Помогай строить Советскую власть

СТАТЬИ И ОЧЕРКИ А. А. ДИВИЛЬКОВСКОГО

Сборник публикует его составитель Ю. В. Мещаненко*

………………………………………………………………………………………

ПОМОГАЙ СТРОИТЬ СОВЕТСКУЮ ВЛАСТЬ:
 
напутствие отпускному красноармейцу

Речи и беседы агитатора

№ 42

РСФСР.

Государственное издательство

Москва

1921

Всего страниц: 13
 
 
   3
               
                1. Боец красного фронта – ударный работник тыла.

    Руками своих храбрых защитников-красноармейцев добились, наконец-таки, рабочие и крестьяне советской республики полного мира. Если только враги трудящихся, хищные коршуны-империалисты, то есть богачи да помещики, не захотят ещё раз попробовать наших крепких кулаков, то мы надолго получим возможность мирной работы у себя по домам. Отпускаются уже к семьям старшие возрасты Красной Армии.
    Боец-красноармеец не лениться на печи идёт домой. Он знает, что нелегки условия жизни сейчас и у рабочего в городе, и у крестьянина в деревне. Он знает, однако, и то, что раз прогнаны навеки хозяева-фабриканты и господа-помещики, то и нынешняя тяжёлая жизнь не страшна: своими могучими руками справимся мы со всею, самой чёрной разрухой, была бы только добрая воля.
   А доброй воли красноармейцу ни у кого занимать не приходится. Ведь в тяжких походах против поляков, в богатырских боях с Врангелем вынесла его к желанной победе только твёрдая воля, горячее желание трудового человека хотя бы и ценой жизни своей отстоять свою драгоценную свободу против сильнейших и злейших в мире хищников.
   Если там, на кровавой ниве, не сломилась железная воля красноармейца, то и здесь, за фабричным ткацким станком, за плугом, косой и топором она тоже не выдаст, выдержит все труднейшие испытания. Охота к труду ещё укрепляется полным сознанием видавшего виды бойца, что половина дороги, военная половина, всё же сделана и сделана прочно. Остаётся налечь дружно плечом, и – не за горами день, когда мы своими глазами увидим конец всего крутого перехода, как увидали конец войны.
    Но поперёк пути к полному устройству к счастливой общей жизни всего трудового народа – к коммунизму (то есть к товарищескому хозяйству всего народа, как одной семьи) – лежат не только одна разруха, нужда, недостаток всяческих продуктов и орудий. Огромное препятствие состоит ещё и в том, что, занявшись поневоле войной, мы не успели до сих пор наладить, как следует, свою трудовую, Советскую власть.
   Лучшие борцы и работники, самые молодые, самые сильные, самые решительные и умелые, брошены были со всей России туда, в кипучий котёл войны с белогвардейцами и капиталистами.
 
Дома же Советская власть обходилась такими силами, какие были. От того случались немалые неурядицы.
   Красноармеец, вернувшись с фронта, где на своём боевом опыте научился той великой истине, что всякие подобные неурядицы – смерть для неотложного дела трудовой свободы, должен приложить все усилия к устранению накопившегося в управлении мусора. Бодро и энергично должен он приняться за работу, чтобы создать образцовую, чёткую, стройную организацию дела в исполкомах и Советах.

   4

Всюду на местах, в самых медвежьих углах, красный боец должен стать живым примером боевой, энергичной работы на пользу Советской власти.

                2. Темнота и неопытность – сами себе враги.

    На родине отпускной красноармеец сразу же заметит, что местные советские власти – исполнительные комитеты Советов (исполкомы), волостные комитеты труда, комиссии по развёрстке и прочие – слишком часто бывают мало пригодны к своему важному делу. Особенно в удалённых от городов волостных и сельских Советах они подчас вовсе не разумеют новых порядков и относятся к своим обязанностям спустя рукава, исполняя плохо даже прямые предписания из уезда или губернии насчёт мобилизации, развёрсток хлеба и прочего.
   И виною тут бывает далеко не всегда злое или преступное нежелание работать на пользу советского государства. Кроме таких злых и сознательных контрреволюционеров, есть огромное множество просто тёмных, серых людей, не понимающих того, что Советская власть крепка только дружной, добровольной, неусыпной деятельностью  в с е х  трудящихся.
   Вот от этой темноты, да ещё от неопытности сельских людей в деле управления (буржуи ведь не подпускали раньше к власти трудовой народ) и происходят истории вроде следующей. В деревне Дор Московской губернии сельский Совет решил построить школу для детей. Вещь, конечно, великолепная. Советская власть изо всех сил старается, чтобы будущие граждане не оставались малограмотными. Поэтому уездный Совет сейчас же отпустил на школу деньги, 14 000 кирпичей и тёсу. Крестьяне тёс и кирпичи свезли, выбрали для руководства работой гр. Доброхотова и… успокоились. Теперь, мол, школа у нас почти готова. Дело было ещё в 1918 году, а сейчас, через три почти года, строительство школы не подвинулась нисколько.
   Гр. Доброхотов отделывает сам себе дом, и плотники, нанятые для строительства школы, выводят ему карнизы. Но лучше всего то, что кирпич-то весь и тёс порастаскали к себе домой сами же доровцы, которые так хлопотали об учении своих ребят. И теперь топчутся граждане вокруг своей беды да Советскую власть поругивают: она-де, мол, нам никак школы не отстроит…
 
   И таких фактов много по нашим деревням, и оттого-то у нас так мало ещё порядку в республике. Кто тут виноват? Красноармеец, привыкший к общей, огромной работе целой военной машины, поймёт сразу, что суть дела именно в непонимании и в неопытности самих трудящихся. Выбрав представителя для постройки школы или другого какого-либо общественного дела, нельзя бросать всё дело на него и не интересоваться больше, а надо каждый его шаг контролировать и за соседями ревниво наблюдать, и самому прилагать без счёты свой труд, пока не будет всё готово.
   И причина такой неурядицы даже не просто в неграмотности и дикости. Причина ещё больше в том, что крестьянин (да, частенько, и рабочий) никак не оторвутся душой от проклятого, старого буржуазного порядка. Ведь тогда каждый обыватель был обязательно больше или меньше торгаш и надеялся на одно: натаскать побольше собственности, денег, товаров в свою нору; все были по уши заражены, как оспой, своекорыстием. Общественное дело казалось поэтому чужим, скучным, второстепенным, а коли кто и попадал к управлению, то старался опять-таки натаскать лишь для себя.

   5

   Словом, темнота крестьянская и неумелость в управлении оттого, что слишком ещё наши крестьяне не отделались от  б у р ж у а з н о г о  с т р о я,  когда царствовала поговорочка: «каждый за себя, один Бог за всех». На самом деле и тогда это правило было пагубно для массы бедняков, а выгодно только для немногих ловкачей и хищников. А уж теперь и нечего говорить. Советская власть требует совсем иного правила: каждый может быть счастлив, только когда он всеми силами работает на пользу общую всего трудового народа.
   Красноармеец и должен будить народ от гадкого, своекорыстного буржуазного сна, должен указывать верные пути к общему, советскому счастью.

                3. Неладица и нескладица в местных делах.

    Красноармейца, как военного человека, привыкшего к тому, что на фронте требуется во всём полнейшая определённость и ясность, будет удивлять, до чего подчас его односельчане запутывают свои, кажется, самые кровные дела. Особенно много бестолковщины случается с местными развёрстками: весной – насчёт земли, летом – с сенокосами, осенью – с развёрсткой хлеба, фуража и продовольствия в советский общий котёл.
   Тут бывает такая, например, канитель и волынка.
   На деревню падает такое-то количество пудов ржи, овса, картофеля, сена, масла, мяса, столько-то сотен яиц по общей развёрстке. Происходит в собрании сельского Совета распределение между хозяевами. И вот, в селе Берёзовский Рядок Новгородской губернии долго обсуждали разверстать ли по едокам, или по душам, или по десятинам. Само собой, что из этих трёх способов справедливей всех – по десятинам, а самый уж несправедливый – по едокам, потому что тогда тягота для богатея оказывается наравне с бедняком. А, между тем, спорили долго, пока удалось в этом убедить именно большинство бедняков. Когда они поняли, наконец, что излюбленное от века «равнение по душам» далеко не всегда правильно, а тут им же оно оказывается целиком во вред, и что в Советской России власть их, бедняков, тех, кто трудится лишь своим хребтом, и они имеют полное право богатеев-кулаков скрутить в бараний рог, обложить всех сильнее, то они вдруг стали храбрыми революционерами и придумали ещё лучшую развёрстку. Порешили обложить даже не по десятинам, а прямо по наличному богатству: наибольший наряд хлеба, скота, сена, яиц, масла – на кулаков.   
 
   Кажется, и превосходно бы. Так нет. Кулачьё принялось дурачить их, запугивать, будто придут красноармейцы и силой заставят разбить «по справедливости», то есть по душам. И что же? – серяки перепугались, как зайцы, и уступили. Понадобилось потом из уезда снаряжать нарочную комиссию, чтобы навести порядок.
   Красноармейцу нетрудно отсюда понять, какое участие он мог бы тут принять. Ведь он недаром кое-чему научился во фронтовых клубах, из лекций, из газет. Уж он бы не дал ни себя запугать, ни надуть смирных земляков, у которых застряла вот эта мелкобуржуазная, гнилая, вредная вера в обязательное «поравнение».

   Поравнение хорошо, когда все живут ровно, и совсем другое дело, когда есть ещё безлошадные и бескоровные, а рядом – пятилошадные. Красноармеец должен показать крестьянину на деле, на его кровном интересе, что в деревне, как и в городе, есть  д в а  к л а с с а:  эксплуататоры, то есть обиралы (кулаки), и эксплуатируемые (обираемые),

   6

дармоеды и трудящиеся, и поравнение между ними ведёт всегда лишь на пользу, на облегчение обиралам, на обременение обираемых.
   И не только в развёрстках дело. Такие же неурядицы бывают от непонимания своего класса и во всём прочем. Взять те же школы. Где волость плохая, то есть, где тёмное большинство даёт себя запугивать, смущать баснями насчёт «поравнения» с кулаками и прочее, – там страдает и образование детей. Там сейчас видно даже по школьному зданию, что класс обирал не даёт выбиться трудящимся из темноты. Школа, глядишь – как пишут в газете из деревни Балева Калужской губернии – стоит с выбитыми стёклами, ученья часто не бывает, ученики из-за холода разбегаются по домам, Учитель не то пьянствует «самогоном», не то греется на деревне у кумовьёв-кулачков…
   Вот вам, боевики-фронтовики, случай тоже поубавить непорядков.
   Расшевелить сельские Советы, чтобы сами заботились о школах – лекарстве против темноты. Осознания своих  к л а с с о в ы х  и н т е р е с о в,  знаний н а у к и  о  к л а с с а х  – вот чего не хватает родному захолустью.

                4. Кулачьё-чужеспинники – волки в овечьей шкуре.

    Темнота и плохое понимание своего, отдельного от буржуев,  к л а с с о в о г о  и н т е р е с а  к тому и приводит, что трудящиеся, смешно сказать, сами же своими руками проводят во власть своих смертельных врагов. Вернувшиеся по домам красные бойцы найдут немало таких случаев.
   Вот, например, в Калужской губернии, в селе Троицком (бывш. Карачевском) пролез какими-то путями в волостной исполком – должно быть, Бог ему помог за его добродетели – некий поп Фёдор Чишкин, и всем там орудует, себе на пользу, кулакам – на утешение, а рядовым земледельцам – на большой вред.
   Заведует он там и районной кооперативной лавкой, и туда пробрался, как мышь в крупу. Там он удовлетворяет семьи красноармейцев по карточкам «Красной Звезды» так: сахар и соль – с речным песочком пополам; муку даёт – кому полностью, по норме все 4 фунта, а другому – только 3 или 2 фунта, как ему заблагорассудится. «Остатки», конечно, не пропадают: мучицу-то спекулянтам сбывает, солью платит гражданам за работу на его поле и в огороде, сахар меняет на масло и яйца. Просо для обсева полей красноармейцев – на сапоги себе и семье, ситец – на часы. Живёт и молебны благодарственные поёт, что, слава Богу, дураков ещё хоть отбавляй. Смеётся да приговаривает: «Ничего. При Советской власти – жить можно».
   Вот где язва, на которую вернувшийся домой красноармеец должен обратить особое внимание. Тут-то и лежит главная причина, отчего иной раз на фронте письма получались: семьям вашим не помогается, поля ваши – не засеяны. Кулаки с попами да бывшими помещиками, полицией и прочие – причина, искоренять их надо из Советов без остатка, без жалости и без промедления. Это они загаживают прекрасную, трудовую Советскую власть на местах. Долой чужеядных!
   Иногда же в Совете заседают не только простые грабители, но ещё и заведомые, сознательные разрушители Советского государства, форменные белогвардейцы. За примером тоже ходить не приходится. В селе Киржемахах Ардатовского уезда Симбирской губернии председательствует кулак – Филипп Митрич Чуев. В 1919 году тут было восстание кулаков, и Чуев был вожаком. Крестьяне хорошо помнят, как он по селу бегал, коммунистов разыскивал, лично их арестовывал и, ведя по улице,
 
   7

плевал им в лицо и кричал: «Вот вам ваша трудовая власть! Шалишь! Будешь у меня по-старому в узде ходить».
   Конечно, восстание кулаков было тогда трудящимися раздавлено, как гнилой гриб, и Чуев арестован и в тюрьму посажен. Но по амнистии освобождён, и так как теперь коммунисты из деревни выкачаны на фронт, то оставшийся малосознательный народ одурачен кулаком и провёл его в Совет. Бедняки и середняки от его хищности страдают и, почёсывая в затылке, ругаются: «Эк, какой у нас Совет скверный!». Да кто же его выбирал? Сами.
   Красноармеец, может быть, тоже вознегодует на Советскую власть: да чего же она кулаков в сельских Советах терпит? Негодование понятное, но несправедливое, потому что на местах сами должны разуметь, что делают, а из центра за всем не углядишь. Лучше сказать: глазами-то центра на местах и состоят сами трудящиеся. Если они всё ещё темны и слепы, то и Советская власть тут оказывается незрячей.
 Пусть же красный воин будет тем недреманным оком Советской власти, от которого не укроется ни одно преступление жадных кулаков. Пусть помогает прозреть и своим товарищам-односельчанам, чтобы они провели самую энергичную  к л а с с о в у ю  б о р ь б у  против кулачья, а не считали их за равных себе, добрых соседей. Сперва отбить у них навеки всякую возможность и охоту спекулировать, сосать чужую кровь, затем заставить честно трудиться, а тогда уж, пожалуй, принять его в свою трудовую семью на равных правах.

                5. Лихие дела в глухих местах
   
   До какого нахальства доходят в сельских Советах и в волисполкомах эти самые кулаки, дорвавшись до власти, вследствие темноты трудового крестьянства, видно хотя бы из таких примеров.
   В селе Березникове, Ивано-Воскресенской губернии, Середского уезда, 28 июля сгорело дотла 26 домов. Лес на новую постройку есть, да плотников не было. Но вот осенью волисполком произвёл учёт всех рабочих-специалистов, учёл, в том числе, и плотников. Погорельцы тем временем, как бродячие цыгане, жили в чистом поле, в шалашах. Что же, волисполком дал им плотников и, конечно, в первую очередь? Ничуть не бывало. Председателю Гореву, старому кулаку, прикинувшемуся сиротой казанской, беднячком, понадобилось перестраивать как раз свой собственный дом.
   Туда и погнали плотников.
   
   Из числа погорельцев одна семья красноармейца Пелевина оказалась настолько храброй, что стала настойчиво требовать от Горева немедленного оказания ей помощи в постройке. После всяких проволочек он им послал и пару плотников – стариков 60-летних, неспособных к работе, да ещё их сыновья в Красной Армии, – значит, по учёту, никто не имеет права посылать их на работу… Так и остались погорельцы на зиму сидеть в чистом поле…
   И до какой степени такому злодею, как этот Горев, надо быть уверенным в добродушии своих соседей, потерпевших несчастье, коли он не боится их справедливого гнева!
   В чём тут секрет, откуда его дерзость против трудового народа?
   Дерзость подобного преступника происходит иной раз просто оттого, что у него есть сильные кумовья наверху, тоже кулаки, примазавшиеся к власти, где-либо в уездном Совете, а то и в губернии, в земотделе, к совхозе, комтруде и так далее. Ведь эта порода хитрая, ползучая, как гадюка, пробирается и вниз, и вверх. Но гораздо чаще дело

   8

объясняется просто тем, что иные городские советские работники плохо понимают крестьянскую жизнь. Кулаки по сёлам разводят хитрые сплетни на тёмных бедняков, умеют выставить того врагом Советской власти, кто просто требует справедливого решения по своему делу, а себя кулачьё изображают самым преданным. Даже в коммунисты, порой, записываются. Иной же городской советский представитель наедет на денёк-другой, не сумеет разобраться, арестует честного и прямого бедняка, погладит по головке лицемера-кулака. Вот тот и изнахальничается – чёрт ему не брат.   
   Красноармеец не должен, однако, слишком бояться этих козней и западней кулацкого отребья. Он должен ясно и определённо помнить, что  в е л и к а я  п р а в д а  советского порядка, как острый штык,  стоит за  к л а с с  бедняков  п р о т и в  к л а с с а  кулаков. Нужно только без страха – ведь не боится же красный герой белогвардейских пуль и снарядов! – распутывать всякую сплетню и уличать кулацких друзей-кумовьёв, буде они имеются. Если при таком бесстрашном поведении иной раз, может быть, и тебе влетит от лукавых врагов, так это похоже на рану от снаряда.
 
Ничего не поделаешь. Классовая борьба – та же война не на жизнь, а на смерть, хоть часто и без крови. Но, несмотря на раны, грудью вперёд всегда добьёшься до подлинной, трудовой советской правды. А твои враги потерпят гораздо сильней тебя. Когда раскроешь притворство кулака, он тут же и раздавлен, как вонючий клоп.
   Ведь теперь – н а ш, рабоче-крестьянский строй. Сколько бы не нахальствовали кулаки, а конец им приходит обязательно. И чем смелее будут трудящиеся, и чем лучше поймут самих себя, как отдельный от кулаков класс, чем больше уразумеют спасительную силу коммунизма (общенародного товарищеского хозяйствования), тем скорее покончат они со всеми старыми непорядками, тем скорее наладят они новую жизнь.

          6. Победитель Колчака и Врангеля есть луч света в деревенской темноте.

    Отпускной красноармеец недаром вдоль и поперёк прошёл всю Россию, сражаясь то на востоке против царского адмирала Колчака, то на западе против царского генерала Юденича и против польских панов, то на севере против генерала Миллера и английских буржуев, то на юге против генералов Деникина и барона Врангеля. Не даром он их всех разгромил. Он ведь понимал, что бьётся не только со старинными своими угнетателями, русскими помещиками, фабрикантами, купцами, но ещё больше с иностранными хищниками, английскими, французскими и американскими банкирами, которые свободную советскую республику хотят сделать своей колонией (рабской страной), а русских рабочих и крестьян – своими рабами.
   Красноармеец всё это прекрасно понял на полях сражений, и то же самое теперь он расскажет всем односельчанам. От красноармейца, как и от хорошего, знающего большевика-коммуниста, они узнают, что в новой жизни место будет только для тех, кто трудится своими руками, а потому и всякий, кто всё ещё мечтает, например, о «свободной торговле», то есть о подлой наживе старых, буржуазных и барских времён, есть вольный или невольный враг новой жизни и, значит, враг Советской власти. Он – друг бывших купцов, капиталистов и помещи-

   9

ков, а за ними и других иностранных хищников – империалистов (то есть из всего света сделать свою «империю»).
   Вот, как все враги трудящихся, рабочих и крестьян вяжутся в один узел – от кулака до лондонского банкира. Это красный борец испытал на собственных боках, так уж он сумеет растолковать всю истину даже самым тёмным из своих братьев, сестёр, дядек и тёток. Пусть те от него заучат наизусть это грозное для нас слово  «и м п е р и а л и с т»,  пусть узнают, что, когда имеешь дело с такими врагами, – зевать нельзя, каждую минуту надо быть начеку, иначе, того и гляди, проглотят. Как бы ни били их и, особенно, их друзей-белогвардейцев, но они и по сейчас всё ещё богаче и могущественнее нас. Но им мешает нас победить их грызня между собой из-за того, кому вся власть и весь капитал в мире (грызня английских богачей с французскими, американских с английскими, японских с американскими и так далее). Мы же, трудовой народ фабрик и земли, наоборот, между собой никакой грызни не имеем. Мы все ломим на империалистов сплошной стеной и бьём их поодиночке.

   Мало того, мы и в их собственных странах имеем многие миллионы наших друзей, таких же трудящихся фабрик и земли – рабочих и крестьян-бедняков. Чуть империалисты с белой гвардией – на нас, а иностранные рабочие и крестьяне – за нас. Устраивают забастовки, требуют прекратить войну, открыть торговлю с советским государством, не пропускают поездов и пароходов с оружием против нас. Скрежещут зубами со злости империалисты, а ничего не поделают.
   
 
   Вот, когда это красноармеец разъяснит крестьянам, у них сразу же в головах посветлее станет. Они и у себя дома, в своих Советах гораздо лучше станут разбираться, что следует и чего не следует делать, кого гнать из волисполкомов (кулаков, бывших попов, помещиков, становых, урядников и прочих дармоедов), а кого выбирать. Разберут и свои драгоценные права, и свои великие обязанности.

   Даже в таком повседневном вопросе, как развёрстка хлеба, начнут яснее видеть. Увидят, почему в инструкции (наставлении) всем сельским Советам и всем волисполкомам от Народного Комиссариата Продовольствия говорится прямо: «Развёрстка должна производиться между отдельными крестьянами соразмерно с мощностью их хозяйств, то есть, чем богаче хозяйство, тем большее количество продуктов должно приходиться на развёрстку».
   Прочтёт это бедняк-крестьянин, просвещённый красным победителем Врангеля и, посмеявшись над своей прежней слепотой, скажет:
– А я-то всю развёрстку поровну раскладывать хотел, себе во вред, кулаку в удовольствие. Ведь ясно же, что при нашей родной, бедняцкой Советской власти кулака надо кормить повинностями по самое горло. Иначе он нас так накормит, что не миновать, попадём в крепостное право к его кумовьям-империалистам. Бедняк же должен вносить столько, сколько может, чтобы Советской власти было чем кормить рабочих, трудящихся на фабрике.
   Или, например, волкомтруды, иной раз, и не будут аккуратно расплачиваться с крестьянами за работу по трудовой повинности, то крестьянин всё же не станет бояться требовать своё, думая, что это, мол, Советская власть «гонит» на работу бесплатно, а твёрдо будет знать, что Советская власть не может оставить никакого честного труда без вознаграждения, – и будет жаловаться  в уезд, в губернию, а то и в Москву в Главкомтруд (Главный Комитет Труда).
    Но зато и все повинности Советской власти тогда будут исполняться точно, быстро и добросовестно сознательными гражданами.

   10

   Таким образом, красноармеец своим просвещением насчёт истинного устройства Советской власти принесёт и всему государству огромнейшую пользу, а не одним лишь родным и друзьям – местным крестьянам и рабочим.

 7. Победитель Деникина и Юденича – гроза для внутренних врагов Советской власти.

    Как иной раз наши боевые герои на родине справляются с внутренними врагами, то есть, с кулачьём, о том расскажем здесь любопытнейшую историю, происшедшую, можно сказать, на днях в деревне Ростовской, Котельнического уезда, Вятской губернии. Или пусть её лучше расскажет своими словами сообщивший её нам отпускной красноармеец тов. Яковлев, хороший большевик. Он так пишет нам:
«Семь лет я не бывал дома, теперь приехал на побывку и начал приглядываться, как относится деревня к Советам. Был на собрании сельского Совета. Всё идёт, как полагается, выбрали председателя, секретаря, прочитали повестку. На повестке – вопрос о развёрстке на крупный и мелкий скот и на птицу.
 Кулаки, конечно, попытались встретить развёрстку шумом. Но тут мы, отпускные, человек пять, не выдержали. Опасаясь, что они проведут «уравнительную» развёрстку, одинаковую и для них, и для нас, бедняков, мы, со своей стороны, вносим такую резолюцию: «Всех, кто будет шуметь и не давать разъяснять дело, – подвергать немедленному аресту и штрафу в 50 рублей». Резолюция принимается собранием. Испугалось кулачьё и угомонилось. Тогда секретарь, тов. Бледных, сознательный советский работник, прочёл и разъяснил собранию инструкцию по развёрстке. И немедленно намечает, кто и что должен сдавать; конечно, у кого больше скота и птицы, тот больше сдаёт, у кого меньше – то меньше, а самые бедные – ничего. Хозяйственное положение каждого крестьянина ему хорошо известно.

– Коров сдают такие-то граждане (многокоровные), – указывает он, – мелкий скот такие-то…

   Кулакам не можется. Попробовали снова отстоять свои буржуазные интересы. Шум снова, брань площадная. Один толстый-претолстый кулачина надрывается:

– Пусть пять раз по 50 руб. с меня взыщут, да моё слово сверху будет.

   Но прошли их времена. Последнее слово всё-таки осталось за трудовыми середняками да бедняками. Кулацкая политика провалилась».
 
   Что значит, когда в деревне найдётся пара-другая смелых, боевых людей, научившихся бить белогвардейщину на фронте! Но из этого же примера ещё раз ясно видно, как важно понимать истинный дух Советской власти, что она целиком стоит на стороне класса угнетённых против класса толстобрюхих угнетателей. Кто этого истинного духа не понимает, тот и остаётся робким, даёт себя запугать горлодёрам-кулакам, привыкшим командовать в прежнее время под тёплым крылышком губернаторов, земских начальников, урядников да стражников. Этот истинный трудовой смысл Советской власти изложен в главном, основном, коренном её законе, называемом «Советская Конституция» (значит – государственное «установление». С этой конституцией следует познакомиться всякому, идущему на родину, красноармейцу.

11

                8. К суду и расправе паразитов!

    Всех, кто ещё надеется шутки шутить с Советской властью, всех, кто ещё воображает, будто весь великий переворот случился у нас так себе, только для видимости, а на самом деле, мол, паразиты превосходно могут устраивать свои злые делишки и сейчас, – всех таких надо выводить на свежую воду и предавать грозному народному суду, народному суду трудовых людей. Пусть даже такие враги народа хитрым манером укроются под личиной комиссаров, не надо их бояться, а надо тащить в суд. Так, например, поступили со своим волостным комиссаром Засыпкиным крестьяне Степановской волости, Новгородской губернии. Этот «дикий комиссар» – как его прозвали там – вёл себя возмутительно: он объявлял всех крестьян для крестьян ближайших деревень трудовую повинность, когда ему нужно было вспахать две своих десятины. Мало того: так как он был очень «набожен» и особенно любил престольные праздники, то для поездки на каждый престольный праздник требовал от крестьян повозку и лошадь для своей бессовестной гульбы.

   Крестьяне терпели, терпели, да и потянули его в уездный город, в суд. Должно быть, им посоветовал тоже какой-нибудь вернувшийся с фронта бойкий красноармеец или рабочий, перебравшийся в деревню. И теперь «дикого» убрали.

   В другой деревне, Кульцеве, Новоторжокского уезда, Тверской губернии, граждане выбрали себе председателя-кулачка, не подумав, как следует. Вот этот председатель, Дмитрий Савельев, и принялся маклачить: картошку и овёс собрал для больницы – продал спекулянтам, с мясом – то же сделал, а Красная Армия осталась без мяса. Два жалования со своего селения получает, да третье из исполкома. В избу-читальню никого не пускает: «вы пол истопчете», – говорит (понимает тоже, что станут граждане сознательны, так эдакому кулаку – хода нет). Если же кто с ним спорит, отвечает очень просто: «вы не имеете права голоса».
   Взялись за ум селяне, да обратились на своего ошибочно-выбранного представителя Советской власти в народный суд седьмого района Новоторжокского уезда. За его преступления суд посадил Савельева в исправительный дом на три месяца. Пусть поработает для трудовой власти да подумает, как вперёд честно работать.

   А в одном селе Рославльского уезда, Смоленской губернии, председатель Совета вздумал воспользоваться своим положением, чтобы выкуривать «самогон» из хлеба. За это приговор получил весьма суровый: по закону 19 декабря 1919 года у него конфисковано всё имущество, и он вместе с двумя собутыльниками отправлен на принудительные работы на пять лет. И дело: потому что выкуркой спирта преступники увеличивают голод в нашей разорённой империалистами и белогвардейцами стране: они отнимают хлеб у трудящихся.

   Полезно всё это красноармейцу знать, чтобы смело преследовать всех нарушителей справедливых советских законов и тем не давать им подрывать великую трудовую республику.
   
12
               
                9. Нужно выбирать людей сознательных, деловых.

    Красноармеец хорошо понимает, что над помещиками и буржуями победа одержана лишь потому, что было много дельных, честных красных командиров и комиссаров во главе войск, которые умели крестьян и рабочих организовать, сплотить, воодушевить на великое дело. Без таких лучших людей во главе войск народное, трудовое дело погибло бы, и сейчас у нас хозяйничали бы своими белыми ручками прежние генералы да земские начальники, ду купцы Морозовы и Рябушинские.

   То же самое и в трудовой, мирной жизни. Конечно, в сельских Советах, в исполкомах дело идёт уже не о командирах и комиссарах, назначаемых сверху, а о выборных представителях самих же крестьян и рабочих. Но это тем более. Коли власти тут находятся целиком в руках самих же трудящихся, то сами же они на себя и пенять должны, коли власти плохи. Чтобы этого не было, красноармеец должен всячески агитировать (значит, горячо убеждать), всячески проводить в Советы и исполкомы хороших, дельных людей, которые не продадут интересы трудящегося, которые кулаку ходу не дадут.

   Что же это за люди такие?

      Это – люди, которые не интересуются только одним благополучием своей избы, даже одной своей деревни, а смотрят дальше, гире, оглядывают всю округу, всё государство. Если ведь государство советское станет хиреть и слабеть, – уж и твоя деревня, сколько ни хитри, ни спекулируй хлебом, а обречена на добычу своим и иностранным хищникам. Наоборот, советское государство растёт, усиливается, промышленность руками рабочих всё лучше работает, – и деревня с одеждой, с освещением, с обувью, с орудиями и машинами. Значит и людей надо выбирать таких – г о с у д а р с т в е н н ы х, истинно-советских.

   Вот пример.

   К нынешней весне Всероссийский съезд Советов постановил образовать всюду по губерниям посевные комитеты («посевкомы»), которые с помощью местных, деревенских сил (сельских комитетов) постараются засеять как можно больше земли – весь яровой клин по всей России, по возможности. Семена, конечно, тоже позаботятся дать всем деревням, у кого своих не окажется. В этом состоит сейчас неотложнейший интерес для всей советской республики: ведь первое дело, чтобы и люди, и скот были обеспечены всюду продовольствием, иначе работать нельзя, а в работе сейчас – всё наше спасение. Так вот, те люди, те рабочие ли, крестьяне ли, кто это насущное, срочное государственное, обще-советское дело вполне разумеет и готовы всю силу на него положить, и  д о л ж н ы  п р о в о д и т ь с я  с е й ч а с  в  С о в е т ы  и  и с п о л к о м ы,  где только предстоят выборы.

   Там они будут настоящими спасителями нашего советского отечества против злых козней всех наших классовых врагов, которые из-за границы (а то и из потайных уголков внутри России) только глядят и ждут, чтобы посевы у нас не удались, поднялся голод, мор на скотину, и наша трудовая страна, к удовольствию белоручек, ослабевши, упала им в руки, как подъеденное червем яблоко.
    Пусть красноармейцы, вернувшись по домам, не спят! Пусть, отдохнувши недельку-другую да порассказавши своим ребятам про свои геройские дела против белой гвардии, принимаются тут же за агита-

   13

цию, за выборы вот эдаких верных людей, которые будут заботиться о силе трудового государства. Больше всего их находится между  к о м м у н и с т а м и. Поэтому организуйтесь вместе с настоящими,  н е п о д д е л ь н ы м и  к о м м у н и с т а м и – б о л ь ш е в и к а м и  в одну, ударную роту и проводите их, а также  в с е х  ч е с т н ы х  бедняков, середняков и беспартийных в Советы.

                10. Радостный взгляд красноармейца на будущее.

      Как красный командир перед боем восходит на какую-нибудь высокую позицию и оттуда озирает всё поле будущей битвы с империалистами, чтобы сообразить, какие силы и куда выгоднее двинуть, так и сын трудового народа, вернувшийся домой с фронта, пусть заглянет наперёд в будущее. Пусть он тоже, как земледелец, рассчитывающий свой будущий урожай, сообразит заранее, как действовать вокруг себя в местных Советах, чтобы они ожили процвели, что зрелые колосья, избавились от всяких вредных насекомых, от кулацкой саранчи, чтобы они заработали, как настоящая, своя, рабоче-крестьянская власть.
   Когда он всё осмотрит, взвесит, рассудит, а потом и станет агитировать своих земляков, толкать их, куда надо; когда все вернувшиеся красные герои поступят всюду таким же образом, – тогда прекратятся и жалобы не Советскую власть, что она-де у крестьян всё только забирает, а взамен ничего не даёт. Потому что составленные из неподдельных коммунистов и из честных, хороших работников вообще Советы и исполкомы, вместо того, чтобы жаловаться попусту, да заниматься пустой волокитой, будут усердно работать на пользу всего государства, и скоро уже получится первый отрадный сбор плодов этой работы. 
Городская промышленность и транспорт (то есть железные дороги и пароходы) доставят вскорости, ещё вероятно, в нынешнем же году, сколько-нибудь товаров, нужных деревне: кос, всякого железа для ремонта орудий, соли, керосина, кое-каких машин.
Если вспашка и посевы будут в следующем году проводиться деревней также добросовестно, то можно будет давать за границу англичанам, немцам, американцам излишки нашего хлеба и нашего сырья (льна, пеньки, леса), которых у них страшно не хватает, а они нам взамен дадут и сельско- хозяйственных машин и паровозов для транспорта.
   Дадут ещё и машин для добывания торфа из болот, торф же нам необходим для отопления строящихся по всей России электрических станций, станции же эти будут за сотни вёрст посылать по проводам электрическую силу фабрикам и сельскому хозяйству.
 
   И железные дороги станем переделывать на электрическую тягу, и всё это ещё усилит наш транспорт и нашу промышленность, и позволит снабжать деревню уже в полном размере всем необходимым: одеждой, обувью, книгами, да мало ли чем…

   И сельское хозяйство облегчится. Вместо ковыряния самоделкой-сохой да матушкой деревяшкой-бороной к нашим услугам будет электрический плуг, вспахивающий сразу огромное пространство земли. И сеялки, и жнейки, и сенокосилки – и всё электрическое. Тогда совершенно не к чему станет каждому хозяину отдельно убиваться над своими узенькими полосками. Будут общественными и запашка, и сбор хлеба и сена.

   Б у д е т  в о л ь н а я,  б о г а т а я  к о м м у н а.


                А. Дивильковский

                ………………………………………………………………………………………

   Для цитирования:

                А. Дивильковский; РСФСР. - М.: Гос. изд-во, 1921. - 13 с. - (Речи и беседы агитатора; № 42)
         

               
                Примечания


      * Материалы из семейного архива, Архива жандармского Управления в Женеве и Славянской библиотеки в Праге подготовил и составил в сборник Юрий Владимирович Мещаненко, доктор философии (Прага). Тексты приведены к нормам современной орфографии, где это необходимо для понимания смысла современным читателем. В остальном — сохраняю стилистику, пунктуацию и орфографию автора. Букву дореволюционной азбуки ять не позволяет изобразить текстовый редактор сайта проза.ру, поэтому она заменена на букву е, если используется дореформенный алфавит, по той же причине опускаю немецкие умляуты, чешские гачки, французские и другие над- и подстрочные огласовки.

   **Дивильковский Анатолий Авдеевич (1873–1932) – публицист, член РСДРП с 1898 г., член Петербургского комитета РСДРП. В эмиграции жил во Франции и Швейцарии с 1906 по 1918 г. В Женеве 18 марта 1908 года Владимир Ильич Ленин выступил от имени РСДРП с речью о значении Парижской коммуны на интернациональном митинге в Женеве, посвященном трем годовщинам: 25-летию со дня смерти К. Маркса, 60-летнему юбилею революции 1848 года в Германии и дню Парижской коммуны. На этом собрании А. А. Дивильковский познакомился с Лениным и до самой смерти Владимира Ильича работал с ним в Московском Кремле помощником Управделами СНК Владимира Дмитриевича Бонч-Бруевича и Николая Петровича Горбунова с 1919 по 1924 год. По поручению Ленина в согласовании со Сталиным организовывал в 1922 году Общество старых большевиков вместе с П. Н. Лепешинским и А. М. Стопани. В семейном архиве хранится членский билет № 4 члена Московского отделения ВОСБ.