Ты приезжай

Глава первая
Осень 1989 года

Катя погрузилась в переживания за судьбы героев книги настолько, что не услышала, как к ней подошла подруга и одноклассница Лена Мялицына.

— У! — Лена ухнула почти как сова прямо в ухо зачитавшейся подруги, и Катя вздрогнула от неожиданности, едва не выронив из рук тяжёлую библиотечную книгу.

Девочка сидела по-турецки на обитой дерматином широкой скамье в фойе местного дома культуры.

Катя Романова и Лена Мялицына — двенадцатилетние подруги-семиклассницы — занимались в студии современного танца дома культуры села Озёрное*.

Учебный год начался совсем недавно, и девочки сразу после пятого перешли в седьмой класс, минуя шестой, поскольку изменилась школьная образовательная программа.

Озёрное — большое село, райцентр, в котором расположены известные птицефабрика и молокозавод, три школы (десятилетка, восьмилетка и вечерняя), музыкальная школа, хорошая библиотека, большой и современный дом культуры, центральная районная больница и профессионально-техническое училище.

Кроме того, к Озёрному относятся совхоз «Заря», машинно-тракторная станция и автотранспортное предприятие.

— Что читаешь? Нам же ещё ничего не задали по литературе! — Лена устроилась на скамейке рядом с подругой и поставила на колени новую сумку.

— «Дети капитана Гранта», — Катя прикрыла книгу и показала Лене шершавую серую обложку с чёрной надписью.

— И охота тебе читать, когда не задали! — Лена поджала губы и пожала плечами.

Катя слезла со скамейки и начала разминать затёкшие от сидения по-турецки ноги.

— Ой, чуть не забыла! — радостно воскликнула Лена. — Смотри, что мне Лариса отдала!

Девочка начала энергично перебирать содержимое сумки и наконец извлекла откуда-то прозрачный пластиковый футлярчик цилиндрической формы.

— Вот, — Лена с гордостью протянула ладонь в сторону подруги.

— Что это? Помада? — равнодушно спросила Катя.

— Да, проявляющаяся! Почти половина осталась!

Лена сняла колпачок, выкрутила почти бесцветную помаду, похожую на гигиеническую, и сунула её Кате прямо под нос. Катя почувствовала резкий ягодный аромат.

— А что значит «проявляющаяся»? — отодвигаясь, спросила она.

— Смотри! — торжественно воскликнула Лена и провела помадой по своему запястью.

— Ого! — не сдержала удивления Катя, поскольку прозрачный след постепенно превратился в ярко-малиновый.

— Вот так-то, — значительно кивнула Лена и спрятала помаду в сумку. — Лариске Лёня новую подарил, а она мне эту отдала.

Лариса Мялицына, старшая сестра Лены, училась в одиннадцатом классе и встречалась с одноклассником.

Катя достала из кармана сумки старую мамину косметичку, в которой хранила шпильки, невидимки и заколки, и начала убирать в пучок длинную тёмную косу. Преподаватель танцев Алевтина Николаевна строго следит за тем, чтобы воспитанницам во время занятий не мешали волосы.

Через минуту руки девочки замерли, а сама она так и застыла, держа одну из шпилек в зубах и глядя на двоих парней, появившихся в фойе.

Это были девятиклассники из их школы, активисты, спортсмены и просто общепризнанные красавцы Андрей Борисов и Саша Котельников.

Кате давно, ещё с прошлого года нравился Андрей, но она тщательно скрывала от всех свою симпатию, поскольку Андрей нравился очень многим девочкам, не только ей.

Невысокая скромная Катя и заговорить бы с ним никогда не решилась, потому считала, что её шансы быть замеченной Борисовым равны нулю. Мысленно она составляла длинные и логически выстроенные диалоги, но понимала, что мечты так и останутся мечтами.

Лена толкнула подругу локтем и указала глазами на парней, сдающих куртки в гардероб.

— На гитару пришли, — прошептала она на ухо Кате.

— На какую гитару?

— С этого года занятия начались, потому что в клубе теперь появился гитарист, Алексей Михайлович.

— То есть можно на гитару записаться?

— Алексей Михайлович не всех берёт, — покачала головой Лена. — Он же в ансамбле ещё играет.

— Откуда ты всё знаешь? — удивилась Катя.

— Лариса рассказала. Котельников и Борисов её зовут в школьный ансамбль, на ионике играть. Она же музыкалку окончила.

— И как Лариса? Согласилась?

— Думает ещё. У неё ведь выпускной класс, ей не до глупостей.

Катя впервые в жизни пожалела о том, что записалась когда-то в танцевальный кружок, а не в музыкальную школу. Вот она бы точно не стала раздумывать, если бы Андрей Борисов пригласил её в ансамбль!

* Село Озёрное в данном тексте вымышлено автором. Все совпадения с названиями реально существующих населённых пунктов случайны

Глава вторая
С занятия Катя и Лена возвращались уже в сумерках. Потом подруга свернула во двор кирпичного трёхэтажного многоквартирного дома, а Катя пошла дальше, к частному сектору.

Когда проходила мимо магазина «Сельхозпродукты», заметила через приоткрытые двери очередь, а потом на крыльцо вышел мужчина с бумажным пакетом, полным белого винограда.

Осталось пройти совсем немного до улицы, на которой жила Катя, и девочка припустила бегом.

— Мам, там в кооперативном виноград продают! — выпалила она, миновав сени и распахнув двери.

Сразу у входа располагалась кухня, и мать с отцом как раз ужинали, когда пришла, а точнее, влетела запыхавшаяся Катя.

— Видела я, но там очереди;на, — пожала плечами Тамара Ивановна, мать Кати.

Катя была третьим ребёнком в семье, самой младшей. Когда она родилась, матери исполнился сорок один год, а отцу, Павлу Степановичу, — сорок три. Сейчас Тамара Ивановна уже была на льготной пенсии как многодетная мать, но продолжала работать в бухгалтерии молокозавода. Павел Степанович работал старшим механиком на машинно-тракторной станции.

Старший брат Кати, тридцатилетний Володя, давно жил с семьёй в Чебоксарах; с родителями, средним братом и сестрой практически не общался. У его жены не сложились отношения со свекровью, поскольку родители Володи были изначально против выбора старшего сына.

Володя остался этому выбору верен, несмотря на противодействие со стороны близких, и отношения с родителями с тех пор поддерживал исключительно номинальные.

Средний брат Кати, двадцатишестилетний Костя, был пока не женат, а жил и работал на Севере. Костя приезжал раз в год, летом, всегда с подарками.

Он единственный баловал Катю. Хоть его визиты были редки и длились недолго, для девочки они превращались в праздники.

Мать всегда была строгойх со всеми, порой даже суровой. Отец с ней лишний раз не связывался, сохраняя подобие нейтралитета и умудряясь балансировать. Володя не интересовался Катей как таковой, он её если и помнил, то совсем маленькой.

— Мам, я хочу винограда. Я сама пойду в магазин, буду в очереди стоять, — Катя, хоть обычно и старалась обходить острые углы, могла быть порой очень упрямой и настойчивой.

— Не выдумывай-ка! Снимай куртку, переодеврйся, руки мой и за стол! — отмахнулась мама.

Катя продолжала стоять у двери и прикидывла, сколько денег у неё осталось от тех десяти рублей, которые ей оставил Костя, уезжая, и получится ли достать незаметно эти деньги из книжки. А если получится, то как Катя объяснит, откуда они у неё? Костя не велел никому говорить, что оставил ей деньги.

На выручку пришёл отец, который неожиданно решил оспорить решение супруги. Он встал из-за стола, подошёл к вешалке и достал из кармана рабочей куртки деньги.

— Зашабашил сегодня, — пояснил он в ответ на вопросительный взгляд жены. — Вот, держи, дочь. Беги, а то не достанется  винограда.

— Спасибо, пап! — выдохнула Катя и выскочила за двери.

Она знала, что отцу сейчас от матери влетит. Во-первых, за то, что деньги скрыл. А во-вторых, мама опять начнёт читать ему лекцию о том, что в воспитании дочери они должны придерживаться общей линии, а не оспаривать решения друг друга.

Интересно, почему «общая линия» всегда должна быть та, на которой настаивает мама?

Катя быстрым шагом шла к магазину, вдыхая влажный аромат осеннего вечера. Она очень любила осень! Осенью было не так скучно, как летом, когда жизнь Кати, казалось, замирала, и от тоски спасали только книги.

Учёба Катю не тяготила; скорее, наоборот. С наступлением учебного года начиналось движение, и жизнь кипела. А теперь вот ещё и виноград в магазине появился! «Виноградное» время — самое любимое время года для Кати.

Очередь оказалась не маленькая, но и не критично огромная. Катя уже была на середине и стояла, размышляя о своём. Она думала о том, разрешат ли ей родители бросить танцы и записаться в музыкальную школу, как вдруг причина возникновения подобных идей появилась прямо перед девочкой.

— Привет, — тихо сказал Андрей Борисов. — Тебя ведь Лена зовут?

— Нет, Катя. Лена — это моя подруга.

— Дюха, ты перепутал, — усмехнулся Саша Котельников, который стоял тут же и держал в руках гитару в чехле. — Лена — это сестра Ларисы Мялицыной.

— А, точно, — кивнул, улыбаясь, Андрей.

— Парни, вы тут не стояли, — сказал пожилой мужчина, который занял очередь за Катей.

— Как это не стояли? — удивлённо и даже будто немного возмущённо воскликнул Котельников. — Мы вот, Катерину отправили очередь занимать, все вместе из дома культуры с занятий идём.

— Да, — обернувшись, подтвердила Катя.

Ей было всё равно, что она обманула тех, кто стоял в очереди за ней. Душа девочки преисполнились гордости и торжества. Ещё бы, ведь она, Катя, смогла принести пользу Андрею! И теперь он стоит с ней рядом так, будто они пришли в магазин вместе.

Андрей высокий, на целую голову выше Кати. Стройный, темноволосый и кареглазый. Саша среднего роста, русоволосый и зеленоглазый. Оба очень симпатичные, каждый по-своему, но Кате нравится Андрей, при взгляде на него сердце замирает. Особенно сейчас, когда он стоит совсем рядом.

— Ты в доме культуры давно занимаешься? На какой кружок ходишь? — спросил у Кати Саша.

— На танцы хожу уже пятый год, — обрадованно ответила Катя и спросила, совсем осмелев: — А вы? На гитаре учитесь играть?

— Мы оба понемногу играем, но сейчас появилась возможность позаниматься у профессионала, — серьёзно и значительно ответил Андрей. — У нас же музыкальная группа в школе.

Парни начали рассказывать о занятиях у Алексея Михайловича, и время в очереди пролетело незаметно. Ребята вовсю демонстрировали Кате свою взрослость, а она слушала их истрии, почти разинув рот.

Через полчаса Катя, Андрей и Саша  вышли из магазина, держа в руках пакеты с виноградом. На улице совсем стемнело, и парни проводили Катю до угла её улицы.

Как только они ушли, Катя бросилась  бегом вдоль соседских домов. Девочка осторожно прижимала к себе бумажный пакет с виноградом, сердце колотилось как сумасшедшее, а душа порхала от счастья. Вечер получился просто волшебным. А впереди ещё виноград...

Глава третья
Конечно, Катя и не ожидала, что теперь они с Андреем и с Сашей резко станут друзьями, но всё же в глубине души надеялась на перемены к лучшему. Думала, что ребята начнут её замечать, здороваться с ней хоть иногда, однако ничего подобного не произошло. Ни Андрей, ни Саша в упор не видели Катю.

Прекрасный и волшебный осенний вечер постепенно превратился в бережно хранимое светлое воспоминание. И тем не менее от своей идеи Катя не отказалась.

Сначала девочка хотела уговорить гитариста Алексея Михайловича, чтобы он взял её на обучение, но поразмыслив, передумала. Во-первых, даже если бы уговоры подействовали, её взяли бы в группу для начинающих, а Андрей и Саша занимаются в более сильной группе.  Они рассказывали об этом тогда, в очереди.

А во-вторых, если допустить, что она научится играть на гитаре, в школьную группу её всё равно не примут. Гитаристы там и без Кати есть, а нужен ребятам именно клавишник. Конечно, сейчас на ионике играет Лариса Мялицына, но весной она окончит школу и уедет.

Катя знала от Ленки о том, что Лариса собирается поступать в медицинский институт, а значит, уедет в Пермь. То есть, место клавишника опять освободится.

— Мама, папа, — нерешительно заговорила Катя как-то за ужином. — Я хочу записаться в музыкальную школу. Там открыт дополнительный набор.

— Зачем это? — удивлённо нахмурилась Тамара Ивановна.

— Буду учиться играть на пианино.

— А танцы? — спросил Павел Степанович.

— Не хочу больше на танцы ходить.

— Не выдумывай! — отмахнулась мать. — Так и будешь с места на место прыгать?

— Мам, я на танцы уже шестой год хожу, с младшей группы дошла до старшей. Не до пенсии же мне там танцевать!

— Ещё года два вполне можно. Тем более, в доме культуры все кружки бесплатные, а за твоё пианино знаешь, сколько надо платить? У Руфы, сослуживицы моей, сын учится на фортепианном отделении, так она каждый месяц по двадцать восемь рублей платит, бешеные деньги! А инструмент? Где его возьмём?!

— Мама, но...

— Всё, разговор окончен. Дай отдохнуть после работы, не компостируй мне мозги своими глупостями.

Катя не выносила, когда мама разговаривала с ней и с отцом таким тоном, — безапелляционным, пренебрежительным. Так, будто она королева, а они — нерадивые и неумные слуги.

И если в более раннем детстве девочка терпела, глотая обиды и сдерживая рвущиеся на свободу гневные слова, то теперь, в подростковом возрасте, всё чаще испытывала нарастающее глухое раздражение.

— Спасибо, я наелась, — Катя отодвинула тарелку и встала из-за стола.

— Куда это ты? — воскликнула Тамара Ивановна.

— Уроки делать, — уходя, бросила Катя.

— А ты чего молчишь?! — раздалось за спиной Кати, и девочка поняла, что сейчас мама сорвёт плохое настроение и раздражение на отце.

Катя выучила уроки, накинула куртку, вышла во двор и села на кусок бревна, стоявший почти как пенёк около вольера с собаками. У них жили две большие дворняги.

Минут через десять на крыльце появился отец, спустился, устроился рядом с Катей, достал пачку сигарет и спички.

Несмотря на то, что Павел Степанович был старше супруги на два года, выглядел он намного моложе даже с учётом появляющихся морщин. Возможно, причиной было то, что Тамара Ивановна редко улыбалась, и вид у неё почти всегда был недовольный.

Не придавали шарма и короткие химические кудри, однако другую причёску женщина носить отказывалась. Практично и укладывать не надо, — так она объясняла свой выбор.

Большие светло-серые глаза отца смотрели, казалось, куда-то вдаль, не замечая Катю. У Кати точно такие же глаза, и вообще она больше похожа на папу.

— Завтра сходим к Анфисе Дмитриевне. Не плачь, — примирительно заговорил отец.

Катя не ответила, но после того, как отец вновь надолго замолчал, не выдержала:

— А кто это? И зачем мы к ней пойдём? 

— Анфиса Дмитриевна раньше работала в музыкальной школе, хотя уже тогда была на пенсии. Она вела уроки и Володи. А сейчас на заслуженном отдыхе.

— Но ведь Володя учился играть на баяне, а не на пианино!

— Ну и что? Анфиса Дмитриевна сама вела у него общее фортепиано, значит, хорошо владеет этим инструментом и сможет заниматься с тобой.

Отец сдержал слово: на следующий день они отправились в частный сектор, расположенный достаточно далеко от их дома.

Анфиса Дмитриевна — очень активная и общительная женщина с некогда чёрными, а теперь наполовину седыми волосами и бойкими тёмными глазами, — Катю под свою опеку взяла при условии, что девочка будет помогать ей по дому и ходить в магазин за продуктами. Брать деньги за занятия категорически отказалась.

Конечно, Катя согласилась, а потом с радостью и энтузиазмом принялась за работу. Через месяц она прекрасно разбиралась в нотной грамоте и смогла бы наиграть несколько простых мелодий.

В один из серых и промозглых дней середины ноября у Кати подошла очередь дежурить по классу, поэтому пришлось вечером идти в школу, чтобы вымыть пол в «их» кабинете. Сосед по парте заболел, и девочка дежурила одна.

Было уже без пятнадцати восемь, когда Катя закрыла кабинет и сдала ключ на вахту. Она как раз собиралась покинуть здание школы, когда услышала звуки музыки.

Неведомая сила повела Катю в сторону столовой, рядом с которой располагалась каморка, где хранились музыкальные инструменты.

Остановившись у приоткрытой двери, выкрашенной в бежевый цвет, девочка жадно вслушивалась в ритмично звучавшие аккорды и не замечала ничего вокруг.

— А ты откуда здесь? — неожиданно раздалось за спиной, и Катя резко обернулась

Глава четвертая
Перед Катей стоял Саша Котельников и смотрел на девочку, улыбаясь от уха до уха.

— Я... дежурила по классу. Услышала, как вы тут играете...

— Нравится? — кажется, Котельников был доволен.

— Да, очень, — с энтузиазмом кивнула Катя.

Хорошо, когда не нужно кривить душой и что-то придумывать; правда порой даётся нам гораздо легче.

— Заходи, послушай. Мы потом тебя проводим.

Катя, душа которой ликовала, радостно шагнула через небольшой деревянный порожек следом за Сашей.

— А я слушательницу привёл! Вот, случайно встретил!

Катя, хоть и находилась в эйфории, покраснела от смущения и стеснялась поднять глаза. Хорошо, что Саша не выдал её: не рассказал о том, как она подслушивала.

Электрогитара смолкла, а следом раздался какой-то "металлический" звон, и Катя всё же решилась посмотреть на присутствующих.

— Привет, Лена!

Это сказал Андрей Борисов, который сидел на высоком стуле и держал в руках тёмно-бордовую гитару.

— Она не Лена, она Катя, — усмехнулся Саша и тоже взял в руки гитару, только чёрную.

Около ударной установки сидел тощий рыжий парень с длинной шеей и торчащим кадыком. Насколько помнила Катя, этого парня звали Юра, но девочка раньше не знала о том, что он ударник в школьном ансамбле.

Ларисы Мялицыной в каморке не было. Вместо неё около ионики сидел школьный звукооператор Виктор Васильевич. Видимо, ансамбль репетировал в его присутствии, поскольку именно звукооператор несёт ответственность за школьную аппаратуру, музыкальные инструменты и всю каморку в целом.

По полу тянулись длинные чёрные шнуры, на стойках были закреплены два микрофона.

— Ну садись, слушай, раз уж пришла, — Виктор Васильевич кивнул на старую деревянную скамейку. — Куртку только сними и сиди тихо, не мешай.

Катя кивнула, быстро стянула сиреневую курточку, свернула её валиком и убрала за спину. Подумав, сняла шапку и поправила волосы.

Видок у неё, конечно, так себе, ведь она пришла делать уборку, нарядившись в старый спортивный костюм. Волосы растрепались, а руки покраснели от ледяной воды. Нужно не забыть на ночь смазать их кремом, иначе появятся противные цыпки. Убрав руки с колен, Катя упёрлась ими к скамейку.

А через несколько секунд девочка забыла обо всём, потому что Юра несколько раз ударил барабанными палочками друг о друга, и зазвучала музыка.

Катя вновь очарованно слушала ритмичные аккорды, а потом Андрей и Саша начали петь по очереди, каждый по паре строк. Сначала Катя не узнала песню, но когда дело дошло до припева, вспомнила.

Ален Делон говорит по-французски

Ален Делон говорит по-французски

Ален Делон, Ален Делон не пьёт одеколон

Ален Делон, Ален Делон пьёт двойной бурбон

Ален Делон говорит по-французски*

— Ну как тебе? — вновь спросил общительный Саша.

Как?! Да Катя слов подобрать не могла, чтобы выразить свой восторг!

— Здо;рово! — она сказала это, поскольку должна была что-то сказать. Слова явно не вмещали бурю её чувств. — Мне очень понравилось!

— Жаль, сакса нет, — вздохнул Андрей, глядя на Катю.

— Чего? — переспросила Катя, обрадовавшись, что Андрей хоть что-то ей сказал.

— Саксофона, — пояснил Борисов. — Было бы вообще круто!

* * * * * * *

Домой возвращались уже около девяти часов вечера, и Катя старалась не думать о том, как ей влетит от родителей.

Парни разговаривали, в основном, между собой, обсуждая репетицию и музыкальные новинки.

— А почему Ларисы не было на репетиции? — Катя задала безмерно интересующий её вопрос, как только в разговоре возникла пауза.

Удивительно, но ответил ей не более общительный Саша, а Андрей:

— Лариса больше не играет в группе, ей некогда ходить на репетиции по вечерам, у неё личная жизнь.

Котельников молчал, лицо его было мрачным и напряжённым. И Катя вдруг поняла каким-то зарождающимся женским чутьём, что Сашка влюбился в Ларису Мялицыну. А ведь она его старше на два года!

Кате, в силу её возраста, это показалось удивительным и странным, но размышлять было некогда, — сейчас девочку больше занимало другое.

— Теперь у вас Виктор Васильевич клавишник?

— Нет, Виктору Васильевичу некогда, он нам только изредка помогает, — покачал головой Андрей. — Ищем. Хорошо бы, конечно, найти на клавиши пацана, но никто не соглашается. Потому девчонку ищем. У тебя случайно нет знакомых в музыкальной школе? Таких, которые на пианино играют?

— Я немного играю. Хожу заниматься к учителю, — Кате казалось, что её сердце совсем перестало биться, настолько оно замерло. — Могу попробовать.

— А родители тебе разрешат? — с сомнением спросил Андрей, снисходительно глядя на Катю.

— Разрешат! — воскликнула девочка, хотя даже не представляла, что ей скажут дома.

Точнее, она как раз знала, что скажут, но думать об этом не хотела.

— Может, послушаем её завтра? — Саша наконец вышел из мрачной задумчивости.

— Не знаю даже, — Андрей был явно не в восторге от этой идеи.

— Всё равно никого больше нет! — воодушевился Котельников. — Кать, у тебя уроков завтра сколько?

— Шесть, — Катя не стала говорить о том, что завтра сразу после уроков ей нужно идти на танцевальный, который она продолжала посещать.

Разве это важно, когда судьба решается?

— А у нас семь, — продолжал Саша. — Сможешь подождать нас?

— Смогу, конечно! — обрадовалась девочка. — Где подождать?

— Около столовой. Мы придём сразу после седьмого урока.

— Хорошо! Договорились!

Ребята уже почти дошли до улицы, на которой жила Катя, как вдруг в движущемся навстречу тёмном силуэте девочка узнала отца.

— Где тебя носит, Екатерина? — строго заговорил отец ещё издалека. — Я уже в школу за тобой пошёл!

— Здравствуйте! — сказали вразнобой Андрей и Саша.

— Здравствуйте, — хмуро ответил Павел Степанович.

— Папа, я по пути расскажу, — смущённо затараторила Катя.

Она очень боялась, что ребята скажут что-то про группу, и отец с ходу откажет, запретит ходить на репетиции.

Парни попрощались и ушли, а Катя взяла отца под руку и снизу вверх заглянула в его остающееся сердитым лицо.

— Пап, я на репетиции школьной группы была, слушала, как ребята играют. У них клавишника нет.

— И что? — с подозрением спросил Павел Степанович.

— Они меня пригласили на ионике играть. Пап, ты можешь с их руководителем поговорить, с Виктором Васильевичем? Там ничего плохого нет, вот увидишь!

— Тихо ты, не трындычи! — помотал головой отец.

— Пап, пожалуйста! — с отчаянием воскликнула Катя. — Я так мечтаю играть в группе!

— Если начнёшь ходить на репетиции и по учёбе съедешь, я быстро это дело сверну, поняла?

— Поняла, пап! — Катя едва не запрыгала от радости. — Обещаю! Клянусь! Ни одной двойки, ни одной тройки!

— Вот и посмотрим. Дневник буду каждый день проверять, и тетради тоже. И послушаем ещё, что нам мать скажет на это, — вздохнул Павел Степанович.

* В тексте использован отрывок из песни «Взгляд с экрана». Автор музыки — Вячеслав Бутусов, автор слов — Илья Кормильцев.

Глава пятая
На следующий день подруга Кати Лена принесла в школу полупустой флакончик польского лака для ногтей «Бриллиант» — мечту всех девчонок. Катя, хоть и не рассказала подруге о том, что пойдёт на прослушивание, лаку обрадовалась, ведь ей предстояла встреча с Андреем.

Девочка скрыла от Лены правду по двум причинам. Во-первых, она сама ещё не знала наверняка, каков будет результат прослушивания, и очень боялась сглазить.

А во-вторых, Ленка непременно рассказала бы обо всём старшей сестре Ларисе. Почему-то Катя не хотела, чтобы Лариса узнала о попытках занять её место в группе.

Катя робела перед Ларисой: сестра Ленки казалась ей совсем взрослой и очень красивой. У Ларисы были длинные светлые волосы, большие голубые глаза и фигура, как у фотомодели. А ещё Лариса всегда смотрела на младшую сестру и её подругу со смесью презрения, недоброй насмешливости и снисходительности, да и разговаривала так же, либо просто игнорировала «малолеток».

На одной из перемен Катя и Лена ушли на третий этаж, в то крыло, где располагалась школьная библиотека, устроились на подоконнике и нанесли лак друг другу на ногти.

Тогда уже многие девчонки приходили в школу с накрашенными ногтями, и почти все старшеклассницы пользовались косметикой. А ведь когда подруги только начинали учиться в школе, не разрешалось даже приходить на уроки с заколками, — только с бантами.

О том, чтобы проколоть уши и вставить серьги, не могло быть и речи. А в стенгазете перечисляли всех учениц, явившихся в школу накрашенными. Могли и с уроков выгнать таких.

После шестого урока Катя, чтобы не вызывать у подруги лишних вопросов, вышла вместе с ней из школы, а потом сказала, что они с мамой сегодня пойдут в поликлинику, потому занятие в танцевальном придётся пропустить.

Катя проводила Лену до отворота в сторону клуба, а потом вернулась в школу и устроилась на подоконнике около столовой. Пока ждала, вспоминала вчерашний вечер.

Конечно, сначала мама стала кричать на неё, а после и на отца. Девочка не поняла половины слов, которые говорила мать, и лишь спустя годы разобралась, чего та опасалась. К счастью, предсказания Тамары Ивановны по поводу того, в кого превратится дочь, если «свяжется с артистами», не сбылись.

Больше всего Катя боялась, что папа сдастся в конце концов и не станет спорить с мамой. Но в какой-то момент он сказал:

— Я принял решение, которое не обсуждается. Ситуацию буду контролировать лично, и встречать Катю с репетиций и концертов буду сам.

После этого мать лишь махнула рукой и с досадой бросила:

— Ай, делайте что хотите!

Катя с удивлением поняла, что всегда ошибалась. Она была уверена в том, что верховодит у них дома исключительно мама, а отец просто не спорит с ней, подчиняется.

Теперь же стало ясно, что решающее слово всё же остаётся за папой, а маме он уступает ровно до того момента, пока считает нужным.

Андрей, Саша и Юра пришли через несколько минут после звонка с седьмого урока, и Катя на ватных ногах пошла за парнями в каморку.

Там перед девочкой положили узкую нотную тетрадь с партией для клавишных, и Катя несколько раз сыграла то, что от неё требовалось.

Получилось средненько, поскольку навыков ещё не хватало, хотя руку Анфиса Дмитриевна ей «поставила» крепко. Катя пообещала музыкантам группы, что к репетиции разучит всё как следует.

Саша и Юра были за то, чтобы принять девочку в группу, а Андрей не скрывал сомнений. Решающее слово сказал Виктор Васильевич:

— От добра добра не ищут. А вы тогда для чего, если хотите получить всё готовое? Вы же старше. Обучайте!

* * * * * * *

Катя взяла с собой домой нотную тетрадь, а к репетиции и вправду подготовилась на сто процентов; конечно, с помощью Анфисы Дмитриевны.

Занятия танцами всё же пришлось бросить, поскольку учёба, уроки игры на фортепиано и репетиции группы отнимали всё время.

Вскоре Андрей перестал смотреть на Катю с досадой, а потом и мама почти смирилась с переменами. Во всяком случае, перестала каждый день укорять дочь в несерьёзности и ненадёжности.

До летних каникул Катя успела в составе группы выступить на нескольких школьных мероприятиях, а потом и на последнем звонке.

Затем наступило длинное и однообразное лето. Единственным ярким моментом стал приезд брата Кости, да не одного, а с молодой женой.

Тамара Ивановна два дня ходила с заплаканными глазами: ещё бы, сын женился втихомолку, даже свадьбы не было, и родителям не сообщил. Но что сделано, то сделано, назад не повернуть. Тем более, жена Кости, Светлана, уже была в положении.

А в сентябре Катя, волнуясь, шла на торжественную линейку, и почти сразу узнала о переменах в группе.

О том, что Лариса Мялицына не поступила в медицинский институт, Катя уже знала от Ленки. Лариса могла поступить на рабфак, но она предпочла медицинское училище в Лысьве, где у Мялицыных жили родственники.

От Андрея Катя узнала, что Сашка Котельников забрал из школы документы после окончания девятого класса и тоже уехал в Лысьву следом за Ларисой, поступил там в одно из профтехучилищ.

Конечно, для всех «музыкантов» это стало неожиданностью и ударом, потому до ноября они даже не собирались на репетиции, и Катя совсем было затосковала.

Но на осенних каникулах Андрей вдруг разыскал девочку сам и пригласил на репетицию. В группе остались Андрей, Юра и Катя, а к ним присоединились ещё двое десятиклассников.

...Катя играла в группе до окончания девятого класса, то есть, до того момента, когда все остальные участники окончили школу. Со временем Андрей научился доверять Кате. Девушка была по-прежнему в него влюблена, однако их отношения так и оставались просто приятельскими.

Андрей с девушками не гулял, за что над ним даже посмеивались некоторые знакомые. Он был неизменно очень серьёзным и целеустремлённым парнем, а всё свободное время посвящал подготовке к поступлению в военное училище и группе.

С последней репетиции, которая больше напоминала прощание, Андрей и Катя шли вдвоём. Он так и продолжал провожать девушку до дома, поскольку когда-то они с Сашкой дали обещание её отцу.

Сначала Павел Степанович действительно встречал дочь с каждой репетиции, а потом ближе познакомился с парнями, убедился в их порядочности и стал им доверять.

В этот раз в душе Кати что-то хрустнуло и сломалось. Даже Андрей, который всегда был немного погружён в себя и в свои мысли, заметил, как его спутница вытирает слёзы, хоть Катя и пыталась это скрыть.

— Катя, ты чего? Почему плачешь? — парень остановился, хмуро вглядываясь в её лицо.

— Как почему? — Катя поняла, что у неё больше нет сил молчать.

Когда и говорить правду, если не сейчас?!

— Я просто не знаю, как дальше жить буду без группы, без репетиций, без... без тебя... Тоска такая...

Катя всхлипнула, а Андрей осторожно обнял её за плечи. Ребята продолжили путь.

— Но ведь жизнь не может стоять на месте, Кать, — серьёзно заговорил Андрей. — Мы должны развиваться, идти вперёд. Вот у тебя есть мечта?

— Я мечтала играть в группе. А теперь моей мечты больше нет, — печально вздохнула Катя.

— Значит, появится новая. Не может человек ни к чему не стремиться. Вот чего тебе больше всего хочется? Кроме участия в группе?

— Мне... — Катя решилась, поскольку понимала, что другого шанса признаться не будет. — Андрей, я тебя давно люблю.

— Я знаю, — спокойно ответил Андрей.

Он снова остановился и повернул Катю к себе.

— И мне, и тебе ещё рано думать о любви, Катя!

— Я бы и рада не думать, но оно само думается.

Андрей коснулся указательным пальцем кончика носа девушки, осторожно провёл ладонью по щеке. Катя замерла в ожидании: неужели поцелует? Но Андрей вздохнул и немного насмешливо посмотрел в глаза Кати.

— Если ни с кем не будешь гулять четыре года, дождёшься меня, я приеду и тебя заберу. Замуж за военного выйдешь? Поедешь со мной туда, куда меня отправят?

— Выйду, Андрей! Конечно, выйду, и хоть куда поеду за тобой, хоть на край света! Ты главное приезжай!

Глава шестая
Лето 1994 года

Катя была в раздумьях: оставалось всего ничего до того момента, когда начнётся приём документов, а она так и не решила, куда пойти учиться после окончания школы.

Аттестат у девушки был хоть и не с отличием, но вполне приличный. Можно было рискнуть и попытаться поступить в педагогический институт. Но Катя, во-первых, не чувствовала в себе сил и уверенности, чтобы остаться один на один с огромным городом.

А во-вторых, она продолжала надеяться на то, что Андрей сдержит обещание и приедет за ней. А значит, лучше поступить в Кунгурское педагогическое училище, и тогда они с Андреем закончат учёбу одновременно.

Возможно, если бы Андрей учился в Перми, это обстоятельство придало бы Кате решимости, и она подала бы документы в институт. Однако у Борисовых была возможность отправить сына учиться в Санкт-Петербург.

Времена настали непростые, и у многих вообще не было ресурсов для того, чтобы дать детям образование. Птицефабрика держалась на плаву, но многих работников сократили. На молочном комбинате сменилось несколько хозяев, работников осталось втрое меньше, и шли упорные слухи о приближающемся банкротстве.

Весной Тамаре Ивановне предложили уволиться, и женщина переживала это очень тяжело. Ей исполнилось пятьдесят восемь лет, но она была из тех людей, которые не мыслят себя без работы.

Совхоз, в котором работал Павел Степанович, приказал долго жить, и машинно-тракторная станция вместе с ним. С работой отцу Кати помог Вадим Никитич Борисов, отец Андрея. Когда-то они с Павлом Степановичем вместе работали, но потом Борисов перешёл в нефтянку и сделал там хорошую карьеру.

Борисовы отстроили первый в Озёрном большой коттедж, но не зазнались и не отдалились от односельчан. Правда, Андрей за два прошедших года в родном селе так ни разу и не появился. Родители сами ездили к нему во время его каникул, а потом всей семьёй улетали на Черноморское побережье. Поговаривали, будто и там у Борисовых появился домик.

Отец Кати, несмотря на то, что ему исполнилось шестьдесят лет, теперь ездил в командировки на буровые. К счастью, здоровье позволяло, и благодаря этим поездкам семья Романовых не ощущала особых трудностей, которые тогда коснулись почти всех.

Павел Степанович поменял машину: продал заслуженную «Ладу» и купил с рук вполне достойную иномарку. Правда, оформил её почему-то не на себя, а на Катю.

Причина этого поступка выяснилась в конце июня, и с этого момента жизнь Кати очень изменилась.

Однажды, возвращаясь домой от Лены, девушка увидела у ворот машину скорой помощи. Сердце противно заныло, дыхание пересекло. Собрав все силы, Катя рванула к дому, но фельдшер и медсестра уже вышли на крыльцо.

— Что случилось? Вы к кому приезжали? — боясь любого ответа, с трудом выдохнула Катя.

— К Тамаре Ивановне, — сообщила пожилая медсестра. — Давление поднялось, сделали укол, нормализовали.

До этого дня скорая к ним никогда не приезжала, и Катя никак не могла успокоиться, даже после слов медсестры.

Мать лежала на кровати в спальне родителей, отвернувшись к стене, но не спала, Катя это почувствовала.

— Мам, ты как? Нужно что-нибудь? — осторожно спросила девушка.

Мать вдруг резко обернулась, а потом села на кровати и недобро посмотрела на Катю. Лицо женщины покраснело и отекло от слёз.

— Как жить будем, доча? — хрипло спросила она. — Одни мы с тобой остались. Отец ушёл, в Дёмино уехал, там теперь будет жить с новой женой, молодой. Сумку собрал, на машину сел и... Остальные вещи позже заберёт, так сказал. И с тобой позже поговорит.

Мать резко взмахнула рукой.

— Как это? — тупо спросила Катя.

Смысл того, что говорила мама, доходил до девушки очень медленно.

— Так это! Седина в бороду — бес в ребро. Ещё и ляльку состряпал зазнобе своей, потому теперь должен жениться как честный человек. А со мной разводится, уже заявление подал. Вот так. Соседка скорую вызвала мне, к аппарату сбегала.

Катя думала, что этот вечер стал самым тяжёлым в её жизни. Она ещё не знала о том, что ей предстоит пережить в дальнейшем.

На следущий день Тамаре Ивановне стало совсем плохо, и её увезли в больницу, в отделение неврозов. Катя отправила телеграммы братьям. Володя даже не ответил, что было вполне предсказуемо, а Костя позвонил, вызвал Катю на переговоры.

Правда, помог только деньгами; приехать не смог, поскольку Света была беременна и лежала на сохранении, а Константин оставался дома со старшим сыном, трёхлетним Артёмом.

Отец не давал о себе знать, и Катя оказалась с трудностями один на один. Зато проблема с выбором куда поступать отпала сама собой: об отъезде из Озёрного пока не могло быть и речи.

Катя подала документы в местное профтехучилище, выбрав специальность «делопроизводство».

Павел Степанович приехал за вещами на пятый день после того, как мать госпитализировали. Долго молчал, то рассматривая свои ладони, то виновато глядя на дочь.

— Знаю, что не сможешь меня простить, Катюха. Кто бы сказал мне раньше — я бы и сам не поверил, что в моём возрасте могут возникнуть такие вот чувства. Я люблю Нину. И она меня любит. Ребёнок будет у нас.

Катя смотрела на отца и понимала, что должна злиться, обижаться, кричать, обвинять. Или вообще не разговаривать — так, словно отца просто не стало, физически. Но она не могла.

Она любила его так же, как раньше, ничуть не меньше, и совсем не сердилась. Конечно, на душе было очень тоскливо, грустно и беспросветно, но девушка чувствовала, что отец никогда не был счастлив с матерью. Или был, но очень давно, ещё до рождения Кати.

А так... Почти всегда молчаливый, закрытый, сдержанный. Катя и не знала отца, можно сказать, хоть и любила всегда до боли в сердце. Никогда отец с матерью не разговаривали друг с другом просто так, для общения, по душам, — всегда строго по делу. Не смеялись, не шутили, не переглядывались. Их общение было окружено аурой бесконечной усталости друг от друга.

— А... кто она?

— Поваром у нас на буровой работает. Ей сорок два года, разведена. Сын в армии служит.

— Ты у неё сейчас живёшь?

— Да, в Дёмино, — кивнул Павел Степанович. — Дочь, я деньгами буду помогать, пока учишься. Ты куда решила? В институт или в училище?

— Никуда, пап. Здесь буду учиться, в профтехучилище. Я не могу маму одну сейчас оставить. Вот будет ей получше...

Отец тяжело вздохнул и закрыл лицо руками.

— Всё нормально, папка, ты не переживай. Я ведь могу потом заочно выучиться.

— Кать, подумай ещё раз как следует, пока время есть. И ещё. На дом я претендовать не буду, а машину хочу себе оставить. Перепишем на меня, когда тебе восемнадцать исполнится?

— Конечно, папа. Кто у нас тут на ней ездить будет? Зачем она нам?

* * * * * * *

Тамару Ивановну выписали через три недели. Лечение помогло; во всяком случае, женщина больше не плакала и в истерику не впадала. Но она озлобилась на весь окружающий мир, а раздражалась теперь ещё чаще, чем раньше.

То, что дочь никуда не уехала, восприняла как должное, и всё чаще заговаривала о том, чтобы Катя, когда достигнет совершеннолетия, переписала машину на неё. Тамара Ивановна была одержима идеей отнять у бывшего мужа всё, однако Катя твёрдо стояла на своём.

Не помогли ни истерики, ни уговоры, ни угрозы, и зимой Катя оформила дарственную на имя отца.

Глава седьмая
Лето 1996 года

Жизнь Кати и Тамары Ивановны потихоньку налаживалась. Мать со временем стала спокойнее, и причин этому было несколько.

Во-первых, Тамаре Ивановне предложили место вахтёра в административном корпусе птицефабрики. Женщина вновь почувствовала свою профессиональную нужность и воспряла духом. Тем более, новая работа пришлась ей по душе.

А во-вторых, повзрослевшая Катя перестала зависеть от «настроений» матери, бояться её и переживать. Она просто не давала возможности Тамаре Ивановне устраивать скандалы, игнорировала резкие слова и выпады, и в конце концов мать устала бороться с уравновешенной и упрямой дочерью.

Какой смысл сотрясать воздух, если ты не получаешь необходимой реакции от собеседника? Для человека, подпитывающегося чужой энергией, главное — вывести оппонента на эмоции, а Катя на эмоции не выводилась и подпитку матери не давала.

Девушка даже отстояла своё право навещать отца, в новой семье которого весной прошлого года родился сын Алексей. У Кати сложились ровные отношения и с супругой отца Ниной, и с её старшим сыном Денисом, который за два прошедших года успел демобилизоваться и жениться.

Весной Катя окончила профтехучилище, которое теперь уже именовалось лицеем. А с работой ей помогла Анфиса Дмитриевна.

Катя продолжала навещать одинокую пожилую преподавательницу, которой исполнилось восемьдесят пять лет, помогала ей и понемногу занималась на фортепиано, теперь уже сама.

Музыкальная школа села Озёрное переехала в новое здание, более просторное, и получила статус школы искусств. Теперь там, помимо занятий музыкой, появились художественный и театральный классы.

Именно в этой обновлённой школе Катя с некоторых пор работала секретарём.

За прошедшее время Катя похорошела и расцвела. Роста она по-прежнему оставалась среднего, однако фигура из тощей и невыразительной превратилась в красивую и стройную.

Косу девушка обрезала и носила теперь модную удлинённую стрижку. Научилась умело подбирать косметику.

На Катю стали обращать внимание парни; некоторые даже упорно пытались добиться её расположения, однако девушка со всеми общалась одинаково ровно и спокойно. Что-что, а говорить твёрдое «нет» она со временем научилась.

Она дала слово Андрею, обещала дождаться, потому возникшее вдруг усиленное внимание молодых людей абсолютно не занимало её и не льстило ей.

Андрей, по подсчётам Кати, должен был приехать в конце июня или в начале июля. Вот интересно, общается ли он хоть с кем-то из прежних друзей и одноклассников? В селе-то он точно так ни разу не появлялся с тех пор, как окончил школу.

Зато более полугода назад, глубокой осенью, в Озёрное неожиданно приехали Саша Котельников и Лариса Мялицына.

Подруга Кати Лена пошла по стопам старшей сестры и тоже поступила в Лысьвенское медицинское училище. Сейчас Лена уже жила с каким-то парнем и в родное село не приезжала, потому Катя и не знала последних новостей.

Например, того, что Сашка Котельников и Лариса Мялицына, оказывается, теперь вместе. Всё же Сашка добился Ларисы! Она дождалась его из армии, а потом они вместе вернулись в родное село.

Правда, Котельников почти сразу снова уехал, — на заработки, в длительную командировку. А Лариса работала старшей медсестрой в поликлинике. Грядущей осенью, после возвращается Сашки, должна была состояться их с Ларисой свадьба.

* * * * * * *

Было начало июля, когда в один из дней Катя случайно узнала о том, что Андрей, оказывается, в данный момент находится в Озёрном.

Девушка выходила из большого продуктового магазина, в который отправилась по просьбе Анфисы Дмитриевны, когда на стоянке появился автомобиль, принадлежащий Вадиму Никитичу Борисову.

Почти тут же из салона вышли хозяин машины, его супруга, Андрей и... Лариса Мялицына. Катя сначала даже не сообразила, что к чему; просто остановилась, во все глаза глядя на Андрея.

Однако когда он обнял Ларису за плечи и повёл ко входу в магазин, сомнений не осталось. Катя так и застыла, не думая о том, как она выглядит со стороны, — просто не могла сдвинуться с места.

— Привет, Кать! — Лариса первая узнала девушку.

— Привет! — кивнула Катя, лихорадочно размышляя о том, что сейчас ей придётся взглянуть в глаза Андрею.

И как только она посмотрит в них, бесполезно будет пытаться спрятаться от правды. А сейчас она правде в глаза ещё не взглянула, и всячески оттягивала этот момент.

— Хорошо, что встретила тебя, — Лариса мягко и грациозно провела ладонью по своим длинным светлым волосам. — Лена тебе привет передаёт. У неё всё хорошо.

— Спасибо, Лариса, я рада! Ты тоже передавай Лене привет.

— Вряд ли получится, — покачала головой Лариса. — Не знаю, когда мы теперь увидимся-то с сеструхой. Я уезжаю из Озёрного, далеко.

— Понятно, счастливого пути, — кивнула Катя и сделала шаг в сторону.

Ей очень хотелось уйти оттуда как можно быстрее, желательно бегом, сломя голову. Тем более, и Андрей, и его родители стояли тут же.

Уже уходя, Катя всё же взглянула на Андрея. В тот же миг она поняла, что о своём обещании Борисов вспомнил только что.

Он и не собирался выполнять это обещание... Он просто забыл о нём.

Домой Катя не спешила: слишком боялась остаться один на один со своими мыслями и чувствами, потому задержалась у Анфисы Дмитриевны.

А когда в серых сумерках подходила к своим воротам, заметила мечущуюся по улице высокую тень. Оказалось, что возле дома её ждёт Андрей.

Глава восьмая

Девятнадцатилетняя Катя была совсем неопытной в отношениях с противоположным полом, однако, увидев Андрея у своих ворот, отчётливо поняла: главное — сохранить лицо.

Выручили сумерки, из-за которых Катю невозможно было подробно рассмотреть издалека, а когда она подошла ближе к парню, лицо её выражало вежливую и вполне искреннюю радость.

— Андрей? — воскликнула она. — Ты здесь откуда? У тебя какое-то дело? Если к моему отцу, то он сейчас тут не живёт.

— Катя, добрый вечер! Я к тебе пришёл, разговор есть.

— Ко мне? — удивилась девушка. — Тогда проходи в дом.

— Кать, — замялся гость. — Если можно, давай лучше здесь поговорим.

— Тогда давай хотя бы сядем на скамейку вон там, за деревом, — Катя указала на противоположную сторону улицы.

— Хорошо, пойдём, — Андрей выглядел растерянным.

Кажется, он ожидал другой встречи и приготовился просить прощения, а получилось всё так, что вроде и не за что просить. Теперь вот сидел на скамейке молча и глядя перед собой.

— Какое у тебя дело-то, Андрей? — напомнила о себе Катя.

— Да вот... хотел узнать, как у тебя жизнь, — наконец встрепенулся молчаливый собеседник. — Мы же коллегами были, можно сказать, и не виделись очень давно.

— Нормально жизнь, — пожала плечами Катя. — Не лучше и не хуже, чем у других. Наше училище окончила, то есть, лицей, работаю секретарём в школе искусств. Ничего особенного, в общем. Ты сам как?

— Я в отпуск на месяц приехал, а потом отправлюсь к месту службы, в Ленинградскую область.

— Давно приехал?

— Десять дней назад. А на личном у тебя как? Парень есть?

— Есть, — бойко соврала Катя, наверняка зная, что расспрашивать у знакомых и уточнять Андрей точно не станет. Нет ему до неё никакого дела. — Учились вместе, только он на другом отделении. Ты его не знаешь, он не местный, не из нашего села.

— А по вечерам почему не провожает? — всё же проявил бдительность Андрей. — Ты одна пришла.

— Так он в командировку уехал, — выкрутилась Катя. — Его пока нет в Озёрном.

Они немного помолчали, а потом Андрей весело улыбнулся:

— Не дождалась меня, значит? Помнишь, обещала?

— Ой! — махнула рукой Катя и тоже улыбнулась. — Детство золотое! Напугала тебя, наверно? Ты мне и вправду нравился тогда.

— Почему же напугала? Мне приятно было, — признался Андрей. — Ты всегда симпатичная была, а сейчас вообще красавицей стала.

— Ну тогда ладно, успокоил, — кивнула девушка.

Комплимент Катя пропустила мимо ушей. Ей очень хотелось уйти, но она должна была отыграть до конца. А ещё ей нужно было узнать, что связывает Андрея и Ларису.

— А у тебя как на личном? Боевую подругу уже встретил?

— Да, — Андрей потёр лоб. — Тут так получилось... Я же впервые за четыре года в Озёрное приехал, и на второй день случайно встретился с Ларисой. Поговорили мы с ней, погуляли, и я понял, что пропал. Влюбился. И она согласна ехать со мной. Мой отец договорился в администрации, через три дня нас распишут. Свадьбы большой не будет, — так, самые близкие. Так что пожелай мне счастья.

— Я, конечно, желаю, — задумчиво кивнула  Катя. — Но как же Саша Котельников? Ведь Лариса с ним жила, ты в курсе? Они вместе приехали из Лысьвы. Саша на заработки уехал, строиться хочет, когда вернётся. Свадьба у них осенью.

— В  курсе, конечно, — мрачно кивнул Андрей. — Но виноватым себя не считаю. У нас не рабовладельческий строй, и один человек не может навечно принадлежать другому. К тому же, силой любимую женщину не  удержишь. А Саня мужик, он должен понять.

Казалось, Андрей говорит теоретически правильные вещи, но на душе у Кати от этой правды стало пасмурно и тоскливо. Андрея она вдруг увидела другими глазами, «взрослыми», и увиденное ей не понравилось.

— Что ж, мне пора, — девушка встала со скамейки. — Спасибо, что зашёл, очень рада была повидаться.

— И тебе спасибо, Кать, — с облегчением ответил Андрей и тоже встал.

— Мне-то за что?

— Просто спасибо... за всё.

Катя вошла в прохладные сени, прижалась спиной к двери и закрыла глаза. Сердце колотилось, а щёки пылали, однако девушка осталась довольна собой. Она справилась! Не опозорилась и не унизилась. А Андрей так ничего и не понял.

В эту ночь Катя долго не могла уснуть; лежала, глядя в потолок, вспоминала и размышляла.

Она ведь и не знала Андрея, можно сказать. Целеустремлённый, серьёзный, очень симпатичный, спортивный, — вот и всё, что она смогла бы сказать о нём. 

А какой у него характер? Каков Андрей в быту? Каков с друзьями? Есть ли у него принципы? Добрый ли он человек, порядочный ли?

Андрей был первой любовью Кати, и это чувство постепенно превратилось в мечту. Умом девушка всегда понимала, что если бы она нужна была Андрею, он приезжал бы каждое лето. Он мечтал бы о встрече с ней так же, как она мечтала о встрече с ним.

Мечта о том, что Андрей приедет за ней, долгое время держала Катю на плаву, помогала не окунуться в отчаяние и боль, помогала пережить развод родителей, перемены, далеко не лучшие в её жизни.

А сейчас она поняла, что очень повзрослела и может продолжить путь самостоятельно, опираясь только на саму себя. Ей теперь не нужна мечта, держащая на плаву. Тем более, такая мечта, как Андрей.

Глава девятая
Катя сама удивилась тому, что после разговора с Андреем ей стало намного легче.

Конечно, в первые несколько дней после встречи она ходила сама не своя, а потом приехали Костя с женой и с сыновьями, и скучать стало совсем некогда.

А вскоре Катя почувствовала какую-то свободу что ли. Она постепенно начинала понимать, как прекрасна жизнь, когда ты не загоняешь себя в непонятные рамки собственными несбыточными мечтами и не ждёшь у моря погоды. Когда нет никакого надуманного сценария, которому нужно непременно следовать.

Внутреннее напряжение таяло день ото дня. Постепенно девушка совсем отпустила ситуацию, и в новый учебный год вошла абсолютно другим человеком, более открытым и общительным.

Раньше она была слишком сосредоточена на собственных мыслях и семейных проблемах, закрыта, сторонилась людей, избегала общения.

Осенью Катя очень сдружилась с Юлией Владимировной, новым преподавателем отделения струнных  инструментов. Юля была родом из Озёрного, но раньше девушки не были знакомы, поскольку учились в разных школах.

Юля окончила восьмилетку, а потом уехала в город Чайковский, поступила в музыкальное училище. Получив профессию, вернулась в родное село и устроилась на работу в школу искусств.

Летом демобилизовался парень Юли Слава. Молодые люди встречались ещё со времён учёбы в школе и теперь собирались пожениться.

Свадьба должна была состояться в конце декабря, и Катю, разумеется, пригласили.

Несмотря на довольно суровое время года, погода в день свадьбы Юлии и Вячеслава стояла мягкая и безветренная.

Катя пришла на праздник в сшитом на заказ платье из мягкой серебристой ткани, в высоких сапогах на среднем каблуке и в новом беличьем полушубке.

Девушка была не особо приучена к дорогим вещам, но неделю назад, когда Кате исполнилось двадцать лет, отец повёз её на рынок в Пермь, и там они вместе выбрали этот полушубок.

Подарок отца вызвал очередную бурю негативных эмоций у Тамары Ивановны, которая пилила дочь в течение нескольких дней, убеждая в том, что негоже принимать такие подарки от человека, предавшего семью.

Катя не понимала, как можно настолько долго копить в себе обиды и злобу, а может, даже ненависть. При этом мать с некоторых пор довольно тесно общалась с одним из соседей по улице, Геннадием Михайловичем.

Сосед был старше Тамары Ивановны на одиннадцать лет, ему исполнился семьдесят один год. Год назад Геннадий Михайлович овдовел, а месяца три назад начал всё чаще захаживать в гости к соседке, помогать по дому.

Катя, разумеется, не уступила и продолжала носить полушубок, подаренный отцом, попутно вызывая у мамы перманентное раздражение.

Конечно, она делала это не нарочно, просто ей очень дорог был подарок папы. А ещё очень нравился.

Сейчас, накинув на голову капюшон, Катя стояла у ворот дома, в котором жила у своих родителей Юля. Девушек было много, они весело переговаривались и много смеялись.

Из-за отворота на улицу одна за другой начали выезжать машины, и вскоре выкуп был в разгаре. Свидетельница со стороны невесты (она же ведущая и тамада) была настроена решительно, билась за каждый сантиметр пути от ворот до комнаты невесты и за каждый рубль, потому выкуп продолжался  достаточно долго.

Катя поёжилась; несмотря на мягкую погоду, зима по-прежнему оставалась зимой.

— Кажется, нам придётся сделать перерыв, — голос, раздавшийся  из компании парней, показался Кате знакомым. — А то девушки мёрзнут.

Приглядевшись, она узнала Сашу Котельникова, который стоял в толпе парней. Надо же, вернулся всё же... Ходили слухи, что Саша остался на Севере насовсем.

— Привет, Кать, — Котельников помахал ей рукой. — Давай к нам!

— Ишь, какой! — рассмеялась девушка, стоявшая рядом с Катей, и легко подтолкнула её локтем. — Хочет, чтобы ты к ним перебежала!

— Ну уж нет, — звонко отозвалась Катя, а потом ещё прибавила голос. — Нет привычки перебегать! 

Саша только улыбнулся, больше ничего не сказал, а Катя вдруг похолодела, вникнув в суть брошенной ею фразы. Вдруг Саша принял сказанное за намёк?

Настроение испортилось. Катя думала о том, что Саша теперь даже разговаривать с ней не захочет. Однако как только парням удалось прорваться в дом, Котельников оказался рядом с Катей и больше в этот вечер от неё не отходил.

Глава десятая
Катя видела, что Саше тяжело, плохо, хоть он и ведёт себя как обычно. Нельзя сказать, что они когда-то были очень близки, но всё же полгода до того, как Саша уехал вслед за Ларисой в Лысьву, играли в одной группе.

И хотя лидером всегда был Андрей, Сашка оставался душой коллектива, самым общительным, добрым, энергичным и весёлым.

Внешне он и сейчас казался точно таким, но Катю ему обмануть не удалось. Она с удовольствием провела с Котельниковым весь вечер, тем более, компания Саши стала для неё своеобразной защитой от поползновений подвыпивших гостей мужского пола.

Но когда Саша, провожая Катю ночью до дома, попытался её поцеловать, девушка упёрлась ладонями в его плечи и отвернулась.

— Саша, давай не будем портить этот прекрасный вечер. И тем более, расставаться на неприятной ноте, — немного чопорно, но решительно заявила Катя в ответ на удивлённый, обиженный и растерянный взгляд Котельникова, заметный даже в темноте.

Ну-ну. Кажется, он не привык к отказам.

— А зачем вообще расставаться?

— Ты же сам сказал, что снял квартиру в Перми и уедешь сразу после нового года.

— Это как-то мешает нам провести вместе оставшееся время? — усмехнулся Саша.

— Нет, не это, — покачала головой Катя.

— А что? Неужели девичью честь бережёшь?

— Не твоё дело, — Катя не стала возмущаться и обижаться.

Рассказывать как на духу о своих мечтах, заблуждениях и разочарованиях девушка тоже не планировала; к тому же, источник боли у них с Сашей был один и тот же. К чему это ворошить?

— Если ты за мной весь вечер ухаживал с определённой целью, то я тебя разочарую: ты зря потратил время.

— Я за тобой ухаживал, потому что ты красивая девушка, добрая, хороший человек, — пожал плечами Саша и достал из кармана куртки пачку сигарет. — Но ведь одно другому не мешает.

Вспыхнуло пламя зажигалки, осветив на несколько секунд лицо Котельникова: квадратный подбородок, прямой нос, опущенные тёмные ресницы и широкие прямые брови.

Лицо было грустным, и на миг Катя едва не поддалась жалости, но вовремя сама себя остановила. Нет, в данном случае она Сашке не помощница. Сама недавно от всего этого отошла.

Парень отступил на пару шагов и разогнал рукой дым.

— И вообще, зачем обязательно расставаться? Поехали со мной, Кать? Что тут делать-то?

— Как «что»? Жить. Всюду люди живут, не только в больших городах.

— Скажи ещё какую-нибудь расхожую банальность, претендующую на истину. Ну типа «не место красит человека», «где родился, там и пригодился»...

Саша удивлённо смолк, потому что Катя, не прощаясь, отвернулась и быстро зашагала по улице. Через пару секунд фигурка девушки скрылась в темноте, и Котельников, отбросив сигарету, припустил вдогонку.

— Вот это скорость! Еле догнал, — выдохнул он, преграждая путь Кате.

— Пить надо меньше.

— Обижаешь, Кать! Я и не пил почти, всё тебя от кавалеров охранял.

— За это спасибо, — кивнула Катя.

— Прости, ладно? — примирительно заговорил парень и близко заглянул в лицо спутницы. — Признаю, что был не прав сейчас. Честно. Предлагаю просто хорошо общаться, по-человечески, по-дружески.

— Договорились, Саша, — улыбнулась Катя. — Наконец-то я тебя узнаю;.

— Неужели я так уж изменился? — подстроившись под шаг Кати, Саша взял руку девушки и положил на свой локоть.

Катя промолчала, но руку не убрала. Объясняться по-прежнему не хотелось, но кажется, упрямый провожатый не намерен был отставать. А может, ему просто хотелось выговориться?

— Саша, — решилась Катя. — Если хочешь, пойдём к нам в гости. Посидим, чаю попьём, поговорим. По-человечески, по-дружески, как ты сказал.

— Пойдём! — обрадовался Котельников. — А мама твоя не будет против?

— Мама наверняка уже спит. Мы же не будем шуметь и мешать ей. Собаки будут против, но я с ними договорюсь.

...Саша ушёл домой только в седьмом часу утра. Они с Катей ночь напролёт проговорили, и он рассказал всю историю их с Ларисой отношений от начала до конца. Катя так и не стала рассказывать о своём наваждении, от которого ей только-только удалось избавиться.

Если Котельников по-прежнему не смирился со своей потерей, до сих пор переживал и страдал, то девушка хотела забыть об истории с Андреем как можно быстрее, вырвать эти страницы из жизненной книги.

Потом Саша исчез на неделю и появился уже после Нового года. В течение нескольких дней ребята выходили вдвоём на лыжах в лес около посёлка, подолгу катались, много разговаривали. А потом Котельников уехал.

Правда, перед отъездом пришёл попрощаться, принёс Кате розы и огромную коробку конфет. А ещё оставил свой новый адрес.

— Катя, ты подумай хорошо, прими правильное решение и приезжай.

— Я подумаю, Саша, — улыбнулась Катя.

Она улыбалась, но на душе вовсю скребли кошки: неожиданно стало очень жаль, что Саша уезжает. Как выяснилось, она очень привыкла к нему, даже привязалась.

— Только подумаешь? А другие два пункта? Я ведь серьёзно, Катя!

— И я серьёзно, Саша. Пока подумаю, а дальше видно будет.

Котельников уехал, и жизнь пошла своим чередом. Сначала Катя была уверена в том, что ни за что не поедет к Саше сама, поскольку не хочет стать вечным вторым номером, заменой. Вряд ли Лариса будет когда-то окончательно забыта.

Но время шло, и Саша не давал о себе знать, а Катя скучала всё сильнее день ото дня. За то время, которое они провели зимой вместе, девушка успела привыкнуть к их разговорам, шуткам Саши и его вниманию, и замену этому общению найти не могла, как ни старалась.

А в начале лета сама судьба привела Катю в Пермь, поскольку руководство отправило девушку на курсы повышения квалификации. Катю собирались перевести на должность специалиста в отдел кадров.

Глава одиннадцатая
Лето 1997 года

Катя должна была уехать на первой электричке, потому накануне собиралась целый день, а вечером пекла пирожки. Мамы дома не было, — Тамара Ивановна теперь почти всё свободное время проводила у соседа Геннадия Михайловича, — потому задавать вопросы было некому.

Катя делала вид перед самой собой, что пирожки ей очень пригодятся, однако в глубине души прекрасно понимала, что старается для Котельникова.

Ещё со времён совместного участия в ансамбле Катя знала, что Сашу вырастили отец и мачеха. Свою маму Саша совсем не помнил, — роды стали для бедной женщины роковыми.

Отец Саши, Пётр Петрович, вновь женился, когда сыну было полтора года. У Сашиной мачехи, которую парень называл «тётя Валя», тоже был сын от первого брака, мальчик на пять лет старше Саши.

Вскоре у Петра и Валентины одна за другой родились две дочери, и Саша как-то затерялся в большой семье. Воспитание было спартанским, внимания на старших детей практически не обращали, — парни были предоставлены сами себе.

Поэтому Саша с детства рос бойким,  самостоятельным и совсем не избалованным, но на жизнь никогда не жаловался. Разве что однажды ночью... Однако эти разговоры не имели никакого отношения к семье его родителей.

Катя была уверена, что Котельников очень обрадуется и варенью, и мёду, и домашним пирожкам. Чем он там питается-то в большом городе? Наверняка ест на бегу и второпях, всухомятку, дома ничего не готовит. А так хоть чаю с удовольствием попьёт.

Катя прибыла в Пермь утром в понедельник, заселилась в тесный номер относительно недорогой гостиницы, расположенной неподалёку от Камы,  и сразу пошла на занятия. А уже вечером отправилась в гости к Саше.

На автобусе ехала почти полчаса, поскольку движение на мосту было затруднено, однако девушку трудности такого рода не пугали: она с удовольствием любовалась в окно на виды большого города, уставшего от летнего зноя.

Как выяснилось, Саша арендовал квартиру в четырёхэтажной «хрущёвке», расположенной прямо у дороги. Поднявшись на второй этаж, Катя решительно вдавила кнопку звонка.

Сначала в течение довольно длительного времени за дверью не было ни звука. Катя начала ругать себя за наивность: как можно быть настолько уверенной в том, что Сашка окажется дома? И что теперь делать? Уйти ни с чем? Или рискнуть и оставить гостинцы у соседей?

Катя стояла, размышляя, как вдруг услышала какой-то шорох за дверью.

— Кто там? — из-за коричневой, обитой дерматином двери раздался мелодичный женский голос.

— Здравствуйте! — бодро и громко заговорила Катя. — Скажите, пожалуйста, Саша Котельников тут живёт?

— Здесь, — девушка, которой принадлежал мелодичный голос, приоткрыла двери.

Сама незнакомка оказалась высокого (наверняка чуть выше Сашки) роста, с длинными русыми волосами, струящимися по плечам, и большими карими глазами.

Из одежды на девушке была только серая мужская рубашка. Длинные стройные ноги показались Кате бесконечными.

Увидев, что Катя выглядит вполне миролюбиво и явно не представляет опасности, девушка открыла двери пошире.

— А зачем вам Саша? — со смесью любопытства и подозрительности спросила незнакомка. — Он сейчас пока принимает душ, скоро выйдет.

— Я сестра Сашки, — ляпнула Катя, спасая себя от неловкости и двусмысленности создавшегося положения. — Троюродная. По случаю здесь оказалась, в командировке. Вот.

Катя протянула девушке сумку с гостиницами.

— Это его родители передали. А мне некогда ждать, — широко улыбнулась Катя, отступая к лестнице. — Я очень спешу. Пусть Сашка не обижается. До свидания!

Допятившись спиной до лестницы, девушка резко развернулась и бегом слетела вниз.

— Эй, подождите! — растерянно окликнула незнакомка, но Кати уже и след простыл.

Что-то подсказало: на остановку, расположенную наискосок от четырёхэтажки, идти нельзя. А с другой стороны от «хрущёвки» находилась ещё одна такая же.

Между домами тянулась узкая дорожка, с двух сторон засаженная кустарником и американскими клёнами. Катя скрылась в этих зарослях и стояла, оглядываясь, чтобы выбрать максимально удобный и безопасный путь для ухода.

Вдруг она увидела, как двери подъезда, в котором сама она только что была, распахнулись, и на улицу выскочил Котельников. Он был в спортивных брюках и кроссовках на босу ногу.

Футболки на нём не было, и он поспешно, на бегу, натягивал олимпийку.

Как и предполагала Катя, Сашка побежал в сторону остановки, а сама она ушла в противоположную сторону и обогнула двор по дуге.

Думать о том, что произошло, не хотелось. Катя не винила никого, кроме себя. Да, она молода и неопытна, ей всего двадцать. Но нельзя же быть такой до бесконечности наивной! Хватит уже, достаточно!

На Сашу она не обижалась и не сердилась, — просто не хотела его больше видеть, и в основном, чтобы не вспоминать о собственной глупости. От него более полугода не было ни слуху ни духу, так на что она рассчитывала? Да он и не обещал ничего.

Через десять дней курсы закончились, и Катя вернулась в Озёрное, где наконец-то смогла отвлечься и забыть о своём необдуманном поступке.

Жить в большом и шумном городе ей совсем не понравилось, и сейчас она отдыхала душой. А ещё осваивалась на новом рабочем месте, в отделе кадров.

В какой-то момент девушке снова удалось поверить в то, что жизнь прекрасна. Ничто не предвещало того, что произошло.

Однажды, возвращаясь с работы, Катя увидела у ворот машину отца. Обрадовавшись, девушка заспешила, удивляясь тому, что отец впервые за несколько лет приехал к дому.

Однако при её приближении дверца у водительского сиденья открылась, и навстречу Кате вышел Денис, сын Нины, второй жены отца.

Глава двенадцатая
— Денис? Привет! А ты почему в дом не заходишь?

Катя уже поняла, что гость прибыл с плохими вестями, и уверенность эту подтверждали бледное лицо Дениса и тёмные тени под его глазами.

— Мама твоя... — парень проглотил комок в горле и прикрыл глаза, — не впустила. Давай здесь поговорим, Кать... Я не могу при ней.

Девушка с ужасом поняла, что обычно дружелюбный и спокойный Денис находится на грани истерики, и внутри всё словно обледенело от страшного холода. Катя молча смотрела в лицо гостя и ждала приговора.

— Рано утром сегодня... Мама и дядя Паша... В общем, нет их больше.

— Как это? — Катя слышала свой глухой голос будто со стороны.

Звон в голове заглушал все мысли и даже чувства, а лёд в душе не таял, наоборот, ещё окреп.

— На природу ездили с одним из коллег дяди Паши, под утро возвращались. Как так, Катька? Твой отец всегда так осторожно ездил, а тут машина чужая, и за рулём был другой. Зачем они с мамой сели в эту машину? Зачем?! В реку улетели.

— Кто-то выжил? — опять этот чужой голос откуда-то со стороны.

Чужой, не её голос.

— Нет, — покачал головой Денис. — Все четверо.

— А Алёшка?

Катя наконец-то поверила в то, что это говорит она, и какая-то часть души отмерла. Про брата Денис ничего не сказал! Значит, Алёшка жив!

— Лёха у нас оставался, его не брали с собой. Сама понимаешь, ему всего два года. Что ему делать там было?

— Слава богу, — пробормотала Катя.

Она не стеснялась и не стыдилась прозвучавшего в её словах облегчения.

— Я сегодня весь день по делам, сама понимаешь. Организовать всё надо. А мальчишки дома с Ольгой.

У Дениса и его жены Ольги полгода назад родился сын Вася.

— Поедешь со мной, Катя? Я за тобой приехал.

— Конечно, поеду! Помогу чем смогу. Пойдём, подождёшь, пока я соберусь. Я быстро. Может, чаю хочешь?

— Нет, я здесь подожду, — покачал головой Денис и устроился за рулём, не закрывая дверцу машины.

Катя кивнула и пошла в дом, стараясь думать о бытовых мелочах и о том, что нужно заехать в школу искусств, предупредить руководство.

В дверях девушка столкнулась с матерью, та как раз уходила.

Так и пришлось рассказать о случившемся, стоя в дверях.

— Меня это не касается, — пожала плечами Тамара Ивановна и вознамерилась продолжить путь.

— А попрощаться, мам? С папой?

— Нет нужды, — сухо ответила мать, сделала несколько шагов, остановилась и усмехнулась. — Всё же есть на свете справедливость!

— Мама! — ужаснулась Катя.

— Что «мама»? Он сам захотел всё перечеркнуть и отказался от семьи. С кем остался, пусть тот и провожает его теперь.

Махнув рукой, Тамара Ивановна скрылась за дверью, а Катя вспомнила, что нужно ещё сообщить обо всём братьям. Мама ведь наверняка не сделает этого. Не сочтёт нужным.

* * * * * * *

Беда, как известно, одна не приходит, и оказалось, что брат Костя находится в больнице с подвывихом позвоночника. Разумеется, приехать Константин не смог, зато впервые за долгое время прилетел Володя. Правда, всего на один день, только на прощание с отцом.

Катя потом, спустя время, не могла вспомнить подробности тех нескольких дней, прошедших как в тумане. Разговоры, лица, постоянная занятость, горькие хлопоты. Тысяча мелочей, которые необходимо было сделать, и девушка делала их на автомате, по инерции.

Одно лишь было ярким, устойчивым и неизменным: мысль о том, что теперь будет с Алёшкой. А ещё его глаза — огромные и серые, такие же, как у Кати. Такие же, как были у папы.

Мать на прощании так и не появилась, а Володя, который прибыл один, без семьи, уехал в аэропорт сразу после обеда.

Катя, которой на работе разрешили отсутствовать столько, сколько нужно, до девяти дней прожила в тесной съёмной квартирке с Денисом, Ольгой, Алёшей и Васей. Им всем так было легче.

Павел Степанович, Нина и Алёшка жили в половине небольшого дома, принадлежавшего Нине, а сейчас Денис собирался делать там ремонт и переезжать туда с семьёй.

Как раз в это тяжёлое для всех время выяснилось, что Ольга снова ждёт ребёнка. Катя прекрасно понимала, как тяжело будет молодой женщине одной управляться с тремя маленькими детьми, ведь Денис всё время на работе. Да и жить постоянно впятером в тесной съёмной квартирке?

Даже когда ремонт в половине дома закончится, и Денис перевезёт туда семью, впятером там будет тесно. К тому же, Алёшка Кате такой же брат, как и Денису. Кроме них у мальчика теперь никого нет, они самые близкие родственники.

Когда Катя впервые заговорила о том, что хочет забрать брата с собой и в будущем усыновить, никто не был против, скорее, наоборот.

Впереди ещё было решение вопроса с наследством, но сейчас Катя думала только о младшем брате, и эти мысли помогали ей не сойти с ума и не зацикливаться на потере.

Девушка понимала, что ей предстоит очень тяжёлый и сложный разговор с матерью, но Тамара Ивановна сразу обрубила все попытки дочери договориться, на корню.

— В моём доме его не будет, — холодно, жёстко и безапелляционно заявила женщина. — Если он тебе дороже матери, можешь идти на все четыре стороны вместе с ним.

Глава тринадцатая
— Мама, это не только твой дом, — жёстко парировала Катя.

Внутри закипало бешенство, то самое, которое копилось с детства. Даже когда отец ушёл из семьи, Катя чувствовала его защиту, его сильное плечо, душевную опору. Теперь же она осталась с деспотичной и суровой матерью один на один, лицом к лицу.

— Смотри-ка ты, голос прорезался! — усмехнулась мать. — Да, позаботился о тебе папашка твой, отписал свою половину дома ещё при жизни. У него ведь сыновей-то не было, ага? «Они мужики, сами заработают», — вот и все его аргументы. Только доченька любимая, свет в окошке! Ещё бы, ты же на него похожа больше всех, одно лицо, ничего моего! Володя на нас обоих похож, Костя в мою родову удался, а ты вся в отца. И упрямая, как ослица, вечно себе на уме. Ну точно папенька ро;дный! Только вот вторая-то половина дома моя, и я отсюда уходить не собираюсь, не надейся! Потому житья я тебе с этим... прижитым... не дам, так и знай! И завещание напишу на Володю и на Костю. Не жди, что весь дом тебе достанется!

— Мама, ведь Алёша — маленький ребёнок, и он ни в чём не виноват! Как ты не понимаешь? Он один остался, и куда он теперь?

— Всё я прекрасно понимаю. Мне вообще нет никакого дела до того, куда он теперь. Его родители должны были о нём думать, а не о гулянках. Я его не сиротила, и нечего меня виноватить! Меня никто не жалел, не спрашивал, каково мне было, и я никого жалеть не собираюсь. Совести у тебя нет совсем, мать для тебя — ничто! Всё, разговор окончен.

Тамара Ивановна встала из-за стола и вышла во двор. Катя тоже вскочила и начала собирать сумку. Она пообещала Денису и Ольге, что сегодня приедет за Алёшей. Только вот что теперь делать? Куда с ним идти?

Когда шла на автостанцию, заметила какое-то движение возле заброшенного ангара на пустыре, но задумываться об этом было некогда.

Затем вышла на следующую улицу, увидела дом Анфисы Дмитриевны, и в голову пришла спасительная мысль. Остановившись, Катя с минуту подумала и повернула к крашеному в зелёный цвет деревянному дому с белыми резными наличниками.

Девушка по-прежнему помогала старенькой учительнице, которой уже исполнилось восемьдесят семь лет, и Анфиса Дмитриевна с радостью согласилась сдать Кате одну из комнат. Точнее, даже не сдать, а просто пустила к себе жить, от денег отказалась.

— Живите столько, сколько нужно. Мне веселее. Сама знаешь, детей у меня нет, только племянники и внучатые племянники, но они редко наведываются. Правда, зовут к себе в город, да я не соглашаюсь. Одиночество меня никогда не тяготило, но вот чем старше становлюсь, тем сильнее хочется, чтобы рядом кто-то был.

— Анфиса Дмитриевна, Алёше два годика всего, он ещё многого не понимает, шуметь будет. Точно не помешаем?

— Не беспокойся. Я на одно ухо почти полностью глухая, потому когда сплю, мне сложно помешать: я ложусь на то ухо, которое слышит. А когда не сплю, можете шуметь сколько угодно, я ведь не учёный, мне тишина ни к чему. И на мать не обижайся, у неё своя правда. Отойдёт.

Зная характер мамы, Катя очень сомневалась в том, что та «отойдёт» когда-нибудь, но спорить не стала.

* * * * * * *

Впоследствии Катя часто думала о том, что возраст Алёши сыграл в те тяжёлые времена большую положительную роль. Мальчик ещё очень многого не понимал, хотя достаточно бойко разговаривал, а к новым условиям жизни привык и адаптировался очень быстро.

Вскоре он начал называть Катю мамой, а Анфису Дмитриевну — бабой. Девушка же считала старую учительницу музыки настоящим ангелом, которого ей послала судьба.

Алёшу удалось устроить в ясли, а Катя вышла на работу. Львиную долю времени и сил отнимало оформление документов об опекунстве и пенсии для Алёши, но дело постепенно продвигалось. Катя постоянно говорила себе, что это время нужно просто пережить, а потом станет легче. 

Знакомые судачили о том, что Тамара Ивановна выгнала из дома дочь, но та не обращала внимания на слухи. А Катя твёрдо решила, что никогда не будет скрывать от мальчика историю его появления на свет. Конечно, он вырастет и сам мало что вспомнит, ну и пусть!

В один из вечеров в конце августа кто-то позвонил в ворота, и Катя вышла открывать. Думала почему-то, что приехал Денис, однако во двор шагнул Саша Котельников. В руках у него был большой пакет с белым виноградом.

— Привет, Кать! Примешь гостя? — нерешительно спросил парень.

— Входи, раз пришёл, хотя по-хорошему не у меня надо спрашивать, а у хозяйки дома.

Конечно, Катя понимала, что говорит это лишь для порядка, поскольку знала о гостеприимстве и общительности Анфисы Дмитриевны.

Ожидания полностью оправдались: гость был встречен по высшему разряду, хотя пожилая женщина раньше не была знакома с Сашей. Чувствовалось, что Котельникову удалось вызвать симпатию у хозяйки дома, и это тоже совсем не удивило Катю.

Алёшка, который, видимо, соскучился по мужскому обществу, сидел на коленях у Саши и уплетал виноград из большой эмалированной миски.

Одна Катя оставалась совершенно равнодушной к гостю. Во всяком случае, ей так казалось. Даже любимый виноград её не радовал, как и абсолютно не растрогал тот факт, что Котельников помнит случай из их ранней юности. Он даже напомнил Кате о том, как они вместе стояли в очереди в кооперативном магазине.

— Ты в гости к родителям приехал? —  Катя решила всё же проявить хоть какую-то вежливость, пусть дежурную.

— Нет, — покачал головой Саша, внимательно глядя на Катю. — Я насовсем приехал. Арендовал старый ангар на пустыре, начал потихоньку машины ремонтировать и реставрировать.

— Мм, понятно, — неопределённо кивнула Катя.

Она не стала задавать вопросы, хотя очень хотелось язвительно поинтересоваться, согласилась ли прекрасная длинноногая незнакомка отправиться с Котельниковым в село.

Катя была уверена в том, что запала и энтузиазма Сашки надолго не хватит. Скоро Котельников опять драпанёт куда-нибудь, ему же вечно на месте не сидится.

— Я искал тебя, Катя. Долго найти не мог. На работе тебя не было. Дома у вас сначала тоже никого не было, потом твоя мама как-то открыла и сказала, чтобы я катился куда подальше. Ещё сказала, что понятия не имеет, где ты обитаешь. Так и сказала. Вы что, поссорились, Кать?

— Можно и так сказать, — пожала плечами девушка.

— Потом у меня работы стало больше, закрутился. А после случайно узнал о том, что у тебя случилось, и о том, где ты живёшь сейчас. Катя, если тебе... то есть, вам нужна помощь, ты только скажи.

— И что будет? — она вдруг почувствовала, что злится. — Кому нужны чужие проблемы? Тебе что ли? Тоже мне, доброхот нашёлся!

Катя говорила всё громче, глаза её сверкнули.

— Живи своей жизнью, понял? Машины ремонтируй и реставрируй. С девушками гуляй, — дело-то молодое! А к нам не лезь! Мы сами как-нибудь!

Катя чувствовала, что ей не хватает воздуха. Несколько раз коротко вдохнула, как рыба, громко всхлипнула, быстро встала из-за стола и выбежала из дома. Впервые за прошедшие недели у неё началась истерика. 

— Ничего, пусть поплачет. А лучше пусть поревёт как следует, — Анфиса Дмитриевна попыталась успокоить растроенного и растерянного Сашу. — Не надо пока на неё давить, она не готова. Столько всего свалилось на бедную девочку... И сколько в ней силы! Она только всего самого лучшего достойна, с ней нельзя несерьёзно.

— А я и так серьёзно, — возразил Саша. — Хотя на то, что я «самое лучшее», не претендую.

— А это только время покажет, иначе никак, молодой человек!

— Так что же, мне лучше уйти сейчас? — тихо спросил Котельников.

— Да, лучше пока уйти. Не спеши, дай Катюше время.

Глава четырнадцатая

В тот, самый первый вечер, Саша ушёл, но через неделю появился снова. Лаконично пояснил, что просто зашёл проведать. Принёс торт к чаю, сладости для Алёши и мёд для Анфисы Дмитриевны.

Выпил чаю, поговорил сразу со всеми, поиграл с Лёшей и ушёл. Правда, в следующую субботу появился опять, и с тех пор начал регулярно проводить субботние вечера у Анфисы Дмитриевны.

Катя, конечно, по мере сил помогала пожилой женщине, однако в частном доме всегда найдётся работа, которая хрупкой женщине не под силу. Раньше Анфиса Дмитриевна нанимала кого-нибудь со стороны, а теперь всю мужскую работу взял на себя Котельников.

В доме было водяное отопление, и перед началом «отопительного сезона» Саша привёл в порядок котёл. А в следующие выходные расколол и сложил в поленницу дрова для бани.

Анфиса Дмитриевна признавала мытьё только в бане и до сих пор парилась, несмотря на очень солидный возраст. Катя тоже с детства привыкла к бане, а потом приучила и Алёшу.

Семья Саши жила в благоустроенной квартире в одном из четырёхэтажных домов, потому бани у Котельниковых не было. Теперь же Саша с удовольствием ходил в баню по субботам.

Через месяц к субботнему гостю окончательно привыкли и привязались все, даже Катя, хоть она и не обнаруживала этого никак. Девушка очень боялась опять оказаться в глупом положении и по-прежнему не смогла бы довериться Котельникову, хоть и прикипела к нему душой.

В один из субботних вечеров Алёша лёг спать раньше обычного, а тактичная Анфиса Дмитриевна удалилась к себе. Вернувшись из бани, Саша пил в кухне чай со смородиновым листом, а Катя сидела рядом. Не могла же она уйти и оставить гостя одного, вот и соблюдала приличия.

— Саша, скажи, зачем ты сюда ходишь? — пользуясь тем, что они остались вдвоём, девушка решилась задать давно мучивший её вопрос.

Котельников поставил на стол большую кружку с дымящимся чаем и опустил глаза. Лицо его напряглось.

— Выгонять будешь? — голос прозвучал спокойно.

— Я сама тут в гостях. Разве могу распоряжаться? Просто спросила, с какой целью приходишь.

— А если бы могла распоряжаться, выгнала бы? — Саша наконец взглянул прямо в лицо Кати, и девушка почувствовала, как тонет в омуте его больших зелёных глаз.

— Зачем ты меня уводишь от темы, Котельников? — сердито спросила Катя.

Сердито, потому что хотела скрыть свою истинную реакцию на Сашу.

— Потому что мне сложно говорить на эту тему. Лгать не хочу, а правду сказать очень непросто. Тем более, я виноват перед тобой. Очень хочу, чтобы ты поняла: тогда, зимой, я был немного не в себе.

— Немного? — усмехнулась Катя.

— Кать, ну прости! Я не имел права так вести себя с тобой, потому что ничего серьёзного за душой не хранил. Хотя мне было очень приятно твоё общество. Но сейчас всё по-другому.

— Ты сам-то веришь в то, что говоришь?

— Если бы не верил, разве вернулся бы в Озёрное? Я ведь из-за тебя приехал.

— Так быстро забыл Ларису?

Катя понимала, что вопрос звучит жестоко, но и поговорить на эту тему нужно, раз уж Котельников открыт для откровенного разговора.

— Забыть о случившемся вряд ли получится, — пожал плечами Саша. — Прежде всего это большой жизненный урок. Но и фундаментом моей дальнейшей жизни ошибки молодости точно не станут.

— Молодость ещё не кончилась, Саша.

— И что? Если уже есть опыт, и есть твёрдое понимание того, что мне нужно.

— А у меня пока нет твёрдого понимания.

— Ничего удивительного, Катя, ведь ты столько пережила за такой короткий промежуток времени! Потому я тебя и не тороплю, жду. Единственное, о чём попрошу сейчас: пожалуйста, постарайся забыть о том случае, о твоём приезде.

— А с чего ты взял, что я приезжала?

— А кто бы мне ещё привёз целую сумку гостинцев? Кому я нужен?Одни пирожки чего сто;или, я их до сих пор забыть не могу. Очень надеюсь, что ещё когда-нибудь попробую их.

— Я подумаю, — улыбнулась польщённая Катя.

Она размышляла о том, нужно ли рассказать о своём прежнем отношении к Андрею, но потом вдруг решила, что давняя симпатия не имеет никакого отношения к реальности и к нынешней жизни, а тем более, к будущему, потому промолчала.

* * * * * * *

Осень принесла с собой сезонные болезни, и с понедельника Катя ушла на больничный с Алёшей. К пятнице мальчику стало значительно легче, и на приём в поликлинику решено было идти пешком. Тем более, погода стояла сухая и достаточно тёплая.

Уже на обратном пути у фирменного магазина недавно открывшегося в Озёрном мясоперерабатывающего цеха Катю кто-то окликнул, а через минуту на шее у неё повисла Ленка Мялицына. Подруга детства что-то быстро говорила, и сначала Катя даже не всё успевала понять, поскольку отвыкла от Лены, которая всегда так тараторила.

Пока девушки болтали, их окружила компания, и в подошедших Катя узнала Андрея и Ларису. С ними был высокий светловолосый здоровила — муж Ленки, как оказалось. При взгляде на Ларису было понятно, что молодая женщина беременна, хотя срок ещё явно не очень большой.

— А мы в отпуск приехали, — сообщила Лариса. — Потом, когда малыш родится, вряд ли получится быстро выбраться сюда. Сегодня вот на природу собрались, шашлык делать.

— А это что за молодой человек? — Андрей, улыбаясь, смотрел на Лёшу.

— Неужели сын, Кать? Когда успела? — это уже Ленка спросила.

— Брат, — пояснила Катя. — Но получилось так, что живёт со мной.

Причин скрытничать не было, и девушка коротко рассказала о случившемся.

— Вот это да, — покачала головой Лариса. — Не знаю, права ли ты, Катя! Ведь ты пожертвовала своей молодостью и будущей личной жизнью. Кому нужен чужой ребёнок?

Катя бросила быстрый взгляд на Алёшу, который застенчиво улыбался, рассматривая знакомых старшей сестры. К счастью, он ещё не понимал тех слов, которые так легко говорила Лариса.

— Ничего, как-нибудь, — усмехнулась Катя. — Ребята, извините, нам пора бежать, дела.

Катя и Алёшка продолжили путь, и девушка не могла думать ни о чём, кроме того, знает ли Саша о приезде Ларисы.
Глава пятнадцатая
На следущий день, в субботу, Катя рано утром поставила тесто, чтобы к вечеру сделать пирожки. В этот раз она ждала Сашу с особым нетерпением и волнением.

Придёт ли? И каким он будет? Таким же, как всегда, — весёлым и разговорчивым? Или задумчивым и грустным? А может, взволнованным? Или вообще не придёт?

Саша обычно появлялся в третьем часу пополудни, потому, когда стрелка часов приблизилась к четырём, Катя начала всерьёз переживать.

Уже и Алёша, который привык к Котельникову, несколько раз вспомнил про Сашу, будто наверняка знал, какой сегодня день недели. Анфиса Дмитриевна тоже пару раз посетовала на то, что Саша задерживается. Все успели привыкнуть к субботним визитам... Осталось выяснить, привык ли сам Саша, и так ли уж эти визиты ему нужны.

Катя всё яснее понимала, что субботний гость сегодня не придёт. Конечно, можно было далее ждать, гадать и переживать, но девушка рассудила по-другому.

Она решила не делать никаких выводов, пока не выяснит всё, потому, сложив в бумажный пакет часть пирожков, собралась и пошла домой к Котельникову. Катя знала, что он снимает однокомнатную квартиру в том же доме, в котором живут его отец, мачеха и сёстры.

Чем ближе Катя подходила к нужному дому, тем сильнее волновалась. В какой-то момент чуть не повернула назад, настолько боялась, но мысль о том, что она скоро узнает правду, удержала её.

Саша оказался дома, и по его виду было сразу понятно, почему: Котельников заболел.

— Побоялся вас заразить, — обрадованно сообщил он, во все глаза глядя на неожиданную гостью.

— Мы тоже все переболели, ещё раньше тебя. Похоже, ты у нас и заразился. Как самочувствие? Температура поднимается?

— Пару раз поднималась, когда только начинал болеть. За прошедшие трое суток ни разу не было повышенной температуры, — отрапортовал Саша. — Кать, ты пирожки принесла? Волновалась за меня?

— Так и подумала, что ты заболел, вот и пришла навестить, — соврала Катя. — Вот, держи пакет, а мне пора.

— Ну уж нет, я тебя так быстро не отпущу! — воскликнул Саша и удержал Катю за руку.

— Я Алёшу оставила с Анфисой Дмитриевной, не могу надолго задерживаться.

— Сейчас будем чай пить, а потом я тебя провожу. Скоро темнеть начнёт.

Котельников сам накрыл на стол; Катя сидела на табурете у стены и следила глазами за Сашей.

— Андрей и Лариса в отпуск приехали, — выпалила она и тут же об этом пожалела.

— Ну это логично, у них у обоих здесь родители, — пожал плечами Сашка.

— А тебе... А как ты... — покраснев до корней волос, с трудом выдавила Катя.

— Я не имею никакого отношения к их приезду, — Котельников стал серьёзным. — А что?

Саша пристально посмотрел на Катю, которая молчала, потупившись.

— Кать, ты... ревнуешь? — тихо спросил он. — Или я слишком много на себя беру?

— Нет, — покачала головой Катя.

Реплику можно было истолковать по-разному в зависимости от того, на какой из двух вопросов ответила Катя, но парень сделал собственные выводы. Поставил табурет рядом с Катиным так, что девушка теперь не могла выбраться из уютного уголка, и обнял её, крепко прижав к себе.

— Катюша, ты не пожалеешь о том, что поверила мне и дала ещё один шанс. Вот увидишь! Я докажу.

Катя хотела сказать, что не нужно ничего доказывать, надо просто быть рядом, но в этот момент Саша её поцеловал.

...Домой к Кате (а точнее, к Анфисе Дмитриевне) Котельников решил пойти утром следующего дня. Он вышел из подъезда и уже почти повернул за угол дома, когда его кто-то окликнул. От одной из скамеек, расположенных вдоль улицы, спешил Андрей Борисов.

Глава шестнадцатая
Котельников остановился, с досадой глядя на приближающегося Андрея. Значит, придётся разговаривать... Отчего бы и не поговорить, конечно, но только Саша очень спешил к Кате, Алёше и Анфисе Дмитриевне.

Он в начале недели, ещё до болезни, съездил в Пермь и купил в «Детском мире» большую машину, бетономешалку. Обещал Лёхе. Мог вчера с Катей передать, но очень хотелось вручить подарок самому, лично.

А ещё мысли о Кате и о вчерашних поцелуях на кухне не давали Саше уснуть почти всю ночь. Когда он уходит, Катя всегда провожает его до ворот, и сегодня он точно её быстро не отпустит.

Хорошее и мечтательное Сашино настроение не смогло бы испортить даже вынужденное общение с Борисовым. Единственное, что расстраивало, — встреча с Катей откладывалась на неопределённое время. Лишь бы Андрея не потянуло на долгие беседы по душам! О чём вообще говорить?! Вроде, всё яснее ясного.

— Привет, Саня! — Борисов остановился рядом и протянул Котельникову руку для пожатия.

— Здоро;во, Дюха! — Саша перехватил коробку с бетономешалкой и поудобнее устроил под мышкой.

Руку не подал.

Хмыкнув, Андрей достал из кармана пачку сигарет и протянул Саше.

— Будешь?

— У меня свои.

— Сань, ну что ты бычишь? Неужели мы с тобой, два здоровых адекватных мужика, будем из-за бабы ссориться?

— Разве похоже, что я с кем-то ссорюсь? — пожал плечами Котельников. — А «баба» — это ты о ком?

— Я же вижу и чувствую, что ты меня презираешь, Саня! А ведь мы с тобой были друзьями. Пойми, Лариса сама меня выбрала! Будь мужиком, признай это.

— Давно признал. Не понимаю, почему тебя это до сих пор волнует. И да, я не спорю, что мы с тобой когда-то были друзьями. Но время идёт, и сама жизнь людей разводит в разные стороны. Ты чего хотел-то? Зачем пришёл? Благословение вам с Ларисой давно не нужно, и уж тем более, моё. Живёте, и дальше живите, на других не оглядывайтесь.

— Мне бы не хотелось, Саня, чтобы мы с тобой оставались врагами.

— Мы и не враги, Дюха. Но и друзьями уже точно не будем, так что меньше об этом беспокойся. Переживать о вещах, которые не можешь изменить, вредно для здоровья. Ладно, пойду я.

— Далеко спешишь?

— Не очень далеко. В гости иду, меня ждут.

— Говорят, ты к Катюхе Романовой ходишь, клавишнице нашей бывшей? — затянувшись, Андрей покосился на Котельникова. — И машину, видимо, для её пацана тащишь?

— Ну вот видишь, ты сам всё понял, — кивнул Саша.

— Видел Катю на днях, красавицей стала, расцвела. А ведь ничто не предвещало такого поворота, смешная была, тощая! Бегала за мной... Ой! — Борисов покрутил головой. — В любви признавалась, прикинь?

— Прикинул, — усмехнулся Саша, хотя давно мечтал врезать по самодовольной физиономии Борисова.

Сдерживался, поскольку понимал, что тот специально его провоцирует, выводит на эмоции. А ещё Сашка очень не хотел расстраивать Катю.

— Кому мы только в юности в любви ни признаёмся, Андрюха! Диву даёшься потом. Бывай!

— Бывай, бывай, — махнул рукой Андрей. — Привет передавай Кате.

— Ага, обязательно, — пробормотал Саша и быстро зашагал по тротуару вдоль улицы.

Прекрасно понимал, что Андрей до сих пор Ларису к нему ревнует, потому и пришёл ядом брызгать, но на душе всё равно было очень паршиво. Он ведь и сам помнил, что Катя была влюблена в Борисова, об этом тогда знали все в группе. И всё же сейчас это воспоминание причиняло боль.

Хотелось скорее обнять Катю и забыть обо всём, стереть из памяти встречу с Андреем и мысли о прошлом.

Но дома у Анфисы Дмитриевны Сашу ждал ещё один сюрприз, как будто встречи с Борисовым было на сегодня недостаточно. У ворот стояла незнакомая машина, а на диване в гостиной сидел какой-то белобрысый плечистый парень. Да ещё и Алёша расположился на руках у незнакомца!

У Саши даже дыхание перехватило, а в глазах потемнело от тяжёлых подозрений. К счастью, Алёшка тут же разрядил обстановку. Радостно крикнув «Саша!», мальчик слез с колен белобрысого и кинулся к Котельникову.

Саша быстро поставил коробку на стол и подхватил Лёху, продолжая буравить незнакомца взглядом. Всё это произошло в течение нескольких секунд, а Саше показалось едва ли не вечностью.

— Знакомьтесь, — заговорила Катя. — Саша, это Денис, сын Нины и старший брат Алёши.

Можно было выдохнуть, и мужчины обменялись рукопожатием.

Оказалось, что Денис прибыл не только навестить брата, но и пригнал машину, принадлежащую Кате и Алексею.

После обеда Денис ушёл на автостанцию. Катя, проводив его, вернулась и увидела, как Саша и Лёша катают по полу бетономешалку. Стояла, прислонившись к косяку, смотрела на двоих парней, большого и маленького, и поняла вдруг, что впервые с тех пор, как ушёл отец, она счастлива. Очень.

Они встретились глазами с Сашей, и он замер на несколько секунд.

«Да и пошёл он к чёрту, этот Борисов с его ностальгическими воспоминаниями! — подумал Котельников. — Катя меня любит, теперь я знаю это наверняка!»

Глава семнадцатая
Зима настала рано, в середине ноября, и Катя была очень этому рада. Правда, вспоминая прошлый год, всё же расплакалась: осень тогда была длинная, и первый снег выпал только в конце ноября, но зато тогда был жив папа.

Наступила суббота. У Алёши был тихий час, Анфиса Дмитриевна смотрела телевизор в «своей» комнате, а Катя вышла во двор, чтобы раскидать снег, пока его нападало не слишком много.

Саша предупредил, что придёт позже, — ему подвернулась какая-то шабашка. Катя достала из-под навеса деревянную лопату и задумалась о том, откуда начать грести.

Навес ещё в октябре сделал Саша. Там теперь стояла машина отца, ожидая того момента, когда Катя и Алёша вступят в наследство.

Пока Катя размышляла, услышала за забором скрип снега, и вскоре в ворота кто-то постучал. Катя поняла по этому стуку, кто пришёл, ведь только ему известно, что Алёша в это время спит, потому звонить нельзя. Однако для порядка заглянула в глазок, потом потянула засов, а через пару секунд уже была в объятиях Саши.

— Соскучился, пораньше освободился, — между поцелуями шептал он.

— И я соскучилась. Решила вот снег почистить, чтобы время до вечера быстрее прошло.

— Не надо время торопить, — Саша снял перчатку и осторожно коснулся пальцами Катиной щеки. — Скоро мы будем навсегда вместе, обещаю! И очень жду этого момента. А сейчас давай лопату, я сам снег покидаю, мне как раз нужна разрядка.

Пока Саша и Катя были во дворе, Алёша выспался и начал стучать в окно, выходящее во двор. Потом все вместе пили чай, а после Саша вдруг попросил разрешения снять со стены старую гитару.

Он давно поглядывал на инструмент, но всё не решался спросить. Некоторое время настраивал, подкручивая колки, а потом начал перебирать струны.

— Саша, спой что-нибудь! — попросила Катя. — Я знаю, что ты очень хорошо поёшь, помню.

Саша не стал скромничать и отказываться, ударил по струнам и заиграл «боем».

...Буду биться, падать на ресницы,

Молниями сам себя терзать!

Буду литься на чужие лица,

Буду злиться на свои глаза.

Я сегодня — дождь…

Уйду походкой валкой,

Перестану, стану высыхать…

А наутро свежие фиалки

Кто-то ей положит на кровать*...

Катя впервые слышала эту песню и была в восторге, даже несмотря на то, что «дождь» собирался зацеловать золотую прядь, а у Кати волосы тёмные. Всё равно девушка наверняка знала, что песню Саша посвятил ей. Уверенность Кати подтверждал взгляд Саши.

Правда, высказать свой восторг девушка не успела, потому что в ворота кто-то позвонил. Гостей сегодня не ждали, и открывать пошёл Саша, который вернулся через несколько минут в сопровождении крепкого русоволосого мужчины.

— Костя! — взвизгнула Катя и хотела повиснуть у брата на шее, но вовремя остановилась, вспомнив о травме.

— Насилу тебя нашёл, сеструха! — Константин обнял Катю. — Хотел уже в милицию обратиться. Прости, поднять и покружить в этот раз не могу, до сих пор в корсете хожу. Вылетел, как только врачи разрешили. Батю навестил, хоть и снега нападало.

Костя помрачнел.

— Что же мы гостя у порога держим? — воскликнула Анфиса Дмитриевна. — Проходи, Костя!

— А я вас помню, Анфиса Дмитриевна! Меня Володька пару раз с собой брал в музыкалку на уроки, когда мама с папой были на работе. И вы никогда не выгоняли меня, разрешали посидеть и послушать. Жаль, мне медведь на ухо наступил, а то бы и я пришёл к вам учиться.

...— Мама мне так и не рассказала, где тебя искать, Катюха. Уверяла, будто не знает, и мне пришлось ходить, расспрашивать.

Костя повернулся к Анфисе Дмитриевне:

— Спасибо вам, Анфиса Дмитриевна, за то, что приютили Катю и Алёшу. Кать, я говорил с мамой. Спросил, почему ты дома не живёшь. Она ответила, что ты сама сделала свой выбор и ушла ты тоже сама. Я так понял, что переубедить её невозможно.

— Я тоже так поняла, — кивнула Катя. — Будь я одна, непременно пошла бы на принцип, но у меня Алёша на руках. Не могу допустить, чтобы мама обижала его.

— Но и пользоваться чужой добротой до бесконечности — это тоже не дело, Катюха!

— Если ты имеешь в виду мою доброту, пусть Катя с Алёшей живут здесь столько, сколько надо, — решительно вмешалась в разговор Анфиса Дмитриевна.

— А у меня тоже идея есть, другая, — улыбнулся Костя. — Катя, предлагаю тебе и Лёшке уехать со мной. Жильё и работу найдём, даже не сомневайся!

Катя замерла, удивлённо глядя на брата, и в этот момент заговорил Саша, о котором, кажется, все забыли.

— А я категорически против, — покачал он головой. — Жил на Севере почти год. Ребёнку там не место, да и Кате тоже.

— А у тебя самого предложения есть? Или только критика моего? — усмехнулся Костя. — И на правах кого ты за Катю решаешь?

— Костя! — тихо попросила Катя, лицо которой вспыхнуло, а дышать стало тяжело.

— На правах будущего мужа, — не моргнув глазом, серьёзно ответил Котельников. — Я люблю Катю и всё для неё сделаю!

— Мог бы уже что-то сделать, если любишь!

— Вот не хотел рассказывать раньше времени, — вздохнул Саша. — Я договорился с Геннадием, мужчиной Тамары Ивановны. Он почти уговорил её продать дом и переехать к нему. Кате будут предлагать заключить сделку первой, у неё преимущественное право. Ты, Кать, не переживай, деньги у меня есть, я ведь не зря на Севере почти год жил и работал.

— Саша, — девушка прижала ставшие ледяными ладони к пылающим щекам. — Ты уверен?

— Конечно, уверен, Катя! Я люблю тебя и хочу, чтобы мы поженились. И никуда я вас с Алёшкой не отпущу.

* В тексте главы использован отрывок из песни «Я сегодня — дождь». Автор музыки Сергей Смирнов, автор слов — Виктор Гончаров.

Глава восемнадцатая (заключительная)
Месяц спустя, конец декабря 1997 года

— Саша!

Алёшка первый услышал, как открылись и снова закрылись ворота, вскочил с ковра, на котором раскладывал игрушки, и бросился к входной двери.

Дверь и вправду почти тут же распахнулась, впуская в тёплый дом зимнюю свежесть и клубы морозного воздуха.

На улице который день стояли настоящие уральские морозы, потому даже сени служили слабым буфером между домашним теплом и уличным холодом.

— Лёха, тут холодно, встань чуть-чуть ближе к батарее, — улыбнулся Саша. — А то замёрзнешь.

Но мальчик остался там, где стоял, поскольку ждал, когда Саша пожмёт его ладошку.

— Ничего не попишешь, сам приучил Алёшу за руку здороваться, по-мужски! — рассмеялась Катя.

Сделка купли-продажи половины дома, принадлежащей Тамаре Ивановне, состоялась несколько дней назад, но решение сделать ремонт в доме было принято ещё раньше.

Саша хотел пока перевезти Катю и Алёшу к себе в съёмную квартиру, но в итоге всё получилось наоборот: Анфиса Дмитриевна убедила самого Сашу на время переехать к ней.

— Вот и ключи, — Саша положил на стол несколько связок. — Тамара Ивановна отдала сегодня под запись. Оказывается, она все замки поменяла после того, как ты ушла из дома.

— А как она сама?

— Бодрячком, — пожал плечами Саша. — Геннадий Михайлович тоже воодушевился, начал капитальный пристрой к дому делать и собирается газ в дом провести.

— Ну и хорошо, — кивнула Катя. — Может, в суете и в заботах мама наконец-то отпустит свои обиды.

— Будем надеяться, — согласился Саша. — Даже не верится, что вот они наконец — ключи от твоего собственного дома.

— От нашего дома, Саша! Ты кое-что обещал! Алёшка, Анфиса Дмитриевна и Костя были свидетелями.

— Думаешь, я забыл? — улыбнулся Саша, подошёл к Кате, обнял её и тяжело вздохнул. — Только об этом и думаю. Жаль, что ждать ещё так долго.

— Всего-то до лета, Саша!

— «Всего-то» — это, надеюсь, шутка, Кать? Мне хочется, чтобы ты ждала нашей свадьбы с таким же нетерпением, с каким я её жду.

— Конечно, шутка! Я жду даже сильнее, чем ты.

— И веришь мне теперь, правда же?

— Верю, Саша! Больше, чем самой себе. За себя и за Алёшу верю...

* * * * * * * *

Саша и Катя поженились в памятном августе 1998 года, а в отремонтированный дом въехали ещё раньше. Анфису Дмитриевну они не забывали, продолжали навещать и помогать вплоть до того, как её не стало в самом начале двухтысячных.

У Кати и Саши родились двое сыновей-погодков, Иван и Артём. Таким образом, Катя была в своей дружной семье единственной «девочкой».

Саше удалось развить собственное дело, и вскоре он открыл небольшой, но востребованный автосервис, который действует и по сей день.

Катя заочно окончила педагогический университет и работает учителем в начальной школе. Ей несколько раз предлагали должность заместителя директора, однако она неизменно отказывалась.

Екатерина Павловна очень любит свой дом и сад, и отдаёт им всё свободное время.

Тамара Ивановна пережила Геннадия Михайловича на восемь лет и ушла следом за ним совсем недавно. Наладить отношения с Катей и с её семьёй женщина так и не захотела, хотя мать и дочь жили на одной улице. Бывшего мужа так и не простила до конца своих дней, даже в мыслях.

Андрей и Лариса Борисовы в Озёрном больше не появлялись, а Катя и Саша не интересовались их жизнью.

Супругам Котельниковым некогда вникать в нюансы чужих судеб, да и интереса к личной жизни посторонних у Кати и Саши нет. Чаще всего так и бывает, когда у людей полноценная дружная семья, гармония и взаимопонимание в отношениях, — в общем, всё то, что принято называть коротким словом «счастье».

Мира Айрон

Конец. Спасибо за внимание!