Колокола Сан-Хуана

Изд. 1919 год. Автор: Джексон Грегори. Автор книг "Джудит с ранчо Голубого озера", "Веселый смутьян", "Мужчина мужчине" и др.
***
ГЛАВА 1.ЗВОНЯТ КОЛОКОЛА 2.ШЕРИФ САН-ХУАНА 3. МУЖСКИЕ БОТИНКИ.4.В ДОМЕ БАНКИРА
V.В ТЕМНОТЕ ВНУТРЕННЕГО ДВОРИКА 6.ПОЕЗДКА СКВОЗЬ НОЧЬ,7В ДОМЕ ОБИТАТЕЛЕЙ СКАЛ
8. ИГРА ДЖИМА ГЭЛЛОУЭЯ9 IX. В ГОРОД ПРИЕЗЖАЕТ МОЛОДОЙ ПЕЙДЖ X. ВЗЯТКА И УГРОЗА
 XI. ДРАКА В ЛА КАСА БЛАНКА XII. БАЛАНС КОЛЕБЛЕТСЯ XIII. СОКРЫТИЕ
 XIV. СВОБОДНЫЙ ЧЕЛОВЕК XV. КОРОЛЕВСКИЙ ДВОРЕЦ XVI. МЕКСИКАНЕЦ ИЗ МЕКСИКИ
17. СТОПКА ЗОЛОТЫХ МОНЕТ 18. ЖЕЛАНИЕ ПЕРЕВЕШИВАЕТ благоразумие 19. ТУПИК
20.ПУХ И ЧЕРНЫЙ КЛЮВ XXI. КРИЗИС XXII. НАЧАЛО КОНЦА
23. СИЛЬНАЯ РУКА ГЭЛЛОУЭЯ 24. В ОТКРЫТУЮ 25. БИТВА В АРРОЙО 23.ЗВОНЯТ КОЛОКОЛА
****
ПРЕДИСЛОВИЕ

ЗВОН КОЛОКОЛОВ

Тому, кто не слышал звона колоколов Сан-Хуана, еще предстоит совершить путешествие.
Тому, кто не ступал на пыльную дорогу, которая является единственной улицей Сан-Хуана.
Сан-Хуан, временами самая тихая и пустынная из магистралей,
в другое время безумный и неспокойный переулок между высушенными солнцем глинобитными стенами, может
еще что-то узнать о человеке и его надежды, желания, страхи и Рудер
страсти от булавочной на большой юго-западный карте.

Улица проходит строго на север и юг, указывая, как компас, на
плоскую серую пустыню в одном направлении, а в другом - на изломанные
холмы, переходящие в горы Сан-Хуан. В северной части, что
к более привлекательным горы, это старые миссии. Справа
и слева от выбеленных коридоров в разбросанном саду из
грушевых деревьев, олив и желтых роз находятся две грубые арки, сделанные из
выдержанный кедр. На верхней перекладине каждого подвешивают по три колокольчика.

Они имеют свою историю, эти колокола Сан-Хуана, и самый большой с
его глубокий, мягкий голос, самый маленький с золотыми колокольчиками, представляется
произнося его, когда они звонят. У каждого болтающего языка есть своя история, которую можно рассказать,
история о старой Испании, об испанских галеонах и испанских джентльменах
авантюристах, о священниках с нежными голосами и индейцах с мрачными глазами, о
завоевание, бунт, интрига и внезапная смерть. Когда в Сан-Хуане рождается ребенок
это более редкое явление, чем смерть сильного человека, самая незначительная из
колокола на западной арке смеется в то время как он зовет всех
вникни; если убит человек, злой-тонированные колокольчик кулон из
Восточная арка выкрикивает слова, чтобы пойти, вздымаясь сквозь тянется
шалфея и пустынный кустарник и гама-трава; если одна из более поздних времен рамка
здания в огне, Игнасио Чавеса предупреждает города
пронзительный крик, судорожно дергая; будь то свадьба или открытие
золото или возвращается из окружных выборов, звонарь искусно
делает колокола говорить.

Оказавшись в пустыне, человек мог бы остановиться и прислушаться, составляя свое предположение следующим образом
звуки хлынули ему навстречу сквозь жару и тишину. Он может
улыбка, если бы он знал, Сан-Хуан, как он поймал ликующую весть постучал
быстро бронзового колокола, который пришел, люди говорили, с Коронадо;
он мог вздыхать по мрачным, медленно-отек голос самого большого колокола
которые были видны вдали давно со свитой Марко де низа,
интересно, что старым другом или врагом, может быть, наконец-то закрыл его
уши всю музыку Игнасио Чавеса. Или, при внезапной ярости
лязга, человек далеко в пустыне может поспешить дальше, подстегивая своего
ослик с нетерпением, чтобы знать, какое великое событие произошло в старом
город Adobe Сан-Хуан.

Это три сто пятьдесят и более лет с шести колоколов Сан
Хуан прибыл в новый свет, чтобы побывать в этой тихой таинственной стране
которая находится на юго-западе. Прошло сто лет с тех пор, как
почти забытый священник Франсиско Кальдерон нашел их в различных
разрушенных церквях миссии, собрал их и поставил бить куранты в
старом саду. Там, среди грушевых деревьев, олив и желтых
роз, они все еще отбрасывают свои тени в солнечном и лунном свете, в тишине,
и под гулкий звон колокольчиков.




ГЛАВА I

ЗВОНЯТ КОЛОКОЛА

Игнасио Чавес, мексиканец, как он себя называл, индеец, как его считало
сообщество, или "порода" с сильно смешанной кровью, каковой он, вероятно,
и был, неторопливо шел по улице в сторону Миссии. А
тонкие, желтовато-коричневый _cigarita_ свисающей с его губы, его широкий,
ветхое коническая шляпа наклоняется в левую сторону его головы в
вялый рода уступка закатывающуюся солнце, он был, как был
обычным для него, абсолютное спокойствие. Десять минут назад у него было
двадцать центов; через две минуты после обретения своего неуловимого богатства
он обменял два десятицентовика на виски в "Каса Бланка";
оставшиеся восемь минут из десяти ему потребовались, чтобы пройти свой путь, как он
наивно выразился, "между адом и раем".

Из уголка тихого старого миссионерского сада на одном конце
длинной улицы можно было мельком увидеть Каса Бланка на другом
конце, раскинувшемся на солнце; между двумя зданиями с крепкими стенами было
город рос сам по себе. Такой же древней реликвией, как и сама церковь
была Каса Бланка, и с тех пор, как Сан-Хуан себя помнил, во всех вопросах
противоположность религиозному спокойствию памятника падре. В глубокой тени
дверные проемы ведут в глиняные стены толщиной в три фута, натертые воском полы,
зеленые столы, бар и прохладные зеркала . . . место, которое
приглашали, заманивали, удерживали и, довольно часто, в конце концов проклинали.

Сан-Хуан, согласно вялой философии Игнасио Чавеса, был тем, кем вы хотите быть
. Он олицетворял вселенную. Здесь было все, чего только может пожелать
душа человека. Никогда не жил в другом месте, так как его мать
родила ему здесь, на краю пустыни, а с Сан-Хуан
горы были так близко, что, как с гордостью знал Игнасио Чавес, человек, стоящий
на Меса Альта, мог услышать звон его колоколов, он испытывал
жалостливое презрение ко всем тем другим местам в мире, которые были так близки.
явно менее благосклонный. Чего бы вы пожелали, сеньор? Прекрасных теплых дней? Они у вас
здесь. Приятные прохладные ночи для крепкого сна? Прямо здесь, в Сан-Франциско.
Juan, _amigo m;o_. Пустыня, по которой взгляд может бежать без остановки,
пока не устанет, чудесная пустыня, над которой на рассвете и в сумерках
Бог соткал все манящие мягкие туманы тайны? Затененные каньоны в
полдень с водой, птицами и цветами? Полюбуйтесь горами.
Короче говоря, всем желанным. То, что могут быть мужчины, которые желают
плеск волн, блеск влажных пляжей, грохот прибоя,
не приходило в голову тому, кто никогда не видел океана. Итак, Сан
Хуан был "кем пожелаешь". Мужчина может обратить свой взор на маленькую
Миссионерский крест, который всегда указывает на небеса и Бога; или он может
пройти через затененные двери Каса Бланка, которые, как говорят люди, открывают
кратчайший путь в ад.

Игнасио, задумчиво смакуя виски, с улыбкой слушал
под перезвон мандолины на веранде, увитой виноградом,
свернул сигарету и повернулся спиной к
дьявол ... У которого ему больше не о чем было просить. Когда он выходил,
он задержался в дверях достаточно надолго, чтобы потереться спиной об угол
стены и зажечь спичку. Затем, почти неслышно напевая мелодию для мандолины
, он, ссутулившись, вышел на горящую улицу.

Двадцать лет он боролся с сорняками в саду Миссии,
и ни один человек за это время не осмелился сказать, кому из них досталось больше,
Игнасио Чавес или переплетающиеся альфилерия и портулак. В
вопросах безграничной неторопливости и кувыркания по самому легкому пути они
походили друг на друга, эти два заклятых врага. Двадцать лет он
смотрел на колокола как на свои собственные, не сводил с них глаз день за днем
утром первым делом подумал, что они
были там, относились к ним так же заботливо в редкую дождливую погоду, как
его старая мать относилась к своим нескольким беспородным цыплятам. Двадцать полных лет, и
еще Игнасио Чавеса не было более тридцати лет, или тридцать пять,
возможно. Он не знал, никого это не волновало.

Он собирался голыми загорелыми руками вырвать несколько сорняков,
которые пробивались на дорожку, ведущую через сад, и
к дому священника. На самом деле он проснулся с этой
целью в голове, весь день лениво шел своим путем, полностью намереваясь уделить
этому свое внимание, и, наконец, прибыл на место происшествия. Парадный вход
калитка окончательно сломалась, верхняя петля износилась; Игнасио осторожно
прислонил ветхую деревянную штуковину обратно к забору, размышляя, как
в один прекрасный день он починит его. Затем он прошел между большим
грушевым деревом и _luvia de oro_, которые посадил здесь собственными руками
, и встал, широко расставив ноги, рассматривая три колокола на
восточной арке.

- Привет, друзья! - поприветствовал он их. - Знаете, что я собираюсь
сделать для вас в один прекрасный день? Я соорудить небольшую крышу над тобой, что
бежит в обе стороны, отгородиться от воды во время дождя. Это сделает
вы хриплый, слишком сильно мочить".

Это была одна из немногих мечтаний в жизни Игнасио; однажды он уйдет
сделать небольшую крышу над каждой аркой. Но сегодня он просто смотрел
с любовью на Капитана. . . это был самый большой из
колоколов . . . Танцовщица, вторая по размеру, и Лолита, самая маленькая на
этой арке. Затем он вздохнул и повернулся к другой арке напротив
сада, чтобы посмотреть, как там Малышка Ла Голондрина и
Игнасио Чавес. Ибо было бы справедливо, если бы по крайней мере один из шестерых
носил его имя.

Изменив таким образом направление, двигаясь прямо к заходящему солнцу,
он надвинул шляпу на глаза и поэтому был вынужден заметить
как сорняки заявляли о себе с новой наглостью. Он
пробормотал мягкой "_maldito_!" у них что, возможно, ошиблись
за ласку и определяется на беспощадную кампанию истребления
как только он мог установлены новые ручки, чтобы его мотыгой. Затем он
остановился перед ступенями Миссии, приподнял шляпу, отвесил
элегантный поклон и улыбнулся в своей неповторимой, удивительно обворожительной
манере. Потому что под рваными полями его глаза мельком заметили
симпатичную пару лакированных туфель, еще более симпатичную пару
лодыжки в черных чулках и подол белой накрахмаленной юбки.

Нигде нет таких глаз, как в старой Мексике. Глубокий, мягкий и
проникновенный, хотя у самого мужчины душа может быть похожа на кусок обугленного
кожа бархатистая и нежная, хотя они могут принадлежать и
головорез; экспрессивная, выразительная, даже, если они являются глазами
Батрак с ума, чтобы говорить о, ночь-черная, как ночь
с загадкой. Игнасио Чавес поднял такие глаза на девушку,
которая наблюдала за ним, и спонтанно отдал ей последнюю каплю
своего искреннего восхищения.

"Сегодня прекрасный день, сеньорита", - сказал он ей, дружелюбно демонстрируя два блестящих
ряда превосходных зубов. "And the garden . . . _Ah, que hay
m;s bonito en todo el mundo_? Тебе это нравится, нет?"

Когда Игнасио Чавес говорил, это была медленная музыка, сплошные плавные звуки и
нежные интонации. Когда он проклинал сорняки, это было похоже на занятия любовью.
a_d_ в его устах превратился в смягченный _th_; из уст таких, как
звонарь из Сан-Хуана, срывается отрывистая ругань гринго.
превратившись в нежное "Га-там!" Девушка, для которой речь
Чавеса была чем-то таким же новым и странным, как лицо земли
окружавшая ее, смотрела на него серьезными, любопытными глазами.

Она сидела у стены миссии на маленькой скамейке, которую не
одно но-Игнасио догадались должен был быть выкрашен в зеленый цвет один из этих прекрасных дней,
бронзовый волосами, сероглазая девушка в белой юбке и кофте, и с
широкий Панама оказавшись между ее сложенными руками и коленом. На мгновение
она, возможно, задумалась, как отнестись к нему; затем с
внезапностью, которая была совершенно неожиданной при ее прежней серьезности, она
улыбнулась. С губ и глаз вместе, как будто она приняла его
дружба. Собственное Игнасио улыбка расширилась, и он кивнул своей радости.

"Это по-настоящему красиво здесь", - призналась она, и Игнасио обладал
десятина это сочувственное понимание, что его глаза врали про него
бы обнаружил маленькую записку нетерпение в ее голосе, было бы
догадались, что она была одинока и жаждала человеческого общения. "Я уже
сижу здесь час или два. Ты же не собираешься прогнать меня,
не так ли?"

Игнасио выглядел должным образом напуганным.

"Если бы я увидел Ангела здесь, в саду, сеньорита, - воскликнул он, - будет
Я говорю _zape_ к нему? Нет, нет, сеньорита, вы останетесь здесь на тысячу
лет, если пожелаете. Я клянусь в этом.

Он был сама искренность; Игнасио Чавес скорее подумал бы о том, чтобы быть
грубым с красивой молодой женщиной, чем о том, чтобы крикнуть "Брысь!" ангелу.
Но что касается того, чтобы остаться здесь на тысячу лет ... Она посмотрела сквозь
заросли сада на крошечное кладбище и покачала головой.

"Вы только что приехали в Сан-Хуан?" он спросил. "Сегодня?"

"Да", - сказала она ему. "В полдень на сцене".

"У тебя здесь есть друзья?"

Она снова покачала головой.

"Ах", - сказал Игнасио. Он на мгновение выпрямился, и она смогла
увидеть, как вздулась грудь под его рубашкой. "Турист. У тебя есть
может быть, слышали об этом саде? И о колокольчиках? Значит, вы пересекли
пустыню, чтобы посмотреть?

На третий раз она покачала головой.

"Я приехала сюда жить", - тихо ответила она.

"Но не совсем один, сеньорита!"

"Да". Она снова улыбнулась ему. "Совсем один".

"Матерь Божья!" - сказал он про себя. И сейчас к ней: "я сделал
не вижу этапе прийти в день; в Сан-Хуан в одну берет себе сиесту на что
час. А это не так часто, что этап приносит новых людей из
железная дорога".

Каким-то изощренным образом он сделал его объяснений, извинений. А
его медленные загорелые пальцы скручивали сигарету, он смотрел вдаль, через
сад и пустыню, с выражением наполовину меланхоличным, наполовину
просто задумчивым, что заставило девушку задуматься, о чем он думает.
Когда она узнала его лучше, она бы тоже знала, что в такие моменты, как
об этом он не думал вообще.

"Я считаю, что это самое спокойное место в мире",
тихо сказала она, наполовину равнодушно выражая словами впечатление,
которое не покидало ее на протяжении всего долгого, тихого дня. "Это похоже на
странный город из сна, никто не двигается, ничего не слышно. IT
просто немного грустно, не так ли?

Он следовал за ней до конца, понимая. Но грустно? Как это?
Все было так, как и должно быть; для ушей, которые никогда не были наполнены
шумом мчащихся поездов, машин и всего городского движения,
какая печаль может быть в самом естественном спокойствии края пустыни
? Не имея удовлетворительного ответа, Игнасио просто пробормотал:
"Si, сеньорита", несколько беспомощно, и на этом успокоился.

- Скажите, - продолжала она, садясь немного и, казалось, скину
в невероятно тяжелых заклинание из ее среды, "которые являются важными
люди здесь поблизости?"

_La gente_? О, Игнасио хорошо знал их, всех их! Начнем с сеньора
Энгла. Банкир, о котором она, без сомнения, слышала? Он
владел крупной _residencia_ просто там; вы могли бы поймать отблеск его
белые стены через скопление тополя, изъято отчужденно от Сан
Улица Хуана. На него работало много мужчин; у него было много крупного рогатого скота и овец
ранчо по всей округе; он хорошо платил и давал много денег взаймы.
Также у него была красивая жена и поистине изумительной красоты
дочь. И таких лошадей, каких нигде не увидишь. Тогда
там был сеньор Нортоне, как назвал его Игнасио; искренний друг
Игнасио Чавеса и человек бесстрашный, правдивый и экстравагантный, которым можно было восхищаться
, который, как оказалось, был шерифом. Не семейный человек; он был
еще слишком молод. Но скоро; о, это было видно! Это был бы Игнасио, который
зазвонил бы в колокола на свадьбе, когда Родерико Нортоне женился
сам на дочери банкира.

"Он тот, кого вы называете бандитом, не так ли?" - заинтересованно спросила девушка.
"Я слышала, как двое мужчин на сцене говорили о нем. Они называли его
Родди Нортон - это тот самый человек, не так ли?

_Seguro_; конечно, это был он. Стрелок? Игнасио пожал плечами. Он был
шерифом, а кем должен быть шериф, если не стрелком?

"На сцене, - продолжала девушка, - был мужчина, которого звали Док; и
другого звали Гэллоуэй. Они жители Сан-Хуана, не так ли?"

Игнасио слегка презрительно приподнял брови. Они оба были гражданами Сан-Хуана
, но явно не пришлись ему по вкусу. Джим Гэллоуэй был крупным мужчиной,
да; но из благородных - никогда! Сеньорита должна была смотреть в другую сторону
когда он проходил мимо. Он владел "Каса Бланка"; этого было достаточно, чтобы оштрафовать
он, и Игнасио быстро перешел к "сеньору доктору". О, он был
умен и делал много добра больным; но бедный мексиканец, который позвал
его в качестве прикованной к постели жены, должен сначала что-нибудь продать и показать деньги.

Помимо них, оказалось, что завидный класс Сан-Хуана состоял из
падре Хосе, который в настоящее время большую часть времени находился в отъезде
посещал бедных и больных по всей сельской местности; Юлиус Струве,
который владел и управлял местным отелем, одним из менее известных людей,
хотя и дородный джентльмен с любезной женой; носильщики, у которых был
ферма на северо-западе и чья связь с Сан-Хуаном заключалась в
том факте, что дочь старой девы преподавала здесь в школе; различные другие
отдельные лица и семейные группы, от которых можно избавиться одним словом и
небрежный взмах сигаретой. Уже для прекрасной незнакомки Игнасио
снял пенку со сливок.

Девушка вздохнула, как будто ее вопрос был не праздным и его ответ
разочаровал ее. На мгновение ее брови слегка сдвинулись
нахмурившись, что было похоже на легкую тень; затем она снова улыбнулась
яркая, быстрая улыбка, которая казалась более уместной в ее глазах, чем
хмурый был.

Игнасио перевел взгляд с нее на сорняки, затем, прищурившись, на
солнце. Времени было достаточно, скоро станет прохладнее. Итак,
описав вокруг нее почтительную дугу, он приблизился к стене Миссии,
скользнул в тень и с характерной для него ленивостью устроился напротив
побеленного самана. Она, казалось, была готова поговорить с ним;
что ж, тогда какой более приятный способ провести день? Она стремилась
узнать то и это о новой для нее стране; кто мог объяснить это более знающе
, чем Игнасио Чавес? Немного погодя он срывал несколько только что появившихся веточек .
раскрыл для нее бутоны желтых роз, произнеся небольшую речь о
себе и распускающихся цветах. Он бы даже, наверное, показать ей свою
колокола, пусть ее слышат только подозрение внимание от каждого из них. . . .

В полной тишине до нее внезапно донесся резкий звук, но он ничего для нее не значил
. Она увидела, как стая голубей поднялась над крышами
более отдаленных домов, сделала круг, свернула и исчезла за
тополями. Она отметила, что Игнасио уже не стоял, лениво
у стены; он напрягся, его рот был немного открыт,
затаив дыхание, в позе человека, который выжидающе слушает, его глаза
прищурены, как только что, когда он подставлял лицо солнцу. Затем раздался
второй звук, повторяющий первый, резкий, в некотором роде
зловещий. Затем еще один, и еще, и еще, пока она не сбилась со счета;
мужской голос, кричащий странно, приглушенно. Невнятно, словно
откуда-то издалека.

Это было нелепо, почти юмористические, видеть, нагретые солнцем
пассивность Игнасио Чавеса превратились в мгновение ока в деятельности. Он
что-то пробормотал, отскочил от стены Миссии и бросился через
запутанный лабиринт сада, и помчался как сумасшедший к восточной арке.
Обеими руками он ухватился за свисающие веревки колоколов, вложив в это всю свою силу
он заставил их звенеть, кричать и неистовствовать, пока
эхо ударило ей в уши и заставило кровь странно застучать
по телу. Она видела выражение его лица . . . .

Внезапно она поняла, что эти короткие резкие звуки были грохотом
пистолетных выстрелов. Она вскочила на ноги, ее глаза расширились. Теперь все стихло.
Тишину нарушал только гул колоколов. Голуби были
кружили высоко в чистом небе, возвращались. . . . Она пошла
быстро туда, куда ушел Игнасио, окликая его:

"Что это?"

Теперь он казался совершенно невозмутимым, когда заставил свои колокола звать его; это было
для него быть спокойным, в то время как они дрожали от события, которое, несомненно, они
должны были понять.

"Человек умер", - он сказал ей, как его правая рука призвала
Капитан на громкость звука от его бронзового горла. "Вы увидите.
И для Родерико Нортоне будет больше работы! Он вздохнул и покачал
головой и на мгновение заговорил тихо, позвякивая колокольчиками. "И
когда-нибудь, - тихо продолжил он, - настанет время Родерико, не так ли?
И я позвоню в колокола в честь него, и Капитана, и Танцовщицы, и
Лолита, они все вызовут слезы на глазах у мужчин. Но сначала, Санта
Мария! пусть будет так, что я позвоню остальным, когда он женится на себе
на дочери банкира ".

- Мертвый мужчина? - повторила девушка, не желая понимать до конца.

- Ты увидишь, - ответил Игнасио.




ГЛАВА II

ШЕРИФ САН-ХУАНА

Девушка в старом саду Миссии долго стояла и смотрела на Игнасио Чавеса
казалось, что сила, превосходящая ее собственную, заставляет ее смотреть
он дергал за свои колокола. Она достаточно ясно поняла
, что это был сигнал тревоги; человек, погибший в результате насилия, и
звонарь, взбудораживший этим город. Но когда вскоре он выпустил из рук
две веревки и заиграл медленный, заунывный
звон в честь одного только капитана, она слегка вздрогнула и отошла.

То, что это может быть просто случай с раненым человеком, даже тяжело, не приходило ей в голову
. Игнасио говорил как человек, который знает, с
полной уверенностью и категоричностью. Она должна увидеть! Она вернулась к
на маленькую скамейку, которая в один прекрасный день должна была стать ярко-зеленой, и сел.
Она могла видеть, что голуби снова взволнованно кружат; что с
пекарной улицы поднялись маленькие облачка пыли и лениво повисли в неподвижном
воздухе, как будто они были нарисованы на чистом полотне неба. Она
услышала голоса мужчин, слабые, быстрые звуки на фоне звона колокола
. Затем внезапно все снова стало очень тихо; Игнасио позволил
капитану продолжить свои безмолвные размышления и подошел к ней.

"Я должен пойти посмотреть, кто там", - извинился он. "Тогда я буду знать лучше
как позвонить ему. Пастух из Лас-Пальмаса, держу пари. За то, что сделал
Я не вижу, когда просто сейчас я перешел Каса Бланка, что он был немного
пьян с сеньором Галлоуэй виски? И не каждый знал, что он
продается много баранов, а это значит, что столько денег в эти дни? - Си, сеньорита; это
будет чабан из Лас-Пальмас".

Он ушел, снова сутулится вперед и не торопясь теперь, когда он
исполнил свой первый долг. Какая могла быть спешка, если
пастух из Лас-Пальмаса или из другого места был мертв и, следовательно, должен был
ждать, когда Игнасио Чавес соизволит? Каким-то образом она уловила эту мысль
судя по его поведению, и поэтому ничего не сказала, наблюдая, как он уходит.

Та часть улицы, которую она могла видеть со своей скамейки, была
пуста, пыль оседала, редела, исчезала. Дальше вниз, к
Каса Бланка, она могла представить себе маленькие группки мужчин, спрашивающих друг друга
что случилось и как; главного действующего лица в этом фрагменте
человеческой драмы она могла представить лежащим неподвижно, безразличным к тому, что это было для него
что колокол звонил и будет звонить снова, что люди собрались вместе
с любопытством.

Через некоторое время Игнасио возвращался, шаркая ногами, покуривая болтающуюся сигарету.
сигарета, шляпа сдвинута набекрень от солнца; он расскажет ей все
подробности, а затем вернется к своему звонку . . . . Она приехала в Сан
Хуан, чтобы создать здесь дом, стать его частью, сделать его частью себя
. Прибыть в такой день не было приятным предзнаменованием; это было
слишком ужасно, как снять комнату в доме только для того, чтобы услышать, как жизнь
дребезжит из человека за перегородкой. Ей вдруг расхотелось
выслушивать подробности об Игнасио; появилось быстрое желание вернуть ее обратно в
город, тишина которого после шума раздавила ее. Поднимаясь
она торопливо спустилась по заросшей сорняками дорожке, вышла через сломанные
ворота и повернула в сторону гор. Одного взгляда на улицу, когда
она пересекала ее, было достаточно, чтобы увидеть то, что она ожидала: группу мужчин у
дверей "Каса Бланка", еще одну небольшую группу у окна, очевидно,
осматривающих разбитое оконное стекло.

Солнце, злое и красное, висело низко над далекой линией холмов,
равнинных землях уже рисовали про них тонкий, едва красочный
дымка. Она надела шляпу и, как Игнасио, поставил его немного
с правой стороны ее головы, чувствуя, что ее щеки горят, когда прямые лучи
нашла их. Мелкая, рыхлая почва просачивалась в ее низкие туфли.
не успела она пройти и двух десятков шагов. Когда она вернулась, то будет
распакуйте ее в багажник и достать оттуда толковой пары обуви. Не сомневаюсь, что она
был одет смешно, но тогда тепло было искушал ее. . . .

Любопытное дело представлялось ей. В маленьких группах по
на улице она не видела ни одной женщины. Там никто в Сан
Хуан? Это было немного странно, совсем по-мужски, сообщество в
который она споткнулась? Потом она вспомнила, как звонарь уже
упомянула миссис Энгл, жену банкира, его дочь и миссис
Струве и других. Помимо всего этого у нее было письмо к миссис Энгл
которое она собиралась вручить сегодня вечером. . . .

Она думала о чем угодно на свете, но только не о трагедии, которая еще не произошла.
остывшая, она была так близко от нее, что на какое-то время ей показалось, что она заключила ее в объятия.
Теперь казалось, что этого и не было. Весь мир вокруг нее не изменился
, город погрузился в сон. Она вздрогнула, когда Игнасио
заиграл в свой колокольчик; но дрожь была скорее от звука колокола.
звучное красноречие, чем по какой-либо более важной причине. Мужчина, которого она никогда не видела
, имени которого даже не знала, был застрелен другим мужчиной
незнакомым ей; она слышала только выстрелы, она ничего не видела.
Правда, она слышала голос закричать, но она чувствовала, что это было
был голос наблюдателя. Ей было стыдно, что этот эпизод сделал
не трогайте ее больше.

Так, сегодня во второй половине дня она была нарисована от тепла ее
номера отеля Струве по тени можно найти в миссии сад,
поэтому сейчас длинные, колеблющиеся линии лесу манят к себе. В
файлы, которые тут и там поворачивали на восток или запад только для того, чтобы вернуться
возвращаясь к общему направлению на север, они указывали, где находится арройо
извиваясь, подобно измученной змее, спускался с гор. Сквозь их
листву она мельком увидела дом Энглов. Она ожидала найти текущую
воду в их тени, это и сопутствующая прохлада.

Но русло оказалось сухим и горячим, раной в иссушенном недрах земли
его дно было усыпано гладкой галькой и песком и очень
разреженная, непривлекательная растительность, чахлая и жесткая. И это было почти
как здесь жарко, как на улице Сан-Хуана; в тени, подкрался к
волны жары сухой, раскаленный воздух.

Следуя вдоль линии тополей, она нашла небольшую тропинку и пошла по ней,
испытывая смутное облегчение оттого, что город был у нее за спиной. Она знала,
что расстояния обманывают глаз в этой унылой стране, и все же она думала,
что до наступления темноты она сможет добраться до холмов, где, возможно, есть
немного вялых цветов и бассейнов, и возвращаешься достаточно уставшим, чтобы поесть и
лечь спать. Она скорее думала, что отложит свой визит к
Англичанам до завтра.

"В конце концов, это страна маньяна", - сказала она себе с мимолетной улыбкой.

Полчаса спустя она нашла место, где деревья стояли более густо
они выглядели более зелеными, более энергичными ... Их меньше мучила жажда. Она могла
представить себе огромные корни, пробивающиеся далеко вниз сквозь слои сухой почвы
, пронзающие себя почти с человеческим страстным рвением
в воду, которую они нашли. Здесь она бросилась ничком, лежа на спине.
Она смотрела вверх сквозь ветви и листья.

Никогда до этого момента она не знала, что такое абсолютная тишина. Она увидела
птичка, бедное коричневое, неопрятное маленькое существо; у нее не было песни, чтобы предложить тишину
и через некоторое время она вяло улетела. Она видела кролика,
большого, тощего, некрасивого негодяя, бесшумно исчезнувшего среди зарослей
кустарника.

Ее дух, по сути, яркой и счастливой, предпринимала энергичные усилия, с новых
форма усталости весь день. Она не только вступала в другую страну,
отличную от той, которую знала и понимала, она вступала в другую фазу
своей жизни. Она сделала выбор добровольно, без советов или внушений;
у нее были на то свои причины, и они казались достаточными; они все еще были
достаточно. Она сделала мудрый выбор; она придерживалась этого, своего суждения
невозмутимо. Но это упрямо повторяющееся чувство, что со старыми
ориентирами она рассталась со старой жизнью, что как в физическом плане
, так и в духовной и ментальной реальности она была на пороге новой
непознанная, по сути, иная жизнь вызывала беспокойство. Невозможно
уйти от старой основополагающей истины о том, что жизнь человека находится под таким сильным
влиянием, что его окружение почти формирует его; было
беспокойство при мысли, что здесь чье-то существование может вырасти до
напоминают его среду обитания, принимая серый оттенок, монотонность и безрадостность
бесплодие этой выжженной солнцем земли.

Уже немного подчиняясь приказу, возложенному на дышащую природу
она лежала неподвижно, ее руки были расслаблены, ее мысли были заняты
чем-то похожим на вялый, лишенный песен полет
коричневой птицы. Она пришла-день, Следующий в
стопам других мужчин и несколько женщин. Ее собственный выбор Сан-Хуана
был объясним; оставалось только гадать, что придало смелости
первым мужчинам, которые остановились здесь и построили дома, а затем и сами дома? Позже
она бы знала; единственное волшебное слово пустынных земель: вода. Для Сан
Хуан, стоявший на полпути между железной дорогой и более заманчивыми землями
за горами, обрел рождение, потому что здесь была грязевая яма для
колыбели; внизу, под песком, случайно оказались слои непроницаемой глины
накройте в банки, чтобы в них было много сладкой воды.

Медленным звоном колокола пришли вздыматься через молчание. В
девушка выпрямилась. Это был капитан. Никогда, казалось ей, она
слышал, что так печально. Игнасио проинформировал себя обо всех деталях
и вернулся в сад Миссии. Мужчина был
значит, мертв. Сомнений быть не могло, если прислушаться к размеренному
скорбному звону большого колокола.

Она поднялась на ноги и, быстро ступая, двинулась дальше, еще дальше от
San Juan. Этот поступок не был преднамеренным; все ее существо было
настаивайте на этом. Она подумала, не тот ли это пастух из Лас-Вегаса
Пальмас; если бы у него, возможно, были жена и дети. Затем она остановилась
внезапно; ей в голову пришла новая мысль. Странная, даже необъяснимая,
она не приходила в голову раньше. Ей стало интересно, кем был другой мужчина
, человек, совершивший убийство. И что же с ним случилось?
Сбежал ли он? Другие люди схватили его, обезоружили, сделали из
него пленника, который должен ответить за то, что он сделал? Что было его мотивом
, какая страсть двигала им, конечно, не только жадность к
золоту, о котором говорил звонарь! Что же он был за существо,
которое хладнокровно и расчетливо могло убить человека из-за горстки денег
?

Ответить было нечего, если только она не могла уловить мысль об
Игнасио Чавесе в звоне его колокольчика. Она снова двинулась дальше,
торопясь.

Следуя по руслу реки, она подошла к первому из маленьких, гладких
холмы, ломы, как назвали их люди на сцене. Через них
извивался пересохший ручей, неся по своей
границе свои зеленые вымпелы. Она поднималась по пологим склонам, поросшим выгоревшей травой, которая
прямо у нее под глазами была белой в ярком солнечном свете. Но солнце
было уже очень низко, очень яростное и красное, разгневанный бог, сходящий на нет.
временное поражение, но непокорное до последнего, наполненное угрозой для
завтра; на небольшом расстоянии он окрасил мир своим собственным огненным
оттенком. Дальнее западное нагорье разрезало огромный диск прямо надвое; внизу
перемещал половинку пластины до тех пор, пока не стало казаться, что на гребне зажжен просто яркий сигнальный огонь
. И как то стерлись из ее глаз медленно
рыдая в раскачивающийся колокол был как вопль смерти дня.

Она сняла шляпу, воображая, что земля уже сбрасывает с себя
свой жар, что с гор спускается немного прохлады и свежести, чтобы
встретить ее. Она перевела взгляд на них, и это произошло
тогда, сразу после захода солнца, она увидела мужчину, скачущего к ней.
Он был еще далеко, когда она впервые увидела его, только что поднявшись на вершину одного из холмов.
холмы были выше, так что для него солнце еще не село. Ибо она
уловила отблеск света, отразившийся от серебряной окантовки его
уздечки и от ствола пистолета на сгибе его левой
руки. Она не верила, что он видел ее в тени
коттонвудс.

Если она пошла, она должна встретиться с ним сегодня. Она оглянулась и посмотрела на нее
плечо, отмечая, насколько она приехала из города. Стало очень тихо
снова; колокол перестал жаловаться; копыта приближающейся лошади
казалось, что они подкованы войлоком, падающим на войлок. Она повернулась и
пошла обратно в сторону Сан-Хуана.

Немного позже она услышала мужской голос, который звал ее. Очевидно, обращался к ней,
поскольку больше никого не было. Зачем ему звать ее? Она не подала виду
, что услышала, но пошла немного быстрее. Она почувствовала, что
он несется на нее галопом; по-прежнему в рыхлом песке стук копыт
был приглушенным. Затем, когда он позвал во второй раз, она остановилась, обернулась
и стала ждать.

Он был великолепным крупным парнем, отметила она, когда он приблизился, верхом на
великолепном большом коне. Человек и зверь, казалось, принадлежали пустыне; если бы
не блеск солнца, как она поняла теперь, она, вероятно,
не отличились своими отдаленными формами от Земли через
который они переехали. Лошадь была темноватой, тускло-серой; мужчина - в
сапогах, вельветовых бриджах, мягкой рубашке и шляпе - был одет в серое или около того.
так что дорожная пыль казалась такой же.

"Что, черт возьми, ты здесь делаешь?" он окликнул ее. И
затем, подъехав ближе, он придержал лошадь, мгновение смотрел на нее в изумлении
затем снял шляпу и сказал немного неловко:
"Прошу прощения. Я принял вас за кого-то другого.

Потому что ее широкополая шляпа снова опустилась на лицо, а он только что
облик ее и белой юбке и кофте, чтобы судить.

"Все в порядке", - сказала она легкомысленно. "Я предполагал, что вы сделали
ошибкой".

Он был чем-то вроде победы над собой, чтобы преуспели в том,
выступая, таким образом, неосторожно. Потому что был импульс, искушение
почти, просто посмотреть на мужчину в ответ, как он смотрел на нее, и в
тишине. Этот типаж был не только физически великолепен; для нее он был,
как и все в ней, новым. И то, что привлекло ее поначалу
, были его глаза. Ибо не свойственно юности быть суровой; и
хотя этому мужчине было не больше двадцати-тридцати,
его глаза уже приобрели свойство быть жесткими, стальными,
предполагая неумолимость, суровость и быстроту. Высокий, худощавый, с
большими мозолистыми руками, смуглые, как у индейца, волосы и глаза были
бескомпромиссно черными. Он принадлежал к юго-западным пустошам.

Все это она заметила, а также то, что лицо у него было осунувшееся и усталое, что
на левой руке у него был повязан носовой платок, намекавший на небольшой порез,
что его лошадь выглядела такой же потрепанной путешествиями, как и он сам.

"В окрестностях Сан-Хуана нечасто встретишь незнакомцев", - объяснил он. "Как
для девочки . . . Ну, я никогда не сделал такой ошибки. Я
надо искать выход". Мышцы усталое лицо смягчилось немного,
в его глазах появился быстрый свет, что был рад видеть, за одно мгновение
маскируя свою привычную суровость. "Если вы еще раз извините меня, и если
вы многого не знаете об этой стране ... " Он сделал паузу, чтобы
смерить ее быстрым взглядом, казался удовлетворенным и заключил: "Я бы не стал
гуляйте вот так в полном одиночестве, особенно после захода солнца. Мы довольно
тяжело, знаешь. До свидания".

Он снова приподнял шляпу, ослабил поводья его лошади, и передавали ее.
Именно так, как она ожидала, именно так, как она желала. И все же, когда он повернулся к ней
пыльной спиной, она ощутила внезапное возвращение своего
одиночества. Посмотрит ли она когда-нибудь снова в глаза другу?
Сможет ли она когда-нибудь на самом деле добиться того, чего намеревалась добиться;
превратить Сан-Хуан в дом?

Она проследила за ним взглядом, теперь уже откровенно восхищенным; так она могла бы смотреть
на любое другое торжествующее творение природы. Затем, прежде чем он
ушел счетом ярдов, она увидела, как слегка затягивая его лошади
вожжи принес, громила вниз от поворотной скакать на мертвой
тишина. Снова зазвонил колокол.

Снова он звал ее, снова, развернувшись, он подъехал к
ней. Теперь его голос, как и его глаза, был зловеще корме.

"Кто это?" он требовал.

"Я не знаю", - она сказала ему, разглядывая выражение его лица. Его
эмоция была чисто гневной, нарастающей из-за того, что человек мертв?
"Человек, который звонит в колокола, сказал мне, что, по его мнению, это должен быть
пастух из Лас-Пальмаса. Он пошел посмотреть. . . . Я не стала ждать. . . ."

Этот человек не стал ждать и сейчас. Он снова развернулся; теперь он мчался
вдоль русла, подгоняя уставшую лошадь, чтобы не терять ни минуты
горстка ненужных мгновений. И когда он уходил, она услышала, как он яростно выругался себе под нос
и поняла, что он забыл о ней в
мыслях, которые были разглашены глухим звоном колокола.




ГЛАВА III

МУЖСКИЕ БОТИНКИ

В баре "Каса Бланка", длинном, широком помещении с низким потолком и
прохладным, посыпанным мукой полом, собралось человек двадцать мужчин. Для
большей частью они молчали, контент, смотреть на знаки, оставленные
последние съемки и для чего обрывки объяснений сподобились
они. И эти были достаточно скудными. Человек, который стрелял
был угрюмым и замкнутым. Мертвец ... это был пастух
из Лас-Пальмаса ... лежал в соседней комнате для игры в карты, застывший под
одеялом, которым его укрыли большие руки Джима Гэллоуэя.

Когда топот копыт раздавался на улице пару мужиков уходили
к двери. Возвращается: "это шериф", - сказали они.

Стремительно вошедший Родерик Нортон, его шпоры волочились и позвякивали,
обвел лица в комнате взглядом, в котором не было ничего подобного
человека отблеском доброй воли которого девушка в Арройо мелькает в
их. Снова они были стальными, гнев, отражающий одновременно и угрозу, и
подозрение.

"Кто это на этот раз?" резко спросил он.

"Бисби из Лас-Пальмаса", - сказали ему.

"Кто это сделал?" последовал быстрый вопрос. И затем, прежде чем пришел ответ
, его голос зазвенел от гнева: "Энтони или Кид
Рикард? Который из них?"

Он переложил винтовку так, что она оказалась у него под мышкой левой руки.
Его правая рука, открытая и неприкрытая, покоилась на рукоятке
крупнокалиберного револьвера, свисавшего с пояса. Стоя как раз в пределах
номер, он шагнул в сторону дверного проема, так что стена была в
его вернуть.

"Это был Ребенок", - ответил кто-то и продолжил: "Он говорит, что это была самооборона".
когда Нортон резко перебил его.:

"Гэллоуэй был здесь, когда это произошло?"

"Да".

"Где Гэллоуэй сейчас?"

Примечательно, что он спросил о Джиме Гэллоуэе, а не о Киде
Рикард.

"Там", - сказали ему, указывая на вторую комнату для игры в карты, примыкающую к той,
в которой лежал пастух из Лас-Пальмаса. Род Нортон, еще раз окинув
пристальным взглядом стоявшие перед ним лица, подошел к закрытой двери и
взялся за ручку. Но Джим Гэллоуэй, пожелав уединения,
только что запер дверь. Нортон резко ударил по ней, приказывая:

"Открой, Гэллоуэй. Это Нортон.

Послышалось низкое бормотание торопливого голоса с нотками
строгого увещевания, щелкнул замок, и дверь распахнулась.
Глаза Нортона, наводящие на каждый квадратный метр из палаты, взял
запас Джим Галлоуэй, и за ним ребенок Рикард, тащились вперед
в кресле и свертывая сигарету.

- Привет, Нортон, - бесцветно сказал Гэллоуэй. - Рад, что ты появился.
У нас неприятности.

Плотный мужчина выше пояса, широкоплечий, с большой головой и
бычьей шеей, его мускулистый торс сужался к гладким бедрам, его
ноги не больше в обхвате, чем у стоящего перед ним худощавого мужчины.
его ступни были маленькими в сапогах, обтягивающих перчатки. Его глаза, выпуклые и
полныеи чистый коричневый, были слишком невинного оттенка. Подбородок, челюсть и
рот, последний с полными губами, были полны силы, сокрушительной мощи,
и природной жестокости. Он был единственным человеком можно найти в городе Сан-Хуан, который
был одет довольно брезгливо склонен бизнес мужчины платье в
городах.

"Еще один человек ранен, Гэллоуэй", - сказал Нортон со зловещей суровостью.
"А на вашем месте ... Как долго, по-вашему, вы сможете продержаться"
снизу?"

Смысл его слов был достаточно ясен; мужчины позади него в баре
слушали с позами, которые, различаясь в других вопросах, были одинаковы в
их напряженности. Галлоуэй, однако, глядя каменным выражением лица и с глазами не
в отличие от полированного Агата, так холодно и прочно были они, не подал никаких признаков
обиделся.

- Мы с тобой никогда не были друзьями, Род Нортон, - невозмутимо сказал он. - И все же
это не причина, по которой ты должен бросаться на меня из-за неприятностей. Отвечая на ваш
вопрос, я рассчитываю оставаться в стороне до тех пор, пока две вещи
остаются такими, какие они есть: во-первых, пока я играю в открытую и в
открыто, следующий, пока мальчишка-переросток удерживает должность шерифа
в Сан-Хуане."

В глазах Нортона полыхала ненависть, в считанные устойчивый Галлоуэй,
не мигая смелость.

"Вы видели убийство?" коротко спросил шериф.

"Да", - сказал Гэллоуэй.

"Это сделал тот парень?"

Впервые человек сутулится вперед в кресле и поднял его
голова. Если бы в этот момент заглянул незнакомец, которому было бы любопытно увидеть того, кто
только что совершил убийство . . . . или душегубство . . . . он, должно быть,
испытал сильный шок. Угрюмый мужчина с угрюмыми глазами и губами
убийца мужчин, возможно, еще не дожил до подросткового возраста. Тонкий пучок
соломенного цвета волос на низком, атавистичном лбу, нездоровый,
желтоватая кожа, с бледными, лишенными блеска, выцветшими голубыми глазами, он выглядел злым
и порочный, и жестокий. Переводя взгляд с него на Джима Гэллоуэя, можно было бы
заподозрить, что один может быть таким же бесчеловечным, как и другой, но с той
разницей, что то, что для Гэллоуэя было всего лишь средством достижения цели, могло бы
быть самоцелью для Кида Рикарда. Что-то от первобытного дикаря светилось
в бледных огнях его глаз.

"Да", - ответил Малыш, его угрюмый голос был немногим больше похож на рычание.
- Я поймал его, и будь он проклят!

- Плохая примета проклинать мертвеца, Рикард, - холодно сказал Нортон. - За что?
ты убил его?

Язык Кида Рикарда пробежался взад-вперед по его бесцветным губам
прежде чем он ответил.

"Он пытался добраться до меня первым", - сказал он вызывающе.

"Кто видел стрельбу?"

"Джим Гэллоуэй. И Энтон".

Род Нортон проворчал, выражая свое отвращение ситуацией.

"Дай мне свой пистолет", - приказал он кратко.

Парень нахмурился. Галлоуэй откашлялся. Глаза Рикард пошел в
его быстро. Затем он поднялся на ноги, выхватил из заднего кармана комбинезона револьвер тридцать восьмого калибра
и протянул его,
неохотно отдав. Нортон "сломала" ее, выкидывая
патроны на ладонь. Не пустую оболочку из них; малыш должен был
поскользнулся в свежей оболочке для всех взорвался один.

"Сколько раз ты стрелял?"

"Я не знаю. Два или три, наверное. . . . Блин, ты представляешь
человек считает их?"

- Что вы с Гэллоуэем делали здесь одни при запертой двери?

Гэллоуэй резко перебил его.:

- Я не хотел новых неприятностей; я боялся, что кто-нибудь...

- Заткнитесь, ладно? - яростно крикнул шериф. - Я дам вам всем.
Очень скоро у вас появится возможность поговорить. Ответьте мне, Рикард.

"Я сказал ему, чтобы запереть меня где-нибудь, пока вы или Тома Каттера", - сказал
медленно парень. "Я боялся, что кто-то может прыгнуть на меня за то, что я сделал.
Я не хочу никаких неприятностей".

Нортон на мгновение обернулся к переполненному залу позади себя.

- Кто-нибудь знает, где Каттер? - спросил он.

Казалось, что все знали. Том Каттер, заместитель Рода Нортона,
рано утром отправился в Меса-Верде и, вероятно, вернется к вечеру.
вечерняя прохлада. Нахмурившись, Нортон воспользовался ситуацией наилучшим образом
и для достижения своей цели позвал из толпы четверых мужчин.

"Я хочу, чтобы вы, ребята, оказали мне услугу", - сказал он.

"Антони, подойди сюда".

Невысокий, приземистый метис, стоявший за стойкой, приподнял свои тяжелые
черные брови, требовательно:

"_Y porqu;_? Что же мне теперь делать?"

"Как тебе сказано", - рявкнул на него Нортон. "Бенни, вы с Диком идите
по улице с Антоном; остальные мальчики идите в другую сторону
с Рикардом. Если у них не было возможности поговорить друг с другом,
они уже этого хотят, не давай им больше такой возможности. Сделай шаг вперед,
Рикард."

Парень надулся, но под взглядом, брошенным на него шерифом, вышел
вперед и вышел, все его поведение оставалось вызывающим.
Энтони, чье смуглое лицо было бесстрастным, как кусок красного дерева,
поколебался, взглянул на Гэллоуэя, пожал плечами и сделал то, что сделал Рикард,
выходил в сопровождении двух своих охранников. Мужчины, оставшиеся в баре
выжидающе смотрели на своего шерифа. Он повернулся к Гэллоуэю.

- Итак, - быстро сказал он, - кто выстрелил первым. Гэллоуэй?

Гэллоуэй улыбнулся, подошел к бару, налил себе стакан виски.
и, стоя там, медленно вертя стакан в пальцах, невинно уставился
на своего допрашивающего.

- Вы уже рассматриваете дело, судья Нортон? Ровным тоном осведомился он.

"Вы будете отвечать?" Холодно сказал Нортон.

"Конечно". Гэллоуэй не отрывал своего взгляда от лица шерифа и от
невинность в его глазах сменилась скрытой наглостью. "Бисби выстрелил
первым".

"Где он стоял?"

Галлоуэй указал.

"Вон там". Указанное место находилось примерно в трех-четырех футах от
того места, где стоял Нортон, возле второй двери комнаты для игры в карты.

- Где был Парень?

- Вон там. Гэллоуэй снова указал. "Прямо через комнату, где
стул опрокинут на стол".

"Сколько раз Бисби выстрелил?"

Гэллоуэй, казалось, пытался вспомнить. Он медленно выпил виски,
потянулся через стойку за сигарой и ответил:

"Два или три раза".

"Сколько раз Рикард стрелял?"

"Я не уверен. Я бы сказал примерно то же самое; два или три раза".

"Где стоял Энтони?"

"За стойкой; в дальнем конце, ближе к двери".

"Где ты был?"

"Прислонившись к стойке, разговаривал с Антоном".

"О чем вы говорили?"

Этот вопрос прозвучал быстрее, резче, чем остальные, как будто
рассчитанный на то, чтобы напугать Гэллоуэя быстрым ответом. Но владелец
"Каса Бланка" раскуривал сигару и не торопился. Когда он
поднял взгляд, его глаза сказали Нортону, что он осознал опасность, которая
могла скрываться за таким простым на первый взгляд вопросом. Его глаза были
презрительно улыбаясь, но на его щеках появился слабый румянец.

- Я не помню, - ответил он наконец. - Какой-то пустяк. Стрельба,
внезапно раздавшаяся в той стороне...

"С чего начался дурдом?"

"Бисби был немного выпил. Он, казалось, был в дьявольский
характер. Он попросил Парня выпить с ним, и Рикард
отказался. Он выпил в одиночестве, а затем пригласил Парня снова.
Рикард послал его к черту. Бисби начал ходить по комнате
как будто он направлялся в комнату для игры в карты. Затем он схватил свой пистолет и
развернулся и начал стрелять ".

"Отсутствует всякий раз, конечно?"

Гэллоуэй кивнул.

"Вы помните, я сказала, что он нес достаточно нагрузки, чтобы сделать его
цель плохих".

Нортон задал еще с полдюжины вопросов, а затем отрывисто сказал:

"Это все. Когда будете уходить, скажите, пожалуйста, ребятам, чтобы прислали Энтони".

И снова легкий румянец медленно и тускло проступил на щеках Гэллоуэя.

- Ты заходишь слишком далеко, Род Нортон, - сказал он бесцветным тоном.

"Ты чертовски прав, я прав!" - звонко воскликнул Нортон. "И я зайду намного дальше.
Джим Гэллоуэй, прежде чем я закончу, и ты можешь поспорить на все
твои фишки на кону. Я хочу, чтобы Энтони был здесь, а ты - снаружи!
Получу я то, что хочу, или нет? "

Гэллоуэй стоял неподвижно, крепко зажав сигару в своих крупных квадратных
зубах. Затем он пожал плечами и направился к двери.

"Если я стою далеко от тебя", - пробормотал он, повиснув на своих
каблуках за мгновение до того, как потерял сознание, "это потому, что я такой же сильный, как любой мужчина
в округе, чтобы увидеть, как закон будет введен в Сан-Хуане. И...
впервые поддавшись охватившим его эмоциям,
он ядовито и язвительно выплюнул: "И у нас здесь был бы закон
давным-давно у нас была пара мужчин на месте Нортонов, отец
и сын!"

Лицо Рода Нортона стало пылающе-красным от гнева, его рука побелела
на рукоятке пистолета, висевшего у него на боку.

"Когда-нибудь, Джим Гэллоуэй", - сказал он уверенно: "я вам точно так же
как у тебя Билли Нортон!"

Галлоуэй засмеялся и вышел.

Энтону Нортон задал те же вопросы, что и Гэллоуэю,
получив практически те же ответы. Ища единственную возможность
предложив себя, чтобы обмануть бармена, он спросил в конце:

- Как раз перед стрельбой, когда вы с Гэллоуэем разговаривали, и он
я говорил тебе, что Бисби искал неприятностей, почему ты не был готов
схватить его, когда он потянулся за пистолетом?

Энтони отвечал так же сдержанно, как и Гэллоуэй. Он
не торопился.

- Потому что, - начал он наконец, - я не верю, что, когда сеньор Гэллоуэй говорит
, что...

Его глаза были ровинг из Нортона, ходят тут и там, о
номер. Вдруг испуганный взгляд вошел в них, и он сорвался рот
закрыть.

- Продолжайте, - подсказал шериф.

- Я не помню, - проворчал Энтони. - Я забыл, что сказал сеньор Гэллоуэй.,
что я говорю. Бисби говорит: "Выпей". Пацан говорит: "Иди к черту".
Бросай бисби, раз, два, три, вот так. Я забыл, о чем мы говорили.

Нортон медленно повернулся и посмотрел туда, куда смотрел Энтони, когда тот
так резко оборвал свои собственные слова. Мужчина, на котором его взгляд задержался
дольше всего, был мексиканцем с морщинистым лицом, Видалем Нуньесом, который сейчас стоял, опустив голову
, раскуривая сигарету.

"Это все, Энтони", - сказал Нортон. "Впусти Парня".

Парень подошел, все еще угрюмый, но немного чванливый, в сдвинутой набекрень шляпе
небрежно повернут в сторону, желтая прядь волос падает на его выцветшие глаза. И
он, в свою очередь, задавал вопросы, давал такие же ответы, какие те двое давали до него
.

Теперь впервые шериф, пересекая комнату, огляделся
в поисках таких улик, какие мог оставить для него летающий свинец. В стене
сразу за тем местом, где стоял Бисби, виднелись два пулевых отверстия.
Пройдя в дальний конец комнаты, где стул был прислонен к
столу, он обнаружил, что оконное стекло в окне, выходящем на
улицу, было разбито. Там были не следы от пуль на стене или
изделия из дерева.

"Бисби выстрелил два или три раза, не так ли?" он плакал, Катя на
Малыш. - И каждый раз промахивался? И все пули прошли через одну
дырку в окне, я полагаю?

Малыш дерзко пожал плечами.

"Я не наблюдал за ними", - коротко ответил он.

Гэллоуэю и Энтони разрешили снова войти в комнату, и оф
Гэллоуэй, как будто между ними не было никаких горячих слов, Нортон
тихо спросил:

- У Бисби было при себе много денег. Что с ними случилось?

- Там. Гэллоуэй кивнул в сторону комнаты для игры в карты, дверь которой
оставалась закрытой. "У него в кармане".

Несколько морбидов последовали за шерифом, когда тот вошел в маленькую комнату.
Большинство мужчин уже все видели и больше не проявляли любопытства. Нортон
откинул одеяло, осмотрел раны, их было три, две у основания
горла и одна чуть выше левого глаза. Затем, порывшись в карманах
пастуха, он достал пригоршню монет. Несколько золотых,
большинство из них серебряные доллары и полдоллара, всего чуть больше
пятьдесят долларов.

Мертвый мужчина лежал поперек двух сдвинутых вместе столов, его ноги в ботинках
невозмутимо торчали из-за кровати, все еще слишком короткой для его роста
. Взгляд Нортона задержался на ботинках мужчины дольше, чем
на холодное лицо. Затем, отступив к двери, чтобы все в баре
могли уловить значение его слов, он резко сказал:

"Кто из вас знает, где Бисби всегда носил свои деньги, когда
направлялся в банк?"

"В сапогах!" - ответили два голоса в один голос.

"Идите сюда, ребята. Взгляните на его ботинки, хорошо?

И когда они столпились вокруг стола, предчувствуя какое-то новое событие,
Гэллоуэй решительно выдвинулся вперед, раздался энергичный голос Нортона.:

"Это была чистая работа - заполучить его, и чистая работа - рассказать историю о
как это произошло. Но времени было мало, и к тому же в спешке. . . .
Скажи мне, Джим Гэллоуэй, как случилось, что правый ботинок оказался на
левой ноге?"




ГЛАВА IV

В ДОМЕ БАНКИРА

Род Нортон никого не арестовывал. Резко выйдя из комнаты для игры в карты, он сделал знак
Юлиусу Струве, хозяину отеля, следовать за ним. Утром
Струве, в своем официальном качестве коронера, потребовал бы вынесения вердикта.
Поскольку он долгое время испытывал сильную симпатию к шерифу, он должен был стать им.
теперь ожидали откровенного предсказания результатов расследования. И,
очень вдумчивый во все это, он серьезно согласился с Нортоном;
присяжные коронера, приняв доказательства, представленные Джимом Гэллоуэем, Кидом
Рикард и Энтони вынесут вердикт об оправданном убийстве.

"Позже мы доберемся до них, Родди ... может быть,", - сказал он наконец. "Но не
сейчас. Если вы вытащили ребенка было бы просто бежать округа
счет все зря".

Шериф оставил его в тишине и ведущими лошади пошли несколько
всего в нескольких шагах от отеля. Игнасио Чавес появился как нельзя кстати, Нортон отдал
свое животное под опеку представителей породы; Игнасио, привыкший делать странные вещи.
вакансии в сеньор Эль Roderico Nortone, и иногда половиной долларов
вытекающие из таких сделок, вел большие серые до
шериф вошел в отель. Это был день тяжелой езды верхом и скудной еды.
Он был голоден.

Яркая, новая и бросающаяся в глаза вывеска с золотыми буквами у дома Струве
его внимание привлек дверной проем и заставил вспомнить о раненой левой руке,
которая сильно болела у него весь долгий жаркий день. На
табличке было написано имя доктора В. Д. Пейджа со словами "Врач" и "
Хирург"; синими карандашными буквами в карточке практикующего врача,
к медной цепочке, на которой висела табличка, были прикреплены дальнейшие слова:
"Номер 5, отель Струве".

Шериф направился в номер 5. Это было в передней части здания, на
первом этаже. Дверь открылась почти сразу, как только он постучал.
Перед ним стояла девушка, с которой он столкнулся в арройо. Он
приподнял шляпу, посмотрел поверх нее и просто сказал:

"Я искал доктора Пейджа. Он сейчас дома?"

"Да", - серьезно ответила она. "Входите, пожалуйста".

Он переступил порог, его глаза привыкли быстро замечать детали.
Одним взглядом охватывая все, что можно было увидеть. Комната
были все признаки того, что вещи только что распаковали, один стол и два стула
заваленные всякой всячиной. По большей части ассортимент
состоял из больших толстых книг, связок полотенец и свежих белых салфеток,
бутылок с разноцветным содержимым в резиновых пробках и черной кожи
футляры, без сомнения, содержащие хирургические инструменты. Через открытую
дверь, ведущую в соседнюю комнату, он заметил другие признаки
распаковки с заметной разницей в характере мусора;
девушка быстро подошла к этой двери, закрывая видение
беспорядочный набор женской одежды.

"Это твоя рука?" спросила она, как ни в чем не бывало.
по моде она подставила для этого свою. "Дай мне взглянуть".

Но на мгновение он одарил ее лишь вопросительным взглядом.

- Вы же не хотите сказать, что вы доктор Пейдж? - спросил он. Затем, полагая, что
он понял: "Вы медсестра?"

"Неужели жизнь врача в Сан-Хуане может быть настолько заполнена его
обязанностями, что он должен брать с собой медсестру?" - возразила она. "Да, это я"
Доктор Пейдж.

Он отметил, что она отнеслась к этому делу так же вызывающе, как и Ребенок.
по поводу убийства Бисби из Лас-Пальмаса; очевидно, она предвидела
что тип человека-животного, населяющий этот отдаленный уголок
мира, вероятно, удивился бы ее выносливости и, возможно, стал бы
глумиться.

"Я приехала сегодня", - объяснила она тем же будничным тоном.
"Следовательно, вы должны извинить меня за то, как все выглядит. Но я один из
вид, что верит в тусуется сначала стригут, получая детали
расположенные рядом. Теперь я могу видеть руку?"

"Сущая безделица". Теперь он приподнял ее, чтобы она осмотрела. "Просто
небольшой порез, вы знаете. Но на нем видны признаки инфекции. Немного
Антисептика ... "

Она взяла его пальцы в свои и склонилась над раной. Он отметил две вещи
теперь: какие у нее были сильные руки, изящные, с чувствительными пальцами
она не носила колец; какого насыщенного живого и теплого цвета были ее волосы,
полные мелких волн и завитков.

Ей нечего было сказать, а она обращалась с ним. Над спиртовой лампой она
подогрев воды; в миску, принес из соседней комнаты, она
тщательно очистить руки. Затем нанесение последнего средства
антисептик, кусочек впитывающей ваты, намотка хирургической ленты
примерно кусочек марли, и дело было сделано. Только в конце она
сказала:

"Это необычный порез ... не ножевой, не так ли?"

"Нет", - с юмором ответил он. "Сделал это на кусочке свинца. . . . Сколько это стоит?"
"Два доллара, доктор?"

"Два доллара", - сказала она ему, занятая вытиранием собственных рук.
- Лучше дай мне взглянуть на это утром, если тебе больно.

Он положил ей на ладонь два серебряных доллара, мгновение поколебался, а затем
вышел.

"Она имеет наглость," - его вдумчиво оценить, как он пошел в свою
угловой стол в столовой. "Но я не верю, что она долго протянет в Сан-Хуане .
Забавно, что она приехала в такое место, как
это, во всяком случае... Интересно, что означает буква V?

Во всяком случае, рука была искусно обработана и перевязана; он одобрительно кивнул
. Затем, когда перед ним поставили тарелку с едой, он разделил свои мысли
примерно поровну между девушкой и недавней стрельбой в
Каса Бланка. Чувство было сильным ему и благословение Аллаха, как это было много раз
что до этого очень долго или род Нортон и Джим Галлоуэй будет лежать как
в чабан из Лас-Пальмас лежал, в то время как другие могут смотреть его
рассветы и закаты со странным, новым чувством безопасности.

Шериф, который не ел двенадцать часов, уже приступал к трапезе
когда в столовую вошел новый гость в Сан-Хуане. Она
уложила свои блестящие медно-каштановые волосы в подходящую прическу и выглядела
свежей, невозмутимой и хорошенькой. Нортон оценил ее проницательным взглядом
наблюдая, как она идет к своему месту за столиком в другом конце зала. Когда
она села, не подавая виду, что заметила его, спиной к нему,
он продолжал наблюдать и восхищаться ее стройной, совершенной фигурой и
сильными, чувствительными руками, теребившими салфетку.

Неопрятная, почти взрослая индианка Анита, дочь повара, вошла в дом.
из кухни устремила сонный взор своей расы на
шериф, который хорошо вписывался в женский образ и пошел обслуживать единственного посетителя.
другой поздний ужин. Нортон бросил мимолетный взгляд на шею В. Д. Пейдж
и щеку, когда она слегка повернулась, разговаривая с Анитой. Когда
служанка удалилась, Нортон поднялся на ноги и пересек комнату к
дальнему столу.

"Могу я принести свои вещи и поужинать с вами?" спросил он, вставая.
глядя на нее сверху вниз, и она с любопытством подняла на него глаза. "Если
ты приехал погостить, ты не можешь жить вечно, никого здесь не зная,
ты знаешь. Поскольку рано или поздно тебе придется узнать нас, почему бы не начать
знакомиться? Здесь и сейчас, со мной? Я Родерик Нортон.

Нужно было обладать гораздо меньшей проницательностью, чем она, чтобы не почувствовать
инстинктивно, что большая часть человеческих условностей съежится
и исчезнет прежде, чем они смогут пройти так далеко по пустынным землям.
Кроме того, мужчина, стоявший над ней, смотрел прямо и честно в глаза
и на мгновение она снова увидела его молодость, скрытую
суровость, которую жизнь поселила в его душе и на его лице.

"Как мило с вашей стороны пожалеть меня в моем одиночестве", - ответила она.
легко и без колебаний. "И, по правде говоря, я никогда в жизни не был
так ужасно одинок".

Он дважды ходил туда и обратно, чтобы принести свою тарелку и кофейную чашку, а также
вспомогательные тарелочки для соуса и позолоченное серебро, в то время как она лениво размышляла о том, что
он не поручил индианке сделать это за него.
Даже тогда она наполовину сформулировал мысль, что это было гораздо более естественным
для этого человека, чтобы делать для себя то, чего он хотел, чем на него сесть
нужно прислуживать. Без сомнения, это мелочь; но ведь горы
состоят из мелких частиц и характеризуются именно такими маленькими
характеристиками, как эта.

За полчаса, которые они провели вместе за ужином, они успели
узнать друг друга гораздо лучше, чем это могут сделать случайные знакомые
за столь короткое время. Ибо с того момента, как Нортон подошел к
ее столику, между ними опустилась решетка. Она явно стремилась
дополнить информацию Игнасио Чавеса о "благородной семье" Сан-Хуана
и его окрестностях, проявляя любопытство, которое он с готовностью
понимается как основанное на потребностях ее профессии. В
обмен на все, что он сказал ей, что она вкратце рассказывала о своих планах,
очень расплывчатые планы, чтобы быть уверенным, она призналась, что с одним из ее краткое, гей
улыбается. Она пришла готовой принять то, что обнаружила, она была
не играла в прятки со своей судьбой, но забрела
так далеко от прежних пределов своего существования, чтобы встретить жизнь на полпути,
надеясь делать добро для других, немного властная, полная решимости
достичь своей собственной меры успеха и счастья.

С самого начала каждый был готов, возможно, более чем готов, полюбить
Другое. Ее глаза, улыбались ли они или становились вдруг серьезными, нравились
ему; они всегда были бесстрашными. Он чувствовал, что под внешним
софт красота юной прелестницы была духе
смелой удалью во всех смыслах достоин успеха, который она планировала
голыми руками сделать для себя, и в оценке человека не качество
стояла выше, чем превосходным независимости. С ее стороны, сначала было
явное удивление, затем вспыхнуло удовлетворение от того, что в этой мужественной
руке закона не было ничего от хвастуна. Она назвала его
сначала спокойным джентльменом, затем шерифом. Она наслаждалась его низкая,
добродушный смех и смеялась с ним, даже когда она
опытные снова непривычные ощущения в чисто физическая величина
его, по сути мужская сила, а Харди сын
Юго-Западная на открытом воздухе. Ни разу он не упомянул о происшествии в "Каса Бланка"
или о своей роли в нем; она не задала ему ни одного вопроса
по этому поводу. Он сказал себе, что такое совершенно человеческое, такое совершенное
женственное существо, как она, должно быть, сгорает от любопытства; она изумилась
что он может думать, говорить о чем-то другом. Когда они вместе встали
из-за стола, они были одинаково готовы, если обстоятельства сложатся так, что обстоятельства сложатся иначе,
стать друзьями.

Теперь она собиралась нанести визит англичанам. Она сказала ему, что у нее
есть письмо миссис Энгл от общего друга из Ричмонда.

"Я не хочу, чтобы казалось, что я слишком усердно иду по вашему следу", - улыбнулся он.
ей. "Но я планировал сам заглянуть к Энглам этим вечером"
. Ты же знаешь, они мои друзья.

Она рассмеялась и, когда они выходили из отеля, загадала ему загадку.
ответ: Должен ли мистер Нортон представить ее миссис Энгл, чтобы она могла
вручить свое письмо, или после вручения письма миссис
Энгл должна представить ее мистеру Нортону?

Ей и в голову не приходило, пока они не миновали улицу,
через тополя и не вошли в роскошную гостиную дома Энглов
, что ее спутник одет не так, как она себе представляла, - не цивилизованно
человечество оделось для вызова. Прогуливаясь по примитивному городку, он
ботинки, мягкая рубашка и запачканная в дороге шляпа были в слишком идеальном состоянии
соответствовали окружающей обстановке, чтобы ей было более чем приятно
сознавая их.

Однако у Энглов его наряд на мгновение поразил ее поначалу.
контраст потряс ее, показав, что он почти гротескно неуместен.

Нортон постучал в широкую парадную дверь. Беспорядочные удары по клавишам
пианино внезапно смолкли, и девичий голос нетерпеливо воскликнул: "Это
Родди!" - намекнул на личность вялого игрока, дверь распахнулась
широкий вестибюль залил свет. И тогда внешний
дочь двери филенчатые банкир Энгл простого девушка, среднего веса,
светловолосые, светлокожие, пушистой юбкой, ее глаза ярко
в ожидании она протянула две руки, предлагая себя в удвоенном виде
приветствие. Но, увидев нежданного гостя рядом с шерифом
, светловолосая девушка на мгновение остановилась в нерешительности
на пороге, ее руки упали по бокам.

- Привет, Флорри, - тихо сказал Нортон. - Я привел посетителя.
для вашей матери. Мисс Энгл, мисс Пейдж.

- Как поживаете, мисс Пейдж? Флорри ответила, приходя в ее уравновешенность и
у одной из ее руки, чтобы каждый из абонентов откажется от нее
первое появление исчезло в мгновение ока на смену расплывчатым намеком
скованность. "Мама будет так рада тебя видеть. Заходи".

Она повернулась и стали спускаться по широкой, глубокой зале и в
гостиная, палаты, который смело бросил вызов один, чтобы помнить, что он был
по-прежнему на краю пустыни. Одним быстрым взглядом новичок увидел, что
Сан-Хуану предложили фотографию, на которой высокая, небрежно одетая фигура
шерифа казалась неуместной; она удивлялась, что он оставался таким непринужденным, как всегда.
непринужденность, с которой он это делал. Там стоял рояль с серебряной чеканкой.
на настенном кронштейне над ним стояла ваза с тремя красными розами на длинных стеблях.;
тяжелый стол с массивной столешницей, уютно и привлекательно уставленный
книгами и журналами; изысканный ковер и одна картина на дальней стене
оригинальный морской пейзаж, напоминающий о Во в его лучших проявлениях; превосходный
кресла с кожаной обивкой, роскошные, манящие и в то же время по-домашнему уютные
и богатые. Мистер Энгл как раз поднимался с одного из этих стульев, придвинутых к столу.
у настольной лампы, все еще с книгой в руке, стоял мистер Энгл, в то время как миссис
Энгл, такая же белокурая, как ее дочь, только начинающая полнеть в
лавандовом цвете, с улыбкой вышла вперед.

- Ты снова здесь, Родди? Она протянула ему пухлую руку, похлопала по худощавому смуглому
по-матерински протянула руку и подошла к девушке.
остановилась в дверях.

- Вирджиния Пейдж, не так ли? А если кто-либо в мире придется
скажите мне, кто вы были! Вы свою мать за все, дитя; ты
знаете его? О, поцелуй меня, поцелуй меня, моя дорогая, ради своей матери, и
прибереги рукопожатия для незнакомых людей.

Вирджиния, застигнутая врасплох, когда руки миссис Энгл тепло сомкнулись
вокруг нее, порозовела от удовольствия; тоскливое одиночество долгого дня
исчезло с поцелуем и объятиями.

"Я не знала ... " - запинаясь, начала она, но была прервана
Миссис Энгл, кричащая своему мужу:

"Это Вирджиния Пейдж, Джон. Ты бы ее где-нибудь узнал?"

Джон Энгл, вежливый, обходительный мужчина с приятными чертами лица, серьезными,
добрыми глазами и довольно крупным ртом с плотно сжатыми губами, кивнул Нортону и
сердечно подал Вирджинии руку.

- Я должен удовлетвориться рукопожатием, мисс Пейдж, - сказал он низким,
приятным голосом, - но я отказываюсь быть просто незнакомцем. Мы безмерно
рады, что ты с нами . . . . Мама, разве ты не видишь, что мы полностью
ввели ее в заблуждение; набросились на нее вот так, не давая
у нее есть хоть малейшее представление о том, как и почему мы ее ожидали?

Родерик Нортон и Флорри Энгл было обращено чуть в стороне; Вирджиния,
спиной к ним на приветствие Миссис и Мистер Энгл, не было
как узнать, является ли вывод войск был взаимно стихийная
желание или инициатива была шерифа или Мисс
Энгл тут. Не то чтобы это имело значение или соответствующих ее в любую малейшую
частности.

В руке у нее была записка введение она принесла от госпожи Сиф
Морган; очевидно, что как его услуги, так и услуги Родерика Нортона могли бы
обойдется без ее представления.

"Конечно", - говорила миссис Энгл. Обняв девушку за тонкую
талию, она подвела ее к большому кожаному дивану. - Мэриан никогда ничего не делает наполовину.
дорогая, ты ведь знаешь это, не так ли? Это письмо, которое она передала.
тебе от меня? Что ж, она написала мне еще одно, так что я все о тебе знаю. И,
если ты готов принять отношения с инопланетянами
ребята, мы вроде как кузены! "

Вирджиния Пейдж густо покраснела. Она с самого начала знала, что ее мать
была дальней родственницей миссис Энгл, но у нее не было желания,
не думал использовать что очень слабый галстук в качестве аргумента за то, что
принимаются банкира семьи. Она не хотела приходить сюда, как
пресловутый бедный родственник.

"Вы очень добры", - сказала она тихо, ее губы улыбались, а глаза
были очень серьезными. "Но я не хочу, чтобы ты думал, что я опирался на
факт родства; Я просто хотел быть друзьями, если я тебе нравлюсь, а не
потому что ты считал это своим долгом. . . ."

Энгл, который подошел, волоча за собой стул, чтобы присоединиться к ним,
весело рассмеялся.

"Отвечая на ваш вопрос, миссис Энгл, - усмехнулся он, - я, конечно, знаю
ее Вирджиния странице! Когда мы узнаем ее лучше, может быть, она будет
позволяют назвать ее кузину Вирджинию? В то же время, чтобы перестраховаться, я
предположим, что нам лучше бы ей быть просто вызовите доктора?"

"Джон, как полный бред банки", - пояснила г-жа
Энгл, все еще нежно похлопывающий Вирджинию по руке, "поскольку он забит делами"
с девяти до четырех. Что делает жизнь с ним
возможной; это как иметь двух мужей, вносит разнообразие и таким образом спасает
меня от флирта с другими мужчинами. А теперь расскажи нам все о себе ".

Вирджиния, который был немного жестковата-качка до сих пор, откинулся
среди подушек бессознательное наполовину вздох контенту и ее
отдых. В течение долгого дня Сан-Хуан пытался напугать,
оттолкнуть ее. Теперь это вполне компенсировалось: сначала дружеским
обществом Рода Нортона, затем этим простым, сердечным приемом. Она вернулась
давление мягких Миссис Энгл, теплые руки в чистой благодарности.

После этого они общались легко, Энгл постепенно выходит из
разговор и тайно наблюдает девушка остро, изучая ее играть
выражения, стремясь, по своему обыкновению, чтобы его охраняли
оценить новый фактор в его доме. Переводя взгляд с лица Вирджинии, он
время от времени быстро переводил его на свою дочь, оживляясь при виде ее
тет-а-тет с шерифом. Однажды, когда Вирджиния неожиданно оказалось,
она уловила намек на Смутное хмурый взгляд в его глазах.

Широкие двойные двери в западной стене гостиной отдал вход в
патио. Двери были открыты, и ночной воздух понемногу освежался.
с того места, где сидела Вирджиния Пейдж, открывался вид на очаровательный двор,
апельсиновое дерево, усыпанное плодами и цветами, красные и желтые розы,
спящий фонтан, в спокойной воде которого отражались звезды и лампа
в нише под виноградной беседкой. Когда Нортон и Флоренс Энгл
вышли в уютный внутренний дворик, Энгл, нарушив молчание,
наклонился вперед и завладел разговором.

Вирджиния вела большую часть разговора, отвечая
вопросы о девичестве дома миссис Энгл, рассказывая что-то
сама. Теперь Джон Энгл, напоминая жене, что их оценки должны быть
гложет любопытство по поводу ее новой среде, стремились заинтересовать
она в том-то и том-то, в Сан-Хуане и около него.

- Сегодня днем произошло убийство, - тихо признался он. "Нет сомнений
вы знаете о ней и были в шоке от нее, и возможно, на счет
он немного ошибся в Сан-Хуан. Мы здесь не все головорезы,
ни в коем случае; я думаю, я мог бы почти сказать, что грубые
элементы составляют меньшинство. Мы находимся в переходном состоянии, как и все остальные
приграничные поселения. Железная дорога, хотя она и не приближается к нам.
ближе, чем маленькая заправочная станция, где вы вышли на сцену сегодня утром.
Она затронула нашу жизнь здесь. Железная дорога приносит цивилизацию.
влияет; но первое, что он делает, это вызывает нарастающую волну
сил, борющихся против закона и порядка. Первопроходцы, - и он улыбнулся своей
медленной, серьезной, терпимой улыбкой, - как правило, обладают бурной кровью
и самодостаточны, и склонны нарушать установленные правила.
У нас есть, что решать . . . и этот мальчик, род Нортон, с
его работа вырезал для него, получаю результаты. Он самый крупный человек
прямо сейчас не только в стране, но и в этом конце штата.

Продолжая, он рассказал ей кое-что о шерифе. Молодой Нортон, имея
вернулся из колледжа около трех лет назад, чтобы жить единственной жизнью,
возможной для человека его крови, стал управляющим ранчо своего отца
в горах Сан-Хуан и за их пределами. В то время Билли Нортон был шерифом округа
и у него было полно дел. Ходили слухи, что он пообещал
себе "достать" определенного человека; Энгл признал, что этим человеком был Джим
Галлоуэй из "Каса Бланка". Но либо Гэллоуэй, либо его сообщник
Гэллоуэй или какой-то другой человек "достали" Билли Нортона, застрелив его
в его собственной каюте со спины, выпустив заряд дробовика из
картечь попала ему в мозг.

Это произошло вскоре после возвращения Родерика Нортона, незадолго до
истечения срока полномочий Билли Нортона. Род Нортон, положив
другой человек на его месте на ранчо, был похоронен его отец, а затем
попросил округа избранием его на место пустой его
смерть отца. Хотя он был молод, люди верили в него.
Результаты выборов обеспечили ему место подавляющим большинством голосов.

"И он проделал хорошую работу", - задумчиво заключил Энгл. "Из-за
того, что он сделал, потому что он не производит арест, пока не получит свое
доказывает, а затем упорно добивается определенного убеждения, к которому он пришел.
его называют Абсолютно уверенным Нортоном, его везде уважают и боятся.
более чем немного. До сих пор это фактически превратилось в борьбу двух человек.
Род Нортон против Джима Гэллоуэя. . . ."

- Джон, - вмешалась Миссис Энгл, "вы не даете нам Вирджиния, а
мрачная сторона дела?"

"Может быть, да," согласился он. "Но это убийство в Лас-Пальмас человека в
средь бела дня подошел достаточно близко, чтобы заполнять мой разум. Кто
быть рядом?" Его взгляд быстро скользнул по внутреннему дворику, оценивая
вон те две фигуры. Затем он пожал плечами, подошел к столу за сигарой
и, вернувшись, с улыбкой рассказал Вирджинии о жизни в пустыне и в
долинах за горами, о безуспешных попытках рекультивации
и об орошении, о том, как строили города из высушенной на солнце грязи, о том, где была найдена сама глинобитная почва
, пересыпанная песком в тени
тополей.

Но вздох миссис Энгл, когда ее муж говорил о черной грязи и соломе,
свидетельствовал о том, что ее мысли все еще были заняты теми событиями и
возможностями, которых она сама просила его избегать; ее глаза
подошел к высокой, грубо одетой фигуре, смутно видневшейся во внутреннем дворике.
Вирджиния, вспоминая Джима Гэллоуэя таким, каким она видела его на сцене:
грузный, узкобедрый, властный как в осанке, так и во взгляде.
из-за выпуклых глаз они с миссис Энгл посмотрели в сторону Рода Нортона. Он
смеялся над чем-то, что произошло между ним и Флоренс, и на этот раз
выглядел совершенно по-мальчишески. Если бы не мрачное напоминание о
револьвере сорок пятого калибра, который природа его обязанностей под присягой
не позволяла ему отложить в сторону даже в такую ночь, как эта, это было бы
было легко забыть, что он был всем, что означает одно слово
"шериф" в такой стране, как Сан-Хуан.

"Мы не можем уйти от этого, не так ли?" Энгл, поймав взгляды
двух женщин, резко прервал то, что говорил, и теперь сидел,
нахмурившись, изучая свою сигару. "Человек против человека, и весь округ это знает
, один использует все инструменты преступника, которые попадают ему в руки
, другой сражается честно и в открытую. Мужчина против мужчины и в
смертельной схватке только потому, что они такие, какие они есть, с одной поддержкой
против толпы прихлебателей вроде Кида Рикарда и Энтони, и еще одного.
играющего практически в одиночку. Каким будет конец?

Вирджиния подумала об Игнасио Чавесе. Он, будь он здесь, ответил бы
:

"В конце раздастся звон колоколов по умершему человеку. Ты
увидишь! Который из них? _Quien sabe_! Зазвонят колокола".




ГЛАВА V

В ТЕМНОТЕ ВНУТРЕННЕГО ДВОРИКА

В тишине внешней ночи, как будто на самом деле Игнасио
Чавес пророчествовали, пришел вздыматься медленное биение глубокий
траурный колокол. Миссис Энгл вздохнул; Энгл нахмурился; Вирджиния сидела твердая,
одновременно встревоженный и подавленный.

- Как ты можешь выносить этот ужасный звонок? - тихо воскликнула она. - Я должна была бы думать,
что он сведет тебя с ума! Как долго он звонит?

"Раз в час до полуночи", - ответил Энгл, и его лицо снова стало
спокойным, когда он отвел взгляд от патио и перевел его на свою
сигару. И затем, с легкой улыбкой: "Сан-Хуанов много;
на всем белом свете есть только один Сан-Хуан из "Колоколов". Вы бы не стали
отнимать у нас наше отличие? Теперь, когда вы стали жителями Сан-Хуана
вы должны, как и все мы, гордиться колокольчиками Сан-Хуана.
Что вы будете делать, то рано или поздно; возможно, как только вы приходите к
знаю, что отдельных и коллективных историй".

- Расскажи ей, Джон, - предложила миссис Энгл, снова явно стремясь
рассеять более мрачную и трагическую атмосферу вечера с помощью
любого случайного разговора, который мог представиться.

"Пусть подождет, пока Игнасио не сможет рассказать ей", - засмеялся Энгл. "Никто другой
не может рассказать это так хорошо, и, конечно, ни у кого другого нет равной гордости или
даже равного права в этом вопросе".

Но, хотя он и отказался поднимать красочную тему биографий
о Капитане, Танцовщице, Лолите и остальных Джон Энгл начал говорить
небрежно на соответствующую тему, сначала спросив девушку, знает ли она,
с какой церемонией отливали старые западные колокола; когда она
она покачала головой, и пока медленный пульсирующий ритм Капитана все еще звучал
в ночной тишине, он объяснил, что, несомненно, все
шесть колоколов Игнасио Чавеса обрели форму под спокойным взглядом
верховные жрецы старой Испании. Ибо легенда гласила, что все шестеро были из
их истокам суждено было быть разбросанными по новым миссиям
вещание по всей новой стране, чтобы донести слово Божье до ушей язычников
. Колокола, предназначенные для такого высокого служения, никогда не отливались без серьезной службы
религиозное служение и жертвоприношение. Сквозь тьму давно умерших
возбужденные фантазии девушки следовали за словами мужчины; она
представила себе огромные светящиеся котлы, в которых плавились металлы
красный и невыносимо белый; видел, как мужчины и женщины приближались, гордые
знатные особы голубых кровей с одной стороны, и простолюдины с другой, с одной
подумал; увидел дев и дам из внутренних дворов королевского дворца.
дворец, как они вытаскивали золотые браслеты и ожерелья из белых рук
и горло, так, что красный и желтый золото может идти со своими
молитвы в расплавленных металлов, обогащая их, в то время как те, чьи
бедность была большая, но чья преданность была больше, предложили то, чего мало
серебряные украшения могут. Резные серебряные вазы, золотые кубки, чеканка
монеты и дорогие украшения - все предлагалось щедро и благочестиво
пока в пылающих котлах не смешались застежки на поясе королевы с
безделушка от нищенки.

"И в конце концов, - улыбнулся Энгл, - нет никаких колокольчиков со сладким звучанием
о старых миссионерских колоколах или с их мягким красноречием".

Пока он говорил, Игнасио Чавес позволил свисающей веревке
выскользнуть у него из рук, так что Капитан спокойно отдыхал в сиянии звезд.
Родерик и Флоренс входили в дом через широкую дверь во внутренний дворик.;
Нортон как раз говорил, что Флорри обещала что-нибудь сыграть для него.
когда дверной молоток возвестил об очередном посетителе. Флоренс
скорчила слегка презрительную гримасу, как будто догадалась, кто это; Энгл
направился к двери.

Даже Вирджиния Пейдж в этой стране незнакомцев знала, кто этот человек. Ибо
она достаточно насмотрелась на него сегодня, на сцене, через утомительные мили
пустыни, чтобы запомнить его и невзлюбить. Он был человеком, которого
Гэллоуэй и водитель дилижанса позвонили "Доку", единственному представителю
медицинского братства в Сан-Хуане до ее приезда. Она невзлюбила
его, во-первых, смутно и чисто женским инстинктом; во-вторых, из-за
того вида, который он никогда не скрывал, из-за безмятежного сознания
собственного превосходства. Он утвердился в том, что ему было приятно считать
сообществом ничтожеств, стоящих ниже его интеллектуально и
в культурном отношении. Он принадлежал к тому типу человеко-животных, который поддается
довольно точной каталогизации в конце первых пяти минут
знакомства. Самым ярким из физических атрибутов о его
человек, как он вошел, были его усиками и аккуратно подстриженной бородкой
и бриллиант палка-булавкой в галстуке. Удалите эти статьи, и тогда
было бы трудно отличить его от бесчисленных тысяч
других неэффективных и самоуверенных людей.

Вирджиния отметила, что мистер и миссис Энгл пожали ему руку, если бы не
очень сердечно, по крайней мере, с добродушной терпимостью; что Флоренс
удостоила его сдержанного легкого кивка; что Родерик Нортон с другого конца зала
холодно приветствовал его.

"Доктор Паттен, - говорил Энгл, - это наша кузина, Вирджиния Пейдж".

Доктор Паттен поблагодарил за представление и сел, повернувшись, чтобы спросить
"как сегодня себя чувствовала Флорри?" Вирджиния улыбнулась, почувствовав упрек в свой адрес
в его поведении; сегодня на сцене она дала понять даже ему,
что, если ей придется разговаривать с незнакомцем, она предпочла бы поговорить сама
о машинисте дилижанса, чем о докторе Калебе Паттене. Когда Флоренция,
коротко ответив, Паттен повернулся к пианино и обратился к Нортону.

- Что делал сегодня наш добрый шериф? - спросил он шутливо, как будто
тема, которую он выбрал, была самой подходящей для шутки.
"Еще один человек убит средь бела дня, и некому за это ответить! Почему
ты не сходишь за ними, Родди?

Нортон пристально посмотрел на него и, наконец, серьезно сказал:

"Когда болезнь уже захватила организм в сообществе его
действует лекарство, доктор Паттен".

"Но не так много времени, чтобы впустить в жизнь такого человека, как парень из Лас -
Пальмас! Да ведь человек, который стрелял, не смог бы проделать работу лучше
даже если бы он был хирургом. Одна пуля прошла прямо через сонную артерию
артерия ... Которая ведет от сердца к голове", - объяснял он так, словно
его слушатели были детьми, жаждущими знаний, которыми он и
никто другой не мог поделиться. "Головной мозг проник на секунду... "

Какие еще технические пояснения могли последовать, было потеряно в
оглушительном грохоте клавиш пианино, когда Флоренс Энгл пыталась заглушить
высказывание мужчины, и ей это удалось так хорошо, что на мгновение он присел
уставился на нее, разинув рот.

"Я терпеть не могу этого человека!" Резко Нортон, и хотя Флоренс сказала
слова не полетел через всю комнату, штат Вирджиния, был удивлен тем, что
даже индивидуальный настолько бронированная, как Калеб Паттен может не
понял смысл его слов девушки.

Когда Флоренс пробила себе дорогу сквозь шумный фрагмент "джаза", Калеб
Паттен, с одной сигар хозяина осветилось, подался немного
вперед в кресле, чтобы воспользоваться первой же возможности, схватив
разговор за горло.

"Малыш Рикард признается в убийстве Бисби", - сказал он Нортону. "Что ты
собираешься что-то с этим делать? Первое, что я услышал, вернувшись после телефонного разговора с профессионалом
некоторое время назад, было то, что Рикард расхаживал с важным видом
по городу, говоря, что вы не пригласили его, потому что вы
боялись ".

Лицо шерифа оставалось невозмутимым, хотя остальные с любопытством посмотрели
на него и обратно на Паттена, который был непринужденным, самодовольным и слегка
раздражающим.

"Я полагаю, вы не видели Джима Гэллоуэя с тех пор, как поступили на работу, не так ли?"
Нортон спокойно ответил.

"Нет", - сказал Паттен. "Почему? Какое отношение к этому имеет Гэллоуэй?

- Спроси его. Он говорит, что Рикард убил Бисби в целях самообороны.

"О", - сказал Паттен. И затем, поерзав на стуле: "Если Гэллоуэй говорит
так, я думаю, вы правы, отпуская Парня".

И, мелочь спешно наводила Вирджиния, он переключил разговор на другой
канал, рассказывающий о деле, на котором он был в день, увеличивая
по своей трудности, с которыми, казалось, он был в высшей степени
встроенные справиться. Там был веселым огоньком в глазах Джон Энгл, как он
прислушался.

"Кстати, Паттен", - заметил банкир, когда наступила пауза,
"У вас в городе появился конкурент. Вы слышали?"

"Что вы имеете в виду?" - спросил врач.

"Когда я только что представил тебя нашей кузине Вирджинии, я должен был
сказать тебе; она доктор Пейдж, доктор медицины".

Паттен снова сказал "О", но на этот раз таким тоном, который своим очевидным
подтекстом вызвал внезапную вспышку в глазах Вирджинии. Когда он посмотрел
в ее сторону, на губах его появилась легкая усмешка, которую не смогли скрыть его скудная поросль
бороды и усов. Если бы он ушел на всегда говорила..."
Доктор _lady_, EH?" и смеялся, дело бы не были изменены.

"Кажется таким забавным, что девушка стала врачом", - сказала Флоренс.
впервые с тех пор, как она прилетела в
дверь, ожидая увидеть Нортона одного. Даже сейчас она не смотрела в ее сторону.
родственница.

Джон Энгл ответил четким голосом. Но что именно он сказал, Вирджиния
не знала. Внезапно все ее внимание было изъято из
разговор, фиксируется и проводится что-то движется во внутреннем дворике. Сначала
она заметила легкую перемену в глазах Рода Нортона, увидела, как они стали проницательными
и настороженными, заметила, что они повернулись к двери, ведущей в
маленький дворик, где находился фонтан, где настенный светильник отбрасывал свой яркий свет.
бледные лучи пробиваются сквозь кусты и виноградную беседку. Он видел
там что-то двигалось; с того места, где она сидела, она могла смотреть туда же, куда смотрел он
и отметить, что розовые кусты были потревожены и теперь
снова стояли неподвижно в тихой ночи.

В недоумении она снова посмотрела на Нортона. Теперь его глаза не говорили ничего, кроме
того, что они были проницательными и настороженными. Знал ли он, что это было, или нет
такое осторожное шевеление во внутреннем дворике, или он, как и она сама,
просто увидел слегка шевелящиеся листья кустов, она не могла
догадаться. Она вздрогнула, когда Энгл обратился к ней с каким-то пустяковым замечанием.;
хотя она и уклонилась от прямого ответа, она полностью осознавала
глаза шерифа устойчивый на нее. Он, без сомнения, было интересно, что она
видел.

Минутой позже Нортон встал и подошел к миссис Энгл,
коротко сказав ей, что у него был тяжелый день в седле с самого рассвета.
Пожелав ей спокойной ночи. Он пожал руку Энглу, кивнул
Паттену и, подойдя к Вирджинии, сказал небрежно, но, как ей показалось, с
почти сурово серьезным выражением в глазах:

"Мы все надеемся, что вам понравится Сан-Хуан, мисс Пейдж. И вам тоже понравится, если
тишина пустыни не будет действовать вам на нервы. Но тогда молчание
в конце концов, не так уж плохо, не так ли? Спокойной ночи."

Она поняла, что он имел в виду, и, хотя трепет возбуждения пробежал
по ее крови, ответила со смехом:

"Должна ли женщина учиться у пустыни? Неужели я был таким болтуном,
Миссис Энгл, что мне с самого начала следует поучиться
придерживать язык?

Флоренс с любопытством посмотрела на нее, повернулась к Нортону и пошла
проводить его до двери. На мгновение их голоса превратились в приглушенный шепот из глубины
коридора; затем Нортон ушел, а Флоренс медленно вернулась в
гостиную.

Вирджиния снова выглянула во внутренний дворик. Теперь ни одна веточка не шелохнулась;
все было тихо, как спящий фонтан, так же безмолвно и таинственно
как сама пустыня. Видел ли Родерик Нортон больше, чем она? Знал ли он
, кто был там? Было ли это началом какого-то дальнейшего
зловещего перерастания беззакония Кида Рикарда? враждебности
Джима Гэллоуэя? Увидит ли она сейчас самого Нортона, скользящего во внутренний дворик
с другой стороны, услышит ли она снова грохот
пистолетных выстрелов? Он просил ее ничего не говорить; она
без колебаний дала ему свое обещание. Неужели она так беспрекословно выполнила
как он и просил, потому что он был шерифом, представляющим закон?
или потому что он был Родериком Нортоном, который выступал за прекрасную, порядочную
мужественность? ... Она снова почувствовала на себе пристальный взгляд Флоренс Энгл.

"Флоренс с самого начала была готова невзлюбить меня", - подумала она.
"Почему? Только потому, что я шла с ним из отеля?"

В разгар спора с миссис Энгл его прервали.
Жена банкира настаивала, чтобы Вирджиния "сделала единственную разумную
вещь в мире", чтобы она согласилась жить под крышей Энгла.,
заняв комнату, уже приготовленную для нее. Вирджиния, тронутая сердечным приглашением
, хотя и была глубоко благодарна, чувствовала, что не имеет права
принимать. Она приехала в Сан-Хуан, чтобы проложить свой собственный путь; у нее не было никаких
прав на гостеприимство своей родственницы, тем более таких прав, которые
подразумевались сейчас. Кроме того, был Элмер Пейдж. Ее брат должен был
приехать к ней завтра или послезавтра, и как только это удастся
они договорились бы снять дом самостоятельно, или, если это
оказалось невозможным, снял бы номер люкс в отеле. В тот момент , когда
казалось, что в тупике между желанием Миссис Энгл к
дочь и мать ее кузины и врожденным чувством Вирджинии из
независимость, прерывание пришел.

Оно прибыло в виде мальчика десяти или двенадцати лет, оборванного, скудно
одетого, смуглого юноши, потирающего большой палец ноги о голую ногу
стоя у входной двери, он объявил, что Игнасио Чавес болен,
что он съел что-то _muy malo_, что у него боли и что он
молится, чтобы доктор вылечил его.

Паттен недовольно фыркнул.

"Скажи ему, чтобы подождал", - коротко бросил он. И в качестве объяснения к
другие: "С ним все в порядке. Я видел его на улице.
как раз перед тем, как пришел. И разве он не звонил в свой звонок всего пятнадцать минут
назад?"

Но мальчик еще не закончил свое сообщение. Игнасио был болен и сделал
не хочу умирать, и поэтому послал его, чтобы задать Мисс Леди доктор
пришел к нему. Вирджиния быстро выросли.

- Видишь ли, - сказала миссис Энгл, "какой она будет, если я
жила с вами? Могу ли я прийти к вам завтра?"

Пока она желала спокойной ночи, Энгл взял свою шляпу.

"Я пойду с тобой", - сказал он. "Но, как и Паттен, я не верю, что есть
с Чавесом во многом так. Может быть, он думает, что получит бесплатную порцию
виски.

"Тыснова ее", - засмеялась Вирджиния с порога: "что было бы
как, Миссис Энгл; если каждый раз, когда я должен был позвонить и Мистер Энгл
счел необходимым пойти со мной . . . Мне нужно разделить мои сборы с
ему, по крайней мере! И я не верю, что смогу себе это позволить
.

"Ты мог бы отдать мне все, что тебе платит Игнасио, - усмехнулся Энгл, - и
никогда не упускал этого!"

Мальчик подождал их и, когда они вышли на звездный свет,
поплыл впереди них. Из-за тополей им навстречу вышел мужчина
.

- Алло, - сказал Энгл, - это Нортон.

"Я послал мальчика за мисс Пейдж", - быстро сказал Нортон. "Мне нужно было немедленно поговорить с ней.
И я рад, что ты пришел, Энгл." - "Я должен был поговорить с ней." - "Я должен был поговорить с ней немедленно." И я рад, что ты пришел, Энгл. Я хочу
попросить вас об одолжении; очень большом одолжении от мисс Пейдж.

Мальчик прошел сквозь тень и теперь был виден на улице
.

"Я думаю, ты знаешь, что можешь рассчитывать на меня, Род", - тихо сказал Энгл. "Что
теперь?"

"Я хочу, чтобы вы, когда вы идете обратно в дом, чтобы сказать, что у вас есть
узнала, что Мисс Пейдж любит конные прогулки; затем послать лошадь
ее в отеле стабильный, так что если она любит, она может иметь это в
раннее утро. И ничего не говорят о моем отправив мальчика".

Энгл ответил не сразу. Он и Вирджиния стояла, пытаясь см.
особенности шерифа сквозь тьму. Он говорил достаточно тихо
и все же в его голосе прозвучала странная новая нотка; было легко
представить, как напряглись мышцы на его тонкой челюсти, как его глаза
это снова были суровые глаза человека, который видел перед собой свою битву.

"Я могу доверять тебе, Джон", - быстро продолжил Нортон. "Я могу доверять
Игнасио Чавесу; я могу доверять Юлиусу Струве. И, если хотите, в
односложных словах, я не могу доверять Калебу Паттену!"

"Хм", - сказал Энгл. "Я думаю, здесь ты ошибаешься, мой мальчик".

"Возможно", - ответил Нортон. "Но я не могу позволить себе прямо сейчас идти на какой-либо
ненужный риск. Далее, - и в полумраке они увидели, как он пожал плечами.
- Я доверяю мисс Пейдж, потому что должен! Что
может показаться не очень приятным, но это правда.

"Конечно, я сделаю то, о чем вы просите", - сказал Энгл. "Есть что-нибудь еще?"

"Нет. Просто идите с мисс Пейдж к Игнасио. Он будет притворяться
скорчилась от боли и расскажет свою историю из консервы мясо он съел
на ужин. Потом ты сможешь проводить ее до отеля и вернуться домой,
сразу пришлешь лошадь. Тогда она поедет со мной навестить
человека, который ранен ... или не поедет, и мне придется рискнуть
с Паттеном.

- Кто это? - резко спросил Энгл.

"Это Brocky Лейн", - ответил Нортон, и снова его голос твердят, жесткая
мышцы и жесткие глаза. "Ему больно, плохо, Джон. И, если мы хотим сделать его
любому хорошему лучше бы нам об этом".

Энгл ничего не сказал. Но медленный, глубокий вдох, он обратил в его легкие
не мог быть более красноречивым его эмоции были изгнаны
в проклятие.

- Я проскользну в отель черным ходом, - сказал Нортон. - Я буду
готов, когда придет мисс Пейдж. Спокойной ночи, Джон.

Молча, не дожидаясь обещания или протеста от девушки, он ушел.
скрылся в густой тени тополей.




ГЛАВА VI

ПОЕЗДКА СКВОЗЬ НОЧЬ

Игнасио Чавес, потому что таким образом он мог бы быть полезен сеньору эль_
Родерико Нортоне, которым он безмерно восхищался и любил как брата, использовал
до последней капли свой прекрасный латинский талант, сгибался пополам и всячески
корчил и выворачивал свое гибкое тело, пока пот не выступил на его
лоб. Его стоны вполне соответствовали бы случаю, если бы
он умирал.

Вирджиния скупо угостила его безвредным зельем, которое раздобыла в своей комнате.
по дороге она передала бутылочку в руки Игнасио.
иссохшая и встревоженная старая мать сообщила полудюжине индейцев.
зрители убедились, что она прибыла вовремя и что звонарь будет
жив, а затем ей не терпелось отправиться с Энглом в отель Струве. Здесь
Энгл оставил ее, чтобы вернуться домой и прислать верхового коня, которого он
обещал Нортону.

"Ты умеешь ездить верхом, не так ли, Вирджиния?" - спросил он.

"Да", - заверила она его.

"Тогда я пришлю Персис вокруг; она самая красивая вещь в Конине
ты когда-нибудь видел. И gamest. И, Вирджиния . . ."

Он колебался. "Ну?" - спросила она.

"Там не было квадратнее, белее человеком в мире, чем штанга Нортон" он
сказала решительно. "Сейчас доброй ночи и удачи, и обязательно загляну
к нам завтра".

Она смотрела ему вслед, пока он быстро шел по улице; затем повернула
в отель и прошла по коридору, по которому эхом отдавался стук ее
каблуков, в свой номер. У нее едва хватило времени переодеться для поездки верхом
и взглянуть на свою "боевую сумку", когда в дверь осторожно постучали
двери. Подойдя к двери, она обнаружила, что это был Юлий Струве вместо
Нортон.

"Ты пойдешь со мной", - сказал хозяин негромко. "Он
ждать с лошадьми".

Они прошли через темную столовую, в кромешной темноте, кухня
и в задней части дома. Струве мгновение умолк, прислушиваясь.
Затем, коснувшись ее рукава, он поспешил прочь, в ночь, направляясь к
черной полосе тополей, девушка следовала за ним по пятам.

У сухого русла Нортон ждал, держа в руках двух оседланных лошадей.
Не говоря ни слова, он подал ей руку, увидел, что она села в седло, и сдался
Персис по дергая поводья в ее gauntletted захвата и вскочил на
его собственную лошадь. В другой момент, и по-прежнему молча,
Вирджиния и Norton ехали от Сан-Хуана, держа в
тени деревьев, направился в сторону гор на севере.

И теперь Вирджиния внезапно обнаружила, что полностью отдается
совершенно неожиданно для себя острой, пульсирующей радости жизни. Она
передала в руки шерифа маленький кожаный чемоданчик, в котором
находились ее баллончики и инструменты на случай непредвиденных обстоятельств; они выехали из Сан-Хуана.
в паре сотен ярдов позади их лошади скакали галопом; ее
стремя то и дело ударялось о сапог Нортона. Джон Энгл не был
излишне расточителен в похвалах кобыле Персис; Вирджиния скорее почувствовала, чем ясно увидела,
совершенное, красивое создание, которое несло
она, восхищенная размашистым галопом, вдохнула в свою душу что-то от
безмятежного великолепия звездной ночи в пустыне. Мягкий стук
подкованных копыт по податливой земле был для нее музыкой, смешанной с
скрипом кожи седла, позвякиванием уздечки и цепочек шпор. Она
задавалась вопросом, была ли когда-нибудь такая идеальная ночь, была ли она когда-нибудь
верхом на таком прекрасно воспитанном верховом животном.

Далеко впереди горы Сан-Хуан вздымали свой зазубренный гребень черного дерева.
Со всех других сторон простирались равнины, которым, казалось, не было конца,
наводя на мысль, что они были родственны по обширности чистому
простору неба. Со всех сторон маленькие гребни в форме ветра были похожи на
гребни длинных волн в океане, который только что успокоился,
погруженный в размышления о тишине пустыни и звездах пустыни.

- Я полагаю, - сказал наконец Нортон, - что объяснять должен я.

- Тогда начните, - сказала Вирджиния, - с того, что скажите мне, куда мы направляемся.

Он взмахнул рукой, указывая.

- Вон туда. К горам. Мы доберемся до них примерно через два с половиной часа.
полтора. Затем, в еще два часа или около того, мы идем туда, где Brocky это.
Путь на склоне горы. Храм. Это будет долгий, тяжелый
подняться. Для вас, в конце утомительного дня. . . ."

"Как насчет себя?" быстро спросила она, и он знал, что она была
улыбаясь в темноте. - Если только ты не железный, я
почти склонен поверить, что после твоего друга Броки у меня будет
другой пациент. Кстати, кто он?

- Броки-Лейн? Я собирался тебе сказать. Ты видел, как что-то шевелилось в
патио у Энгла? Я увидел это первым; именно Игнасио
проскользнул под широкую арку из сада позади дома
. Его послал за мной Том Каттер, мой заместитель. Броки Лейн
- управляющий большим скотоводческим ранчо, расположенным сразу за горами; он
также работает со мной и с Каттером, хотя пока я вам не сказал
никто не знает этого, кроме нас самих и Джона Энгла . . . . До конца ночи
вы будете знать довольно много о том, что происходит, мисс
Страница, - добавил он задумчиво.

- Больше, чем ты хотела бы, чтобы я узнал, если бы обстоятельства
не вынудили тебя действовать?

- Да, - холодно признал он. "Чтобы чего-то добиться, нам приходилось крепко держаться за
игру, в которую мы играем. Но, судя по словам Каттера, бедный старый
Броки довольно сильно пострадал, и я не мог рисковать его жизнью.
даже несмотря на то, что это означает рискнуть в другом направлении ".

Он мог бы быть чуть менее откровенным; и все же он нравился ей тем не менее
меньше за то, что прямо сказал ей правду. Он лишь молчаливо признавал
что ничего о ней не знал; и все же в данном случае он предпочел бы
позвонить на ней, чем на Калеба Паттен.

"Нет, я не доверяю Паттен", - продолжил он, последовательность мыслей, будучи
неизбежно. - Не то чтобы я назвал бы его жуликом, скорее дураком для Джима.
Гэллоуэй, с которым можно жонглировать. Он слишком много болтает.

- Вы хотите, чтобы я никому не рассказывал о сегодняшней прогулке?

- Абсолютно ничего. Если вас хватятся до нашего возвращения, Струве скажет
объясните, что вас вызвали повидать старого Рамореса, метиса.
вон там, в сторону Лас-Эстрельяс. То есть при условии, что мы вернемся слишком поздно
чтобы казалось вероятным, что вы просто отдыхаете в своей комнате или
приведение в порядок вещей в вашем офисе. Вот почему я рассказываю
о Броки. "

"Поскольку вы представляете закон в Сан-Хуане, мистер Нортон", - сказала она ему,
"поскольку, кроме того, мистер Энгл одобряет все, что вы делаете, я полагаю,
что я могу немного ходить с завязанными глазами. Я бы предпочел сделать это, чем позволить тебе
вопреки здравому смыслу довериться незнакомцу.

- Это справедливо с твоей стороны, - искренне сказал он. "Но есть определенные вещи,
о которых вам нужно будет рассказать. Броки Лейн был сбит одним из бандитов
Джима Гэллоуэя. Это была работа труса, выполненная человеком, который хотел бы
бегу на сто миль, чтобы не встретиться с Brocky в открытую. И теперь
вещи которые нам не нужны известно, что Лейн настолько, что даже ступить
на МТ. Храм. Мы не хотим, чтобы стало известно, что он был где угодно, только не на ранчо Лас
Крусес; что он делал что угодно, только не посвящал свое время своим
обязанностям бригадира там ".

"В частности, вы не хотите, чтобы Джим Гэллоуэй знал?"

"В частности, я не хочу, чтобы Джим Гэллоуэй даже подозревал, что
Brocky Лейн и том резца или сам интерес к МТ. Храм,"
сказал он решительно.

- Но если человек, стрелявший в него, один из шайки Гэллоуэя, как вы
говорите ...

Некоторое время он не будет разговаривать. Увидев, как Броки упал, он
воспользовался одним шансом и выставил половину своего трусливого тела из-за
валуна. После чего Броки, слабый, больной и с головокружением, всадил в него
пулю.

Она вздрогнула.

"Неужели среди вас нет ничего, кроме убийства людей?" она резко вскрикнула
. - Сначала пастух из Лас-Пальмаса, потом Броки-Лейн, потом
человек, который в него стрелял. . . .

- Броки не убивал Морагу, - спокойно объяснил Нортон. - Но он сбил его с ног.
а затем заставил бросить ружье и выползти из кустов.
Затем Том Каттер подобрал его, перевез через границу округа, передал
в руки Бена Робертса, который там шериф, и приехал
в Сан-Хуан. Робертс просто задержит Морагу по какому-нибудь пустяковому
обвинению и проследит, чтобы он держал рот на замке, пока мы не будем готовы дать ему возможность
поговорить ".

- Значит, Броки Лейн и Том Каттер были вместе на горе Темпл?

- Достаточно близко, чтобы Том услышал стрельбу.

Они снова замолчали. Очевидно, Нортон сделал то объяснение, которое он
счел необходимым, и не посвящал ее глубже в свою тайну.
Она сказала себе, что он прав, что это были не только его собственные секреты.
личные секреты, что пока было бы неразумно доверять незнакомцу.
больше, чем он был вынужден. И все же, необоснованно или нет, она почувствовала себя
немного обиженной. Он понравился ей с самого начала, и с самого начала
она чувствовала, что в таком случае, как у него, она бы доверилась
интуиции и ничего не утаила. Но она воздержалась от озвучивания
вопросов, которые, тем не менее, настойчиво напрашивались сами собой
к ней: что же привело сюда Броки Лейна и Тома
Катер к горе Темпл? Что они искали там, в дикой местности
среди скал и утесов? Почему Родерик Нортон был так решительно настроен, чтобы Джим
Гэллоуэй даже не должен подозревать, что эти люди были настороже в
горах? Какая зловещая цепь обстоятельств побудила
Морага, который, по словам Нортона, был человеком Гэллоуэя, стрелял в скотину
бригадир? А сам Гэллоуэй, каким человеком он должен быть, если все, что
она слышала о нем, было правдой; каковы были его амбиции, его планы, его
власть?

Вскоре Нортон указал на неясно вырисовывающиеся очертания горы Темпл
всегда более обширная перед ними, ее каменная масса, обдуваемая ветром, высеченная ветром.
пики вздымались в мрачном вызове на фоне звезд. Он мрачно нависал
над нижними склонами, подобно инкубу, он господствовал над другими хребтами
и грядами, его ущелья, наполненные тенью и тайной, его пропасти
заставляли чувства кружиться голову. И где-то там, высоко на фоне
неба, одинокий, страдающий, возможно, умирающий, человек ждал долгие
часы и все еще ждал их прихода. Как медленно они с Нортоном ехали верхом.
Как бессердечно с ее стороны было испытывать трепет удовольствия, который
так безраздельно овладел ею час назад!

Или меньше часа. И вот снова, блуждая далеко по открытым землям
, донесся тяжелый траурный звон колокола.

"На каком расстоянии его можно услышать?" - спросила она, удивленная тем, что он так далеко.
звон доносился так отчетливо.

"Я не знаю, на скольких милях", - ответил он. "Мы услышим это с горы
. Я бы услышал это сегодня, задолго до того, как встретил вас у
арройо, если бы не проезжал мимо двух больших стад энгловских
овец".

Позади них Сан - Хуан, погруженный в ночные тени, но взывающий к
они в сочных каденциях скорби, перед ними мрачные каноны
и железные стены горы Темпл, и где-то, все еще в нескольких часах езды,
Броки-Лейн лежал беспомощный и, возможно, безнадежный; днем земля была мрачна.
ночью здешний пейзаж был непроницаем, могучий, первобытный сфинкс,
губы сомкнуты, дух сокрушающий. Мужчина и девушка, быстро ехавшие бок о бок,
по-разному, в соответствии с их разными
характерами и предыдущим опытом, чувствовали безмолвный приказ, возложенный на них, и
по большей части их губы были беззвучны.

Вот появились первые склоны, осыпь из разбитых,
разрушающаяся скала, а затем первый из утесов. Теперь впереди ехал шериф.
Вирджиния не сводила с него хмурого взгляда.
впереди шла фигура. Они вошли в широкое устье оврага, нашли
неровную тропу, и ее поглотила абсолютная и непроницаемая
чернота.

"Дай Персис по голове", - посоветовал ей Нортон. "Она найдет свой путь и
последует за мной".

Его голос, низкий тона, как это было, пронзили тишину, поразительные
ее, неожиданно выйдя из пустоты, к которой он и его
лошадь постепенно помимо поисков ее напрягает глаза. Она вздохнула,
откинулась в седле, расслабилась и ослабила поводья.

В течение часа они поднимались почти непрерывно, петляя туда-сюда. Теперь,
высоко над дном ущелья, темнота вокруг них поредела;
не раз девушка видела четкие силуэты человека и зверя
перед собой или отклоняющиеся вправо или влево. Когда, после долгого
время, он снова заговорил он ждал ее, чтобы выйти с ним. Он
спешился, ослабил подпругу седла и привязал лошадь к
низкорослому, искривленному дереву на небольшой прогалине.

"Теперь нам придется идти дальше пешком", - сказал он ей, протягивая руку
чтобы помочь ей спуститься. А потом, когда они стояли бок о бок: "Сильно устала?"

"Нет", - ответила она. "Я просто была в настроении покататься верхом".

Он снял веревку с ее седла, привязал Персис и, коротко сказав
"Сюда", снова двинулся дальше. Она сдержала свое место практически в его
каблуки, снова и снова принимая руку, которую он предложил, как их пути выросла
кручусь под ногами. Полчаса назад она знала, что они свернули в сторону
влево, прочь от глубокого ущелья, в устье которого они въехали
так далеко внизу; теперь она увидела, что они снова приближаются к
каньон с крутыми стенами. Его пустота, черная и зловещая, лежала между
ними и группой голых вершин, которые вздымались, как шпили собора
на фоне неба.

"Это будет достаточно простой в дневное время," Нортон сказал ей во время
один из их кратких пауз. "В темноте это другое дело. Не
устала, да?"

- Нет, - заверила она его во второй раз, хотя давно она бы
рад был броситься вниз, чтобы отдохнуть, их поручению менее остро.

"У нас впереди еще довольно крутой подъем", - спокойно продолжил он.
 "Ты должна быть осторожна, чтобы не поскользнуться. О," - и он рассмеялся
небрежно: "Ты остановишься, не достигнув дна, но тогда падение
даже с полдюжины футов здесь не шутка. Если ты меня простишь, я
удостоверюсь за тебя ".

Без дальнейших извинений или объяснений он обвязал конец веревки
вокруг ее талии, завязав тугим узлом. До сих пор она даже не
известно, что он принес веревку; теперь она задумалась, насколько опасными
был скрытый след которой они ехали; если бы это было по правде
но дело в полудюжине футов, который она упала бы, если бы она
поскользнулся? Он обвязал другой конец короткого троса вокруг своего собственного
тело сказало: "Готово?" - и снова она внимательно последовала за ним.

Появились небольшие ровные участки, затем разбитые валуны, по которым нужно было карабкаться,
затем крутые, неровные подъемы, когда они хватались за грубые камни обеими руками
и продвигались вперед с мучительной медлительностью. Девушке показалось, что
они поднимались в течение долгих, утомительных часов с тех пор, как выскользнули из седел.
хотя ему она ничего не сказала, сжав губы
она упрямо понимала, что наконец-то устала, очень устала, что
скоро должен наступить конец этого трудного подъема, иначе она будет вынуждена
остановиться, лечь и отдохнуть.

"Еще пятнадцать минут, - сказал шериф, - и мы на месте. Мы используем
первые пять минут этого времени для отдыха".

Он усадил ее, откупорил флягу, о которой, как и о мотке
веревки, она не знала, и дал ей попить воды, которая, как и моток веревки, была у него с собой.
казалось ей самым чудесным напитком, придающим силы и дающим жизнь
в мире. Затем он присел рядом с ней, посмотрел на часы.
при свете горящей спички, которую он бережно держал в руке, он раскурил.
свою трубку.

"Почти полночь", - сказал он ей.

Не отвечая, она прислонилась спиной к склону горы, закрыв глаза.
она закрыла глаза и расслабилась, глубоко дыша. Ее грудь глубоко расширилась, чтобы сделать
долгий вдох, который наполнил ее легкие редким воздухом. Она
внезапно почувствовала легкую сонливость, страстно мечтая о невыразимом
удовлетворение, которое можно найти, просто ложась спать с изрезанным скалами склоном вместо дивана.
горный склон.

Она пошевелилась и открыла глаза. Род Нортон, шериф Сан-Хуана,
мужчина, который несколько коротких часов назад был ей неизвестен, его имя
незнакомое, сидел в двух шагах от нее и курил. Она и этот мужчина, о котором
она все еще знала меньше, чем ничего, были одни в мире; просто
они вдвоем поднялись в небо, отделенные унылым участком
пустынных земель от других мужчин и женщин . . . связанные вместе куском
веревки. Она попыталась разглядеть его лицо; профиль, скорее угадываемый, чем видимый,
представился ее воображению таким же неумолимым, как линия утеса сразу за ним.
он четко вырисовывался на фоне неба.

И все же каким-то образом ... Она не смогла определенно сформулировать мысль, которая пришла ей в голову в тот момент
но смутно, смутно осознавала ... она была рада
, что приехала в Сан-Хуан. И она не боялась молчаливого
мужчины рядом с ней и не сожалела о том, что обстоятельства подарили им эту ночь
и его труды.

Нортон выбил трубку. Они вместе поднялись на ноги.

- Теперь осторожнее, чем когда-либо, - предупредил он ее. - Следи за каждым шагом.
ступай медленно. Мы будем там через десять минут. Готов?"

"Готова", - ответила она.




ГЛАВА VII

В ДОМЕ ОБИТАТЕЛЯМ

Те оставшиеся десять минут попробовал все, что там было на выносливость в
Вирджиния Страницы. Часто Нортон, попросив ее немного подождать, взбирался на
какой-нибудь узкий выступ над ней и, уверенно протягивая веревку через свои
руки, оказывал ей посильную помощь; часто, цепляясь руками и ногами
затаив дыхание, она подумала о крутом обрыве, который темнота
скрыла от ее глаз, но который становился все круче в ее сознании по мере того, как она
продвигалась вперед. Он сказал, что при дневном свете было бы легче; она подумала:
если бы, в конце концов, это не было бы сложнее, если бы она видела,
каким шансам она подвергалась в каждый момент. Но больше
и она пришла, чтобы быть абсолютно уверен в тихий человек творится прежде чем
ее, и кусок веревки, которая натягивается тугой между ними.

- А теперь, - сказал наконец Нортон, когда снова привлек ее к себе.
они стояли близко друг к другу на узком выступе. - У нас под ногами есть
хорошая, безопасная тропа. Хорошие новости, а?

Но теперь, двигаясь дальше, он крепко сжимал ее руку в своей. Их
"хорошая, безопасная тропа" представляла собой неровный выступ, идущий почти горизонтально вдоль
скалы, с едва заметным уклоном вверх. Через двадцать
шагов она привела их к широкой V-образной расщелине в скалах. Затем
появилось нечто вроде чаши в гнезде изрезанных вершин, дно которой было заполнено
заключенной в плену почвой, стершейся со шпилей наверху. Как Нортон, отказываясь
ее рука быстро метнулась вперед, и она услышала слабый мужской голос, говоривший:

"Это ты, Род?"

"Я пришел, как только смог, Броки". Нортон, стоявший рядом с большим
выступающим валуном на дальней стороне чаши, склонился над
скотоводом. "Как у тебя дела, старина?"

"У меня была чертовски приятная маленькая вечеринка", - проворчал Броки.
Лейн еле слышно. "Человек так чертовски близок к раю на этих горных вершинах"
"Кто это?"

Вирджиния быстро вышла вперед и опустилась на колени рядом с Лейном.

"Я доктор Пейдж", - тихо сказала она. "Теперь, если вы скажете мне, где вы находитесь
ударь ... и если мистер Нортон даст мне что-нибудь вроде прикуривателя. Придется разжечь костер
...

Еще одно тихое ворчание сорвалось с измученных губ Броки Лейна, на этот раз это было
бессловесное выражение его безмерного изумления.

"Я не хотел, чтобы Паттен был замешан в этом", - объяснил Нортон. - Мисс Пейдж - врач.
Она только сегодня приехала в Сан-Хуан. Она двоюродная сестра Энгла. И
кроме того, она знает свое дело намного лучше, чем Паттен.

- Вы не могли бы разжечь огонь немедленно, мистер Нортон? - спросила Вирджиния
несколько резко. - Мистер Лейн и так ждал достаточно долго.

- Будь я проклят! - слабым голосом произнес Броки Лейн. И потом, еще слабо
все-таки в голос, который сломал несмотря на мужественное усилие, чтобы сделать это как
устойчивый и небрежное: "я никогда не ругалась, если я delerious,
во всяком случае, я никогда не ругаются, если есть леди. . . ."

- Если вы будете лежать совершенно спокойно, - быстро предупредила его Вирджиния,
- Я буду говорить все, что необходимо. Где рана?

"Вы не должны есть Свет, ты что?" Brocky настояла на том, чтобы
прошлого года. "Вы понимаете, мы не можем его принять. Где я ранен, вы хотите
знаете? В основном прямо здесь, на моей стороне.

Руки Вирджинии нащупали грубую повязку, влажную и липкую.

"Это чушь насчет отсутствия света", - сказала она, поворачиваясь к
Нортону.

"Нет", - сказал раненый. "Ерунда, ничего особенного, это Род? Как мы
собираемся разводить костер, когда у меня закончились все спички, а у Рода
спички. . . . "

- Мистер Нортон, - резко вмешалась Вирджиния, - несмотря на слова вашего друга
и несмотря на блеф, который он использует, он довольно серьезно ранен.
Вы даете мне какой-то свет, я не волнует, если они увидят его в
Сан-Хуан, или вы взять на себя ответственность. Что это?"

Нортон повернулся и исчез в темноте; Вирджинии показалось, что
его поглотили сами скалы, как будто
они открылись, приняли его и закрылись за ним. Она предположила, что
он пошел искать то скудное сухое топливо, которое можно было здесь найти. Но
через мгновение он вернулся с зажженным фонарем.

"Послушай, Род... " - запротестовал Броки.

"Заткнись, Броки", - спокойно ответил Нортон. И, передавая фонарь,
девушке. - Если ты понесешь это, я понесу Броки. Это всего несколько шагов.
Я не причиню ему вреда. Мы можем устроить его там поудобнее.;
и, кроме того, мы не можем оставить его завтра здесь, на солнце.

Несколько озадаченная, Вирджиния взяла у шерифа фонарь и свой хирургический чемоданчик
и наблюдала, как он наклонился и поднял высокую фигуру своего
друга на руки. Затем пошла тем путем, который он указал, прямо через
крошечную квартирку, освещая путь. Она услышала, как раненый застонал
один раз; затем, стиснув зубы, чтобы прикрыть губы, Броки замолчал.

Через десяток шагов она вышла на крутые, узкие пропасти, давая
не проход шириной в шесть футов, который крутили и так и сяк перед ней.

- Берегись! - резко крикнул Нортон. - Теперь смотри, куда ступаешь. Иди
медленно.

Вирджиния подняла фонарь на высоту плеча, глядя вперед, и замерла.
мгновенно замерла, дрожь пробежала по ее спине. Узкое
ущелье, через которое она прошла, вело за пределы кольца вершин
и теперь резко обрывалось в ничто. Когда она свернула с
извилистого прохода, ожидая увидеть перед собой еще одну каменную стену
, вместо этого она увидела небо, усыпанное звездами. Она стояла почти на
краю отвесного обрыва.

- Теперь посвети влево, - скомандовал Нортон. - Посмотри, что выглядит
как вход в пещеру? Мы идем туда."

Она пошла дальше, двигаясь медленно, осторожно, немного не в себе от открывшегося перед ней зрелища.
она была поражена, ее тело плотно прижималось к камням слева.
ее ноги были всего в шаге от края утеса. Теперь она увидела
вход в пещеру, черную рваную дыру прямо над плоской скалой, которая
выдавалась наружу так, что казалось, будто она висит, неуверенно балансируя,
над пропастью. В бледных лучах фонаря она увидела довольно
гладкий, пологий пол пещеры; затем, пригнувшись, она прошла
внутрь, повернулась и поднесла свет Нортону.

Он уверенно шел вперед, легко неся свою ношу. Все еще держа
фонарь для него, что, когда он подошел ближе, она увидела, что пещера была
высокие и широкие, что он побежал дальше обратно в горы, чем ее
лучи фонарей может последовать.

- Там, сзади, - сказал Нортон, - ты найдешь одеяла. Я подержу его, пока
ты расстелишь что-нибудь для него.

Она поспешила в дальний конец пещеры, подошла к груде
одеял у стены, вытащила два или три, быстро расстелила их
. А потом, пока Нортон наклонялся, чтобы уложить обмякшее тело Броки
, она занялась своим чемоданчиком.

- Он потерял сознание, - быстро сказала она. - Я бы хотела осмотреть рану.
прежде чем он придет в сознание; ему будет больно. Налейте мне немного воды
в любой таз, или чашку, или что-нибудь еще, что у вас здесь есть. Затем
будьте наготове, чтобы помочь мне, если вы мне понадобитесь . . . . Подержите для меня фонарь. "

Быстро, но Нортон отметил, какими умелыми пальцами она сняла повязку
и произвела осмотр. Нортон, присевший на корточки рядом с ней.
с фонарем в руке, он хмуро осмотрел рану,
не сводил глаз с ее лица. Броки Лейн был при смерти и
шериф понял это после того единственного взгляда; возможно, его жизнь находилась в руках
этой девушки. Нортон привел ее, когда мог привести
Паттена. Ошибся ли он в выборе?

Он заметил ее руки раньше; теперь они казались ему наиболее
чудесные руки никогда не владел ни мужчиной или женщиной, сильной, уверенной,
быстрые, чувствительные, полностью дееспособным. Он подумал о руках Калеба Паттена,
толстых, немного дряблых.

- Открой этот флакон, - холодно приказала она. - Одну таблетку в воду.
В этой коробке вата и марля ... Не прикасайся к ним! Я хочу
все чисто; просто открой коробку и поставь там, где я смогу достать.

Она одно за другим давала указания, и мужчина повиновался быстро и
беспрекословно. Он наблюдал, как она ощупывает рану, увидел, как сузились ее глаза,
понял, что она поставила свой диагноз. Когда она промыла уродливую дыру в теле
и наложила свою собственную повязку, Броки Лейн поморщился, его глаза
снова открылись. Теперь оба мужчины наблюдали за ней с одинаковым выражением в каждой паре глаз.
нетерпеливый взгляд. Но пока она не сделала и с помощью Нортона,
сделал переулок незабываемым на свою сырую постель, она дала
никакого ответа на их немую мольбу. Затем она села на каменный
пол, обхватила колени сжатыми руками и долго и
испытующе смотрела в лицо Броки Лейна. Ковбой боролся со своими
мускулами и восторжествовал над ними, вызвав болезненную усмешку и пробормотав:

"Ты слишком хороша, чтобы принять все эти неприятности. . . . Я уверен на все сто
раз обязан. . . ."

- И, - резко перебила она, - ты хочешь сказать, что застрелил того человека
после того, как он проделал в тебе эту дыру? А потом ты заставил его выползти из
кисти и пришли к тебе?"

"Я, конечно, так и сделал", - проворчал Броки. "И если бы мой прицел не был таким плохим,
я был бы так расстроен, я бы тоже не стал просто бить старого Морагу крылом
таким способом! Когда он полностью выздоровеет, а я снова буду в полном порядке. . . ."

Затем он замолчал, и снова его глаза, как и у Нортона, задали свой
вопрос. На этот раз она ответила, говоря медленно и вдумчиво.

"Мистер Броки Лейн, я поздравляю вас с тремя вещами: во-первых, с вашим телосложением
, во-вторых, с вашей удачей и, в-третьих, с вашим мужеством. Они представляют собой комбинацию,
которую трудно превзойти. Я очень склонен полагать, что в
месяц или около того вы будете так же хорошо, как новый."

Нортон исключен глубокий выдох облегчения; он вдруг понял, что
каким бы ни был этот сероглазый, крепкий-протянула девушка сказала бы его
полное доверие. Ухмылка Броки стала чуть менее напряженной.

"Если добавить к этому сочетание, - пробормотал он, - настоящий ангел"
прийти лечить мужчину . . . . "

- Опять бредит, - засмеялась Вирджиния. - Дайте ему немного
бренди, мистер Нортон. Потом покурите, если ему до смерти хочется. Тогда мы
попробуем немного поспать, все мы. Видишь ли, у меня практически не было
прошлой ночью я спал в поезде, а сегодняшний день был для меня трудным. Если
Я хочу принести пользу твоему другу, мне нужно три раза сомкнуть глаза. И,
если ты сделан из монолитного листового железа, то же самое для вас.
Вы можете прилечь рядом с г-ном переулке, так что он может вас будить, если он
нуждается в нас. Теперь," и она поднялась, все еще улыбаясь, но вдруг
невыразимо усталым: "где гость-камеру?"

Она не сказала им, что не только прошлой ночью, но и позапрошлой
она просидела в дневном автобусе, экономя каждый цент, который могла из
несколько долларов, которые должны были дать ей и ее брату новый старт в жизни
было много вещей, которые Вирджиния Пейдж умела хранить при себе
сама.

- Сюда, - сказал Нортон, беря фонарь. "Мы действительно можем сделать так, чтобы
тебе было удобнее, чем ты думаешь".

По крайней мере, он мог с уверенностью рассчитывать на то, что преподнесет ей
сюрприз. Она следовала за ним сорок или пятьдесят футов до конца
пещеры, к неправильной формы отверстию в боковой стене, через это и
в другую пещеру, меньше первой, но размером с обычную
комната. Пол был усыпан короткими иголками горной сосны.
сосна. Когда она повернулась, оглядываясь по сторонам, то сначала заметила еще одно
отверстие в стене, предполагающее еще одну пещеру; затем, почувствовав слабое
дуновение ночного воздуха на щеке, она увидела небольшую щель во внешней стене.
каменный панцирь, и сквозь него на небе видны густые звезды.

- Желаю вам крепко выспаться в "тусовке Джима Гэллоуэя", - беспечно сказал Нортон.
- Пусть вас не беспокоят призраки старых обитателей скал,
чей дом был здесь до нашего времени. И пусть ты всегда будешь помнить об этом
если я могу что-нибудь сделать для тебя, все, что от тебя требуется
, это дать мне знать. Спокойной ночи.

- Спокойной ночи, - сказала она.

Он оставил для нее фонарь. Она поставила ее на пол и пошел
по непонятной ей спальню, чтобы отверстие в скале, через которую
звезды сияли. Казалось невозможным, что эти звезды там, снаружи
были теми же самыми звездами, которые светили ей всю ее жизнь. Она
могла представить, что заснула в одном мире, а теперь
проснулась в другом, попав на далекую, неизвестную территорию, где
изменился лик земли, где люди были другими, где жизнь была новой
. И хотя ее тело устало, дух ее не пал. Скорее,
в ее крови было прежнее возбуждение. Она шагнула из старого,
изношенного мира в новый, и с быстрым учащением пульса она
сказала себе, что жизнь хороша там, где она полна сил, и что она была
рад, что Вирджиния Пейдж приехала в Сан-Хуан.

- А теперь, - думала она сонно, когда, наконец, она легла на подсыпанную
хвою и обратил на нее одеяло Нортон взял с собой, "я
собираюсь переночевать в "тусовке Джима Гэллоуэя" и "старом доме обитателей скал"
! Вирджиния Пейдж, ты совершенно счастливая девушка!"

После чего она задула фонарь, слабо улыбнулась сияющим над ней звездам
, устало вздохнула и отправилась спать.




ГЛАВА VIII

ИГРА ДЖИМА ГЭЛЛОУЭЯ

По мере того как к ней постепенно возвращалось полное осознание окружающего,
Вирджиния Пейдж сначала подумала, что ее разбудил аромат
кипящего кофе. Затем, сев, совершенно проснувшись, она поняла, что Нортон
подошел к двери ее отдельной комнаты и позвал. Она
сбросила одеяло и поспешно встала.

Было все еще темно. Она вообразила, что просто задремала и что
Нортон зовет ее, потому что на Броки-Лейн стало хуже. Тусклый свет
проникал через вход в пещеру, этот мерцающий, неуверенный свет
красноречиво напоминал о походном костре. Как ее руки быстро и женственно в
ее волосы, она услышала голос Нортона смеясь замечание. Только тогда она
поняла, что проспала три или четыре часа, что близок рассвет,
что ей пора возвращаться в Сан-Хуан.

- Доброе утро, - радостно поздоровалась она.

Нортон, сидевший на корточках у костра со сковородкой в руке, повернулся и ответил на ее кивок.
Броки Лейн, лежащий на спине, сцепив руки за спиной.
его голова с сигаретой во рту слегка повернулась там, где он лежал, его
глаза нетерпеливо смотрели на своего врача. Вирджиния вышла на яркий свет,
стряхивая сосновые иголки со своего костюма для верховой езды.

- Пора поесть и отправиться в путь, - сказал Нортон, снова возвращаясь к своему занятию. - Бекон
, кофе и зарядка. Ты отдохнула?

- Отлично. А мистер Лейн?

- Я? - переспросил Броки. - Чувствую себя прекрасно.

Нортон налил ей чашку теплой воды, чтобы вымыть руки. Затем она сделала
во-вторых, очень тщательный осмотр раны Броки, промывание ее и
наложение свежей повязки.

"Я хочу начать через полчаса", - сказал шериф. "Тогда будет
достаточно светло, чтобы мы могли найти время спуститься к лошадям
и все же недостаточно, чтобы увидеть случайного раннего всадника внизу
. Затем мы свернем на запад, сделаем широкий поворот, проедем
через Лас-Эстрельяс и вернемся в Сан-Хуан, когда пожелаем. Это
ты сделаешь; я оставлю тебя за пределами Лас-Эстрельяс, покажу тебе
дорогу. И, пока мы едим, я собираюсь тебе кое-что сказать.

"О Галлоуэй?" - спросила она быстро. "Объяснить, что ты имела в виду
Притон Галлоуэй?"

"Да. И более того."

Немного она стояла, глядя на него очень серьезно. Затем она заговорила, в
полнейшая откровенность.

"Мистер Нортон, я думаю, что понимаю ваше положение; вы оказались в таких
затруднительных обстоятельствах из-за травмы мистера Лейна, что вам пришлось привести
сюда либо доктора Паттена, либо меня. Ты решил, что будет разумнее взять с собой
меня. В этом есть что-то вроде комплимента, не так ли?

"Ты еще не знаешь Калеба Паттена!" - прорычал Броки немного свирепо.

"Мне уже кажется, - продолжала она, - что вам предстоит довольно тяжелый бой"
мотыгой. Очевидно, что вы открыли для себя своего рода воровской клуб.
штаб-квартира здесь; что по вашим собственным причинам вы не хотите, чтобы об этом стало известно
что вы это нашли. Сказать, что мне все это неинтересно
было бы, конечно, нести чушь. И все же я могу заверить вас, что я
не считаю вас обязанным давать какие-либо объяснения. Вы
шериф, и ваша работа - добиваться результатов, а не быть вежливым с
дамами.

Но Нортон покачал головой.

"Ты знаешь то, что знаешь", - серьезно сказал он. "Я думаю, что если ты знаешь
еще немного, и вы поймете, почему мы должны настаивать на том, чтобы
держать рот на замке ... все мы ".

- В таком случае, - ответила девушка, - и прежде чем вы сварите этот кофе
в еще более безнадежно черную смесь, чем он уже есть, я готова
выпить свой и послушать. Кофе, мистер Лейн?

- Спасибо, я выпил свой, - ответил Броки. - Пряди пряжу, Род.

Нортон отставил сковородку, оставив бекон подрумяненным и хрустящим, и поднялся.
встал.

- Вы не пройдете сюда на минутку, мисс Пейдж? он попросил. "Начнем с того, что
видеть - значит верить".

Она последовала за ним, как и прошлой ночью, обратно в пещеру, в которой
она спала. Но Нортон на этом не остановился. Он пошел дальше, Вирджиния
все еще следуя за ним, подошла к другому отверстию в каменной стене, которое она
заметила при свете фонаря.

"Здесь", - сказал он. "Просто посмотри".

Он обвел спичкой по бедру, держа его за нее. Она пришла к
бок и заглянул внутрь. Сначала она увидела ряд маленьких коробочек,
невинные появляться дел, в котором предложил сода-крекеры. За ними
что-то было накрыто одеялом; Нортон подошел к ней и дернул
покрывало в сторону. Пораженная, озадаченная увиденным, она посмотрела на
него с удивлением. Аккуратно расставленные, лежащие бок о бок, их металлические
поверхности мерцали в свете спички Нортона, было несколько
винтовок. Их было дюжина, возможно, пятьдесят.

"Это похоже на молодую революцию!" - воскликнула она, не отрывая взгляда от экрана.
очарованная неожиданностью.

"Теперь ты видела почти все", - сказал он ей, и красный уголек
догоревшей спички упал на пол. "В этих коробках находятся
патроны. А теперь давай вернемся к Броки.

- Но они увидят, что ты был здесь...

"Я вернусь через минуту с фонарем; я хочу еще один шанс
чтобы взглянуть на бумаги. Затем я положил одеяло обратно и вижу, что не
даже обугленные матч дает нам сейчас. И нам лучше поесть и
приступить к работе ".

Перед ней стояла банка дымящегося черного кофе, а между пальцами поджаривался кусочек бекона
она забыла о еде и питье, пока слушала
История Нортона. Вначале это казалось невероятным; затем она
мысленно вернулась к событиям последних двадцати четырех
часов, и перед ее глазами возник образ шерифа с мрачным лицом
и полная решимости, с раненым человеком, лежащим сразу за костром, с грубыми,
сводчатыми стенами и потолком жилища пещерного человека вокруг нее, она
решила, что Нортон знал и подозревал лишь то, что должно было произойти.
ожидаемо.

- Джим Гэллоуэй - крупный мужчина, - задумчиво произнес шериф. - Очень
По-своему крупный мужчина. Мой отец охотился за ним долгое время; я охочусь за ним
с тех пор, как умер мой отец. Но только недавно
я начал ценить уровень Джима Гэллоуэя. Вот почему я
никогда не мог застать его с товаром; Я искал его в
неподходящих местах.

"Я предположил, что он зарабатывал деньги на Casa Blanca и еще на одном
похожем доме, которым он управляет в Посо; Я думал, что вся его игра
заключалась в таких раскладах и время от времени в небольших делах, таких как грабежи
о человеке из Лас-Пальмаса. Но теперь я знаю, что большинство этих мелких работенок
даже не дело Гэллоуэя, что он позволяет некоторым из своей компании, таким как the
Кид, или Энтони, или Морага, руководить ими и часто забирать добычу
достаточно. Одним словом, пока я искал Джима Гэллоуэя в зарослях
, он проделывал свой трюк в большом лесу! И теперь. . . . "
Взгляд Нортона предположил, что он уже забыл девушку
кем он разговаривал. "И теперь я наткнулся на его след!"

"И это уже кое-что", - вмешался Броки Лейн, и в его собственных глазах вспыхнул огонь.
"Учитывая, что никто никогда не знал лучше Джима Гэллоуэя, как заметать следы". "Никто никогда не знал лучше, чем Джим Гэллоуэй".
"как заметать следы".

"Видите ли, - продолжил Нортон, - величие Джима Гэллоуэя заключается в очень многом
в основном в этих двух вещах: он знает, как держать руки подальше от
небольшая работа, и он знает, как расположить к себе мужчин. Бисби из Лас-Пальмаса погибает в Каса-Бланке; его деньги, возможно, тысяча долларов.
Пальмас.
долларов, попадает в карманы Кида Рикарда, Энтона и
может быть, еще двух или трех человек. Джим Гэллоуэй видит, что происходит, и
не торгуется по мелочам из-за добычи; он мертвой хваткой вцепляется в
людей, которые выполняют эту работу; ему это ничего не стоит, кроме еще одной лжи или около того, и он
имеет их там, где он может рассчитывать на них позже, когда ему понадобятся такие люди.
Более того, если их арестуют, Джим Гэллоуэй и деньги Гэллоуэя выйдут на первый план.
их защищают в суде лучшие адвокаты, какие только есть,
людей подкупают, и они выходят на свободу. В результате таких трудов по
Что касается Гэллоуэя, то, по приблизительным подсчетам, я бы сказал, что сейчас в округе от дюжины до
пятидесяти человек, которые являются его людьми душой и телом.

"Имея за спиной такую банду, человек типа Гэллоуэя вырос
довольно сильным. Достаточно сильным, чтобы планировать ... да, и, клянусь Господом, выполнять
! . . . в какую игру он играет сейчас.

"Полукровка заболел и умер некоторое время назад, человек, которого я никогда не
на глаза попались в частности. Случилось так, что он был суеверным
дьяволом и что он приходился троюродным братом Игнасио Чавесу. Он
был совершенно уверен, что, если колокола не зазвонят по нему должным образом, он
отправится кратчайшим путем в ад. Поэтому он послал за Игнасио и закончил тем, что
много болтал. Игнасио передал слово мне. И это было
первые подозрения у меня возникли реальные игры Галлоуэй. Одним словом, это
что это такое:

"Он планирует нанести один большой удар, а затем долго отдыхать и спокойно наслаждаться
доходами. Вы видели винтовки; он вооружит толпу своих лучших людей
... или худших, как вам будет угодно ... Нападет на Сан-Хуан, ограбит
в банк, расстреливая ровно столько людей, сколько случайно оказывается на пути,
мчитесь на автомобилях в Посо и город Кеппла, грабьте банки
там взимайте налог с шахт Лас-Пальмаса, а затем направляйтесь прямо к границе
. И, если бы все работало по графику, газеты по всей стране
зафиксировали бы самый дерзкий рейд через границу за все время,
обвинив во всем отряд мексиканцев, ненавидящих гринго
бандиты и революционеры.

Вирджиния уставилась на него с некоторым недоверием. Но взгляд
Нортона, тот же взгляд, что и у Броки Лейна, убедил ее.

- Тогда почему ты ждешь? она резко спросила: "Если ты все это знаешь, то почему
разве вы не арестуете этого человека и его сообщников сейчас? Пока не стало слишком
поздно?

"И пусть вся страна смеется надо мной? Где мои доказательства? Просто
слова мертвого индейца, повторенные другим индейцем, и несколько винтовок
спрятанных в горах? Даже если мы доказали, что винтовки были Галлоуэй,
и я не верю что мы сможем, как бы мы доказать его
намерение? Нет; Я все обсудил с окружным прокурором, и
мы пока не можем двигаться. Наконец-то у нас появился шанс; шанс наблюдать
и поймать Джима Гэллоуэя с товаром. Но мы должны подождать, пока он
он просто готов нанести удар. И тогда мы собираемся положить конец
беззаконию в Сан-Хуане раз и навсегда ".

- Но, - возражала она, затаив дыхание, "если он ударит, прежде чем вы
готов?"

"Это наш единственный бизнес в жизни, что он не делает этого. Мы знаем, что он задумал
; мы нашли это убежище; мы будем следить за ним
днем и ночью. Он не знает, что мы были здесь; никто не знает
кроме нас самих. Теперь вы понимаете, мисс Пейдж, почему я не мог привести Паттена
сюда? Паттен слишком много болтает, а Гэллоуэй знает каждую мысль в голове
Паттена. И вы понимаете, как важно для вас
забыть, что ты был здесь?

Она сидела молча, уставившись на угли догорающего костра.

"Чего я не могу понять, - сказала она наконец, - так это того, что если
Джим Гэллоуэй - "большой человек", каким вы его называете, он должен делать столько, сколько должен был делать
говорить так, как он должен был говорить; что он должен был рассказать о своих планах
такой человек, как тот индеец, который рассказал их Игнасио Чавесу.

"Но он не рассказал всего этого", - проинформировал ее Нортон. "Индеец
умер, так и не догадавшись о том, что я вам рассказал. Он просто знал, что ружья
были здесь, потому что Гэллоуэй нанял его, чтобы он их привез и
потому что он был тем человеком, который рассказал Гэллоуэю об этом тайнике. Он
считал, что весь план Галлоуэя заключался в контрабанде большого количества оружия и
боеприпасов на юг и через границу, для продажи мексиканцам. Но
из того немногого, что он мог рассказать Чавесу, и из того, что мы выяснили для себя
, вся пьеса стала довольно очевидной. Нет, Галлоуэй не
разговаривали и он играет так безопасны, как может человек после такого
бизнес как этот. Удача отвернулась от него, вот и все, когда
Индеец умер и настоял на том, чтобы его отпевали колокола Сан-Хуана.
В любом бизнесе всегда есть элемент случайности,
законный или нет . . . . А теперь, если вы закончите свой
завтрак, я покажу вам вид, который вы никогда не забудете, а затем мы отправимся
тропа."

"Но, мистер Лейн, - спросила она, - вы же не собираетесь оставлять его здесь совсем
одного? Он поправится при должном уходе; но ему необходимо иметь
это".

"Примерно через час, - сказал ей Нортон, - вернется Том Каттер"
с одним из ковбоев Броки. Они будут двигаться полосы в каноне на
другой стороне горы. О, я знаю, что он не должен быть перенесен, но
что еще мы можем сделать? Кроме того, Броки настаивает на этом. Тогда они
позаботятся о нем; если понадобится, ты выйдешь снова
завтра вечером?

"Конечно", - сказала она. Она подошла к Броки и протянула ему руку.
он "Думаю, теперь я понимаю, почему вы отказывались умирать, независимо от того,
как сильно вы были ранены, пока не помогли мистеру Нортону закончить
работу, к которой вы приложили свои руки. Это честь для меня, Мистер лейн, чтобы
пациент, как вы".

После чего Brocky переулок итогам оперативно малиновый и косноязычен.

- А теперь полюбуйтесь видом, мистер Нортон, и я готов идти.

Он направился к наружному выступу, с которого прошлой ночью у них было
вошел в пещеру.

"В дневное время можно увидеть пол мира отсюда", - сказал он как
они стояли спиной к скале. "Теперь ты можешь получить представление о том,
на что это похоже".

Под ней была пропасть, образованные этими скалами стояли прозрачные и
противостоя другие высокие скалы, нависшей черно, звезды начинают исчезать
в небе над ними. Нортон толкнул камень наружу ногами;
она услышала, как камень ударился, отскочил, снова ударился ... А потом наступила тишина.
когда падающий камень достиг дна, не раздалось ни звука
чтобы сказать ей, как далеко все упало.

Немного повернувшись, чтобы посмотреть на юг, она увидела утесы, возвышающиеся все дальше и дальше
с каждой стороны так, чтобы взгляд мог перемещаться между ними
и дальше по более низким склонам и отдаленным участкам ровной земли
которое сейчас, больше, чем когда-либо, казалось огромным безграничным морем. Звезды
быстро меркли; первый отблеск нового дня был в воздухе,
мир лежал в тени, тихий и безжизненный, кажущийся смягченным,
но, как и днем, погруженный в дремоту в атмосфере задумчивости
таинственности.

"Когда ты сказал мне прошлой ночью ... Когда ты обвязал меня веревкой и
сказал, что я могу упасть с высоты шести метров... "

"Если бы мы упали, это было бы с высоты ста футов, много раз", - сказал он.
тихо. "Но я знал, что мы не упадем. И, - он посмотрел ей в лицо.
в его глазах было выражение, которое скрывали тени. - Я не должен был
пытаться свести к минимуму опасность для тебя, если бы знал тебя так хорошо, как я думаю.
Я знаю тебя сейчас.

"Спасибо", - сказала она небрежно. Но она ощущала тепло
приятное сияние во всем своем существе. Хорошо было жить
на открытом месте было приятно стоять на вершине утеса с таким человеком, как
Родерик Нортон, было приятно слышать, что такой человек так говорит.


Пять минут спустя они спускались со скал к
лошадям.




ГЛАВА IX

ЮНЫЙ ПЕЙДЖ ПРИЕЗЖАЕТ В ГОРОД.

Тут и там на огромных просторах выжженного солнцем
юго-запада есть места, которые все еще остаются практически неизвестными, куда люди
приходят редко или не приходят совсем, где никто не хочет задерживаться. Бесплодные
Обжигающе горячие горы, из которых давным-давно высосаны последние остатки влаги
бесконечные наносы песка, где безмолвное животное
жизнь мизерна, где клыкастый кактус и упрямый Мескит бороться
вечные баталии за жизнь; столовые горы и Ломас мало известно, избегают
человечества. Правда, люди бывали здесь, некоторые копались в пыли на месте
древних руин, другие искали полезные ископаемые, и время от времени один скрывался от
закона, за которым безжалостно следовали такие, как Родерик Нортон. И все же
если присмотреться, есть свидетельства того, что на этой пустынной, всеми покинутой земле
когда-то жили ее изобильные племена и были ее зеленые поля.

Вирджиния и Родерик, проделавшие свой опасный путь вниз по утесам
и кони их в тишине, нашли их языки развязались, как они
ехал на запад в мягком рассвете. Вирджиния положила ее вопросы, и он, как
все, что мог, ответил на них. Она нетерпеливо спросила о древних
обитателях скал, и он пожал плечами. Ацтеки, они были?
Тольтеки? Что? _Quien sabe_! Это были загадочные люди, которые
оставили после себя тишину, подобную тишине самих пустынных пустошей.
Откуда они пришли, куда ушли и почему, должно быть, еще долго будут оставаться вопросами
со многими ответами, а значит, и вовсе без ответов. Но он мог сказать ей
несколько вещей, древней цивилизации . . . и цивилизации
действительно был . . . и знаки, оставленные для потомков ломать голову над.

Они построили города, и руины их пуэбло сохранились до сих пор
разбросанные по изможденной, выжженной земле; они прокладывали милю за милей
акведуки, по линиям которых сегодня проводится рекультивация
инженеры; они орошали и обрабатывали свои земли; они строили жилища
высоко в горах, обитая в пещерах, расширяя свои жилища,
формируя дома, крепости и наблюдательные пункты. И только до тех пор, пока
горы сами по себе существуют, и люди время от времени заходят в такие места
например, в то, где были спрятаны винтовки Джима Гэллоуэя.

"Я прожил в этой части света всего два или три года
своей жизни, - сказал Нортон в конце, - и все же я никогда не слышал об этих
конкретных пещерах до тех пор, пока всего несколько дней назад. Я не верю, что на свете есть
десять человек, которые знают о них; итак, Гэллоуэй, пряча свои вещи,
играл настолько безопасно, насколько только может играть человек - когда он играет в
в любом случае, игра нечестная.

"Но разве он ни о чем не догадается, когда упустит Морагу?"

"Я так не думаю". Нортон покачал головой. "Том Каттер и Броки заставили
Морагу заговорить. В его обязанности входило следить за этим участком, но ему было
поручено также совершить поездку к границе округа. Первое,
что услышит Джим Галлоуэй, будет то, что Морага напилась и попала в
передрягу, и ее задержал шериф Робертс. Тогда я думаю, что Гэллоуэй
сам выскользнет из Сан-Хуана как-нибудь темной ночью и взберется на
скалы, чтобы убедиться. Когда он найдет все абсолютно таким, каким оно было
осталось, когда пройдет время и ничего не будет сделано, я думаю, он заменит
Морага с другим мужчиной и считает, что все в порядке. Почему
он не должен?"

От Галлоуэя и Мораги они вернулись к обсуждению древних
народы пустыни, выдвигая предположение за предположением, обнаружив, что
их возбужденные фантазии объединились, осмелившись построить для
сами по себе что-то из забытых летописей забытого народа, который,
возможно, жил в городах-крепостях, пока древний Египет строил свои
пирамиды. Затем, внезапно, на участке, заросшем высокими мескитовыми деревьями, Нортон натянул поводья.
Он остановил лошадь.

"Ты понимаешь, почему я должен оставить тебя здесь", - сказал он. "Там, за
вон те деревья прямо впереди ... Вы увидите их с того небольшого хребта.
это Лас-Эстрельяс, городок из дюжины домов. Но прежде чем вы
доберетесь туда, вы зайдете в дом, где живет старый Раморез, полукровка,
. Помните; если вас хватятся в Сан-Хуане, Струве скажет
что вы поехали навестить Рамореса. Кстати, он действительно болен.;
может быть, вы сможете что-нибудь для него сделать. Его хижина в тех тополях,
по эту сторону Лас-Эстрельяс. Там ты тоже найдешь Игнасио; он поедет с тобой
обратно в Сан-Хуан. И еще раз благодарю вас".

Он протянул руку, она протянула ему свою, и какое-то время они сидели молча.
серьезно глядя друг на друга. Затем Нортон улыбнулся приятной мальчишеской улыбкой
, ее губы обворожительно изогнулись в его сторону, он прикоснулся к шляпе и исчез
. А она, медленно поехав верхом, повернула Персис в сторону Лас-Эстрельяс.

Из Лас-Эстрельяса, неухоженной, уродливой деревушки со странным названием, пришлось проехать
около пятнадцати миль по песку и кустарнику, прежде чем
снова приехать в Сан-Хуан. Вирджиния Пейдж, искренне радовавшаяся, что ей удалось
навестила старого Рамореса, который мучительно страдал от острого
больной желудок, страдания которого она могла частично облегчить, совершил
обратную поездку в компании Игнасио. Но сначала, из хижины Рамореса
пекаря, индеец отвел ее в другую, где в ней нуждалась молодая женщина
с недельным ребенком от роду. Итак, дело было далеко за полдень
и с надежно установленным алиби она проехала мимо старой миссии
и направилась в отель. Как Игнасио вяло скакал прочь с коней, а
невинно глядя ленивый нищий, как мир когда-либо знал, Вирджиния поймали
мельком белую юбку и прохладный навес, движущийся по дороге.

"Флоренция Энгл", - подумала она. "Кто, без сомнения, позволит сократить меня, если я
дать ей возможность".

Немного поспешно она повернулась у дверей отеля и пошла в свой номер
. Она сняла шляпу и gantlets, и готовит для ванной
и сменную одежду, когда легкий стук прозвучал в ее дверь. В
рэп, предшествуют быстрые шажки по коридору, был по существу
женственный.

- Привет, кузина Вирджиния, - поздоровалась Флоренс. - Можно мне войти?

Вирджиния пригласила ее войти, поставила стул и с любопытством посмотрела на нее.
Лицо девушки раскраснелось, глаза были яркими и спокойными.
веселая и беззаботная, весь ее вид был по-настоящему дружелюбным. Прошлой ночью
Вирджиния решила, что ей около семнадцати; теперь она выглядела совсем как
ребенок.

"Прошлой ночью я была совершенно отвратительной, не так ли?" - Заметила Флорри, когда она
поставила свой зонт от солнца рядом со стулом и обаятельно улыбнулась. "О, я знаю это.
Просто ужасный маленький кот ... Но большую часть времени я такой и являюсь. Я
проделал весь этот путь, в эту пыль и жару, только чтобы попросить тебя
простить меня. Ты сможешь?"

На мгновение Вирджиния растерялась. Но Флоренс только рассмеялась,
несколько наигранно всплеснула руками и побежала дальше, сыпля словами.
в беспорядочной манере.

"О, я знаю. Я избалованный, я эгоистичный, и я подлый, я полагаю.
И, о боже, я ревнив, как никто другой. Но мне стыдно за себя
на этот раз. Уфф! Вам нужно было послушаться в партии после того, как вы
левой! Если вы услышите, как мама меня ругала, а папа челюсть мне о
как я себя вел, он бы сделал тебя почти жаль меня".

"Но ты не противный вовсе," Вирджиния вломился, наконец, ее сердце
вдруг потепление до этого очень явно испорчен, бесполезное, но тем не
менее симпатичен, Флорри. "Ты не должен так говорить. И если твой
родители заставили тебя приехать. . . ."

- Они этого не делали, - спокойно сказала Флорри. - Они не могли. Никто никогда не заставлял
меня что-либо делать; вот в чем моя проблема. Я пришел, потому что я
хотел. Как говорят мужчины, я хотел оправдаться. И, что бы вы
верю, это третий раз, когда я звонил. Г-н Струве сохранил
говорите мне, что вы уехали, чтобы увидеть Старый Джо Ramorez . . . разве он не
ужаснейший старый пират ты когда-нибудь видел? И самый грязный? Я не понимаю, как
ты можешь приближаться к такому человеку, даже если он умирает; честно говоря, я не понимаю.
Но ты должен делать все, что угодно, будучи врачом ".

Ее сцепленные руки напряглись, она откинула копну пушистых волос на одну
сторону и посмотрела на Вирджинию с таким откровенным удивлением в глазах, что
Вирджиния покраснела.

- И, - продолжила Флорри, предупреждая возможную перебивку, - я была
готова подшутить над тобой прошлой ночью просто за то, что ты на что-то способна
и ... и великолепна. Наверное, это снова была моя ревность. Тебе
следовало бы послушать папу на этот счет: "Послушай, моя прекрасная мисс, если бы
ты могла стать кем-то стоящим в этом мире, если бы ты могла сделать
столько же хорошего во всей твоей глупой жизни, сколько Вирджиния Пейдж делает каждый день
ее' . . . и так далее, пока он не был готов лопнуть и мама
готова заплакать, и я готов был кусать его!" Она пропела в порыве
от смеха, который был красноречив тот факт, что Флоренция Энгл, была ее
недостатки что бы, не держу обиды.

"Я сожалею," сказала Вирджиния, слегка улыбаясь: "если на мой счет . . ."

"Вы собирались привести себя в порядок, не так ли?" - спросил Флорри
раскаявшись. "Ты выглядишь такой же разгоряченной и запыленной, как и все остальное. Боже, какие у тебя красивые
волосы; Держу пари, они доходят тебе до талии, не так ли? Ты
надобно видеть, когда я беру его вниз; он как на фотографии
Буш получал . . . вы знаете, что я имею в виду, из Южной Африки или
где-то, ты знаешь . . . только, конечно, шахты красивее цвет.
Когда-нибудь я приду и гребень твоим за тебя, когда ты устал от
леча больных индейцев. Но теперь, - и она вскочила на ноги, - я пойду.
выйду на крыльцо, пока ты одеваешься, а потом выйдешь, ладно?
Там хорошо и прохладно под тентом, и я попрошу г-н Струве выведи нас отсюда
немного холодного лимонада. Но, во-первых, вы ведь простите меня, не так ли?"

Оперативное обеспечение Вирджиния была неполной, когда Флорри скользнула вон,
стук в дверь следом за ней, направилась в сторону развалившихся кресел на
веранда.


"Ты прелесть!" - воскликнула Мисс Флорри, как Вирджиния присоединилась к ней в качестве
хладнокровно и женственно одетой, если не совсем так, как fluffily, как
дочерью банкира. "О, вы, конечно, самая сногсшибательная
которые когда-либо приходили в Сан-Хуан! О, я все знаю о себе; не правда ли?
думаешь, я часами простоял перед зеркалом ... мечтая?
это было зеркало для исполнения желаний, и я все время мог бы крутить курносым носом?
в грека. Я хорошенькая; ты просто прекрасна!"

- Послушай, моя дорогая, - засмеялась Вирджиния, садясь на стул, который Флорри
придвинула вплотную к ее собственному в тени у саманной стены. - Ты
уже загладила свою вину. В этом нет необходимости...

"Я не закончила и наполовину", - решительно воскликнула Флорри. "Видите ли, это
мой способ делать все наполовину и на этом заканчивать. Но сегодня все по-другому.
сегодня я собираюсь исправиться. Это одна из причин,
почему я так ехидно обошелся с тобой прошлой ночью; потому что на тебя было так
невыносимо приятно смотреть. Глазами мужчины, ты знаешь; и
в любом случае, это все, что имеет значение, не так ли? И вторая причина
заключалась в том, что ты пришла с Родди, и он выглядел таким довольным . . . .
тебя удивляет, что я просто без ума от него? Разве он не прелесть?

Предельная откровенность Флорри привела Вирджинию в замешательство. Признание в
"дикости" шерифа Сан-Хуана, за которым последовало заверение в
его совершенной доброте, было сделано с яркой откровенностью, голосом Флорри
ничуть не смутился, хотя Юлиус Струве в этот момент спускался по
веранде с подносом и бокалами. Вирджиния не была лишена благодарности
что Струве задержался на мгновение и подшучивал над Флорри; когда он
ушел, она попыталась перевести разговор в другое русло. Но
Флорри, отпив из своего высокого бокала и отставив его в сторону, стояла перед ней.

"Вы видите это двуствольное ревности; так я и сделал достаточно хорошо, чтобы не
налетит на тебя и вырву тебе глаза, не так ли? Просто потому, что ты и он
пришли вместе . . . как будто каждый раз, когда мужчина и девочка спускаются по
улицы вместе это означает, что они собираются пожениться! Но ты...
видишь ли, мы с Родди знаем друг друга с тех пор, как я смог
помните, и я спрашивал себя миллион раз, станем ли мы когда-нибудь
Мистером и миссис Родерик Нортон . . . и бывают моменты, когда
Я думаю, что станем!"

- У тебя впереди еще много времени, не так ли, Флоренс, прежде чем
тебе придется отвечать на подобный вопрос? - весело спросила Вирджиния.

- Потому что я так молода? - воскликнула Флорри. "О, я не знаю; девушки выходят замуж
молодых здесь. Теперь есть Тита . . . она сестра нашей кухарки . . . . у нее
уже двое детей, и она всего на четыре месяца старше меня.
И... Смотри, Вирджи, это самое ужасное существо в мире.
Мир. Это Кид Рикард; ты знаешь, он убил человека из Лас-Пальмаса. Я
не собираюсь даже смотреть на него; я ненавижу его больше, чем Калеба
Паттен . . . и это все равно что сказать, что я ненавижу стрихнин больше, чем
мышьяк, не так ли? Но кто, во имя всего прекрасного, этот
человек с ним? Разве он не красавчик? Я никогда не видела его раньше.
Он находится снаружи, Вирхия; вы можете сказать по модным кроем
на его одежде и по тому, как он ходит и . . . Разве он не отличить!"

- Это Элмер! - воскликнула Вирджиния, уставившись на две фигуры, которые
они медленно приближались с южного конца улицы. "Когда
он здесь появился? Я его не ожидал. . . . "

Затем она предпочла забыть обо всем, кроме важного факта, что ее "маленький
братик" был здесь, и выбежала на тротуар, окликая его.

- Привет, сестренка, - небрежно ответил Элмер. Он был худым,
выглядевшим анемичным молодым человеком, на пару лет моложе Вирджинии
который демонстрировал развязность и носил перчатки и у которого был кашель, который был
настойчивым, но который он старался скрыть. И все же в словах Флорри
гипербола была не совсем безосновательной. В нем было что-то от
Тонкий профиль Вирджинии, посмотрел ей в глаза, печать хорошая
крови на нем. Он перенес свою сестру, чтобы поцеловать его, временем поворота
его глаза со слабым знак интерес к честной девушке на веранде.
Флорри улыбнулась.

- Сестренка, - сказал Элмер, - это мистер Рикард. Мистер Рикард, пожмите руку
моей сестре, мисс Пейдж.

Чувство чистого отвращения охватило девушку, когда она повернулась, чтобы посмотреть
в угрюмые глаза Кида Рикарда и дегенеративное, жестокое лицо. Но, поскольку
парень был в паре шагов от меня и не спешил приближаться
подойдя ближе, даже не поднеся руку к широкополой шляпе, она кивнула ему.
ему удалось произнести тихое, ни к чему не обязывающее "Здравствуйте". Затем
она взяла Элмера под руку.

- Пойдем, Элмер, - торопливо сказала она. - Я хочу, чтобы ты познакомился с мисс Флоренс.
Энгл; она в некотором роде наша кузина.

- Конечно, - небрежно ответил Элмер. - Давай, Рикард.

Но малыш, стоя на церемонии, обратил шляпу мелочь
ниже на глаза и повернулся через плечо на них, продолжая идти
по улице в своем сутулишься ходьбы. Элмер, призывающий высшую силу юности
орудие притворной скуки зевнуло, подавило легкий кашель и
отправилось с Вирджинией встречать Флоренс.

Флоренс хихикнула над введением, а затем резко выросла, как могила
Матроны семьдесят бестактно заметил, что мистер Пейдж была очень
простуда; как можно было холодно в такую погоду? После чего
Мистер Пейдж воинственно уставился на нее, заметил небольшой рядок кудряшек,
пересмотрел свое первое мнение о ней, назвал ее не только кузиной,
но, будучи к тому же сумасшедшим ребенком, отошел на полдюжины шагов к стулу.

- Я невысокого мнения о твоих друзьях, - заметила Флорри, внезапно почувствовав
противостояние и полет на полпути навстречу ему.

Элмер Пейдж достал из кармана совершенно новую, безупречную трубку и
набил ее, пока Вирджиния с любопытством наблюдала за происходящим. Покончив с этим
и подтянув штанину брюк, чтобы сохранить складку, скрестив
штанину и, наконец, сунув в рот мундштук трубки, он посмотрел
Флорри с холодной и безмятежной высоты своего преклонного возраста.

- Если вы имеете в виду мистера Рикарда, - сказал он отчужденно, - то я могу сказать, что он вам
не друг... Пока. Я только сегодня познакомилась с ним. Но, хотя
у него не было социальных преимуществ, пожалуй, все же он человек
частей".

Флорри шмыгнула носом и тряхнула головой. Вирджиния прикусила губу и наблюдала за ними.
они.

"Наверное, выкурила слишком много сигарет, сестренка", - заметил Элмер по поводу
первоначального замечания мисс Энгл, которое все еще раздражало. "Подхватил
обычный кашель курильщика. Бросил их. Сейчас набиваю трубку".

- Если бы вы знали, - злобно сказала Флорри, - что мистер Рикард, как вы его называете,
только вчера убил человека, что бы вы тогда сказали,
интересно?

В глазах Элмера вспыхнуло возбуждение, когда он повернулся, чтобы ответить.


"Убит!" он бросил вызов. "Вы слышали только одну версию этого, конечно.
конечно. Бисби напился и оскорбил мистера Рикарда. Они называют его
Пацан, ты знаешь. Послушай, сестренка, у него была жизнь ради тебя! Полная приключений,
все виды спорта. И Бисби тоже выстрелил первым. Но Парень его достал!"
он торжествующе закончил. "Гэллоуэй рассказал мне все об этом ... и
какой неуклюжий бродяга этот дурак шериф".

"Гэллоуэй?" - Что? - с беспокойством спросила Вирджиния. - Вы тоже его уже знаете?

- Конечно, - ответил Элмер. - Он тоже хороший человек, он вам понравится. Я
поспрашивал его.

- Ради бога, Элмер, когда ты приехал в Сан-Хуан? Ты
пробыл здесь неделю или всего несколько часов?

- Вышел на сцену в полдень, конечно. Но мужчине не нужен целый год.
чтобы завести знакомства в городе такого размера.

- Мужчина! - хихикнула Флорри.

- Я вижу, - засмеялась Вирджиния, - что вы двое станете еще более родственными
чем добрее друг к другу; вы будете ссориться в следующий момент".

Флорри посмотрела в восторге от перспективы; Элмер зевнул и передуманное
его трубы. Но краем глаза он снова отметил ее
привлекательность блондинки, и она, с самого начала готовая подшутить над
ним, повторила про себя слова, которые сказала Вирджинии:

"Но он красив ... и выглядит изысканно!"




ГЛАВА X

ВЗЯТКА И УГРОЗА

Вирджиния Пейдж обнаружила, что время в Сан-Хуане пролетело незаметно. Через две недели
она почти забыла, как услышала грохот пистолетных выстрелов,
как медленно навзрыд колокола в миссии сад оплакивали в
жизнь ушла и свежий преступности на душу человека; в конце месяца
казалось, что она мечтала, что ездить по ночам с
Родерик Нортон, взбирающийся на скалы, ухаживающий за раненым человеком в
заброшенной обители древних обитателей скал. Она была похожа на человека,
выброшенного на крошечный остров в огромном море, который пережил
кризис кораблекрушения и теперь обнаруживает, что существование внезапно превратилось в
тихая борьба за поддержание жизни ... Это и безмятежный
ожидание. Как другой мог бы ждать долгими, тихими
часами появления белого паруса или черного столба дыма, так и она ждала
конца истории, в начале которой была и она.

То, что долгие дни не тянулись так долго, было связано не столько с тем, что
происходило с ней, сколько с тем, что происходило внутри нее. Она несла
ответственность на каждом плече; ее жизнь была в процессе формирования, и она
и никто другой не должен был сделать ее такой, какой она будет; характер ее брата
находился на той нестабильной стадии, когда он был готов воплотиться в форму.
Она привела его сюда, из города на край пустыни...
этот шаг был ее заслугой, ничьей, кроме нее. И она пришла сюда гораздо больше
не столько из-за кашля Элмера Пейджа, сколько ради его
мужественности. Она хотела, чтобы он вырос мужчиной, которым можно было бы гордиться;
были моменты, когда он избегал ее взгляда, и она боялась последствий.

"Он всего лишь мальчик", - сказала она себе, набираясь храбрости. Казалось, такой
какое-то время назад, что она дунула в нос для него и умыл
лицо. Она оправдания для него, но не закрывает глаза и на
правда. Старые добрые увидел, что мальчишки есть мальчишки не смогли сделать Элмера
все, что она бы ему.

В дополнение к этому рассмотрения был еще один вопрос, который заполнил часов
для нее. Те несколько долларов, с которыми она обосновалась в Сан-Хуане
, неуклонной процессией уходили из ее кошелька, и на их место приходило все меньше других
долларов. Индеец Раморес, у которого были проблемы с желудком
, от которых она избавилась, пришел полный благодарности и Каса Бланки
виски и заплатил Сеньорите Доктору так щедро, как только мог; он дал
ей свою безграничную и вечную благодарность и очень красивую веревку для волос.
Ни помогали ей очень сильно, чтобы заплатить за проживание и питание. Другое
Индийский предложил ей пару кур, а третий заплатил ей семьдесят пять
копеек на счет и обещали в ближайшее время остальные. Когда она лучше узнала его типаж
, она поняла, что он исключительно хорошо относился к ней.

Она часто бывала у Энглов, постепенно полюбив их всех троих, каждого
по-своему. Флорри она считала тщеславной, избалованной, эгоистичной, но все это
так откровенно, что в ответ на, по общему признанию, полуревновательное
восхищение она дарила искреннюю привязанность. И она была рада видеть, как
Элмер подружился с ними, всегда появляясь в их доме в лучшем виде
. Он и Флорри уже были так интимно, как будто они были выращены
с заднего двора, изгороди, разделяющей их дома; они критиковали
друг друга со страшной откровенности, они подшучивали друг над другом,
они очень часто "ненавидят и презирают" друг друга и, совершенно
известно Флорри Энгл или Элмер странице, были лучшими друзьями.

Родерика Нортона Сан-Хуан почти не видел в эти недели. Он приезжал
время от времени, дважды обедал с Вирджинией и Элмером у Струве, разговаривал
серьезно поговорил с Джоном Энглом, поддразнил Флорри и ушел по своим делам.
дела, которые звали его в другое место. Во время одного из таких визитов он сказал
Вирджиния сообщила, что Броки-Лейн "идет на поправку" и будет как новенькая
через месяц; никаких других упоминаний о ее поездке с ним не было.

Но благодаря своим визитам в Сан-Хуан, какими бы краткими и немногочисленными они ни были,
Родерик Нортон смог убедиться собственными глазами, что
Ребенок Рикард был все еще можно найти здесь, если потребуется, что Антон, как
обычно, стоял за спиной Каса Бланка бар; что Джим Гэллоуэй выжидая его
время без внешних признаков растущего беспокойства или нетерпения. Том
Каттер, заместитель Нортона в Сан-Хуане, был человеком, который держал оба глаза открытыми, и
все же были времена, когда шерифа не устраивало видение другого человека
.

Как и в других городах графства, широко разбросанных по
пустыне, за горами и в маленьких долинах, не видели
его гораздо больше. Если человек в эти дни хотел поговорить с Родом Нортоном, то его
лучшая надежда найти его заключалась в том, чтобы отправиться на ранчо де лас Флорес.

Это было ранчо Нортона, до него принадлежавшее Билли Нортону, одному из
лучшие места округа, граничащего с ранчо Лас-Крусес, где Броки
Лейн был управляющим и бригадиром. За горами Сан-Хуан лежал
во главе одной из самых плодородных соседних долин,
большая вода-крик, придав ему его зеленый цвет, его значение и основы
для его название. Здесь на несколько дней шериф мог частично отложить
в сторону заботы своего офиса, взять бразды правления из рук нанятого им
бригадира, скакать среди своего скота и лошадей и мечтать о таком
сны, которые приходили к нему.

"В один прекрасный день я доберусь до тебя, Джим Гэллоуэй", - он превратился в
привычка размышлять. "Тогда они могут искать другого шерифа, и я смогу делать
то, что хочу".

И его желание стало для него очень ясным; это было старое
стремление человека, который приходит в такую дикую местность, как эта, стремление
заставить две травинки вырасти там, где одна росла до его прихода.
С его правами воды человек может сработать современной магии; в далеком
холмы он нашел естественные сайта для плотины водохранилищ; слегка
снизу в гнезде холмов не было бы нибудь пигмей озеро, чьи
соблазнительные красотки тому, кто обитает на пустынных землях звонки нравится мягкий
красота женщины; на холме, где сейчас ничего не было, должно было появиться
удобное, просторное, гостеприимное ранчо, которое навсегда вытеснит
лачуги, в которых жили мужчины, теперь расположенные дальше по склонам; и
повсюду, поскольку воды было в избытке, росли бы розы и
виноградные лозы и апельсиновые деревья. И все это в то время, когда он должен был забрать Джима Гэллоуэя.

Практически с любого холма на ранчо де лас Флорес он мог видеть
гребни горы Темпл, четко вырисовывающиеся на фоне неба. Если он
ехал с Гаучо, своим бригадиром, среди годовалых птенцов, он видел гору Темпл;
если он ехал в пятидесяти милях от Сан-Хуана он увидел ту же пики из
другой стороны. И сотни раз он поднимал на них глаза, которые
были одновременно нетерпеливыми и суровыми; он начал сердиться на Гэллоуэя
за то, что тот так долго откладывал окончательный выпуск.

Ибо, хотя он и не приближался к пещерам в скалах, он знал, что винтовки
все еще лежат там, ожидая готовности Джима Гэллоуэя. Человек по имени Баки
Уолш искал золото на склонах горы Темпл, молчаливый,
маленький человечек с обветренным лицом, быстрыми глазами и находчивостью. И, выше
открытие цвета, он был верховным бизнеса баки Уолш
знаете, что произошло на скале над ним. Если и было что сообщить.
никто лучше него не знал, как слезать с лошади.
в нем чувствовалась скорость.

В конце концов Нортон призвал на помощь все свое терпение, сказав себе
что, если Джим Гэллоуэй мог спокойно выждать время, он мог бы
сделать то же самое. Тем легче, так как он был непоколебим в своей уверенности, что
это время приходит, когда он и Галлоуэй будет стоять лицом к лицу во время
пушки заговорили. Он ни разу не позволил себе надеяться на другой финал.

Уделив то время, которое у него было свободным, делам ранчо в Лас-Флоресе, шериф
нашел, чем себя занять. Однажды ночью в лагере при шахтах Лас-Пальмас произошла драка игроков
человек тяжело ранен, неудачник
случайный прохожий мертв, неосторожный стрелок - беглец, направляется к границе.
Нортон выехал вслед за ним, сменив седло с измученного животного на свежее
снова и снова он проезжал двести миль с короткими остановками на
поспешно захватил еду и воду и волей-неволей завел своего человека на милю ниже
граница. Более того, он сделал своим личным делом то, что
мужчина был осужден и приговорен к длительному сроку; о Сан-Хуане есть
- это не преступление менее терпимо, чем "стрельба диких".

Но все это ему не принесло ближе к Джиму Галлоуэй; Галлоуэй, конференц-зал
его вскоре в Сан-Хуан засмеялся и поблагодарил его за работу.
Оказалось, что человек, которого Нортон вернул, чтобы предстать перед судом
, не только не был другом владельца "Каса Бланка", но и был
открытым врагом.

"Теперь ты будешь просить меня об одолжении, Нортон", - ухмыльнулся крупный,
коренастый мужчина. "Я бы заплатил тебе настоящие деньги за то, чтобы заполучить нескольких таких, как он
у меня на пути. Пойми меня, не так ли?", и он прошел мимо, его глаза стали
язвительно.

Да, Нортон "досталось" ему. Ни один человек на юго-западе не питал более ожесточенной
неприязни к беззаконникам, чем Джим Гэллоуэй ... если только беззаконники
не поддерживали его. Прежде многие отважные, буйные духом люди
бросали вызов преступному диктатору; в последнее время мало кто надеялся перерезать
глотки или срезать кошельки, не присягнув на верность содержателю салуна
San Juan.

Однако вслед за этим делом последовало другое, которому было суждено
привести Родерика Нортона к кризису в его жизни. Известие дошло до него в
Лас-Флорес, что одинокий золотоискатель в "Красные Холмы" был ограблен
пекарные порошки олова из пыли и что "навигатор", восстановление из
удары, которые были сыпались на его голову, был выявлен один из двух
нападавшими. Этим одним был Видаль Нуньес; обстоятельства подсказывали, что
другим колодцем мог быть Кид Рикард.

Нортон немедленно поручил Тому Каттеру выяснить все, что он сможет, о
передвижениях Рикарда в день ограбления, а сам отправился на поиски
задержать Видаля Нуньеса, испытывая мрачную радость от своей задачи, когда вспоминал
о том, что Нуньес был тем человеком, который одним взглядом предостерег Антони от
придержи язык после стрельбы по Бисби в Casa Blanca.

"Вот человек, Джим Гэллоуэй, не поблагодарит меня за то, что я устроил облаву", - сказал он
самому себе. "И мы собираемся посмотреть, достаточно ли длинна его рука, чтобы удержать
Нуньеса подальше от тюрьмы ".

Он отправился в Сан-Хуан, узнал, что мексиканца никто не видел
там запустил механизм охоты на человека на полную мощность, вернулся обратно
через поселения на востоке и в течение двух недель ничего не добился
но разочарование от его усилий. Нуньес исчез, и никто из тех, кто
хотел сказать, не знал, куда. Но Нортон упрямо продолжал, уверенный, что
у этого человека не было возможности покинуть страну, он был
в равной степени уверен, что рано или поздно он его поймает. Затем последовала
вторая встреча с Джимом Гэллоуэем.

[Иллюстрация: Затем состоялась вторая встреча с Джимом Гэллоуэем.]

Двое мужчин поехали друг к другу по пустынной тропе на полпути
между Сан-Хуаном и Теколоте, то есть там, где маленькая, бесплодная
холмы нарушают монотонность пустынных земель примерно в восьми или десяти милях к востоку от Сан-Хуана.
к востоку от Сан-Хуана. День клонился к вечеру, и Гэллоуэй ехал верхом
обратно в город, солнце било ему в глаза, так что он не мог
стало известно так же быстро, как и Нортону, с кем он столкнулся. Но Гэллоуэй был
не тем человеком, который поехал бы куда угодно, если бы не был готов к встрече с любым человеком, которого он
мог встретить; Глаза Нортона, когда они приблизились на волдырях.
след, отмечавший, как правая рука Гэллоуэя свободно покоилась на луке седла
и совсем рядом с правым бедром Гэллоуэя.

Нортон, просто пристально посмотрев на него, был за то, чтобы пройти мимо, не сказав ни слова или
кивнув. Другой, однако, пришпорил свою лошадь, явно настроенный на
переговоры.

- Ну? - потребовал Нортон.

- Я просто подумал, - сухо сказал Гэллоуэй, - какой исключительно
подходящее место мы выбрали! Если я поймаю тебя или ты поймаешь меня прямо сейчас, никто
в мире никогда не узнает, кто это сделал. Мы не смогли бы найти
более подходящего места, если бы уплыли на остров в Южных морях
.

- Я думал о чем-то в том же роде, - холодно ответил Нортон.
- У вас есть хоть капля любопытства по этому поводу? Если вы думаете, что сможете сначала достать свой
пистолет ... Что ж, тогда беритесь за дело!

Гэллоуэй поудобнее устроился в седле.

"Если бы я думал, что смогу опередить тебя в этом", - бесцветно ответил он, "я бы сделал"
это. Как ты знаешь. Если бы я даже думал, что смогу порвать с
ты, - добавил он, его глаза задумчиво сузились, когда они оценили ситуацию.
правая рука шерифа свободно болталась сбоку и никогда не отходила далеко от
рукоятка револьвера свободно торчала из его кобуры. - Я бы рискнул.
рискну. Нет, ты чересчур оживленной в розыгрыше меня и я
чтобы узнать это".

Некоторое время они сидели, глядя друг другу в глаза, на расстоянии
десяти шагов друг от друга, их правые руки бездействовали, в то время как левая рука
натягивала поводья, сдерживая нетерпение двух взнузданных лошадей. Как
обычно их отношении был одним из равных злорадство, из-полные, холодные
ненависть. Но постепенно в глазах Нортона появилось новое выражение, испытующее,
проницательный расчетливый взгляд. Гэллоуэй снова открыл рот
когда шериф заговорил, сказав с презрительной легкостью:

"Джим Гэллоуэй, мы с тобой долгое время сопротивлялись друг другу. Я
думаю, что когда-нибудь один из нас выиграет у другого.
Почему бы не покончить со всем этим прямо сейчас?--Когда я против
человек, как и я против вас, я хочу, чтобы это мое дело знать просто
сколько песок просочился в него. Вы убьете Меня, если у вас
шанс и не боялись это делать, не так ли?"

"Если бы у меня был шанс", - ответил Галлоуэй так же хладнокровно, хотя пятно
цвет показан под густым загаром его щеки. "И я возьму это в
день".

"Если у вас есть песок, - сказал Нортон, - вам не нужно ждать!"

"Что вы имеете в виду?" - резко спросил Гэллоуэй.

Нортон ответил жестом. Всегда имея такой обуздать свое
лошадь, что он столкнулся с Галлоуэем и держал его за правую руку, он поднял
рука, которая висела рядом с пистолетом. Медленно, дюйм за дюймом,
не сводя пристального взгляда с глаз Гэллоуэя, он поднял руку.
Понимание сиганул в бараньими глазами Галлоуэй; казалось, что он
перестал дышать, конечно, с волосатыми пальцами по канителью его
седло разошлись немного, его силы растут напоминающий тарантула
готовится к этой весной.

Неуклонно, медленно рука шерифа поднялась в воздух, поднялась вверх
и наружу по дуге, когда его рука была напряжена, на высоте его плеча
теперь, теперь, наконец, поднята высоко над его головой. И все это время
его глаза, яркие, твердые и настороженные, были устремлены на Джима Гэллоуэя,
наполненные одновременно вызовом и безрассудством ... и уверенностью в себе
.

Правая рука Гэллоуэя шевельнулась на небольшую долю дюйма, его
пальцы были напряжены и все еще стояли раздвинутыми. Когда он сидел, крутил в
седла, руки его были о семи дюймов в путешествие, чтобы найти пистолет
в боковой карман. Поскольку, когда они впервые встретились, он откинул свое большое
тело в сторону, его левый сапог свободно болтался в стремени, в то время как весь его вес
был перенесен на правую ногу, карман с пистолетом не свисал с седла, чтобы
быть достигнутым в мгновение ока.

"Вы никогда не получите такого шанса, Гэллоуэй", - сказал Нортон
сухо. "Я бы сказал, Думаю, что моя рука уже около восьми раз
далеко путешествовать, как тебе. Ты хотел равных шансов; у тебя есть больше, чем
это. Но у тебя никогда не будет больше одной попытки. Теперь все зависит от тебя. "

"Прежде чем мы начнем что-нибудь" стали Галлоуэй. Но Нортон не дал ему договорить.

"Я не настолько глуп, чтобы держать мою руку, пока кровь бежит
из моих пальцев. У тебя есть шанс; воспользуйся им или упусти, но
не проси полчаса на выбор ".

В глазах Гэллоуэя быстро менялись огоньки. Но его мысли были
не поддавались прочтению. Было ясно, что он соблазнился представившейся возможностью; что
он понимал полном смысле базовых слов, "Ты никогда не получишь
больше одного выстрела," был столь же очевиден. Который стрелял, если это были не
его последний поступок в этом мире, должен стать точный результат один
жест молнии; его рука должна найти его пистолет, рядом с рукояткой,
ничья, и огонь с совершенно определенным движением. Ибо выражение
в глазах Рода Нортона было понятно любому мужчине.

Джим Гэллоуэй не был трусом, и Род Нортон знал это. Он был
по сути, игроком, чьим делом в жизни было рисковать. Но
он принадлежал к тому типу игроков, которые играют не из любви к игре
но выиграть; кто заставляет хладнокровный мозг изучать каждую раздачу, прежде чем он сделает свою ставку
кто оценивает силу этой раздачи не только по ее внутренней
ценность, но на основании проницательного предположения о ценности карт, выставленных против него.

В тот момент он хотел, больше, чем чего-либо другого в широком
диапазоне своих необузданных желаний, убить Рода Нортона; он уравновешивал этот
факт другим фактом, что меньше всего на свете он хотел убить Рода Нортона.
хочет, чтобы его самого убили. Проблема была очевидна.

Хотя часы могли тикнуть десять раз, ни один из мужчин не пошевелился. Во время
в этот краткий период времени Галлоуэй челюстных мышц лохматая, лицо у него пошло немного
белый с напряжением возложил на него. Беспокойные лошади, мотающие своими
головами, издающие веселую музыку, позвякивая цепочками уздечек, могли бы казаться, что
Минуту назад они скакали галопом из старой книги сказок, каждая с
человек околдован, превращен в камень.

"Если у тебя есть песок!" Нортон насмехался над ним, его кровь кипела в жилах
от яростного желания покончить с увиливаниями и
промедлением. "Если у тебя есть песок, Джим Гэллоуэй!"

"Это лучше, чем равный перерыв, который я мог бы тебе устроить", - сказал Гэллоуэй в
Последние. "И, при этом, это ровный счет или почти такой, что, когда ты
выскользнешь из седла, ты достанешь и меня тоже . . . . Ты берешь горшок
на этот раз, Нортон, я не держу пари. Переместив руку, он положил ее
небрежно на луку седла. При этом его грудь раздулась
глубокий вдох превратился в продолжительный вздох.

Подняв руку Нортона спустилась быстро, палец, улавливая в его
пояс. Раздался презрительный блеск в его глазах.

"После этого, - сказал он прямо, - ты всегда будешь знать, и я всегда буду знать
что ты боишься. Я делаю частью своей работы не
недооцениваю человека, за которым иду; Думаю, я переоценил
тебя.

На мгновение Гэллоуэй, казалось, не услышал, поскольку он смотрел вдаль
сквозь серую даль. Когда он снова поднял глаза на Нортона,
в них было что-то задумчивое.

- Такие люди, как вы и я, должны понимать друг друга и не совершать никаких
ошибок, - медленно проговорил он. "Я только что начал подозревать
в последнее время, что я все время неправильно накачивал тебя допингом. Теперь у меня есть
к тебе два предложения; ты можешь принять либо одно, либо ни одно ".

"Вероятно, это не будет ни то, ни другое; что это такое? У меня впереди день пути
".

"Может быть, вы, может быть, вы не. Это зависит от того, что вы говорите мне
предложение. Вы ищете Видаль Нуньес, мне говорят?"

"И я собираюсь добраться до него; даже больше, чем что-либо другое ради того, чтобы прихлопнуть
дьявола вокруг пня ".

"Ты имеешь в виду меня?" Гэллоуэй пожал плечами. "Что ж, вот моя песня и танец: этот
округ недостаточно велик; ты бросаешь свою маленькую работу и убираешься отсюда
и оставляешь меня в покое, а я заплачу тебе десять тысяч долларов сейчас и
еще десять тысяч через шесть месяцев.

- Предложение номер один, - сказал Нортон, не выказывая ни удивления, ни
интерес даже. "Двадцать тысяч долларов, чтобы вытащить свою деятельность. Ну, Джим
Галлоуэй, вы должны иметь что-то на линии, что тянет как большой
рыбы. Теперь, давайте другую бочку".

"Я предложил тебе убраться; другое предложение заключается в том, что, если
ты не уберешься с моего пути, займись своей работой. Vidal Nu;ez
будет сегодня вечером в "Каса Бланка". Я послал ему весточку, чтобы он приехал.
и что я присмотрю за ним. Приезжайте, заберите его. Кого вы выберете,
Рода Нортона? Двадцать тысяч железных людей или твои шансы в "Каса
Бланка"?

Настала очередь Нортона расти задумался. Гэллоуэй прокатки
сигареты. Шериф потянулся к своему табака и бумаги. Только
когда он поднес спичку к коричневому цилиндру и выпустил первую струю
дыма, он ответил.

- Теперь ты все сказал, не так ли? - требовательно спросил он.

"Да", - сказал Гэллоуэй. "На этот раз решать вам. Как это называется?"

Нортон рассмеялся.

"Когда я решаю, что я собираюсь делать, я всегда это делаю", - беспечно сказал он.
"И, как правило, я не слишком много говорю об этом заранее. Я
оставляю вас гадать об ответе, Гэллоуэй.

Гэллоуэй пожал плечами и направил лошадь обратно на тропу.

- Пока, - бесцветно сказал он.

- Пока, - ответил Нортон.




ГЛАВА XI

БИТВА При ЛА-КАСА-БЛАНКЕ

Было что-то около шести часов, когда Джим Галлоуэй въехал в Сан-Хуан.
Хуан. Оставив мокрую от пота лошадь в собственной конюшне в задней части дома
Каса Бланка, он прошел через внутренний дворик в маленькую комнату,
дверь которой он отпер ключом, вынутым из кармана. Десять минут он сидел
за пишущей машинкой, медленно выводя большим указательным пальцем
буквы короткой записки. Адрес, также напечатанный, содержал имя
город за границей. Не подписав письмо, он запечатал его
в конверт и, выходя, снова запер дверь, задумчиво зашагал
по улице к почте.

Проходя мимо отеля Струве, он приподнял шляпу; на веранде в
прохладном, затененном конце Вирджиния развлекала Флоренс Энгл. Флорри
ярко кивнул в Galloway, быстро поворачиваясь к Вирджинии, как большой человек
пошли дальше.

- Ты действительно веришь, Вирджиния, дорогая, - прошептала она, - что этот человек
такой злой, как о нем говорят? Ты видела, как он проходил мимо? Ты
смотрите, как он снял шляпу? Вы когда-нибудь видели человека с улыбкой
совсем как он это делает?"

"Я не верю, - ответила Вирджиния, - что он когда-либо улыбался мне,
Флорри".

"У него неплохие глаза, правда?" Флорри продолжала: "О, я знаю
что думает папа и что Род думает о нем; но я просто не
верю этому! Как может мужчина быть таким, как о нем говорят, и при этом оставаться таким же
приятным, покладистым и откровенно привлекательным, как мистер Гэллоуэй?
Почему, - и она слегка вздрогнула, - если бы я совершила все те
ужасные поступки, в которых они его обвиняют, я бы ходила черная, как полотно.
облако все время, свирепый и мрачный, помнящий каждую минуту, какой
порочной я была.

Вирджиния рассмеялась, не сумев представить Флорри, ставшую кровожадной. Но
Флорри лишь поджала губы, провожая взглядом Гэллоуэя, идущего по улице
.

"Я просто спрашиваю тебя, Вирджиния Пейдж", - сказала она наконец, со вздохом откидываясь на широкие подлокотники своего кресла.
"если человек, совершивший убийство, и все такое
какой грех на его душе мог бы так красиво заниматься любовью?"

Вирджиния вздрогнула.

- Ты же не хочешь сказать... - быстро начала она.

Флорри рассмеялась, но другая девушка с удивлением отметила более свежий оттенок
румянца на ее прохладных щеках.

"Гуси!" Флорри вскинула голову, скромно опустила юбки на
лодыжки в белых чулках и снова рассмеялась. "Он никогда не держал меня за руку"
и все такое. Но его глазами. Есть ли какой-нибудь закон, запрещающий мужчине
говорить приятные вещи глазами? И как девушка собирается его остановить?"

Вирджиния могла бы ответить, что это вопрос, который очень сильно зависит
от самой девушки; но вместо этого, оценив, что со стороны Гэллоуэя было
мало серьезных любовных утех, которые можно было бы предвидеть и
относясь к Флорри так же легкомысленно, как Флорри относилась ко всему остальному миру, она
был лишь еще больше развеселился. И уже она научилась добро пожаловать
аттракционов любого типа в городе Сан-Хуан.

Но снова был Галлоуэй, он остановился перед магазином Струве, вызвал
еще одну быструю, яркую улыбку дочери банкира, принял ее
приглашение и прошел в маленький дворик, а затем по веранде. Только
когда он почти возвышался над двумя девушками, он сдвинул шляпу на затылок
которой уже дотрагивался до них, стоя, уперев руки в бока
его тяжелые черты лица свидетельствовали о глубокой внутренней безмятежности и покое
хорошее настроение.

Нужно было быть более слепым человеком, чем Джим Галлоуэй, чтобы не заметить
холодную неприязнь и недоверие в глазах Вирджинии. Но, хотя
он отвернулся от них к розово-белая девушка на ее стороне, он не дал никаких
знак чувствуя, что он в любом случае здесь не рады.

Он небрежно поздоровался с Вирджинией; она, внимательно наблюдая за ним, поняла
что Флорри имела в виду, говоря, что мужчина занимается любовью глазами. Его взгляд,
устремленный вниз, на улыбающееся ему лицо, был полон того, что
очевидно, было очень искренним восхищением. Пока Флорри позволяла себе
польщенная душа пьет глубоко и жадно вино лести
Вирджиния, лишь наполовину понимавшая, что написано в глазах Гэллоуэя,
слегка вздрогнула и, внезапно наклонившись вперед, положила руку на плечо
Флорри; этот жест, быстрый и спонтанный, ничего не значил для нее.
Флорри, ничего для Галлоуэя и очень много для Вирджинии Пейдж.
Это был, по сути, защитной; она служит, чтобы подчеркнуть в своей
разум страх, который до сих пор был только бесформенный туман, страх за
ее легкомысленной подружки. Все существо Гэллоуэя было таким выразительным
сознательной силы, неуверенной импульсивности Флорри, что ей
не требовалось большого напряжения воображения, чтобы представить
девушка придет, если он позовет ... если он позовет с таким взглядом в глазах.
теперь уже с глазами, с интонацией, которую он знал, как вложить в свой голос.

Социальные границы не слишком четко прорисованы в таких городах, как Сан-Хуан; часто
достаточно давно они перестали существовать. Некий Джон Энгл, хотя шесть
дней из семи он просиживал за своим столом в банке, был всего лишь человеком, его
дочь была всего лишь дочерью простого человека; некий Джим Гэллоуэй, хотя он
владелец "Каса Бланка" и при случае стоявший за собственной стойкой бара, мог бы
быть мужчиной и спокойно смотреть на всех других мужчин, их жен и
их дочерей. Здесь, в условиях, в которых они были всегда,
между Гэллоуэем и Флорри Энгл мог стоять только один барьер,
барьер характера. И девочка уже кричала: "У него глаза
не плохие глаза, не так ли?" Барьер - это безмолвная команда остановиться;
каков спонтанный ответ избалованного ребенка на любую команду?

Гэллоуэй непринужденно говорил о том о сем, справляясь с дюжиной мелких
способы сделать комплимент Флорри, которая болтала с веселостью, смешанной с
возбуждением. Через десять минут он пошел своей дорогой, привлекая ее задумчивый взгляд
за собой. Пока он не дошел до своей двери и не повернул ее в Каса
Бланка, две девушки на веранде Струве молчали. Флорри
мысли порхали туда-сюда, яркокрылые, несущественные,
порхали вокруг Джима Гэллоуэя, покидая его ради Родерика Нортона,
мчусь к Элмеру Пейджу, возвращаюсь домой к самой Флорри. Что касается
Вирджинии, испытывающей своего рода страх, она была подавлена
упрямо настойчивая мысль, что если Джим Гэллоуэй хочет развлечься
с Флорри, то он сильный, а она слабая; если он позовет
ее, она последует. . . .


Вирджиния не был единственным, которого Галлоуэй был установлен размышлений; некоторые
его слова, произнесенные с Шерифом, когда двое столкнулись друг с другом на
Теколоте след Нортон дал пищу для размышления. В первый раз, Джим
Гэллоуэй открыто предложил взятку, причем немалую
, предваряя свое предложение замечанием: "В последнее время я только начал
воображать, что все время неправильно накачивал вас допингом". Если
Галлоуэй уже добавить: "было время, когда я не верил, что смогу
покупаете вы, но я изменила свое мнение о том, что" смысл его слов мог бы
не яснее. Теперь он держал взятку в одной руке, угрозу - в другой.
И Нортон, направляясь в Теколоте, долго размышлял над ними обоими.

В Теколоте, извилистая поселке много собак и смуглые, чумазые лицом
детей, он пробыл до и после наступления темноты, делая его питания кофе,
_frijoles_, и _chili кон carne_, после курения созерцательное
трубы. Оставив маленькую столовую на растерзание мухам и тишине, он
перешел дорогу к салуну, который держал Пит Нуньес, брат того самого
человека, которого Нортон в настоящее время должен был привлечь к ответственности за совершенное преступление
. Пит, в наши дни законопослушный гражданин, главным образом по той причине,
что он потерял ногу в молодости, в веселые дни, замел свою
костыль и направился через комнату от стола, за которым он сидел, к
бару, сказав небрежное "Как дела?" вместо приветствия.

"Привет, Пит", - тихо ответил Нортон. "Давно не видел Видаля,
не так ли?"

Кроме брата Видаля, в комнате было с полдюжины мужчин, игравших
за картами или просто бездельничая в желтом свете керосиновой лампы, раскачивались
с потолка мужчины из породы содержателей салуна, все до единого
они. Их глаза, сонные, наполненные тайной сферы их вида,
приподнялись из-под длинных ресниц, рассматривая шерифа с кажущимся
безразличием. Пит пожал плечами.

"Что касается меня, то я давно не видел Видаля", - коротко ответил он. "Я вижу Джима
Хотя Гэллоуэй. Гэллоуэй говорит, - и Пит лениво поводил полотенцем взад и вперед по стойке.
"Видаль приходил сегодня вечером в "Ла Каса Бланка". Я не знаю".
и снова он пожал плечами.

Нортон позволил себе роскошь загадочной улыбки, когда Пит Нуньес
поднял на него испытующий взгляд.

"Известно, что Джим Гэллоуэй и раньше лгал, как и другие мужчины", - вот
вся информация, которую он дал в ответ на вопросительный взгляд. - И, - его
лицо внезапно стало таким же невыразительным, как у Пита, - было бы неплохо сделать
ставку на то, чтобы поискать Видаля в Трес-Роблесе, не так ли? А, Пит?

С этими словами он вышел. Весьма сожалею, что Пит и его толпа должна
думаю, что они рады, Трес-Роблес лежал в двадцати милях к северо-востоку от
Теколоте, и если бы Пит потрудился послать весточку в Гэллоуэй, что шериф
проехал по этому пути хорошо.

Полчаса спустя, когда над поверхностью пустынных земель сгустилась глубокая ночная тьма
и стало душно, он выехал из города
по тропе Трес-Роблес. Он знал, что Пит пришел к его
двери и смотрел, у него было смутное подозрение, что это был совсем
возможно, что Видаль был телевизор смотрит, в глаза тлели с
ненависть. Это было всего лишь предположение, даже не для человека, на которое можно рискнуть поставить
. Но ощущение, что беглец находится где-то в Теколоте или
в мескитовых зарослях неподалеку от оутса, было достаточно сильным, чтобы направить его
путешествуя таким образом в день, было бы достаточно сильны для
он действовал по, поиск через хижину после лачуге, если бы
не то, что в глубине души он не верил, что Джим Галлоуэй
солгал. Здесь, входя в одну дверь, Видаль мог выскользнуть через
другую, в безопасности среди друзей. Но в Каса Бланка Нортон имел в виду, что
все должно быть по-другому.

В течение часа он ехал на северо-восток. Затем, свернув с
тропы и направив лошадь в кромешную тьму, которую предлагало
узкое устье или арройо, он долго сидел неподвижно, прислушиваясь,
оглядываясь назад, в ночь, на Теколоте. Наконец, уверенный,
что за ним никто не следит, он пересек низменный ломас
отмечая западный горизонт, и размашистым галопом поскакал прямо
в сторону Сан-Хуана.

У него было достаточно времени для составления своих простых планов задолго до того, как
он увидел первые мерцающие огни Каса Бланка.
Он оставил коня под тополями, повесил шпоры на рожок
седла и молча направился к задней двери отеля Струве.
Уверенный, что его никто не видел, он обошел здание наполовину и подошел к
окно, на которое он рассчитывал, было открыто, он проскользнул внутрь и
прошел по коридору в комнату Струве. На его легкий стук Струве крикнул:
"Войдите", - и повернулся к нему, когда дверь открылась. Нортон закрыл ее
за собой.

"Я рискую, что Видаль Нуньес сейчас у Гэллоуэя", - сказал он.
сказал он владельцу отеля. "Я собираюсь добраться до него, если это так. Я хочу, чтобы ты
следи за задней частью Каса Бланка и проследи, чтобы он не выскользнул наружу
этим путем. Дробовик - это то, что тебе нужно. Снесу башку любому, кто
не остановится, когда ты ему прикажешь. Том Каттер уже в своей комнате?"

Пока Струве, не тратя ни времени, ни слов, пошел посмотреть, Нортон
расстегнул рубашку, достал револьвер тридцать восьмого калибра из
кобура висела у него под левой рукой, он вращал барабан и продолжал держать
пистолет в левой руке. В данный момент Струве вернулся, заместитель
за ним по пятам.

"Что такое видал здесь?" Резак резко спросил.

Нортон объяснила, коротко и коротко дал тому резца его приказы.
Пока Струве охранял тыл, Каттер должен был следить за
фасадом здания.

- Ты собираешься войти один, Род? Каттер покачал головой. - Если Видаль
там, и Гэллоуэй, и Малыш, и Энтони - все на работе,
есть шансы, что что-то произойдетпен. Лучше позволь мне войти.
Войди вместе с тобой.

Но Нортон, мрачно сжавший губы и скупой на слова, покачал
головой. Сопровождаемый Струве и Каттером, он оказался снаружи, в темноте.
Через пять минут после того, как он вошел в отель.

Струве с дробовиком в руках занял свое место в двадцати шагах от задней двери "Каса Бланка"
его беспокойный взгляд метался взад-вперед
постоянно осматривая дверь и окно; лампа, горевшая в задней части дома
комната отбрасывала свой свет через окно, штора которого была задернута менее чем наполовину
. Том Каттер, привыкший быстро действовать по указке своего начальника.
предложения, молча слушал несколько шептал инструкции,
кивнул, и сделал, как было велено, отдавая себя в тени в
угол здания, подготовлена когда пришло время весны в
улицы, откуда он мог командовать фронтом и с одной стороны Каса
Бланка. Нортон, прежде чем покинуть Каттер, вытащил тяжелый пистолет из
кобуры, висевшей у него на поясе.

"Давненько мы не стреляли с двух рук, Томми",
сказал он, когда его худые пальцы сжали знакомую рукоятку кольта 45-го калибра.
"Но я думаю, мы не забыли, как это делается. Теперь держись крепче, пока не услышишь
все просыпается".

Он ушел, повернув обратно к задней части дома, пройдя рядом с
Струве направляется к северо-восточному углу, бесшумно огибая его,
движется, как тень, вдоль восточной стены. Здесь было два окна,
оба выходили в длинный зал бара, оба с опущенными шторами
плотно.

У первого окна Нортон остановился, прислушиваясь. Изнутри донесся мужской
голос, голос Паренька, с его уродливым рычащим смехом, злым, безрассудным и
вызывающим, это и звяканье горлышка бутылки о стакан. Нортон,
прижавшись к стене, стоял неподвижно, ожидая других
голоса - за Гэллоуэя, за Видаля Нуньеса. Но после того, как ребенок Рикард по
дребезжащий смех его был странным еще в Каса-бланка; нет шума
нажав гласу фишки для игры в покер, не громкий лепет, нет звука
мужчина шел по голому полу.

"Они ждут меня", - мелькнула у Нортона быстрая мысль. "Гэллоуэй знал, что
Я приду".

Он прошел дальше, подошел ко второму окну и снова остановился. Краткая,
почти затаившая дыхание тишина внутри, которая последовала за смехом Ребенка,
уже была рассеяна обычными звуками Каса Бланки;
гитара бренчит, нажал чипсов, бутылка была поставлена в значительной степени на
бар, стул царапины. Нортон нахмурился; минуту назад что-то произошло
там все-таки мужской языки. Что это было? Это был Гэллоуэй, который
дал ему ответ.

"Так ты пришел, не так ли, Видаль?" В хриплом голосе слышалась насмешка.
"Боишься прийти, да? И еще больше боишься держаться подальше!" Короткий смех Гэллоуэя
был таким же неприятным, как и у Рикарда.

"Да, я здесь", - ответил голос Видаля Нуньеса, быстрый, нетерпеливый,
шипящий от безошибочного нервного возбуждения. "Пит, скажи мне, что
вы говорите, что' я иду". Он резко поднял его голоса, взлом
мягкий южный присягу. "Как кошка, выпрыгнуть в маленькое окошко и "
перекатиться по полу и, ей-богу, вовремя. Есть один человек, на
вернулся с пистолетом для себя одного мужчину перед собой другого человека . . ."

"Пусть они придут", - громко крикнул Гэллоуэй, ударив тяжелой рукой по столешнице.
стакан подпрыгнул и, разбившись, упал на пол. - Только, - и он
предостерегающе прогремел своим голосом, - любой мужчина, который вмешивается без приглашения и
устраивает беспорядки в моем доме, может получить по заслугам.

Так то видал только что прибыл, это было его внезапное вход которого
ссылались тишина в баре. Нортон лишь пожал плечами; нет
был шанс взять Видаль один, перехватывая его. Но что
шанс не был один, чтобы ждать; теперь он был прошлым, ничтожна, не
к сожалению. Наконец-то он узнал, где находится Видаль Нуньес, и это было его дело
произвести арест, а не ждать дальнейшего шанса. В
человек, который не готов идти в толпу, чтобы получить его нарушитель закона, не
человек стоять на шерифа на юго-западе страны.

"Иду, Гэллоуэй!" В ответ раздался звонкий крик Нортона.
Внезапно в его крови забурлил ровный пульс, в его сердце снова зародилась горячая надежда
на то, что они с Джимом Гэллоуэем собираются
посмотреть друг другу в глаза, заговорить об оружии и положить конец долгой
видна окольная тропа. На мгновение он наполовину забыл о Видале Нуньесе, которого
он мог бы представить съежившимся в углу.

Затем, когда он знал, что каждый человек в Каса-Бланка превратил резко
на его голос прибежал он из окна на улицу, свернул за угол
дома и на широкий входной проем. Короткий холл, закрытый
дверь перед ним . . . тогда распахнулась, и на ее
порог, с пистолетом в каждой руке, шляпу далеко на затылок, глаза
на огонь, он стоял, глядя на полдюжины мужчин и три мерцающих
стальные бочки, который, описывая быстрые дуги, были взбитые с
окно ему навстречу. Пистолет в руке Галлоуэя, еще один в руке Видаля
Нуньес, третий уже плюется огнем, когда над ним блеснули прищуренные глаза Кида Рикарда
. Остальные мужчины резко отступили вправо
и влево; Нортон заметил, что Элмер Пейдж был среди них, в шаге или двух
от Рикарда.

В Парне, будучи молодым, было что-то от юношеского нетерпения, возможно, это было
единственное воспоминание о молодости, оставшееся в огрубевшей душе. Так что получилось, что он
выстрелил на секунду раньше. Нортон, вытянув обе руки перед собой
, ответил Киду Рикарду пистолетом меньшего калибра, в то время как Кольт
в его правой руке был беспристрастно направлен на Галлоуэя и Видаля
Нуньес, стоявшие близко друг к другу. Парень выругался, его голос сорвался на крик
скорее от гнева, чем от боли, он развернулся и упал назад,
споткнувшись о перевернутый стул.

- Стреляй, Гэллоуэй! - крикнул Нортон. - Стреляй, черт бы тебя побрал, стреляй!

Теперь, когда двое мужчин во второй раз за день столкнулись лицом к лицу,
неприкрытая, горячая ненависть светилась в их глазах, каждый знал, что он
балансирует на решающей секунде, на полпути между смертью и триумфом.
Джим Гэллоуэй, который до сих пор никогда не выступал открыто против закона
должен проглотить свои слова под взглядами своих же
банда, или раз и навсегда отказаться от полузащиты, стоящей за его засадой.
И снова проблемы были ясны.

Он ответил шерифу проклятием и струей свинца. Когда он выстрелил,
он бросился в сторону, старый трюк, его пистолет был чуть выше
в бедро и выстрелил снова. И Нортон отвечал ему выстрелом за выстрелом.

Хотя между ними лежала всего половина комнаты, пока ни один из них не пострадал.
мужчина не пострадал. Ибо они больше не находились в ярком свете
раскачивающейся угольно-масляной лампы; комната погрузилась в кромешную тьму; их
ружья выплевывали длинные языки яркого пламени. Ибо, как раз в тот момент, когда Кид Рикар падал
, в то время как палец Джима Гэллоуэя был согнут на спусковом крючке, в то время как
Энтони выхватывал из-за стойки пистолет, и тут раздался выстрел.
от двери карточной комнаты разбилась лампа. Ни Нортон, ни
Галлоуэй, Рикард, ни Видаль Нуньес, ни Энтони, ни кто-либо другой из мужчин
находившиеся в комнате видели, кто произвел выстрел.

В свет вышли Нортон метнулся подальше от двери, имеющие мало
желаю, чтобы встать на фоне прямоугольник бледного света от
внешний ночь; и, запрыгнув, он налил в четвертый и пятый и шестой
выстрелы в квартале, где он надеялся найти Галлоуэй. Но он всегда
вспоминал, где видел Элмера Пейджа, и всегда он
вспоминал Антони за стойкой и Видаля Нуньеса, забитого в угол
. Его сорок пятый разрядился, он сунул его обратно в кобуру и
застыли, уставившись в черноту о нем, все чувства на
Куай Виве. Галлоуэй был отдан съемки; он может быть мертв или просто
жду. Видаль не открывал огня, выглядя испуганным, неуверенным, наполовину
ошеломленным. Антоне, должно быть, наклонился вперед, вглядываясь нахмуренными глазами,
пытаясь определить его местонахождение.

Его унесло в виду Нортона вдруг что, таким образом, полным и неожиданным
тьма, в его руках. Он умел стрелять, закон был на кону
каждая летящая свинцовая дробинка, и будь то Джим Гэллоуэй, или Энтон, или Видаль,
или любой другой из толпы Гэллоуэя, кто бы пал, это был бы человек, который богато
заслужил то, что преподнесла ему судьба. Они, с другой стороны,
будучи многими против одного, должны быть осторожны при стрельбе.

Он пришел за Видалем Нуньесом. Мужчина, которого он искал, был там, всего в нескольких
футах от него. Долг и желание указывали на дальний конец комнаты, в темный
угол. Он осторожно сделал шаг. Пол заскрипел под его весом
смещаясь, и из четвертака Гэллоуэя вылетел огненный плевок. Близнец
вместе с ним раздался выстрел из-за стойки. Это говорил Энтони. И
теперь, наконец, последовал второй удар от самого Видаля.

Род Нортон был из тех людей, которые меньше всего ценят осторожность в своих действиях.
симпатия, а не безрассудные действия; более того, в условиях нынешнего кризиса
осторожность казалась верхом безрассудства. Бывают моменты, когда
истинная мудрость заключается в том, чтобы смело использовать свой шанс, летя навстречу ему на полпути
. Теперь, когда мимо него просвистели три пули, он собрался с духом; затем,
прежде чем резкие выстрелы стихли в его ушах, он прыгнул вперед,
метнувшись через комнату, нанося удары поднятым пистолетом, когда он
прошел, промахнулся, ударил снова и ощутил этот скрежет, хруст
ощущение, передающееся по металлическому стволу, когда он ударяет человека прямо
по голове. Мужчина тяжело рухнул, и Нортон встал над ним,
молясь, чтобы это был Видаль Нуньес.

Затем случилось так, что Юлиус Струве, покинув свой пост в тылу,
разбил окно дулом своего дробовика, отправив пулю в
тень подпрыгнула, отскакивая от квадрата слабого света, когда он
резко вскрикнул:

"Все в порядке, Норт?"

"Все в порядке!" - крикнул Нортон. "Я у северной стены; обстреляй другую сторону
и перекладину своим дробовиком, если они не выйдут. Ты и
Каттер вместе. Я вытащил из этого Рикарда и Нуньеса. Брось оружие.,
Гэллоуэй, живее, пока у тебя есть такая возможность. Антони, у Струве есть
дробовик!"

Энтони выругался, и вместе с рычанием в его голосе послышался лязг револьвера
, упавшего на стойку. Галлоуэй выругался и выстрелил, опустошая
его второй пистолет, обезумевших от ненависти и слепой ярости. Опять же, удар для
выстрел Нортон ответил ему. И снова она росла очень тихо в доме
Бланка.

- Вылезайте через окно, один за другим, с поднятыми руками и ружьями
на землю, - крикнул Струве, - или я начинаю. Что там, ребята?

Началась драка за повиновение, несколько человек, которые не принимали в ней участия
ведущий путь. Когда они вышли, их формы были на момент
четко изложены, а затем погружаться в тьму внешнюю. По команде Струве
они выстроились у стены, прикрываемые дулом
его дробовика. Антон, крикнув, что идет, последовал за ними. Элмер
Пейдж, чувствуя тошноту и головокружение, следовала за Антоном по пятам.

Том Каттер собрал немного сухой травы и с ее помощью, а также с помощью
случайно найденного полена разжег костер возле второго окна; в его
колеблющемся, неуверенном свете лица мужчин казались белыми.

"Гэллоуэй еще не пришел", - отрезал он. И, повысив голос: "Пойдем
продолжай, Гэллоуэй.

На улице собралась толпа, задававшая вопросы, которые остались
без ответов. Другие руки подлили масла в огонь Каттера. Становящийся все ярче
свет, наконец, проник сквозь темноту, заполнившую бар.

"Выходи, Гэллоуэй", - холодно сказал Струве. "Я тебя прикрою".

Поскольку дела и так были плохи, и у него не было желания усугублять их
и он не видел возможности улучшить их, Джим Гэллоуэй, придерживая
рукой кровоточащее плечо, неуклюже пробирался через
открытие.

- Это все, Родди? - крикнул Каттер. Нортон не ответил. В
помощник шерифа позвал снова. Затем, пока толпа толпилась у дверей и
окон. Вошел Каттер с револьвером в правой руке и факелом от
горящего хвороста в левой, высоко поднятой.

Видаль Нуньес был мертв; не от удара по голове, а от случайного попадания
пуля попала в сердце после того, как он упал. Малыш Рикард, его угрюмые
глаза расширились от боли, лежал наполовину под столом для игры в покер. Поперек
неподвижно лежало тело Нуньеса, как будто все еще охранявшего своего пленника,
Род Нортон, его лицо было бескровно-белым, если не считать мазка крови.
кровь, которая текла из раны, скрытой коротко подстриженными черными волосами.
Волосы.




ГЛАВА XII

БАЛАНСИРУЯ НА ВОЛОСКЕ

Игнасио Чавес, не желая задавать вопросов, умчался прочь сквозь
темноту, чтобы выбить дикий сигнал тревоги в свои колокола. Позже он узнает
сколько человек погибло, и объявит капитану траур. Но это уже было сделано.
Сан-Хуан высыпал на улицу горстку своих граждан.

"Держите этих людей там, где они есть", - крикнул Том Каттер Струве. "Всех до единого!
Черт бы их побрал; за сегодняшнюю работу потребуется ответ.
Позовите врача, кого-нибудь; Паттена или мисс Пейдж".

Принесли свечи; вскоре нашли лампу и поставили ее на стойку бара.
Любопытные начали покидать Струве и его пленников снаружи и собираться в
толпу вокруг Каттера и двух неподвижно лежащих в углу фигур. Малыш
Рикард, время от времени чертыхаясь, отполз немного в сторону и
затих, наполовину прислонившись к стене. Струве, когда костер из
хвороста и травы начал догорать, приказал Гэллоуэю идти первым
вернулся в бар и повел за собой пятерых других мужчин с дробовиком.
обещая изуродованное тело любому из них, кто попытается сбежать.

- Нуньес мертв, - доложил заместитель шерифа, вставая со своего места.
колени. "Нортон жив, и это почти все. Выстрел сбоку
в голову".

Он медленно повернулся к Галлоуэй, который, с твердой рукой, и его лицо
устанавливается в жесткий, неисповедимы линии, наливая себе щедрую стакан
виски.

"Похоже, ты поймал его, Джим", - сказал он резко, его глаза сверкнули.
"И, похоже, я поймал тебя. Куда я хочу, клянусь Богом!"

Гэллоуэй допил виски и ничего не ответил. Он думал,
думал быстро. Теперь его глаза никогда не были спокойными, они блуждали от Рода к Роду.
Белое лицо Нортона повернуто к лицам Тома Каттера, Струве и других.
мужчины собираются в комнате.

Иметь на одной из дверей Каса Бланка Нортон был произведен в
Отель Струве, ближайшее место, где попытка может быть сделана
уход за ним. Поступила информация, что Вирджиния страницы был вызван на
одной из своих редких звонков и был в Лас-Estrellas. Паттен, однако,
быть под рукой в данный момент. Было предложено, чтобы Кида Рикарда тоже отнесли
в отель. Но он сам попросил оставить его там, где он был
до прихода Паттена, и Каттер не стал возражать. Было ясно, что
парень был слишком сильно ранен, чтобы думать о спасаться, были такие его
желание.

Только Галлоуэй и Антон были помещены под арест, остальные просто
рекомендуется носить на руках, если они находились в розыске позже. Галлоуэй невозмутимо
требовали предъявленного ему обвинения.

"Сопротивление офицера столь же хорош, что прямо сейчас", - отрезал резца.

Тихо, снова утверждал, город Калеб Паттен стал самым важным
рисунок в Сан-Хуан. В такие моменты он, казалось, заметно распухал. Он
выгнал любопытных из комнаты, пока осматривал лежащего без сознания
шериф, а когда закончил, просто покачал головой с серьезным видом,
и отказался связывать себя обязательствами. Он приказал раздеть Нортона и поместить в камеру.
лег, пошел по улице навестить Кида Рикарда, осмотрел рану в верхней части груди
, приказал ему лечь в постель и вернулся к Нортону в отель.

"Ну?" - спросил Джон Энгл, который прибыл, поговорил со Струве и теперь
с тревогой посмотрел на Паттена. Паттен пожал плечами.

"Крупнокалиберная пуля разорвала ему голову сбоку", - сказал он.
задумчиво. "Сейчас я собираюсь провести повторный осмотр. Несомненно,
его просто оглушил шок. Или ударить его по голове, как он разбил
вперед, есть еще одно легкое ранение, рана головы, показывая, где его
ударился головой, когда упал".

Мгновение спустя торопливо вошел Том Каттер, постоял немного, глядя
хмурыми, встревоженными глазами на неподвижную фигуру на кровати, и ушел
он потянул себя за губу и нахмурился еще сильнее. У него были полные руки
в эту ночь, был Том резца, и никто кроме него самого не знал, как он хотел, штанга
Norton, чтобы сказать ему, что надо делать, чтобы показать ему путь, чтобы не
ошибка. Выйдя из комнаты, он не успел пройти дальше входной двери
когда развернулся и вернулся.

- Могу я поговорить с вами, мистер Энгл? - спросил он.

Энгл кивнул и молча последовал за ним. На улице, при полном
при свете фонаря на крыльце дома Струве Каттер остановился и огляделся по сторонам, чтобы
убедиться, что его никто не подслушивает.

"Ты все знаешь о стрельбе в Броки-Лейн в горах",
поспешно сказал он. "Род сказал мне, что ты это сделал. Ну, я только что понял!"
Морага!

- Морага? - пробормотал Энгл. - Значит, он видел Гэллоуэя? И рассказал ему
все о том, что нам известно о ружьях, спрятанных в старых пещерах?

"Я нашел его в Каса-Бланка", - сказал резак, взволнованный взгляд в его
глаза. "Кто-то стрелял в свет, когда все началось, Ты знаешь.
Я о нем был Морага. Он был в одном из маленьких
карты-номера . . . надевая обувь! Я достал свой пистолет, он выстрелил просто
один выстрел. Морда его была в крови".

"Если он сказал Галлоуэй. . . ."

"Но я не верю, что он это сделал. Струве говорит, что как раз в тот момент, когда Нортон начал
"вещи", он увидел человека, выбежавшего из-за тополей и нырнувшего в
дом. Работой Струве было следить, чтобы никто не вышел, и он позволил ему
пройти мимо. Если это был не Морага, то кто это был? И когда я только что схватил его,
первое, что он сказал, было: "Я хочу поговорить с Гэллоуэем".

"Вы ему не позволили?" - быстро спросил Энгл.

- Нет. Двое парней увели его по дороге. У меня в тюрьме находятся
Гэллоуэй и Энтони. Теперь я хочу получить совет.
Что я буду делать с этой работой, пока Род Нортон не придет в себя и не возьмется за нее
если он когда-нибудь это сделает, - тяжело пробормотал он.

"Понятно, что у вас есть, чтобы держать Морага от Галлоуэй; если они
уже не было возможности обсудить это просто находка и
ты, что они не получают такой шанс."

"Да", - медленно признал Каттер. "Но я первый мужчина, признавший, что
Я полностью ограблен. Зачем Морага снял ботинки? Если он
выстрел свет, зачем он это сделал? И как он по локоть в крови
пистолет?"

Энгл покачал головой.

"Все вопросы к окружному прокурору спустя, том", - ответил он.
"Но, если вам нужен от меня какой-нибудь совет, вот он: уберите Морагу с дороги
перед прыжком. Предполагается, что он в тюрьме в соседнем округе; он
должно быть, сбежал. Пошлите человека в Лас-Пальмас позвонить шерифу
Робертсу; пошлите с ним Морагу. И, что бы вы ни делали, держите Джима
Гэллоуэя там, где вы его держите. Я думаю, у нас есть улики против него
в эту ночь".

"Именно об этом я и думал. Полагаю, Нортон поступил бы именно так,
а?"

"Уверен в этом", - быстро ответил Энгл. "Выясните, если сможете, действительно ли
Морага получила возможность поговорить с Гэллоуэем. Я возвращаюсь в дом.
чтобы сообщить моей жене и Флорри о случившемся ".

Энгл поспешил к себе домой, рассказал о случившемся и, оставив свою
встревоженную жену и истерически рыдающую дочь, вернулся в отель.

"Я сделал для него все, что кто-либо мог сделать", - сказал Паттен, как будто защищаясь.
"Нортон по-прежнему был без сознания. "Он
в довольно плачевном состоянии, Энгл. О, я думаю, я смогу вытащить его, но в
это будет очень непросто. К счастью, я был прямо под рукой,
хотя." И он стал техничен, заговорил о измерении кровяного давления, о
травматизме, приведшем к длительной коме, о том и о другом, что не произвело на банкира никакого
впечатления.

"Вы упомянули о двух ранениях", - напомнил ему Энгл. "Одно нанесено
пулей, а другое. . . . "

"Ударившись головой при падении? Да; это завершило бы
действие первого шока, приведшего его в бессознательное состояние. Но это
сейчас это незначительное дело; он бы ничего не узнал об этом утром.
если бы не шишка, которая там будет. И поскольку
другое повреждение, длинный рваный разрез, оставленный пулей, только что прошел
по внешней поверхности черепа, я думаю, что могу вам обещать
теперь с ним довольно скоро все будет в порядке. Нам следовало бы взять немного льда, но
Я приготовил холодные компрессы.

Энгл снова пошел взглянуть на Нортона. Шериф лежал, как и прежде, на
его спина, ноги слабым, его лицо было мертвенно-белый, повязку, о его
голова. У меня комок в банкира горло, и он отвернулся. Для него
вспомнил, что именно так лежал Билли Нортон, что Билли Нортон
так и не пришел в сознание ... И что удар тогда, как и сейчас, был
нанесен Гэллоуэем или человеком Гэллоуэя. Внезапный страх охватил его.
он понял, что Род Нортон пострадал даже серьезнее, чем Калеб Паттен.
признался. Страх не уменьшался по мере того, как приближалась ночь и, наконец,
прояснился новый день. Когда солнце вспыхнуло над
равнинами, лежащими за Теколоте, раненый человек в отеле Струве лежал
как и всю ночь, не подавая никаких признаков того, что он при жизни
или при смерти.




ГЛАВА XIII

СОКРЫТИЕ

Глаза жителей Сан-Хуана были прикованы к Калебу Паттену всю ночь и
в течение долгих часов следующего дня. Под их воздействием его раздутое
эго раздулось еще больше, в то время как, становясь более техничным, чем когда-либо, он
объяснил, как человек в состоянии Рода Нортона может жить и все же лежать
как мертвый. Так плодовит и задействованы были его медицинские фразы
что такие люди, как Джон Энгл и Струве начал спрашивать себя, если Паттен
понимает свое дело. Когда через двенадцать часов раненый очнулся
с беспокойным сознанием, облегчение Паттена было едва ли менее заметным
чем у друзей Нортона. Паттен почувствовал, что его престиж обретает
новые крылья, и сразу же стал более мудрым и многословным, чем когда-либо.
Это была редкая привилегия, чтобы иметь самое говорили и в целом понравилось
человек общины под его руки; это было вино для души Паттен к
у этого человека появляются признаки восстановления под своим мастерством.

Поэтому он выгнал доброжелателей из комнаты, задернул шторы, скомандовал
тихо, приходил и уходил вечно, ничего не делая и делая вид, что
сражается, засучив рукава, за жизнь, которой угрожают. Задолго до того, как
в полдень были и те, кто посмеялся, прежде чем на Паттен, но кто теперь
обвинял себя в том, что не удалось сделать его правосудия.

Вирджиния страница оставался всю ночь с ней, пациент в Лас-Estrellas.
Первый слух у нее был бой в Каса Бланка несут в
ее уши по-Игнасио колокол, как она ехала назад, в сторону Сан-Хуана. Всего лишь
несколько часов назад она разговаривала с Гэллоуэем, наблюдая, как он подшучивает над
Флорри Энгл; но незадолго до этого, ранее в тот же день, она
видела Рода Нортона. До того , как она прискакала к старому саду Миссии
ее сердце взволнованно билось, и она спрашивала себя, немного испуганно:
"Это Гэллоуэй или Род Нортон?" Потому что она была так уверена
что в конце концов Игнасио позвонит капитану и попросит кого-нибудь из них.

Игнасио рассказал ей эту историю. Нортон лежал в отеле,
без сознания, Паттен хлопотал над ним; Джим Галлоуэй и Энтони были в
маленькой тюрьме, и вскоре их должны были доставить в центр округа; Кид Рикард
был ранен в легкое, но будет жить, сказал Паттен; Видаль Нуньес,
из-за которого все и началось, был мертв.

- Если мой друг Родерико умрет, - пробормотал Игнасио, - нас будет двое.
Нортоны, два шерифа, которые умирают из-за Галлоуэя. Если Родерико
выживет, то в следующий раз он убьет Галлоуэя. Ты увидишь,
сеньорита.

Она ничего не ответила и медленно поехала по улице. Она была
думая, как же, только несколько недель назад, она слышала колоколов для
в первый раз, как тогда Галлоуэй и Нортон были, но бессмысленно
названия ее, как она была чуть тронута либо звук
выстрела из пистолета или Капитана тяжелого взимания платы. Теперь все было
по-другому. В чем же они были "разными" и до какой степени? Она
не смог ответить на свой вопрос прежде, чем она была в гостинице.

Струве пришел сразу же, заметил ее бледное лицо, отнести его к
бессонные ночи, и заставил ее выпить чашечку кофе. Он замкнул
информация, которую она уже с Игнасио. Нортон был еще без сознания
хотя, всего несколько минут назад, Паттена сообщил приметы
улучшение. Миссис Энгл была с ним, она все еще исполняла обязанности медсестры.
ему было оказано все возможное внимание.

Паттен вошел сам, привлеченный ароматом кофе. Он кивнул
небрежно к девушке и заметил Струве, со вспышкой торжества
в его глазах читалось, что он, наконец, "привел его в чувство". Нортон был очень
слаб, его тошнило, кружилась голова, возможно, опасность еще не миновала. Но Паттен победил
в начальной стычке со стариком Смертью.

По крайней мере, так Струве было дано почувствовать. Вирджиния, бегло взглянув на
На лице благодушную Паттен, перевезли с внезапной, почти настойчивым
тоска, что род Нортона жизни может быть дано в свои руки
а не оставаться в пухлые руки к мужчине, которого она сразу невзлюбила, как
индивидуальный и не удалось полюбоваться, как врач. Для нее необходимы
нет длительного проживания в Сан-Хуан, чтобы сформировать свою собственную оценку человеку
способности ... или отсутствие способностей. Но, очевидно, это был случай Паттен,
не ее; она встала из-за стола и пошла в свою комнату.

Элмера она нашла лежащим полностью одетым на диване в своем кабинете,
крепко спящим. Она постояла над ним мгновение, ее глаза были полны нежности; он был
все еще, всегда будет, ее младшим братом. Потом она пошла к себе
комнаты и бросилась вниз на своей кровати, измученный, тревожно, расплывчато
от страха за будущее.

Это был долгий день для Сан-Хуана. Миссис Энгл время от времени заходила в комнату
Вирджиния вытирала глаза и выдавляла обнадеживающую улыбку; Флорри бежала
в like a young tempest обильно плакать и гиперболически наделять
бедного дорогого Родди всеми мыслимыми героическими качествами; Энгл и Струве
и Том Каттер были мрачны и огорчены. Игнасио приходил каждый час
в отель, чтобы потихоньку поинтересоваться новостями.

По-своему Элмер Пейдж был обеспокоен не меньше, чем
любой другой. Прошло много времени, прежде чем он рассказал Вирджинии, что был в
Каса Бланка, когда произошла стрельба; запинаясь, он изложил ей свою
версию произошедшего.

- Тебе не кажется, Элмер, - несколько устало предположила девушка, - что
вы завладели не с того конца вещи здесь? Я имею в виду
в выборе друзей? Конечно, после этого тебе будет нечего
как Галлоуэй и Рикард?"

Десять минут разговора с Элмером дал ей глубже понять его
отношение, чем она была в состоянии догадаться, до сих пор. Спонтанно он
склонился к Киду Рикарду, потому что Кид был "убийцей", а Элмер
был мальчиком; другими словами, потому что воображение юного Пейджа сделало из
Рикарда поистине живописную фигуру. С тех пор как Рикард восхищался Джимом Гэллоуэем
он никогда не умел восхищаться ничем другим, что дышало и
при ходьбе взгляд Элмера с самого начала одобрительно остановился на
массивной фигуре владельца Casa Blanca. Что и Гэллоуэй, и Рикард
боролись против преследований, были просто людьми, обиженными
законом, и слишком бесстрашно независимыми, чтобы подчиниться верховной руке
шериф или судья, было легко внедрено в сознание мальчика. Вчера
его фантазии были готовы сделать героями Гэллоуэя и его компанию, чтобы
сделать из Нортона назойливого человека, прячущегося за стенами своего офиса, и
преследовал тех, кто был слишком мужествен, чтобы уступить ему дорогу. Но теперь Элмер
был весь в море, земли не было видно.

"По пистолету в каждой руке, сестренка", - горячо воскликнул он, его щеки вспыхнули, когда в его памяти снова возникла эта
почти постоянно повторяющаяся картина. "И
если бы ты только могла видеть его глаза! Говорите о том, чтобы прятаться за чем угодно
нет, сэр! И он только один против Галлоуэя и Кида
и Нуньеса, и целой комнаты, полной народу. "

Вот была беда Элмер обращено на поверхности; он был тронут с
прыгали восхищение мужчину, который лежал сейчас в затемненной комнате, он
могу только восхищаться тем, как Нортон, Шериф, и Галлоуэй и Рикард, в
шериф заклятых врагов! В какую сторону следует повернуть Элмеру Пейджу? Вирджиния
она очень мудро придержала язык.

Том Каттер, посовещавшись с Энглом и Струве, покинул Сан-Хуан
вскоре после полудня, препроводив своих заключенных в более надежную охрану
окружной тюрьмы. Это казалось самым мудрым шагом, тем, который Нортон предпринял бы
. Кроме того, Гэллоуэй настоял на этом и на том, чтобы ему разрешили
отправить сообщение своему адвокату.

"Я готов предстать перед судом", - безразлично сказал Гэллоуэй. "Я устрою залог завтра и вернусь завтра вечером".
"Я вернусь завтра вечером".

Вопрос, которым задавались Том Каттер, Струве и Энгл
о себе и друг о друге: "У Мораги была возможность поговорить с
Галлоуэем?" остался без ответа. Ничего не оставалось, как ждать, пока это выяснится в
будущем, если только Морагу, который сейчас находится на пути обратно к шерифу
Робертсу, не удастся заставить заговорить. А Морага не был склонен к болтливости.

Тем временем Паттен приносил ежечасные отчеты о Нортоне. Он все еще был в
опасности, конечно; но у него все шло так хорошо, как можно было ожидать. Никто
никто не должен входить в палату, кроме миссис Энгл в качестве медсестры. Нортон был в полном
сознании, но ему запретили говорить; он узнал тех, кто был рядом, его
глаза были ясные, температура его удовлетворительное, то его прочность уже не
убывающая. Он немного подкрепился и завтра, если
не возникнет непредвиденных осложнений, сможет поговорить с
Джоном Энглом, о котором он просил.

В последующие дни, дни, когда Род Нортон тихо лежал в
затемненной комнате, Вирджиния Пейдж осознавала, что в ней пробудилась какая-то форма
интереса к Калебу Паттену. Он провожал ее глазами, когда она пришла и
пошел, и, когда она удивила их, были быстро выведены, но не
прежде она видела в них спекулятивных задумчивость. А она
заметив это, она почти не задумалась, настолько ее мысли были заняты
другими делами. Она откладывала, насколько могла, разговор с
Юлиус Струве, ее душу раздражало, что в конце концов она должна пойти к нему
"как нищенка", как она выразилась про себя. Но однажды, в ее голове
выпрямившись, она последовала хозяина в его кабинет. В коридоре
она столкнулась Паттен.

"Могу я поговорить с вами?" Паттен спрашивает.

Но Вирджиния уже набралась решимости к беседе со Струве и
больше не отложите ее в сторону, даже на мгновение.

"Если вы потрудитесь подождать на веранде, - сказала она Паттену, - я выйду через
минуту. Я хочу видеть мистера Струве сейчас".

Паттен стоял в стороне и смотрел, как она проходит, с проницательным вопросительным выражением
в глазах. Когда она исчезла в кабинете, он остался там, где она его оставила
, и слушал. Когда она заговорила со Струве, ее
голос был быстрым и намекал на нервозность, он тихим шагом приблизился к
двери, которую она закрыла за собой.

"Мне стыдно, г-н Струве," сказала Вирджиния, идет прямо в
точка. Номер "я уже должен тебе за советом один месяц и арендной платы за
я, и Элмер. Я ... "

"Все в порядке, мисс Вирджиния", - поспешно сказал Струве. "Я
знаю, какая у вас работа по сбору коллекций. Если
ты можешь подождать, я готов это сделать. На самом деле, рад это сделать. "

Паттен, поглаживая свои маленькие усики, затем опустив толстые пальцы
к бриллианту на галстуке, удовлетворенно улыбнулся. Улыбаясь, он
на цыпочках прошел по коридору и вышел на веранду, где безмятежно курил свою
сигару. Когда Вирджиния вышла к нему, ее лицо пылало.
Если бы он не воспринял слова Струве всерьез, он подумал бы, что его ответ
за ее извинениями последовало гневное требование немедленной оплаты. Паттен
не смогла понять, как прекрасная, независимая натура девушки извивалась в
ситуации, почти невыносимой. Это она с благодарностью оценила
Быстрая доброта Струве не уменьшила ее собственного унижения.

Паттен наблюдал, как она сама садится; затем он перешел к своей
теме. Вирджиния слушала сначала со слабым интересом, затем с
возрастающим удивлением. На жизнь ее она не могла сказать, если мало
мужчину пытались льстить или оскорблять ее.

"У меня есть арендованный старый, заброшенный фермерский дом на окраине города"
он сказал ей. "Тоже купил за бесценок. К нему прилагается первоклассная земля.
Возможно, я вскоре куплю все это целиком. Там много
хорошей воды. Итак, чем я занимаюсь, а? Все время одно и то же.
Если хочешь знать. И это означает зарабатывать деньги ".

Наклонившись вперед, он сбил пепел с сигары и привез сам
конфиденциально все ближе.

"В санатории под открытым небом", - объявил он торжествующе. "По туберкулезу
пациентов. Их много, - и он обвел рукой широкий полукруг.
- они бегут с Востока, напуганные до смерти, и с
больше или меньше денег в карманах. Это серьезное предложение, верный
добытчиком денег".

Он становился более оживленным, чем она когда-либо мечтала, он мог бы быть, как он
набросал его планы. Пока она гадала, зачем он пришел к ней,
вместе с ними он дал ей свое объяснение, сделал ей двойное предложение. Тогда
она была озадачена, не зная, хотел ли он сделать ей комплимент или
просто оскорбить ее.

Одним словом, он заверил ее, что с высот превосходства, на которые он поднялся
за последние несколько важных дней, практика медицины
в лучшем случае не женское дело; конечно, не в такой стране, как
это, где были указаны мужская выносливость, широта ума и более острая врожденная способность
справляться с серьезными ситуациями. Нет работы для промаха
такой девушки, как Вирджиния Пейдж. О том, что Калеб Паттен заверил ее,
без колебаний. Но там была работа для таких, как она и в таком месте
которую он хотел создать для нее. Совершенно сбитая с толку его дерзостью, она
обнаружила, что слушает его предложение выйти замуж за Калеба Паттена
и стать кем-то вроде старшей медсестры в учреждении, которое он основал бы!

Вопреки себе, она была тронута внезапным, импульсивным смехом. У нее был
не хотел смеяться над человеком, который мог быть искренним, который, это было
возможно, был просто дураком. Но смеяться она, так что ее веселье
добраться штанги Нортона, где он лежал на своей кровати и сделал его растолкать.
беспокойно.

"Что ты имеешь в виду под этим?" потребовал Паттен, румянцем на щеках.

- Я имею в виду, - наконец пробормотала Вирджиния, - что я очень благодарна вам, доктор
Паттен, но я не могу воспользоваться ни возможностью быть
вашей женой, ни вашей старшей медсестрой. Что касается моей неспособности сделать что-либо самостоятельно
то, чего я намеревался достичь ... Что ж, я пока не боюсь.
Здесь есть над чем поработать, и я не совсем согласна с тобой в том, что
все это мужская работа. Для женщины всегда остается немного,
ты знаешь, - весело добавила она.

Но Паттен был явно разгневан. Он вскочил на ноги и свирепо посмотрел на нее сверху вниз
. Возможно, она не вошла в его мысли, что она может сделать
другие, чем ответ, который он хотел; он был очень ясно, что он
предлагал брать на себя ответственность для того, кто был взят курс на
путешествие уже обречен на провал, что он поддержал бы ее, лишь
делаем, как и многие другие мужчины иже с ним сделали, и заставить ее работать на все, что
она есть.

"Это глупая чушь, ты думаешь, что можешь зарабатывать здесь на жизнь", - сказал он
раздраженно. "Я уже зарекомендовал себя, я мужчина, у меня может быть все
случаи, которые я хочу, вы получите только несколько пород, у которых нет ни доллара за каждую
дюжина из них. Если ты уже разорен и не можешь даже заплатить за
комнату и питание. . . .

"Кто тебе это сказал?" - быстро спросила она.

"Я слышу, не так ли?" - грубо спросил он. "Разве ты только что не ходила
просить Струве подержать тебя? И... "

Она соскользнула со стула и некоторое время стояла , холодно глядя на меня .
презрительно на него. Затем она ушла, оставив Паттен наблюдает за ней
отъезд недоверчиво.

"У человека, у которого не больше здравого смысла, чем у Калеба Паттена, - воскликнула она про себя.
- У него нет никаких "бу".бизнес лицензии врача. Полнейшая
удивительно, что он не убил Родерика Нортон!"

Она уже забыла о своих словах со Струве, или, вернее, о том, что произошло.
в настоящее время она была отодвинута в сторону другим. Она пришла
здесь, чтобы сделать хорошо, ей бороться, прежде чем ее, и что она собирается
заработать хорошие. Ей пришлось . . . для себя, для своей гордости, для
Имя Элмер. Она направилась прямо к Элмеру и заставила его сесть и
слушать, пока она кратко и выразительно обрисовывала реальные условия.

Он был достаточно взрослым, чтобы сделать что-то для себя в этом мире, продолжал
безделье не принесло ему никакой земной пользы и могло принести бесконечный вред
морально, умственно и физически. Он был ее младшим братом достаточно долго
пришло время ему стать мужчиной. Она поддерживала его до сих пор
ничего не требуя от него взамен, кроме того, чтобы он не проказничал
определенный процент времени. Теперь он собирался работать и помогать
. Он может пойти к Джону Энгл и заставить что-то делать на
Энгл ранчо.

К ее удивлению Элмер охотно откликнулись. Он думал
этот вопрос и она обратилась к нему. Вот чего он ей не сказал , так это
что он видел некоторые из вакерос езда в один из
окраинные хребты, худой, коричневый, проницательных мужчин, оседлал напыщенный
держатели и кто носил шпоры, широкополые шляпы, мохнатые парни, а кто, возможно,
носил револьвер спрятан в их карманы на бедрах, мужчины, которые выпивали
свободно, потратили свои деньги, как свободно в кости и карты, и кто, все в
все были живописной толпой. Элмер взял шляпу и пошел к
банк и поговорил с Джоном.сек. Глаза Вирджинии последовал за ним
надеюсь.

В тот день был Нортон позволил впервые получить абонентов. Он
его разговор с Энгл, ограничено пятью минутами на Паттен, кто повесил
об любопытством, пока Нортон сказал многозначительно, что он хотел сказать
наедине с банкиром. Позже Флорри пришла со своей матерью,
неся огромную охапку роз, собранных ее собственными руками, взволнованная,
серьезная, вошла в затененную комнату, как испуганный ребенок, говоря
только приглушенным шепотом.

- Вирджиния, ты тоже не зайдешь на минутку? - спросила миссис Энгл.
- Родди будет рад тебя видеть; он спрашивал о тебе.

Но Вирджиния нашла оправдание: это было дело Паттена, и после того, что произошло
произошло между ней и Паттен она не собиралась так много, как
казалось переступать профессиональных линий. На следующий день,
тем не менее, она пошла к нему. Паттен сам, чопорный и неотесанный,
попросил ее об этом. Его пациент спрашивал о ней несколько раз, зная
, что она была в здании, и отмечая, что она сделала исключение и
отказалась заглянуть к нему, в то время как все остальные его друзья делали это,
некоторые из них проехали много миль. Паттен сказал ей, что Нортон не был
также, с помощью любых средств, но и что он не намерен иметь с ним переживал до
из-за воображаемого пренебрежения. Итак, Вирджиния сделала, как ей было велено.

Миссис Энгл была в комнате, склонившись над кроватью с влажным полотенцем
чтобы положить на лоб Нортону; у него были признаки лихорадки, и голова
постоянно болела. Он быстро огляделся, когда вошла девушка, его
рука слегка шевельнулась, предлагая себя. Она взяла ее вместо
приветствия и села в кресло, придвинутое к нему сбоку.

"Хорошо, что ты пришла!" - быстро сказал он, его глаза заблестели. "Я
начал задаваться вопросом, не обидел ли я тебя чем-то? Видишь ли,
прибежали все, кроме тебя. Мужчина становится избалованным, когда он лежит в постели
как это, не он? Особенно, если это первый раз, когда он может
помню, когда он застрял в постели в течение более двадцати четырех часов
работает."

Несмотря на то, что она была знакома с быстрым разрушительное действие болезни она получила
позитивный шок, как она смотрела на него; она визуализировать его во время
эти последние дни, как она в последний раз видела его, карие, чрезвычайно надежный,
воплощение сухую, чистую силу. Теперь бессолнечное бездействие оставило свой отпечаток
на его коже, которая уже приобрела желтоватый оттенок; его глаза прожигали ее изнутри
ее собственные, его рука безвольно упала на покрывало, когда она сняла свои,
он нервно перебирал пальцами. И все же она изобразила веселую улыбку
в ответ на его слова.

"Я была удовлетворена, просто услышав, что у тебя все хорошо", - сказала она.
"И я знаю, что чем меньше людей видит больной, тем лучше для него".

Он беспокойно заерзал головой взад-вперед на подушке.

"Не для такого человека, как я", - сказал он ей. - Я не привык к такого рода делам.
 Просто лежать здесь с закрытыми глазами или пялиться в потолок,
что еще хуже, сводит человека с ума. Я сказал Паттену сегодня, что если он
не позволит мне увидеться с людьми, я встану и уйду, даже если мне придется ползти ".

Вирджиния рассмеялась, стараясь казаться веселой.

- Боюсь, из вас получился довольно беспокойный пациент, не так ли?
беспечно спросила она.

Нортон ничего не ответил, но лежал неподвижно, если не считать постоянного теребления своего одеяла
, его глаза были угрюмо устремлены в стену. Миссис Энгл,
обнаружив, что кувшин с водой пуст, и сказав, что вернется через
две секунды, вышла, чтобы наполнить его. Тут же взгляд Нортона вернулся к
Лицу Вирджинии, неподвижно застывшему на нем.

"У меня часто кружилась голова, меня тошнило и я был наполовину не в себе", - сказал он.
внезапно. "Я думал о тебе большую часть времени, мечтал о
ты, лазать с тобой по скалам...

Он внезапно замолчал, но не отвел от нее глаз. Он был
она отвернулась, делая вид, что найти его надо корректировать
окна-занавески. Невозможно было спокойно сидеть, а он смотрел на
ее в ту сторону, его глаза все без предупреждения наполняя образ для любого
девушка читать выглядят светящиеся восхищением, почти нескрываемой
любовью. Нортон вздохнул, и его голова снова беспокойно заерзала на подушке
.

- В последнее время у меня было время подумать, - сказал он немного погодя. - Еще
времени подумать у меня никогда в жизни не было. Обо всем;
я, Джим Гэллоуэй и вы . . . . Я решил известить
окружного прокурора, чтобы он отпустил Гэллоуэя, - добавил он, снова наблюдая за
ней. "Я не собираюсь выступить против него и дела нет, если я
не оставляйте".

"Но . . . "- начала она, удивляясь.

"Никаких " но". Предположим, я смогу добиться, чтобы его осудили, в чем я
сомневаюсь; он получит мягкий приговор, подаст апелляцию, максимум выбудет из игры
пару лет или около того. А потом все придется переделывать
еще раз. Нет; я хочу, чтобы он был на свободе, где он может зайти так далеко, как он
захочет зайти. И тогда...

Она увидела, как напряглось его тело, когда он уперся ногами
в подножку.

- Мы не будем говорить о делах, - мягко сказала она. - Это вредно для тебя. Не смей
думать о таких вещах больше, чем необходимо.

"Я должен кое о чем подумать", - нетерпеливо сказал он. "Могу я подумать
о тебе?"

"Почему нет?" она ответила так же легко, как говорила раньше.

"Может быть, для меня это тоже нехорошо", - ответил он.

"Ерунда. Нам всегда полезно думать о наших друзьях".

Его взгляд оторвался от ее глаз, на мгновение задержался на маленьком столике возле
изголовья кровати и вернулся к ней, слегка прищурившись.

- Ты не поставишь стул у того окна? - Спросил он. "Свет сбоку
режет глаза".

Это была естественная просьба, и она естественно повернулась, чтобы сделать то, о чем он просил.
Но, даже стоя к ней спиной, она знала, что он быстро потянулся
за чем-то, что лежало на столе, что он засунул это подальше
с глаз долой под подушку.

Вернулась миссис Энгл, и Вирджиния, задержавшись еще на минуту, попрощалась.
Выходя, она бросила взгляд на стол. У себя в комнате она спросила себя:
что это он стащил и спрятал? Казалось
странная вещь, чтобы сделать, и вопрос смущали ее, пока она не прилагается
не имеет значения, он был там как камешек в обуви, отказ
быть проигнорированы.

В ту ночь, как раз собираясь ложиться спать, она поняла. Из половинки
дозы она визуализируется на столе пару бутылок,
увядающая Роза, обрывок почтовой бумаги, авторучка. Перо . . .
Он принадлежал Паттену ... Очевидно , протекал и был вытерт
небрежно на листе бумаги остались лежать с бумагой половина
обернутый вокруг него. Она отметила, небрежно нацарапал несколько слов на
Неряшливые руки Паттена. И она знала, что он был снят в то время как
она отвернулась, удален за руку, которая, в свою поспешность, поскользнулся
перо с ним под подушкой.

Она легла спать в ярость сама с собой, что она передала дело
еще одна мысль. Но она спрашивала себя, что это было что Паттен
было написано, что Родерик Нортон не хотел ее читать.




ГЛАВА XIV

СВОБОДНЫЙ ЧЕЛОВЕК

"Я свободный человек, если вам угодно". Шериф стоял в дверях отеля
, глядя сверху вниз на нее, когда она сидела в своем любимом кресле на веранде
. "Я дал хранитель мой гонорар, и прогнала его. Могу ли я смотреть
во время чтения?"

Вирджиния закрыла свою книгу на колено и улыбнулась ему по пути
добро пожаловать. Он казался необычайно высоким, когда стоял в широком, низком зале
входа; десять дней болезни и бездействия сделали его изможденным
.

"Я не должен быть так или иначе значение в этом свете", - сказала она. "Я не
заметил, что солнце уже село. Это хорошо, чтобы быть то, что вы называете бесплатно
опять же, не так ли?"

Он засмеялся тихо, положить туда голову, наполнял его легкие. Затем он пришел
на ней и стоял, прислонившись к стене, его шляпа в одном
сторона, чтобы скрыть повязку.

"Мир хорош", - объявил он с веселой позитивностью. "Особенно
когда ты какое-то время был вдали от него и не совсем уверен, что
будет дальше. И особенно, когда у тебя было время подумать. Ты
когда-нибудь брал отпуск на неделю и просто ничего не делал, кроме как думал?"

"Как правило, на такие вещи нет времени", - призналась она.
"Там есть свободный стул, если вы потрудитесь посвятить меня в свои выводы".
"выводы".

"Я не хочу садиться или ложиться, пока не буду готов упасть", - сказал он.
усмехнулся ей сверху вниз. "От кровати меня тошнит, а от стула
почти так же плохо. Я хотел бы Всевышний также завести лошадь между моим
колени . . . и _ride_! Предположим, что я упаду на куски, если я попробовал это
прямо сейчас?"

"Уверен в этом. И не уверен, что ты не уволил своего хранителя
преждевременно. Ты не должен думать о таких вещах.

"Ну вот. Запрещаешь мне снова думать! ... Поверь, я сяду.
ты бы поверил, что такой взрослый мужчина, как я, мог так быстро стать слабым, как кошка?
"

Он поставил стул прямо за ней, прислонил его спиной к стене, так что его
каблуки в ботинках зацепились за приподнятые ножки, и отвернулся от нее
к разноцветному небу над разбросанными домами Сан-Хуана на западе.

"Да, сэр", - продолжил он свою мысль, "я как лошадь
между коленями; я хотел бы, чтобы переждать там в закат, навстречу
ночь, как это происходит, я хотел бы чувство ничего, кроме
звезды надо мной, а не навязчив крышу дома. Да
тоже обращаюсь к вам,?"

"Да," сказала она.

"Вы на Персис со мной на моей большой Рон, верховой езды не так мы ехали что
прошлой ночью, но просто ради удовольствия. Я бы хотел скакать как дьявол.
Ты не против, что я говорю то, что имею в виду, не так ли? . . . перейти
несетесь через полыни выпускающая орать на каждом прыгать, скучно
отверстия в ночь с пистолетом, делая все ракетки и пыли, что
один человек может сделать. Когда-нибудь испытывали подобное? просто хотелось выйти на улицу и
пошуметь? Дай мне сказать! Это я так долго сидел взаперти.
мой язык начал быстро прирастать к небу.
Сначала я ничего не мог поделать, кроме как лежать на спине в каком-то тумане.,
ничего не видя, очевидно, думая, не на всех. Потом пришли часов в
что я ничего не мог сделать, но думаю, приказано молчать. Как думаешь?
Я думал обо всем, что когда-либо происходило, о большинстве вещей, которые
могут произойти, и о многом, чего никогда не будет. Теперь наступает третий
этап; Я могу говорить лучше, чем ходить. ... Ты не против послушать,
пока мужчина бредит?

- Ни в малейшей степени. Она нашла его настроение заразительно и, улыбаясь в том, что
быстрая, яркая как естественно для нее, показал на мгновение две ямочки
из которых вместе с массой других вещей у него было достаточно времени, чтобы
думать во время заточения в спальне. "Пожалуйста, продолжай бредить".

"Со временем, - задумчиво произнес он, - наступит четвертая стадия, и я смогу
заниматься чем-то помимо разговоров, не так ли? Теперь позвольте мне рассказать вам о
Королевском дворце.

"Вы хорошо начали".

"Королевский дворец - это то место, куда мы отправляемся на нашу первую прогулку. Это было
решено три дня назад, в четыре минуты седьмого утра, тобой, мной и, если хочешь,
Флорри и твоим младшим братом. Мы отправимся туда верхом
очень рано утром, в седле, пока звезды не скрылись. Мы будем
обедать и бездельничать там весь день. На обед у нас будет бекон и кофе,
приготовленный на огне в одной из приемных Дворца. У нас будет немного
форели, обжаренной в беконном жире, форели, выловленной из самого вкусного источника
из горного ручья, который вы когда-либо видели или слышали. У нас будет сыр,
возможно, и, может быть, коробка конфет на десерт. Мы поедем домой в
сумерках и темноте.

"Королевский дворец?" - с любопытством спросила она. "Я никогда не слышал о таком месте"
. Ты все это выдумываешь?

"Ни капельки. Это все, что осталось от некоторых старых руин
того же народа, который жил в пещерах на скалах . . . . Ты знаешь
почему я рано или поздно должен получить бирку Джима Гэллоуэя?"

Ее мысли вместе с его мыслями коснулись спрятанных винтовок, и резкое отступление
для нее не было отступлением, достигнутым путем внушения.

"Потому что он неправ, а вы правы; или, другими словами
, потому что он выступает против закона, а вы его представляете".

"Потому что он неправильно играет в игру! Еще несколько результатов долгой недели, когда
нечего было делать, кроме как все обдумать. Есть только один способ для
нарушителя закона действовать, если он хочет, чтобы это сошло ему с рук. "

- Ты хочешь сказать, что мужчине это может сойти с рук? Наверняка не навсегда?

Но он задумчиво кивнул на медленно исчезающие слои темных цветов,
разбросанные по небу.

"Человеку это может сойти с рук надолго ... если он правильно сыграет в игру.
Джим Гэллоуэй - не тот человек, и поэтому я доберусь до него. Он проигнорировал
первый необходимый принцип, который заключается в единоличии.

- Вы хотите сказать, что он доверяет людям?

"И он идет дальше и игнорирует второй необходимый принцип; человек должен
не убийство. Если он оказывается gangman и убийца, он завязывает себе
веревка вокруг его шеи. Если такой человек, как Гэллоуэй, человек с мозгами,
власть, без страха, без угрызений совести, должна решить разграбить этот уголок мира
или любой другой уголок, и приступить к этому правильно, разыгрывая
одинокая рука неизменно был бы человеком, которого я не смог бы привлечь и через
тысячу лет. Но Гэллоуэй оступился; за ним по пятам следует слишком много Мораг
, Антонов и Видалов; он был причиной, прямо или
косвенно, из-за слишком большого количества убийств . . . . Кража будет забыта со временем.
шумиха утихнет; пролитая кровь вопиет к небесам через десять
лет ".

- Гэллоуэй вернулся в Сан-Хуан.

"Я знаю. Я хотела, чтобы он вернулся. Я хотела, чтобы он был свободным и беспрепятственным. Теперь он будет
смелее, чем когда-либо, не так ли, если это дело закроют? Он уже вышел
немного в открытую, его еще немного потянет наружу
дальше. Там будет больше его работы вскоре ограбление здесь или там,
и он будет расти так уверен в себе, что он будет неосторожен. Тогда я буду
добраться до него".

"Но имеете ли вы право?" быстро спросила она. - Зная, что он
преступник, имеете ли вы право позволять ему заходить все дальше и дальше,
только потому, что в конце концов надеетесь заполучить его?

Он встретил ее взгляд с улыбкой, которая озадачила ее.

"Я отвечу на твой вопрос, когда можно определить, что правильно и неправильно для меня", - он
спокойно сказал.

Они выросли вместе молчать, наблюдая за постепенным замиранием дня
в сумерках и в начале сумерек. Нортон, несмотря на все его хваленые бред, у
стала задумчива; Вирджиния обратив взор к нему, а его
смотрел Дом-топы увидел в них взгляд глубокий, хмурый
домыслы. И в этом взгляде, как маленький огонек, мерцающий
сквозь туман, был другой взгляд, значение которого сбило ее с толку.

"Что ты думаешь о Паттене?" он спросил.

Пораженная его резкостью, хотя и характерной для него в этот день,
она озадаченно спросила:

"Что вы имеете в виду?"

- Не как мужчина, - сказал он, отводя взгляд от заката и
серьезно переводя его на нее. - Как врач. Вы оцениваете его как
способного или в некотором роде шарлатана?

Она колебалась. Но в конце концов произнесла единственно возможный ответ:

"Конечно, вы не ожидаете никакого ответа, зная, что вам не следует
обращаться к одному представителю профессии за оценкой другого. И,
кроме того, вы понимаете, что я тоже ничего не знаю о докторе Паттене
как мужчина или как врач.

Он тихо рассмеялся.

"Уклонение, чистое, неподдельное уклонение! Я не ожидал этого от тебя.
ты. Я должен сказать вам, что мы оба думаем о нем? Он представляет собой фарс и
фальшивые, и я думаю, что я собираюсь вышвырнуть его из состояния
довольно скоро. ... Что бы вы сказали о враче, который не смог бы определить
разницу между раной, полученной человеком, ударившимся головой при падении
, и сокрушительным ударом стволом пистолета? Паттен не думаю
пока что это был удар Морага дал мне той ночью, которая пришла так
недалеко звонит шторы соболя для меня".

- Морага? - спросила она с возрастающим интересом. - Не та ли Морага, которая
стреляла в Броки Лейн?

- Та самая маленькая старая Морага, - небрежно заверил он ее. "Вам не нужно
упоминать об этом за границей, конечно; я не думаю, что у Гэллоуэя была возможность
поговорить с ним, и мы пока не уверены, знает ли он вообще, что Морага был
здесь. Но я знаю, что кто-то загнал меня в темноту, ударив кулаком по голове
; и Том Каттер нашел кровь на револьвере Мораги. Но мы
забрели далеко в поле. Возвращаясь к Паттену, согласны ли мы, что он
в некотором роде дубляж?

"Я бы предпочел не обсуждать его ".

"Вот именно. И я, будучи разговорчивым, собираюсь сказать вам, что
он и раньше совершал грубые ошибки; что по крайней мере один человек погиб под его
милые маленькие толстые ручки, которые не должны были умереть вне тюрьмы; это
давным-давно у меня возникли подозрения, и я начал наводить справки; это сейчас
Я полностью готов узнать, что Калеб Паттен имеет больше права на
Д. м. После его зовут, чем у меня."

"Вы, должно быть, ошибся. Я надеюсь, что вы. Мужчины привыкли заниматься подобными вещами
но по существующим законам ...

"По существующим законам мужчины делают очень многое в Сан-Хуане и около него
чего они не должны были делать. Я узнала, что был Калеб
Паттен, который был молодым врачом; что был Чарльз Паттен, его
брат, который был молодым негодяем; что они оба жили в Балтиморе несколько
много лет назад; что из Балтимора они оба поспешно отправились неизвестно куда.
куда. Этот джентльмен, который с нами, может быть одним из них.
А вот и Игнасио. _Que hay_, Ignacio!"

"_Que hay_, Roderico?" - ответил Игнасио, подходя и лениво прислоняясь
к столбику веранды. Он изящно снял шляпу, его влажные
глаза отдавали должное утонченному очарованию Вирджинии. "_Buenos tardes,
se;orita_", он приветствовал ее.

"Что нового, Игнасио?" поинтересовался Нортон "нет колоколов для кольцо для
последние десять дней! Ты толстеешь от безделья, амиго мио.

Игнасио вздохнул и свернул сигарету.

- Что нового, спрашиваешь ты? Нет? _Bueno_, это что-то новенькое! Он внезапно поднял свои
глаза, и они заблестели, как от сдерживаемого возбуждения.
"Сам дьявол посетил Сан-Хуан. _Si, se;or; si,
se;orita_. Это так.

Вирджиния улыбнулась; Нортон серьезно попросил объяснения. Зачем его
сатанинскому величеству приезжать в Сан-Хуан?

"Почему? _Quien sabe_?" Игнасио снял всю ответственность со своих
ленивых плеч. "Но он пришел, и от его визита будет исходить еще больше плохого,
все больше и больше зла. Каждый знает. _Seguro que si_; каждый знает.
Но я расскажу тебе и сеньорите; больше никто об этом не знает. Это было
пока в Каса-Бланке стреляют, пока Родерико Нортоне будет
производить арест бедного Видаля, который теперь мертв. Он перекрестился и
задумчиво затянулся сигаретой. "Я быстро бегу звонить в колокола"
. Я вхожу в сад, и там темно. Я вхожу под звон колоколов.
И пока моя рука не может нащупать веревку... _СИ, сеньор и!
сеньорита_! ... прежде чем я дотрагиваюсь до веревки, капитан начинает звонить!
Совсем чуть-чуть; недолго; тихо и... сердито! А потом он
останавливается, и я вздрагиваю. Трудно не выбежать из сада. Но я
крестлюсь, нахожу веревки и заставляю танцевать все колокола. Но я
знаю; это был дьявол, который был до меня ".




ГЛАВА XV

КОРОЛЕВСКИЙ ДВОРЕЦ

Не только Гэллоуэй вернуться в Сан-Хуан, но, как Norton предсказывали о
он, он, казалось, есть все гарантии того, что он стоял в необычных
опасность. В темной комнате произошла драка, и один человек был убит
, несколько других ранены. Убитый был другом Гэллоуэя,
следовательно, нельзя было думать, что Гэллоуэй убил его. Кид
Рикард был еще одним другом. Что касается раны, полученной Родом Нортоном,
кто может поклясться, что этот человек нанес ее ему?

"Есть вероятность, - уже во многих кругах говорил Гэллоуэй, - что
Том Каттер, разволновавшись, подставил своего собственного шерифа ".

Правда, было совершенно очевидно, что у дверей Гэллоуэя лежало обвинение, что
за укрывательство преступника, скрывающегося от правосудия, и за сопротивление офицеру. Но
с деньгами и влиянием Гэллоуэя, с самым проницательным техническим специалистом
нанятым адвокатом в штате, с достаточным количеством лжесвидетельств
как и следовало ожидать, нарушитель закона не видел причин для нынешнего беспокойства.
Возможно, больше всего на свете он сожалел о смерти Видаля Нуньеса
и ранении Кида Рикарда. Ибо эти события жизненно касались Джима
Галлоуэй и его опухшие авторитетом среди своих ставленников; он бросил
плащ его защиты о Видаль, призвала его, обещал ему все
безопасность... А Видаль был мертв. Он знал, что люди говорили об этом снова и снова
и замолкали, когда он натыкался на них; что брат Видаля, Пит,
ворчал и бормотал, что Гэллоуэй теряет хватку, что скоро или
поздно он падет, и этим падением он потащит за собой других.
Больше, чем когда-либо прежде, весь округ следил за финальным поединком
между Гэллоуэем и Нортоном. В полудюжине маленьких городков и
В поселках шахтеров мужчины делали ставки на результат.

Также впервые прозвучало много едких комментариев и критики
в адрес шерифа. Он поймал того-то человека, это было правдой. И
и все же, по прошествии стольких лет, он, казалось, был не ближе, чем вначале
к тому, чтобы заполучить человека, который считался. Были те, кто
вспомнил убийство Бисби из Лас-Пальмаса и напомнил другим, что
не было никаких попыток судебного преследования. Сейчас там уже вышел
от Каса Бланка свежий непокорный и беззаконием и все-таки Джим
Галлоуэй приходил и уходил, когда ему вздумается. Те, кто критикуют сказал, что
Нортон терял самообладание, или же он был просто некомпетентен
если судить по критерию быстрых, решительных действий, связанных с
возможностями.

"Если он не может заполучить Джима Гэллоуэя, пусть отойдет в сторону и даст
шанс человеку, который может", - говорилось много раз и разными способами. Даже
Джон Энгл, Юлиус Струве, Том Каттер и Броки Лейн время от времени приходили к Нортону
рассказывали ему о том, что они слышали, убеждали его
прислушаться к общественному возмущению и начать судебный процесс.

- Подставь под него салазки, Родди, - взмолился Броки Лейн. - Мы не сможем сдвинуть его с места.
Может быть, в первый раз он далеко продвинется. Но год или так в тюрьме он
сцепление здесь".

Но Нортон покачал головой. Он играл в игру свой путь.

"Винтовки все еще в тайнике", - сказал он Броки. "Он готовится
, как мы знаем; более того, точно так же, как мои друзья начинают находить
недостатки во мне, так и его прихлебатели начинают задаваться вопросом, не связались ли они
не с тем человеком. Просто чтобы сохранить собственное лицо ему придется
начните что-то очень быстро. И мы знаем о том, где он собирается
удар. Это до нас, чтобы держать наш лошадей, Brocky".

Броки немного поворчал, но ушел более чем наполовину убежденный. Он
зашел в отель, засвидетельствовал свое почтение Вирджинии и, предоставив ей
удовлетворение, которое ей было тяжело таить, также платил ей за
ее услуги, оказанные ему в скале-обитатель пещеры.

Достаточно часто человек, который идет вразрез с законом, в большинстве случаев не отличается от своих собратьев.
отличие, возможно, только в том существенном, что
он родился на несколько сотен лет позже развития цивилизации.
Занимаясь той частью своего бизнеса, которая претендует на
законность, свободно общаясь со своими товарищами, он не в состоянии выделяться
отчетливо как монстр. Учитывая медленное течение
небогатого событиями времени, и становится все труднее рассматривать его как
социальная угроза. Когда человек типа Джима Гэллоуэя, его планы
обширны, его терпение велико, он может даже выйти из тени
дерева-виселицы и вернуться, чтобы занять свое прежнее место в тиши
общественная жизнь, в то время как его соседи склонны забывать или потворствовать.

По мере того как приходили и ускользали другие дни, а из них росли недели,
У Гэллоуэя было приятное, безмятежное лицо, которое можно было увидеть на улице, в
на почте, за его собственным баром, на проселочной дороге. Он игнорировал
любую враждебность, которую Сан-Хуан мог испытывать к нему. Если бы мужчина посмотрел на
ему каменным выражением лица, Галлоуэй не волновало, пусть будет видно, что он видел; если
женщина выгнала из дома, чтобы избежать его словам, никаких доказательств того, что он понимал, потемнело
его глаза. У него было доброе слово говорить всегда; он поднял его
шляпку для жены банкира, как он всегда делал; он смешался с
толпа, когда там были "учения" на малой школу, он тепло
поздравил Мисс Портер, в ворчливого старого номера преподаватель, на работе
она уже сделали, и сделали ее удивительно мимолетно, если бы не было
никакой пользы в человеке, в конце концов. Возможно, так оно и было; так оно и есть в большинстве
МУЖ. И Флорри Энгл начала задаваться тем же вопросом. Для
Род Нортон, восстановленные и о своих обязанностях, не совсем то же самое
трогательно героической фигурой он был, пока лежал без сознания и в
опасность его жизни. И это не было какой-либо части природы Флорри Энгл к
долго оставаться либо на высоты или глубины эмоции.
В ночь убийства она взывала страстно против
Гэллоуэй; дни шли своим безмятежным чередом, и в каждом из них она видела Гэллоуэя.
и почти не видела Нортона, который был
как доехать или монополизации Вирджиния . . . она сделала первый шаг в
направление игрока на начало быть его жалко. Во-первых,
было очень плохо, что мистер Гэллоуэй делал то, что он делал; нет.
без сомнения, у него не было матери, которая могла бы научить его, когда он был совсем маленьким. Далее,
было обидно, что его обвинили во всем, что должно было произойти;
может быть, он был... плохим человеком, но Флорри просто не верила, что он
был ответственен за половину дел, которые лежали у него на пороге. Наконец,
пройдя длинную и запутанную цепочку рассуждений, девушка дошла до
момент, когда она кивнула, когда Гэллоуэй приподнял шляпу. Улыбка в
Глазах мужчины была выражением чистого триумфа.

"О, моя дорогая!" Флорри ворвался в комнату Вирджинии, покраснел и
palpitant с ней последний эмоций. "Он рассказал мне все об этом, и
знаете, я не считаю, что у нас есть право обвинять его?
Разве не сказано в Библии или ... или где-то еще, что большей похвалы
или чего-то в этом роде не удостоится ни один человек, кроме того, кто отдает свою жизнь за друга?
Во всяком случае, что-то в этом роде. Люди не просто ужасный, всегда
обвинять других людей, никогда не останавливаясь, чтобы рассмотреть их причины и
импульсы и взгляд на это с их стороны? Видаль Нуньес был другом
Мистера Гэллоуэя; он был в доме мистера Гэллоуэя. Конечно ...

"Я думал, ты с ним больше не разговариваешь".

"Я давно с ним не разговаривал. Но если бы ты только видела, как он
всегда смотрит на меня, когда я сталкиваюсь с ним. Вирджи, я верю, что ему грустно
и одиноко, и что он хотел бы быть хорошим, если бы люди только дали
ему шанс. В конце концов, он человек, ты же знаешь ".

Вирджиния начала спрашивать себя , не развлекается ли Гэллоуэй просто так
с Флорри или если бы мужчина действительно заинтересовался ею.
Казалось маловероятным, что такая девушка, как Флорри, понравится такому мужчине, как он;
и все же, почему бы и нет? Есть, по крайней мере, крупица истины, если не больше, в
старой теории о притяжении противоположностей. И это было едва ли больше
маловероятно, что он должен быть заинтересован в ней, чем она должна
позволить себе быть чуть-чуть тронут его. Более того, в конечном счете,
эмоции не всегда поддаются объяснению.

Вирджиния поставила перед собой задачу следить за любым малейшим развитием событий
о влиянии этого мужчины на девушку. Она виделась с Флорри почти ежедневно,
либо в отеле, куда Флорри приобрела привычку приходить
в прохладные послеполуденные часы, либо в доме Энглов. И ради
ее маленькая подружка, и в то же время ради Элмер, она бросила
двое подростков вместе как можно больше. Они довольно часто ссорились
, критиковали друг друга с поразительной откровенностью и
стали лучшими друзьями, чем кто-либо из них предполагал. Элмер был вакеро.
теперь, как он объяснил, всякий раз, когда возникала необходимость или возможность, он надевал мужские,
завязанный узлом носовой платок на шее, которая с каждым днем становилась все более коричневой,
шпоры такие большие и шумные, какие только можно было встретить на улицах Сан-Хуана
, а его правый задний карман оттопыривался. Ни одна деталь не ускользнула от внимания
Флорри . . . Теперь он называл ее "Пушинкой", а она прозвала его
"Черный Билл" . . . и она никогда не переставала насмешливо отзываться о них.

"Мне говорят, черный законопроект", - сказала она с невинным видом, "что ты упала
вчера свою лошадь. Я был так _sorry_".

Она выразила свое сочувствие во время паузы в разговоре, привлекая
внимание отца, матери и Вирджинии к Элмеру, лицо которого
тут же покраснела.

- Флорри! - упрекнула миссис Энгл, пряча огонек в собственных глазах.

- Ах, она, - сказал Элмер, махнув рукой. - Мне все равно, что говорит
Пушинка. Она просто пытается меня разыграть.

Ближе к концу вечера, поразмыслив минут десять,
Элмер перенял тактику Флорри и внезапно заметил таким голосом, что
его было слышно гораздо дальше, чем требовалось для того, чтобы донести его слова:

"Послушай, Пушок. На днях видел твоего старого друга. И когда
Флорри, "боязливая", как называл ее Элмер, была слишком мудра, чтобы задавать какие-либо вопросы.
Он поспешил продолжить: "Это был Хуанито Миранда. Передавал наилучшие пожелания. Итак
Миссис Хуанито".

После чего настала очередь Флорри превратить алую умерщвления плоти и
гнев. Для Хуанито были мягкие черные глаза и почти одинаково мягкий черный
усы, наверное, с сердцем, и он только год назад получил
был занят делая его героем, когда он, слепой, брали
сам индийскую невесту и во всех невиновности навороченные позор выше
блондинка голова. Как Элмер раскопал такую древнюю историю, было загадкой для
Флорри; но, тем не менее, она "ненавидела" его за это. Они увидели очень
интернет-друг друга, друг, выступающей в качестве своего рода баланс-колесо
эгоцентричное самодовольство другого. Пожалуй, единственный предмет, по
которым они могли бы согласиться Джим Галлоуэй; Элмер все равно нравилось смотреть на
игрок как колоссальную фигуру, стоящую безмятежно среди волков, а
Флорри могла признаться ему, не опасаясь упреков, что, по ее мнению,
Мистер Гэллоуэй "просто великолепен!"

Когда однажды вечером, после того как он не показывался целый месяц,
Род Нортон пришел к Энглам, нашел там Элмера и Вирджинию и
предложил прокатиться до Королевского дворца, он пробудил бесконечное беспокойство.
энтузиазм. У Элмера был выходной, благодаря щедрости его
работодателем, мистером Энглом, и только что тайно приобрела новый наряд
состоящий из испанской биты в серебряной оправе, новой пары белых и
неописуемо лохматые, обтрепанные парни, широкополая шляпа с лентой из змеиной шкуры,
и сапоги, которые были последним шепотом дискомфорта на высоком каблуке.
Флорри скрылась в своей комнате, чтобы сшить себе маленький костюм для верховой езды
настолько неотразимый, насколько это возможно. Они должны были выехать с первыми лучами солнца
завтра, только вчетвером, поскольку банкир и его
жена, приглашенные без особого энтузиазма, не имели ни малейшего желания ехать верхом сорок миль между
утром и вечером.

Это была привилегия штанги Нортона, чтобы привести его веселой вечеринке в то, что для
их было чудес. Даже Флорри, хотя столько других жизнь была
прошел в Сан-Хуан, никогда прежде не бывал в царском дворце.
Гремит по улице, в то время как большинство людей спали, они взяли
преимущества прохладного рассвета и ехало на большой скорости. Элмер и Флорри
гонки вперед отложил свое привычное оружие и были, за
однажды, совершенно льстя друг другу. Каждый желал, чтобы им восхищались,
восхищались другим, и им платили желанной монетой. Нортон и
Вирджиния, сначала немного склонен к молчанию, скоро стали
шумно веселиться, как остальные, глубоко и удовольствия от момента.

И у ворот королевского дворца, до которых они добрались после четырех часов в
седле, а затем тридцати минут пешего перехода, они остановились, замерев от
изумления. Высоко на южном склоне горы Темпл они оказались
неожиданно. Здесь скалистое плато захватило и
удерживало на протяжении веков почву, которая выветрилась со скал
наверху; здесь были деревья, заменившие усталый серый кустарник, вместо этого тень
яркого света, птиц, которые заменяют жужжание насекомых, воды и
цветов, которые делают каньоны вдвойне прохладными и благоухающими для того, кто
поднялся с сухих песчаных просторов под осыпью.

"Это прямо как в сказочной стране!" - воскликнула восторженная Флорри. "Родди
Нортон, я думаю, ты действительно злой, что не привез меня сюда давным-давно!"

- Давным-давно, моя дорогая мисс, - рассмеялся Нортон, - вы были слишком маленькой, чтобы
оценить это. Вы должны быть благодарны мне за то, что я привел вас сюда сейчас.

По середине плато из своего скрытого источника бежал журчащий ручей
которому было суждено уступить место солнцу и измученной жаждой земле
задолго до того, как она стала спускаться по нижним склонам холмов. По ее
краям трава была густой и сочной, повсюду виднелись маленькие
голубые соцветия и золотистый отблеск звездчатых цветов. Дальнейшее обещание
желтой красоты давали стебли вечерней примулы
разбросанные по всем сторонам, цветы сейчас свернулись, спят. В
рощах росли сосны, невысокие кедры и несколько крепких карликовых дубов.
А из их укрытия доносился долгожданный птичий щебет.

"Все всегда примерно так, как ты это видишь", - объяснил Нортон. "Слишком сложно получить
чтобы, слишком мал, когда один заставляет лезть в себе достаточно пастбищ для
овцы. И теперь сам дворец".

Прямо по курсу скалы нависали над батьки краю плато. И
там, под выступающей скальной крышей, древний народ
построил себе дом, который и сейчас стоит так, как стоял, когда их руки
с трудом установили его там. Защищенный выступ, который обеспечивал вечное основание
, находился немного выше уровня плато, к нему можно было подняться по
серии "ступеней" в скале, ступеней, которые представляли собой глубокие отверстия, вырытые
возможно, пятьсот лет назад. Подъем был крутым и опасным, если только
один пошел с необходимыми предосторожностями, но четыре отдыхающие поспешили
начать ее.

Стены руин стояли так близко к краю скального выступа,
что едва хватало места, чтобы пройти вдоль него, чтобы добраться до узкого
дверного проема. Держась за руки, Нортон впереди, Элмер сзади, они
проделали свой запыхавшийся путь. И вот они оказались в тихой, затененной
приемной.

Пыль безмятежных веков лежала на удивительно гладком полу.
Стены из зацементированного камня поднимались неповрежденными с двух сторон, кое-где обломанные
с третьей, в то время как сам утес образовывал четвертую стену сзади. И
необычайно просторный, широкий и с высокими потолками, это была комната, которая может иметь
пришлось его использовать, когда времени был моложе, как Совет палаты. В одном конце была
другая дверь, маленькая, темная и неприступная, ведущая в другую комнату.
За ней тянулся длинный ряд других помещений, в которых в свое время могли разместиться
десятки.

А Флорри, выпуская маленькие вопли, а затем вперемешку
с веселыми воплями восторга, светодиодные полтора-робкий путь и Элмер пошел с
на путешествие, штат Вирджиния, и Нортон стоял в момент
главный вход, глядя на плодородные плато и по нему
до ровных миль, тянущихся до Сан-Хуана и дальше.

"Кто они были?" - спросила Вирджиния, невольно вздохнув, когда она
отвела рассеянный взгляд от широкой панорамы, которая заполнила собой
видение стольких других мужчин, женщин и маленьких детей перед
белый человек пришел, чтобы заявить права на Новый Мир. "Те, кто построил здесь и
жил и умер здесь. Что стало с ними? Куда они делись?"

"Все вопросы, которые задавали тысячу раз и ни разу не ответил. Я не
знаю. Но они были хорошими строителями, хорошие инженеры,
керамика-производителей, фермеров и охотников и бойцов; а хороших
толпа, я так понимаю. Пойдемте, и я поделюсь с вами своим секретом, пока
Флорри и Элмер обнаруживают скелет чуть дальше и останавливаются, чтобы
восхититься им.

[Иллюстрация: "Приходи, и я поделюсь с тобой своим секретом".]

Секретом Нортона была потайная комната в Королевском дворце. В то время как многие люди
знали о самом Дворце, он полагал, что никто, кроме него самого,
никогда не находил эту конкретную комнату, которую он назвал Сокровищницей
Палата. Добраться до него можно было, пробравшись через отверстие в
восточной стене, через нагромождение упавших каменных блоков и десятки
ступни вдоль сужающегося выступа. Как раз перед тем, как они добрались до того места,
где надвигающаяся стена утеса лишала их дальнейшей опоры, они обнаружили
трещину в самой скале, достаточно широкую, чтобы позволить им проскользнуть в нее.
Они снова поднялся, приходя в настоящее время к выступу меньше
ниже и скрытую outthrust валун. Это была последняя из
комнат королевского дворца, искусно замаскированная, которую можно было найти только по
случайности, даже тесная дверь была скрыта ветвями истерзанного
кедра. Нортон оттолкнул их в сторону, и они вошли.

"Я припрятал здесь несколько своих вещей", - сказал он ей, когда они стояли лицом к лицу
друг с другом в полумраке комнаты. "И вся шутка в том, что
мое убежище находится почти, если не совсем, прямо под пещерами
где находятся винтовки Гэллоуэя. Это секрет, имейте в виду! . . . Если
вы посмотрите вокруг, вы найдете некоторые статьи наших друзей
обитателям оставил их, когда они скрылись".

В темном углу она нашла почерневший кофейник и сковородку,
старомодно заявлявшую, что на дворе двадцатый век
пересекаясь с пятнадцатым, статьями, которые Нортон спрятал здесь.
В другом углу были перемешаны вещи, которые древние люди
покинули, чтобы отметить их прохождения, глиняный кувшин, полдюжины
копье и Стрелка камня, неуклюжий топор по-прежнему установлен на
ее ручки века-выдержанный кедра, привязанные ремнями.

- Но, - воскликнула девочка, "лес, в сыромять . . . они
уже давно распался. Они, должно быть, твоего возраста
кофейник и сковородка!

"Воздух совершенно сухой", - напомнил он ей. "Какие редкие дожди
сюда никогда не проникает. Ничего не разлагается; посмотри туда."

Он показал ей корзинку из ивовых прутьев, изящную вещицу искусной работы.
маленькая, хрупкая на вид и такая же совершенная, как в тот день, когда ее привезли из пары
быстрые загорелые руки под парой быстрых черных глаз. Она взяла его
почти с чувством благоговения.

"Оставь это себе, ладно?" небрежно попросил он. "На память. Подарено
пещерным человеком через твоего друга шерифа. А теперь давай вернемся, пока
они нас не хватились. Возможно, мне когда-нибудь понадобится это место, и я бы предпочел, чтобы
никто больше не знал об этом ".

Они вернулись тем же путем, что и пришли, в тишине, Вирджиния
дорожила этим знаком, а вместе с ним и ощущением того, что ее друг шериф
позаботился поделиться с ней своим секретом.


Они сделали этот день поводом для воспоминаний, для размышлений.
с тоской оглядываясь назад в те тревожные часы, которые так скоро предстоят.
каждый из них четверых. Пока Элмер и Флорри собирали дрова для костра
, Нортон показал Вирджинии, как просто здесь, в
этом редко посещаемом горном ручье, поймать форель. Прохладные, затененные
бассейны под нависающими, выдолбленными берегами, крошечные водопады и мерцающие
во всех риффлах разместились быстрые крапчатые красавицы. Затем, как и предсказывал Нортон
, рыба была обжарена, хрустящая и коричневая, в шипящем жире от бекона
, а тонкие пластинки бекона украшали оловянную тарелку
были посыпаны горячей золой. Они провели полдень в тенистой роще, потягивая кофе.
у кофе был вкус какого-то редкого черного нектара. И на протяжении всего
долгого ленивого дня они слонялись без дела, как им заблагорассудится, рвали
цветы, снова бродили по руинам королевского дворца, лежали у
поющей воды и были тихо довольны. Это было только тогда, когда
тени сгустились над миром, и обещание первоцветов
исполнилось, они приготовились к обратной поездке. Прежде чем они
спустились к своим лошадям, мотыльки слетелись к желтым
цветам, кружась вокруг них, наполняя воздух слабым хлопаньем
своих крылышек.

В отеле Струве . . . Элмер и Вирджиния ездил на Энгл-х
дома . . . Вирджиния сказала Нортону, Спокойной ночи, поблагодарить его за совершенное
день. Когда их руки ненадолго встретились, она увидела новое, глубоко изучающее выражение в его глазах.
Взгляд, который нужно было понять. Он возвышался над ней,
физически превосходен. Как она чувствовала это раньше, так и сейчас она почувствовала.
странный трепет, рожденный близостью к нему, пронзил
ее насквозь. Она поспешно отдернула руку и вошла. У себя в комнате
она долго стояла перед зеркалом, пытаясь прочесть то, что было написано
в ее собственных глазах.


Том Каттер ждал Нортона - просто для того, чтобы сообщить ему, что в Сан-Хуан приехал незнакомец
, мексиканец со всеми признаками джентльмена
и состоятельный человек. Мексиканца звали Энрике дель Рио. Он
очевидно, был родом из-за границы. Он, не теряя времени, разыскал
Джим Галлоуэй, с которым он провел весь день.




ГЛАВА XVI

МЕКСИКАНЕЦ Из МЕКСИКИ

Энрике дель Рио быстро стал известен в Сан-Хуане как мексиканец из
Мексика, это отличало его от многих мексиканцев, какими их знал Сан-Хуан
, которые никогда не видели того бурного поля интриг и
восстания, из которого вышли их предки. Он показал себя с
прежде всего, чтобы быть джентльменом культуры, проницательность и способность. Он был
обходительный, он был отполирован, он дал определенные признаки изысканности.

Его первым днем и вечером он даровал Джим Галлоуэй. В
на второй день он зарегистрировался в отеле Струве. На следующее утро
он явился в банк с пачкой документов, удостоверяющих личность,
спросил Джона Энгла. С ним пришел Игнасио Чавес в роли
переводчика. Дель Рио абсолютно не говорил по-английски и сообщил
себе, что испанский Энгла не подходит для данного случая.

- Это сеньор дон Энрике дель Рио, - объяснил Игнасио, тронутый
очарованием щедрости и безукоризненной одежды собеседника. "Он хотел бы
пожать руку сеньору Энглу, чтобы познакомиться, а затем
друзья . . . . Он приносит бумаги, чтобы рассказать, кто он и что он такое в Мехико
Город, откуда он уехал из-за слишком большой драки там;
он хочет вложить немного денег здесь, в банке, которые он может забрать.
снова уехать, чтобы купить большое ранчо и много крупного рогатого скота и лошадей. У него есть
остальные деньги в банке в Нью-Йорке, куда он отправил их из Мексики
два-три месяца назад."

И так далее, пока Энгл серьезно слушал и проницательно, в своей манере
в рабочее время искал внутреннего человека под внешним лоском,
в то время как дель Рио кивал, улыбался и не отводил своих черных, как ночь, глаз
судя по выражению лица Энгла.

Дель Рио, как оказалось, сначала отправился в Каса Бланка, потому что был
наслышан о Джиме Гэллоуэе как об одном из самых влиятельных людей графства.
Однако с момента прибытия в Сан-Хуан он слышал то одно, то другое, просто
слухи, которые заставили его приехать в Энгл. Он, чужак, плохо мог себе позволить
вначале связать свое имя с именем какого-либо человека
не известного своей безупречной честностью. Сеньор Энгл понял? . . .
Позже, когда дель Рио нашел недвижимость по своему вкусу и
построил дом, приедут его жена и две дочери. Теперь они
путешествовал по Калифорнии.

В конце концов Энгл принял депозиты мексиканца, которые составили
примерно тысячу долларов и которые должны были быть сняты с счета
просто как расходный счет, пока дель Рио не найдет свое ранчо. И
первой статьей расходов была покупка у самого Энгла прекрасного верхового животного
, чистокровной молодой кобылы с четкими конечностями, сестры
Персис. После чего мексиканец большую часть времени проводил верхом.
разъезжал по стране, осматривая ранчо. Он посетил два заведения Энгла,
заехал к Нортону в Лас Флорес, разузнал цены, посмотрел
воды и корма, исследовав почвы.

Она была голая в две недели после прихода дель Рио, когда из Лас -
- Пальмас пришли слова из свежих беспредел. Прораб из трех
Куигли Майнс был застигнут врасплох в ночь перед днем выплаты жалованья, его заставили
под дулом револьвера открыть собственный сейф и украли несколько
тысяч долларов. Человек верхом на лошади рванули слово в Сан-Хуан, нашли
Тома Каттера, который расположен Нортон в тот же день на его ранчо в Лас
Флорес.

"Род, старик," - воскликнул резец со злостью: "эта проклятая вещь должна
стоп! Вы не гораздо лучшим другом, чем я, я думаю, и я
говорю тебе прямо, что весь округ зол на тебя.
Теперь они будут говорить больше, чем когда-либо, говоря, что от тебя зависит добиться результатов.
и что ты их не получишь ".

- Ограбление произошло прошлой ночью? - холодно спросил шериф.

- Да, - отрезал Каттер.

- Вы были в Сан-Хуане?

- Да.

- Где был Джим Гэллоуэй? Он был в городе?

"Нет, его не было. Я не знаю, где он был. Но я знаю, где он
должен быть. . . . "

- Этот мексиканский джентльмен, дель Рио, был в городе?

Каттер открыл глаза.

- Нет. Я так не думаю. У вас на него ничего нет, не так ли?

- Только то, что ты мне сказал. Вспомни, что в свой первый день в Сан-Хуане он
отправился в Гэллоуэй, как почтовый голубь.

Нортон сходил за своей лошадью, оседлал ее и быстро поскакал в Лас-Пальмас. В
горно-лагерь он поехал сразу в офис Нейта Кембл, в
прораба, которого он нашел проклиная многословно.

"Это тебе", были колкие слова приветствия, как Кембл колесный
на шерифа. "Что, черт возьми, ты думаешь, что ты делаешь?
Боже Милостивый, чувак, если ты не умеешь резать горчицу, почему бы тебе не выползти отсюда
и не позволить человеку, который может носить твою звезду?"

- Полегче, Кембл, - тихо сказал Нортон. - Ты сможешь заняться своим рэрингом и
подачей после того, как я уйду. Расскажи мне об этом. Во сколько это произошло?

"Едва стемнело".

"Сколько человек напало на вас?"

"Только один. Но..."

"Только один, а?" Он обдумал информацию. "Это необычно"
типичная работа Гэллоуэя, не так ли? Составить о нем хорошее представление?"

"На его одежду," - прорычал Оуэн-Саунд, хлопнув себя уныло в
его стул. "Его лицо было скрыто, конечно".

"Когда-нибудь видеть мексиканца по имени-дель-Рио?"

Как и Каттер до него, Кембл вздрогнул.

- Не спрашивайте меня, что я имею в виду, - оборвал его Нортон. - Дель Рио довольно крупный мужчина для мексиканца.
Этот разбойник был примерно его роста?

Кембл колебался.

"Трудно сказать, насколько велик мужчина, когда он вот так набрасывается на тебя"
"сказал он наконец. "На первый взгляд, я бы сказал, что человек, который меня ударил
был немного выше дель Рио. Но я бы не стал в этом клясться".

"Тогда, возможно, это был сам дель Рио?" Нортон настаивал.

"Да. Или это могла быть бабушка дьявола. Я не... "

"Видел что-нибудь о дель Рио в последние несколько дней?"

"Видел его вчера. Он был в лагере. Говорил о минах."

- Видел что-нибудь о Гэллоуэе в последнее время?

- Нет. Не видел его месяц или два.

Нортон задал еще несколько вопросов, оставив свои мысли при себе,
и уехал. Менее чем в миле от лагеря он встретил Джима Гэллоуэя
верхом на мокрой от пота лошади. Двое мужчин резко натянули поводья,
глаза каждого из них были такими же твердыми, как у другого. Лицо Гэллоуэя было красным,
огненно-красным от гнева.

- Возвращаешься за тем, что забыл, Джим? - спросил Нортон.

На мгновение Гэллоуэй, уставившийся на него, казалось, потерял дар речи.
охваченный гневом. Нортон не помнил , чтобы когда - либо видел
такой пылающий гнев в бараньими глазами.

"Между мной и тобой, род Нортон", - пробормотал Гэллоуэй наконец, "я
получился трюк или два в мое время. Но эта работа не мои действия и
если я мудрый, кто поставил его снова, он пойдет под песком или в
ручка, и я положу его туда."

Нортон рассмеялся.

"Иными словами, некоторые внештатный сделал ставку, чтобы сломать вашу позицию
рынок преступление, а?" он издевался. "Вас без вашего
ведома и согласия? И без разделения на две стороны? То, что вы
значит?"

"Я имею в виду, что я бы заплатил пятьсот долларов из собственного кармана право
теперь перейдем к делу о человеке, который ограбил Кембла.

"Малыш Рикард снова поблизости; вы уверены, что он этого не делал?"

"Да, это я. Малыш Рикард этого не делал.

Нортон поудобнее устроился в седле, задумчиво разглядывая Гэллоуэя.
И затем, очень резко:

- А как насчет твоего друга, дель Рио?

Это был третий раз, когда он упомянул имя дель Рио в этой связи
и в разговоре с третьим человеком. И сейчас, но немного отличается в
степень только, он видел такой же взгляд Галлоуэй которые он
привезли в резак и Кембл это.

- Дель Рио? - переспросил Гэллоуэй, нахмурившись. - Что заставляет вас так говорить?

"Я получу ваши пятьсот позже", - был смеющийся ответ Нортона.
Немного свернув на обгон, он поехал дальше.




ГЛАВА XVII

КУЧКА ЗОЛОТЫХ МОНЕТ

Джон Энгл быстро приобрел характер и пропорции
упрямого бастиона, прочно стоявшего между Родериком Нортоном и
огнем критики, который, возникнув из небольшого, разрозненного пламени, был
теперь широко распространившееся пламя в изобилии подпитывается сухим топливом со многих полей.
Опять же было всеобщее волнение за преступление, совершенное, много
разговоры, различные подозрения, и, в конце концов, не произведены аресты. Мужчин, которые
стоявший рядом с шерифом до сих пор начал терять веру в него. Они
вспомнили, как после драки в "Каса Бланка" он отпустил Галлоуэя
и с ним Энтони и Кида; их воспоминания восходили к
убийство Бисби из Лас-Пальмаса и улики в виде ботинок. Они
начали признавать, сначала неохотно, затем с сердитым рвением, что
Нортон не был тем человеком, которым был его отец до него, не тем человеком, за которого они
его принимали. И все это больно ранило верного друга Нортона, Джона
Энгла. Тем более что он тоже видел признаки нерешительности, с которыми ему
было трудно мириться.

"Оставьте его в покое", - говорил он много раз. "Дайте ему шанс и свободу действий
. Он знает, что делает".

С этого момента он начал оправдываться, сначала к себе, а потом
другие. Люди забывали, что совсем недавно шериф
много дней пролежал при смерти; что его организм был
перегружен; что к нему еще не вернулась его превосходная сила. Подождать
пока он снова не станет физически здоров.

Это был всего лишь предлог, и с самого начала никто не знал этого лучше, чем
сам банкир. Но время шло, не принося результатов, и
языки повсюду становились острее и настойчивее, Энгл рос
убежденный, что в его сфабрикованном аргументе было зерно истины.
Он пригласил Нортона к себе домой, пригласил на ужин, внимательно наблюдал за ним,
и пришел к выводу, что Нортон действует ему на нервы, что
ему не хватило времени на восстановление сил, прежде чем встать на ноги
вернуться на официальные стремена, что напряжение его обязанностей
сказывалось на нем, что ему нужен отдых и перемены, иначе он развалится на части
.

Но Нортон, когда эта тема была затронута, только покачал головой.

- Со мной все в порядке, Джон, - сказал он немного поспешно и нервно. - Я...
Признаю, что немного устал. Но я не могу остановиться, чтобы отдохнуть
прямо сейчас. На днях я брошу эту работу и вернусь на
ранчо. А пока ... Что ж, пусть они говорят. Мы не можем их остановить
очень хорошо.

Подозрение в ограблении "Куигли майнс" поначалу пало на дель
Рио. Но у него было алиби. Как и у Гэллоуэя. То же самое было с Антоном
и Ребенком.

"Ничего не остается, как ждать", - настаивал Нортон. "Это ненадолго".
теперь.

Энгл, почти не веря в способности Паттена, отправился в Виргинию
Страница. Она часто виделась с Нортоном; что она думала? Был ли он на грани
нервного срыва? Был ли он в хорошей физической форме?

"Вся эта критика причиняет ему боль", - задумчиво произнес банкир. "Я
знаю Рода и то, как он должен это воспринимать, хотя он только пожимает плечами. Для него это желчь и
полынь. Он столкнулся с трудным предложением, как мы все знаем;
если он наполовину больной, мне интересно, если это предложение не будет слишком
много для него? Не могу вам посоветовать ему, убедить его, чтобы сбить на
пару недель и уйти? Уехать куда-нибудь в город и забыть
о своей работе. Да ведь это самое жалкое зрелище на свете - видеть человека
как и он, теряю самообладание.

"Он не совсем в себе", - медленно признала она. "Он более нервный,
склонен быть резким и раздражительным, чем раньше. Возможно, вы
правы; или, возможно, его просто изматывает продолжающаяся неспособность остановить эти
преступления. Я буду рад понаблюдать за ним, поговорить с
ним, если он выслушает меня ".

Но сначала она все же заставила себя то, что казалось случайный чат с Паттен,
найдя его слонялся по веранде отеля. Она предложила ему
что Нортон начинают проявляться деформации, что он выглядел изможденным
под ним, и задавалась вопросом, полностью ли он оправился от своей недавней болезни?
болезнь?

Паттен, после своей напыщенной манеры, откинулся на спинку стула, засунув большие пальцы рук в проймы.
его манеры напоминали манеру самого высокого судьи.

"Он в таком же порядке, как и я", - уверенно заявил он. "Конечно, похудел,
просто из-за того, что пролежал эти десять дней. А также из-за тяжелой езды верхом
и беспокойства. Вот и все.

Из жилетного кармана Паттен выглядывал грифельный карандаш. Как ни странно, это
вернуло ее мысли к некомпетентности Паттен. Ибо это наводило на мысль о
перьевой ручке, которая в старину занимала место карандаша и которую
шериф в спешке спрятал листок бумаги с каракулями Паттена
. Она снова задалась вопросом, что же было в той бумаге,
и должно ли это было помочь Нортону доказать, что Паттен не имел права на
звание доктора медицины после его имени? Инцидент, но все забыли, остались
видное место в ее сознании, только предположить позиции трансцендентального
значение.

А затем, одно за другим, тут и там по всему округу
произошли новые преступления, которые не только вызвали у людей гневные разговоры, но и привлекли
внимание штата, а затем и соседних штатов к этому
самый маленький уголок мира. Газеты в городах комментировали это по-разному,
большинство из них резко осуждали шерифа округа за то, что он был
номинальным главой и мальчиком, которому никогда не следовало давать место мужчины под
солнцем. Новые лица были замечены в Сан-Хуане, в Лас-Эстрельясе, Лас-
Пальмас, Посо, повсюду, и люди говорили, что нежелательные граждане со всего
Юго-Запада стекались сюда, где они могли пожинать плоды вместе с
другими себе подобными и оставаться безнаказанными. Естественно, Casa Blanca
стал штаб-квартирой для большого процента новоприбывших.

"Условия в Сан-Хуане и вокруг него", - прокомментировал один из самых
авторитетный и в целом консервативный из нападающих ежедневных изданий ", "стало
острым, беспрецедентным для этого времени в нашем развитии.
Сообщество стало убежищем беззаконников. Власти
показал себя совершенно неспособным справиться с ситуацией. A
известная фигура из пустынного городка, которая давным-давно должна была отправиться на виселицу
с каждым днем становится все смелее, присоединяя к себе самых диких
мятежных элементов, и на это обычно смотрят как на преступление
диктатор. Если только не произойдет ужесточения моральных устоев общества.
местные офицеры, мы опасаемся, чтобы считать логическим результатом этих
условия".

И так далее от бесчисленных кварталов. Галлоуэй открыто глумилась над
Нортон. Новые лица, выглядывавшие из Каса Бланка, широко улыбались, когда
время от времени мимо проезжал шериф. Энгл, Струве и Том Каттер,
встревоженные и начинающие бояться того, что скрывалось в будущем, встретились в
отеле и попытались найти решение проблемы.

"У Нортона что-то припрятано в рукаве", - проворчал владелец отеля.
"и он упрям, как мул. Он охотится за Гэллоуэем, и это начинает
вид у него такой, словно он забыл, что его работа - служить округу
в первую очередь, а потом уж его личные разборки. Я разозлил его с ног до головы;
это только заставляет его трясти головой, как лошадь, за которой гонятся мухи ".

Все трое, надеясь, что их объединенные аргументы могут иметь вес перед
Нортон подошел к нему и не отходил от него, пока не ясно
что их мысли были, что все государства говорил о нем. И,
как Струве и предсказывал, он покачал головой.

"Эти более поздние ограбления не были работой Гэллоуэя", - сказал он им
положительно. "Они провернули тот же человек, который застрял Кембл
мин Куигли. За неделю я что-то сделать, я
обещаю вам это. Но позвольте мне сделать это по-своему ".

Энгл единственный из троих получил определенное удовлетворение от интервью.

"Он пообещал что-то определенное", - сказал он им. "Знаете ли вы
он делал это и не сдержал своего слова? Может быть, мы немного
рады, мальчики".

Последним преступлением стало ограбление небольшого банка на Паккард
Пружины. Разбойник с большой дороги ночью проник в комнату
кассирша заставила его одеться, пойти в банк и открыть сейф.
Результатом стала кража пары тысяч долларов, не оставившая никаких следов
и растущее чувство незащищенности по всей округе. Это
был за это преступление, что Нортон имел в виду, и обещал произвести арест.

Ровно через семь дней со дня его обещание Нортон приехал в Сан
Хуан и попросил Тома Каттера. Струве, встретивший его у дверей отеля,
пристально посмотрел на него.

- Нортон, вы уже произвели арест? - спросил он. Нортон улыбнулся.

- Нет, не видел, - холодно признался он. - Но у меня есть несколько минут
до конца недели, не так ли? Приготовь мне что-нибудь поесть, и
Я поговорю с тобой и Томом, пока занимаюсь внутренним человеком ".

Но за едой, пока Каттер и Струве нетерпеливо наблюдали за ним, он
почти не разговаривал, разве что небрежно спросил, где дель Рио.

"Черт возьми, чувак", - раздраженно воскликнул Струве. - Ты намекал на него раньше
сейчас. Если он мошенник, почему бы тебе не пойти и не схватить его? Он в своей комнате.

Нортон повернулся к Струве, его глаза внезапно наполнились огнем.

"Послушайте, Струве, - возразил он, - я был сыт по горло
травля. Я веду свою работу, и это будет так же хорошо для вас, чтобы
держите руки подальше. Что касается того, почему я не произвести арест . . . Давай,
Том. И ты тоже, Юлиус, - его улыбка возвращается. - Я собираюсь позвать дель
Рио.

- Я не верю... - начал Струве.

"Видеть - значит верить", - беспечно возразил Нортон. "Давай".

Затем двое мужчин, Нортон пошел прямо в комнату-дель-Рио, в
перед домом, прямо через холл от должности Вирджинии. У
быстрого "Входа" дель Рио он распахнул дверь и вошел. Del
Рио, сидевший и куривший сигару, поднял любопытные глаза, в которых не было
Мисс двое мужчин вслед за Шерифом.

"Вы арестованы за ограбление банка на Паккард Спрингс", - сказал
Нортон решительно.

"_Que quiere usted decir_?" - потребовал ответа мексиканец, для которого английские слова были бессмысленны.
Нортон откинул жилет, показав звезду.

И, не сводя глаз с дель Рио, тихо сказал Каттеру. - Что случилось? - спросил мексиканец, для которого английские слова ничего не значили.
Нортон откинул жилет, показывая свою звезду.:

- Посмотри в его сундуке и сумках.

Дель Рио, достаточно быстро все поняв, быстро закурил, его глаза
сузились, когда он пристально посмотрел на Нортона. Резец, восходящей надежды
в его груди что наконец-то его отличный добилась хороших, пошел к багажнику
в углу. Дель Рио пожал плечами и промолчал.

Каттер начал выкладывать на пол одежду,
выказывая мало уважения к нарядам мексиканца. Внезапно, когда его
руки опустились на дно, он сел на корточки, в его глазах вспыхнул прыгающий
свет.

"Пойман с товаром, клянусь Богом!" - воскликнул он. "Смотри сюда, Струве!"

Он вытащил холщовый мешочек, в котором звякнуло золото.
За ним последовал другой. И на каждом мешочке было оттиснуто "Банк Паккард
Спрингс".

Взгляд Дель Рио на мгновение переместился на Каттера и улики. Затем
они вернулись в Нортон, наполненные черным малевомolence. Никто не
нужно понимать, Южной язык, чтобы понять смысл
слова, которые пробурчал себе под нос.

В течение получаса боролись, резец, и Энгл уже извинился перед
Нортон; после этого, они обещали ему держать свои руки и свои
рты.


В тот вечер Вирджиния и Нортон долго сидел вместе на веранде Струве.
Там было больше тишины, чем разговор между ними. Нортон казался
рассеянным; девушка была явно скована, встревожена и обнаружила, что ей
трудно удерживать мысли на тонкой нити разговора, соединяющей
их случайные замечания. Внезапно, в один из их бессловесных
перерывов, она быстро сказала:

"Поздравьте меня с тем, что я богатая женщина! Сегодня я получил чек от старого,
почти забытого пациента. Сто долларов, все одним куском!
В Сан-Хуане это целое состояние, не так ли?

Нортон рассмеялся вместе с ней.

"Мне хочется потратить все это на одном дыхании", - продолжала она. "Я сразу же отправилась
к мистеру Энглу и попросила его обналичить их, чтобы я могла посмотреть, как выглядят пять золотых монет по двадцать долларов
. И я звенел ими и играл
с ними, как ребенок! Ты думаешь, я становлюсь жадным до золота в
в моем преклонном возрасте? ... Ты бы видел, как они были сложены; пять штук
двадцатки. Разве золото не красивая вещь? У меня есть идея сходить за ними и
показать их тебе; они прямо у меня на столе ...

Она внезапно замолчала, положив руку ему на плечо.

"Ты видел кого-нибудь там, за углом дома?" быстро спросила она
. "Ты думаешь..."

Затем она снова рассмеялась и откинулась на спинку стула.

"Уже думаю, что кто-то собирается украсть мое золото! Мои пять
двадцатки. Просто чтобы наказать себя, я собираюсь оставить их на столе в своем кабинете на всю ночь.
как ты думаешь, я все время буду задаваться вопросом, если
кто-то залезает в окно и забирает их?"

Пять минут спустя она пожелала ему спокойной ночи и ушла.

"Утром я встану рано", - сказала она со смехом. "Просто чтобы убедиться,
что мое золото на месте!"


Час спустя Вирджиния Пейдж, сидевшая полностью одетая в темноте
своей спальни, тихо встала и подошла к двери, ведущей в
ее кабинет. С бешено бьющимся сердцем она стояла, прислушиваясь, пытаясь
заглянуть в щель двери, которую оставила приоткрытой. Она услышала
слабый, ожидаемый звук чьего-то осторожного движения.

Теперь она услышала это снова, затем шелест бумаг, лежащих на ее столе
, затем слабый золотистый звон дисков с желтой чеканкой. Как она
вдруг почесали матч в ее руке, привлекая его вдоль стены,
она распахнула дверь. Крошечное пламя, высоко поднятой, полученных номер
из темноты на достаточно бледный свет. Мужчина за ее столиком резко повернулся
к ней, восклицание застряло у него в горле, одна рука потянулась к его
бедру, другая крепко сжала то, что держала.

Она вошла, не сводя с него глаз, ее лицо было смертельно бледным. Когда
спичка выпала из ее пальцев, она подошла к открытому окну и опустила
штору. Затем зажгла вторую спичку, поднесла ее к лампе и устало опустилась
в кресло.

- Будем ли мы обсуждать этот вопрос, мистер Нортон? - спросила она.




ГЛАВА XVIII

ЖЕЛАНИЕ ПЕРЕВЕШИВАЕТ ОСТОРОЖНОСТЬ

После едва слышных слов Вирджинии наступило долгое молчание.
Ее глаза, темные от болезни в них, зависели от Нортона лицо и
увидел хмурый взгляд из его брови медленно Красной просачивалась в его
бронзовые щеки. Впервые в жизни она увидела, как он пошатнулся
из-за шока от неожиданности, держался нерешительно и неуверенно. Какое-то время
его напряженные мускулы ни разу не дрогнули; одна рука покоилась на
рукоятке револьвера, другая была сжата на стопке золотых
монет. Когда, наконец, он обрел дар речи, он обвинил ее.

"Ты заманила меня в ловушку", - сказал он с горечью.

"С золотой приманкой", - призналась она, ее голос был странно безжизненным. "Да".

"Ну, - бросил он вызов, - что ты собираешься с этим делать?"

"Делать? Я не знаю!"

Они снова замолчали, пристально изучая друг друга. Нортон, его
к нему вернулось самообладание, необычный румянец сошел с его лица,
он улыбнулся ей в своей прежней манере. Внезапно он
отступил к ее столу, бесшумно положил монеты, опустился
сам в кресло.

- Ты хотела обсудить ситуацию? Я готов. И, в случае мы должны
прерывается, вы знаете, я призвал вас в своем официальном
емкость. Будем говорить, что меня тревожит старой раной в голове;
это подойдет не хуже всего остального, не так ли?

- Это ты ограбил банк в Посо! - тихо воскликнула она, наклоняясь к нему.
она повернулась к нему, и в ее глазах теперь был страх. - А шахта?
управляющий в Лас-Пальмасе? И я не знаю, сколько еще людей.
Это был ты!

Она была поражена его в начало; она знала, что не хотел бы обратить
еще один признак сюрприз от него. Он сам под контролем, и
долгих лет сурового обучения, которые контролируют полный. Он просто
выглядел заинтересованным под ее огульным обвинением.

"У вас должны быть основания для подобного обвинения", - спокойно заметил он.

"Вы это отрицаете?"

"Я ничего не отрицаю, я ничего не утверждаю прямо сейчас. Я говорю, что у вас должна быть
причина для того, что вы заявляете".

"Ты отправил компромат в багажник дель Рио", она побежала дальше
поспешно. "Холст мешки с золотом. Не так ли?"

"Причина?" он настаивал равномерно.

"Ты взяла авторучку Калеба Паттена! Я видел тебя".

Он поднял брови. Затем тихо рассмеялся.

"Во-первых, - задумчиво ответил он, - я действительно верю, что
он вовсе не Калеб, а Чарльз Паттен. Мы поговорим об этом позже,
однако. Во-вторых, разве не забавно заканчивать тем, что
обвиняешь человека в краже авторучки после других твоих
обвинений?"

"Ответь на один вопрос", - настойчиво попросила она. "Пожалуйста. Это всего лишь
небольшой вопрос. Дай мне слово чести, что ты ответишь на него
правдиво".

Он был очень серьезен, когда с минуту сидел, опустив голову, медленно вертя в пальцах свою большую
шляпу. Затем он снова улыбнулся, подняв глаза.

"Либо правдиво или нет вообще", - пообещал он ей. "Честное слово".

Она была явно взволнована, как и она ему поставила ее вопрос, казалось, сразу
жаждет и боится его реакции.

"Я видел, как ты взяла авторучку Паттена и клочок бумаги для заметок с
столика у твоей кровати, когда тебе было больно - в первый раз, когда я позвал тебя
посмотреть, как у тебя дела. Я подумал, что, возможно, на бумаге было написано что-то
важное, что, по крайней мере, вы хотели бы получить
фрагмент почерка Паттена, чтобы использовать его в доказательстве того, что он не был
человек, которым он притворялся. Вы сунули ручку и бумагу под подушку
. Скажите мне только вот что: представляла ли эта бумага какую-нибудь важность,
даже какой-нибудь интерес для вас?

"Нет", - сказал он твердо, без колебаний. "Он не был. Что я сделал не так
как смотреть на это".

Она откинулась на спинку стула с долгим вздохом, широко раскрыв глаза на его.
И пока он удивлялся этому, он увидел, что теперь в ее взгляде была чистая
жалость.

"Какое это имеет отношение к грабежам, о которых вы упомянули?"

"Ко всему!" - выпалила она. "Все! Разве ты не видишь? О, Боже мой!"

Она закрыла лицо руками, и он увидел, как ее плечи приподнялись и
поникли. Быстро взглянув в сторону, он увидел пять золотых дисков на
столе, до которых почти можно было дотянуться с того места, где он сидел.

- Без сомнения, - поспешно сказал он, когда она снова подняла голову, - вы думаете,
что хотели бы отправить меня в тюрьму?

- В тюрьму, нет! Тысячу раз нет! Но вы должны, вы должны позволить мне отправить
тебя в больницу!

Он хмуро посмотрел на нее, перестав вертеть шляпу, и стал очень неподвижным.


- Ты думаешь, я сумасшедший? резко спросил он. - Это все?

"Нет. Ты такой же нормальный, как и я. Я совсем так не думаю. Но...
О, неужели ты не понимаешь?"

"Нет, я не могу. Ты обвиняешь меня в том-то и том-то, ты не приводишь никаких оснований для этого.
твои дикие подозрения заканчиваются тем, что ты предлагаешь лечение.
Каков ответ, Вирджиния Пейдж?"

- Ответ, Родерик Нортон, очень прост. Но сначала я
собираюсь задать вам еще один вопрос или около того. Вы пытались совершить кражу
сегодня ночью я видел тебя, так что нет смысла отрицать это, не так ли?

- Продолжай. Что дальше?

"Пока ты лежал больной в течение недели или десяти дней у вас было время подумать.
Вы помните, что сказали мне, что у тебя было время подумать
все в мире? Именно в то время, не так ли, вы пришли
к решению, о котором вы мне говорили, что человек, совершающий преступление
и в то же время перестраховывающийся, должен помнить о двух важных вещах:
Во-первых, рука одиночки; во-вторых, не убивать?

"Я подумал об этом тогда; да. На самом деле, полагаю, я вам так и сказал ".

- Преступления, совершенные в последнее время, характеризовались этими двумя признаками.
основные моменты, не так ли? Почти все из них?

Он кивнул, наблюдая за ней зорко, держа спину ответы на
секунду или две каждый раз.

"Я считаю так".

"У вас когда-нибудь возникало желание что-нибудь украсть до того, как вас сбили с ног в "Каса Бланка"?"
"Нет".

"И с тех пор у вас почти постоянно возникало это желание?" - спросил я. "Нет"."Нет".

"И с тех пор у вас почти постоянно возникало это желание?" Отвечай
мне, скажи мне правду! Я прав, не так ли?

Теперь он снова мягко рассмеялся над ней.

"Говорит Вирджиния Пейдж, медик", - небрежно ответил он. "У нее есть
теория. С человеком может произойти такой-то несчастный случай, оставляющий такие-то последствия.
давление на мозг, в результате чего он становится вором или
хуже! Вирджиния...

"Теория! Это не теория. Это установленный, неоспоримый и
неоспоримый факт! Это происходило снова и снова, врачи
наблюдали, излечивали! Неужели ты теперь не понимаешь, Род Нортон? Неужели ты не хочешь
увидеть?

Она вскочила на ноги, сцепив руки перед собой, глаза ее сияли,
ее фигура была напряжена, на щеках проступил румянец возбуждения.

"Мне все равно, врач Паттен или нет", - продолжала она. "Он
растяпа. Просто чудо, что он не дал тебе умереть. Вы сами сказали
мне, что он приписал второе ранение вашему падению и что
вы знали, что Морага нанес вам ужасный удар стволом своего
пистолета. Паттен не лечил эту рану; он заботился о меньшей.
травма, как дурак, позволила серьезной самой позаботиться о себе.
И результат ... О, Боже милостивый! Подумай, что могло бы случиться.
Если бы кто-нибудь, кроме меня, узнал то, что я узнал сегодня вечером.

Он поднялся вместе с ней, постоял неподвижно, глядя на нее глазами, похожими на сверла.
Затем покачал головой.

"Ты ошибаешься, Вирджиния, смертельно ошибаешься", - сказал он ей со спокойной выразительностью.
"Ты назвала меня вором? Что ж, возможно, так оно и есть. Ты дала свое
объяснение; позволь мне дать свое".

Он замолчал, формировании дело в голове. Его лицо было суровым и очень,
очень серьезные. В настоящее время, его пониженный голос оберег против любого шанса
уши, - продолжил он.

"Я пролежал в своей постели неделю, долгую, совершенно ужасную неделю. Я не мог делать
ничего, кроме как думать. Итак, я думал, как уже говорил вам, обо всем. Большинство
я думал о тебе, Вирджиния страницы. Сказать вам, почему? НЕТ;
мы забудем об этом, пока не поймем друг друга. Я думал о себе,
о своей жизни, о своей вечной борьбе с Джимом Гэллоуэем. Когда-нибудь я
должен заполучить Гэллоуэя, или он заполучит меня. В любом случае, что хорошего?
Разве Гэллоуэй не был мудрее меня? Он брал то, что хотел; я просто
тратил время, гоняясь за такими крупными людьми, как он. Если он хотел получить
тысячу долларов или пять, десять тысяч, он шел за этим как мужчина
и брал это. Почему бы и нет? О, говорю вам, у меня было время поразмыслить
над маленькими бессмысленными словами о честности и нечестности, чести и
бесчестье, и все их потомки и предки! Они пусты!;
пусты, говорю тебе, Вирджиния! Когда я снова встал на ноги, я был
свободным человеком. Я знал это тогда, я знаю это сейчас. Свободен, говорю тебе. Свободен,
больше всего от оков пустых идей. Я получу то, что захочу".

Она посмотрела на него беспомощно, его доминирующей силой на тот момент казалось
вещи не должны быть ограничены или приручить.

- Что ты сделал, - мягко сказала она ему, - так это нашел аргументы, чтобы
поддержать импульс. Обычно это очень легко сделать, не так ли? Если
человек чего-то хочет, нетрудно убедить себя, что это правильно
что она должна быть у него ".

"По крайней мере, я здраво решил, чего хочу, нет необходимости обращаться в
больницы ".

"У вас перелом черепа. Этот перелом подвергся неправильному
лечению. Удивительно, что вы не умерли. Рана зажила, и там
остается давление кусочка кости на мозг. Пока это
давление не будет устранено операцией, вы обречены быть преступником. А
клептоман", - сказала она уверенно, "если не намного хуже."

"Я считаю, что ты имеешь в виду то, что вы говорите. Вы не просто ошибаетесь, то есть
все. Я бы знал, если бы что-то было физически не в порядке.

Она подошла ближе, положила руку ему на плечо и умоляюще посмотрела в глаза
.

- У меня лучшая медицинская подготовка, - медленно произнесла она. "Я специализировался на заболеваниях мозга, интересовался этой отраслью своей работы
пока я не решил привести Элмера сюда.
Я знаю, что говорю. Ты хотя бы пообещаешь сделать так, как я прошу?" - спросил я. "Я знаю, что говорю".
Ты хотя бы пообещаешь сделать так, как я прошу? Пройти тщательное обследование
у специалиста? И сделать операцию, если он посоветует?

"Такая операция - дело серьезное?"

"Да. Должно быть. Но подумай ... "

- Человек может умереть от рук хирурга?

"Да. Всегда есть опасность, всегда есть вероятность смерти
в результате любых, даже самых незначительных операций. Но вы не
мужчина боялся, род Нортон. Я знаю это.

- Ты говоришь, что специализировалась на такого рода вещах. Он
пытался проникнуть в ее мысли проницательными, прищуренными глазами. "Вы были бы готовы
выполнить эту операцию для меня?"

Она внезапно отпрянула, ее рука упала с его плеча.

"Нет", - закричала она. "Нет, нет".

Он торжествующе улыбнулся.

"Тогда мы оставим это на некоторое время. Если ты не хочешь это сделать,
боюсь, что могу умереть под твоим ножом, думаю, я вообще не хочу этого делать
. Я вполне доволен тем, что есть. Я вижу путь к
достижению целей, которых я желаю; Я их достигаю; если есть мозги
давление, что ж, я вполне готов поблагодарить за это Бога и Морагу! Что
вы можете считать абсолютно окончательным, доктор Пейдж!"

Тогда она была побеждена и знала это. Она вернулась к своему креслу в
вроде изумленного отчаяния, руки опустив, сложа руки на коленях.

"Было бы точно также", - сказал он после паузы, "если я уйду прежде, чем любой
один пришел. Прежде чем я уйду, ты не против сказать мне, что ты собираешься делать?
Вы будете осуждать меня? Вы собираетесь распространять свои подозрения за рубежом?"

"Что ты оставил меня? Имею ли я право сидеть и говорить
ничего? Вы продолжили бы то, с чего начали; вы совершали бы новые
преступления. Несмотря на ваши "две основы", рано или поздно вы были бы вынуждены убить
человека. Или вы сами были бы убиты. Имею ли я
право позволить всему этому продолжаться?

"Значит, вы решили обвинить меня?"

"Так трудно что-либо решать. Ты все так усложняешь; разве ты не видишь
что ты делаешь? . . . Но, в конце концов, моя роль ясна; если хочешь
согласись на обследование и операцию, я ничего не скажу о том, что
произошло. Если ты этого не сделаешь ... ты заставишь меня рассказать
то, что я знаю ".

- Значит, сегодня ночью наши пути расходятся? Я надеялся на лучшее, чем это,
Вирджиния.

Хотя ее щеки вспыхнули, она твердо смотрела ему в глаза.

"Я тоже надеялся что получше", - призналась она, находя в этом
нет времени дает сбои. "Я должен продолжать надеяться, если бы вы просто сделать
свою часть".

Он быстрым шагом направился к ней. Затем внезапно остановился, его руки
упали по бокам. Но свет в его глазах не угас.

- Донесите на меня завтра, если хотите, - сказал он медленно, как показалось ей
, равнодушно. "Прими мое обещание, что я больше не буду пытаться украсть золото этой ночью.
Дай мне этот последний шанс поговорить с тобой. Прежде чем
кто-нибудь придет, выйди со мной. Ты не боишься меня; ты признаешь
что я в здравом уме. Тогда давай поедем вместе. И позволь мне поговорить с тобой
свободно. Ты согласна, Вирджиния? Не окажете ли вы мне эту единственную услугу?

Ей очень хотелось удовлетворить его просьбу; более спокойная натура
рассудок запрещал это. Но сегодняшний вечер был сегодняшним вечером; завтра будет
завтра. И, в конце концов, в своем разговоре с ним она могла бы спасти этого человека
для него самого и для его истинной мужественности.

Но даже эта надежда была меньше, чем ее желание, когда она отвечала ему.

- Прикажите оседлать мою лошадь, - сказала она. - Я скажу Струве, что мне пора.
Позвоню в Лас-Эстрельяс. Я выйду через пять минут.

Он поблагодарил ее взглядом, открыл дверь в холл и вышел.




ГЛАВА XIX

ТУПИК

Вирджиния, быстро переодевшись в костюм для верховой езды, взяла свой маленький
черный аварийный набор, который придаст ей деловой вид
ночная прогулка с Нортоном, и я вышел в холл.

"Вам звонят из Лас-Эстрельяс", - сказал Струве, появляясь.
откуда-то спереди, откуда до нее донесся его голос, смешанный с
возбужденными интонациями мексиканца. "Тони Гарсия был ранен; довольно серьезно,
Я полагаю. Его брат говорит, что Тони застряла рука в какой-то
машин он вмешивался в конце этого дня и так задавили
что это все, но оторвали."

В свете фонаря на крыльце отеля Нортон, ведя Персис за собой,
выехал из-за угла здания.

"Я собирался уходить," сказала Вирджиния. "Но я пойду на это дело
первое. Мистер Нортон едет со мной. Пожалуйста, попросите его подождать, пока я
подай сумку".

Снова оказавшись в своей комнате, с зажженной лампой на столе, она постояла немного.
задумчиво нахмурившись, глядя в пустоту. Затем, быстро тряхнув
головой, она схватила две другие сумки, которые могли понадобиться при
лечении раны Тони, и снова поспешила прочь. Нортон наклонился со своего
седла и забрал их у нее. Когда Струве передал в ее затянутые в панталоны
руки поводья уздечки Персис, она легко вскочила на спину кобылы
.

"Бедняга, должно быть, испытывает всевозможные пытки", - сказала она, когда
Нортон поравнялся с ней. "Давайте поторопимся".

Он ничего не ответил, когда они с грохотом выехали из Сан-Хуана и повернули
по равнине в сторону Лас-Эстрельяс. Так, как на еще одну ночь
при превышении скорости на подобное поручение, они ехали долго в
тишина. И снова они вдвоем двинулись в темноту и в
безграничную тишину, нарушаемую только мягким топотом их собственных копыт
копыт лошадей, скрипом кожи седла, звоном шпор и
цепочки бит.

"Ты хотел поговорить со мной?" - предположила девушка после пятнадцати минут
молчаливой сдержанности между ними.

"Да", - ответил он. "Но не сейчас. То есть, если вы дадите мне
еще один шанс после того, как вы сделали все что можно для бедняга Тони. Вы
вряд ли нужно остановиться в Лас-Estrellas всю ночь, я полагаю. Когда
мы уйдем, ты сможешь выслушать меня. Ты не возражаешь?

- Нет, - медленно произнесла она. - Я не возражаю. Я бы предпочел, чтобы это было тогда. Вы
и у меня хорошая-чуть подумать прежде, чем мы сделаем что-либо говорить. Нет
мы?"

Они снова замолчали. Мягкой красотой ночь над южным
пустынные земли ... и нет другой земной красоты, подобной этой ...
сейчас она тронула душу девушки так, как никогда раньше; возможно,
точно так же она потревожила тени в душе мужчины. Она была огорчена
положением, в котором оказалась, и бесконечной тишиной ночи
и абсолютным покоем, которые были благодарны ей. Как она выходила из отеля ее
мысли были в хаосе, она попала в страшный лабиринт, откуда
казалось, не было никакого побега. Теперь, хоть и не выход напрашивался сам собой,
до сих пор звезды сияли.

Наконец мерцающие огни Лас-Эстрельяс, поначалу казавшиеся угасшими
звезды, запутавшиеся в ветвях мескитовых деревьев, поплыли в поле зрения. Ясно Тони
аварии вызвали немало местных интересов; среди немногих отбившихся
дома мужчины приходили и уходили, в то время как узел, женщин, детей, и
бесчисленное множество беспородных собак собрали недалеко от хижины, где
раненый лежал. Справа на улице потрескивал костер в кустах.
весело, искры взлетали к небу.

- Ты обещаешь мне, - сказал Нортон, когда они перевели лошадей на рысь,
- ничего не говорить, пока у нас не будет времени поговорить?

- Я обещаю, - устало сказала она.

Она вошла в комнату страдалицы первой, Нортон задержался, чтобы привязать
лошадей и снять с седельных привязей футляры с инструментами. Она
резко остановилась сразу за порогом; в воздухе стоял тяжелый запах хлороформа
Тони лежал на столе с побелевшим лицом, Калеб Паттен с
сняв пальто с закатанными рукавами, она склонилась над ним.

"О, сеньорита!" - воскликнула женщина, спеша вперед, руки выкручивают
нервно в ее фартук. И обильные излияния по-испански встречали
озадаченный Вирджиния.

"Я думала, что меня здесь ждут", - сказала она, оглядываясь по сторонам.
четыре или пять серьезных лиц. "Брат Тони пришел за мной".

Один из мужчин, ковыляя, подошел, чтобы объяснить. "Тони хочет тебя", - сказал он.
быстро. "Тони Вер' плохо, больно. Доктор Паттен приезжают в Лас-Estrellas купить
аварии, он сказал, что нужно отрезать руку, не могу ждать слишком долго, или Тони
умереть. Он только начинает.

Женщина, которая, как оказалось, была женой Тони и матерью двоих из
оборванных детей у костра, охотно присоединила свой голос к голосу
мужчины. Он перевел.

"Элоиза благодарит Бога, что ты пришел; Тони хочет тебя, она хочет тебя.
Паттен берет сто долларов и ... " Он красноречиво пожал плечами.
"Она говорит, что вы делаете для Тони, ты лучше, чем Паттен".

Глаза Вирджинии блеснула Паттен. Он подошел еще на шаг к ней, его
отношение половины воюющих.

- Этого человека нужно немедленно прооперировать, - резко сказал он. - Он
был ранен днем на окраине ранчо; пробыл там весь день.
добирался до дома; падал в обморок с полдюжины раз, я думаю. Рука должна быть оторвана
по локоть.

"Спасибо", вернулся Вирджиния спокойно, направляясь к столу. "Я возьму
в случае, доктор Паттен".

"Вы?" Паттен засмеялся, и его глаза насмешливо. "Вы оперируете? Как вы думаете
что они хотят, чтобы ты разрезала моток шелка ножницами? Отрезала
руку мужчине ... Как далеко ты готова зайти, прежде чем упадешь в обморок?"

"Это будет о всех, Паттен," раздался голос Нортона строго от
двери. "Это случай доктора страницы. Убирайтесь."

"Спасибо, мистер Нортон", - быстро сказала Вирджиния. Она уже проводила
осмотр покрытой кровью руки и кистей и не смотрела
по сторонам. "И, пожалуйста, очистите комнату, хорошо? Пусть жена Тони останется,
вот и все. Eloisa."

Женщина вышла вперед, ее глаза широко и испуганно. Вирджиния улыбнулась
на нее успокоительно.

"Не так уж мало", - сказала она теми немногими испанскими словами, которые смогла произнести.
по такому случаю она узнала их от тех, кого подобрала в пустыне.
люди. "_Muy bueno manana_. А теперь принесите мне теплой воды .
_agua caliente_. Мистер Нортон, будьте добры, откройте мой инструмент.
футляр ... нет, другой. И затем отойти в сторону, помочь с
анестезия при Паттен уже не дал ему достаточно, чтобы он
спит всю ночь!"

Она дала направления лаконично и беспрекословно подчинялись. Нортон выставил последних
нежелательных зрителей за дверь, закрыл ее за ними, нашел
еще одна лампа и несколько свечей, сделал все, что мог придумать, чтобы помочь
и все, о чем его просили. Элоиза, принеся воду,
отошла в угол и не сводила зачарованного взгляда с лица Вирджинии
и упрямо отводила глаза от лица мужа.

Вирджиния, когда она провела очень тщательный осмотр, оказалось
к Нортон, ее глаза сверкали.

"Паттен имеет больше права на Д. М. после его зовут, чем у вас," она
воскликнул гневно. "Не так уж и много, потому что он даже не мозги! Вырезать
Руки прочь! Почему, есть только простой перелом выше запястья
что не доставит особых хлопот. Рука - другое дело; но
даже она и вполовину не так сильно искалечена, как кажется. . . . Второй и
третий пальцы жутко давили; у них оторваться. Мы могли бы
как же сделать это сейчас, хотя ему уже под хлороформом. . . .
Расскажи Элоизе, как обстоят дела, а затем выпроводи ее.

Элоиза, уже готовая к более серьезной операции, ахнула.
поблагодарила за меньшую и позволила мягко вытолкать себя из комнаты.
из комнаты. Затем Нортон вернулся к столу, в его глазах читалось удивление.
при Вирджиния. Он знал, что она была способна; он читал что-то
первый день, когда он видел ее руки. Но она показалась ему довольно
необычно, что должен взять девушку, любую девушку независимо от ее подготовки,
держите пока она занималась.

И когда она выбрала свои инструменты, разложила их на куске
простерилизованной марли на стуле, вымыла руки и приготовилась к
операции, он начал испытывать чувство абсолютного доверия к ней. Быстро
его собственный гнев усилился при мысли о преступлении, которое Паттен мог бы совершить
.


Тони Гарсия, когда в свое время к нему вернулось сознание.
вызвав у сопровождающего головокружительную тошноту, посмотрел на него сверху вниз
с любопытством, задаваясь вопросом, каково это - ходить без руки. И
когда его Элоиза сказала ему . . . .

"Завтра мы продадим нашу корову и коз!" - слабо поклялся Тони.
"И отдадим ей все деньги!". "И отдадим ей все деньги!"

"_СИ, си_, Тони", - заплакала жена.

После чего маленькие дети, которые учили коз тянуть повозку
, подняли вопль горя и возмущения.


Его поразило, как Вирджиния и Нортон в тени странным, что Паттен следует
до сих пор в Лас-Estrellas когда они ехали из нее далеко за полночь.
Они увидели его стоящим в дверях единственного еще освещенного здания в деревне.
Когда они галопом проезжали мимо. Это был салун "Три звезды".
Лошадь Паттена была привязана перед ним. Поскольку Паттен не пил и не
играл в кости или карты, здесь, возможно, было над чем поразмыслить. Но
ни у того, ни у другого не было места ни для какого интереса, кроме этого
который снова держал их молчаливыми и скованными.

Лас-Эстрельяс остался позади, они перевели лошадей на
раскачивающуюся рысь, затем на медленный шаг. Вирджиния ехала с поднятой головой, ее
глаза устремлены на звездное поле. Ее лицо, поскольку Нортон держался поближе к ней
сбоку, казалось очень белым в свете звезд. Он бы многое отдал за то, чтобы
увидеть ее глаза, когда немного позже он заговорил. И она почувствовала
родственное желание.

"Посмотри туда", - сказала она. - Скоро взойдет поздняя луна. Тогда будет
еще немного света и . . . . И я хочу посмотреть на тебя, Род.
Нортон, пока мы будем ее молотить.

Тонкий изогнутый кусочек серебра толкая за край
мир на востоке, призрачные и бледные, мало что добавили к пульсирующая
сияние звезд; но ожидание этого оставило Лас-Эстрельяс на милю
позади, оставило их наедине в самом сердце
молчание дало им тот последний предлог, который был необходим, чтобы отодвинуть злой момент
. Вирджиния со вздохом оторвала взгляд от сверкающего неба
и посмотрела на Нортона.

- Боюсь, - вяло произнесла она, - что для нас нет выхода,
Род Нортон.

- Выход есть! - быстро начал он.

"Нет никакого способа, если вы не сделаете то, что я говорю. Если бы вы только дали мне слово
завтра выйти на сцену, обратиться к компетентному хирургу, чтобы
представить в эксплуатации. Если бы вы только дайте мне слово. . . ."

"Я даю тебе мое слово", - сказал он резко, "что это только что
что я никогда не сделаю. Вирджиния, дыши глубоко, наполни свои легкие
чудом ночи; осознай, что значит жить; подумай, что это
значит умереть! Ты говоришь, что я не боюсь смерти; что ж, может быть, и нет
если она приходит в том обличье, с которым я вырос и к которому привык. Но лгать
как я только что видел лежащего Тони Гарсию, бессильного, без сознания, без
воли или знания о том, что со мной происходит, и позволить мужчине врезаться в
меня . . . Я лучше умру, я думаю, стоя на двух ногах и
борьба с пистолетом! Вы бы продолжили и сказали мне, что
шансы были бы весьма в пользу моего выздоровления; и все же вы бы
признали, что опасность была бы серьезной ".

"Значит, вы все-таки боитесь? Это все? Это сдерживает тебя?
Ей было трудно поверить, что он говорит ей о своих истинных чувствах.

"Я просто оцениваю шансы", - твердо сказал он. "Я удовлетворен
жизнью, какой я ее нахожу; Я не верю, что со мной что-то не так
Я вижу, по крайней мере, возможность смерти и ничего, что могло бы быть
достигнуто путем проведения операции".

"Тогда, - устало повторила она, - выхода нет".

"Но он есть! Мой способ, а не тот, о котором вы подумали. Вы
наткнулись на кое-что, о чем вы должны забыть; вот и все. Дайте мне
волю, чтобы покончить с Джимом Гэллоуэем, завершить некоторые другие
начинания. Пообещай мне, что ты сделаешь это; взамен я обещаю тебе
не делать этого. . . . "

И тут он заколебался.

- Не для того, чтобы совершить еще одну кражу? Она прямо поставила перед ним этот вопрос.
- Ты можешь пообещать это, Род Нортон? Смог бы ты сдержать обещание, если бы оно было дано
однажды?

- Да.

"Нет! Ты не мог. Ты не понимаешь или не захочешь понять.
Ты подчинился бы импульсу, который пришел бы так же неизбежно, как
солнце взойдет и зайдет снова. Так что я не могу принять ваш
обещаю . . . ни дать тебе".

"Вы скажете, что вы уже догадались?"

"А что я знаю! Даже если бы ты был моим собственным братом. . . ."

"Или твой любовник?" Спросил он с вызовом в голосе.

"Или мой любовник. Ради него самого, если не ради других".

Некоторое время он ничего не отвечал. Снова воцарилась абсолютная тишина
между ними стояла тревожная тишина, наполненная болью. Затем внезапно он
наклонился к ней, выбросил вперед руку для Rein Персис, и рванула в обе
лошадей обратно к капризный тупик.

"Разве ты не видишь, что ты заставляешь меня сделать?" - Спросил он почти сердито. -
Ты представляешь, чем для меня обернется твой донос? Ты думаешь, что
Я могу позволить тебе это сделать?

Его лицо было так близко от ее, что она могла ясно видеть его в тусклом
свете. Он мог видеть ее лицо и то, что оно было бесстрашно поднято.

"Как ты меня остановишь?" тихо спросила она.

"Я прикончу Джима Гэллоуэя на месте", - свирепо заявил он ей. "Это
больше не будет представлять закон против нарушителя закона;
это будет просто Нортон и Галлоуэй, и мужчины! Я буду выполнять
один вопрос у меня спланирована. В обоих случаях потребуется не более трех или
четыре дня. За это время ... Говорю тебе, Вирджиния, я вырос
в свободного человека, который делает то, что хочет делать, который берет то, что хочет
хочет брать та, кто не скована хлипкими оковами чужих мужских кодексов
. В течение этих трех или четырех дней я увижу, что вы не
говорите!"

Еще раз, ее голос оживился, - спросила она:

"И как ты остановишь меня?"

"Мы зашли в тупик; споры бесполезны. Либо я должен
доходность к вам или вы ко мне. Там слишком много поставлено на карту, чтобы позволить себе
человек брезгливый. Я не люблю работу, но с небес
Я не собираюсь наблюдать, как жизнь протекает за решеткой тюрьмы
. В конце концов, действия упрощаются, когда наступает кризис.;
не так ли? Есть только один ответ, только один выход. Ты пойдешь со мной
сейчас же. Я отправлю тебя туда, где у тебя не будет возможности заняться чем-либо.
никаких разговоров в течение нескольких дней, в течение которых я закончу то, что должен сделать.
Его рука на поводьях Персис привлекла двух лошадей еще ближе
вместе. "Дай мне свое обещание, Вирджиния; или пойдем со мной!"

Ее быстрый приступ гнева поднялся, вспыхнул и угас, как маленький огонек.
пламя погасло от дождя; слезы защипали ей глаза.
почти перед последним словом. Ибо она чувствовала, что здесь говорит не
Родерик Нортон, а скорее кусочек кости, давящий на
тонкий механизм, которым является мозг человека.

"Куда бы ты меня отвез?" - спросила она слабым голосом.

- В королевский дворец, - с горечью ответил он. - Где у нас был один
прекрасный, счастливый день, Вирджиния; где, я надеялась, у нас будут другие
идеальный дн. Ох, девочка, разве ты не видишь", - и его голос стал захватывающим
по ее словам, "разве ты не видишь, что я надеялся, что у меня есть
мечтал. . . ."

"Возможно, ты все еще надеешься", - твердо сказала она ему. "Возможно, ты все еще мечтаешь".

"Я буду!" Его глаза сияли, глядя на нее, его прямая фигура, выделявшаяся на фоне
черноты земли и блеска звезд, красноречиво свидетельствовала о мастерстве.
"Придет время, когда ты увидишь жизнь такой, какой вижу ее я. . . . И
теперь, в последний раз, ты дашь мне свое обещание, Вирджиния? Это
тебе навязано; ты будешь безупречен, дав это. Ты сделаешь это?"

Она только покачала головой, ее губы дрожали, она не доверяла своему голосу.
И затем, в каком-то оцепенении, она поняла, что они
повернули налево, и впереди уже не было Сан-Хуана, что
они ехали к мрачному бастиону гор.




ГЛАВА XX

ПУХ И ЧЕРНЫЙ БИЛЛ

Пух и Черный Билл поссорились.

Элмер, в то время как Нортон и Вирджиния были на пути из Сан-Хуана в Лас
Эстрельяс зашел в отель повидаться со своей сестрой. Он нашел
на столе в ее кабинете открытку, которую она всегда оставляла для него; это
просто сообщила ему, что она "уехала по делу в Лас-Эстрельяс".
Элмер приехал за ней, намереваясь предложить нанести визит англичанам.
Для еще не было, он вызвал смеют позиционировать себя только в
Дома получил это. Теперь, раздосадованный, ясно видя, что Вирджиния
никогда не вернется вовремя, он вышел на веранду и нашел утешение в
трубке, к которой уже успел привыкнуть. К нему подошла девушка,
о которой он думал. "Привет, Пушинка", - сказал он из тени.

"Привет, Черный Билл", - поприветствовала она его. "Где Вирджи?"

- Уехала, - сообщил он ей, помахивая трубкой. - По делу в Лас-Эстрельяс.
Я жду ее. Ты хотела ее видеть?

Флорри, спускавшаяся к нему с веранды, хихикнула.

- Нет, - легкомысленно ответила она. - Я ищу императора Китая.
Мне никогда не было так одиноко. . . ."

"Я тоже", - сказал Элмер. Он ногой пододвинул стул. "Садись
и мы подождем ее. И я пойду и принесу пару
бутылок имбирного эля или чего-то".

"Она вернется скоро?" - спросил Флорри притворяться, стесняться.

"Конечно", - заверил он ее положительно.

- Тогда ладно. Флорри, шурша юбками, села.
- Но ты должен быть добр ко мне, Черный Билл.

- Ты всегда первая начинаешь, - пробормотал он ей. - Я бы подружился с тобой.
Если бы ты захотела. В любом случае, какой смысл ссориться, как двое детей?

"Мы действительно уже не дети, не так ли?" - скромно согласилась она. "Я
иногда чувствую себя ужасно взрослой, а ты?"

От какой точки они обходились без помех за пять минут
больше, чем когда-либо было возможно для них, чтобы поговорить друг с другом без
"начиная что-то". Элмер очень выразительно в собственном сознании в отношении
его повзрослевший статус требовал, чтобы она понимала это так же, как и он. С
такие четко цель перед ним . . . и до нее тоже, за что
вещества, с Мисс Флорри было очень мало понимания ее
собственные . . . он в основном говорил о себе и своих планах цветения. Начнем с того, что он был
вакеро; вчера он проехал пятьдесят миль на пастбище.
бизнес; он зарабатывал деньги; он откладывал часть этих денег
в банк мистера Энгла. На краю владений Энгла было маленькое ранчо.
большое владение, принадлежавшее старому метису; Элмер намеревался приобрести
это произойдет на днях. И в скором времени тоже. К мистеру Энглу
обратились, и он изучал это дело, возможно, его убедят
внести пару тысяч долларов за недвижимость, взяв в качестве
обеспечьте закладную до тех пор, пока Элмер не рассчитается за нее. Затем Черный
Билл начинал заполнять свое место, теперь у него была корова, лошадь, еще одна корова,
и так далее.

Он отважно пустился в свой рассказ. Но в какой-то момент
он начал глотать, ловить слова и быстро курить между предложениями
. Он нашел отличное место для дома ... самое веселое
маленький ручеек с холодной водой, который вы когда-нибудь видели ... Холм с большими деревьями
на нем.

- Мы как-нибудь устроим вечеринку с Вирджинией и Нортоном и поедем верхом
туда, - отрывисто сказал он. - Я ... я бы хотела, чтобы ты это увидела, Пушинка.

Она была в трепетном восторге. Она почувствовала нечто, близкое к тому, чтобы сделать
откровенное предложение, которое когда-либо звучало у нее в ушах. Она нетерпеливо наклонилась
вперед, сцепив руки, чтобы они не дрожали. Она
было шестнадцать, ему восемнадцать . . . и она была его уверенность в минуту
назад они больше не были просто "дети". А потом и там их
итак, началась давно откладываемая ссора. Просто в неподходящее время, в соответствии с
освященной веками манерой ссор. Он был готов обвить виноградной лозой
столбы веранды дома на холме, где был источник и
большие деревья, она была готова посадить фиговое дерево. Затем она
увидела что-то слишком забавное в идее Элмера
разводить свиней . , , поскольку он перешел к этому, мудро предвидя
еще один сезон на высоком рынке ... А она смеялась над ним и всем остальным.
непреднамеренно ранила его чувства. В мгновение ока он превратился в Черного Билла
снова в ударе, готовая к быстрой отповеди, которую он ужалил;
и она, парируя его выпад, сразу стала Пушинкой, ртутью. В
плюнул на . . . они назвали бы это наплевал на завтра, если завтра были
к ним добры . . . и Элмер ранчо и дом, и корова, лошадь и свиней
были рассмеялся с презрением.

Флорри ушла, оставив свой самый жестокий смех звенеть у него в ушах.
Это могло быть повторением любого из дюжины эпизодов
, знакомых им обоим, но, пожалуй, никогда уши Элмера так не горели
и сердце Флорри так не тревожило ее своим биением. "Ибо", - подумала она
к сожалению, как и она поспешила выйти на улицу, они уже
так красиво. . . .

Она не только выходить в это время ночи, и она знала это.
Поэтому она заторопилась, стремясь попасть домой раньше отца, который
поздно возвращался с посещения одного из своих ранчо. Поравнявшись с Casa
Blanca, она замедлила шаг, с любопытством заглядывая внутрь. То, как она снова стала
торопясь, она услышала глубокий голос Джима Галлоуэй в Тихом "хорошо
вечер, мисс Флоренс."

"Добрый вечер!" - выдохнул Флорри вслух. И "О!" - воскликнула Флорри под ее
дыхание. На рисунке Галлоуэй уже отделилось от тени на
в сторону распахнувшейся двери и вышел на улицу, в то время как
Гэллоуэй говорил как ни в чем не бывало: "Я провожу тебя домой".

Она хотела убежать и не могла. Мгновение она висела, балансируя на
высоком каблуке в нерешительности. Галлоуэй шагнул вперед, подходя к
ее стороне. "О, боже", внутренняя Флорри говорила. Взгляд через плечо
она увидела своего Черного Билла, стоящего перед отелем Струве.
Что ж, это была компенсация.

Она заторопилась дальше, и если бы Джим Гэллоуэй был менее уверен в
сам, обеспокоенный юношеской неуверенностью, как и Элмер, он, должно быть,
либо отказался от своей цели, либо пустился бежать, чтобы не отстать от
нее. Но, будучи Джимом Гэллоуэем, он положил нежную, но тем не менее сдерживающую ладонь на ее руку.
- Пожалуйста, - тихо сказал он.

- Я хочу с тобой поговорить. Можно мне? - спросил он. - Я хочу поговорить с тобой. Можно?

Рычаг Флорри горело там, где он коснулся ее. Она была в
трепетание смущения, а другая половина-польщен. Оттенок
не спеша они шли по направлению к лесу. Здесь, в тени,
Гэллоуэй остановился, и Флорри, хотя и начала дрожать, остановилась
вместе с ним.

"Мужчины дали мне здесь черное имя", - говорил он, глядя ей в лицо.
"Они сделали меня несколько хуже, чем я есть. Я чувствую, что у меня мало друзей
, конечно, очень мало людей моего круга. Мне нравится думать о тебе как о
друге. Можно?"

Было определенно приятно, что такой крупный мужчина, как Гэллоуэй, человек, которого
хорошо это или плохо, знал весь штат, умолял ее. Это придало
новый вид уверенности ее теории о том, что она "взрослая"; это добавило
ей значимости в ее собственных глазах.

- Ну да, - сказала Флорри.

"Я ухожу", - серьезно продолжил он. "Как долго я не
знаю. Неделю, может месяц, может больше. Это деловой вопрос
немалое значение, Флоренция. И это совсем без
опасность. Он примет меня внизу границе, и американец в
Мексика сейчас принимает полностью свою жизнь в свои руки. Вы знаете
это, не так ли?"

"Тогда почему вы идете?"

Гэллоуэй улыбнулся ей сверху вниз.

"Если бы я сдерживался каждый раз, когда подавался сигнал опасности", - сказал он
беспечно, - "Я бы не уехал далеко. О, я вернусь, все в порядке;
человек может пройти через сам огонь и вернуться, если у него есть стимул, который
Я слышал. Его тон слегка изменился. Флорри вздрогнула.

- Но прежде чем я уйду, - продолжал Гэллоуэй, - я собираюсь сказать вам кое-что,
что, я думаю, вы уже знаете. Вы, не вы, Флоренс?"

Она бы не получил вовсе, а какой-то совсем другой,
неромантично, и воображения существо, она не из
понимание. Джим Гэллоуэй на самом деле занимался с ней любовью!

"Что вы имеете в виду, мистер Гэллоуэй?" - заикаясь, выдавила она.

"Я имею в виду, что то, что я вам говорю, предназначено только для ваших ушей. Я
оказываю тебе доверие, самое большое доверие, какое только может оказать мужчина
девушка. Или в женщине, Флоренция. Я верю, что то, что я скажу
остаются только между вами и мной настоящим. . . . Когда я вернусь
Я буду больше не просто Джимом Галлоуэем из Casa Blanca, а Галлоуэем
обладателем одного из крупнейших грантов в Мексике, с милей за милей плодородных земель.
земли, с небольшой армией слуг, вакерос и вассалов, что-то вроде
правителя моего собственного государства! Это звучит как сказка, Флоренс, но
это трезвая правда, ставшая возможной благодаря условиям за границей. Мои
поместья будут спускаться к голубой воде залива; У меня будет свой
собственный флот океанских яхт; на моей собственной земле есть порт.
У меня будет дом с видом на море, как у королевского дворца.
Ты будешь думать обо всем этом, пока меня не будет? Вы будете вспоминать обо мне немного,
тоже? Вы помните, что мое маленькое королевство-это взывают к его
королева? . . . Нет, я не прошу тебя отвечать мне сейчас. Я просто
прошу тебя хранить это как наш секрет, пока я не вернусь. Пока я
не вернусь за тобой! . . . Я буду стоять здесь, пока ты не доберешься до своего
дома, - он внезапно замолчал. - Спокойной ночи, моя дорогая.

- Спокойной ночи, - тихо спросила Флоренс, немного ошеломленный всем, что имел он
сказал ей. Затем, пробираясь сквозь тени к своему дому, она думала
о мальчике, который хотел сделать ей предложение, и о мужчине, который
сделал это; о маленьком домике Элмера на холме, окруженном коровой,
лошадь и несколько свиней ... И большой дом, похожий на дворец, с видом
на море, за покачивающимися мачтами морских яхт с белыми парусами!




ГЛАВА XXI

КРИЗИС

Как и Нортон, Вирджиния обнаружила, что жизнь в кризис становится проще. После
трехсот шестидесяти или более дней в среднем в году каждый
человек имеет перед ним множество путей, открыть его мысли или
его поступок; он может повернуть куда он будет. Но в высшие моменты
своей жизни, когда ему дается короткое время для колебаний, он может быть
вынужден сделать одну из двух вещей: он должен отскочить назад или броситься вперед, чтобы
избежать судьбы, несущейся на него, как набирающий скорость паровоз,
угрожающей тому, кто пришел постоять на перекрестке. Теперь Вирджиния
ясно видела, что она должна подчиниться власти Нортона и хранить молчание
во Дворце короля или она должна попытаться сбежать и рассказать все, что знала
или ... была ли оставшаяся альтернатива? Если да, то она должна быть представлена
так же ясно, как и другие. Действие было урезано до
самого необходимого, обнажено до составляющих его элементов. Истинное видение должно быть
результатом обязательно, поскольку никакие побочные эффекты не загромождали обзор.

Она сидела на попоне, расстеленной на каменном полу главного зала
из серии древних жилых комнат, глядя на огонь, который
Нортон построил постройку у стены, где ее нельзя было увидеть снаружи.
снаружи. Лошади были на лугу у ручья; она и
Нортон привязали их среди деревьев, где они были довольно свободны
от шанса быть замеченным. Нортон подошел, монтаж
глубокий-стертым ступеням в склоне холма. Он ушел за водой; он не
скрылись из виду ни пять минут. И все же, когда она подняла глаза, чтобы
увидеть, как он входит в неправильной формы дверной проем, она приняла решение.

Она увидела в нем мужчину и джентльмена одновременно. Ее гнев утих
давным-давно, задушенный пеплом ее горя; теперь она призвала на помощь
все, что могла, в оправдание того, что он сделал. Она не
винить его за преступления, которых она знала, что он совершил, потому что она
был настолько уверен, что главным преступлением из всех было деяние, совершенное в результате
полного невежества Калеба Паттена. И теперь она не могла винить Нортона
в том, что, окунувшись в этот поток своей жизни, он был вынужден
сделать ее своей пленницей на несколько часов. Право человека от рождения -
защищать себя, охранять свою свободу. И ее сердце высоко оценило его.
хвала ему за то, что по отношению к ней он вел себя со всем уважением, что при таких обстоятельствах, какими они были.
хотя он был достаточно мужчиной, чтобы удержать ее здесь, он был слишком большим.
джентльменом, чтобы заняться с ней любовью. Стала бы она сопротивляться, не так ли
противопоставила спокойный спор пылкому признанию? Она не знала.

"Вирджиния", - серьезно сказал он, тяжело опускаясь по другую сторону костра.
"Я чувствую себя грубияном. Но . . ."

Да, она приняла решение, полностью решено, если быть к лучшему или к
хуже. Теперь она удивила его с одной из ее быстрые, светлые, чистые
улыбается, когда она прерывается:

"Давай сделаем все возможное из плохой ситуации", - быстро сказала она. "Я не чувствую себя сейчас несчастным.
У меня нет желания бежать на полпути навстречу кому-либо.
несчастье, которое может надвигаться на нас. Ты не такой грубый, чтобы
я; я даже не осуждаю тебя за то, что ты делаешь. Я не собираюсь
ссориться с тобой; будь я на твоем месте, я думаю, что поступил бы точно так же,
как ты делаешь. Я надеюсь, что я тоже буду так же мил по этому поводу. А теперь,
прежде чем мы оставим эту тему навсегда, позволь мне сказать вот что: неважно,
что бы я ни делал, даже если это будет предательство тебя в руки твоего
враги, выражаясь довольно трагично, я хочу, чтобы вы знали, что я желаю вам
всего наилучшего, и именно поэтому я это делаю. Ты можешь меня понять?

"Да", - медленно произнес он. "Это мило с твоей стороны, Вирджиния. Если ты получишь мое
ты выстрелила мне в голову, я не знаю, кто должен винить тебя. Я
не должен! - заключил он с натянутой попыткой улыбнуться в ответ на ее улыбку.

- Значит, мы поняли друг друга? Пока каждый делает все, что в его силах,
видит, как поступить, другой не находит вины? И когда он кивнул, она
быстро встала и подошла к нему, протягивая руку, когда он поднимался. - Род.
Нортон, - просто сказала она, и ее глаза твердо и ясно посмотрели ему в глаза,
- Я желаю тебе всего наилучшего. Я думаю, нам обоим следует немного помолиться, чтобы
Боже, помоги нам сегодня вечером. . . . А теперь, если ты соблаговолишь подняться к своему
Сокровищница и принеси кофе, я обещаю быть здесь
когда ты вернешься. И приготовить тебе хороший горячий напиток; Я чувствую в нем потребность
и ты тоже.

Он вышел, ничего не ответив, его лицо снова стало серьезным и встревоженным. Когда
ее глаза проследили за ним, они были уже не веселыми, а задумчивыми, а затем
наполнились грустью, которую она не показывала ему, а затем внезапно
увлажнились. Но не успел он отойти и на полдюжины шагов от двери, как она
поспешно провела рукой по глазам и быстро подошла к самому маленькому из
трех черных кожаных чемоданов, которые он принес сюда после нее.

- Это единственный выход, Род Нортон! - прошептала она. - Единственный выход,
если Бог с нами.

Ее быстрые пальцы искали и нашли крошечный пузырек с маленькими белыми таблетками
. . . с надписью "Гиосцин" . . . и спрятала его у себя на груди.
Она подбрасывала свежие веточки в огонь, когда он вернулся с
кофейником, банкой кофе и жестяной кружкой. Она поприветствовала его еще одной
быстрой улыбкой. Он увидел, что ее щеки пылали, в розовом свете, что есть
был приглушенный волнением в глазах. И еще вопросы, так же, как они были
бы в достаточной мере объяснить эти явления, не причиняя ему квест
дальше. Он думал лишь о том, что он никогда не видел ее такой восхитительно
довольно.

"Вирджиния Пейдж", - сказал он ей, когда его собственные глаза загорелись новым
светом, вспыхнувшим в них, "когда-нибудь..."

"Ш-ш!" - скомандовала она, ее румянец стал еще гуще. "Давай подождем, пока этот день
не наступит. Сейчас ты просто выполняешь приказы; лежи здесь и кури, пока я готовлю
кофе".

Он хотел прислуживать ей, но когда она настояла, отошел к стене
в нескольких футах от нее сел, набил трубку и стал наблюдать за ней. И пока
он смотрел на нее, он снова удивлялся. Ибо ему казалось, что
что ее настроение было настроением безграничного счастья. Она сделала все
говорят, ее слова прозвучали в непрерывный, яркий поток, она с готовностью смеялась
и чаще, ее глаза были танцы, теплые цвета возвышался на ее
щеки. Что ее сердце билось как сумасшедшее, что опьянение
намерением, которое он не мог разгадать, пронеслось в ее мозгу, что она была
гораздо более настроена плакать, чем улыбаться . . . все это лежало
скрытая для него за своим женским остроумием. Ибо, приняв решение, пути назад уже не будет
.

Когда кофе закипит в старом черном кофейнике без носика из
Тайник Нортона в Сокровищнице, она высыпала то, что осталось от
молотого кофе из жестянки на плоскую поверхность камня. Эта
жестянка должна была служить Нортону чашкой.

"Это будет наша ночь-кап", она смеялась над ним, когда она положила
импровизированный стаканчик другой. - Я отказываюсь больше сидеть;
седельное одеяло на койку, а потом спать. Вон там моя комната,
не так ли? Она кивнула в сторону черного входа во вторую из
покоев Королевского дворца. - И ты будешь спать здесь? Что ж, пока
кофе остывает, я собираюсь заправить постель. Она несла свое одеяло
прошла мимо него, исчезла в зияющей темноте, через мгновение вернулась.

"Моя кровать готова", - весело сказала она ему. "Такое ведение хозяйства просто
мне подходит! А теперь кофе. . . . Род Нортон, ты сделаешь, как тебе говорят
или нет? Вы сидите и позвольте ждать от вас; кто
хозяйка здесь, хотел бы я знать?"

В то время как из его взгляда она упала одна из гиосцина таблетки в
ее ладони; теперь, когда она вылила чернила-черного напитка, она позволила ему упасть
в жестяную коробку, которую она представила в Norton.

"Только не говори, что у этого неправильный вкус!" - упрекнула она его голосом, в котором слышалось
в которой, наконец, он уловил нервную нотку.

Он встал, держа в руке банку с кофе, встречая ее напряженный взгляд.
легкомыслие сменилось глубокой серьезностью.

"Вирджиния", - начал он.

"Слишком поздно прерывать мой монолог!" - весело воскликнула она. "Поклянитесь мне
в напитке, который я приготовила для вас, мистер Нортон! Просто скажите: "Вирджиния,
я смотрю на тебя!" Или: "Я желаю тебе успеха во всем, за что ты
берешься". Или: "За все, что ты мне сказала, за все, что ты
можешь сказать или сделать в будущем: "Я прощаю тебя!" - Вот и все".

- Вирджиния, - нежно сказал он, - я люблю тебя, моя дорогая.

Она нервно рассмеялась.

"Это хороший способ сказать все сразу!" Он увидел, что ее рука
дрогнула, что немного кофе пролилось, и что она снова
успокоилась. - А теперь наш ночной колпак и спокойной ночи!

Она торопливо выпила. После этого она зевнула и сделала свой маленький
вид, что сонливость усилилась.

"Это был такой длинный день", - сказала она. "Ты простишь меня, если я упаду"
прямо в сонную страну?"

Они снова пожелали друг другу спокойной ночи, и она оставила его, направляясь среди жутких
танцующих теней в свой квартал, притягивая к себе его угрюмый взгляд.
Когда она ушла, он набросил свое одеяло на главный
вход королевского дворца, снова набил трубку и сел, глядя
в ночь.

Огонь судорожно выбрасывал красные отблески, облизывая последние из
мертвых веток, которые, раскатившись, догорали на каменном полу.
Темнота снова скрыла все детали, за исключением нескольких
тлеющие угли, каменные выступы в маленьких мерцающих кругах
свет, спокойная фигура мужчины, вырисовывающаяся на фоне менее темного
о ночи снаружи. Вирджиния, застывшая и неподвижная на месте, чтобы
который она бесшумно украла, наблюдала за ним, затаив дыхание.

Совсем недолго он сидел и курил. Затем, словно почувствовав
что-то вроде той усталости, на которую она притворялась, он отложил свою
трубку в сторону и растянулся на одеяле, опершись на локоть.
Она услышала его вздох, смутно различимый, когда он опустил голову
на руку, увидела, что он замер и лежит, вытянувшись,
поперек главного порога.

Теперь она должна стоять неподвижно, в то время как каждая клеточка ее существа требует действий.
теперь она должна обуздать порывистость, руководствуясь призывом к осторожности. Поскольку
проходили секунды, почти невыносимые в своей утомительной медлительности, она
стояла неподвижно и напряженно, ожидая. Но только она знала, что лекарство
имел свою волю с его, что он был погружен в глубокий сон, что не
дольше она должна ждать, что теперь наконец она может действовать.

Держа в руках седельную попону, она подошла к нему и спокойно остановилась, глядя
сверху вниз в его обращенное к ней лицо. Наконец-то она смогла дать волю слезам
из ее глаз беспрепятственно потекли слезы, теперь она могла внезапно опуститься на колени
рядом с ним, на мгновение слегка прижавшись щекой к его щеке в
первая ласка. Будет ли она последней? Он слегка пошевелился и снова вздохнул
. Она отстранилась, все еще стоя на коленях, затаив дыхание.
Но его ступор сильно прижалась к нему, и она знала, что он проведет
таким образом, ему в течение нескольких часов.

Счетом животрепещущие вопросы бьется в ее голове, она утилизируется
кратко, так как времени было мало.

"Если я позволю тебе идти своим путем, род Нортон, - прошептала она, - вы будете идти
от преступления к трагедии. Если я передам тебя в руки закона, я буду
бесконечно предавать тебя; ибо человек твоего типа находит способ сломаться
посадить в тюрьму и таким образом принудить его собственную руку к дальнейшему насилию. Есть единственный
выход . . . . И да поможет мне Бог добиться успеха. Да простит меня Бог, если я потерплю неудачу!"

Она прокралась мимо него и ступила на внешний выступ. Она оставляла его
беспомощным . . . Пришла мысль, что ей придется ответить еще за что-то
, если один из многих мужчин, у которых были такие причины ненавидеть его
, нападет на него таким образом. Что ж, это был всего лишь один из самых отдаленных шансов.
Она должна была рискнуть. Вероятность того, что кто-нибудь из них появится здесь, была достаточно мала.
прежде чем она сможет помчаться в Лас-Эстрельяс и обратно.

И тут она увидела Паттена. Сначала она не поняла, что это был
Паттен, но только то, что в нескольких футах от нее на выступе, по которому она
должна была подняться к ступеням, стоял мужчина, его тело дернулось назад,
прижавшись к камням, когда он увидел ее. Она быстро отпрянула, ее
кровь в суматохе разборки.

Но сейчас, превыше всего остального, в ее голове была одна мысль:
нет времени слоняться без дела, рассвет наступит слишком скоро, что
откладывать нельзя. Она быстро нагнулся и выхватил из его кобуры
Тяжелые Нортона револьвер. Ее седло-одеяло на ее левой руке, пистолет
схватившись за нее правой рукой, она снова оказалась на выступе и осторожно двинулась
к фигуре, которую видела мгновение назад и которая теперь исчезла.

То, что это был Паттен, она поняла, только когда спустилась по ступенькам и
догнала его там. Отступая, пока, успокоившись, когда он
сделал то, что она была девушкой наедине, он ждал ее. И как она
нервно потребовал: "кто это?" это был неприятный смех Паттена
который был ей ответом.

"Итак, - он насмехался над ней, - это то, что ты делаешь, когда тебе нужно
предполагается, что ты будешь заниматься делом всю ночь!"

Паттен здесь! Его послал Бог ... или дьявол? Его оскорбление она
пропустила мимо ушей. Сейчас она думала не о себе, не об условностях,
не о болтающих языках. Она просто пыталась понять, как этот последний инцидент
может упростить или усложнить ее проблему.

- У меня с самого начала были подозрения, - он злобно рассмеялся. "В эту ночь я
затем и убедились. А теперь, мой юный белый голубь, что есть
ты скажешь в свое оправдание?"

Она может использовать Паттен? Она только что была на пути в Лас-Эстрельяс за помощью
. Она прооперирует себя, она возьмет это на себя, с
об этике заботилось не больше, чем о болтливом языке Паттен. Она
верила, что сможет добиться успеха; по крайней мере, она должна была сделать
попытку, хотя Нортон умер от ее руки. Правильно? У нее было
право! Право, потому что она любила его, потому что он любил ее,
потому что на карту было поставлено все его будущее. Но ей нужна помощь, чтобы
не подвергать его ненужной опасности, чтобы дать ему все
шансы при таких обстоятельствах, как эти. Она бы привезла мужчину
из Лас-Эстрельяс, она бы позволила ему думать все, что ему заблагорассудится, просто
сказала, что с Нортоном произошел несчастный случай, что необходима операция
. И теперь Паттен был здесь.

Может ли она использовать его?

- Вы следили за нами? - спросила она, выгадывая время для своих мыслей.

- Да, я шел за тобой. Я видел, как ты пришел сюда. Я наблюдал, как его
расседлали, как он подошел к тебе. То, чего я не мог разглядеть сквозь
каменные стены, я мог догадаться! А теперь...

"Ну, теперь? " - повторила она за ним, так что Паттен, должно быть, поразился
отсутствию у нее эмоций. "Что теперь?"

"Теперь, - ядовито выплюнул он в ее сторону, - я думаю, что нашел способ
заткнуть Родерику Нортону болтливый рот!"

"Я не понимаю..."

"Ты не понимаешь? Ты хочешь сказать, что он ничего не говорил с тобой обо мне?"

"О!" И теперь внезапно она поняла. "Ты имеешь в виду, что ты вообще не
Калеб Паттен, а Чарльз? Что ты не врач, а подлежишь
судебному преследованию за незаконную практику?"

Могла ли она использовать его или нет? Вот о чем она думала,
снова и снова.

- Где он? - спросил Паттен немного подозрительно. - Что он
делает? Что ты здесь делаешь одна?

"Он спит", - сказала она ему.

Паттен снова рассмеялся.

"Значит, ваши маленькие вечеринки становятся обычным делом!"

- Чарльз Паттен, - холодно прервала она, - у меня естьон встал достаточно
оскорбление. Еще секунду и дай мне подумать".

Он смотрел на нее, но немного; его собственный разум занят, молчал.
Сможет ли она воспользоваться этим слепым орудием, которое судьба вложила в ее руки
? Она начала верить, что сможет.

- Чарльз Паттен, - продолжала она с новой силой в голосе, - мистер Нортон
знает о вас достаточно, чтобы доставить вам массу неприятностей. Насколько
длительный срок в тюрьме штата он может добиться для вас, я не знаю.
Но...

"Разве я не нашел способ заткнуть ему рот!" - резко сказал он.

"Думаю, что нет. Прежде чем ваша клевета распространится далеко, мы могли бы
нашли отца Хосе и поженились. Но позвольте мне закончить. Вы
практиковали здесь более двух лет, не так ли? Вы заработали
деньги, у вас есть собственное ранчо. Это одна вещь, которую следует иметь в виду
. Другая заключается в том, что более одного из ваших пациентов умерло. Я
полагаю, Чарльз Паттен, что было бы проще простого добиться, чтобы
окружной прокурор признал вас виновным в убийстве. Это второе, что нужно
помнить.

Паттен беспокойно заерзал. Тогда она поняла, что это был Бог, который
послал его. Когда он попытался возмутиться, она оборвала его.

- Утром, как только станет достаточно светло, - сказала она, удивляясь
собственному спокойствию, - я собираюсь произвести капитальную операцию
Мистеру Нортону. Это произойдет без его ведома и согласия. Если он выживет
и ты бросишь свою практику и уедешь на свое ранчо или куда там еще.
бизнес, который тебе нравится, я гарантирую, что он не будет преследовать тебя в судебном порядке.
за то, что произошло. Если он умрет ...

- Если он умрет, - вырвал он у нее эти слова, - это будет убийство!

"... вы были бы свободны от судебного преследования", - продолжила она, точно так же, как
хотя он и не перебивал, "Я скорее представляю, что я должна
умереть тоже. И, как ты говоришь, то я будет нести ответственность за убийство. Он спит
теперь, потому что я его накачал. Я хлороформ его, прежде чем он
будит. У меня не было бы защиты в суде. Да, это было бы равносильно
убийству.

Он отступил от нее на шаг, как от человека, внезапно сошедшего с ума.

- Ради чего вы оперируете? - Потребовал он.

- За твою ошибку, - просто сказала она. - И ты собираешься мне помочь.

- Правда? - усмехнулся он. - Ни за что, черт возьми! Если вы думаете, что я
позволю себе в таком роде . . ."

До сих пор он не видел пистолет в руке. Ее быстрый жест
показала это ему.

"Чарльз Паттен, - решительно сказала она ему, - я рискую жизнью мистера Нортона"
следовательно, я рискую своей собственной. Поймите, что это значит.
Поймите, что вы можете выиграть или проиграть в результате сегодняшней работы.
Учтите, что я даю вам слово не впутывать вас в то, что вы делаете.;
что в худшем случае вы могли бы заявить, и я бы признал, что вас
под дулом пистолета заставили сделать то, что я вам сказал. О, я умею стрелять
метко! И, наконец, я буду стрелять метко, пока Бог наблюдает за мной,
вместо того, чтобы позволить тебе уйти сейчас и остановить то, что я предпринял! Подумай о
это хорошо, Чарльз Паттен!"

Паттен, будучи столь же слабоумным, сколь и пухлым в руках, обладал, кроме того,
той особой формой ремесла, которая свойственна его типу, более того
более или менее трусливый, он видел все именно так, как того хотела от него Вирджиния.
Вместе они ожидали наступления рассвета. Девушка, до конца осознав
, что ей предстояло, заставила себя отдохнуть, лежа неподвижно
под звездами, приучая себя к уравновешенным действиям, которым
предстояло пройти высшее испытание.

Перед самым рассветом они выпили кофе и перекусили в "Нортоне".
маленький рюкзак. Рядом с одурманенным мужчиной они соорудили грубый низкий стол,
перетащив квадратные блоки упавшего камня с их места у
стены. На него Вирджиния положила аккуратно сложенные седельные попоны.
Паттен уже проявляла признаки нервозности. Взглянув ей в лицо.
он увидел, что оно было белым и осунувшимся, но очень спокойным. Паттен задавала
себе бесчисленные вопросы, на многие из которых пока невозможно было ответить.
Она закрывала свой разум от всего, кроме одного высшего вопроса.

Он помог ей дать хлороформ, когда она сказала ему, что есть
достаточное количество света и что она была готова. Он принес воды, помещают
инструменты, стояли делать то, что она сказала ему. Его нервозность была
переросло в страх; он начал то и дело, дергая об виновато, как
хотя он предвидел перерыва.

Вместе они получили инертная форма Нортона на сложенные одеяла.
Руки Паттен потряс немного, он попросил глоток бренди из ее
фляга. Она удовлетворила его, и в то время как Паттен выпил ее срезать волос
от корней бессознательного человека. Давным-давно ее пальцы прошли свое
обследование, были уверены, что диагноз верен. Ее руки
они были такими же непрочными, как сталь ее ножа. Она сделала первый
надрез, отодвинув лоскут кожи и плоти, обнажив кость
череп. . . .

Сорок пять минут она работала, ее руки были быстрыми, уверенными, умелыми,
безошибочными. Дело было сделано. Она была права. Нижняя часть черепа
была проломлена; ощущалось давление кости на нижележащий участок
ткани мозга. Она устранила давление, а вместе с ним и любую
истинную патологическую причину импульса к воровству.

Она наложила повязку на заспанные глаза. Она попросила Паттена принести его
собственная седельная попона; она была прикреплена поперек входа в приемную
Королевского дворца, затемняя ее. Затем она подошла к выступу, расположенному прямо
снаружи, и встала там, глядя широко раскрытыми глазами на маленький
луг с его цветами, птицами и водой, вниз по склону
горы, на мили пустыни. Теперь ей оставалось только дождаться
пробуждения.




ГЛАВА XXII

НАЧАЛО КОНЦА

Когда Нортон пошевелился и открыл бы глаза, если бы не повязка
, она была рядом с ним. Она стояла там на коленях уже несколько
долгое время ожидания. Ее рука лежала на его, где он подкрался
из его запястья.

"Ты должен лежать очень спокойно", - приказала она мягко. - Я с тобой, и
все в порядке. Произошел... несчастный случай. Нет, не пытайся.
отодвинь тряпку; пожалуйста, Родерик. Она оттолкнула его руку обратно вниз, к
его боку. "Мы во дворце короля, только ты и я, и все в порядке".
"все в порядке".

У него был жар, и она успокаивала его; он был болен, и она заботилась о нем по-матерински и
нянчился с ним; встревоженный, неуверенный, сбитый с толку, и она утешала его. На
первом она не пошла дальше, сказав, что был
происшествия; то есть у нее уже было отправлено в Сан-Хуан на все, что было нужно
чтобы ему было удобно; что мистер Энгл было поручено скорость
мужик к железной дороге для дальнейшей необходимости; то, что сейчас для его же блага,
ради нее он должен просто лежать . . . старайтесь даже не думать.

Он был вялым, казалось, без всякой воли, вполне готовый отдаться
ей на попечение. Какие ошеломляющие мысли были у него при этом первом пробуждении
были потеряны, забыты в краткой дремоте, в которую ей
удалось заманить его. Когда он снова пошевелился и проснулся, она все еще была
рядом с ним, стоя на коленях на твердом каменном полу рядом с ним . . . . Она
попросила Паттена помочь ей снять его со стола, прежде чем она
отправила Паттена с запиской для Джона Энгла. Она снова умоляла
его лежать спокойно и просто довериться ей.

Он был очень спокоен. Она знала, что он пытается собрать воедино свои
отрывочные мысли и впечатления, пытаясь перекинуть мост от прошлой
ночи к сегодняшнему дню. Поэтому она тихо заговорила с ним, успокаивая его.
нежностью своего голоса, давлением и нежным поглаживанием
своей руки на его предплечье. Он попал в аварию, но собирался вернуться.
с этого момента все будет в порядке. Но его нельзя трогать какое-то время.
Поэтому скоро приедет Энгл и, возможно, миссис Энгл с ним. И
фургон с настоящей кроватью, свежими простынями и всеми теми
предметами, которые она перечислила. Осталось совсем немного времени до приезда
Энгла.

Но, наконец, когда она замолчала, его рука накрыла ее ладонь, и он тихо спросил
тихо:

- Мне все это не приснилось, правда, Вирджиния? Трудно понять, что именно
Я сделал, и то, о чем я мечтал, я сделал. Но, похоже, это больше, чем сон. . . .
Это я лишил Кембла копей Куигли?

"Да", она сказала ему, слегка, как если бы речь шла о небольшой
момент. "Но вы не были ответственны за то, что ты сделал."

"Были и другие грабежей? Я даже пыталась обокрасть тебя?

"Да", - снова ответила она.

"И ты хотел, чтобы я подверглась операции? А я бы не стала?"

"Да".

- А потом... потом ты... ты сделал это?

Так она объяснила, чувствуя, что уверенность была бы для него менее вредной
сейчас, чем постоянная борьба за то, чтобы проникнуть за завесу полутьмы
, затемняющую его память.

"Я взяла это на себя", - сказала она ему в конце. "Я воспользовалась шансом
что ты можешь умереть; что, возможно, это я убил тебя. Возможно, я
не имел права это делать. Но я добился успеха; я вернул вас обратно
от клептомании к вашей собственной несомненной моральной силе. Вы поправитесь.,
Род Нортон; вы будете честным человеком. Но я взял на себя смелость
рискнуть ради тебя. Теперь ... ты думаешь, что сможешь простить
меня?

Он, казалось, обдумывал этот вопрос. Когда пришел его ответ, он был
сформулирован в форме вопроса:

"Ты бы сделала это, Вирджиния ... если бы ты не любила меня немного
так, как я люблю тебя?"

И ее ответ успокоил его. Он спал, когда пришли англы.


Позже прибыл большой фургон, за рулем был один из людей Энгла, Игнасио Чавес
и двое других мексиканцев верхом на лошадях. Вирджиния
ничего не забыла. Теперь быстрые руки выполнили ее просьбу, превратив
приемную Королевского дворца в большую просторную спальню. Там был
большой ковер на полу, кровать с белым покрывалом и балдахином, чистая
пижама, стол, стул, спиртовка, стаканы и кружки и
кувшины для воды. Там были тряпки для свежих перевязок, широкие пальмовые листья.
болельщики ... Там даже был лед и обещали, что скоро будет еще больше льда.
Солнце было закрыто тяжелыми шторами на главном входе и
пробитыми отверстиями в восточной стене.

- Дорогая моя, - сказала миссис Энгл, беря обе руки Вирджинии в свои.
- Я не знаю, что именно произошло, и не хочу знать
пока ты не придешь в себя и не будешь готова рассказать мне об этом. Но я вижу по
тому, как ты смотришь на меня, что ты на пределе. Я собираюсь
позаботиться о Родди сейчас, пока ты поспишь хотя бы пару часов.

Они с Энглом задали себе этот вопрос, как только у Вирджинии
Примечание пришла к ним: "то, что в мире были у нее и Нортон делал на
на склоне горы в это время ночи?" Но они не имели намерения
спрашивать его ни одна еще. Скорее Джон Энгл поспешил ответить за других.


"_Muchachos_", - сказал он мужчинам, когда отправлял их обратно в Сан-Хуан,
"прошлой ночью произошел несчастный случай. Сеньор Нортон упал от его
лошади, ударившись головой. Моя кузина, Мисс Пейдж, вместе с сеньором
Нортон и сеньор Паттен срезали путь, чтобы позвонить
в Посо. Сеньору Паттену и мисс Пейдж удалось заполучить сеньора Нортона
здесь, где его срочно прооперировали. Он чувствует себя хорошо.
сейчас, благодаря их оперативным действиям, он скоро поправится. Можете сообщить
его друзьям ".

И затем, видя, что он мало что может сделать здесь и много чего мог бы
добиться в другом месте, Джон Энгл прискакал во весь опор обратно в Сан-Хуан, чтобы
предъявить Паттену закон.


В последующие дни и ночи Вирджиния и миссис Энгл
ухаживали за Нортоном, возвращая ему подобие сил. Одна из них была
всегда рядом с ним. Когда, наконец, можно было снять повязку с
Испытующий взгляд Нортона с завязанными глазами первым делом нашел Вирджинию.

"Вирджиния", - тихо сказал он, - "благодаря тебе я могу начать все сначала
сейчас".

Она поняла. Как и миссис Энгл. Для Нортон объяснила, как в
банкир и его жена, держа ничего от них, говоря им
честно говоря преступлений, его попытке похищения девушки, которая
в свою очередь, был "похищен его".Он реституции сделать без
минимум лишних проволочек. Он должен был исправиться, и он благодарил Бога
что он мог исправиться, что его преступления были бескровными, что
ему оставалось только вернуть украденные деньги. И, чтобы начать все с чистого листа,
он был готов сполна заплатить за то, что натворил, открыто предложить свое
признание, безропотно принять любое решение, которое суд
мог бы ему присудить.

И снова Джон Энгл внес свою лепту. Он отправился в административный центр округа и встретился с
окружным прокурором, честным человеком, но проницательным. Адвокат
отложил свою работу и немедленно отправился с Энглом в королевский дворец
.

"Любой суд, располагающий полными доказательствами, - сказал он решительно, - признал бы вас
невиновным. Отдайте мне деньги, которые вы взяли; я позабочусь, чтобы они были в порядке.
вернули и что вопросов не задают. И если у тебя есть какие-нибудь.
идиотское стремление к открытому признанию ... Что ж, подумай о ком-нибудь еще.
для разнообразия, кроме себя. Попробуй немного подумать о Чудо-девочке
, это пойдет тебе на пользу ".

Потому что он никогда не называл ее иначе, как Чудо-девочка. Когда он
все услышал, он подошел к ней в своей обычной прямолинейной манере
и сжимал ее руку до боли.

"Я и не знал, что такие девушки, как ты", - сказал он ей, прежде чем она даже
знал, кем он был.

Это он, созывая всех своих судебных красноречии, наконец затих
Помутившийся разум Нортона. Нортон в своем ослабленном состоянии был за то, чтобы
оправдаться перед миром, признать себя непригодным
для своей должности, подать в отставку. Но в конце концов, когда ему коротко сказали
что он гораздо больше обязан округу, чем своей глупой совести,
что его выбрали, чтобы заполучить Джима Гэллоуэя, что это была его работа,
что после этого он может подать в отставку, как захочет, и что
в конце концов, ему не следует задумываться о своих личных чувствах, пока он не подумает о чувствах Вирджинии.
Нортон отбросил свои сожаления и просто повторил
жду того времени, когда он смог закончить свою работу и вернуться в Лас
Флорес ранчо. Для него было понять, что он не хотел идти в одиночку.

"Я свободная-дель-Рио, потому что мне надо, а не потому что хочу", - сказал
адвокат в конце. "Верю, чтобы ты привел его в дальнейшем. Он
один из сторонников Гэллоуэя, и я знаю это, несмотря на его большой блеф.
Гэллоуэй сейчас в отъезде, где-то за границей. Я не знаю, что именно он
задумал. Я думаю, дель Рио знает. Когда Гэллоуэй вернется,
не спускай с них глаз.

После ухода окружного прокурора Род Нортон почувствовал себя спокойнее.
Он возмещал ущерб за все, что натворил, он выздоравливал.
и снова становился сильным, ему было дано такое доказательство, какое дается немногим мужчинам.
абсолютная преданность женщины. В течение многих ярких часов они с
Вирджинией, осмеливаясь уверенно смотреть вперед, говорили о жизни, какой она могла бы быть
на Лас Флоресе, когда было создано озеро, низменные земли
орошены, построен большой дом.

"И", - призналась она ему, наконец, ее лицо скрыто от его
грудь, "я больше не хочу видеть хирурга "Ланцет" во всех моих
жизнь, род Нортон!"


Интересно, когда же наконец шериф сможет сесть верхом на лошадь
нетерпеливо спрашиваю, что могло так долго удерживать Джима Гэллоуэя вдали. И
если он никогда не вернется. Но он знал, что высоко среди
скал, спрятанные в древних пещерах, все еще лежат винтовки Джима Гэллоуэя
.




ГЛАВА XXIII

СИЛЬНАЯ РУКА ГЭЛЛОУЭЯ

"О, очень скоро вы все будете танцевать и кричать вместе", - мудро сказал Игнасио
своим шести колоколам в старом саду Миссии. "Вот увидите!
Капитан, Танцовщица и Лолита, Малышка, Ла Голондрина и
Игнасио Чавес, все вы вместе, пока не отправитесь далеко через пустыню.
слушайте. Ибо то, что произойдет, витает в воздухе. А потом, когда это
все будет сделано . . . Что ж, друзья, кто, кроме меня, построит
маленькую крышу над вами, которая будет спускаться в обе стороны, чтобы спасти вас от жаркого
солнце и дожди? . . . О, никто не знает. Он находится в воздухе. Вы
смотри!"

Для Джима Гэллоуэй вернулся, в Нью-Галлоуэй, в Галлоуэй, кто нес
сам вверх и вниз по улице с ярким, победным взглядом, и
шаг в полной уверенности, которые, по крайней мере, в глазах Игнасио Чавеса
как кровожадные Лев "щурить мышцы" до весны.
Возвращение Гэллоуэя вернуло Родерику Нортону новую бдительность,
Вирджинии - бессонную тревогу, Флоренс Энгл - беспокойство, неуверенность,
почти чистую панику. В первые несколько дней его отсутствия она
позволила себе романтическую радость беспрепятственно плыть по течению
девичьей фантазии, мечтая о мечтах в соответствии с общепринятой модой
это юность, легко танцующая на пенистых гребнях, видящая только синеву
вода и никаких камней под ней. Затем, с потенцией мужчины
характер удалены со снятием его физическое существо, она переросла
видеть мели и отступать от них, слегка содрогаясь
приятно. Теперь, когда он снова был в Сан-Хуане и что ее глаза
были прикованы к его глазам при первой встрече на улице, ее сердце
затрепетало, зрение затуманилось, и она задумалась, что же ей делать.

Не было потеряно действий в кампании Галлоуэй сейчас. В течение полугодия
десяток часов его приезда был сбор различных его
слуг в Каса-Бланка. Что именно произошло, неизвестно;
однако было важно, что среди тех, кто пришел на его зов,
были в Мексиканском, дель Рио, Антон, парень, Рикард, и горстка
другие самые беспокойные духи округа. Нортон принял акт в
все, что она предполагает в своих подозрениях и передал на катер,
Brocky переулок, и теми, кто его же и Brocky по ковбои, которых он считал
на.

Второй шаг Галлоуэй, знал только он сам и получил, был
частная встреча с дочерью банкира. Это произошло на
второй вечер после его возвращения, сразу после наступления темноты, среди
тополей, но в сотне ярдов от ее дома. Он совершил
представилась возможность с той же поспешностью, которая отличала его сейчас; он высматривал
ее в течение дня, появился просто для того, чтобы случайно встретить ее на
улице, и задержался ровно настолько, чтобы попросить ее встретиться с ним.

"Я сделал все, что планировал", - торжествующе объявил он, его глаза
не отрывались от ее глаз, заставляя ее дух овладеть своим собственным.
"К власти в Мексике придет Франсиско Вилья. Я видел его.
Позволь мне поговорить с тобой сегодня вечером, Флоренс. История в процессе становления;
возможно, именно ты и я вместе определяем судьбу народа ".

В конце концов, ей было немногим больше шестнадцати, ее голова была полна
ярких романтических мыслей, а он был сильным мужчиной, который для своих собственных
целей долго изучал ее. Она пришла на свидание, хотя и наполовину пришла.
дрожа, дюжину раз дрожа, готовая к бегству.

И снова он был полон почтения к ней. Он хитро использовал тот факт, что
он доверял ей; что он, сильный мужчина, поверил в нее, в
женщину. Он льстил ей так, как ей никогда не льстили, не слишком
тонко, но и не настолько широко, чтобы вызвать у нее подозрения относительно его намерений.
Сначала он говорил тихо, затем его голос, казалось, наполнился им.
бурлящее честолюбие зазвучало отзывчивыми струнами в ее волнующем сердце. Он
представил ей государство, которое собирался основать, организовать, править,
неопределенное количество прекрасных миль, протянувшихся вдоль тропического побережья; он
заставил ее снова увидеть роскошное жилище со слугами в ливреях,
голубые воды залива, белизна танцующих парусов. Он говорил о
мире, который будет объявлен между враждующими группировками под границей
в течение тридцати дней, о великолепии, которое ожидает Франсиско Вилью,
о должности, которую займет Джим Галлоуэй рядом с Вильей. О своей
планируемой разработке золотого рудника он упомянул лишь вскользь.

И вот, наконец, когда Флорри была готова к страстному
признанию, он упал к ее ногам, поднял к ней руки в
мольбе, сказал ей пламенные слова своей любви. Ли мужчина
любил ее со всей силой своей природы или же он но
для того, чтобы вселять ее в Джон Энгл, самый богатый человек этой
раздел государства, это было для Джима Галлоуэй только знать. Конечно
не для Флорри, которая слушала с широко раскрытыми глазами. . . . Однажды ей показалось, что
он вот-вот подхватит ее на руки; они внезапно поднялись
с его боков. Она отстранилась, резко вскрикнув: "Нет, нет!" Но он
подождал, снова стал глубоко почтительным, немедленно переключившись на
дальнейшие ярко окрашенные картины жизни, какой она могла бы быть, власти и
помпезность, безопасное положение, с которого мужчина и женщина могут руководить
политикой государства, определяющей жизни других мужчин и женщин.

И в конце этого пылкого интервью Джим Гэллоуэй предостерег:
все еще с ним, его знание характера девушки ясно запечатлелось в его сознании.
Он не спрашивал ее ответа; он просто искал третью возможность
поговорить с ней, предложив, чтобы следующей ночью она выскользнула и
встретилась с ним. У него будет лошадь для нее, одна для себя; они смогут
прокатиться полчаса. Ему так много нужно было ей сказать.

Возможно, гораздо более важным фактором, чем она предполагала в своем поступке
, была новая форма Флорри для верховой езды. Она была приобретена всего три дня назад
, и она очень хорошо знала, как выглядит в ней. Там будет
будь луной, почти полной. Полная луна и новый костюм для верховой езды
были союзниками, подаренными судьбой Джиму Гэллоуэю.

Помимо всего этого, она целый месяц не видела Элмера Пейджа. Далее
она знала, что Элмер ушел езда по меньшей мере один раз с
девочка Лас-Пальмас, дочь суперинтендант Кэмбл это. И, наконец,
там лежит много богатой на приключения в просто делать то, что мы знаем
следует оставить в покое. Итак, Флорри, пока ее мать и отец думали, что
она рано легла спать, направлялась на встречу с Гэллоуэем.

Они выехали из окаймленного тополями оврага незадолго до восхода луны,
объезжая город, Флорри едва различала, едут они на север или на юг.
Но Гэллоуэй знал, что делает, и они медленно повернули на юго-запад. Они ехали на север.
юг. Пока они ехали, его лошадь держалась рядом с ее лошадью,
он говорил так, как никогда раньше; его голос звенел с первого слова
с торжествующей уверенностью.

"Когда он позовет, она последует за ним!" Вирджиния со страхом думала о
них. Сегодня вечером он звал красноречиво, она следовала за ним,
напуганная и все же послушная его власти.

Влияние Гэллоуэя на девушку, влияние сильной воли на слабую
а порхающие одна, вполне естественно сильнее, когда они были
наедине. Она всегда охотно, иногда немного хочется, чтобы
сделайте его героем; он давно уже глубоко понимал ее. Сегодняшней ночью
была короткая битва желаний, в которой он собрал все свои силы,
окрыленный победой. Теперь он резко потребовал, чтобы она вышла за него замуж;
мгновение спустя в его настойчивой мольбе послышались едва уловимые нотки приказа. Он
был арбитром на час; он сказал ей, что священник ждет их
в маленькой деревне в десяти километрах от отеля. Они бы поженились
в эту ночь; они сбежали даже на этом palpitant мгновение!

Когда Флоренс остановилась бы, двух балансировочных сознании, он призвал
лошадей. Если бы она задерживалась, он побил ее
оппозиция с пик его слова. Даже сопротивляясь, она
уступала; Гэллоуэй быстро заметил, как растет ее сопротивление.
слабее. И все это время, пока он горячо говорил, а она
по большей части слушала в зачарованном молчании, они ехали сквозь
лунную ночь. . . . Ей казалось, что он наверняка должен любить ее
как мало кто из мужчин любил раньше ...


Деревня, которую он обещал ей, на самом деле была всего лишь двумя бедными домами на перекрестке дорог.
В ней жили двое мексиканцев и неряшливо одетые женщины. По дороге
им встретился всего один всадник; Гэллоуэй повернул к своему и
Флоренция животных так, что, хотя видели, они могли избежать
признание. В ближайшие две лачуги он спешился, воспитание
к ней руки. Когда она вскрикнула и, дрожа, отпрянула назад, он
тихо рассмеялся, подхватил ее на руки и снял с
седла; когда он хотел поцеловать ее, она закрыла лицо двумя
руками.

- Я... я хочу вернуться! - прошептала она. - Я боюсь! Пожалуйста, мистер
Гэллоуэй, пожалуйста, отпустите меня домой.

Залаяли собаки, вышли мужчина и женщина. Мужчина рассмеялся. Затем он
подобрал уздечки и повел лошадей в сарай. Флорри,
высвободившаяся из объятий Гэллоуэя, выглядела особенно маленькой и
беспомощной в своем красивом костюме для верховой езды.

Она вошла с Гэллоуэем в освещенную лампами комнату. Женщина посмотрела на
нее с любопытством, затем на Гэллоуэя, в ее глазах-бусинках было что-то удивительное и искреннее.
восхищение.

"Священник пришел?" спросил Гэллоуэй.

"No, se;or. Пока нет."

В качестве объяснения она добавила, что было отправлено сообщение; что
священник задерживается; человек умирает, и он должен немного побыть у
постели. Она пробормотала историю, как ребенок, повторяющий урок.
Гэллоуэй, наблюдая за Флоренс, которая неподвижно сидела в своем кресле у стола,
ждал, пока она закончит.

В конце он бросил на женщину острый, многозначительный взгляд. Она сказала, что
что-то насчет чашки кофе для сеньориты и пошел поспешно в
кухня. Флорри вскочила на ноги, ее руки сжались.

"Вы должны отпустить меня", - дико закричала она. "Священника здесь нет. Я
иду домой".

- Нет, - твердо сказал Гэллоуэй. - Ты не поедешь домой, Флоренс. Ты
должна выслушать меня. Я люблю тебя больше всего на свете, моя
дорогая. Я хочу тебя, хочу, чтобы ты был весь мой.

Она увидела, как в его глазах внезапно вспыхнул огонек, и ей показалось, что
ее сердце вот-вот выскочит из груди. "Я не мальчик,
а мужчина. Сильный мужчина, мужчина, который, когда чего-то хочет, хочет этого
всем сердцем, телом и душой, мужчина, который берет то, что хочет.
Подожди, просто послушай меня! Ты любишь меня сейчас; ты будешь любить меня еще больше и
больше, когда я дам тебе все, что я тебе обещал. Сегодня ночью, через
час, я положу начало; Я соберу вокруг себя
пятьдесят человек, которые будут делать в точности то, что я им скажу! Затем они
отправятся с нами в Мексику; они станут началом маленькой
армии, единственной мыслью которой будет верность ... верность тебе и мне ".

- Нет, - сказала Флоренс дрожащим голосом. - Я ухожу. . . ."

- Ты выйдешь за меня замуж, когда приедет священник, - сурово перебил он.
- В противном случае, если ты заставишь меня, я все равно возьму тебя с собой, незамужнюю.
И я заставлю тебя выйти за меня замуж, когда мы пересечем границу. А
сейчас... сейчас ты поцелуешь меня. Я долго ждал, Флоренс.

Он подошел к ней; она выскользнула из-за стола, взывая к нему
стоп. Но вот он появился, схватил ее, привлек ее в свои объятия. И
Флорри, некоторые новые страстные, в ужасе Флорри, бить по ним с ней
кулаками, рвали ногти, спрятала от него свое лицо, и с
ловкость рожденный ею террора вновь ускользнул от него, снова поставить
стол между ними. Гэллоуэй, тонкая полоска крови на его щеке,
отодвинул стол в сторону. Когда он это сделал, мужчина вернулся в комнату.
и стоял, наблюдая, с кривой улыбкой на губах. Гэллоуэй пожал своими
мощными плечами и остановился, глядя на девушку, съежившуюся в
своем углу.

"Замужняя или незамужняя, ты пойдешь со мной", - сказал он ей. - Свои поцелуи ты
можешь приберечь для меня. Подумай об этом. Тебе лучше спросить священника
когда я вернусь. Он повернулся к мексиканцу. - Все готово, Фелис?

Мужчина кивнул.

"Тогда скажи Кастро. Пора садиться в седло".

Не сказав Флорри больше ни слова, он вышел. Но его последний взгляд был на
она, взгляд победительницы.




ГЛАВА XXIV

В ОТКРЫТУЮ

Родерик Нортон, каждая клеточка его тела живая и жаждущая, его кровь
буйствует от осознания того, что долгожданный час настал,
въехал на покрытой пеной лошади в Сан-Хуан вскоре после восхода луны.
Галлоуэй наконец-то нанес удар; наконец-то Нортон мог поднять руку
чтобы нанести ответный удар. Как он бросился вниз, из седла он был
думаем почти одинаково Джима Галлоуэй, яркий Верховного удар
его карьере, и Билли Нортон, чья смерть пришла к нему на
Команда Гэллоуэя. Гэллоуэй собирал свои силы, нанес
первый удар, поставил все на один бросок кости.
И он должен верить, что они при деньгах.

На лязг шпоры-цепи и стучите шпорами Струве вошел поспешно в
коридор из своего кабинета. Он видел в Шерифа, глаза и
быстро потребовал :

"Что это? Что случилось?"

Там были мрачные строки о Norton рот, его тихий голос был
что-то зловещее.

"Ад, чтобы заплатить, Джулиус," ответил он. "И мало кто знает,
чем это закончится, если только мы не будем готовы к прыжку навстречу этому. Пришел Гэллоуэй
выйти на открытое место. Ребенок Рикард и десять человек с ним, все мексиканцы или
пород, пересек вчера в соседнем графстве, громили округа
тюрьма в конце этого дня, расстреливали бедных Робертс, освободившись Морага, и ушел
в пару большой новый универсал-авто. У каждого из них была винтовка
и табельное оружие.

"Убили Робертса, да?" Струве нахмурился еще сильнее.

"Он тяжело ранен, если не мертв. Парень стрелял ".

"Уверен, что это работа Гэллоуэя, а не только Парня?"

"Да. Всего пару часов назад большая часть толпы Гэллоуэя
собиралась в горах. Они отправились к его тайнику за
винтовки. Я послал весточку Броки Лейну, его и моим ковбоям. Это
начинает выглядеть так, как будто он замышляет нечто большее, чем мы ожидали
. И он уверен в себе, Струве, иначе он не
началось все с рассветом".

Вирджиния услышала и вышла в коридор из своей комнаты, ее лицо
белый, глаза ее наполнились неприятности. Струве вернулся в свою комнату
резко потянулся за винтовкой.

"Ты слышала?" - тихо спросил Нортон. "Наконец-то большая битва,
Вирджиния. Но мы с самого начала знали, что это произойдет.

- Да, Род. - сказала она наполовину вяло. - Я буду рада, когда все закончится.
прием".

Он вкратце обрисовал ей то немногое, что еще знал и подозревал.
По всей округе, где была телефонная связь, провода
гудели. Через них до него дошла весть о нападении Кида Рикарда
на Робертса и освобождении Мораги. Но во многих местах сообщалось, что
линии связи "вышли из строя", и города были изолированы перерезанными
проводами. Люди уже ехали на взмыленных лошадях, неся весточку от
него. Он знал, что дель Рио собрал толпу людей в Лас-Вегасе; он
был уверен, что дель Рио работает рука об руку с Гэллоуэем;
далее, мексиканец был с Галлоуэем в его недавней поездке.
ниже границы и среди революционеров.

"Они там надежны", - заключил Нортон. "То, что они задумали, так это
здесь что-то крупное, а затем бросок в безопасное место, прихватив с собой свою добычу.
они. Но мы собираемся успеть вовремя, чтобы положить всему этому конец. Я
иду вниз, чтобы увидеть Энгл теперь; ты пойдешь со мной?"

Но прежде чем они покинули отель, он привел Струве к присяге в качестве депутата и послал
его поспешить сообщить об этом другим людям, на которых можно положиться. Как они
прошло Каса Бланка Нортон помолчал, глядя в
широко распахнутая дверь; внутри было очень тихо, место казалось пустынным.

"Бесполезно искать здесь Гэллоуэя", - сказал он, когда они пошли дальше. "Как и
кого-либо из его банды. Но, когда они вернутся . . . если мы их
выкл . . ."

Ее пальцы крепко сжимали его руку. Она посмотрела на его сосредоточенное лицо
с горящими глазами.

"Вы думаете, что они попытаются продолжить грабеж и объявят себя вне закона здесь?"

"Я собираюсь посоветовать Энглу забрать большую часть своих денег из
банка, выкопать яму и спрятать ее", - ответил он. "Просто на всякий случай, на случай, если
мы их не остановим".

Он знал, что сегодня вечером ему нельзя терять времени, и поэтому, когда они с Вирджинией
вошли в гостиную Энглов, он сразу же начал рассказывать банкиру
что произошло и что, как он опасался, должно было произойти. Энгл слушал
серьезно.

- Гэллоуэй сегодня ночью совершает побег, - сказал Нортон в качестве
заключения. - На каждую винтовку у него есть человек. У него нет причин, как
вы и он знает, что вы носите больше денег в золотом и в банковых билетах, чем
любой другой человек в стране. Тот факт, что ребенок Рикард вытащил
играйте так, как он сделал это днем, сбив Робертс, Когда есть
не нужно кровопролития, должно быть достаточно, чтобы показать нам, что они
не собираюсь нарисовать линию в любом месте с этой стороны старой Мексике".

"Что ты задумал?" - спросил Энгл.

- Я послал за Броки и всеми людьми, которых он сможет привести. Они все придут.
накачанные и готовые к неприятностям, каждый принес присягу в качестве помощника шерифа.
Я посажу каждого надежного человека в Сан-Хуане в седло с винтовкой
в течение получаса. До этого мы получим дальнейшие известия; или, если нет,
мы едем к горе Темпл. Я рискну так далеко, что это будет
их рандеву; что Парень и его компания появятся там ".

Ему не нужно было продолжать. Энгл кивнул и пошел за своей
винтовкой. Нортон, повернувшись к миссис Энгл и Вирджинии, был потрясен
взглядом, который он увидел в глазах жены банкира.

"Получил!" ахнула Миссис Энгл, ее руки вцепились в ее присутствии, ее
лицо частоколом. "Я думал, что она у себя в номере; когда я хватился ее пять минут назад, я подумал, что она выскользнула и побежала в отель
повидаться с Вирджинией.
Вирджиния ее не видела". - сказал он. - "Я думал, что она была в своей комнате. Вирджиния ее не видела".

Нортон улыбнулся и похлопал их по сцепленным рукам.

- О, с Флорри все будет в порядке, миссис Энгл, - успокоил он ее. - Мы
нельзя нервничать и начинать фантазировать, правда?

Но выражение страха в глазах матери не уменьшалось.
Гэллоуэй был поразителен, Флорри не поддавалась объяснению. Хотя она
быстро повернулась и снова пошла через дом, внутренний дворик и
сады за домом, она была с тревогой уверена, что не найдет
Флоренс. Вирджиния поспешно подошла к Нортону, шепча:

- Я боюсь за нее, Род. Я боюсь! Я видел ее и Джима
Гэллоуэй вместе, я все время знал, что у него было на нее влияние
которое он мог бы оказать, если бы захотел. И как раз перед Джимом
Галлоуэй уехал в Мексику, Элмер видел, как они вместе шли по улице,
остановились и поговорили под деревьями . . . . О, я боюсь за нее,
Род!"

Энгл лицо было белое как мел, когда чуть позже он вернулся
в комнату с женой; две его руки были похожи на скалы, на его
винтовка.

"Флоренс нет в доме", - объявил он голосом, который, хотя и был
спокойным, не походил на голос Джона Энгла. "Если она в Сан-Хуан, то это не
возьмите пол-часа, чтобы узнать его. Я скорее склонен думать, что я
просто дурак, род Нортон. Моя жена сказала мне , что Гэллоуэй искал
во Флоренции таким образом, что это не сулило ничего хорошего. Я бы не поверил. И
теперь, если...

Нортон не нашелся, что ответить. Исчезновение Флоренс в такое время, как это.
это может означать либо очень многое, либо вообще ничего. Но, как
намекнул Энгл, потребуется совсем немного времени, чтобы узнать, была ли она в безопасности
в Сан-Хуане, а, как сказал Нортон, времени не было
сейчас его нельзя было терять. Энгл немедленно института дознания; Нортон
свою работу встают во весь рост перед ним, будут готовиться к встрече Галлоуэй
последний спектакль.

Шериф быстро решил, что было бы неразумно покидать город
совершенно истощили людей, в которых он мог бы довериться. Он всегда был
возможно, что всей толпой мужчин Галлоуэй или меньше
отряд может найти свой путь здесь. Юлиус Струве, четверо вооруженных мужчин
помогавших ему, должны были отвечать за благополучие женщин и
детей. Если удар Галлоуэя окажется смелее и жестче,
чем было известно сейчас, тогда Струве и его люди оседлали лошадей и должны были
вывести своих подопечных из опасности быстрой ездой. Нортон должен был разместить
двух человек в нескольких милях отсюда, когда он поедет на север, и они должны были доложить о возвращении
Струве в случае необходимости.

Эти последние планы были составлены только за мгновение до отъезда шерифа
. Человек, посланный Броки Лейном, примчался на улицу Сан-Хуана,
принеся свежие известия. Стало казаться, что Гэллоуэй работал в
связке с помощью из-за границы. "Дель Рио" с десятком игроков
по большей части мексиканцев, которые вели дриблинг в округе в течение
последних нескольких месяцев, как сообщалось, обрушились на команду Джона Энгла
ранчо, и собирать стада крупного рогатого скота и лошадей, отправляя их в бега
на юг. Трое ковбоев Энгла были сбиты; один
аналогичное нападение было совершено и на другие ранчо. Маленький городок
Лас-Вегас был разграблен, почта, магазины и салуны в сейфах
взорваны, скот угнан, чтобы пополнить другие стада дель Рио. Далее
ковбой направил на полосу, сообщили, что сигнал огня были зажжены в
горы час назад, и что там был еще один пожар, как
ответ вскочив из пустыни на юге. Слова пришли
- Лейн, что телефонные сообщения, намекнули, что малыш Рикард и его подразделение были
рабочая дальнейшем несоблюдении закона по линии округа, направился в сторону горы.
Храм.

На улице семнадцать вооруженных всадников ждали приказа
от Нортона.

- Я вернусь к тебе, - тихо сказал он Вирджинии. - Потому что после
того, что ты для меня сделал, я принадлежу тебе ... если ты хочешь меня.

- Я хочу тебя, Род, - твердо ответила она. - И я знаю, что ты вернешься.
Вернись ко мне. А теперь... поцелуй меня на ночь.

Она прижалась к нему на мгновение, затем оттолкнула его от себя и смотрела, как он
вскочил в седло и поехал среди людей, которые были посвящены в рыцари
и поклялись выполнять его приказы. В этот момент к нему подошел Энгл.

- Идешь с нами, Джон? - спросил Нортон.

"Нет", - сказал Энгл. "Мы еще не нашли ее, Род. Я попытаюсь найти
ее следы здесь. И... вы пришлете ко мне человека, если найдете
ее?

- Да, - пообещал Нортон.

- И если она у Гэллоуэя...

- Я знаю, что делать, Джон, - мягко сказал Нортон.

Затем, больше не оглядываясь, он повернул лошадь на север.
Семнадцать человек, ехавших по двое или по трое в ряд, молчаливые и серьезные,
по большей части, следовали за ним. Луна освещала стволы их винтовок
и отбрасывала черные, гротескные тени под ногами.

На фоне северного неба резко вырисовывалась гора Темпл; с
на его гребне прыгающее пламя тянулось к звездам, новый сигнальный огонь
его было видно за много миль.




ГЛАВА XXV

БИТВА В АРРОЙО

Они скакали прямо к колеблющемуся столбу пламени на севере.
быстро, каждый со своими мыслями и немногословно. Но
думал ли человек об исчезновении Флорри Энгл или о стрельбе в
Шериф Робертс, или о разграблении Лас-Вегаса, или о рейде на ранчо, он
был похож на своих товарищей в том, что знал, что наконец-то пришел Джим Гэллоуэй
выйти на открытое место, и что сегодняшняя ночь должна стать триумфом Гэллоуэя или
Смерть Галлоуэй. И возможно, он вспомнил свой собственный седло будет работать
пусто под звезды до другой Зари.

В трех или четырех милях от Сан-Хуана Нортон разглядел приближающегося всадника.
тот, кто, пригнувшись к гриве своей лошади, бешено мчался. Фигура,
быстро становившаяся отчетливой по мере приближения с севера, выпрямилась, когда
всадник увидел отряд Нортона. Всадник дернулся в его лошадь,
как бы останавливаясь на мгновение в сомнении, является ли его друг, или
враг. Затем, когда он снова примчался тем же стремительным галопом, Нортон
узнал его. Это был Элмер Пейдж.

"Они сражаются там, сзади!" - дико закричал мальчик, его глаза сияли
от возбуждения. "Броки Лейн прислал меня . . . . У меня нет винтовки,
кто даст мне винтовку? Я дам человеку сто долларов за
винтовку!"

- Полегче, Элмер, - резко сказал Нортон. - Скажи нам, за чем тебя послал Броки.
скажи. Где они?

- Вдоль русла реки, к востоку от горы Темпл. Примерно в миле
от горы . . . знаешь, где самые большие валуны?
Они вытянуты вдоль русла? Это там. Броки и куча ковбоев
стоят там, оттесняя Кида и дель Рио. Поэтому они
не могу ладить с другими, ты же знаешь. . . . Почему мне никто не сказал
об этом? он замолчал, его голос пронзительно дрогнул. - У меня нет винтовки, только
проклятый револьвер. Кто будет...

Нортон снова сурово перебил его.

- Давай начистоту, Элмер, - приказал он. - Броки и его люди
вы говорите, вдоль арройо? И они пытаются держаться между дель Рио
и бандой Парня и другой бандой? Некоторые другие еще
на горе-то?"

"Горы их полно. Они сыплются вниз, и съемки как
они приходят; Brocky между ними. . . ."

- Сколько с ним человек? - спросил я.

- Около двадцати. Но ... Боже мой! Люди Рикарда и дель Рио
стреляют с востока, а остальные стреляют с запада...
бедняга Томми Радж получил пулю в живот, а Денни Блейн упал.
и...

- Дель Рио и Рикард приехали не на машинах, не так ли?

"Нет. Сказал Brocky сказать, что они оставили свои автомобили, послал их на заполненные
с баблом на юг, где много других масленок ждут
для них; затем малыш и дель Рио и около пятидесяти мужчин в целом
начался большой табун лошадей и скот сюда. Броки попытался
обращаем стада в паническое бегство, но остальных больше, чем двое против одного, поэтому он отправил
своих людей в арройо, и они устроят им ад оттуда.

"Гэллоуэй на другой стороне?"

"Нет. Броки просил передать вам, что Гэллоуэй еще не появился. Мы думаем, он
не ожидал, что все начнется так скоро. Один из людей Броки
подъехавший некоторое время назад с другой стороны Сан-Хуана, подумал, что
он видел Галлоуэя и кого-то, похожего на девушку, верхом
вместе с ним мы направились к старому перекрестку, где раньше был Денбар-плейс.
Броки думает, что, может быть, ты сможешь прийти, перехватить Галлоуэя и устроить разгром
вся пьеса в таком духе".

Итак, Гэллоуэй и "некто, похожий на девушку" поехали в сторону перекрестка
олд Денбар. И Гэллоуэй еще не присоединился к своим войскам.

- Элмер, - быстро сказал Нортон, - скачи в Сан-Хуан. Расскажи Джону Энглу
то, что ты рассказал мне о Гэллоуэе. Скажи ему...

"Я не буду!" - закричал Элмер, находясь на грани истерики. "Я не буду этого делать. Сделай
это сам; пошли кого-нибудь другого. Я хочу пойти с тобой; Мне нужна
винтовка, говорю тебе! Разве я не видел, как Томми Радж упал с пулей в животе
? Разве я не видел Денни, когда Парень застрелил его?

Нортон положил руку на плечо Элмера, тихо говоря.

"Послушай, Элмер", - сказал он. "Мы сделаем все, что сможем, там, где Броки.
Но это еще не все дьявольщины сегодняшнего вечера. Гэллоуэю каким-то образом удалось увести Флорри
; это она ехала с ним к перекрестку.
От вас зависит скакать дальше, скакать как дьявол и сказать Джону
Энглу . . . . Вперед, ребята!"

Элмер обвисла в седле, как будто его ударили тяжелым
физический удар.

"Гэллоуэй получил Пух!" пробормотал он глухо.

Его взгляд устремился вслед удаляющемуся отряду. Нортон на своем большом
роан задавал темп, ровный размашистый галоп, чтобы быстро преодолеть
миль и при этом не загнать лошадей до конца путешествия.
Остальные последовали за ним, выстраиваясь гуськом, чтобы воспользоваться преимуществом
тропы. Луна высветила их с явным облегчением, мрачной линией
возмездия. И все же мальчик, пока его глаза блуждали за ними, увидел
только маленького Пушистика, бьющегося в руках Джима Гэллоуэя . . . .

Затем внезапно он тоже поехал верхом, но с такой скоростью, которая не считалась с выносливостью лошади
верхом на доблестном животном, вытянувшем свои
шею, ноздри его раздувались, долбя копытами выбивая очень стаккато
срочно скорости на летающих Песков. Его револьвер был туго
вбито в подняв руку. К этому времени он уже немного отклонились от
далекие огни Сан-Хуан. Он принимает самые короткие строки, которые привели
на перекрестке Денбар это.

"У Гэллоуэя все в порядке", - повторял он снова и снова, захлебываясь словами.


Час спустя Нортон услышал первые выстрелы. Еще
пятнадцать минут стука подкованных копыт по изрезанным холмам, и он
увидел первые языки пламени, прорезающие тени там, где
деревья цеплялись за русло. Когда он остановил лошадь, люди позади него
сомкнулись вокруг него. Он вытянул руку, указывая.

- Ребята Броки, должно быть, вон там, - резко сказал он. - Малыш
и дель Рио будут вон там; это их лошади. Юный Пейдж говорит,
их около пятидесяти.

Его прервала ружейная пальба. На расстоянии пятидесяти или шестидесяти ярдов
люди Кида и дель Рио подобрались ближе к Броки
арройо, ползая на животах, и теперь стреляли вместе.
Со стороны ручья донесся грохочущий ответ - крики ковбоев.

"Мы возьмем сначала эти ребята," приказал Нортон быстро. "Они будут
видеть нас, когда мы поднимаемся по этой маленькой рост. Разложить; идти легко, пока мы не
добраться до самого верха. Тогда, ребята, давайте посмотрим, кто сможет устроить им ад первым и
быстрее всех.

Они в последний раз посмотрели на свои винтовки и медленно поехали вверх по
короткому склону низменного хребта. Затем, когда первый человек достиг вершины,
из тени впереди донесся крик, другой крик и
свист винтовочных пуль. Нортон пустил в ход шпоры; его крупный чалый конь
прыгнул вперед и помчался вниз по дальнему склону; его люди в длинном
лайн поехал с ним. И на ходу он поднял свое ружье и всадил
свой свинец в самую густую тень.

Дикий крик одобрения донесся с арройо; ружейные стволы раскалились
в горячих руках. Сквозь яркий лунный свет приближался отряд шерифа
некоторые из них стреляли на ходу, другие берегли лидерство. Чтобы
теперь их было видно издалека, они отвели на себя много выстрелов. И
но цель, человек, едущий быстро по неровной земле и в
лунный свет не будет найден overreadily квесты привести. Когда Нортон
приказал своим людям остановиться и спешиться, воспользовавшись рядом
разбросанные валуны, ни одна седловина не была пуста.

[Иллюстрация: В ярком лунном свете показался отряд шерифа
.]

Каждый мужчина, спешиваясь, бросал поводья на землю;
животные могли убежать, а могли и не убежать, некоторые из них могли не остановиться на протяжении многих миль.
других можно было найти в сотне ярдов отсюда. Но они должны...
сейчас все думают не столько об этом, сколько о том, что ждет их впереди.

"Это ты, Нортон?" - раздался веселый голос, внезапно прогремевший сквозь
тишину, которая наступила, когда вновь прибывшие исчезли среди
валунов.

"Сюда, Броки!" - крикнул Нортон. "Там, внизу, все в порядке?"

- Неплохо, - отозвался Броки. - Они прикончили троих или четверых из нас.
Они чертовски плохие стрелки, Родди. Мы выскочили более десятка
из них".

Были и другие крики тогда, тенор-мексиканские голоса по большей части
с недвусмысленным рычанием ребенок проходит через них. Мужчины
звоню на испанском языке к своим товарищам через ручей. Как бы то ни было
что Brocky пытался сказать, было потеряно в суд. А потом опять пришли
залп ружейного выстрела.

Нортон медленно поднялся на ноги, хмуро оценивая ситуацию
. Высоко над головой просвистела пуля, другая ранила его в бок, еще одна
с воплями умчался в ночь. Но пока они стонали у него в ушах,
он строил свои грубые планы.

Русло петляло туда-сюда по изломанным горам
. Там, где Броки Лейн разместил своих людей, чтобы бросить вызов союзу
двух банд разбойников, он описывал широкую грубую дугу, огибающую
отрог горы Темпл. Здесь ковбои, разделенные примерно двадцатью или тридцатью
футами, отделявшими каждого от ближайшего товарища, были вытянуты вдоль
линии, которая, должно быть, составляла около двухсот ярдов в длину. Мексиканцы на
востоке, где были дель Рио, Кид Рикард и Морага, сбились в кучу
в защищающей тени поля из валунов, подобных тем, на которых залегли
люди шерифа.

"Мы могли бы проторчать здесь всю ночь и ничего не сделать", - сказал Нортон, обращаясь к
стоявшим рядом с ним людям. - Банда Рикарда давно могла бы напасть на
Броки, если бы у них хватило духу на такие вещи.
У них численное превосходство над нами; они более чем рассчитывали на Броки
снаряжение; с теми джасперсами на склоне горы они могли бы провернуть
трюк. Но у таких людей нет желания сдавать металлолом, если только они не могут
вытащить его из-за камня. И, по тому же признаку, они долго не протянут
пять минут перед лицом атаки. Поняли меня?

"Но эти придурки на горе довольно живо прикончат нас, когда мы доберемся до места"
тропа вниз по склону, - сказал задумчивый голос.

Затем Нортон объяснил дальше. Он имел в виду устранить другую группу.;
это можно было сделать. Когда он отдал команду, каждый человек должен был вскочить на ноги
и первую половину своей бескровной атаки провести вниз по течению
к арройо в направлении Броки-Лейн. Затем люди Нортона и Броки объединились,
они могли подняться по берегам ручья и совершить свою стремительную атаку,
оказавшись между двумя другими группировками, так что люди на
на горы надо подержать их в огонь или убить как можно больше своих собственных толпы состоянию на
другие.

Предложение было принято без обсуждения. Когда Нортон сказал
"Готовы", они были готовы; когда он вскочил на ноги и побежал вниз
к руслу, они побежали за ним. Взрыв смеха раздался с
обеих сторон пересохшего русла, когда насмешливые голоса торжествующе объявили
, что гринго напуганы. И вместе с криками раздались
ружейные выстрелы.

Но все они, до последнего человека, благополучно добрались до арройо и, пригнувшись
, потрусили дальше, чтобы присоединиться к ковбоям. Еще через мгновение Нортон обнаружил
Brocky переулок, объяснил свой план, был молчаливый кивок Brocky для
ответ. В тихие голоса мужчин, передав слово вдоль линии. Те
из дальних концов привлек ближе, так, что все их тело
что-то лучше, чем тридцать человек занятой, но в этой части
Арройо.

"Сначала отдышитесь, ребята", - напутствовал их Нортон. "Лучше заправьте свои
обоймы, пока у вас есть такая возможность. И рассчитывайте использовать шестизарядный пистолет
, прежде чем закончите. Все в порядке? Давайте покажем им, что-то вроде лома
гринго _can_ мириться".

Потом они снова бежали, непоколебимая линия из тридцати человек, но
с разницей что преступники, возможно, не ошибка. И как они бежали
они пройдут огонь на маленький, зная, как бесполезно и самоубийственно это
будет пауза на полпути. Но вскоре они ответили выстрелом
выстрелом, остановившись, опустившись на одно колено, воспользовавшись моментом
воспользовавшись дружественным камнем, поливая свинцом возбужденные группы
среди валунов, вскакивают, снова бегут, каждый сражается по-своему.
сражаются по-своему, их тридцать человек, от которых звенит воздух.
их крики, когда они несутся вперед.

Тогда это был мужчина с мужчиной, и довольно часто один мужчина с двумя или тремя, темными
формы борется, мужчины, поражающий дубинками оружие, мужчины выхватывают на
на их стороне-оружие, спускаясь, поднимаясь или привставая, отстреливая тех пор, как
заряд в пистолете, или сила в теле. И пока они стреляли и
наносили удары и выкрикивали крики на манер ковбоев в схватке,
тела людей перед ними дрогнули, сломались и начали падать назад.

Нортон взмахнул дубинкой пустую винтовку в обе руки и уложил
человек, стрелявший в него из револьвера. Все вокруг него представляло собой борющиеся формы.
и время от времени ему было больно осознавать, кто есть кто. A
мужчина со свирепыми усами и черными бровями приставил винтовку к его груди
нажал на спусковой крючок и выкрикнул проклятия, когда Нортон всадил в него револьверную пулю
. Стройная мальчишеская фигура вскочила на камень
безрассудно целясь из винтовки в Броки-Лейн. Это был Малыш.
Но Малыш встретил человека более быстрого и уверенного, чем он сам, и Броки
выстрелил первым. Малыш Рикард развернулся и упал. Нортон видел его падение, но проиграл
вид его до того, как тело обрушилось на землю. Он нашел-дель-Рио;
дель Рио не нашел его.

Были два револьвера для рванула вверх, две пушки сквозь шум
в качестве одного пистолета. Мужчины не были в десяти футах друг от друга, как их орудия не говорил.
Нортон почувствовал пули рип вдоль его наружной рукоятки, ощущение, что
кнут-плетка глубоким. Он увидел, как дель Рио отшатнулся от удара
пули сорок пятого калибра, которая, должно быть, лишь задела его, поскольку
она не сбила его с ног. Трансляция-дель-Рио, губы его
проклятия и ненависть, снова выстрелил. Но его раны были заныло, чем
У Нортона его цель была менее уверенной, и теперь, когда он дал сдачи, она заключалась в том, чтобы
тяжело упасть и лежать неподвижно.

Бой длился менее пяти минут. "Это бой Джима Галлоуэя и
Гэллоуэй, не подходи!" - крикнул кто-то. Они снова сломался, отдал
туда и обратно . . . а потом был бег, каждый из них ароматизации
поражения и гораздо хуже, чем поражение, если только он подошел к лошади
еще пять минут. А за ними, стреляя на бегу, шли
Ковбои Броки и люди Нортона.

- Они собрали всех своих лошадей там, - прокричал Броки.
прямо в ухо Нортону. - И лошадей для тех Джинни, которые прятались.
в горах тоже. Вот почему я таким образом вклинился между ними.
Теперь, если бы мы только могли развеять их сомнения ... Что ж, Родди, у нас будет
все они, черт возьми, пешие, чтобы их поймали, когда мы будем готовы!

И Броки, прихрамывая на ходу, помчался за остальными.

Но Нортон не последовал за ними. Его взгляд переместился на лошадей, которых он
и люди из Сан-Хуана оставили за небольшой линией валунов. И,
путешествуя тем путем, он увидел одинокого всадника далеко на юге,
всадник, скачущий неистово, стремясь добраться до нижних склонов
Горы Темпл.




ГЛАВА XXVI

ЗВОНЯТ КОЛОКОЛА

"Гэллоуэй!"

Ему показалось, что какой-то громкий голос прокричал это ему
сквозь шум. Вон там, верхом на своих шпорах, появился в такой поздний момент.
Это был Джим Гэллоуэй. Человек, ответственный за все сегодняшнее
кровопролитие, за исчезновение Флорри, за смерть Билли
Нортон.

"Иду, Джим Гэллоуэй!"

Он это сказал? Или это опять был голос, кричавший ему, подгонявший его?
Он посмотрел на восток. Повсюду летящие фигуры с другими мчащимися.
преследующие формы, стреляющие на бегу. Лошади отпрянули, встав на дыбы,
отрываясь от нескольких охранявших их мужчин. Полное поражение Джима.
Там Гэллоуэй. Но на западе? Гэллоуэй приближается на максимальной скорости.,
кричал, когда он приближался, и на нижнем склоне горы появились остальные.
Люди Гэллоуэя, вооруженные и кровожадные. Если бы Гэллоуэй подошел к ним,
взбодрил их своим языком, возбудил своим магнетизмом ...
что ж, тогда драка была бы окончена.

Теперь Нортон тоже бежал, приближаясь к отставшим лошадям
. Он схватил первые попавшиеся поводья, за которые смог ухватиться,
вскочил в седло, быстро прикинул расстояние между ними.
Гэллоуэй и люди на горе ... и пустил в ход шпоры.

Вперед вышел Джим Гэллоуэй, его широкие, мощные плечи нельзя было спутать с
богатые лунном свете, его шляпа исчезла, голова вверх, а винтовку через
седло перед ним. Нортон потерял его из виду, спускаясь в русло арройо.
он снова увидел его с дальнего берега.
Гэллоуэй уже был заметно ближе к своим людям, безжалостно погоняя лошадь
.

"Если он выйдет к своим до того, как я смогу его остановить", - подумал Нортон,
"он еще покажет нам свою игру. Я должен опередить его и
рискнуть".

Ни были шансы, упускают из виду. Галлоуэй был еще слишком далеко, чтобы
быть остановлен винтовка-мяч, и Нортон, бросаясь в погоню, вскроет
себя не только в Galloway огонь, но и мужчин, которые были
переезд в Нижний склон, чтобы встретиться с их лидером. И еще, с судьбой, в
баланс, здесь было не время для колебаний.

Теперь Гэллоуэй увидел его, возможно, узнал, и ему пришла в голову мысль
, естественно, что это Родерик Нортон прискакал, чтобы
остановить его. Он переложил винтовку так, что его правая рука была на
сцепление ствола поймали в его оставил; он бросил поводья его лошади.
Нортон вставлял новую обойму в свой пистолет, теперь его собственные поводья были наготове.
Шею его лошади. И теперь оба знали, что, если пуля не остановит
его, Нортон перережет Гэллоуэю дорогу прежде, чем тот успеет добраться до своих
людей.

"На него, Родди, старина! Мы идем!"

Нортон покосился через плечо и зашагал дальше. Brocky пропустил
его, видно, уже перезвонили с полдюжины его людей и был
следующее. Что ж, если бы он сдался, возможно, Броки и другие смогли бы добраться до
Джима Гэллоуэя. Все действительно стало выглядеть так, как будто Гэллоуэй доигрался
свою ниточку.

Теперь они вели огонь со склона горы, и пули летели так далеко
дикий прет свою цель. Нортон покачал головой и призвал своих
лошади свежие начинании. В момент, когда он будет достаточно между
Последний шанс Галлоуэй и Галлоуэй. Его взгляд приметил место, где
в этот момент он должен был спешиться, - нагромождение больших валунов. Он бы
спустился так, чтобы они оказались между ним и горой, так, чтобы
между ним и Джимом Гэллоуэем не было ничего, кроме открытого пространства, залитого лунным светом.

В то время как винтовки трещали, плевались огнем и поливали свинцом его и вокруг себя
он проехал последние пятьдесят ярдов. Он добрался до валунов, опустил свой
вскочил на коня, соскочил с седла и, прислонившись спиной к скале,
повернувшись лицом к Гэллоуэю, поднял винтовку. Гэллоуэй почти в то же мгновение
дернул свою лошадь. Он был так близко, что Нортон
услышал его крик ярости.

"Руки вверх, Гэллоуэй!" - крикнул шериф. - Руки вверх, или я тебя уроню.

Но наконец Галлоуэй было выйти на открытое место; наконец нет
уловки, чтобы выступи в его необходимости; наконец, игрок, что он был, он
приняли даже сломать человека к человеку. Раздался голос Нортона.
Гэллоуэй выстрелил.

Он два раза стрелял, прежде чем Нортон нажал на курок. Нортон удар
один раз. Галлоуэй сбросил свою винтовку, сел жесткая момент, свергнувшего с
седло. И его люди, увидев, что он падает, закричали друг другу и
отступили в горные каньоны.


"Забавная вещь", - сказал впоследствии Броки Лейн. "У него в кармане была фотография ребенка
девочки! Должно быть, он носил ее с собой целый год. Старый
Пуля Родди пробила его прямо насквозь.

Это была фотография Флорри Энгл, сделанная много лет назад. Как сказал Броки:
"Просто девчонка". Откуда он ее взял, никто не знал. Но потом там
были и другие вещи о Джиме Гэллоуэе, о которых никто не знал. Возможно ...
Quien sabe!


В поздние часы ночи и следующее утро, что
закончился. Депутаты шериф Робертс со своей бандой в легковой автомобиль
мчались на юг, перехватывая эти другие автомобили отправил к
границы ребенка и дель Рио. Броки Лейн с десятком человек
напал на угнанные стада, рассеял их, сделал пятьдесят выстрелов,
опустошил три или четыре седла и отправил угонщиков в бегство
летим к мексиканской линии. Поодиночке и небольшими группами другие мужчины,
фермеры, ковбои, шахтеры и жители небольших поселений присоединились к
людям Нортона, давая бой тем из толпы Гэллоуэя, которые
отступили в крепости Маунт Темпл. Днем Нортон,
с помощью горстки ковбоев из отряда Броки и из Лас
Флорес сопроводил пятнадцать заключенных с озабоченными лицами в центр округа,
где вместимость тюрьмы должна была облагаться налогом. И снова наступила ночь, безмятежная
и мирная, с великолепием луны и звезд, когда он еще раз въехал
в Сан-Хуан, измученный седлом.

В отеле он узнал, что Вирджиния уехала к англичанам. Он оставил
свою измученную лошадь у Игнасио и пошел пешком по улице. Перед входом в
Casa Blanca он на мгновение остановился, задумчиво глядя на массивные
глинобитные стены, отливающие белизной в лунном свете. Место было тихим,
безлюдным. Ни один свет подмигнул ему через дверь или окно. Это
как ему казалось, парил над прохождения Джим Галлоуэй.

Он нашел Флорри и Элмера прогуливающимися под тополями. Они не проявляли к нему особого интереса.
У них было мало времени, чтобы уделить его простому смертному.
Флорри могла только восторженно кричать, что Черный Билл был героем! Он,
совершенно один, терроризировал мексиканку, охранявшую ее, спас
ее, вернул обратно. А Элмер мог только выглядеть довольным и
заикаться и шептать Пушинке, чтобы она замолчала.

Вирджиния услышала его голос, голос, к которому прислушивалась
на протяжении стольких долгих часов, и встретила его прежде, чем он подошел к двери
.

"О, слава Богу, слава Богу!" - тихо воскликнула она. - Но ... ты ранена?

Он забыл о своей ране, когда обе руки сомкнулись вокруг нее. Откуда-то из глубины
в задней части дома, он услышал голос миссис Энгл плачет с нетерпением; "это
Роди!" Она спешила, чтобы встретить его. То, что он сказал, Должно быть,
сказал коротко.
"Моя работа сделана", - сказал он быстро. "Я вложил в отставку этом
во второй половине дня. Они смогут получить новый шериф. Я буду фермером, мой
уважаемые. И, Вирджиния...
Он что-то шептал ей, его губы были совсем близко от ее волос. Aи Вирджиния,
хотя ее лицо внезапно вспыхнуло, а на лбу выступил румянец,
спокойно ответила ему вместо ответа:"Когда пожелаешь, Род Нортон!"

Так что всего двадцать четыре часа спустя Игнасио Чавес стоял в
старом миссионерском саду и заставлял свои колокола звонить, всего трое на
западная арка, Малышка, Голондрина и Игнасио Чавес,
трио с золотым горлом, которое звенело от прикосновения его хитрой руки и
казалось, они смеялись, пели и провозглашали самую радостную из радостных вестей.Затем Игнасио перевел свой восхищенный взгляд с полной луны на землю и сделал вышел мужчина и девочка верхом в ночи, направляясь к ранчо
цветы. И он опять колокола, смехом.
- И завтра, - торжественно поклялся Игнасио, - не позднее чем завтра или
послезавтра вы получите свою награду, амигосы. Ты
поведал миру о тяжких деяниях; ты звонил по поводу смерти Джима Галлоуэя.;
ты сочинил музыку для свадьбы _el_ сеньора Нортона. И это должен быть я, кто сделает маленькой крышей, как Дом над тобой. Вы смотрите!"