Кипяток залили с вечера в термоса.  Время на приготовление еды сэкономили, значит можно будет дольше побыть на реке. Договорились, что мелочь сегодня не берём: уху делать не будем. Если, что покрупнее запечём. Всем очень понравилось, жаль только, что было мало.

Оговорили место остановки на обед, у запруды. Мимо никак не проскочишь: лодку надо будет перетаскивать. Одеваю вейдерсы, ботинки и идём с Саней к лодке, он в кроссовках, поэтому пропускаю его на корму,  захожу в воду и отталкивая лодку, забираюсь сам. На берегу женщина взволнованно кричит:
- Куда же в ботинках-то, ноги же промочишь?
- У меня носки неопреновые, непромокаемые, - поясняю я.
- А ботинки? - не успокаивается она.
- Промокают, конечно, - отвечаю.
- Так, как же тогда? Всё равно промокнешь ведь, - недоумевает она.
- Вечером объясню, - строго говорю я, понимая бессмысленность разговора.
- Хорошо, - обречённо кивает она в ответ.
И мы с Саней наконец-то отходим от берега.  Свобода, ура!  Первым грести сегодня его очередь.
Ничего особенного не происходит до тех пор пока не попадается упавшее с берега в воду дерево. Такое место мы пропустить не можем. Но как подобраться так, чтобы можно было это место обловить со всех сторон? Никак не получается. Или я должен пытаться удерживать лодку на месте, что не просто, а Саня рыбачить, или наоборот. Для начала причаливаем. Моё предложение такое: нужно найти подходящий по весу и форме камень и хорошенько привязать его к лодке. Благо в наличии имелся фал, привязанный к металлической скобе в носовой части лодки.

Нашёлся плоский камень в форме прямоугольной трапеции. То что надо. И как мы сразу не догадались так сделать? Сколько перспективных мест проскочили. Я в вейдерсах — мне легче, могу немного зайти в воду. Несколько не крупных хариусов мы с Саней выуживаем. Наслаждаюсь вываживанием, особенно, если тащишь рыбу против течения издалека.  Вода очень прозрачная, а глубина небольшая — стараемся держаться подальше от места ловли.  Спиннинг гнётся, даже порой крякает фрикцион. Рыба и так очень бойкая, да ещё и помощь течения добавляет остроты ощущений.

 Ну всё! Пошли дальше.  Впереди плывут наши друзья, те что на «корове» и, завидев нас, ещё издали кричат нам и машут руками. Мы приближаемся и я понимаю, что они стоят на месте. «Что за ерунда?» - недоумеваю я. Саня высказывает предположение:
- Похоже на мель сели или за камень зацепились.
И точно, подойдя поближе, видим, под ними огромный плоский валун и «корова» половиной своего брюха взгромоздилась на него.
- Что,  влип, очкарик? - обращаюсь я к Фролу, вспоминая известную фразу из Приключений Шурика.
- Снимите нас! - вопят женщины, - уже пол часа тут торчим.
Решаю так: я заберусь на камень и попробую столкнуть «корову». Пробую, но мне это не удаётся, потому что, во-первых — камень скользкий и я сам на нём стою с трудом, во-вторых - «корова» очень загружена и соответственно очень тяжёлая.

План «Б» таков: я остаюсь стоять на камне, а Саня снимает часть людей к себе в лодку и переправляет их на берег, оставляя только двоих, благо берег не далеко. Приходиться делать два рейса. Остались Фрол с женой, они уже знают, что им делать — перемещаются на дальний, от меня, край «коровы», чем очень упрощают решение проблемы.  Она облегчённо вздыхает, приподнимает своё брюхо и…  не трогается с места. Пытаюсь изо всех сил приподнять край, но тогда у меня на получается толкать: водоросли на камне очень скользкие. Поспевает вовремя на помощь Саня, он уже вернулся и тащит «корову» за ноздрю, я приподнимаю за хвост и… о счастье! Получившая свободу «корова» весело поплыла к берегу, шлёпая вёслами. Саня снимает меня с камня, и мы присоединяемся к компании.

Нас горячо благодарят, даже порой слишком. И я ощущаю себя героем — освободителем, правда нимб вокруг головы немного мешает пить чай, который предусмотрительные женщины взяли с собой, кстати, вместе с бутербродами. Всё-таки приятное ощущение, когда сразу несколько женщин окружают тебя нежной заботой, подсовывают вкусные печенюшки, толстые бутерброды, заботливо подливают чай. Какой мужчина не мечтает, хоть на минуту, побыть султаном в своём гареме.

Взаимные благодарности, прощания - до скорой встречи на обеде и уходим с Саней в плавание. Спасённые женщины с берега благодарно машут нам вслед белыми платочками. Пологие берега изредка сменяются скалистыми выступами, уходящими основаниями в воду. На них ярусами прилепились молодые жёлто-красные осинки, и в лучах полуденного солнца они трепещут на ветру, будто факелы. Указываю Сане направление движения: впереди наблюдается подмытый обрывистый берег, с которого свисают длинные косы плакучих берёз, создавая затенённый, укромный уголок с хорошей глубиной.

Блесну в таких местах ставлю покрупнее. Но, увы, никто не среагировал на мою приманку. Вдруг вся лодка вздрагивает — это Саня делает подсечку. Смеюсь:
- Саша, ты когда-нибудь так можешь рыбе и голову оторвать. Уж очень свирепо подсечку делаешь.
- Нормально,- улыбаясь на мою шутку, отвечает он и нервно крутит ручку катушки, кого-то вываживая.
С завистью слежу, но завидовать не чему: рыба сопротивляется, но по спиннингу вижу, что небольшая. Наконец Саня справляется, вытаскивает рыбу в лодку и вопросительно смотрит на меня. Но мне ничего не видно за его спиной. Спрашиваю:
-Что там у тебя?
- Не знаю, чудо-юдо какое-то. Голова большая, огромная пасть, а сам тощий.
-Покажи,- прошу я.
Саня поднимает.
- Так это же таймешек. Отпускай скорее, пока не замучил, - кричу ему.
 Он в ответ:
- Сфоткай меня, - просит.
- Не позорься, чего там фоткать-то, срам один.
Послушался. Отпустил.

А вот и плотина, даже не плотина, скорее — запруда, чтобы уровень воды поддерживать в верховье.  Перепад — не более полуметра. Вытаскиваем лодку на берег. А в это время к нам вразвалочку подходит здоровенный мужик. Куртка нараспашку, в тельняшке, впереди себя с достоинством несёт большой живот, перетянутый внизу портупеей, на мощной короткой шее крупная, коротко остриженная голова. «Ну и медведь! Наш парень — из военных»- подумалось мне. С добродушной улыбкой обращается к нам, протягивая руку, для приветствия:
- Вася, - представляется он.
Моя ладонь утопает в его медвежьей лапе. В ответ представляемся мы с Александром.
- Ну что, мужики, как успехи? - спрашивает медведь.
Саня неопределённо пожимает плечами:
- Да так, поклёвывает иногда, - отвечает он.
Похоже, что мужик только этого и ждал, его так и распирает от счастья, от того, что у других «не очень». И со словами:
- Вот смотрите, - Разжимает левую лапу, вынимает, затерявшуюся где-то в её глубинах, и трясёт перед нашими носами маленькой блёсенкой с чёрно-красной мушкой с несколькими нитками золотого люрикса, - вот на что надо ловить, вот только на неё и клюёт хариус, - и торжественно подносит мне. - На, дарю! У меня их много, - радостно и гордо завершает он, протягивая мне блесну.

Я хотел было отказаться: у меня дома у самого добра такого - завались. Я знаю эту блесну, хорошая, из дорогих. Щедрый подарок! но первый номер… Кого здесь на него ловить? Только малышей. Изображаю неимоверное счастье на лице и с благодарностью пытаюсь пожать медвежью лапу.
-Пользуйся на здоровье, - отвечает Вася, и от ответного пожатия косточки моей кисти болезненно хрустят. Корчась от боли, пытаюсь улыбнуться в ответ. Артрит проклятый.
А счастливый мужик пошёл дальше осыпать милостями. Эх! Надо же, незнакомый человек подошёл и дарит тебе дорогую блесну. Широка, всё-таки, русская душа.
 
Предлагаю блесну Сане — он оторвал в прошлый раз:
- Саш, возьми, у меня дома есть такая, это финская блесна. «Голубая лиса» фирма называется. У меня весь цветовой и размерный ряд этих блёсен есть. Они ловят, может дома пригодится или на память.
- У нас такими не пользуются, форель если только, но это в горы надо ехать специально. Я в основном по щуке или на судака. Мы рыбачим на паралон или колебалки. Оставь себе, тебе пригодится, ты же ловишь форель, - отвечает Саня.
- Хорошо, пусть будет, - отвечаю я.

Идём к нашим, там уже вовсю кашеварят, сегодня на обед щи из консервов. Не пробовал ни разу. Макароны по-флотски на второе. Рассказываю Ване с Розой историю с блесной. Ваня обрадовался и говорит:
- Слушай, Алексей! Подари мне её, а то я так пооборвался сегодня, если так дальше пойдёт, то на завтра и ловить нечем будет.
Делаю строгое лицо и противным голосом школьного учителя отвечаю:
- Вань, я же предупреждал в магазине, помнишь, когда вино покупали. Что я сказал? Берите в запас, обрывов может быть много. А ты мне в ответ?
Вижу, как ласковые глаза Розы преображаются в пулемётные гнёзда и готовы расстрелять меня и ещё ни один взвод таких, а Ваня надул смешно, как девочка, губки, но продолжает канючить:
- Тебе же не надо, сам сказал.
Тут вмешивается Роза:
- Пойдём от сюда, не унижайся, пусть подавится своими блёснами, - прошипела она злобно.
Я получил удовлетворение от результата урока, широко улыбаюсь и елейным голосом говорю:
-Ре-бя-та, я же дразнил вас. Не ожидал, что всё так серьёзно воспримите. Роза, добрее надо быть к людям, хорошо в руках ничего тяжёлого не было, чувствую — досталось бы мне, - продолжаю я подшучивать.
Ваня радостно подхватил:
- Это она может, - сказал и озорно глянул на подругу.
Но нежности в глазах не добавилось, напротив — лазер разрезал бедного Ваню на несколько кусков от головы до ног и, она фыркнув, резко вырвав руку из его руки, пошла прочь. «Вот где, ну точно, - кобра. Проглотит и не подавится» - подумал я. Мне стало жалко Ваню. Я открыл коробку, отдал подаренную блесну и к ней приложил ещё одну. Ваня реагировал на выходку подруги совершенно удивительным образом. Ни один мускул не дрогнул на его полном розовощёком лице и даже прежняя улыбка не исчезла. Напротив, он сочувственно, с глубоким состраданием в голосе, тихо произносит:
- Она так переживает за потерянные блёсны, что я больше за неё переживаю. Спасибо тебе! Не обижайся, она и так вся на нервах.
- Я больше за тебя переживаю, - уже серьёзно ответил я.
- Не переживай: она быстро оттает, - шепчет мне Ваня, уходя к любимой показать дары и успокоить.

После обеда, ко мне подошла та женщина, которая волновалась утром, чтобы я не промок. Я ей показал, как всё устроено, и она осталась довольна. Щи из консервов оказались на удивление вкусны. И вообще, в долгом походе горячая пища очень важна: добавляет сил и избавляет от проблем с пищеварением. Я растянулся на нагретой солнцем, сладко пахнущей травке и даже немного закимарил. Разбудил Санин голос:
-Хорош ночевать! Выходи на зарядку.
Я, как мячик, подскакиваю над землёй. Ополаскиваю лицо, вытираюсь рукавом и готов к отплытию.

Вечером, сидя у костра, чувствую, как потянуло просто арктическим холодом. Говорю, обращаясь ко всем:
-Что-то ветерок потянул с севера, наверное к утру морозец прижмёт. Одеваться надо хорошо, на спальники не надеяться.
- И, наверное, спать придётся в шапке, - раздаётся знакомый голос.
- А я и прошлую ночь в шапке спала, - ответила Роза.
- Что, Ваня совсем не греет? - озорно поинтересовался тот же голос.
- Вот больше говорить не о чем, только чужих мужиков обсуждать, - резко отреагировала Роза.
Я то уже знал степень развитости чувства юмора Розы. Но голос не уловил угрозы и продолжил троллить:
- Если не нужен, так мы его к себе под бочок пустим, правда Валь, пусть нас греет, - не унимался голос.
Хорошо, что Ваня вовремя среагировал, зная Розу, и не дал взорваться взрывоопасной подруге:
- Вы что?  Девчонки, решили без меня меня женить? Думаю, что кто-то будет против. Да, любимая? - ласково обратился он к Розе.
- Тебе только дай волю — ты и рад. За любой,- Роза многозначительно выдерживает паузу, я понимаю, что она еле сдерживается, чтобы не дать себе волю высказаться, - юбкой готов скакать вприпрыжку, - недобро проскрипела она.
Было темно, блики от костра скрывали выражение лиц и глаз, но я уже хорошо знал эти пулемётные амбразуры и улыбнулся. Женщины быстро сообразили, что юмор на эту тему может для них плохо кончиться и сменили тему. Тем временем я приношу с берега круглый голыш размером  со страусиное яйцо и подсовываю его в костёр. Где-то я видел, как рыбаки поздней осенью, при заморозках, разогретые камни заворачивали в бумагу и оставляли их на ночь  в палатке для согрева. А для смены темы разговора делюсь с компанией своим опытом:
- Чтобы ночь спать было комфортно - в холода мы с мужиками костёр разводили в, специально сделанном, углублении, на том месте, где планируем ставить палатку. Только перед тем, как поставить засыпали его землёй. И до утра тепло.
- Так и сгореть же можно, - раздаётся обеспокоенный голос той женщины, которая утром волновалась, чтобы я не промок.
- Если всё делать с умом, то ничего не случится, а сдуру-то можно и дом спалить, - отвечаю я.
И начались истории про пожары. Не выключенные утюги, дети со спичками , электрические грелки и так далее, и тому подобное…

Наутро я обнаружил, что оставленная в стакане вода превратилась в лёд.  Сворачиваем палатку и вижу, что на том месте, где лежал камень, полиэтиленовое дно подплавилось и сморщилось. Значит одного слоя бумаги не достаточно, надо было или полотенцем обернуть, или кору дерева подложить. Но опыт есть. В следующую ночь сделаю по-другому. Главное, что с погодой повезло: дни стоят ясные, ветерок свежий, но не холодный. То что надо!

 Река сужается, делается глубже, правый берег высокий скалистый и там, под скалой, ясно читается глубина. В этом месте река делает резкий вираж, течение напирает на скалу и, разбиваясь о несокрушимую глыбу, растекается плёсом с плавным течением. Я мечтал именно о таком месте. Я чувствовал, что здесь должны, просто обязаны, реализоваться мои самые смелые надежды. А какие они были, я и сам ещё не знал.
 
Вытаскиваем лодку на галечный бережок. Нервно ставлю блесну потяжелее и спешу к воде. Саня уже пару раз сделал забросы, но без результата. Но я всё-таки надеюсь на свою удачу. Я вижу, что для этого места у него бёсны слишком лёгкие и они не достигают необходимой глубины, а проводку надо делать у дна. До сих пор таких глубин нам не встречалось. Первый заброс! Стараюсь сделать его максимально ближе к скале. Блесна с плеском падает на воду. Считаю, при  счёте двадцать ощущаю касание дна. Сразу же одновременно с поднятием вверх спиннинга, делаю оборот ручки катушки, чтобы избежать зацепа.

Блесна, как мне показалось, ещё не успевает завестись и тут же ощутимый рывок будоражит мне кровь. Подсечка и спиннинг радостно гнётся под напором рыбы и течения, и нежно попискивает фрикцион. Вот оно рыбацкое счастье. Много-ли надо?  Нет, это не таймень, конечно. Характер поведения крупной рыбы сильно отличается от более мелких сородичей — это понимает даже начинающий рыбак.  Но упорство, с которым рыба, которую тащу я, достойно уважения. А счастье борьбы с сильной, упрямой, бойкой рыбой не сравнить ни с чем.

Ленок под два килограмма — это, я вам скажу, боец. Ещё какой. Да, конечно, это не сегозёрский лосось, и не сёмга. Кто-то скажет — а попробуй побороться с марлином или парусником. Да, спору нет, много на земле рыб более сильных, чем ленок, но всё надо соизмерять с размером рыбы, с мощностью снасти. В наших ручьях килограммовая пеструшка, на лёгкую снасть, таких тебе незабываемых эмоций подкинет — долго будешь помнить.

В данном случае, спиннинг у меня далеко не лососевый, поэтому гнётся по-взрослому, при вываживании таких ленков. К тому же, из глубины, да на течении, там где ему помогает его родная среда, где он может использовать весь арсенал средств, которым его наделила мать-природа, чтобы не даться в руки и не стать добычей рыбака, вываживание — это серьёзная борьба, и победа доставляет мне неописуемое удовольствие. Трёх подряд, почти на каждом забросе — мечта каждого рыбака.

Из-за захватившего меня азарта, я даже забыл о приятеле, который, видя мои успехи, старается с ещё большими усилиями, но тщетно. После третей рыбы я возвращаюсь на землю и начинаю осознавать происходящее. Обращаюсь к приятелю:
- Сань, давай подберём тебе что-нибудь по тяжелее, надо хотя бы грамм десять, - говорю я.
- У меня нет тяжёлых, - отвечает тот, - максимум — семь граммов.
Я копаюсь в своей коробке и мечусь между двумя взаимоисключающими чувствами: взаимопомощью и жадностью. Нахожу всё-таки компромисс: дома у меня  есть похожая.
- На возьми, десять грамм, даю погрузиться на девятнадцать  секунд, - прилагаю устную инструкцию к блесне.
-Почему девятнадцать? - спрашивает он.
- Глубина около шести метров. На дно опускается за двадцать секунд, чтобы не потерять в камнях, надо на одну секунду, можешь две, начинать тащить раньше. Будет идти около дна, как раз то, что надо, - поясняю я.

И у Сани пошло дело. По два ленка ещё выуживаем. Наверное, всех переловили или распугали.  Но рыба больше не хочет брать наши приманки. Но и так неплохо. Семь ленков с одного места, а если ещё учесть тот факт, что я впервые ловлю эту чудесную, во всех отношениях рыбу. И как боец, и в эстетическом плане она очень красивая, ну, и как это не звучит кощунственно — очень вкусна. Поэтому у меня есть более чем веский повод быть вполне довольным и даже счастливым. Вот, как раз, сегодня у нас прощальный вечер. Будет запечённый в фольге ленок.

Всё, поход закончен. Утром мы собираемся отбыть на базу. «Крылья сложили палатки — их кончен полёт». Жаль у нашего КАМАЗа нет крыльев. Опять будем трястись по бездорожью. Но в качестве компенсации будут нам красоты осенней сибирской тайги и … воспоминания на долгие годы, а это не так уж и мало.

17.08. 24г.                Пос. Васильково.