Отец и сын

Глава 11

С появлением Романа жизнь семьи Алексеевых стала напряженной

– Тонечка, что творится в нашем королевстве, я чувствую какой-то негатив, и исходит он от нашего старшего. Ты знаешь, что у него случилось?

– Я давно должна была тебе все рассказать, доедай и пойдем в беседку поговорим.

– Идем сразу, у меня кусок в горло не лезет.

– Хорошо, накинь на себя свитер, прохладно уже.

Они сели в беседке, и Степан взял ладони жены в свои большие и теплые руки.

- В тот день, когда я пошла на форум в Гостиный двор, мне встретился бывший муж, он выступал с докладом и увидел меня. Поймал за локоть, когда я уже спешила домой. Увидел Андрея и, конечно, все понял. Начал обвинять меня в том, что он не давал разрешение на усыновление, что он подаст в суд, чтобы его отменили, поскольку оно незаконное. При живом отце у него отобрали сына. Он приходил в школу к Андрею, но я не дала им говорить и увела сына. Но мне кажется, что они все равно встретились, когда Андрей принимал душ, я увидела у него в ящике письменного стола очень дорогой сотовый телефон. Думаю, это подарок Романа. Вот все, что делать я не знаю.

– Говорить, Тонечка. Молчание только усугубляет проблемы. Надо сразу все выяснять и не загонять болезнь внутрь.

– Мне, кажется, он его будет уговаривать уехать с ним

– Если этого захочет Андрей – отпусти, он неглупый парень, быстро разберется, что к чему.

– Ты что говоришь, Степ? Как отпустить? Ты сейчас рассуждаешь, как неродной отец.

– Спасибо, Тоня, наконец-то я дождался благодарности.

– Извини, Степ, я вся на нервах.

Но мужчина уже шел к дому, повернул по коридору направо, в комнату к Андрею. Степан был на взводе, но постучать не забыл

– Войдите-- сказал сын, и отец успел увидеть, как тот закрывает нижний ящик стола.

– Андрей, надо поговорить.

– О чем? – Не о чем, а о ком. О тебе и о твоем родном отце.

– А что не так?

– У нас в доме какая-то обстановка напряженная стала, а мы семья и все вопросы должны решаться сообща: радостные или печальные, неважно. Ты молчишь, что-то прячешь в столе, ты мне перестал доверять? Я что-то сделал не так, что твое отношение ко мне изменилось?

– Зачем ты меня усыновил, ведь у меня есть родной отец, а у него никто не спросил разрешения. Это неправильно, он любит меня и хочет взять к себе в семью.

– Хорошее желание, тем более, когда ты вырос, ни пеленок, ни памперсов не надо. Не надо вставать к тебе ночью, когда ты плачешь.

– Тебя никто не просил ко мне вставать. Ты сам захотел.

– Конечно, если ты мой сын, меня не надо просить, я знаю свои обязанности.

– Я не твой сын, и твои родители меня терпеть не могут, ты думаешь, я этого не чувствую? Родных внуков они берут с собой в Турцию, а меня на дух не переносят.

- Здесь ты прав и не буду юлить и говорить неправду, скажу больше, я не могу их заставить тебя полюбить, зато я тебя люблю, как родного. И еще скажу тебе, что мы с мамой решили двойняшек не пускать в Турцию, я сказал родителям, что или всех берете, или не поедет никто. Это тебе так, для справки. А теперь к вопросу, что ты мне не сын. Ты тогда уже был достаточно взрослый, пять лет, и именно ты меня назначил отцом. Ты помнишь этот момент?

– Помню, я просто очень хотел иметь папу.

– Понимаю, я и тогда тебя понял и не оттолкнул, а полюбил сразу. А что мешало твоему папе узнать, как живет его бывшая жена, родила она или нет, может, ей нужна какая-то помощь. Это мама не знала, где его искать, он как сквозь землю провалился, а он то знал, где живет Тоня, и телефон ее. Мог найти, если бы захотел. Ключевое слово — захотел. Но он не захотел, и твоим папой стал я. Если ты передумал, я узнаю, как можно снять усыновление.

Он почувствовал, что ему стало плохо с сердцем, он вышел из комнаты и прислонился к двери. Немного постояв, дошел до кабинета и сам вызвал скорую. Увидев врачей, Тоня испугалась

– Степа, ты почему мне ничего не сказал

– Уйди – тихо сказал он.

Врачи измерили давление, сердце работало с нагрузкой

– Мы вас забираем в клинику.

Он даже не стал сопротивляться, знал, что дома сейчас неспокойно, а ему еще хочется пожить.

– Степа, я с тобой поеду.

– Не надо, я хочу остаться один.

Его положили в реанимацию, и он попросил никого к нему пускать. Никого — повторил он.

Когда на следующий день прибежала в клинику Тоня, ее не пустили, сразу сказав, что об этом просил муж. Вернувшись домой, Тоня устроила разбор полетов старшему сыну

– Неблагодарная свинья – вот ты кто. Роман тебя купил, ну и пусть забирает тебя вместе с подарками. Мне такой продажный сын не нужен. Подпишу все документы и вали с ним на все четыре стороны. Если со Степаном что-то случиться, я тебе этого никогда не прощу.

Андрей сидел перепуганный, ему самому стало страшно, когда приехала скорая, ведь Степан ему ничего плохого не делал, ну да неродной, но все эти годы он к нему прекрасно относился. Эти взрослые все говорят по-разному: Романа послушаешь, мама плохая, а мама говорит, что этот Роман-подлец. Кому верить парень не знал, но родного отца ему стало жалко. Ведь правда, его никто не спрашивал, можно ли его сына усыновить, а он ничего не знал, зато сейчас, он хочет наладить отношения, разве это преступление?

Он лег спать, даже не ужиная, просто боялся выйти. Ему не хотелось, чтобы Степану было плохо, пусть он живет и воспитывает своих родных детей, а он поедет с отцом. В школу на следующий день он ехал на автобусе. Отец ему позвонил после второго урока, и он вышел к нему

– Вот, сынок, как и обещал карманный ноутбук. Ты поговорил с матерью, насчет поездки ко мне?

– Да, она не против.

– Когда заканчивается первая четверть?

- Через три дня. Думаю, ты можешь пропустить эти дни. Я беру билеты на завтра или послезавтра, надо, чтобы мать разрешение дала, а то могут не выпустить.

Разрешение Тоня подписала, его заверили, и вечером перед отъездом, Андрей пришел к матери

– Мам, ты прости меня, Степан хороший, но чужой, а этот родной папа.

У Тони ком стоял в горле. Она ничего не могла сказать, сейчас она чувствовала себя самой несчастной женщиной на свете. К Степану ее так и не пускали, он не хотел ее видеть, сын обвинял во всех смертных грехах, разве так бывает, чтобы за несколько дней разрушилась семья? Теперь Тоня знала, что бывает. Она нервно ломала себе пальцы, не в состоянии поверить в бунт сына, в то, что этот отец позволил себе внести раздор в их, казалось, дружную семью. Тоня металась по дому, не зная, что ей делать

– Сядь, уже – прикрикнула на нее мать-- детей испугала. Прекрати истерить. Обидели такого человека. Ни ты, ни твой сын не заслуживаете его внимания. В чем ты его обвинила? Как ума только хватило такое сказать, и этот позарился на подарки. Значит, не так мы его воспитали, оказался неблагодарным человеком. Господи, помоги Степану, дай ему силы победить болезнь – причитала мать.

К Степану приходили родители, не смогли доктора удержать мать, она готова была пробить стены, и ее пропустили.

– Как ты, сыночек? Довели тебя все-таки эти неблагодарные.

– Мама, ты о чем?

– Я знаю, о чем говорю. Я уже договорилась о путевке в санаторий, прямо из клиники поедешь, нечего тебе делать дома.

Он чувствовал себя плохо, кардиограмма оставляла желать лучшего

– ВЫ не торопитесь, Степан Сергеевич, надо пролечиться

– Хорошо.

– Пап, как там на работе.

– Не бери в голову, я вышел на работу, поэтому не переживай.

– А Турция?

– Не нужен нам берег турецкий, и Африка нам не нужна – пропел отец.

– Внуков вы нам не дали, чего нам там одним делать, решили отложить - тихо сказала мать.

Продолжение