Приятели идут за колбасой

    В каждой школе и, конечно в каждом классе есть свои заводилы и модные увлечения, которые внезапно откуда-то появляются и так же внезапно могут исчезнуть, исчерпав к себе интерес. И почти всегда во главе их стоят мальчишки. Не тихие, домашние, послушные, а сорванцы, если хотите хулиганы, герои дворов и, конечно же постоянная головная боль правоохранительных органов. Увлечения бывали разные – ушки (военные пуговицы), вкладыши от жвачек, заграничные безделушки, игры в камешки, ножички, монетки и наконец карты.
   Играли на всё – на деньги, на ценные в понимании с высоты их возраста вещи, те, кто повзрослей, на модные шмотки, на школьные обеды, на желания, на физические «наказания» - щелбаны, лещи, пинки, оплеухи,…да мало ли.
   Фантазии не имеют предела, их не остановить, не обуздать, а напротив, если чинить препятствия, то бишь «совать палки в колёса», то в большинстве случаев из этого ничего не выйдет, а даже наоборот подстегнёт, ускорит развитие событий и может привести к самым непредсказуемым, порой даже очень печальным последствиям – это лавина, сель, стихия, её невозможно остановить или замедлить.
   Вот тут-то и появилась «ОНА», точнее она была всегда, но появилась в поле зрения наших милых мальчиков, и даже девочек. И сразу началось…
   «Колбаса», это не в прямом смысле продукт питания, это вообще не продукт, это материал – специальная, пористая, как бы резиновая кишка, очень похожая на ливерную колбасу, а на самом деле это гидроизоляция. Её применяют при строительстве блочных домов, как прокладку или уплотнитель в стыках между блоками.
   Строительство располагалось в двухстах метрах от школы и естественно к нему проявлялся самый живой и нескрываемый всеобщий интерес со стороны школьников.
Колбасу использовали в разных ракурсах и в разных интересах. Поэтому добыча интересовала всех. Младшие дрались отрезками, как дубинками или саблями, не причиняя вреда и увечья друг другу, иногда догоняли и шлёпали девчонок, задорно и весело смеясь над истерически счастливым визгом означенных. Сами девочки навострились делать из неё брелки, игрушки и другую занятную, мелкую ерунду, школьники постарше использовали колбасу для озорства, например, засовывали в выхлопную трубу какому-нибудь незадачливому водиле или нарезать кусочками и кидаться в прохожих с балкона или окна, предварительно обмакнув в чернила или тушь. И только самые старшие получали от дела конкретную, реальную выгоду. Они не сами, а конечно с помощью подручных доставали, распределяли и распространяли столь вожделенную всеми продукцию за определённую сумму.
   На территорию стройки попасть было не просто – высокий забор и сторожа, вроде бы с ружьями. Охрана была усилена после несчастного случая с мальчишкой, игравшим на недостроенном этаже и свалившимся вниз.
   Была середина зимы. Новый год уже позади. Снежная и морозная стояла погода. С одной стороны, это было не очень хорошо – оставались следы и снег сильно хрустел под ногами, но зато сторожа сидели в своих бытовках, не высовывая носа и грелись у печки. А если и задумают взглянуть в маленькое и мутное окошко, то тоже не беда, сугробы помешают увидеть что-либо.
   Вечерело. Они пробирались вдоль забора к заветной, найденной ещё днём узкой щели между досок. Они уже были третьеклассниками, считали себя взрослыми и самостоятельными людьми, серьёзными и деловыми от ступней -  по самые уши, им кровь из носу нужны были эти трофеи.
   - А может, не пойдём? Может, ну их! – Сашка боязливо поёжился,- ещё поймают, уши надерут, в школу сообщат, родителям! Пошли домой!
   - Не скули! Заткнись и молча иди за мной. Мы скоро будем богатыми и самыми «крутыми», - Лёшка был непреклонен. Он был генератором идей и ревностно воплощал их в жизнь.
   Они нырнули в щель. Лёха не обратил ни малейшего внимания на последнюю, очень слабую попытку товарища отказаться от задуманного и тот смирился.
   Снег был немного синеватым в сгущающихся сумерках, но на площадке впереди он сверкал и переливался всеми оттенками, отражая свет единственного тусклого прожектора, висевшего над головами.
   -Тсс! Пошли вон туда, к проёму будущей парадной! Ступай след в след и не отставай.
   -Иду, - уныло ответил Сашка.
   Козырёк был подпёрт вертикальной доской, двери пока отсутствовали, как впрочем и перила. Под ногами хрустел строительный мусор, вперемежку со снегом. Аккуратно поднялись на второй этаж, потом на третий, на четвёртый. Голые, некрашеные стены,
Пустые проёмы дверей и окон, словно «беззубые рты», но они уже не пугали – включился азарт, сосало под ложечкой и ноги сами несли всё дальше и дальше.
   Обледенелая лестница, голые стены, покрытые инеем, периметры будущих квартир и комнат с пустыми провалами окон, смотрящих вдаль, в темноту, в никуда.
   - Лёха, смотри, вот она! –Сашка заглянул в смежную комнату и застыл на месте от восторга,- вот она. Ну теперь-то держитесь!
   Эта неопределённая фраза не была обращена к кому-либо конкретно, скорее она отражала восторженное состояние обоих мальчиков, которое не могло выразиться как-то иначе.
   Её действительно было много. Сваленная несколькими тюками в угол, она напоминала кишки какого-то огромного животного. Пацаны начали прыгать вокруг, бросаться плашмя на мягкие кули и визжать от удовольствия. Когда они немного выдохлись, то присев на ближайшие тюки стали «свежевать» добычу. Отматывали, отрезали, запихивали в мешки, принесённые с собой…
   Жадность, жадность и ещё раз жадность!.. Каждый из них обмотался «этим» вокруг пояса и пустил по три-четыре раза через плечо, как пулемётную ленту, да так, что оба стали похожи на неправильно смотанные клубки нерадивой и неумелой прядильщицей.
   Дело сделано, но путь обратно оказался неизмеримо труднее. Неуклюжими шагами, шаркая, спотыкаясь, постоянно оскальзываясь «герои» спускались к выходу.
   На улице темень. Куда идти? Поднялся резкий порывистый ветер, следов не было видно. Единственный прожектор, освещавший площадку перегорел или был выключен сторожем после вечернего обхода.
   -Пошли до забора, а там сориентируемся, где дырка.
   - Пошли.
   Минут пять они пробирались между штабелей чего-то там, мимо куч щебня, песка, засыпанных снегом, мимо строительного мусора.
   Лёха шёл аккуратно, ставя каждый раз ногу, каждый раз проверяя подозрительную ямку или бугорок, обходя стороной, торчащие из снега куски арматуры или доски. Сашка же шагал безалаберно, не глядя под ноги, даже пританцовывая и бубня себе под нос всякую чепуху, приходящую в голову. Он был удовлетворён, счастлив и почти богат. До последнего оставалось недолго, буквально несколько шагов. Он их сделал. Отстав немного от приятеля и решив его догнать, он отклонился в сторону, чтобы «срезать» путь, но тут же с криком: Ай! Ай! Он, как в сказке стал медленно уходить под землю.
   Несколько мгновений жуткой, полнейшей, гробовой тишины, а после во всю силу, будто из могилы раздался страшный, протяжный вой, от которого кровь стыла в жилах, если кто-то услышал его.
   Лёха застыл на месте, мышцы не хотели слушаться, голова не соображала,- Сашка ты жив? Ты где? – только и сумел произнести он.
   И тут раздался выстрел. Неожиданно громко хлопнуло по барабанным перепонкам. С окрестностей с шумом сорвались голуби, беспорядочно залаяли собаки ближайшей округи. Сторож подоспел через минуту. Это он стрелял в воздух холостым зарядом. Но Лёха уже улепётывал вдоль забора к вожделенной дыре между досками, скидывая на ходу с себя утеплитель.
   - Ах, безобразник, ах, негодник, ушёл-таки! А материалу-то сколько испортил! Ай-яй-яй! –кричал дед.
   Но, что это? Как будто из-под земли доносились странные звуки, то ли скулёж, то ли всхлипывание. Дед прислушался и перекрестившись осторожно приблизился к источнику звуков. Там был канализационный колодец. Его до краёв засыпало снегом. Туда-то как раз и попал невезучий Сашка. Снег смягчил и немного замедлил падение, создав ощущение сказочности. Он даже не ударился, а просто очень сильно испугался, как насекомое, попавшее в стеклянную банку, он сначала бегал по кругу стенок, пытался допрыгнуть до края, кричать, но всё тщетно, тогда он сел на утоптанный, утрамбованный собою снег и завыл.
   -Вот это, да-а-а! Вот это так –раз эдак! Одного упустил, а второй попался! – дед скинул вниз, пленнику две длинные доски, валявшиеся неподалёку, - давай, вылазь, не бойся, не трону, с тобой участковый будет разбираться! В тюрьму или как, он решит!
   Вой усилился, всхлипывания переросли в истерику, -не надо дедушка, я больше не буду! Не надо в тюрьму!
   Давай-ка прекращай эти сопли, да вылезай поскорее на свет божий, посидишь у меня в коптёрке, согреешься, успокоишься.
   Степаныч, так звали сторожа, первым делом позвонил в отделение и доложил о случившемся. В трубке обещали, что пришлют участкового.
   В углу «горела» трамвайная печка, а на тумбочке «скворчал» и возмущался электрический чайник, так что, когда появился участковый, пленник согревшийся, красный от жары, шваркал крепкий чай с дедовыми сухариками и непринуждённо поддерживал беседу.
   Вот это добыча, повезло тебе, Степаныч! Ну что, оформляем в тюрьму, пусть с бандитами посидит, они его жизни подучат! – участковый стоял в проёме двери и с интересом и иронией рассматривал пойманного.
   - Дяденька, отпустите-е-е домо-о-о-ой, по-о-ожалуйста, я больше не бу-у-уду-у, - снова разревелся Сашка, - ну-у-у по-о-ожалуйста-а!
   - Ладно, Степаныч, отпускай, он и так напуган, а ещё и дома влетит, уж я-то постараюсь! – сказал вошедший, - это сосед мой, живёт двумя этажами выше.
   - А, второй?
   - Найдём второго. Они друзья, не разлей вода, всегда вместе и зовут его Алексеем, и живёт он в доме, аккурат напротив. И туда сообщим.
   - Ну, иди, Сашок, - разрешил дед,- да больше не балуй!
   Сашка поплёлся, но домой как-то не хотелось, так как знал, что ожидание расправы, хуже самой расправы.
   - Эй, а товар-то забыл! – крикнул вслед участковый, -забирай!
   - Не –а- а! –Сашка припустил галопом, нырнул в дыру в заборе и не останавливаясь долго ещё бежал, не зная куда.
   Ещё длительное время ему казалось, что вслед неслись молодой звонкий смех участкового и надтреснутый старческий, но в чём-то очень мягкий и добрый смех ночного сторожа.
   

   В каждой школе и, конечно в каждом классе есть свои заводилы и модные увлечения, которые внезапно откуда-то появляются и так же внезапно могут исчезнуть, исчерпав к себе интерес. И почти всегда во главе их стоят мальчишки. Не тихие, домашние, послушные, а сорванцы, если хотите хулиганы, герои дворов и, конечно же постоянная головная боль правоохранительных органов. Увлечения бывали разные – ушки (военные пуговицы), вкладыши от жвачек, заграничные безделушки, игры в камешки, ножички, монетки и наконец карты.
   Играли на всё – на деньги, на ценные в понимании с высоты их возраста вещи, те, кто повзрослей, на модные шмотки, на школьные обеды, на желания, на физические «наказания» - щелбаны, лещи, пинки, оплеухи,…да мало ли.
   Фантазии не имеют предела, их не остановить, не обуздать, а напротив, если чинить препятствия, то бишь «совать палки в колёса», то в большинстве случаев из этого ничего не выйдет, а даже наоборот подстегнёт, ускорит развитие событий и может привести к самым непредсказуемым, порой даже очень печальным последствиям – это лавина, сель, стихия, её невозможно остановить или замедлить.
   Вот тут-то и появилась «ОНА», точнее она была всегда, но появилась в поле зрения наших милых мальчиков, и даже девочек. И сразу началось…
   «Колбаса», это не в прямом смысле продукт питания, это вообще не продукт, это материал – специальная, пористая, как бы резиновая кишка, очень похожая на ливерную колбасу, а на самом деле это гидроизоляция. Её применяют при строительстве блочных домов, как прокладку или уплотнитель в стыках между блоками.
   Строительство располагалось в двухстах метрах от школы и естественно к нему проявлялся самый живой и нескрываемый всеобщий интерес со стороны школьников.
Колбасу использовали в разных ракурсах и в разных интересах. Поэтому добыча интересовала всех. Младшие дрались отрезками, как дубинками или саблями, не причиняя вреда и увечья друг другу, иногда догоняли и шлёпали девчонок, задорно и весело смеясь над истерически счастливым визгом означенных. Сами девочки навострились делать из неё брелки, игрушки и другую занятную, мелкую ерунду, школьники постарше использовали колбасу для озорства, например, засовывали в выхлопную трубу какому-нибудь незадачливому водиле или нарезать кусочками и кидаться в прохожих с балкона или окна, предварительно обмакнув в чернила или тушь. И только самые старшие получали от дела конкретную, реальную выгоду. Они не сами, а конечно с помощью подручных доставали, распределяли и распространяли столь вожделенную всеми продукцию за определённую сумму.
   На территорию стройки попасть было не просто – высокий забор и сторожа, вроде бы с ружьями. Охрана была усилена после несчастного случая с мальчишкой, игравшим на недостроенном этаже и свалившимся вниз.
   Была середина зимы. Новый год уже позади. Снежная и морозная стояла погода. С одной стороны, это было не очень хорошо – оставались следы и снег сильно хрустел под ногами, но зато сторожа сидели в своих бытовках, не высовывая носа и грелись у печки. А если и задумают взглянуть в маленькое и мутное окошко, то тоже не беда, сугробы помешают увидеть что-либо.
   Вечерело. Они пробирались вдоль забора к заветной, найденной ещё днём узкой щели между досок. Они уже были третьеклассниками, считали себя взрослыми и самостоятельными людьми, серьёзными и деловыми от ступней -  по самые уши, им кровь из носу нужны были эти трофеи.
   - А может, не пойдём? Может, ну их! – Сашка боязливо поёжился,- ещё поймают, уши надерут, в школу сообщат, родителям! Пошли домой!
   - Не скули! Заткнись и молча иди за мной. Мы скоро будем богатыми и самыми «крутыми», - Лёшка был непреклонен. Он был генератором идей и ревностно воплощал их в жизнь.
   Они нырнули в щель. Лёха не обратил ни малейшего внимания на последнюю, очень слабую попытку товарища отказаться от задуманного и тот смирился.
   Снег был немного синеватым в сгущающихся сумерках, но на площадке впереди он сверкал и переливался всеми оттенками, отражая свет единственного тусклого прожектора, висевшего над головами.
   -Тсс! Пошли вон туда, к проёму будущей парадной! Ступай след в след и не отставай.
   -Иду, - уныло ответил Сашка.
   Козырёк был подпёрт вертикальной доской, двери пока отсутствовали, как впрочем и перила. Под ногами хрустел строительный мусор, вперемежку со снегом. Аккуратно поднялись на второй этаж, потом на третий, на четвёртый. Голые, некрашеные стены,
Пустые проёмы дверей и окон, словно «беззубые рты», но они уже не пугали – включился азарт, сосало под ложечкой и ноги сами несли всё дальше и дальше.
   Обледенелая лестница, голые стены, покрытые инеем, периметры будущих квартир и комнат с пустыми провалами окон, смотрящих вдаль, в темноту, в никуда.
   - Лёха, смотри, вот она! –Сашка заглянул в смежную комнату и застыл на месте от восторга,- вот она. Ну теперь-то держитесь!
   Эта неопределённая фраза не была обращена к кому-либо конкретно, скорее она отражала восторженное состояние обоих мальчиков, которое не могло выразиться как-то иначе.
   Её действительно было много. Сваленная несколькими тюками в угол, она напоминала кишки какого-то огромного животного. Пацаны начали прыгать вокруг, бросаться плашмя на мягкие кули и визжать от удовольствия. Когда они немного выдохлись, то присев на ближайшие тюки стали «свежевать» добычу. Отматывали, отрезали, запихивали в мешки, принесённые с собой…
   Жадность, жадность и ещё раз жадность!.. Каждый из них обмотался «этим» вокруг пояса и пустил по три-четыре раза через плечо, как пулемётную ленту, да так, что оба стали похожи на неправильно смотанные клубки нерадивой и неумелой прядильщицей.
   Дело сделано, но путь обратно оказался неизмеримо труднее. Неуклюжими шагами, шаркая, спотыкаясь, постоянно оскальзываясь «герои» спускались к выходу.
   На улице темень. Куда идти? Поднялся резкий порывистый ветер, следов не было видно. Единственный прожектор, освещавший площадку перегорел или был выключен сторожем после вечернего обхода.
   -Пошли до забора, а там сориентируемся, где дырка.
   - Пошли.
   Минут пять они пробирались между штабелей чего-то там, мимо куч щебня, песка, засыпанных снегом, мимо строительного мусора.
   Лёха шёл аккуратно, ставя каждый раз ногу, каждый раз проверяя подозрительную ямку или бугорок, обходя стороной, торчащие из снега куски арматуры или доски. Сашка же шагал безалаберно, не глядя под ноги, даже пританцовывая и бубня себе под нос всякую чепуху, приходящую в голову. Он был удовлетворён, счастлив и почти богат. До последнего оставалось недолго, буквально несколько шагов. Он их сделал. Отстав немного от приятеля и решив его догнать, он отклонился в сторону, чтобы «срезать» путь, но тут же с криком: Ай! Ай! Он, как в сказке стал медленно уходить под землю.
   Несколько мгновений жуткой, полнейшей, гробовой тишины, а после во всю силу, будто из могилы раздался страшный, протяжный вой, от которого кровь стыла в жилах, если кто-то услышал его.
   Лёха застыл на месте, мышцы не хотели слушаться, голова не соображала,- Сашка ты жив? Ты где? – только и сумел произнести он.
   И тут раздался выстрел. Неожиданно громко хлопнуло по барабанным перепонкам. С окрестностей с шумом сорвались голуби, беспорядочно залаяли собаки ближайшей округи. Сторож подоспел через минуту. Это он стрелял в воздух холостым зарядом. Но Лёха уже улепётывал вдоль забора к вожделенной дыре между досками, скидывая на ходу с себя утеплитель.
   - Ах, безобразник, ах, негодник, ушёл-таки! А материалу-то сколько испортил! Ай-яй-яй! –кричал дед.
   Но, что это? Как будто из-под земли доносились странные звуки, то ли скулёж, то ли всхлипывание. Дед прислушался и перекрестившись осторожно приблизился к источнику звуков. Там был канализационный колодец. Его до краёв засыпало снегом. Туда-то как раз и попал невезучий Сашка. Снег смягчил и немного замедлил падение, создав ощущение сказочности. Он даже не ударился, а просто очень сильно испугался, как насекомое, попавшее в стеклянную банку, он сначала бегал по кругу стенок, пытался допрыгнуть до края, кричать, но всё тщетно, тогда он сел на утоптанный, утрамбованный собою снег и завыл.
   -Вот это, да-а-а! Вот это так –раз эдак! Одного упустил, а второй попался! – дед скинул вниз, пленнику две длинные доски, валявшиеся неподалёку, - давай, вылазь, не бойся, не трону, с тобой участковый будет разбираться! В тюрьму или как, он решит!
   Вой усилился, всхлипывания переросли в истерику, -не надо дедушка, я больше не буду! Не надо в тюрьму!
   Давай-ка прекращай эти сопли, да вылезай поскорее на свет божий, посидишь у меня в коптёрке, согреешься, успокоишься.
   Степаныч, так звали сторожа, первым делом позвонил в отделение и доложил о случившемся. В трубке обещали, что пришлют участкового.
   В углу «горела» трамвайная печка, а на тумбочке «скворчал» и возмущался электрический чайник, так что, когда появился участковый, пленник согревшийся, красный от жары, шваркал крепкий чай с дедовыми сухариками и непринуждённо поддерживал беседу.
   Вот это добыча, повезло тебе, Степаныч! Ну что, оформляем в тюрьму, пусть с бандитами посидит, они его жизни подучат! – участковый стоял в проёме двери и с интересом и иронией рассматривал пойманного.
   - Дяденька, отпустите-е-е домо-о-о-ой, по-о-ожалуйста, я больше не бу-у-уду-у, - снова разревелся Сашка, - ну-у-у по-о-ожалуйста-а!
   - Ладно, Степаныч, отпускай, он и так напуган, а ещё и дома влетит, уж я-то постараюсь! – сказал вошедший, - это сосед мой, живёт двумя этажами выше.
   - А, второй?
   - Найдём второго. Они друзья, не разлей вода, всегда вместе и зовут его Алексеем, и живёт он в доме, аккурат напротив. И туда сообщим.
   - Ну, иди, Сашок, - разрешил дед,- да больше не балуй!
   Сашка поплёлся, но домой как-то не хотелось, так как знал, что ожидание расправы, хуже самой расправы.
   - Эй, а товар-то забыл! – крикнул вслед участковый, -забирай!
   - Не –а- а! –Сашка припустил галопом, нырнул в дыру в заборе и не останавливаясь долго ещё бежал, не зная куда.
   Ещё длительное время ему казалось, что вслед неслись молодой звонкий смех участкового и надтреснутый старческий, но в чём-то очень мягкий и добрый смех ночного сторожа.