7. Численники

7. ЧИСЛЕННИКИ.  В 1253 году Александр Невский со всем своим двором перебрался с севера в стольный Владимир. Новгород он оставил на попечение своего сына Василия, которого в Европе еще никто толком не знал. Обрадованные отсутствием грозного «короля» Александра литовцы и немцы тут же полезли всей толпой на Русь, желая пополнить свои опустевшие мешки и сундуки халявным барахлишком. Василий Александрович сначала накостылял по шее литве, затем отбросил от Пскова немцев, а потом и сам отправился в Ливонию с ответным визитом, тоже прихватив с собой немного пустой тары. Новгородцы поколотили немцев у стен Нарвы, прошлись с мешками по окрестным селам, нагрузились трофеями и отправились к себе на Русь. На этом война закончилась. Недолго поругавшись через послов и разменявшись пленными, стороны разошлись по домам. В 1255 году уже сами новгородцы решили поучить своего молодого князя жизни, и выставили его из города, чтобы и ему тоже стало понятно, кто в Новгороде истинный хозяин. На княжение в северную столицу был приглашен Ярослав Тверской, все еще прятавшийся от татар в Пскове. Посидеть в Новгороде Ярославу, однако, не дал его старший брат великий князь Александр. Как только к Волхову начали подтягиваться низовские полки, Ярослав ушел к себе в Тверь, а новгородцы гостеприимно распахнули ворота перед Александром и Василием. Норов свой они продемонстрировали, а затяжной конфликт с великим князем в их планы не входил.

На западных рубежах вновь стало тихо. Впрочем, теперь Александра Невского амбициозные замыслы западных соседей абсолютно не волновали. Как только Литва или Орден начинали вдруг буянить, князь ехал с жалобой на буйных соседей в Орду, получал там военную помощь, и степная конница утюжила литовские и ливонские земли так, как это умела делать только она.

В 1256 году в Сарае произошла смена власти. Сначала ушел на тот свет сам Батый. Затем отправился на встречу с Чингисханом и другими предками его сын и фактический правитель Сартак. «Познакомиться» с прадедушкой дорогому племяннику помог родной брат Батыя Берке. Он-то и стал новым повелителем Улуса Джучи. Русские дела Берке перепоручил своему наместнику Улавчию, на которого, кроме всего прочего, была возложена обязанность сделать то, чего так и не удосужился проделать Батый, и чего настойчиво требовали имперские власти – установить, наконец, на Руси ордынскую администрацию и выяснить истинный экономический и людской потенциал страны.

В 1257 году Александр и его вернувшийся из изгнания брат Андрей в кампании с Борисом Васильковичем Ростовским отправились на представление новому сарайскому владыке. На Русь они возвращались уже в сопровождении здоровенной толпы «численников» - монгольских чиновников, которым было поручено провести перепись русского населения, для последующего обложения его регулярной данью.

Переписывали ордынцы всех – от старых до малых. По монгольскому обычаю людей делили на десятки, сотни, тысячи и тьмы. Над переписанными ставили десятников, сотников, тысячников, темников, которые по спискам «налогоплательщиков» должны были потом следить за исправным поступлением платежей, как от целых областей, так и от каждого конкретного данника. От переписи были освобождены лишь лица духовного звания. Авторитет Церкви был в обществе по-прежнему очень высок, и Берке счел за лучшее иметь ее в числе своих союзников, а не врагов, тем более что Православная Церковь к мирской власти никогда не стремилась.

«Численников» на Руси встретили громким ропотом. Народ заволновался и в крупных городах, и в малых селах. По стране прокатилась волна стихийных вечевых сходов. Чернь требовала от своих бояр и князей дать отпор наглым домогательствам степняков. К тому же, те действительно вели себя в высшей степени нагло, сопровождая свою акцию и откровенным насилием и грабежами. Выступления черни носили неорганизованный характер, и князья давили их своими силами. Но получалось это не везде. И если низовских жителей численники переписали без особых хлопот, то на севере дело у них пошло туго.

Теперь возникает весьма резонный вопрос: кто же это растолковал не очень образованному населению русских городов и сел, что именно кроется за предстоящей переписью? Откуда вдруг у черни такая осведомленность? Ведь для того, чтобы организовать все эти «неорганизованные» выступления, требовалось нечто большее, чем простой слух, пущенный в толпе, собравшейся на рыночной или соборной площади. Значит, кому-то эти волнения были выгодны? Весь дальнейший ход событий показал, что здесь, очевидно, не обошлось без происков русской знати. Она как никто понимала, к чему могут привести все эти ордынские инициативы. Для «лучших людей» утверждение в русских землях ордынской администрации означало неминуемую гибель или, в лучшем случае, превращение в темников, тысячников и сотников. Ведь, если на Руси всем станут заправлять люди Берке, зачем тогда стране бояре и князья. А потому следовало любыми способами помешать Берке претворить в жизнь его план окончательного подчинения Руси. При этом важно было не перегнуть палку, не переступить грань между скрытым саботажем и открытым неповиновением. Кое-где избежать «перегибов» не удалось.

В Ярославле дело дошло до рукоприкладства. Численников горожане били всем миром. Когда же к городу примчался отряд карателей, ярославские мужики вооружились и дали им бой на крутом берегу Которосли в непосредственной близости от городских стен. Вместе со всеми пошел на верную смерть и девятнадцатилетний ярославский князь Константин, сын Всеволода Константиновича, павшего в 1238 году в битве на реке Сить. Татар ярославцы в свой город так и не впустили, но все ополченцы вместе с князем полегли в битве. По некоторым источникам это произошло 3 июля 1257 года. И была потом в Ярославле «туга велика и плач велик». Говорят, что именно после той битвы гора, на которой погибли все боеспособные мужчины города, стала прозываться Туговой.

В новгородских землях дела у численников пошли еще хуже. Узнав о предстоящей переписи, вечники пришли в ярость. Великокняжеский наместник Михалко, пытавшийся урезонить смутьянов, был растерзан толпой. Сын Невского, Василий, и вовсе отказался подчиниться приказу отца и встал на сторону горожан. Александру пришлось собирать полки и лично сопровождать ордынских чиновников во время их передвижений по Новгородской Земле. Когда дружины Александра Невского, Андрея Суздальского и Бориса Ростовского подступили к Новгороду, Василий бежал в Псков, а в городе начались массовые расправы и казни. Тем не менее, перепись в северной столице в 1257 году была сорвана. Сначала чернь ее попросту саботировала, а затем новгородская знать, одарив послов богатыми дарами, выдворила их из города от греха подальше. Раздраженный Александр отправил Василия в Суздаль под домашний арест, а сам ускакал в Орду, смирять гнев Берке. В 1259 году в северную столицу прибыли ханские послы Беркай и Касачик с новой оравой численников. Их вновь сопровождал сам великий князь с дружиной. Как и в прошлый раз в городе немедленно вспыхнул мятеж. В конце концов, князь, посадники и бояре разбушевавшуюся чернь утихомирили и переписали. Однако упорство «меньших людей» даром не прошло. Сарайским властям пришлось пойти на значительные уступки. Во владениях Великого Новгорода никогда не было ни ордынских чиновников – «баскаков», ни откупщиков ордынской дани – «бессермен». Новгородские власти сами собирали «ордынский выход» со своих граждан и отправляли его в Орду.

С того времени, как на Руси появились численники, началась новая фаза борьбы русского народа за свою независимость. С этого момента движущей силой сопротивления захватчикам стали нижние слои общества. «Лучшие люди», за некоторым исключением, старались пока в драку не лезть, пытаясь лишь время от времени направлять народную стихию в нужное им русло.